Книга 2. Даринкина любовь

Глава 1

Даринкина любовь (Не будь дурой, детка)!

Книга 2

Пролог

Воронеж встретил отдохнувшую Горянову дождём. Проезжая по городу, Даринка, мерно покачиваясь в тёплом такси, везущем её из аэропорта на съёмную квартиру, вдруг увидела на тротуаре мирно сидевшую грациозную бронзовую девушку, которой были совсем нипочём бившие её по лицу крупные капли.

- Привет, подружка! – подмигнула ей девушка и, помахав рукой, добавила: – Мой человек!

В общем, ей уже нравился Воронеж!

Глава 1

Новая жизнь… Какая невероятная банальность! Обычно её каждый понедельник с удивительной решимостью начинают дамы, мечтающие похудеть, чтобы потом с чистой совестью объедаться по ночам диетическими пончиками в глазури. Её начинают студенты после очередной горячей попойки перед важным экзаменом, чтобы потом больше ни-ни, а то родители отлучат от кошелька. Её выстраивают в своих мечтах экзальтированные субъекты разного пола, сидя на кухне с давно не мытой посудой, пуская сквозь желтоватые зубы вязаные струйки дешевого табачного дыма…

Горянова терпеть не могла людей, которые начинают новую жизнь с понедельника… но сегодня по иронии судьбы вынуждена была признаться самой себе, что стала участницей самой большой банальности в мире! Банальным было всё. И этот понедельник в Воронеже. И новая съёмная квартира от Самвела, больше напоминающая размерами спортивную площадку. И пименовская измена. И мамина странная легкомысленная забывчивость, заставившая Елену Артёмовну часов так в одиннадцать ночи 31 декабря 2017 года совершенно серьёзно поинтересоваться, почему Даринки нет с ними за новогодним столом и возмущавшейся потом долго по телефону, узнав, что дочь отдыхает в Турции с какой-то там Завирко!

Не была банальной только боль… Правда, и она подкачала, согласившись с пословицей - время лечит. Хотя, и Даринка полностью отдавала себе в этом отчет, лечило не время, а люди… Смешные картинки в ватсапе, сдобренные комментариями пьяненьких коллег, едкие, но такие позитивные замечания Савёлова, не забывавшего звонить каждый день, сумасшедшее видео с новогоднего корпоратива, где Шапутко целовалась с кем-то из водяных, и громогласные пожелания счастливого нового года от бригады Петрова с уверениями в плодотворной и слаженной работе в будущем и вкуснющие огромные креветки на мозаичном турецком столе.

Но самым главным лекарством была Олька… Настоящий друг - Олька! Как камертон, чувствующая настроение Даринки и становившая мгновенно то очень тактичной, то шебутной, то даже навязчивой, а иногда беспринципно наглой... Горянова смотрела на её выкрутасы, и чувство такой щемящей теплоты разливалось внутри, врачуя душевные раны, что трудно было передать.

- Ты чего? – спрашивала тогда Завирко, с подозрением всматриваясь в полные слёз горяновские глаза.

Та лишь пожимала плечами и отворачивалась. А Ольга подходила, обнимала нежно и твёрдо, по-матерински, и шептала, каждый раз придумывая что-нибудь новенькое:

- Горянова, ты дебилка!

И Даринка, уже привычно попадаясь на её любовную интонацию, хмыкала и забывала плакать.

- Пошли! Пустимся во все тяжкие! - уверенно руководила спустя мгновение Завирко, нетривиально намекая на то, что внизу уже разгоряченные посетители курорта зажигают под ритмичные напевы турецкой и всемировой попсы.

И они пускались во все тяжкие, танцуя, сводя с ума местное население отеля ладными фигурками и призывными телодвижениями! И новогодние праздники, размытые приятной шестнадцатиградусной анталийской погодой, сдобренные великолепным сервисом, прошли, что называется, на ура!

А когда на Горянову пыталась наплыть тяжёлыми волнами хандра, то Олька была на страже! И хандра энергично шла турецким лесом…

И сейчас в Воронеже Горяновой даже не верилось, что они расстались с Завирко каких-нибудь три часа назад в Московском аэропорту под завывание непотопляемых слов «забирай меня скорей, уноси за сто морей».

- Я по тебе скучать буду… – попыталась взгрустнуть Горянова.

- Не будешь! – тут же фыркнула Завирко. – У тебя проект Мамелова по субботам, забыла? Ещё замучаюсь в гости тебя принимать, – и чмокнула Горянову в нос, подхватила сумку и бодро направилась к терминалу для регистрации на рейс.

- Пока, Горяныч!

И теперь Даринка в этот мокрый январский воронежский понедельник стояла в полном одиночестве в немом удивлении на пороге абсолютно белой, пустой, почти трехсотметровой квартиры, оформленной каким-то уж совсем безумным воронежским дизайнером в стиле «операционный хайтек».

- Забавно, – оторопело протянула девушка.

- О-о- о! – отозвалось реальное эхо, и Даринка нервно хмыкнула.

- Боже! Пусть это будет просто ошибка!

- А- а-а! – предательски поиздевалось квартирное эхо.

Потешаясь, упал, создавая дополнительную вереницу оглушительных звуков, чемодан.

- Я здесь чокнусь! – Горянова сказала это на полном серьезе.

Глава 2.

Первой реакцией воспитанного человека, конечно же, было побежать и открыть дверь, тем более, что звонили так призывно. Но вдохновленная счастливейшей находкой, сказав мысленно – ага, сейчас, прям вот всё брошу и побегу открывать! – Даринка вошла, наконец, в счастливую комнатку. Надо сказать, что дизайнер и здесь отличился. Горянова невесело рассмеялась, когда увидела перед собой оригинально скроенное пространство с унитазом весьма странной формы и нечеловеческого размера.

- Боже, этот воронежский фрукт неподражаем! – сказала она мрачно. – Я уже страстно хочу с ним познакомиться. У мальчика, судя по всему, было невероятное детство. Эээ! – возмущённо протянула девушка, продолжая оглядываться и не находя раковины, – а руки я мыть буду где? В бачке? Вот дебил! Ладно, – попыталась успокоиться Даринка, принимаясь за неотложное дело, – сейчас посидим и снова будем решать квест! – и хмыкнула ехидно: - надеюсь, что ванная у этого придурка не в полу…

В дверь продолжали настойчиво звонить, правда, уже как- то ритмично и обреченно.

- Ах, что вы, что вы, ах, не нужно так волноваться, молодой человек, я уже иду, – спустя минуту тихо говорила Горянова, решительно продвигаясь ко входу и неприятно морщась от ощущения грязных, липких рук. Нестерпимо потянуло принять горячий душ, а ещё… а ещё очень, вот просто очень-очень захотелось разделить свои непередаваемые впечатления от воронежского креатива с кем-то. И этот кто-то уже стоял за дверью. Горянова, потянувшись к замку, приняла вид этакой степфордской жены и с самой очаровательной улыбкой открыла дверь.

- Простите, что задержалась, – сказала она как можно нежнее и вежливее, излучая всеми фибрами немытой души радушие, – но, сами понимаете, расстояния данной квартиры располагают к дальним прогулкам и длительным размышлениям.

Молодой человек весьма армянской внешности без сюрпризов, судя по всему тот самый «толковый Рустик», сарказм понял и в целом настрой девушки уловил. Поэтому сделал виноватые глаза и вежливо поздоровался.

- Здравствуйте, Даринела Александровна. Мне Самвел Тимурович звонил, – начал он осторожно.

Даринку вот прямо выбесили его виноватые глаза. Ведь, сволочь, сразу видно, что знал, куда девушку селит. Поэтому она решила отбросить всякие намеки и полагающийся по случаю этикет.

- Мммм! – тяжело протянула она. – Так вы, надо полагать, с пространством этого ангара знакомы не понаслышке?

Рустик снова виновато кивнул и попытался оправдаться:

- Зато там станки балетные и зеркала…

- Зеркала – это важно! – зло согласилась Горянова и, больше не желая продолжать бессмысленный разговор на пороге, кивнула, пропуская гостя внутрь: – Заходите, надо поговорить, а заодно покажете мне, – она понизила голос и дальше произнесла почти по слогам: – где в этом горном ущелье кухня и ванная комната.

Армянский гость снова смутился… Он осторожно прошел в пустую прихожую, покаянно посмотрел на брошенные даринкины вещи и спросил:

- А кухню сразу показывать?

- Нет! С кухней можно подождать! – голос девушки не предвещал ничего хорошего. – Начните, уж будьте любезны, вашу экскурсию с ванной комнаты. А то уж я тут на досуге, на всякий случай готовясь к непоправимому, предположила, что ваш гениальный проектировщик в порыве страстного креатива спрятал её где-нибудь в полу, но, может, не всё так плохо? Успокойте меня!

Рустам подозрительно закашлялся и замялся, не решаясь сделать еще один шаг.

- Что? – взревела Горянова. – Она реально в полу?

Рустик снова не ответил, он сосредоточенно искал в пустой прихожей место, чтобы провесить куртку. Не нашёл. Между тем Горянова уговаривала себя не орать, всё-таки, справедливо рассудила она про себя, с этим молодым человеком они едва знакомы, зачем же обрушивать на него всю мощь своего недюжинного характера.

В общем, Даринка постаралась принять воронежскую реальность философски. Вскоре отыскалась пропавшая кухня без окон, а сразу за танцклассом нашлась и бездверная комната со стандартной чугунной ванной, встроенной в линолеумный пол. Красота! Перфект! Икона стиля, что называется! Раковина, надо сказать, тоже находилась рядом… на полу.

Грустно оглядывая это безобразие, Даринка уныло спросила:

- Здесь вообще кто-нибудь жил… до меня?

Рустам покачал головой.

- Ну да! – уже даже не раздражённо, а обречённо.– Я так и подумала! Све-жа-чок! Было бы странно, если бы кто-нибудь в своём уме задержался здесь больше чем на несколько минут. Признавайтесь, Рустам, чей родственничек здесь ваял? А самое главное, как вы получили разрешение на такую планировку? Это ведь жилой дом!

Рустам снова вздохнул и, медленно растягивая слова, признался:

- Зачем разрешение? Дом папин.

Горянова уже мысленно искала тяжёлый предмет для запуска в одну конкретную мужскую голову.

- Весь? – елейно уточнила она. – Все четыре этажа?

- Угу!

- Ясно… А остальным квартирам так же повезло или…

Армянский гость попытался аккуратно объяснить:

- Левону трудно было бы весь дом… только здесь.

- А!!! – злорадостно выдохнула Дарина. – Наконец-то прозвучало благословенное имя! Значит, его зовут Левон! А Левон, опасаюсь спросить, у нас кто?

Глава 3

В сутках было двадцать четыре часа, но Горяновой их катастрофически не хватало. Как только было озвучено имя компании-генподрядчика, Даринела Александровна вступила в свои права.

С одной стороны, работа была ей знакома – соблюдение всех прав заказчика, проверка качества работ, проверка расходных смет, выстраивание анализа последовательной сертификации материалов, коррекция сроков строительства и многое другое, а с другой – тёмный лес. Новые люди, огромный объём документов, незнакомые цифры и пугающие неизвестностью, неосвоенные направления. Чего стоила, например, проверка точности инженерно-геодезических изысканий, исследование соответствия земельного участка результатам оценки качества через квалиметрический подход, нормативное выравнивание и, конечно же, серьёзная проверка изначального расчёта стоимости строительства.

Горянова только за голову хваталась. Боясь прослыть курицей, Даринка с первых дней на встречах с представителями дирекции генподряда изо всех сил старалась поменьше говорить, но сразу потребовала кипу полученных разрешений, сертификацию, планы. Одно радовало: фирма была вроде бы серьёзная, начальники участков произвели хорошее впечатление, особенно суровый, представительный Александр Николаевич Спицын, спокойный и деловитый мужчина-сибиряк, перебравшийся в тёплый Воронеж лет десять назад, но не утерявший северо-восточной деловитости. Ни слова впустую, ни секунды на лишнее. Таких людей Горянова любила и уважала априори. Чтобы с таким работать, надо во всем разбираться досконально, не хватая по верхам, поэтому в первые три воронежские недели Даринка почти не спала. И в родной город не поехала, переслав рекомендации Волкову и Петрову через Савёлова.

Она теперь не только вгрызалась в документы, стараясь всё понимать, буквально всё, что читает, а это было сложным делом, но и по ночам перелопачивала интернет в поисках серьёзной литературы. Пришлось даже получить доступ к электронной библиотеке строительной академии, а также к юридичекой литературе. Да! Какие уж тут душевные переживания?! Какой там Пименов! Какая там Элька! Какой там страдающий по вечерам Левон Гогенович!

В рабочей горячке Горянова забывала даже воды выпить, не то что поесть. Она вспоминала о своих потребностях лишь тогда, когда её уже начинало подташнивать от голода и обезвоживания.

Так и жила. Еще бы немножко, и Горянова точно бы умерла от истощения, но как-то совсем поздно вечером, когда приходить в гости совсем уж неприлично, на её пороге появилась необыкновенно приятная немолодая армянская женщина, оказавшаяся соседкой и по совместительству родной тёткой двум колоритным армянским мужчинам, с которыми Даринка уже имела честь познакомиться. Увидев бледную, осунувшуюся Горянову, тётя Ануш только руками всплеснула и, покачав головой, с необыкновенной армянской мягкой интонацией протянула:

- И! Деточка! – и потянула за собой оторопевшую Горянову.

В тёплой, уютной квартике хозяйка сразу усадила девушку за большой стол в гостиной и побежала хлопотать. Очень скоро на столе появилась необыкновенной красоты тарелка, полная ароматного супа с крупными мясными шариками. Горянова сглотнула, впуская в себя непередаваемый запах вкусного бульона и сочных трав.

- Кушай, деточка! Это кюфта, это вкусно! – женщина печально и ласково заглядывала девушке в глаза.

А Даринка, от усталости лишь кивнув головой, с удовольствием втянула в себя первые ложки горячего. Она ела молча. Смакуя каждую каплю, впадая в тяжёлое оцепенение и лишь продолжая методично подносить ко рту ложку с пряной прелестью.

- И зачем эти мальчишки поселили тебя одну? – сказала тётя Ануш, когда Даринка, доев всё до последней капли, хрипло и тяжело поблагодарила хозяйку, чувствуя, как острая усталость и сон разливаются по телу.

- Вот что! Деточка! – веско продолжила хозяйка. – Оставайся у меня! Я живу сейчас одна! Дети в Англии, муж в Москве, у него там мама, она не любит Воронеж, сестра уехала. Зачем тебе жить у Левончика? Мужчина всё-таки. Нет так поймут… А я тебя накормлю! Знаешь, как весело вместе будет! А Левончик пусть уже вернётся домой, а то он уже сильно расстраивается и говорит, что убьёт того идиота, который всё это придумал, –и женщина громко рассмеялась, доверительно потянувшись вперед, добавила: – это он идиотом себя, значит, называет, хотя ему полезно! Мужчина должен уметь отвечать за свои дела! – и она снова рассмеялась. – Знаешь, Марине была очень рада, что он решил в той квартире пожить. Они не сказали ей, что это было твоё решение, сказали ей с Рустамчиком, что сами предложили гостье Самвела Тимуровича лучшие условия, и Марине была так рада, что её мальчик поступил правильно, как мужчина. Марине – это мама Левончика, – снова пояснила тётя Ануш, – он у нас самый младший, пока ещё никто не женился. Ему полезно! А я всё слышала. Смеялась!

Голос женщины убаюкивал, и Горянова вдруг почувствовала, что засыпает.

- Простите, мне, наверное, пора, – сказала она, продирая глаза и вставая, чтобы уходить.

- Хорошо! Конечно, пора! – согласилась женщина. – Я тебе уже и постелила. Пойдём! А вещи твои Левончик сам на радостях сюда принесёт! Я ему ключи сейчас дам, где они у тебя? Здесь? А ты спи! А то уходишь рано, приходишь поздно и не спишь! И не ешь! Нельзя так! А теперь за тобой тётя Ануш присматривать будет! Всё! Идём!

Горянова удивлялась себе, она не находил сил, чтобы сопротивляться невероятному теплому обаянию этой армянской женщины. Да и, если честно, не очень-то и хотелось проявлять строптивость. За Даринкой никто и никогда так не присматривал. Никогда, даже в детстве, так не говорил, и Даринкино измученное сердце приняло искреннее тепло чужой женщины, как будто так и надо! Она решила не сопротивляться. Горянова слабо улыбнулась и спросила:

Глава 4

Был ранний июнь. Страну трясло от преддверия ЧМ, а в Воронеже даже разместилась команда Марокко, и её колоритные болельщики уже толпились по утрам на остановках вместе с остальным воронежским народом, пугая местных необъятными одеяниями, похожими на древнеримскую тогу, и многочисленными мужскими украшениями. Горячая пора у Горяновой схлынула: основной каркас здания был собран и отлит, перекрытия проверены, остов обшит, проводка уложена, коммуникации проведены, оставалась последнее – отделочные работы и окончательный брокеридж торгового центра. Горянова теперь вообще высыпалась, у неё даже вполне нашлось время, чтобы раза два послушать вместе тетушкой Ануш отвратительные новости по госканалам, вечно предпочитавшим далёкое зарубежье родной стране, и посмотреть пару-тройку странных весенних сериалов, от которых, надо признаться, Даринка за эти полгода сильно отвыкла.

Поэтому, когда Самвел Тимурович попросил её приехать среди недели в родной город, она с радостью согласилась, просидев до поздней ночи, собирая в одно- единое материал о проделанной работе.

- Спать иди, ачхик*! - возмущалась тетя Ануш.

- Сейчас, – послушно кивала Горянова, – только циферки все приведу в божеский вид, чтобы читать было понятно.

Тётя Ануш темпераментным жестом вздевала руки вверх:

- Самвел Тимурович в любом виде цифры прочитает! Ээээ! Он армянин!

- Да! Армяне вообще все гении, талан на таланте! – не отрываясь от работы, соглашалась Горянова, зная, что тётушку Ануш всё равно не переспоришь, а поэтому старалась быстрее стучать пальчиками по клаве, чтобы в скорый срок всё закончить.

Завершила работу к часу ночи, распечатала, довольная собой и жизнью вообще, и побежала поспать часика два-три: вылет предполагался ранним.

В пять тридцать утра Горянова, презрев своё неприятие маленьких самолётиков, уже была в аэропорту, сияя простой незамысловатой красотой, облаченной, правда, в новенькие джинсы от Томми Хилфигера и шикарную летнюю шелковую блузку от Алены Ахмадулиной – единственное её приобретение за эти вполне денежные полгода.

Деньги у Горяновой скопились немалые, потому как время тратить их не находилось. Да и желания особого не наблюдалось. А самой большой суммой, снятой в январе с зарплатного счета, оказался тот самый пресловутый долг Савёлову, срощенный с деньгами, пошедшими на покупку горячего новогоднего тура.

Ну не могла Горянова принимать такие подарки!

* Девочка (армян)

***

- Да я теперь богачка, – невесело тогда усмехнулась Даринка, – разглядывая в телефоне остаток после всех грандиозных выплат Роману Владимировичу.

Он тогда сразу перезвонил и ехидно, как только мог, заметил:

- Горянова, то, что ты дура бескорыстная, не знал, но подозревал всегда…

- Какие-то претензии, Роман Владимирович? – Даринку неприятно кольнул язвительный тон Савёлова.

- Неееет! – выдохнул он. – Кто ж в здравом уме от денег-то откажется?

- Вот и хорошо! Вот и не отказывайтесь! – обиду было ничем не скрыть.

- Ты бы ещё себе проценты за использование чужих средств начислила, – процедил начальник, – так вообще было бы круто!

Даринка расстроенно засопела в трубку.

- Горянова, радость ты моя, дурная! – немного смягчил тон Савёлов. – Ты нормальной женщиной не хочешь побыть? Так, чисто для разнообразия? Или ты подарки только от юродивых принимаешь? У остальных не комильфо?

Но Даринка, непонятно почему обиженная, ответила как отрезала:

- Мы с вами не в тех отношениях, Роман Владимирович, чтобы такие дорогие подарки принимать, а в остальном – чем точнее расчёт, тем крепче дружба!

Савёлов на том конце замолчал, а потом уточнил резко, зло и холодно:

- Так вот оно что! Дружба?! Это ты, Горянова, мне, как мужчине от ворот поворот сейчас дала?! А? Молчишь?! Ну, так хочу тебе сообщить, милая моя, что я к тебе в лавзону не напрашивался, и в любовники не набивался! Я, Горянова, ещё не сошёл с ума, предлагая тебе своё старпёрское обаяние за копейки!

Даринка уже и сама была не рада своей реакции, а потому постаралась быть честной:

- Вы не старпёр, Роман Владимирович! Вы красивый и очень даже…

- Да?! Вот спасибо! Вот успокоила! А то я по утрам в зеркало не смотрюсь!

- Ну, хватит, Ром! – Горянова тогда расстроенно засопела в трубку. – Не делай меня виноватой! Просто я никому не хочу быть должной…

- Ой–ё! И кто ж тебя такую уродил-то? – на том конце громко вздохнули. – Горянова, человеческие отношения вообще-то и строятся на долгах: денежных и моральных. Без этого нет привязки людей друг к другу! И дружбы нет! И любви нет! Ничего человеческого без долгов и обязанностей нет! Хотя… что я тебя, дубина стоеросовая, учу?! Ведь бесполезно же! Бывай! – и первым положил трубку, чего никогда ещё в их воронежском общении не случалось.

Даринке почему-то сейчас вспомнился этот разговор. Они с Савёловым быстро тогда помирились, но суть его обиды она поняла гораздо позже, когда научилась с искренней благодарностью принимать чужую любовь, заботу и – дорогие подарки. Горянова за эти полгода в Воронеже научилась не только отдавать, но и брать…

Глава 5

В ресторан Даринка входила уже почти спокойная, хотя картина, которую она беспрестанно прокручивала в голове, вызывала стойкое желание что-нибудь расколотить. Вежливый официант проводил Горянову к столику, за которым ещё никого не было и одиноко стояла табличка заказа. Девушка попросила стакан воды и стала осторожно доставать из сумочки распечатанные материалы. На какое-то мгновение её сосредоточенные действия были прерваны видением, тем самым, не дававшим покоя.

Горянова искренне пыталась понять, что так разозлило её? Да, она всегда знала, что нравится Савёлову, он никогда этого не скрывал, но всегда очень чётко проводил черту между ними, никогда не опускаясь до серьёзного и откровенного заигрывания – дружеские поцелуйчики, чмоканья и лёгкие прикосновения не в счет!

Кроме того, Горянова никогда не рассматривала его как возможного любовника, только как друга и наставника, потому что Роман Владимирович всегда чётко давал понять, что стар для неё. И не свободен.

Но тогда почему? Почему в его жизни появилась она, эта малолетка? Почему всегда осторожный и закрытый в личном плане Савёлов привел свою любовницу в офис и выставил на всеобщее обозрение? Мол, смотри, Горянова, кого упустила?

Нет! Нет! Нет! Роман не такой! Он никогда не играл с ней в игры. И никогда всерьёз на неё не претендовал. Всегда был предельно честен в том, что думает и говорит.

А может, он просто решил, что нет никакого смысла скрываться или, вполне возможно, впал в старческий маразм?

Да какая ей разница! Окстись, Горянова! Пусть шеф спит с кем хочет! Тебя это совсем не должно беспокоить. Совсем… нда..

Но это же надо додуматься – отдать курице-зайке горяновский стол! Горяновский драгоценный стол! Да Савёлов охренел просто! И Даринка с несвойственным ей остервенением поставила на стол бокал с водой.

Ещё чуть-чуть и бокал, наверное, треснул бы. К счастью, в дверях показался Самвел Тимурович, и Горянова натянула на себя самую радушную из своих улыбок.

***

Даринка сидела за столом с Айвазяном уже сорок минут. И за это время к их столику продолжали подходить мужчины, с которыми Самвел Тимурович недолго разговаривал на какие-то странные темы. После того, как молодой человек удалялся, Самвел Тимурович спрашивал у Горяновой одну-единственную фразу:

- Ну, как?

А она растерянно отвечала:

- Вполне.

А дальше снова была новая встреча. Даринка судорожно пыталась понять, зачем она здесь. И если бы не некоторые вопросы по брокериджу и мерчендайзингу, которые иногда задавал собеседникам Самвел Тимурович, Горянова бы уже всерьёз посчитала, что это не что иное, как армянские смотрины. К счастью, от такой пугающей мысли её уберег следующий кандидат, абсолютно русский парнишка со звучной фамилией Сидоров и довольно-таки прозаическим именем Пётр.

Когда он попрощался и вышел, Айвазян спросил:

- Ну как? Кого выбрали?

Даринка не сдержала нервный смешок, но потом, отпив из бокала глоток воды, натянуто улыбнулась:

- Самвел Тимурович! Простите мне мою запоздалую прямоту, но озвучьте, пожалуйста, что именно вы ждете от человека, которого я должна выбрать? Какими, так сказать, профессиональными компетенциями (она особо выделила это слово) он должен обладать? Тогда мне проще будет сделать выбор.

Айвазян удивился:

- А разве Роза не сообщила Вам, Даринела Александровна, причину нашей встречи?

- Нет! Роза Ашотовна многозначительно опустила сей нюанс.

Самвел Тимурович облегченно выдохнул:

- Теперь мне понятна ваша молчаливость и растерянность, – и он по-отечески улыбнулся. – Я, собственно, ищу вам, Даринела Александровна, помощника для работы с арендаторами. Уж очень скользким показался мне директор воронежских девелоперов, с которыми Рустик подписал договор. К тому же мне кажется, что эта сфера деятельности далека от того, чем вы обычно занимаетесь, и я хотел найти вам вполне достойную кандидатуру из знакомых мне специалистов. Знаете, Даринела Александровна, я в корне хочу поменять идею ТЦ. Понимаю, что этого делать не следует на последних этапах строительства, но чувствую, что прав, что так будет лучше, а я привык доверять своему чутью. К тому же вы мне столько сэкономили денег, – он снова приятно улыбнулся, – что я вполне могу себе это позволить.

У Горяновой с души прямо камень упал:

- Не перестаю поражаться вашему уму и дальновидности, Самвел Тимурович! – совершенно искренне польстила она.

Айвазян сделал вид, что его не тронуло это теплое заявление, Даринка же сделала вид, что не заметила его смущения. Приятно иметь дело с воспитанными, умными и тактичными людьми!

***

Из ресторана Горянова сразу поехала в деревню. Веру Григорьевну Даринка увидела издалека. Женщина, удобно расположившись возле дома на лавочке, ловко перебирала маленькие ягоды земляники, аккуратно складывая очищенные плоды на большой пластмассовый поднос, чтобы потом отнести эту невероятно пахнущую вкуснятину под крышу сушиться. Рядом с ней на солнышке, также ловко работая руками, сидела её подружка и сверстница баба Нюра. Женщины о чём-то своём «балакали», и даже издалека Горяновой казалось, что она слышит их приятный, неспешный говорок.