(не) девственница для дракона

Глава 42

Арденс открыл глаза и глухо застонал, с трудом озираясь вокруг. Каменные стены, такой же потолок…

Дарк! Друг стоял спиной, протирая чашку сомнительной чистоты таким же сомнительным лоскутом ткани.

Арденс схватил Дарка за ногу, так что тот от неожиданности едва не выронил сосуд и грязно ругнулся. Потом радостным взглядом "ощупал" своего Командира, убеждаясь, что тот пришел в себя и снова повторил то же ругательство, только с другой интонацией — теперь же оно означало, что Дарк неимоверно счастлив видеть своего друга в рядах живых.

— Бальтазар, — с болезненным скрипом прохрипел Арденс, едва ворочая тяжелым языком в пересохшему рту.

— Мы уже знаем. Ляг обратно, а не то окончательно крылья склеишь.

Дракон опустился на подушку и скривился от боли, приноравливаясь дышать так, чтобы минимально тревожить рану:

— Воды!

Дарк закончил вытирать солдатскую кружку и плеснул в нее воды с графина. Хвала Драку Всемогущему, вода на вид была чище, нежели сосуд, в который ее налили. Впрочем, Арденс сейчас даже с лужи испить не отказался бы.

— Где мы?

— В Драковой крепости. Это комната бывшего госпиталя, у нас с Бахом только ее координаты были. Пограничники пока ютятся в соседних помещениях.

— И что мы тут делаем? — Арденс снова привстал на локтях, и на этот раз движение далось намного легче. Дракон с удивлением пощупал место ранения. Удивительно. В то мгновенье, за секунду до удара Дракомортом, он понял, что обречен, что сейчас умрет. И то, что сейчас он очнулся и быстро идет на поправку, не могло приятно не поразить. — Почему я выжил? Сколько прошло дней? Что я пропустил? Бальтазар схвачен? Отец уже очнулся? Анна уже вернулась?

Дарк мимолетно скосил глаза в сторону, Арденс же сразу понял, что случилось как минимум одно неприятное событие.

— Ты выжил потому, что одна талантливая целительница, похоже, и вправду влюблена в тебя и решила о тебе позаботиться.

— Анна была здесь?

— Нет, это что-то вроде щита из неотложных целительский заклятий, что автоматически активизировался после того, как из раны извлекли Дракоморт и сняли стазис. Большего не скажу, я ведь не маг, — помощник Арденса начал с самой позитивной вести, не зная, как доложить об остальных проишествиях. — Касательно отца — сегодня как раз седьмой день. Бах тайно перенес к нему того преподавателя, наставника Анны, Боурмана. Сейчас Бахтиоер с ними.

Арденс кивнул, соглашаясь с решением помощников. Но вот друг снова скосил глаза вниз. Значит, что-то плохое произошло либо с поимкой предателя, либо с Анной. Главнокомандующий решил первым выдвинуть гипотезу, не дожидаясь, пока Дарк наберется решимости:

— Бальтазар стал императором?

— Да, — помощник отмахнулся, как от чего-то второстепенного, и снова не взглянул в глаза Командира.

У Арденса тревожно заныло под лопаткой. Проклятый Урх!

— Дарк, не юли! У тебя скоро косоглазие разовьется. Что с Анной!?

И Дарк наконец тяжело вздохнул и поднял взор на дракона:

— Командир, мы в Драковой крепости, потому что это ближайшее место с координатами к Драковому ущелью. И мы здесь потому, что новый король Араты, Филипп, приговорил Анну к смерти за убийство Гершандта путем прогулки по "мосту дружбы".

Арденс резко сел. Алые пятна заплясали у него перед глазами, но он не лег обратно.

— Когда!? — прорычал-прошипел через стиснутые от боли губы.

— Сейчас. Мне жаль.

Минуту Арденс сидел молча. А потом дико взревел, будто драконья сущность пробивалась через человеческое тело. Но он не мог обернуться и полететь к ней. Проклятье, не мог! Он мог черпать неограниченную силу, но обернуться пока был не способен. Если раньше ему казалось, что рана затягивается поразительно быстро, то теперь эта скорость была ужасающе медленной.

— Тогда я не понимаю, почему ты все еще здесь, — сказал Арденс хрипло, неуклюже поднимаясь из постели.

— Ждал, пока ты очнешься.

— Я уже очнулся.

— Но…

— Беги к ней! Живо!

Дарку дважды приказывать не пришлось, а сам Главнокомандующий поковылял вслед за другом.

Идти было тяжело, да еще и глубокий снег. Мужчина то и дело падал на колено, загрузая в снегу, но тут же поднимался и двигался дальше. Был ли смысл в его передвижении? Возможно, и не было, он мог бы отлежаться и дождаться заживления раны, а потом обернуться в дракона и проделать этот путь за считанные минуты, но что-то неумолимо влекло его вперед. Не давало остановится.

Он вдруг отчетливо представил — и фантазия оказалась настолько правдоподобной, что Арденс почти уловил дыхание девушки, — что Анна отчитывает его за нарушения постельного режима. Дракон ухмыльнулся и прикрыл глаза, всем естеством ощущая, что Анна точно жива. Она мягким теплым комочком примостилась на горизонте его сознания. Он тянулся к ней, но она неизменно удалялась.

Яркий, ослепляющий свет, холодный снег под ладонями и порывчатый морозный ветер, растрепавший мои волосы по спине, оповестили меня о том, что Филипп уже перенес нас в горы. Но я не спешила открывать слезящиеся глаза, с блаженной улыбкой слушая далекое сердцебиение, которое с каждым ударом становилось все сильнее и увереннее.

— Анна? — осторожно позвал новый король Араты. Видимо, он всерьез опасался, что я тронулась рассудком, и не знал, чего от меня ожидать.

— Ваше Величество? — без толики надлежащего уважения, с издевкой ответила я и открыла глаза, ловя взгляд монарха.

Филипп отпрянул — резко, с опаской, или даже со страхом. Потом помянул Урха, устыдившись своей реакции.

Интересно, что его так напугало в моем взоре? Может, это торжество и неконтролируемая радость, облегчение и блаженство? Вряд ли он ожидал увидеть именно такой коктейль эмоций в обреченной на смерть, поэтому убедился, что я окончательно обезумела.

Я еще раз прислушалась к стабильному сердцебиению Арденса, понимая, что он полностью вернулся в мир живых. Как? Я не знала, да и разве сейчас это так важно?

Я прикрыла глаза и вдохнула колючий горный воздух, как никогда наслаждаюсь его морозной свежестью. Когда же я их вновь открыла, в них осталось лишь спокойствие и уверенность, что теперь все будет хорошо. Да, Урх побери, все будет хорошо… Нет, Арденс жив, а значит — все и так уже хорошо.

— Будете так любезны проводить меня? — я улыбнулась широко, открыто насмехаясь над отцеубийцей. — Видите ли, я здесь впервые.

Я снова насладилась, замечая, как Филипп скукоживается под моим взглядом и старается держаться подальше. Жалкое зрелище. Впрочем, подозреваю, сейчас он опомнится и решит доказать свою мужественность каким-нибудь незатейливым способом: либо унижением, либо рукоприкладством. Не дожидаясь, когда это подобие короля, да и мужчины, определится с выбором, я развернулась к нему спиной и отчаянно шагнула навстречу судьбе, которая скрывалась за спинами более дюжины вооруженных до зубов гвардейцев.

Как только я шагнула к гвардейцам, они расступились и я ахнула: мне открылась потрясающая картина. И дело было вовсе не в горном пейзаже, на который я уже налюбовалась из Драковой крепости во время однодневной войны. Черно-белые снежные горы, глубокое синие небо, а внизу… Внизу будто разлилось красное море. Ниже крепости Висельников и до куда хватало глаз — были люди в алых одеяниях или с алыми повязками. При чем, среди них были и мужчины, и немало. Должно быть, многие не поверили версии Филиппа об отравлении его отца, и все несогласные присоединились к Алым протестанткам.

Целое войско гвардейцев сдерживало людей, но оно выглядело весьма немногочисленно на фоне многотысячной толпы. Думаю, Филипп уже сожалеет, что выбрал такое открытое место казни, а не какую-то огражденную тремя стенами тюрьму.

Но что было не менее удивительным, такое же красное море было и по ту сторону Дракового ущелья. Я сначала не поняла, кто были те люди… Но по методу их построения догадалась, что это курсанты Императорской академии в новой алой форме. Где-то там Кит… Да, точно, без него явно не обошлось. И Ребекка…

Я сглотнула подступающий к горлу ком и часто задышала, унимая поднимающееся волнение. Я должна быть сильной. Пока я не повернусь лицом к этому Урховому ущелью, никто не должен увидеть мой страх. Только нужно поспешить. Надолго моего самообладания не хватит.

И я начала спуск.

Люди внизу молчали. Тишина была оглушающей и неестественной. Такой напряженной, как бывает после потрескивания лука, когда лучник натягивает его до предела, прислоняет к тетиве стрелу и замирает. Стрелок задерживает дыхание, видя перед собой лишь свою цель, а потом отпускает палец. Раздается выстрел и жужжание стрелы. Жертва уже обречена, хотя даже пока не догадывается, что она жертва.

Я ступала спокойно. С видом королевы. Волосы развевались у меня за спиной, а платье от мадам Жюстин шлейфом тянулась по снегу, но я не боялась споткнуться: вшитая в наряд магия позаботится о моем комфорте, как позаботилась о его чистоте и сохранности. Моя охрана держалась немного позади, вроде как не охрана даже, а почетный эскорт… Так что снаружи все было великолепно, а вот внутри паника накатывала на меня все ощутимей, вопя о том, что я проживаю последние минуты. Я все еще удерживала спокойствие, но Всевидящий видит, как это было нелегко.

Холодной сталью по венам резанул отсекающий магию щит. Теперь все равны — и люди, и маги. Мне что — мой потенциал был мизерным, так что я почти не почувствовала разницы. А вот гвардейцы перехватили покрепче свои алебарды, явно чувствуя дискомфорт. Филипп же стал белее мела: ведь его сила была самой большой в стране и он привык полагаться на нее, так что и утрата его была самой ощутимой. В этом была своя ирония, ведь щит должен был ослабить самых сильных преступников-магов, а по факту, сделал уязвимым именно Филиппа. Впрочем, все логично…

Последний отрезок пути — подъем по ступеням на возвышение, с которого начинался "мост дружбы Араты и Загорья". Я зажмурилась и прикусила губу, пока меня никто не видит. И все-таки, как же страшно. И как же хочется жить! Всевидящий, я ошиблась, когда жаждала смерти, я ведь думала, что Арденс погиб. Но он жив, и Проклятый Урх, умирать сейчас так несправедливо!

Наконец я оказалась на небольшой вымощенной камнем площадке у края пропасти. Остановилась. Перевела дыхание и собрала последние силы. Времени мало. Нужно действовать быстро. Филипп приложил много усилий, чтобы я не произнесла ни слова публично, так что вряд ли станет терпеть длинную речь.

Я резко развернулась лицом к алым протестанткам и развела руки в стороны, позволяя красиво развеваться "крыльям" рукавов моего платья.

— Не дайте ей говорить! — я услышала взвизг Филиппа, что остался у подножья возвышения.

Ага, видать, он вновь сожалеет, что захотел публично уничтожить меня. Тут Пологом тишины мне рот не заткнешь — силоизолирующий купол не даст.

Гвардейцы было ступили ко мне, но я проигнорировала наставленные на меня острия мечей: чем они меня могли сейчас напугать?

— Ваша жизнь — ваше дело! — сказала максимально громко первое, что пришло в голову. Ведь кажется, именно это выражение стало лозунгом революции. — Боритесь! До конца!

Неожиданный сильный порыв ветра со стороны Загорья вдруг подхватил мои последние слова и разнес их по всему плато, усиливая стократно и искажая, превращая в мистический, холодящий душу рев.

— Да сбросьте ее в пропасть! — послышался снизу истеричный приказ Филиппа.

Но он опоздал. Стрела уже взвилась в воздух и неумолимо неслась к своей жертве.

Такого эффекта от моих слов я не ожидала в самых смелых мечтаниях. Вся многотысячная толпа вдруг дико взревела и словно обрела единую коллективную волю, превращаясь в огромное, неумолимое создание. И доблестные королевские гвардейцы дрогнули и отступили… Или же не решились поднимать свой меч против сограждан, которых клялись защищать. Хотя, скорее, первый вариант.

— Остановите их, трусы! — король орал солдатам, но его голос тонул в шуме толпы, что как прорвавшая дамбу весенняя вода, неслась прямо на него.

Королевские гвардейцы отступали… И оттесняли своего короля к краю пропасти, отрезая ему пути к бегству. Все пути, кроме одного — лестницу к основанию моста.

И Филипп, спотыкаясь и матерясь, принялся взбираться ко мне. А за ним следовали и солдаты его армии, теснимые бесновавшейся толпой.

Было ясно, что Филиппу не уйти. И я бы радовалась, не окажись я на одном пятачке вместе с ним. Или если у меня были бы крылья.

— Нет, ты таки пойдешь по этому мосту, тварь! — король вдруг остановил свой затуманенный ужасом взор и направил свой меч на меня. — Все из-за тебя! Так что ступай на этот проклятый мост первой! — и он надавил на меч, так что у меня на шее выступила кровь.

Что может быть хуже дурака? Испуганный дурак. Ведь если мы встанем вдвоем на канат, то наши шансы упадут еще ниже. Впрочем, что может быть меньше нуля?

Король буквально вытолкнул меня на "мост", так что мне пришлось быстро развернуться, чтобы просто спиной не низвергнуться в пропасть.

И вот, моя нога ступила на канат.

Всевидящий! Я так хочу жить! Так хочу увидеть Арденса!

Арденс резко вскинул голову и уставился вперед, туда, где находилась крепость Висельников. Глаза, конечно, ничего разглядеть не могли, так как ущелье скрывали алые спины спудеев, но он всем нутром ощутил — как еще один удар Дракомортом, — что Анна ступила на мост.