Не друг

Глава 1

    -    Ой, Насть, ты такая счастливая! - Катя завистливо вздохнула в трубку, а я согласно угукнула. Конечно счастливая и даже не подумаю оспаривать этот факт. - И что маман с отчимом так просто тебя отпустили на весь остаток лета?
Я хмыкнула. Катьке, выросшей в строгой патриархальной семье, мои супер демократичные родители казались чудом и она, даже достигнув возраста совершеннолетия, продолжала удивляться моей свободе.
    -    Да, Кать, отпустили. И не просто так, а с огромной радостью. Доверяют они мне, понимаешь?
    -    Зараза… - беззлобно выругалась Катька, а я, уже даже не пытаясь скрыть веселье, рассмеялась, привлекая внимание пассажиров автобуса.
    -    Ржёт ещё.. - меланхолично прошелестела обёрткой от конфеты Катюха в трубке, и из динамика донеслись звуки активного жевания. - А Никитке сообщила? Прыгает, наверное, от радости? Совсем он без тебя одичал, не гуляет и в кино не дозовешься.
    -    Сообщила, конечно. Самому первому набрала. Но у него, кажется, что-то с телефоном. Я только пару слов сказала и звонок сорвался. А потом - абонент не абонент.
    -    Так тебя некому встретить, получается? Давай я подскочу на такси?
    -    Сиди уже.. подскакивательница. Сама доберусь, не маленькая.
Катька стрясла с меня обещание позвонить, как доберусь и смахну пыль с полок запертой квартиры, и в самом хорошем настроении попрощалась, а я включила любимый плейлист на телефоне и продолжила заниматься тем же, чем и раньше - разглядывать степной пейзаж в окно. 
После пары месяцев в столице просторы родной области навевали тоскливое ощущение. Я, оказывается, успела привыкнуть к суете и толчее, влиться в скоростной поток вечно спешащих москвичей, и теперь мне нужно осваиваться в провинциальных условиях заново.
В Москву меня утянула за собой мама, а ее, в свою очередь, отчим, которому предложили выгодную работу по его редкой специальности. Так мы и утекли дружным ручейком из нашего маленького промышленного уральского города в белокаменную, и сейчас я возвращалась, чтобы досдать летнюю сессию.
Переводиться из института в институт на предпоследнем курсе и, тем более, в середине семестра, мне показалось не лучшей идеей, и на семейном совете мы решили так - семестр я заканчиваю удаленно, затем приезжаю и сдаю экзамены, а дальше видно будет. Либо продолжаю учиться наездами в родной город, либо перевожусь в один из вузов Москвы.
Переводиться мне, положа руку на сердце, не особо хотелось, хотя жизнь в большом городе и нравилась гораздо больше, чем в нашем захолустье.
Но и здесь можно было найти плюсы и самые главные из них - это мои друзья и наличие собственной свободной квартиры.
Но, раз уж я начала сравнивать, то и в Москве у меня был кое-кто, ради кого я могла бы поторопиться с переездом. И этот кто-то - парень. Мой Антон. Я бы даже сказала - жених, так как предложение руки и сердца уже получила, но с ответом пока не торопилась. Всё-таки, получить кольцо через полтора месяца встреч для меня было немного неожиданно, хоть и приятно. Временами мне даже казалось, что Антоша сильно напирает с этой свадьбой, но Катька, как будущий психолог, объяснила мне его поведение коротко и ёмко.
    -    Где он ещё в своей развратнице-Москве найдет такую умницу-красавицу, не испорченную этими ихними ночными клубами, да ещё и девственницу?
    -    Ещё раз скажешь "ихними" - и ты мне больше не подруга! - Мне и правда хотелось огреть Катюху по пустой голове из-за этих её придурошных словечек, но моя подружка-ехидна только скалилась с экрана смартфона, недоступная и недосягаемая для мести.
Но правоту Катерины я всё-таки признавала. Очень уж радовался Антон моей невинности и предложение я получила подозрительно быстро, сразу после озвучивания этого факта.
Родители встретили известие о моем возможном замужестве настороженно. 
    -    Не слишком ли вы торопитесь? - нахмурился отчим, а мама подозрительно посмотрела на мой живот.
Я тоже считала, что торопиться некуда, но мысль о том, что у меня есть жених, приятно грела женское самолюбие, а о том, что свадьбы может и не быть, докладывать не обязательно.
Кстати, новость о предложении не понравилась не только родителям, но и друзьям. Катька сразу высказала свое авторитетное отрицательное мнение, а с Никитой толком и не получилось поговорить. Я только и успела сказать, что возвращаюсь и что у меня теперь есть жених, как связь оборвалась. И, честно сказать, я уже начала волноваться, не случилось ли чего с моим самым любимым и верным другом.  
Созванивались мы вчера, ещё на этапе сбора чемодана. Прилетела я в областной центр сегодня утром, пару часов промаялась на автостанции в ожидании нужного автобуса и теперь вот подъезжаю к родному городу, а смс о том, что абонент снова в сети так и не пришло. 
Обыск соцсетей тоже ничего не дал, Никитка где-то потерялся. 
Может, он девушку наконец-то завел? Это, конечно, странно - представлять его с кем-то, но никуда от этого не деться, время идёт, мы тоже не стоим на месте. И, если подумать, кому, как не Никите крутить вовсю романы? Парень он видный, девки головы на улице сворачивают и жутко нам с Катькой завидуют. Мы же с Катюхой над ними только смеемся. Не понимают девчонки, что наша дружба проросла корнями даже не в школу, а в ясельную группу детского сада. Как можно думать, что между нами троими может что-то такое, романтичное, быть? Мы сидели рядом на горшках, дрались в песочнице из-за лопатки, спасали дождевых червей, выкапывая их из земли, и планировали побег из садика к нашим мамам на работу.
Делили на троих одну булочку, пытались рыбачить на заросшем пруду, в котором отродясь никого кроме лягушек не водилось, да и вообще… Это же Никитка! Родной до каждой волосинки. Мы с Катькой переодевались при нем без стеснения и обсуждали месячные, ну о каких отношениях может идти речь?

****

Квартира за время нашего отсутствия приобрела тот самый затхлый пыльный запах, который всегда бывает в запертых помещениях, и первым делом я отодвинула шторы и открыла форточки на проветривание. В окна заглядывала сирень, сквозь кроны деревьев пробивалось солнце, где-то в соседних дворах галдели дети. А у нас тишина и покой.

Глава 2

Проснулась я от боли, хотя вряд ли то состояние, в котором я пребывала ночью, можно было назвать сном. Если только кошмаром.
У меня болело все, начиная от макушки, в которую упирался твердый подбородок Никиты, и заканчивая ступнями, придавленными тяжёлой мужской ногой к постели.
Никита спал рядом, крепко обнимая мое несчастное измученное тело и не давая шансов незаметно отодвинуться. 
Проснулся он моментально, от моего первого вялого движения; осторожно убрал с меня неподъемные конечности и с тревогой спросил:
    -    Ты как? Настя, мне так жаль.. Ты сможешь меня когда-нибудь простить?
Мне понадобилось время, чтобы осознать - он не шутит, а вполне себе серьезно интересуется, не сильно ли испортило наши отношения это маленькое недоразумение. 
Никита попытался мне помочь подняться с разоренной кровати, но я зло откинула его протянутую ладонь, за что поплатилась режущей болью в шее.
    -    Уйди, пожалуйста, и больше никогда не появляйся. - Плакать я уже не могла, но от невыносимой боли в теле мне хотелось орать и бросаться на стены, и останавливало меня лишь то, что активные движения приведут к новой боли.
Никита встал на моем пути в ванную, растерянно взъерошил волосы на затылке и опять потянул свои ручищи ко мне.
    -    Давай помогу. Отнести тебя в ванную? - Я так свирепо посмотрела, что он осекся и неуверенно добавил. - Или хотя бы обопрись об руку. 
    -    Ты меня плохо слышал? Я сказала - вали из моей квартиры!
Никита обернулся, словно эти слова предназначались не ему, а кому-то другому, попятился задом по коридору, пока не дошел таким образом до ванной комнаты, включил свет и предупредительно распахнул передо мной дверь.
    -    Выполни одну мою просьбу, - я на секунду прикрыла глаза, борясь с головокружением и слабостью, а когда открыла, поморщилась от чересчур внимательного и крайне встревоженного взгляда. Лучше бы он вчера так смотрел! - Когда я выйду из ванной, тебя здесь быть не должно.
В ванной я всё-таки опять разрыдалась, окончательно добивая воспалённые глаза. Смотреть на себя такую оказалось слишком тяжёлым испытанием. Он меня пытался съесть? Глубокий укус на шее, царапины от зубов на плечах и ключицах, бесконечные засосы на груди, животе и даже бедрах.
    -    Настя! - в дверь забарабанили. - У тебя все нормально? 
    -    Пошел ты! Сволочь!
Я с трудом забралась в ванну, включила душ и осторожно провела по груди и животу мыльной губкой, но взгляд то и дело обращался к небольшому круглому зеркалу, в котором отражались мои искусанные и натертые жёсткой щетиной губы и два багровых засоса на нижней челюсти и на шее.
От увиденной картины и от жуткой опустошающей слабости и отвращения к самой себе, я почувствовала, как тело превращается в дрожащее желе и съезжает по мокрой кафельной стене вниз, в ванну, по дну которой сбегала мыльная вода и словно уносила в отверстие водостока все хорошее из моей жизни.
    -    Настя! - дверь с противным металлическом лязгом лишилась замка и резко распахнулась. Открывалась она в коридор и, получается, Никита её не выбил, а именно открыл, потянув ручку на себя и выдрав магнитные внутренности замка. - Настюш.. девочка моя..
Никита достал меня из ванны в полубессознательном состоянии, укутал в полотенце и отнес в родительскую спальню, где осторожно уложил в кровать и укрыл одеялом. 
    -    Сейчас, маленькая.. Полежи пока, а я сделаю чай. Где у тебя таблетки? В сумке? 
Никита ушел на кухню и через несколько минут вернулся со стаканом чая и блистером обезболивающего. Руки Никиты подрагивали, когда он вкладывал в мою ладонь две таблетки и поддерживал стакан, чтобы я не облилась горячим напитком. Никита постоянно смотрел на меня, тревожно и умоляюще, но и также постоянно отводил глаза, не в силах выдержать мой ответный взгляд - твердый и презирающий. Я не понимала его поступка и вчерашней жестокости, но не могла понять и сегодняшнего поведения. 
Неужели ему не хватает женского внимания? Ни за что не поверю в это, так как не раз лично наблюдала кидающихся ему на шею девиц. Уверена, - стоит ему свистнуть и девчонки выстроятся в очередь. Да даже если представить, что ни одной подружки сейчас нет в пределах досягаемости, он всегда мог воспользоваться услугами специальных платных девушек. У нас хоть и не столица, но, по рассказам бравирующих однокурсников, проблем с этим нет. 
А сегодняшнее его поведение окончательно сбивало с толку, но разбираться ещё и с этим я не хотела. Единственное, что сразу пришло на ум - это страх Никиты перед законом. Скорее всего, он боится, что я напишу заявление и расскажу о нападении, но ничего подобного я делать не собиралась, пусть будет спокоен. К врачам я тоже не пойду и на это у меня сразу две веских причины - моя мама и мама Никиты.
Обе наши мамы работали в единственной на весь город женской консультации при городской поликлинике, только моя до отъезда трудилась регистратором в общей регистратуре, а Никитина - лаборантом.
В детстве мы с Никитой часто тусили в поликлинике и консультации, то тихо рисуя каляки-маляки в регистратуре у моей мамы, то рассматривая интересные колбочки с реактивами в лаборатории у тёть Любы, да и в более взрослом возрасте день-через-день забегали к родительницам по всяким мелким делам - взять мелочь на проезд или мороженое, встретить с работы, занести что-то или, наоборот, забрать.
И, понятное дело, мы знали всех тамошних медработнико, от санитарок и водителя до заведующей, как и они нас, и я даже не представляю, что начнется, если я сейчас появлюсь в таком состоянии на пороге медучреждения.
Никита словно знал о чем я думала.
    -    Может быть, тебе к врачу нужно? Давай съездим? - Его голос звучал неуверенно и я даже прикидывать не собиралась, сколько мужества ему понадобилось, чтобы предложить это.
Но все дело было в том, что я не хотела ни видеть Никиту, ни куда-то с ним ехать, ни даже разговаривать.
    -    Уходи. - Никита вскинул голову и с отчаянием посмотрел на меня, пытаясь улыбнуться, но эта жалкая попытка скрыть непонятно что от меня, не удалась. - Я серьезно, Никит. Просто уйди. И не бойся, в полицию я не пойду.
    -    Я не боюсь! Ты все не так поняла!
    -    Интересно, что тут можно понять не так? Ты практически изнасиловал меня или мне это показалось? Просто уходи и забудь о моем существовании.
Никита дернулся, как от удара током, сжал кулаки и побледнел, а что там с ним было дальше я досматривать не стала и прикрыла свинцовые веки.
Похоже, обезболивающее начало действовать. 

Глава 3

К обеду следующего дня мне удалось выработать некие правила поведения, чтобы создать хотя бы видимость, подобие мирной жизни. Но до этого пришлось пережить немало страшных минут, когда я, забывшись, повышала голос или пыталась оттолкнуть подошедшего слишком близко Никиту. В такие моменты сразу появлялся Никита номер два и пугал меня зверским взглядом и болезненными объятиями. После последнего его появления, когда Зверь, как я его мысленно называла, схватил меня за волосы, намотал их на кулак и долго с силой водил носом по моей шее, неизвестно что вынюхивая, я вообще зареклась перечить Никите. Безропотно ела, когда он ставил передо мной тарелку, играла с ним в карты и даже машинально улыбалась шуткам, хоть и чувствовала себя гаже некуда. 
Никита тоже старался - пытался делать вид, что между нами ничего особенного не произошло и мы по-прежнему старые добрые друзья. Но и ему явно было неловко - иногда он сбивался на полуслове и смотрел на меня то тревожно, то виновато, но тему произошедшего не поднимал и больше не извинялся. А я.. я боялась Зверя, и чем дальше, тем сильнее.

Вот уже два часа я старательно делала вид, что готовлюсь к экзамену, а сама в это время пыталась унять бешеное биение сердца и выровнять дыхание. Меня очень беспокоило состояние Никиты и я до нервной дрожи боялась повторения его припадка.
Никита беспокойно ходил по комнате, не отводя от меня тяжёлого взгляда. Я его ощущала физически и всего один раз подняла глаза о чем сразу пожалела. Каждая мышца на лице Никиты подергивалась, отчего казалось, что он вот-вот превратиться во что-то ужасное, глаза постоянно меняли цвет с привычного светло-карего на кирпично-красный. Он и сам весь дрожал и трясся, а от его мельтешения вскоре заболела голова.
    -    Настя, - в хриплом рокочущем рыке невозможно было узнать голос друга и я чуть не расплакалась от нехорошего предчувствия и страха. - Мне нужно подойти к тебе. Ты позволишь? Пожалуйста, Настя. Я тебя умоляю - не сопротивляйся. Я не хочу делать тебе больно, но и не могу оставить тебя.
Я вскочила с дивана, отбросив в сторону тетрадь с конспектами, и затравленно посмотрела по сторонам в поисках хоть чего-нибудь, способного меня защитить, но Никита уже шел ко мне, ослепляя безумным красноватым светом глаз и пугая невероятной решимостью.
Я всхлипнула и сделала шаг назад, но спасения не было.
Никита схватил и стиснул меня в объятиях так, что затрещали ребра и я, сколько бы не уговаривала себя потерпеть, не могла этого выдержать. Инстинкты оказались сильнее. 
Я помню, как царапалась и даже кусалась, в буквальном смысле выгрызая и выцарапывая себе свободу и жизнь. Помню, как озверевший Никита опрокинул меня на диван и я с горечью подумала, что теперь и в эту комнату мне путь закрыт. И отчётливо помню, как раздался звонок домофона.
Я замерла, не в силах поверить, что кто-то пришел и у меня, наконец, появился шанс на спасение. Замер и Никита, внимательно всматриваясь в мое лицо, хмурясь и прогоняя красноту из глаз, пока она окончательно не ушла, оставив только шокированный знакомый взгляд друга. Он скатился с дивана, посмотрел на исполосованные моими ногтями руки, неверяще покачал головой, пока я лихорадочно поправляла одежду и дрожащим голосом начал:
    -    Настя, мне так жаль.. Это был не я.
Звучало глупо, но я и слова поперек не сказала, лишь мстительно усмехнулась, так как в этот момент в окно гостиной забарабанили.
    -    Настя! Никита! Ну я же вас вижу! Открывайте давайте.
 На вытянутое лицо Никиты я бы любовалась бесконечно, но вместо этого я ещё шире улыбнулась и подошла к окну, открывая раму настежь.
    -    Здравствуйте, тёть Люб. Сейчас открою. Как хорошо, что вы пришли, чаю попьем.
Поприветствовав маму Никиты, я с победоносным видом прошла мимо него, стоящего с опущенной головой, и направилась к двери. Попался, скотина! Теперь посмотрим, кто-кого.
    -    Настя! - Никита схватил меня за руку. - Настя, пожалуйста! Она не переживет! Я прошу тебя, Настя, не впутывай ее, мы сами разберемся.
    -    Сами разберемся? - я с шипением вырвала руку из захвата. - А как ты собираешься разбираться? Будешь меня насиловать при каждом косом взгляде? Это твой метод?
Никита побледнел, а потом, когда звонок домофона взорвал наэлектризованную тишину квартиры, упал на колени и обнял меня за бедра. Он горячечно покрывал поцелуями мой живот через несколько слоев одежды и повторял:
    -    Прости! Прости, Настя! Я умру без тебя.
Выслушивать этот бред больше не было сил, как и терпеть присутствие Никиты, поэтому я хоть и с трудом, но вывернулась, дошла до домофона, сняла трубку и нажала кнопку открытия двери, после чего открыла и дверь в подъезд.
Я спасена.
Тетя Люба появилась в квартире, принеся с собой запах жареных пирожков и свободы.
    -    Ну вы даёте, молодежь! До вас не дозвониться, не достучаться.
    -    Так домофон был выключен, - пожала плечами я и от души обняла добродушную женщину.
    -    Никитка, ты чего на полу расселся? На вот сумку, помоги матери. И что у тебя с телефоном? Почему дома не ночуешь?
Тёть Люба налетела на сына с расспросами, а я оперлась плечом о дверной косяк, сложила руки на груди и с удовольствием наблюдала за этим действом.
    -    Хорошо хоть Катерина подсказала, что ты вернулась. Ну, думаю, точно, веселая троица гуляет. Хоть не много пили? - Тёть Люба грозно подбоченилась и посмотрела на сына, но затем махнула рукой. - Ладно уж, что с вас взять.. Эх, молодежь. Я вам тут пирожков нажарила, котлет навертела. А то жрете свои бургеры да лапшу растворимую.
На столе появились контейнеры с едой, свёртки и туесочки, а теть Люба, продолжая одновременно причитать про “не ту” молодежь, жаловаться на жару и расспрашивать про Москву, уселась за стол с намерением выпить обещанного чаю.
Никита хмуро смотрел на разговорчивую мать и на задумчивую меня, а я все никак не могла выбрать момент, чтобы рассказать маминой подруге о том, кем на самом деле является ее сын.
    -    Ой, что-то в груди прям давит. Жара эта доконала. Скорей бы осень, а то так и сердце не выдержит. Насть, у тебя корвалола нет случайно?
    -    Не-а, - я растерянно развела руками и окончательно погрустнела.
Бедная теть Люба являлась обладательницей полутораметровой талии, одышки и диабета, и в жару ей действительно приходилось нелегко. А тут ещё и я с такими новостями.

Глава 4

Никита

    -    Успокоился? - незнакомый мужчина поймал неприязненный взгляд Никиты в зеркале мужского туалета, подошёл к соседнему крану, сполоснул руки и пригладил волосы.
Никита поморщился от сильного резкого запаха, исходящего от мужчины. Чем это он набрызгался? Жуть, как фонит, глаза режет. Но хуже всего было то, что даже сквозь этот резкий мужской запах явно ощущался нежный аромат цветущей груши. Этот запах Никита знал отлично. Так пах в мае сад деда, и так круглогодично и без перерывов благоухала Настя. А теперь по непонятной причине и этот мужик, что продолжал пялиться в зеркало.
    -    Ты зачем Веселову обидел? Тебе родители не объяснили, как себя следует вести с парой?
Никита почувствовал знакомое раздражение, зарождающееся внутри, словно тот, другой, опять готовится вырваться на свободу.
Пришлось прикрыть глаза, наклонить голову вниз и постоять так с минуту, считая глубокие вдохи и выдохи. Раз! - вдох. Два! - выдох. Три! - вдох. Четыре, - выдох.
Туман злости начал постепенно развеиваться и к Никите вернулась способность думать.
И первая же мысль, как обычно, была о Насте.
Никита беспокойно вскинул голову и машинально повел носом, ища привычный запах, без которого он уже давно не представлял своей жизни.
Никита отчётливо помнил день, когда для него все изменилось. Он не знал точную дату и в месяцах мог запутаться - то ли июль, то ли август; но свои ощущения мог описать так досконально, словно это произошло вчера.
Настя тогда уехала в летний лагерь на море и Никита целых три недели изнывал от скуки и непонятной тоски, а после долгожданного известия о возвращении Насти, со всех ног бросился к любимой подруге детства.
Дверь ему открыла вездесущая Катька и сразу что-то затараторила, но Никита её почти не слушал, оглушенный странным запахом из квартиры. 
А потом из кухни вышла улыбающаяся Настя и Никита понял, что пропал. 
Девчонки смеялись, разговаривали, ходили по комнате, а Никита, как зачарованный смотрел на Настю и ничего не мог понять, как и перестать пялиться на нее. 
    -    Никита, ау! Ты с нами? - Настя похлопала его по плечу и склонилась низко-низко, отчего прядь ее волос скользнула Никите по щеке и он задохнулся от красоты этого движения и от Настиной, конечно.
Солнечные лучи играли бриллиантовыми переливами в ее пшеничных прядях, тени от длинных ресниц подрагивали на молочно-белой коже лишь самую малость тронутой персиковым загаром, и Никита ошеломленно рассматривал каждую новую деталь в облике подруги, словно видел ее впервые.
Девчонки оставили его в покое и погрузились в беззаботное общение, а Никита так и просидел молча, лишь невпопад кивая на обращённые к себе вопросы, чем вызывал ещё большее веселье у подруг. 
С того самого дня для него все и изменилось и нельзя сказать, чтобы к лучшему. Настя ничего не замечала и Никита испытывал неудобство от того, что не может относиться к ней, как продолжал относиться к Кате. Ему казалось, что стоит Насте заподозрить его в тайных чувствах, и общению придет конец. А эта мысль приводила его в отчаяние, и поэтому Никита изо всех сил скрывал свои истинные желания, да так хорошо, что временами и сам верил в их дружбу.
А потом появился голос. Вернее, даже не отдельный голос, а полноценная вторая личность, причем очень настойчивая и сильная. И эта самая личность диктовала и навязывала неприемлемое для Никиты поведение.
"Давай, поцелуй её", - повелительно толкал голос, когда Настя на выпускном кружила с Никитой в медленном танце.
"Слабак, убей его!" - рычало в голове при виде одноклассника, держащего Настю за руку.
"Ну же, не будь тряпкой, возьми её, она твоя", - облизывался этот некто при виде загорающей в крохотном бикини Насти.
Никита приходил в ужас от требований голоса и всеми силами пытался прогнать его из своей головы, но незваный подселенец только сильнее злился, пока окончательно не озверел, пытаясь перехватить контроль и сделать то, на что без устали подбивал Никиту.
Когда Настя сообщила о своем отъезде в Москву, Никита даже обрадовался, так как на тот момент с большим трудом сдерживал дикие порывы своего соседа по голове и уже подбирал слова, чтобы признаться матери в своем состоянии. Это был непростой шаг, но и жить, ничего не предпринимая, Никита больше не мог. 
После Настиного отъезда Никита несколько раз порывался начать разговор с мамой, но так и не решился. То время не то, то место не подходящее, то другие обстоятельства.
А голос все бесновался и бился в голове, требуя Настю, воя и разрывая тело изнутри, выкручивая суставы и мышцы. Иногда Никите казалось, что все - конец. Он умирает от неизвестной болезни и никто ему не сможет помочь. Кроме Насти.
Когда она позвонила с "радостной" новостью о возможном замужестве, Никиту выгнуло дугой от невыносимой боли и он, кажется, потерял сознание, а когда очнулся, понял, что достиг предела. Он больше не контролировал голос. Теперь голос диктовал, что ему, Никите, делать. И все, что произошло после этого - полностью его вина. Воля и разум Никиты словно оказались заперты в клетке, откуда он лишь мог наблюдать за безумством своего подселенца. Но иногда Никите все же удавалось вырываться и ненадолго перехватывать контроль, отчего не становилось легче. Настя.. его бедная Настя… Сколько же ей пришлось вытерпеть от него. И сколько предстоит..
    -    Так и будешь молчать? - Никита вздрогнул и опять посмотрел на бесящего его незнакомца, Настиного преподавателя. Чего он прицепился? Мало получил? Можно и добавить. Как раз внутренний подселенец завозился и зарычал.
    -    Волчонка своего придержи, мал ещё зубы скалить. 
Мужчина, как ни в чем не бывало, поправил узел галстука, смотря на себя в зеркало и развернулся к ошарашенному Никите, который чувствовал себя актером или зрителем театра абсурда. Он сказал волчонок? Какой ещё волчонок? 
И в ответ на мысли Никиты внутри у него зародился и разросся, затопив внутренности горячей волной обиды, протяжный тоскливый вой.
Мужчина нахмурился и вопросительно приподнял бровь, а Никита, запинаясь, переспросил:
    -    В-волчонок?