(не)любимый препод

Глава 1

"Почему собака виляет хвостом - потому, что она умнее хвоста. Если бы хвост был умнее, то он вилял бы собакой".

Звучит, как полная чушь. И это не я упражняюсь в красноречии, а реальная цитата из комедии, которую мы смотрим. Длительность фильма полтора часа, как и сама лекция  "8 фильмов о медиа и журналистике".

Ня, мои любимые пары. Будто не на учебе сидишь, а в кинотеатре. Можно жевать жвачку и пить коку. И заниматься своими делами.

Почти идеально, если бы препод при этом не нудел: 

- ... современное понятие фейк-ньюз и дезинформация. Проследите, как грамотно специалист инсценирует скандал.

На этих его словах видео подвисает - техника в институте пашет из рук вон плохо. Колесико на экране проектора крутится, мы пялимся в смазанный стоп-кадр.

- Александр Александрович, а фильм биографический? - рядом со мной Николь поправляет очки в широкой черной оправе. - Президент правда обжимался с девицей, и его застукали?

Алекс Александрович отрывается от крайне важного занятия - рассматривания наручных часов и поднимает голову.

Мы сидим близко. Я  - потому, что у меня правда плохое зрение. А Николь...

Анонс на Николь: стекла в ее очках без диоптрий, светлые волосы в стрижке каре, в соцсетях её можно найти как "Николь Беркут".

Беркут - псевдоним, конечно. Некоторые педагоги охотно разрешают нам играться в журналистов. Но Николь моя соседка уже полтора года, сначала по комнате в общаге, а летом мы сняли квартиру. Поэтому я в курсе ее секретика. Настоящее имя "Катя" она сменила официально, но с фамилией сей трюк не прокатил, шлепать ей в паспорт "Беркут" отказались, несмотря на крупную взятку в виде бутылки коньяка с тремя звездами и конфеток "птичье молоко".

Так вот по паспорту она - Попкова.

Николь Попкова.

По-моему, сильно. Загляденье сочетание. Чего ей не нравится? Главное ведь, что такое уже не забыть, как страшный сон.

- ... давление на медиа со стороны истеблишмента, - треплется препод. - И там в жанрах так же заявлена биография.

Огромной лапищей он отодвигает пластиковую папку на край стола. Николь натурально прикидывается беркутом, орлиным зрением отслеживает каждое движение этого альфа-самца.

Или ястреба, или коршуна, если по-пернатому. Видный хищник.

В общем, Алекс Александрович - птица не нашего полета. И он уже три месяца не может запомнить ФИО Николь. Каждую пару смотрит в список и спрашивает: Попкова, готовы сегодня?

А потом, словно опомнившись: ох, простите покорно, Николь Беркут?

Она скрипит зубами и кивает. И дальше бросает глазами искры в него.

Кроме Николь, по преподу, до состояния "кириешки", сохнут: Маша, Даша, Саша, Женя, Виктор, собаки, кошки, земляные черви, перечислять устала. Брутальная борода и немыслимые татуировки классного мужского экземпляра косят всех напропалую. 

Анонс на Алекса Александровича Аверина: лет сорок, разведен, голос с хрипом, как у певцов при расщеплении, и он носит лакированные ботинки. И сексуально курит. И под рубашкой грудь волосатая. И в койке он зверь.

И можно с три короба еще навоображать, да.

Громко втягиваю газировку из трубочки, и смотрю на Аверина. Он облокачивается на стол, угрожает презентациями, которые мы должны сделать, и дергает бороду - раз, два, три, четыре...

Он отворачивается, и я сбиваю счет.

- Смотрим внимательнее, - повторяет Алекс и неопределенно машет рукой, - на следующую пару от каждого жду письменную рецензию по фильму.

- Почему этот фильм, вообще, к прокату допустили? - вопрос из зала. - На пальцах ведь рассказывается, как извращается правда.

Алекс игнорирует. Садится на край стола. Не прям туфлями болтает в воздухе, а опирается задом, сложив ноги крестом. К аудитории вполоборота, поправляет чуть задравшиеся брюки, на щиколотке мелькает чёрный рисунок-тату, на его грубый профиль молятся по правый локоть от меня.

У Николь подбородок тонет в ладони и два серых сверла вместо глаз, в-ж-ж в Алекса. Она точит лясы с соседкой в стиле: сю-сю он зайка, да?

Сю-сю согласна с тобой - ответно льет сироп одногрупница.

- Как можно взрослого, похожего на чокнутого байкера чувака называть зайкой? - не выдерживаю волнений над ухом.

- Почему нет? Запустить лапку к Алексу в штаны великая задача времен и народов, - бросает Николь. - Важнее красного диплома. Не ври, что сама не хочешь.

Смотрю на Аверина, он смотрит на часы.

Ноу, я не отрицаю его очевидную привлекательность и чувствую силу от него исходящую, она сродни гипнозу, еще бы, у него же глаза чернее ночи, кода нет луны и вырубили все фонари в окресностях.

Но мы второкурсницы, а ему даже на выпускниц плевать. 

Взаимно, мне в его беспросветных дебрях плутать некогда. Я занятой человек. 

Одногрупницы томно вздыхают. 

Я тоже, с тоской. Начало четвертого, а у нас только первая пара. А мне край, как срочно, на работу надоть.

Фильм идет, в аудитории гул - персонажам моют косточки. Активность на лекциях - жирный плюс в карму под названием "зачетная книжка".

Тайком забиваю в поисковике на планшете "Плутовство" и листаю отзывы на медиа-творение Барри Левинсона.

- Этот фильм политическая сатира, - громко высказываюсь, урвав чужую мысль. - И если так рассудить, то ведь в каждой шутке...

- Только доля шутки, - одобрительно заканчивает Аверин. - Верно подмечено.

Конечно, верно. Всегда срабатывает.

Двинем дальше.

На экране Дастин Хоффман жалуется Роберту Де Ниро на тяжелую долю продюссеров. Пью колу, надуваю пузыри из жвачки и читаю комментарии. 

- А ведь американцы часто прибегают к помощи киношников для решения своих проблем, - цепляю ходовую тему и запускаю живой спор среди одногрупников.

Дискус. Аверин только и успевает, что отбиваться от студенческих бла-бла.

Все. Я отметилась, миссия выполнена, и ближайшие минут двадцать могу уделить работе. Ха и хо, уровень хитрости - лиса из басни про ворону и сыр.

Глава 2

Кошка сдохла, хвост облез, кто слово скажет - тот её и съест 

- Александр Александрович, можно звук добавить? - спрашивает девушка с первого ряда. 

Кошка ваша, Зарипова. Приятного аппетита.

Беру пульт, увеличиваю громкость.

За прошедшие полтора часа прибить студентов хотелось три раза. Если бы не Егор, никогда бы не пошёл преподавать. Атмосфера кошмара, эти дети сводят с ума. Долго думают, глупо хихикают. Тайком меня фоткают. Ну, дамы, в основном.

Тридцать девять лет - не старость, но между нами пропасть минимум в пятьдесят единиц по айкью. Они до сих пор пишут на столах. Не "саша дурак" и подобное, а "новости - наша профессия", "новость живет пока вокруг нее растут слухи", они пачкают синей и черной пастой кремовое покрытие, и ради чего?

Очередной вопрос из зала активирует желание ушатать малолеток. Раз, два, три, четыре - тереблю бороду. Ощупываю жёсткие волосы. Парикмахер из "Биг Босс" опять в шоке будет, у меня на лице мочалка.

Автоматически отвечаю:

- Нет, конечно, войны на самом деле не было. Это пример фейк-ньюз, крайне наглядный.

Смотрю на видвижной проекционный экран.

Производитель обещал повышенную яркость и угол обзора до ста двадцати градусов. Безбожно врал. Если не выключать свет в зале, изображение совсем бледное. Впрочем, я только за. Имбирь, хрен и васаби клал я на эти полнометражки, всю осень Спилберг, Маккарти и Макдональд мутят мои сны.

На планшете листаю ленту комментариев к фильму.

Если какой-нибудь умник вздумает хоть фразу отсюда взять - шлепну на месте. Хитрая задница Абрамова, не хочет учиться, так ее не держат, будто это мне надо, вдалбливать ей в голову азы медиа. И не дура ведь, нормально соображает, зачем все испортила и смухлевала? Такой образ накрылся.

Разочарован навсегда.

Смотрю на часы. Эксклюзив с эмблемой льва - платина, бриллианты, функция прыгающего часа и еще всякие приблуды. Остаток былой роскоши. Пять вечера - раньше в это время я удобно полулежал на диванчике в ресторане с отличной кухней от народов балканского полуострова, пил ром и заключал сделки.

А теперь обсуждаю нацинтересы, проблемы качества, суть журналисткой работы, короче ерунду. И раз, два, три, четыре - дергаю бороду.

Спокойно, спокойно по волнам, у меня есть цель: я хочу наладить отношения с ребенком. Правда, три месяца уже улетели псу под хвост, тому самому, который виляет собакой.

Но я в режиме ожидания. Айн момент. А знаешь, все еще будет. Правильные вещи поет Кристина. Обракайте.

В перерыве спускаюсь на первый этаж за кофе.

Паркет "ёлочка", двери-двери, лестницы, студенты, коллеги, всем рахмат за внимание - киваю направо-налево. Взгляд цепляется за волнистые темно-русые волосы.

А-а-а, врунья.

Сидит на лавке, возле автомата, положив ногу на ногу. Потертые черные слаксы и черная футболка с надписью " Shut the fuck up " - в мире нет вещей более странных, чем подростковые шмотки. Во веки веков не допру, зачем они выряжаются черт знает как. Сплошная эклектика, при такой-то внешности.

Она дует на стаканчик с кофе. Над губой пикантная родинка. Матовая темная помада.

Красивая девочка. Но я за шоколадные глазки оценки не ставлю.

Давлю кнопки, забираю стакан с ореховой кофейной бурдой. Плюхаюсь рядом и заглядываю в экран. Успеваю прочитать "да, знакомства для секса, разумеется".

Вот это поворот.

Она дергается.

Мой стакан наклоняется, и кипяток льется на брюки. На черную классику от Хуго Фердинанда Босса, но мне не жаль. Поднимаю бровь и смотрю на нее внимательнее. 

А дитё-то порочное.

Хмыкаю.

Теперь ясно. Где уж время на учебу найти, коли приспичило трусики снять.

- Это не то, что вы подумали, - распутница резво вскакивает на ноги, будто я ее ошпарил, а не себя. Она ставит кофе на лавку - ага, пить расхотелось. Торопливо толкает планшет в висящую на локте сумку.

- Ну что вы, Абрамова, это ваше личное дело, - тоже встаю, достаю из нагрудного кармана платок и тру брюки. - Хоть до знакомства, хоть после, занимайтесь чем хотите. Я по другому вопросу подошел. 

Она топчется на месте, с горящим лицом. Закуток у автомата освещается слабо, лампа над нами дает отблески, и ее глаза похожи на конфеты с вишней. И зачем ей нужны сомнительные чаты с извращенцами, неужто в реале не с кем перепихнуться? Абсурд, невероятно.

- Вы правы, Александр Александрович, мое дело, - она задирает подбородок. - И совать нос в чужие переписки некрасиво по меньшей мере.

- Ну простите, - прячу улыбку за глотком кофе. - Предположил, что вам стыдно за лекцию и вы просматриваете учебный материал. Собственно, это и хотел сказать. Если вам интересно получить зачет, то к следующему семинару подготовьте презентацию. Не по фильму. Разработайте свою собственную манипулятивную стратегию. Убедительную, чтобы я поверил.

Она моргает. Встряхивает волосами. Уточняет:

- Вы шутите?

- Разумеется, нет.

- За неделю я не успею.

- Успеете, если захотите, - убираю смятый платок в брюки. - Если будете работать. А не заниматься тем непотребством, в которое я сунул нос, - подкол вылетает сам собой. 

Не глядя на нее больше, поднимаюсь наверх. 

Налажал. Хуже нет ада - когда в тебе видят школьного учителя с дурацкими присказками "накраситься не забыла, а учишься на двойки". Фу. У нас тут совсем другая политика, воспитывать чужих детей нафиг не уперлось, но сударыня огорчила второй раз за день. А казалась таким одуваном - дунь и полетел белый пух.

В аудитории пока никого нет. Запираюсь. Дверь отрезает беспокойный гул коридора и в уши  загружается доза тишины, о, бесподобно. Основные занятия идут утром и днем, а щас половина малолетних придурков мажут лыжи до дома. Прощайте, друзья.

Сажусь за стол, отпиваю кофе, морщусь - невкусно, звоню Маше.

- Аллоу, - после напряженных гудков тянется ее голос в динамике. Моя музыка. - Саш, ты? Давай кратко, мне некогда.

Глава 3

Опа. 

Здрастье, Алекс, кусок черной тряпки на глазах вас не спасет.

Та же зачесанная назад шевелюра, на которую он ежедневно вытряхивает банку геля, будто итальянский мафиози, и те же лапы в татухах, которые он убирает с моей футболки, когда я вздрагиваю.

Тупо пялюсь на его зеленый браслет. У нас на сейшенах всё, как на светофоре: красный обруч на запястье- стоять, греховодники, я тут со второй половиной; желтый- я в ожидании новых знакомств; зеленый- готов идти в приват прям щас, детка. Зеленых вечно не хватает, а мы усиленно рекламим преимущества цвета травы.

Он заинтересованно осматривает меня, от кожаных мокасин до резинки для волос с пластмассовой клубничкой. Поджимает губы.

Не понравилась?

Чумачечно.

Какого лешего ему здесь надо? Приперся на свингер-вечеринку, рили? Сегодня стыдил меня за переписку с клиентом, якобы я непотребством занимаюсь. А сам нацепил зеленый браслет, значит он из тех, кто  "давай греби ко мне, крошка, кем бы ты ни была".

Мистер шалун.

Становится смешно. Закрываю лицо рацией, уповаю на то, что он свою студентку не узнает - синий клубный свет, искажающий черты и маска задурят ему мозг. Но Алекс вдруг открывает рот:

- Кристиан, мы с вами пока не знакомы, вас в мое отстутствие наняли. Но, видите ли, я хочу сделать небольшие кадровые перестановки...

- Что? - выплевываю, прервав его неторопливую речь, ловлю ускользающий от меня смысл прозвучавшей дикости. - Вы хозяин клуба?

- ...поэтому должность второго администратора упраздняется, - невозмутимо продолжает он. - Вам выплатят компенсацию в размере месячной зарплаты и... спасибо, были рады поработать. Надеюсь, никаких обид. Вопросы есть?

Смотрю на него, а его глаза шарят по сторонам. Он высказался и до меня ему больше дела нет. А я не верю в абсурд, что услышала: Аверин и есть тот страшный-престрашный хозяин, и (атас!), он меня уволил. Да. Это как большая непруха, только по всем фронтам один и тот же чувак бомбит, и на работе, и в институте.

 Дорогая зебра - ты кровожадный монстр, убери от меня сей черный фатум, что за бесконечные подставы, м?

- Кстати, - Алекс переводит взгляд на меня. - Вы знаете Егора Аверина? Он ведь вас сюда устроил, верно?

Я не успеваю ответить. Меня больно толкают в бок, отпихивая с дороги, и на шею Алексу вешается холеная тетя в коротком полупрозрачном платье.

- Санечка! - верещит она и слюнявит его бороду смачными поцелуями. - Ты не глюк?! Сколько мы не виделись, месяца три? Гадкий, гадкий мальчишка! - шлепает его по щекам тонкими кожаными перчатками.

Санечка...

Мальчишка...

Круглыми глазами наблюдаю, как они обнимаются и перекидываются радостью от встречи, он по-хозяйски обвивает руками ее поясницу, ведет ладонью ниже, на бахрому подола, касается пальцами кружевной резинки сетчатых чулок. Про экс-админа Санечка забыл уже, теперь он прикидывается леденцом, его слова: "Маришенька, занят был, но сегодня я весь твой" тянутся патокой, липкой и горячей, точь-в-точь как белый вязкий фонтан, которым он зальет Маришеньку, после одиннадцати минут тет-а-тет наверху.

Тьфу, гадость.

Держась за руки, лавируя в толпе, "на четверть часа влюбленные" пробираются к лестнице.

Вокруг гремит маскарад, мы его готовили всю прошлую неделю. Броско и эпатажно, повсюду шелка, бархат и атлас. Бандито-гангстерито гуляют.

Ведущий орет в микрофон.

По плану через пятьдесят минут начнется конкурс, одну гостью проиграют в карты и счастливицей займутся три ряженых громилы в шляпах борсалино. Еще через час будут искать тайного шпиона, а когда найдут накажут плетками, тоже горячее трио в штанах с подтяжками, без рубашек и с бабочками на шее. Потом похищение, потом номинация на лучшую преступную парочку, в общем, в три пополуночи все будут потные, без белья и без стыда абсолютно.

И я уже научилась давать людям эмоции, за которыми они идут сюда каждый понедельник. А этот козерог, без причин, просто взял и выгнал меня. Справедливость, ау, где тебя носит, плак.

- Прохлаждаться не устала? - напротив вырастает взмыленная Линда. От громкой музыки поднос в ее руках трясется, и вермут плещется из бокалов.

- Тебе-то что? - мрачно смотрю на бутылку с вином. В ладони оживает рация, голос Василины требует срочно подойти в зону релакса. Цепляю передатчик за ремень брюк. - Ты куда?

- В курительную.

Плетусь следом. 

- О чем с боссом шептались? Фуф, - официантка дует на вуалетку с падающими на лоб черно-белыми перьями. - А ты почему не переоделась еще?

- С чего вдруг Аверин приперся сегодня? -  удивляюсь, какой я лох. - С сентября ни разу ведь не появлялся.

- Да там история ого-го. У Саши бизнес раньше какой-то был, но он всё в унитаз спустил. Крупный скандал, в интернете долго полоскали.  - Линда замолкает. Расставляет бокалы. Улыбается двум веселым мужичкам с толстыми сигарами в зубах. - Что-то еще? 

Те лыбятся в ответ: "мерси, сладкая", качают головой. Линда зажимает поднос подмышкой, поворачивается с хитрым выражением на лице и тянет резину.

Ликует. Впервые я к ней лезу со сплетнями, до этого и некогда было, и кости чьи-то мыть развлечение не мое, если сыр-бор не касается "профессии - репортер". Но для Линды трясти грязным бельем второй промысел, только уши подставляй.

- А дальше? - подставляю. Идем к стойке.

- Дальше развелся, жена там, как я поняла жаба та еще, - с готовностью трезвонит официантка. Мечтательно закатывает глаза, - так что он свободен. Дура она. Такой экземпляр потеряла. Вот я бы...

- А по теме? - перебиваю ее глупости. Раздуваю ноздри.

Дифирамбы преподу играют мне на нервах, сверлят череп и выносят мозги. Почему мужчины так себя не ведут? Не выкладывают розами дорогу для женщины, не целуют песок, по которому она шла, как в песнях? Как же, зачем им, если девушки и так штабелями валяются под ногами.

- Так это по теме, - спорит Линда. - Развелся, грустил, все лето здесь зависал. Мы в шоке были. У него крышу капитально сносит, как на батарейках с ночи до утра хлестал "Бакарди", а потом наверх с цыпами. Те так орали, нам на первом слышно было.

Глава 4

Всё, как в плохом кино. Просыпаюсь в мятой, измазанной чужой помадой рубашке, с гудящей башкой и пустыней во рту, а на сотовом два пропущенных от Маши, потому что:

это, наверное, чисто человеческое, нажраться в умат и доставать бывших эсэмэсками. Меня берёт дикий стыд, когда вчитываюсь в ленту сообщений без ответа.

Слушаю джаз и думаю о тебе

Давай виртом займемся, я уже в постели голый

Чё за педик тебя обнимает на фотках в рекламе салона?

Я приеду и всем вам втащу, дрянь, я же тебя люблю, что ты делаешь

Мне нельзя пить.

Отбрасываю телефон и шарю по карманам. Фломастер, сигарета, скурить до красной черточки. Если психотерапевт вернет крышу на место, и я перестану думать, что выкуривая половину проживу в два раза дольше, чем если бы дымил целой - подарю мужику новую тачку. Бессмысленные ритуалы мешают функционировать, еще чуть-чуть и обзаведусь нервным тиком до кучи.

Зову официантку и прошу две чашки "Карраро", семь видов арабики с привкусом шоколада и похмельные пассатижи, что давят черепную коробку, разожмутся.

Мечтаю, конечно.

Надо в душ. Тело ломит, тантра-диван в антивандальной эко-коже с волной под булками в тридцать три сантиметра годится для любви с глубоким проникновением, а для спины нет, уснуть на нем можно только будучи в дрова.

Сбрасываю провонявшие женскими духами вещи и достаю сменку, в кабинете неиссякаемый запас костюмов. Немецкий крой, ткань не мнется и не теряет формы, черный тотал-лук, но в нуарной, чернильной палитре я познал нирвану.

Зачесываю назад влажные волосы, закрпеляю лаком, ладно, высохнут.

Спускаюсь на первый этаж. 

За стойкой, уткнувшись в ноуты торчат Василина и...эта малолетка Кристиан, прикатила таки.

Что у нее с Егором интересно.

Вообще, умница, не сдаётся, припереться с телефоном компромат записывать - из девицы выйдет отличная акула пера. И бог ее сохранил, что Марина не заметила камеры, один замес - и сразу жирное пятно на репутацию клуба.

Но Абрамова мне тут не нужна все равно. В альма-матер детский сад поперек глотки встал, а здесь взрослая территория, и я безраздельный хозяин. Правила мои.

- Доброе утро, Александр Александрович! - она поворачивается на высоком табурете. Улыбается. - Мы уже подбиваем итоги по Чикаго. 

- Мне отъехать надо часа на полтора, Кристиан, дождитесь, будьте любезны, - киваю ей и набрасываю пальто.

По дороге к Маше торможу у цветочного. 

Розы Секси Рэд, тридцать девять штук, и шляпную коробку не надо, охапкой брошу цветы к ее ногам. Я не видел жену с августа, с таких же последних извинений за мой пьяный бред. Но бредил, и славно, у меня теперь есть повод, так бы не решился навязывать себя снова.

На въезде в коттеджный поселок потеет лоб, хотя в машине минусовая температура.

Машина, кстати. В гараже стоят два четких авто с мощной печкой и подогревом сидений, и пора бы уже по сезону двигаться, а не мучать бедного ягу, какого дьявола я до сих пор туплю.

Останавливаюсь перед кованой калиткой и переворачиваю салон, где-то валялся пульт от ворот. Пустые упаковки, бутылки, пачки сигарет, тясяча чертей, сколько мусора, давно не был на мойке.

Нашел.

Жму кнопки, ворота разъезжаются, и я вплываю в обитель, бастион души моей.

Фахверковый дом с мансардой, на первом этаже терасса, на втором балкон, панорамные окна, на крыше лежит снег, елки и кусты белые, над входной дверью цветная гирлянда, я так соскучился. Столько нервов угрохал в проект, но зато есть ощущение, что живем где-то за рубежом, кругом лес и соседние коттеджи на приличном отдалении, никто не орет под окнами, и тишина, не то, что у меня в квартире.

Паркуюсь возле постороннего черного мерседеса. Надежная старая модель, их не выпускают лет так двадцать уже, не наш, явно. Кто-то застрял в девяностых. Хм-м.

Хозяин машины выходит из дома в момент, когда я забираю с пассажирского сиденья цветы.

Какой-то хмырь. Похож на актера из стёбной эротики про пятьдесят оттенков серой бредятины. Он продолжает разговор:

- ...и позавтракать жаль не успели. Ты мой телефон взяла?

Видит меня и зависает на пороге. Щурю глаза. Да, тот самый педик с фоток, которые я ночью мониторил. Листал жизнь бывшей жены в цифровом формате, пока милая дама из Чикаго показывала мне технику глубокого заглатывания. То ли поганка Абрамова сорвала вчера настроение, то ли секс-терапия больше не действует, но летом было легче притворяться, что это анфакбл.

Маша выглядывает из-за его спины. 

- Саша? - жена выскакивает на улицу. - Ты зачем приехал?

Самая лучшая на свете блондинка. И самая стервозная из женщин, что я только встречал. Спрашивает у меня: зачем.

Аховый чертёж.

- Замерзнешь, - приближаюсь. Глаза жадно скользят по лицу, вниз, к обтягивающему короткому платью, упираются в стройные ноги, как всегда, на высоких каблуках. Моя Мария. Богиня красоты и любви, ты затмеваешь Афродиту и достойна поклонения, вечной жизни и весны. Почему же ты ушла.

- Саш?

Усилием заставляю себя оторваться от нее. Киваю на фигуру в дверях:

- Это кто?

Маша оборачивается, показывает ему знаком, чтобы шел к мерсу. Тот не двигается. Она смотрит на розы в моих руках. Протягиваю букет.

- Зачем? - она не берет, обхватывает себя за плечи. - Саш, давай закончим. Ты зря приехал. У меня своя жизнь. И уже давно.

- С ним что ли? - оглядываю конкурента. Натуральный истукан. Но он не уезжает, остается участником семейной сцены, словно имеет на это какое-то право, и я вдруг вникаю в расклад. Наверняка, она с ним спит. Она привела его в наш дом, в котором живет наш сын, для нее это окей, и значит - гляди, вон он памятник вранью "пока смерть не разлучит вас" . Серьёзно, приплыли, она не даст мне вернуться. Два десятка лет вместе давай выкинем на мусорку, у них кончился срок годности.

Глава 5

Сегодня опять учимся с трех часов. Сдвоенный семинар по медиаграмотности, сто восемьдесят минут пылить тушки в аудитории.

Проходим спортивную журналистику, но я не успела подготовиться, а в интернете нет нужных отзывов на каналы "Матч-ТВ" и "Евроспорт". Болельщики не хотят оценивать принципы театральной эстетики в трансляциях и искать периферийные смыслы в разных форматах, они смотрят футбол-хоккей под пиво и чипсы, и помощь от них никакая, а у меня теперь незачет.

Это удручает.

Я люблю быть первой, но пока отдыхаю в пролёте. И я бы щас потратила время на что-то полезное, например, утрясла бы ту стыдобу на работе, которая выбивает почву у меня из-под ног и мешает въезжать в медиаграмотность, но свалить нельзя. Посещаемость, даже если ты просто сидишь, как я, и залипаешь в окно, тоже влияет на аттестацию. Ну типа " куриные мозги, но зато не злостный прогульщик".

Мегера твердит об этом каждую пару. Вообще, у преподши фамилия Магера, но с ее привычкой преследовать студентов и доводить до безумия страческим гундёжем, кликух не избежать, неа.

Николь уже отбилась, слушать лепет одногрупников в ее планы не входит, она мониторит бьюти-сайты и ищет скидки на увеличение губ. Сует мне телефон и хвастается:

- Губы-осьминоги новейший тренд. Вот, девочка сделает за пять тысяч. Огромная скидка. Договорилась на завтра.

Ясно. Значит, сапоги она опять не купит.

- Фу, - оцениваю непонятные восьмиугольные напомаженные лепешки. - Потом домой не приходи.

- Ты просто отсталая, - Николь дергает плечом. - Через неделю-другую жесткий хайп поднимется вокруг таких губ. А у меня уже будут. Как считаешь, - она закатывает глаза. - Алексу понравятся?

Вряд ли. 

Разглядываю лицо в экране смартфона и прикидываю: может, тоже попробовать? Страшно красиво, босс оценит и не рискнет ко мне подходить. Я ведь не глупая, понимаю, что не нравлюсь ему. Хоть и владелец сексуального бардака, но имидж безупречный у него. Клейкие ленты в институте игнорит, в клубе тоже. Василина сказала, что он двух официанток уволил, когда они Клеопатру из себя строили. Одна хотела искупаться в ванне с его семенем, другая нашептывала, что как истинная царица, выбрала себе победителя.

И я бы на его месте немедля этих дур выгнала, конечно.

Ну а меня-то за что? Я плескаться в кисельных выбросах его органа не собираюсь. И с шизофреничными подкатами к нему не лезу. Его не устроило, что я его решения оспариваю, как же, хозяину вставили слово поперек. Но использовать против меня такие гадкие приемы...

Словно таракана травит.

Хочу сложить оружие. Там на лестнице показалось на секунду, что он по-настоящему снимет брюки. Знаю, что не смог бы, он взрослый человек и у него, коли припрет, даже специальные понедельники есть, а шоркаться в углу с администратором, тем более еще и студенткой своей - не совсем ведь он спятил.

И все равно, меня никогда раньше так грубо не лапали, и не предлагали похабень в лицо, даже не намеками, а прямыми словами.

Сволочь.

Чтоб ему всю жизнь ежей рожать. Двойней.

Но если опущу лапки при первой же трудности и побегу - никогда не заберусь на вершину. Мир война, а я боец, вот так вот, и пусть не рассчитывает, что спугнул и слабачка сразу свинтила пить молоко и спать в обнимку с медведем.

Но работу другую уже можно подыскивать, чует мой репортерский нос. И еще кое-что...

- Крис, учеба больше не торкает? - "кое-что" плюхается на стул слева от меня и загораживает обзор на пейзаж снежной русской зимы, открывающийся в окне. Он неприязненно кривит улыбку. -  Другие цели появились? Могу подкинуть пару советов "Как соблазнить мужчину вдвое старше себя". Первое: прислонитесь к перилам. Второе: широко раздвиньте ноги. Третье...

- Егор, захлопнись. И мужчине передай, что за домогательства я могу подать в суд, - отворачиваюсь. Надеюсь, получилось высокомерно. Поскольку внутри бушует страх, что он растрепал папочке про тот случай в машине. И тогда не надо выкладывать карты, гадать на кофейной гуще и кидать кости - оба считают меня шаболдой.

- Невинная овечка, зря стараешься, - Егор выхватывает ручку, которой я нервно стучала по столу. - Он двадцать лет влюблен в настоящую женщину и ширпотреб вроде тебя не оценит. Вкус у него другой, Крис.

- Вы о чем? - отрывается от смартфона Николь и двигается ближе. - Кто кого любит двадцать лет?

- Да так, - Егор кладет руку на спинку моего стула и склоняется к нам. - Я, вообще-то, с предложением. Про банду Винни-Пуха слышали ведь?

- А то нет, - кивает Николь. - Масс-медиа какой месяц гудят, заколебали.

- Я знаю, как на них выйти, - припечатывает он.

- Врешь! - у Николь загораются глаза.

У меня тоже.

В конце сентября в городе объявилась странная шайка. Винни-пух, Иа-Иа, Кролик, Пятачок, Сова и Тигра. Шесть человек в костюмах, у медведя всегда с собой бочонок, у поросенка воздушные шарики и красный баллон с гелием. Всё кажется смешным и невинным, ну чисто мультик, но на деле это просто банда оголтелых преступников.

В интернете куча видео с их подвигами. Как медведь бьет кирпичом витрину магазина, чтобы снять с манекена шубку для поросенка, как ослик под крики охранника вылетает из алкомаркета с тремя бутылками "Джек Дэниэлс", как кролик угоняет машину с парковки у музея, а совунья с тигром высовываются в люк и распивают шампанское. Они словно ничего не боятся.

Последователи наплодили кучу сообществ в соцсетях, пытаются подражать, ажиотаж невероятный, и иногда кумиры украшают стены домов пропагандой из баллончиков. Красиво расписывают, что ищут единомышленников, что они за свободу и крушение условностей, они чувствуют время, каждую минуту адреналин и жизнь их пылает пожаром. Верят, что за них само провидение, а так и выглядит, ибо их ловят третий месяц и поймать не могут, хотя те ведут себя настолько рискованно, что это уже хамство. Неуязвимая борзота.

- Зацепило? - спрашивает Егор.

Глава 6

Таблетки кончились.

Чертова бессонница.

Кажется, у меня температура.

Думаю, я скоро отойду в другой мир.

Возможно, это коровье бешенство, ибо мясо на ужин было какое-то сомнительное. И если я выживу, в тот ресторан-убийцу больше ни ногой - первое, и стану веганом - второе. Сознание мучает картина, как официант треплется с барменом, что "Дядя Петя работает на скотобойне, я утром там был и такого насмотрелся".

Потом парень забирает мою пустую тарелку, а у него на пальце подозрительный порез.

Коровы могли быть больными. И достаточно слюны животного на рану, а если официант трогал мое жаркое - я уже дохлая мумия, вопрос времени. Для заражения хватило бы полграмма мяса, а я закинул в топку стандартную порцию - телятина, помидоры и пармезан.

Мне конец.

Может, вызвать скорую, пока не поздно?

Или ехать к психотерапевту?

В половине четвертого?

Вай нот, у меня фаза сдвигается уже. Отставить паранойю.

Еду.

Ночные улицы пустые, тихие. А тот чувак, что тащится за мной на волге явно не в себе. Шапка почти на глазах, черные кожаные перчатки, фейс такой странный...А если он серийный маньяк? Охотится за бородатыми мужиками.

Тогда он щас меня прирежет.

Набираю скорость.

В четыре утра заваливаюсь к врачу прямо домой. Один взгляд на мою перекошенную морду, и Ярослав все понимает без слов:

- Препараты кончились? Проходи. Только тише, жена спит. Кофе?

Эспрессо. С сахаром. Шестьдесят миллилитров яда в чешской фарфоровой чашке - он точно задумал меня убить.

Он закрывает за нами дверь кабинета и предлагает:

- Садись.

Стою. Если сяду - то со шкафа мне на голову случайно упадет вон тот гипс Зигмунда Фрейда. И проломит мне череп. Он шатается или мне кажется?

О-о-о, Саня, тормози, это психоз.

- Извини, что рано, но это срочно, - упираюсь ладонями в спинку кресла. - Просто черкани рецепт, и я поеду.

- Ты все равно меня уже разбудил, - Яр зевает, садится за стол и складывает руки перед собой. - Давай, выкладывай, хоть в общих чертах.

Сын вчера у меня спросил: и давно ты шпилишь мою одногрупницу? А потом с цветами к маме? Ты из-за Кристины в институт пришел батрачить? И как, нравится тебе с ней? Мне не очень понравилось, бревно она, так, на заметку. Пап, забирай хоть всех студенток, но, пожалуйста, свали из моей жизни, твоя физия мешает мне учиться.

И я могу сказать об этом Яру, но толку. Мозгоправ ведь Егора не убедит, что я его тёлку не чпокаю.

- Тогда давай запишу тебя на прием. На этой неделе, - вздыхает Яр, не дождавшись исповеди. Черкается на рецептурном бланке. - Сань, ты сам должен уяснить, что психотропы не выход. Терапия, терапия, еще раз терапия. С Машей как у вас? Если не она, то другая женщина. Изоляция так себе помощник. Постиг мой посыл? - он протягивает бумагу.

Бла-бла-бла.

- Постиг.

Кладу на стол купюру, прощаюсь, ищу круглосуточную аптеку, думаю, что не доеду и попаду в аварию, о, как крепчает маразм, спокуха, торможу у зеленой вывески, покупаю пилюли и закидываюсь.

Проверяю пульс - нормально. И снова я не умер.

Отчеркиваю полоску на сигарете и забиваю лёгкие дымом. Смотрю на часы.

Ехать домой в лом, клуб ближе, поэтому на светофоре сворачиваю.

Блин, Яр, как у него все легко. Другая женщина. Зачем она мне нужна. Что мне с ней делать. Если даже Маша меня боится. Сначала рухнул журнал, за ним брак, два удара под дых кувалдой, и я в соплях и в нокауте.

Не так представлял себе порог сорокалетия, странная штука жизнь.

Прохожу сквозь синюю, дрыгающуюся на драйве толпу. Софиты и драм-н-бейс, привет Василина, я наверх, нет, ничего не случилось, да, кофе буду.

Спустя шесть чашек "карарро" и ворох документов за окнами светло, в клубе тишина, а ортопедическое кресло с эргономичным подголовником безбожно меня калечит. 

Потягиваюсь, приседаю четыре раза, через четыре секунды приседаю еще, зеваю и спускаюсь вниз.

Кристина, мое проклятье. Пришкандыбала. Устроилась в вип-зоне, на столе открытый ноутбук. Забирается с ногами на диван, когда видит подкрадывающегося уборщика. 

Останавливаюсь в проходе и жду, пока он уйдет.

Она грызет ногти и пялится в экран.

Эта девица меня бесит. От нее одни проблемы.

В принципе, телефон с видео можно засунуть ей в нахальную задницу и просто выгнать нафиг. После сладких речей Егора я уже в той степени бесстрашия, когда терять не жалко и нечего. 

Но есть в ней что-то...

На меня похожа. Я раньше так же на мир смотрел " нет - это не ответ, не знаю такого слова".

И когда, интересно, копья поломались и война остановилась, а я на обочине присел? Я ж почти Карлсон, в самом расцвете сил. Встряхнуться пора. Счастье в варенье и в пирогах.

Невольно улыбаюсь. Подхожу и плюхаюсь на диван напротив:

- Как успехи?

- Доброе утро, Александр Александрович, - кивает она. Отбрасывает за спину волосы. - В поте лица тружусь. Тема вечеринки - "Пурга". Пена это всегда вариант, тем более по сезону. Завязка, как в сюжете одного норвежского фильма. Когда выпадает первый снег, то бишь пена, бесследно исчезают женщины. Виноваты снеговики-рецидивисты. Здесь надо будет с конкурсами вписаться. Без ужасов, конечно.

- И какие конкурсы? У нас секс-вечеринки, не забыли?

- Для начала легкая эротика и элементы господин-госпожа. А дальше...пока наброски. Можно обновления немецкого порно глянуть, там бывают годные идеи,  - она замолкает и ждет моей реакции.

Вот это бесстыдница. И даже не краснеет. Она или не малыш, или очень гибкая, в профессии как дома в ванной плавает. Что сказать, забавный экземпляр.

Выдерживаю длинную паузу.

Она нетерпеливо барабанит пальцами по столу. Цокает и недовольно поджимает губы. Откидывается на спинку дивана. Теребит край широкого вязаного шарфа.

Надо же, упертая, между нами молчанка и гляделки, и ее задранный до потолка нос. Она меня, всерьез, что ли не воспринимает до сих пор?

Глава 7

- Мой любимый цвет. Мой любимый размер, - говорю светловолосой девушке, сидящей на лавочке. Показываю на ее розовый чемодан и плотоядно облизываюсь.

На дисплее смартфона отображается, как она хлопает книжкой в яркой обложке, поднимает за ручку чемодан и почти роняет горшок с фикусом, когда быстренько чешет подальше от меня.

Странно, куда она так шустро сдёрнула?

Ну, не отвлекаемся. Итак:

Вариант А. я клептоманка и, когда жертва отвернется, сопру ее саквояж цвета поросенка.

Вариант Б. я на задании.

Переключаю камеру на фронтальную и говорю: "дамы и господа, сыграем в игру? Винни-Пух продакшн, давайте взорвем мир вместе".

Зашкаливающий пафос. Медведь от скромности не помрёт.

Прерываю транслянцию. Смотрю на Николь. Она докапывается до какого-то лысого мужика. 

Бедняга присел отдохнуть за пластиковым столиком мини-кафе, макает пакетик в чай, а Николь, наклонившись над стаканчиком, комментирует его действия: "он входит и выходит. И входит. И замечательно выходит".

Судя по лысине, окрашивающейся в сочный помидорный и рявканью " а ну, пошла отсюда", мужику не нравится ни Николь, ни участие его чая в съемках.

Подельница сворачивает кино и торопится ко мне.

Мы торчим на вокзале с трех часов дня. 

Витражи на окнах, запах столовой, нагруженный пожитками народ. Электронное табло показывает уже девять вечера - мы устали.

Винни-Пух ответил на мое объявление вчера ближе к ночи. И чтобы убедить банду в нашем обожании и желании влиться в их ряды - мы проходим проверку.

Первое задание от медведя пришло в обед. И теперь каждые три часа мы выставляем себя дурами в размеренных очередях, несем мультяшную чушь, а в доказательство ведем прямую трансляцию в соцсети. Набираем подписчиков.

"Мой любимый цвет. Мой любимый размер" - этот текст я выдавала на хот-дог в руках таксиста, на камуфляжный бушлат симпатяшки военного, и на чемодан барби минуту назад.

- Фух, - Николь бухается на сетчатый стул рядом со мной. - К женщинам лезть безопаснее, да-а. Пошли поедим? - кивает на вывеску на втором этаже. - И почему нам достался вокзал? Гады Ваня с Егором, им в трк и в кино можно сунуться на перерыв. И в боулинг, - она листает страничку Егора и возмущенно шипит. - Ага, в бильярд играют! Фотку выложил, засранец.

Завистливо вздыхаю. Нас с Николь курируют Пятачок и Пух, скучные личности, а Егору с Ваней повезло, с ними закорешились ослик и кролик, и отправили их кривляться в центр брендовых магазинов, модных рестиков и новогоднего настроения.

У нас же тут развлечений раз-два и умножить на зеро.

И интернет долгий. Планшет виснет. Всегда кучу вкладок открываю, когда по свингерам подготовку веду.

Есть мыселька, что над нами кто-то угарает, заставляя сутки торчать в зале ожидания. Но медвежий беспредел и независимость от норм близки массе малолетних максималистов, поэтому наши видео набирают просмотры и в ленте все чаще мелькают теги #играПуха;  #давайтевзорвеммир. Поклонники шайки пишут "ребята, жгите чёнить покруче, как сам Пух, ждем", и в сетях растет шурум-бурум.

Пурум-пум-пум.

После полуночи нас настигает страж порядка. Он подозревает, что мы с Николь бомжи, и чтобы нас не погнали с вокзала, приходится оформить бронь на билеты в другой конец области. Вот они, наши первые расходы на расследование. Это дело решаем отметить и атакуем столовую.

Продавец нам, как постоянным посетителям, посвящает оскал в тридцать два норма.

Блин, я толстею. Чай с пироженками. Не надо так.

В три часа ночи восхищаюсь цветом и размером белой норковой шубки вошедшей женщины, и наворачиваю вокруг нее круги с камерой. Николь мешает другой тетке заряжать гаджет, очарованная, как блок питания лекго входит и выходит из розетки.

А дальше полицейский упирает руки в боки и запугивает, что если мы еще раз подойдем к кому-нибудь из присутствующих, то на поезде не покатаемся, он запрет нас в кутузку.

Не впечатляет, нет, не перебить азарта, наше призвание - голая правда, выпущенная в медиа. Николь даже перенесла на выходные пластику губ, а это таки подвиг.

- Будем осмотрительнее, - шепотом хихикает Николь ему в спину.

В девять утра на работу не еду. Рассчитываю, что денёк можно пропустить, тем более, что я и так много тем для оформления накидала Василине в личку, продуктивная ночь у меня была.

В двенадцать часов в институте начинается сдвоенный практикум по английскому. Который мы не посещаем. Вторая жертва ради медведя, теперь моральная. Я не была готова рисковать столь многим, во что мы ввязались, о-о-й.

А еще во мне зарождается маниакальная привычка постоянно смотреть на часы. Алекс, сечёте о чем я?

Босс, кстати, похоже допер, что я ответственный, исполнительный, умный, самый лучший сотрудник, о каком он всегда мечтал. Снежная поделка открыла ему глаза, и да воцарит штиль, я в восторге. Работаем.

На учебу успеваем к середине проектного семинара. У нас наполнение сайтов контентом, бригадная работа.

Бесшумно открываем дверь аудитории, как мыши, крадемся с Николь вдоль стены к братве. Три хитрожопа, которые с нами связались цинично рассудив, что мы с Николь по-бырому организуем всей пятерке зачет, при виде нас оживляются:

- Где вас носит, ёлки-метёлки?! Мы так проект завалим! 

- Ш-ш-ш, заткнитесь, а то она спалит.

Смотрим на преподшу, она объясняет что-то другой бригаде. Пока не обернулась, раскладываем на столе папки и притворяемся, что мы тут с самого начала сидим.

Вплоть до звонка трудимся. На перемене пересекаемся с Егором и Ваней. Они остаются на лавочке у окна, я спускаюсь вниз за кофе нам с Николь. 

Когда забираю первый стаканчик, на запястье смыкаются пальцы в татуировках. Заплескав кипятком руку, выдирают у меня кофе, и смятый стакан летит в мусорку.

- Александр Александрович, - начинаю, но он хватает меня за ремень, стягивающий платье на талии, и тащит в полутемень за автоматом. Ударяюсь спиной в справочный стенд. Он грубо сует мне сложенную бумагу.

Глава 8

С пятницы перехожу в любимый режим.

На завтрак сыр с оливковым маслом, свиной окорок ( я не съел, я же теперь кавер-версия себя и не ем мясо, его просто подавали вместе с сыром ), крепкий кофе и деловая встреча. На обед жареный картофель с шампиньонами, салат с зеленой фасолью, ром и деловая встреча. На ужин рулетики из баклажанов, йогурт, ром и встреча, да. Вот так - если хочу вернуться в издательство, нужны другие спонсоры. Со старыми мы обратно не подружимся.

В плотном графике нет места выходным и институту, на начало недели ставлю себе замену.

В понедельник с утра от администратора приходит приглашуха на вечеринку.

На картинке наш снеговик, она, и просьба согреть холодных сноувумен грядущей ночью.

Смотрю на ее улыбку, и нездоровое желание согреть ее саму растет. Я не близорукий, когда эти малолетки влюбляются, у них на лице написано, за три месяца преподом считывал посыл сотню раз. Но в четверг, там за автоматом, у меня был ответ. Она ждала. Я почти поцеловал.

И боже, спасибо за разум, осадил вовремя. Порвать трусы и потащить в туалет - ноль романтики, и настроенная на конфеты-букеты-розовый-плюш девочка струхнула бы, и выбила дурь из головы, она и так испугалась. Собственно, тпру, закрыт вопрос.

Но есть один неприятный момент - зачем тайком возвращаться и забирать ее трусики? Как бы всё ясно предельно, чего им там валяться, мы в институте, а не в борделе, их надо выбросить. Но так вышло, что мусорка, оказывается, находится у меня в кармане брюк. 

Собираюсь выкинуть, но

что-то с памятью моей стало

забываю.

Данке шён привычной обстановке, окунувшись в мир переговоров просёк фишку. Клуб, институт, семья - окружающий мир навязывает мне этого малыша, как осточертевшую рекламу. Обычная психология, сначала не внимаешь, потом напрягаешься, потом присматриваешься, потом хочешь.

И мне, увы, не катит вестись на пиар-акции. Не получится с дублером британской корреспондентки сотрудничества, раздражитель пора убирать.

Выкраиваю свободное окошко во вторник с утра и еду в клуб. Засохшая пена на стенах, гамаки под потолком, одежда и филиал секс-шопа на полу - уборщикам стоит зарплату поднять. Василина подбивает итоги по Пурге. Как и неделю назад, кладу перчатки на стойку, дежавю, вот тут на стуле вторая админ сидела, а сегодня вместо нее розовая куртка. Здороваюсь, оглядываюсь, спрашиваю:

- Где Кристина?

- Кто? - Василина непонимающе морщит лоб.

- Кристиан.

- А. Вон они с Котиком, - она показывает мне за спину. - Вчера выбирали Снежную Королеву, и гости с троном наворотили жести. Вакханалия в историю войдет. 

Поворачиваюсь. 

Сцена, бдсм-кресло с балдахином, стилизованное под ледяное. Бармен держит стремянку. Кристина копошится на верхних ступеньках, пытается выдрать рваные шторки, застрявшие на сломанных деревяшках.

Элитный бархат. Изящная ручная вышивка. Эксклюзивный дизайн. Чем тут надо было заниматься, чтобы чикнуть ткань и в щепки раздербанить каркас?

Подхожу ближе и отсылаю бармена:

- Иди, сам лестницу подержу.

Парень смотрит на меня, на нее, многозначительно хмыкает. Прямо при мне, пока со сцены спускается.

- Работать надоело? - обрываю веселье.

- Нет-нет, - поспешно заверяет. - Говорю: доброе утро, Александр Александрович.

Беспредел какой-то.

Задираю голову.

Она замечает рокировку.

- Привет, - щурится сквозь перекладины. Радостно вываливает. - Вы зря вчера сейшн проигнорировали. Офигенное шоу, если бы вы видели, Александр Александрович. Дали бы нам премию. Гости в восторге, сказали, одна из лучших вечеринок. Если не верите, почитайте отзывы.

- Почитаю. Вам долго еще?

- Ага. Намертво застряла.

 - Кристиан, бросьте вы эту штору и спускайтесь, - дергаю бороду. Подбираю слова. - Есть разговор.

- Звучит угрожающе, - она картинно сводит брови. Поворачивается спиной к ступенькам и медленно сползает вниз.

Белый верх, черный низ, как приличная школьница. Кожаные брюки и обтягивающая футболка. Лифчик просвечивает, не белый. Наверное, темно-синий, в тон трусикам у меня в кармане. У меня некомплект. 

Не рано ей женское белье носить? Чем пахнут кружева, шоколадом и жвачкой? По-любому. Но проверять и нюхать не буду, как подъездный токсикоман совать нос в мешок с клеем - несуразица.

Она равняется со мной, и надо убрать руки со стремянки, чтобы она слезла, но так и держу ее в кольце. Хочу избавиться и не даю уйти. Никогда не страдал непоследовательностью. Скверная канитель. 

- К вам в кабинет? - спрашивает. 

Она близко, сантиметрах в двадцати. На расстоянии стояка, если штаны и боксеры снять, в нее упрусь. По-новой думаю об этом - едет моя крыша.

- Без кабинета обойдемся, - разжимаю пальцы и отодвигаюсь. - Я коротко, Кристина. Обдумал нашу проблему, не получается у нас. Работать, - вижу, как увеличиваются ее глаза и ручаюсь. - Нет, не переживайте, я помогу. У меня много друзей, пристроим вас куда-нибудь. В более подходящую обстановку.

- А что случилось? - она хмурится и делает шаг ко мне. - Что я не так сделала?

- Ничего вы не сделали, - спускаюсь и застегиваю пальто. Жарко, но прячу большой и толстый позор. - Надо так. Давайте не будем мои решения обсуждать.

Тихо. Сомневаюсь, не перегнул ли. Вдруг заплачет. Видел, глаза блестели.

- Как вам угодно, -  сопит мне в спину обиженно. И уже другим, требовательным голосом говорит. - Тогда поехали на другую работу.

- Мне сейчас некогда, - сухо отказываю.

- И?

- Я потом вам позвоню. На днях.

- У меня на днях тоже дела. Поедем щас.

- Простите? - оборачиваюсь. - Вы мне условия выдвигаете?

- Сами сказали, что поможете, - она прислоняется к колонне. Широко улыбается . - Мне нужна помощь. Скорая. Скорейшая. Хелп ми, Александр Александрович.

Нда, реветь и не собиралась. Коза. Просто таки напрашивается гонор ей сбить. Попу намылить. Хвост укоротить.