Недоступный мужчина

Глава 1

Розали постучала в дверь отцовского кабинета, открыла ее и заглянула внутрь. Он был пуст. Разочарованная, она вошла, закрыла за собой дверь и пересекла комнату, направившись в смежный с ней кабинет секретарши. Но и там никого не оказалось. Джейн уже ушла домой.

Розали вздохнула. Проведя первый день на новой работе, она была полна радужных эмоций и жаждала поделиться с кем-нибудь впечатлениями, рассказать, как ей все понравилось и насколько лучше быть преподавателем в колледже, чем учительницей в школе для мальчиков.

Но поскольку поблизости не оказалось никого, кому она могла бы излить душу, ей пришлось сдержать свой порыв и на какое-то время удовольствоваться лишь собственной компанией.

Она опустила портфель на пол и уселась во вращающееся кресло отца, на котором раньше, пока не стала сама здесь работать, обожала вращаться до головокружения. Отец, как правило, снисходительно относился к этому, позволяя ей поразвлечься несколько минут, прежде чем выгонял с кресла и садился сам.

Но сегодня Розали, борясь с искушением покрутиться, настроилась на долгое ожидание. Она знала, что отец опоздает. Впрочем, он опаздывал всегда, и она давно привыкла добавлять к назначенному времени встречи еще полчаса.

Розали сняла пиджак, повесила его на спинку кресла, нашла корзину для бумаг, которая оказалась пустой, и перевернула ее вверх дном. Потом снова устроилась в отцовском кресле, скинула туфли, положила ноги на перевернутую корзину и начала ждать.

Скоро ей стало скучно, она порылась в сумочке, вынула шоколадку и неторопливо ее сжевала. Затем, обыскав отцовский стол и пролистав его бумаги, нашла то, что выглядело достаточно интересным, и, устроившись поудобнее, углубилась в чтение.

Допустимые полчаса прошли быстро. Розали охватило беспокойство, она уже собралась покинуть свое уютное гнездышко и отправиться на поиски отца, когда дверь внезапно открылась.

Она изобразила приветственную улыбку, собираясь со снисходительным сарказмом заявить «Ты, как обычно, вовремя», как вдруг с ужасом обнаружила на пороге абсолютно незнакомого человека.

Это был высокий, широкоплечий мужчина, красоту которого подчеркивали опасные огоньки в карих глазах, говорящие о решительном характере. Он смотрел на нее так, словно отказывался верить тому, что видит. Вполне вежливо, но с заметным раздражением мужчина поинтересовался:

— Не могли бы вы как можно точнее объяснить мне, что вы здесь делаете?

Надменность его поведения заставила Розали почувствовать себя неуютно, словно ее поймали на месте преступления. «Наверное, я ужасно выгляжу», — подумала она и отчаянно покраснела. Затем опустила ноги на пол, положила на стол бумаги, которые читала, лихорадочно пошарила по полу в поисках туфель, нашла их, надела и наконец встала.

— Я… я прошу прощения, — вот все, что ей пришло в голову ответить.

— Вы новый преподаватель? — нахмурился он. — Кажется, раньше я вас не видел?

— Да. Я начала работать только сегодня, — пролепетала она.

Он отозвался таким тоном, словно разговаривал с пятилетним ребенком:

— Хоть убейте, не могу понять, как вам удалось перепутать кабинет главы факультета точных наук и математики с комнатой для преподавателей. Вы с какого факультета?

Его холодный сарказм привел Розали в ярость. Она поджала губы.

— Если вам так надо знать, с факультета бизнеса и обществоведения. Я преподаватель обществоведения. — И не поверила своим глазам, когда, пошарив в кармане, он извлек оттуда клочок бумаги и записал ею сказанное.

— Ваше имя?

В этот момент к ней вернулось самообладание и обычно присущая ей храбрость. «Почему я должна назвать ему мое имя?» — возмутилась она, зная, что он ни директор колледжа, ни его заместитель, так как встречалась с ними обоими.

— Повторяю, ваше имя? Она молчала.

— Возможно, мне следует пояснить, — преувеличенно терпеливо произнес мужчина. — Я отношусь к старшему преподавательскому составу. Собственно говоря, я заместитель главы этого факультета.

При этих словах Розали с интересом на него посмотрела. Так вот о ком так пылко говорил ее отец: «Блестящий юноша, он далеко пойдет. И будет на вершине довольно скоро».

— Занимая эту должность, — тем временем продолжил он, — я несу ответственность за содержимое этого кабинета в отсутствие его хозяина. Ваше дерзкое появление здесь, а самое главное, тот факт, что вы читали без разрешения конфиденциальные документы, — вопиющее нарушение. Так как же ваше имя?

— Прошу прощения, но я отказываюсь его назвать. — После всего им сказанного Розали просто не могла сообщить ему о своем родстве с главой факультета. Какую бы неприязнь она ни испытывала к этому человеку — и это еще мягко сказано! — ей не хотелось повергать его в смущение, которое он, безусловно, испытает, узнав, что она — дочь руководителя факультета.

— Очень хорошо. — Старший преподаватель убрал листок бумаги в карман. — У меня достаточно информации, чтобы предъявить вам обвинение. А теперь будьте добры, покиньте эту комнату как можно быстрее!

С пылающими от гнева щеками Розали надела пиджак, перевернула в нормальное положение корзину для бумаг, взяла свой портфель и, гордо подняв голову, пошла к двери, у которой налетела на отца.

— Розали, дорогая моя, извини, что я так задержался. Ты, наверное, заждалась? Зайди еще на минутку, я быстро. О, доктор Крэйфорд, вижу, вы уже познакомились с моей дочерью…

Стоя рядом с отцом, она вполне наслаждалась потрясением и смущением на лице заместителя главы факультета. Но вскоре они уступили место циничной улыбке.

— С нетерпением жду момента, когда буду представлен вашей очаровательной дочери, мистер Пархэм.

Франклин Пархэм жестом пригласил молодых людей приблизиться друг к другу, но их руки так и не соприкоснулись. Розали продолжала крепко сжимать ручку портфеля.

— Розали, доктор Адриан Крэйфорд… Адриан, познакомьтесь с моей дочерью. Сегодня у нее первый рабочий день здесь. Так как все прошло, милая? — Он повернулся к Крэйфорду и, улыбаясь, пояснил: — Она преподаватель обществоведения.

Розали знала эту улыбку и знала, что за ней последует. Так и случилось.

— Правда, как истинный ученый, — продолжил отец, — я считаю, что преподаватели обществоведения — это неизбежное зло в педагогическом составе технического колледжа. И моя дочь в курсе моих взглядов, не так ли, милая?

Розали слегка кивнула:

— Более чем в курсе, папа. — Затем посмотрела на Крэйфорда: — Вы, доктор, несомненно, тоже принадлежите к разряду умных ученых?

— Да, действительно, мисс Пархэм, я — математик, как и ваш отец. Но это вы произнесли слово «умный». Я такого не говорил.

— Ах, но к доктору Крэйфорду оно, без сомнения, применимо, дорогая. Он недавно получил докторскую степень, так что не обращай внимания на его скромность.

Розали не смогла удержаться от искушения съязвить в адрес обидчика.

— Доктор Крэйфорд — скромный? Ты удивляешь меня! Мне бы и в голову никогда не пришло приписать ему подобное качество.

— Ага, у нее уже зуб на вас, доктор Крэйфорд. Понимаете, она живет в семье ученых, ее мать тоже математик, и с годами приобрела аллергию на ученых — уверяю вас, это ее собственные слова — из-за того, что, как она говорит, ей с детства навязывали определенный взгляд на мир. Хотя, должен признаться, мне это как-то никогда не приходило в голову.

— Понятно.

Крэйфорд так пристально рассматривал ее, что Розали рассердилась.

— Едем домой, папа? — спросила она ледяным голосом. — Мне не помешала бы чашечка чая, чтобы прийти в себя после сегодняшних неприятных впечатлений.

Отец ухватился за ее слова.

— Неприятных впечатлений? Тебе не понравился твой первый день работы?

— Очень понравился. — Она взглянула на доктора Крэйфорда, надеясь, что тот понял ее намек. — Я говорю не об этом.

Франклин Пархэм захлопнул свой портфель, взял дочь под руку.

— Встретимся завтра, доктор Крэйфорд, и обсудим совместную работу, о которой мы говорили. — Он повернулся к Розали: — Доктор Крэйфорд поможет мне написать учебник по математике, о котором я так давно думаю.

Она подняла брови, постаравшись изобразить пренебрежение, и пробормотала:

— Очень мило с его стороны.

Крэйфорд улыбнулся.

Дома, повесив в холле пиджак, Розали сразу же прошла на кухню. Слава богу, что есть такая вещь, как программируемая плита, подумала она, надевая варежки-прихватки и открывая дверцу духовки. Там в кастрюле булькало мясо. Отключив духовку, она достала из холодильника фруктовое желе, вытряхнула его из формочки на тарелку, потом открыла пачку свежих сливок. И в этот момент на кухню заглянула вернувшаяся домой Сара Пархэм.

— Привет, милая. Ты уже приготовила ужин? Очень мило с твоей стороны.

Розали обняла мать — невысокую, стройную, рыжеволосую и все еще красивую женщину, несмотря на ее приближающееся пятидесятилетие.

— Ты же знаешь, я всегда готовлю ужин, мам.

Сара осторожно высвободилась из объятий дочери.

— Мне надо поговорить с твоим отцом. Хочу, чтобы он помог мне с математической задачей, которую попросил меня решить один студент. Отец наверху?

Розали кивнула, слегка расстроенная рассеянностью матери — могла бы и поинтересоваться первым днем ее работы в колледже.

— Пойду умоюсь, — сообщила Сара и пошла искать мужа.

Родители так долго оставались наверху, разговаривая и смеясь, что Розали пришлось их позвать. Но они и тогда не спустились, наверняка увлеченные решением задачи, о которой сказала мама.

Розали смирилась с мыслью, что ей придется, как это нередко бывает, начать ужин одной. «Они так счастливы вдвоем, что я им совсем ни к чему», — пожалела она себя и тут же устыдилась, что такая мысль вообще могла прийти ей в голову.

Наконец родители явились, держась за руки, и только под конец ужина Сара вспомнила, что у дочери был первый день на новой работе.

— О, извини, пожалуйста, — спохватилась она, — и как я могла забыть? Ну как, в колледже тебе понравилось больше, чем в школе?

Счастливая, что ее наконец включили в разговор, Розали принялась с энтузиазмом рассказывать.

— О, мама, гораздо больше. Здесь все по-другому. Студентам действительно интересно то, чему их учат. С такими людьми даже легче разговаривать, чем с маленькими детьми…

— Она познакомилась с моим хорошим другом доктором Крэйфордом, — сообщил жене Франклин. — Я уже говорил тебе, Сара, что теперь, когда Адриан получил докторскую степень и у него появилось больше свободного времени, он согласился поработать вместе со мной над учебником.

— Как мило с его стороны, дорогой. А как ты думаешь, он сможет помочь с этой задачей, которая поставила меня в тупик?

Франклин задумчиво потер подбородок:

— Во всяком случае, можно его попросить. Он очень любезный малый.

Розали с трудом удалось сдержать ироничный смешок.

— Мне кажется, мы можем пригласить его на ужин, обсудить будущий учебник, а заодно и заинтересовать этой задачей.

— Папа, предупреди меня, когда именно он придет, — решительно вмешалась в разговор родителей дочь. — Мне же надо будет что-то купить к столу.

— Я завтра спрошу его, милая. — Неожиданно отец с досадой щелкнул пальцами. — Хотя нет, не смогу. У меня же конференция в Лондоне. Но почему бы тебе его не пригласить? Вы же теперь знакомы.

Розали нахмурилась. Приглашая доктора Крэй-форда, ей придется вести себя вежливо. Но получится ли у нее? Однако, чтобы не объясняться с отцом, ей пришлось согласиться.

— На какой вечер его приглашать?

— Дай подумать, сегодня понедельник. — Франклин посмотрел на жену. — Как насчет вечера среды, дорогая?

Сара заглянула в ежедневник.

— Отлично. Я как раз свободна. В четверг собрание академического совета университета, на котором я должна присутствовать. А тебя устроит среда, Розали?

Та кивнула и тут же мысленно принялась прикидывать, какие продукты надо купить. Во вторник в обеденный перерыв придется пройтись по магазинам, вечером приготовить еду, а утром в среду поставить ее в духовку, включив таймер.

Ужин подошел к концу.

— Оставь это все, милая, — рассеянно произнесла Сара. — Я потом уберу.

Но Розали только улыбнулась, потому что слышала такое не раз. Она убрала со стола, помыла посуду, зная, что отец с матерью теперь на несколько часов запрутся в кабинете, обсуждая свою работу, а к тому времени, как наконец выйдут оттуда, мама напрочь забудет, что надо помыть тарелки.

Конец вечера она провела в своей комнате, готовясь к завтрашним занятиям.

На следующий день Розали встретила доктора Крэйфорда в коридоре. Проходя мимо, он явно хотел ее проигнорировать, но она, собравшись с духом, его окликнула.

Крэйфорд остановился как вкопанный и с раздражением воззрился на нее так, что на секунду ей даже показалось, что он ее не узнал. Она заколебалась, подбирая в уме такие слова, чтобы сразу было видно, что она не имеет к приглашению никакого отношения.

— Да, мисс Пархэм?

Розали невольно поежилась, услышав в его голосе неприязнь. Неужели она ему настолько несимпатична?

— Мой… мой отец поручил мне пригласить вас на ужин завтра вечером.

Казалось, он был поражен.

— О… думаю, я откажусь, спасибо. Мне бы не хотелось беспокоить вашу мать.

— Я думаю, он хочет обсудить с вами книгу, и моей матери тоже понадобится ваша помощь. Ей попалась сложная математическая задача, которую она не может решить. — Розали кисло улыбнулась. — Так что, как видите, вам придется отработать свой ужин.

На его лице почти появилась улыбка, но он тут же подавил ее, и она исчезла, так и не успев толком родиться.

— В любом случае, — продолжила Розали, — вы не обеспокоите мою мать. В нашем доме еду готовлю я.

— Понятно.

Он прищурился, и выражение его лица подстегнуло ее съязвить:

— Не нужно так на меня смотреть, доктор Крэйфорд. Еще не было случая, чтобы я отравила гостя — даже не очень желанного. Но для вас я вполне могу сделать исключение.

Он все-таки рассмеялся:

— Хорошо, мисс Пархэм, вы победили. Несмотря на прозрачный намек, что вы не горите желанием меня видеть, а возможно, и благодаря ему, я рискну принять ваше приглашение. Смею надеяться, в данный момент я представляю для вашего отца слишком большую ценность, чтобы вы попытались от меня избавиться, даже учитывая вашу неприязнь ко мне.

— По-моему, нет сомнений в том, что это чувство взаимно?

На этот вопрос он не соизволил ответить. Только, уже удаляясь по коридору, спросил через плечо:

— Во сколько мне приезжать?

— В любое время после окончания занятий, — отозвалась она.

На следующий день Розали, как обычно, вошла в кабинет отца, чтобы подождать, когда они вместе поедут домой. Но на этот раз скромно примостилась в уголке, листая журнал об образовании, позаимствованный в библиотеке колледжа. Поэтому, когда дверь открылась и вошел Адриан Крэйфорд, он ее даже сразу не заметил.

— Привет, — тихо произнесла она. — Вы кого-то ищете?

Подпрыгнув от неожиданности, он бросил на нее сердитый взгляд. Неужели решил, что она нарочно прячется от него?

— Да, вас. Вашего отца задержали на собрании руководителей факультетов. Он попросил меня отвезти вас домой. — Тон его голоса свидетельствовал, что он вовсе не горит желанием исполнить эту просьбу.

Розали подняла свой портфель, запихнула в него журнал. Потом с той же неохотой, что и он, вышла из кабинета, — спустилась по лестнице к главному входу.

Крэйфорд молча открыл дверцу машины, знаком показал ей, чтобы она садилась, и, усевшись за руль, быстро выехал со стоянки. Казалось, он куда-то торопится.

— Сначала я заеду домой, возьму кое-какие бумаги, нужные вашему отцу, — коротко объяснил он. — Это не займет много времени.

Ей показалось, что надо придумать какую-нибудь тему для разговора, и она выпалила первое, что пришло ей в голову:

— Вы женаты, доктор Крэйфорд?

Он бросил на нее убийственный взгляд:

— Если бы был, разве я жил бы один?

— О, а почему бы и нет? — беспечно откликнулась она. — У вас вполне может быть где-нибудь припрятаны жена и дети. Для мужчины вашего возраста это естественно.

— Вас послушать, так я уже древний старец. Если бы у меня была жена, уверяю вас, она жила бы здесь, со мной. — Он на мгновение умолк, потом на его губах появилась невеселая улыбка. — Но я вполне доволен моей жизнью волка-одиночки. Живу так, как мне больше нравится.

Она не смогла удержаться от расспросов:

— Разве вы никогда не были влюблены?

— Когда-то у меня была девушка, но она предпочла другого, — ответил он так небрежно, будто это не имело для него значения. — С тех пор у меня не было никого, я хорошо об этом позаботился. — Взгляд, которым он одарил Розали, обжег ее, словно удар бича. — Ни одна женщина больше не проникнет в мою душу и сердце. Я женонепроницаемый.

Она улыбнулась и попыталась его спровоцировать:

— Интересно, это предупреждение или вызов?

— Ни то, ни другое, просто констатация факта. Давайте закроем эту тему, хорошо?

Он остановил машину возле небольшого современного домика на тихой улочке.

— Вы здесь живете? — удивилась Розали. — Весь дом ваш?

— Нет. Я снимаю второй этаж с обстановкой — две комнаты, кухня и ванная. — Крэйфорд вышел из машины и направился к дому.

Она опустила стекло машины и спросила:

— А можно я войду с вами? Пожалуйста!

Он заколебался, потом неохотно разрешил:

— Ну хорошо, если вы так хотите, но я ненадолго. Вряд ли пара минут стоят ваших усилий.

Однако Розали не была намерена позволить ему так просто от нее отделаться и побежала за ним к входной двери. Он открыл ее своим ключом, пропустил девушку вперед в холл, и она начала подниматься по лестнице.

— Предупреждаю, там жуткий беспорядок. Я не ждал посетителей.

Он оказался прав. Гостиная была завалена книгами, журналами и бумагами. На столе стояла грязная посуда. В комнате было так душно, словно сюда не пускали свежего воздуха уже несколько недель.

— Я вас предупреждал, — заметил Крэйфорд растерянность на ее лице.

— Я вас не осуждаю, — пожала она плечами. — Просто все это пробуждает во мне женские инстинкты — так и тянет взяться за работу.

— Даже не думайте об этом, — предостерег он. — Мне нравится мой беспорядок. Я не позволю его нарушить. Ни одна женская рука не посмеет здесь ничего коснуться. Порядок меня душит, парализуя мыслительные способности.

Они впервые улыбнулись друг другу, и Розали почувствовала, как где-то внутри нее шевельнулось какое-то странное чувство. Она поспешно отвернулась, отошла к маленькому столику, заваленному книгами и газетами. Там, почти скрытая этими завалами, стояла фотография в серебряной рамке. Она подняла ее и стала разглядывать, пока он искал нужные бумаги. Наконец нашел их и в ожидании Розали встал у двери.

Но она вместо того, чтобы присоединиться к нему, спросила:

— Эта женщина ваша мать, доктор Крэйфорд?

Он кивнул.

— Вы похожи на нее. — Она сравнила их лица. — Тот же взгляд, тот же прямой нос, те же высокие скулы…

— Когда вы закончите анализировать мою лицевую структуру, будьте так добры, поставьте фотографию туда, где она стояла, и мы сможем ехать.

Однако Розали продолжила расспросы:

— А какая она, ваша мама?

Он подошел к ней, глянул на фотографию через ее плечо.

— Как вы и сами можете видеть, невысокая, полная, добрая и веселая. И совершенно не эгоистичная — в общем, обычная мать.

— А где она живет?

— В маленьком домике в Мидлтон-ин-Тисдейл, графство Дарем. Она вдова, живет одна. — Крэйфорд забрал у Розали фотографию, поставил ее на столик и добавил: — Она получила образование, но к ученым не имеет никакого отношения. Почему вам это так интересно? Вы никогда с ней не встретитесь. Вы слишком городская натура, чтобы вам там понравилось. И кроме того, у вас с ней нет ничего общего.

— Неужели? — бесцветным голосом отозвалась она, направляясь к двери.

В дверях, пропуская Розали вперед, Крэйфорд одарил ее испепеляющим взглядом. Они сели в машину и отъехали от тротуара.

— Знаете, я не приглашал вас внутрь. Вы могли остаться в машине. Если мой образ жизни так вас расстроил, вы должны винить только себя — сами напросились войти.

— Дело совершенно не в этом. Но если я вам и расскажу, вы все равно не поймете.

— Неужели? А вы попробуйте.

— Нет, спасибо. Я никогда не открываю душу мимолетным знакомым, эдаким проплывающим мимо кораблям, каковым вы для меня и являетесь.

Он притворно поморщился:

— Вы еще слишком молоды, чтобы быть такой ожесточенной. С чего бы это?

Розали покачала головой. Помолчав немного, Крэйфорд произнес:

— Мы не можем весь вечер пикироваться подобным образом. Может, объявим передышку, прекращение огня, пока я буду гостем ваших родителей?

Она кивнула и через какое-то время шутливо осведомилась:

— Вы уже сообщили о моем поведении главе моего факультета?

— Нет. Я все еще обдумываю это.

Розали резко обернулась и уставилась на него.

— Вы ведь не сделаете этого, правда? Вы же шутите?

— Я абсолютно серьезен.

— Но почему? — с раздражением спросила она.

— Почему? Посмотрите на это под другим углом. Вы находились в кабинете главы факультета и вели себя с потрясающей наглостью. А если бы вошел директор?

— Но я же не делала ничего плохого.

— Неужели? Поза, в которой вы сидели, была дерзостью уже сама по себе, не говоря о том, что вы читали нечто, что взяли со стола и что могло бы быть конфиденциальным.

— Но это же кабинет моего отца.

— Не имеет значения.

— Я не раз бывала там и раньше.

— Тогда вы были просто его дочерью, и он, видимо, считал нормальным потакать вашим прихотям. Теперь же вы входите в педагогический состав — это огромная разница.

Розали была потрясена. Какие слова могут заставить Крэйфорда посмотреть на произошедшее с ее точки зрения?

— Что-нибудь изменится, если я скажу, что очень сожалею и что этого больше не повторится? — мрачно спросила она. — В конце концов, это был мой первый день на новой работе.

Он долго не отвечал. Потом ей показалось, что черты его лица чуть смягчились.

— Я подумаю об этом, — произнес Крэйфорд, и она увидела, что он улыбнулся.

В дом Крэйфорд вошел следом за ней.

— Гостиная справа, — махнула рукой Розали, — можете подождать отца там, — а сама направилась на кухню проверить мясо с картошкой и поставить туда яблочный пирог. Переливая в кувшин сливки, она случайно подняла глаза и неожиданно для себя встретилась взглядом с гостем.

— М-м-м. И пахнет вкусно, и выглядит аппетитно. Я, пожалуй, не сделал бы лучше.

— Вы умеете готовить, доктор Крэйфорд? Удивительно. Никогда бы не подумала.

— Да? А как бы я питался, если бы не умел? У меня нет экономки, и я определенно не стал бы нанимать кухарку, даже если мог бы это себе позволить.

Розали торопливо прошла мимо него в столовую, достала чистую скатерть, постелила ее на стол.

— Но наверняка есть кто-то, кто делает за вас уборку?

Он проследовал за ней с кухни.

— Ни в коем случае. Я же говорил вам, что не потерплю в моем доме женщин.

— А кто же стирает и гладит вашу одежду?

— О, это я позволяю делать моей хозяйке, но со строгим условием, что она оставляет чистую одежду на лестничной площадке и не входит в мою комнату.

— Вы шутите?!

— Я совершенно серьезен. Так что видите, какой чести вы сегодня удостоились? Вам было разрешено сунуть нос в мою квартиру.

Она изумленно взглянула на него:

— Но что вы имеете против женщин? Что такого плохого они вам сделали, что вы их не выносите?

— Ничего плохого, просто они доставляют массу неудобств и назойливо отвлекают от действительно важных вещей. — Он прислонился к дверному косяку и оглядел ее с головы до ног. — И чем более они привлекательны, тем сильнее отвлекают. Так что я исключил их полностью. Точка.

Открылась входная дверь, и в дом вошли ее родители.

Бросив ледяное «Прошу меня извинить», Розали пошла их встретить.

— Ваш гость в столовой, ведет себя раздражающе и вызывающе.

Родители рассмеялись, а когда он тоже появился в холле, по очереди пожали ему руку. Сара одарила его очаровательной улыбкой:

— Здравствуйте, доктор Крэйфорд. Я так рада, что вы смогли прийти. Моя дочь уже рассказала вам о той запутанной задаче, которую мне преподнес мой студент?

— Не торопись, дорогуша, — улыбнулся Франклин, — дай доктору Крэйфорду для начала поесть.

Пока родители наверху приводили себя в порядок, Розали металась между столовой и кухней, накрывая на стол, а доктор Крэйфорд стоял засунув руки в карманы и со слегка озадаченным видом наблюдал за ней.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, мисс Пархэм? Как-то неудобно получается, я стою как столб, а вы бегаете с такой скоростью, словно за вами гонится бык.

Она засмеялась и снизила темп.

— Неужели со стороны это выглядит так смешно?

Крэйфорд не ответил.

Во время ужина Франклин постоянно удерживал жену от разговоров на профессиональные темы.

— В конце концов, это нехорошо по отношению к нашей дочери, — заметил он.

Доктор Крэйфорд бросил на Розали насмешливый взгляд и, должно быть, заметил ее возмущение. А оно стало еще сильнее, когда ее отец продолжил:

— Если бы она пошла по нашим стопам и выбрала своим профилем математику, то сейчас могла бы присоединиться к обсуждению.

Розали выпрямилась и с натянутой улыбкой заявила:

— Знаете, доктор Крэйфорд, моя мать вообще не хотела дочь, ведь так, мама?

— Что, милая? — рассеянно отозвалась та. — О, я бы не стала говорить так категорично…

— Но ты хотела мальчика, — настаивала Розали, вдруг решив, что для нее жизненно важно добиться от матери признания, — сына, который пошел бы по вашим с отцом стопам.

Сара беспомощно взглянула на мужа. Адриан Крэйфорд нахмурился — ему явно не нравился такой оборот, который принял разговор.

— Розали постоянно пытается привлечь к себе внимание. Если не тем, что говорит, то тем, как одевается, — как бы подводя черту теме, произнес отец. — Посмотрите, например, на сочетание цветов ее одежды.

Адриан оглядел ее платье.

— А по-моему, очень привлекательно. — Его глаза выражали одобрение. — Не могу придраться.

— Боже правый! — Франклин воззрился на дочь. — Розали, да у тебя появился поклонник.

Смутившись, она прикусила губу и начала собирать со стола пустые тарелки. Ей надо было чем-то занять руки, чтобы не раскричаться.

— Оставь их, милая, — попросила Сара. — Я потом помою.

Розали, не ответив, продолжила убирать со стола. Родители тем временем пригласили гостя в кабинет, объяснив, что обычно работают там.

Но Крэйфорд задержался на несколько секунд, и Розали с вызовом заметила:

— Лесть ни к чему не приводит, доктор Крэйфорд, особенно если она неискренняя.

— Если вы так обращаетесь с возможными союзниками, то удивительно, что у вас вообще есть друзья, — отозвался он.

— Мне не нужны союзники. Я обходилась без них с момента своего появления на свет. Я научилась справляться в одиночку.

— Неужели? — Теперь его глаза смотрели жестко. — В таком случае я скажу вам ту правду, которую вы, видимо, хотите услышать. Я считаю, что вы отвратительно подобрали цвета одежды. — И он вышел из комнаты. Она едва сдержалась, чтобы не нагрубить ему. В конце концов, он — гость.

Розали перемыла половину посуды, когда услышала за спиной какой-то звук. В дверях стоял Адриан Крэйфорд. Оглядев кухню, он взял полотенце и начал вытирать тарелки.

Какое-то время они работали молча, потом он спросил:

— Зачем вы это делаете? Я ведь слышал, как ваша мать сказала, что позже сама все вымоет.

— Она всегда так говорит. Но никогда не делает.

— Может, вы просто не даете ей возможности?

— Доктор Крэйфорд, я не испытываю иллюзий. Если я не сделаю этого сейчас, завтра утром посуда так и будет стоять грязной.

— А вам не кажется, что у вашей матери может быть ощущение, будто ее выставили с собственной кухни?

Розали не нравилось, какое направление принял разговор, но его вопросы не давали ей передышки.

— Вы не думаете, — продолжил он, — что сложившийся здесь порядок — это в основном ваша вина? Вы приучили родителей считать вас бесплатной домработницей.

— Это вопрос из серии «что было раньше — яйцо или курица?». Я не могу на него ответить.

— А если вечером вы куда-нибудь уходите? Кто их кормит?

— Я ставлю им ужин в духовку утром, перед уходом на работу. Он готов к тому моменту, как они возвращаются.

— И тогда они сами моют посуду?

— Нет. Ее мою я перед тем, как лечь спать.

Крэйфорд нахмурился.

— Вы мне не верите? Уверяю вас, я говорю правду. Мои родители вообще рассматривают меня как научную неудачу, поскольку я не пошла по их стопам.

— Но ведь у вас есть степень?

— Да, в социологии. Но пожалуйста, произносите это слово шепотом, в моей семье оно считается ругательством. Видите ли, социология — это не точная наука, а значит, ломаного гроша не стоит. — Она не осмеливалась посмотреть на него, потому что знала — взгляни он сейчас ей в глаза, увидит и ее душу. Чуть погодя Розали спросила: — Где мои родители?

— В кабинете. Сражаются с той задачей. Я предложил им путь решения, сейчас они его прорабатывают. Не думаю, что они заметили мое отсутствие.

— Вполне возможно. Когда они вместе, то вообще мало обращают внимания на окружающий мир. Они… они так любят друг друга, что мне с трудом удается найти в их сердцах местечко для себя.

Крэйфорд перестал вытирать тарелку, сердито воззрился на девушку:

— Знаете, вы меня заинтриговали…

— Я польщена. Не думала, что вы вообще замечаете мое существование.

— О, я вас отлично заметил, хотя бы так же, как замечают назойливого комара. В конце концов он доводит вас до белого каления, и приходится встать и прихлопнуть его.

Против собственной воли Розали посмотрела на него и рассмеялась. Он засмеялся вместе с ней. Их сложные отношения на мгновение озарились искоркой теплоты.

— Скажите же, доктор Крэйфорд, чем я вас заинтриговала? Моя женская сущность жаждет ответа.

— Тогда скажите ей, чтобы она угомонилась. Я говорю не о вашей женской сущности. Она не относится к делу. И не имеет ни малейшего значения.

Розали вспыхнула и прикусила губу. Крэйфорд повесил полотенце и прислонился к шкафу, наблюдая, как она чистит раковину.

— Вы заинтриговали меня своей личностью, — пояснил он. — Я еще не встречал человека, который так спорил бы из-за пустяков. Вы наслаждаетесь жалостью к себе. Но самоуничижение, которым вы так увлекаетесь, — это ведь поза. Почему вы не избавитесь от него?

Закипая, она повернулась к нему:

— Никто не просил вас исполнять роль психиатра.

Он пожал плечами:

— Если вам не нравится мое мнение о вас, вы всегда можете подбить меня и понаблюдать, как я тону, — я ведь корабль, проплывающий мимо. Помните, вы сами так сказали?

Сверху раздался голос Сары:

— Доктор Крэйфорд, где вы? Кажется, благодаря вам мы решили эту задачу.

— Иду, миссис Пархэм. Я на кухне, наблюдаю, как трудится ваша дочь. — Он понизил голос: — По-моему, я только этим и занимался с тех пор, как пришел.

Когда зазвонил телефон, Розали работала у себя в спальне над конспектом лекции. Трубку поднял отец и позвал ее снизу:

— Розали, это тебя. Никол.

— Спасибо, папа.

Когда она спустилась, дверь в кабинет была приоткрыта, и она услышала слова отца:

— Это ухажер Розали. Он преподает языки в школе, из которой она недавно ушла. Даже не современные — специализируется на древних — греческом и латыни. Я терпеть его не могу.

Она пересекла холл, с силой захлопнула дверь кабинета, потом взяла трубку:

— Никол? Милый, как приятно слышать твой голос. У меня все в порядке, спасибо. Да, сильно отличается от школьной скуки. Студенты не боятся спорить, высказывать собственное мнение… — Дверь кабинета открылась, Сара прошла на кухню. — Скучаю? Конечно, я по тебе скучаю. Нет, ни с кем другим не встречаюсь. — Розали бросила взгляд через плечо, зная, что ее слышно в кабинете. — Когда мы можем увидеться, милый? Мое эго в последнее время слегка пострадало. Мне нужен кто-нибудь, кто меня ценит. Да, пожалуй, несколько поцелуев могли бы помочь. Завтра вечером? Да, я свободна. Пока, милый, до завтра.

В этот момент из кухни вышла Сара:

— Доченька, я включила кофеварку. Не могла бы ты уделить нам несколько минут и приготовить кофе?..

Розали прошла вместе с нею в кабинет:

— Все будут кофе?

Она бросала молчаливый вызов Адриану Крэйфорду, на что тот ответил холодным, оценивающим взглядом, от которого, к ее досаде, у нее порозовели щеки.

— Да, милая, четыре чашки, — объявила Сара. Сварив кофе, Розали принесла поднос в кабинет и, глядя на склоненную голову Адриана, заявила:

— Я буду пить кофе у себя.

— Хорошо, милая, — рассеянно улыбнулся отец. — Мы все равно говорим о том, в чем ты ни слова не поймешь.

При этих словах Адриан поднял голову, и секунду его серьезные глаза смотрели на Розали. Казалось, он пытался ей что-то сказать, но сообщение было закодировано, а ключа к нему она не знала.

Глава 2

На следующий вечер Розали надела платье, на котором смешивались желтые, красные и фиолетовые тона. Оно было без рукавов, с низким вырезом и сидело на ней как влитое. Рассматривая себя в зеркале, она попыталась взглянуть на него глазами других людей. Может, платье все же немного кричащее? Может, она и правда пытается привлечь к себе побольше внимания, как утверждает ее отец? «Может, и так, — подумала Розали, — но мне, если честно, наплевать».

Она провела расческой по своим светло-каштановым, завивающимся на концах волосам, наложила тени, чтобы придать больше глубины ореховым глазам, и тут внизу раздался звонок. Она бегом спустилась по лестнице, чтобы встретить Никола, и распахнула дверь.

— Привет, дорогой, — проговорила Розали и осеклась.

— Привет, мисс Пархэм… э… дорогая. — На пороге, вежливо улыбаясь, стоял Адриан.

— О, ради бога, извините! — выпалила она. — Я… я ждала другого человека.

— Я так и понял. — Проходя в холл, он бросил взгляд на ее платье, но ничего не сказал.

— Вы пришли к отцу?

— К кому же еще? Разумеется, не к вам. У меня и в мыслях не было мешать чужому удовольствию.

— Не понимаю, о чем вы.

Он скептически поднял брови и прошел в кабинет.

Вскоре пришел Никол. Розали провела его в гостиную, где он ее обнял.

— Дорогая, прошла целая вечность. Я так скучаю по тебе в школе. — Он нежно поцеловал ее.

Она отстранилась и предложила:

— Пойдем погуляем по саду, поговорим. Мне надо столько всего тебе рассказать!

Они вышли из дома через стеклянные двери и медленно пересекли газон. Воздух был напоен ароматами весенних цветов, и Розали глубоко вдохнула полной грудью, вложив руку в ладонь Никола. Она прекрасно знала, что каждое их движение хорошо видно из кабинета, окно которого выходило в сад. Никол был высоким и худощавым, с красивым, но немного женоподобным лицом. Розали посмотрела на него.

— Ты не хочешь поинтересоваться, как у меня идут дела, милый? — притворно надулась она.

— Ну конечно, дорогая. Как невнимательно с моей стороны. Я слишком погрузился в собственные мысли.

— Какая она, Никол? — Он вздрогнул, и на его лице появилось виноватое выражение. Она взяла его под руку и посмотрела ему в лицо. — Да, та девушка, о которой ты сейчас думаешь?

— Дорогая, ты так хорошо меня знаешь, что читаешь мои мысли. Она… она потрясающая.

— Кто? — Розали была поражена, что ее вопрос попал в точку.

— Девушка, которая пришла на твое место в школе.

— О…

Она отстранилась от него, но он тут же обнял ее за талию и повернул к себе лицом.

— Не надо ревновать, солнышко. Ты же знаешь, для меня на свете существуешь только ты. Собственно говоря, та девушка уже занята. По крайней мере, так говорят.

Она улыбнулась:

— Так ты уже навел справки?

— Ну, я…

— Не отпирайся. — Они повернули и пошли в сторону дома. Розали скорее чувствовала, чем видела, что за ними наблюдают. — Она носит кольцо?

— Нет, но…

— Тогда у тебя еще есть надежда.

— Не глупи, Розали. — Он обнял ее за плечи и страстно поцеловал. — Ты — та девушка, которая мне нужна, и ты это знаешь.

«Так ли это? — подумала она и глянула в сторону кабинета — как раз вовремя, чтобы заметить, как Адриан отвел глаза от окна. — Та ли я девушка, что предназначена Николу?» Она не была в этом уверена. Розали вообще больше не была уверена ни в чем. Лицо Никола приняло мечтательное выражение.

— Она высокая, у нее хорошая фигура, темные волосы, красивое лицо. Специализируется в экономике. — Он помолчал, поцеловал Розали в лоб. — Но она ведь не ты, правильно?

«Такое впечатление, будто он играет какую-то роль. Впрочем, как и я», — подумала она. И вдруг ей захотелось спрятаться от наблюдавших за ними глаз. Розали взяла Никола за руку и потянула его к дому.

В гостиной они уселись на диван, Розали устроилась в уголке.

— Так ты совсем по мне не скучаешь?

Он придвинулся к ней, обнял за плечи.

— Может, ты перестанешь говорить ерунду и наконец поцелуешь меня как следует?

Сначала они сдерживали себя, но потом их охватили более сильные чувства, и Розали с наслаждением отдалась ощущению, что ее хотят и любят такую, какая она есть. «Ну хотя бы кто-то ценит меня», — подумала она, не задаваясь вопросом: а любит ли сама?

Как обычно, Розали слушала рассказы Никола о работе, о том, что он делает в свободное время и как относится к тому, что творится вокруг. Время шло, и вдруг она осознала, что ей не удалось сказать ему ни слова про свою новую работу. Похоже, его это нисколько не интересовало.

— Розали? — услышала она голос отца из-за двери гостиной.

— Заходи, папа. Мы ведем себя вполне прилично… в данный момент, — громко объявила она, надеясь, что ее слова долетят до кабинета.

— Как насчет того, чтобы сварить кофе, детка? Твоя мама скоро вернется.

Розали выпустила руку Никола и оставила его обменяться несколькими ничего не значащими фразами с отцом. Вскоре он пришел к ней на кухню и стал наблюдать, как она расставляет чашки на подносе. Никол не предложил ей помощи, как это сделал бы на его месте Адриан. Он продолжал разглагольствовать о себе, своих делах, и вскоре она поймала себя на том, что ее мысли текут в другом русле. Интересно, как отреагирует на Никола доктор Крэйфорд? Что подумает о ее ухажере? Ей казалось, что она уже знает, что он скажет о Николе, когда тот уйдет, — уж точно ничего лестного.

— Пять чашек, детка? — спросил Никола, вернув ее к действительности. — Ты не обсчиталась?

— У папы гость. Кто-то из колледжа, помогает ему писать учебник. Математик, разумеется.

Никол застонал:

— Еще один из этих?

Розали впервые в жизни почувствовала, что ей хочется защитить тех, на кого нападал Никол.

— Бьюсь об заклад, он дряхлый, весьма ученый и ужасно противный, — проговорил он между тем, — как большинство из них… э… разумеется, за исключением твоего отца, милая.

— Нет, это не так, — ответила она резче, чем намеревалась. — Он довольно молодой и вполне милый, если хочешь знать. — И тут же разозлилась на себя. С чего это она защищает мужчину, который ее безмерно раздражает и грубит ей практически при каждой встрече?

Никол криво улыбнулся:

— Вот так, да?

— Не понимаю, о чем ты. Все совсем не «так». Если уж ты хочешь знать, я никогда не думала, что два человека могут до такой степени действовать друг другу на нервы. За три дня нашего знакомства я поссорилась с ним больше раз, чем с любым другим человеком за всю мою жизнь.

— Хорошо, детка. Только не переборщи с отрицаниями, а то я действительно начну верить тем гадким подозрениям, что закрались в мою голову.

Она сердито повернулась к нему:

— Не пытайся оправдать свои увлечения, обвиняя меня в том, что я веду себя так же.

Ей пришлось проявить чудеса самообладания, чтобы дрожащими руками донести поднос до гостиной и не разлить кофе.

— Кофе готов! — рявкнула Розали, распахнув дверь в кабинет, и, прежде чем двое мужчин успели поднять головы, снова захлопнула дверь. Затем вернулась на кухню и с облегчением обнаружила, что Никола там уже нет. Она положила песочное печенье и шоколадные кексы на одну тарелку, лепешки с маслом — на другую, отнесла все это в гостиную, села на кушетку рядом с Николом и стала разливать кофе.

Когда в дверях появились Франклин и Адриан, Никол взял Розали за руку. Отец коротко представил мужчин друг другу. Доктор Крэйфорд бросил на Никола оценивающий взгляд, и Розали поняла, что у него сложилось весьма невысокое мнение о ее молодом человеке. Впрочем, у нее не было ни малейшего желания узнать это мнение.

Розали принялась раздавать кофе, и, когда передавала доктору Крэйфорду его чашку, их взгляды на мгновение встретились. Он смотрел на нее так проницательно и вопросительно, что она вспыхнула и сердито отвернулась. Какое он имеет право так на нее смотреть? «Я не просила его рассматривать моих мужчин под микроскопом и одобрять или не одобрять их по своему усмотрению!» — разозлилась она.

Разговор не клеился. Розали знала, что отцу не нравится Никол, и он не старался это скрыть. Наконец хлопнула входная дверь, и через несколько секунд в гостиной появилась Сара.

— Всем привет! — Ее глаза обежали комнату. Она нашла мужа, улыбнулась ему и снова скрылась за дверью. Франклин тут же вскочил.

— Налей маме кофе, Розали. Я отнесу.

Розали протянула ему чашку, и он вышел из комнаты. Она знала, что отец был рад сбежать. В присутствии Никола он всегда чувствовал себя неуютно.

— Не торопитесь, доктор Крэйфорд, — уже из-за двери крикнул Франклин. — Пейте спокойно кофе, пока я перекинусь парой слов с женой.

Дверь захлопнулась. Никол аккуратно поставил свою пустую чашку на поднос, откинулся на спинку кушетки, обнял Розали за плечи и спросил:

— Так, значит, доктор Крэйфорд, вы — один из этих отвратительных ученых?

Розали в ужасе уставилась на Никола. Что он задумал? Ее охватило беспокойство, она прикрыла глаза, ожидая гневной реакции доктора Крэйфорда. Но когда осмелилась снова их открыть, обнаружила, что тот улыбается.

Адриан вытянул длинные ноги, засунул руки в карманы брюк и лениво произнес:

— Да, думаю, нас можно назвать и так, — судя по его виду, он собирался от души развлечься. — Вас, традиционалистов, так жадно цепляющихся за прошлое, — вы ведь преподаете латынь и древнегреческий, если не ошибаюсь? — должно весьма раздражать то, что мы, ученые, постоянно задаем вопросы.

Похоже, Никола эти слова застали врасплох. Его первый выпад дал осечку, принеся неожиданный результат. Он попытался еще раз.

— Проблема с вами, учеными ребятами, заключается в том, что вы то и дело изобретаете что-нибудь опасное, а потом сами не знаете, как контролировать то, что изобрели.

— Да, я уже слышал все это раньше. — Доктор Крэйфорд говорил так, словно разговаривал с тупоголовым студентом. — Понимаете, изобретения контролируются не учеными. Большая часть наших «опасных изобретений», как вы их называете, прямо с проектировочной доски попадают в руки политиков и военных. Разумеется, какая-то часть ученых предпочитают работать под юрисдикцией только военных, но даже среди них многие заняты созидательной, а не разрушительной деятельностью. Как бы то ни было, это их заботы и их выбор.

Никола на минуту задумался, потом изрек:

— У ученых нет чувства ответственности.

— Это утверждение я тоже уже слышал. Основная ответственность ученого заключается в том, чтобы искать научные истины. Пытаться же объяснить вам, что это такое, бесполезно, поскольку мы с вами говорим на разных языках.

— Другими словами, — сердито вмешалась Розали, — вы хотите сказать, что мы слишком бестолковые, чтобы вас понять.

Адриан Крэйфорд равнодушно пожал плечами:

— Если хотите, да.

Никол отчаянно покраснел:

— У ученых нет чувствительности, нет культуры.

— Ну, я отнес бы эти качества к числу абсолютно индивидуальных, присущих отдельным людям, независимо от их профессии и рода деятельности.

— У вас, ребята, есть еще одна очень неприятная черта. — Никол наконец вышел из себя. — Благодаря опасному потенциалу ваших изобретений вы считаете, что имеете право дергать за веревочки, а все остальные должны плясать под вашу дудку.

Адриан рассмеялся.

— А эта точка зрения, на мой взгляд, основана на слишком большом количестве прочитанных вами научно-фантастических романов.

Никол снова покраснел, и Розали поняла, что он изо всех сил старается сдержать бессильную ярость.

— Гуманитарии вроде нас, — он хозяйским жестом привлек ее к себе, — то есть люди культурные, в противоположность вам, неотесанным технарям, стараются сохранить ценности прошлого, которые вы пытаетесь уничтожить. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы сохранить традиции…

— На самом деле, — перебил его доктор Крэй-форд, — вы сейчас говорите, что вы со своими отсталыми взглядами не только не в состоянии внести какой-либо ощутимый вклад в прогресс человечества, но и, напротив, пытаетесь его задержать. Вы, гуманитарии, только разглагольствуете. Мы — действуем. Именно ученые и инженеры — «технари», над которыми вы насмехаетесь, — своими изобретениями сделали жизнь большей части населения земного шара несоизмеримо легче, удобнее и приятнее.

Никол встал. Очевидно, он понял, что потерпел поражение в этом споре. Но Адриан был намерен оставить за собой последнее слово.

Он тоже поднялся, медленно, лениво потянулся и заложил руки за спину.

— На мой скромный взгляд, никто, я подчеркиваю, никто не смеет называть себя истинно культурным человеком, не обладая при этом самыми элементарными, базовыми знаниями. Наука имеет дело и с будущим, и с настоящим. Отдавая дань уважения латыни и древнегреческому языку, должен заметить, что они, тем не менее, принадлежат исключительно прошлому.

Никол коротко, сердито попрощался и протопал к двери, потащив за собой Розали.

— Пойдем, проводи меня. Мне пора.

— Так рано, Никол?

— Не вижу смысла оставаться дольше. У тебя гости. — Он поспешно поцеловал ее в щеку, пообещан как-нибудь позвонить и исчез.

Взбешенная до предела, Розали ворвалась обратно в гостиную и начала собирать посуду. Доктор Крэйфорд несколько минут молча наблюдал за ней.

— Извините, что выгнал вашего ухажера в такой ранний час.

— Вы явно сделали это намеренно.

Он со смехом запротестовал:

— Я сделал? Мне это нравится. Он завел разговор на эту тему, а не я. Он набросился на меня с нелепыми обвинениями, а не наоборот.

Розали понимала, что это правда, но ничто в мире не заставило бы ее открыто признаться в этом.

— Я… хм… не заметил, чтобы вы присоединились к дискуссии и встали на сторону вашего приятеля, защищая его. Не может ли быть так, что втайне вы согласны со мной?

Ей стало тошно от его самодовольной улыбки, и она промаршировала на кухню, не снизойдя до ответа. Там с размаху поставила поднос на стол так, что посуда на нем жалобно зазвенела. Доктор Крэйфорд последовал за ней.

— Ваше громкое молчание я расцениваю как согласие.

— Думайте как хотите.

Розали отвернула оба крана на полную мощность, и струя воды с такой силой ударила в раковину, что забрызгала все вокруг, включая ее платье. Она промокнула его полотенцем и начала с шумом мыть чашки и блюдца, со стуком составляя их на сушилку. Доктор Крэйфорд взял было посудное полотенце, но она повернулась и выхватила его у него из рук. Его глаза опасно блеснули.

— Я настаиваю, — произнес он таким тихим голосом, что она тут же успокоилась, вернула ему полотенце и продолжила мыть посуду.

— Знаете, — задумчиво проговорил он через какое-то время, — ваш молодой человек заинтриговал меня. Он тот, кого можно назвать классическим образчиком гуманитария в период стагнации. Его предметы так тесно связаны с прошлым, что теперь он и настоящее видит глазами человека из прошлого. Его предубеждения против науки и ученых основаны лишь на невежественных замечаниях и мнениях других людей, которые он принял, не задавая вопросов, не обдумав самостоятельно. И если бы вы смотрели на ситуацию непредвзято, а не со слепой враждебностью, вызванной положением, в котором оказались в собственной семье, то безусловно согласились бы со мной.

— Это вы демонстрируете невежественность и предубежденность своими бесчувственными словами о нас, не-ученых, — накинулась на него Розали. — Основная цель предмета, который я преподаю в техническом колледже, — облагородить ученых вроде вас, которые презрительно задирают нос при одном упоминании о культуре.

Его брови поползли вверх.

— Так, значит, в плане культуры ученые — полные профаны? Теперь вы копируете вашего приятеля и повторяете, как попугай, то, что говорили при вас другие.

Он повесил полотенце на крючок, засунул руки в карманы. Следующая его реплика, Розали была уверена в этом, предназначалась специально, чтобы вывести ее из себя.

— Мне кажется, что основная цель жизни всяких гуманитариев и любителей классики вроде вашего приятеля — бесить нас, ученых, и заставлять нас ценить себя еще больше.

Она попалась на его приманку и возмущенно осведомилась:

— Вы и меня относите к данной категории? Я тоже вас бешу?

— Конечно. Вы так же, как и он, с завидной глупостью рассуждаете о вещах, которые находятся за пределами вашего понимания.

Розали повернулась к нему, сжав кулаки.

— Не могли бы вы, доктор Крэйфорд, оставить меня в покое? — И с ужасом осознала, что ее глаза наполнились слезами.

Он посмотрел на нее с изумлением:

— Простите. Я не хотел вас расстроить. Броня, за которой вы так любите прятаться, по всей видимости, не толще кожи. Постараюсь помнить об этом в будущем. — На пороге он обернулся и улыбнулся. — Спокойной ночи, Розали.

Она начала привыкать к новой работе. Ее предмет, обществоведение, был обязателен для всех студентов колледжа. Розали обнаружила, что, обучая этих молодых людей, чье происхождение и начальное образование были весьма разнообразны, ей приходится напрягать воображение и использовать свои знания гораздо интенсивнее, чем в школе, где дети боялись задавать вопросы.

Студенты высказывали новые, смелые идеи, дискуссии на занятиях становились подчас такими жаркими, что Розали откладывала в сторону приготовленные дома записи и даже не заглядывала в них. Это беспокоило ее, так как ей казалось, что процесс обучения выходит из-под контроля, и она решила поговорить об этом с руководителем факультета, Уоллесом Мэйсоном.

В день их встречи в его кабинете сидела секретарша. Уоллес Мэйсон представил их друг другу:

— Марион, это мисс Пархэм, новый преподаватель обществоведения, дочь Франклина Пархэма, главы факультета точных наук и математики. Я верно говорю, мисс Пархэм?

Она кивнула.

— Мисс Пархэм, познакомьтесь с моим бесценным секретарем, Марион Харлинг. Мисс Пархэм, вас зовут Розали, если не ошибаюсь?

Розали кивнула.

Уоллес Мэйсон сказал секретарше, что позовет ее позже, и пригласил Розали присесть. Она заметила, что он смотрит на нее с интересом; и в его глазах было еще что-то, что она предпочла проигнорировать.

— Проблемы с работой, мисс Пархэм?

Она объяснила ему свои тревоги и сомнения, стараясь не смущаться под его пристальным взглядом. Но он, меряя шагами кабинет, ее успокоил.

— Такое активное участие студентов в обучении говорит о том, что ваши занятия идут успешно. Совершенно очевидно, что вы достаточно увлекаете их, коли они хотят высказать собственные суждения.

— Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения, — призналась она.

Он сел.

— Знаете, ведь на самом деле это основная цель курса обществоведения — помочь им лучше выражать свое мнение как поодиночке, так и группой и снять барьеры в общении. Возможно, вы еще не заметили, что многие подростки, приходящие в колледж, не умеют выражать свои мысли. Если вы, учителя, поможете им справиться с этой проблемой и научите их общаться, вы сделаете большое доброе дело для общества…

Слушая его, Розали поняла, что на самом деле идет по верному пути, и ее волнение улеглось.

Он посмотрел на часы и поднялся. Розали тоже встала.

— Надеюсь, теперь вы чувствуете себя счастливее?

— Намного, спасибо вам, мистер Мэйсон.

— Если вам понадобится совет, приходите ко мне. Пока же, — он снова посмотрел на часы, — пришло время перерыва. Не выпьете ли вы со мной чашечку кофе? — В его глазах читался другой вопрос, и она порозовела.

— Ну, я… что ж, да, спасибо. Выпью с удовольствием.

Он открыл дверь в комнату секретарши:

— Мы идем пить кофе, Марион. Пойдешь?

Марион перестала печатать, взяла сумочку и направилась вместе с ними по коридору. Они нашли свободный столик в преподавательской столовой, и Уоллес Мэйсон стал расспрашивать Розали о ее работе в школе для мальчиков.

— Там было множество традиций, привязанных к прошлому, — рассказывала она. — Там преподают даже не современный, а древний греческий…

Уоллес с интересом посмотрел на нее:

— Вы считаете, такие предметы не находят применения в современном мире?

— Как вам сказать, они ведь никак не помогают решать современные проблемы, не правда ли? — Она смущенно замолчала, с удивлением осознав, что говорит. Неужели мнение доктора Крэйфорда так прочно угнездилось в ее мозгу, что она начинает считать его своим собственным? Розали оглядела столовую и с ужасом обнаружила, что он сидит за соседним столиком, внимательно прислушиваясь к их разговору, а в его улыбке сквозит легкая насмешка. Она тут же уставилась в свою чашку, пытаясь вновь обрести равновесие. К счастью, Уоллес Мэйсон и его секретарша о чем-то болтали, так что она успела взять себя в руки. До этого момента Розали не осознавала, как сильно в последнее время скучала по Адриану Крэйфорду, хотя то и дело сталкивалась с ним в коридорах колледжа да иногда замечала в столовой. Раза два в неделю он приходил к ним домой поработать с ее отцом над учебником, но никогда не оставался ужинать. Во время его визитов ее часто не бывало дома, но даже если и была, то сидела у себя в спальне до тех пор, пока он не уходил. По какой-то непонятной причине Розали не хотела с ним встречаться. Более того, ей хотелось спрятаться от него.

Теперь она знала почему. Он оказывал слишком сильное влияние на частоту ее пульса, его близость была роскошью, которую она не могла себе позволить слишком часто. Ее мысли пришли в полный беспорядок, и она с такой силой обрушила все свое очарование на соседей по столику, что Уоллес, казалось, воспринял это как открытое приглашение. Она подозревала, что он принадлежит к разряду мужчин, которых достаточно только слегка подтолкнуть, и в следующую минуту ее подозрения подтвердились.

— Вы заняты по вечерам, Розали? — буквально промурлыкал он ее имя, глядя на нее умоляющими глазами.

Она смутилась и тут же пошла на попятную.

— Обычно очень занята, мистер Мэйсон. В те вечера, когда я не встречаюсь со своим другом, — она намеренно подчеркнула эти слова, — я работаю дома над своими лекциями.

Он был явно озадачен ее отказом, но не смутился, очевидно надеясь на успех следующей попытки.

Доктор Крэйфорд, похоже, понял, что произошло, и вопросительно посмотрел на них. Розали с вызовом глянула на него, но вполне ясно дала ему понять, чтобы он не лез не в свое дело.

С этого дня по утрам Розали стала пить кофе с Марион. У них нашлось общее увлечение — пешие прогулки. Оказалось, что им обеим нравится отдых на турбазах, и девушки решили отправиться вместе в поход по Пеннинским горам или йоркширским вересковым пустошам.

Иногда к ним присоединялся попить кофейку Уоллес Мэйсон, и, к сожалению, его интерес к Розали, видимо, после ее отказа только возрос.

Однажды утром она сидела в преподавательской столовой одна, блуждая в собственном мире фантазий, как вдруг кто-то остановился рядом с ней и сказал:

— Привет, Розали.

Она, вздрогнув, спустилась с небес на землю и встретилась взглядом с карими глазами.

— Ой, здравствуйте, доктор Крэйфорд.

Он сел напротив нее, поставив на стол свой кофе.

— Повторяйте за мной — Ад-ри-ан.

Она улыбнулась:

— Ад-ри-ан.

— Пять баллов. Способная ученица. Может быть, мне даже удастся когда-нибудь научить вас математике.

Она рассмеялась, чувствуя себя беззаботно в его присутствии.

— Сомневаюсь. Вы должны быть гениальным преподавателем, чтобы вбить в мою глупую голову даже самые элементарные математические знания.

— Это вызов?

— О нет. Мне сейчас за глаза хватает моей работы. Тем не менее спасибо за комплимент, вы оцениваете мой интеллект выше, чем я сама.

Он бросил в свою чашку несколько кусков сахара, размешал, сделал глоток и заявил:

— Я слышал от вашего отца, что у вас сломался телевизор?

— Да, сломался. Это мой телевизор, который стоит в моей спальне. Я хотела позвонить в магазин, чтобы они прислали кого-нибудь посмотреть, в чем дело.

— А я подойду? Поверьте, я обойдусь дешевле, чем мастер из магазина.

— Вы? А вы разбираетесь в телевизорах?

— И очень неплохо. И в радиоприемниках тоже. Сейчас собираю стереоприемник.

— Собираете? Невероятно! Мне и в голову не приходило, что приемник может сделать обычный человек, не говоря уже… — Она смущенно умолкла.

— Продолжайте. Не говоря уже о мечтательном, рассеянном математике не от мира сего? Вы явно стали жертвой абсолютно не соответствующего реальности стереотипа, который придумали про нас драматурги, романисты и детские писатели. Но, возвращаясь к теме нашего разговора, вы не возражаете, если я взгляну на ваш телевизор и попробую разобраться, что с ним случилось?

— Ну да, пожалуйста, Адриан. Буду очень вам признательна.

— Когда мне лучше зайти? Вы свободны сегодня вечером? Не надо, например, развлекать какого-нибудь ухажера?

— Не сегодня.

— Как, вы говорили, его зовут? Никол? — Она кивнула, и в его глазах блеснула искорка. — Если бы я не хотел сохранить непривычно приятную атмосферу, царящую сейчас между нами, то сказал бы, что ему неплохо было бы срифмовать свое имя со словом «осел». Ему очень подходит.

Он ожидал, что Розали рассмеется, но вместо этого она сердито вскочила. Он поймал ее за руку, усадил обратно.

— Ну, ну, если вы в ярости сбежите, я не буду предлагать мои бесценные услуги. А они бесплатны.

Прикосновение его руки заставило ее успокоиться.

— Хорошо. Сегодня вечером. Вы придете на ужин?

— О, не думаю, спасибо.

— Вы и раньше говорили то же самое. Мои родители просили передать вам, что вы можете приходить и уходить в любое время. Они всегда рады вас видеть.

— Это очень мило с их стороны. Интересно, с чего бы это?

— О, возможно, вы заполнили то место, которое должен был бы занять сын, которого у них нет.

— Я немного староват для этого — в конце концов, мне уже тридцать четыре. — Он изучающе посмотрел на нее. — Но если бы это было так, я был бы вашим приемным, так сказать, братом. Как бы вам это понравилось?

Она скорчила гримасу:

— Брат? Нет уж, спасибо. Я никогда не смогла бы отнестись к вам как к брату.

— Неужели? Что ж, ваша реакция весьма интересна. Когда мне лучше прийти?

— Вы могли бы забрать меня после уроков и отвезти домой вместо папы. Он предупредил меня, что сегодня немного задержится.

— Хорошо. Договорились. Пять часов? До встречи.

Ровно в пять Адриан заглянул в учительскую. Они спустились на парковку, он открыл машину и усадил Розали на переднее сиденье. Выезжая на улицу, спросил:

— Ну как, привыкли к новой работе?

— Вполне, спасибо. Мне очень нравится. Гораздо интереснее обучать юношей и девушек, хотя, должна признаться, их мнения и идеи иногда поражают меня своей жестокостью!

— Но вы же не намного старше их. Сколько вам лет?

— Двадцать четыре. Не так уж и мало, как видите.

Он похлопал ее по руке:

— Да уж, прямо старушка.

— Я подружилась с Марион Харлинг, — сообщила Розали.

— Секретаршей Мэйсона? Кажется, она милая девушка. Очень квалифицированная. Больше, чем секретарша вашего отца. Но ведь все сразу и не бывает. Джейн красива и обаятельна. А чего еще желать мужчине?

— Может, ума?

— Хмм. Ум у нее тоже есть.

Он бросил взгляд в ее сторону и улыбнулся, видимо заметив, как она невольно сжала кулаки. Розали заговорила, внимательно следя за своим голосом:

— Оказалось, Марион тоже любит пешие походы, как и я. Мы договорились пойти во время весенних банковских дней(Праздник, официальный выходной день, помимо воскресенья) или в Дербишир, или на йоркширские пустоши.

Его брови поползли вверх.

— Вы любите пешие походы? По-моему, вы слишком тонкая натура для таких предприятий. Марион — да, а вот вы — точно нет.

— Мне жаль развенчивать ваши железные теории насчет меня, но вы заблуждаетесь в отношении моего характера. Во время каникул в университете я прошла сотни миль.

— Вы когда-нибудь останавливались на турбазах?

— Не раз. Это здорово. — Она посмотрела на него. — А вы как проводите каникулы?

— Я? Я всегда езжу к матери. — Он не стал развивать эту тему. — Вот мы и приехали.

Когда они поднимались по лестнице в спальню Розали, она предупредила:

— Я не ждала гостей, так что, надеюсь, вы извините меня за беспорядок.

— У вас беспорядок? Не могу даже представить.

Она рассмеялась и распахнула дверь. Адриан оглядел книги и папки, разбросанные по ковру, листки бумаги, покрывавшие кровать, кресло, с которого свисала гора платьев и юбок. Он шутливо прижал руку ко лбу и отшатнулся назад.

— Мне кажется, у вас чесались руки устроить уборку у меня дома? Говорили, что беспорядок пробуждает в вас женские инстинкты. Не так ли?

Она посторонилась, смеясь.

— Я честно пыталась вас предупредить. Но пока не увидела вашей реакции, не осознавала, до какой степени тут все завалено. Наверное, чужой беспорядок замечаешь, а свой — нет.

— Слабая отговорка, — улыбнулся он, входя в комнату. — Но я скажу вам кое-что. За это вы мне даже больше нравитесь. Я чувствую себя здесь как дома. Можно я сяду?

Она поспешно подбежала к креслу, собрала с него одежду, перекинула ее на кровать.

— Конечно, пожалуйста. Хотите чаю?

— Не откажусь.

— Я пойду вниз, поставлю чайник. Вот телевизор.

Он кивнул. Когда Розали вернулась с чаем и печеньем, задняя стенка телевизора была снята, а Адриан настолько поглощен копанием внутри, что, казалось, даже не заметил ее появления.

Она наблюдала, как его пальцы ощупывают и проверяют какие-то провода, потом ее взгляд переместился на его широкие плечи и густые, темные, слегка вьющиеся волосы.

— Ваш чай стынет, Адриан, — тихо произнесла Розали, и он наконец повернулся, вытирая руки носовым платком. Типично мужской жест, подумала она, испытав прилив чувств весьма далеких от сестринских, но тут же сердито себя одернула. — Вы нашли, в чем там дело?

— Нет. Это сложно без инструментов. Вы не против, если я заеду с ними позже? Я все равно обещал вашему отцу приехать насчет книги.

— Сегодня я весь вечер дома, — ответила она. — Мне нужно подготовиться к лекции и проверить домашние работы. Приезжайте в любое время.

Крэйфорд допил чай и уехал домой.

Розали как раз мыла на кухне посуду, когда он вернулся и Сара открыла ему дверь. Услышав голос Адриана, Розали почувствовала легкое волнение.

— Здравствуйте, Сара, — произнес он. — Франклин дома?

Розали подавила неуместный укол ревности.

— А где ваша дочь? — От этих слов она просто расцвела. — Как обычно, моет посуду?

Сара рассмеялась:

— Именно так. Словно Золушка. Наверное, я ужасная мать…

— Когда-нибудь, — его голос раздался у двери кухни, но потом стал удаляться в сторону кабинета, — я подарю ей посудомоечную машину…

Они оба засмеялись, и дверь кабинета за ними закрылась.

Некоторое время спустя, когда Розали сидела у себя в спальне за столом, заваленным учебниками, тетрадями и брошюрами, раздался легкий стук в дверь, заставивший ее подскочить от неожиданности.

— Можно войти?

— Да, заходите, Адриан. — В его руках была коробка с инструментами. — Для меня это внове — приглашать телевизионного мастера к себе в спальню.

— Не соблазняйте меня, — ответил он. — По крайней мере, до тех пор пока я не сделаю работу, ради которой приехал.

— Телевизор в вашем распоряжении.

Она продолжила писать. Спустя двадцать минут спросила:

— Ну и как, продвигается работа?

Едкий запах смолы от паяльника щекотал ей ноздри.

— По-моему, я нашел, в чем дело. Отпаялась пара проводов, и перегорели две лампы. Придется купить новые в магазине, а если у них на складе таких нет, я закажу. — Он поставил на место заднюю крышку и крепко прикрутил ее.

— Спасибо, что взяли на себя эту хлопотную работу. — Она взглянула на часы. — Я принесу кофе.

Он тихо спросил:

— Неужели ваша мама не может хоть раз это сделать? В конце концов, вы же работаете.

— Если мы будем ждать, когда его принесет мама, нам придется ждать вечно:

Он начал собирать инструменты. Выходя из комнаты, она спросила:

— Где вы будете пить кофе — с родителями или… со мной?

— С вами.

С чувством необычайной легкости Розали сбежала вниз по ступеням и стала готовить два подноса. В этот момент зазвонил телефон, и она сняла трубку.

— Никол? Ой, привет, милый. Спасибо, отлично. А ты как? Готов к завтрашнему вечеру? Не сможешь? Почему? Да что ты, так и сделала? Нет, я не возражаю. Иди и развлекайся. Да, в субботу я свободна. Увидимся. Пока, Никол.

«Итак, ее зовут Джоанна, — подумала она, отгоняя уныние, — и эта девушка пригласила его к себе, чтобы познакомить с родителями. Он говорит, что между ними ничего серьезного и идет туда просто из любопытства».

Двигаясь автоматически, Розали отнесла кофе родителям в кабинет.

— Адриан будет пить кофе у меня, — сообщила она, не обращая внимания на их удивленные лица. — Он… он еще копается в моем телевизоре. — Потом отнесла второй поднос наверх, открыла ногой дверь в спальню.

Адриан сидел у стола и читал ее записи. Подняв глаза от страницы, он собирался что-то сказать, но увидел выражение ее лица.

— Что случилось? Ваш внутренний огонек потух. Звонил ваш приятель?

— Да, — отрезала она.

— И он вас подвел?

— Это вас не касается.

— Хорошо. Сменим тему. Я тут почитал ваши записи. Я потрясен разбросом предметов, которые свалили в одну кучу и за неимением лучшего назвали обществоведением. Вы охватывали все эти темы для получения степени?

— Большую часть. Остальное дочитывала в процессе.

— И вы чувствуете себя достаточно квалифицированным специалистом, и академически, и по опыту, чтобы учить их, как строить личные отношения? Например, — он пробежал пальцем по строкам, — как свести к минимуму конфликты в семье, как вести себя со своим партнером, как далеко можно зайти в ухаживании? Мне особенно нравится вот это: «Что же на самом деле означает быть влюбленным? Чем отличаются влюбленность и любовь?» И еще вот это: «Существует ли такая вещь, как любовь с первого взгляда? Или это всего лишь физическое притяжение?» Ну, учитель, и каков ваш ответ?

При этом провокационном вопросе Розали покраснела и попыталась увести его в сторону от темы.

— Почему вы остановились именно на этом, игнорируя более важные темы?

— Вы не ответили на мой вопрос. Если не можете ответить мне, то что же скажете вашим студентам?

Она смутилась еще больше.

— Вы — совсем другое дело. Как бы то ни было, по вашему собственному признанию, единственная любовь, о которой вы вообще хоть что-то знаете, — сыновняя. Так разве я могу говорить с вами о любви между полами, как и вы со мной — о научных истинах? — Она взяла свою чашку кофе. — Как вы сказали тогда Николу? «Бесполезно пытаться объяснить вам это, поскольку мы с вами говорим на разных языках».

Он иронически зааплодировал.

— Вы весьма дипломатично обошли вопрос, не хуже, чем это сделал бы член парламента. Но разумеется, вы знаете про все аспекты любви достаточно, чтобы читать на эту тему лекции группе студентов-подростков.

Она пожала плечами, игнорируя его сарказм, и он улыбнулся:

— Мне бы очень хотелось знать, как вы можете выступать в роли моралиста, если благодаря своей молодости не обладаете достаточной для этого интеллектуальной зрелостью? Я на десять лет старше вас, но даже притворяться не пытаюсь, что знаю ответы на все вопросы. В любом случае, если у студента есть реальная нравственная проблема, а в наши дни это далеко не редкость, то его решение этой проблемы будет зависеть от его личных качеств, прошлого жизненного опыта и воспитания, но никак не от курса лекций, прочитанных вами, молодым учителем и к тому же женщиной.

— Но разговор с этим самым учителем может чуть подтолкнуть чашу весов в нужную сторону. Так или иначе, — ей просто необходимо было сменить тему, — как я уже говорила раньше, обществоведение включает много других тем, кроме человеческих взаимоотношений. Уверена, вы опустили их только для того, чтобы удобнее было доказывать вашу точку зрения.

Он снова улыбнулся, но ничего не ответил. Воцарилась тишина. Наконец она спросила:

— А сколько лет вам понадобилось, чтобы защитить докторскую диссертацию?

— Несколько. Я потерял счет. Потребовалось много упорства и полное погружение в предмет.

Я не мог позволить себе расслабиться ни на секунду.

— Что, возможно, и объясняет ваш монашеский образ жизни?

— Вряд ли. Это было сделано сознательно. Вы знаете мое мнение на этот счет.

Она секунду поколебалась, и что-то внутри нее все же заставило ее сказать:

— Примерно через два года после того, как мои родители поженились, моя мама тоже собиралась защищаться, но тут узнала, что должна родиться я, и ей пришлось от этого отказаться. Наверное, она так и не простила меня за это…

Розали сама не знала, чего ожидала от него — может быть, сочувствия? Но никак не гнева, который он на нее обрушил.

— Деточка, прекратите немедленно! Не начинайте упиваться жалостью к себе, иначе мне придется встать и уйти. Я расскажу вам кое-что о своей жизни. Обычно я ни с кем не говорю о себе, тем более с женщинами, но для вас я сделаю исключение. — Он откинулся на спинку кресла и скрестил ноги. — Мой отец был работником фермы — не фермером, а именно рабочим. У моих родителей никогда не было особенно много денег, потом родился я. Через два года после моего рождения у моего отца развилась болезнь, вызванная бедностью и перенапряжением. Еще через два года он умер, так что я фактически вырос без него. Моя мать работала, боролась изо всех сил и позаботилась о том, чтобы я получил образование, — она твердо решила, что я должен это сделать. Ей вечно не хватало денег до того момента, пока я не закончил учебу и не пошел работать. С тех пор в финансовом плане у нее все в порядке. Я об этом позаботился. У меня была тяжелая жизнь, Розали, но я, в отличие от вас, не жалуюсь. А за что вам по большому счету винить судьбу? За то, что вам перепало недостаточно объятий и поцелуев? Выходите замуж за вашего приятеля, и он предоставит вам это в избытке. У вас чудесная мать. Вы счастливый человек. — Он нетерпеливо поднялся, пошел к двери, но, поколебавшись, вернулся, взял ее за руки. — В одном я абсолютно уверен: когда вы наконец выйдете замуж и у вас появятся дети, вы не только будете очень их любить, но и не станете стесняться показывать им вашу любовь. Спокойной ночи, Розали.

Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась, чтобы он их не заметил. Адриан смотрел на нее еще несколько секунд, потом отпустил ее руки и ушел.

Глава 3

В субботу вечером Никол стоял на пороге, не зная, как его примут. — Привет, Розали. Впустишь меня?

— Ну конечно, Никол. Как дела?

Они прошли в гостиную, но вместо того, чтобы сесть рядом с ним на диван, Розали устроилась в кресле. Он похлопал по подушке рядом с собой, но она только покачала головой. Никол встал, наклонился к ней и попытался поцеловать, но она отвернулась от него.

— Что с тобой случилось? Неужели ты не можешь простить меня за то, что я совершил ошибку? — Он снова сел. — Это была… ошибка, Розали. Прости, я, как дурак, поддался на ее тактику.

— Тактику? Что ты имеешь в виду?

— Она, как и обещала, пригласила меня познакомиться с родителями. Только вот не предупредила меня, что ее жених тоже там будет!

Розали расхохоталась. Никол сидел с совершенно растерянным видом.

— Ну же, Розали, прекрати. Наконец ей удалось остановиться.

— Думаю, я знаю, зачем она это сделала. Чудесный способ раз и навсегда отбить у тебя охоту приставать к ней. Ты, наверное, надоел ей до смерти.

— Розали! Это на тебя совсем не похоже. Тем более, что это неправда. Я проявил… нормальный интерес, вот и все. Не понимаю, почему она сразу не сказала мне всю правду.

— А ты сам… хм… не сказал ей правду, что у тебя уже есть девушка?

Он густо покраснел:

— Прости, Розали. Слушай, я тебя умоляю, сядь рядом со мной. — Она согласилась, и он взял ее за руку. — Будь честна, милая, ты сама прекрасно знаешь, что между нами нет даже особого понимания, но скажи только слово, и я куплю тебе кольцо. Я теперь уверен в своих чувствах, и если ты того же мнения, то давай поженимся.

— Никол, ты делаешь мне предложение? Если да, то я…

Он издал возглас нетерпения и привлек ее к себе. Она стерпела его поцелуй, хотя ей хотелось, чтобы он поскорее закончился.

— В чем дело, дорогая? — Он выглядел обескураженным. — Неужели ты не простишь меня за один крохотный промах?

Она посмотрела на него и вдруг будто увидела его чужими глазами. Вспомнила тот вечер, когда он поспорил с Адрианом, и как Адриан раз за разом клал его на лопатки непогрешимыми аргументами, и как по-детски надулся Никол, понимая, что проиграл. Она словно впервые заметила его слабый подбородок и почти женский рот, его постоянно высокомерный вид, напомнила себе, что он все время волнуется только о себе и своих делах, не обращая внимания ни на кого больше.

— Простить тебя, Никол? Тут нечего прощать. Как ты обычно говоришь, мы не привязаны друг к другу. Мы просто друзья, так давай ими и останемся.

На его лице отчетливо читалось облегчение.

— Верно, именно друзья. Ну, может, сходим куда-нибудь? Давай сначала поужинаем, а потом пойдем потанцуем.

Она беспечно пожала плечами:

— Можно и так. Все равно больше делать нечего.

Они поужинали, сходили на танцы в гостиницу неподалеку, и Розали вздохнула с облегчением, когда Никол отвез ее домой, пообещав вскоре позвонить.

В преподавательской столовой Розали поначалу обедала с отцом. Иногда к ним присоединялся Адриан, и тогда разговор обычно переходил на математику, а она скучала. Поэтому, когда Марион предложила ей обедать с нею, Розали без колебаний согласилась.

Каждый день в обеденный перерыв она заходила за Марион, а через какое-то время к ним присоединялся Уоллес Мэйсон. Пару раз он приглашал Розали сходить с ним куда-нибудь вечером, но она постоянно отказывалась. Почему-то ей казалось, что ему нельзя доверять, хотя он ни разу не дал ей для этого повода.

Но однажды утром Марион объявила, что больше не будет обедать в колледже, потому что ее родители купили собаку, поручив ей днем ее выгуливать, так как она работает рядом с домом.

Но Уоллес Мэйсон, встретив Розали в коридоре, попросил:

— Розали, будьте добры, зайдите за мной в обед, как обычно, хорошо?

Она зашла, и они продолжали обедать вместе, обычно за столиком на двоих. Сначала она чувствовала себя несколько неуютно, когда другие преподаватели провожали их взглядами и наблюдали за ними практически все время обеда. Она не понимала, почему они вызывают такой интерес, но потом привыкла к этому и перестала обращать внимание.

Однажды Уоллес предложил ей сигарету.

— Я никогда не курила, — рассмеялась Розали. — Даже не знаю, как это делается.

И он показал ей, вложив в ее губы сигарету. Оба засмеялись, чем привлекли к себе еще больше внимания окружающих.

Когда она докурила сигарету, он накрыл ее руку ладонью и тихо спросил:

— Розали, вы сходите со мной куда-нибудь сегодня вечером? Пожалуйста.

Она слегка покраснела и хотела, как всегда, отказаться, но потом передумала. Почему она должна постоянно ему отказывать? Никола она больше не интересует, а Адриана вообще никогда не будет интересовать. И Розали согласилась:

— Спасибо, с удовольствием.

Когда они выходили из столовой, Уоллес взял ее под локоть. Она поймала на себе взгляд Адриана — тот смотрел на нее с отвращением. Возмущенная, Розали повернулась к Мэйсону и улыбнулась ему. Возле его кабинета они расстались.

— В семь тридцать, Розали? Я… не буду заезжать к вам домой, если вы не против. Встретимся в конце вашей улицы. Хорошо?

Вечером она надела свое разноцветное платье без рукавов, а сверху — ярко-красный пиджак, который абсолютно не гармонировал с ним, и, глянув на себя в большое зеркало, словно услышала голос Адриана: «Вы отвратительно подобрали цвета одежды». Но с какой стати ее должно заботить, что Адриан Крэифорд думает о ее вкусе?

Она сбежала вниз по лестнице и столкнулась с родителями.

— Куда ты собираешься, милая? — с легким удивлением спросила Сара.

— Ужинать и танцевать, — ответила она и поторопилась выскочить из Дома, прежде чем ей успели задать другие вопросы.

— С кем? — крикнул вдогонку отец.

Розали сделала вид, что не слышит. Что-то удерживало ее от того, чтобы сказать правду, хотя она не понимала почему. Разумеется, ее отец знал Уоллеса Мэйсона. Но почему-то ей казалось, что он не одобрит ее отношений с ним.

— Сегодня вечером придет Адриан, — это было последнее, что она разобрала, когда уже бежала по улице.

Спортивная машина Уоллеса стояла на углу. Он приветствовал Розали широкой улыбкой и, перегнувшись через переднее сиденье, открыл ей дверцу. Она скользнула в машину. Когда они отъезжали, мимо них в противоположном направлении проехала машина Адриана. Розали нарочно не смотрела в ту сторону, но поняла, что он не мог их не заметить. «Ну и что? — подумала она. — Пусть видит. Это не его ума дело».

Розали была намерена хорошо провести время и заставила себя настроиться на развлечения. В большом отеле недалеко от города они сначала поужинали, а потом пошли на танцы. Уоллес — он сам попросил называть его так — оказался отличным спутником, вежливым, заботливым и очаровательным. Она забыла все сомнения, терзавшие ее в прошлом на его счет. В его галантном поведении не к чему было придраться. Правда, он снова не довез ее до дома, остановившись в конце улицы. Это несколько ее озадачило, но она решила, что ему просто не хочется разворачивать машину на такой узкой улочке.

Уоллес взял ее лицо в ладони, повернул к себе.

— Повторим этот вечер, Розали? — Она кивнула. — Можно, я поцелую тебя на прощание? Всего один раз?

Она снова кивнула. Его губы оказались теплыми, нежными, и он не просил большего. Пока они целовались, мимо проехало несколько машин, но ее сердце стучало слишком быстро, чтобы она обращала внимание на то, что творится вокруг.

— Спасибо за чудесный вечер, Уоллес, — прошептала Розали.

— Привет, детка, — приветствовал ее отец на пороге. — Ты что-то рановато, мы думали, ты будешь позже. Адриан только что уехал, вы с ним разминулись.

На следующий день, открыв дверь отцовского кабинета, Розали обнаружила, что там пусто. Как обычно, опаздывает, подумала она. Положила сумочку на стол, поставила на пол портфель и направилась в комнату Джейн.

— Привет, — весело поздоровалась она и тут же отступила назад. — Извини. Я думала, ты одна.

Адриан стоял, склонившись над секретаршей. Одной рукой он опирался на стол, другой — на спинку ее стула и при этом наклонился к Джейн так близко, что его щека касалась ее светлых волос. Однако, услышав голос Розали, оглянулся через плечо и выпрямился.

— Привет, Розали. Чем мы можем вам помочь?

От нее не укрылось подчеркнутое «мы», и она поспешно ретировалась в кабинет отца. Джейн крикнула ей вслед:

— Розали, заходи же! У нас не происходит ничего личного, не так ли, доктор Крэйфорд?

— Тише-тише, не говорите ей об этом, Джейн, — попросил почти интимным голосом Крэйфорд. — Если мы притворимся, что между нами есть какие-то тайны, кто знает, может, вскоре так и будет на самом деле?

Они оба рассмеялись. Розали бесцветным голосом отозвалась из соседней комнаты:

— Все в порядке, Джейн. Я просто хотела поболтать, пока жду папу.

Она села в отцовское кресло и стала на нем кружиться, чтобы унять внезапно охватившую ее боль.

В кабинет вошел Адриан, закрыв за собой дверь в комнату Джейн. Розали не отрывала глаз от брошюры, которую взяла со стола отца, притворяясь, что увлечена чтением.

— Вы снова за старое, мисс Пархэм?

Она подняла глаза, увидела неодобрительное выражение его лица, швырнула брошюру на стол и воскликнула:

— Боже правый! Здесь нет ничего конфиденциального. Посмотрите сами. — И, поднявшись с кресла, отошла к окну. А когда обернулась, увидела, что он стоит у стола и листает брошенную ею брошюру.

Розали принялась беспокойно бродить по комнате, молясь, чтобы отец пришел поскорее.

— Я… хм… собирался спросить вас, — Адриан отложил брошюру, засунул руки в карманы и присел боком на угол стола, — удобно ли вам будет, если я приду ремонтировать ваш телевизор в эти выходные. Я купил запасные части и теперь могу закончить работу.

— Да, если хотите, — безразличным тоном ответила она. — В какой день вам удобнее — в субботу или в воскресенье?

— А когда вы свободны?

— Оба дня.

— Неужели? — Его поднятые брови выразили удивление. — Тогда я выбираю субботу.

— А, Розали! — влетел в кабинет отец. — Извини, я снова опоздал. Меня задержал один человек из правления. Привет, Адриан!

Адриан улыбнулся и выпрямился. Франклин посмотрел на него:

— Кстати, ты спросил Джейн насчет того, сможет ли она печатать для нас?

Крэйфорд щелкнул пальцами.

— Откровенно говоря, забыл. — И тут же подошел к двери Джейн: — Мисс Хейлвуд, не могли бы вы почтить нас своим присутствием? Зайдите к нам.

Розали подошла к столу отца, подняла брошюру, которую читала перед его приходом, и спросила:

— Пап, можно?

— Конечно, милая. Можешь брать на моем столе все, что угодно. У меня нет никаких секретов.

Глянув на Адриана, она усмехнулась. Его же лицо застыло словно маска. Розали устроилась на подоконнике и стала дальше листать брошюру, пока остальные разговаривали. Крэйфорд, сидя рядом с Джейн, весь подался в ее сторону, объясняя, что они от нее хотят. Он рассказал ей, что они пишут книгу, и спросил, не согласится ли она приходить по вечерам к Пархэмам печатать рукопись?

— С большим удовольствием помогу вам, — отозвалась девушка. — Но я никогда не делала такой работы, вам придется подробно объяснять мне, что от меня требуется.

— Доктор Крэйфорд тебе поможет, Джейн, — заверил ее Франклин. — Он очень терпеливый и умеет отлично объяснять. Разумеется, мы не ожидаем, что ты будешь заниматься этим даром.

Они обсудили условия оплаты и поднялись.

— Когда я должна начать, мистер Пархэм? За него ответил Адриан:

— Сегодня вечером. Конечно, если вы свободны.

Она оказалась свободна.

— Я подвезу вас домой, Джейн. — Рука Адриана лежала у нее на плече. — Мне по дороге. Вы ведь живете недалеко от меня, не так ли?

Он распахнул перед секретаршей дверь и вышел следом за ней в коридор, ни разу не оглянувшись. Розали с несчастным видом стояла у окна и наблюдала, как они удаляются, улыбаясь друг другу.

Вечером, сидя в своей комнате, Розали чувствовала себя одинокой и всеми брошенной. Чтобы окончательно не впасть в уныние, она порылась в сумочке, нашла пачку сигарет, купленных накануне, и закурила, пытаясь в перерывах между приступами кашля сконцентрироваться на работе. Только это никак не удавалось.

Как ни напрягала Розали слух, она не могла различить стука печатной машинки. Из кабинета до нее доносились только голоса и смех четверки — к ним присоединилась Сара. Они просто устроили там вечеринку, подумала она, проникаясь жалостью к себе.

Зазвонил телефон. Видимо, трубку поднял Адриан, потому что снизу донесся его голос:

— Розали, это Никол, ваш воздыхатель!

Она сердито затушила сигарету и спустилась вниз. Ей пришлось заткнуть второе ухо, чтобы не слышать шума в кабинете.

— Никол? Как дела? Кто взял трубку? Адриан. Нет, он не составляет мне компанию. Он помогает папе писать книгу. Да, вчера вечером меня не было дома. Нет, они не сказали мне, что ты звонил. Нет, ты его не знаешь. Совершенно точно не Адриан. Я никогда никуда с ним не хожу. Я не рассказываю сказки. Это секрет. В пятницу вечером я свободна. Увидимся в пятницу.

Положив трубку, она подскочила от неожиданности — Адриан стоял рядом с ней, почти касаясь ее руки, и сардонически улыбался.

— Да, мисс Пархэм, у вас действительно очень сложная и напряженная личная жизнь. Следите, чтобы ваши свидания не пересекались, хорошо? Помните, что в субботу приду я? И у меня нет ни малейшего желания делить ваше внимание с другим мужчиной.

Она раздраженно отвернулась:

— Вернулись бы вы лучше к моим родителям.

Он крепко ухватил пальцами ее подбородок, заставил посмотреть себе в глаза.

— Жалость к себе ни к чему не приводит, Розали. А ревность — тем более.

Она вырвалась и пошла вверх по ступеням.

— Сейчас же вернитесь, — скомандовал Крэйфорд. — Я еще не все вам сказал. Я вышел в коридор не для того, чтобы подслушивать, как вы обмениваетесь телячьими нежностями со своим воздыхателем.

Розали остановилась и пробормотала вполголоса: «Да заткнитесь вы!» Но ее грубость, похоже, пролетела мимо его ушей.

— Меня послали сказать вам — простите, попросить вас — сварить кофе. Пожалуйста.

Она тяжело вздохнула и стала спускаться обратно. Выражение лица Адриана смягчилось.

— Вам помочь?

— Спасибо, не надо.

Он пожал плечами и вернулся в кабинет. Розали приготовила кофе, положила печенье на тарелку и отнесла поднос остальным. Джейн сидела за пишущей машинкой, Адриан стоял рядом и что-то ей объяснял, а она смотрела на него с деланой детской наивностью.

— Привет, Джейн, — произнесла Розали. — Трудишься в поте лица?

Адриан поднял бровь, почувствовав в ее словах подтекст, но Джейн ничего не заметила и только самодовольно улыбнулась:

— Что ты, Розали, работа — проще не бывает.

Сара приняла поднос из рук дочери.

— Спасибо, детка. Мы очень благодарны за то, что ты все это делаешь. Правда.

Розали зарделась, довольная похвалой матери, и почувствовала, что Адриан наблюдает за ней.

— Не хочешь посидеть с нами, милая? — спросила мать.

Она поколебалась, посмотрела на Джейн, потом на Адриана и, решившись, ответила:

— У меня работа, мам, но все равно спасибо за приглашение.

В пятницу вечером Никол явился с коробкой дорогих шоколадных конфет и букетом в красивой упаковке.

— Никол, какая прелесть! Но зачем?

— А почему я не должен дарить любимой девушке подарки? Это знак того, как сильно я ее люблю.

Нет лучшего средства оживить интерес мужчины, чем появление соперника, цинично подумала Розали и чуть было не высказала эту мысль вслух.

Никол придвинулся ближе.

— Ты не собираешься поблагодарить меня?

— Большое спасибо тебе, Никол. Они чудесные.

— Не обижай меня мелкими похвалами. Поблагодари меня как следует.

Она аккуратно положила подарки на столик в холле и, обняв его за шею, поцеловала. Но Никол не был удовлетворен. Он закружил ее и принялся целовать с большей страстью, чем когда-либо за последние недели. Розали не вырывалась, потому что не хотела его расстраивать, хотя ей были неприятны его объятия. В этот момент за их спинами открылась дверь кабинета, и знакомый голос осведомился:

— Здесь очередь за благосклонностью этой дамы? Если да, то я присоединюсь.

Они неловко отпрянули друг от друга. Розали смущенно отвернулась, чтобы забрать свои подарки и спрятать лицо от Адриана.

— Пойдем в гостиную, Никол. Может, хоть там у нас будет возможность посидеть в уединении.

Адриан прошествовал мимо них на кухню и закрыл за собой дверь. Розали подивилась, что ему могло там понадобиться. Наверное, что-нибудь для ее матери. Они с Николом немного поболтали в гостиной, и тут она вспомнила про цветы, которые остались в холле. Извинившись перед Николом, она понесла их на кухню, но в дверях остановилась, потрясенная увиденным — Адриан готовил кофе. Он повернулся к ней, его глаза пылали.

— Что вам надо? Возвращайтесь к вашему томящемуся от любви лебедю. Сегодня можете не прерывать своих воркований. Вашу работу сделаю я.

С чего он так рассердился?

— Я вовсе и не собиралась вас заменить, — заметила Розали. — Я просто пришла поставить в воду эти чудесные цветы.

Она нашла вазу из граненого стекла, наполнила ее водой из-под крана, развернула цветы и осторожно поставила их в вазу. Он стоял, наблюдая за ней.

Розали, подняв вазу обеими руками, направилась к двери, но на пороге обернулась и мягко проговорила:

— Спасибо, Адриан, за вашу заботу обо мне. Я правда это ценю.

Но на него это не произвело впечатления. Глянув на ее обрамленное цветами лицо, он подчеркнуто повернулся к ней спиной и продолжил готовить кофе.

В субботу после обеда родители Розали уехали в Лондон. Часть времени после их отъезда она провела в бешеном вихре уборки, а потом стала готовиться к приходу Адриана.

Он должен был приехать около четырех, и она надеялась, что проведет с нею хотя бы пару часов. Она ужасно хотела угодить ему и поэтому с особой тщательностью выбирала одежду. Наконец остановилась на белой блузке и белой юбке, а на шею повесила массивный серебряный кулон на длинной цепочке. Когда, наконец, раздался звонок в дверь, ее сердце учащенно забилось. Она открыла, и одобрительное выражение его лица сполна наградило ее за все усилия.

— Простота всегда выигрывает, — заметил он, шагнув в холл.

На нем были легкий пиджак поверх рубашки с открытым воротом и обычные брюки. Он выглядел, как никогда, достижимым и спокойным. В руках у него была коробка с инструментом, а под мышкой — маленький пакет с новыми деталями.

— Я могу подняться?

— Да, конечно, идите, — отозвалась Розали, — а я пойду заварю чай. Думаю, вы не откажетесь?

— Пожалуй.

Он поднялся по лестнице, перешагивая через две ступеньки, а она включила чайник и расставила посуду на подносе. Розали слышала, как Адриан ходит по комнате у нее над головой, и ее захлестнула неожиданная волна счастья, от которой даже перехватило дыхание.

Когда она вошла в комнату с подносом, части телевизора были разложены по всему ковру. Розали в ужасе уставилась на них, а Адриан рассмеялся:

— Боитесь, что я не смогу собрать все это назад? Подождите, сами увидите. Я просто взмахну волшебной палочкой, и все эти детали сами запрыгнут обратно на свои места.

Она тоже засмеялась и, восхищаясь, стала наблюдать, с каким знанием дела он колдует над телевизором.

— Вы действительно считаете меня удивительным, да? — заметил он восторг в ее глазах.

— Да, — просто ответила Розали.

— Как же мне нравится ослеплять других своими знаниями! Но продолжайте превозносить меня до небес. Это очень льстит моему мужскому тщеславию. — Вставляя одну за другой детали обратно в телевизор, Адриан неожиданно задумчиво заявил: — Пожалуй, мне стоит завести девушку, хотя бы в качестве стимулятора моего эго. Нет лучшего средства заставить мужчину чувствовать себя королем вселенной, чем устремленный на него восхищенный взгляд красивой девушки. — Он покосился на собеседницу. — Но кого же выбрать на этот высокий пост? Вы по уши заняты парочкой приятелей, так что отпадаете. А вот Джейн — неплохой вариант. По-моему, она абсолютно свободна. Возможно, стоит ею заняться?

— Ваш чай остыл.

Розали встала, подошла к туалетному столику, провела расческой по волосам и, не зная, чем бы еще заняться, села за стол, стала просматривать свои записи.

— Работать, Розали, в субботу днем?

— Больше делать все равно нечего.

— Разве мое присутствие не вдохновляет вас на возвышенные мысли? — Судя по голосу, он улыбался.

— Не особенно.

— Ничего страшного. Я почти закончил — сейчас доделаю и смогу уделить вам все свое внимание, и вы не будете чувствовать себя заброшенной.

— Вы пришли посмотреть на мой телевизор, а не на меня.

— Вы правы.

Он поставил на место заднюю стенку, крепко прикрутил ее и спросил:

— А где ваши родители?

— Уехали в Лондон на спектакль. Сегодня их не будет допоздна.

Он поднял телевизор, перевернул в правильное положение, включил, отступил назад и стал ждать.

Они оба уставились на экран. Сначала раздался высокий свист, за ним появился звук. Когда темный экран сменился движущейся картинкой, Розали захлопала в ладоши.

— Огромное вам спасибо, Адриан. Как замечательно, что он снова работает! Он так долго был сломан.

Крэйфорд настроил каналы, добившись идеального изображения.

— Будете смотреть?

Она покачала головой. Он выключил телевизор, собрал инструменты и сложил их обратно в коробку. Пока Адриан пил чай, Розали спросила его, сколько должна ему за новые детали, которые ему пришлось купить.

— Ничего.

— О, но ведь…

Он только махнул рукой:

— Должен же я как-то отплатить вам и вашим родителям за ваше гостеприимство. — Он встал, отряхнул руки, потом поднял свой чемоданчик с инструментами.

Розали нахмурилась, сердце ее упало.

— Уже уходите?

— А что, вы не хотите, чтобы я уходил?

Она отрицательно покачала головой.

— Но если я останусь, что мы будем делать?

Она пожала плечами — у нее не было ответа на этот вопрос. Ей нечего было предложить ему, кроме того, что ему было определенно не надо. Ему же ни к чему женская любовь.

Адриан поставил чемоданчик на пол, подошел к ней.

— У меня есть предложение. Ваших родителей нет дома. Вам явно нечем заняться. Не хотите поехать ко мне на пару часов? Тогда вы услышите кое-что, чего я и сам еще не слышал. Я почти закончил собирать стереорадиоприемник. Мы можем вместе стать свидетелями его «рождения», и, если он заработает, вы будете считать меня не просто удивительным, а настоящим волшебником!

Никогда в жизни ей не было так трудно скрыть свои чувства, но, видимо, все же это удалось. Когда она выразила согласие, Адриан заметил:

— Могли бы отнестись к этому с большим интересом.

— Я же сказала, что с удовольствием поеду. Но что мы будем делать с едой? Уже пять часов.

— Об этом подумаем позже.

Она надела ярко-красный кардиган, нашла сумочку и была готова. Пока они ехали по залитым солнцем улицам, Розали подумала: «Ну вот, он собирается во второй раз пустить меня к себе в дом». И от этой мысли ей стало удивительно хорошо.

— Вы навели дома порядок, Адриан?

— Нет. Там стало еще хуже. Нельзя собрать сложное электронное устройство и сохранить при этом порядок в квартире. Это вас останавливает?

Она покачала головой. Ей хотелось сказать ему, что ее ничто не остановит. Войдя в его гостиную, она сразу же подошла к столику и взяла фотографию его матери — увеличенный моментальный снимок, сделанный в саду, и долго смотрела на него, пока Адриан не подошел и не встал рядом с ней.

— Интересно, а если бы это была моя фотография, вы бы так же на нее смотрели?

— Ваша? — Розали пожала плечами. — Вы не способны на такую любовь и привязанность, какую может дать эта женщина.

— Ну, если любовь и привязанность — это все, что вам нужно, выходите замуж за вашего приятеля. В роли мужа он, несомненно, утолит вашу жажду.

— О, но я не собираюсь выходить замуж…

— Продолжайте. Я внимательно вас слушаю.

— Я пока не собираюсь выходить замуж, — усмехнулась Розали. — Но когда соберусь, вы будете моим шафером?

Он отошел от нее.

— С удовольствием буду вашим шафером. Почему бы и не поприсутствовать на вашей свадьбе, ведь своей у меня никогда не будет.

Розали все не могла оторваться от фотографии; ей хотелось, чтобы она ожила, освободив все душевное тепло и бескорыстную любовь, которые удерживались под стеклом в рамке.

— Адриан, как вы думаете, вы когда-нибудь тоже станете таким… округлым, как ваша мама?

— Очень дипломатичное описание ее телосложения! Нет. Я позабочусь о том, чтобы не растолстеть. Во-первых, я достаточно подвижен. Во-вторых, не собираюсь жениться, а значит, у меня не будет жены, перекармливающей меня углеводами.

Она поставила фотографию на место.

Он ушел в спальню, но вскоре протиснулся обратно в гостиную с элегантным деревянным корпусом в руках.

— Вот он. Падите ниц перед этим произведением искусства. На его создание у меня ушло несколько месяцев.

Розали с трепетом смотрела, как он ставит приемник на обеденный стол.

— Он прекрасен, — наконец выговорила она. Казалось, ее слова позабавили Адриана.

— Откуда вы знаете, если мы его еще не слышали?

— Ну, выглядит он чудесно, а это уже полдела.

— Какое значение имеет внешность? Важно только то, что внутри.

— Неужели? — Она краем глаза заглянула в висящее на стене зеркало. — Тогда у меня еще есть шанс.

— Перестаньте напрашиваться на комплименты и ведите себя тихо, пока я буду вносить финальные штрихи в этот шедевр.

Он порылся в своих завалах и извлек оттуда два больших конусовидных динамика без корпусов. А пока возился, соединяя их проводами с приемником, Розали почувствовала, что проголодалась. Может, Адриан забыл про еду? Но он так погрузился в работу, что ей не хотелось напоминать ему про ужин. К тому же ей вдруг захотелось доказать ему, что женщины вовсе не так сильно мешают, как он утверждал. Поэтому она просто молча сидела, пока он не посмотрел на нее с притворным изумлением.

— Вы все еще здесь? Боже мой, а я-то думал, что вы уже ушли. Никогда не поверил бы, что женщина может вести себя так тихо.

Розали рассмеялась:

— Похоже, вам предстоит немало узнать о женщинах.

Он выпрямился, не ответив, поднял динамики и положил их на стулья на равном расстоянии от приемника.

— И вот, — торжественно произнес он, — настал момент, которого мы так ждали. — В последний раз быстро осмотрев все устройство, он выставил на шкале нужную волну. — Поехали.

Адриан включил питание, и комната наполнилась звуками музыки. Розали захотелось захлопать в ладоши.

Крэйфорд, гордый достигнутым успехом, подошел к ней, обнял ее за плечи. И они вместе прослушали симфонию Чайковского.

Когда отзвучали последние аккорды, они переглянулись, и Адриан неожиданно сказал:

— А знаете, вы очень похожи на вашу мать.

Розали удивленно посмотрела на него:

— Да что вы! С моими мышиными волосами и заурядными чертами лица? Моя мама красивая. А я — нет.

— Да, красивой вас не назовешь, но что-то в вас есть, что-то не поддающееся определению… Мне кажется, все дело в глазах. У нее глаза теплые и приветливые, а у вас умоляющие, призывные… А, не важно! — Адриан вернулся к своему приемнику и сосредоточил все внимание на нем. Неуловимый момент счастья прошел.

Наконец Розали отважилась потревожить его:

— Адриан, я… я проголодалась.

Он все бросил и с виноватым видом повернулся к ней:

— Простите, ради бога. Я ужасный хозяин. Совсем отвык развлекать юных дам. Ну, так что мы будем делать? Поедем в ресторан или устроим импровизированный ужин прямо здесь? Меня устроит любой вариант.

Она обдумала оба предложения.

— Если у вас найдутся хлеб, сыр или колбаса, я могу сделать бутерброды и мы поедим здесь.

Он вздохнул с явным облегчением:

— Я надеялся, что вы так скажете. Идите на кухню и посмотрите, что там есть. Не стесняйтесь.

— Вы… вы не возражаете? — Ей с трудом верилось, что он позволил ей распоряжаться на его кухне.

Заметив ее колебания, Адриан нетерпеливо махнул рукой:

— Беритесь же за дело! Если не сможете что-то найти, спросите у меня.

И Розали принялась за дело. Для начала она отыскала посуду, ножи, ложки, чайник. В груде грязной посуды нашла заварочный чайник. В хлебнице — половину маленькой булки. Понимая, что на двоих ее не хватит, сказала об этом Адриану. Он посмотрел на часы.

— В магазин ехать поздно. Думаю, моя хозяйка нас выручит. Пойдите спросите, не одолжит ли она нам немного хлеба? Кстати, в ее холодильнике мои ветчина и масло. И не забудьте молоко.

Розали вышла на лестницу, но вернулась.

— Адриан, а как зовут вашу хозяйку?

— Миссис Филдс.

«Он даже не возражает, чтобы я познакомилась с ней». Эта мысль грела ее, пока она спускалась по лестнице. Ей открыла женщина средних лет с приятным лицом. Она была изумлена, но тут же взяла себя в руки — возобладала вежливость.

— Да?

— Миссис Филдс? Я… мы с доктором Крэйфордом собрались выпить чая, но я обнаружила, что у него почти нет хлеба, а мне хотелось сделать бутерброды. Он сказал, что, может быть, вы нам поможете…

— Ну конечно, милочка. Заходите. — Женщина заглянула в хлебницу и нашла там нарезанную буханку. — Можете забрать все, милая. Я вчера купила слишком много. Скажите ему, пусть не торопится, вернет, когда сможет. А вот его ветчина. — Она открыла холодильник и достала оттуда пакет.

— Надеюсь, это не его воскресный ужин?

Миссис Филдс засмеялась:

— Нет, его мясо лежит вот здесь. Он не настолько забывчивый. — Она дала Розали масло и молоко. — Вам еще что-нибудь нужно?

— Спасибо большое, вы очень добры.

Розали собралась уходить, когда в дом из сада вошел мужчина.

— Джим, это… э… гостья доктора Крэйфорда. — Голос миссис Фидцс намекал, чтобы он как следует рассмотрел ту, о ком шла речь. — Это мисс…

— Меня зовут Розали Пархэм.

— Мисс Пархэм, это мой муж.

Розали кивнула и улыбнулась.

— Вы — подруга доктора Крэйфорда, милочка?

— Да, мы… вместе работаем в техническом колледже.

— Ах, так вы тоже преподаватель? — Миссис Филдс кивнула, словно этот факт все объяснял. — Что ж, приятного аппетита, детка. Скажите мне, если захотите еще чего-нибудь.

Розали улыбнулась им обоим и вернулась наверх. Очень милые люди, подумала она, расчищая место на кухонном столе. Оглядевшись, она пришла в ужас от царящего вокруг беспорядка и тут же приняла решение хоть немного прибраться. Прежде чем Адриан успел остановить ее, она, измазавшись по локоть в мыльной пене, перемыла всю скопившуюся посуду.

Но когда две руки опустились сзади ей на плечи, подпрыгнула и обернулась с виноватым видом.

— Что это? Вы взялись за уборку?

Розали взглянула в улыбающиеся глаза Адриана.

— Но вы же не против, правда? Мне понадобилось расчистить место для готовки.

— Хорошее оправдание. Нет, я против. Вы пришли сюда не для того, чтобы заниматься домашними делами. Вам этого дома хватает. — Он взял полотенце и принялся вытирать тарелки. — Похоже, мы обречены судьбой делать это почти при каждой нашей встрече. У меня есть сильное подозрение, что если в колледже устроят вечеринку, то мы с вами и там окажемся на кухне именно за этим занятием.

— Я познакомилась с вашими хозяевами, — сообщила Розали. — Очень милые люди. Они… подвергли меня тщательному осмотру.

— Угу. Я подозревал, что они это сделают.

Когда они покончили с посудой, Адриан вернулся к своему приемнику, а Розали сделала бутерброды. Затем прошла в гостиную, собираясь накрыть на стол, но остановилась, глядя на разбросанные по нему вещи.

— Вы… вы не смогли бы все это убрать?

— Нет, не смогу.

— Что ж, тогда единственный выход — устроить пикник на полу.

Он сказал, что если ее это устроит, то его и подавно. Чувствуя себя немного глупо, Розали расстелила скатерть на полу, аккуратно перешагивая через нее, чтобы распрямить края, а потом расставила на ней чашки, блюдца, тарелки. Они пили чай, сидя друг напротив друга — Адриан на скамеечке для ног, а Розали прямо на ковре.

Время от времени она тянулась к нему, чтобы передать бутерброд, и он рассеянно принимал еду, видимо продолжая мысленно возиться со своим приемником. Один раз Адриан отвлекся и посмотрел ей прямо в глаза — ей показалось, что он хочет что-то сказать. Она вопросительно глянула на него, но Адриан покачал головой и загадочно произнес:

— Это подождет.

Убрав остатки импровизированного пикника, они вымыли посуду и вернулись в гостиную. Он продолжил работать, а она устроилась рядом и наблюдала за ним. Розали любовалась его руками и гибкими пальцами, потом подняла глаза выше, рассматривая его профиль, и ею вдруг овладело непреодолимое желание дотронуться до него. В этот момент Адриан повернулся к ней и увидел выражение ее лица.

Он нарочито медленно положил отвертку и штепсель, которые держал в руках, на пол, затем подхватил ее под руки и притянул к себе, так что она оказалась лежащей у него на руках. Опустив голову, он крепко и властно ее поцеловал. Когда наконец они отпрянули друг от друга, Розали лежала в его объятиях и не могла пошевельнуться от потрясения и восторга. Он заглянул ей в глаза и нахмурился. То, что он там увидел, судя по всему, чрезвычайно его взволновало.

Адриан поднял ее, усадил на расстоянии от себя, снова взялся за отвертку и штепсель, продолжил работу.

— Извини, — наконец произнес он, тяжело дыша. — Но ты сама попросила об этом.

Она прижала ладони к пылающим щекам, пытаясь хоть немного их охладить. Ее сердце колотилось с пугающей быстротой, ей было трудно дышать.

— Я ничего не просила, Адриан, — наконец выговорила Розали. — Не просила!

— Нет, просила, моя прелесть. Повесь занавески на глаза. Когда-нибудь они впутают тебя в настоящие неприятности.

Розали поднялась на ноги и как во сне стала бродить по комнате. Интересно, что еще выдали ее глаза? Понял ли он, что она его любит?

Глава 4

Следующие его слова прозвучали для нее как гром среди ясного неба.

— Ну как, нравится тебе интрижка с женатым мужчиной?

— С каким женатым мужчиной?

— С Уоллесом Мэйсоном, разумеется.

— Уоллес женат?! — Ее побелевшее лицо, наверное, стало для него исчерпывающим ответом на вопрос. — Ты, должно быть, ошибся. Он мне сказал бы…

— Ты действительно не знала? Что ж, теперь я буду думать о тебе чуть лучше. К твоему сведению, ты заработала себе в колледже не лучшую репутацию, постоянно появляясь с ним вместе.

Так вот почему все так странно на них смотрят! Розали вспомнила свои смутные подозрения насчет Уоллеса, мучавшие ее поначалу, и только теперь поняла, насколько они были оправданны.

— Но почему он ничего мне не сказал?

— Возможно, думал, что ты знаешь, но тебе наплевать. Либо думал, что не знаешь, и решил не просвещать тебя, чтобы не спугнуть.

— Но где же его жена?

— Ушла от него около девяти месяцев назад. Сказать почему? Потому что он волочился за каждой юбкой.

— Но при встречах со мной он ведет себя вежливо и воспитанно — я просто не могу в это поверить.

— Он свое дело знает. С тобой ему ничего не стоит притвориться. Мэйсон далеко не дурак. У него… хм… есть дочь. Ей около семи лет. Очень милая девочка.

Розали была ошеломлена.

— Ты хочешь сказать, что мать бросила их обоих? Вот так просто?

— Вот так просто. Бывают матери хуже, чем твоя, ты не находишь?

Она поискала в сумочке сигареты, вынула одну из пачки, сунула в рот.

— Не возражаешь, если я закурю?

Он тут же поднял на нее глаза:

— Возражаю.

Она все равно зажгла спичку, но Адриан задул ее прежде, чем она поняла, что он пошевелился, затем вынул у нее изо рта сигарету и выбросил. Розали сжала кулаки. Потом схватила сумочку, достала оттуда пачку сигарет, но он перехватил ее руку.

— Сколько стоила эта гадость?

Она сказала ему, не понимая, к чему он клонит. Адриан пошарил в кармане, достал горсть мелочи, отсчитал точную сумму и высыпал ей в сумочку. Прежде чем Розали догадалась о его намерении, он выхватил у нее пачку сигарет и сунул ее в карман брюк.

— Это мои сигареты, — яростно запротестовала она. — Отдай немедленно!

— Извини, — он насмешливо улыбнулся, — теперь они мои. Я за них заплатил.

— Ты же не куришь.

— И ты тоже, несмотря на попытки Мэйсона тебя испортить.

Она почувствовала себя такой униженной, что ее эмоции возобладали над здравым смыслом. Розали подскочила к нему и сунула руку ему в карман, но его пальцы мертвой хваткой сомкнулись на ее запястье. Его воля боролась с ее волей, и он победил. Розали опустила глаза на руку и внезапно осознала, где та находится. Она побагровела от стыда и попыталась отодвинуться, но не смогла — он все еще сжимал ее руку. Снова рассердившись, Розали вырвала руку из его хватки и стала растирать запястье там, где его пальцы оставили синяки. Слезы ярости навернулись ей на глаза.

— Ты не имеешь права навязывать мне свою волю подобным образом.

— Неужели? Я еще и не так навяжу тебе мою волю, если ты немедленно не начнешь вести себя как следует.

— Ты просто невозможен, — выпалила она. — Я начинаю тебя ненавидеть!

Он отошел и пожал широкими плечами:

— Это и к лучшему. Я знал, что вскоре ты начнешь или ненавидеть меня, или любить. Если бы любить, то это была бы катастрофа — у этого чувства нет будущего. Нет и не будет.

Розали обнаружила, что вся трясется. Она схватила сумочку, подавила дрожь в голосе и спросила:

— Ты отвезешь меня домой?

Он посмотрел на часы:

— Домой? Нет, еще рано. К тому же я слишком занят.

Бросив сумочку, она принялась бродить по комнате.

— Ради бога, сядь!

Розали села и неожиданно для себя заплакала.

— Прости меня, Розали. Я все время забываю, что броня, которую ты показываешь миру, на самом деле тоньше слоя лака и в душе ты очень ранимая. — Адриан выпрямился и протянул ей руку. — Мы можем снова быть друзьями?

Она вложила руку в его ладонь и кивнула.

— Вот и хорошо. Пойду сварю кофе.

Они выпили кофе в дружеском молчании. Позже он отвез ее домой, проводил до двери, но заходить не стал.

Родители Розали так поздно вернулись домой, что она легла спать до их приезда. На следующее утро они спросили ее, как она провела время, пока они были в Лондоне.

И Розали рассказала им, стараясь не обращать внимания на интерес в их глазах. Они многозначительно переглянулись. Розали покачала головой:

— Нет, это не то, о чем вы думаете. Между нами ничего нет.

Но, когда она уходила, родители улыбались — не поверили. «Как глубоко они ошибаются», — печально подумала она.

Больше всего Розали боялась встречи с Уоллесом Мэйсоном. В понедельник она решила закончить занятие пораньше, чтобы попасть в столовую до него. Розали встала в очередь к стойке самообслуживания, окинула взглядом зал и увидела отца с Адрианом, которые обедали вместе. Оплатив еду, она пересекла зал и остановилась возле них.

— Привет, Розали. Хочешь сесть рядом со мной? — поднял на нее глаза и улыбнулся Адриан.

Она обошла столик, села на свободное место рядом с ним. Он помог ей разгрузить поднос. Отец с надеждой наблюдал за ними, и она сказала:

— Привет, папа!

— Привет, незнакомка. Нечасто ты балуешь нас своей компанией во время обеда. Постоянно занята с кем-нибудь еще.

Розали посмотрела на Адриана, и тот пояснил:

— Она решила сменить обстановку. В этой стороне зала более приятная атмосфера.

Вскоре в столовую вошел Уоллес, обежал глазами столики и заметил ее. Адриан тут же сосредоточил свое внимание на ней: повернулся к ней вполоборота, завел какой-то разговор. Она отвечала ему автоматически, даже не до конца понимая, о чем они говорят. Уоллес бросал на нее сердитые взгляды.

После обеда, когда они вышли в коридор, Адриан обнял ее за плечи. Их обгоняли люди, в том числе и ее отец, но рука Адриана оставалась на месте.

Они неторопливо приблизились к учительской, он прислонился к стене рядом с дверью и продолжил развлекать ее беседой.

Через некоторое время до Розали все же дошло, почему он так себя ведет. Это был его способ помочь ей положить конец слухам о ней и Уоллесе Мэйсоне. Уоллес прошел мимо них, хмурясь и не сводя с них глаз. Когда он исчез из вида, Адриан ушел, спросив на прощание:

— Ты будешь дома сегодня вечером, когда я к вам приеду, Розали?

Она ответила, что будет.

Вечером она услышала, как он вошел в дом, и ее сердце забилось чаще.

— Розали работает? — спросил Адриан у ее отца по дороге в кабинет.

Она хотела сбежать вниз, поздороваться с ним. Хотела, чтобы он обнял ее, как в субботу… Но тотчас мысленно пристыдила себя, вспомнив, что у ее чувства нет будущего.

Спустя какое-то время отец позвал ее снизу:

— Розали, ты не сделаешь нам кофе?

Она сварила кофе, отнесла поднос в кабинет. Адриан спросил:

— Выпьешь с нами кофе, Розали?

Она заколебалась, а он поднялся, подвел ее к креслу, усадил, а сам устроился на подлокотнике.

— Возьми другой стул, Адриан, — предложил ее отец. — Тебе же там неудобно.

— Нет, нет, Франклин, мне здесь вполне хорошо. — Он посмотрел сверху вниз на Розали. — Я бы даже сказал, очень удобно.

«Неужели Адриан не понимает, — в отчаянии думала Розали, — какое впечатление он создает у моих родителей? Неужели не догадывается, о чем они думают, на что в душе надеются?»

Он втянул ее в разговор.

— Розали, ты рассказала родителям, как мы в субботу пили чай? Нет? Вы не поверите, но мы пили чай сидя на полу!

Все рассмеялись.

— Когда мы были в такой же стадии отношений, — сказал Франклин, — мы тоже не замечали разницы между ужином на газете и на столовом серебре.

Розали, поняв намек, зарделась и посмотрела на Адриана, выискивая на его лице признаки недовольства, но ничего такого не обнаружила.

— Я помою посуду, — предложила Сара, собирая чашки.

Розали стала было подниматься с кресла, но Адриан удержал ее на месте.

— Останься, — прошептал он. Франклин откашлялся.

— Извините меня, я пойду помогу жене. — И он скрылся за дверью.

Розали подняла глаза на Адриана:

— Скажи, почему…

— Ты знаешь, — отрезал он, обнимая ее за плечи. — Между прочим, мой хозяин считает, что у меня сногсшибательная девушка, а хозяйка допытывается, когда у нас свадьба.

Она неловко рассмеялась:

— И что ты ей ответил?

— Что мы еще точно не решили.

— А что же скажешь через несколько месяцев, когда свадьба так и не состоится?

— Ну, что мы поссорились и расстались. Все просто.

С усилием воли она заставила себя посмотреть на часы и подняться.

— Мне надо работать. Спокойной ночи, Адриан.

Он взял ее лицо в ладони, заглянул ей в глаза и поцеловал.

— Спокойной ночи.

На следующий день Розали опять обедала с отцом и Адрианом, и он снова вел себя так, словно они влюбленная парочка. Уоллес сидел один, и чем больше бросал хмурых взглядов в их сторону, тем старательнее Адриан играл роль влюбленного. Но в коридоре Уоллес решительно подошел к ним.

— Мисс Пархэм, — произнес он отрывистым, авторитетным тоном, — мне надо с вами переговорить. Немедленно.

Адриан раскипятился:

— Он просто пользуется своим положением, Розали. Но тебе придется идти. Прости. Жаль, что я не могу пойти с тобой. Ты сегодня вечером будешь дома?

Она кивнула и отправилась в кабинет Мэйсона.

— Заходи, Розали. Садись. — Уоллес указал ей на стул, продолжая копаться в бумагах. — Я волнуюсь. Скажи, почему ты меня избегаешь?

Она сжала свою сумочку.

— Это… это очень трудно, Уоллес, даже не знаю, как начать… В общем, мне стало известно, что ты женат. — Розали с трудом произнесла эти слова, но зато сразу же почувствовала облегчение.

— Я думал, ты знаешь. Разве ты не слышала об этом?

Она нервно покачала головой.

— Но какое это имеет значение? Мы нравимся друг другу, разве не так? Моя жена бросила меня.

Она ушла по собственной воле, потому что предпочла другого. Несомненно, в надлежащее время мы с ней разведемся. Розали была поражена.

— Но… но мне сказали, что она ушла по другой причине…

— Из-за моего интереса к другим женщинам?

Она кивнула.

— Я так и думал. Это клевета, которую обо мне распространяют безо всяких оснований. Она ушла от меня потому, что влюбилась в другого мужчину. Оставила меня с маленькой дочерью на руках. — Он опустил глаза. — И ради нее, Розали, я хотел бы, чтобы наша дружба продолжалась. Понимаешь, она очень несчастная маленькая девочка. Каждый день спрашивает меня, когда вернется мама, и каждый раз мне приходится отвечать, что я не знаю. Я думал, что, может быть, если вы с ней познакомитесь, ты сможешь заполнить эту пустоту в ее жизни.

У Розали чуть сердце не разорвалось от нарисованной им картины.

— Но, Уоллес, в чем смысл нашего с ней знакомства? Я не могу занять место ее матери.

— Дорогая моя, я просто подумал, что, если ты будешь иногда приезжать ко мне, разговаривать с ней и играть, это поможет малышке хотя бы ненадолго забыть, что родная мать бросила ее.

— А кто присматривает за ней, когда тебя нет дома?

— Соседка. Она уже пожилая, но душа у нее добрая. А ты молодая, ты лучше поймешь ребенка. Розали, пожалуйста, просто приезжай повидать ее, и станет ясно, что я имею в виду.

Она почувствовала себя в ловушке. Ее сердце тянулось к маленькой девочке. Но как она могла продолжать дружбу с Уоллесом в сложившихся обстоятельствах? Что подумают о ней Адриан и остальные преподаватели?

Мэйсон заметил ее колебания. Взял ее руку, прижал к губам.

— Розали, прошу тебя. Я буду так тебе благодарен.

Она отняла руку и вытерла в том месте, которого касались его губы.

— Что ж, пожалуй, я приеду повидать ее, но это все, что могу обещать.

В его глазах сверкнуло удовлетворение.

— Когда? Может, сегодня вечером?

Она пожала плечами:

— Можно и сегодня.

— Я заеду за тобой около семи. Ты сможешь поговорить с ней перед тем, как она ляжет спать. Я буду ждать там, где обычно. Спасибо, Розали. — Он улыбнулся.

С приближением вечера ее настроение все ухудшалось. Розали надеялась разминуться с Адрианом, но он появился, конечно же когда она спускалась по лестнице.

— Привет, Розали.

— Привет, Адриан. — Она уклонилась от его руки, тянувшейся к ней, и крикнула родителям: — Я ухожу. Пока!

Но он успел поймать ее за руку.

— Я думал, сегодня вечером ты будешь дома.

Она попыталась вырвать руку.

— Я передумала.

— Это Никол?

Розали покачала головой и наконец освободилась от его хватки.

— Тогда кто? Скажи мне.

Она поспешила к калитке, закрыла ее, побежала по улице. Но, бросив взгляд через плечо, заметила, что Адриан смотрит ей вслед, перегнувшись через забор. И разумеется, ему отлично была видна машина Мэйсона.

Уоллес, перегнувшись через переднее сиденье, открыл ей дверцу.

— Я уже гадал, не передумала ли ты. Очень рад, что это не так. — Потом он немного рассказал про свою дочь. — Ей семь лет, она довольно застенчивая и не отходит от меня ни на шаг.

— Это и неудивительно, учитывая обстоятельства, — заметила Розали. — В конце концов, после того как ее мать уехала, ты — единственное, что у нее осталось.

— Пожалуй. Иногда я слышу, как она плачет по ночам. Тогда иду к ней в комнату и успокаиваю ее, но это совсем не то, как было бы, если бы ее мать была дома.

Уоллес остановился на подъездной дорожке современного особняка, обошел машину, помог Розали выйти.

— Она должна быть у соседки, — объяснил он. — Пойду приведу ее.

Он проводил Розали в дом и ушел. Но вскоре вернулся и привел симпатичную девочку с копной светлых кудряшек. Темно-синие глаза воззрились на Розали с подозрением и недоверием. Девочка прижалась к отцу.

— Когда вернется мамочка? — спросила она, уткнувшись лицом в его пиджак.

Уоллес беспомощно посмотрел на Розали и покачал головой.

Вошла соседка, и Уоллес представил их друг другу.

— Миссис Смит очень добра. Она частенько укладывает Мелани спать.

Миссис Смит смотрела на Розали с оттенком отвращения, и та даже слегка покраснела под ее взглядом. «За кого она меня принимает? — сердито подумала Розали. Хотя, разумеется, и сама догадывалась. — Но миссис Смит не права, — воскликнула она про себя. — Как и все остальные, она абсолютно не права!» Затем присела, чтобы оказаться на одном уровне с ребенком и сказала:

— Привет, я Розали, а ты — Мелани. Ну разве не удивительно, что мое имя, как и твое, заканчивается на «и»? Думаю, это значит, что мы двойняшки!

На лице Мелани затеплилась робкая улыбка, и Розали поспешила развить свой успех.

— Мелани, ты ведь знаешь, что твой папа работает в колледже?

Девочка кивнула.

— Так вот, я расскажу тебе кое-что удивительное. Мой папа тоже там работает. — Глаза Мелани удивленно распахнулись. — И более того, у моего папы тоже есть свой кабинет, как у твоего.

Мелани посмотрела на отца, улыбнулась и перестала цепляться за него. Она повернулась и прямо взглянула на Розали.

— А твой папа тоже начальник факультета?

Розали кивнула.

— Ты часто ходишь в колледж, Мелани?

— Иногда. Я хожу туда на Рождество.

— А ты когда-нибудь была в папином кабинете?

— Да. У него есть кресло, которое крутится.

— И у моего папы тоже. Хочешь, расскажу тебе секрет? Я раньше садилась на это кресло, даже когда уже стала большой, и крутилась на нем, пока у меня не начинала кружиться голова.

Мелани с сияющими глазами тронула Розали за руку.

— Я тоже так делаю. Папочка крутит меня так быстро, что я зажмуриваю глаза. Это здорово. — Она посмотрела на отца. — Давай поскорее сходим туда, папа. Я хочу покататься на твоем кресле.

Уоллес снисходительно рассмеялся:

— Хорошо, крошка. Как только у меня будет время.

Мелани спросила:

— Розали, а ты тоже там работаешь?

— Теперь да.

— А у тебя есть кабинет?

— Нет, я делю учительскую с другими учителями. И у меня нет крутящегося кресла.

— Но ты же можешь покататься на папином, правда?

— Ну конечно.

Розали выпрямилась и заметила, что миссис Смит смотрит на нее с открытым ртом. «Эта не такая, как остальные, — так и слышала Розали ее мысли. — Эта другая».

Мелани вложила ладошку в руку Розали.

— Хочешь пойти со мной наверх и посмотреть моих кукол?

Розали спросила миссис Смит:

— Она сейчас будет ложиться спать? Если да, то можно я поднимусь вместе с вами?

Миссис Смит кивнула:

— Пока вы с ней смотрите кукол, я наполню для нее ванну.

— Уоллес, ты не против?

— Ну разумеется, дорогая. Для этого я тебя и привез — подружиться с моей дочерью.

Они поднялись наверх, и Розали посмотрела всех кукол, их одежду и мебель. Она восхитилась маленькой детской коляской, кукольным домом и его убранством. Ей позволили войти в ванную, пока Мелани мылась. Когда девочку наконец уложили в кровать и миссис Смит ушла, Мелани взяла Розали за руку и спросила:

— Правда, ты скоро снова придешь поиграть со мной?

Розали была до слез тронута ее вопросом. Она встала на колени возле кроватки, поцеловала Мелани и погладила ее по головке.

— Я с удовольствием снова с тобой поиграю. У тебя так здорово получается.

Девочка вздохнула и закрыла глаза.

— Спокойной ночи, Розали.

— Спокойной ночи, Мелани. Приятных снов.

Розали выскользнула из комнаты и попала прямо в объятия Уоллеса. Он прижал ее к себе.

— Розали, ты великолепна! Как я могу отблагодарить тебя?

Она покачала головой:

— Я сделала очень немного.

— Ты сделала гораздо больше, чем тебе кажется. Сегодня Мелани впервые за много недель улеглась спать без скандала. — Он взял ее за руки. — Пойдем вниз, выпьешь со мной чего-нибудь, пока не вернется миссис Смит.

Они спустились в гостиную; Розали отдала должное мебели и декору. Уоллес протянул ей бокал:

— Давай выпьем за что-нибудь. Какой тост ты предлагаешь?

Розали подняла бокал:

— За возвращение матери Мелани.

На лице Уоллеса промелькнуло что-то очень похожее на отвращение, но так быстро, что она подумала, будто ей это показалось. Розали очень надеялась, что именно показалось — ей и так приходилось отчаянно бороться со снова нахлынувшими на нее подозрениями.

. — За возвращение моей любимой жены, — отозвался Уоллес, чокаясь с ней. Затем присел на диван рядом с Розали. — Я чувствую себя в долгу перед тобой. Разреши, я угощу тебя ужином.

— Но мне надо вернуться домой и сделать кое-что по работе.

— Работа? Дорогая, о ней тебе нечего волноваться. Глава твоего факультета не будет устраивать тебе нагоняй за то, что ты один раз ее не сделаешь! — Он обвил рукой ее талию.

Она ощутила дыхание Уоллеса на своей шее и осторожно отодвинулась.

— Я… я думаю, все же нет, Уоллес, спасибо. Я уже поела. Мне правда надо идти.

— Ну разреши мне хотя бы свозить тебя в бар на коктейль.

Розали подумала об Адриане, сидящем у нее дома, о его холодных обвиняющих глазах. «Наверное, я уже так сильно подвела его, — грустно сказала она себе, — что он больше никогда мне не поверит».

— Хорошо, — согласилась она вслух, — один коктейль. Потом мне действительно надо домой.

Вернулась миссис Смит, и Уоллес отвез Розали в маленький тихий паб, где, по его словам, не было опасности, что их кто-то узнает. Они выпили несколько коктейлей. Когда Розали посмотрела на часы, было уже гораздо позже, чем она рассчитывала. Она встала.

— Пожалуйста, Уоллес, мне правда пора.

На парковке было темно. Как только дверцы машины захлопнулись, Уоллес грубо притянул Розали к себе.

— Поцелуй меня перед отъездом, милая. Я настаиваю.

Его голос был хриплым, изо рта пахло алкоголем. Она закрыла глаза, начиная понимать, о чем говорил ей Адриан.

— Только… только один поцелуй, — пробормотала Розали, надеясь его ублажить.

Его поцелуй оказался гораздо сдержаннее, чем она ожидала.

— Это только предварительный, — прошептал он ей на ухо.

Когда они доехали до ее улицы, Мэйсон слегка протрезвел.

— Пожалуйста, не говори, что я отбил у тебя желание видеться с моей дочерью, — попросил он, целуя ее пальцы. — Пожалуйста, скажи, что скоро снова приедешь.

Розали согласилась ради его дочери, горя желанием выбраться поскорее из машины. Наконец вылезла, и он уехал.

Машина Адриана все еще стояла возле дома. Розали чуть не рухнула в обморок, услышав голос матери:

— Розали, милая, зайди в кабинет, прежде чем поднимешься наверх.

Она открыла дверь кабинета. Мать посмотрела на нее и нахмурилась.

— Устала, дорогая?

Адриан поднял голову от бумаг, и на его лице появилась циничная ухмылка. Розали с трудом удержалась, чтобы не залепить ему пощечину.

— Немножко. Ты собиралась мне что-то сказать?

— Только то, что звонил Никол. Он хотел узнать, можно ли ему прийти завтра вечером. Я сказала, что можно, но если ты соберешься уходить, то ему позвонишь.

— Я уйду. К Марион. Мы хотим спланировать маршрут похода на каникулах.

— Правда? Звучит заманчиво, детка. Решили, куда пойдете?

— Наверное, в Йоркшир, посмотрим достопримечательности.

— Йоркшир? А вы, Адриан, разве не туда едете в каникулы? Ведь там живет ваша мама?

Он безразлично кивнул:

— Да, на границе графства.

Франклин улыбнулся дочери:

— Может, вы встретите там Адриана.

Но Адриан тут же отверг эту возможность:

— Это весьма маловероятно. Йоркшир — большое графство.

Розали прикусила губу.

— Пойду позвоню Николу. Он может зайти послезавтра вечером.

Она вышла из комнаты и набрала номер Никола.

— Привет, дорогой. — Розали старалась говорить как можно громче. — Извини, завтра вечером меня не будет, но я с удовольствием встречусь с тобой в четверг.

Они поболтали несколько минут и попрощались. Розали пошла к себе в комнату и села за работу. Когда отец позвал ее снизу, сообщив, что Адриан уходит, она не ответила. Он позвал еще раз, потом Розали услышала его слова:

— Никак не докричусь. Хочешь подняться?

— Да нет, что вы, — громко ответил Адриан. — Зачем мне это? Для меня не имеет ни малейшего значения, ответит она или нет. — И, пожелав Саре и Франклину спокойной ночи, уехал.

Глава 5

В тот вечер, когда должен был прийти Никол, Адриан привел Джейн. Розали работала у себя в комнате и ждала Никола, когда услышала, как отец впустил их в дом. Высокий голос Джейн и ее слишком бодрый смех отчетливо доносились до второго этажа, совершенно заглушая спокойный, негромкий голос Адриана. Они направились в кабинет, по дороге он над чем-то засмеялся.

Когда звонок прозвенел снова, Розали сбежала вниз и приветствовала Никола с радостью, которой и сама удивилась. Она понимала, что это что-то вроде компенсации, но он решил, что ее чувства искренни. Поэтому подхватил ее на руки и кружил, пока она не начала хохотать и умолять его поставить ее на землю.

Из-за двери кабинета высунулась голова отца.

— Что за суматоха? — добродушно осведомился он, а они поспешно отстранились друг от друга. — О, прошу прощения.

Дверь снова закрылась, отец что-то сказал, и в кабинете все засмеялись. Розали поняла, что он рассказывает о том, что только что увидел, и испытала приятное чувство реванша. Она взяла Никола за руку и повела в гостиную, где он снова ее поцеловал.

— Знаешь, ты загадочная девушка. То горячая, то холодная. Иногда мне кажется, что ты безумно влюблена в меня, а в следующую минуту я гадаю, помнишь ли ты вообще о моем существовании.

Розали отодвинулась.

— Прости, Никол. Я… я и сама не могу этого объяснить, честное слово.

— Ничего страшного, так приятно, когда ты даешь мне зеленый свет, что я готов смириться со странными задержками на перекрестках.

Они поговорили о его работе, и он перешел к сплетням про школьных преподавателей. Через какое-то время дверь открылась, и на пороге появился отец Розали.

— Я не помешал? Очевидно, нет. — Франклин вошел в комнату. — Никол, у меня тут юная леди, которая жаждет с тобой познакомиться. Заходите, дорогая моя. — Он шагнул в сторону. — Никол, это моя секретарша, Джейн Хейлвуд. А это, Джейн, тот самый мистер Дентон, о котором мы только что говорили. Мы слышали, как ты пришел, Никол, и, когда я назвал Джейн твое имя, ей показалось, что она его уже где-то слышала.

Никол все это время с наслаждением разглядывал большие, по-детски распахнутые глаза и аппетитную фигурку стоявшей перед ним девушки. Наконец очнулся и протянул ей руку, которую она пожала с невинной улыбкой.

— Мне кажется, мистер Дентон, что мой отец — один из ваших студентов. Если, конечно, вы — тот самый мистер Дентон, который преподает французский и немецкий в городском Центре образования для взрослых.

Никол обнаружил, что все еще держит Джейн за руку, и со смущением выпустил ее. Услышав за спиной какой-то приглушенный звук, Розали обернулась и увидела Адриана, с самодовольным видом прислонившегося к дверному косяку.

Франклин направился к выходу.

— Я оставлю вас прояснять подробности. Розали, когда сможешь, свари нам кофе, хорошо?

Она кивнула. Никол тем временем говорил:

— Да, именно так. Кажется, я помню мистера Хейлвуда. Он невысокого роста, в очках, с темными волосами?

— Тем, что от них осталось, — улыбнулась Джейн. — Да, это мой отец. Ему будет очень любопытно узнать, что я познакомилась с вами.

Никол жестом предложил ей сесть на диван.

— Присаживайтесь, мисс Хейлвуд. Расскажите мне, каковы его успехи.

Розали извинилась и протиснулась из комнаты мимо Адриана, который не сдвинулся ни на дюйм, хотя и видел, что она хочет выйти. Она одарила его испепеляющим взглядом, но с тем же успехом могла бы посмотреть так на статую. Занявшись кофе, Розали мрачно улыбнулась. Вот и покончено с верностью девушки Адриана. Она оказалась такая же ветреная, как Никол.

Адриан подошел к двери кухни:

— Я помогу тебе.

— Нет, спасибо. — Она надеялась, что холод в ее голосе отпугнет его. — Я сама справлюсь. Отправляйся к своей девушке.

Он странно посмотрел на нее:

— В данный момент я так же не нужен в гостиной, как и ты. Так что я помогу тебе.

Его тон не допускал возражений. Он расставил на подносе чашки, нашел сахар и печенье. Его близость подавляла Розали. Наконец, забыв все обиды, она повернулась к нему — у нее больше не было сил выносить их молчаливую ссору.

— Адриан, — умоляющим голосом произнесла Розали, но он отказывался смотреть на нее. — Пожалуйста, ты можешь выслушать меня?

— Можешь говорить. Но это не значит, что я буду слушать.

Завладев его вниманием, она накрыла его руку своей ладонью, и он замер.

— Ты… поверишь мне, если я скажу, что возобновила мою… мою дружбу с Уоллесом только ради его дочери? Она такой несчастный ребенок, ей так не хватает матери — я прекрасно понимаю, как она страдает.

Крэйфорд отшатнулся от нее, словно ее прикосновение его обожгло.

— Ты знаешь, как она страдает? Ты считаешь, что ты это знаешь, имея таких чудесных родителей? Ты говоришь несусветную чушь! — Он говорил так яростно, что она отпрянула, прикрыв глаза, чтобы не встречаться с его опаляющим гневным взглядом. — Позволь, я кое-что скажу тебе, Розали. Ты очень здорово подвела меня, и я не могу тебе больше верить. Я не знаю, почему ты считаешь, что меня интересуют твои поступки. Ты не обязана объяснять мне свои действия. Твои занятия, я имею в виду это слово в самом широком смысле, — это исключительно твоя забота, а не моя. С этого дня и впредь наши жизни — как две параллельные линии, уходящие в бесконечность, не соприкасаясь и не пересекаясь. Ясно?

Теперь и она разозлилась:

— А с чего ты решил, что я когда-либо хотела, чтобы наши жизни соприкоснулись? Какой толк от друга, если его доверие настолько хрупкое, что стоит сделать доброе дело для маленького ребенка, как его доверие — трескается и рассыпается, словно… словно тонкий лед? — Ее слова явно не произвели на него впечатления, и Розали не смогла сдержать слезы. — Моя совесть чиста, а, на мой взгляд, это самое главное. Если ты можешь осуждать меня без реальных доказательств, как и остальные, значит, твоя дружба, не говоря уже о чем-то еще, ничего не стоит.

Он повернулся и посмотрел ей в глаза.

— Слушай, давай разберемся раз и навсегда. Отношения с Уоллесом Мэйсоном — это твое личное дело. Если теперь ты намертво привязана к одному из членов его семьи, то это, скорее всего, произошло потому, что ты сама того хотела. Ты могла не слушать его мольбы или забыть про них, как про подлые уловки, каковыми они и являются. Он большой мастер обеспечивать себе услуги женщины, которая ему нужна. — Адриан неприятно улыбнулся. — Видимо, заполучить тебя оказалось чуть потруднее, чем остальных. Но поверь мне, мышеловка заряжена, и сыр в твоем случае — его собственная дочь. Но все равно это сводится к одному и тому же. Он тебя хочет, и он тебя получит. — Лицо Адриана застыло, будто изваянное из мрамора. — Кофе готов? — Он бросил на нее мимолетный взгляд и вдруг сказал: — Послушай, сделай что-нибудь с лицом. Нельзя идти к остальным в таком виде. Я отнесу кофе твоим родителям в кабинет, потом второй поднос — в гостиную. За это время возьми себя в руки.

Его резкий голос жалил ее. Она поднялась наверх причесаться и подкраситься. Потом спустилась в гостиную. Джейн сидела в кресле, Никол — на диване. Розали устроилась рядом с Николом, холодные глаза Адриана наблюдали за ней. Она надеялась, что ей удалось скрыть следы слез, но ей казалось, что Никол и Джейн ничего не заметили бы, даже если бы она до сих пор безутешно рыдала. Адриан, откинувшись на спинку кресла, наблюдал за своей девушкой и приятелем Розали с таким видом, словно перед ним разыгрывался особенно занимательный спектакль.

Никол записывал адрес Джейн в ежедневнике.

— Передайте вашему отцу, что я заеду повидать его. Если ему так трудно справляться с заданиями, я с удовольствием окажу ему дополнительную помощь.

— Вы очень добры, мистер Дентон. Понимаете, он ведь учит эти языки не для развлечения. Он очень часто ездит по делам за границу, ему необходимо общаться на этих языках. Отец наконец понял, как неудобно постоянно таскать за собой переводчика. — Джейн грациозно откинулась на спинку кресла, улыбнувшись с глубоким удовлетворением, потом повернулась к Розали: — Ты идешь на вечеринку для работников колледжа?

— О, я чуть не забыла про нее, Джейн. Это будет в конце семестра? А ты пойдешь?

— Она идет со мной, — тихо произнес Адриан. — Джейн знает, что я не танцую, но все равно ее это устраивает.

Джейн посмотрела на него так, словно он уже принадлежал ей.

— Я с ним поужинаю, и мне этого будет более чем достаточно. Я даже не против просидеть все танцы — ведь я буду в такой хорошей компании.

Никол взял Розали за руку.

— А ты не собираешься пригласить меня, милая?

— Ну разумеется, Никол. У меня и мысли не было пойти с кем-то другим.

Он похлопал ее по руке и сообщил Адриану:

— Розали божественно танцует. Вы много потеряете, если не станцуете с ней.

— Не сомневаюсь, — сухо отозвался тот. — Но, говорят, в жизни существуют вещи, которых лучше не иметь, чтобы потом не сожалеть о них. — При этом Адриан посмотрел прямо на Розали, и она поняла, что именно он имеет в виду.

Она вернула ему вызов, придвинувшись ближе к Николу. Тот обнял ее, а Адриан внезапно поднялся.

— Может, пойдем обратно в кабинет, Джейн?

— Ну конечно, Адриан. Извините, пожалуйста, я ведь пришла сюда работать, а не болтать. Приятно было познакомиться, мистер Дентон.

Никол поднялся, протянул ей руку:

— Мы еще встретимся с вами, мисс Хейлвуд, не так ли?

Его глаза выражали и другой вопрос, но прежде, чем Джейн успела ответить, Адриан обнял ее за талию и увел из комнаты.

Розали вернулась к обедам в компании Уоллеса. У нее не было другого выхода. Она не могла обедать с Адрианом, поскольку каждый раз, когда входила в столовую, он намеренно отворачивался.

Кроме того, она стала частым гостем в доме Уоллеса. Подружившись с Мелани, Розали с волнением задумалась, не начала ли она занимать место матери девочки? Уоллес часто целовал Розали на прощание, и ее беспокоило, не начали ли его знаки внимания выходить за рамки барьеров, которые она воздвигла между ними. Она чувствовала его нетерпение, когда не отвечала на эти поцелуи.

Мелани так привыкла рассчитывать на нее, что Розали оказалась перед дилеммой. Ради девочки она не могла перестать появляться в доме Уоллеса. Но с другой стороны, понимала, что не сможет ходить туда и дальше, если его претензии на нее перейдут границы. Тогда ей придется вообще порвать с ним всякие отношения. Розали начала подозревать, что Уоллес действительно схитрил, как и говорил Адриан, и что тактика, которую он применил к ней, заставив почувствовать моральный долг перед Мелани, — это не что иное, как намеренно расставленная ловушка. Но она не знала, что с этим делать, и просто пустила все на самотек в надежде, что ситуация разрешится сама собой.

Пропасть между нею и Адрианом вряд ли могла бы быть глубже. Он едва замечал ее существование. Когда они встречались в коридоре, Адриан обычно притворялся, что не замечает ее. Сердце Розали разрывалось на части, но она уговаривала себя не быть дурой. Он ведь предупреждал: «Я женонепроницаем. Я исключил женщин полностью. Точка». И твердо придерживался своих слов.

Однажды в обед Розали зашла повидать Марион и заодно подождать, когда освободится Уоллес, чтобы идти в столовую, и обнаружила, что у подруги гостья.

— Мелани, — она протянула девочке руки, — как здорово, что ты пришла!

Мелани подбежала и крепко прижалась к ней.

— Она очень застенчивая девочка, — поведала Марион. — Она и двух слов мне не сказала, да, Мелани?

Мелани прижалась личиком к пиджаку Розали. В этот момент вошел Уоллес. Увидев дочь, держащуюся за Розали, он улыбнулся теплой, интимной улыбкой, и она заметила, как Марион поспешно отвела глаза.

— Как видишь, Розали, — сказал Уоллес, — у нас к обеду гость. Последние два дня Мелани не ходила в школу из-за простуды, и я решил побаловать ее — привести сюда пообедать.

Мелани, возбужденно подпрыгивая, прошла между ними весь коридор, но, как только они вошли в двери столовой, крепко вцепилась в их руки и опустила глаза, отгородившись таким образом от любопытных глаз, невысказанных вопросов, потрясенных лиц. Так же поступила и Розали, особенно стараясь отгородиться от открытого неодобрения отца и презрения в глазах Адриана.

Мелани сидела спиной к морю лиц и болтала без умолку. А Розали к концу обеда уже стало все равно. Она смирилась с отчаянием, поселившимся в ее сердце, и могла только плотнее натягивать на себя ту броню, которую Адриан когда-то назвал «тоньше кожи».

Позже днем у Розали выдался перерыв, и она повела Мелани смотреть колледж.

— Совсем как в школе, — прошептала Мелани, глядя на студентов, сидящих за столами. — Но разве они не слишком большие мальчики, чтобы ходить в школу?

Розали эти слова показались забавными, учитывая то, что некоторые студенты действительно были взрослыми людьми й даже имели детей. Она сказала об этом Мелани, и глаза девочки удивленно расширились.

— Некоторые из них папы?

Ее изумление возросло, когда Розали добавила:

— А некоторые — мамы. Кстати о папах. Хочешь познакомиться с моим? — предложила Розали.

Мелани кивнула:

— И его креслом, которое крутится?

— Ну конечно.

Розали надеялась, что отец окажется один в кабинете. Она постучала. Он крикнул «Войдите!», и Розали втащила в кабинет застеснявшуюся девочку.

Адриан тоже был там.

— Извините.

Розали тут же собралась уйти, но отец велел ей остаться.

— Просто Мелани хотела с тобой познакомиться. — Розали чувствовала себя неуютно. Саркастический взгляд Адриана, казалось, прожигал ее насквозь, ей хотелось убежать и где-нибудь спрятаться.

— Это твой папа? — прошептала Мелани, указывая пальцем на Франклина.

— Да, я ее папа, юная леди. Как поживаете? — Франклин с серьезным видом протянул руку, и Мелани вложила в нее свою ладошку. — А как вас зовут? — Она сказала. — Ну что ж, поищем, нет ли у меня конфеты, Мелани? — Он пошарил в ящике стола и достал пакетик фруктового мармелада. — Я всегда храню конфеты на случай, если ко мне в гости зайдет маленькая девочка.

Мелани взяла конфету, а Розали мысленно поблагодарила отца за то, что он отнесся к ребенку с таким дружелюбием. Мелани бросила робкий взгляд на Адриана и шепнула Розали:

— А это твой братик?

Розали засмеялась. К ее удивлению, засмеялся и Адриан.

— Нет, это не мой братик. Это друг моего папы. У меня нет брата, но мне часто хотелось, чтобы он у меня был.

Франклин откашлялся и неопределенно протянул:

— Да, но…

— У меня тоже нет братика, — сообщила Мелани. — Папа говорит, что если бы у меня был братик, то мы бы все время с ним дрались.

— Пожалуй, он прав, — согласилась Розали. — Смотри, а вот кресло.

Мелани подошла к креслу и внимательно его осмотрела.

— Совсем как у папы. А оно крутится так же быстро?

— О, гораздо быстрее, — сказал Франклин. — Попробуй.

Девочка залезла в кресло, и он стал раскручивать ее все сильнее, пока она не завизжала от восторга. Даже Адриан забыл о своей сдержанности и улыбался. Пока отец развлекал маленькую гостью, Розали прошла в комнату Джейн. Адриан последовал за ней и встал у окна, бесцельно глядя на улицу.

— Привет, Джейн, — поздоровалась Розали. — Никол сдержал слово и помог твоему отцу с учебой?

— Конечно, Розали. Он так любезен. — Джейн опустила глаза на машинку. — Он заходит к нам довольно часто. — Она снова подняла глаза. — Он… он даже пару раз оставался ужинать. Разве ты не знала?

— Нет. Наверное, потому, что я… хм… нечасто вижу его в последнее время. — Розали улыбнулась. — Теперь понятно почему.

Джейн вгляделась в ее лицо.

— Ты не возражаешь?

— Разумеется, нет.

Адриан обернулся и сам убедился, что Розали совершенно искренне не испытывает возмущения оттого, что ее приятель пренебрегает ею. И тут из соседней комнаты раздался душераздирающий крик.

— Где Розали, куда делась Розали? — В детском голосе звучали ужас и одиночество. Розали слышала, как ее отец пытается успокоить девочку:

— Все хорошо. Она просто зашла вон туда.

Адриан не сводил глаз с Мелани, стоящей в дверях. Несомненно, подумала Розали, он не мог не заметить муку на детском личике, пока Мелани искала ее глазами, а потом бросилась к ней и вцепилась в нее так, словно не собиралась больше отпускать. Теперь-то он должен понять, что за проблема разрывает ее на части. Розали постаралась успокоить ребенка:

— Ну я ведь была рядышком, правда, милая? Я не бросила бы тебя, крошка. — Она прижалась щекой к мокрой щечке Мелани и обняла девочку. Одновременно попыталась посмотреть на Адриана, и, должно быть, что-то в выражении ее глаз заставило его резко выдохнуть, отвернуться. Когда Мелани наконец успокоилась, Розали взяла ее за руку. — Пойдем поищем твоего папу, детка. У меня занятие.

Выходя из отцовского кабинета, она поблагодарила его за то, что он впустил их. Франклин опустил глаза в свой блокнот и стал рассеянно что-то в нем чертить. Она надеялась, что он заметил мольбу о понимании в ее глазах и понял, что она пыталась ему сказать — что ее чистота осталась нетронутой, как и раньше, и что он может забыть свои сомнения на ее счет.

Оглянувшись назад прежде, чем закрыть дверь, Розали увидела Адриана, стоявшего к ней спиной. Его непривычно ссутулившиеся плечи и склоненная голова вызвали у нее желание броситься обратно, попросить прощения и у него.

Через несколько дней Розали застала Адриана одного в учительской. Он сидел за столом и читал; когда она вошла, бросил на нее быстрый взгляд. Розали положила вещи на другой стол и подошла к нему.

— Адриан…

Он посмотрел на нее и снова опустил глаза.

— Да?

— Я подумала, не сможешь ли ты мне помочь? — Он нетерпеливо шевельнулся, а она продолжила: — В четырнадцатой комнате вышло из строя оборудование. Я подумала, может, ты посмотришь, в чем дело?

— Какое оборудование? — спросил он, не поднимая глаз.

— Видеомагнитофон. Я в последнее время часто его использовала как подспорье для лекций, но он работает как-то странно. Он новый, так что, может, просто еще не разработался.

— А с чего ты решила, что я смогу определить, что случилось? Я не электротехник. Попроси кого-нибудь из электриков, пусть посмотрят.

— Я просила, Адриан, но они сказали, что у них все заняты. — Ее голос расстроено затих.

Он наконец взглянул на нее и пожал плечами:

— Тогда обратись на склад — что может быть проще? — Адриан наконец посмотрел ей в лицо. — Это не моя проблема. Найди кого-нибудь другого себе в помощь.

Уходя, Розали вдруг обратила внимание, что у него непривычно сонные глаза, а все тело словно обвисло от усталости. На полпути к двери она обернулась.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Адриан? Ты какой-то бледный.

— О, — он раздраженно повел плечами, — ерунда. Может, простудился? Если тебе так интересно, у меня болит горло. — Его тон явно намекал ей, чтобы она не лезла не в свое дело.

Вошел еще один преподаватель, и Розали отправилась работать дальше.

На следующее утро она пришла на свое занятие в комнату четырнадцать. Студенты, сдвинув мебель в сторону, сидели на полу. Кто-то принес подушку, кто-то воспользовался газетами, кто-то распростерся в полный рост, как на пляже. Как только появилась Розали, все сели и привели себя в должный вид.

Она вытащила из портфеля надувную подушку, собираясь ее надуть, как вдруг один из студентов предложил ей помочь. Розали отдала ему подушку, и через минуту он вернул ее надутой.

— Надеюсь, она не лопнет, когда я на нее сяду? — спросила Розали, и все засмеялись. Потом поинтересовалась: — Вам нравится такой способ ведения лекции? Или вы предпочли бы сидеть на стульях, как положено?

Студенты заверили ее, что так им нравится гораздо больше.

— Что ж, тогда будем продолжать так делать, пока нам это разрешают вышестоящие власти. По крайней мере, до тех пор, пока в один прекрасный день к нам не заглянет директор!

В этот момент распахнулась дверь, и Розали испуганно обернулась. Вошел Адриан, и вся аудитория разразилась хохотом. Розали приложила руку ко лбу и сидела так, скрывая смущение и покрасневшие щеки, пытаясь взять себя в руки.

Адриан с легким удивлением поинтересовался, в чем шутка, и ему ответили:

— Она думала, что вы — директор и что сейчас отругаете ее за то, что мы сидим на полу.

— Хм, — пробормотал он себе под нос, — похоже, у нее привычка держаться ближе к полу.

Студенты рассмеялись его словам, и он добродушно отчитал их:

— Я имел в виду совсем не то, о чем вы подумали. — И этим он вызвал еще один взрыв смеха.

Розали настойчиво произнесла:

— Если будете продолжать так и дальше, все правление колледжа скоро придет посмотреть, что тут происходит, не говоря уже о директоре.

Студенты успокоились, а Адриан спросил:

— Вы не возражаете, мисс Пархэм, если я взгляну на видеомагнитофон? Насколько я понимаю, он вышел из строя?

Она поднялась с подушки, подошла к нему.

— Это очень любезно с вашей стороны, доктор Крэйфорд.

Розали объяснила, что произошло, когда она в последний раз попыталась включить видеомагнитофон, отдала ему инструкцию и предоставила его самому себе. Потом, снова устроившись на подушке, начала лекцию.

— Сегодня я хочу поговорить с вами о роли телевидения в современном мире, — сообщила она студентам. — Пока вы собираетесь с мыслями перед обсуждением, я поделюсь с вами некоторыми собственными соображениями. Недавно у меня был отличный повод оценить роль телевидения в моей жизни, потому что мой телевизор сломался — правда, с тех пор его уже успел починить один мой хороший, дорогой мне друг. — Из угла раздался грохот, и все, кроме Розали, обернулись посмотреть, как Адриан нагибается за отверткой, которая по непонятным причинам вдруг выскользнула из его пальцев. Она продолжила: — Только лишившись телевизора, я поняла его настоящую ценность. Потерять возможность смотреть его — это все равно что заложить кирпичом окно, причем окно, в котором можно отлично увидеть весь мир, стоит только щелкнуть кнопкой. Когда это окно исчезает, кругозор человека сужается буквально до четырех стен комнаты и домов напротив. До того момента, должна признаться, я не осознавала, как велика стала роль телевидения в нашей жизни. А теперь я хочу, чтобы вы сформулировали, как оно влияет не только на людей цивилизованного мира, но и на более примитивные народы. Кстати, именно телевидение показало нам, что такие народы существуют и в наши дни…

Началась дискуссия. Розали выступала в роли председателя, время от времени вставляла замечания, возвращая выступающих в нужное русло обсуждения, когда они слишком уклонялись от темы. Время от времени она высказывала свою точку зрения и, если она не совпадала с мнениями студентов, просила их четко объяснить, в чем именно они с ней не согласны. Постепенно в разговор втянулись все студенты, даже самые робкие.

Розали постоянно чувствовала присутствие Адриана. Она не могла избавиться от ощущения, что он прислушивается к каждому слову, произнесенному в аудитории. Часть ее хотела, чтобы он ушел, а другая отчаянно желала, чтобы он остался. Наконец Адриан подошел к ней. Розали поднялась и повернулась к нему лицом.

— Прошу прощения, что прерываю вас, мисс Пархэм, — официально обратился он к ней, — но, по-моему, мне удалось установить, что случилось с этим прибором.

Она подошла к видеомагнитофону, и он начал объяснять ей, что с ним случилось. Сначала Розали примерно понимала, о чем он говорит, но потом он углубился в дебри технического устройства видеомагнитофона, и она совершенно потеряла нить объяснения. Он, очевидно, почувствовал это и тихо осведомился:

— Вы, разумеется, понимаете все, о чем я говорю?

Она с тревогой вгляделась в его лицо и заметила еле наметившийся изгиб его губ. Улыбнувшись в ответ, ответила:

— Ну разумеется, доктор Крэйфорд, я понимаю все до последнего слова.

Она знала, что весь класс наблюдает за ними и слышит их разговор. Один из студентов вскочил и попросил:

— Объясните мне, сэр, я разбираюсь в видеомагнитофонах.

— И я тоже, — подхватил другой, и тут же Адриана окружили с полдюжины студентов, просивших объяснить им, в чем дело.

Он, словно извиняясь, посмотрел на Розали:

— Извините. Вы не против?

Она покачала головой.

— Будем считать, что это — часть курса обществоведения, — ответила Розали, смирившись с мыслью, что на оставшиеся десять минут придется предоставить класс в распоряжение Адриана. Теперь она наконец увидела, какой он хороший педагог, как терпеливо разговаривает со студентами.

— А теперь я должен принести мои искренние извинения мисс Пархэм за то, что фактически испортил ей урок. Мне, пожалуй, лучше ретироваться, пока она не отдубасила меня своей надувной подушкой, — произнес Адриан.

Под общий смех он собрал свои вещи. Студенты начали выходить из аудитории, направляясь на следующее занятие. А он обратился к Розали:

— Мисс Пархэм, теперь, когда я разобрался, что случилось с оборудованием, я передам информацию электрикам, и они пошлют кого-нибудь починить магнитофон. При данных обстоятельствах это не займет у них много времени.

— Вы очень любезны, доктор Крэйфорд. Спасибо, что зашли.

Аудитория опустела, и он тоже собрался уходить. Она критически его осмотрела:

— Ты все еще неважно выглядишь, Адриан. Как твое горло?

Он усмехнулся:

— Что тебя так беспокоит? Это не твоя проблема. Но ты права, я все еще неважно себя чувствую. Горло так и не прошло, время от времени побаливает.

— Может, тебе стоит сходить к врачу?

— Ох уж эти женщины! Нет, мне незачем ходить к врачу. На следующей неделе начинаются каникулы, и, как тебе известно, я на выходные уезжаю на север. Моя мать обеспечит мне любой уход, в котором я нуждаюсь. — Он направился к двери, но, обернувшись, добавил: — Все равно спасибо за заботу, Розали. Я это ценю.

Был вечер пятницы, колледж закрывался на каникулы, которые совпадали с весенними банковскими днями, и родители Розали уже уехали на неделю в Шотландию. Сама она должна была в воскресенье утром вместе с Марион отправиться в поход по долинам Йоркшира. И хотя ей ужасно хотелось хоть на время вырваться из рутины, ее огорчало, что теперь она долго не увидит Адриана.

Розали не успела попрощаться с ним. Он уехал домой раньше, и она упустила последнюю возможность. Уоллес сказал, что везет Мелани на неделю к своей матери. Позвонил Никол, чтобы пожелать удачного путешествия. Он не сказал, когда снова позвонит, и ей было немного обидно, что он так быстро забыл про нее — но это был всего лишь голос уязвленного самолюбия, не более.

Вечером Розали улеглась в кровать и стала думать, как ей вырвать Адриана из сердца. Любовь к нему обосновалась там так прочно, что ее удаление требовало недюжинных усилий. Она вспоминала восторги, охватывающие ее каждый раз, когда он целовал ее; потом начала гадать, зачем он вообще впустил ее в свою жизнь, тем более так ненадолго. Может, ей только показалось, что он тоже стал испытывать к ней глубокие чувства? Она взбила подушку, устраиваясь поудобнее, и решила, что, скорее всего, так оно и есть. Затем повернулась на другой бок, представила себе, что лежит в его объятиях, и незаметно уснула.

На следующее утро вскоре после завтрака зазвонил телефон. Розали подняла трубку.

— Извините за беспокойство, — произнес женский голос на другом конце линии, — но не проживает ли здесь мисс Пархэм?

— Розали Пархэм слушает.

— О, слава богу! Не знаю, помните ли вы меня, я — миссис Филдс, квартирная хозяйка доктора Крэйфорда.

— Да, конечно, миссис Филдс, я вас прекрасно помню.

— Я так рада, что мне удалось вас найти, милочка. Я нашла ваше имя в телефонной книге и набрала в надежде, что это именно ваш номер. Доктор Крэйфорд нездоров. Он лежит в постели, и я вызывала ему врача, хотя он и говорил, что врач ему не нужен. Доктор сказал, что он подхватил какой-то вирус, который добрался до его легких, и теперь у него температура и ужасный кашель. Дело-то вот в чем, милочка: я не могу постоянно присматривать за ним, у меня ведь есть собственный муженек, а вы, насколько я знаю, — единственная девушка, с которой он дружен и которая заходила к нему в гости; а его мать живет слишком далеко. Так вот, я подумала, милочка, не могли бы вы приехать и поухаживать за ним? Я не слишком многого прошу от вас?

— Конечно нет, миссис Филдс. Я приеду, как только разберусь с домашними делами. Он знает, что вы мне позвонили?

— Нет, милочка, не знает. Он все твердит, что ему никто не нужен, но, по правде говоря, у него такой больной вид — кто-то обязательно должен побыть с ним рядом, вдруг ему станет хуже.

— Хорошо, я приеду, как только смогу.

Миссис Филдс повесила трубку, а Розали позвонила Марион.

— Мне ужасно жаль, — сказала она ей, — но я не смогу пойти с тобой завтра в поход.

Марион расстроилась:

— Но почему, Розали? Мы же обо всем договорились заранее.

Розали объяснила почему.

— Но почему обязательно ты? — не поняла Марион.

— Н-ну… он сверхурочно помогал папе писать книгу, так что я чувствую себя обязанной поехать поухаживать за ним — вдруг в его болезни есть и наша вина.

Она знала, что это неправда, но Марион приняла ее слова за чистую монету.

— Ладно, поеду на север одна, навещу родственников. Я их сто лет не видела.

Розали еще раз извинилась и повесила трубку.

Постучав в дверь дома миссис Филдс, Розали со страхом подумала, как ее примет Адриан. Миссис Филдс впустила ее.

— Вы сказали ему, что я приеду? — спросила Розали.

— Нет, милочка. Он спал, и я не стала его будить. Идите наверх, и, если вам что-то понадобится, спуститесь, скажите мне. Если у меня чего-то не окажется, муж всегда может сходить в магазин. Он уже ходил в аптеку за лекарством для доктора Крэйфорда.

Розали поднялась наверх, оставила свои вещи в гостиной и, открыв дверь, зашла в спальню Адриана. Он спал, но ее приход, видимо, потревожил его — открыл глаза и воззрился на нее. Выглядел он хуже, чем она ожидала.

— Розали? А ты что здесь делаешь? — спросил он слабым голосом.

— Я приехала ухаживать за тобой.

Он беспокойно заворочался.

— За мной не надо ухаживать. Можешь ехать домой.

— Поеду, когда тебе станет лучше, Адриан.

— Поезжай сейчас же. Я не хочу, чтобы ты здесь находилась.

Она прикусила губу и направилась к двери. Тут он начал кашлять и никак не мог остановиться; наконец, обессилев, откинулся на подушки. Она присела на краешек кровати, взяла его за руку.

— Ты чего-нибудь хочешь?

Он помотал головой:

— Зачем ты приехала?

— Меня попросила миссис Филдс.

Он отвернулся.

— Хочешь чего-нибудь поесть? — Он не ответил. — Или попить?

Адриан повернулся на бок, спиной к ней, самим этим движением прогоняя ее. Она на цыпочках вышла и закрыла за собой дверь. Уезжая из дома, Розали надела спортивные штаны; теперь поверх одежды повязала привезенный с собой фартук. Она вошла на кухню и застыла, потрясенная картиной царившего там хаоса.

Вся раковина и сушилка были завалены грязной посудой. Полбуханки черствого хлеба лежало на столе рядом с пустой бутылкой из-под молока. Заварочный чайник, пустой, но с остатками чайных листьев, словно охранял все это безобразие, и Розали восприняла это как вызов. Начала уборку с него.

Ей потребовалось какое-то время, чтобы достичь результатов, но наконец удалось восстановить на кухне подобие порядка. Тогда она принялась за чистку. Взяв тряпку и чистящий порошок, оттерла до блеска жирные поверхности, отчистила раковину и сушилку, вытерла пыль с подоконника.

Было около полудня, когда Розали снова прокралась в комнату Адриана. Он проснулся, но лежал не шевелясь и наблюдал, как она приближается к нему.

Она улыбнулась:

— Ну что, теперь попьешь молока?

— Как хочешь.

Его безразличие только усилило ее беспокойство.

— Горячего?

— Теплого.

Она подогрела молоко, принесла его в комнату, помогла Адриану принять полусидячее положение, дала ему чашку. Он пил молоко молча, медленно, запивая прописанные ему врачом таблетки. Розали не сводила с него глаз.

— Ну как, чувствуешь себя получше?

— Не особенно.

Он отдал ей пустую чашку и снова скользнул под одеяло.

— Хочешь еще поспать, Адриан?

— Да.

Розали оставила его в покое и с энтузиазмом взялась за уборку в гостиной. Повесила на место его пиджак — видимо, приехав домой из колледжа, он чувствовал себя так плохо, что просто стянул его и бросил на пол. Разложила подушки по креслам, протерла пыль везде, куда смогла дотянуться, — между книгами, динамиками и радиодеталями.

Розали нашла записи, которые Адриан готовил к лекции, но не успел закончить. Для нее они были как китайская грамота, но она все равно попыталась почитать их, жалея, что не может понять хотя бы часть написанного и таким образом найти с ним общий язык, получить возможность разговаривать с ним на его уровне. Она вздохнула и, не найдя, чем бы еще заняться, сняла фартук, стала смотреть в окно. Стоял прекрасный майский день. Внизу, на улице, играли дети, мальчики постарше катались вокруг них на велосипедах, весело перекрикиваясь; время от времени мимо проезжали машины.

Розали думала о Мелани и о том, как она тоскует по матери. Потом подумала о себе и о том, как она тоскует по Адриану. Затем стала думать о нем, лежащем в соседней комнате, безразличном ко всему, таком непохожем на себя обычного — энергичного, полного жизни.

Услышав, что он кашляет, она поспешила в его комнату. Там присела на краешек его кровати, протянула ему коробку бумажных салфеток. Он тяжело дышал, и Розали инстинктивно обняла его, словно он был ребенком, нуждающимся в утешении. Его голова опустилась ей на грудь, и она крепко прижимала ее к себе. Адриан лежал достаточно долго, словно не хотел шевелиться. Потом она уложила его обратно на подушки.

— Прости, Розали, — прошептал он, заглядывая ей в глаза.

— Ничего, милый. Я не против. Жаль только, что ничем не могу тебе помочь. — Тут она поняла, как его назвала, в ужасе прикрыла рот рукой. Заметил ли он?

Адриан слабо улыбнулся, потянулся за ее рукой. Сжав ее пальцы, прошептал:

— Сестра, а вы всех ваших пациентов называете «милыми»?

— Нет, — шепотом отозвалась Розали. — Только самых особенных.

— Так я особенный, сестра?

— Очень, — подтвердила она. Потом тихонько прикрыла дверь и оставила его одного.

Только теперь Розали вспомнила, что с утра ничего не ела. Она обыскала кухню, нашла банку мясных консервов и пакет помидоров. Будет ли он возражать, если она это съест? Розали пошла спросить его, но Адриан уже спал. Глядя на его лицо, она заметила пробивающуюся щетину на щеках, длинные пушистые ресницы. Ее глаза задержались на красивых губах, которые так восхитительно ее целовали.

Розали вернулась на кухню и решила поесть, а через день или два купить новые продукты. Шли часы, и она задумалась о возвращении домой.

Хозяйку Розали нашла на кухне.

— Миссис Филдс, вы не возражаете, если я сегодня не поеду домой? Я подумала, может, мне можно поспать на кушетке в гостиной Адриана?..

— Знаете, милочка, я буду только рада, если вы останетесь, а то вдруг ему что-нибудь понадобится, а я не услышу, что он меня зовет. Я нисколько не возражаю. Вы не собираетесь сказать родителям, что не вернетесь?

— О, они уехали в Шотландию, так что это не имеет значения. Я поищу в шкафах у Адриана простыни и одеяло.

— Если ничего не найдете, скажите мне, я дам вам свои. Хотите взять раскладушку?

— О нет, спасибо. Кушетка сойдет. Только вот одно…

— Вам нужна ночная рубашка? Конечно, я вам дам. Не особенно роскошная, но ведь это не важно, правда? У вас же еще не медовый месяц!

«Ах да, мы же помолвлены», — вспомнила Розали. Поднимаясь по лестнице, она пожала плечами. Учитывая обстоятельства, пожалуй, к лучшему, что миссис Филдс в это верит.

Она помогла Адриану дойти до ванной; а пока он был там, перестелила ему постель. Затем поискала в его шкафах постельное белье. Заодно нашла подушку, одеяло и даже старое пуховое одеяло, засунутое в самую глубину. Прежде чем он успел увидеть, чем она занята, Розали перетащила все это в гостиную.

— Поезжай домой, — велел он ей чуть позже. — И незачем тебе приезжать завтра.

Она покачала головой, подтыкая ему одеяло, но ничего не ответила. Несмотря на то что лежать на кушетке оказалось не очень удобно, Розали отлично выспалась.

Адриан проснулся ближе к обеду. Открыв глаза, удивился, обнаружив Розали рядом.

— Я же сказал, чтобы ты сегодня не приходила.

— Неужели? — Она изобразила простодушное удивление. — Какая жалость, а я тебя не слышала.

Он даже не улыбнулся ее попытке пошутить.

— Можешь ехать домой.

Розали принялась уговаривать его, как капризного ребенка:

— Поеду, скоро, как только тебе станет лучше.

Его возмущенное фырканье, хоть и едва слышное из-за слабости, дало ей надежду, что он идет на поправку. В этот день он поел чуть больше и, хотя кашель все еще сотрясал все его тело, к вечеру стал более оживленным. Розали попросила разрешения убрать его вещи, а заодно и всю спальню, и он ответил: «Делай что хочешь».

Она сложила его одежду аккуратной стопкой на стуле, протерла пыль на туалетном столике, пропылесосила ковер — и все это время чувствовала, что он наблюдает за ней. «Если Адриан начнет возмущаться моей уборкой, — подумала Розали, — я буду знать, что он действительно выздоравливает». Но он позволил ей продолжать работу и не высказал никаких возражений.

Ночь она снова провела в его гостиной. А когда утром вошла в его комнату, он уже проснулся.

— Ты снова здесь? — осведомился Адриан. — Избавиться от тебя мне не удастся, так?

Розали рассмеялась:

— А что, ты так этого хочешь?

— Если честно, то да.

Она снова засмеялась, отказываясь воспринимать его всерьез, но он настаивал:

— Почему ты продолжаешь возвращаться? Я совершенно серьезно не хочу этого.

Розали нахмурилась. Что он пытается этим сказать? Она решила не обращать внимания на подтекст и вышла из комнаты. Пока Адриан спал, Розали прошлась по магазинам и купила продукты, чтобы пополнить его истощившиеся запасы. Она торопилась обратно, зная, что должен прийти врач, но все-таки опоздала. Миссис Филдс сказала, что врач уже осмотрел Адриана и ушел.

— И что он сказал, миссис Филдс?

— О, что больной прекрасно справляется, милочка. Но болезнь развивается по обычному пути.

— Он не самый послушный пациент, миссис Филдс.

— А какой мужчина хороший пациент, детка? Ты окончательно в этом убедишься, когда выйдешь за него замуж.

Когда Розали вошла, Адриан уже сидел в кровати. Увидев ее, страдальчески вздохнул:

— Ты действительно точь-в-точь как тот комар, с которым я тебя когда-то сравнил. Ты так назойливо зудишь вокруг меня, что я скоро с ума сойду.

— Тогда тебе придется меня прихлопнуть. А пока ты этого не сделал, я буду продолжать зудеть. Так, ты чего-нибудь хочешь?

Прежде чем ответить, Адриан сделал паузу, во время которой окинул ее задумчивым взглядом, и это послужило для нее лучшим доказательством того, что он выздоравливает. А сказал он только:

— Хм, нет, спасибо. Не сейчас.

— Хочешь что-нибудь почитать? Газету, журнал или, может, учебник по математике?

Он наконец улыбнулся, как она и рассчитывала.

— Вот это наглость! Разве бывают на свете нахальные, дерзящие комары?

Он действительно шел на поправку; но к вечеру снова расклеился.

— Я так и знал, что все это слишком хорошо, чтобы долго продолжалось, — простонал Адриан, когда она взбивала ему подушки и поправляла одеяло. — Этот вирус, который я подцепил, должно быть, король всех вирусов!

На следующий день он был всем недоволен. Казалось, выздоровление приостановилось, его постоянно мучил кашель. Когда Розали подошла к его кровати, он кисло посмотрел на нее.

— С каждым днем ты приезжаешь все раньше и раньше. Наверное, кучу денег истратила на автобус.

Розали не стала его просвещать, что не была дома с субботы.

— Я пришлю тебе счет. Он съест все твои сбережения.

Но Адриан не развеселился.

— Ну, можешь сразу ехать обратно домой. Сегодня попозже я встану.

Это ее обеспокоило.

— Нет, Адриан, ты этого не сделаешь. Ты еще недостаточно здоров. Ты не понимаешь, как серьезно ты был болен.

— Неужели? Как раз я-то понимаю, ведь это я болел. Да к тому же еще и терпел твое постоянное присутствие.

Она поборолась со слезами и победила.

— Мы не всегда получаем то, что хотим, не так ли?

Он одарил ее уничтожающим взглядом:

— К несчастью, нет.

— Так, теперь о еде. Что ты будешь на завтрак? Яйца?

— О, если хочешь приготовить мне яйца, вперед. Все, что угодно, ради нескольких минут спокойствия.

Да что с ним случилось? Розали сглотнула комок в горле и упрекнула себя за эгоизм. Ведь сама хотела, чтобы к нему вернулись его энергичность и жизнерадостность, а теперь, когда это случилось, возмущается. Она поджарила тосты, сварила яйцо, отнесла ему еду и направилась к двери.

— Ты куда собралась?

— Позавтракать на кухне, — ответила она. — А что?

— Разве ты не завтракала дома?

Что-то внутри нее предупреждающе зашевелилось. «Не говори ему, — шептало оно, — не говори ему, где ты была последние три ночи».

— Нет, я… э… слишком торопилась приехать к тебе.

Ближе к вечеру он стал еще раздражительнее. Постоянно звал ее, просил, чтобы она принесла ему газеты или книги, и Розали безропотно исполняла все его прихоти, не получая ни слова благодарности. Он не давал ей присесть ни на минуту, а поскольку сам лег поздно, то и она пошла спать позже обычного.

Перед тем как Розали выключила свет в его комнате, Адриан заметил:

— Можешь ехать домой, и завтра не приезжай. Слышишь?

Она не ответила. Вместо этого пожелала ему спокойной ночи и ушла. Когда наконец скользнула под одеяло, то чувствовала себя слишком усталой, даже чтобы спать. Но все же уснула, и спала крепко, потому что проснулась поздно. Розали поспешно оделась и, когда вышла из ванной, услышала шаги. Они доносились из спальни Адриана. Неужели он все-таки поднялся? Она постучала в дверь и вошла к нему.

Глава 6

Адриан расхаживал в халате по комнате, но, увидев ее, остановился как вкопанный.

— Что ты здесь делаешь в такую рань? Ты только что приехала?

— Ну, я…

— Я, кажется, сказал тебе, чтобы ты не приезжала?

— Но, Адриан, я… — Розали поняла, что придется рискнуть и сказать ему правду. — Я все время была здесь. Я и спала тут.

Его гнев был для нее равносилен удару в лицо.

— Ты что?! Где ты спала?

— На кушетке. Я… я нашла простыни и одеяло. Я не могла оставить тебя одного, Адриан. Ты был очень болен.

— Не так уж я был болен. Видишь, — он развел руками, — я уже в полном порядке.

— Ты даже не представляешь, как сильно ты был болен, Адриан. Тебя нельзя было оставлять одного. Я просто должна была спать здесь — на случай, если ночью тебе что-то понадобится.

Он прищурился, его лицо приняло циничное выражение.

— Разумеется, и как я мог забыть. Ты большой специалист оставаться на ночь, и Уоллес Мэйсон, несомненно, это подтвердит.

Последняя фраза повергла ее в ярость. Как он смеет так с ней разговаривать после всего, что она для него сделала?

— Я вот думаю, не пытаешься ли ты сделать так, чтобы я тебя возненавидела? — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Уж больно хорошо у тебя получается!

Он как ни в чем не бывало продолжил:

— Итак, ты вновь рискуешь своей репутацией…

— Репутацией? — выплюнула она. — Если верить тебе, у меня ее нет, так что и рисковать нечем. А твоя, уверяю тебя, останется незапятнанной — я всем буду говорить, что это была моя идея и мой выбор. К тому же кто узнает, что я жила здесь?

— Для начала моя хозяйка.

— Но она знает, что ты болел. Это она…

— Похоже, есть только один способ решить эту ситуацию — донести до тебя, что я не шучу. — Он засунул руки в карманы халата и с угрожающим видом направился к ней. Остановившись прямо перед Розали, Адриан впился в нее взглядом: — Пойми следующее: я — нормальный мужчина. А ты, прелесть моя, очень привлекательная молодая женщина. И если ты не уберешься из моей спальни, пока я в состоянии контролировать ситуацию и, что еще важнее, себя, — он протянул руку и взял ее за подбородок, — я категорически заявляю, что снимаю с себя всякую ответственность за то, что может произойти между нами в самом ближайшем будущем.

Но Розали продолжала стоять на своем. Она видела, что лицо у него все еще бледное, а глаза усталые, и не могла бросить его. Его руки сомкнулись за ее спиной, его губы накрыли ее рот, и тут в его поведении произошел резкий перелом. Он прижался щекой к ее волосам и, казалось, старался обнять ее как можно крепче и вытянуть жизненные силы из ее хрупкого тела. Он оперся на нее.

— О боже, прости меня, Розали, пожалуйста, прости.

Они долго стояли обнявшись, потом она подвела его к кровати и усадила. Он обхватил голову руками.

Она прошептала:

— Ты все равно хочешь, чтобы я ушла?

— Да. Я все равно хочу, чтобы ты ушла.

Тихо, не сказав больше ни слова, она покинула его. Прибралась в гостиной, сложила постель, собрала свои вещи; потом спустилась вниз и постучалась в дверь миссис Филдс.

— Я ухожу, — сказала ей Розали. — Адриан больше не хочет, чтобы я оставалась. Говорит, что… что он уже в порядке. — Внезапно слезы перехватили ее дыхание, и она разрыдалась. — Он… он не позволил мне остаться, миссис Филдс. Он сказал, чтобы я убиралась, он…

— Милочка, заходите в столовую. Не надо так расстраиваться. Он просто не понимает, что говорит, детка. Это все из-за болезни. Она вызывает у мужчин депрессию, и они набрасываются на тех, кого любят. Он говорил не то, что думает. Я слышала, как он кричал на вас, и подумала: боже мой, что он ей говорит?

— Но Адриан еще не выздоровел, миссис Филдс, — всхлипнула Розали. — За ним еще нужен уход.

— Послушайте, милочка, лучшее, что вы можете сделать, — это связаться с его матерью. У меня где-то есть телефон ее соседей. Я ведь тогда звонила ей, чтобы сказать, что он заболел и не приедет к ней. Она хотела сама приехать еще тогда, но он и слышать об этом не желал. — Миссис Филдс пошарила за часами на каминной полке. — Вот и телефон. Эти люди живут через дом от его матери, так что им придется сходить за ней, вы уж подождите.

Розали записала номер в ежедневнике.

Дома она подняла трубку и вызвала оператора. Интересно, какой окажется эта женщина, чью фотографию она так часто разглядывала? Будет ли она возмущена ее вмешательством? «Отнесется ли она ко мне снисходительно, — думала Розали, — или как к навязчивой женщине, которую ее сын должен гнать в три шеи?»

Она назвала номер телефона, записанный в ежедневнике, и вскоре ей ответил голос с отчетливым северным акцентом. Розали объяснила человеку на другом конце провода, что она хочет поговорить с его соседкой, и назвала свое имя. Через некоторое время раздался тихий, приятный женский голос:

— Миссис Крэйфорд слушает.

— О, миссис Крэйфорд, вы меня, наверное, не знаете, меня зовут Розали Пархэм.

— Почему же, я слышала о вас, моя дорогая. Видимо, вы — та самая юная леди, которую мой сын упоминал в письмах.

Розали расцвела от удовольствия:

— Неужели? Миссис Крэйфорд, мне очень жаль, но Адриан тяжело болел. Я ухаживала за ним, и сейчас ему лучше, но все же он еще не достаточно здоров, чтобы оставлять его без присмотра. — Она глубоко вдохнула. — Я бы продолжала ухаживать за ним, но он… он сказал, что не хочет, чтобы я это делала.

— Понимаю, милая, вы хотите, чтобы я приехала и заняла ваше место?

Взволнованным голосом Розали спросила:

— А это возможно, миссис Крэйфорд? Вы действительно могли бы приехать? Я еще не говорила ему, что собираюсь вам звонить. Он все равно сказал бы, чтобы я этого не делала.

— Уверена, именно так и сказал бы, — засмеялась его мать. — А его квартирная хозяйка в курсе?

— Это она дала мне ваш телефон и сказала, что поставит вам раскладушку…

— Что ж, я соберу кое-какие вещи и выеду. Придется найти кого-нибудь, кто довезет меня до Дарлингтона, а там я сяду на первый же поезд на юг. К сыну приеду сегодня поздно вечером. Прежде чем вы положите трубку, моя дорогая, мне кажется, я должна поблагодарить вас за все, что вы для него сделали. Подозреваю, что от него вы не дождались ни слова благодарности.

«Как же хорошо она знает своего сына! — с улыбкой подумала Розали. — И как меня успокаивает беседа с его милой матерью».

— Я делала это не ради благодарности, миссис Крэйфорд. Я делала это потому… потому, что он нуждался в помощи.

— Я все понимаю, моя дорогая. Что ж, всего хорошего. Не волнуйтесь. Я скоро буду в пути.

Весь остаток недели Розали жила как на иголках. Она постоянно думала, как там Адриан. Ей не хотелось ему звонить. В конце концов, теперь это было не ее дело. У нее нет никаких прав на него, и он не обязан поддерживать с ней отношения. Адриан вполне ясно объяснил, что именно он о ней думает. Теперь Розали знала, что он, как и его коллеги, сурово осудил ее за дружбу с Уоллесом.

Вернулись родители, и Розали рассказала им, как она провела недельные каникулы, наблюдая, как их брови медленно ползли вверх. Позже, расстроенная и не отдохнувшая, Розали вышла на работу. Конечно же Адриана в колледже еще не было, но ее отец получил от него записку. Адриан сообщил, что врач рекомендовал ему еще по крайней мере неделю пробыть дома.

Уоллес каждый день брал ее с собой обедать. Розали решила, что теперь ей нечего больше терять, даже если их имена будут связывать. В четверг вечером, когда она работала у себя в комнате, зазвонил телефон. Розали подумала, что это, должно быть, Никол — она не слышала о нем со дня их последней встречи перед каникулами. Разумеется, ведь он думал, что она уезжала.

Но это оказался не он.

— Розали? — Ее сердце оборвалось. — Это Адриан.

— Привет, Адриан. — Ее голос прозвучал хрипло, Розали с трудом выдавливала из себя слова. — Как твое здоровье?

— Гораздо лучше, спасибо. Я хотел узнать, нельзя ли мне приехать ненадолго повидать тебя сегодня вечером?

Розали почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

— Конечно, Адриан, я буду рада тебя видеть.

— Я подъеду, скажем, через пятнадцать минут.

Она повесила трубку. Вскоре его машина свернула на подъездную дорожку, и Розали с трудом удержалась, чтобы не броситься бегом к входной двери и не распахнуть ее прежде, чем он успеет позвонить. Раздались радостные переливы звонка, и вот они уже стоят и молчат, гладя друг на друга. Наконец Адриан с мягкой улыбкой спросил:

— Можно мне войти, Розали? Или я должен произнести мою речь прямо на пороге?

— О, прости меня, Адриан. Просто так хорошо опять видеть тебя здоровым.

В дверях кабинета появилась Сара.

— Адриан, как мы рады снова вас видеть! Я слышала, вы пережили не лучшие времена? — Она пожала ему руку и позвала: — Франклин, Адриан пришел!

Франклин приветствовал его и пригласил пройти в кабинет. Адриан со смущенным видом повернулся к Розали и вопросительно поднял брови, словно ожидая от нее какого-то действия.

— Папа, Адриан хотел сначала поговорить со мной пару минут.

— О, пожалуйста, мой мальчик. Прошу прощения. Как бестактно с моей стороны. Может, присоединишься к нам позже?

Родители скрылись в кабинете.

— Наверх или в гостиную, Адриан?

— Наверх, Розали.

Войдя в свою комнату, она предложила ему сесть и заметила:

— Ты выглядишь намного лучше.

Адриан устроился в кресле, Розали стояла перед ним.

— Розали, я чувствую себя лучше во многом благодаря тебе. Я пришел, чтобы…

— Чтобы поблагодарить меня за все, что я сделала, и извиниться. — Она присела на подлокотник кресла и прижала палец к его губам. — Не надо, Адриан. Мне не надо ни того, ни другого.

Он поймал ее руку и прижался к ней щекой.

— Миссис Филдс сказала мне, что ты плакала из-за меня. Я должен извиниться хотя бы за это.

Она мягко отняла руку.

— Что ж, давай на этом и закончим.

Он поднялся и положил руки ей на плечи.

— Ты хотела сказать, давай с этого начнем.

Он попытался притянуть ее к себе, но она не далась и бесстрастно посмотрела на него.

— Начинать нечего, Адриан. Да, по совершенно очевидным причинам мы больше не сможем быть абсолютно чужими друг другу, как раньше. Но для меня ясно, что мы никогда не будем и чем-то большим, чем сейчас, потому что даже дружба подразумевает доверие, а ты мне не доверяешь. — Она чувствовала себя так, будто ее слова убивали ее душу. Медленно, но верно Розали сама разрывала себя на части, однако ей было необходимо довести дело до конца. — Я знаю, что ты теперь думаешь о моем поведении и моей нравственности…

— Розали, — с отчаянием в голосе перебил он, — я забираю назад все, что тебе наговорил. Все до последнего слова.

Она отошла за пределы его досягаемости и покачала головой:

— Неправда, и ты сам это знаешь. Ты действительно веришь, что я принадлежу Уоллесу Мэйсону?

Он резко шагнул в ее сторону, словно желая заткнуть ей рот.

— Те слова, которые я сказал и о которых теперь так горько сожалею, были произнесены под давлением неблагоприятных обстоятельств.

Она снова покачала головой:

— Нет, Адриан, в глубине души ты и правда в это веришь. Просто ты утратил бдительность, поскольку был слишком изнурен болезнью, чтобы продолжать соблюдать правила вежливости, и сказал то, что было у тебя на душе.

— Но, Розали, по крайней мере, выслушай меня…

В порыве отчаянной гордости она вскинула голову и непреклонно продолжила, потому что так было надо:

— Когда я скажу тебе, что завтра вечером я еду к нему домой повидаться с Мелани, а в субботу мы вместе ведем ее в театр на детский спектакль, после которого я снова часть вечера проведу у них, — ты истолкуешь все это так же, как и все остальные, и твое доверие, которое ты так отчаянно пытаешься мне оказать, умрет быстрой безболезненной смертью.

«Точь-в-точь как сейчас мое сердце», — прошептала она про себя, наблюдая, как лицо Адриана превращается в ничего не выражающую маску. Его губы сжались в тонкую линию. Он сел, словно его не держали ноги.

— Ты пытаешься прогнать меня?

Она не ответила. Воцарилась гнетущая тишина. Наконец Розали спросила:

— Твоя мама уже уехала домой?

— Да, сегодня утром. Она хотела повидаться с тобой, но я…

Розали не выдержала и набросилась на него. С ней хотел встретиться человек, которого очень хотела увидеть и она сама. Адриан знал об этом и все же не дал разрешения на эту встречу.

— Ну конечно, ты не мог позволить, чтобы она скомпрометировала себя. Ты не мог позволить ей встретиться со мной — ведь я безнравственна, поскольку везде появляюсь с женатым человеком и притворяюсь его женой… — Она отвернулась, не в силах сдержать слезы. — Ты ничем не лучше остальных, — всхлипнула Розали. — Твои обвинения необоснованны, твои суждения строятся на ложных предположениях, и, сколько бы я ни кричала, что ни в чем не виновата, ты мне не поверишь. Ты даже слушать не хочешь.

Он стоял у нее за спиной, положив руки ей на плечи. Потом прошептал:

— Перестань общаться с ним, Розали, — это все, чего я прошу.

— Я не могу. Из-за Мелани.

— Ты сама лезешь в петлю, и он будет затягивать ее до тех пор, пока… — пальцы Адриана сомкнулись на ее шее, — пока он тебя не добьется. Поверь мне, Розали, я это знаю. Мы уже не раз наблюдали подобное. Ты не первая, кто попался ему. Разница только в том, что с тобой ему пришлось играть по твоим правилам, даже использовать дочь, чтобы заманить тебя в свою паутину, потому что он понял, что по-другому тебя не получит. — Адриан повернул ее лицом к себе и заглянул ей в глаза. — Сделай, как я прошу, Розали. Я еще раз прошу тебя, умоляю тебя, ради тебя самой, перестань общаться с ним.

Перед мысленным взором Розали стояло умоляющее детское личико; она беспомощно покачала головой:

— Я не могу, Адриан. Из-за Мелани.

Он оттолкнул ее от себя и направился к двери.

— Спокойной ночи, Розали. Прощай.

Она знала, что этим коротким словом он навсегда вычеркнул ее из своей жизни.

Чем дальше, тем сильнее Уоллес проявлял замашки собственника. Он открыто демонстрировал свои чувства к Розали: когда в обеденный перерыв они шли по коридору, обнимал ее, а если она пыталась отстраниться, крепко прижимал к себе. Когда они выходили из столовой после обеда, Уоллес держал ее за талию. Иногда вызывал ее к себе, притворяясь, что хочет поговорить с ней о работе, а когда она приходила, целовал ее. И чем больше Розали сопротивлялась, тем упорнее он становился.

— Перестаньте играть в недотрогу, мисс Пуританка, — прошептал он однажды ей на ухо. — Я знаю таких, как ты. А ведете вы себя так, только чтобы возбуждать еще больше.

Она запротестовала, на что он отреагировал следующим образом:

— Я безнадежно влюблен в тебя, милая. Разве ты не замечаешь?

Но из-за Мелани Розали не могла уйти от него. Каждый раз, когда она навещала девочку, та льнула к ней все сильнее, а когда уходила, Мелани плакала еще горше. Розали замучили сомнения и неуверенность, но потребность Мелани в ней всегда побеждала.

Уоллес прекрасно видел внутреннюю борьбу Розали. Иногда наблюдал за ней и своей дочерью так, словно тайком наслаждался ситуацией, зная, что медленно, но верно все идет так, как он хочет.

Адриан, судя по всему, напрочь выбросил Розали из своей жизни. Когда они встречались, он чуть заметно кивал, давая понять, что заметил ее. Когда же приходил к ее родителям, она старалась не попадаться ему на глаза, а он — ей. Однажды вечером они неправильно рассчитали передвижения друг друга по дому и столкнулись в холле.

Оба немедленно извинились, но соприкосновение их тел вызвало в ней такую бурю эмоций, что Розали отважилась посмотреть ему в глаза, взглядом умоляя о прощении. Ответом ей был ледяной взгляд, и она отпрянула, когда он подчеркнутым движением руки отодвинул ее с дороги.

Приближался конец семестра. Как-то днем отец сказал:

— Розали, завтра вечером Адриан придет на ужин. Он собирался привести Джейн. Так что надо будет приготовить еще на двоих. Ты справишься?

Сердце ее упало, но она заверила, что все будет в порядке. Ей отчаянно не хотелось ужинать с ними, и Розали попыталась придумать, как выкрутиться из сложившегося положения, но тут же поняла, что ей придется остаться и исполнять обычные обязанности поварихи, официантки и посудомойки.

На следующий вечер Джейн была в отличном настроении. В последние дни ее красивое лицо, казалось, светилось сильнее обычного, и Розали мрачно подметила, с каким вниманием Адриан ухаживал за ней. Джейн бурно хвалила повара, обращаясь к Саре, которая взмахом руки переадресовала ее восторги Розали.

— Благодари нашу дочь, Джейн, — пояснила она. — Розали у нас и домохозяйка, и кормилица. У нее отлично получается, и я не вмешиваюсь.

Франклин заметил нарочито громким шепотом:

— Сказать по секрету, мы подозреваем, что она научилась этому, когда получала степень — в качестве полезной, практической части диссертации!

— Заметьте, при этом подразумевается, — с горечью парировала Розали, — что предметы, которые я действительно изучала, были бесполезны — абсолютно ненаучные, потому и бесполезные.

Все рассмеялись, кроме Адриана; его карие глаза задумчиво смотрели на нее. Он слегка улыбнулся и произнес необычным тоном:

— Знаете, Франклин, я недавно присутствовал на лекции вашей дочери. Представьте, она сидела на полу на надувной подушке, окруженная студентами, сидевшими точно так же.

Все покатились со смеху; Розали схватила свою салфетку, разъяренно скомкала ее в маленький плотный шарик и посмотрела на Адриана так, словно с удовольствием засунула бы этот шарик ему в горло. Он улыбнулся ее манипуляциям, глядя ей в лицо.

— Я слушал ее лекцию вынужденно, поскольку по ее просьбе осматривал вышедший из строя видеомагнитофон. Представьте, Розали весьма занимательно изложила тему урока, после чего последовала настолько содержательная и поучительная дискуссия, что я чуть было не попросил разрешения принять в ней участие. — Он выдержал ошеломленный взгляд Розали. — И теперь решительно заявляю, здесь и сейчас, что я полностью беру назад все уничижительные и пренебрежительные заявления, которые делал в прошлом в адрес обществоведения и в адрес предметов, которые она изучала. — Не в силах ничего с собой поделать, Розали покраснела от удовольствия, а Адриан совершенно искренне добавил: — В любой момент, когда ей понадобится отзыв о ее педагогических способностях, я буду только счастлив предоставить ей мои услуги.

Все снова рассмеялись, но на этот раз смех неуловимо и приятно изменился.

— Ну и ну, — заметил Франклин.

— Франклин, похоже, у нас все-таки умная дочь, — высказалась Сара.

— Разве это не замечательно? — улыбнулась Джейн.

— И гадкий утенок вдруг превратился в прекрасного лебедя прямо у них на глазах. — Розали хотела, чтобы ее слова восприняли как шутку, но в них отчетливо прозвучала нотка цинизма, и она готова была откусить себе язык, видя, как теплота в глазах Адриана сменяется холодом.

Она решила во что бы то ни стало отвлечь от себя внимание и принялась убирать со стола.

— Оставь это, — как обычно, попросила Сара, — я потом уберу.

Когда Розали уже перемыла половину посуды, на кухню вошел Адриан, взял полотенце и стал вытирать тарелки. Ни один из них не сказал ни слова, но с каждой минутой раздражение Розали по непонятным причинам усиливалось. Как он может стоять так близко и в то же время вести себя так, будто ее нет? Какое он имеет право осуждать ее, будто она нарушила все библейские заповеди? Наконец Розали не выдержала.

— Не надо мне помогать, в этом нет никакой необходимости. Почему ты все время считаешь, что я рада твоей помощи? Это недоступно моему пониманию. Иди обратно к своей девушке. Ей ты нужен больше, чем мне.

Он поджал губы.

— Насколько я помню, ты уже однажды говорила так, а я оказался настолько глуп, что не понял намека. На этот раз я не ошибусь. — Он швырнул полотенце на стол. — Будь я проклят, если буду здесь стоять и терпеть оскорбления каждый раз, когда пытаюсь по доброте душевной — и ни по какой иной причине — освободить тебя от части работы.

Он направился к двери.

— Огромное спасибо за помощь, — бросила ему в спину Розали, и, к ее огромному раздражению, ее голос дрогнул, когда она саркастически добавила:

— Которая была оказана так охотно и любезно!

Адриан на секунду задержался в дверях, а она, сменив тон, тихо произнесла:

— Спасибо, что пришел на ужин в стан врага. — Ее голос предательски дрожал, но она договорила:

— Я оценила твои слова в мою защиту, хотя и знаю, что ты не имел в виду ни слова из того, что сказал.

Крэйфорд обернулся, и в его глазах появилось какое-то странное выражение. Казалось, он собирался что-то сказать, но сдержался и вернулся в кабинет.

Спустя некоторое время позвонил Никол.

— Привет, милая, — как ни в чем не бывало поздоровался он. — Сто лет не виделись.

— Боже правый! — шутливо воскликнула Розали. — Голос из далекого прошлого!

— Ужасно извиняюсь, Розали, но я был очень занят.

— Прекрасно все понимаю, Никол. Она очень хорошенькая.

Последовало смущенное молчание, потом:

— Кто?

— Джейн Хейлвуд, твоя новая подружка. Кто же еще?

— Джейн? Она не моя подружка. Она не…

— А, понимаю. Она ведет себя несговорчиво и ты не делаешь успехов в ухаживании? Ну тогда почему бы тебе не зайти к нам сегодня вечером? Она здесь, работает, но нам наверняка удастся устроить так, чтобы ты смог повидать ее за чашкой кофе.

— Она правда у тебя, Розали? Так ты не возражаешь, если я…

— Я не стала бы тебя приглашать, если бы возражала, правильно? Но будь готов к битве. У тебя есть соперник — другой ее приятель, доктор Адриан Крэйфорд.

— Кто, опять он? — отозвался Никол тоном «я с ним быстро разберусь». — Я буду у тебя через десять минут. Хорошо? — И Никол повесил трубку.

Через десять минут он уже стоял на пороге. Схватил Розали и попытался ее поцеловать, но она воспротивилась.

— Давай не будем лицемерить, Никол. Между нами все кончено, не так ли? Если вообще когда-то что-то было.

Он собрался было возразить, но тут открылась дверь кабинета.

— Кто пришел? — спросил Франклин, хотя тут же увидел сам. И, бросив небрежное «Добрый вечер», снова закрыл дверь. Очевидно, он сообщил остальным, кто пришел, потому что в голосе Джейн вдруг зазвенели нотки восторженного удивления. Никол услышал ее и тоже встрепенулся, словно это был зов любви из далекого леса.

— Это голос Джейн? — с ангельской улыбкой выдохнул он.

«Ого, — подумала Розали, — да ты серьезно влип!»

Они прошли в гостиную.

— Как бы то ни было, — проговорил Никол, словно их разговор и не прерывался, — я слышал, что ты и сама… э… занята по уши. Пользуешься успехом и все такое у одного человека, имя которого называть не будем — разумеется, просто потому, что этого требуют приличия.

— На самом деле ты просто хочешь сказать, что слышал от Джейн, будто я повсюду разгуливаю с женатым человеком.

Никол явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Ну, я не стал бы говорить так прямолинейно…

— И не надо. Я все сказала за тебя.

— Розали, милая, почему ты в последнее время так ожесточилась? Я тебя не осуждал.

— Вслух нет, а про себя да, как и все остальные.

— Если тебе не нравится, что про тебя говорят люди, почему ты не бросишь его? Или все зашло уже слишком далеко?

Ее глаза опасно вспыхнули.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Никол. Если хочешь знать, я все это делаю только ради его дочери.

Он откашлялся:

— Хм-м, ну да, пожалуй, это звучит правдоподобно и все такое…

— Слушай, Никол, я пригласила тебя сюда от чистого сердца, чтобы ты смог повидать девушку, которая тебе, очевидно, очень приглянулась. Но если в мой адрес будут говориться гадости и мерзкие намеки, основанные только на слухах…

— Извини, милая. Прости меня. Я буду хорошим мальчиком. — Он придвинулся к ней поближе и взял ее за руку. Но тут открылась дверь и вошел Адриан. Глаза Никола пошарили у него за спиной и, по всей видимости, узрели то, что он хотел увидеть.

— Простите за вторжение, — сухо произнес Адриан, — но у вас появилась компания, нравится вам это или нет. — Он с явным изумлением наблюдал, как Никол уронил руку Розали, словно это был кусок горящей головни.

В дверях показалась Джейн, и Никол поднялся, глядя на нее с неприкрытым восторгом.

— Джейн, — промурлыкал он, — какой приятный сюрприз!

— Вряд ли, — не удержалась Розали, — поскольку я сказала тебе, что она здесь, и пригласила повидаться с ней.

Брови Адриана взметнулись в молчаливом циничном замечании.

— Это правда, Никол? — улыбнулась Джейн. — Ты узнал, что я здесь, и поэтому пришел?

Адриан притворился, что уязвлен в самое сердце.

— Как, Джейн, вы бросаете меня ради другого мужчины, когда наша дружба только начала расцветать?

Розали встала и пошла готовить кофе. Повернувшись, чтобы закрыть за собой дверь, она заметила остатки насмешливой улыбки, которую Адриан предназначал для нее. Розали с силой хлопнула дверью.

— Что случилось? Не можешь смириться с тем, что тебя затмила другая женщина и тебе приходится отойти на задний план? — появился следом за ней на кухне Адриан.

Ее взгляд должен был приморозить его к месту, но он и ухом не повел.

— Я не в силах наблюдать, как двое взрослых мужчин ведут себя словно полные кретины из-за жеманничающей девушки, вот и все! — процедила Розали. У нее тряслись руки, но она ничего не могла с собой поделать. Казалось, они перестали ей подчиняться.

Адриан подошел к ней, сжал ее запястья.

— Ну, девочка, успокойся. Возьми себя в руки.

От его прикосновения Розали словно током пронзило, она выдернула руки из его пальцев.

— Ты ничем не лучше Никола. Я туда больше не вернусь, так что у тебя полная свобода действий. Эти три чашки — в гостиную, эти две я сама отнесу родителям в кабинет. Свой кофе я заберу наверх и выпью его там в тишине, покое и блаженном одиночестве. — Она взяла меньший поднос и направилась к двери. — И передай моему приятелю — поправка, бывшему приятелю, — что он может не беспокоиться и не желать мне спокойной ночи. Пусть лучше вместо этого отвезет домой свою новую подружку. — Розали секунду помолчала и с сарказмом добавила: — Конечно, если ты не хочешь оставить это удовольствие для себя. В этом случае вам придется выяснить отношения на эту тему, не так ли?

Адриан насмешливо улыбнулся и понес второй поднос в гостиную.

Позже Розали слышала, как уезжала Джейн. Заработал двигатель, машина отъехала. Она вяло, без особого интереса подумала, кто же, интересно, выиграл битву и повез секретаршу домой? Но почти сразу с облегчением получила ответ на свой вопрос — из кабинета донесся смех Адриана.

Глава 7

Несколько дней спустя Розали, рано закончив работать, решила помыть голову. Она вымыла волосы, уложила их, высушила, и теперь они мягкими блестящими волнами ниспадали ей на шею и плечи. Потом она надела свои самые старые штаны, ярко-красные, с заплаткой на одной коленке и дыркой на другой, и не менее старую изумрудно-зеленую рубашку, на которой hq хватало пары пуговиц. И тут у нее возникло желание что-нибудь сшить.

Розали развернула ткань с цветочным рисунком, которую купила на недавней распродаже, расстелила ее на полу, положила сверху бумажную выкройку, приколола ее булавками и стала вырезать детали. Она стояла на коленях, согнувшись над тканью и продолжая вырезать, когда услышала, что кто-то поднимается по ступеням, а потом раздался стук в дверь. Розали крикнула: «Заходи, папа!» — и продолжила щелкать ножницами.

— Судя по всему, ваши достоинства бесконечны, мисс Пархэм?..

— Адриан! — Она вздрогнула при звуках его голоса и села на пятки, нахмурясь. — Чего ты хочешь?

— Знаешь, — с кривой усмешкой произнес он, — тебе следует написать на коврике «Добро пожаловать», поскольку эти слова в последнее время отсутствуют в твоем лексиконе.

— Мне очень жаль. — Она надеялась, что ее сарказм заденет его, но Адриан, казалось, всего лишь позабавился, — Когда ты придешь в следующий раз, я буду бить челом. Ты будешь счастлив?

— Весьма. — Адриан присел на корточки рядом с ней. Ей захотелось, чтобы он исчез. Но он указал на ткань и разложенную на ней выкройку. — Это говорит о том, что у тебя техническое мышление. Не могла бы ты мне объяснить, что к чему?

Она постаралась, чтобы в ее словах прозвучала издевка:

— Объяснить это тебе? Вы просто ничего не поймете, доктор Крэйфорд. Я могу научить вас сложностям и технике пошива одежды не больше, чем вы меня — тайнам математики.

— В математике нет никаких тайн. Тебя явно отпугнуло от предмета плохое преподавание ее в школе и учителя, которые не смогли заставить тебя понять математику — скорее всего, потому, что сами ее не понимали. — Он посмотрел на нее, оценивая, и Розали смущенно опустила глаза. — В любом случае, я мог бы обучить тебя математике даже в наручниках и с завязанными глазами.

— Неужели? — с вызовом парировала она. — И почему ты так в этом уверен?

— Во-первых, у тебя есть интеллект, а во-вторых, — его взгляд переместился с ее лица, отправившись в путешествие по всему телу, — ты очень благодатный материал для работы. — Адриан выпрямился и протянул с насмешливой улыбкой: — Такой… хмм… податливый, такой уступчивый…

Она покраснела, поднялась и с ужасом обнаружила, что ее рубашка выбилась из-за пояса штанов, демонстрируя голый живот. Розали с легким смущением заправила ее обратно, а он с улыбкой наблюдал, как она это делала; Розали раздраженно осведомилась, что ему все-таки нужно.

— К несчастью, мы сегодня вечером остались без машинистки. Джейн не смогла прийти, а нам нужно напечатать кое-какие важные бумаги. Твой отец сказал, что ты, кроме всего прочего, умеешь и печатать. Мы могли бы уговорить тебя помочь нам?

— Я не особенно хорошо печатаю, — предупредила она. — Но так и быть…

Он похлопал ее по руке.

— Какая хорошая, любезная девочка. Тогда пойдем, спустимся в логово льва.

— Да, но, — она оглядела себя, — я же не могу идти так. Мне надо переодеться.

— Зачем? Там только твои родители — а ради меня ты не станешь переодеваться, ведь я того не стою, разве нет? И потом, — он прищурился, смерив ее взглядом, — пожалуй, я соглашусь с тем поэтом — Роберт Херрик, кажется? — который считал «милый беспорядок в одежде» весьма… э… очаровательным. — Адриан посмотрел на часы. — Не считая всего этого, у нас нет времени, так что пойдем.

Франклин сказал Адриану, чтобы тот все объяснил Розали, и оставил их вдвоем. Она села за пишущую машинку, жалея, что отец ушел. Розали не хотела оставаться наедине с Адрианом, тем более что он наклонился над ней так низко, что она заподозрила, что он сделал это нарочно. Розали постаралась унять биение сердца, а он пробормотал ей на ухо:

— От тебя очень приятно пахнет. Какими духами ты пользуешься?

— Это, наверное, шампунь, которым я мыла голову.

— Понятно. Я как раз подумал, что сегодня твои волосы выглядят особенно привлекательно.

Розали торопливо сменила тему, и он наконец оставил ее печатать, а сам тихо сидел в кресле и что-то писал в блокноте. Если ей требовалась его помощь, он подходил к ней, вставал рядом и давал точные, понятные объяснения.

Когда вернулся отец, Розали уже закончила печатать. Франклин рассыпался в благодарностях, посмотрел на Адриана, потом на нее и сказал, что пойдет поможет жене готовить кофе.

Розали встала, потянулась и принялась бесцельно бродить по комнате. Сначала выглянула в окно, потом переставила цветы, которые в этом не нуждались, поправила книги, стоящие в идеальном порядке. Адриан все это время спокойно сидел в кресле и читал. Наконец поднял глаза и заявил:

— Вы полны беспокойства, мисс Пархэм. Протестуете против одиночного заключения в моей компании?

— И вполовину не так сильно, как, должно быть, вы против того, чтобы находиться наедине со мной, доктор Крэйфорд.

Он лениво вытянул ноги и откинулся на спинку кресла, засунув руки в карманы. Книга, которую он читал, упала на пол, но он не обратил на это внимания.

— Если тебя не устраивает status quo, царящий между нами, ты знаешь, как все исправить, не правда ли? Или Мэйсон уже успел увести тебя за ту черту, откуда нет возврата?

— Это не твое дело. Я отказываюсь удовлетворять твое нездоровое любопытство, отвечая на этот… этот наглый вопрос.

— Ну и ладно, — он прикрыл глаза, — я уже знаю ответ на него, милая моя, так что можешь не отвечать.

— Неужели? — Она развернулась к нему. — И каков же он? И как ты можешь быть уверен, что ты его знаешь?

— А, — его глаза распахнулись, — теперь вопросы задаешь ты. А я отказываюсь отвечать.

Его знающая улыбка дразнила ее, но ей не выпало шанса выяснить все до конца — вошли родители, принесли кофе и принялись говорить о вечеринке в конце учебного года.

— Мы уже купили билеты, — сообщил Франклин. — А ты идешь, Розали?

— Да. Насколько я знаю, Никол идет со мной — в том случае, конечно, — она посмотрела на Адриана, — если ты все еще идешь с Джейн.

— Насколько мне известно, иду. Она знает, что я не танцую. Если ей самой захочется непременно потанцевать, — он ухмыльнулся, — мы всегда можем поменяться партнерами.

— По-моему, ты забываешь, что я тоже люблю танцевать.

— Ах да. Незабываемое удовольствие, как говорил Никол. Ты подвергаешь меня искушению научиться только ради того, чтобы станцевать с тобой.

Родители рассмеялись.

— Не беспокойся. У Розали никогда не бывает проблем с партнерами для танца. Она еще ни разу в жизни не оставалась без кавалера.

Розали собиралась идти на чай к Уоллесу и Мелани. Ее родители куда-то ушли на весь вечер, так что ужин готовить было не нужно. Она постучала в дверь кабинета Уоллеса и вошла. Он поднялся ей навстречу, протягивая руку, и Розали подошла к нему. Мэйсон притянул ее к себе и поцеловал, как делал в последнее время постоянно. Она давно бросила попытки сопротивляться, потому что от них он, казалось, становился еще упорнее, но ей все труднее становилось терпеть его хозяйские объятия.

Они вместе вышли из здания; он обнимал ее за талию. Их обвгнал Адриан, пройдя мимо, словно они никогда не были знакомы. К несчастью, его машина стояла рядом с машиной Уоллеса. Старательно избегая смотреть на них, Крэйфорд быстро уехал.

В доме Мэйсона Розали, как обычно, прошла прямо на кухню. Теперь она знала ее почти так же хорошо, как свою собственную. Пока Уоллес ходил к соседке за дочерью, Розали накрыла на стол. Потом они пили чай, и Розали изо всех сил старалась выглядеть веселой, подстраиваясь под хорошее настроение Мелани.

Затем Уоллес помог ей вымыть посуду. С лукавой улыбкой он заметил:

— Ну что, Розали, теперь ты почти что как член нашей семьи, верно? Достаточно немного напрячь воображение, и я мог бы отнестись к тебе как к жене.

Она подавила отвращение, поднявшееся внутри нее при этих словах, и улыбнулась:

— А я, как бы ни напрягала воображение, не могу представить тебя в качестве моего мужа.

Она была не готова к угрожающему выражению, промелькнувшему на его лице, но почти тут же превратившемуся в кривую ухмылку.

— Свадьба не входит в мои планы, милая. Это, знаешь ли, не обязательно.

Розали вытерла руки полотенцем.

— Пойду поиграю с Мелани, пока она не легла спать.

Уоллес отпустил ее, не сказав больше ни слова.

Мелани обняла ее за шею.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты была моей мамой, — вздохнула она. — Почему тебя никогда нет здесь утром, когда я просыпаюсь?

— Я тоже очень хотел бы это знать, Мелани, — произнес Уоллес, стоя в дверях.

Розали проигнорировала его.

— Но, Мелани, детка, я не твоя мамочка и никогда ею не буду. Ты должна это понять.

— Не уходи, Розали. Останься со мной. — Мелани прижалась к ней еще крепче.

— После того как вы, юная леди, угомонитесь, я отправлюсь к себе домой, и тебе это прекрасно известно, не так ли?

— Да, я знаю, и поэтому хочу, чтобы ты осталась и чтобы накормила меня утром завтраком. Не уходи, Розали.

Волосы Розали начали намокать от слез Мелани; она попыталась выпутаться из ее объятий, но чем больше старалась, тем крепче девочка за нее цеплялась.

Розали запаниковала.

— Мелани, ты должна меня отпустить. — Голос прозвучал строже, чем она рассчитывала, и Мелани разревелась.

«Почему Уоллес мне не поможет?» — в отчаянии спрашивала себя Розали, но в то же время понимала, что помощи от него не дождется. Он наблюдал, как его тщательно выношенные планы приносят плоды.

Розали наконец высвободилась, но Мелани продолжала истерически рыдать. Розали чувствовала себя в ловушке. Она подняла глаза и посмотрела на Уоллеса, на его вытянутое лицо с заостренными чертами, длинный острый нос, короткие рыжеватые волосы, в беспорядке торчащие в разные стороны. Заметила, что его маленькие внимательные глазки смотрят на нее хищным, немигающим взглядом.

Он вдруг сделал быстрое, резкое движение и обхватил дочь за талию. Розали невольно съежилась.

— Бедный маленький крольчонок, — сказал Уоллес, обращаясь к Мелани, но при этом не сводя расчетливого, выжидающего взгляда с испуганного лица Розали. Он оттащил девочку в сторону и слегка встряхнул ее. — Детка, перестань. Прекрати этот шум!

Постепенно всхлипывания затихли, и Розали снова обняла отчаявшегося ребенка, утешая его.

— Я хочу, чтобы мамочка вернулась, — прошептала Мелани. — Когда она придет?

— Спроси папу, милая, — пробормотала Розали. — Думаю, осталось совсем немножко подождать. — Она отвела девочку в постель, укрыла ее одеялом, поцеловала и пообещала:

— Я останусь, пока ты не уснешь.

Скоро Мелани успокоилась и заснула; Розали на цыпочках вышла из комнаты и тихонько прикрыла за собой дверь. Уоллес в гостиной пил виски.

— Я иду домой, — твердо сообщила она ему.

— Но, дорогая, — он поставил стакан и подошел к ней, — по крайней мере, выпей со мной.

— Извини, Уоллес. Мне надо ехать. Сейчас же.

Он попытался поцеловать ее, но она уклонилась, понимая, в какую опасную игру сейчас играет. Он попытался приставать к ней, но она вырвалась и отошла к двери.

— Если ты меня не повезешь, я поеду на автобусе. Я твердо намерена ехать домой.

— Я ведь могу закрыть дверь, сладкая. — Он неприятно улыбнулся. — Тогда ты точно попалась, не так ли?

Она поспешно схватила пиджак, сумочку и выскочила на улицу прежде, чем он догадался о ее намерении.

Но он ее догнал.

— Милая, ну конечно я отвезу тебя. Не надо меня бояться.

Она села в машину, и они в молчании доехали до ее улицы.

— Ты еще придешь, Розали? Ты же знаешь, я никогда не сделаю ничего против твоего желания — никогда, ведь ты знаешь? — Он говорил тихим, убеждающим голосом, и его обещание казалось искренним даже на подозрительный взгляд Розали, но она все равно колебалась.

— Может быть, — все, что она смогла ответить, Розали вошла в дом. Она надеялась, что окажется одна, но, к своему потрясению, обнаружила там Адриана, которому родители дали ключ. Скорее всего, он поставил машину где-то за домом, так что она ее не заметила.

Розали отшатнулась под его ледяным взглядом, которым он одарил ее по дороге из кухни в кабинет. Она знала, он наверняка заметил, какая она уставшая. Действительно, Розали была переутомлена, ее нервы были на пределе, она так нуждалась в его утешении. Но он захлопнул дверь кабинета у нее перед носом.

Розали бросилась наверх, упала на кровать и разрыдалась. Ей надо было выплакаться, разрядиться от накопившихся эмоций. Слезы лились и лились, словно огромный водопад, обрушивающийся на камни далеко внизу, и постепенно она почувствовала, что напряжение, с которым она жила все эти месяцы, потихоньку стало спадать.

Наконец Розали успокоилась и услышала внизу, в холле, голоса. Потом шаги на лестнице, затем тихий стук в дверь.

— Розали, милая? — раздался снаружи голос матери.

— Да?

— Детка, можно я войду?

— Хорошо. — Она сжала мокрый от слез носовой платок и открыла дверь. — Привет, мам. Извини, вид у меня не лучший. — Она села на кровать.

— Значит, Адриан был прав. Он сказал, что слышал, как ты плакала. Я могу что-нибудь сделать, чтобы помочь тебе, милая? Ты выглядишь такой расстроенной.

Розали подняла заплаканные глаза и посмотрела на мать, стоящую перед ней. Ей хотелось сказать: «Обними меня, как я Мелани, утешь меня, как я Мелани. На самом деле я просто маленькая девочка, потерявшаяся в бестолковом, полном проблем мире. Я хочу, чтобы ты сказала мне, что все будет хорошо, как я говорю это Мелани».

Она видела, что руки матери свободно опущены вдоль тела, что она озадаченно хмурится, что ее мучают сомнения и неуверенность. Розали открыла рот, чтобы высказать все это и попросить «Хотя бы скажи мне, что делать дальше», но вместо этого, покачав головой, проговорила:

— Все это слишком сложно объяснить.

Сара беспомощно пожала плечами:

— Что-то… случилось что-то, о чем… о чем ты сожалеешь, Розали?

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Нет, мама. Я знаю, что ты имеешь в виду. На этот счет можешь не волноваться.

Сара вздохнула с явным облегчением, но продолжила:

— Твой отец говорит, что он беспокоится за тебя в последнее время. Он видел тебя с…

— Я знаю, что ты сейчас скажешь. Можешь передать папе, что ни ему, ни тебе не обязательно разделять мнение, по всей видимости, всех остальных работников колледжа.

— Тогда что же тебя так беспокоит?

Розали смотрела перед собой. Все бесполезно, она просто не в состоянии общаться со своей матерью.

— Милая, — жалобно произнесла Сара, — ты же знаешь, что я тебя люблю, правда? Мне очень жаль, если я тебя не понимаю. Я чувствую себя такой бестолковой. Конечно, я не самая хорошая мать. Я стараюсь изо всех сил, но…

— О, мама! — Розали встала, обняла ее, прижала к себе и тогда вдруг поняла, что у нее нет никого дороже ее на целом свете.

Розали одевалась, готовясь к вечеринке в колледже; у нее было отчаянное, безрассудное настроение. Ни одна из ее проблем не решилась, но она была твердо намерена забыть о них хотя бы на этот вечер. Посмотревшись в зеркало, она увидела там незнакомку в облегающем черном платье без рукавов, с низким вырезом. В ткань была вплетена блестящая серебряная нить, от которой платье словно оживало, переливаясь.

Адриан заметит ее, в этом нет сомнений. Она не может остаться незамеченной в таком платье. Розали расчесала волосы, чтобы они мягкими волнами обрамляли лицо, скользнула в черные туфли-лодочки, взяла черную атласную сумочку. Она была бледна, несмотря на щедро наложенный макияж. Ее глазам недоставало блеска, зато в них горел вызов.

За ней должен был заехать Никол. Когда прозвонил дверной звонок, Розали спустилась, чтобы его впустить. Ее родители уже уехали. Никол застыл посреди холла и восхищенно присвистнул.

— Розали, в этом платье ты произведешь фурор.

Он обнял ее, но она отстранилась.

— Это побереги для Джейн.

— Но, милая, в таком платье ты просто напрашиваешься на это. Нельзя одной рукой завлекать мужчину и в то же время другой его отгонять.

— Может, поедем, Никол? Перед ужином будет шерри. Мы же не хотим его пропустить?

Гостей собрали в большом зале, где вдоль стен стояли столы с напитками. Когда Розали под руку с Николом вошла через вращающиеся двери, глаза окружающих устремились на них. Потягивая шерри и болтая с Николом, она оглядела зал и увидела Адриана. Он разговаривал с Джейн, которая смотрела ему в глаза своим фирменным по-детски наивным взглядом. Ее бледно-голубое шифоновое платье подчеркивало светлую кожу, золотистые волосы кудрями обрамляли лицо. Адриан случайно обернулся и увидел Розали.

Потрясение и враждебность, мелькнувшие в его глазах, заставили ее только выше задрать подбородок. Она снова повернулась к Николу, пошутила насчет эффекта, который шерри оказывает на ее аппетит и чувство равновесия, и рассмеялась, надеясь, что со стороны это выглядит как безудержное веселье. Их смех привлек немало внимания. Розали заметила, что неподалеку в одиночестве стоит Уоллес, напряженно наблюдая за ними. Казалось, он старается понять, какие отношения связывают ее с Николом.

Она обернулась и обнаружила, что Адриан тоже смотрит прямо на нее. Розали послала ему улыбку, полную радости, которой она на самом деле не испытывала. Он не улыбнулся в ответ. Никол проследил за ее взглядом.

— Смотри, разве это не Джейн стоит рядом с Адрианом? Я пойду туда. Ты идешь?

Розали неохотно последовала за ним.

— Джейн! — уже восторгался Никол. — Как ты очаровательна!

— Спасибо, Никол. — Джейн присела в реверансе. — Привет, Розали. — Она усиленно заморгала. — Что ты с собой сделала? У тебя вид искусительницы, словно это не ты, а твоя сестра-близнец. — Джейн обернулась к своему кавалеру: — Ты согласен со мной?

Адриан не произнес ни слова вслух, но его взгляд вполне мог бы заменить собой целую язвительную речь. Этот взгляд безошибочно дал Розали понять, что, если бы обстоятельства позволяли, Адриан сорвал бы с нее это платье, так же как однажды отнял у нее пачку сигарет.

— Вообще-то я скорее рассчитывала вызвать некоторое… э… волнение в определенных кругах. — Розали сладко улыбнулась Джейн и исподтишка бросила взгляд на Адриана, но он отвел глаза.

Джейн, конформистка с ног до головы, была ошеломлена.

— Ты хочешь сказать, ты сделала это нарочно?

— Возможно. — Розали загадочно улыбнулась. — Я должна оправдывать свою печально известную репутацию. Не могу же я подвести сплетников. — Она заметила своих родителей. — Извините меня.

Родители стояли с группой знакомых на другой стороне комнаты, и отец увидел ее первым.

— Розали, детка. — Тут он обратил внимание на ее платье. — По-моему, раньше я тебя в нем не видел, милая. — Он тронул жену за руку: — А ты, Сара?

Та нахмурилась:

— Дорогая, почему? Я хочу сказать, когда ты это купила?

— О, недавно. Тебе не нравится? Мне показалось, оно довольно эффектное.

— Да, оно весьма эффектное, детка, но… ладно, выбирать тебе. А где Адриан? А, вон он, вместе с Джейн.

Кто-то выкрикнул «Ужин подан!». Розали подошла к Николу. Тот тут же стал галантным, поклонился, предложил ей руку. Они пошли сразу за Адрианом и Джейн и поднялись на три лестничных пролета в столовую, где столы были сдвинуты в ряд, чтобы все поместились.

— Вот наши места, Розали. — Никол указал на карточки с их именами. — Смотри, кто напротив — Джейн и Адриан.

Розали пришлось подавить раздражение. Почему их посадили напротив этой парочки? У нее не было никакого желания наблюдать в течение часа, как Джейн вовсю строит глазки Адриану. Она украдкой огляделась в поисках Уоллеса и с облегчением обнаружила его на другом конце зала. Ужин был заказан частной фирме и подавался с традиционной медлительностью. Никол настоял на том, чтобы купить бутылку вина на четверых.

Розали не могла понять причины, но ее все больше и больше охватывало дурное предчувствие и не оставляло какое-то беспокойство. Она чувствовала, что кто-то смотрит на нее, и ее глаза помимо ее воли устремлялись в другой конец зала. Как только она поворачивалась, Уоллес отводил от нее взгляд.

Розали нервно вцепилась в руку Никола, ища у него поддержки. Адриан, наблюдая за этим, удивленно поднял брови. Никол тоже слегка опешил, похлопал ее по руке.

— Привет, детка, — сказал он, будто впервые ее увидел. — Что-нибудь не так?

Она поспешно убрала руку:

— Извини, Никол.

— О, не извиняйся, милая. Ты сегодня так чертовски привлекательна, что я едва ли смогу тебе в чем-то отказать. — Но сказал он это с широкой улыбкой, подмигивая Джейн.

Когда ужин завершился, все снова спустились в зал. На сцене уже устроился оркестрик из пяти человек, и, как только заиграла музыка, Никол увлек Розали на площадку. Адриан и Джейн сидели в уголке и разговаривали. При этом рука Адриана лежала на спинке стула Джейн. Розали знала, что они наблюдают, как она танцует с Николом.

— Танцевать с тобой — одно удовольствие, — пробормотал Никол, прижимаясь щекой к ее волосам.

— Давай без нежностей, Никол. Мы теперь просто друзья, а не влюбленные. Если только, конечно, ты не хочешь заставить Джейн ревновать — в этом случае так держать.

Никол был потрясен. Оправившись, он скорчил гримасу, словно откусил лимон.

— Ты сегодня слишком кислая, детка. Смягчись немножко, не то я отправлюсь прямиком к Джейн.

— Обязательно сделай это, Никол. Я быстро найду себе другого партнера.

Она увидела, как он поджал губы. Когда мелодия закончилась, Никол отвел ее к тому месту, где сидели Адриан и Джейн, чопорно поклонился Джейн и протянул ей руку. Джейн встала и грациозно последовала за ним на танцплощадку. Розали осталась стоять одна, наблюдая за ними, отгоняя чувство уязвлености и потери.

— Розали, сядь. — Раздраженный голос Адриана вмешался в ее мысли.

Сначала она его проигнорировала, но потом увидела Уоллеса, кружным путем пробирающегося к ней, и тут же села.

— Адриан. — Она мило ему улыбнулась и выпалила первое, что пришло ей в голову: — Жаль, что ты не танцуешь.

Он саркастически поднял брови:

— Неужели? А почему ты решила, что я захотел бы танцевать с тобой? — Она еле слышала его. Он проследил за ее взглядом и, увидев причину ее волнения, злорадно улыбнулся. — Похоже, ты, так или иначе, нашла себе партнера. К тебе приближается твой старый друг.

— Адриан, пожалуйста, я…

Он встал.

— Мэйсон полностью в твоем распоряжении, — небрежно бросил Адриан и пошел прочь.

Розали вскочила и пошла за ним, затем обогнала его и нашла укрытие рядом с родителями, сидящими в глубине зала. Они улыбнулись, подвинулись, чтобы освободить ей место, и продолжили свой разговор. Через некоторое время к ней подошел один из преподавателей ее факультета и пригласил на танец. С этого момента Розали ни разу не присела. Она танцевала свинг и твист с более молодыми партнерами, традиционные танцы с более взрослыми и делала все, что было в ее силах, чтобы не пересечься с Уоллесом Мэйсоном.

А он буквально висел у нее на пятках, не отступая и постепенно приближаясь.

Пару раз ее приглашал Никол, когда ему удавалось заставить себя оторваться от Джейн. Розали знала, что Адриан практически постоянно наблюдает за ней, потому что и сама против воли все время выискивала его глазами. Он сидел с ее родителями, и она очень хотела присоединиться к ним, но понимала, что, если это сделает, Адриан тут же уйдет.

Очередная мелодия закончилась, партнер оставил ее, и в перерыве, пока никто другой не пригласил Розали, она увидела, что Адриан выходит из зала. Девушка с трудом подавила тревогу. Неужели он собрался домой? Разве он может вот так бросить Джейн одну? В конце концов, ведь она его партнерша, а не Никола, и ему предстоит везти ее домой.

— Попалась наконец, Розали! — Чьи-то пальцы сомкнулись на ее руке, она резко обернулась и встретилась взглядом с ухмыляющимся Уоллесом. — Пойдем со мной, я возьму тебе выпить.

Она попыталась вырваться.

— Нет, спасибо, Уоллес, я сегодня не пью.

Он еще крепче сжал пальцы и потащил ее к столам с напитками.

— Тем больше причин начать прямо сейчас.

Уоллес держал ее за талию и пока покупал выпивку, и пока они осушали бокалы. Забрав у нее пустой бокал, он сказал:

— А теперь ты танцуешь со мной, сладкая. Возражения не принимаются. Я весь вечер этого жду. — Он втащил ее на танцплощадку и заявил: — Я наконец-то заполучил тебя и больше не отдам.

— Извини, но мне придется вернуться к моему партнеру. Я не могу остаться с тобой.

— Ты имеешь в виду того парня, с которым пришла? Кто он?

— Мой бойфренд.

— Так у тебя есть бойфренд? — Уоллес прижался губами к ее щеке. — Ты мне не говорила об этом, милая.

Она отдернула голову:

— Не надо так делать. Люди смотрят.

— Но они смотрят уже не первый месяц, милая. Раньше тебя это не беспокоило.

Он притянул ее к себе ближе; они протанцевали мимо Никола и Джейн. Никол поднял брови и прошептал что-то на ухо Джейн. Та посмотрела на него и рассмеялась.

— Твой… хм… бойфренд, похоже, неплохо развлекается в твое отсутствие с другой женщиной, — с ухмылкой заметил Уоллес. — Может, он не из тех, кто хранит верность? Тогда зачем заботиться о его чувствах, если ему наплевать на твои? — Он перешел на деловой тон. — Слушай, милая, мне надо сходить в общую комнату персонала и забрать кое-что оттуда. Один человек, вышедший на работу в то же время, что и ты, по глупости оставил там вчера досье студента. Поскольку я сегодня здесь, я сбегаю заберу его, пока не случилось ничего плохого. В конце концов, досье студентов конфиденциальны. Это займет несколько минут.

Уоллес потащил ее за собой, но она уперлась.

— Иди один. Я подожду тебя здесь.

— Ты пойдешь со мной. Я боюсь темноты, детка. От этих темных коридоров в такое время у меня мурашки по спине. Так что пойдем, милая, составишь мне компанию.

Это прозвучало скорее как приказ, чем как просьба. Розали попыталась вырвать руку из его пальцев, но он держал ее крепко. Когда они проходили через вращающиеся двери в фойе, им навстречу, возвращаясь в зал, прошел Адриан. Розали попыталась взглядом попросить его о помощи, но он отвернулся. Оказавшись на улице, она поежилась. В темных уголках смутно виднелись парочки. Уоллес повел ее к ступеням. Он стал подниматься, и она обнаружила, что ей тяжело идти наравне с ним. Он все еще не отпускал ее руку. Они дошли до общей комнаты; он втолкнул ее внутрь перед собой и закрыл дверь. Потом ощупал замок, но явно не нашел того, что искал, и выругался себе под нос.

— Черт, нет ключа, — разобрала Розали его бормотание.

Она развернулась.

— Ключ? Зачем тебе нужен ключ? — Ей стало страшно. — Ты пришел за досье, Уоллес, — напомнила она.

— Неужели, детка? Значит, за досье. — Он подтащил к двери стол и плотно вклинил его под дверную ручку. — Поищу досье, когда мы закончим.

Она прижала холодные ладони к пылающим щекам.

— Что ты имеешь в виду? Закончим что?

— Скоро увидишь.

Он выключил все лампы, кроме одной, и стал надвигаться на нее, слегка пригнув голову. Розали увернулась, бросилась к двери, но он нагнал ее прежде, чем она успела что-то сделать.

— Уоллес! — Ее голос сорвался на визг. — Нет, пожалуйста, не надо…

Но ее слова оборвались, когда он впился в ее губы. Уоллес тащил ее обратно, а она отбивалась, как тигрица. Ей удалось вывернуться, но он снова поймал ее и яростно встряхнул.

— Прекрати, — прошипел он, — или мне придется быть по-настоящему грубым!

От него так сильно пахло спиртным, что девушка невольно отпрянула, но он снова притянул ее к себе.

— Ты чуть не свела меня с ума за последние несколько недель, ты, соблазнительная маленькая дрянь. Теперь ты получишь то, на что напрашивалась и что я так жаждал тебе дать. Так что можешь перестать изображать недотрогу и подчиниться моим желаниям.

Он пытался поцеловать ее; она боролась, и тогда он отвесил ей пощечину. Розали вскрикнула, и он снова ее ударил. Она начала всхлипывать. Он толкнул ее на кушетку, и она попыталась отпихнуть его ногами. Уоллес впился в ее губы поцелуем, но Розали отвернулась. Его руки сомкнулись на ее шее, и она снова закричала. В дверь кто-то постучал.

— Кто там?

Уоллес зажал ей рот рукой. Несколько секунд она лежала неподвижно, а потом ухитрилась извернуться и изо всех сил укусила его за руку. Он завопил от боли, а ей удалось издать приглушенный крик. Кто-то начал ломиться в дверь — удар, второй, третий, четвертый, и дверь распахнулась, отбросив стол кувырком через всю комнату.

На пороге стоял Адриан, побелевший от ярости.

— Отойди от этой девушки, Мэйсон. — Его голос был опасно спокоен, потом стал громче. — Отойди и проваливай отсюда, подонок, а то я так тебя пну, что ты пулей вылетишь с другой стороны этого здания!

Уоллес тяжело дышал. Он поднялся, поправил галстук и, прижимая к груди пострадавшую руку, Опустив растрепанную голову, нетвердой походкой направился к двери.

Адриан пинком захлопнул ее за ним. Розали села, обхватив голову руками. Ее платье было порвано, волосы взлохмачены, туфли куда-то делись. Адриан стоял, просто стоял и смотрел на нее.

Это было свыше ее сил.

— Ну почему же ты молчишь? — пробормотала она сквозь пальцы. — Скажи мне, какая я ужасная, падшая женщина. Давай скажи!

Она услышала шевеление, открыла глаза и увидела, что он направляется к двери.

— Адриан, — прошептала Розали, — не бросай меня. Я… ты мне нужен, Адриан. Пожалуйста, не уходи.

Он подергал дверь, чтобы убедиться, что она надежно закрыта, и медленно вернулся к ней.

— Я никуда не ухожу. Сейчас я тебя не брошу. — Его голос был низким, успокаивающим; он сел рядом с ней и обнял ее. — Когда-то ты пришла ко мне, когда я в тебе нуждался. Теперь, когда ты нуждаешься во мне, я здесь. Все просто.

Она снова закрыла лицо руками, и тут ее начало трясти. Дрожь была настолько сильной, что она прижалась к нему, и он взял ее на руки. Так и держал ее, пытаясь помочь ей унять дрожь.

— Б-бесполезно, Адриан. Я н-не м-могу остановиться.

— У тебя шок. Придется мне что-нибудь предпринять.

Он нашел ее туфли, надел ей на ноги и осторожно потянул за собой.

— Пойдем в кабинет твоего отца. У меня есть дубликат ключа.

Коридоры были полуосвещены и пустынны, шум вечеринки едва доносился до второго этажа. Адриан открыл дверь кабинета и провел ее внутрь. Посадил ее в кресло.

— Тебе нужно тепло. У меня в машине есть плед. Я принесу его. Обещаю, я недолго. Если боишься, запри дверь.

Но она только покачала головой. Розали сидела одна, дрожала и ждала. Он быстро вернулся, плотно укутал ее в клетчатый плед и улыбнулся, посмотрев на результат.

— Ты похожа на бабулю. — Она ответила слабой улыбкой. — Я отвезу тебя домой. Где твои вещи?

Розали объяснила.

— Т-ты так д-добр, Адриан. — И тут она вспомнила: — Н-но ты не м-можешь отвезти м-меня домой. А к-как же Джейн?

— Она прекрасно проводит время с твоим галантным кавалером. Я шепну Николу на ухо, что позабочусь о тебе, и это позволит ему поступить так же с Джейн. Если ты не против, он тем более не будет. И я тоже.

— А ч-что ты скажешь м-моим родителям?

— Что у тебя разболелась голова. Но это же правда, не так ли? — Он улыбнулся и ушел.

В его отсутствие она упала духом и попыталась перестать думать, полностью очистить разум. Она знала, что пришло время решения, но понимала, что сейчас не в состоянии его принять. И Розали погрузилась в полутранс, прислушиваясь к каждому шороху, каждому шуму, которые должны были ее предупредить, что Адриан вернулся.

Он вернулся через — десять минут, которые Розали показались десятью годами.

— Все устроено.

Адриан помог ей надеть пиджак, снова укутал ее в плед. Затем, обняв ее за плечи, вывел из здания, в котором все еще раздавались звуки музыки и смех танцоров. Нырнув в темноту и тишину, они направились к автостоянке. Розали почти перестала дрожать, но теперь на нее навалилась усталость. Адриан помог ей сесть в машину, и она положила голову на подголовник. За всю дорогу они не обменялись ни словом.

Адриан открыл дверь своим ключом и повел ее в гостиную. Там включил электрообогреватель.

— Тебе надо выпить. Думаю, лучше всего коньяк. Надеюсь, твой отец не будет возражать, если я за нами поухаживаю?

— Конечно нет. Ты же член семьи, забыл?

Он бросил на нее быстрый взгляд и улыбнулся.

— Ты явно начинаешь приходить в себя. А теперь выпей вот это. Давай, до дна.

Он забрал у нее пустой бокал.

— Адриан? Как ты… нашел нас? Почему ты стал искать там?

Его лицо помрачнело.

— Я видел, как ты выходила с ним. Через какое-то время начал волноваться и сначала посмотрел в его кабинете. Там было пусто. Я заглянул в рабочую комнату преподавателей — там тоже никого. Наконец, прежде чем бросить поиски, решив, что… что ты могла поехать с ним домой, проверил общую комнату, появившись, к счастью, в нужный момент.

Она отвела глаза.

— Даже не знаю, как тебя благодарить. Извини, что утащила тебя с танцев. — Она снова посмотрела на него. — Но теперь ты можешь вернуться обратно, да?

— Я не намерен возвращаться. Я останусь, пока не вернутся твои родители. Ты можешь ложиться спать, а я тут поработаю, чтобы как-то убить время.

— Но, Адриан, тебе не обязательно оставаться…

— Послушай, Розали, ты ведь ухаживала за мной. Ты пожертвовала ради этого своим отдыхом. Я этого не забыл, но у меня не было возможности вернуть тебе долг. Теперь я могу это сделать, поухаживав за тобой. — Он нежно поставил ее на ноги. — Ну-ка, давай пойдем наверх. Когда ляжешь, я принесу тебе горячего молока.

— Спасибо, Адриан.

Он поднял ее подбородок и заглянул ей в глаза. Она почувствовала, что тает от его прикосновения.

— Перестань спорить и марш вверх по лестнице.

Розали сделала то, что он просил. Устроившись в кровати, она позвала его, и он вскоре вошел в спальню с чашкой горячего молока.

— Молоко и чуть-чуть шоколада. Вы любите такой напиток, мадам?

Она пила молоко, а он сидел на кровати рядом с ней.

— Адриан?

Он посмотрел на нее.

— Ты ни словом меня не упрекнул, хотя, наверное, думаешь обо мне ужасные вещи.

Он на секунду задумался, потом покачал головой.

— Здесь нечего говорить, разве нет? — Адриан нахмурился и встал. — Ты знала, что такое может произойти, но все равно игнорировала все предупреждения, все до единого. Вопрос в другом, и меня очень волнует ответ: что ты теперь будешь делать?

Она уныло посмотрела на него:

— Не знаю. Просто ума не приложу. Ведь есть еще Мелани… — Она закрыла глаза и откинула голову на подушки.

Он забрал ее пустую чашку.

— Мне выключить свет?

— Да, пожалуйста. У меня есть лампа возле кровати. Еще раз спасибо тебе за все, что ты сделал, Адриан.

— Не стоит, — улыбнулся он. — Считай, что это проявление братской любви. В конце концов, по твоему собственному признанию, я — твой приемный брат, помнишь?

Он выключил свет, закрыл дверь и ушел.

Глава 8

Оставалась неделя до конца семестра. Лекции закончились, студенты разъехались кто куда. Преподаватели приводили в порядок свои дела — писали отчеты, оформляли журналы, утверждали расписание занятий на следующий семестр.

В понедельник днем Розали пришла в кабинет отца, чтобы подождать, когда он отвезет ее домой, и обнаружила там Адриана.

— Ну как, чувствуешь себя получше? — с дружеской улыбкой поинтересовался он.

— Спасибо, намного лучше. — Она прошла в комнату секретаря. — Джейн, тебе понравилась вечеринка? Домой добралась нормально?

— Все было чудесно, Розали. Никол отвез меня. — Джейн опустила глаза. — Мы вчера ходили с ним в ресторан. — Она неуверенно посмотрела на Розали: — Ты не возражаешь?

— Почему я должна возражать, Джейн? Между нами все давно кончено. Вместо Никола появился, — по тишине в соседней комнате она догадалась, что Адриан прислушивается к их разговору, — появился кое-кто другой, а ты оказалась именно той, кого он искал. Так что передай ему привет, и надеюсь, что вы будете счастливы.

Она вернулась в кабинет. Отец был уже там. Адриан посмотрел на нее долгим взглядом. Затем вынул ручку из кармана, положил на стол листок бумаги и начал что-то писать.

— Уезжаешь, Розали? — спросил он, не поднимая головы.

— Да. В поход, который я пропустила в середине семестра. Только на этот раз сначала поеду одна, а потом мы с Марион встречаемся в Дарлингтоне и проведем вместе последние три дня.

Адриан улыбнулся:

— На этот раз я постараюсь не лишить тебя отдыха.

Франклин обратился к нему:

— Адриан, нас с Сарой не будет весь август. Если гранки книги придут до нашего отъезда, я пошлю их тебе почтой. Тебя устроит такой вариант?

Тот кивнул.

— А куда вы едете, Франклин?

— На юг Франции. У Сары там живут какие-то дальние родственники, и они пригласили нас погостить. — Он посмотрел на дочь. — Розали не хочет с нами ехать, хотя приглашение распространялось и на нее.

— Я же говорила тебе, папа, что хочу посмотреть собственную страну. За границей я была, зато не видела, например, Кливлендские холмы. — Она бросила быстрый взгляд на Адриана, который машинально рисовал ручкой по листку, на котором только что писал. — Я поеду в Ричмонд, в Барнард-Касл, а еще хочу увидеть Боус-Мьюзеум неподалеку оттуда.

— Опять турбазы, Розали? — Адриан упорно не смотрел на нее.

— На этот раз — нет. Я путешествую с комфортом, останавливаясь в трактирах и маленьких гостиницах.

Он наконец выпрямился.

— Что ж, по крайней мере, теперь еду будешь готовить не ты, а для тебя.

Адриан сунул ручку обратно в карман, собрал свои папки и уехал домой.

Наступила пятница — последний день семестра, и вместо того, чтобы пойти обедать в какое-нибудь кафе, как Розали делала всю неделю, избегая Уоллеса, она обедала вместе с отцом в столовой колледжа. Как обычно, Адриан тоже был здесь, и, поскольку рядом с ним оказалось свободное место, Розали заняла его. Он помог ей разгрузить поднос, но потом снова присоединился к общей беседе.

Когда она уже пила кофе, Адриан повернулся к ней, словно только что вспомнил о ее существовании.

— Наслаждаешься обедом?

— Да, спасибо, все отлично. — Он не торопился снова отвернуться, и она спросила: — Как поживает твое радио? Все еще работает?

— Замечательно, спасибо. Я уже поставил динамики в корпуса, покрасил дерево и покрыл лаком. Получилось очень красиво. — Он запнулся, потом спросил: — Мне кажется или ты намекаешь, что не прочь послушать его еще раз?

Розали рассмеялась:

— Вообще-то у меня не было таких намерений, но, если ты пригласишь, я не откажусь.

— Хмм. Надо будет подумать об этом. Кстати, миссис Филдс все время спрашивает меня, как поживает моя девушка, и говорит, что она нечасто меня навещает.

— И что ты ей отвечаешь?

— Что у девушки все хорошо, что я хожу к ней в гости и вижусь с ней на работе. А что, это ведь правда, верно?

Розали с трудом удалось унять дрожь в голосе.

— Неужели? Но разве это не замечательная возможность сказать ей правду — что у тебя нет девушки или что мы поссорились?

— Возможно. Но она так близко принимает к сердцу все, что касается наших отношений, что у меня просто не хватает духа развеять ее иллюзии.

— Думаю, иногда, чтобы быть добрым, надо быть жестоким, — поддразнила его Розали. — Чем дольше ты не говоришь ей правды, тем тяжелее ей будет, когда ты все-таки все расскажешь.

Он покрутил в пальцах чайную ложку.

— Если ты снова придешь ко мне в гости послушать радио, это только усилит ее убежденность в том, что мы — влюбленная парочка. — Адриан посмотрел ей в глаза. — Разве не так?

Она отвела глаза.

— Значит, мне лучше не приходить?

— Да.

Тут у Розали словно потемнело в глазах. В столовую вошел Уоллес, оглядывая столики. Наконец заметил Розали и встал в очередь за едой. Она извинилась перед остальными и поспешно ушла из столовой.

Днем Розали зашла к Марион, чтобы обсудить последние детали их похода. Они собирались встретиться в Дарлингтоне примерно через десять дней и сесть на поезд до Дарема. Во все время их беседы Розали с опаской косилась на дверь кабинета Уоллеса. Марион это заметила и спросила:

— Ты хочешь поговорить с мистером Мэйсоном? Он где-то ходит.

Розали торопливо помотала головой. Ей удавалось избегать его всю неделю; каждый раз, когда она замечала, что он идет навстречу по коридору, она пряталась в пустом классе до тех пор, пока он не проходил. Она уже начала беспокоиться за Мелани, но не могла заставить себя поговорить с ним.

Когда Розали выходила из комнаты Марион, мимо шел Адриан.

— А, Розали, рад, что встретил тебя. Хотел попрощаться. В воскресенье утром я уезжаю к матери.

Она постаралась улыбнуться.

— На все каникулы, Адриан?

— Да, на шесть недель.

— Это… это довольно долго, правда? Что ж, до свидания. — Она протянула руку, и он сжал ее своими ладонями. — Увидимся в следующем семестре, Адриан, — проговорила она.

— Розали, — он чуть сильнее сжал ее руки, — ты не могла бы… не могла бы…

— Извините, — раздался голос за их спинами, — но не могу ли я пройти в свой кабинет? Вы загораживаете мне дорогу.

На них холодно смотрел Уоллес Мэйсон. Адриан выпустил руку Розали, и они отодвинулись.

— Мисс Пархэм, не будете ли вы так добры зайти ко мне на пару минут? Я хотел бы поговорить с вами. — И Уоллес прошел в свой кабинет.

— Розали. — Адриан схватил ее за плечо.

Она печально посмотрела на него, не обращая внимания на нотку предостережения в его голосе.

— До свидания, Адриан, — сказала она и вошла в кабинет Уоллеса, закрыв за собой дверь.

— Садись, Розали. — Уоллес не отрывал взгляда от стола. — Я хотел бы поговорить с тобой.

— Спасибо, я постою.

Он пожал плечами:

— Как тебе будет угодно. — Уоллес колебался, словно не решил, что именно хочет сказать. — Думаю, бесполезно говорить, что я сожалею о том, что произошло на вечеринке, или ожидать, что ты поймешь, если я скажу тебе, что я так отвратительно вел себя потому, что был пьян, потому что пил весь вечер с самого прихода? — Он бросил на нее быстрый взгляд и снова опустил глаза.

Розали не знала, что сказать.

— Я хотел бы объяснить тебе, если ты будешь так добра и выслушаешь меня, кое-что, чего сплетники не знают и знать не могут. — Он указал на стул. — Пожалуйста, Розали, присядь и потерпи меня еще несколько минут.

У него был такой подавленный голос, и он был так не похож на себя обычного, нахального и дерзкого, что она подчинилась.

— Спасибо, — пробормотал он, и через несколько секунд продолжил: — По совершенно объективным причинам мало кому известно, что женщина, на которой я женился, была бесчувственным созданием. Я солгал, когда сказал тебе, что она ушла от меня к другому мужчине. Ей не нужен никакой мужчина, даже собственный муж. После рождения Мелани моя жена… стала фригидной. А я — нормальный мужчина. Эти два свойства несовместимы. Стали несовместимы и мы. — Он тщательно подбирал слова и не отрывал взгляда от стола; Розали видела, что ему стоит немалых усилий быть настолько откровенным. — Те люди, которые критикуют мужчин вроде меня, как правило, счастливы в браке и, будучи довольны своей судьбой, становятся добродетельными, считая себя вправе судить других, менее удачливых, чем они сами. — Он наконец устало посмотрел на нее. — Ни один человек, не переживший этого сам, не знает, что это такое — быть женатым на женщине, которая без всякой жалости и сострадания отвергает все твои попытки сблизиться. Это превращает в фарс весь брак, да и само понятие любви. — Он умолк и потер глаза. — Потом появилась ты. Меня тянуло к тебе, и, хотя я и понимал, что ты не такая, как другие, кого я знал, я все равно надеялся. — Он снова посмотрел на нее, на этот раз умоляюще. — Ради Мелани, Розали, я прошу тебя поехать сегодня вечером ко мне и повидать ее. Она с ума сходит. У меня не было ни минуты покоя с прошлых выходных из-за ее требований увидеть тебя. Ты приедешь? Пожалуйста!

Ей надо было расставить все по своим местам. А для этого нужно было время, но Розали понимала, что как раз времени-то у нее нет. Если она поедет с ним, то что теряет? Ведь больше уже все равно терять нечего, не так ли? Она уже потеряла единственное, что ей было нужно, — любовь человека, которого любит сама.

Наконец Розали выдавила:

— Спасибо, что рассказал мне все это, Уоллес. Я постараюсь понять, но и ты должен осознать, что все, что я делала до этого, было только ради Мелани. Я подавила свою гордость и самоуважение, я поплатилась своей репутацией и… и, несомненно, своим будущим счастьем, — ее голос дрогнул, — и все это ради нее. Никаких других причин этому нет. — Она умолкла и приняла решение. — Да, я поеду с тобой, только чтобы повидать ее.

— И ты будешь доверять мне?

Розали подумала и тихо произнесла:

— Постараюсь.

Вот так и получилось, что позже в тот же день, после ужина, Уоллес заехал за ней и снова отвез ее к себе. Мелани приветствовала ее с бурным восторгом. Они вместе играли, как и раньше, потом Розали искупала ее и уложила спать. Глаза Мелани сияли, потому что ее «вторая мамочка» вернулась к ней.

— Может быть, — прошептала она на ухо Розали, — моя настоящая мамочка тоже вернется?

На следующий день, в субботу, Розали поехала к ним на чай. Она снова просидела там, пока Мелани не легла спать, а потом Уоллес отвез ее домой. Розали уже собиралась выйти из машины, когда он вдруг взял ее за руку.

— Я хотел сказать тебе, Розали, что поручил моему адвокату попытаться найти мою жену, чтобы… чтобы узнать, не возражает ли она против воссоединения. — Он отпустил ее руку. — Учитывая все обстоятельства, это единственный выход, который мне остался.

Теперь уже она взяла его за руку.

— Уоллес, но это же замечательные новости! Если позволишь, я хотела бы сказать, что очень надеюсь, что на этот раз, если вы снова сойдетесь, у вас все будет хорошо.

Он безразлично пожал плечами:

— Кто знает, что ждет нас в будущем?

Мать встретила Розали в холле.

— Заезжал Адриан, — сообщила она. — Спрашивал, где ты.

Розали не смогла скрыть досады.

— Я ответила, что тебя нет, а он спросил, не поехала ли ты к Уоллесу Мэйсону. Я пыталась притвориться, что ничего не знаю, но он вытащил из меня правду. Адриан очень разозлился, когда узнал, что ты поехала туда. Но я же не могла соврать ему, правда?

Розали безнадежно пожала плечами и покачала головой. А Сара продолжила:

— Он, правда, сказал, что в любом случае приехал не для того, чтобы увидеть тебя. Потом уехал домой. Теперь мы шесть недель его не увидим.

— Я должна была поехать с Уоллесом, мама. Мелани безумно по мне скучала, хотя я и не думаю, что мне кто-нибудь поверит.

— Я верю, детка. Тебе от этого легче?

— Гораздо легче, мам.

Розали поцеловала ее в щеку и, едва переставляя ноги, побрела наверх.

Утро понедельника было ясным и обещало солнечный день. Розали завтракала, когда почтальон принес фанки отцовской книги. Она мыла посуду, когда на кухню вошел отец и, остановившись рядом с ней, откашлялся.

— Милая, поскольку твое путешествие приведет тебя в непосредственную близость к дому матери Адриана, куда он и уехал, мне пришло в голову, что было бы гораздо лучше, если бы ты могла сама отвезти ему эти гранки, вместо того чтобы рисковать и посылать их по почте. — Франклин снова откашлялся. — Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если буду знать, что они в надежных руках.

Розали подавила улыбку и повернулась к отцу с бесстрастным лицом.

— Что ж, думаю, я могла бы отвезти их.

— Милая, конечно, если для этого тебе придется отклониться от маршрута…

— Ну, придется немного, но я не возражаю. — Тут она нахмурилась. — Не уверена, что Адриан будет рад меня видеть, но, думаю, придется рискнуть. В конце концов, мне же не надо там оставаться надолго.

Отец, казалось, был доволен.

— Ну, тогда я оставлю гранки на столе в гостиной, чтобы ты их упаковала. Не забудь их, пожалуйста, хорошо?

Она улыбнулась, думая о невинной хитрости родителей, и сладкая дрожь предвкушения пробежала по ее спине. Розали поцеловала родителей на прощание, пожелала им удачной дороги на юг Франции и сказала, чтобы они не волновались за нее.

— Я теперь уже большая девочка, — засмеялась она. — И вполне в состоянии присмотреть за собой.

В общую картину ее наслаждения отдыхом в долинах Йоркшира вплеталась нотка возбуждения, придававшая бесподобным пейзажам вокруг еще большую красоту. Всего через несколько дней она сможет снова увидеться с Адрианом.

Розали побродила по Уэнслидэйлу, побывала на водопадах Эйсгарта, подивилась водопаду Хардроу. Потом двинулась на север в Суэйлдэйл, насладилась местными красотами и наконец приехала в Барнард-Касл, ни на минуту не забывая, что постепенно приближается к Адриану. Там Розали два дня прожила в маленькой гостинице на главной улице, побродила по руинам замка, ходила гулять вдоль реки и навестила Боус-Мьюзеум, расположенный среди потрясающе ухоженных садов примерно в полумиле от городка.

Наконец, оплатив счет в гостинице, она отправилась в Мидлтон-ин-Тисдейл, городок, где гостил у матери Адриан. Красота окружающей местности немного сглаживала опасения, мучавшие Розали по поводу того, как они встретятся, но все равно она волновалась от мысли, что скоро познакомится с его матерью.

Автобус остановился возле автостоянки. Она вышла, распрямила затекшие ноги и, поставив рюкзак на тротуар, неуверенно оглядела главную улицу. Бумажка с адресом Адриана лежала у нее в кармане, но она и так уже давно выучила наизусть улицу и номер дома.

Розали спросила дорогу, и ей сказали, что надо идти налево, а потом еще раз повернуть налево. С быстро бьющимся сердцем она последовала указаниям, и вот дом Адриана оказался прямо перед ней. Он выглядел маленьким, будучи частью длинной череды одинаковых домиков, построенных из серого камня. При доме был небольшой садик, а калитка из кованого железа добавляла ему забавную нотку роскоши. Ярко-голубая дверь пахла свежей краской. Когда Розали постучала тяжелым дверным молоточком, его звук, казалось, разнесся по всей улице.

Она нервно оглянулась, уверенная, что все соседи смотрят на нее, но вокруг не было видно ни одной шевельнувшейся занавески, ни одного любопытного лица. Прошло несколько минут, и Розали уже подумала, что дом пуст, когда в холле послышались шаги, и дверь отворилась.

На пороге стояла седая пухлая женщина с добродушным круглым лицом и теплыми глазами, точь-в-точь как на снимке в квартире Адриана. Женщина вопросительно улыбнулась. Розали замялась, вдруг ужасно смутившись. Наконец произнесла:

— Миссис Крэйфорд? Меня зовут Розали Пархэм. А Адриан дома?

Дверь распахнулась, улыбка на лице миссис Крэйфорд стала еще шире и дружелюбнее.

— Заходите, заходите, моя дорогая. Как мило, что вы к нам заехали. Я так рада наконец познакомиться с вами. Сейчас позову сына. Он наверху.

Но ее сын уже стоял на лестнице. Адриан смотрел вниз так, словно не мог поверить своим глазам. Затем спустился в холл, не отрывая неподвижного, озадаченного взгляда от Розали. Миссис Крэйфорд тем временем помогла ей снять рюкзак.

— Поставьте его в угол, дорогая, и проходите. Вы наверняка не откажетесь от чашки чая? — Она посмотрела на сына, явно удивленная его молчанием, и с легким нетерпением попросила: — Сынок, поставь чайник. Мисс Пархэм, должно быть, утомилась в поездке на автобусе. Ведь вы приехали на автобусе, дорогая?

Розали кивнула:

— Я села на автобус в Барнард-Касл. — Она смотрела на Адриана, не понимая, почему он до сих пор не поздоровался с ней.

Его мать тоже заметила, что ее сын позабыл о вежливых манерах.

— Мой сын выглядит так, будто только что увидел привидение. У него вдруг почему-то язык отнялся.

Адриан понял намек и, казалось, усилием воли очнулся от транса.

— Привет, Розали. Зачем ты приехала?

Ей захотелось заплакать — настолько неприветливо прозвучал его голос.

— Я привезла гранки двух первых глав книги, те, которые отец обещал послать по почте. В последний момент передумал и решил, что безопаснее, если я их тебе отвезу.

— Понятно. Пойду поставлю чайник.

Она подавила желание разрыдаться. Розали, конечно, не ожидала, что ее встретят с распростертыми объятиями, но и на такое тоже не рассчитывала. Миссис Крэйфорд пригласила ее в гостиную.

— Будьте как дома, Розали. Вы не возражаете, если я буду звать вас по имени? Мой сын всегда зовет вас только так.

Она пригласила Розали сесть рядом, и та послушалась, все еще немного напряженная, несмотря на приятное обращение.

— Дорогая, не расстраивайтесь из-за поведения моего сына. Он такой же, как и большинство неженатых мужчин его возраста, — неотесанный грубиян!

— Я не расстраиваюсь, миссис Крэйфорд. Просто… — Розали в отчаянии огляделась, отметив толстый пушистый ковер, добротную мебель и тяжелые занавески. — У вас тут очень мило. А солнца бывает много, или…

— Эта комната выходит на запад, так что солнце здесь в основном после обеда. — Миссис Крэйфорд выглянула на улицу. — Какой сегодня замечательный день! Вам повезло с погодой? Расскажите мне о ваших странствиях.

И Розали стала рассказывать ей, что из десяти дней, которые она уже провела в пути, только дважды шел дождик, но даже и тогда ей удавалось выбраться на короткие прогулки.

Вошел Адриан с подносом.

— Прямо как в старые добрые времена, — бросил он Розали, впервые ей улыбнувшись. — Чашки, блюдца и поднос. Чувствуешь себя дома?

Она улыбнулась в ответ:

— Что ж, приятно, когда за тобой ухаживают, а не наоборот.

Миссис Крэйфорд вопросительно посмотрела на нее, и Адриан принялся рассказывать о роли Розали в домашнем хозяйстве.

— А вы еще и работаете полный день? Готовите дома лекции и делаете всю домашнюю работу? Странно, как вы до сих пор на ногах держитесь. Да еще пошли во время каникул в поход вместо того, чтобы отдохнуть! — отреагировала на его рассказ мать.

— Если она проведет здесь больше получаса, мама, тебе не удастся удержать ее вдали от кухни. Такое ощущение, будто она оказывается там благодаря естественному притяжению. Словно это — ее вторая натура.

— Ну, разумеется, Розали останется больше чем на полчаса. Я много месяцев мечтала, познакомиться с ней. Так быстро сбежать я вам не позволю! Каковы ваши дальнейшие планы, дорогая?

— Н-ну… — неуверенно протянула Розали. — Я рассчитывала остановиться на ночь в Миддтоне, а завтра утром посмотреть местные достопримечательности. Вечером я должна поехать в Дарлингтон и встретиться с Марион. Последние несколько дней похода мы договорились провести вместе. У нее в тех местах какие-то родственники. — Она взяла чашку чая и предложенное миссис Крэйфорд печенье.

— Так, значит, до тех пор вы более или менее свободны в передвижениях?

Розали кивнула. Миссис Крэйфорд посмотрела на Адриана:

— Ну что же ты, сынок, пригласи Розали остаться у нас на ночь.

— Я? Это твой дом, мама. — И тут ему в голову пришла спасительная мысль. — И потом, где она будет спать? У нас только две спальни.

— Разумеется, в твоей кровати.

Он чуть не взорвался:

— В моей кровати?!

— Ты прекрасно понял, что я хочу сказать, сынок. Ты можешь поспать здесь, внизу, в своем спальнике, а Розали займет твою кровать.

Он вскочил и заметался по комнате, ворча;

— Нет, мне это нравится! Уступить свою кровать… — Но его голос не был по-настоящему сердитым.

— Миссис Крэйфорд, пожалуйста, не надо из-за меня вытеснять Адриана, — взмолилась Розали. — Я рассчитывала провести ночь в трактире и вполне готова это сделать, а утром поехать дальше. Я не хочу причинять вам излишние неудобства.

— Не глупи, Розали, — вмешался Адриан. — Разумеется, ты можешь остаться. Я и раньше уступал мою кровать, переживу.

— Сынок, совсем не обязательно на нее огрызаться. Как ты сам недавно заметил, это мой дом, и она — моя гостья. — Забирая у Розали пустую чашку, миссис Крэйфорд внимательно посмотрела на нее. — Знаешь, Адриан, ты совершенно неправильно описывал мне Розали. Где вся эта утонченность и вычурность, о которых ты постоянно говоришь?

Он посмотрел на Розали; ее волосы растрепались от ветра, щеки порозовели на свежем воздухе, на ней были голубые спортивные штаны, коричневая расстегнутая ветровка и белая футболка. Она опустила глаза под его пристальным взглядом, и он отвернулся.

— Существует так много Розали, что я сбился со счета. И они все такие разные, что я никогда не знаю, какая попадется в следующий раз.

Миссис Крэйфорд проницательно посмотрела на сына, потом взяла Розали за руку.

— Так как, решено? Вы остаетесь?

— Это так любезно с вашей стороны, миссис Крэйфорд. Если вы абсолютно уверены…

— Мама, она остается. — Адриан собрал чашки и составил их обратно на поднос. — Кухня здесь, Розали, — показал он кивком. — Не желаешь позаимствовать у мамы фартук?

— Мальчик мой, ничего подобного она делать не будет. Она на отдыхе. Розали на кухню и шага не ступит.

— Боюсь, не пустить ее тебе не удастся. Видишь, — Адриан обернулся к Розали, замешкавшейся в дверях, — она уже здесь. — Он бросил ей полотенце. — Ты вытираешь. Один раз поменяемся ролями.

Миссис Крэйфорд возмущенно отобрала у Розали полотенце.

— Оставишь посуду на сушилке. А Розали пойдет со мной наверх смотреть комнату, в которой ей предстоит спать.

— Тогда у нее будет нервный шок. Мою кровать не видно из-под радиодеталей. Я разбираю на запчасти один из моих первых неудачных опытов, и детали раскиданы по всей комнате. — Смотрите под ноги! — крикнул он им вслед. — Пол тоже завален запчастями.

— Знаете, он прав. Извините меня, дорогая. Я и понятия не имела, что тут такой беспорядок.

— Если ты помнишь, мы не ждали гостей, — заметил Адриан, поднимаясь наверх через две ступеньки и на ходу вытирая руки. — Только ничего не трогайте. Я сам уберу все лишнее. — Он искоса посмотрел на Розали и улыбнулся. — Ровно столько, чтобы она могла пробраться к кровати.

— Меня это устроит, — отозвалась Розали. — Если только я не обнаружу каких-нибудь деталей в самой кровати.

Адриан принял задумчивый вид:

— А это неплохая идея… Миссис Крэйфорд фыркнула:

— Не слушайте его. Я пойду принесу чистые простыни.

— Чистые простыни? Она может поспать и на моих.

Миссис Крэйфорд цокнула языком.

— Мужчины! — изрекла она и вышла из комнаты. Воцарилась тишина. Через какое-то время она стала настолько гнетущей, что Розали сочла за лучшее заговорить:

— Спасибо, что уступил мне свою кровать, Адриан. Честное слово, я не собиралась доставлять тебе и твоей маме столько беспокойства.

Он, нахмурясь, не сводил глаз с какой-то детали в руке.

— Это не важно.

— Я уеду, если ты так хочешь. Мне еще не поздно найти другое место для ночлега.

— Ты не можешь уехать. Мама начнет спрашивать, почему ты это сделала.

Снова наступила тишина. Розали стояла, засунув руки в карманы, и смотрела на него. Вернулась миссис Крэйфорд:

— Сынок, ты убрал все с кровати?

Адриан забрал несколько последних деталей, и его мама сняла с кровати все, кроме матраса. Розали помогала ей.

— Миссис Крэйфорд, вовсе не обязательно так беспокоиться из-за меня.

— Никакого беспокойства, дорогая. Напротив, мы очень рады, что вы приехали к нам погостить. Верно, Адриан?

— Если ты так говоришь, мама, значит, так оно и есть.

Он возился со своим радио.

— Не обращайте внимания на отвратительные манеры моего сына, — попросила миссис Крэй-форд.

— У меня нормальные манеры. Просто я говорю то, что думаю, — огрызнулся он.

Весь вечер миссис Крэйфорд старалась компенсировать мрачное настроение своего сына. Она поддерживала разговор с Розали, с интересом слушала все, что та рассказывала, старалась втянуть в беседу и Адриана, причем делала это так целеустремленно, что даже добилась некоторого успеха.

Розали даже почувствовала, что ее стало отпускать напряжение. Ужин закончился, посуда была вымыта. Розали настояла на том, чтобы помочь это сделать, несмотря на протесты миссис Крэйфорд и саркастические насмешки Адриана по поводу попыток матери удержать Розали подальше от кухни.

Ей показали сад, и она оценила его аккуратность. Осмотрела Розали и остальную часть дома, который хоть и был маленьким и старым, но обставлен и декорирован с большим вкусом.

Теперь они сидели и разговаривали.

— Расскажите мне о вашей семье, Розали. Конечно же я в курсе, что ваш отец работает в колледже и что он — глава факультета и начальник Адриана. Насколько я понимаю, они отлично ладят, я права? А ваша мама?

Розали покосилась на Адриана, который, казалось, был поглощен техническим журналом о радио и телевидении.

— Моя мама — преподаватель университета, — ответила Розали. — Она очень умная. У нее… у нее была бы докторская степень, если бы не родилась я.

— О, я уверена, она с радостью пожертвовала бы и не одной степенью ради дочери.

— Ну, я… — Розали снова посмотрела на равнодушный профиль Адриана. — Да, наверное, это так, — неуверенно поправилась она.

— Я многое отдала бы, чтобы иметь еще и дочь, кроме сына. — Миссис Крэйфорд улыбнулась. — Но этому не суждено было сбыться. — Она посмотрела на Адриана. — Мне остается рассчитывать на то, что в один прекрасный день мой сын женится и таким образом подарит мне дочь. Не так ли, Адриан?

— Что? — Он, нахмурясь, оторвался от чтения. — Ах да, мама, когда-нибудь. Когда я стану старым, седым и мне надоест быть холостым.

— Какая жалость, сынок, — ведь тогда меня уже не будет и я не смогу насладиться обществом невестки?

— Неправда, сможешь. Ты будешь жить вечно. Миссис Крэйфорд засмеялась:

— Он — хороший сын, Розали. Но будет еще лучшим отцом. — Ее глаза погрустнели, пока она смотрела на серьезное лицо сына. Потом вздохнула и уже более беззаботным тоном спросила Розали: — Куда вы собираетесь сходить завтра?

Розали отвечала неуверенно. Ей не хотелось, чтобы наступало завтра, потому что тогда ей придется проститься с Адрианом.

— Ну, я рассчитывала поискать водопад недалеко отсюда — по-моему, он называется Хайфорс. Марион говорила мне, что его нельзя пропускать.

Адриан наконец поднял глаза:

— Как ты собираешься туда попасть?

— Честно говоря, понятия не имею. Может, туда ходит какой-нибудь автобус?

— Туда лучше ехать на машине.

— Вполне возможно, но все, что у меня есть, кроме общественного транспорта, — это ноги.

Адриан пристально посмотрел на упомянутое средство передвижения, хмыкнул и вернулся к чтению. Миссис Крэйфорд обернулась к нему:

— Адриан, ты же завтра свободен. Ты мог бы отвезти Розали на Хайфорс. Собственно говоря, — продолжила она прежде, чем он успел вставить слово, — ты мог бы провести с нею весь день и свозить ее к другим достопримечательностям. Я могу сделать вам с собой бутерброды, а вы попьете чаю в отеле Хайфорса. Как ты на это смотришь, сынок?

Он с сомнением глянул на Розали, и она изо всех сил постаралась скрыть свое растущее волнение.

— Ну? — воинственным тоном осведомился Адриан, так что она поежилась.

— Да нет, не стоит, пожалуй. — Розали надеялась, что ей удалось замаскировать свое разочарование. — Если туда не ходит автобус, я поеду куда-нибудь еще. Или отправлюсь прямиком в Дарлингтон и пройдусь по магазинам.

Миссис Крэйфорд поднялась с дивана, подошла к книжным полкам и, вытащив книгу, раскрыла ее.

— Это путеводитель по йоркширским долинам и водопадам. — Она сунула книгу под нос сыну. — Покажи Розали фото Хайфорса, тогда она поймет, что не может его не увидеть, находясь так близко от него. Садись на диван рядом с ней. Ну же, сынок!

Адриан, видимо, почувствовал, что его небрежное отношение к Розали начинает ее раздражать. Он тяжело вздохнул, потянулся, отложил журнал, лениво пересек комнату и плюхнулся на диван рядом с ней. Затем открыл путеводитель и знаком велел Розали придвинуться поближе. Она наклонилась, чтобы видеть страницы, мелькавшие в его пальцах. Их головы почти соприкоснулись, и ей с трудом удалось сдерживать приятное волнение, охватившее ее от его близости.

Адриан указал на фотографию, занимавшую целый разворот:

— Вот это Хайфорс, — и стал читать вслух: — «Река Тис пробегает пятнадцать миль с горы Кросс-фелл, высота которой почти три тысячи футов, и бурлящие воды обрушиваются в глубокое, узкое каменное ущелье с высоты семидесяти футов. Водопад надвое разделен скалой, высота которой шестьдесят три фута; верхняя ее часть состоит из базальта с вертикально направленным наслоением, а на нижней части отчетливо видны горизонтально направленные слои…» — Он улыбнулся. — Ну что, все эти технические подробности отбили у тебя желание туда ехать или ты все еще хочешь увидеть водопад?

— Больше, чем когда-либо. — Она, как зачарованная, уставилась на фотографию. — Он великолепен.

Она посмотрела на Адриана; их лица почти касались друг друга. Он заглянул ей в глаза и отодвинулся.

— Ты должен свозить ее туда, сынок. — Его мать наблюдала за ними. — Розали может не приехать в эти места еще много лет.

Он подвинулся к Розали, обнял ее за плечи.

— В таком случае мне действительно лучше свозить ее туда.

Он придвинул ее еще ближе к себе, чтобы ей был лучше виден путеводитель. Должно быть, миссис Крэйфорд было достаточно одного взгляда на лицо Розали, чтобы узнать все о ее чувствах к Адриану. А он переворачивал страницы, время от времени останавливаясь, чтобы Розали могла рассмотреть фотографии. Дойдя до конца книги, Адриан захлопнул ее.

— Так много красивых мест, — заметила Розали, — я уеду отсюда, не увидев и половины.

— Тогда вам надо приехать сюда еще раз, дорогая. — Миссис Крэйфорд стояла в дверях. — Уже поздно. Пойду приготовлю чего-нибудь горячего на ночь. Что вы предпочитаете, Розали, — молоко, шоколад или что-то еще?

Адриан сжал пальцы Розали.

— Она любит горячее молоко с капелькой шоколада, правда? Особенно если сидит в постели и сногсшибательно выглядит.

— Да неужели? — Его мать была несколько шокирована. — И откуда тебе это известно, сынок?

Он озорно улыбнулся:

— Ну, мама, ты хочешь, чтобы я выдал тайну?! — Он взъерошил волосы Розали. — Я проводил что-то вроде спасательной операции и вел себя исключительно по-братски. Так что не надо смотреть на меня с таким ужасом.

— О, понятно. Что ж, пусть будет горячий шоколад. — И миссис Крэйфорд ушла на кухню.

— Вам помочь, миссис Крэйфорд? — крикнула ей вслед Розали.

— Нет, нет, спасибо, дорогая. Сидите спокойно, я все сделаю.

Как только миссис Крэйфорд ушла, Адриан убрал руку и встал. Затем поставил путеводитель на полку, сел в свое кресло и снова принялся читать.

Розали подошла к окну. Уже стемнело. Долгие северные сумерки кончились. Она различала только смутные очертания домов напротив, в окнах кое-где горел свет. Улочка была узкой, но все поселение было словно пропитано духом дружелюбия, которого порой не хватало на юге. Однако, когда она повернулась в комнату, это ощущение дружелюбия пропало. В атмосфере комнаты отчетливо чувствовался холодок, и она вздрогнула.

— Замерзла? — поинтересовался Адриан. Значит, он все-таки осознавал ее присутствие. — Я включу электрический камин. В северных областях бывает прохладно даже в середине июля.

Они выпили молоко, еще немного поболтали, и миссис Крэйфорд проводила Розали в спальню. Дала ей полотенце и попросила не стесняться, если ей понадобится что-то еще, например ночная рубашка, но Розали заверила ее, что у нее есть парочка с собой. Они пожелали друг другу спокойной ночи, и миссис Крэйфорд ушла. Оставшись одна, Розали вдруг поняла, что Адриан не пожелал ей спокойной ночи.

Лежа в темноте, она оглядела его комнату, пытаясь по темным очертаниям догадаться, какие предметы ее окружают. Его присутствие чувствовалось тут повсюду. Розали со вздохом повернулась на бок и наконец уснула.

Глава 9

Казалось, прошло всего несколько минут с тех пор, как она закрыла глаза, а в дверь уже кто-то стучал. На самом деле настало утро, а она крепко проспала всю ночь.

— Розали, можно я войду? — Не дожидаясь ответа, Адриан открыл дверь. Он был в халате и вошел в комнату с двумя чашками чая.

Розали поспешно села, взяла у него одну. Он оглядел ее с ног до головы.

— Даже рано утром ты в первую очередь умудряешься выглядеть привлекательно. Как тебе это удается?

— Такое ощущение, что ты меня в чем-то обвиняешь. Ты так говоришь, будто это тебя раздражает.

— Правда? Извини. — Он подошел к окну, раздвинул шторы, выпил чай, глядя в сад. — День чудесный. Тебе повезло с погодой. Ты увидишь Хайфорс во всем его великолепии.

Она с усмешкой осведомилась:

— А твоя мама не будет волноваться по поводу того, что ты тут со мной?

Он полуобернулся:

— Ты имеешь в виду приличия и тому подобное? Боже мой, нет, конечно. Она мечтает, чтобы я женился, разве ты не догадалась? — Он цинично рассмеялся. — Возможно, мама считает, что все это — прелюдия перед помолвкой. — Он поставил пустую чашку. — Думаю, рано или поздно мне все-таки придется жениться, хотя бы для того, чтобы дать ей внуков, о которых она так мечтает.

Розали так больно ранил его цинизм, что ей захотелось ему отплатить. Ей было все равно, что говорить, лишь бы это причинило ему такую же боль, какую он только что причинил ей.

— Да, — заявила она, поставив свою чашку, — тебе обязательно надо жениться. Найти себе милую, маленькую, во всем с тобой согласную жену, которая будет исполнять все твои прихоти и потворствовать твоему самолюбию. Такую, с которой можно обращаться как с тряпкой, которая не будет против твоих ужасных манер, твоей бездушности и расчетливого математического ума.

Он медленно подошел к кровати, буквально прожигая ее взглядом.

— Пожалуйста, продолжай перечислять лучшие стороны моего характера. Это приносит кучу пользы моему эго.

— Но твое эго и так чуть не лопается от чувства собственного умственного превосходства и от твоих научных достижений. Вряд ли тебе нужно, чтобы я напоминала, как ты потрясающе красив и умен…

Она хотела спрятаться под одеялом, но он оказался быстрее — рухнул на кровать, схватил ее за запястья и, несмотря на ее сопротивление, уложил ей руки за голову, на подушки. Розали беспомощно лежала перед ним, а его пылающие глаза мучительно медленно окинули ее взглядом.

— Ты прекрасно знаешь, на что напрашиваешься, не так ли? — съязвил он. Его голова опустилась, губы нашли ее рот. Его руки скользнули вниз, обнимая ее, она чувствовала, как его крепкие пальцы впиваются в ее спину. Его поцелуй был долгим, грубым и безжалостным. Он требовал полного подчинения и получил его. Наконец медленно поднял голову, тяжело дыша.

— И я чертовски твердо намерен дать тебе то, чего ты просишь.

Теперь она испугалась — ее пугала буря эмоций, которую он в ней пробудил, его холодная страсть, но больше всего то, что он мог вот так откровенно рассматривать ее и при этом не любить. Розали закрыла глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом, и потерла запястья.

— Хотя, если хорошо подумать, — протянул он, вставая, — обстоятельства, пожалуй, не самые благоприятные. Лучше отложим это на потом.

Она открыла глаза, влажные от слез.

— Адриан, почему ты меня ненавидишь?

Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:

— Так я ненавижу тебя? Боже, неужели мои чувства так очевидны? Но, без сомнения, это чувство взаимно, Розали? Или я не прав?

Она снова закрыла глаза. Если бы он сейчас заглянул в них, то прочел бы там ответ на свой вопрос.

— Адриан, — раздался снизу голос его матери, — у тебя слишком много времени ушло на то, чтобы пожелать Розали доброго утра. Лучше спускайся обратно и дай ей одеться. Ты ей еще не муж, если ты забыл…

Он поднял брови и улыбнулся.

— Видишь, о чем я говорил? — Адриан направился к двери. — Лучше вставай поскорее. Не забывай, ты лежишь на моей кровати. Я могу решить вернуть ее себе без предварительного предупреждения и прежде, чем ты успеешь ее освободить.

Не обращая внимания на ее возмущение, он вышел из комнаты и закрыл дверь.

После завтрака Розали поднялась наверх собрать вещи. В спальне оказался Адриан, и она извинилась за вторжение. Она скатала ночную рубашку и запихнула ее обратно в рюкзак. Потом сняла постельное белье, сложила его, нашла простыни Адриана и снова заправила постель, чтобы избавить миссис Крэйфорд от лишних хлопот. Когда она накрывала постель пледом, Адриан пробормотал что-то похожее на благодарность. Розали развернулась и несколько секунд смотрела на него. Он поднял голову и заметил ее взгляд.

— Ну же, спроси меня, что я делаю?

— Ну хорошо. Что ты делаешь?

— Переделываю транзисторный радиоприемник, который когда-то сам же собрал. Хочу его улучшить.

Она изобразила вежливый интерес.

— А у тебя есть такой? — спросил он.

— Радиоприемник? Есть, но такой старый, что разваливается на части. Даже пришлось скрепить его изолентой.

Он поморщился.

— Святотатство! — И, подумав, предложил: — Когда я доделаю этот, хочешь, отдам его тебе?

— Я… я с удовольствием приму его, Адриан. Но… но будет ли он работать, и сколько…

— Еще оскорбления будут? Разумеется, он будет работать. И я тебе его подарю. С любовью. — Он насмешливо улыбнулся, а Розали сделала вид, что не заметила насмешки, и поблагодарила его.

— А когда ты его доделаешь?

— Через несколько дней. Либо пошлю тебе его по почте, либо отдам, когда мы увидимся в колледже.

— Это уж на твое усмотрение.

Розали подняла рюкзак, закинула его на плечо.

— Ты еще долго? Твоя мама уже приготовила бутерброды и термос с чаем, тебе осталось их взять.

— Сколько сейчас времени? Почти одиннадцать? Можем выпить кофе и ехать.

Розали кивнула, спустилась вниз и понаблюдала, как мама Адриана двигается по кухне, где удивительно чувствовалась аура материнской любви, которую излучало не только ее лицо, так похожее на лицо Адриана, но и вся полная фигура миссис Крэй-форд. Розали думала, что все произошло именно так, как она и представляла себе встречу с ней. Казалось, фотография в серебряной рамке, стоящая на столе у Адриана, наконец ожила, и обещание, которое она хранила в себе столько недель, наконец исполнилось.

— Дорогая, позовите, пожалуйста, Адриана. Вам пора пить кофе и ехать.

Адриан присоединился к ним. Поверх рубашки с открытым воротом он надел толстую твидовую куртку.

— Куда ты повезешь Розали сначала? — поинтересовалась миссис Крэйфорд.

— Поедем в Уинч-Бридж, пообедаем там, а потом — на Хайфорс.

— Попейте чаю в гостинице, хорошо? Сынок, проследи, чтобы Розали как следует поела, прежде чем ты повезешь ее в Дарлингтон.

— Ты собираешься отвезти меня в Дарлингтон, Адриан? Пожалуйста, не утруждайся, я поеду на автобусе. Ведь для тебя это довольно дальний путь.

— Для него это пустяк, Розали. Я настаиваю, чтобы он отвез вас.

— Это не так уж далеко, как ты думаешь, — заметил он. — Я мог бы доехать туда с завязанными глазами, эту дорогу я знаю наизусть.

— Собираетесь заехать еще куда-нибудь? — спросила миссис Крэйфорд.

— На это не будет времени. Нельзя осмотреть все за один день.

— Значит, Розали надо будет навестить нас еще разок, верно, Адриан?

— Возможно.

Миссис Крэйфорд нахмурилась и с обреченным видом покачала головой. Он проглотил последние капли кофе и встал.

— Пора ехать. Где эти бутерброды?

Он ушел на кухню, а Розали проговорила:

— Вы так добры ко мне, миссис Крэйфорд. Честное слово, мне кажется, что простого «спасибо» здесь мало.

— Это мне надо благодарить вас за то, что развлекли меня своим приездом, дорогая. — Пожилая женщина грустно улыбнулась. — Где-то внутри меня есть пустота, которую может заполнить только девушка вроде вас.

Розали импульсивно ее обняла.

— Мой сын упрям как осел, — продолжила миссис Крэйфорд. — Он так медлит в делах, которые на самом деле важны, и иногда… иногда ведет себя просто как дурак. Лучшие годы жизни пройдут мимо него, и когда-нибудь, когда он уже будет слишком стар, он наконец поймет, чего лишился.

Адриан вышел из кухни и стоял в дверях, наблюдая, как его мать расцеловывает Розали в обе щеки. Розали поцеловала ее в ответ, и на глаза женщины навернулись слезы.

— Я была так рада познакомиться с вами, миссис Крэйфорд. Это так много для меня значило!

Миссис Крэйфорд пожала Розали руку:

— Хорошего вам обоим дня.

Она долго махала им вслед, когда они, наконец, поехали.

Некоторое время в машине царила напряженная тишина. Розали решила, что должна хотя бы попытаться наладить разговор с Адрианом.

— Твоя мама оказалась точь-в-точь такой, какой я ее себе представляла, Адриан.

Он бесстрастно ответил:

— По-моему, она того же мнения о тебе.

— Ты можешь высадить меня, где тебе удобно, Адриан. — Розали чуть не подавилась этими словами. — Тебе не обязательно тратить на меня весь день. Это была не моя идея.

Он преувеличенно тяжело вздохнул, глянул в зеркало заднего вида и свернул на обочину. Остановился, выключил двигатель, повернулся к ней.

— Давай разберемся сразу, прежде чем ехать дальше. Если ты так хочешь, мы можем пойти каждый своей дорогой.

Она твердо посмотрела на него:

— А ты этого хочешь?

— Я спрашиваю тебя. Если я тебе настолько неприятен, что ты не можешь пробыть со мной несколько часов, — что ж, хорошо, давай расстанемся сейчас. Если нет, я пока тебе подыграю. Меня устроит любой вариант, но ты должна сделать выбор. Мы расстаемся сейчас или едем вместе?

— Мы… мы едем вместе.

— Отлично. Это все, что я хотел знать. — Он опять завел мотор, снял машину с ручного тормоза, и они поехали дальше.

Розали заставила себя переключить внимание на пейзажи за окном. Сельская местность простиралась вокруг зелеными полями, вдалеке виднелись холмы. Дорога ползла вверх, и ей то и дело удавалось заметить дразнящую, сверкающую поверхность реки Тис, извивающейся где-то внизу.

— Как красиво, — выдохнула Розали. Ее настроение постепенно улучшалось. — Я и не думала, что в этой части Англии столько прекрасных видов.

— Значит, тебе еще многое предстоит узнать, верно? — поддразнил он ее. — Согласен, здесь красиво, но, чтобы все увидеть, тебе нужно поймать мою маму на слове и приехать сюда еще не раз. Только я не гарантирую, что буду здесь, чтобы развлекать тебя.

Она прикусила губу, надеясь этим заглушить боль, шевельнувшуюся в ее груди.

Они въехали в маленькую деревушку под названием Ньюбиггин, и Адриан поставил машину на обочину.

— Вот и наша первая остановка. Придется немного пройтись.

Он достал с заднего сиденья их рюкзаки, и они выбрались из машины.

— Сюда, — бросил он и пошел вперед, указывая дорогу.

Они пересекли поле, перелезли стену из обветренного камня по врезанным в ней маленьким ступенькам и гуськом прошли по тропинке, ведущей к реке. Потом почти бегом спустились по заросшему травой берегу, и перед ними возник миниатюрный висячий мост через Тис. Вправо по реке находился каскад маленьких водопадов, покрытых белой искрящейся пеной.

Розали прочитала надпись на доске. В ней говорилось, что по мосту может идти не больше одного человека за раз. Мост выглядел очень шатким; и, как раз когда она посмотрела на него, он качнулся под порывом ветра. Она с тревогой взглянула на Адриана.

— А это не опасно? Он рассмеялся:

— Ну конечно. Говорят, это — самый первый висячий мост в Европе. Его снесло во время большого наводнения, но потом мост восстановили. Да, чтобы тебя подбодрить, стоит вспомнить, что в начале девятнадцатого века однажды оборвалась несущая цепь, когда на мосту были люди. Один юноша утонул. Но все это было очень давно. Ну что, пойдешь первой? — Он усмехнулся, видя, как она нервничает.

— Нет уж, пожалуйста, иди ты первым.

— Ну хорошо, но, когда я перейду, ты окажешься сама по себе.

Он спустился к мосту и начал осторожно переходить реку. На середине остановился и, дразня ее, крикнул через плечо: «Всего лишь проверка!» Мост качался под его тяжестью, и Розали прижала руку к губам.

— Теперь ты, — позвал он с другого берега. Она поколебалась, поставила для пробы на мост сначала одну ногу, потом обе и, наконец, пошла. Под ней неслись воды реки, мост качался при каждом ее движении. Розали вцепилась в гибкие перила и не сводила глаз с хохочущего Адриана.

Когда девушка снова ступила на твердую землю, он сказал:

— Вот это приключение для маленькой испуганной девочки, правда?

— Да уж, я точно не хотела бы переходить по нему реку в половодье.

— Здесь я с тобой согласен. Но когда я был маленьким, мы с мамой приходили сюда на пикники; я забегал на мост и дергал его, пока он не начинал раскачиваться почти как качели. Я делал так, чтобы напугать ее, и у меня это отлично получалось!

— Похоже, в детстве ты был весьма озорным ребенком.

— Точно. Но теперь я хороший мальчик. — Его глаза оглядели ее. — Иногда даже слишком хороший. — Он осмотрелся. — Вон там поляна, где мы можем устроиться и закусить.

Он скинул с плеч рюкзак, снял куртку и расстелил ее на земле, чтобы они могли сесть. Поскольку было тепло, Розали тоже сняла ветровку и бросила ее на землю. Адриан устроился на траве, вытянув длинные ноги и опершись на локоть, а она взяла фотоаппарат и сбежала с ним к реке. Там полюбовалась водопадами, послушала, как они шумят и грохочут среди валунов. Потом сделала несколько снимков с разными ракурсами и полезла обратно, по дороге заметив, что Адриан за ней наблюдает. Без всякого предупреждения она щелкнула и его.

— За это тебя следовало бы отшлепать, — проворчал он. — Я тоже как-нибудь тебя сфотографирую, когда ты будешь меньше всего этого ожидать.

Розали наклонилась, убрала фотоаппарат в свой рюкзак и направилась к рюкзаку Адриана, чтобы достать еду, но по дороге ее нога запуталась в лямках рюкзака. Она споткнулась, потеряла равновесие и упала лицом вниз поперек его ног, хоть он и успел в последний момент ее подхватить.

— Клянусь богом, — пробормотал он, — жаль упускать такую отличную возможность. Отшлепать ее или нет? Искушение очень велико.

Она задергалась, но он удержал ее на месте.

— Хотя, если подумать, может, и не стоит.

И все-таки он отвесил ей один звучный шлепок, затем перевернул на спину, лицом к себе.

Она попыталась встать, но он не отпустил ее.

— Ты знаешь, — мягко произнес Адриан, — каждый раз, когда ты смотришь на меня, твои глаза просят меня поцеловать тебя.

— Это неправда…

— Еще какая правда, сладкая моя! Ты просто не видишь их выражения. Что ж, я всегда рад услужить даме губами, если не сердцем. — Адриан перекатился, оказавшись над Розали, и принялся целовать ее, пока она не взмолилась о пощаде. Когда он наконец оторвался от ее губ и поднял голову, она еле дышала.

Издалека доносился шум водопадов, сглаживая тишину, окружавшую их. Никого, кроме них, не было видно. Розали отыскала термос, плеснула в пластиковые чашки молока и налила чая.

— Не могу найти сахар, — пожаловалась ему она.

Он порылся в глубине своего рюкзака, ничего не нашел и раздраженно прищелкнул языком.

— Наверное, мама забыла положить.

— По-моему, у меня где-то осталось немножко. — Она нырнула в свой рюкзак и начала доставать оттуда вещи одну за другой. — Должно быть, он на самом дне.

Адриан сел и быстрым движением дотянулся до кучки одежды, образовавшейся рядом с ней. Его пальцы сомкнулись на чем-то мягком, и он высоко поднял свою добычу.

— А вот это называют ночной рубашкой, — поддразнил он, лукаво улыбаясь. — Сегодня утром я заметил, какая на тебе была толстая ночная рубашка.

Розали попыталась отнять ее, но он отвел руку.

— Это очень хитрая конструкция! Суть заключается не в том, что она демонстрирует, а в том, что приоткрывает. — Он пропустил прозрачную ткань между пальцами и вызывающе посмотрел на нее. — Сегодня утром я понял, насколько эти рубашки… сильнодействующие. — Дразня Розали, он высоко поднял рубашку одной рукой, а другой мешал ей дотянуться до нее. — Даже пейзаж сквозь нее кажется привлекательнее. Окрашен в розовые тона.

Он наконец отпустил рубашку, и она горкой, легкой как паутинка, упала на землю. Розали поспешно схватила ее, сунула обратно в рюкзак.

— В любом случае, — задумчиво протянул он, — не вижу особого смысла в том, чтобы носить такое соблазнительное белье, если спишь одна.

Розали отвела глаза, не желая видеть циничного выражения его лица. Она поняла, на что он намекает, и не хотела отвечать на его язвительное замечание. Они доели бутерброды, упаковали коробки, термос и растянулись рядышком на траве; Адриан молчал, так что Розали даже подумала, что он уснул.

В мирной тишине его следующие слова раскатились как гром среди ясного неба.

— Так, значит, Уоллес Мэйсон наконец получил то, чего добивался?

Она резко села:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что он все-таки добился от тебя того, чего хотел.

— Извини. — Ее голос источал лед. — Может, я бестолковая, но все еще не понимаю, о чем ты говоришь.

Он приподнялся на локте и раздельно, отчетливо произнес:

— О том, что он наконец преодолел твои колебания, твои принципы, твои внутренние возражения, называй их как хочешь, смысл у них один и тот же — твое сопротивление, и получил от тебя то, чего хотел. — Его глаза были холоднее льда. — Теперь поняла? Или мне объяснить более грубым, но доступным языком?

Она смотрела на него, не веря своим ушам.

— И об этом ты думал все те часы, что я провела с тобой и твоей матерью?

— Ты бы удивилась, узнав, о чем я думал. Но разве ты можешь винить меня? Если верить твоей маме, после того происшествия на вечеринке ты все равно поехала к нему домой сначала в пятницу вечером, а потом и на следующий день тоже. Для меня совершенно очевидно, что ты так очарована этим человеком, что не можешь прожить без него ни минуты. И как ты пошла на то, чтобы расстаться с ним на целых две недели каникул? — Он воспринял ее ошеломленное молчание как признание вины и с еще большей горечью продолжил: — И вижу, ты этого не отрицаешь. Допускаю, что ты даже была возмущена тем, что я вытащил тебя из его объятий в тот вечер, несмотря даже на то, что он так по-свински с тобой обращался.

Гнев переполнил Розали. Под пристальным взглядом Адриана она собрала свои вещи, надела рюкзак и пошла от него прочь.

— Далеко не уйдешь! — бросил он ей вслед. — До ближайшего автобуса надо идти несколько часов…

Она перешла мост, стараясь не обращать внимания на подступивший к горлу комок, и решительно направилась дальше. Розали не знала, куда идет, да ее это и не волновало. Ей просто надо было уйти от насмешек и оскорблений Адриана, от страданий, которые он ей причинял своими словами. Она перелезла через ступеньки и только тут остановилась, осознав, насколько безнадежна ее попытка сбежать от него. Ей придется рассчитывать на его машину, чтобы добраться до Дарлингтона.

Розали стащила с плеч рюкзак, легла на траву возле стены, уткнулась лицом в ладони и дала волю слезам. Она не знала, сколько времени так провела. Наконец в перерывах между всхлипами почувствовала, что над ней склонился Адриан. Он тронул ее за плечо.

— Розали, если я не прав, то забираю все свои слова назад.

Она лежала неподвижно.

— Розали, — ласково позвал он, — скажи мне. Я забираю свои слова обратно?

Она чуть приподняла голову и кивнула.

— Значит, я был не прав. — Он нежно перевернул ее, и она села. Затем достал свой носовой платок и протянул ей. — Возьми, тебе пригодится. Вернешь как-нибудь потом. — Взяв ее за подбородок, Адриан заглянул ей в глаза. — Скажи мне, я должен знать. Ты не будешь больше с ним встречаться?

Розали покачала головой:

— Адриан, есть еще Мелани. Из-за нее мне не так просто уйти.

— Понятно, — мрачно буркнул он. Но потом взял ее руку и проговорил: — Розали, этот день — сам по себе. Давай обо всем забудем и будем просто им наслаждаться. Это — часть твоего отдыха, и я не хочу его портить.

Она кивнула, вынула из сумки расческу и пудреницу с зеркалом. Закончив приводить себя в порядок, почувствовала себя лучше, но все еще была подавлена. Адриан помог ей надеть рюкзак, взял за руку и повел через поле к машине. Там закинул рюкзаки в багажник.

— На следующей остановке они нам не понадобятся.

Они быстро миновали несколько миль, и Адриан поставил машину на стоянку при гостинице. Они перешли дорогу, прошли в небольшую арку и заплатили за вход билетеру в деревянной будке. Адриан сказал:

— Если хочешь, на обратном пути можно купить открытки.

Они пошли по извивающейся лесистой тропке, с одной стороны огороженной перилами, которые не пускали пешеходов на крутой, поросший лесом склон, спадающий к реке Тис, которая текла далеко внизу, потом завернули за угол, и у Розали перехватило дыхание. Там, вдалеке, во всей своей блистающей каскадной красе был Хайфорс. Адриан улыбнулся и сжал ее руку.

— Я ждал этого момента. Я точно знал, как ты отреагируешь, увидев его впервые. Когда подойдем поближе, ты его еще и услышишь. А рядом с ним шум превращается в настоящий рев. — Они двинулись дальше. — Я отведу тебя на его вершину, оттуда лучше всего виден сам водопад.

Розали была потрясена.

— А что, действительно можно забраться на вершину?

— Да, а иногда, когда река сильно мелеет, наверху можно по камням перейти на другой берег.

По дороге они встречали других людей, возвращающихся с водопада. И наконец дошли до него.

— Теперь ты его слышишь, — обратил внимание Розали на шум Адриан.

Они стояли, смотрели и слушали. Она, затаив дыхание, наблюдала, как окутанная брызгами стена воды обрушивается с обрыва на валуны семьюдесятью футами ниже. Огромный полосатый камень разделял водопад на два потока.

— Видишь, — Адриан указал на вершину каменной стены посреди водопада, — мы пойдем туда. Если приглядишься, там можно разглядеть людей.

— А это не опасно?

— Если будешь вести себя разумно и не делать глупостей, то не опасно.

Ступеньки к вершине водопадов оказались крутыми. С одной стороны их огораживали деревянные перила. Адриан пошел вперед, легко взбираясь все выше, Розали пыхтела за его спиной. Когда она наконец добралась до верха, он встретил ее, смеясь, и обнял за талию.

Поблизости бродили еще несколько человек. Адриан предупредил ее, чтобы она смотрела под ноги, потому что в углублениях неровных, неустойчивых камней собрались лужицы. Розали то и дело поскальзывалась. Он взял ее за руку, чтобы помочь пробраться ближе к краю, откуда можно было посмотреть вниз на сам водопад. Розали опустила глаза, и у нее захватило дух.

Стоял непрерывный, оглушительный грохот, ни о каких разговорах не могло быть и речи. Даже крик вряд ли перекрыл бы этот мощный рев. Глядя на это великолепное и столь же пугающее зрелище, Розали вдруг подумала: «Если я поплыву вместе с водой, обрушусь вниз и полечу в эту бурлящую пену, очистит ли это меня от вины, которой я не чувствую, но которую, по мнению остальных, должна чувствовать? Освободит ли это меня от затруднительного положения с ребенком, который поработил всю мою силу воли и лишил всякой возможности расстаться с ним?»

Она посмотрела на быструю реку, набиравшую все больше скорости по мере приближения к краю обрыва, и почувствовала, что вода и шум гипнотизируют ее. Теперь она видела там, внизу, решение всех своих проблем. Розали качнулась вперед и инстинктивно взмахнула руками, в поисках, за что бы ухватиться. Над гремящими водами раздался отчаянный вопль Адриана: «Розали!»

Он схватил ее за плечи, оттащил назад; она повернулась, уткнулась лицом в его широкую, крепкую грудь и изо всех сил вцепилась в него. Он отвел ее на безопасное расстояние, нашел плоский камень, усадил на него и сам упал рядом. Затем протянул руку, чтобы пригладить ей волосы, и она заметила, что его рука дрожит.

— Извини меня, прости меня, пожалуйста, — пробормотала она, — я не знаю, что со мной случилось.

Он отозвался не сразу.

— Ничего не случилось, любовь моя, ничего страшного не случилось. — И держал ее так крепко, словно не хотел больше отпускать. Адриан обнимал ее, пока они оба не успокоились, не посмотрели друг на друга и не улыбнулись. Потом они поцеловались, и в этом поцелуе они были равны и едины. А потом оба тихонько сидели, обнявшись, в полной гармонии, и любовались открывавшимся видом.

Спустя какое-то время Розали тронула Адриана за руку.

— Вон там двое, они все время на нас смотрят.

— Знаю, я их видел. Это мамины соседи. Джим Гилл и его жена, они живут через дом от нас.

— Это у них телефон?

Адриан кивнул.

— Тогда, наверное, это я с ним говорила, когда звонила твоей маме во время твоей болезни.

— Скорее всего. Хочешь, я вас познакомлю? — Он встал и потянул ее за собой.

— Нет, нам пора ехать.

Они зашагали обратно к дороге и Розали купила у билетера в будке открытки с видами водопада.

Потом они пошли обедать в гостиницу. Когда обед подошел к концу, Розали заявила, что если бы съела еще хоть что-нибудь, то ей пришлось бы расстегнуть ремень, если бы, конечно, он у нее был!

— Как просила моя мама, — заметил Адриан, потом посмотрел на часы и нахмурился. — Нам пора.

Он оплатил счет, они вышли, сели в машину.

— Адриан, спасибо тебе за чудесный день. Я никогда-никогда его не забуду.

Они были совсем одни. Он испытующе посмотрел на нее, потом обнял и привлек к себе.

— Я хочу попрощаться с тобой сейчас, Розали.

Слившись в поцелуе, они, казалось, растворились друг в друге и соединились с чем-то высшим, непостижимым. Наконец она положила голову ему на плечо.

— Когда ты приедешь обратно на юг?

— Я рассчитывал остаться здесь до начала следующего семестра.

Она в ужасе села прямо.

— Еще целых пять недель?

Он кивнул и потянулся к ключу зажигания. Как она проживет эти недели? — забеспокоилась Розали. И что потом? Ничего. Ничего, кроме того, что у нее было до этого, — ее любовь к нему. Ведь она отлично помнила его слова: «Женщины? Я исключил их полностью. Я женонепроницаем». Что ж, ее предупреждали.

Всю дорогу до Дарлингтона они молчали. Погрузившись в свои мысли, Адриан явно не желал ни о чем разговаривать. Они въехали в город, и он остановился на стоянке недалеко от центра.

— Мы приехали чуть раньше, чем я рассчитывал. Где ты встречаешься с Марион?

— Возле гостиницы, в которой мы остановимся на ночь.

— А куда поедете завтра?

— В Дарем, побродить по городу. Проведем там пару дней. Потом отправимся на юг, в Йорк, на сутки остановимся там. Поздно вечером в понедельник будем дома.

— А что потом?

Розали пожала плечами, избегая его взгляда.

— Не знаю. Есть кое-какие… дела, которыми я должна заняться.

— Должна? — Его глаза потемнели. — Про обязанность речи не идет, верно? Это проблемы другого человека, а не твои.

Ее охватило чувство безнадежности и уныния.

— Адриан, это обязательство, которое я должна выполнить. Я не могу подвести ребенка. Я… мне не следовало бы рассказывать тебе это, но Уоллес связался со своим адвокатом и попросил отыскать его жену.

— Это просто дымовая завеса, Розали, чтобы заставить тебя поверить, что он не врет.

— Но я уверена, он серьезно намерен ее вернуть, не ради себя, судя по тому, что он мне рассказывал, а ради дочери.

Адриан поджал губы.

— Так он зашел настолько далеко, что начал обсуждать с тобой жену, да?

Розали промолчала. Она не могла рассказать ему про несчастный брак Уоллеса, это значило бы предать доверие этого человека.

— Полагаю, — с циничной улыбкой не отставал Адриан, — он рассказал тебе, что жена его «не понимала», выражаясь приличным, старомодным языком.

Розали бросила на него быстрый взгляд, выдав себя удивлением.

— Так я и думал. И ты этому поверила? — Он печально покачал головой. — Я умываю руки.

— Бесполезно, Адриан. — У нее пересохло горло, губы одеревенели. — Повторяю, я не могу, просто не могу подвести ребенка. — Она протянула к нему руку, которую он проигнорировал.

— Не забудь свои вещи, — только и буркнул он.

Она выбралась из машины, рассеянно оглядываясь по сторонам, чувствуя себя потерянной.

— До свидания, Адриан, — повторила Розали.

— До свидания, — откликнулся он.

Она пошла прочь, вышла со стоянки и направилась по улице. Розали не оборачивалась, и ей было все равно, куда идти. Ей казалось, что она все-таки прыгнула в Хайфорс, в это бурлящее ущелье, и теперь барахтается, борясь за свою жизнь. В ее в ушах снова прозвенел тот отчаянный крик, который она слышала абсолютно отчетливо: «Розали!»

Наконец, она повернула голову, отчаянно высматривая машину Адриана. Но он уже уехал. Вода сомкнулась у нее над головой, и ее наконец утянуло на дно.

Глава 10

Кое-как прошли следующие несколько дней.

Розали была твердо намерена не позволить Марион даже заподозрить, что она глубоко несчастна. Но усилия, потребовавшиеся, чтобы казаться веселой и беззаботной, да еще проявлять интерес ко всему, что они видели, доконали ее. Вернувшись в понедельник вечером домой, она чувствовала себя больной. Родителей не было, и тишина, царившая в доме, действовала ей на нервы.

На следующий день Розали позвонила Уоллесу, чтобы узнать, вернулась ли Мелани от бабушки. Он ответил, что собирается через день ее забрать, и спросил, не могла бы Розали приехать к нему вечером и немножко подбодрить его? Она отказалась, и никакие его уговоры не смогли поколебать ее решения.

Тогда Уоллес предложил по возвращении Мелани, в четверг, поехать всем вместе на море. Нравится ли ей эта идея? Розали ответила, что нравится.

— Устроим там пикник. Я приготовлю бутерброды.

Они договорились, что Мэйсон заедет за ней в четверг рано утром.

Чтобы скоротать долгие часы до поездки и перестать думать об Адриане, Розали приготовила несколько лекций для следующего семестра. В среду позвонил Никол и рассказал ей, что они с Джейн неофициально обручились.

— Я счастлива это слышать, Никол. Дайте мне знать, когда все будет официально, я куплю вам подарок.

Он пообещал позвонить и повесил трубку. Четверг, который Розали должна была провести с Уоллесом и Мелани, выдался теплым и солнечным. Они с Мелани плескались в море, строили замки из песка, выкладывали орнаменты из ракушек и просто лежали на солнышке, загорая. Уоллес почти не отходил от места, где лежали их вещи. Он казался подавленным, полностью погруженным в свои мысли.

— Что-нибудь не так, Уоллес?

Он подтянул колени к подбородку и положил на них руки.

— У меня свои проблемы. — Он смерил взглядом Розали, лежавшую рядом в купальнике, и рассмеялся. — Одна из самых больших: видеть тебя, такую аппетитную и соблазнительную.

Розали села, без всяких причин чувствуя себя виноватой. Ей захотелось извиниться, в чем она ему и призналась. Они вместе посмеялись, потом он снова стал серьезным.

— Розали, когда мы вернемся, я хотел бы поговорить с тобой. Ты… не согласишься выпить со мной, когда Мелани ляжет спать?

— Я… я не знаю, Уоллес…

— Пожалуйста, Розали. Тебе нечего бояться меня… теперь.

И она согласилась.

— Нам все равно уже пора ехать.

Она позвала Мелани вытираться и одеваться; они обе переоделись из мокрых купальников в сухую одежду, прячась под большими полотенцами.

По дороге они заехали в кафе попить чаю. Вернулись домой поздно, и Розали почти сразу же уложила усталую девочку спать. Потом спустилась в гостиную, к Уоллесу. Он налил ей выпить и сел рядом с ней на диван, внимательно рассматривая золотистую жидкость в своем бокале.

— Ты, наверное, помнишь, как я говорил тебе, что решил попробовать найти свою жену?

Розали кивнула:

— Удалось?

Он накрыл ладонью ее руку:

— Ты слишком торопишь события. Мой адвокат отследил ее перемещения и нашел ее адрес. Он предлагает мне попробовать встретиться с ней там. — Уоллес умолк, положил руку Розали себе на колено, погладил ее. Она напряглась и хотела отодвинуться, когда он продолжил: — Я рассчитывал поехать туда завтра и хотел поинтересоваться, могу ли я воспользоваться твоей добротой еще раз и попросить тебя забрать к себе Мелани, пока меня не будет. Меня может не быть допоздна, независимо от того, один я вернусь или нет. Реакция моей жены на мое предложение… э… воссоединиться, разумеется, непредсказуема. Мы с ней никак не общались и не контактировали с тех пор, как она ушла.

— Да, конечно, я посмотрю завтра за Мелани. Могу даже ее куда-нибудь свозить на весь день, например в Лондон, если ты не возражаешь.

— Свози ее куда хочешь. Я, разумеется, оплачу все расходы. — Он поднес ее пальцы к губам. Она была так рада слышать эти новости, что не стала противиться. — Спасибо, Розали, что выручаешь меня. Я ценю это больше, чем могу выразить словами. — Он попытался привлечь ее к себе, но она отстранилась.

— Ты хотел, чтобы я доверяла тебе, Уоллес.

— Извини, Розали. Просто ты чертовски привлекательна, ни один мужчина не устоял бы перед тобой.

Но Розали сказала себе, что это не так. Она знала человека, который оказался совершенно неподвластен ее чарам. Розали взяла сумочку и пиджак.

— Мне пора.

Уоллес отвез ее домой и высадил у самых ворот.

— Утром я уеду рано, так что жди мою дочь не позже девяти.

— Я буду готова, Уоллес. Спасибо за чудесный день.

— Спасибо, что поехала. Я… я буду скучать по тебе, Розали. — Он бросил на нее долгий прощальный взгляд, помахал и уехал.

Она вошла в дом, и на нее тут же навалилась депрессия.

Неожиданно тишину прорезал звонок телефона. Она помедлила, прежде чем подошла и сняла трубку. По какой-то необъяснимой причине Розали этого боялась. Наверное, Уоллес хочет что-то уточнить насчет завтра, подумала она.

— Розали?

Она чуть не уронила трубку на пол, услышав голос Адриана. Этого не могло быть! Розали не отвечала, потому что была уверена, что это ее воображение играет с ней злые шутки. Ей хотелось кричать от досады. Но его голос раздался снова:

— Розали! Ты слушаешь?

— Это… это ты, Адриан? — шепотом спросила она.

— Да, это я. Наконец-то ты дома! Я уже не первый час пытаюсь до тебя дозвониться.

— Меня весь день не было дома, я была…

— Розали, я на несколько дней приехал на юг, чтобы встретиться с издателями по поводу книги. Я… я хотел бы увидеть тебя завтра, прежде чем поеду в город. Или когда вернусь. Как тебе удобнее.

Завтра? Ну конечно, это обязательно должно быть завтра.

— О, Адриан, мне так жаль. Меня весь день не будет. Я везу Мелани в Лондон.

Слезы отчаяния потекли по ее щекам.

— Понятно. Я должен был это предвидеть. Вот, значит, как, — последовала томительная пауза. — Вы… вы едете все вместе, втроем? Или, — в его голосе послышалась нотка надежды, — только вдвоем?

— Вдвоем. Отец Мелани уедет на весь день. Поедет искать жену.

— Тогда, может, я могу поехать с вами?

— Поехать с нами? — Розали не могла скрыть радости в голосе, да и не пыталась. — О, Адриан, я буду ужасно рада, если ты поедешь.

— Тогда решено, я еду с вами. Я заеду за вами на машине, мы доедем до станции, а в Лондон отправимся поездом, и там я вас покину на пару часов, пока вы будете осматривать достопримечательности, а в обед снова к вам присоединюсь. Тебя это устроит?

— Отлично, Адриан.

Они договорились о времени, и она спросила, как поживает его мама.

— Я сказал ей, что увижусь с тобой, и она послала тебе привет. — Его голос неуловимо изменился. — Мама настаивала, чтобы я передал его тебе лично.

Розали казалось, он слышит, как колотится ее сердце.

— А он красиво упакован?

— Все зависит от того, кто на него смотрит, так что придется подождать и посмотреть самой. — Она услышала в его голосе улыбку. — До завтра, Розали. Спокойной ночи.

Она шепотом пожелала ему того же и дрожащей рукой положила трубку на место. Теперь весь дом вокруг нее пел от радости, и волна счастья уносила ее в завтрашний день.

Мелани привезли рано. Уоллес проследил, как Розали провела ее в дом, помахал и уехал. Мелани приплясывала, не скрывая своей радости. Узнав, что Адриан поедет с ними, она так стиснула Розали в объятиях, что чуть не задушила, и ускакала в сад поиграть, пока Розали переодевалась. Розали решила надеть новое темно-розовое платье. Оно было без рукавов, с воротником под горло и выгодно подчеркивало ее фигуру. К нему она подобрала белую сумочку и белые туфли. Потом расчесала волосы, чтобы они волнами обрамляли лицо, и наложила минимум макияжа. Ей отчаянно хотелось порадовать Адриана.

Он приехал вовремя. Войдя в холл, протянул ей подарок.

— Радиоприемник, как было обещано.

Розали не сводила с него глаз.

— Как я могу отблагодарить тебя?

— Это просто. Пойдем в гостиную, я покажу тебе как.

Она поставила радио на стол и повернула ручку. Оно сразу же заработало, звук был громкий и чистый. Адриан объяснил назначение всех кнопок, показал, как переключать станции и настраиваться на разные волны.

Стоя у нее за спиной, он обнял ее за плечи.

— А теперь поблагодари меня за то, что я был хорошим мальчиком и привез тебе такой замечательный подарок.

Розали развернулась и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его.

— Словно прикосновение бабочки, — заметил он и привлек ее ближе. — А теперь я передам тебе привет от мамы, и, когда ты увидишь ее в следующий раз, расскажешь, какой я хороший сын.

Его поцелуй был крепким, долгим и очень обстоятельным. Ей хотелось, чтобы он длился вечно.

Наконец Адриан нехотя оторвался от ее губ. Она несколько мгновений стояла не шевелясь, впитывая те малейшие черты его лица, которые так старательно вспоминала с тех пор, как видела его последний раз. Он провел указательным пальцем по ее бровям, обвел контур губ, потом снова поцеловал. И вдруг отодвинулся, повернул голову, не отпуская ее. Она проследила за его взглядом. На них, нахмурясь, смотрела Мелани. Потом она потянула Розали за платье.

— А теперь поцелуй меня так же, как сейчас целовала братика.

Розали высвободилась из объятий Адриана, обняла девочку, поцеловав в обе щечки. Мелани перебирала ее волосы.

— Ты любишь меня так же сильно, как братика?

— Он не мой…

— Ты не ответила на вопрос юной леди, Розали, — засмеялся Адриан.

Смущение Розали возросло.

— Конечно, я люблю тебя, Мелани.

Адриан снова повторил:

— Ты все равно не ответила…

— Когда мы поедем? — спросила Мелани.

— Когда я закрою все двери и возьму сумочку. Ты готова?

Девочка кивнула.

— А ты, Адриан?

— Я готов на все, Розали.

Она сделала вид, что не заметила, что он ее поддразнивает, и сбегала наверх за вещами. Наконец они отправились в путь.

Поездка на поезде заняла почти час. Розали взяла с собой книжки с картинками для Мелани. Она сидела рядышком с ней, а Адриан — напротив них. Розали пыталась сосредоточиться на книжке в мягкой обложке, которую прихватила для себя, Адриан читал газету, но их взгляды то и дело пересекались над страницами. Тогда смущенная Розали отводила глаза. Спустя некоторое время Адриан сел рядом с ней, улыбнулся, продел ее руку под свой локоть и прошептал:

— Так гораздо удобнее.

Она бросила попытки читать, закрыла глаза и погрузилась в мечтания. Когда поезд прибыл в Лондон и они вышли на платформу, она с трудом вернулась к реальности.

— Ну что, вы пойдете в Тауэр? Мелани захлопала в ладоши:

— В лондонский Тауэр?

— Да. Как тебе нравится эта идея?

Мелани была слишком взволнована, чтобы ответить. Они вместе прошли по платформе, потом через турникеты. Мелани жалась поближе к Розали, испуганная толпами людей, сновавших мимо. Адриан сжал руку Розали.

— Буду ждать вас у ворот Тауэра ровно в час.

— Пока, Адриан! — помахала Мелани, горя желанием идти дальше.

Адриан коснулся губами губ Розали и скрылся в бурлящей толпе. Она постаралась отогнать уныние, подумав о том, что меньше чем через три часа снова его увидит. Потом взяла Мелани за руку, и они спустились в метро…

К середине дня Розали еле передвигала ноги, а Мелани все еще скакала как заводная. Но когда к назначенному времени они вернулись ко входу в Тауэр и Розали увидела, что Адриан их уже ждет, ее тело вновь наполнилось энергией и ей захотелось запрыгать, как Мелани.

Они прогулялись по улицам в поисках ресторана, чтобы пообедать, и нашли тот, который соответствовал их вкусам и кошелькам. Потом отправились на Трафальгарскую площадь. Мелани с благоговением смотрела на колонну Нельсона, любовалась каскадами фонтанов, подружилась с голубями и разговаривала с большими каменными львами, словно они были живыми. Позже они уселись на скамейке, Мелани посередине, и ели мороженое.

— Я уже много лет этого не делал, — заметил Адриан. — Собственно, с тех пор, как был маленьким. — Он улыбнулся Розали поверх головы Мелани. — В правильной компании это очень приятное времяпрепровождение.

Мелани подняла голову и заметила, что они улыбаются друг другу.

— Ты любишь своего братика? — спросила она у Розали.

— Мелани, Адриан мне не братик.

Девочка нахмурилась:

— Но он любит тебя — значит, должен быть твоим братиком.

— И потом, не все сестры любят своих братьев, — пояснила Розали, стараясь уйти от темы.

— Если бы у меня был братик, — в отчаянии заявила девочка, — я бы его любила. Поэтому ты должна любить своего братика. Ты его любишь? — Ее огромные глаза смотрели на Розали, умоляя дать правильный ответ.

— Да, Мелани. Я его люблю.

Розали не могла заставить себя посмотреть на Адриана, а Мелани счастливо вздохнула, ее хрупкая, истощившаяся вера в единство семьи была временно восстановлена.

— Мисс Пархэм, — раздался голос с другой стороны, — напомните мне, чтобы позже, в более… э… подходящих обстоятельствах я провел с вами беседу на тему братской и сестринской любви.

Выражение глаз Адриана заставило сердце Розали забиться вдвое быстрее.

К концу дня Мелани так устала, что уснула в поезде, положив голову на руку Розали и сжимая в объятиях куклу, которую ей купил Адриан. А он сидел по другую сторону от Розали и прижимал ее к себе.

Когда поезд доехал до нужной станции, было уже поздно. Мелани давно должна была спать. Она проснулась, когда Адриан вынес ее на платформу.

— Скоро будем дома, — пообещал он девочке. Адриан остановился у тротуара возле дома Мелани.

— Так Уоллес уже дома.

Мелани вылезла из машины, Розали последовала за ней. Адриан резко произнес:

— Сразу возвращайся, Розали. Отец сам уложит ее спать.

— Но, Адриан…

Его голос был опасно спокоен.

— Ты слышала, что я сказал. Ты сразу же вернешься. Ты не можешь, повторяю, не можешь остаться.

Она отвернулась от окошка машины и нагнала Мелани у входной двери. Через не задернутое шторой окно Розали увидела двоих, сидящих на диване. Она наклонилась, обняла Мелани и поцеловала ее на прощание.

— Спокойной ночи, золотко. Я тебя тут оставлю. Дома тебя ждет… ждет приятный сюрприз. Я тебе больше не нужна.

Мелани тоже поцеловала ее. Розали нажала кнопку звонка и не стала дожидаться, когда откроют дверь. Бегом она вернулась к машине Адриана; а когда они уже отъехали, обернулась и увидела, что Мелани впускают в дом.

Адриан дал ей несколько минут, чтобы прийти в себя, потом спросил:

— Ну?

— Ну? — Она понимала, что говорит воинственным тоном, но ничего не могла поделать. — Возможно, тебе интересно будет узнать, что, несмотря на твое неверие, жена Уоллеса к нему вернулась.

Он громко вздохнул:

— Спасибо за это Господу Богу! Может, хоть теперь твое необыкновенно сильное чувство долга, которое является одной из самых раздражающих твоих черт, наконец даст тебе жить спокойно.

Розали промолчала.

Адриан открыл входную дверь своим ключом. Притащил ее в гостиную.

— Садись. Я сделаю кофе. Совершенно очевидно, что у тебя эмоциональный шок. Тебе нужно взбодриться.

Они пили кофе в тишине. Розали откинулась на спинку кресла, а Адриан полулежал на диване, наблюдая за ней чуть насмешливыми глазами.

— Итак, — заявил он, — все кончено. Ты вышла из схватки невредимой. Не думаю, что ты осознаешь, как была близка к провалу. Ты единственная, кому удалось вывернуться. Наверное, Мэйсон расстроен, что его интрижка закончилась неудачей.

Розали встала и начала бесцельно бродить по комнате.

А Адриан продолжил все тем же вызывающим тоном:

— Твой долг выполнен, совесть твоя чиста, ты наконец вырвалась из лап Мэйсона. Теперь ты свободна от привязанностей и не тешишь себя иллюзиями, Розали? — мягко спросил он. — Преисполнена сестринской любви ко мне, как сказала Мелани? — Его губы чуть шевельнулись в улыбке. — Если да, то мне очень жаль, потому что во мне нет ни грамма братской любви к тебе.

Она снова нахмурилась. Что с ним творится? Но, собственно, чего она ожидает: признания в любви, предложения руки и сердца? От человека, который в самом начале их знакомства совершенно ясно дал понять, что ни одна женщина не может занять в его жизни постоянного места? Он, по его собственным словам, «женонепроницаем». Он — недосягаемый мужчина.

Адриан встал, медленно выпрямился в полный рост и тихо, но властно произнес:

— Иди сюда, Розали.

Она пересекла комнату и остановилась перед ним. Его руки были глубоко засунуты в карманы. Розали терпеливо ждала, пока он мерил ее долгим, ленивым взглядом.

— Ну как, пришла в себя?

Она поняла, что он говорит о ее расставании с Мелани, о том, что их жизни разошлись. Она кивнула. Он весь напрягся и быстро выпалил:

— Вот и хорошо, потому что я собираюсь снова выбить тебя из колеи.

Молниеносным движением он вынул руки из карманов и, прежде чем она успела пошевелиться, уже сжимал ее податливое тело в крепких объятиях. Ее голова откинулась назад под напором его губ, которые взялись за дело с необычайной настойчивостью и эффективностью. Когда он наконец оторвался от нее, Розали еле могла вдохнуть. А он приглушенным голосом пробормотал:

— Если и это не убедило тебя, что я тебя люблю, тогда мне придется перейти к более решительным действиям. — Адриан поймал ее подбородок и заставил поднять голову. — Посмотри на меня, милая, дай мне заглянуть в твои чудесные глаза.

Розали посмотрела ему в глаза, и он прошептал, словно разговаривая сам с собой:

— Да, ответ здесь, громкий и четкий. Ты любишь меня?

Она отвечала ему снова и снова, пока его губы не заставили ее умолкнуть.

— Тебе придется выйти за меня замуж, любимая, — пробормотал он, уткнувшись в ее шею. — Когда ты уехала, оставив меня в Дарлингтоне, я почувствовал себя так, словно лишился жизненно важной части тела. Я должен был приехать на юг — я не мог быть вдали от тебя. Без тебя я жив только наполовину.

— Адриан, больше всего на свете я хочу стать твоей женой, — успела прошептать Розали перед тем, как его губы снова лишили ее возможности говорить на очень долгое время…

— Милая, много времени я тебе не дам. Пару дней, не больше… — пробормотал он. — Предупреждаю тебя, любимая, если ты попытаешься заставить меня ждать, я плюну, нарушу все приличия — перееду к тебе и…

Она сдалась. На следующий день, пока Адриан получал специальную лицензию, Розали прошлась по магазинам, купила платье и пиджак нежнейшего голубого оттенка. Затем подобрала к ним белую шляпку, подходящие аксессуары, и, наконец, они вместе выбрали кольцо.

Два дня спустя они поженились. На свадьбе присутствовали Никол и Джейн. Розали позвонила Николу, чтобы сообщить новость, и пригласила их обоих на церемонию в местный отдел бракосочетаний исполнить роль свидетелей. После этого они все отправились на ужин в большой, дорогой ресторан и там подняли друг за друга тост самым дорогим шампанским.

По дороге домой Розали и Адриан заглянули к миссис Филдс и рассказали ей о своем поступке. Она расцеловала обоих со слезами счастья на глазах.

На остаток каникул Адриан переехал к Розали. Как-то днем, в один из моментов, когда они пребывали в более или менее здравом рассудке, он посадил ее к себе на колено. Летние каникулы приближались к концу, надвигалось начало нового семестра.

— Моя прекрасная жена, — начал Адриан, — пожалуй, пора признать существование окружающего мира и поставить некоторых наших родственников в известность о том, что мы сделали. Иначе они могут каким-нибудь образом пронюхать, что мы живем вместе, и начнут строить самые ужасные предположения.

Она обвела кончиком пальца его губы, потом поцеловала его.

— И что ты предлагаешь, любимый?

— Предлагаю послать телеграммы во все концы света, даже на другую сторону земного шара, если потребуется, невзирая на их стоимость. Тогда все будут счастливы.

И, воспользовавшись телефоном, они послали телеграмму ее родителям на юг Франции. «Поженились, — говорилось в ней. — Не могли ждать вашего возвращения. Надеемся, вы поймете и одобрите. Любим. Розали, Адриан». Следом отправили телеграмму матери Адриана. «Поженились. Знаем, что ты одобришь. Жди на медовый месяц. Любим. Адриан, Розали».

Розали удалось подлезть под локоть Адриана, чтобы он обнял ее. Он положил трубку и посмотрел на жену.

— Теперь у тебя две мамы. И обе тебя любят. Довольны, миссис Крейфорд?

— Очень довольна, мой дорогой муж. Больше просто некуда. — Она обвила его руками за шею и подставила губы для поцелуя.

КОНЕЦ