Ненужная жена. Хозяйка драконьей крепости

Часть I. Не та Ирис

Черные мушки пляшут перед глазами. Голова раскалывается, словно по ней ударили молотом.

Стон сам собой вырывается из груди.

Я пытаюсь приподняться, цепляясь за прохладные простыни, но тело, будто чужое, бессильно оседает обратно на подушки.

В ушах звон, противный, как комариный писк. Головокружение накрывает волной.

— Не прикидывайся, Ирис, — прорывает звенящую какофонию холодный мужской голос. — Хватит ломать комедию. Я знаю, что ты меня слышишь.

С трудом разлепляю веки. Все плывет, свет дробится, как на гранях хрусталя. Где я?

— Просыпайся же! — Рык разрывает воздух, и тут же — резкая, обжигающая боль в щеке.

Инстинктивно вжимаюсь в подушку, будто она способна укрыть от этого человека, но вместо защиты — всплеск вкуса крови на губах, теплой и солоноватой, как морская вода.

— Совет не станет ждать вечно! — продолжает он.

— Ваше сияние, генерал Атертон, умоляю, проявите терпение! — женский голос звучит сбоку, дрожит мольбой.

Пытаюсь сосредоточиться. Пространство постепенно обретает очертания: белоснежные ковры, светлые портьеры, мерцание огня в камине.

Я не дома.

Надо мной нависает мужчина. Высокий, статный, в парадной форме, расшитой серебром. У него жесткие точеные черты лица, аристократически бледная кожа и волосы цвета вороного крыла.

Но глаза… Зеленые, хищные, полные холодной ненависти.

Боже. Он как Дима. Один в один. Только в глазах моего жениха никогда не плескалась такая стужа.

Сердце колотится в горле. Я пытаюсь отползти, но тело по-прежнему будто не мое.

Позади мужчины, сжав подол темного платья, стоит девушка. Лицо бледное, с глазами, как у напуганной лани, кажется почти кукольным под тяжелой прической из каштановых волос.

— Еще секунда — и я сам притащу тебя в зал Цитадели за волосы! — Оскал стальных ноток в голосе двойника Димы не оставляет сомнений: он не блефует.

— Ваше сияние, пожалуйста! Дайте нам час! — Девушка падает на колени, руки сплетаются в отчаянной мольбе. — Я приведу лиору Ирис в порядок. Только не причиняйте ей боли… прошу вас.

В этот момент что-то словно толкает меня изнутри. Я резко сажусь в кровати.

— Дима… — Имя срывается прежде, чем я успеваю подумать.

— Наконец-то, — бросает он.

Нет. Это не Дима.

Одежда, манера говорить, интонации — все чужое. От того, кого я знала, не осталось ничего. Лишь жестокость и презрение.

— Жалкое зрелище. У тебя час. Время пошло, — цедит он с холодным отвращением. Затем разворачивается и уходит, громко захлопнув за собой дверь.

— Лиора Ирис! — девушка бросается ко мне. — Как вы…

— Кто ты? — хриплю я, ощущая, как горло сжимает спазм. Сухие губы потрескались.

— Вы… пугаете меня.

— Назови свое имя.

— Вы… вы не помните? — Кровь отливает от ее лица, оставляя его мраморно-бледным, но уже через секунду щеки заливает жар. — Вы предупреждали, что такое может случиться! Я — Элис Алмор, хранительница ваших покоев, — лепечет она с искренним ужасом в глазах. — Вы — Ирис Мелани, высокорожденная Аль’Маар.

Я моргаю. Не понимаю.

Ирис?

Где Катя, моя лучшая подруга?

Что происходит?

Я должна выйти замуж за Диму. А не очнуться в этом… кошмаре.

— Лиора Ирис… вы сможете встать? Совет ждет. Нужно переодеться.

— Пить… — шепчу еле слышно. Во рту пересохло, словно я долго была в пустыне.

— Да, конечно! Сейчас, лиора. Я принесу воды.

Элис выбегает, и я остаюсь одна. Голова все еще гудит, а перед глазами всплывают обрывки последних воспоминаний.

✦✦✦

Добро пожаловать в новую историю!

Не забудьте добавить книгу в библиотеку и оставить свой отзыв – ваши звёздочки и комментарии невероятно мотивируют автора! 😊

2. Не та Ирис

✦✦✦

Разглаживаю подол свадебного платья. Он струится сквозь пальцы, такой же невесомый, как и мое счастье.

В голове кружатся яркие картинки: мы с Димой бежим по берегу лазурного моря. Потом останавливаемся, ловим воздух и, смеясь, прячемся от солнца за ладонями друг друга.

Теплый ветер, соленая вода, золотой песок…

Резкий стук в дверь разрывает ночную тишину.

Я вздрагиваю.

Почти полночь. Кто это?

Девичник был вчера. Дима? Нет, невозможно. Мы договорились провести эту ночь порознь. А завтра — вместе. Навсегда.

Сердце сжимается от тревожного предчувствия.

Подхожу к двери и замираю, услышав знакомый голос.

— Ира, это я… Открой, пожалуйста.

Хмурясь, распахиваю дверь.

На пороге стоит Катя, моя лучшая подруга со школьной скамьи. Обычно она веселая, с озорной искоркой в глазах, но сейчас кажется чужой: лицо искажено страданием, а глаза блестят, как у лихорадочной.

— Катя? — бормочу, не скрывая удивления. — Почти двенадцать… ты чего?

Она молча всхлипывает — горячие слезы градом катятся по ее щекам.

— Заходи. Что случилось? — Я в растерянности.

Тащу ее на кухню, усаживаю на стул. Быстро наливаю минералку.

Подруга пьет жадно, захлебываясь.

Ее лакированная сумочка срывается с колен и падает на пол. По плитке рассыпается содержимое: ключи, пудреница, паспорт, блистер с таблетками, ампула с золотой жидкостью.

Наклоняюсь, осторожно все собираю, не задавая вопросов. Складываю вещи на соседний стул.

— Катя? Что-то с мамой?

У ее мамы слабое сердце. Это первое, что приходит в голову.

— Не волнуйся, — пытаюсь успокоить. — Если что, позвоним Котову. Ты же помнишь, наш одноклассник — отличный кардиолог, — бормочу, щелкая кнопкой чайника. Руки дрожат.

На столе вспыхивает экран телефона — СМС.

Дима: «Солнышко, спишь»?

Отвечаю коротко: «нет». Убираю телефон обратно.

— Катюш?

Она сидит, закрыв лицо руками. Я не знаю, что делать. Как ей помочь?

Ставлю чашки. Чай с мелиссой. Сахар. Пряники с корицей, те самые, которые я спрятала, чтобы точно влезть в свадебное платье.

Катя всхлипывает.

— Я… я беременна, Ир, — шепчет она.

В ушах — будто вакуум. Я замираю все еще с ложкой сахара в руке.

— Это же… хорошо? — говорю неуверенно. Или спрашиваю. У нее ведь никого… Или я чего-то не знаю?

— Я… сама не понимаю, как это получилось, — лепечет она, стирая слезы тыльной стороной ладони.

Вздыхаю, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Ну, конечно, так обычно и бывает, когда двое в постели забывают о предохранении. Стараясь не выдать своего смятения, наливаю чай в чашки и пододвигаю одну Кате.

— А отец…

Она резко мотает головой.

— Не знает. — Теребит край скатерти.

— Надо сказать! — говорю уверенно. — Ты же его любишь?

Катя кивает, как китайский болванчик.

— Люблю. Но он… несвободен.

— Женат? — поднимаю брови. И в этот момент из зала — грохот. И протяжное мяуканье. — Тимофей! Вот пакостник!

Мой рыжий кот опять что-то уронил. Похоже, цветочный горшок.

— Прости, — бросаю через плечо и вхожу в комнату.

Зал встречает хаосом: земля, осколки и Тима, сидящий прямо в эпицентре бедствия с видом виноватого ребенка.

— Ну ты и хулиган, — бурчу, поднимая с пола остатки горшка. — Дождешься у меня.

Быстро убираюсь и возвращаюсь на кухню.

— Прости, — снова сажусь напротив. — Так на чем мы?..

Катя молчит.

— Кто отец? Я его знаю?

3. Не та Ирис

Ее глаза блестят от слез, и в этом взгляде — страх. Или стыд. Или все сразу.

— Я не знаю, что делать, — шепчет Катя, избегая моего вопроса.

— Скажи ему! — Мои слова звучат слишком резко, слишком уверенно. — Он имеет право знать! Не мальчишка ведь. И должен нести ответственность. Дети есть?

Катя качает головой.

— Скажи. Я бы так сделала. — Выдыхаю. Оказаться в таком положении? Никогда. У меня принципы. Но подруги затем и нужны, чтобы поддерживать друг друга, даже в самых сложных ситуациях.

— А жена? — Катя шмыгает носом, сдерживая подступающие слезы.

— Я не знаю, Кать, — чувствую, как тревога поднимается из живота к горлу. — Это все так… непросто. Кто отец ребенка? Я его… знаю? — переспрашиваю уже жестче.

Ее взгляд — долгий, тяжелый, какой-то виноватый — пугает меня сильнее любых слов. Внутри все сжимается.

Почему она молчит?

Сглатываю, боясь задать вопрос, который, как в идиотском сериале, уже горит на языке.

— Это… Дима? — спрашиваю тихо. Если она скажет «да», мой мир рухнет.

Катя не отвечает.

Лишь едва заметно кивает. Но этого хватает. Земля уходит из-под ног.

В ушах стучит кровь. Сердце колотится как бешеное. Я не могу пошевелиться, будто к стулу придавили бетонной плитой.

Плитой предательства.

Ребенок. От Димы. У моей лучшей подруги.

Слова в голове звучат как удар гонга. Громкие, невыносимые. Не укладываются в сознании.

Как она могла?

Как он мог?

Ненависть к нему смешивается с обидой на Катю, с желанием исчезнуть, стереть себя. Только бы не чувствовать этой боли.

Поднимаю глаза. Она все еще здесь. Заплаканная и жалкая.

— Зачем ты пришла? Почему ты говоришь мне об этом сейчас?! — вырывается у меня. Совсем не тот вопрос, который горит в груди. Хочется прокричать: «Какого черта ты, моя лучшая подруга, переспала с моим женихом?»

— Ты должна знать, — шепчет она.

Стон вырывается из груди — низкий и глухой. Становится тяжело дышать. Не от нехватки воздуха. От того, что находиться рядом с ней — невыносимо.

Звонит телефон. Я узнаю мелодию.

Он.

— Не бери трубку! — Катя вскакивает, словно испугалась.

Но я и не собираюсь. Говорить с предателем — последнее, чего я хочу.

Надо успокоиться. Все обдумать. Позже. Не сейчас.

— Ир, ты такая бледная… — Катя делает шаг к подоконнику, берет бутылку минералки. Все как обычно, как было миллион раз до этого, вот только… теперь она носит ребенка от моего будущего мужа.

Она что-то бормочет себе под нос, как будто ругается, и протягивает стакан воды.

Как будто этим можно загладить вину.

Пью, не чувствуя вкуса. Вода обжигает: слишком холодная. Слишком… горькая.

— Я люблю его, понимаешь? — изливает душу та, кого я считала подругой.

А я все еще пытаюсь понять, как мне теперь жить дальше.

— Уходи.

Я резко встаю, и стул с грохотом падает на пол.

Катя поспешно выходит из кухни, будто только этого и ждала.

Я иду за ней по коридору, но тело предает. Слабость наваливается, сердце колотится в груди, как в клетке. Я хватаюсь за стену.

В глазах темнеет.

Катя стоит в дверях, прижимая к себе сумку. Смотрит на меня странно, будто… испуганно?

Комната плывет, в ушах шумит, будто я под водой.

Тело тяжелеет, руки становятся свинцовыми, ноги ватными.

И вдруг я замечаю в ее ладони пустую ампулу.

— Прости… — Это последнее, что я слышу, прежде чем проваливаюсь в темноту.

4. Не та Ирис

Эта темнота — все, что осталось от реальности. И сейчас меня мучает вопрос: как я здесь оказалась?

Может, я под капельницей?

Или это идиотский сон?

Нужно проверить.

Осторожно ставлю ноги на пол. Пробую шагнуть — тело слушается. Еще шаг. Голова не кружится.

Комната напоминает больничную палату, все в ней стерильно-белое: стены, потолок, даже массивная мебель с острыми углами — и будто лишено цвета. Квадратная кровать застелена белоснежным бельем, и только окна плотно завешаны ярко-синими шторами.

В огромном зеркале напротив кровати отражается вся комната, включая столик с необычной перламутровой вазой.

Цветы в ней выглядят почти как настоящие, но при ближайшем рассмотрении становится понятно: они созданы из странного материала — не пластмассы, а чего-то теплого, почти живого. Вот только запаха нет. Совсем.

Правое плечо саднит, и я инстинктивно тру его, сверля взглядом дверь.

Пить хочется ужасно.

Где же эта Элис?

Внезапно комнату наполняет странный звук, я даже не знаю, на что он похож.

Вены на правой руке вспыхивают, словно их накаляют изнутри, и я ощущаю под кожей пульсацию чего-то чужого.

Рядом с ладонью возникает сияющий шар. В его центре мерцают два круга, похожие на… глаза? Индикаторы загрузки устройства?

Шар зависает прямо перед лицом.

Я отшатываюсь, моргаю.

Свет ложится на кожу — вены в этом месте пульсируют странным сиянием. Это не кровь, а что-то другое, прозрачное и почти кристаллическое.

— Эм… — бормочу я.

Спокойно, Ира. Просто… другой мир. Просто магия. Просто… мать твою…

Я жадно хватаю воздух ртом.

— Что ты?.. — спрашиваю.

— РОСИ 396789, — отвечает шар и после короткой паузы добавляет чуть мягче: — Руносетевой оракул с индивидуальностью. Вы можете выбрать мне любое имя и вид, лиора.

— Ты вроде ИИ… или как это тут называется? — говорю я, не сводя глаз с плавающего шара.

Либо я сплю, либо кто-то очень старался над декорациями.

Глаза РОСИ мигают, словно он задумался. Кажется, оракул не смог найти точный ответ.

— Информация не найдена. Еще вопросы?

— Объясни, как работаешь.

— Конечно, лиора. Представьте себе паутину, окутывающую весь мир, — начинает голос. — Но вместо нитей — потоки магической энергии, связывающие живые кристаллы. Это и есть руносеть. Она питает големобили, корабли, защитные поля — почти все технологии в нашем мире.

— А что такое РОСИ?

— РОСИ… — Голос на мгновение замолкает, словно снова задумываясь. — Это эхо руносети, мы рождены сплетением магии и древних рун. Можем думать, учиться и даже чувствовать. Мы помощники… ценная технология, созданная Призраками.

— Призраками? — удивленно переспрашиваю. — Мертвецами, что ли?

— Кланом техномагов.

Я вздыхаю.

— Раз уж ты мой помощник… Расскажешь, где я?

— Конечно.

Опускаю взгляд на руку. В светящемся сплетении вен пульсируют три четких рунических знака.

— Подожди! А это еще что?.. — я осекаюсь. — Скажи честно: это только я вижу? Или другие тоже могут?

— На вашей руке три руны, лиора. Первая активирует и деактивирует меня, вторая включает невидимый режим. Третья заблокирована.

— Почему?

— Сломанные не могут пользоваться третьей руной.

— Сломанные?

— Ваша магия развивалась неправильно. Возможно, была кем-то или чем-то запечатана. Или вы попали под воздействие определенных рун, созданных техномагами. Так или иначе, вы относитесь к сломанным — тем, кто лишен доступа к природной магии.

Разглядываю руку, не веря глазам. Витиеватые знаки переливаются под кожей. Резко надавливаю на второй, и шар растворяется в воздухе. Голос РОСИ, однако, продолжает звучать прямо в голове:

— Мне бы хотелось иметь имя. С вашего позволения установлю связь и буду подсказывать все важное, когда это потребуется.

— Разрешаю. Как же тебя назвать?.. — задумчиво бормочу я, пробегая пальцами по рунам на руке, словно ища ответ в их древних изгибах.

Визуал: Артефакт РОСИ

РОСИ — это магический помощник, похожий на умного спутника. Представьте артефакт, который понимает вашу речь, отвечает на вопросы и помогает сориентироваться в незнакомом мире. Он подключён к магической сети — как будто к невидимому интернету, но на основе энергии и рун.

РОСИ не всесилен. Он зависит от силы магии вокруг и от того, сколько энергии есть у владельца. В местах, где мало магии — например, в пустынях или разрушенных землях — он может сбоить или совсем отключиться.

У РОСИ есть своя личность. Он может постепенно привязываться к хозяину, учиться у него и даже влиять на его выбор. Иногда — не самым логичным образом.

5. Приговор

Уже несколько минут я пытаюсь придумать имя, но в голове пусто, как в выжженной пустыне. Первым делом почему-то всплывает Ростислав Белинский — мой главный конкурент, одержимый своей турфирмой «Элит Тревел» и люксовыми маршрутами.

Нет, постоянно называть оракул уменьшительным «Ростик» — выше моих сил.

Потом в памяти возник соседский кот Мурзик, тот самый, что обожал развалиться на коврике прямо под моей дверью, мешая проходу.

Вздыхаю и снова пытаюсь собраться с мыслями. Нужно что-то более подходящее для этого мира… Как там сказал оракул? Руносеть?

— Руни, — неуверенно произношу я. — Буду называть тебя Руни.

— Имя принято. Как вам угодно, чтобы я выглядел? — В голосе оракула послышалась нотка… энтузиазма?

— Знаешь, давай ты пока останешься невидимым. Но я подумаю об этом. Потом, когда моя голова перестанет пытаться треснуть.

Руны на коже исчезают, и рука выглядит совершенно обычной.

В этот момент дверь тихо хлопает — Элис входит в комнату с пузатой склянкой и стаканом. Торопливо наливает и тут же подает мне воду.

Делаю глоток, удивляясь странному горьковатому привкусу. Но жажда отступает, а вместе с ней возвращается хоть какая-то ясность мыслей.

«Руни, где я? Только коротко», — мысленно спрашиваю, массируя виски.

— Мы находимся в Цитадели Ильорина, резиденции императора. Это ваши покои.

— Вам нужно одеться, лиора. — Элис кусает губы. — И предстать перед Советом.

Хмурюсь, пытаясь осмыслить ее слова, но все еще не понимаю, где я. Руни прояснил ситуацию лишь отчасти.

Если это все-таки сон, то он до чертиков реальный. Незаметно щипаю себя за руку. Больно!

Пока пытаюсь собраться с мыслями, Элис бесшумно скользит за дверь в глубине комнаты. Тут же возвращается, держа в руках невесомое платье бледно-серого цвета.

Оно напоминает форму того мужчины — лиорда-защитника, — но ткань совсем другая: она сияет и переливается в руках Элис тысячей искр.

Я смотрю на платье и уже представляю, как оно полностью обнажит правое плечо, а с другой стороны будет ниспадать каскадом кружевных воланов. Тонкая ткань подчеркнет талию, а длинная юбка с высокими разрезами по бокам сделает каждый шаг похожим на полет.

— Что это? — спрашиваю я, указывая на странный наряд.

— Ваше любимое платье для заседаний Совета. — Элис бросает на меня удивленный взгляд. — Разве вы…

Она не договаривает, но в ее глазах читается настоящий ужас.

— Давай соберемся поскорее, — говорю просто для того, чтобы не усложнять ситуацию.

Элис кивает и тут же помогает мне одеться, а потом усаживает перед зеркалом.

У меня, вернее, у этой самой Ирис, — волосы до самого пола. Светлые, тяжелые, бесконечные. Элис расчесывает их так, будто делает это каждый день. Вглядываюсь в отражение. Лицо мое, только на щеке красуется багровый синяк.

Когда Элис заканчивает колдовать с моими волосами — настоящими чарами, без которых такую длину не приручить, — принимается за макияж, стараясь замаскировать синяк какой-то подозрительно пахнущей мазью. Выгляжу лучше.

В этот момент в дверь стучат.

— Сейчас! — Элис торопливо кладет на столик серебряную шкатулку и спешит открыть. — Нет, Его сиянию не нужно входить. Да, лиора Ирис готова, уже идет, — бросает она кому-то за порогом и, вернувшись, с напряженным лицом произносит: — Лиора, вас уже ждут.

Я замираю на месте. Идти туда совсем не хочется, но еще страшнее привлечь к себе внимание.

Мне становится не по себе. Пульс учащается.

Так. Руни, и зачем созван этот Совет?

Визуал: Руносеть

Представьте себе невидимую паутину, которая опутывает весь мир. Эта паутина состоит из сияющих нитей магической энергии. Они соединяют между собой особые места — древние храмы, волшебные артефакты, природные источники силы.

Эта паутина называется Руносеть. Она работает как магическая кровеносная система, питающая мир энергией.

Обычные люди не могут её увидеть. Но техномаги, используя специальные руны, умеют наблюдать потоки этой силы.

Руносеть пронизывает всё вокруг — даже то, что мы не видим: от привычной реальности до тайных астральных пространств.

Всё в этом мире связано через неё.

Техномаги клана Призрак совершили настоящий прорыв — они научились создавать искусственные источники магии: кристаллы руносети. Эти кристаллы можно размещать в любых точках, где требуется усиление магического потока.

Скрытые от посторонних глаз и защищённые специальным полем, они остаются незаметными для обычных людей. В любой момент техномаг может изменить их настройки с помощью особого рунического кода, адаптируя под нужды конкретного места или задачи.

6. Приговор

Оракул реагирует мгновенно. От него я узнаю: Совет собрался, чтобы решить судьбу моего брака с генералом Дариусом Атертоном.

Сорок пять процентов на отказ в разводе — эта цифра, брошенная Руни, эхом звучит в голове.

Элис нервно топчется у двери, кусая губы.

Поднимаюсь, не в силах больше выносить этот тревожный взгляд.

— Пойдем, — говорю я, стараясь удержать голос ровным.

— Да, лиора, — шепчет Элис и, семеня, следует за мной.

Двигаюсь по коридору. Руни ненавязчиво указывает путь.

Холодные бело-голубые узоры на стенах напоминают застывшие волны, а пульсирующий свет хрустальных сфер давит на виски.

Воздух буквально гудит от магии — даже я, непосвященная чужестранка, чувствую это.

— Лиора, мы пришли, — шепчет Элис, вырывая меня из раздумий.

Поднимаю голову и вижу его. Дариуса. Он стоит, скрестив руки на груди, перед массивными белоснежными дверьми, украшенными искусной серебряной резьбой.

Идеальная поза, идеальный профиль. Господи, неужели они и правда так похожи с Димой? Тот же надменный излом бровей, та же жесткая линия губ… но ведь у Димы никогда не было этого холодного превосходства. Я не замечала? Или… это совсем другой человек?

Останавливаюсь напротив генерала, инстинктивно стараясь сохранить хоть какое-то расстояние между нами.

— Наконец-то, — цедит он, и в его голосе, низком с хрипотцой, звучит нетерпение хищника, загоняющего жертву в ловушку.

Не успеваю и слова сказать, как сильные пальцы сжимают мое запястье, резким рывком притягивая ближе.

— Снова устроишь спектакль, пожалеешь, — шипит он, обжигая жаром своего дыхания. — Лиора Фейхос носит моего ребенка, так что для тебя же лучше согласиться на развод. Выйдешь отсюда ни с чем, как и пришла. Совет будет на моей стороне. Поняла?

Слова, которые никогда бы не произнес мой Дима. Я не отвечаю, чувствуя, как ледяная рука сжимает сердце. Тон, жесты — все в нем дышит холодом.

Жгучая обида накрывает волной. Еще вчера я верила в любовь своего жениха, строила планы. А сегодня… Воображение услужливо подбрасывает картинку: Дима в объятиях моей лучшей подруги. Предатели. Оба.

Резко дергаю руку на себя, но Дариус сильнее сжимает запястье, заставляя меня всхлипнуть от боли.

— Я спросил: ты поняла, Ирис? — рычит он. Его пальцы вцепляются в кисть с новой силой. — Даю тебе последний шанс признаться и сохранить свои чудные волосы нетронутыми. Признавайся, на что ты потратила целое состояние? Куда делись капли с моего счета? Идиотка! Это были ресурсы Цитадели! Отвечай же! И прекрати пялиться на меня, будто не понимаешь, о чем речь!

От его тона, от грозного блеска глаз мне становится страшно. Знать бы, на что настоящая Ирис потратила состояние…

— Капли? — переспрашиваю хриплым голосом, лихорадочно соображая, о чем он.

— Валюта Империи, — тут же отвечает Руни. — Вчера вы использовали их, чтобы расплатиться с кланом Призраков за усовершенствованную технологию РОСИ. Часть капель была потрачена на установку артефакта в вашу руку, лиора.

«Вот умница эта Ирис, — проносится в голове. — Наверное, она уже тогда предчувствовала, что ее ждет. А РОСИ… Да, это определенно ценное приобретение».

Мысль обрывается, как только Дариус снова рявкает:

— Да, капли. Прекрати! Хватит плевать на мои вопросы! До сих пор думаешь, что я играю и развода не будет?

Он встряхивает меня, больно стиснув плечи. В его глазах — вихрь ярости.

— Куда ты их дела? — цедит он, склоняясь так близко, что я чувствую на губах его дыхание. — Отвечай же! Проклятье!

Каждое прикосновение — будто удар хлыста, оставляющий жгучий след.

Но в самой глубине души, пробиваясь сквозь липкий ужас, разгорается пламя протеста.

Он не может! Не имеет права унижать меня, ломать, распоряжаться мной, словно вещью!

— Пусти. — Голос, к собственному удивлению, звучит твердо и четко. — Понятия не имею, о чем ты. Спроси свою любовницу, может, она прикупила себе новую технологию?

Дариус замирает. Его пальцы на моих плечах непроизвольно разжимаются.

— Кэтрин никогда бы так не поступила. Злишься, что я выбрал ее, а не тебя? Только в твоей постели я умираю от холода. Ты скучная, никчемная, Ирис. И магии в тебе нет. Ты пустышка. Сломанная. Ничего не стоишь, — выплевывает он.

Горячая волна стыда обжигает лицо.

Рука взлетает сама — и заставляет его замолчать.

Его щека горит от пощечины, но он лишь усмехается, потирая ушибленное место.

И тут, словно по велению судьбы, тяжелые белые двери с шумом распахиваются.

7. Приговор

Дариус с тенью насмешки в глазах предлагает мне руку, согнутую в локте. Жест механический — не от заботы, а ради приличий. Ради фасада идеальной пары перед Советом.

Делаю глубокий вдох, собирая волю в кулак. Нужно выдержать этот спектакль. Ради себя. Будущего. Ради настоящей Ирис.

Касаюсь его локтя и вхожу в прохладную тишину зала. Сердце ударяется о ребра, но я, вместо того чтобы смутиться, гордо вскидываю голову и распрямляю плечи.

Все расступаются перед нами, будто перед надвигающейся чумой.

Каждый шаг к центру зала дается с трудом, словно иду я по раскаленным углям, а не по отполированному до блеска мрамору.

Сотни глаз впиваются в меня, оценивая, вынося безжалостный приговор. Жадный интерес, насмешка, презрение — вся палитра пороков отражается в этих взглядах, заставляя ежиться от отвращения.

В глубине зала, возвышаясь над собравшимися, стоит трон — монументальный, сияющий золотом и драгоценными камнями. На нем восседает юноша с черными волосами, которому на вид едва ли исполнилось пятнадцать.

— Император, — поясняет Руни. — Вокруг него —Совет.

От трона расходятся длинные столы, задрапированные тяжелым голубым бархатом. За ними сидят мужчины и женщины в серых нарядах. Их лица непроницаемы.

— Приветствую пламеннорожденного императора Сильрика III и Совет. — Дариус уважительно склоняет голову. Его голос звучит четко, каждое слово — на своем месте. — Я, Дариус Рейвен, высокорожденный Атертон, пятый генерал-защитник Цитадели, прошу Совет и императора рассмотреть запрос о разводе с Ирис Мелани, высокорожденной Аль’Маар. Принимая во внимание неспособность моей супруги исполнить свой долг перед домом Атертон, Цитаделью и подарить наследника…

Краем глаза замечаю, как взгляд генерала останавливается на стройной девушке, стоящей справа от него, почти у самого трона.

Сердце стучит бешено. Я пытаюсь осмыслить увиденное.

Катя?

Вглядываюсь в незнакомку, стараясь не выдать волнения. Да, она. Те же темные волосы и огромные карие глаза. Вот только алые губы теперь сложены в приторно-покорной улыбке, которой я никогда раньше не замечала.

Что, черт возьми, происходит?!

Холодный воздух зала щиплет глаза, и золотые узоры на витражах расплываются, как слезы на ресницах. Сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

Боль — хоть как-то отвлечься от обжигающей пустоты внутри.

«Руни, — мысленно начинаю я, но он словно знает, что мне нужно».

— Генерал Атертон состоит в длительной связи с лиорой Кэтрин Фехос, — незамедлительно откликается оракул. — Она в положении. У вас с генералом общих детей нет.

Высокий мужчина с серебристой гривой волос и пронзительными серо-стальными глазами поднимается из резного кресла.

— Совет готов огласить свое решение по вашему прошению. — Его гулкий голос, усиленный магией и акустикой сводов, прокатывается по залу.

— Глас Цитадели, — поясняет Руни.

— Совет принял решение расторгнуть ваш брак, генерал Атертон. Пусть лиора Ирис Аль’Маар и обладает магией воды, однако ее дар сломан, — продолжает Глас Цитадели. — Мы старались сохранить традиции, но не будем стоять на пути вашего счастья. Совет одобрит любую кандидатуру, которую вы изберете себе в жены. Разумеется, она должна быть способна подарить вам наследника. Документы о расторжении брака с высокорожденной Ирис Аль’Маар будут подготовлены в течение тридцати дней.

Дариус снова бросает взгляд на лиору Фехос.

Приглушенный шепот собравшихся, змеей расползаясь по залу, обжигает презрением и насмешками.

8. Приговор

— Говорят, генерал Атертон теперь только и дышит, что своей Кэтрин. Дескать, только она способна подарить ему наследника! — доносится до меня ядовитое шипение.

— Интересно, а предыдущую жену он для красоты держал?

— Для интерьера! — хмыкает кто-то в ответ.

— Есть еще кое-что, — произносит Глас Цитадели. — Мы не можем это оставить без внимания. Лиора Ирис, высокорожденная Аль’Маар…

Я перестаю различать шепот за спиной, сосредоточившись на каждом слове.

— …вы обвиняетесь в нарушении священных законов Цитадели.

Холодный пот, липкий и неприятный, струится между лопаток. Сердце колотится где-то в горле, и грудная клетка вот-вот разорвется. Сознание накрывает волной паники.

— Нам сообщили, что вы, лиора Ирис, злоупотребляете своим положением, растрачивая ресурсы Цитадели на… — Глас запинается, словно подбирая слова, чтобы описать мои мерзкие прегрешения. — На вещи, недостойные высокорожденной.

«Ресурсы Цитадели?.. — В голове проносится вихрь мыслей. О чем он говорит? Что натворила эта Ирис, в чьем теле я оказалась?»

Я готова закричать, но в последний момент прикусываю язык. Любое слово может обернуться против меня. Лучше молчать. Да. Генерал говорил о целом состоянии, которое я куда-то спустила…

Краем глаза улавливаю торжествующую улыбку Дариуса. Неужели это он?

— Совет изучил ваше дело, лиора Ирис. Мы выслушали показания вашего супруга и свидетелей.

Сердце упало в пятки.

— И, руководствуясь законами Цитадели, Совет постановляет: лишить вас, Ирис Мелани, всех титулов и привилегий. Дом Аль’Маар официально отрекся от вас. Ваш отец не желает видеть опозоренную дочь, он отказался даже присутствовать здесь. Ваша судьба решена, — цедит Глас Цитадели, словно выносит приговор не мне, а надоедливой мухе. — Вы отправляетесь в ссылку. Вам запрещено брать с собой любые вещи, а ваши волосы…

Глас многозначительно замолкает, наблюдая за моей реакцией. По спине бегут мурашки.

— Что с волосами? — вырывается раньше, чем я успеваю подумать.

— Будут острижены. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Я бы не удивилась, если бы сейчас земля разверзлась и ввергла меня прямо в пучину ада. Что за варварские обычаи?!

— По законам Цитадели носить длинные волосы — привилегия высших каст: драконорожденных, высокорожденных и избранных, — услужливо поясняет Руни. — Остальным строго запрещено. Также пострижение — не просто лишение волос, а публичный акт подчинения… Говорят, так лишают и части магической силы.

Неужели посмеют? Эта мысль кажется дикой, немыслимой.

Взгляд сам собой отклоняется в сторону, цепляясь за фигуру, которой раньше не было у трона.

Высокий, с горделивой осанкой — не придворный щеголь, а воин.

Черные волосы, чуть светлее, чем у императора, и такое же мрачное лицо. Но что-то в нем — резкий излом скул? пронзительный взгляд? — заставляет забыть о страхе, о Дариусе, даже о том, что меня скоро лишат волос.

— После пострижения можете идти. Вас уже ждут, — холодно бросает Глас Цитадели, и я отвожу взгляд от незнакомца. — И не советую покидать регион Тринадцать без высочайшего повеления императора.

Регион Тринадцать… Что это за место такое?

— Забытый богами край, — мрачно откликается Руни. — Воды там нет совсем. Настоящее гиблое место, кишащее мародерами. Убьют за глоток воды — не задумываясь.

— Вам есть что сказать в свое оправдание?

Оправдание? Да в каком преступлении?! Мысли в голове — рассыпавшаяся мозаика.

Что за ресурсы Цитадели? И что еще за вещи, недостойные высокорожденной? Руни что-то говорил про высшие касты… Драконорожденные, избранные… Где я, черт возьми, оказалась?!

Меня бьет дрожь. Пытаюсь сглотнуть ком в горле, но не получается.

Это не суд. Это кошмарный фарс! Такого жестокого равнодушия, такой звериной холодности я не встречала никогда в жизни.

— Н-нет, — голос дрожит, не слушается.

Ищу глазами незнакомца, но его уже нет у трона.

Дариус вздрагивает, будто только сейчас замечает меня. На долю секунды в его глазах мелькает что-то похожее на сострадание, но тут же исчезает под пристальным взглядом любовницы.

Генерал поворачивает к ней голову, и на его губах расплывается улыбка: медленная, ленивая, полная обещания.

— Дозорные! — Командный тон Гласа Цитадели не терпит возражений.

За моей спиной тут же вырастают две грозные фигуры в черной броне.

— На колени! — рявкает один из дозорных. Ладони в кожаных перчатках ложатся на мои плечи, грубо вжимая в пол.

9. Его любовница

— Не смейте меня трогать! — рычу, пытаясь вырваться из железной хватки.

Но стальные пальцы дозорных впиваются в плечи.

Силы неравны. Колени сами собой подгибаются, опускаясь на холодные плиты.

Дариус, не скрывая презрительной ухмылки, отходит в сторону.

Один дозорный грубо выдергивает шпильки из моих волос, обрушив на плечи золотой водопад. Локоны рассыпаются по полу, словно шелковое покрывало, и сердце болезненно сжимается — жаль этой красоты.

Второй дозорный бесцеремонно дергает за волосы, запрокидывая мою голову.

Мир вокруг сужается до пульсирующей боли в затылке. Я вижу, как в следующее мгновение в воздухе вспыхивают острые лезвия ножниц.

Холодный металл касается кожи, и тяжелые пряди одна за другой падают на пол, словно срезанные колосья. С каждым щелчком ножниц я будто физически ощущаю, как меня лишают не только волос, но и достоинства.

— Какой позор! — шипят со всех сторон.

Этот шепот обжигает хуже огня, но я держу голову высоко, цепляясь за крохи гордости — единственное, что у меня осталось.

Последняя прядь падает на пол, и по обнаженной шее будто лезвием проводят — так остро я чувствую теперь холодный воздух.

Унижение обжигает. Душит. Подкатывает к горлу тошнотой.

Они за это ответят. Клянусь, ответят.

Мой взгляд мечется по залу, цепляясь за насмешливые торжествующие лица, и вдруг — наталкивается на его взгляд.

Незнакомец снова стоит у трона и смотрит, не отрываясь.

Сердце замирает. Вот он наклоняется к императору, шепчет что-то, и тот, быстро посмотрев на меня, кивает.

Из оцепенения выводит презрительный голос мужа Ирис:

— Пусть ползает в ногах у Совета и благодарит за милость. Могла бы стать имуществом без имени, а осталась всего лишь никчемной бескрылой. Уберите это с глаз долой, — цедит Дариус с таким отвращением, будто я — досадная грязь на его сапоге.

В ушах все еще звучит его голос, полный презрения: «Это».

— Довольно, генерал Атертон! — властно бросает император, и шушуканье придворных стихает. — Ваша жена унижена. Зрелище завершено. Проводите лиору Аль’Маар.

В этот миг меня грубо подхватывают дозорные.

Краем глаза замечаю Элис, которая бросается к ногам Дариуса, горячо умоляя о чем-то. Но я не слышу слов — только ровный, бездушный голос мучителя:

— Пошла, бескрылая!

В последний раз всматриваюсь в лица, пытаясь отыскать незнакомца, но тщетно.

Тяжелые двери с грохотом захлопываются за моей спиной.

Дозорные ведут по бесконечным коридорам, но я упираюсь, сжав кулаки.

Практически выталкивают на улицу — сил сопротивляться уже нет.

Пусть сейчас я бессильна, но они еще пожалеют. Все до единого.

Первый же глоток воздуха — будто мне дали под дых. Но я замираю не от боли, а… от красоты.

Вокруг невероятное обилие голубого: лазурного, бирюзового, цвета морской волны. Куда ни кинь взгляд — вода. Искрящаяся на солнце, она низвергается с каменных стен, образуя бурлящие водопады. Кажется, еще шаг — и накроет с головой этот мощный поток.

Но нет. На границе вымощенного светлым камнем пятачка воздух дрожит, словно от невидимого пламени.

Защитный барьер. Ни звука, ни единой капли не проникает сквозь эту прозрачную завесу.

— Ступай давай! — бросает дозорный. Грубый пинок в спину возвращает к реальности. Мой взгляд отрывается от завораживающей картины водопадов и падает… на карету.

Пара механических кляч, запряженных в нее, больше напоминает хлам. В металлических грудных клетках еле теплится блеклый свет — жалкое подобие живого, бьющегося сердца.

Несколько секунд я гипнотизирую это чудо инженерной мысли, но быстро отворачиваюсь.

Наверняка специально подобрали самую убогую повозку, чтобы унизить еще сильнее. Она вся перекошенная, словно ее собрали из обломков разных карет. Окна затянуты грубой мешковиной и не дают даже шанса взглянуть на мир.

Хотя кому какая разница, что там видит ссыльная преступница?

Один из дозорных грубо подталкивает к повозке.

— Залезай, бескрылая. Не заставляй нас ждать.

Я вздергиваю подбородок, игнорируя его тон. Руки дрожат, но не от страха, а от переполняющей ярости. Они хотят отослать меня? Прекрасно. Путь в ад всегда начинается с изгнания.

Визуал: Империя драконов - Ильорин

Ильорин, некогда цветущая человеческая империя, теперь принадлежит драконам.

Сердце Ильорина – величественная Цитадель, оазис роскоши и изобилия, ревностно охраняемый новыми хозяевами.

.

Ее фонтаны все еще бьют живительной влагой, и она стала самым ценным сокровищем в этой изнывающей от жажды империи.

Тринадцать регионов, некогда процветавших, влачат жалкое существование, отправляя в Цитадель зерно, ткани, металлы, другие ресурсы – все это в обмен на воду.

10. Его любовница

Внутри повозки пахнет пылью, затхлым деревом и еще чем-то неуловимо знакомым.

Сажусь на жесткую скамью, обитую потрескавшейся кожей. Она холодная и неприятная на ощупь, как и все в этой повозке.

Руки сами собой тянутся к голове, пальцы безотчетно теребят короткие пряди. Как жалко…

Золотой водопад волос, мое украшение — теперь лишь горстка мертвых локонов на полу во дворце. Они отрастут, конечно. Но не это важно. Главное — как все было сделано: демонстративно, с издевательским спокойствием, будто мои мучители наслаждались моментом, вот что действительно ранит.

Снаружи доносится приглушенный спор: дозорные решают, кому везти меня в эту дыру — регион Тринадцать. Слышу, как один предлагает бросить жребий. Презрительный смешок.

— Думаешь, она того стоит?

Внутри вспыхивает злая искра. Еще не хватало стать предметом спора для этих…

Будто им предложили не ссыльную везти, а золотой слиток делить. Скрипят зубы. Что ж, пускай делят. Все равно, кто из них получит сомнительную честь вытолкнуть меня в ту жизнь, о которой я ничего не знаю.

Дозорные замолкают. В наступившей тишине я различаю торопливые шаги.

Неужели Дариус? Пришел насладиться своей победой, бросить напоследок уничижительный взгляд? Или снова сказать гадость?

Дверца кареты со скрипом отворяется, пропуская внутрь узкую полоску света… и ее. Катю. Нет, здесь она, кажется, Кэтрин.

— Чего тебе? — слова вырываются раньше, чем я успеваю их обуздать. Голос хрипит, словно я кричала часами.

— Как грубо, Ирис. — Уголки ее губ приподнимаются в легкой, почти незаметной усмешке. Она садится напротив. — Я хотела помочь.

Помощь? От Кэтрин, которая заняла место Ирис и теперь греет постель ее мужа?

Передо мной встает образ земной жизни — мы с Катей, две подруги, делим секреты, мечтаем о будущем. Какая же я была глупая, слепая!

— И как же ты собралась это сделать? — выплевываю, вкладывая в слова всю горечь и презрение, на которые способна.

Ее губы кривятся в подобии сочувственной улыбки, но в глазах плещется торжество. Кэтрин медленно наклоняется, и я чувствую исходящий от нее аромат жасмина — тот самый, так пахли ее волосы, когда мы были подругами. Теперь он кажется приторным, удушающим, словно этими духами можно отравиться.

— Подарок. На прощание, Ирис. Мы ведь подруги. Я правда не хотела, чтобы так вышло. Но сердцу не прикажешь. — Она насильно вкладывает какую-то безделушку в мои руки. — Не возвращайся. Мой будущий муж Дариус милостив, но моя доброта не безгранична.

Золото обжигает ладонь, словно раскаленное клеймо. Поднимаю глаза на Кэтрин, и в горле застревает болезненный крик. Она не сводит с меня взгляда, в ее глазах пляшут злые торжествующие искры.

Медальон в моей ладони — две половинки ракушки, соединенные искусным плетением из золота — кажется зловещим символом. Сжимаю кулон в кулаке, острые края впиваются в кожу, причиняя боль.

Скажут, я его украла, или еще что похуже…

— Я не беру чужое, как некоторые. — Отшвыриваю медальон от себя. Он ударяется о стенку повозки с тонким печальным звоном, будто оплакивая нашу разрушенную дружбу.

— Жаль, Ирис. — В голосе Кэтрин больше нет притворства. — А я ведь действительно хотела как лучше, но ты всегда была такой строптивой. Дозорные! — взвизгивает она, выпрыгивая из повозки. — Бескрылая напала! Эта безумная хотела меня убить!

11. Его любовница

— Дозорные, отставить! — гремит мужской голос, и чьи-то сильные руки выдёргивают из полумрака повозки.

Почувствовав под ногами землю, я могу, наконец, рассмотреть мужчину. Сердце екает – это тот самый незнакомец, что гордо возвышался у трона.

— Всё в порядке, лиора? — спрашивает брюнет. От него пахнет знойным ветром и терпким сандалом.

Киваю, пытаясь отодвинуться, вырваться из-под его внимательного взгляда.

— Ирис хотела меня убить, – требовательно начинает Кэтрин. Она картинно шмыгает носом, изображая невинную жертву.

— Лиора лжёт. Ничего я не хотела, – спокойно отвечаю, чувствуя, как волна гнева подступает к горлу.

— Зэйн, я же твоя сестра! – Кэтрин хмурится. – Неужели ей поверишь, а не мне?

Он молчит, переводя взгляд с меня на Кэтрин и обратно. Наконец, Зэйн тяжело вздыхает и спрашивает:

— И как же она тебя убьёт, Кэтрин?

Брюнет заслоняет меня широкой спиной.

— Оружия у неё нет. Волосы острижены – ни капли магии. Взглядом, что ли? Так на тебе ни царапинки.

Дозорные делают вид, что ничего не замечают, — кто же хочет влезать в разборки высокопоставленных особ. Но я ощущаю – они ловят каждое слово, готовые в любой момент выполнить приказ Зэйна.

Упираюсь взглядом в напряжённую мужскую спину. Брюнет что, на моей стороне?

Кэтрин явно не в восторге от появления своего брата.

— Ирис кричала. Я так испугалась. — Она резко меняет тактику и театрально хватается за шею. — Ох! Мой медальон! Пропал. Это Ирис взяла.

Зэйн шумно выдыхает.

— Нет у неё ничего. Не придумывай. Может, сама обронила?

Из-за широкой спины брюнета едва видно Кэтрин. Но даже отсюда чувствую, как её взгляд прожигает брата.

— Возможно. Пойду поищу, — вздыхает она и плавно скользит к повозке.

Кэтрин ставит ногу на приступку и оборачивается. Холодная усмешка мелькает на её губах и исчезает. Резко развернувшись, она с силой захлопывает дверцу.

«Что она задумала? Неужели медальон — просто отвлекающий манёвр?»

Я делаю шаг к повозке, желая проверить.

— Лиора, постойте. — Зэйн осторожно касается моего запястья, но тут же отдёргивает руку. — Наш последний разговор… он прошёл не так, как мне бы хотелось. Но, возможно, вы передумали? Я могу вас защитить.

Молчу, не зная, что ответить. Если брюнет говорит о каком-то нашем разговоре, значит, настоящая Ирис... отказалась? Наверное, у неё были причины его опасаться.

— Я теперь бескрылая, — твёрдо отвечаю я. Что это значит, пока не знаю. Разберусь потом. Но ясно одно: теперь мы на разных ступенях социальной лестницы.

— Позвольте помочь. В Тринадцатом вас встретят мои люди.

Как мне принять помощь от незнакомца? И помощь ли это? Взгляд невольно возвращается к запертой дверце повозки. Сколько можно искать этот медальон? Кэтрин видела, куда он упал...

— Вы словно сама не своя… — продолжает Зэйн.

Я ловлю обрывки его фраз, но не могу сосредоточиться, все мои мысли поглощены Кэтрин. Что она задумала? Почему так долго?

— Лиора! — Брюнет повышает голос. — Вы слышите?

— Да-да. Слышу, лиорд Зэйн, — отвечаю я, наконец, отводя взгляд от повозки.

Стоит произнести его имя, как напряжение в его позе исчезает. Неужели между нами приятельские отношения?

Наконец, дверца открывается, и Кэтрин, лучезарно улыбаясь, выходит наружу. Она протягивает Зэйну медальон, а тот небрежно бросает на него взгляд.

— Обронила, — воркует Кэтрин, хлопая ресницами. — Надо же, какая досада. Прости, Ирис, что несправедливо тебя обвинила.

Только сейчас замечаю, что вокруг нас собираются зеваки, привлечённые суетой. Наверняка жаждут сплетен. Среди них мелькает знакомое лицо Дариуса.

Генерал быстрым шагом направляется к нам.

— Дариус! – Кэтрин бросается к нему, обвивает руками за шею, шепчет что-то на ухо.

Его ладони ложатся ей на талию, притягивая ближе.

Невольно хмурюсь.

— Почему вы ещё здесь? – резко бросает Дариус дозорным, даже не взглянув в мою сторону.

— Потому что я так приказал, Атертон. – Зэйн мгновенно выпрямляется, и в его голосе появляются металлические нотки.

Они обмениваются тяжёлыми взглядами, будто скрещивают клинки.

— П-простите, генерал Атертон, – обращается дозорный с бычьей шеей к Дариусу. – Я действовал согласно уставу.

Тот поджимает губы, игнорируя и меня, и брата Кэтрин. Краем глаза замечаю, как Зэйн усмехается, но молчит.

— Дозорные, оба доставите её в Тринадцатый регион, – отрезает Дариус. – Вернётесь – доложите.

— Будет исполнено, генерал Атертон, – в один голос чеканят они.

— Дозорный Хоук, – в голосе Зэйна снова звенит сталь. – Проследите, чтобы до Тринадцатого с лиорой обращались подобающе.

12. Его любовница

— Хорошая новость, Элис, — улыбаюсь я и сдёргиваю с окна дурацкую мешковину. Пусть лучше будет просто дырка.

Механические лошади с хриплым выдохом выпускают клубы золотой магии из медных ноздрей. Повозка, скрипя колёсами, трогается с места. Дозорный ловко направляет её вперёд, огибая фонтан, бьющий бирюзовой водой.

Лошади, вспыхивая золотом, одновременно поворачивают головы, и повозка, немного накренившись, выезжает на дорогу, ведущую к высокой каменной арке, украшенной витиеватой резьбой.

Мой взгляд в последний раз скользит по толпе, выхватывая знакомые фигуры: Зэйн хмурится, а вот Дариус… он сверлит экипаж взглядом, словно ожидая, когда же я, наконец, уберусь из Цитадели.

Пересекая арку, повозка набирает ход на каменной дороге.

— Это все его сияние Фехос, — щебечет Элис. — Только благодаря заступничеству первого генерала мне позволили ехать с вами. Обычно ссыльным компанию-то не дают. Но куда уж я без вас, лиора? Не отпущу вас одну в эту дыру!

Я не успеваю и слово вставить, как хранительница моих покоев переключается на Зэйна.

— Его сияние Фехос — драконорожденный. — Элис понижает голос до заговорщицкого шёпота. — Невероятно умён, хитёр и безжалостен к врагам. Половина лиор империи теряет голову от него.

— Почему только половина? — спрашиваю я машинально, разглядывая аккуратные домики у подножия высокой стены, откуда каскадом низвергается лазурная вода.

— Ах, лиора! Вы что, не знаете? — Элис грозит мне пальчиком, но тут же спохватывается. — Или... не помните?

— Я всё помню, — устало отвечаю, хотя это, конечно, неправда.

— Тогда вам известно, что другая половина сходит с ума по брату императора, сиятельному защитнику Истока! А вы слышали, что болтают про драконорожденного Вейла?

— Вейла? — переспрашиваю я, лихорадочно копаясь в своей скудной памяти, забитой образами совсем другого мира. Нет, не припоминаю такого имени.

— Ну да, брата императора, — Элис встревоженно оглядывается, словно боясь, что нас кто-то подслушивает. — Ходят слухи, будто он… как-то связан с Призраками. Но это, конечно, чушь! Он бы никогда… Стать на путь технологий? Владея сильной магией? Нет, не верю! А ещё… ещё я слышала от хранительницы покоев лиоры Ольди, что брат императора оказывал лиоре Эвери знаки внимания… Ах, лиорд Вейл так красив…

Элис резко замолкает, искоса глядя на меня, словно ожидая реакции.

Я, едва сдерживая смешок, закатываю глаза. «Ну да, кто бы мог подумать! Брат императора, могущественный дракон, красавец... Ах, какой мужчина! — мысленно фыркнула я. — Прямо герой любовного романа».

— Как помог генерал Фехос? — Я возвращаю Элис к началу разговора. Брат императора, конечно, интересная тема, но сейчас меня больше волнует собственная судьба.

— О, его сияние сам приказал вашему супругу. Сказал, если ослушается, то пусть пеняет на себя. Дескать, вы и так опозорены, а раз я сама желаю следовать за вами, Атертон не вправе запрещать.

Вот как. Но зачем Зэйну защищать... меня, то есть Ирис? А может, он вовсе на стороне Кэтрин? Сам отвлекал, пока та рыскала в повозке. Кажется, я попала в какую-то опасную игру.

Я невольно хмурюсь, обдумывая, как бы половчее выведать у Элис про отношения Ирис и Кэтрин. Но тут же отбрасываю эту идею — слишком подозрительно.

Элис, будто очнувшись, начинает рыться в корзинке. Я же, устраиваясь поудобнее, обращаюсь к своему помощнику:

«Руни, расскажи о Кэтрин», — прошу я, понимая, что он — мой единственный источник информации в этом мире.

«Кэтрин Оливия Фехос, — тут же отвечает помощник, — младшая дочь могущественного дома драконорожденных. Её магия... сломана, — сообщает он, и в его голосе проскальзывает еле уловимое сочувствие. — Фехосы столетиями повелевают огнём».

Дальше следует поток информации, совершенно для меня бесполезной: где училась, какие магазины посещала, в каком приюте сломанных лечилась. Снова всплывает связь с Аттертоном, выписки из медицинских карт…

«Стоп, Руни, — останавливаю помощника, — это не то».

«Дозорные контролируют руносеть, — ворчит он в ответ, — ничего такого там не отыскать».

Я, вздохнув, отворачиваюсь к окну. Кто сказал, что будет просто?

Мимо проплывают аккуратные домики. Элис, по-прежнему роясь в корзине, бормочет что-то про пирожки.

«Руни, тогда расскажи о системе титулов. Кто такие драконорожденные? Чем они отличаются от высокорожденных?»

Помощник с энтузиазмом пустился в объяснения, начав с древних легенд. Пришлось остановить его ещё раз.

«Коротко и по существу, Руни».

Наконец, получаю более или менее вразумительный ответ и недовольно хмурюсь. Система, мягко говоря, странная. В моём мире всё было просто: князья, графы, бароны… А здесь статус зависит от чистоты крови! И в наследство его не передать. Чем больше в тебе драконьей крови, тем ты знатнее. Чистокровные драконы — вершина пирамиды, высокорожденные — полукровки, а избранные — те, кого привечали драконы, даровав им свой статус. Бескрылые — остальные, те, кто лишён крыльев и не способен пробудить внутреннюю драконью сущность.

13."Уставший дракон"

За окном стремительно меняется пейзаж. Цитадель с её блестящими шпилями и каменными стенами остаётся позади. Теперь по обе стороны дороги простираются бескрайние степи, пожелтевшие под жарким солнцем.

Ветер свистит в пробоине вместо окна, треплет мои волосы и забирается под платье.

Я до сих пор не могу поверить, что всё это происходит со мной. Ещё недавно моя жизнь была такой понятной, размеренной...

— Долго ехать? – спрашиваю я.

— До Тринадцатого Региона? Дней семь, не меньше, — отзывается Элис. — Если повезёт, и «железные кони» не сломаются.

«Семь дней! — в ужасе думаю я. — Целая вечность!»

Элис неожиданно притихает. Ловким движением выуживает из корзинки свёрток белой ткани, разворачивает, и вот уже на моих коленях оказывается гора румяных, с хрустящей корочкой, пирожков.

Я невольно улыбаюсь — с Элис, несмотря на её болтливость, путешествие кажется не таким ужасным.

— Наконец-то нашла, – довольно говорит она. – Времени совсем не дали перед отъездом. Пришлось прятать эти пирожки от дозорных – вам-то из Цитадели ничего нельзя брать.

— А вам можно? – удивлённо поднимаю я брови.

— Мне-то можно, — смеётся Элис. — Вот и приходится хитрить. Хорошо хоть, досматривать не стали.

От пирожков волнами исходит аромат свежей выпечки и каких-то пряных трав, от которого у меня болезненно сводит желудок.

— Ешьте, ешьте, лиора, — протягивает Элис. — Я и воды прихватила.

Дважды мне предлагать не надо. Пока Элис пытается выудить из корзинки воду, я жадно вгрызаюсь в пирожок. Чувствую на языке незнакомый, слегка терпкий вкус, с едва уловимой кислинкой. Начинка, почти чёрная, как черничный джем, отдалённо напоминает капусту, но с каким-то незнакомым пряным оттенком.

Едва последний кусок проскальзывает в горло, как жажда обжигает язык. Элис тут же суёт склянку с водой. Делаю жадный глоток. Жидкость снова с горечью, но сухость во рту утоляет мгновенно.

Элис одобрительно кивает и, достав из корзинки вышивание, убирает туда же остатки еды и воды. Устроившись поудобнее, она тихонько напевает себе под нос какую-то мелодию.

Отворачиваюсь к дыре вместо окна. Некоторое время просто смотрю на степь. Но скука, в конце концов, берёт своё. Остаётся одно развлечение — засыпать помощника вопросами об этом странном мире.

Руни норовит завалить меня кучей ненужных подробностей, легендами да сказками. Но по крупицам я всё же собираю информацию. Выясняю, например, что мой родной мир здесь называют Изнанкой. И что попаданцы, подобные мне, – не такая уж редкость.

Правда, они предпочитают прятаться. Ведь некоторые умудряются перетаскивать из Изнанки технологии, а это драконам не по душе.

Когда-то давно здесь случилась магическая катастрофа. Руни бормочет что-то про конец света, про временной разлом, про целые миры, провалившиеся в небытие или слившиеся друг с другом.

Тогда здесь и появились драконы.

Следом — долгие войны, кровь, огонь… Пока, наконец, не устанавливается новый мировой порядок: драконы правят, остальные подчиняются. Правда, за это время большая часть воды попросту испарилась, и теперь водные ресурсы ценятся дороже золота.

Первые три дня пути ещё терпимы. Остановки сменяются дорогой, и это немного разбавляет монотонность.

На четвёртый день я проклинаю Совет за каждый булыжник на нашем пути. Тело ноет, словно один сплошной синяк, измученное бесконечной тряской. На пятый сыплю такие проклятия в адрес Атертона, что даже болтушка Элис замолкает.

На шестой день мы практически не останавливаемся, разве что на две минуты – перехватить на ходу какой-нибудь еды да справить нужду. Дорога, петляя, уходит в бескрайние степи. Колёса повозки то и дело подскакивают на ухабах, заставляя нас вздрагивать от неожиданных толчков.

Голова гудит от бесконечных рассказов Руни про драконарожденную, которая пробудила своего дракона и обрела крылья, сотканные из солнечного света. Он словно пытается вдолбить в меня эту сказку.

Я уже сто раз пожалела, что вообще спросила про этот мир. Вся информация просто не умещается в голове. Я же не оракул, в конце концов!

В тот момент, когда моё терпение грозится лопнуть, наша чудо-карета, к счастью, останавливается.

— Выходите! — дозорный стучит по стенке повозки. — Приехали!

14."Уставший дракон"

Мы с Элис выходим из повозки.

— Это Тринадцатый регион? — спрашиваю я оглядываясь.

Среди бескрайних степей высится одинокий дом. Четыре этажа, белые стены. Вокруг какие-то хозяйственные постройки.

Элис хмурится.

— Это гостиница, лиора, – бросает она, запрокидывая голову и закрывая глаза ладонью от заходящего солнца. — «Уставший дракон»? Серьёзно? — Элис указывает на светящийся рунический знак над входом. — У них здесь что, тысячелетие назад мода застыла?

Я хмурюсь, не понимая, что она имеет в виду, но тут вмешивается Руни. Он говорит: драконы больше не используют названия. В империи для вывесок модно комбинировать цифры. Есть даже специально обученные маги, которые подбирают сочетания, привлекающие клиентов или, например, увеличивающие приток капель.

Дозорный, до этого молча наблюдавший за нами, кивает в сторону гостиницы:

— Здесь переночуем. Дальше самый сложный участок дороги, — говорит он. — Начинается Янтарный Гребень — горная гряда, где любая тропа — испытание. Будем проезжать совсем близко к Двенадцатому.

Мы входим в холл гостиницы. Он оказывается на удивление просторным и светлым. Высокие потолки, панорамные окна с видом на безжизненные степи, растения в кадках — и даже небольшой ручей, журчащий по специальному жёлобу вдоль стены.

Правда, вода в нём — какого-то неестественного, почти ядовито-зелёного цвета. Над самим ручьём пульсирует едва заметная надпись.

Пока дозорный идёт к стойке, я вглядываюсь в знаки. Чем дольше смотрю, тем отчётливее различаю слова: «Для декора. Не пить».

— Ну и ну, — бормочу я, разглядывая зелёную жижу, струящуюся по жёлобу. Кажется, от неё исходит едва уловимый химический запах.

— Зато воздух чистый, — Элис с наслаждением вдыхает прохладу, наполняющую холл. — Чувствуете, как легко дышится? Это все рунические очистители. Дорогое удовольствие, между прочим.

Пока один из дозорных, видимо, договаривается о комнатах у высокой стойки из тёмного дерева, второй молча указывает куда-то вглубь холла. Мы с Элис, лавируя между группами разговаривающих путников, следуем за ним и попадаем в уютную столовую.

За овальными столиками из светлого, отполированного до блеска дерева отдыхают путники. Кто-то негромко переговаривается, потягивая из стеклянных чашек кофе. Кто-то разглядывает висевшие на стенах картины, написанные яркими красками.

В воздухе витает едва уловимый аромат пряных трав и свежесваренного кофе.

— Давайте сядем у окна, — предлагает Элис и ведёт меня к свободному столику.

Неподалёку на стене висит мерцающий экран, похожий на громадный телевизор, но на нём отображается только волнующаяся поверхность зелёной воды.

Я с облегчением опускаюсь на мягкий салатовый диван, обитый бархатом — благо хоть спина немного отдохнёт от бесконечной тряски.

— О! Здесь есть даже рунные коммуникаторы с усилителями, — бормочет Элис, наклоняясь над столешницей и разглядывая какую-то штуковину, встроенную в неё. — Пять капель за минуту разговора? Грабёж!

Не желая выяснять у Руни, что это за штуковина, я мысленно обзываю её ерундой и перевожу взгляд в окно.

Элис с воодушевлением изучает обстановку, словно маленькая девочка, попавшая в волшебную лавку.

Меня же не покидает ощущение, что за нами наблюдают.

Из-за соседнего столика неотрывно смотрят двое мужчин: один — худощавый, с пронзительным взглядом серых глаз, другой — крепко сбитый, с суровым лицом, изборождённым шрамами.

Визуал: Гостиница "Уставший дракон"

Бескрылый Хельзен Стейз — хозяин "Уставшего дракона" — вложил все свои сбережения, чтобы возвести это необычное здание среди степи. Белые стены, зелень в кадках (выращенная с таким трудом!), чистый воздух — всё продумано до мелочей.

Хельзен обожает своих гостей. Для него счастье видеть, как усталые путники с удовольствием растягиваются на мягких диванах "Уставшего дракона", наслаждаясь прохладой и ароматом свежего кофе. Он знает десятки историй и с одинаковым вниманием выслушивает и бродячего торговца, и заезжего мага.

Но есть у Хельзена и тайная мечта. Он грезит о том, чтобы превратить безжизненные степи вокруг гостиницы в цветущий сад.

Годы он посвятил экспериментам, пытаясь вывести растения, способные питаться не только дорогой водой, но и любой доступной жидкостью. Пока его усилия не увенчались успехом, но Хельзен не теряет надежды. Он верит, что однажды "Уставший дракон" будет встречать гостей не только уютом и комфортом, но и невиданной красотой расцветшего сада.

15."Уставший дракон"

Разглядываю подозрительную парочку, когда рядом с Элис вырастает массивная фигура дозорного. Он буквально нависает над столиком, отчего его шея, и без того толстая, кажется, ещё больше.

— Ну что, красотки, освоились? — басит он, смерив нас тяжёлым взглядом. — Комнату для вас заказал. Не беспокойтесь, сбежать не получится – вокруг степь, и воды днём с огнём не сыщешь. Так что, быстро ужинаем и баиньки.

— Конечно-конечно, — бормочет Элис и пододвигает ко мне тонкую продолговатую пластину, напоминающую кусок отполированного обсидиана.

Приглядевшись, понимаю: это меню, исписанное зелёными мерцающими символами.

Дозорный довольно кивает. Он отходит и вместе с напарником занимает столик прямо за подозрительными типами.

Я стараюсь на них не смотреть, сосредоточенно изучая меню.

— Готовы сделать заказ? — К столику подходит официант.

Элис быстро сообщает, что выбрала.

Я же снова окидываю зал взглядом. Помимо личностей, вызывающих вопросы, здесь обычные путники. Если не считать высокого мужчину в самом углу, который о чём-то беседует с полноватым господином, прижимающим к себе горшок с каким-то растением.

Снова украдкой бросаю взгляд в угол. Нет, этот мужчина точно не похож на обычного путника. В то время как одежда остальных посетителей носит на себе следы долгого пути, его тёмно-синий костюм с едва заметными, мерцающими рунами, кажется, неприлично чистым и новым. Даже двигается незнакомец с несвойственной остальным посетителям грацией, напоминая хищника, оказавшегося в окружении ленивых домашних котов.

— Лиора? — Элис трогает мою руку, привлекая внимание. — Вы выбрали?

— Да-да, — я с трудом отрываю взгляд от незнакомца. — Буду жареный корень к’сар с пряными травами и… — ещё раз вчитываюсь в названия блюд, — кружку тёмного эльза.

— Отлично. — Элис передаёт меню официанту и снова смотрит на меня прищурившись. — С вами всё в порядке? Вы бледная.

— Просто устала, — отмахиваюсь я, чувствуя, что дело не только в усталости.

Официант, ловко лавируя между столиками, вскоре возвращается с нашим заказом. Мой желудок, недовольно урчавший последние несколько часов, приветствует появление еды с ощутимым энтузиазмом.

Беру вилку и отрезаю небольшой кусочек жареного к'сара. Аромат пряных трав щекочет нос, пробуждая аппетит. Корень оказывается неожиданно вкусным — сладковатым, с лёгким ореховым оттенком. Закрываю глаза, наслаждаясь едой, и пытаюсь хотя бы на время забыть о своём странном беспокойстве.

Тёмный эльз, подаваемый в грубой глиняной кружке, — терпкий, с горчинкой, но приятно охлаждает.

Элис, выбравшая себе какие-то замысловатые рулетики с овощной начинкой и кувшинчик фруктового напитка, с аппетитом ужинает, одновременно болтая без умолку. Её, кажется, совершенно не смущают ни обстановка, ни моё напряжённое молчание.

— А вы видели новую коллекцию плащей от лиоры Селесты? — восторженно щебечет она, отправляя в рот очередной рулетик. — Говорят, она использует какие-то особые рунические нити, которые делают ткань невесомой, но при этом очень тёплой. Представляете?.. А ещё драконорожденный Реттериан наконец-то объявил о помолвке! Вы только подумайте — сам Реттериан!

Я рассеянно киваю, делая вид, что слушаю её бесконечный рассказ. Бросаю взгляд на столик дозорных – те, покончив с ужином, громко обсуждают предстоящий путь, попутно распивая что-то крепкое из глиняного кувшина. Мужчины как мужчины, ничего необычного.

Вот только… тех подозрительных типов за столиком уже нет, как, впрочем, и высокого незнакомца. Странное ощущение тревоги сжимает желудок.

— Говорят, он её видел на ярмарке с самим Вейлом! Ох, лиора, что теперь будет! — Элис всё сыплет сплетнями, но я уже не разбираю слов.

— Элис, — перебиваю её, не в силах больше скрывать своего беспокойства. — А ты не заметила, куда делись те типы? Которые сидели вон за тем столиком? – бросаю я взгляд на пустое место, где официант уже протирает стол и собирает посуду.

— Типы? — она осматривает зал. — Нет... Да и ладно! Мало ли кто здесь бродит!

Но её слова не успокаивают. Холодная волна страха пробегает по спине, заставляя поёжиться.

— Ладно, забудь, — бормочу я, чувствуя, как меня начинает бить озноб. — Я, пожалуй, пойду в комнату.

Визуал: Чем кормят в "Драконе"?

Хозяин "Уставшего дракона" знает: путнику важен не только кров над головой, но и сытный ужин.

И пусть свежие овощи – редкое удовольствие в этих краях (их доставляют аж из самой Цитадели!), стараниями повара даже простая еда превращается в настоящее пиршество.

Благодарные гости не скупятся, щедро расплачиваясь драгоценными каплями, а потому "Уставший дракон" процветает.

15."Уставший дракон"

Элис кивает, сосредоточенно разрезая рулетики. Направляюсь к выходу, но тут же понимаю, что понятия не имею, как найти свой номер.

К счастью (?) рядом, оказывается, один из дозорных.

— Лиора, – многозначительно произносит он, – надеюсь на вашу благоразумность. Комната на втором этаже, номер 00122А.

И, не дав мне и рта, раскрыть, выдаёт путаный маршрут с поворотами, развилками и водопадом.

Молча киваю в ответ. Налево, направо… Потом опять. Разберусь, не маленькая.

Дозорный садится за стол и тут же наполняет кружку янтарной жидкостью. Я же направляюсь к холлу. Взгляд скользит по лицам гостей, спешащих по своим делам, но тех двоих так и не замечаю.

Поднимаюсь по широкой лестнице на второй этаж. Она приводит к галерее, стены которой украшают морские пейзажи: бескрайние океанские дали, тихие лагуны с бирюзовой водой.

Сворачиваю у картины, изображающей величественный водопад, и оказываюсь в просторном, светлом помещении.

Посреди зоны отдыха возвышается стена из гладкого зеленоватого камня, с которой каскадом низвергается изумрудная вода. Она стекает по шероховатому склону, имитирующему гору. Среди камней и вплетённых в них растений мерцают руны.

Достигая основания, поток не обрушивается в бассейн, а растворяется в воздухе.

Обхожу диковинку несколько раз, и в изумлении замираю. Вот это магия!

Присаживаюсь у кромки бассейна и всматриваюсь вглубь. Хочется провести по мерцающей поверхности рукой, но что-то останавливает.

Кто знает, на что способна эта жидкость?

Спина пронзает болью, вынуждая подняться. Нужно поскорее добраться в номер.

Впереди два одинаковых коридора, уходящих в противоположные стороны.

— Чёрт! – шепчу я, пытаясь вспомнить, откуда шла. – Направо или налево?

Интуиция подсказывает идти направо. Делаю несколько поворотов и упираюсь в тупик. Передо мной красуется полотно двери из светлого дерева, на котором прикручена табличка с нулями и двойками.

«Ура!» — мелькает в голове.

Дверь легко поддаётся, впуская меня в светлый, уютный номер.

Прохладный воздух мягко обволакивает, как только я переступаю порог. Комната купается в рассеянном свете, льющемся сквозь занавески из тончайшего, почти прозрачного шёлка цвета бирюзы.

Стены, обшитые медово-золотистым деревом, украшают морские пейзажи. В центре возвышается кровать из зеленоватого камня, укрытая покрывалом, переливающимся всеми оттенками моря. Тонкие, извивающиеся узоры, напоминающие струи воды, дополняют изголовье и изножье.

У стены столик из тёмного камня с книгами и графином цвета молодого вина. Рядом два бархатных кресла, украшенные резьбой, напоминающей листья папоротника.

Сбрасываю туфли, и босые ноги тонут в мягком ворсе ковра. Опускаюсь на край роскошной кровати, чувствуя, как податливый матрас принимает форму тела.

Ничего себе, вот это номер! Странно, что такой предоставили мне — обычной ссыльной.

Лежу, блаженно хмурясь. Спина на чудесном матрасе действительно не болит.

Эх, жаль только номер с Элис делить придётся! Совсем рядом слышу, как журчит вода. Может, фонтан какой-то?

Я так устала, что даже проверять не хочу. Не знаю, сколько времени лежу и пялюсь в белый потолок. Чувствую себя совершенно разбитой.

Внезапно – резкий щелчок. Подпрыгиваю. Сажусь. Откуда этот звук?

Только сейчас замечаю – в самом углу комнаты напротив кровати, прячется дверь. Она буквально сливается со стеной, и я её просто не заметила.

И вот она открывается...

Резко вдыхаю.

Сердце будто замирает, попав в ловушку, а потом срывается в безумную гонку, неся по венам обжигающую волну.

На пороге, небрежно опираясь широким плечом о косяк, стоит незнакомец из столовой. Влажные после душа волосы прилипли ко лбу; несколько прядей тёмным золотом упали на обнажённую грудь.

Невольно провожу языком по пересохшим губам, словно пытаясь утолить внезапную жажду, и наблюдаю, как капелька воды скользит по рельефу мускулов, исчезая под тёмно-синей тканью брюк...

Боже, о чём я думаю?!

Глаза незнакомца, цвета расплавленного янтаря, скользят по моим ногам, и я ловлю на разрезах юбки его взгляд – обжигающий, словно прикосновение.

Мои щёки пылают. Я поспешно одёргиваю ткань, пряча от него лодыжки.

Незнакомец резко вдыхает — будто зверь, готовящийся к прыжку, — и говорит низким, хриплым голосом, от которого у меня пробегают мурашки:

— Хельзен прислал мне новую игрушку?