Кетрин Распберри Неповторимая Габи

Глава 1

– Сандра! Молли, смотри, это же Сандра Галлахер!

Полноватая девчушка в растянутой футболке округлила от изумления глаза и пихнула локтем в бок свою долговязую подружку, с увлечением поедающую мороженое.

– Точно! Она! – Подруга раскрыла рот. Тающий сливочный кусочек сбежал по губе, сорвался с заостренного подбородка и угодил за вырез фиолетового топа.

От прикосновения холодной массы девушка ойкнула и опомнилась:

– Что же мы стоим? У тебя есть, на чем писать?

– Да, где-то был блокнот, в котором мне Брэд Фитт расписался, – кивнула толстушка и облизала пальцы – она успела покончить со своей порцией мороженого раньше подруги.

Девчонка пошарила в кармашке школьного рюкзачка, украшенного нашивкой с истертым портретом известной группы и неподдающимся подсчету количеством значков, брелков и прочих аксессуаров, столь любимых тинэйджерами. Поиск завершился удачно – на свет божий была извлечена книжечка в зеленой обложке, густо оклеенной розовыми сердечками.

Молодая леди, вызвавшая столь неподдельный интерес двух подростков, обреченно вздохнула и продолжала укладывать пакеты с продуктами в машину, напряженно ожидая, когда девчонки закончат смущенно шушукаться и подойдут за автографом.

Она была очень хороша собой: блестящие каштановые волосы, светло-карие с искрой глаза, высокие скулы, точеная фигурка – по-спортивному подтянутая и женственная одновременно… Живая, теплая красота. Любая другая девушка радовалась бы избытку внимания, которое привлекала ее внешность. Любая другая была бы счастлива обладать подобной внешностью – привлекательной, почти неповторимой… Почти.

Одежда красавицы тонко намекала на то, что перед нами не обычная девушка, а звезда на отдыхе, которая и хотела бы выглядеть без затей, но по привычке позаботилась о том, чтобы каждая вещь подчеркивала достоинства фигуры. Сколько бы звезды ни утверждали в интервью, что на досуге предпочитают джинсы и старые майки, но ни одна из них не выйдет из дому, если даже в этом безыскусном наряде не выглядит секс-бомбой.

На девушке был приталенный летний комбинезон-клеш из тонкой джинсовой ткани, под ним – короткий белый топ. Этот наряд удивительно шел ей.

Хозяйка блокнота набралась смелости первой – как-никак, у нее уже был некоторый опыт в этом деле. Подталкиваемая в спину хихикающей приятельницей, она подошла к объекту своего восхищения и робко протянула блокнот, раскрытый на чистой странице:

– Вы не распишетесь?

Леди улыбнулась привычной ободряющей улыбкой:

– Да, конечно, – кивнула она. – Для кого?

– Для Молли и Долли из Чикаго! – выпалила девчушка.

Красавица кивнула, черкнула в блокноте желанную фразу и отрепетированным жестом вывела вензель, состоящий из переплетенных «S» и «G».

– Спасибо! – воскликнула довольная любительница автографов и забрала свой блокнотик липкими от мороженого пальцами. Осмелев, она решилась еще на одну просьбу:

– Ой, а вы не сниметесь с нами на мобильный?

Красотка кивнула, привычно скрывая раздражение. Установив телефон с фотокамерой на крышу авто, девчонка нажала кнопочку таймера и торопливо отбежала, неуклюже вихляя бедрами. Все трое застыли перед объективом с искусственными улыбками на лицах…

Наконец довольные фанатки Сандры Галлахер, звезды лучших голливудских триллеров, комедий и фильмов для семейного просмотра, отправились хвастаться своими трофеями подругам.

Женщина села за руль и поспешно покинула парковку при супермаркете, пока ее не настигли и другие киноманы.

Она ненавидела лгать, а говорить правду, в которую никто не хотел верить, уже устала. Она больше ничего и никому не объясняла, просто ставила свою подпись, и все… Инициалы Сандры Галлахер совпадали с ее инициалами: «S.G.» – «G.S.»…

Габи смешала себе коктейль – лед, мартини, апельсиновый сок, ломтик лимона – и села на широкий подоконник, прислонившись лбом к стеклу и глядя вниз, на расцвеченный огнями вечерний Лос-Анджелес.

Сегодняшнее происшествие вывело ее из равновесия, хотя подобное случалось не в первый и даже не в десятый раз. Габриэль отстранилась от окна и перевела взгляд с вида соседних домов на свое отражение в стекле. Печальными глазами, полными тоски и безысходности, из теплой летней тьмы на нее смотрела Сандра Галлахер.

Никакой мистики в этом не было. Просто природа, обычно настолько щедрая на многообразие форм жизни и внешности человеческих существ, на этих двоих решила сэкономить, вылепив и раскрасив их по одному эскизу.

Это сходство с кинозвездой могло бы льстить обычной девушке. Но Габи совсем не нравилось, когда ее «узнавали» на улице или в магазине. Сначала она пыталась объяснять любопытным прохожим, что они обознались. Но люди так падки до маленьких личных сенсаций!

«Представляешь, кого я сегодня встретила? Саму Сандру Галлахер! И ты знаешь где? В салоне красоты. Она сидела в простыне, в бигуди, с полотенцем на голове и грязевой маской на лице, но я все рано ее узнала. Она, конечно, стала отнекиваться, говорить, что это не она… Понятно – кому ж хочется, чтобы его застали в таком виде?»

Отчаявшись отстоять право быть Габриэлью Шон, Габи начала откликаться на имя Сандра, давать автографы всем желающим и фотографироваться с ними, снова фотографироваться и давать автографы… Порой она просыпалась по ночам в холодном поту, в кошмаре ощутив, как ее собственная личность теряется, растворяясь в образе знаменитой и удачливой «близняшки».

Красавица Сандра, сама того не зная, отняла у своей копии надежду состояться в жизни…

А ведь все так славно начиналось!

От мамы-француженки Габи досталась привлекательная внешность – и это было заметно уже в детстве. А от папы – рослого потомка австрийских эмигрантов – целеустремленность и труднопроизносимая фамилия Шонлейзенхоф.

Преподаватель детской театральной студии, которую с первых классов посещала маленькая Габи, никак не мог запомнить ее фамилию. И в конце концов предложил девчушке взять сценический псевдоним, краткий и звучный. Так она стала Габриэлью Шон.

Новое имя ей льстило – надо же, псевдоним, как у настоящей звезды!

Когда Габи выросла, окончила школу и решила стать профессиональной актрисой, она оставила этот псевдоним, а со временем он стал ее официальной фамилией. Но это было позже, а пока она росла и совершенствовала актерское мастерство.

Девушке прочили большое будущее. Ее называли талантливой, подающей надежды. Школьные спектакли с участием Габи Шон пользовались большим успехом, цветы и аплодисменты ждали ее после каждого выступления. Когда заходила речь о будущей профессии, и учителя, и одноклассники повторяли: «А тебя, Габи, мы надеемся увидеть на большом экране!»

Она улыбалась и кивала. Благо и ехать никуда не надо – она родилась в Лос-Анджелесе.

Но когда Габи училась в старших классах, случилось то, чего не ожидали ни она сама, ни ее родители, ни учителя… Габриэль помнила тот день… Шли летние каникулы, она сидела на нагретом солнцем полу родительского дома и играла со своим пушистым белым котенком, мечтая, что когда станет знаменитой актрисой, кошку будет носить с собой в хорошенькой сумочке, расшитой пайетками.

Мечты были прерваны трелью телефона.

– Габи! Я ничего не понимаю – это ты или не ты? – спросила ее одноклассница Линда, забыв даже поздороваться.

– Я, конечно, – пожала плечами Габриэль. – Ты что, перестала узнавать мой голос?

– Да нет же, – нетерпеливо перебила Линда. – Я спрашиваю – в том фильме ты или не ты?

– В каком фильме? – не поняла Габи.

– Ну как же – «Стремительность». Все о нем только и говорят. Я вчера вечером пошла в киношку. Очень интересно было, за что его все так хвалят. И обалдела. Смотрю: на экране наша Габи. Думаю: когда умудрилась? Неужели за время каникул успела сняться? Или тайком бегала на съемки после школы? Мы с девчонками все спорим: ты или не ты? Вроде там выглядишь старше, но я же понимаю – грим и все такое…

– А, ты меня разыгрываешь! – догадалась Габи. – Кино за месяц не снимается. И никуда я не бегала…

– Да я и сама понимаю, что не снимается, – несколько разочарованно согласилась Линда. – Но уж очень та актриса на тебя похожа. Я специально титры посмотрела – какая-то Сандра Галлахер. Но ты ведь любишь псевдонимы…

– Надо этот фильм посмотреть, – заинтересовалась Габи.

– Давай вместе сходим! – тут же предложила Линда. – Я еще раз посмотрю. Буду сидеть с тобой рядом и сличать.

«Стремительность» Габи очень понравилась. Актриса, действительно на нее похожая, но чуточку постарше, играла отважную пассажирку «боинга», захваченного террористами, которая заменила за штурвалом убитого летчика и всех спасла.

Зрители в кинотеатре косились в сторону подруг, а после фильма один молодой человек подошел к Габриэли со словами:

– Я вас узнал. Замечательно сыграли! А почему вы инкогнито? Хотите посмотреть, как зрители реагируют на фильм?

– Вы ошиблись, – пробормотала Габи и, подхватив под руку Линду, скользнула к выходу.

– Конечно-конечно, разве я не понимаю? – кивнул юноша и громко сказал ей вслед:

– Спасибо, Сандра! Классный фильм!

А потом на экраны вышли «Стремитель-ность-2», «Мой жених в глубокой коме», «В тенетах Интернета» и другие замечательные фильмы, в которых блистала восхитительная Сандра.

Поначалу Габи восприняла это как курьез. Она окончила школу, разнесла портфолио по агентствам и поступила на курсы актерского мастерства, не забывая ходить в класс хореографии и брать уроки вокала.

Но время шло, а ничего действительно стоящего ей не предлагали. Правда, она регулярно снималась в массовке, а однажды ей даже удалось заполучить эпизод, в котором герой в поисках своей возлюбленной врывался в гримерку, а полуодетая Габи вскрикивала: «Эй! Ты что здесь забыл, приятель?» – прикрывалась пушистым боа и захлопывала дверь у него перед носом.

После подобных съемок она возвращалась домой разочарованная и опустошенная. К тому же агентства так часто отвечали ей: «Можем предложить вам поучаствовать в шоу двойников», что Габи окончательно пала духом.

Она пришла к выводу, что стране не нужны две одинаковые актрисы. Габриэль решила, что может теперь претендовать разве что на место дублерши. Или согласиться на шоу двойников… Так или иначе, она казалась себе обреченной быть вечным номером два.

А личная жизнь? Об этом без слез и думать невозможно. Габи пользовалась огромным успехом у мужчин, порой воспламенялась, влюблялась, теряла голову, но… Вскоре обнаруживала, что очередные отношения не приносят ничего, кроме разочарования и неуверенности в себе.

Все, как один, ухажеры были не в состоянии разграничить личность Габи и лицо Сандры.

Она ждала искренних, настоящих отношений, полных заботы и любви. И уже переставала верить в то, что кто-то сможет понять и принять ее так, словно никакой Сандры Галлахер и нет на свете, а есть только она, Габриэль Шон, единственная и неповторимая. Надежда на лучшее съежилась и забилась в самый потаенный уголок ее сердца.

А пока Габи окружали такие, как Стив, – герой ее последнего романа, поклонник Сандры Галлахер… И она стала подумывать о том, что лучше уж быть совсем одной.

Красный огонек на автоответчике мигал настойчиво и призывно: «Ну же, ну, хозяйка, у меня для тебя столько новостей! Обрати на меня внимание!».

Габи тряхнула головой, разгоняя грустные мысли, отошла от окна и в полумраке комнаты нашла на ощупь нужную кнопку.

Автоответчик щелкнул и выдал первое сообщение:

– Габи, привет, это мама. У нас все замечательно: были в Нотр-Даме, пообедали на Эйфелевой башне, теперь гуляем по Городу. Представляешь, нам удалось снять тот самый номер в том самом отеле! Папа передает тебе привет. Мы тебя целуем!

Габриэль улыбнулась. Родители долгое время не могли взять отпуск одновременно: отец занимал должность директора туристической фирмы, а мама была его заместителем, и когда отсутствовал один из них, второй просто обязан был оставаться на рабочем месте.

Но в прошлом году Шарлиз Шонлейзенхоф возглавила филиал фирмы на другом конце Лос-Анджелеса. Теперь у них не было нужды отправляться в отпуск по очереди. И счастливые родители решили поехать в Париж, где когда-то провели свой медовый месяц.

Да, не забыть бы завтра заехать к ним и покормить кошку, вспомнила Габриэль. Она снимала квартиру вместе с подругой по танцевальному классу – милой, но довольно взбалмошной Моникой. Девушкам улыбнулась удача – им посчастливилось найти жилье рядом с залом, где проходили занятия.

Карьера Моники складывалась более удачно – она получила крохотную роль в фильме и со дня на день ждала приглашения на съемки.

Габи нажала на клавишу, чтобы прослушать другие сообщения, и услышала незнакомый голос:

– Уважаемая Габриэль Шон, вас беспокоят из редакции газеты «Лос-Анджелес сегодня вечером». Сообщаем, что вы победили в конкурсе двойников звезды. Ваш выигрыш – пятьсот долларов – вы можете забрать у нас в редакции по адресу…

Габи зарычала, как дикая кошка, которой наступили на хвост, и без того недавно ободранный о куст. Кто из ее знакомых мог так безобразно пошутить, зная ее болезненное отношение к собственному сходству с Сандрой. Она представила, как этот кто-то довольно потирает ручки, предвкушая, что она явится в редакцию и потребует: «Где мои пятьсот баксов?»

Габриэль раздраженно ткнула пальцем в автоответчик, заранее злая на всех, кто еще звонил в этот день. Двое оказались приятелями ее соседки по квартире. Последний звонок был сделан самой Моникой:

– Габи, ты уже знаешь новость? Скоро вернусь, отпразднуем!

Не успела Габи задуматься о том, что именно та собралась отмечать, как в замочной скважине завозился ключ, по полу зацокали каблучки, и Моника ворвалась в комнату, хлопнув ладонью по выключателю, – как всегда оживленная, румяная, воздушная и источающая свежий легкий аромат… Словно вихрь цветочных лепестков, поднятый небольшим ураганом.

– О, а что это ты в темноте сидишь? – поинтересовалась она, скинула туфли, швырнув их через открытую дверь к порогу, крутанулась на носке и, картинно взмахнув руками, приземлилась в мягкое кресло.

– Да вот размышляю, что ты праздновать собралась, – пожала плечами Габи. – Наши дни рождения мы в этом году уже отметили.

– Как же! А твоя победа? Разве ты не все сообщения прослушала? – удивилась Моника и покосилась в сторону автоответчика, на котором теперь светился ровным светом зеленый огонек.

– А… – Габи досадливо поморщилась. – Да ну, чья-то глупая шутка. И ты приняла ее за чистую монету?

– Шутка, да? – Моника весело прищурилась, вскочила с места и скрылась в своей комнате. Оттуда послышался стук выдвигаемых ящиков и шорох разбрасываемых бумаг – темперамент не позволял Монике держать вещи в порядке.

Наконец она вернулась в холл и с торжествующим видом протянула Габриэли газетный лист.

Две кареглазые красотки – Сандра и Габи – одинаково ослепительно улыбались почтеннейшей публике, склонив голову к голове. Только одна из них стояла на фоне стены, украшенной логотипами церемонии «Оскар», а вторая – на фоне до боли знакомой занавески.

Подпись под фотографиями гласила: «Габи Шон, начинающая актриса, претендент на звание двойника Сандры Галлахер. Если вы согласны с тем, что Габи похожа на Сандру, звоните нам по телефону… или высылайте сообщения на электронный адрес… Напоминаем, что претендент, набравший наибольшее количество голосов, получит приз – $500».

– Но кто… Но как… – кудахтнула Габи, не веря своим глазам.

– Да вот, как-то послала им твою фотографию…

Я подумала, что пятьсот баксов тебе не помешают, – скромно потупившись, призналась Моника.

– Ты!!! – Габриэль хотела многое сказать, но дыхание перехватило, и это спасло ее от неосторожных слов. – И это моя лучшая подруга, – только и смогла она вымолвить.

– Габи, пойми, я же хотела… – начала объяснять Моника, но осеклась и махнула рукой.

– Хотела как лучше, – язвительно закончила за нее Габриэль. – Но ты же знаешь, как я к этому отношусь, как ненавижу слово «двойник», как ненавижу имя Сандра, и это лицо, и эти постоянные сравнения! – На глазах ее выступили слезы. – Как ты могла? Я считала, что это злая шутка тайных злопыхателей, но от тебя – от тебя, Моника! – никак не ожидала… – Она всхлипнула.

– То есть ты считаешь, что я решила над тобой посмеяться? – обиделась Моника. – И даже не хочешь знать, ради чего я это затеяла.

– Ты же сказала – из-за денег, – пожала плечами Габи и отвернулась. Впрочем, ушки навострила.

– И ты приняла это всерьез. Габи, ты невыносима! – сообщила Моника и замолчала, ожидая, что подруга спросит ее об истинной причине затеи. И тогда Габи станет стыдно, что она так несправедлива по отношению к своей верной наперснице…

Но Габриэль молчала.

– Ладно, я скажу тебе, – не выдержала паузы Моника. – Конечно, я прекрасно знаю, как болезненно ты относишься к вашему сходству. Но у меня и в мыслях не было этим тебя уколоть. Совсем наоборот!

– Угу. Ты рассчитывала меня обрадовать, – угрюмо вставила Габи.

– В конечном счете – да, – согласилась Моника. – Попробуй отбросить свое предубеждение и посмотреть на это дело с другой стороны. Ты внимательно прочитала, что написано под фото?

– «Это Габи, похожая на Сандру», – скривившись, процитировала Габриэль.

– Я так и знала! – посетовала Моника. – Так и знала, что самое главное ускользнуло от твоего внимания!

– Что «главное»? Пятьсот баксов?

– Да ну тебя, – отмахнулась Моника. – Тут написано: звоните нам по телефону, пишите письма. Скажи, ты кинешься звонить или писать в газету по теме, которая тебя абсолютно не волнует? Ты будешь отдавать свой голос за девушку, которая тебе совершенно безразлична?

Габи повернулась к Монике и удивленно на нее воззрилась. Та продолжала:

– Множество людей проявили активность, голосуя за тебя. Это не просто пятьсот баксов – это сотни, тысячи читателей газеты. Их ведь не останавливали на улице с вопросом: «Похожа – не похожа?» Не обзванивали квартиры, не раздавали анкеты в супермаркете. Они сами звонили и писали, – слышишь, Габи? – сами, потому что хотели, чтобы из всех претендентов победила именно ты. В газете были и другие девушки, похожие на Сандру, и двойники Мэрилин, и Мадонны. Но победительницей, двойником этого месяца выбрали именно тебя!

– Почему? – спросила Габриэль. Если бы не Моника, ей все это и в голову не могло прийти.

– Спроси себя почему, – с ощутимым облегчением в голосе ответила Моника. Она почувствовала, что ей удалось хоть в чем-то убедить подругу. – Габи, пойми – своим поступком я хотела показать тебе, что ты все равно уникальна. Думаешь, все эти читатели выбирают тех, кто больше всего похож на кого-то? Нет, голосуют за того, кто безотчетно понравился, чем-то зацепил. Поэтому я и не говорила тебе ничего заранее – знала, что ты эту идею не одобришь, а тут был важен результат.

– Может, ты и права… – понурясь, согласилась Габи. – Нет, ты конечно права. В том, что касается твоих искренних намерений. Все это красиво звучит…

– Вот когда ты поймешь, что я права во всем, тогда ты и станешь счастливым человеком, – самоуверенно объявила Моника. – Когда до тебя дойдет, что в твоей похожести – твоя особенность, и что этого надо не стыдиться, а использовать на радость себе и окружающим…

Видя, что Габи опять начинает хмуриться, Моника подытожила:

– Короче, не расстраиваться надо, а прыгать от восторга! Я тебя просила сыра купить…

– В холодильнике, – задумчиво отозвалась Габриэль.

– Вот и отлично, – кивнула Моника, слетала на кухню и обратно и продолжала:

– Потому что сыр – это отличная закуска… К ШАМПАНСКОМУ!!!

Жестом фокусника она извлекла из-за спины успевшую запотеть бутылку.

Габриэль была тронута и чувствовала себя неловко из-за того, что напустилась на подругу. Все-таки та заботилась о ней – пусть и неуклюже, но искренне…

Вскоре все важные проблемы были забыты, а причина тому оказалась самой что ни на есть прозаической: ни одна из них не умела открывать шампанское.

– Ох, не хватает нам мужского общества, не хватает, – пыхтя, посетовала Моника.

– Просто тебе маникюр мешает, – возразила Габриэль. – Дай я попробую. Все-таки я наполовину француженка.

– Думаешь, умение справиться с пробкой передается генетически? – фыркнула Моника. – Ты уже пробовала, едва бутылку не разбила. Просто надо было покупать дорогое шампанское, с которым не приходится так мучаться. О, кажется, поддалась… Еще чуть-чуть…

– Держи пробку! Улетит! – взвизгнула Габриэль и принялась подставлять бокалы, чтобы поймать струи пенного фонтана, хлынувшего из горлышка.

Хохоча, девушки наконец укротили взбунтовавшийся напиток и расположились в креслах друг напротив друга.

– Да, не «Вдова Клико», но пить можно, – умиротворенно заявила Моника, протягивая руку за тонким ломтиком сыра. – Но чтобы я еще раз возилась с этим сама!

– Ну и позвала бы Квентина, – пожала плечами Габриэль. – Раз тебе так не хватает мужского общества… Кстати, он звонил.

– Да, я знаю, мы сегодня встречались, – кивнула Моника. – Он хотел подняться со мной, но я отказала.

– Почему? – удивилась Габи.

– Ну… Ты же рассталась со Стивом. Я подумала, что тебе будет неприятно, если я приду не одна…

– И что теперь? Ты будешь прогонять Квентина из-за того, что у меня не сложилась личная жизнь? – пожала плечами Габриэль. Впрочем, она была тронута.

– Нам же не обязательно встречаться здесь… – отмахнулась Моника и как бы между прочим ввернула:

– Стив, бедолага, такой бледный, осунувшийся… Он так страдает…

– С чего бы это? – фыркнула Габи.

– Ему так плохо без тебя, он так по тебе скучает. И чем он тебе не угодил? Мне всегда казалось, он очень славный и чудесно к тебе относится… Ума не приложу, чем он мог провиниться?

– Он называл меня Санни, – с отвращением произнесла Габриэль, словно ей пришлось повторять грязное ругательство. – Я просила его этого не делать. Бесполезно. Мое терпение лопнуло.

– Боже! – Моника сделала выразительный жест рукой, свободной от бокала с шампанским. – Ну и что в этом криминального? «Санни» значит «солнечная». Или ты предпочитаешь обращение «моя сладенькая тыковка»? Тьфу. – Она скривилась, как если бы отведала приторной патоки.

– Да нет. Санни – это замаскированная Сандра, – отрезала Габи.

– Ты придираешься к нему. А он тебя любит.

– Не меня. Сандру. – Габи опять болезненно поморщилась. – И я не придираюсь, он сам признался, что обратил на меня внимание как раз из-за этого. Он фанат Галлахер. У него в комнате все стены оклеены ее портретами – еще со школы. Он написал ей сотни писем, и один раз она даже ответила. У него это письмо до сих пор в рамочке хранится на самом видном месте.

«Счастливого Рождества! Трам-пам-пам с наилучшими пожеланиями, Сандра». Витиеватая подпись, отпечатано на компьютере. Я так понимаю, это секретарь по списку рассылал самым настырным из фанов. Стив так гордится, словно она ему это лично написала!

– Ну и что, у каждого в подростковом возрасте были свои увлечения. Ты что, никогда не увлекалась каким-нибудь актером или группой? – заступилась за юношу Моника.

– Но я же никогда не спала с человеком только из-за того, что он похож на Эдриана Джона, – возмущенно возразила Габриэль. – И потом, Стиви – давно не подросток.

– Ах, Эдриан Джон? Ага, ага! Вот ты и призналась, кто у тебя в любимчиках! – обрадовалась Моника. – Теперь понятно, почему ты запала на того парня, который учился с нами в прошлом году! Он же – вылитый Джон.

– Вот еще. Мне просто нравится этот тип мужчин. Но я же не заставляла его размахивать мечом или носить плащ до пят, как у героя Эдриана в фильме «Шотландец»…

Габриэль раздраженно плеснула себе еще шампанского, чтобы справиться с обидой, от которой ее губы начинали дрожать всякий раз, когда она слышала имя Стива.

– Я думаю, ничего страшного нет в том, что Стиви обратил внимание на тебя по этой причине, – примирительно сказала Моника. – Ведь главное не то, из-за чего отношения начались, а как они продолжаются. Встречался-то он не с Сандрой. С тобой. И не мог не понимать того, что она – это она, а ты – это ты…

– Ну да. Если бы у него был выбор между мной и настоящей Сандрой… – горько усмехнулась Габриэль. – Конечно, ты права. Он бесконечно ценил мою неповторимость и индивидуальность. То-то я от него все время слышала: «А вот Сандра бы ни за что не надела эту юбку»… «А вот Сандра бы никогда так не сказала»… Пойми, Стив – просто больной, маньяк, помешанный, а я для него – резиновая кукла, призванная воплощать его эротические фантазии о Сандре!

Моника, которая как раз в этот момент делала глоток, фыркнула, подавилась шампанским и резко села, пытаясь прокашляться и отдышаться. Утерев слезы бумажным платочком, протянутым Габриэлью, и вновь обретя возможность говорить, она выдавила:

– Ну это ты загнула. Мне кажется, не будь у тебя комплекса на этот счет, ты бы и не обратила на такие вещи никакого внимания.

– А почему ты так защищаешь этого Стива? – подозрительно прищурилась Габриэль.

– Потому что ты – моя подруга, и я не хочу, чтобы ты разогнала всех мужчин, а потом сидела бы и страдала у меня на глазах.

– Хорошо. Следующий раз я уползу страдать в чулан, – пообещала Габи.

– Не придирайся к словам. Ты же прекрасно меня поняла. Не хочу, чтобы твои комплексы портили тебе жизнь. Например, сколько раз ты отказывалась участвовать в шоу двойников? А ведь это отличный шанс, чтобы тебя заметили! Сначала в этом амплуа, а потом рассмотрят, что ты и сама дорогого стоишь.

– А если не рассмотрят? – грустно спросила Габи.

– Тогда уходи из этой профессии. Устройся официанткой. Но учти, что в нашем городе гораздо больше официанток, стремящихся стать актрисами, чем актрис, готовых похоронить себя в придорожном кафе, но вакансии и там, и там не пустуют. Думай, куда тебе приятнее пробиваться. Моника, когда злилась, могла быть довольно резкой.

Габи уже почти заснула – шампанское делало веки такими тяжелыми… Но непрошеная мысль подспудно грызла, щекотала мозг, тревожа, девушку и заставляя вертеться с боку на бок, сминая простыни.

«Нам так не хватает мужского общества», – магнитофонной записью прокручивалась фраза, произнесенная звонким голоском Моники. «А Стиви так любит тебя»…

К черту Стиви. К черту всех тех бестолковых мужчин, что встретились ей за недолгую пока жизнь. Но как же хочется мужских объятий. Жара его тела рядом, горячего шепота его губ, его ласкающих рук… И ощущения того, что ты не одна, ты любима, тебя понимают и в любую минуту готовы защитить, поддержать, утешить…

Того самого ощущения, которое она ни разу не испытала в полной мере, но в погоне за которым временами готова была терпеть рядом с собой даже таких, как Стив. За треволнениями дня чувство зияющей ямы на том месте, где должна быть любовь, как-то стиралось и забывалось на время, чтобы ночью накрыть ее с головой и заставить содрогаться от рыданий.

Наконец Габи забылась, обнимая подушку, но и во сне продолжала всхлипывать и искать отсутствующего возлюбленного…

Загрузка...