Неразлучные

Danielle Steel

The Apartment

Глава 1

Клэр Келли поспешно поднималась по лестнице, неся в руках две сумки с продуктами. Ее квартира, в которой она жила уже девять лет, была расположена на четвертом этаже дома в районе Адская Кухня в Нью-Йорке. Клэр была одета в короткое черное хлопковое платье и сексуальные сандалии на высоком каблуке с лентами, которые крест-накрест охватывали ногу и завязывались под коленом. Эти сандалии она в прошлом году купила на промышленной ярмарке в Италии. Стоял жаркий сентябрьский день, вторник после Дня труда, и в этот день была очередь Клэр закупать продукты. Она жила в квартире с еще тремя девушками. И в любую погоду приходилось подниматься пешком по лестнице в их лофт^[1] на четвертом этаже. Она поселилась там, еще будучи студенткой второго курса школы дизайна Парсона, когда ей было всего девятнадцать лет, а теперь этот лофт стал домом сразу для четырех девушек.

Клэр работала дизайнером в компании «Артур Эдамс», производившей исключительно консервативную классическую обувь. Это была добротная обувь, но совершенно обыденная, что душило все творческие порывы Клэр. Уолтер Эдамс, сын основателя компании, упорно верил в то, что ультрамодная обувь – это быстро проходящее явление, и отклонял все современные разработки Клэр. В результате работа приносила лишь чувство постоянной неудовлетворенности. Бизнес держался на плаву, но не расширялся, а Клэр чувствовала, что могла бы сделать многое, чтобы развить компанию, если бы Уолтер позволил ей. Но он не соглашался на ее предложения. Клэр была уверена, что их доходы увеличились бы, если Уолтер прислушался бы к ней, но мужчине было семьдесят два года, он был доволен тем, что они делали, и не желал производить более модную обувь, как бы страстно Клэр ни уговаривала его попробовать внедрить новые идеи.

Клэр не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться ему, ведь она хотела удержаться на этой работе. Она мечтала создавать сексуальную, модную обувь, такую, какую сама любила носить, но у нее не было ни малейшего шанса воплотить свою мечту в жизнь в компании «Артур Эдамс». Уолтер ненавидел перемены, к глубокому огорчению Клэр. И сколько бы она ни проработала в этой компании, она знала, что ей придется всегда заниматься созданием классической и практичной обуви. Даже модели без каблуков казались ей слишком консервативными. Уолтер иногда позволял ей добавить какую-нибудь причудливую деталь к их летним сандалиям для тех клиентов, которые уезжали на лето в Хэмптонс, Ньюпорт, Род-Айленд или Палм-Бич. Он повторял, как заклинание, что их клиент – это богатый, консервативный и пожилой человек, который знает, чего ждать от их продукции. И чтобы Клэр ни говорила, это ничего не меняло. Начальник не желал привлекать более молодых клиентов. Он предпочитал полагаться на старшее поколение. По этому поводу спорить с Уолтером было бесполезно. И год за годом в производимой ими продукции не было никаких ощутимых изменений. Клэр была разочарована, но, по крайней мере, у нее была работа, на которой она продержалась уже четыре года. До этого она работала в компании, производившей недорогую обувь, которая была привлекательной и забавной, но очень дешево сделанной. И через два года компания закрылась. Фирма «Артур Эдамс» была известна своим качеством и традиционным дизайном. И если Клэр будет следовать указаниям, она не лишится этой работы.

В двадцать восемь лет Клэр мечтала добавить, по крайней мере, несколько экстравагантных образцов к их продукции и попробовать сделать что-то новое. Уолтер и слышать об этом не хотел и сурово отчитывал ее каждый раз, когда она пыталась надавить на него, но ее это не останавливало. Клэр упорно старалась придать элегантности тем моделям, которые разрабатывала. Уолтер нанял Клэр, потому что она была хорошим, серьезным и получившим прекрасное образование дизайнером и знала, как создавать изделия, удобные в носке и несложные в производстве. Фабрика, которая шила для них обувь и с которой работал еще отец Уолтера, находилась в Италии, в маленьком городке под названием Парабьяго, неподалеку от Милана. Клэр ездила туда три-четыре раза в год, чтобы обсудить продукцию. Это была одна из самых надежных и уважаемых фабрик в Италии, и они производили еще несколько линеек обуви, гораздо более элегантной, чем обувь Уолтера. Клэр с тоской смотрела на их модели всякий раз, когда приезжала на фабрику, и размышляла над тем, удастся ли ей когда-нибудь создать обувь, которая была бы ей по душе. От этой мечты она была не в силах отказаться.

К тому моменту, когда Клэр добралась до четвертого этажа на своих высоких каблуках, ее длинные прямые светлые волосы стали влажными от пота и прилипли к шее. После девяти лет она уже привыкла подниматься по лестнице и уверяла, что это помогает ей сохранить изящную форму ног. Клэр нашла это жилье случайно, гуляя по окрестностям. До этого она жила в общежитии для первокурсников на Одиннадцатой улице. Однажды она отправилась прогуляться в сторону Челси и далее на север, в район, когда-то считавшийся одним из самых неблагополучных в Нью-Йорке, но постепенно становившийся более благопристойным. С девятнадцатого столетия Адская Кухня была знаменита своими трущобами, многоквартирными домами, бандитскими разборками и убийствами среди ирландских, итальянских, а позже – пуэрториканских гангстеров, которые проживали там в состоянии постоянной войны. Когда Клэр приехала из Сан-Франциско поступать в школу дизайна, все это уже ушло в прошлое. В молодости ее мать изучала здесь дизайн интерьеров. И Клэр всегда мечтала поступить туда же и выучиться на дизайнера. И, несмотря на их скромный доход, мать Клэр экономила каждый пенни, чтобы дать возможность дочери поступить в это учебное заведение и жить в общежитии в первый год обучения.

Во втором семестре Клэр начала подыскивать себе жилье. Она слышала об Адской Кухне, но только однажды весенним субботним днем рискнула посетить этот район. Простираясь с Тридцатой до Пятидесятой улицы на западе и с Восьмой авеню до Гудзона, Адская Кухня превратилась в пристанище для актеров, драматургов и танцоров из-за своей близости к театральному району – знаменитой Студии актерского мастерства, Центру искусств Барышникова и Театру американского танца Элвина Эйли. Многие старые здания еще сохранились здесь, некоторые склады и фабрики были переделаны в жилые дома. Но, несмотря на скромные улучшения, это место все еще во многом оставалось в первоначальном виде, но многие строения выглядели запущенными.

На одном из окон Клэр увидела маленькую табличку о сдаче квартиры внаем и позвонила по указанному телефону в тот же вечер. Владелец дома сказал, что у него пустует лофт на четвертом этаже. Здание представляло собой старую фабрику, которая была обустроена под жилой дом пятнадцать лет назад, и хозяин сдавал квартиры по фиксированной арендной плате[2], что порадовало Клэр. Когда она пришла на следующий день посмотреть лофт, то была поражена его необъятными размерами. Квартира состояла из огромной гостиной с кирпичными стенами и цементным полом, покрашенным в песочный цвет, четырех больших кладовок, которые можно было использовать как спальни, двух чистых современных ванных комнат и кухни, оборудованной самыми необходимыми предметами, купленными в ИКЕА. Здесь было гораздо больше места, чем требовалось Клэр, но помещение, залитое ярким солнечным светом, было в приличном состоянии, поскольку здание в свое время реставрировали. Арендная плата была ровно в два раза больше того, что Клэр могла себе позволить, и она не представляла, как можно жить здесь в одиночестве. Коридоры здания довольно плохо освещены, а окрестности все еще были мрачноваты, и располагался дом на Тридцать девятой улице между Девятой и Десятой авеню. Владелец гордо сообщил ей, что сорок лет назад это была одна из самых опасных улиц Адской Кухни, но сейчас ничто не напоминало об этом. Улица просто выглядела так, как все улицы в промышленных зонах. Но Клэр была в восторге от лофта. Ей просто нужно было найти кого-нибудь, кто согласился бы жить здесь вместе с ней и платить половину ренты. Она ничего не рассказала об этом матери, не желая, чтобы та волновалась из-за расходов. Клэр прикинула, что если она найдет кого-нибудь, кто будет делить с ней ренту, то это может обойтись дешевле, чем жить в общежитии.

На следующей неделе Клэр случайно познакомилась на вечеринке с девушкой, которая изучала писательское мастерство в Нью-Йоркском университете. Она была на год старше Клэр и выросла в Лос-Анджелесе. В отличие от Клэр, которая была довольно высокой девушкой, Эбби Уильямс казалась малышкой. У нее были темные вьющиеся волосы и почти черные глаза, что резко контрастировало с длинными светлыми прямыми волосами Клэр и ее голубыми глазами. Эбби казалась очень славной и была страстно увлечена профессией литератора. Она сообщила Клэр, что уже написала несколько коротких рассказов и теперь мечтает написать роман после окончания университета. Между делом Эбби упомянула, что ее родители работают на телевидении. Позже Клэр узнала, что отец Эбби был широко известным руководителем крупнейшего телеканала, а мать – сценаристом и продюсером целой серии популярных телевизионных шоу. И Эбби, и Клэр были единственными детьми в семье и с самозабвением отдавались учебе, пытаясь удовлетворить свои амбиции и оправдать родительские ожидания. Девушки отправились смотреть квартиру вместе. Эбби пришла в восторг от лофта. Клэр и Эбби не представляли, как смогут обставить свое жилье, если только не покупать подержанные вещи на гаражных распродажах. Но они решили, что смогут позволить себе это, и спустя два месяца, получив сдержанное благословение родителей, подписали договор об аренде, переехали в свою новую квартиру и с тех пор так там и жили в течение последних девяти лет.

После первых четырех лет, когда девушки закончили свое обучение, они решили найти еще двух квартиранток, чтобы меньше зависеть от родителей и сократить расходы.

Клэр познакомилась с Морган Шелби на вечеринке, устроенной молодыми биржевыми маклерами. Вечеринка была унылой, мужчины раздувались от сознания собственной значимости, и от скуки Клэр разговорилась с Морган. Морган работала на Уолл-стрит и жила с соседкой, которую ненавидела, и в квартире, которая была ей не по карману. Она искала жилье ближе к центру города, недалеко от места работы. Клэр и Морган обменялись номерами телефонов, и два дня спустя, обговорив это с Эбби, Клэр позвонила Морган и пригласила ее посмотреть их квартиру в Адской Кухне.

Клэр смущало только то, что Морган была намного старше ее. В то время ей было уже двадцать восемь лет, на пять лет больше, чем Клэр, и у нее была солидная работа в мире финансов. Морган была очень хорошенькой, темноволосой, с элегантной стрижкой и длинными ногами. Клэр в это время только вышла на работу в обувной компании, которая позже обанкротилась, и ее бюджет был сильно ограничен. А Эбби работала официанткой в ресторане и писала свой первый роман. И они обе размышляли над тем, не окажется ли Морган слишком «взрослой» для них. Но Морган влюбилась в лофт с первого взгляда и практически умоляла девушкам позволить ей переехать к ним. К тому же квартира была расположена намного ближе к месту ее работы. Эбби и Клэр два раза поужинали с Морган, чтобы познакомиться поближе, и она им понравилась. Морган была умна, у нее была хорошая работа, она обладала завидным чувством юмора, ее кредитная история была безупречна, и спустя шесть недель девушка переехала к ним. Прожив вместе пять лет, они стали близкими подругами.

Эбби познакомилась с Сашей Хартмен через друзей из университета. Это произошло спустя два месяца после того, как Морган переехала к ним, и они все еще продолжали искать четвертую квартирантку. Саша училась на медицинском факультете университета, собиралась специализироваться в области акушерства и гинекологии. И месторасположение лофта подруг очень подходило ей. Саше понравились все три девушки, живущие тут, и она заверила их, что дома будет появляться не часто. Саша все время была либо на занятиях, либо в больнице, либо в библиотеке, готовясь к экзаменам. Она была очень благовоспитанной девушкой из Атланты и упоминала, что у нее есть сестра, которая тоже живет в Нью-Йорке. Саша не сказала, что они близнецы, и это вызвало всеобщее изумление в тот день, когда девушка перевозила свои вещи и внезапно появилась ее сестра. У нее была такая же грива светлых волос, одета она была в такие же футболку и джинсы, как и Саша, и три квартирантки решили, что у них двоится в глазах. Валентина, Сашина сестра-близнец, обожала разыгрывать их и регулярно проделывала это в последующие пять лет. Сестры были очень близки, у Валентины даже был ключ от лофта, но они были совершенно разными, как день и ночь. Валентина была успешной моделью и вращалась в кругах сильных мира сего, а Саша была врачом по призванию, и ее гардероб состоял в основном из белых халатов и голубых хирургических пижам. И спустя пять лет после того, как Саша поселилась в лофте, она все еще проходила обучение в ординатуре Медицинского центра имени Лангона Нью-Йоркского университета.

Эти четыре женщины напоминали необычные и неожиданные ингредиенты какого-то фантастического блюда. Пять лет четыре квартирантки прожили вместе, помогая друг другу, относясь к каждому с любовью. За это время они стали близкими подругами. При всем том, что были очень разными и у каждой была своя жизнь. Девушки стали семьей по своему выбору, и лофт в Адской Кухне был теперь для них родным домом. Условия их совместного проживания устраивали всех четверых. Они были очень занятыми, жили полной жизнью, у каждой была любимая работа, но при этом девушки с удовольствием проводили время вместе. Все были согласны, что квартира, которую нашла Клэр девять лет назад, была редкой удачей и настоящей жемчужиной. Им нравилось жить в Адской Кухне, а самое главное, здесь было безопасно. Люди говорили, что Адская Кухня выглядит сейчас примерно так, как пятьдесят лет назад выглядела Гринвич-Виллидж. И они никогда не нашли бы во всем городе квартиру размером в три тысячи квадратных футов по такой цене. В этом районе не было лоска, претенциозности и астрономической стоимости аренды, которыми отличались Сохо, Митпэкинг Дистрикт, Вест-Виллидж, Трайбека и даже Челси. Адская Кухня отличалась аутентичностью, которая была утрачена в других местах. И подруги любили свой дом и не испытывали желания жить где-нибудь еще.

Единственным неудобством было отсутствие лифта, но это их особо не огорчало. На расстоянии блока от них располагалась одна из самых знаменитых пожарных частей города, и по ночам было слышно, как пожарные машины с включенной сиреной выезжают со станции, но они привыкли и к этим звукам. Девушки вскладчину купили несколько кондиционеров, которые медленно, но все же охлаждали воздух в огромной общей гостиной, а зимой система обогрева работала вполне удовлетворительно. Спальня каждой из подруг была маленькой, уютной и теплой, и уровень комфорта в их жилище устраивал всех квартиранток.

Когда Клэр, Эбби, Морган и Саша поселились вместе, каждый принес с собой свои мечты, надежды, планы и истории своих жизней, и мало-помалу они узнали все страхи и секреты друг друга.

Карьера Клэр была ясна. Она хотела создавать эксклюзивную обувь и когда-нибудь прославиться в мире моды. Клэр понимала, что это не могло произойти, пока она работала у Артура Эдамса, но не могла попусту рисковать и бросать работу, которая была ей нужна. Ее дело было для нее важнее всего. Клэр хорошо усвоила опыт своей матери, которая бросила перспективную работу в Нью-Йорке в известной фирме, занимающейся дизайном интерьеров, и после свадьбы уехала с мужем в Сан-Франциско, где он основал свою компанию, которая с трудом продержалась пять лет, а затем обанкротилась. Отец Клэр не хотел, чтобы его жена снова работала, и поэтому мать Клэр на протяжении многих лет брала небольшие заказы втайне от мужа, чтобы не ущемить его эго. Семье Клэр нужны были деньги, и тщательно накопленные сбережения матери позволили Клэр сначала учиться в частной школе, а потом поступить в школу дизайна Парсона.

Вторая попытка отца Клэр попробовать себя в бизнесе закончилась так же, как и первая, и Клэр расстроилась, узнав, что мать поддерживает отца в его желании начать еще какое-нибудь дело, несмотря на две неудачи. В конце концов отец нашел работу по продаже недвижимости. Он ненавидел это дело и превратился в угрюмого, замкнутого и обиженного на весь мир человека. Клэр видела, как ее мать отказалась от своих надежд ради него, забросила собственную карьеру, упустила прекрасные возможности и зарыла в землю свои таланты только для того, чтобы поддерживать и защищать мужа.

Все это привело к тому, что Клэр твердо решила никогда не рисковать карьерой ради мужчины и постоянно говорила, что не хочет выходить замуж. Она спросила у матери, не жалеет ли она, что отказалась от карьеры, которую могла бы сделать в Нью-Йорке, но мать заверила ее, что ничуть. Она любила своего мужа и старалась как можно лучше распорядиться картами, которые ей сдала судьба. Клэр сочла это очень печальным. Всю свою жизнь они еле-еле сводили концы с концами, не позволяя себе ни малейшей роскоши и иногда даже лишая себя отпуска, и все это для того, чтобы Клэр могла пойти в хорошую школу, за которую ее мать платила из своего секретного фонда. Из всего этого Клэр вынесла убеждение, что брак – это жизнь, полная жертв, самоограничений и всяческих лишений, и она поклялась, что не допустит, чтобы это случилось с ней. Ни один мужчина не помешает ее карьере и не отнимет мечты.

Морган разделяла опасения Клэр. Обе они видели, как их матери отказались от своей жизни ради мужчин, за которых вышли замуж. Но судьба матери Морган была более драматичной. Ее брак был настоящей катастрофой. Она бросила многообещающую карьеру в Бостонском балете, когда забеременела братом Морган, Оливером. А вскоре после этого родилась и Морган. Их мать всю жизнь сожалела о том, что прекратила танцевать, она начала пить и практически умерла от пьянства, когда Морган и ее брат учились в колледже. А вскоре после этого в результате несчастного случая погиб их отец.

Морган окончила колледж и бизнес-школу и только недавно перестала выплачивать кредит, который брала на свое образование. Она была уверена, что ее мать загубила свою жизнь, пожертвовав карьерой балерины, чтобы выйти замуж и родить детей. И Морган не намеревалась идти по ее стопам. Из своего детства она помнила лишь родительские скандалы и напившуюся до потери сознания мать.

Брат Морган, Оливер, который был на два года старше ее, после окончания колледжа тоже перебрался в Нью-Йорк и занимался связями с общественностью. Компания, в которой он работал, предлагала свои услуги в мире спорта, а его партнером по жизни был Грэг Трюдо, знаменитый хоккеист из Монреаля, звезда команды «Нью-Йорк Рэйнджерз». Морган очень любила ходить с Оливером на хоккей, чтобы поболеть за Грэга. Несколько раз она брала с собой своих подруг, и они все получали огромное удовольствие. Оливер и Грэг были частыми гостями в их квартире, и все их искренне любили.

Семейная жизнь родителей Саши была более сложной. Ее родители развелись со скандалом, от которого мать так и не оправилась. После того как Саша окончила колледж, а Валентина уже работала моделью в Нью-Йорке, их отец влюбился в молодую манекенщицу, работавшую в одном из принадлежавших ему магазинов. Через год он женился на ней, и у них родились две дочки, что привело мать Саши в ярость, доказывающую, что и в аду нет ничего страшнее, чем женщина, чей муж бросил ее и женился на двадцатитрехлетней манекенщице. Но когда Саша и Валентина виделись с отцом, он казался им вполне довольным и очень любил своих маленьких дочерей. Одной девочке было три года, другой – пять лет. Валентину они не интересовали, и она считала, что отец выглядит нелепым. Но Саша находила своих единокровных сестер прелестными и после развода родителей сохранила близкие отношения с отцом.

Мать Саши работала в Атланте адвокатом по бракоразводным процессам и была известна тем, что в зале суда становилась настоящей акулой, особенно после собственного развода. Саша ездила к матери как можно реже и боялась разговаривать с ней по телефону, потому что та продолжала делать ядовитые замечания в адрес Сашиного отца даже спустя столько лет после его повторной женитьбы. Беседы с ней были изнурительными.

Родители Эбби были все еще женаты и ладили друг с другом. Их занятость на телевидении не давала им возможности уделять Эбби много внимания, но они всегда поддерживали ее и одобряли литературные амбиции дочери.

Карьеры этих четырех девушек постепенно шли в гору в течение пяти совместно прожитых лет. Клэр уже сменила одно место работы и мечтала в будущем поработать на какую-нибудь лидирующую компанию. Но она получала приличное жалованье, хотя и не гордилась теми моделями, которые создавала.

Морган работала на Джорджа Льюиса, одного из гениев с Уолл-стрит. К тридцати девяти годам Джордж создал собственную империю, занимавшуюся управлением частными инвестициями. Морган нравилось работать с ним, консультировать клиентов по поводу их инвестиций и летать на собственном самолете Джорджа в другие города на увлекательные собрания. Она восхищалась своим боссом и к тридцати трем годам уже почти достигла своей цели.

Саша проходила обучение в ординатуре по специальности «акушерство» и хотела получить двойную специализацию – сложно протекающая беременность и бездетность. Таким образом, ей предстояло еще несколько лет работать в таком сумасшедшем режиме. И когда она наконец заканчивала дежурство, ей нравилось возвращаться домой, чтобы поспать и немного развеяться, зная, что здесь ее ждут интересные беседы с подругами и полная поддержка с их стороны.

Единственной, чья профессиональная жизнь сильно изменилась, была Эбби. Она забросила свой роман три года назад, когда познакомилась с Айваном Джонсом и влюбилась в него. Он был продюсером театра, расположенного далеко от Бродвея, и убедил ее писать экспериментальные пьесы для своих постановок. Подруги Эбби и родители предпочитали ее первые работы тому, что она писала для Айвана. Но он заверил, что ее теперешняя работа гораздо важнее и авангарднее, и она быстрее прославится на этом поприще, не тратя время на «коммерческую ахинею». И Эбби верила ему. Айван обещал ставить ее пьесы, но за последние три года так и не поставил ни одной. Он продвигал только свои. Подруги Эбби подозревали, что он просто мошенник, но она была убеждена, что он талантлив, искренен и даже гениален. Айвану было сорок шесть лет, и Эбби работала его ассистенткой, пылесося помещение театра, рисуя декорации и продавая билеты в кассе. Все последние три года она была его бессменной рабыней. Айван никогда не был женат, но имел троих детей от двух разных женщин. И он никогда не виделся со своими детьми, потому что его отношения с их матерями были слишком сложными и мешали его творчеству. Но, несмотря на его слабые отговорки, почему он не ставит пьесы Эбби, она была все еще убеждена, что Айван их обязательно поставит. Верила, что он человек слова, невзирая на все доказательства обратного. Эбби совершенно не замечала его пороков и недостатков, в том числе обещаний, которые он никогда не выполнял. И к отчаянию подруг Эбби всегда была готова поверить ему и дать еще один шанс. Айван напоминал игральный автомат, который никогда не выдает выигрыш. Все остальные давно поставили на нем крест. Подруги, в отличие от Эбби, не считали его обаятельным. Но Эбби была доверчивой и любящей и ловила каждое его слово. Ее подруги больше не обсуждали Айвана с ней, потому что это всех расстраивало. Эбби была полностью под его влиянием и жертвовала своей жизнью, временем и литературным талантом, не получая ничего взамен.

Родители просили Эбби вернуться в Лос-Анджелес и снова начать работать над своим романом. Они предлагали ей помочь устроиться сценаристом художественных или телевизионных фильмов. Но Айван сказал ей, что если она согласится, то станет растрачивать свой талант на коммерческую дешевку, как и ее родители. Он уверял, что она способна на большее, так что Эбби осталась с ним, ожидая, что однажды он поставит одну из ее пьес. Эбби не была глупа, но была преданной и наивной, и Айван постоянно этим пользовался. Никто из соседок Эбби не любил его, и все были в отчаянии от того, как начальник поступал с ней. Но они больше не говорили этого Эбби – было просто бесполезно. Она верила всему, что он ей обещал. А еще подруги знали, что Айван несколько раз занимал у нее деньги и никогда не возвращал свой долг. Но Эбби была уверена, что он все вернет ей, когда настанут лучшие времена. Айван не поддерживал даже своих детей материально. Их матери обе были актрисами, ставшими успешными после того, как расстались с ним, и Айван просто говорил, что бывшим гораздо легче содержать детей, чем ему. Он был человеком, который постоянно избегал ответственности. Он околдовал Эбби, и все надеялись, что она вскоре опомнится. Но девушка не опомнилась за эти три года. Ничто не указывало на то, что она готова пробудиться от кошмара по имени Айван. Ее подруги, однако, трезво смотрели на вещи и ненавидели мужчину за то, как он использует их подругу и лжет ей.

И это был не единственный случай неудачных отношений в жизни Эбби. Она постоянно подбирала раненых пташек. За те пять лет, что девушки прожили вместе, среди пташек был актер, который постоянно был на мели и никак не мог найти себе работу, даже официантом. Он целый месяц спал у них на кушетке, пока остальные обитатели квартиры не начали жаловаться. Эбби была влюблена в него, а этот псевдоактер был влюблен в девушку, которая провела шесть месяцев в реабилитационном центре. Потом были писатели, другие актеры и неудачливый, хотя и талантливый, британский аристократ, который постоянно занимал у Эбби деньги. За ним последовали разные неудачники, начинающие художники и другие мужчины, которые постоянно разочаровывали Эбби, пока она не покончила с ними. Но, к несчастью, она пока не была еще готова покончить с Айваном.

У Клэр за последние несколько лет были только случайные свидания. Она так много работала, что у нее не оставалось времени на мужчин, и это ее ничуть не тревожило. Клэр работала все вечера и выходные дни. Ее карьера дизайнера значила для нее гораздо больше, чем какой-либо мужчина. Ее сжигали амбиции, которыми не обладала ее мать. И никто и ничто не могло свернуть ее с пути, в этом Клэр была уверена. Она редко встречалась с одним и тем же мужчиной больше чем пару раз. У нее никогда не было серьезных увлечений. Клэр любила только обувь, которую создавала. Мужчины всегда удивлялись, обнаружив, как страстно она влюблена в свою работу и как недоступна становилась, стоило им заинтересоваться ею всерьез. Клэр рассматривала серьезные отношения как угрозу своей карьере и эмоциональной стабильности. В углу общей комнаты она поставила для себя рабочий столик и часто засиживалась за ним допоздна, когда остальные уже спали.

У Саши ни в университете, ни в ординатуре не было времени на свидания. У нее бывали недолгие отношения, но она жила в таком режиме, который почти исключал возможность нормальной личной жизни. Она была либо на вызове, либо уставшая до изнеможения, либо просто спала. Саша была очень красивой и эффектной, но у нее совершенно не было времени на мужчин. Она постоянно была одета в белый халат, в отличие от своей такой же красивой сестры, которая все свободное время проводила в увеселениях. В теории Саше нравилась идея замужества и рождения детей, но до этого ей еще много лет предстояло трудиться. И она часто думала, что жить одной намного проще. А мужчины, с которыми Саша время от времени встречалась, уставали от ее образа жизни уже через несколько недель.

Из всех квартиранток только у Морган были серьезные отношения с мужчиной, и было большой удачей то, что всем он нравился, поскольку часто проводил у них ночи. У Макса Мерфи была собственная квартира, но их лофт был расположен ближе к месту его работы – его ресторан находился прямо за углом дома подруг. Они познакомились с ним все сразу как-то вечером, спустя год после того как Морган и Саша обосновались в квартире. Подруги отправились опробовать новый ресторан, открывшийся на месте старого полуразвалившегося бара, который Макс купил и преобразовал в популярное место встреч, с оживленным баром и отменной кухней. Они с Морган начали встречаться уже через три дня. Спустя четыре года ресторан процветал и был одним из самых популярных мест в округе. Работа в ресторане отнимала у Макса все его время. Он заканчивал в два часа ночи, а к десяти утра уже был на месте, чтобы начать готовить обед.

Макс был отличным парнем, и все любили его. Он обожал спорт, был искусным шеф-поваром и настоящим тружеником. На редкость милым человеком из большой ирландской семьи, члены которой непрерывно ссорились между собой, но при этом любили друг друга. Максу было тридцать пять лет, он очень хотел жениться и завести детей, но Морган ясно дала понять с самого начала, что замужество и дети не входят в ее планы. Макс надеялся, что она передумает, но прошло четыре года, а она оставалась при своем решении, и Макс не давил на нее. Ей было всего тридцать три года, и он полагал, что у них есть время в запасе. Сам он был очень занят в ресторане и собирался открыть по меньшей мере еще один, что требовало больших затрат, так что Макс тоже не очень спешил. Отношения Морган и Макса были теплыми и прочными, но карьера занимала самое главное место в жизни Морган, и она не была намерена рисковать ею.

Вернувшись с работы домой, Клэр переоделась в шорты, футболку и сандалии без каблуков. А спустя немного времени появилась Эбби, одетая в рабочий халат, испачканный краской, поверх безрукавки. Часть краски попала ей на волосы, а на лице было синее пятно. Клэр оторвалась от своей чертежной доски и улыбнулась подруге. Морган обычно возвращалась с работы поздно после встречи с клиентами, которые часто проходили за бокальчиком чего-нибудь. А Саша приходила из больницы в разное время, в зависимости от того, в какую смену она дежурила, и сразу падала в кровать.

– Привет, – сказала Клэр с теплой улыбкой. – Хочешь, я угадаю, что ты делала сегодня?

– Я дышала парами краски весь день, – простонала Эбби и устало рухнула на кушетку, радуясь, что добралась до дома.

У Айвана была на вечер назначена встреча с потенциальным спонсором, но он сказал, что, возможно, позвонит ей позже. Мужчина жил в Ист-Виллидж в студии, которая была по размеру чуть больше чулана. Студия сдавалась по фиксированной арендной плате, располагалась на шестом этаже без лифта, и Айван взял ее в субаренду вместе с мебелью у своего приятеля.

– В холодильнике есть кое-какая еда, – сообщила Клэр. – Я купила продукты по дороге домой. Там есть суши, которые выглядят очень аппетитно.

Подруги по очереди покупали основные продукты на всех, что было удобнее, чем вычислять, кто что съел. Все они были щедрыми и доброжелательными и никогда не страдали крохоборством. Они уважали друг друга и из-за этого так прекрасно уживались.

– Я слишком устала, чтобы есть, – сказала Эбби, которую все еще тошнило от запаха краски. Айван менял свое мнение по поводу цвета декораций четыре раза. А он был сценаристом, режиссером и продюсером, так что имел право диктовать, как должны выглядеть декорации. – Я лучше приму ванну и лягу спать. А как прошел твой день? – поинтересовалась Эбби.

Она всегда задавала этот вопрос, и Клэр всякий раз думала о том, как приятно возвращаться домой к людям, которые спрашивают тебя о чем-то, действительно интересуются тобой. В ее семье родители редко разговаривали друг с другом. Так им было проще жить.

– Очень долгий день. И непрерывная битва, – ответила Клэр с разочарованным видом. – Уолтеру ужасно не понравились мои новые модели, и он заставляет меня «упростить» их, чтобы они соответствовали стилю компании. А еще у меня новая стажерка, дочь его друга из Парижа. Она выглядит лет на двенадцать и ненавидит все американское. Если ей верить, то в Париже все лучше, а здесь никто не понимает, чем занимается. Отец девушки – банкир, а мать работает в Доме моды Шанель. Думаю, что ей года двадцать два, и она считает, что разбирается во всем. Уолтер сделал одолжение ее родителям, так что я попала в ловушку.

– Может быть, она предпочла бы рисовать декорации, – с улыбкой сказала Эбби, – или пылесосить ковры в театре? Это быстро привело бы ее в чувство.

– Она скорее предпочтет критиковать мои модели, – отозвалась Клэр, исправляя что-то на чертежной доске.

В этот момент появилась Морган. Казалось, что она состояла из одних длинных ног на высоченных каблуках. На ней был темно-синий льняной костюм с короткой юбкой. Ее темные волосы, доходившие до плеч, были модно уложены, а в руках она несла несколько контейнеров с едой из ресторана Макса. Она положила их на рабочий металлический стол, который мать Клэр нашла для них в Интернете за смешную цену.

– Эти ступеньки меня доконают. Макс прислал нам жареного цыпленка и салат «Цезарь». – Он всегда присылал им еду или готовил что-нибудь воскресным вечером у них дома, чему все были очень рады. – Вы уже поели? – с улыбкой спросила Морган, усаживаясь на кушетку рядом с Эбби. – Похоже, ты опять раскрашивала декорации, – проронила она. Все уже привыкли видеть Эбби перепачканной краской. Она не выглядела как писательница – большей частью она была похожа на маляра. – Знаешь, ты можешь найти работу у подрядчика и красить дома. По крайней мере, станешь членом профсоюза и будешь получать приличное жалованье, – подшучивая над подругой, улыбнулась Морган, сбрасывая туфли на шпильке и вытягивая перед собой ноги. – Ресторан сегодня переполнен, – заметила она.

– Он всегда переполнен, – отозвалась Клэр. – Спасибо Максу за еду.

Клэр поднялась из-за своего рабочего стола, привлеченная восхитительным ароматом, исходящим от контейнеров, которые Макс прислал им. Запах цыпленка был божественным.

Все трое отправились на кухню, достали тарелки и столовые приборы, а Морган открыла бутылку вина. Эбби принесла салфетки и бокалы, и через минуту они уже сидели за столом, смеясь над тем, как Клэр описывала свою новую ученицу. Все казалось не таким ужасным, если они могли посмеяться над этим или обсудить проблему. Их обмен мнениями всегда был доброжелательным, между подругами не было ревности, они жили в согласии, без всяких обид или претензий, и хорошо знали друг друга – и слабости, и сильные стороны. Девушки готовы были многое простить, терпимо относились к случавшемуся время от времени у кого-нибудь из них дурному настроению и были искренней поддержкой друг для друга в проблемах, с которыми сталкивались. У каждой была ответственная работа, которая добавляла стресса в их жизни.

Девушки только закончили ужинать, когда появилась Саша. Ее светлые волосы были затянуты в узел резинкой, в них торчали две авторучки, а на шее висел стетоскоп. На ногах у нее были сабо, а одета она была в привычный белый халат, что составляло основу ее гардероба. Клэр не могла вспомнить, когда в последний раз видела подругу в платье.

– У нас сегодня родились тройняшки, делали кесарево сечение, – объявила она сидевшим за столом подругам и опустилась на стул рядом с Морган.

– По крайней мере, ты делаешь что-то стоящее, – с уважением сказала Клэр, а Саша покачала головой, когда Морган предложила ей стакан вина.

– Я все еще на вызове. Возможно, мне придется уйти попозже. Мы чуть не потеряли одного из тройняшек, но в палате присутствовали целых три акушерки. Мне разрешили зашить париетальную брюшину. И с нами были три педиатра. Матери сорок шесть лет – это было экстракорпоральное оплодотворение. Они родились на два месяца раньше срока, но, похоже, с ними все будет в порядке. Не знаю, почему в ее возрасте она захотела родить тройняшек. Ее мужу уже за шестьдесят – ему будет за восемьдесят, когда они окончат колледж. Но и она, и ее муж были в экстазе. Это их первые дети. Так что сразу образовалась большая семья. Она какая-то шишка на Уолл-стрит, а он генеральный директор какой-то компании. Может быть, мы закончим тем же, – Саша улыбнулась и положила себе немного салата. Она съела сэндвич в больнице, но не могла отказаться от еды, которую Макс передал им с Морган. Еда была бесподобна.

– На меня не рассчитывайте, – допивая вино, сказала Морган при мысли о том, чтобы родить тройню после сорока лет. – Я скорее брошусь с моста в реку.

– А я хотела бы иметь ребенка, – тихо сказала Эбби. – Только не сейчас.

– И, надеюсь, не от Айвана, – откровенно заявила Морган, – если ты хочешь, чтобы вас кто-то содержал. Для этого тебе нужен ответственный парень, у которого есть нормальная работа.

Айван явно не входил в эту категорию. И все они знали, что в двадцать девять лет Эбби все еще находится на содержании у родителей, и ее это страшно смущало. Она хотела быть независимой, но пока что никто не покупал ее работы.

Клэр получала приличное жалованье, и Морган, работая на Джорджа Льюиса, не жалела сил, чтобы зарабатывать столько, сколько ей было необходимо. Ее родители умерли, не оставив после себя ничего, и ей с братом пришлось начать работать еще подростками. И Клэр, и Морган хорошо знали, что такое расти в семье, в которой вечно нет денег. Эбби и Саша родились в богатых семьях, а точнее, в семьях с достатком. Но разные условия жизни в детстве не отражались на отношениях подруг. Они открыто рассказывали о своем прошлом и прекрасно понимали, что с деньгами или без, любая жизнь не бывает легкой, какой кажется со стороны.

– Я еще долго не захочу заводить детей, – задумчиво сказала Эбби.

– Значит, ты тоже сможешь родить ребенка в сорок шесть лет, – с улыбкой сказала Саша, кладя себе на тарелку кусочек цыпленка.

Все подруги были довольны, что собрались вместе, ужинают и расслабляются в конце дня.

– Это слишком поздно, – печально сказала Эбби. Она все воспринимала буквально, так же, как верила всей лжи, которую скармливал ей Айван.

– Да что ты говоришь! – сказала Саша и рассмеялась. – Напомните мне, чтобы я не заводила детей, когда мне будет почти пятьдесят. – Но она тоже не собиралась рожать в ближайшее время. Ей еще предстояло учиться несколько лет, учитывая выбранную профессию. – Я не знаю, как это случается. Жизнь пролетает так чертовски быстро, что в один прекрасный день просыпаешься старухой. Я не могу поверить, что мне уже тридцать два года. Как будто всего несколько недель назад я была восемнадцатилетней. – Саша покачала головой при этой мысли.

– Не жалуйся мне – я на год старше тебя, – сказала ей Морган, потом серьезно посмотрела на Клэр и Эбби. – А вы, красотки, еще совсем молодняк. – Она была на пять лет старше Клэр и на четыре года старше Эбби. – Жизнь проходит так стремительно, а я хочу сделать еще так много, чтобы добиться своей цели.

Морган прошла длинный путь после окончания школы бизнеса и, по мнению большинства людей, добилась большого успеха. Но она всегда ставила перед собой очень высокую планку.

Саша, зевнув, поднялась из-за стола и понесла свою тарелку в посудомоечную машину.

– Я лучше пойду посплю, на случай, если мне позвонят позже, – сказала она и, поблагодарив Морган за ужин, исчезла в своей спальне.

Эбби направилась в душ, чтобы попытаться отмыть краску. Чуть позже и Морган ушла к себе, чтобы почитать перед сном какие-то документы, а Клэр вернулась к своей чертежной доске. Это был на редкость славный вечер, когда они все собрались дома к ужину. Это скрасило день, и мелкие неприятности стали казаться совсем крошечными. Клэр улыбнулась про себя, думая о своих соседках по квартире. Все они были прекрасными девушками и самыми близкими ей людьми, не считая мать. Они все поддерживали друг друга в любых начинаниях. Клэр подумала, что такой и должна быть настоящая семья. А самое лучшее во всем этом было то, что они не родились в этой семье, они ее создали. И это всех устраивало.

Продолжая работать над своими рисунками, Клэр с надеждой подумала, что было бы хорошо жить так всю жизнь или хотя бы еще очень, очень долго. В квартире царила тишина. Все к этому времени уж спали. Клэр была совой в этой компании и любила работать по ночам. Было уже больше двух часов ночи, когда она наконец погасила свет и отправилась в свою спальню. Девушка почистила зубы, надела ночную сорочку и спустя несколько минут уже лежала в своей кровати. Клэр не ожидала, что все так сложится, но это были настоящий дом и семья, о которых она всегда мечтала. Никто не был ожесточенным или озлобленным, и они никогда не разочаровывали друг друга. Никто не приносил жертв, о которых пришлось бы жалеть всю оставшуюся жизнь. И квартира в Адской Кухне была островком безопасности, в котором все они нуждались, чтобы воплотить в жизнь свои мечты.