Несмотря на время

Пролог

Я с самого детства знала, чего хочу от жизни. С пяти лет я строила планы и мечтала стать врачом. В семь, когда все дети гуляли в парках и разбивали коленки при езде на велосипеде, я читала книги. Я буквально проглатывала одну энциклопедию за другой. Можете назвать меня ботаником, но я безумно нуждалась в знаниях. Вся моя жизнь была расписана по пунктам на ближайшие двадцать лет. Но не вся моя жизнь проходила за учебниками. Моя семья, помимо букинистической лавки, владела небольшим ранчо и разводила лошадей. И эти животные стали моей второй страстью. Если не в библиотеке, то меня обязательно можно было найти в конюшне. Я могла проводить там целые дни. Когда мне было грустно, лошади всегда спасали от хандры. Эти умные животные всегда чувствовали, что меня что-то тревожит. И до поры до времени меня устраивало такое развитие событий. Книги и лошади — лучшие друзья, что ещё нужно для счастья. Они никогда не предадут и не бросят тебя.

Но в десять лет я познакомилась с Маккензи Джонс — девочка-сорванец с безумно длинными волосами цвета тёмного шоколада. Она недавно переехала в наш городок, но казалось, что у неё уже было гораздо больше друзей, чем у меня. Она притягивала к себе всех, и многие хотели с ней дружить. Но она почему-то выбрала меня. И тот день стал для меня одним из счастливых, ведь мы стали друзьями.

Но на этом подарки судьбы не закончились. В тринадцать я повстречала на своём пути Кэмерона, причём он и правда был на моём пути. Я сбила парня, когда летела на своём велосипеде с горы. Кто ж знал, что ему приспичит выскочить на дорогу в такой неподходящий момент. Но именно тот момент и стал решающим. Тот день стал одним из самых важных — тогда я поняла, что влюбилась. А увидев его серо-зелёные глаза, я поняла, что хочу провести с ним всю жизнь. И если быть честной, то в голове уже выстроился план на следующие сорок лет.

Думаете, я поторопилась? Или вам кажется, что в тринадцать лет нельзя полюбить серьёзно? Тогда я так не думала. Всё казалось таким серьёзным, другим, даже я была другой — и он. Детство для всех нас является страной чудес, островком счастья, но однажды всё это заканчивается. В одно непрекрасное утро ты просыпаешься и уже не веришь ни в чудеса, ни в вечную любовь. Так произошло и со мной…

Глава 1

Семь лет назад

Экзамены с большей вероятностью придумал дьявол. Иначе как ещё можно объяснить ужасные пытки для мозга и подростковой нервной системы. Но были и плюсы у этого мозгового испытания, этакий бонус в виде свободы. Ведь после всех этих мучений мы все сможем двигаться дальше. Кто-то с победным кличем тут же поспешит завоёвывать мир, некоторые останутся в своем городишке и будут строить свою жизнь, следуя примеру родителей. Но были и такие, как я: голодные до знаний и с целым планом на всю жизнь: школа, колледж. И никакой-то там колледж, а университет Джона Хопкинса! Мне уже предложили стипендию, а экзамен лишь станет отправной и решающей точкой. Я была безумно рада, когда получила письмо с документами для поступления. А представив, чего я смогу добиться благодаря самой большой исследовательской базе университета, у меня начинали чесаться руки. Но всё же ничего не могло уберечь меня от жутких экзаменов. Даже смешно, что я, книжный червь, панически боюсь экзаменов, тестов и зачётов. Когда тебе дают определённый отрезок времени, а аудиторию то и дело заполняет нервозность соседей по парте, то хочешь не хочешь, но и сам начинаешь нервничать.

До экзамена остаётся меньше получаса, и я сидела на совершенно неудобной деревянной скамье, пытаясь запихнуть в себе все известные знания по биологии. Голова уже начинает болеть, а ладони потеют до неприличия.

— Брось, Джилл, что ты так трясёшься? — звучит насмешливый голос надо мной.

Я поднимаю голову и вижу свою подругу. Маккензи Джонс собственной персоной. На ней, как всегда, наряд в стиле вырвиглаз. Розовая футболка, обнажающая одно плечо, короткие джинсовые шорты, полосатые гольфы и кеды. Длинные каштановые волосы завязаны в два хвоста, и всё это великолепие дополняет джинсовая кепка. Она садиться рядом со мной, закидывая свою объёмную сумку, увешанную всяческими брелоками и лентами, на подоконник, и смотрит на меня своими карими глазами.

— Если мне не изменяет память, то ты ещё ни разу не провалила ни один зачёт. Ты всегда впадаешь в панику, а в итоге всё сдаёшь на «отлично». Выпускной на носу, так что расслабься, иначе заработаешь себе инсульт. Или что там бывает от сильных переживаний?.. — она вальяжно раскидывает руки и закидывает ногу на ногу.

— Кенз, как обычно, ты — само спокойствие. Ни о чём не паришься, и каким-то чудом тебя ещё не выперли из школы. Но ты же знаешь, я так не могу. Эти экзамены меня сильно нервируют. Кто-то боится пауков, змей, а я — экзаменов. Такая уж я, и мне приходится с этим жить, — я закрываю учебник и бросаю его в сумку.

— Надо быть проще и не париться по пустякам, вот что я тебе скажу, дорогая, — подруга надувает огромный шар из своей жвачки и лопает его. Тут её лицо озаряет хитрая ухмылка. — А вот идёт тот, кто точно заставит тебя забыть обо всех своих страхах.

Я непонимающе оглядываюсь по сторонам и наконец вижу того, о ком говорит подруга. Моё лицо тут же расслабляется, и я чувствую, как губы сами собой расплываются в улыбке.

— Ну, я же говорила. — Кензи хлопает меня по плечу и, подхватив сумку, уходит в аудиторию, бросив напоследок: — Привет, Кэм.

— И тебе привет, Кензи, — кричит он ей, но взгляд его полностью сосредоточен на мне.

Сегодня на нём тёмно-синие джинсы, кеды и чёрная рубашка. Светлые волосы торчат в разные стороны, несколько прядей спадают на лоб. Он улыбается и, наконец, подходит ко мне, усаживаясь рядом. Меня обдаёт знакомым свежим ароматом геля для душа, и я останавливаю себя от опрометчивого поступка приникнуть к нему и вдохнуть этот запах. Рядом с ним я почему-то всегда теряю способность трезво мыслить. Всё, о чём я могу думать в его присутствии, подлежит рейтингу восемнадцать плюс.

— Привет, — тихо произношу я и улыбаюсь.

Мы встречаемся уже три года, до этого мы просто дружили. Но мне иногда кажется, что всех этих лет словно не было. Он всё ещё сводит меня с ума, кружит голову и заставляет биться моё сердце чаще. С ним из ботаника я превращаюсь в дурочку.

— Привет, — говорит он тихо и придвигается ко мне ближе.

Я чувствую запах мятных леденцов из его рта. Он ухмыляется, и его взгляд падает на мои губы. Я замираю и чувствую, как его ладонь дотрагивается до моей щеки, а после наши губы соединяются в поцелуе. Постепенно он становится требовательней, жарче, быстрее. Я теряюсь, забывая, где нахожусь. Хотя этого делать совершенно не стоит, ведь наша директриса — настоящий деспот и, видимо, до сих пор живёт где-то в средних веках, когда запрещалось даже притрагиваться друг к другу.

Всё вокруг уже не имеет значения. Кензи права, он заставляет меня забыть мои страхи. Но на самом деле рядом с ним я забываю обо всём.

— Пирс, снимите уже номер, наконец, — раздаётся над нами, а потом слышен мужской хохот. Мы отрываемся друг от друга, и Кэмерон бросает уничтожающий взгляд на своих друзей по футбольной команде. Они кричат и кривят рожи, громко хохоча.

— Не завидуй, Джексон, — кричит он и показывает своим товарищам неприличный жест рукой. Я смеюсь и беру свою сумку.

— Пойдём, а то опоздаем на экзамен, — говорю я и встаю, хватая Кэма за ладонь. Он улыбается и нехотя поднимается, подхватывая своё рюкзак.

— Ты ведь знаешь, как я хотел бы сейчас оказаться в другом месте, — шепчет он, приобнимая меня за плечо, — и желательно без одежды.

Я мгновенно краснею и толкаю его локтём в грудь. Он сдавленно смеётся, и мы входим в аудиторию. Это просторный светлый класс с большими окнами и высоким белым потолком. Парты одиночные и стоят полукругом, а напротив них расположен учительский стол, заполненный пробирками, мензурками и прочими инструментами. Я люблю эксперименты и опыты и сегодня лучше бы занялась ими, чем отвечала на тестовые вопросы.

Тоскливо смотрю на учительский стол и иду к своей парте. Кэм садится позади меня, а справа уже сидит Кензи и читает свои любимые комиксы. Мне всегда было немного завидно, что она ко всему относится так легко. Прыгнуть с парашюта? Не вопрос! Сдать экзамен? Да проще простого! Набить тату? Без проблем! Все подножки судьбы она принимает за новое приключение. Для меня она является бесстрашной амазонкой, а кто-то посчитает, что она просто безответственная. О ней ходит много слухов, всё же город у нас не такой большой. Но всё, что о ней говорят, лишь выдумки, уж я-то знаю.

Подруга отрывается от своего чтива и подмигивает мне. В этот момент в класс входит мистер Дженкинс. Ему наверняка уже ближе к пятидесяти, что выдают его лысеющие виски. Но с нами он всегда разговаривает на равных. Все его уроки всегда проходят активно и интересно, здесь точно никому не будет до сна, даже если урок начнётся в восемь утра. Его все любят и, возможно, что только благодаря ему я окончательно для себя решила поступать в университет и заняться исследованиями. Он улыбается нам и поправляет свои очки в тонкой металлической оправе.

— Ну, что носы повесили? Я бы на вашем месте радовался, так как сегодня вечером вы станете немного взрослей. И не забывайте, что вас ждут пивные бочонки, — он хитро ухмыляется и по классу проносится вздох. — Я же учитель, неужели вы думали, что я не знаю о предстоящей вечеринке? Между прочим, я тоже был подростком, не далее как вчера.

Все смеются, и он хлопает в ладоши, принимаясь перебирать папки на своём столе. Я чувствую, как мои коленки начинают дрожать. Достаю из сумки ручку и кручу её в руках. Все вокруг перешёптываются, шуршат бумагами. Неожиданно в мой бок что-то упирается, и я оборачиваюсь. Кэм убирает ручку от моей спины и улыбается.

— Не нервничай, это просто ещё один тест. У тебя таких было целое множество, — шепчет он.

Я хочу ответить, но не успеваю. Мистер Дженкинс привлекает наше внимание и начинает раздавать тестовые бланки. А я в это время пытаюсь вспомнить все термины и знания по биологии за последние годы. Закрываю глаза и начинаю в уме пролистывать страницы учебников.

— Мисс Морано, я уверен, что этот тест будет не сложнее предыдущих ста, — слышу я голос учителя и открываю глаза. Он протягивает мой бланк, и я тихонько улыбаюсь.

И правда, что-то я распереживалась.

Смотрю на лист бумаги, и поначалу буквы на нём начинают расплываться. Делаю глубокий вдох и смотрю в окно, где виднеется зелёная лужайка. Некоторые из учеников развалились на газоне и радуются последнему учебному дню. А мне остаётся всего один шаг, чтобы оказаться там, на сочной зелёной траве. Сдам экзамен и смогу спокойно вздохнуть с облегчением.

Возвращаю свой взгляд на экзаменационный лист и начинаю заполнять пустые места, отведённые под ответы.

Через два часа мы все высыпаем на улицу с радостным смехом. Вот и закончилась школьная пора. Казалось бы, что только вчера мама первый раз привела меня к воротам школьного двора. Я тогда так хотела в школу, что подняла всех в пять утра. Ещё с вечера я несколько раз перепроверила рюкзак на наличие всех нужных учебников и тетрадей. Перепроверила, все ли ручки пишут, все ли карандаши заточены. И когда, наконец, пора было идти, я чуть ли не бегом летела к школе. Поэтому, не заметив проволоку прямо на дороге, я распласталась на земле. Белые гольфы тут же стали серыми, а на правой коленке красовалась большая ссадина. Но даже такое злоключение не смогло омрачить тот день. И вот я здесь спустя столько времени, и школьный путь уже позади. Меня окружают довольные лица. Все хохочут и подкалывают друг друга.

— Подруга, мы смогли! — кричит мне прямо в ухо Кензи и крепко обнимает меня. Я обнимаю её в ответ, и мы кружимся до тех пор, пока мир вокруг не сливается в сплошное цветное пятно, и голова моя начинает кружиться.

— Всё-всё, больше не могу! — весело смеясь, говорю я.

— А теперь время это отпраздновать, мы больше половины своей жизни отдали этой древности, — она машет рукой в сторону здания школы, — так что сегодня мы просто обязаны это отметить и напиться в хлам. Тебе это будет полезным опытом, мисс Паинька.

— Ты говоришь так, словно я никогда не пила, — складываю на груди руки и с вызовом смотрю на неё.

— Пара глотков вина под присмотром родителей не считается, — она приподнимает бровь и копирует мою позу.

— Ну да, ты права, — вздыхаю я и сдаюсь под её напором.

Она права, я никогда не напивалась. На вечеринки никогда не ходила, а всё свободное время я стараюсь проводить с Кэмом. Но всё же раз в своей жизни я должна была посетить хоть одну вечеринку.

— А раз я права, то ты обязана оттянуться. Ребята обещали огромный костёр. — Она целует меня в щеку. — Я пойду, а то твой красавчик сейчас съест тебя одним взглядом.

Кензи, улыбаясь, перекидывает сумку через плечо и шагает к своему велосипеду. А меня тут же обхватывают сильные руки.

— Пойдём, у меня есть для тебя подарок, — произносит он, целуя меня в плечо. Моё тело тут же реагирует на это прикосновение, и кожа покрывается мурашками.

— И что же это? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом.

Он смотрит на меня и криво усмехается, от чего вокруг губ появляются морщинки. Я прикасаюсь к его колючей щеке, он до безумия ненавидит бриться. Наверняка, если бы не я, он отрастил бы себе длиннющую бороду.

— Если я тебе скажу, то у меня не получится сюрприза, — тихо говорит он и быстро целует мою ладонь, после чего тянет меня за собой к своей машине.

Родители подарили ему блестящий черный мерседес на восемнадцатилетние. До этого у него был старенький седан, который они собрали вместе со своим отцом несколько лет назад. И честно говоря, та машина мне нравится больше, скорее всего, потому что она просто хранила больше воспоминаний и приятных моментов. Там всегда пахло чипсами, которые мы ели почти всегда. В бардачке лежал целый запас мятных леденцов, которые так любит Кэм. А заднее сиденье почти всегда было завалено учебниками, спортивным снаряжением и журналами. Для нас старая машина стала нашим убежищем и другом. Поэтому к новой я все еще отношусь слегка настороженно.

Кэм открывает дверь, пропуская меня вперёд. Я сажусь на гладкое кожаное сиденье. В салоне всё ещё пахнет новизной. На зеркале висит ароматизатор в форме футбольного мяча, распространяя по салону запах яблока. Но если честно, больше пахнет каким-то средством для мытья туалетов. Кэм обходит спереди машину и садится за руль. С довольной ухмылкой смотрит на меня, надевает чёрные очки и заводит машину. Я чувствую вибрации по всему телу, и Кэм жмёт на газ, и мы молниеносно срываемся с места. Скорость — вот что любит Кэмерон больше всего на свете, не считая меня и футбола. Он даже на велосипеде ездил так, что позавидует любой гоночный болид.

Пейзаж за окном сливается в сплошное цветное пятно. Мы несемся по городским улицам Аннаполиса, и я впервые радуюсь, что мы живём в небольшом городке и машин на дороге не так много, как в мегаполисе. В детстве мне безумно нравился наш городок. Он старинный и тихий, со своими узкими улочками, знаменитым заливом и мостом, который является чуть ли не нашей самой главной достопримечательностью. Мне нравилось это уединение и старинные красивые здания. Но чем старше я становилась, тем сильнее меня душил этот город. Мне здесь тесно и иногда безумно хочется расправить крылья и вдохнуть полной грудью. И, конечно же, поступление в университет стало для меня словно спасительным маяком. Я уцепилась за этот шанс и всеми силами старалась работать на благо своего будущего вне Аннаполиса. А когда Кэму предложили стипендию и место в Балтимор Рейвенс, то моё желание вырваться стало только крепче.

— Ты какая-то задумчивая, — говорит Кэмерон, не отрывая взгляд от дороги, крепко удерживая руль в руках.

За этим зрелищем можно наблюдать вечно. В такие моменты он становился таким серьёзным, мужественным. Руки напряжённо сжимают руль, от чего на них проступали мышцы и вены. Но даже полностью сосредоточившись на дороге, он всегда буквально чувствует моё состояние. У него словно есть радар, настроенный на мои эмоции.

— Просто представляю, как мы будем жить в Балтиморе. Теперь, когда экзамены позади, а аттестаты почти на руках, нужно двигаться дальше. Когда ты поедешь на сборы?

— Через два дня. Нужно будет осмотреться, познакомиться с новым тренером и командой, — воодушевлённо говорит он. Попасть в такую известную команду и в таком молодом возрасте для любого футболиста огромная честь и удача. Это отличный шанс для Кэмерона, и он, конечно, тут же согласился, когда ему предложили место в основном составе. Всегда, когда он говорит о команде, его лицо становится таким счастливым, как у ребёнка. И, конечно же, я безумно рада за него.

— Так рано, ты будешь там всё лето. Мне так хотелось побыть это время с тобой, — я отворачиваюсь от него и смотрю в окно, моё настроение немного портится. Я уже распланировала для нас середину лета. Мне хочется отдохнуть от учёбы, набраться сил перед универом.

— Я знаю, мне тоже хотелось побыть с тобой, но первая игра уже через месяц. Мы должны тренироваться, чтобы выиграть, — он говорит так спокойно, но в его голосе всё же сквозят печальные нотки, и я смотрю на него. Он отрывается от дороги и улыбается, от этой улыбки хочется растечься лужицей. Наверняка именно так он улыбался маме, когда его отчитывали за разбитую кружку или за съеденную банку варенья. Если мой ребёнок будет так же улыбаться, то я, безусловно, всё ему прощу.

Стоп! Что-то рано я задумываюсь о детях. Нужно срочно привести мысли в правильное русло.

— Мы на месте.

Кэмерон сворачивает на грунтовку и останавливает машину. Перед нами огромное поле с сочной зелёной травой, а недалеко я вижу большой раскидистый дуб. Моё сердце начинает стучать сильней, и я чувствую, что на лице расползается глуповатая улыбка. Выхожу из машины и слышу, как хлопает дверца. Кэмерон следует за мной, а я словно очутилась в прошлом. Меня окружает запах скошенной травы, а глаза слепит закатное солнце. Нам пятнадцать, и это наше первое свидание. На мне лёгкое белое платье в цветочек, а Кэмерон в шортах и синей футболке. Первое свидание, первый поцелуй. Всё мигом проносится перед глазами и кажется, что это было сто лет назад.

— Как же давно мы здесь не были, — говорю я тихо и смотрю на Кэма.

Он подходит ко мне и тянет меня за руку.

— Идём. Думаю, ты так же давно не качалась на качелях, — он усмехается, и мы идём к дубу, на котором висят старые качели.

В общем и целом это лишь верёвка с доской, но именно эта старина дарит какое-то волшебство. Кажется, что это место не подлежит времени. Тут всё по-прежнему, даже верёвка не обветшала.

— Садись, — он хватает меня и помогает устроиться на качелях.

Я крепко хватаюсь за верёвку. Она шершавая и немного колючая. Солнце пробивается сквозь могучие ветви дуба и слепит глаза. Кэм начинает раскачивать качели, и у меня захватывает дух. Ветер треплет мои светлые волосы. Кажется, что ещё немного, и я взлечу, нужно лишь распахнуть руки. Но я не делаю этого и начинаю хохотать. С каждым новым толчком я лечу дальше, и сердце словно падает куда-то ниже грудной клетки. Это невероятно и восхитительно, я снова чувствую себя ребёнком. Кэмерон прекращает меня раскачивать и встаёт напротив качелей.

— Прыгай! — кричит он, и я не сразу понимаю, что он сказал. Непонимающе на него смотрю, и он снова кричит. — Прыгай, я тебя поймаю!

— Ты с ума сошёл?! Я этого не сделаю! — отвечаю я, но это его не убеждает.

— Не бойся, ты же мне доверяешь? — он снимает свои очки и бросает их на траву. Пристально смотрит на меня и протягивает руки. Я начинаю нервничать; в голове настойчивый голос говорит не делать этого. Но глядя в глаза, полные любви и заботы, я, наверное, впервые в жизни иду на риск и не слушаю голос разума. Отпускаю руки и прыгаю. Какое-то мгновение я лечу, и подо мной — пустота, но уже в следующий момент меня обхватывают крепкие руки, и мы вместе падаем. Я лежу на нём, мои волосы свисают вниз, создавая между нами свой мирок. Кэм смотрит на меня и дово…