Несносный Шварцвальд

ГЛАВА 3

Рич

Затягиваюсь, запуская дым во всё еще спящее сознание, и попрощавшись, скидываю звонок от матери. Запихиваю смарт в карман и вдруг чувствую, как кто-то борзый выдирает сигарету из моих пальцев. Это кто тут решил ускорить день своей кончины? Перевожу недоуменный взгляд сначала на свои пальцы, все ещё сложенные чайкой, а потом на самоубийцу. Длинные изящные ножки прячутся под удлиненными шортами до середины бедра, перетекают в узкую талию, упругую грудь, туго обтянутую футболкой до самого горла. Что, даже без декольте? Глаза подкатывают к пухлым сложенным в тонкую линию губам и встречаются с разъяренным взглядом знакомых глаз. Ах, так это ты, моя сладкая. На лице мгновенно растекается широченная улыбка при виде той вкусной девочки, с которой мы сегодня провели мозговыносящую ночь.

– Здесь нельзя курить, – шипит фурия, выжигая меня горящими глазами, и выкидывает почти целую сигарету в урну. Ух ты, а сейчас эта пантера нравится мне еще больше. Хотя, разве можно больше? Я вчера чуть член внутри нее не стер, так хотел эту маленькую сексуальную блондиночку. Увидел её еще днем, когда приехал. Она стояла в компании остальных, по всей видимости, вожатых и о чем-то оживленно говорила. Вся такая сладкая, в короткой оранжевой маечке и шортах. Волосы от ветра развивались, бросаясь в лицо, отчего она все время заводила их назад. Мммм. Я прилип тогда. Трахал глазами сексуальное стройное тело минут пять, а в штанах уже настойчиво горело, что само по себе неожиданно странно. Нет, я чувак нормальный, и секс у меня стабильный, но работа в ночном клубе дает свои плоды. Пресыщение расфуфыренными телками наступило еще полгода назад, когда глаза привыкли каждый день видеть одно и тоже, член так же начал принимать плотоядные улыбки, дерганье задницами и многозначительные взгляды за должное. Уже не вставал на первые буфера, услужливо подставленные мне на обозрение щедрой хозяйкой. А вчера как с цепи сорвался. Увидел вкусную ароматную косточку и словно среагировал на команду «фас».

И ничего в ней такого, чего бы ни было в других. Милая мордашка, голубые, как морская пучина, глаза, аккуратный носик и насыщенно красные губы. Таких сотни. Видал красивее, эффектнее. Но самое офигенное именно в этой простоте. Это знаете, как фрукты в магазине. Среди изобилия заморского дерьма типа карамболя, фейхоа или кивано я отдам предпочтение простым, но всегда вкусным яблокам, грушам или апельсинам. Апельсииины. Вот она моя апельсинка на стройных ножках.

– Ты вообще слышишь меня? – нагло отрывает меня от созерцания шедевра в своем лице. Так бы и прибил к стене в обрамлении себя.

– Ты сказала, что курить здесь запрещено.

– Вот именно. Ты бы еще бутылку вискаря распил с воспитанниками и по косячку раздал всем.

– Я сегодня в завязке. Но завтра подумаю над твоим предложением, – подмигиваю и цокаю языком, безотрывно наблюдая за стадиями гнева на заалевшем личике. Они стремительно набирают обороты.

– Тогда вылетишь отсюда в ту же минуту, – уууу, слабая угроза, витаминка.

– Я и тебя спою за компанию, чтобы вылетать было не так обидно. Может тогда повторим вчерашнюю кругосветку.

Щеки Али вспыхивают, а кулаки заметно сжимаются. Представляю, сколько усилий она прилагает, чтобы не вмазать мне сейчас на глазах у снующих пубертанцев.

– Ты знаешь, где здесь курилка? – выдавливает сквозь сжатые зубы.

– Послать меня хочешь? – склоняю голову на бок, – Не-а, покажешь?

– Иди за мной.

Резко разворачивается и открывает моему взгляду подтянутую высокую задницу. Ох, черт, у меня снова встает. Шумно выдыхаю и как можно скорее покидаю горизонтальную поверхность, стараясь быстрее оказаться спиной к рассевшимся по скамейкам галдящим муравьям.

Следую за упругим навигатором, пока мы проходим одноэтажные палубные домики, состоящие из четырех комнат, столовку, из которой тянет вареной гречкой и котлетами, еще несколько домов, кажется это для вожатых. Двухэтажные и деревянные, стилизованные под древнерусские хибары. Где эта курилка? У меня сейчас произойдет сбой программ от мигающей покачивающейся джинсовой точки в глазах.

Наконец у самого выхода к морю, расположенного на отшибе, вижу большую круглую беседку. Именно туда входит Аля, и я, хвала небесам, могу спокойно выдохнуть.

– Послушай сюда, животное, – разворачивается внезапно и тычет мне в грудь пальцем, – Ты что не в состоянии сдерживать свои порывы? Что это, мать твою? – рука взлетает и оттягивает в сторону воротник футболки, под которой припрятаны небольшие синие пятна. Ух ты, а я молодец. Пометил девочку. Моя довольная ухмылка отражается в зрачках напротив. Пожимаю плечами.

– Упс.

– Упс? Это все твое оправдание? Упс? – хорошо, что мы в уединенном месте, а то децибелы недовольства повыбивали бы все стекла нахрен.

– Я бы мог извиниться, если бы сожалел о засосах хотя бы немного, но это не так. Тебе идет.

Интересно, в радиусе досягаемости есть острые предметы? Кажется, меня хотят расчленить.

– Я так понимаю, что достучаться до твоего здравого разума просто невозможно, – Аля старается выглядеть спокойной, но даже на расстоянии метра я могу прощупать исходящую от нее ярость, – Поэтому просто скажу, чтобы ты был в курсе. То, что произошло вчера, было самой идиотской ошибкой в моей жизни. Я была пьяная и половины всего, что происходило, не помню, а ты бы мог поступить по-мужски и просто отвести меня домой, но нет же. Ты оказался типичным представителем козлиного рода.

– Я и собирался тебя довести, пока ты не набросилась на меня.

– Чтоооо? – маленький ротик смешно округляется вместе с синими глазищами.

– Разве я мог отказать даме в её желаниях? Это как-то совсем не по-джентльменски.

Кстати, сущая правда. Я вызвался провести Альбину до домика, когда ее состояние уже прилично напоминало расплавленное желе, а один мудак незаметно для нее самой всунул ей в руку «Тетку Роберта», после которого ее сознание можно было бы собрать суток через двое. А чем чревата ядерная смесь из абсента, водки, джина и тоника, входящих в коктейль, и дебилу понятно.

– Я не могла сама на тебя наброситься, – сбавляет обороты девочка, усиленно пытаясь раскопать подробности вчерашнего вечера в памяти, судя по сосредоточенному взгляду.

Такая смешная, даже милая. Она когда вчера потянулась ко мне и кулачками своими за футболку потянула к себе для поцелуя, у меня предохранители все перегорели к чертовой матери. После наших зажигательных танцев в клубе захотела продолжения, а я не смог отказать ни ей, ни себе. Хотел ее как подросток одуревший. Словно бабу никогда не видел.

– И вот это ты тоже не сама с себя стащила, хочешь сказать? – добиваю малышку, вытаскивая из кармана дорогой светло-фиолетовый кружевной лифчик от Виктории Сикрет и кручу за лямку на пальце. На пунцовое лицо в мгновение возвращается угрожающий гнев. Выхватывает секси вещицу из моей руки и быстро складывает, пряча за спину.

– Придурок! Обязательно было доставать его на обозрение лагерю?

– А я может хвастаюсь?

Так вот как выглядят быки на родео!

– Послушай сюда, Шварцвальд…

– Кто? – не сдерживаю смешок, – Шварцвальд?

– Ну или как там твоя фамилия?

– Вообще-то Шварц, но Шварцвальд тоже довольно неплохо. Он же с апельсинами готовится?

– С вишнями.

Наворачиваю на физиономию сосредоточенное выражение, потирая подбородок.

– Не знаю. Я помню только апельсины.

– Какие апельсины? – рычит сквозь зубы тигруша, не уловив намека.

– Сладкую апельсинку, такую податливую при чистке и истекающую кисловатым соком. Охеренно вкусная.

На каждом слове земля под ногами Альбины вдавливается все глубже. Как при запуске ракеты. Вибрировать начинает даже воздух.

– Мы составляем довольно таки неплохой десерт, особенно если вспомнить послевкусие, – может стоит остановиться? Нееет, искры в глазах витаминки мне слишком нравятся, – Не знаю, почему ты вчера так надиралась, запивала какое-то событие в жизни или же просто отрывалась, но не притворяйся, что не помнишь вообще ничего, твои бордовые щеки говорят об обратном.

– Это не твое дело, зачем я напивалась. И раз уж так произошло, что мне теперь приходится выслушивать извращенный бред зазнавшегося кретина, то в этом только моя вина. Ну, еще твоя, но твоя совесть погребена где-то в зародыше, поэтому да, только моя. – волевой подбородок задирается к верху, и мы встречаемся взглядами. – Запомни, это курилка. Гробить свое здоровье можно только здесь и нигде больше в пределах лагеря. А еще, – добавляет, отступая на шаг, – Лучше забудь все, что произошло, потому что больше этого не повторится. Так что нечего катить ко мне свои яйца.

Разворачивается, хлестанув меня по груди светлыми волосами, и быстро выходит из беседки.

– Обязательно повторится, Апельсинка, – окликаю вслед, наблюдая, как миниатюрная фигурка на долю секунды останавливается. Изящная спина напрягается, Аля разворачивается и тычет мне фак. Ловлю воздушный средний палец и деланно запихиваю его в карман. Синие глаза закатываются, и уже через мгновение девочка быстро удаляется.

***

Сегодня у меня был просто кайфовый день. Пока остальные парились со своими отрядами, я мог спокойно искупаться в море, заглянуть в ближайший пансионат и пропустить пару игр в волейбол с мужиками на пляже.

Вечером нас всех собрали в клубе для вечерней планерки или как там это называется. Вваливаюсь в помещение, размером с мини футбольное поле, со сценой в торце и скамейками вдоль стен. Посреди зала кругом выставлены стулья, на которых восседают все вожатые, физрук, с которым мы уже успели познакомиться и даже зарубиться в баскетбол на спортплощадке.

– Рич, давай ко мне, – окликает Саня и указывает на свободный стул рядом. Прохожу под заинтересованными взглядами женской половины присутствующих и занимаю место, стукнув кулаком о его.

– Привееет, – тянут девчонки, имен которых не помню. Вчера вечером в клубе успели перекинуться парой слов с некоторыми, но хоть убей, не помню с кем именно, поэтому неопределенно киваю в ответ головой.

– Здарова всем.

– Ты наш диджей? – спрашивает рыженькая, сидящая рядом с упрямо игнорирующей меня Алей. Ее взгляд летает по всему залу, стараясь не зацепиться за меня, и это умиляет.

– Он самый. Все лучшее для вас и бесплатно, – подмигиваю, и рыжая тут же хихикает.

– Ну что, горцы, – низким басом звенит со стороны входа в клуб. Борис заходит в зал, держа в руках какую-то папку, и занимает свободный стул, – Самый сложный день подошел к концу, гаврюши в кроватях, с чем я вас и поздравляю.

Все улыбаются и отвешивают «спасибо».

– Кстати, вы уже познакомились с моим племянником? – двадцать пар глаз устремляются в удивлении на меня. Ну вот нахрена было вдаваться в эти подробности? Снова сдержанно киваю, разводя руками. Да-да, ваш Лавр – мой родной дядька, но не надо делать из этого большого события.

Борис позвонил мне пару дней назад с просьбой помочь ему в лагере. Его диджею пришлось неожиданно уехать, и так получается, что одна смена остается без дискотек. Можно было бы позвонить кому-то другому, но раз уж есть племянник, почему бы не набрать его? А я с радостью. Тем более, что мой клуб закрылся на ремонт, а здесь сплошной отдых.

Я единственный в нашей семье, кто поддерживает отношения с родным братом отца. Мой батя – самый сложный человек на планете, с ним даже я не могу ладить. Именно поэтому съехал от своих еще два года назад. Отец хотел видеть меня наряженного в нудный костюм с галстуком, прилизанной прической и с кейсом в руках в одной из своих фирм, а я бы сдох там.

Музыка – вот что приносит истинный кайф. Я уже больше пяти лет занимаюсь миксованием треков и ни капли не жалею, что выбрал именно это занятие. Поначалу были простенькие клубы, малоизвестные сцены, потом появилась возможность влиться в более элитные заведения, откуда меня уже не выпустили. И теперь я выступаю на закрытых вечеринках звезд, люксовых мероприятиях и даже пару раз засветился на крупных фестивалях.

И вот сейчас я здесь. А все потому что глубоко уважаю своего дядьку, сумевшего выстроить собственными руками такое огромное место отдыха. Он не просил денег у брата, не требовал помощи. Все сам за счет кредитов и волонтеров. Гордость семьи. Хотя в глазах отца – он никто. Именно за это я питаю к дядьке еще более теплые чувства.

– Ричард, еще раз спасибо за то, что приехал, – кивает Борис, и я ему ободряюще улыбаюсь.

– Я рад быть здесь. Отдохну немного.

– А вот это вряд ли, – смеется и открывает папку, – С завтрашнего дня твоя помощь нужна будет уже не только на пару часов. Все помнят, что через три дня у вас представление отрядов?

– Да, – нестройный хор прокатывается по залу.

– А так как ты не только диджей, а и ответственный за клуб, то ты должен будешь помогать ребятам с музыкой, распределить время для репетиций всех десяти отрядов, принимать участие в общелагерных мероприятиях, присутствовать на репетициях, чтобы быть осведомленным во всех подготовках, и остальное по мелочи.

Охренеть. Вот это я попал.