Нет моей вины

Глава первая

Март 2003 года.

Катя сидела в ординаторской в ожидании чая. Чайник бодро шумел, но пока не кипел. Сегодня ночью её дежурство, и она надеялась, что оно пройдёт спокойно. Врач, с которой они сегодня дежурили, Зоя Николаевна, ушла к подруге в хирургию, располагавшуюся этажом выше.

Телефон, который стоял тут же на столе, зазвонил так резко, что Катя невольно подпрыгнула: кто звонит в такой час?! Почти полночь... А звонок не внутренний, не из больницы: мигает красный огонёк, а не зелёный.

- Терапия, - осторожно ответила она

- Бабушкина, привет! - грянул в ухо весёлый и бодрый голос Олеськи, подруги и бывшей одноклассницы Кати. - Я тебе ещё вечером звонила домой, Мария Ивановна сказала, что ты дежуришь сегодня. Но у меня то одно, то другое, вот только собралась позвонить!

Мария Ивановна – это мама Кати. Они живут вдвоём после того, как сначала, десять лет назад, от них ушёл отец Кати, а восемь лет назад, в первую Чеченскую кампанию, погиб старший брат Кати, Евгений.

Они с мамой пережили вместе тяжелейший период. Кате было не до подростковых выкрутасов. После девятого класса она поступила в медицинское училище, которое окончила почти три года назад, и с тех пор работает процедурной медсестрой в терапевтическом отделении одной из самых больших и прославленных МСЧ их миллионного города.

Пока Катя училась, успевала подрабатывать на почте, а летом - няней в детском саду.

Сейчас им стало легче. Боль немного притупилась, они свыклись, научились жить с этим. Маме было ещё всего пятьдесят, она работала воспитателем в детском саду. С деньгами стало посвободней, они не считали напряжённо каждую копейку. К тому же, у мамы появился мужчина, Василий Петрович, довольно известный в их городе художник-акварелист. Ему было шестьдесят два, дети выросли, жену похоронил три года назад. Звал маму замуж, а она пока думала. Катя знала, что мама согласится, преодолеет сомнения, ведь от добра добра не ищут. Жизнь налаживалась.

- Тебе чего не спится, Олеська? - спросила Катя, придерживая трубку плечом и наливая чай в кружку. - Ты бы ещё в три часа ночи позвонила!

- У меня к тебе дело на миллион, Бабушкина!

Можно было догадаться. Олеська теперь всегда вспоминала о ней, Кате, исключительно по делу. И когда это случалось, она могла Катю даже из-под земли достать.

Времена их чистой, незамутнённой ничем дружбы давно миновали. Олеся осталась в школе, когда Катя ушла после девятого класса, окончила одиннадцать классов, выучилась на бухгалтера, а теперь работала кредитным экспертом в одном из частных банков. Помог ей туда устроиться один из многочисленных любовников, коих у красивой грудастой блондинки Олеськи было как у дурака махорки.

- Ты знаешь, что Суворов руку сломал? - мелодичный голос Олеськи вернул Катю к действительности. - Правую! А он на диплом выходит!

- Нет, не знаю. Откуда я могу знать?

Катя напряжённо думала, какое отношение перелом руки имеет к ночному звонку Олеси.

Артём Суворов - тоже их одноклассник, и они всегда, чуть ли не с первого класса, были с Олесей «парой». Даже сейчас, когда Олеська брала от молодости и жизни всё, Суворов оставался у неё «постоянным». Потому что он был «проверенный годами и перспективный». Он единственный из их класса окончил школу с золотой медалью, а сейчас заканчивал учебу на механико-математическом факультете самого лучшего университета в их городе.

- Как Артём умудрился сломать руку? - Катя искренне удивлялась. Суворов, насколько она помнила его, никогда не был ни спортсменом, ни сорвиголовой.

- Мы на лыжах ходили в воскресенье, на базе, закрывали сезон. Неудачно съехал с горы, - беззаботно ответила Олеська.

- Ясно. А какое дело-то ко мне? Суворов твой явно дома, амбулаторно лечится. Вряд ли он тут, в стационаре.

- Понимаешь, Кать, - вкрадчиво начала Олеся. - Мне очень-очень нужна твоя помощь! Артём хочет, чтобы я приходила к нему печатать его дипломную работу на компьютере. Ему тяжело работать только левой рукой, получается очень медленно, рука устаёт. А я... На работе всегда в программе работаю, там легко. Ты же знаешь мою грамотность ...

- И? - Катя начала понимать, к чему клонит подруга, но всё её существо протестовало. Ещё чего не хватало! Сами пусть разбираются! Не станет она помогать!

- Катюнь, пожалуйста! Походи к нему, попечатай, а? Ты же свободна, когда не дежуришь! А я там с тоски помру! Ну где я, и где дипломная работа?! За меня-то мою дипломную Суворов делал!

В этом была вся Олеся. Она виртуозно умела избегать чужих проблем и трудностей, а свои перекладывать на чужие плечи. Зная доброту и безотказность Кати, она и позвонила ей сейчас. У Кати всегда были свои понятия о милосердии, и она не смогла бы бросить в беде больного. На это Олеська и рассчитывала. Катя будет ходить к Суворову и помогать, а она будет жить, как прежде, не напрягаясь. Кто везёт, на том и едут. А Катя успешно и с энтузиазмом «везла» всегда.

- Олесь, вряд ли Артём будет в восторге, - с сомнением начала Катя. - Ему нужна ты, и он ждёт помощи от тебя!

- Нет-нет, он будет рад, поверь! У тебя всегда по русскому пятёрка была, а у меня...сама знаешь! Какая ему разница, кто? Лишь бы выручили! Гипс ещё две с половиной недели не снимут!

- Ну хорошо...Но ты сама ему всё расскажи о том, что я приду! А то получится: «Здравствуйте, я ваша тётя!».

- Конечно, подружка! Утром ему позвоню и всё расскажу! Когда ты сможешь прийти к нему?

- Послезавтра утром. У меня смена только началась четыре часа назад, я завтра почти до вечера. Ночь отосплюсь и приду. Он там же живёт? В сталинке?

- Да, да! Куда он денется? Ой, спасибо, подружка! Причитается с меня!

Они ещё немного поговорили. Олеся делилась впечатлениями о каком-то новом кавалере. Она была уверена, что Катя никогда не расскажет о её интрижках Суворову.

Потом Катя допивала остывший чай и размышляла о том, что опять впряглась в какую-то историю. Вечно ей спокойно не живётся.

Глава вторая

Они вошли в одну из комнат. Там едва слышно гудел компьютер, который Артём так и не выключил. Экран монитора, однако, погас, и Артём нажал на кнопку компьютерной мышки.

- Ну собственно, ничего сложного. Я буду диктовать, а ты печатай подряд. Потом отредактирую текст. Надеюсь, гипс всё же когда-то снимут! - он усмехнулся и снял компьютерные очки, в которых был до сих пор.

- Надо очки? - спросил он у Кати.

- Нет, - она покачала головой. - Они мне будут только мешать.

Катя устроилась в компьютерном кресле, а Артём сел на стул неподалёку.

Через час она печатала уже вполне бойко, Артём был очень доволен. Конечно, сначала он очень расстроился, что Олеся в очередной раз кинула его, подослав к нему в помощь эту серую мышку Бабушкину. Роста она среднего, и сама она вся какая-то средняя. Сколько он помнил её (а помнил с первого класса), она всегда носила одну и ту же причёску: каштановые длинные волосы были гладко убраны в тугую косу, спускающуюся до самой поясницы. Ни локонов, ни чёлки. Никаких украшений, даже серёжек нет в изящных аккуратных ушах. Зелёные глаза смотрят всегда спокойно из-под длинных тёмных ресниц, на носу круглый год веснушки. Рот большой, но улыбается или смеётся она редко, очень уж серьёзная.

Артём читал где-то, что самая устойчивая психика у женщин, которые всю жизнь ходят с одной и той же причёской и не меняют цвет волос. Если верить этому утверждению, то оооочень устойчивая психика у Бабушкиной. Бабушкина – олицетворение спокойствия и уравновешенности.

Её попросили помочь, и вот она пришла помогать, и сидит, и печатает... Ничто её не напрягает, никуда она не спешит, не бросает нетерпеливых взглядов на часы. Видимо, своих дел, кроме работы, нет никаких. Скромняга. Как они подружились с Олесей? Это всегда было загадкой для него. Они такие разные!

А ещё через час Артём поймал себя на мысли, что Олеся никогда не смогла бы помогать ему так эффективно, как Катя. Олеся не была настолько вдумчивой и серьёзной, печатала намного медленнее, и точно норовила бы не работать, а затащить его в постель. Её бы даже присутствие бабушки не смутило, двери бы закрыла, и всё... Бабушка очень деликатная, она и близко к его комнате не подходит, когда у него гости.

Конечно, он был всегда в восторге от её безбашенности и лёгкости, но ему приходилось на многое закрывать глаза. У него нет доказательств, но он давно уверен в неверности Олеси. Однако не пойман - не вор, а собирать компромат Артём не намеревался. Он привык к Олесе, они были вместе очень долго. Почти всегда. Артём не представлял себя в каких-то других отношениях.

Они проработали три часа подряд, а потом Катя засобиралась домой, сославшись на то, что нужно отдохнуть перед сменой. Смена завтра с утра. Она бы вполне успела отдохнуть и так, но подозревала, что Римма Артуровна скоро усадит её обедать. Это было уж слишком, по мнению Кати. Настолько злоупотреблять гостеприимством Суворовых она не хотела.

- Спасибо огромное, Катя! - искренне сказал Артём, провожающий её до входной двери. - Ты придёшь ещё?

Он очень надеялся, что она согласится.

- Конечно! - серьёзно ответила Катя. - Ты же ограничен во времени. Буду приходить, пока гипс не снимут, и руку не разработаешь. А это не слишком скоро произойдёт. Приду послезавтра, но не с утра, а наоборот, ближе к вечеру. Мне надо будет выспаться после дежурства.

- Катя, - он замялся. - Я оплачу твой труд, ты не подумай, нам нужно только договориться с тобой о цене...

Тут он прикусил язык, наткнувшись на взгляд Кати.

- Не имеет смысла говорить об оплате, пока нет результата. Вот защитишь диплом, тогда и поговорим.

Попрощавшись, Катя скрылась за дверью, а Римма Артуровна выразительно посмотрела на внука, покачала головой и покрутила пальцем у виска. Ну как, как можно быть таким толстокожим бегемотом? Человек от чистого сердца помогает, это же очевидно, а он со своей оплатой... Хитрее нужно быть!

...Так и повелось, что Катя приходила к Суворовым раз в три дня, и работали они со второго раза подолгу, не три часа, а больше.

Римма Артуровна потихоньку «приручала» Катю, уговорила её обедать у них. И им веселее, и ей не впроголодь работать, ведь Катя печатала очень помногу.

А Катя «приручала» Артёма, сама того не ведая. Он настолько привык к её помощи, её присутствию, запаху её духов, что даже скучал в те два дня, когда её не было. Она оказалась на редкость приятным и уютным человеком, от неё исходило какое-то особое спокойствие, и держалась она всегда с достоинством.

Артём тоже «приручал» Катю. У неё не было подруг, кроме Олеськи, которая вспоминала о ней лишь когда Катя могла быть полезна, и маме сейчас было не до неё. Мама перебралась в дом к Василию, оставив их хрущёвку Кате.

Так получилось, что бабушка и внук Суворовы в данный момент были в жизни Кати самыми постоянными величинами.

Артём всегда расспрашивал её о том, как идут дела в больнице, как прошло дежурство, и Катя привыкла всё рассказывать ему, реализуя нормальную человеческую потребность общаться и делиться новостями.

Артём запомнил имена и отчества всех коллег Кати, а если Катю что-то расстраивало или казалось несправедливым, он внимательно слушал, потом думал и выносил свой «вердикт». Надо заметить, не всегда в пользу Кати. Он действительно задумывался, а не отбывал номер, потому Катя никогда не обижалась, даже если Артём вставал не на её сторону.

А больше всех была довольна Олеська, которая периодически (но нечасто) звонила Кате, чтобы очистить свою совесть. У Артёма она была всего лишь дважды за две недели, которые прошли с начала совместной работы Артёма и Кати.

Через несколько дней Артёму должны снять гипс. Интересно, как быстро он сможет полноценно работать сам?

Основной текст диплома они почти доделали. Нужно было ещё работать над введением, заключением, оглавлением и списком источников. Над вступительной речью для защиты диплома и раздаточными материалами.

Глава третья

Только когда Катя выбежала на улицу из подъезда, она дала волю слезам. Она не плакала очень давно, и ей казалось, что все слёзы она выплакала восемь лет назад. Что слёз никогда больше не будет, их просто не осталось.

Но они были, горячие и солёные. Катя шла домой пешком, она жила не очень далеко, в двух остановках. Катя шла, а слёзы бежали, стекая по пылающим щекам и подбородку.

Она всегда очень плохо переносила несправедливость, даже небольшую, а сегодняшняя несправедливость была огромная, гигантская!

Даже если она что-то знала, хороша бы она была, начав вмешиваться в личные дела Олеськи и Суворова? Распространяя сплетни за спиной Олеськи? Он этого хотел, считал это нормальным? А если Катя отказалась, то всё? Не друг ты мне, а хвост поросячий? Забирай свои игрушки и... далее по тексту?! А если бы обсуждала Олеську, была бы друг, видимо?

Если в его понятии друзья должны вести себя так, то Кате с ним точно не по пути! Сказал, что сам справится, вот пусть и справляется.

Мысленно высказав всё это Суворову, Катя немного успокоилась, перестала плакать. И тут же, по традиционной женской народной привычке, начала его жалеть и выгораживать.

Ему тяжело. У него дипломный проект, у него травма. А Олеська издевается над ним, играет им, как хочет. Он, видимо, любит, надеется на что-то. А Олеська не может или не хочет всё обрубить, внести ясность в их отношения.

Конечно, то, как он вёл себя сегодня с Катей, - полнейшее безобразие. Получается, он отыгрался на ней. Но он умный, и быстро поймёт, что был неправ. Он остынет, хорошо подумает, как обычно. Всё взвесит.

А ещё у него очень много работы, и не справится он один. Потому сейчас Катя немного отдохнёт, потом в ночь уйдёт на работу, завтра вернётся, а послезавтра утром пойдёт к Суворову. Он не станет больше выгонять её. И он попросит прощения. Катя была уверена в этом. И не только потому, что ему одному не справиться, а именно потому, что он всё поймёт.

...У Артёма впервые в жизни была бессонница. Никогда раньше с ним такого не случалось: ни в период сессии, ни после ссор с Олесей. Даже после того, как он тщетно ждал её несколько часов у неё дома и был потом на взводе, он спал как младенец.

А этой ночью он лежал, глядя в потолок, по которому периодически пробегали отсветы фар проезжающих машин, и вспоминал все те слова, которые сказал сегодня Кате.

По сути, обвинив её в том, к чему она даже близко не имела отношения. Даже если она знает что-то... Катя никогда не станет доносить и сплетничать. Если бы Бабушкина сделала нечто такое, это была бы не она!

Она всегда держалась особняком, ещё в школьные годы, и дружила только с Олесей. Она никогда не жаловалась учителям на других, даже если знала нечто «криминальное» о ком-то.

Так с чего он вдруг решил, что из-за его хотелок Катя откажется от своего обычного поведения, нарушит свои принципы? Начнёт вмешиваться в чужую личную жизнь?

Нужно найти её и попросить прощения. Завтра она на работе, он не станет её беспокоить. У Кати очень серьёзная и ответственная работа, нельзя отвлекать.

Он никогда ничем не болел, кроме простуды и гриппа, и посещал врачей только на всяких медкомиссиях. А когда оказался в травмпункте, оценил всю серьёзность ситуации, понял, в каком ритме и напряжении работают врачи, медсёстры, санитары...

Он пойдёт к ней послезавтра утром. Тогда, когда она сама пришла бы к нему, не выгони он её сегодня. Он сам придет за ней и попросит прощения. Катя простит, она очень добрая и всегда всё понимает.

Он знает, где она живёт. Однажды, в день восемнадцатилетия, Катя приглашала в гости Олесю и каких-то девушек из училища. Она ни с кем, кроме Олеси, не дружила, но ей, видимо, хотелось отпраздновать «взрослую жизнь».

И Артёму пришлось забирать потом, почти ночью, пьяную Олесю. Девушки очень развеселились, а трезвой была только хозяйка дома, Катя.

Адрес он помнит. С этими мыслями Артём, наконец, уснул, приняв ещё одно важное решение.

...На следующий день Артём ждал Олесю у банка; вот-вот должен начаться обед. Она так и не позвонила ему с тех пор, как он провёл вечер у неё дома.

Наконец задние двери распахнулись, и начали выходить сотрудницы банка, все как одна весёлые и нарядные по случаю весны, все в нежно-голубых форменных шейных платочках.

А вот и Олеся, прекрасная, как сама весна; светлые волосы струятся по плечам, яркая курточка не застёгнута, шейный платочек красиво лежит на высокой груди. Короткие ботиночки на высоком каблуке, длинные стройные ноги, строгая юбка, которая только подчёркивает красоту. В руке ... серый мобильный телефон.

Увидев Артёма, Олеся резко затормозила и бросила быстрый вороватый взгляд в сторону припаркованных у банка машин. Ах, вот как! Её кто-то ждёт! И телефон кто-то подарил...

Он-то, Артём, так и не собрался! Все не слишком большие деньги, которые зарабатывал в одном из НИИ в свободное от учебы время, уходили на научные эксперименты к диплому. А сейчас он вообще на больничном из-за перелома. Машина у него тоже старенькая, хоть и надёжная. Не получается пока поменять. Вот-вот доучится, начнёт работать в полную силу... Он очень ждал этого времени.

Но Олеся не желала ждать и тратить на это свою молодость. Она жила здесь и сейчас, а не в перспективе. Непонятно только, зачем его «придерживала» рядом?

- Артём? Привет, - смущённо протянула она и вновь бросила быстрый взгляд в сторону парковки.

- Привет, - он смотрел на неё, улыбаясь. - Так и не дождался звонка, потому пришёл. Не переживай, не задержу надолго.

- Мм. Что-то срочное?

Она даже не спросила, как рука. Ей было неинтересно. Скучно. Он скучный человек, должно быть.

- Да. Ты лёгкий человек, Олеся, порхаешь по жизни. А я зануда, ты же знаешь! Мне нужна ясность. Потому пришёл, чтобы подвести черту под тем, что и так очевидно: всё кончено между нами. Наши отношения исчерпали себя, и далее каждый идёт своей дорогой. Зная тебя, предупреждаю сразу: не пытайся потом обратно в мою жизнь впорхнуть. Не впущу.