Невеста демона, или Крылья на двоих

Пролог

ВНИМАНИЕ! Три отрывка из книги позже вошли в повесть "Я твой хозяин".

Андрос пришел на третий месяц заключения. Скрипнула дверь камеры, впуская высокого мощного мужчину в строгом костюме.

Наама вскинула голову. Не отводя с лица грязных спутанных прядей впилась в него взглядом.

— Чего тебе, ди Небирос? — от долгого молчания голос охрип и звучал непривычно. — Пришел позлорадствовать?

Она нарывалась. Дочь предателя, ожидающая приговора, не должна так разговаривать с императорским фаворитом.

Но смерть братьев, арест, избиение, долгие дни в неизвестности лишили ее страха. Быстрее бы состоялся этот фарс под названием “императорский суд”. Дочь мятежного ди Вине устала ждать и почти мечтала о казни. И о том, как плюнет после оглашения приговора в его демоническое величество и скажет последнее слово для газетчиков.

Он прошел через всю камеру, встал рядом с ней и скривился.

— Ты смердишь.

— Ну прости, — пленница ядовито улыбнулась. — Мой бассейн с гидромассажем засорился. Зачем пришел?

Андрос стоял рядом — отвратительно ухоженный, чистый, наглый, распространяя запах дорогого парфюма. Стоял и разглядывал ее с брезгливой гримасой.

Наама вскинула голову и ответила дерзкой ухмылкой. Что, нехороша? Непохожа на ту красотку, за которой ты таскался, теряя голову?

Тебя бы сюда, красавчик, на пару недель. В кандалы да грязный каменный мешок, построенный еще в эпоху Первого императора. Одиночка для особо опасных преступников.

— Тебя приговорили к смертной казни, — продолжил Андрос.

Она до боли стиснула зубы. Он лжет! Просто издевается!

— Слушанья еще не было.

— Было. Дела об измене рассматриваются в отсутствии обвиняемого. Его величество, как Верховный судья империи лично огласил приговор.

Вот и все. Не будет даже пародии на суд, даже иллюзии справедливости. Не будет толпы газетчиков и возможности сказать последнее слово.

Она сгорбилась, до боли в пальцах вцепилась в кандалы. Богиня, как же не хочется умирать! Так нелепо и несправедливо. Наама даже не знала о заговоре. Отец слишком любил и берег свою младшую дочь, перед началом мятежа отправил ее из столицы в поместье тетки, вглубь земель ди Вине.

Андрос разглядывал ее. Оборванную и грязную — от нее действительно пахло несвежим телом. Когда-то гладкие, словно черный шелк, волосы превратились в спутанный колтун, и только глаза сияли все тем же неукротимым бирюзовым огнем.

Жалкая, униженная, лишенная дорогих нарядов, украшений и флера недоступности, Наама должна была вызывать презрение и жалость.

Должна была. Но не вызывала. При виде нее его по-прежнему охватывало чувство похожее на голод. И взгляд сам собой останавливался на алых губах, скривленных в высокомерной усмешке.

Сука! Заносчивая сука. Ничего, новости, которые он принес, собьют с нее спесь.

— По моей личной просьбе, с учетом заслуг клана ди Небирос в борьбе с мятежом, его демоническое величество согласился помиловать тебя.

Наама вздрогнула. Ей показалось, что она ослышалась.

С чего это ди Небирос вздумал заступаться кого-то из ди Вине? Особенно за нее. После того унизительного отказа…

— Помиловать?

— Смертная казнь заменена пожизненным рабством, — злая усмешка изуродовала его породистое лицо. — Догадайся, кто будет твоим хозяином?

Стало тихо. Словно внезапно заглохли все звуки, кроме тяжелого тока крови в ушах. Наама растерянно глядела на него и не верила.

— Нет! — беззвучно шевельнулись обветренные губы.

— Да, — отозвался ее мучитель.

Демонов, особенно высших, не обращают в рабов. Никогда! Это дико, противоестественно. Демон владеет рабами, а не наоборот!

— Ты лжешь! — истерически выкрикнула она. — Я не какая-нибудь грязная человечка! Ты не можешь превратить меня, Нааму ди Вине, в рабыню!

— Могу, — он наклонился над ней, дернул за грязные спутанные волосы, заставляя откинуть голову назад. — Еще как могу, моя сладкая, — прошипел Андрос ей в лицо. — Ты смеялась надо мной. Отвергала, выставила на посмешище. Твой отец унизил меня, когда я, вопреки воле родственников, пришел просить твоей руки. Выгнал пинками из своего дома, не принял вызов на поединок. Но теперь пришла моя очередь смеяться. Теперь ты моя, навсегда. Ты будешь стонать подо мной и лизать мне сапоги, умоляя взять тебя самым извращенным способом.

Больше всего ему сейчас хотелось впиться в эти алые губы, укусить, пометить, оставить на трогательно обнаженной белой шее темно-багровый засос.

У безумия есть имя, и это имя — Наама ди Вине.

Демоница зашипела от боли. А потом набрала слюны и плюнула прямо в нависшее над ней лицо.

Глава 1. Жаркое пробуждение

Сквозь сон Тася ощутила ласковые, но настойчивые прикосновения. Кто-то потянул ее за руки, заставляя вытянуть их к изголовью кровати. Мягкая бархатная ткань охватила запястья. Тася счастливо улыбнула, сонно пробормотала: “Мэл” и потянулась обнять мужчину рядом.

И не смогла это сделать. Что-то удерживало ее за запястья — бережно, но крепко.

Слетели остатки сна. Девушка резко вздохнула, открыла глаза и попыталась сесть, но сильная мужская рука прижала ее к кровати.

— Лежи! — приказал знакомый голос над ухом. Не попросил, а именно приказал. В резких и повелительных интонациях словно звучал свист хлыста. Тася опешила.

— Мэл, — изумленно повторила она, глядя на демона. — Что ты делаешь?

— Привязываю тебя, неужели не видишь? — насмешливо откликнулся ее мужчина.

Прошлой ночью они занимались любовью, а потом заснули в обнимку. Также, как и каждую ночь на протяжении этих трех месяцев. По утрам Мэл приносил кофе в постель и будил девушку поцелуями. Он любил просыпаться рано, в отличие от засони Таси.

Вот и сегодня. Встал, успел одеться… частично. Штаны из мягкой ткани висели на бедрах и нисколько не мешали любоваться гибкой и сильной фигурой. Тася невольно засмотрелась. Мэл всегда казался ей потрясающе красивым. Не раздутая гора мышц, но атлетически сложенный, подтянутый, он походил на клинок ринузской стали — прочный, быстрый и смертельно опасный.

Тася обожала его тело. Не уставала целовать и ласкать. В стремлении доставить ему удовольствие, изучила все его чувствительные точки. Отдавалась ему снова и снова, каждый раз, как в последний, купалась в безбрежных волнах его любви и наслаждения и сама дарила любовь в ответ.

Сейчас любви не было. Не было ничего, пустота. Только солнечный свет отражался в стеклах очков, разлетался солнечными зайчиками по кровати, как бы намекая, что не стоит и надеяться подслушать эмоции демона.

Тася подняла голову и огляделась. Она по-прежнему лежала на кровати в их пентхаусе. Вот только на запястьях кожаные ремни, заставляющие вспомнить месяцы в рабстве у трех демонов, через которые ей пришлось пройти совсем недавно.

Она сглотнула и бестолково дернулась в своих оковах. Первоначальное недоумение в ее душе начало уступать место страху. Это все так не похоже на Мэла. Ее мужчина никогда не вел себя с ней подобным образом. Он был отчаянно нежным, предупредительным и всегда думал о ее удовольствии куда больше, чем о своем.

— Зачем?

Он обошел кровать, двигаясь с опасной грацией хищника. Остановился у ее ног. Тася снова сглотнула ставшую вязкой слюну и стиснула бедра. Мэл ухмыльнулся.

— Сопротивляешься? — с каким-то предвкушением спросил он прежде, чем с силой развести ей колени. — За это я тебя отдельно накажу.

Демон нежно огладил маленькую ступню, чуть пощекотал свод стопы и рассмеялся, когда Тася дернулась.

— Зачем ты делаешь это? — повторила она.

Фиалковые глаза сверкнули за стеклами очков, а на губах мелькнула довольная ухмылка.

— Давно хотел. Я же демон.

С этими словами он закрепил на голени подбитый изнутри бархатом кожаный ремень — копию тех, что удерживали ее запястья — и дернул, заставляя шире раздвинуть ноги.

— Мэл?!

Что происходит?! Он ли это?!

— Ты же не думала, что попала в сказку, Таисия? — улыбка превратилась в оскал. Не обращая внимание на слабое сопротивление, он надел ремень на вторую ногу и закрепил на столбике кровати. Тася дернулась, раз, другой и поняла, что не может двинуться с места. Она почувствовала себя беспомощной, слабой, слишком открытой. Руки связаны и заведены за голову, ноги широко и бесстыдно раздвинуты. Как не раз бывало раньше, в тот невозможно странный период ее жизни, когда она служила секс-игрушкой для трех демонов.

За три месяца воспоминания о рабстве стерлись, поблекли, оставив ощущение причудливого, пугающего и манящего эротического сновидения. И вот теперь все повторялось…

Стало страшно и одновременно по телу прокатилась волна невероятного возбуждения, заставив вздыбится все волоски. Соски напряглись, превратившись в два маленьких горячих камушка. Сладко и предвкушающе заныло внизу живота и Тася почувствовала, как становится бесстыдно влажной.

Ее возбуждение явно не укрылось от демона. Глаза за стеклами очков довольно сверкнули, а ноздри раздулись, вдыхая терпкий запах ее желания. Мэл остановился, пожирая взглядом распятую и беспомощную девушку, медленно провел кончиками пальцев вдоль ее тела, едва касаясь горящей кожи. Чуть приласкал возбужденный скользкий бугорок меж раздвинутых ног, словно задумывая, что делать дальше со своей жертвой. Тася всхлипнула и двинула бедрами навстречу его руке.

Это же Мэл! Ее Мэл, ее мужчина. Он не сделает ей ничего плохого. Просто эротические игры со связыванием. Ей даже нравится…

Не просто нравится! Никогда во время их близости она не ощущала себя настолько возбужденной и мокрой. Кажется, еще несколько прикосновений, и она забьется в совершенно сумасшедшем, невероятном, оглушительном оргазме. А легкий страх только добавлял упоительно сладкую нотку в безумный коктейль чувств и эмоций.

Глава 2. Во власти врага

Наама. Тридцать лет назад

В новой камере были шелковые обои на стенах. И резная антикварная мебель. Двуспальная кровать с балдахином, ванная, целый шкаф платьев.

И окна. Огромные, в пол. Сквозь стекло был виден лабиринт сада внизу и узкая серая лента дороги меж холмами.

Свобода близко и далеко. Невидимые магические путы привязывали Нааму к поместью ди Небиросов верней кандалов. А если и получится сбежать, без магии и боевого облика надолго не скрыться от императорских ищеек.

Если не случится чуда, весь остаток жизни ей суждено провести здесь, игрушкой злейшего врага.

Первые дни она ждала Андроса, вздрагивая от каждого шороха. Каждый раз, когда щелкал замок и поворачивалась ручка двери, подбиралась, готовая сопротивляться до последнего, с отчаянием смертника.

Но появлялась служанка с обедом, или горничная с метелкой.

Наама съедала обед, обжигала горничную злым взглядом и возвращалась на свой пост у окна. Или принималась кружить по комнате, как запертая тигрица, изнывая от тоски и ярости. При мысли о своем невозможном унижении ей хотелось разорвать Андроса. Дочь Увалла ди Вине, превращенная в рабыню!

Скорее остынет Изначальное пламя, чем Наама забудет об этом. Она отмстит! О, как страшно она отмстит.

Она вспоминала уроки, полученные в отцовском доме. Кинжал, яды, уязвимые точки. Всех дочерей ди Вине учили этому. Опытный мастер сможет подарить смерть и тупым карандашом. Или листом бумаги. Но Нааме никогда не нравилась искусство тайного убийства. Она предпочитала танцы, сплетни, вечеринки.

Почему она была такой плохой ученицей?

Андрос пришел только две недели спустя. Вошел и встал в дверях, рассматривая ее с жадным выражением на лице. Наама подобралась и молчала. При виде врага ярость вдруг сменилась страхом. Сейчас она была полностью в его власти. Никто в целом мире не мог помешать ди Небиросу сделать с ней, что угодно и остаться безнаказанным.

— Выглядишь лучше, — наконец, хрипло сказал он.

— Не могу сказать того же о тебе. Ты выглядишь все таким же козлом, — колкость родилась раньше, чем Наама успела прикусить язык.

— Опять дерзишь? — он шагнул вперед, не отрывая от нее взгляда. Все такой же наглой, стервозной, недоступной. Все так же презрительно отвергающей его.

Следы заключения уже сошли, Наама снова была хороша. Невозможно хороша, в облегающем черном платье с соблазнительным декольте, целомудренно прикрытом сверху кружевом. Холодная бирюза глаз, пронзительней морских бесконечных просторов. И белая кожа, на которой так хочется оставить багряные засосы. Оставлять их снова и снова, помечая “Моя!”

— А чего ты ждал, ди Небирос? Думал, я встречу тебя на коленях, вопрошая, чего угодно господину?

— Еще встретишь! — выдохнул он. И вдруг рывком преодолел расстояние между ними. Вцепился в ошейник и дернул на себя, другой рукой распуская ей прическу, чтобы намотать черные пряди на руку. — Тебе идет ошейник, На-а-ама. Но рабыня должна почтительно обращаться к своему господину.

— Никогда! — прошипела она. — Ненавижу тебя!

— Знаю, — Андрос потянул за волосы сильнее, заставляя демоницу запрокинуть голову. И впился в губы, о которых грезил столько времени.

В этом поцелуе не было нежности. Только злость, животная страсть и желание подчинить. Он целовал ее подчеркнуто грубо, утверждая право хозяина.

Наама — имя безумия, Наама — клеймо больной одержимости. Андрос грезил этой женщиной с тех пор, как впервые увидел ее. Грезил и ненавидел за ту особую власть, которую она имела над ним.

Сперва демоница сопротивлялась. Совершенное тело в его объятиях трепетало не от желания, но от ненависти, и в том, чтобы принуждать ее, было особое удовольствие и странная горечь.

А потом Наама обмякла, словно готовясь лишиться чувств. Подозревая подвох, он разжал пальцы и выпустил ошейник.

Это спасло ему жизнь.

Он почувствовал ее движение и в последний момент успел отшатнуться. Обломок кости, в котором Андрос узнал остатки гребня для волос, лишь слегка рассек кожу на шее.

Наама взвизгнула от разочарования.

Промахнулась! Как она могла промахнуться?

Отпрянув, Андрос дернул ее за волосы, все еще небрежно намотанные на его руку. И, проклятье, это было больно! А еще это помешало ударить его повторно. Демон перехватил ее руку, вывернул и сжал так, что Наама охнула от боли, выпуская импровизированное оружие.

— Неплохая попытка, — мучитель улыбнулся и сжал сильнее пальцы. Боль стрельнула от руки вверх к плечу, на мгновение Нааме показалось, что он просто сломал ей запястье. Она закусила губу, чтобы не застонать. — Мне нравится эта игра, На-а-ама. Только давай играть вдвоем. За каждую неудачную попытку меня убить я буду тебя наказывать.

Она в ответ попыталась ударить его свободной рукой. Позабыв все, чему учили в доме отца про болевые точки и уязвимые места, просто ударить кулаком — куда получится дотянуться.

Глава 3. Вечер сюрпризов

У кабинета профессора Равендорфа демон ощутимо напрягся.

— Все равно не понимаю, почему это должен быть именно он, — пробурчал он, жестом собственника обнимая Тасю за талию.

— Мы уже обсуждали это, — терпеливо напомнила она. — Магов, способных наложить подобные чары, не так много. И только один из них знает кто я на самом деле.

Мэл мрачно кивнул и постучал в дверь.

— Адептка Блэквуд, входите. Адепт ди Небирос, какой приятный сюрприз. Вам тоже нужны чары, скрывающие истинную сущность?

Профессор — еще далеко не старый и очень привлекательный мужчина — смерил вошедшую парочку насмешливым взглядом. Тася счастливо улыбнулась в ответ. Она соскучилась по его спокойной иронии и странному чувству надежности, которое ощущала в присутствии Равендорфа.

Академия одобрила перевод адептки первого курса Таисии Блэквуд на факультет целителей. Не в последнюю очередь по личной просьбе демона-императора. Новое место учебы находилось в другом корпусе, и теормаг там читал совсем другой преподаватель. К тому же из-за ревности Мэла она опасалась заговаривать лишний раз со своим спасителем при встречах в столовых.

— Я ее сопровождаю, — очень хмуро отозвался демон, и прижал к себе Тасю, подчеркивая свои права на нее.

Профессор сложил руки на груди и сощурился.

— Уже сопроводили, адепт ди Небирос. Теперь можете подождать за дверью.

Демон набычился и не тронулся с места. Даже несмотря на фризер Тася ощутила его болезненную ревность. Когда речь заходила о Равендорфе всегда хладнокровный и разумный Мэл разом превращался в упертого ревнивца. Наверное, он даже вызвал бы профессора на дуэль, но правила Академии запрещали студентам сражаться с преподавателями, за что Тася не уставала мысленно благодарить лорда-протектора. При желании Равендорф мог размазать тонким слоем по арене десяток таких, как Мэл.

— Пожалуйста, — она робко коснулась щеки своего мужчины. — Мэл, он просто наложит чары!

— Нет, — отозвался демон, не отрывая взгляда от профессора, которого очевидно вся эта сцена только развлекала.

— Мэл, прошу! Ты мне совсем не доверяешь?!

Он, наконец, посмотрел на нее. В фиалковых глазах мелькнула боль.

— Я не доверяю ему.

— И совершенно напрасно, — насмешливо вставил Равендорф. — Адепт ди Небирос, все это мило и даже романтично, но у меня не так много времени. Или вы покидаете мой кабинет вдвоем, или в одиночку. У вас, — он покосился на настенные часы, — десять секунд.

Под умоляющим взглядом Таси демон нехотя разжал объятия, пробурчал “Я буду за дверью” и вышел. Девушка повернулась к преподавателю.

— Это обязательно — выгонять его?

— Нет, конечно, — отозвался тот, снимая пиджак, чтобы закатать рукава рубашки. — Но я не уверен, что ваш молодой человек сможет сдержать себя в руках. А кабинет мне дорог. Раздевайтесь, Таисия.

Она чуть покраснела. В прошлый раз тоже нужно было раздеваться, но тогда чары накладывал лейб-медик императора — совершенно незнакомый ей мужчина и все происходило в официальной обстановке дворца.

Как назло во всех подробностях и красках вспомнился тот неловкий вечер, когда Тася — испуганная, в расстроенных чувствах, бегущая от своих желаний — чуть было не отдалась Равендорфу.

У нее хватило ума остановиться, а у профессора — благородства никогда не напоминать ей об этом. И все же теперь раздеваться перед ним было неловко. В близкой к медицинской процедуре чудилось что-то большее, вспоминался невольно полумрак спальни и мощное мускулистое тело, покрытое шрамами.

Отвернувшись к двери, девушка торопливо расстегнула и сняла блузку, оставшись в одном бюстье. От волнения ее начала бить нервная дрожь, и чтобы скрыть ее, Тася охватила себя руками за плечи.

— Не надо так волноваться, адептка. Я вас не съем. Нет-нет! Не в кресло. Слишком низко, нужно, чтобы ваша четвертая чакра находилась на уровне моей. Что бы такое придумать, — он огляделся и щелкнул пальцами. — Сядьте на стол.

Тася подчинилась и нервно захихикала. Именно в такой позе они частенько занимались с Мэлом любовью. Да и во время ее рабства все трое хозяев не пренебрегали возможностью по-быстрому овладеть рабыней, подсадив на стол.

Неужели через это придется проходить каждый раз, когда придет пора обновлять чары?

Профессор еще раз растер ладони и опустил тяжелые руки девушке на плечи.

— Расслабьтесь, — велел он. — Можно закрыть глаза.

Девушка послушалась. В груди что-то слегка покалывало и жгло, так давал знать о себе анам — призрачный клинок, скрытый внутри ее тела. Пальцы Равендорфа вычерчивали сложный рисунок на коже, налагая незримые печати, скрывающие даже от самого искусного мага истинную сущность Таси.

Несмотря на непристойную позу и еще более непристойный полуобнаженный вид, смущение постепенно проходило. Прикосновения Равендорфа были скупыми, профессиональными. Профессор всего лишь рисовал на ее теле узор силы, не позволяя себе лишнего.

Глава 4. Сюрпризы продолжаются

Вкрадчивые звуки музыки заполнили общий зал. Чувственно и нежно мурлыкал саксофон, ему беспечно вторило пианино, следуя за хрипловатым голосом немолодой певицы, скорбевшей о безвозвратно ушедшей любви. Все вместе создавало в зале особую атмосферу расслабленной неги и сладкой тоски.

Две парочки покачивались в обнимку на танцполе, словно плыли в медленном ритме блюза. При взгляде на них Тася вздрогнула, приходя в себя.

Все это зашло слишком далеко! Миновало рамки возбуждающей рискованной игры.

— Нет, — она замотала головой. — Мэл, я не хочу.

— Уверена? — он обнял ее, правой рукой и привлек к себе. Левая поймала ее ладонь снизу. Классическая позиция для начала танца.

Мэл действительно ради Таси научился танцевать. Пусть пока его умение ограничивалось несколькими несложными фигурами и поддержками, демон уверенно вел, не стеснялся импровизировать и всегда контролировал ситуацию. Для пластичной и послушной воле партнера Таси этого было более чем достаточно. Особенно полюбился им блюз: чувственный и неспешный танец-объятие, в котором все решения принимает мужчина, а партнерша покорно следует за его волей.

— Ты — сумасшедший, — пробормотала она, обмякая в кольце сильных рук. Каждое движение отзывалось внизу живота сладкой дрожью, а от мысли о собственной порочности все волоски на теле становились дыбом и возбуждение усиливалось в сотни раз.

Знали бы все эти добропорядочные люди и нелюди вокруг, что сейчас с ней происходило!

— Ага, — он повел ее в танце в центр зала, туда, где разноцветный хоровод огней смешивался с ленивой и сладкой музыкой. Голос певицы ласкал и царапал слух, легкий ароматный дымок с привкусом мяты и ванили плыл по залу. Демон потянул Тасю к себе, заставляя перейти в самую близкую из возможных танцевальных позиций, полностью опереться на него. — И тебе это нравится!

Правое колено Мэла вторглось между ее ног. Демон потянул девушку на себя, заставляя прижаться к нему бедрами. По телу прошла волна дикого возбуждения. Тася со всхлипом втянула воздух, и отступила, подчиняясь направляющим движениям партнера. Проклятые шарики снова еле ощутимо задрожали, распаляя желание до совершенно нестерпимого.

Эта вибрация была слишком слабой, чтобы довести девушку до предела. Но все же недостаточно слабой, чтобы можно было забыть о ней и сконцентрироваться только на танце.

Тася раскраснелась, на щеках то и дело вспыхивал стыдливый румянец, глаза блестели. Что владело ею сейчас — шалый восторг или страх? Казалось, что другие танцоры и музыканты неодобрительно косятся на них с Мэлом, словно догадываются о подоплеке происходящего. По коже словно прокатывались колкие искры, каждый шаг отзывался томительной дрожью внизу живота.

Тело ломило от предвкушения. Хотелось оказаться наедине, запустить пальцы в волосы Мэла, взлохмачивая безупречно зализанный пробор. Забраться руками под рубашку, коснуться обнаженной кожи, позволить ему, наконец, стянуть с нее насквозь мокрые трусики и вынуть эти проклятые, сводящие с ума шарики. И заняться любовью!

Огни над головой отражались в натертом до зеркального блеска паркете. Тесные объятия, медленные движения в нервном рваном ритме блюза под бархатный голос певицы. От близости любимого мужчины и пьянящего ощущения собственной испорченности чуть кружилась голова.

Демон наклонил Тасю, удерживая в опасной близости от пола, скользнул губами вдоль откинутой шеи, лаская нежную кожу жарким дыханием, и резко дернул вверх. Прижал к себе, почти втискивая девушку в свое тело, замер, тяжело дыша.

Это уже перебор! Блюз и так полон чувственности, но что сейчас вытворял с ней Мэл, было за гранью. Словно они не танцевали, а занимались любовью. Бесстыдно, публично, на глазах у ничего не подозревающих посетителей ресторана.

В ответ на эту мысль в животе снова сладко заныло. Вот надо было Мэлу вместо того, чтобы просто взять Тасю, устроить такое?!

— Кажется, я не учел одну маленькую деталь, — со смешком прошептал демон ей на ухо. — Со стояком ужасно неудобно танцевать.

Она еле удержалась, чтобы не рассмеяться.

— Так тебе и надо.

— Поехали домой?! Я хочу тебя.

— А если я скажу “нет”?

Она почувствовала себя хозяйкой ситуации. Мэл сам нарвался. Мог бы учесть, что будет слышать все ее чувства.

— Тогда я трахну тебя прямо здесь, — пообещал он, почти касаясь губами ее губ. — А потом продолжим, как и планировалось. Шампанское, танцы. У нас же помолвка, как-никак.

— Вот именно! А ты что устроил? — простонала Тася.

Они уже не танцевали, а просто стояли в центре танцпола, не в силах разомкнуть объятия.

— Хотел, чтобы ты запомнила этот вечер. Ну что? Поехали?

Надо было бы в воспитательных целях помучить его немного, но Тася слишком мечтала добраться до постели. Или хотя бы до машины — тонированные стекла “Циклопа” были надежной, не раз проверенной преградой для чужих любопытных взглядов.

— Поехали!

Глава 5. Нехорошее предчувствие

— Вот эту! — взгляд Раума ди Форкалонена замер на изящной невысокой девушке с золотыми волосами, пухлыми губами и упругой грудью третьего размера.

На девушке был бледно-розовый кружевной корсет, белые чулки в сеточку и туфли на шпильках. А больше ничего, как и на двух десятках ее товарок, отплясывавших зажигательный канкан на сцене.

Лицо пожилой ухоженной женщины расплылось в улыбке.

— Роксана — отличный выбор, господин.

Беловолосый демон только скучающе кивнул в ответ.

Он, позевывая, дождался пока танец кончится и “мамаша” поманит девушку к его столику. Роксана (ну и дебильный псевдоним, почему у шлюх всегда такие пафосные и глупые имена?) подбежала, мелко семеня на высоченных каблуках, и демон с разочарованием заметил, что корни волос у девицы темные. Крашеная. Да и сами волосы — жесткие, покрытые слоем лака и вульгарно желтые при ближайшем рассмотрении — мало напоминали мягкие чуть вьющиеся пряди цвета белого золота…

Да еще толстый слой помады на губах, чтобы те из зрительного зала казались больше.

Он чуть было не отменил заказ, но скользнул взглядом по ладной невысокой фигурке и промолчал.

— Привет, — девица восторженно улыбнулась высокопоставленному клиенту. — Я — Роксана.

Голос у нее оказался прокуренный и хриплый. Кто-то (а может и сам Раум полгода назад) нашел бы его возбуждающим, но сейчас это очередное расхождение с бережно хранимым в памяти образом заставило демона брезгливо поморщиться.

— Заткнись и пойдем, — сухо велел он.

Он решил не брать ее на всю ночь просто привел в номер наверху и приказал смыть косметику.

Отмытое личико оказалось свежим и вполне недурственным. Но (снова не повезло) совершенно не похожим на ту, о которой Раум вспоминал слишком часто.

И пахло от девки совсем не так. Чем-то сладким, удушливым. Но духи не смоешь так просто.  Да еще и когда он снял с нее корсет, оказалось, что грудь совсем не той формы.

Он развалился в кресле, раздвинув ноги и кивком головы подозвал девицу.

— Соси. Нет, на меня не смотри.

Девица расстегнула пуговицы на ширинке и послушно принялась за дело.

Раум вынул из кармана спектрографию.  От одного взгляда, на изображение он ощутил привычное возбуждение, погружаясь в смесь иллюзии и воспоминания.

Девушка с волосами цвета белого золота стояла на коленях перед беловолосым демоном, готовясь ласкать его полувозбужденное естество. Расстегнутые на простом платьице пуговички открывали грудь — Раум помнил, какая она на ощупь. Упругая, мягкая, с твердыми бутончиками сосков. Помнил шелковистую кожу, помнил запах этой девушки — от нее всегда хорошо пахло чем-то весенним, свежим, легким. Он нашел похожую композицию в парфюмерном отделе и отправляясь к шлюхам брал с собой. И, если выбранная девка не воняла так сильно, как эта Роксана, всегда заставлял ее подушиться привычным и желанным ароматом.

Демон откинулся в кресле и глухо застонал, вспоминая в сотый, а может тысячный раз, как поставил Тасю на колени в первый раз. Тогда, в примерочной Висарди, полностью обнаженную. Заставил ласкать себя, ощущая ее беспомощность, стыд, страх и подспудное возбуждение.

Чтобы полностью погрузится в иллюзию не хватало эмоций партнерши. Ярких, сильных, освежающих и пьянящих. Похожих на глоток чистой воды в жаркий день. От профессионалки тянуло скукой, желанием угодить и надеждой на чаевые. Он передернулся от омерзения, почувствовал, как возбуждение уходит и снова впился взглядом в фотографию, пытаясь удержать воспоминание. Искусный язычок девицы продолжал порхать вокруг возбужденного ствола.

— На четвереньки, лицом в подушку и не поворачиваться! — сквозь зубы приказал демон, пряча спектрографию.

Он вошел в нее и мимоходом удивился, что влажная. То ли смазалась пока была в ванной, то ли такое обращение возбуждало девку с пошлым псевдонимом. Демон от души шлепнул по упругим ягодицам и снова закрыл глаза, ускользая в мир грез.

Там, в прошлом, Раум снова и снова брал ее — светловолосую девушку своей мечты. Безответную рабыню. Стеснительную, наивную, страстную. И чистую, несмотря на все, что он с ней проделывал и к чему принуждал.

Почему когда он был ее хозяином и повелителем, он не догадался наделать спектрографий. С ней: обнаженной, полуодетой, стеснительно прикрывающейся руками?!

Потому, что тогда это казалось лишним. Она и так была рядом. Послушная, готовая выполнить любой приказ. Можно было целовать, облизывать, трогать, входить в нее…

Раньше. Он не ценил тогда то, чем обладал. Воспоминания, мечты и пачка мятых спектрографий — все, что осталось…

***

— Вот ведь сукин сын! — Мерис ди Бальтазо прочел сообщение и в раздражении отбросил постограф.

— О ком ты, зайка?

Его кузина — Лилит ди Бальтазо по-кошачьи потянулась и обернулась на брата.

Враги и поклонники юной демоницы сходились в одном: Лилит ошеломительна и прекрасна. Гладкая и шелковистая кожа цвета корицы, ухоженные густые волосы, спускавшиеся почти до талии. Ноги, и без того длинные, казались просто невероятными благодаря дизайнерским туфлям от Висарди на одинадцатисантиметровой шпильке.

Глава 6. В Грейторн Холл

Наама. Тридцать лет назад

Он вошел, намеренно громко хлопнув дверью. Лежащая спиной к нему на кровати женщина не обернулась.

Прошел сквозь комнату. Мягкий ковер глушил шаги. Положил руку на талию, провел вверх по соблазнительному бедру. Наама вздрогнула. Ритм ее дыхания не изменился, но Андрос понял — не спит. Знала, что он не утерпит и придет к ней перед отъездом.

— У меня не так много времени, — сказал он, забираясь рукой под ночнушку, чтобы огладить шелковистую кожу.

Демоница не ответила, и он почувствовал привычное раздражение, переходящее в ярость. Ее полное тяжелой злости молчание бесило куда сильнее оскорблений.

Поэтому он намеренно как можно больнее ущипнул ее за ягодицу. От неожиданности Наама зашипела сквозь зубы.

— Подвинься.

Каждый раз. Это повторяется каждый раз, как будто прошлый опыт ничему ее не учит. Как не учит и плеть, оставлявшая багровые полосы на белоснежной коже.

После того раза, когда он впервые взял ее под экстазоном, заставляя умолять о наслаждении, высокомерная гордячка замкнулась и замолчала. Она теперь редко дерзила и только злющие бирюзовые глаза все так же пылали презрением и ненавистью.

Смирилась? Возможно. Но не покорилась.

Она не желала приветствовать его так, как положено рабыне. И, когда он брал ее без наркотика, отдавалась с гримасой отвращения и скуки на лице. Словно выполняла нудную унизительную работу.

Даже когда он был нежен! Даже когда делал все, чтобы доставить ей удовольствие!

Это бесило, доводило до неистовства. Заставляло раз за разом ломать ее, делать больно или прибегать к эсктазону.

Да, под наркотиком Наама становилась другой. Чувственной, тошнотворно покорной. И Андрос, заставляя ее униженно выпрашивать секса, ощущал горечь пополам с торжеством.

Она подвинулась, не поворачиваясь к нему. Сорочка задралась, обнаженные ягодицы белели в сумерках спальни, неодолимо манили. Как и все ее тело.

Не отрывая от нее взгляда он стянул рубашку, расстегнул брюки.

— Разденься.

Она не шевельнулась.

— Как хочешь, — демон наклонился и дернул полупрозрачную ночнушку. Шелковая ткань не выдержала напора и треснула. — Ты не должна скрывать от меня свое тело, Наама.

— Делай, что собирался и проваливай, — глухо отозвалась демоница.

Андрос стиснул до синяков аппетитные ягодицы, чувствуя, как в глазах темнеет от бешенства.

— Ты забываешься, — прорычал он. — Может, дать тебе лекарство, чтобы напомнить, кто тут хозяин?

Демоница против воли вздрогнула. Есть ли что-то унизительнее, чем получать наслаждение в объятиях врага, которого ненавидишь всем сердцем? Добровольно ласкать его, стонать и упрашивать не останавливаться?

— Не надо, — выдавила она.

— Тогда будь поласковее и не дергайся.

Матрас за ее спиной прогнулся под тяжестью мужского тела. Жадные руки притянули ее ближе. Одна стиснула грудь, вторая проникла меж сомкнутых бедер. Демон разочарованно выругался, а Наама ядовито улыбнулась, жалея, что лежит к нему спиной и он не может видеть ее улыбки.

— Чему ты удивлен, ди Небирос? Или не знал, что без наркотика, не вызываешь ничего кроме отвращения?

Сознание, что она может сделать Андросу больно хотя бы так, приносило горькое удовлетворение.

— Фригидная сука!

Она рассмеялась тихим грудным смехом, за что тут же получила обжигающий шлепок. А потом демон принялся ее ласкать — намеренно грубо, даже немного болезненно. Как Наама ни противилась этому, она все же почувствовала, что тело отзывается. За почти год рабства она привыкла к присутствию Андроса, его запаху, его вкусу, его здоровенному члену — проклятый ублюдок умел им пользоваться. Раз за разом насилуя ее под экстазоном он невольно приучил пленницу получать наслаждение с ним. Получать наслаждение, подчиняясь. Где-то на глубинном уровне в Нааме жила память об ошеломительных оргазмах, связанной с удовольствием боли и приказах, которые нельзя было не исполнить. И эта память сейчас велела расслабиться и стать послушной.

Почти против воли она шире раздвинула бедра и подалась вперед, насаживаясь на его пальцы. Демон над ухом довольно хмыкнул. Потом убрал руку, прижался сзади, повторяя изгиб ее тела своим. Почувствовав прикосновение члена Наама тяжело задышала и вцепилась зубами в подушку, чтобы не выдать охватившего ее смятения.

 — Думаю, ждать, что ты признаешь это, бессмысленно. Но ты хочешь меня, Наама. Твое тело говорит “да”.

— Будь ты проклят! — простонала она сквозь зубы. И вскрикнула, когда он ухватил ее за бедра и резко ворвался в нее.

Даже без экстазона было восхитительно ощущать в себе огромный мощный член. Демоница со злостью кусала подушку, давя невольные стоны, но они все равно прорывались. Она попыталась представить, что занимается любовью с другим мужчиной, но везде был только проклятый ди Небирос. Его запах, его голос над ухом, его член внутри. И даже перед закрытыми глазами стояло его высокомерное породистое лицо с жесткой складкой у края губ.

Глава 7. Мать и сын

Добежав до комнаты, Тася рывком содрала с себе липкое и влажное платье, встала под душ и только тогда позволила себе заплакать. Горячие строи били по плечам, лицу, скрывали текущие слезы.

Она думала, что изменилась, стала сильной. Что привыкла к презрительным шепоткам за спиной и насмешкам, и даже научилась давать отпор. О, как она ошибалась!

Клубок змей — вот что такое высшее общество. Сверкающих, привлекательных, обтянутых разноцветной чешуей змей.

Вода смывала соленые капли со щек. В памяти снова и снова вставали картины недавнего унижения. Ядовитые слова. Многозначительные улыбки. Завуалированные насмешки, на которые и не ответишь толком, это же не прямое оскорбление. Тася плакала и злилась. На себя, за собственную беспомощность. И на Мэла — за то, что он бросил ее наедине со всем этим, не предупредив толком.

Она выключила воду, переступила через лежащую на полу тряпку совсем недавно бывшую очаровательным коктейльным платьем. Завернулась в полотенце, прошла через комнату, оставляя влажные следы на ковре и упала на кровать.

Впереди еще два дня с ядовитыми дамами из высшего общества, и оплошность с пирамидкой коктейлей ей припомнят не раз. Ну почему она такая неловкая?! В танце двигается безупречно, всегда держит баланс. А в жизни…

Снова подкатили слезы, но на этот раз Тася смогла их сдержать. Что сделано, то сделано.

Она перевела взгляд на колечко на пальце. Изящное и безыскусное, оно удивительно хорошо смотрелось. И очень, ну прямо очень нравилось Тасе. И само по себе, и как символ того, что она нужна своему мужчине.

А ведь она станет женой Мэла, придется постоянно бывать на подобных вечеринках. И терпеть все это раз за разом.

Тася передернулась от отвращения и чуть было не сняла кольцо. Можно же и дальше жить вместе вне брака! Тогда никто не сможет принудить ее общаться с этими фальшивыми самодовольными женщинами.

Уехать? Просто взять и сбежать от вызывающего богатства Грейторн Холл, фальшивых улыбок и пакостных фраз с двойным дном? Оставить кольцо с запиской на тумбочке, вызвать такси?

Она вспомнила мольбу в его глазах, когда Мэл делал предложение. И счастье, взаимную любовь, понимание без слов, которые наполняли их маленький мир все эти месяцы.

Нет, так нельзя. Если она сбежит, то поставит Мэла в неудобное положение. А он упоминал, что и так слишком многим не по нраву смена наследника, которую затеял Андрос. Каким бы умницей Мэл ни был, он бастард и сын рабыни, и высокомерные снобы прекрасно помнят об этом.

Придется остаться. Доиграть до конца жалкую роль, которую светские мымры отвели ей в этом спектакле. И постараться держаться с достоинством.

Взгляд упал на настенные часы. Фуршет вот-вот закончится, а значит придет Мэл. Странно, но эта мысль вызвала не радость, а напряжение и смутное беспокойство. Обсуждать случившееся не было ни малейшего желания, но демон ведь не отстанет. Будет выспрашивать, пока не выяснит все подробности ее фиаско на ниве светской львицы.

Не будет, если не найдет ее в комнате.

Приняв решение, девушка встала и решительно распахнула дверцу шкафа. Выбрала лимонно-желтое платье в черный горох. Когда они вернутся в столицу, Тася найдет учителя, который научит ее держать равновесие в любой ситуации и не спотыкаться на самых высоких шпильках. Ну а пока у нее есть туфельки на низком устойчивом каблуке.

Влажные после душа волосы она подсушила быстрым заклинанием. Оставила на тумбочке записку: “Я пошла прогуляться. Не волнуйся и не ищи меня, все хорошо”, — и выскользнула за дверь.

***

Блуждать по Грейторн Холл без дела она не стала. Еще наткнешься на кого-нибудь вроде Лилит ди Бальтазо. Поэтому, поймав служанку, Тася попросила проводить ее в библиотеку.

В конце концов, она все равно собиралась прочесть “Слово о светоносных”.

Вид огромного полутемного зала уставленного стеллажами, невольно вызвал у девушки восхищенный выдох. Дальний конец комнаты терялся полумраке, тяжелые бархатные шторы на окнах предохраняли книги от губительного воздействия солнечных лучей. Магические светильники, установленные под потолком, вспыхивали, почуяв ее приближение, и гасли, когда Тася переходила к следующей полке.

Девушка прошлась по дорожке между двумя стеллажами, поглядывая на корешки. Благодаря работе в архивах Академии она разбиралась немного в раритетных изданиях. Если хотя бы половина коллекции Андроса ди Небироса такова, как книги в этом ряду, то суммарную стоимость библиотеки страшно даже представить!

Эта мысль отозвалась болью. Очередное напоминание о пропасти, отделяющей Тасю от Мэла.

К счастью, ди Небиросы использовали хорошо знакомую Тасе номенклатуру, и нужная книга пусть не сразу, но все-таки нашлась. Девушка скинула туфли, чтобы с ногами устроиться на низеньком диванчике и поздравила себя с удачным выбором убежища. По времени выходило, что фуршет уже минут двадцать, как закончился, но никто из гостей не рвался приобщиться к знаниям.

Жаль, что к ужину библиотеку придется покинуть, Тася не отказалась бы провести здесь все оставшиеся дни. Подальше от стервозных светских див и их самодовольных спутников.

Глава 8. Крылья

Вырвавшись из душной библиотечной тьмы Тася на мгновение удивилась, что снаружи еще светло. Ей казалось, уже наступила глубокая ночь.

Но нет. Этот день все длился и длился, словно решил никогда не заканчиваться.

Мэл продолжал шагать так стремительно, что она еле поспевала за ним. А перед мысленным взором снова вставало яростное лицо Наамы ди Вине, и в ушах звучал полный ненависти голос, предрекавшей всевозможные несчастья, мучения и смерть.

Преодолев коридор, демон влетел в их покои. Небрежно швырнул книгу на стол, опустился в кресло и откинулся на спинку. Лицо его осталось напряженным и бесстрастным — маска, а не лицо.

Тася осталась стоять у двери. Ей хотелось подойти, сорвать с него очки, узнать, что он думает, чувствует, как относится к этой безобразной сцене в библиотеке и к собственной матери.

Но Мэл молчал, и она молчала тоже.

— Прости, — наконец, выдавил демон. — Я не хотел, чтобы ты это видела.

— Откуда она знает обо мне?

— Андрос сказал.

— Зачем?

— Не знаю, — демон пожал плечами. — Хотел задеть ее. Или хвастался. Или просто рассуждал вслух. Я не всегда понимаю, что им движет.

“А что движет тобой?”, — хотела спросить Тася. Но вместо этого сказала:

— Сними очки.

Он криво улыбнулся и покачал головой.

— Не надо. Это будет больно.

— Сними, — она сделала шаг к своему мужчине. — Мне больно, когда я тебя не слышу.

Он вздохнул и послушался.

Да, это было больно, очень больно. Наама жила где-то в самой глубине души Мэла незаживающей страшной раной. И сейчас эта рана гноилась и нарывала.

На подкашивающихся ногах Тася подошла ближе, обхватила Мэла за плечи в попытке то ли ободрить, то ли удержаться и не упасть. Он потянул девушку на себя, усадил на колени и ткнулся лбом ей в плечо.

— Меня действительно невозможно любить, Таисия? — его голос звучал очень глухо и невыразительно, но обнимавшие ее руки напряглись, а в душе словно задрожала невидимая перетянутая струна. Мэл ждал и боялся услышать ответ.

Все, что составляло основу и суть Таси, ее природа анхелос и желание исцелять, нести утешение и надежду вспыхнуло в ответ на этот безмолвный крик о помощи. Она обвила демона руками за шею, прижалась щекой к щеке, отвечая даже не словами, а всем существом. Слова могут быть обманом, но чувства не лгут, а Мэл эмпат.

— Я не понимаю, как тебя можно не любить.

— Не верю, что ты простила меня, — так же тихо и глухо продолжал демон. — Не понимаю, как вообще можно простить все, что я делал.

— Ты ничего не делал.

Не бил, не связывал, не пугал, как Дэмиан. Не отдавал унизительных приказаний, как Раум. Напротив: заботился, помогал, утешал.

— Я принуждал тебя…

— Это было приятно, — она нежно поцеловала Мэла в щеку, предлагая перевести все в шутку, но тот упрямо продолжал гнуть свою линию.

— Ты бы согласилась спать со мной, если бы не контракт?

— Наверное нет, — со вздохом призналась Тася.

Нельзя солгать эмпату.

— Вот видишь!

— По крайней мере не сразу. Вот если бы ты поухаживал за мной немного…

Он глухо рассмеялся.

— Я никогда в жизни ни за кем не ухаживал. Не было времени и желания. Женщин, которые узнали мое имя, нет нужды уговаривать.  

— Значит, у нас бы ничего не получилось, и хорошо, что все вышло так, как вышло, — она снова попыталась перевести все в шутку, но Мэл не поддался.

— Наверное, я казался тебе этаким рыцарем на фоне Раума и Дэмиана. Меньшее из зол…

— Хватит! — она положила ладонь ему на губы, прерывая поток самоуничижения. — Перестань. Трудно любить того, кто сам себя не любит.

Он тяжело выдохнул, накрыл ее пальцы своей рукой и принялся покрывать нежными поцелуями. Горячее дыхание щекотало кожу, от осторожных прикосновений по телу бежали мурашки. Обожание, почти преклонение вспыхнули в душе Мэла, оттесняя в сторону застарелую боль и муки совести. Тася ахнула и замерла в его объятиях, вглядываясь в своего мужчину широко раскрытыми глазами.

Ему не было нужды повторять вслух: “Я люблю тебя”. Она слышала это признание каждый день, каждый раз, когда они были вместе и взгляд Мэла останавливался на ней. Любовь, восхищение, счастье с оттенком тайного страха — он до сих пор не верил, что Тася с ним. До сих пор ждал каждый день, что она захочет уйти. Ждал и боялся.

Но она не уйдет. Разве можно уйти от него, после всего, что было? После невозможной близости, разделенных на двоих счастья и боли? Чувства, что она — самая важная, самая близкая и дорогая женщина для него?

Глава 9. Вечер с демонами

К торжественному ужину они спустились рука об руку. Странно, но вопреки унижению, испытанному днем, Тася совсем не стеснялась и не боялась. Все, что случилось потом — встреча с Наамой ди Вине, мучительная откровенность Мэла и острые мгновения близости после словно стерли из памяти события дня, превратили их в мелкую незначимую неприятность.

Девушка спускалась по широкой лестнице, опираясь затянутой в кружевную перчатку рукой, на локоть Мэла и ощущала какую-то непривычную, но очень приятную уверенность в собственных силах. Каким бы противным не был фуршет, он подготовил Тасю к тому, чего следует ожидать, и теперь она твердо была намерена взять у высшего света реванш.

Андрос попытался перехватить Мэла и увести в сторону к группе мужчин в неброских деловых костюмах, но демон покачал головой.

— Позже, сэр, — вежливо, но непреклонно ответил он. — Я хочу представить гостям свою невесту.

— Опять споришь? — старший ди Небирос нахмурился, но видимо решил не раздувать скандала на глазах у гостей. — После ужина, — сквозь зубы велел он.

— Мэл, ты уверен? — шепнула Тася, когда Андрос отошел.

— Абсолютно. Совет альянса компаний может потерпеть час. После ужина их будет легче уламывать.

И пресекая споры, подвел ее к ближайшей гостье. Ею (вот ведь совпадение!) оказалась Лилит ди Бальтазо. При виде платья Таси из баснословно дорогого “сияющего” шелка демоница скуксилась, словно ее заставили разжевать лимон, но тут же оскалилась дружелюбной улыбке.

— Дорогая, я так рада тебя видеть! — защебетала она. — Как ты после того ужасного происшествия? Ах, это, должно быть, так ужасно неловко, представляю, как ты себя чувствовала, когда разбила и разлила все те коктейли… О, — она сделала вид, словно только что заметила спутника Таси, — привет, Мэ-э-эл!

Имя демоница произнесла с придыханием, стреляя выразительными взглядами из-под длинных ресниц.

— Здравствуй, Лилит, — его голос звучал довольно сухо. — Пожалуйста, используй имя “Армеллин”. Я предпочитаю, чтобы меня называли именно так. Короткое — только для близких.

Темнокожая демоница обиженно надула губы.

— Но мы же с тобой такие старые друзья, Мэ-э-эл, — с намеком произнесла она, поглаживая кулон в форме золотой ракушки лежащий аккурат в ложбинке умопомрачительного декольте.

— Армеллин. И я не припомню дружбы. Извини, мне и моей невесте надо приветствовать других гостей.

— Погоди, — демоница вцепилась в руку Таси с другой стороны, как репей — не отдерешь. — Таисия, дорогая, не хочешь припудрить носик со мной?

— В другой раз, — ответила Тася, старательно копируя прохладный и высокомерный тон Мэла. У него великолепно получалось осаживать слишком фамильярных особ. Так, словно он родился в белых лайковых перчатках. — Сейчас мы слишком заняты, дорогая, — произнося последнее слово она не удержалась от иронии.

Дальше они дефилировали по гостиной. Мэл знакомил Тасю с присутствующими. И то ли дело было в его присутствии, то ли во вновь обретенной уверенности, но в этот раз никто не осмеливался насмехаться над ней. Высокопоставленные нелюди были вежливы, а Тася не робела. Легко находила нужные слова, не путалась в мелких нюансах этикета, вела себя раскованно, шутила и смеялась чужим шуткам.

Супруга какого-то медийного магната, принимавшая участие в дневном унижении, попыталась возобновить развлечение.

— Мы все были так поражены, Таисия, когда вы прыгнули на столик, — хихикнула она, прикрываясь веером. — Надеюсь, не поранились? Мне показалось, осколков было очень много.

— А мне показалось, эту тему и так достаточно обсуждали, — тон Мэла был таким ледяным, что температура вокруг сразу упала на пару градусов. — Неужели ничего значимее этого пустяка в вашей жизни не происходило, госпожа ди Талгор?

Она стушевалась, опасаясь идти на открытый конфликт, и Тася с удивлением поняла, что многие из приглашенных Андросом гостей, Мэла не только уважают, но и опасаются.

— Поверить не могу, что Армеллин прятал от нас такую красоту, — восхитился хлыщеватый смуглый демон. И тут же, не дожидаясь ответа, склонился над рукой Таси в галантном и немного старомодном жесте. — Мерис ди Бальтазо к вашим услугам, о несравненная…

Услышав родовое имя нового знакомца, Тася еле удержалась, чтобы не отдернуть руку.

— Вы — брат Лилит?

— Всего лишь двоюродный, — демон сверкнул белозубой улыбкой, все еще удерживая ее руку. Так долго, что это становилось почти неприличным. — Ваше имя кажется мне невероятно знакомым. Скажите, дивное видение, не могли ли мы где-нибудь встречаться раньше?

— Не думаю, — нетерпеливо отозвался Мэл. — Таисия не ходит в казино. И хватит дергать мою невесту за руку так, словно собираешься открутить ее.

— Мне кажется, ты слишком пасешь меня, — шепотом пожурила его Тася, когда, окончив очередной раунд светских бесед ни о чем, они отошли к окну.

Глава 10. Шепот в темноте

— Нет, ты видел это? Ты видел?!

Разъяренная Лилит ди Бальтазо тигрицей в клетке металась по комнате.

— Неа, — меланхолично откликнулся ее кузен.

— Он же оскорбил меня?

— Армеллин оскорбил? — при этом известии Мерис оживился. — О, давай я, как твой родственник, вызову его за это на дуэль и убью. Сразу все проблемы решатся. Что он сказал, дословно повторить можешь? Свидетели были.

— Ну, не совсем оскорбил, — демоница замедлила шаг и жалобно скривилась. — Но ты бы слышал его тон, Ме-е-ерис! И он велел не называть его Мэлом. И главное: все это в присутствии своей наглой девки!

— А, — кузен резко потерял интерес к рассказу и снова уставился в газету, изучая результаты последних забегов. — Тогда ничего не выйдет. Нет повода для дуэли. А мой финансовый крах все ближе и ближе. Отец видел оценки за последний семестр и сказал, что урежет ежемесячную ренту. Ну разве это не жестоко?

— Скажи спасибо, что он не видел твои долговые расписки, — отмахнулась Лилит. — Представляешь, он смотрел на меня, как на пустое место!

— Кто? Отец?

— Да нет же! — она сердито топнула ногой. — Армеллин! Пялился на свою человечку так, словно ничего интересней в мире нет!

— Она в вправду ничего так, — Мерис мечтательно облизнулся. — Такие вкусные эмоции. Я бы вдул.

Она зашипела от возмущения.

— Вот именно, что вдул! Только для этого они и годятся. А тут человечка выходит замуж за демона. За главу одного из первых кланов! Просто смешно! Он же выжрет ее за пару месяцев. А что дальше?

Ее кузен меланхолично пожал плечами.

— Это будут их проблемы.

— И она такая наглая, — продолжала кипятиться демоница. — Совершенно не хочет знать свое место. Маленькая лгунья. Уверена, что она все наврала про свое знакомство с его величеством!

— Человечка ди Небироса знакома с императором? — эта новость вырвала Мериса из печальной меланхолии, в которой он пребывал весь вечер.

Его кузена громко фыркнула.

— По ее словам, братик. Утверждает, что именно его величество подписал ей перевод на факультет целителей. И дураку понятно, что она все придумала.

— Погоди… — лицо ди Бальтазо стало сосредоточенным и отрешенным. — Факультет целителей… Академия… Таисия Блэквуд…

— Да врет она! Двуличная стерва! Ничего, — тут Лилит хищно улыбнулась. — Завтра выходит “Сплетница”, посмотрим, как она попляшет.

— Точно! — демон щелкнул пальцами. — Это она.

— Кто?

— Таисия Блэквуд — переведена на факультет целителей личным указом императора. А еще она та самая роковая дева, из-за которой старший ди Небирос ушел в отрыв. Ничего себе интрига, — он покачал головой. — Получается, очкастый зануда и здесь обошел брата.

— Эта бледная человечка? — недоверчиво переспросила Лилит. — Ты уверен?

— Абсолютно. Дэмиан один раз по пьяни откровенничал. Знаешь, трудно поверить, но когда он напивается в нем просыпается поэт.

— В нем просыпается козел! — огрызнулась Лилит. — И когда трезвый тоже. Никогда не забуду, как он выкинул меня из машины посреди трассы и уехал!

Мерис захихикал.

— Нечего было ездить ему по мозгам.

— И что они все в ней нашли? Что еще Дэмиан рассказывал?

— Сначала долго пересказывал эту историю, потом понес какой-то бред. Что-то про то, как прекрасны отметины кнута на белой коже. Я не особо слушал. Только понял, что Дэмиан собирается расчленить того, к кому она ушла, — он хмыкнул. — Получается, поэтому старшего брата нет сегодня в Грейторн Холл?

— Расчленить?

— Угу. Грозился вызвать на дуэль и кричал, что даже “он” не сможет ему запретить. “Он” — это наверное Андрос. О, идея! — в глазах демона загорелся азартный огонек. — Надо привести сюда Дэмиана и натравить на очкарика. Бескрылому никогда не выстоять против крылатого. Тем более, ты же знаешь Дэмиана — он просто бешеный в драке. Я бы против него не пошел.

— Погоди, — Лилит нахмурилась. — Но он же убьет Мэла.

— Если нам повезет, то да. Так я избавлюсь сразу от очкарика и стану любимчиком нового наследника, — лицо ди Бальтазо окончательно просияло. — Знаешь, он говорил, что я очень ловко разбираюсь с финансами и даже обещал передать мне управление активами.

— Но…

— Не стоит терять ни минуты! — Мерис вскочил. — Я должен найти и привезти Дэмиана!

Хлопнула дверь.

Глава 11. Неприятные новости

К завтраку Тася самым банальным образом проспала. Сквозь сон она слышала, как Мэл пытается добудиться и даже собиралась встать. Только сначала поспать еще пять минуточек…

— Лежи, соня, — усмехнулся он в ответ на ее неразборчивое бормотание. — Я тебя вчера совсем замучил.

Потом ее снова затянуло в грезы, и проснулась она только от осторожного стука горничной, спрашивающей можно ли войти, чтобы убраться или госпоже удобнее позже.

Настенные часы показывали половину двенадцатого, на душе было удивительно безмятежно и хорошо, а при воспоминании о прошлой ночи внизу живота начинало сладко ныть. Мурлыча под нос популярную песенку, Тася впустила служанку. Та помогла ей привести себя в порядок, а заодно рассказала, что завтрак давно закончился. Мэл вместе с теми гостями, кто остался на ночь в Грейторн Холл или не поленился приехать пораньше, сейчас на площадке для гольфа, где проходит дружеский матч между представителями кланов. Даже если Тася не играет, она может присоединиться в качестве зрителя, для которых у края поля установлены навесы от солнца и поданы прохладительные напитки.

— Это недалеко, примерно пятнадцать минут пешком. Хотите, шофер отвезет вас на миникаре?

Тася покачала головой. Гольф никогда не казался ей интересным, а перспектива снова общаться со светскими львицами навевала тоску.

— Я бы хотела поесть.

— Обед по распоряжению господина назначен на три часа, но в малой гостиной поданы кофе и булочки.

На слове “булочки” она ощутила себя зверски голодной. Едва служанка закончила с ее туалетом, девушка поспешила вниз с такой скоростью, что еще немного и это выглядело бы неприличным.

Умопомрачительный запах кофе, корицы и свежей выпечки привел ее к двери из резного дуба. Тася влетела в комнату и остановилась резко, словно наткнувшись на стеклянную стену.

— Привет, детка! — Раум ди Форкалонен глотнул из чашки и отсалютовал ей. — Что-то ты долго. Поздно легла? Не спалось? — похабная и злая усмешка, искривившая его губы, говорила, что демон знает, или по крайней мере догадывается, чем Тася вчера ночью занималась и почему пропустила завтрак.

Раум сидел, небрежно развалясь в кресле. На небольшом кофейном столике перед ним стоял кофейник, несколько чашек из тонкого словно лист бумаги фарфора и блюдо с булочками.

И что самое противное: демон был единственным гостем, находившимся в комнате.

Тася было попятилась, а потом рассердилась. Да, Раум не самая приятная компания, но если он думает, что из-за него и его гадкого языка она откажется от завтрака, то не дождется! Поэтому она холодно кивнула ему и опустилась в соседнее кресло.

— Я прошу вас, господин ди Форкалонен, обращаться ко мне так, как того требуют правила приличия.

Демон похабно ухмыльнулся.

— При посторонних я так и быть буду играть комедию, — лениво промурлыкал он. — Но если уж мы остались наедине, какие могут быть церемониями между такими близкими друзьями, как мы с тобой, детка?

Девушка раздраженно фыркнула, с трудом сдерживаясь, чтобы не встрять в перепалку. Раум этого и добивается. Она помнила по дням своего рабства, каким противным он умеет быть, с каким наслаждением ввязывается в ругань, как умеет во время ссоры прямо и косвенно оскорблять собеседника, медленно доводя до бешенства.

Ей не переспорить беловолосого, а вот настроение себе испортит на весь день.

И чего его нелегкая в гостиную принесла?

К счастью, именно в этот момент вошла служанка, и Раум заткнулся. Если бы он еще при этом отвернулся. Но нет — демон продолжал сверлить Тасю неприятно пристальным и откровенным взглядом. Вспомнив его обещание “передернуть”, девушка покраснела, а Раум в ответ понимающе ухмыльнулся и облизнулся.

— Я думал о тебе, сладенькая, — с намеком сказал он, когда служанка налила кофе Тасе и покинула комнату. — Перед сном и сегодня утром.

— Избавь меня от подробностей, — прошипела девушка. И демонстративно уткнулась в принесенную служанкой газету.

Огромные буквы на желтоватом листе бумаги вызывали недоумение. Тася всегда считала, что в домах высшей знати к завтраку подают серьезные издания вроде “Герольда”. На худой конец “Финансовое обозрение” или “Империал дайджест”.

А следующее мгновение она вникла в смысл кричащего названия статьи на передовице и заледенела.

“Нищая провинциалка отхватила себе самого завидного холостяка Империи. Что это: приворот или умопомешательство?” — гласил заголовок, занимавший чуть ли не треть страницы.

“У светских львиц нынче траур. Красавчик Армеллин ди Небирос, признанный по результатам анонимного опроса самым привлекательным холостяком Империи, женится. Да-да, мои дорогие. Не успел Андрос объявить о смене наследника, как лакомый кусочек тут же увели из-под носа.

Кто же она — девица, сумевшая похоронить надежды сотен невест по всей стране. Может, дочь делового партнера? Звезда мюзикла? Или икона стиля, безупречно воспитанная демоница из древнего рода?

Глава 12. Снимки

Наверное, это было безумием — соглашаться на предложение Раума. Но она все же сделала это.

Не хотелось с любой бедой, как обиженный маленький ребенок, бежать к Мэлу. Тасе не нравилось чувствовать себя беспомощным приложением к своему мужчине. И слишком уж соблазнительной показалась возможность разобраться с внезапно возникшей проблемой самостоятельно. А Раум был так убедителен. Просто невероятно обаятелен и убедителен. Как всегда, когда беловолосому чего-то было нужно.

“Ди Небиросы никогда не были сильны в формировании общественного мнения детка, — горячо доказывал он, сжимая ее руку у дверей, ведущих из гостиной. — Ди Небиросы — это финансы и промышленность. А мой клан занимается шоу-бизнесом и тесно сотрудничает с газетчиками. Мы знаем, как это работает. Дай мне шанс, и я сделаю из тебя кумира для всех малолетних девиц, мечтающих удачно выйти замуж”.

Последнее обещание Тасе не слишком-то понравилось, о чем она честно сказала демону. Он в ответ только развел руками.

— Или так, или никак. Шумиху уже подняли, мы только можем придать ей иной окрас. Решайся!

И она решилась. Не было ли это ошибкой? Может, стоило сперва посоветоваться с Мэлом?

— Станем тянуть — упустим время, — отрезал Раум. — Сейчас, пока все на матче, мы успеем смотаться в город и вернуться обратно, не вызвав лишних вопросов. Потом у тебя не будет возможности уехать.

Она признала его правоту и согласилась на поездку. И вот теперь “Мантикора” Раума, урча движителем, уносила ее все дальше от Грейторн Холл. За окном мелькали деревья и дорожные знаки. Демон вел машину, небрежно откинувшись на сиденье и злословил, отвешивая меткие и едкие шпильки в адрес прибывших в поместье гостей. Беловолосому нельзя было отказать в остроумии и наблюдательности, Тася ругала себя, но против воли то и дело хихикала, слушая, как он насмешничает над великосветскими снобами, которые отнеслись к ней так презрительно и высокомерно.

Когда Раум не пытался изображать занозу в заднице, с ним было удивительно легко и приятно общаться. Особенно, если не обращать внимание на странное тоскливое выражение, которое иногда мелькало на лице беловолосого демона, когда он смотрел на Тасю.

В выходной день дорога была пуста. Хоть Раум и не гнал, они домчались до центра на удивление быстро. Демон запарковался у солидного неброского здания и приглашающе распахнул дверцу машины.

— Приехали детка.

Отталкивать протянутую руку на улице, на глазах у прохожих было неправильным. Пришлось принять непрошенную помощь. Выбравшись наружу, Тася отпрянула от демона, стараясь держаться подчеркнуто независимо.

— Не бойся, — насмешливо протянул ди Форкалонен. — Я не стану насиловать тебя на людной улице, детка.

Но в глазах его снова мелькнуло странное обреченное выражение, совсем не вязавшееся с образом избалованного богатого наследника.

— Я не боюсь, — спокойно ответила девушка. — Но будет лучше, если мы станем держать дистанцию. Я — невеста твоего кузена и никому из нас не нужны сплетни.

Он похабно ухмыльнулся, и Тася было приготовилась к очередной порции грязных намеков на недавнее прошлое. Нет, все-таки Раум не в силах был оставаться милым дольше получаса. Кажется, раздражать всех окружающих являлось его насущной потребностью.

Однако на этот раз демон ничего не сказал.

В пафосном офисе рекламного агентства их уже ожидали. Длинноногая и невероятно эффектная секретарша проводила Тасю с ее спутником в переговорную комнату. При их появлении, сидевший на кожаном диване всклокоченный молодой человек (а может и не человек, у Таси не получилось с ходу определить расу незнакомца) торопливо вскочил и представился.

— Уайт! Майкл Уайт. Госпожа Блэквуд, наслышан, наслышан. Слов нет, как я рад нашей встрече.

— Он — лучший среди рекламщиков, детка, — еле слышно прошептал Раум. — Доверься профессионалу.

Тася так и сделала. Некоторые вопросы Уайта проходили в опасной близости от таких запретных тем, как ее происхождение или история знакомства с Мэлом. Иногда девушка терялась и не знала, что ответить. В такие минуты на помощь приходил Раум. Демон оставил развязные манеры и пошлые шуточки за дверью. Здесь, в стенах переговорной, он был целиком на стороне Таси.

— Отлично, просто отлично! — к концу получасовой консультации воскликнул “лучший среди рекламщиков”, потирая руки. — Бедная, но трудолюбивая сирота, которая благодаря своему уму поступила в Академию и встретила там прекрасного принца! Чтобы мне провалиться на месте, если я не слеплю из этого историю, над которой будут рыдать миллионы!

На словах о прекрасном принце демон сардонически ухмыльнулся, но пылающий энтузиазмом рекламщик не заметил этого.

— Это еще и пропаганда доктрины равенства, которую сейчас продвигает его демоническое величество. А также отличная реклама Академии Аусвейл. Лорд-протектор будет очень доволен.

— Что требуется от меня? — спросила Тася.

Стрелки часов неумолимо приближались к часу дня, заставляя ее все сильнее волноваться. Очень хотелось оказаться в поместье до того, как Мэл вернется с матча.

Глава 13. Катастрофа

Оставшуюся дорогу Тася сосредоточенно молчала, не реагируя на шутки Раума. На вопросы беловолосого она отвечала односложно, чувствуя себя слишком сердитой, чтобы нормально общаться.

Спектрография разбередила похороненные, казалось, воспоминания, и сейчас, после трех месяцев рядом с мужчиной, который готов был сдувать с нее пылинки, Тася особенно остро ощутила насколько гнусным и унизительным было все, что демоны делали с ней.

И не важно, что она, из-за своей любви к подчинению, порой получала извращенное удовольствие от роли рабыни. Это было неправильно. Этого вообще не должно было происходить в ее жизни.

Ничего, сейчас последнее свидетельство сгорит у нее на глазах, и Тася оставит прошлое в прошлом. Навсегда.

Как назло, Раум не торопился. Автомобиль еле полз по дороге. Потом беловолосый долго возился с парковкой, пока Тася совсем не потеряла терпение. Когда они поднимались по лестнице в гостевые комнаты, она почти что тащила демона за собой.

— Слушай, — предпринял Раум последнюю попытку. — А может…

— Нет! — сердито отрезала девушка. — Мы идем в твою комнату. Я хочу сделать это немедленно.

— И что именно ты хочешь с ним сделать? — мрачный и такой знакомый голос заставил ее обернуться. При виде Мэла, стоящего внизу лестницы Тася почувствовала себя виноватой. Уезжать, не посоветовавшись, даже не предупредив, все-таки было неправильно. Зря она послушала ди Форкалонена.

— Так, пустяки. Ничего особенного.

Не рассказывать же Мэлу про спектрографии! Он тогда просто убьет Раума. Ну, хотя бы попытается. А лишний скандал им сейчас совсем ни к чему.

— Вот как? — лицо ее мужчины закаменело. — Такие же пустяки, как ваша утренняя прогулка?

— Ну… да, — выдавила Тася.

Почему Мэл разговаривает с ней так, словно она преступница?

— Вот именно! — с ухмылкой вставил Раум. — И такие же, как наш с Тасей вчерашний разговор на террасе. Мелкие пустяки только для нас двоих. Тебя это совершенно не касается, дорогой кузен.

— А ты вообще молчи и не лезь! — сердито оборвала его девушка.

Глаза Мэла сузились, под кожей заиграли желваки.

— Только для двоих, значит? — каким-то незнакомым и очень опасным голосом переспросил он. — Быстро, отойди от него! Чтобы я больше не видел вас вместе!

— Но…

— Никаких “Но”, Таисия! Ты — моя невеста.

— Вот именно, что невеста, а не рабыня, — обозлилась девушка. Никогда раньше Мэл не позволял себе разговаривать с ней подобным тоном.

Да что это за день такой?! Статья в “Сплетнице”, шуточки Раума, новость про спектрографии. Отношение со стороны любимого мужчины стало последней каплей.

— Не могу не согласится, — Раум разве что не мурлыкал. По одному его голосу становилось ясно, что беловолосый — единственный, кто получает удовольствие от развернувшейся безобразной сцены. — Таисия — свободная девушка, имеет право делать, что пожелает. А она желает подняться в мою комнату. Догадайся, чем мы будем там заниматься, — он похабно подмигнул.

После слов Раума, Мэл побелел от гнева и одним прыжком преодолел разделявший их лестничный пролет и навис над Тасей, заставив девушку испуганно вздрогнуть. В это мгновение он показался ей невыносимо похожим на Дэмиана. Во время одного из свойственных ему внезапных приступов ярости, старший из братьев ди Небирос так же зло щурил глаза полные фиолетового пламени.

— Ты спишь с ним?!

В первое мгновение стало очень страшно, а следом за страхом пришел гнев и болезненная горечь. Вот и цена любви, близости, разделенным на двоих чувствам. Мэл же знает своего кузена, знает Тасю. Так почему он так мало ей доверяет, что готов заподозрить в любых грехах после первого же глупого намека от Раума.

— Вот какого ты обо мне мнения? — дрожащим голосом спросила Тася.

— Отвечай! — он взял ее за плечи и тряхнул.

— Пусти! — она вырвалась, смахнула тыльной стороной ладони выступившие от обиды слезы. — Считаешь меня шлюхой? Тогда, думаю, нам будет лучше расстаться. Зачем тебе невеста, которой ты не веришь?

На этих словах демон посерел. Выражение праведного гнева исчезло с его лица, в скрытых за стеклами очков глазах мелькнул даже не страх — ужас.

— Тася… — севшим голосом пробормотал он. Протянул было руку, чтобы прикоснуться к ее щеке, но девушка отпрянула. Ее все еще трясло от смеси обиды и гнева.

— Извини, я спешу, — скороговоркой проговорила она и зачастила вверх по лестнице.

Раум широко ухмыльнулся и показал Тасе оттопыренный большой палец, но при взгляде на лицо девушки смутился, перестал улыбаться и спрятал руки за спину.

И очень правильно сделал.

***