Глава 21

Спохватившись, я вылетела из жилища вслед за Маэ. Та стояла, прислонившись спиной к высокому дереву, и смотрела вверх, на мирно плывущие облака, похожие на стадо пушистых белых мамонтов.

— Прости меня, — я протянула руку, но так и не решилась коснуться свекрови. Она выглядела такой чужой, такой отстраненной, что больше напоминала мраморную статую, чем женщину.

— Я злюсь на себя, — пробормотала она, едва шевеля губами. — Не нужно было впутывать тебя в эту историю. Прошу, не рассказывай Филу о том, что услышала. Пусть это будет нашей тайной. Он достаточно настрадался из-за всей этой истории. Не хочу, чтобы сын еще сильнее возненавидел отца за совершенное им преступление

— Согласна! — я едва не подпрыгнула от радости. Уф, кажется, и на этот раз пронесло. — Буду нема, как водоросль.

Маэ немного смягчилась и даже улыбнулась краешками губ.

— Идем, — позвала она. — Поможешь мне подоить тлушек.

Свекровь вернулась в жилище и сняла с очага варево. Разбавила водой, разлила по двум ведрам из тыквы. Одно вручила мне.

В который раз я поразилась выносливости варварок. Маэ несла ведро так легко, даже мышцы рук не напряглись. Моя же спина согнулась колесом, а руки принялись предательски подрагивать.

А ведь в моем мире меня считали довольно крепкой. Когда я однажды обратилась в поликлинику с простудой, местная докторша посмотрела на меня из-под очков, хмыкнула и послала лесом. Так и сказала: «На Вас, девушка, пахать можно». Вот чует мое сердце, эта светилища медицины меня тогда и сглазила. Пашу вот теперь. В самом прямом смысле этого слова.

В Капуле я пробыла довольно долго и, вроде бы, успела привыкнуть ко всему. Но вот к встрече с животинкой Маэ оказалась не готова. Причина банальна: тлушки в моем подсознании рифмовались с телушками — милыми русскому сердцу коровками.

И никак не ожидала я увидеть вместо них десяток неповоротливых зеленоватых созданий с округлыми телами, коротенькими усиками и хоботками. Еще у этих препротивных мохнатых созданий на задней части имелись трубочки, похожие на хвостики.

— Не стой, как бревно!.. — окрик свекрови вывел меня из той прострации, в которую я погрузилась, увидев вместо коров тлю. Огромную такую, противную до омерзения тлю, размером с крупную кошку. — Ставь ведро и отходи, иначе засосут до смерти!

Я подпрыгнула на месте и, как истинный Брюс Ли, ткнула пяткой в морду настойчивой тлушке, пытавшейся пристроить к моей пятой точке свой хоботок.

— Брысь! Тоже мне, нашла лопушок.

Обиженная животинка гнусаво замычала, но ткнула хоботок в ведро и принялась усердно хлюпать. Вскоре к ужину присоединились и остальные тлушки.

Пока прожорливые твари с усердием пылесосов поглощали варево, Маэ их доила. Точнее — гладила по мохнатым спинам и подставляла пустое ведерко им под задние трубочки. Глядя на то, как сосуд свекрови постепенно наполняется, я испытала нечто среднее между восхищением и неприязнью. Но любовь к восхитительному молоку все же поборола отвращение к самим тлушкам.

— Хочешь попробовать? — Маэ пригласила меня поучаствовать в сборе молока. — Тащи сюда свои кувшины.

Совместный труд объединил нас со свекровью не хуже, чем выпитая на двоих бутылка мартини. Маэ постепенно забыла о недавнем разговоре и снова стала жизнерадостной и энергичной.

А я изо всех сил старалась ей угодить и не затрагивать опасных тем.

В итоге расстались мы, только когда солнце Капулы стало клониться к закату. Маэ вручила мне сбор противозачаточных трав и рассказала, как правильно принимать.

— Спасибо за теплый прием, — произнесла я и слегка поклонилась.

— Приходи еще, — предложила Маэ.

Я упаковала травки в котму, поставила в тележку кувшины с молоком и, тепло попрощавшись со свекровью, направилась в обратный путь.

За время перехода успела почувствовать себя Красной Шапочкой, успешно побывавшей в логове волка, но струсившей, едва оказавшись в темном лесу. Байки о местных бабайках пугали меня сильнее, чем предыдущая встреча со свекровью. Нет, я никого конкретного не боялась. Скорее опасалась, что тот, кого я не боялась, все же настигнет меня за очередным деревом и сожрет.

Как итог, до дома добралась раза в три быстрее, чем шла к свекрови. Правда, по дороге расплескала половину молока и обматерила все кривые деревья, чьи тени настойчиво походили на животных. А таковых в лесу Капулы было о-очень много. Так что мой запас ругательств существенно обогатился новыми, неслыханными раньше эпитетами и междометиями.

— М-да, из одного страха попала в другой, заметила я, отодвигая полог.

В жилище ждал догоревший очаг и полная темнота. Пришлось вспомнить выдуманные совсем недавно ругательства, но теперь уже отнести их на свой счет. Неправильная я варварка, непредусмотрительная и ленивая. Надо же, умотала в гости и позабыла подкинуть дров в огонь.

— Хорошо, Фил не видел моего позора, — высказалась вслух.

Пока разбиралась с очагом, готовила и пила выданный свекровью настой, Капула успела полностью погрузиться во тьму. Так тоскливо и пусто было в доме без хозяина. Вот уж не думала, что так быстро заскучаю по Филу.

А он явился только под утро, когда сумрак, как ночной хищник, стал отползать, испуганный первыми лучами рассвета. Мой герой с гордым видом орлана восседал на Унитазике и придерживал одной рукой пойманную добычу. Огромного крыса, с длинной и густой белой шерстью.

Наверное, мне следовало испытать радость от того, что муж прислушался к моим пожеланиям. Но в тот миг я была на него так зла, что не сразу сумела оценить масштаб подношения.

— Где ты был всю ночь? — набросилась на мужа.

Глупый вопрос — но он первый и единственный, который пришел мне в голову. Бессонная ночь, полная тревожных предчувствий, не прошла даром. Я была так зла, что, кажется, могла врукопашную сразиться с самой Калки. Как жаль, что в этом мире не водилось скалок. Уж я бы показала муженьку, где тараканы зимуют. Ушел, понимаешь, на всю ночь в неизвестном направлении и заставил меня переживать.

— Я тоже рад видеть тебя живой и невредимой, — пошутил Фил.

Спрыгнул с «боевого коня» и размашистым шагом направился ко мне. Выглядел так сногсшибательно, что мне перехотелось ругаться. Вся злость и все негодование разбились в прах, стоило мужу обнять за талию.

— Знаешь, как заставить меня молчать, — сказала я без укора в голосе.

Мои руки, независимо от воли рассудка, взметнулись и обхватили мощную шею Фила. Губы раскрылись под требовательным напором его языка. Я вся дрожала от страсти и нетерпения. Прильнула к сильной груди мужа и блаженно прикрыла глаза.

Его поцелуй воспламенил чувства. Прикосновения взбудоражили и обещали райское наслаждение.

— Очень за тебя переживала, — заверила я Фила, на секунду оторвавшись от его губ. — Пожалуйста, не оставляй меня больше на ночь одну.

— Обещаю, недостаток внимания возмещу тебе сполна, — хрипло прошептал Фил.

С моей талии его ладони перекочевали на ягодицы, прошлись по пояснице, изгоняя из тела скопившееся за ночь напряжение.

— Не хочешь посмотреть на мою добычу? — пробормотал Фил. Ему, как настоящему мужчине, хотелось похвастаться заслугами. — Из этого крыса выйдет прекрасная белая шуба. Как ты и мечтала.

Я бросила взгляд на Унитазика и улыбнулась.

— Спасибо, это прекрасный подарок. Но знаешь, сейчас мне хочется вовсе не нарядов.

— А чего же? — Фил сделал вид, что не понимает моих непрозрачных намеков.

Я наклонилась вперед и кончиком языка обвела контуры его губ. Опустила ладони на сильную грудь и шепнула:

— Тебя…

До постели мы не дошли. Занялись любовью прямо на пороге «квартиры». Благо, погода стояла теплая.

Рядом недовольно пыхтел обделенный вниманием Унитазик, но ни я, ни Фил не обращали на него внимания. Мне до безумия хотелось, чтобы этот момент длился вечно. И даже утренняя прохлада не могла остудить наши разгоряченные страстью тела и любящие сердца.

Фил подарил мне легкий, как касание крыла бабочки, поцелуй. Неохотно встал сам и помог мне подняться с земли.

— Не хочу, чтобы ты простудилась, моя красавица, — нежно произнес он, накидывая на меня сорванное в порыве страсти платье и повязывая на пояс котму. — Сейчас расседлаю Белого Друга, освежую крыса, и мы обязательно продолжим. В постели, возле теплого очага.

— Давай помогу, — неожиданно для себя самой предложила я.

То ли мне не терпелось перейти ко второй части плана, то ли проснулось банальное сострадание к уставшему за ночь мужу — сказать трудно. Но я первой подскочила к Унитазику и даже удостоила его ласки: почесала основание усиков. Таракашка блаженно прикрыл красные альбиносьи глаза и издал довольный звук, похожий на урчание голодного желудка.

— Напрасно ты его балуешь, — предупредил Фил, — между прочим, это из-за его упрямства нам пришлось ночевать в лесу.

Я погрозила Унитазику кулаком, но тот сделал вид, что не заметил упрека. Подвигал верхней челюстью и подпрыгнул на месте.

— Неужели тебе не хотелось домой? — спросила я «конягу». — В теплую будку, к миске с супом? С твоим любимым, из одуванчиков, сала и сладких кореньев?

— Домой-то он хотел, — пояснил Фил. — А вот заходить в солнечную рощу отказался наотрез. Белый Друг испугался Калки.

При упоминании имени богини, таракан пискнул и снова подпрыгнул. Так резво, что Филу пришлось его успокаивать.

— Зачем ты ходил в солнечную рощу? — спросила я у мужа.

— Только в ней водятся белые крысы, — последовал ответ.

Вот тогда мне захотелось разрыдаться. Или броситься Филу на шею и целовать его так долго, пока он не задохнется. Недолго думая, я сделала нечто среднее. Обняла мужа сзади, уткнулась носом в его спину и ласково укусила.

— Не стоило так рисковать ради моей прихоти, — все же решилась на легкий укор. — Ты для меня дороже шуб и белых платьев.

— Правда? — Фил обернулся и уставился на меня в упор.

Кажется, и дыхание затаил, дожидаясь ответа. И я не смогла его разочаровать. Да и не хотела. К тому же, за долгую ночь ожидания приняла решение поделиться с мужем своей тайной. И показать заветный ключ.

— Правда, — мой голос был полон нежности. — Нам давно пора отбросить разногласия и перейти на новый уровень отношений. И я готова сделать первый шаг навстречу. Надеюсь, ты меня выслушаешь и поймешь. И поможешь найти решение.

— Ты говоришь загадками, красавица, — слегка ошалел от моей речи Фил.

Да, я такая, мисс неожиданность в квадрате. Переменчивая, как погода, и загадочная, как Мона Лиза. Настолько загадочная, что могу загадить жизнь кому угодно. Себе — в первую очередь.

Пока собиралась с мыслями и гадала, как приступить к откровенному разговору, мое внимание привлекла яркая полоса, заметно выделявшаяся на фоне остального леса. Словно стая гигантских светлячков металась в предрассветных лучах. Вначале показалось, что это пожар. Но присмотревшись, я поняла, что в нашу сторону движется процессия с зажженными факелами в руках.

— Что это? — неприятный холодок предчувствия поселился у меня в груди. — Кому понадобилось бродить по лесу в такой ранний час?

Фил посмотрел в указанном мной направлении и нахмурился.

— Они идут со стороны пирамиды. Быстро, уводи Беглого Друга в будку и возвращайся в дом.

— А ты?.. — я посмотрела на мужа, тащившего белого крыса по направлению к лесу.

— Сейчас вернусь, — пообещал Фил.

Не понимая, что происходит, я загнала таракана в будку и сунула ему миску с едой. Сама же села возле очага и, не мигая, уставилась на полог жилища. Мысли скакали в моей голове, как упившиеся березового сока зайцы. Раз процессия двигалась со стороны пирамиды, значит, это были жрецы. А скорее всего — их посланники. Но что им понадобилось в поселении охотников? И отчего мой муж так испугался?

Фил вбежал в жилище и сел рядом.

— Если станут спрашивать тебя о белом крысе — молчи, — предупредил строго.

— Почему? — я непонимающе взмахнула ресницами.

— В солнечную рощу заходить нельзя, табу, — предупредил Фил и обнял. — Никто не должен приближаться к Калки и ее владениям.

— И ты нарушил табу ради моей прихоти?.. — я чуть не захлебнулась от накатившей горечи и уныния. — О, Фи-и-ил…

Он погладил мои вздрагивающие от рыданий плечи и уткнулся носом в макушку.

— Дело не только в этом. Мне давно хотелось зайти в тот лес и своим глазами увидеть то, что видела ты. То, что видел мой отец…

В жилище ворвались воины жрецов. Окружили нас с Филом и угрожающе загремели оружием. Я вжалась в мужа и едва не упала в обморок. И дело вовсе не в боевом раскрасе воинов и не в их острых копьях. Меня не так просто испугать таким маскарадом. Но страх за мужа сковал сердце, заставил затаить дыхание.

Удостоверившись, что хозяева не окажут сопротивления, в дом вошел посланник. За его спиной, опасливо озираясь, топталась Мна.

Вот кто настучал жрецам! Эх, и доберусь я когда-нибудь до этой мымры, настучу по ее пустому калебасу.

Впрочем, настучать себе мне хотелось еще сильнее. А все эта неистребимая женская привычка хвалиться. Правильно мне мама говорила: «Не хочешь иметь врагов — никогда не хвастай перед подругами». Как жаль, что советы родительницы вспоминаются, только когда так припечет, что пятая точка начинает дымиться.

— Мы нашли, — в наш дом ввалился еще один воин. — Крыс совсем свежий, даже теплый.

— Он белый? — многозначительно вопросил посланец.

— Да, — кивнул воин и указал куда-то в сторону. — Сами взгляните.

Толстяк-посланник, многозначительно хмыкнув, выкатился на улицу. Нам с мужем пришлось последовать за ним — воины «вежливо» так намекнули, что нам ну о-о-очень нужно это сделать.

Одного прикосновения копья к шее было достаточно, чтобы я сорвалась с места, как испуганная кобылка. Глуповатая, недальновидная, но резвая.

Посланники и воины осмотрели крыса и закинули его в свою телегу. Фил дернулся и обратился к наглецам, едва сдерживая ярость в голосе:

— Крыс вышел из рощи, я не нарушил табу! Это моя законная добыча.

Посланник на секунду задумался, но тут же нашел, что ответить:

— Это еще нужно доказать. К тому же, белые шубы разрешено носить жрецам и их приближенным.

Толстяк самодовольно пригладил свое одеяние, больше походившее на памперс, и скривил рот в победной улыбке.

— Такого табу не существует, — взревел Фил. — Охотники могут забивать любую дичь в лесах Капулы.

— Жрецы издали новое табу, — продолжил издеваться посланник. — Вчера.

Фил угрожающе рванулся вперед, к толстяку, и мне пришлось схватить его за руку, чтобы не наделал глупостей.

— Еды становится все меньше, а жрецы придумывают новые запреты, — взвился он. — Они загубят народ Капулы!

Воины приставили к его телу копья и заставили отойти от посланника. Меня же наглым образом оторвали от мужа и буквально закинули в тележку рядом с «вещдоком». Двое воинов принялись связывать мне руки.

— Мы заберем твою жену в качестве платы за нарушение табу, — равнодушным голосом сообщил посланник.

— Не смейте! — взревел Фил. — У меня есть другие ценности. Возьмите их, но не трогайте Варю.

Рванулся ко мне, и острые наконечники копий прокололи его кожу сразу в нескольких местах. Но он словно и не ощущал боли, стремясь вырвать меня из лап похитителей.

— Отпустите! — потребовала я. — Все равно от меня жрецам не будет проку. Я не стану ни танцевать для них, ни спать с ними. Так что лучше им получить другой штраф за этого крыса.

Пнула ненавистную тушку и тут же почувствовала, как веревки стягивают ноги. Воины не позволили живому «штрафу» выказывать неповиновение.

— Ты так думаешь? — посланник впился в меня взглядом. В его глазах не было ни капли тепла или сочувствия. Только презрение, перемешанное с ненавистью.

По его команде один из воинов приставил копье к горлу Фила. Мой непокорный муж зарычал и воскликнул:

— Оставьте ее, проклятые подхалимы! Вам нет дела ни до крыса, ни до жителей Капулы. Моя жена понравилась Неруну еще на танцах, и он нашел предлог, чтобы забрать ее себе. Но я не позволю…

Удар ноги вышиб воздух их груди моего мужа. Воины заставили его опуститься на колени, затолкали в рот кляп.

— Пока ты покорна, он жив, — предупредил меня посланник. — Жрецы простят ему нарушение табу и не станут наказывать. Согласна?

Ради любимого я могла решиться на что угодно. Только бы не видеть его страданий, не слышать его мучительных хрипов.

— А если не понравлюсь жрецам? — я решила схитрить. — Вдруг моих скромных способностей окажется недостаточно, чтобы разжечь в них страсть?

— Только благосклонность жрецов спасет тебя и этого охотника, — посланник оказался на удивление прозорливым. — Не угодишь, окажешься в нижнем гареме. Умрешь там, но не вернешься к мужу.

— Везите, — обреченно произнесла я. — За жизнь любимого расплачусь чем угодно.

Загрузка...