Очнулась я в каком-то склепе, и в первый момент решила, что умерла. Но голова раскалывалась от боли, как бывает только у живых. Тело словно стало чужим, и я двигалась как муха, увязшая в сиропе. Подняв руку, пошевелила пальцами и тщательно ощупала железный ошейник на шее. Не найдя в нем ни защелки, ни слабых мест, приподнялась и села. Осмотревшись и привыкнув к сумраку, поняла, что рано себя похоронила. Это был не склеп, а комната – довольно просторная, но очень темная. Свет шел откуда-то из-под потолка, да от крошечного светильника, который едва теплился огоньком на столе.
Цепляясь за кирпичную стену, я встала на ноги и прошла до угла, потом до следующего и дальше, вернувшись к узкой кровати. Взяв со стола светильник, прибавила огня и убедилась в том, что поняла раньше – двери не было, как и окон.
В академии у нас был краткий курс правил поведения в плену. Буквально пара занятий, из которых я почерпнула главное – при любой возможности надо бежать. Поэтому я еще раз обошла комнату по периметру, прощупав стены и изучив пол, а потом подняла голову и рассмотрела в потолке квадратный люк. Высоко, не допрыгнуть. На полу под люком я нашла две небольшие ямки – видимо, туда упиралась лестница, которую спускали сверху. А на стене над кроватью – металлическое кольцо. Мне бы мою магию, я бы разнесла тут все в щепки и выбралась на свободу в два счета. Но потоки энергии, обычно так свободно текущие через мое тело, словно обрезали, и как я ни старалась активировать простейшие руны, в ответ получала лишь боль, разгорающуюся в висках.
Я поставила на пол светильник и вновь попробовала снять ошейник, но лишь обломала ногти. Прикрыв веки, попыталась унять боль. Она пекла меня огнем, и я представила воду. Темная гладь, на которой качаются кувшинки да звездная пыль. Тонкий серп месяца плавает золотой рыбкой. По берегу мелькнул силуэт с лопатой, но я его прогнала. Мысленно окунувшись в воду, сосредоточилась на ощущении спокойствия и прохлады, и боль отступила. Не ушла совсем, но я смогла мыслить четче.
Итак, Артей похитил меня и засунул в какой-то подвал. На мне артефакт, блокирующий магию. Что нужно старшему Мроку я знала – волшебный меч, дарующий непобедимую мощь. А я, выходит, разменная монета для шантажа.
Я обвела комнату взглядом, заново оценивая обстановку. Узкая кровать, на которой я сидела, была с хорошим плотным матрасом. Посреди моей тюрьмы стоял массивный дубовый стол, который был таким большим, словно весь подвал выкопали вокруг него. Я подошла к столу и тщательно изучила все ящики, но нашла лишь бумагу и карандаши. Стул оказался довольно удобным – с мягким сиденьем и спинкой.
Люк наверху распахнулся, громко лязгнула железная лестница, уткнувшись точно в ямки в полу, и я рванула по ней, взобралась почти до самого верха, замахнулась, сжимая в руке карандаш, но мне в плечо уткнулся меч. Не волшебный, а самый что ни на есть настоящий.
– Назад! – рявкнул Артей, и я, прикусив губы, отступила. – Бешеная баба, – пробормотал он сквозь зубы, наблюдая за тем, как я спускаюсь. – Обычно в ошейниках все тихие и спокойные, а эта как с цепи сорвалась.
– А где, к слову, цепь? – спросила я. – Для кого там кольцо в стене? Для брата?
Артей затянул лестницу назад и остался сидеть наверху, передумав ко мне спускаться. Выглядел он неважно: нос распух, и из одной ноздри торчала окровавленная тряпочка.
– Не твое дело, – гнусаво бросил он.
– Как же не мое? – возмутилась я. – Если теперь я в твоей темнице, то это очень даже меня касается. Но ты совершил ошибку, Артей. Дважды. Сперва, когда подготовил эту тюрьму для брата. Артефактор не сможет работать в ошейнике.
– Теорию он изложить сумеет, – возразил Артей, но не слишком уверенно.
Я села на пол под люком, скрестила ноги.
– Давай представим, что ты художник, – предложила я. – Но тебе выкололи глаза. Сможешь ли ты написать картину?
– Магия – это наука, а не полет творческой мысли. Иначе чему бы вас обучали в академии?
– И много выпускников академии сумели создать твой прекрасный меч? – парировала я.
– В любом случае, здесь не Синеглазка, а ты, – заметил Артей.
– И это твоя вторая ошибка. С чего ты решил, что я достаточная плата за меч?
– Вообще-то я не уверен, – вздохнул он. – Я бы лишь посмеялся, если бы мне предложили такой обмен. Но мы с братом очень разные.
– А мои родители? – спросила я. – Ты ведь знаешь, кто я на самом деле. Мой отец тебя уничтожит.
– Ты сама дала мне карты в руки. Никто не знает, что ты – Шарлотта Эверли. Даже мой брат. Так что я собираюсь торговаться за милашку Мариэль. Пока тебя хватятся, пока станут искать, меч будет уже у меня в руках. А с ним мне плевать и на твоих родителей, и на брата, и особенно на тебя.
– Такое чувство, что у тебя какие-то комплексы, – насмешливо произнесла я. – Ну, знаешь, чисто мужские. Когда свой меч недостаточно длинный…
– Зато у тебя очень длинный язык, – ответил Артей. – Скажи, мой брат переспал с тобой?
– Вот это точно не твое дело.
– Судя по тому, как ты выглядела утром, он это сделал, – задумчиво продолжил Мрок. – Если бы я был на его месте, то это снизило бы твою для меня ценность. Но для брата все может быть иначе.
– Вот именно, ты не на его месте и никогда не будешь, – запальчиво сказала я.
– Норту было дано так много с рождения, несправедливо много, – вздохнул Артей. – Но он никогда не понимал, как ему повезло. Тратил силы на ерунду. Он не сумел распорядиться правильно своими способностями.
– И ты решил ему помочь? Посадить на цепь и заставить клепать артефакты?
Артей пожал плечами и, поднявшись, склонился над люком.
– Мой брат словно оружие, которому нужна твердая рука, – сказал он. – Он мой дракон, а я – его кормчий. Вместе мы сможем вершить великие дела.
Люк закрылся, лязгнул засов, и я осталась в тюрьме, словно принцесса, ожидающая своего рыцаря. Вот только я не собиралась сидеть сложа руки.
***
В охотничьем домике Артей не появлялся. Об этом ясно говорили и развесистые сети паутины по углам, и нетронутый слой пыли на полу. Брат затаился где-то как крыса, утащив в свою нору и Мариэль. Шагая через сосновый лес назад, к поместью, Норт все обводил взглядом сосновый лес, словно Арт мог прятаться за ровными стволами или в малиннике, что разросся в овраге.
– Надо его найти, – буркнул Дирк, увязавшийся следом. – Пока не поздно.
– С Мариэль все должно быть в порядке, – хмуро ответил Нортон. – Брат украл ее не просто так. Ему нужен артефакт. А я не стану его делать, если с Мариэль случится что-то плохое.
Конечно, он мог и ошибаться. Что, если брат просто решил забрать у него из-под носа любимую девушку? Разрушить нечто ему дорогое, как тот игрушечный домик в детстве?
– Что за артефакт? – вернул его в реальность садовник.
Вообще-то Норт и сам иногда вспоминал о мече. Абсолютная сила и власть. Энергия, которой можно рушить целые города и на обломках старых миров создавать новые. По пути домой он рассказал садовнику об артефакте, и о том, как помешался на нем старший брат. Руны, которые казались взаимоисключающими, как лед и пламень, сплетались вместе и вызывали взрыв неистовой силы. Точно как они с Мариэль.
Жаль, ее полное имя он узнать не удосужился, и поисковый артефакт кружился как бестолковый щенок, тычась в углы и не находя следа. А Артей давным-давно сделал себе татуировку рун, защищающую его от шпионажа. На военной службе это было чуть ли не обязательным условием.
– Где же он прячет ее? – задумался Норт.
– Здесь ее нет, но где-то она есть, – флегматично ответил Дирк. Переложив лопату на другое плечо, деловито пообещал, понизив голос: – Если что, закопаем так, что никто не найдет.
– Он ведь не совсем чудовище! – воскликнул Нортон. – Он не станет убивать Мариэль!
– А я и не про нее, – удивленно пояснил садовник.
Несмотря на трагичность ситуации Норт не сумел сдержать смешок. Дирк что же, намекает, что Мариэль, домоправительница, которая обидит разве что мышь, убьет Артея Мрока, начальника южного гарнизона?
– Попробуем обойтись без жертв, – миролюбиво ответил Норт.
Дирк лишь пожал плечами. А когда они вернулись к дому, Артей уже ждал на террасе, попивая чай, заботливо приготовленный Фридой.
Норт взлетел по ступенькам, замахнулся, и сам не понял, как отлетел назад. Рука ныла, точно он ударил ей о кирпичную стену. Артей приподнял ладонь и пошевелил пальцами, демонстрируя черную полоску кольца на безымянном.
– С некоторых пор я решил носить его не снимая, – пояснил он.
Его нос распух и заметно кривился влево, а синяк расплывался от переносицы под оба глаза.
– Где Мариэль? – рыкнул Нортон, схватив его за грудки. – Верни девушку!
– Ты ведь не совсем дурак, – сказал Артей, отцепляя его пальцы от рубашки. – Раз сообразил, что к чему. Мне нужен меч.
Норт покачал головой.
– Если откажешь, никогда ее не увидишь, – пригрозил брат.
Дирк выступил вперед, лопата взметнулась, и остро наточенное лезвие уперлось Арту в шею. Тот равнодушно взял чашку чая и сделал еще один глоток.
– Я не стану использовать артефакт понапрасну, – заверил брат, не обращая внимания на садовника. – Я не хуже тебя понимаю, что представляет собой меч. Это страшное оружие, но оно несет мир. Угроза, которая поможет защитить человечество. Вроде дракона, что расправит крылья над всей землей и укроет ее от невзгод. Подумай сам: кто станет начинать войну, зная, что один лишь взмах меча уничтожит целую армию? Я хочу мира, брат!
Дирк потыкал лопатой сильнее, но от шеи Артея лишь отскочили искры, натолкнув Норта на мысль.
– Я ведь знаю слабое место кольца, – напомнил он. – Огонь.
– И что? – спросил Артей. – Станешь жечь меня? Родного брата? Я не скажу тебе, где Мариэль, даже под пытками. Пока не получу свой меч.
Светлые глаза брата горели фанатичным блеском, и Норт невольно отшатнулся. Арт не остановится ни перед чем. Он помешался на этом мече. Зациклился, как сумасшедший.
– Попробовать стоит, – пробормотал Дирк.
– Кишка тонка, Синеглазка, – выплюнул Арт. – К тому же ты сильно рискуешь больше никогда не увидеть Шарлотту.
– Шарлотту? – непонимающе переспросил Норт.
– То есть, Мариэль, – исправился брат. – Запутался в твоих невестах. Убьешь меня, и девушка тоже умрет.
Пытать его? Жечь? Убить? Норт отступил.
– Я не смогу сделать меч быстро, – ровным тоном сказал он.
– Сколько тебе нужно?
– Месяца два, не меньше, – быстро солгал в ответ.
– Врешь, – кривая улыбка Артея показалась гримасой. – Даю тебе три дня. Вздумаешь дурить – очень пожалеешь. Ты подпортил физиономию мне, а я могу порезать смазливое личико твоей домоправительницы.
Норт кинулся к брату, зажал его руку локтем и после короткой борьбы стянул драконье кольцо с пальца. А потом от души вмазал по и без того кривой роже.
– Скотина! – заорал Артей, зажимая нос, из которого ручьем хлынула кровь.
Дирк вновь шагнул вперед, перехватив лопату удобнее.
– Не надо, – остановил его Норт и швырнул артефакт брату. Поймав кольцо, тот быстро натянул его на палец. – Три дня. Но если хоть волосок упадет с ее головы…
Артей поднялся и, оттолкнув его плечом, спустился по ступенькам.
– Здесь я диктую условия, – сказал он холодным тоном. – Три дня. Я не стану драться с тобой, Норт. Мы – братья. Однажды ты поймешь, что вместе мы сильнее, чем по отдельности. Ты еще скажешь спасибо.
Махнув рукой, Арт направился к экипажу, стоящему у ворот, и, открыв дверь, обернулся.
– Не надо делать глупости, Синеглазка. Увижу рожу садовника или твою – Мариэль будет горько плакать.
Экипаж тронулся, загромыхал по дороге, и Дирк вопросительно посмотрел на Норта.
– Арт наши рожи и не увидит, – пообещал он.
Руна невидимости вошла в лезвие лопаты как в подтаявшее масло, и она исчезла первой. Потом растаяла в воздухе рука Дирка, плечо, голова… Норт наощупь обхватил древко лопаты. Какое-то время по дороге шагали две пары ног, а затем они резко побежали за экипажем и тоже исчезли.
***
Артей покрутил на пальце драконье кольцо и откинулся на спинку сиденья. Итак, все прошло более-менее. Синеглазка уступил, как и всегда, и сделает то, что от него требуется. Но облегчения и торжества испытывать не получалось. Артей задергал ногой, нервно постукивая носком по полу кареты. Брат ударил его. Не магией, как тогда, а кулаком. Примитивно до пошлости. Как будто он не артефактор, а какой-то сапожник.
Нос разболелся еще сильнее, распух и теперь висел под глазами смятым помидором. Норт не выглядел виноватым или испуганным, а в его синих глазах застыла холодная решимость, как будто он мигом просчитал тысячи вариантов и выбрал один, лучший.
Нортона Мрока называли архитектором магии, и люди, о чьем уважении Арту приходилось только мечтать, с восхищением говорили о его младшем брате. Артей не разделял их восторгов, но Синеглазка и правда был способен на многое.
Обернувшись, Арт отодвинул задвижку и выглянул в заднее окно экипажа. Пыль клубилась за каретой, и никого не было видно, но интуиция подсказывала – что-то не так. Да, брат вроде бы согласился и даже возмутился для приличия, и так банально разбил ему нос. Но он давно не маленький мальчик. Он – королевский артефактор, у которого в кармане куча уловок.
Арт наклонился вперед и приказал кучеру:
– Замедли-ка ход.
Обернувшись, снова вгляделся в облако пыли, а потом задвинул окошко и замер, прислушиваясь. Вскоре карету едва ощутимо толкнуло, и Арт усмехнулся.
– Езжай в лекарню, – громко приказал он кучеру.
Вообще-то Синеглазка и сам мог бы подлечить брата вместо того, чтобы чесать об него кулаки. Норт должен быть ему благодарен. Счастье творца – в творчестве. Меч возмездия – лучшее, что брат когда-либо создавал. Этот артефакт оставит его имя в веках.
Когда экипаж остановился у дома с вывеской, на которой угнездились змея и чаша, Арт вышел из экипажа и сделал вид, что пошатнулся. Пусть брат помучается раскаянием – вот до чего он его довел.
– Сюда иди, – хрипло приказал кучеру. – В глазах темнеет.
Опершись на подставленное плечо, добрел до лекаря, а когда дверь за ними закрылась, дал кучеру четкие указания и пару монет. С лекарем договориться вышло сложнее. Тот все мямлил про дела и указывал на больных, к тому же сложением вышел неподходящим: мелкий, но с пузом.
– Ты, – сказал Артей, выбрав из очереди страждущих крепкого мужика, чья рука покоилась на повязке.
За два золотых тот мигом забыл о боли и легко согласился на все, чего господину угодно. Так что через какое-то время кучер вышел наружу, поддерживая мужика с замотанным по самые брови лицом, переодетого в вещи Артея. Он тем временем натянул засаленные лохмотья, воняющие сыром, и выглянул в щелочку между шторами. Экипаж тронулся и уехал, и задние козлы на нем отчего-то прогибались.
– Скатертью дорожка, – пробормотал Артей, но на всякий случай вышел через заднюю дверь.
Он поплутал по городу, свернул на рынок и взял извозчика. Сев в убогую кибитку, вонявшую перегаром, Арт довольно усмехнулся, представив себе выражение лица брата, когда тот поймет, что экипаж привез его назад, в поместье.
Потому что он, Артей, видит каждый его шаг наперед. И сейчас самое время сделать ход, которого Синеглазка точно не ожидает.
***
Когда экипаж остановился, Нортон отбросил лопату к террасе и спрыгнул с козел.
– Ты что-то забыл, Артей? – спросил он, подходя к двери экипажа. – Или осознал, что зашел слишком далеко? Отпусти Мариэль, и клянусь, я…
Рука, протягивающая записку в окно, не могла принадлежать Артею: узловатые пальцы, красная обветренная кожа, черные каемки ногтей.
– Вам велено передать, господин, – сипло произнес человек с замотанным лицом, а глаза, выглядывающие в прорезь повязки, были болотно-карими.
Норт выхватил у него записку. «Два дня, Синеглазка». Мужик тем временем стягивал с лица полоски ткани, рачительно сматывая их в аккуратный рулон. Скомкав лист бумаги, Норт отшвырнул его, а мужик испуганно спрятался в глубине экипажа, который тронулся и неспешно поехал прочь.
Артей, хитрый лис, понял, что за ним следят, и принял меры.
Теперь вся надежда на Дирка и его чутье, подсказавшее остаться там, у лекарни.
***
Садовник вернулся, когда солнце уже клонилось к каемке леса. Вилли спрыгнул с террасы и пошел ему навстречу, нетерпеливо помахивая хвостом.
– Старый храм на отшибе, – сказал Дирк, наклонившись и погладив кота. – Магическая защита. Мне не пройти.
Можно бы вызвать подкрепление, обратиться к властям, но пока они еще отреагируют… И все это время Мариэль будет томиться в плену у его брата, который не гнушается самыми подлыми методами. Что ж, Артей хочет артефакт, и он его получит. Но не такой, как рассчитывает.
– Выдвигаемся на закате, – сказал Норт. – А пока мне надо кое-что сделать.