Невеста поневоле, или Чужой трофей

Глава 1

Часть I

Бордель тетушки Эстеллы

Глава 1

Софи

— Софи, — громкий скрипучий голос пронесся по петляющим коридорам старого, покосившегося на один бок, дома. — Маленькая дрянь, выходи по-хорошему!

Я сидела в кухне, спрятавшись от тетушки в грузовом лифте, на котором поднимали еду для гостей и самой хозяйки этого злачного места.

Чтобы не говорила Эстелла, я прекрасно знала, что «по-хорошему» уже не будет. Никогда. Впрочем, и не было раньше.

«Маленькая, прожорливая пигалица, которая не в состоянии отработать корку хлеба».

Так говорила тетушка Эстелла.

Будучи одной из ее подопечных, в отличие от остальных девиц в борделе, я могла позволить себе не торговать телом. Точнее это позволяла мне тетя. Как бы она не прикрывала сей порыв добрыми намерениями, уж я-то знала, что все они направлены на пополнение тугого кошелька, что женщина прятала у себя в глубоком декольте. Тетушка Эстелла надеялась однажды продать меня, словно товар — дорогой и эксклюзивный — состоятельному мужчине.

— Софи! — Голос вновь эхом разнесся по дому. В старом навесном шкафу зазвенела посуда.

За дверью кухни раздались шаги. Громкие, четкие, словно поступь гвардейца в форменных сапогах.

Я подтянула колени к груди, пытаясь стать меньше. От ароматов еды, которые витали в грузовом лифте после подачи завтрака, желудок скручивало в тугой узел. Со вчерашнего вечера во рту у меня не было и хлебной крошки.

Обхватив голову руками, я ждала. Спина ныла, а ободранный локоть саднил. Я торопилась укрыться от тетушки, оттого не заметила ржавый гвоздь, который кто-то вбил у квадратной стальной дверцы лифта, чтобы повесить на него потертое клетчатое полотенце.

— Будь проклята твоя мать, за то, что произвела на свет столь бесполезное создание! — сыпала проклятиями Эстелла, поднимаясь на второй этаж, где находились жилые комнаты ее «подопечных». Сама тетушка обитала на третьем этаже дома, в небольшой комнатушке с мансардной крышей.

Мать…

Я уже успела позабыть как она выглядит. Разве что ясный взгляд ее зеленых глаз навсегда отпечатался в моей памяти.

Мама покинула этот мир, когда мне было всего восемь лет. Я осталась одна в холодном доме рядом с ее окоченевшим телом, которое безуспешно пыталась согреть, кутая в заштопанное одеяло.

Нет…

Я тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Слишком много боли в них таится. Эти обрывки прошлой жизни насквозь пропитаны горечью. Не хочу, чтобы она вновь осела на губах, заставив глаза наполниться солеными слезами.

Глаза… Такие же зеленые, как у нее. Словно омут… Тихий, глубокий, опасный.

Приоткрыв дверцу, которая предательски заскрипела, я выглянула из укрытия.

Никого.

Я опустила ноги на старые деревянные половицы, затем упираясь руками в холодную металлическую поверхность лифта, вытащила голову. Тело затекло от долгого пребывания в столь неудобной позе.

Расправив длинную серую юбку, я повязала на голову чепец, спрятав под дешевой тканью копну длинных огненно-красных волос. Их я считала не чем иным, как проклятием. Словно бельмо. Они бросались в глаза каждому. Я чувствовала себя, словно заклейменный воришка, решивший пройтись по городской площади в будний день.

Накинув на плечи старую шаль, припрятанную заблаговременно на дне корзины с овощами, я вышла в коридор.

Дом тонул в тишине. Казалось, здесь нет ни единой живой души. Виной тому ранний час, в который все обитатели этого места спали, набирались сил перед бессонной ночью. Как только сумерки окутают город, бордель тетушки Эстеллы откроет свои двери для мужчин, в чьих карманах позвякивает хотя бы пара серебряных монет.

Преодолев расстояние от кухни до входной двери, я вышла на прогнившее крыльцо. Набрав полную грудь воздуха, я побежала, изо всех сил помогая себе руками. Боюсь, мои старые туфли не переживут этот марафон.

— Софи! Пигалица неблагодарная! — голос тетушки настиг меня, сорвавшись с окна третьего этажа. Ужалил, словно ядовитая змея.

Я прибавила скорости, стараясь как можно быстрее преодолеть расстояние от злачного дома до перекрестка. Там я смогу укрыться от колючего взгляда тети и перевести дух.

— Я заставлю тебя все отработать, дрянь неблагодарная! — не унималась Эстелла. — Ты слышишь, Софи? Все!

Не услышать скрипучий голос тети было невозможно. В отличие от своей младшей сестры — моей матери — она обладала громким, зычным голосом, способным загнать душу в пятки.

Вот он — перекресток. Последний рывок и я, буду вне поля зрения сварливой родственницы.

Через мгновение, опершись спиной о холодную каменную стену, я смогла выровнять дыхание.

— Софи! Софи!

Я обернулась, вздрогнув от неожиданности. Слева от меня, на крыльце, утопающем в зелени, стоял мистер Фокс, приветливо размахивая правой рукой. Левой, к сожалению, он лишился еще в молодости, защищая границу королевства от вражеских нападок детей «псов».

Глава 2

Глава 2

Софи

Я пытаюсь успокоиться. Спина упирается в запертую дверь борделя. Больше идти мне некуда. Мужчина, посмевший оскорбить меня, остался в булочной. Вопреки моим ожиданиям, он не бросился следом за мной, стараясь стиснуть тело в объятиях и задрать длинную юбку повыше. Похотливый пес!

— Софи! — В противоположном конце коридора появляется тетушка Эстелла. Ее пышное тело плывет ко мне. Нет, летит стрелой. Каждый шаг, словно удар кнута, обжигающего спину. Нет, не боль пугает в эти моменты, а тягучее ожидание неизбежного.

— Тетя, я все объясню! — говорю, вжимаясь в старые дверные доски, мечтая стать с ними единым целым.

Сильная рука до боли стискивает мое плечо. Шаль спадает на пол, к моим ногам. Я силюсь поднять ее, но Эстелла держит крепко, не дает согнуться. Ее почерневшие от злости глаза пытают меня, сжигая дотла. Чувствую себя обугленной головешкой.

— Это вряд ли! — шипит она. — Из-за твоей глупости, я лишилась доброй части своей прибыли! Ты мне возместишь все, до единого серебряного, Софи! Сегодня же!

Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Ноги стали ватными. Неужели тетушка заставит меня торговать своим телом? Это недопустимо! Ни одна обитель не приютит «испорченную» девицу!

— Нет, — голос предательски дрогнул. — Я не стану… Можете запереть меня в клетке навсегда, если вам вздумается, но не превращайте в бездушную куклу.

Я вспомнила девушек, которые живут в борделе. Сердце защемило от мысли, что я стану такой же. Они лишены разума, эмоций, чувств, желаний… Делают то, что велено, не раздумывая. Их пустые глаза лишены жизни. Виной тому заклятие «беспамятства», что наложила на них тетушка Эстелла. Бездумными куклами проще управлять. С рассветом они меняют ипостась, превращаясь в птиц, и напевают в тесных клетках свою грустную песнь. В эти моменты, сидя за толстыми прутьями, они помнят все. Оттого я стараюсь не заглядывать им в глаза.

Да, каждая пришла в бордель по собственной воле, находясь в здравом уме. На заключение контракта с тетушкой их толкает бедность, отчаяние, желание помочь родным. Но стоит ли несколько лет такого плена жалкой горсти монет? Я так не думаю…

— О, нет, милочка, — рассмеялась тетушка, — даже не надейся, что останешься в моем доме! Сегодня же, после захода солнца, я намерена выручить за тебя круглую сумму! Подберем тебе достойного жениха, — усмехнулась она, грубо потрепав меня за щеку.

— Вы не посмеете! — Я осмелилась повысить голос. — Мне еще нет восемнадцати!

— Это не помешает мне заключить заблаговременную сделку с тем, кто даст за тебя больше монет. Оставшийся месяц скоротаешь в новом доме, на попечении новых родственников. А как только достигнешь совершеннолетия, отправишься под венец! — закончила Эстелла, выпуская из цепких пальцев мое плечо.

Под венец…

Я впитывала эти слова, пыталась их принять, осознать… Получалось плохо. Пол под ногами ходил ходуном. От отчаяния хотелось выть. От мысли, что для родной тети я всего лишь вещь, хотелось громко кричать. Эта несправедливость обжигала сердце, рвала его на куски, превращая в лохмотья.

— Не реви! — оборвала мои мысли тетушка Эстелла. — Во всех своих бедах ты виновата сама! — добавила она, поворачивая ключ в замочной скважине входной двери. Подергала ручку, убедившись, что дверь заперта, и сунула ключ в тугой кошелек, что обычно прятала в глубоком декольте.

Я смотрела, как тетя, покачивая бедрами, удаляется по коридору, словно огромная лодка, которая каким-то чудом удерживается на плаву. Вскоре ее силуэт скрылся в недрах старого дома, который, казалось бы, вторя моим страданиям, жалобно стонал, выражая свою сочувствие.

Разве виновата я в том, что осталась сиротой? Разве виновата, что как и мать имею доброе сердце? Именно оно стало причиной преждевременного решения тетушки о замужестве.

Вчера днем я сжалилась над одной из девиц. Ее звали Лара. Она заключила контракт с Эстеллой пару дней назад, о чем уже успела пожалеть. Ее протяжная птичья трель резала больнее ножа. Я не смогла совладать с собой, выпустила несчастную из зачарованной клетки. Маленькая голубая пташка, с черными перьями на хвосте, тут же обратилась девушкой. В глазах ее стояли слезы. Пока, спустившись на кухню, я пыталась найти что-нибудь съестное для бедняжки, эта пройдоха, прихватив серебряный сервиз тетушки, сбежала. Я же была вынуждена прятаться от тети до рассвета, надеясь на то, что гнев ее утихнет. Зря.

— Софи! Маленькая дрянь! — голос Эстеллы, словно гром средь ясного неба, нарушил тишину дома. Послышалась беспокойная птичья трель, а после шаги. Громкие, зычные.

Я закусила губу. Только этого мне сейчас не хватало. Все-таки тетя обнаружила пропажу этого злополучного сервиза... 

Быть беде!

Вопреки моим ожиданиям, тетушка не стала запирать меня в птичьей клетке, лишив человеческого облика. Хоть это и была ее любимая забава: лишать речи, привычного тела, заковывая душу в незримые оковы, избавить от которых мог лишь сильный чудотворец. Увы, на улицах Третьего кольца таковых не было. Оттого порой мне приходилось коротать время за металлическими прутьями.

В отличие от остальных девиц в борделе, я не заливалась трелью, надрывно исполняя свою песнь. Я молчала, покорно и стойко снося наказание. Лишь с тоской смотрела на длинные полки, тянущиеся вдоль стен в три ряда, которые были уставлены птичьими клетками. Были клетки и на полу, и на старом покосившемся серванте, и на круглом обеденном столе, за которым уже полвека никто не принимал пищу. Покрытые позолотой и иссиня-черные, пузатые круглые и квадратные, большие и маленькие, пустые и ставшие чьим-то временным пристанищем — все они навевали ужас, отчаяние и злобу, крепнувшую в моем юном сердце с каждым днем все сильней.

Глава 3

Часть II

Убийство в Сарском дворце

Глава 3

Пять лет спустя

Софи

Колеса поезда размеренно стучали по рельсам, возвращая меня из мирской обители в Сарсу. Я прислонилась лбом к холодному стеклу, глядя, как за окном мелькают до боли знакомые угрюмые пейзажи улиц Третьего кольца. Серые полуразрушенные здания смотрели на меня пустыми глазницами окон. После последнего набега детей «псов» прошло всего шесть месяцев. Герцог сумел противостоять вражеской атаке, но окраина Сарсы местами стала походить на руины. Интересно, булочная мистера Фокса все еще варит по утрам ароматный кьяр? А бордель тетушки Эстеллы открывает свои двери после захода солнца для мужчин всех рангов и сословий?

— Мисс, вы не поможете мне достать саквояж? — скрипучий голос отвлек меня от собственных мыслей.

Я подняла глаза на попутчицу. Пожилая дама в старом заштопанном платье, чистом и выглаженном, стояла передо мной, сложив ладони на груди. Потускневшая шляпка прикрывала ее редкие седые волосы. Глаза незнакомки лучились добротой, но при этом были наполнены грустью.

— Конечно, — я поднялась и принялась извлекать тугой саквояж с полки, что размешалась на уровне глаз. — У вас красивое платье, мэм.

— Мода улиц Третьего кольца не так быстротечна, как во дворце герцога Сарского, — улыбнулась старушка. — Мое платье актуально уже не один десяток лет, — подмигнула она.

— Вас кто-нибудь встретит, мэм? — Этот вопрос невольно сорвался с моих губ, когда я поняла, насколько тяжелый багаж у незнакомки. — Может быть сын? Или дочь?

Улыбка исчезла с лица старушки.

— Дочь, — тихо повторила она. — К сожалению, она покинула этот мир.

— Простите, — спохватилась я, — не хотела вас расстроить.

— Что вы, мои раны хоть и болят, но уже не кровоточат. Прошло уже пять лет, — ответила незнакомка. — Ее звали Лара, — добавила она, немного помолчав. — Незадолго до трагедии, моя девочка устроилась работать няней с проживанием у одной обеспеченной семьи. Как только выдался первый выходной, она решила навестить меня. К сожалению, ее убили, отобрали честно заработанное жалованье, а тело бросили в сточную канаву, — старушка промокнула глаза кружевным платком. — Детектив сказал, что тех денег, что грабители выручили у Лары, хватило бы разве что на серебряный сервиз. Разве его стоимость равноценна человеческой жизни? — спросила женщина, забирая из моих рук саквояж.

— Третье кольцо — на выход, — стальной женский голос пронесся по вагону, настигая каждого.

— У вас доброе сердце, мисс. Если бы вы знали мою дочь, уверена, она бы вам понравилась, — сказала напоследок старушка, пряча платок в складках платья.

— Жаль, что я была с ней не знакома, — ответила я. — До свидания, мэм.

Я стояла рядом со своим местом и смотрела в след этой сильной женщине. Не было сил шевельнутся, не было сил смахнуть с лица непрошенную слезинку.

Я обманула.

Я солгала.

Впервые.

И теперь я задавалась вопросом, почему я это сделала: чтобы спасти или чтобы спастись самой?

Подобрав подол длинной иссиня-черной юбки, я устремилась в уборную. Тесное помещение в последнем вагоне встретило меня смрадом и духотой. Алое солнце размазывало по небу кровавое зарево, которое я могла наблюдать сквозь миниатюрное круглое оконце над умывальником.

Я до упора выкрутила кран. Тщетно. Воды нет. Немудрено. Баки в вагонах третьего класса наполняют не с той же регулярностью, что первого.

Тыльной стороной руки провела по разгоряченным щекам.

— Какой ужас! — сокрушенно произнесла я, взглянув на свое отражение.

На щеках блестят влажные дорожки слез, под глазами залегли темные круги — результат длительной поездки в экипаже, а после на поезде. Две бессонные ночи тоже наложили свой отпечаток, сделав кожу тусклой,  придали ей сероватый оттенок.

Я тряхнула головой, похлопала себя по щекам. Потуже затянула на шее узел, чтобы чепец сидел как влитой, пряча под грубой тканью копну алых волос. Расправила складки на скромном платье, цвета ночного неба, поправила узкую ленту на талии, которая служила мне поясом.

Волнуюсь, словно юная девчонка…

— Эй, — град ударов обрушился на дверь с противоположной стороны, заставив меня вздрогнуть. — Отпирай, иначе выбью! Дай нужду справить! — Я услышала, как он смачно сплюнул.

Обхватив пальцами стальной лик Девы Справедливости, что покачивался на тонкой цепочке у меня на шее, я отворила дверь.

— О-у, — присвистнул бородатый мужчина, который, судя по всему, сутра уже успел приложиться к кружке с фрелем[2], — мисс Ледяное сердце, — он усмехнулся и, пошатываясь на негнущихся ногах, поклонился.

— Простите, мне нужно готовиться к выходу. Скоро моя станция, — тихо ответила я, огибая мужчину по касательной. В нос тут же ударил терпкий запах пота вперемешку с фрелем. Отвратительное сочетание!

Стуча каблуками по полу, я направилась к своему месту.

Глава 4

Глава 4

Софи

Если Дейбрусский дворец, что возвышался у самой границы, рядом с землями «псов», по праву считался воплощением мощи всего королевства, то Сарский дворец был воплощением роскоши и изобилия. Золотая отделка стен слепила, переливаясь всеми оттенками желтого под палящими лучами солнца, бесцеремонно заглядывающего в огромные окна. Дорогой бархат покрывал не только добротную деревянную мебель с золотистыми вензелями на спинках и подлокотниках, но и пол. Он приглушал стук моих форменных туфель на невысоком каблуке.

— Его светлость герцог Сарский примет вас незамедлительно, — произнес старший советник, поднимаясь по изогнутой широкой лестнице.

— Почту за честь, — тихо ответила я, пытаясь понять, к чему такая спешка.

В обители Девы Справедливости старшая сестра была немногословна. Задавать ей вопросы считалось дурным тоном. Я знала лишь то, что его светлость потребовал доставить во дворец «юную, здравомыслящую особу, умеющую обращаться с детьми». Странное требование, если учесть то, что у герцога детей нет вовсе. Разве только многочисленные племянники и племянницы, от которых он предпочитал откупаться дорогими подарками.

— Прошу, мисс Донахон. — Мужчина распахнул передо мной высокую двустворчатую дверь с коваными золотыми ручками.

Рабочий кабинет герцога был просторным. Кругом блеск, к которому мои глаза все никак не могли привыкнуть. Отделка помещения демонстрировала состоятельность его владельца, напоминала каждому вошедшему о статусе хозяина этого дворца.

— Располагайтесь, — добавил мистер Скотт, указав на свободное кресло у массивного стола из молочного дерева[4], и тихо скрылся за дверью.

Я осталась одна в кабинете, в котором не то что сесть, но и вздохнуть было страшно. Скрестив руки на груди, я стояла у кресла, переминаясь с ноги на ногу, и никак не могла уговорить себя опуститься на белоснежную бархатную обивку. Страх что-нибудь испортить был столь велик, что усталость не могла взять над ним верх.

— Святая Дева Изобилия, — голос за спиной заставил меня подпрыгнуть на месте от неожиданности. — Что это, девочка моя?

В кабинет, словно ураган, ворвался невысокий мужчина. Подкрученные седые усы подпрыгивали в такт его быстрым шагам. Большой живот был стянут тугим поясом, который, казалось, вот-вот треснет по швам. Камзол оливкового цвета с золотистыми оторочками сковывал его тучное тело, но мужчина, тем не менее, ловко передвигался, суетливо подергивая пальцами. Через плечо была перекинута классическая лента белого цвета — символ благосклонности его величества короля. Туфли с золотыми пряжками и загнутыми носами смотрелись нелепо, но соответствовали последним веяниям моды королевства и Сарсы в частности.

— Ваша светлость, — я склонила голову, распознав в незнакомце герцога, — служительница обители Девы Справедливости Софи Донахон прибыла во дворец по вашему указу.

— Значит, вот какие одежды носят благочестивые, — герцог по-детски скривил лицо. — Никуда не годится! Я распоряжусь, чтобы вам предоставили нормальные платья!

Мой скромный наряд не претендовал на звание изысканного и модного, но был сшит аккуратно.

— Простите, но ваша забота обо мне излишняя, — ответила я, разглаживая на юбке невидимые складки. — Я ношу платье, чтобы скрыть наготу. Мое с этой функцией отлично справляется.

Герцог наградил меня колючим взором небольших глаз-бусинок цвета речного ила.

— Девочка моя, непозволительно разгуливать по дворцу в таком виде! Будь вы хоть одной из Дев! В этом мешке вы словно прыщ, вскочивший на мягкой бархатной коже! — пухлые губы мужчины задрожали от негодования, которое он всеми силами старался скрыть. — Я — Арно де Буа герцог Сарский повелеваю вам переодеться сию же минуту! — надрывно проговорил он, опускаясь в кресло с высокой спинкой, венчала которую кованая ажурная корона из золота.

— Да, ваша светлость, — покорно опустила голову в поклоне, дабы не гневить герцога. Чепец, покрывающий голову, как назло соскользнул и упал к моим ногам. Волосы алым водопадом заструились по плечам.

— Девочка моя! — герцог подскочил, сомкнул ладони перед собой, сопроводив сие движение громким хлопком. — Никаких головных уборов! Непозволительно скрывать под грубой тканью такую усладу для глаз! Как красиво и чудно, — задумчиво протянул он, — никогда не видел ничего подобного!

Сменить наряд — это еще, куда ни шло, но отказаться от чепца — недопустимо! Не правильно! Опасно, в конце концов!

— Ваша светлость, я служу Деве Справедливости и не смею нарушить тех правил, что строго соблюдают в мирской обители, — тихо проговорила я, не поднимая головы.

— Пока вы живете во дворце, девочка моя, вы служите мне! Только мне! — герцог оперся руками о столешницу, подавшись вперед. Его голос надломился, превратившись в крик. — Чем раньше вы это поймете, — уже тише добавил он, вновь опускаясь в кресло, — тем лучше для вас же, мисс Донахон.

Я шла по коридору, путаясь в пышной юбке. Благочестивой служительнице не пристало говорить бранных слов, но сейчас мне хотелось забыть о правилах и громко выругаться, во весь голос. Благо здравый смысл не позволял. Иначе плакала моя репутация, а вместе с ней и благосклонность старшей сестры.

Наряд, в который меня облачили, словно тряпичную куклу, в корне отличался от того, что я привыкла носить. Тугой корсет со шнуровкой по бокам впивался в кожу, лишая возможности нормально дышать. Пышные полупрозрачные рукава-фонарики из шифона, словно огромные крылья, напоминали о себе при малейшем движении рук. Объемная красная юбка, украшенная россыпью мелких кристаллов и рубиновой крошки, была настолько тяжелой, что мне приходилось придерживать длинный подол, плавно переходящий в шлейф. На шею мне нацепили обруч из красных камней — подарок его светлости — до боли похожий на ошейник, который я не стала снимать лишь из вежливости к герцогу.

Глава 5

Глава 5

Софи

Воздух в кабинете был накален до предела. Горячий, сухой, колючий. Он окутывал меня, словно кокон. Голова шла кругом от тугого корсета, который я была вынуждена терпеть, а мысли путались от присутствия канцлера. Святые Девы, я плеснула горячий кьяр в лицо одному из самых влиятельных мужчин королевства!

Я всем сердцем надеялась на то, что мистер Бэнкс не узнает меня. Много ли девиц сменил он за эти годы? Возвращался ли он хотя бы единожды мыслями в покосившийся дом тетушки Эстеллы? Не думаю. У канцлера и без того полно забот. Мне же это только на руку. Будучи служительницей, я не хочу доживать свой век в темнице, под гнетом косых взглядов стражи. Это порочит меня! Всю обитель!

— Мисс Донахон, вам, наверное, любопытно, отчего герцог решил прибегнуть к помощи обители? — лениво произнес его светлость Арно де Буа.

— Для меня честь явиться во дворец, ваша светлость, — незамедлительно ответила я. После словесной перепалки с канцлером, я старалась быть более осмотрительной в своих высказываниях. Моя прямолинейность здесь, в сердце Сарсы, играла против меня. Здесь в почете были лесть, лицемерие и угодничество. Увы, мне эти качества были чужды.

— Не думаю, что девица из глуши, сможет нам чем-то помочь, — лицо мистера Бэнкса исказилось до неузнаваемости. Видимо ему мой приезд не пришелся по душе.

Герцог встал, поправил перекинутую через плечо ленту, разгладил пухлыми пальцами белоснежную ткань.

— Айзек, у нас дело безотлагательной важности. Твое расследование не дало никаких результатов и…

— Мое расследование еще не закончено. Не время говорить о результатах, — вспыхнул канцлер, позволив себе перебить его светлость.

Герцог де Буа прохаживался по кабинету, скрестив руки за спиной. Изогнутые мыски его туфель то и дело цеплялись за дорогие ковры, и я не на шутку переживала за то, как бы его светлость не изувечил себя, нечаянно споткнувшись и упав на начищенный до блеска мраморный пол.

— Время… Его у нас нет, Айзек. Поэтому, — де Буа резко развернулся на пятках, — вы, мисс Донахон, — палец герцога указал на меня, — и приехали во дворец.

Я все еще не понимала того, зачем понадобилась во дворце скромная служительница из мирской обители.

— В таком случае, я не стану вам мешать. — Канцлер неспешно поднялся с кресла. Он навис надо мной словно коршун. Под его колючим взглядом захотелось обернуться маленькой птичкой и выпорхнуть в окно. Благо во дворце не было металлических решеток на окнах, коих в доме тетушке Эстеллы хватало с лихвой. — Как только его светлость введет вас, мисс, в курс дела, не сочтите за труд, загляните ко мне. Мне есть чем с вами поделиться.

— Вот и славно! — герцог захлопал в ладоши, вновь опускаясь в кресло. — Если вы станете работать сообща, дело пойдет быстрее!

Я так не думала. Огонь, что полыхал во взгляде канцлера, не предвещал ничего хорошего. Я имела возможность познакомиться с этим человеком ранее. Оттого на душе было не спокойно. Я знала, что этот мужчина опасен. Нет, я это чувствовала. Каждой клеткой своего тела ощущала его силу, решительность и неприязнь.

Он сотрет меня в порошок. Непременно!

— Ох, девочка моя, — вздохнул герцог, глядя вслед мистеру Бэнксу, который стремительно покидал кабинет его светлости, — надеюсь, герцогиня не ошиблась, порекомендовав именно вас.

— Я сделаю все, что в моих силах, Ваша светлость, — ответила я.

Впрочем, если с этой задачей не справился ни канцлер, ни мистер Шерман, боюсь и мои старания заведомо обречены на провал.

— Итак, — герцог де Буа откинулся на спинку кресла, отчего та тихонько хрустнула, — думаю вам, мисс, известно, что в свои сорок восемь лет я не имею наследников.

Выжидающий взгляд мужчины коснулся моего лица.

— Мне искренне жаль, ваша светлость, что Дева Плодородия не вознаградила вас, за труды ваши, долгожданным первенцем, — тихо ответила я.

Смех наполнил кабинет. Герцог сотрясался в кресле, держась за большой живот, пояс на котором вот-вот норовил треснуть по швам.

— О, девочка моя, вы еще так незрелы, — сквозь смех произнес он. — Мой титул обременяет меня, накладывает определенный отпечаток. Быть честным по отношению к подданным — все равно, что подписать себе смертный приговор, — добавил герцог, лениво постукивая пальцами по столу. — Но сейчас не об этом, — небрежно бросил он. — Вы, мисс Донахон, будете приставлены в качестве гувернантки к юной леди Бетти — младшей дочери ее светлости герцогини Сарской.

— Простите, ваша светлость, но, боюсь, я на эту роль подхожу меньше всего, — потупив взор, я покачала головой.

— Моя девочка, а вы уверены, что знаете, какая роль отведена вам в этой пьесе? — ясный взгляд герцога Сарского устремился на меня. — В ваши обязанности не входит обучение, лишь сопровождение, — добавил он.

— Леди что-то угрожает? — спросила я.

Герцог стиснул пальцы, отчего те тут же побелели. Кажется, я попала в точку.

— Интересное умозаключение, — тихо отозвался он. — Позвольте спросить, как эта мысль родилась в вашей не затуманенной голове?

Глава 6

Глава 6

Софи

Переступив через огромную куклу со стеклянными глазами в обрамлении пушистого веера ресниц, я огляделась. Покои юной леди были под стать ее титулу. В центре просторной комнаты возвышалась кровать с балдахином. Боюсь, что малышка могла бы на ней с легкостью потеряться. Высокие окна наглухо закрыты тяжелыми изумрудными шторами. В комнате горело несколько сотен свечей, разбрасывая блики по пушистым коврам с длинной бахромой, по мебели из молочного дерева и по многочисленным игрушкам. Чего здесь только не было! Красочные книжки, куклы разных размеров — от крошечных, с мизинчик, до больших, которые без труда могли составить конкуренцию в росте самой Бетти. Кстати о девочке... 

Я вдохнула спертый воздух. В комнате было нестерпимо душно.

— Леди Бетти, — я склонила голову, — разрешите представиться, меня зовут мисс Донахон.

— Мисс Донахон будет заботиться о тебе вместо меня, — добавила девушка, нависнув тенью над ребенком.

Я с интересом рассматривала Бетти. Хрупкая, миниатюрная девочка с алебастровой кожей сидела в центре комнаты, скрестив ноги, и листала увесистую книжку с яркими картинками. Русые волосы были собраны в высокую прическу и украшены диадемой с изумрудами. Казалось, под собственной тяжестью эта милая головка скоро не выдержит и оторвется. Темно-синее бархатное платье доходило девочке до самых пят. Ножки были закованы в туфельки с острыми носками — последние веяние моды — и стянуты ремешками на лодыжках. Маленькая леди подняла на меня взор голубых глаз и глухо вздохнула. По-взрослому.

— Мне не нравится эта мисс. Я хочу другую, — сказала она, изучив меня любопытным детским взглядом. При этом ее пухлые губки надулись, а вздернутый носик взлетел еще выше.

— Юным леди не пристало так выражаться, — с укором заметила леди Бисли. — Разве этому вас учили?

Бетти снова вздохнула и неторопливо поднялась на ноги. Для своих лет она была слишком миниатюрной девочкой. Впрочем, ее это вовсе не портило. Скорее наоборот подчеркивало ее хрупкость, легкость и воздушность.

— Я очень рада, мисс. Добро пожаловать во дворец, — тихо произнесла девочка, в то время как на ее лице я заметила скуку. — Надеюсь, вам здесь понравится.

Леди Бисли удовлетворенно кивнула.

— Мисс Донахон, я оставлю вас с леди Бетти на несколько минут. Этого хватит, чтобы вы познакомились. — Легкий кивок головы и мгновение спустя, девушка направляется к выходу.

Мы остались с юной леди вдвоем. Я пыталась собраться. В моей практике не было общения с детьми. Тем более с детьми пэров. Я отчаянно пыталась подобрать слова, но Бетти меня опередила.

— Как вас зовут? — поинтересовалась девочка, вновь протянув ручку к яркой книжке, которую она листала несколькими минутами ранее.

— Мисс Донахон. Меня зовут мисс Донахон, леди Бетти, — ответила я, улыбнувшись малышке.

Подобрав подол длинной пышной юбки, я опустилась на пол, устроившись рядом с девочкой. Нет, это платье определенно не подходит для гувернантки. При всем моем уважении к герцогу, мне придется сменить наряд на более удобный. Надеюсь, его светлость примет мое решение.

— Как вас называют друзья, мисс? Разве зовут они вас столь сложным именем? Меня все называют леди Бетти, — добавила маркиза, не отрывая взора от картинки, где принцесса, сидя в заточении в высокой башне, с опаской выглядывает в окно, ожидая, когда принц, наконец, спасет ее. Увы, чудеса бывают только в сказках. Я успела в этом убедиться.

— У меня нет друзей, леди Бетти, — ответила я девочке. — Думаю, если вы не откажетесь стать моим другом, то сможете называть меня Софи, — улыбнулась я малышке.

Бетти кивнула. Мой ответ ее явно устроил.

— Хорошо, мисс Софи. Я стану вашим другом.

— Леди Бетти! — В дверях, словно из ниоткуда, появилась леди Бисли. — Так не годится! Вы не можете называть гувернантку по имени!

— Мисс Софи мне разрешила! — гневный взгляд ребенка, кажется, пригвоздил девушку к порогу. — Меня же называют по имени! — упорствовала она.

— Вы леди! Дочь пэра! Так положено, леди Бетти! Мисс Донахон же прислуга. Она прислуга! — Слова сыпались с языка леди Бисли, обжигая, словно раскаленные угли. Она права, я всего лишь прислуга во дворце. Даже не служительница. — Мисс, — обратилась девушка уже ко мне, — идемте. Вас уже ждут.

Теперь в голосе леди Бисли была не только чопорная натянутость, но и презрение. Кажется, обзавестись друзьями во дворце будет гораздо сложнее, чем я могла себе представить.

— Меня ждет герцог? — предположила я.

От пребывания в столь неудобной позе, платье смялось. Теперь аккуратные складки превратились в небрежную сетку морщин, обрамляющих пышную красную юбку. Уверенна, леди Бисли — компаньонка Лили — этого отнюдь не оценила.

— Нет, мисс Донахон. Вас ждет его милость канцлер Бэнкс.

Мое горло будто стиснула чья-то сильная невидимая рука. Дыхание перехватило, а пол будто одним ударом вышибли из-под ног. Встречи с Черным Мором в обличье канцлера Миона я желала меньше всего.

— Идемте. Его милость не любит ждать, — добавила леди Бисли, смерив меня взглядом, переполненным пренебрежением и неприязнью.

Глава 7

Глава 7

Софи

Тело бил озноб. Нестерпимо хотелось принять ванну. Смыть с себя наглые касания самодовольного канцлера. Избавиться от них, до красноты натерев кожу жесткой мочалкой. Ведь в такие моменты боль отрезвляет, возвращает холодность рассудка, которой мне сейчас как раз не хватает.

Я вновь обернулась, коснувшись взором клетки с тонкими металлическими прутьями. Моя напасть. Моя извечная темница. Минувшие два часа я провела в ней. Она притягивает словно магнит, зовет, требует отдать преобразившееся тело в добровольный плен.

С тех пор, как я покинула бордель тетушки Эстеллы, подобного не случалось. Я успела позабыть о том, какого это заливаться трелью, за холодными прутьями клетки. Прежде эмоции не вынуждали меня обращаться птицей. Проклятие напоминало о себе всего лишь раз в месяц, когда просыпалось женское нутро, требующее потомства. Жаждущее продолжения рода. К счастью, у старшей сестры на этот случай был чудодейственный отвар, который избавлял меня от угнетающего заточения и возвращал привычный облик. Сейчас же, увы, обратиться за помощью мне было не к кому. Азы зельеварения были мне чужды. Благо зачарованную клетку я все же прихватила с собой, отправившись за пределы Третьего кольца. Иначе, ведомая заклятием, пересекла бы всю Сарсу, пав ниц еще за долго до того, как на горизонте замаячил высокий обветшалый шпиль родной обители.

— Мисс Донахон, — дверь за моей спиной бесцеремонно распахнула леди Бисли, словно ураган, врываясь в мои покои. Следом за ней шла миловидная блондинка, которая держала в руках скромное платье с глухим воротом, — переодевайтесь, — скомандовала компаньонка.

— Я бы с радостью, — ответила я, изучая наряд, который был мне больше по вкусу, чем пышное платье, которое наверняка стоило целое состояние, — но, боюсь, это может огорчить его светлость.

Леди Бисли нахмурила тонкие брови, а блондинка, что стояла за ее спиной, и глазом не моргнула. Лишь чуть выше вскинула голову, приподняв подбородок.

— Вам, мисс Донахон, сейчас нужно думать о том, как не огорчить ее светлость герцогиню Сарскую. Думаете ей придется по нраву, что прислуга разгуливает во дворце в таком наряде, словно является дочерью пэра? — губы леди Бисли растянулись в натянутой улыбке. Взгляд при этом ее был все так же холоден. — К тому же, — взор девушки скользнул чуть ниже пояса, — вы смяли подол. В следующий раз, когда будете приподнимать его, делайте это аккуратнее, мисс. Мужчины небрежны, но вы — женщина.

Я оторопела от услышанного. Растерянность сменилась неприятием и раздражением.

— Я — служительница Девы Справедливости, леди Бисли, — отчеканила я. — Считаете допустимым обвинять меня в безнравственном поведении?

— Ваши пороки, мисс Донахон, меня волнуют не так сильно, как сохранность казенного имущества. Будьте добры снять платье, — сухо ответила леди Бисли, буравя меня колючим взглядом.

Неслыханная наглость! Как подобные мысли могут посещать эту девушку?! Неприемлемо!

— Люсиль, — окликнула леди Бисли девушку, стоявшую у нее за спиной, — помоги мисс Донахон снять платье.

Дважды ей повторять не пришлось. Блондинка с неприкрытым энтузиазмом принялась расшнуровывать корсет, до боли стискивающий талию. Казалось, ребра сковали стальными кольцами, безжалостно терзающими мое тело. Благо в свете минувших событий я успела позабыть о боли и дискомфорте. Сейчас же она вернулась с новой силой.

— Я не привыкла к тому, что кто-то помогает мне менять платье, — тихо сказала я, пытаясь подсобить девушке.

Леди Бисли усмехнулась:

— Скоро привыкните, — ее губы растянулись в загадочной улыбке.

Блондинка на мгновенье замешкалась. Вскоре ее ловкие пальцы вновь перебирали тонкий шифон, избавляя меня от пышных рукавов и многочисленных юбок.

Спустя несколько минут я уже стояла перед леди Бисли в скромном темно-синем платье в пол с тонким черным поясом. Корсет того же цвета подчеркивал талию. Высокий глухой ворот скрывал шею, подпирая подбородок. Украшен он был разве что тонкой черной лентой, словно удавка охватывающей шею.

— Ах, да! — спохватилась девушка. — Едва не забыла!

Леди Бисли незамедлительно подошла ко мне и, спешно скрутив мои волосы в тугой узел на затылке, покрыла голову нелепым угольно-черным чепцом.

— Так-то лучше! — кивнула она, окинув удовлетворенным взором мой новый наряд. — Ее светлость не любит, когда кто-то пытается затмить ее. Впрочем, — скривив тонкие губы, добавила девушка, — на вашей стороне, мисс Донахон, разве только молодость. Иным вас природа к несчастью обделила.

Люсиль подавила тихий смешок.

— Идемте, мисс. Герцогиня Сарская изъявила желание познакомиться с новой гувернанткой леди Бетти. Сочтите это за честь, — добавила леди Бисли, метнув в меня взгляд, полный презрения.

В покоях герцогини Сарской витал липкий тошнотворный запах болезни. Я почувствовала его сразу, как только переступила порог. В полутьме он пропитал все предметы убранства, осел на мебели, на тяжелых гобеленах и дорогих коврах, чернеющих на мраморном полу небрежными кляксами.

Люсиль осталась за дверью. Леди Бисли же плавно подплыла к кровати, заглянула за бархатный балдахин. В душной, мрачной комнате, темно-фиолетовые ткани отливали угольно-черным. Этот цвет давил, пророчил потерю, обрекал на скорую утрату. Казалось, здесь заблаговременно объявили траур.

Глава 8

Глава 8

Софи

Рассвет окрасил дворец и прилегающие к нему территории в оттенки золота, меди и янтаря. Липкие медовые блики осели на мебели, стенах и потолке. В моей комнате все искрилось так, что хоть глаз выколи.

Вчера я едва коснулась головой подушки, как провалилась в глубокий тягостный сон. Воспоминания о прежней жизни, о матери, о кровавой бойне на заднем дворе вновь напомнили о себе. Засели столь крепко в моей голове, что мне едва ли не пришлось избавляться от них с помощью острого скальпеля. Благо, расчесывание волос немного помогло. Возможно лишь потому, что я отчаянно рвала кожу головы острыми зубьями дешевого деревянного гребешка.

Боль отрезвляла. Гнетущее чувство, поселившееся в душе, не отменяло моих обязанностей во дворце. С сегодняшнего дня я должна была все свое время посвящать леди Бетти. Маленькой девочке отныне предстояло находиться под моим присмотром практически круглосуточно. Лишь четыре перерыва полагались гувернантке, коей я теперь являлась.

Как долго продлиться моя служба у его светлости я не знала. Но отчего-то уже жалела, что выбор пал именно на меня. Возможно, виной тому был самодовольный канцлер…

Айзек. При мысли о нем щеки вспыхнули, налились краской. Как смел он склонять служительницу к непристойным утехам? Как смел узреть то, что не должен был видеть никто?

Я отчаянно рванула гребешок вниз. Несколько алых волосков остались красоваться между его острыми зубьями. Словно трофей, в зубах зверя-захватчика, скалящего свою пасть, в надежде напугать жертву.

Леди Бетти выглядела вялой. Ее уставший взор без интереса скользил по мне. Малышка была облачена в длинное платье кораллового цвета, которое ей вовсе не шло. Шелковистые волосы приподняты на затылке и скручены тугой спиралью, опоясывающей головку девочки дважды. Маленькая леди запустила пальцы в прическу, отчего диадема, инкрустированная изумрудами, съехала набок.

— Леди Бетти, вы испортите прическу, — руку малышки деликатно одернула леди Бисли. Она же поправила диадему, после чего переместила свой взор на меня.

Я склонила голову, моля Деву Справедливости о том, чтобы чепец не съехал. В это раз я затянула его столь туго, что голова, казалось, была закована в металлический армет[8], а не в плотный кокон из грубой накрахмаленной ткани.

Кроме юной леди и чопорной леди Бисли в покоях малышки находилась еще одна девушка. На вид ей было не больше двадцати лет. Огненно-рыжие с медным отливом волосы аккуратными завитками спадали на ее плечи. В них был вплетен обруч-диадема из белого металла, украшенный россыпью мелких изумрудов. В полумраке комнаты, в свете свечей, они переливались всеми оттенками зеленого, бирюзового, нефритового. На девушке было пышное платье цвета слоновой кости, украшенное на рукавах, вороте и подоле заморским кружевом. Такое плетут на Восточном материке самые искусные мастера, требующие за свои работы от нескольких сотен золотых и выше. Мне же, простой служительнице, о таком было непозволительно даже мечтать. Талию девушки опоясывал тонкий пояс, усыпанный нефритами, малахитами и аквамаринами разной величины.

Сама она была не дурна собой, но и хорошенькой назвать ее я не могла. Непримечательное лицо, невыразительные зеленые глаза в обрамлении редких ресниц, бесцветные губы и тусклая кожа с легким румянцем на щеках. С такой внешностью легко затеряться в толпе. Лишь цвет волос оживлял ее образ, добавлял толику шарма и обаяния.

— Должно быть, вы мисс Донахон, прибывшая во дворец издалека? — заговорила незнакомка и ее губы тронула легкая улыбка.

— Верно, леди, — ответила я, осторожно подбирая слова.

— Меня зовут Лили, — продолжила девушка. — Буду рада, если вечером вы найдете время заглянуть ко мне на чай. Полагаю, истории о жизни в обители могут оказаться довольно занимательными, — сказала она, продолжая улыбаться. Эта особа определенно умела располагать людей по отношению  к себе.

— Спасибо за приглашение, леди Лили, — я вежливо поклонилась. — Боюсь, мой распорядок не позволит оставить леди Бетти более чем на один час.

— Не беда! — воодушевилась леди Лили. — Моя сестричка любит вечерние чаепития, которые мы устраиваем дважды в неделю. Вы можете прийти вместе с ней, мисс Донахон.

Я бы и рада была отказаться, да воспитание и хмурый взгляд леди Бисли не позволяли мне этого сделать.

— Благодарю, леди Лили, за ваше благодушие, — ответила я, улыбнувшись девушке одними уголками губ.

Запечатлев на алебастровой щеке малышки короткий поцелуй, леди Лили, в сопровождении своей компаньонки, удалилась, оставив меня один на один с маленькой леди, в воспитании которой я ровным счетом ничего не смыслила.

— С чего начнем? — спросила я, стоя в полной растерянности в центре покоев своей подопечной. Никаких наставлений от леди Бисли, временно исполняющей обязанности гувернантки, я не получила. Кажется, она была только рада избавиться от ребенка, которого ей навязали. Не мудрено. В обязанности компаньонки входит отнюдь не присмотр за дочерью покойного пэра. Ее жизнь пестрит красками. Прогулки, поездки, многочисленные развлечения…

— Мисс Такер начинала день с молитвы, — тихо ответила девочка, стоя неподвижной статуей чуть поодаль от меня. Для ребенка ее возраста она была слишком зажатой, пассивной и вялой. Это меня настораживало.

Глава 9

Глава 9

Софи

— Возмутительно! Недопустимо, мисс Донахон! Вы неблагоразумны! — Мистер Скотт мерил шагами покои юной леди, сыпя в мой адрес нелестными эпитетами. — Вы неуправляемы и своевольны!

— Я всего лишь отправила письмо! — возразила я. — В этом нет ничего дурного!

— Ошибаетесь, мисс! — Старший советник замер напротив меня. Его тонкие губы подрагивали, из глаз едва ли не сыпались искры. — Вы подвергли опасности жизнь леди Бетти и свою в частности. Впрочем, последнее меня волнует меньше всего, — сухо заметил он.

Девочка сидела по правую руку от меня с непроницаемым личиком. Бледное, с застывшими эмоциями, оно напоминало лицо дорогой фарфоровой куклы, которой у меня в детстве никогда не было. Я могла любоваться подобными игрушками, только сквозь стекло витрины, запотевшее от моего частого дыхания. Так я и стояла часами, глядя на вожделенную забаву, зная, что никогда и пальцем не смогу ее коснуться. Стояла до тех пор, пока миссис Кэмпбелл не прогоняла меня мокрой тряпкой, которой после начищала до блеска прозрачную витрину, стирая с нее отпечатки маленьких девичьих пальчиков…

— Вы меня слушаете, мисс Донахон? — с раздражением спросил Эльберт, подавшись чуть вперед. Холодные пальчики леди Бетти невольно обхватили мою ладонь.

— Прекратите! — Нервы, натянутые словно струны, лопнули. — Вы пугаете ребенка, мистер Скотт! — воскликнула я. — В моих действиях не было ничего предосудительного.

Старший советник выпрямился, сомкнул руки за спиной.

— Во-первых, мисс, вы оставили леди Бетти одну в холле, а это не допустимо! Во-вторых, — мистер Скотт говорил медленно, не сводя с меня пристального взора, — вы осмелились распахнуть портьеры!

Да что же происходит в этом дворце? Отчего ребенка держат, словно в темнице, не давая нежиться под лучами теплого полуденного солнца и вдыхать в саду ароматы душистых цветов?

— Я оставила леди Бетти с вами! — Я вновь посмела возразить. — А это, — я поднялась с обитого зеленым бархатом диванчика и направилась к окну, — всего лишь шторы!

Для пущей убедительности я обхватила руками портьеры и закрыла их, а после снова распахнула.

— Видите, мистер Скотт? — Я повторила это незамысловатое действие еще дважды, а после обернулась к старшему советнику. — Ничего страшного не происходит! Не зачем…

Крак!

За спиной раздался звук удара. Леди Бетти тихонько вскрикнула и зажала рот ладошкой, глядя испуганным взором сквозь меня.

Что-то затрещало. Громко. Зловеще. Будто угрожая. Предостерегая…

Я обернулась, повернувшись на пятках.

По стеклу, с обратной стороны, медленно сползало бездыханное тело черной птицы с изогнутым клювом, оставляя алые разводы. От места удара во все стороны расползалась сетка глубоких трещин, которые множились, превращая окно в стеклянную мозаику, насквозь пронизанную кроваво-красной паутиной.

— Дурной знак! Эта птица — вестница Черного Мора[9]! Накликали вы на нас беду, мисс Донахон! — выкрикнул мистер Скотт, спешно зашторивая окна. —  Нужно распорядиться о замене стекла, — чуть тише добавил он, торопясь как можно скорее покинуть покои юной леди. Неужели и правда считает, что это убережет его от надвигающейся опасности? Эта птица избирательна, ведь Черный Мор никогда не простит ей ошибки. Ни-ко-гда.

В комнате вновь повис полумрак. Густые тени в углах будто ожили, протянули свои крючковатые пальцы, силясь ухватить ими за подол моей скромной юбки. Они смеялись, играючи перешептывались, насмехались надо мной.

Я стиснула пальцами стальной лик Девы Справедливости, что покачивался на моей шее. Холодный металл немного отрезвил, он усмирил страхи, поселившиеся у меня в душе.

Подойдя к малышке, я опустилась на колени. Теперь я без труда могла заглянуть в ее голубые глаза, в которых плескался целый океан тревог и опасений. Подрагивающими пальцами я обхватила ладошки девочки. Холодные, словно лед. В них едва ли теплилась жизнь.

Леди Бетти вздохнула и покачала головой, словно знала гораздо больше, чем положено ребенку ее лет.

— Птица не ошиблась, мисс Софи, — уверенным голосом произнесла девочка. — Она прилетела по адресу.

Остаток дня я провела в размышлениях. Я следовала за девочкой молчаливой тенью, не спуская с нее взора ни на секунду. Сопровождала леди на завтрак, занятия по этикету и политическому устройству Миона, в котором она едва ли что-то смыслила. После был обед, дневной сон и урок танцев, который вскоре сменился оттачиванием навыков горлового пения. Ума не приложу, зачем это нужно малышке?! Далее полдник и урок каллиграфии.

Я сидела на низком табурете, обитом мягкой тканью и следила, как из-под руки Бетти на бумаге вырастают замысловатые буквы со сложными крючками и завитушками. Кое-где эти завитки были кривыми, ломаными, отчего миссис Пауэлл хмурила густые брови и заставляла девочку вновь и вновь переписывать очередное слово. Та лишь крепче стискивала зубы и старательно выполняла задание преподавателя, оттачивая свое мастерство.

В моей душе поселились жалость и сочувствие. Было больно смотреть на чадо, лишенное детства. Ни шумных игр в саду, ни беготни на улицах Миона, ни привычных забав, которые знакомы каждому ребенку на улицах Третьего кольца. Статус и обязательства отняли у девочки все.