Невинность в расплату

ПРОЛОГ

ПРОЛОГ  

   Я не дышу.

   Все тело, подрагивающее мелкой дрожью, окутывает ледяной холод.

   Дурацкая свеча дрожит в ледяных пальцах так, что сейчас нервная пляска свечи подожжет накинутый невесомый халат и распущенные волосы.

   Я здесь.

   В доме Бадрида Багирова. В его кабинете. Сама себе не верю.

   Он сидит у камина.

   Широко расставив крепкие длинные ноги. Медленно потягивая виски из уже наполовину опустевшего стакана.

   И прожигает. Прожигает меня черными, ледяными, ядовитыми глазами.

   Буравит холодным металлическим взглядом из-под нахмуренных бровей.

   От этого взгляда у каждого замирает дыхание. Вышибает воздух. Я и раньше слова не могла сказать, когда он смотрел. Вот так. Как может только он.

   Но теперь…

   Теперь это в тысячи раз страшнее.

   – Так зачем ты пришла, Мария? Забирать мое время? Оно слишком дорого. Особенно, для тебя.

   Вздрагиваю.

   Его голос бьет прямо под ребра. Заставляет покачнуться. Но отступать некуда.

   Дрожащими руками откладываю свечу. Ставлю на стол.

   Расстегиваю пуговички халата, стараясь не смотреть ему в глаза. Не задыхаться от его бешеной энергетики, которая даже так. На расстоянии. Пропитывает меня насквозь. Прошибает.

   – За этим, – выдыхаю, наконец сумев поднять на него взгляд.

   Халат падает к моим ногам.

   Я остаюсь перед ним в одном прозрачном, как паутинка балдахоне.

   Совершенно голая. Без белья.

   В приглушенном свете мое тело все перед ним нараспашку.

   Одним рывком подымается с кресла.

   Оказывается передо мной. Как скала, нависает, буравя черными порочными глазами. Хлещет, как плеткой. Ударом лупит взглядом.

   Опаляет обжигающим и ледяным одновременно дыханием.

   Теперь я чувствую себя совсем крошечной. Он как скала. Как зверь. Способный растерзать.

   – Значит, твой отец вырастил двоих шлюх.

   Его голос лупит похлеще взгляда.

   Презрением, от которого скручивают руки.

   И мощной силой, что заставляет врасти ногами в этот проклятый пол.

   – Одна, которая должна была завтра взойти со мной на алтарь и стать супругой, войти в благородный род, решила трахнуться перед этим с каким-то заморышем. А вторая пришла отработать ее вину?

   – Я девственница, – шепчу на грани потери сознания. – Я чиста, Бадрид. К моему лицу и телу никогда не прикасался ни один мужчина. Мы все понимаем, что Александра поступила непростительно. Покрыла страшным пятном позора нашу семью. И перед тобой… Перед тобой совершила страшное. Этому нет ни оправданий, ни прощения. Но… Мой отец… Послал меня… Загладить ее вину. Перед тобой.

   Руки дрожат.

   Лучше бы не ставила свечу. Не отставляла.

   Хотя. Наверное, и не удержала бы ее сейчас в руках. Уронила бы на пол. И еще сильнее разозлила и без того разъяренного Багирова.

   – Вот, значит, как.

   Наклоняется.

   Диким, пронзающим взглядом ощупывает все мое тело.

   Не смотрит.

   Словно уже берет.

   Рвет. Распинает на части.

   Клеймо выжигает.

   А я… Я не могу даже закрыться.

   – Ты понимаешь, что это значит, Мария?

   С шумом, как дикий зверь втягивает воздух прямо у моей груди. Прямо над напряженными сосками, которые сейчас выкручивает от страха.

   – Ты будешь никем. Даже не наложницей. Меньше, чем рабыней. Я буду трахать тебя где захочу, когда захочу и как захочу. Молча. Утоляя свою похоть. Как вещь. Как самую поганую тряпку. Ты никогда не выйдешь замуж. Не родишь детей. У тебя никогда. Не будет. Ничего своего. Никакого права голоса. Ты рот открывать будешь только для того, чтобы ублажать мой член. Никто и ничто. И. Если. Мне не понравится. Я просто вышвырну тебя отсюда. Ты будешь изгоем и позором. Твоя семья не примет тебя обратно.

   – Я знаю.

   Нервно тереблю подол прозрачного балахона руками.

   – Я знаю, на что иду. Бадрид.

   – Думаешь, твоя девственность способна отменить войну? Смыть унижение и позор? Плевок, который швырнула мне в лицо твоя семья?

   Ежусь.

   Еле сдерживаюсь, чтобы не обхватить плечи руками.

   И не сбежать отсюда со всех ног.

   Это была очень слабая надежда.

   Род Багировых жесток. Силен. Властен.

   Такого не прощают.

   За такое сметают всю семью. Вырезают. Отбирают все, что есть. Сжигают дома.

   Это страшное преступление. Александра и правда сошла с ума. Дикое безумие. Перед самой свадьбой отдаться другому. Свадьбой с самим Багировым!

   И…

   Это дикий, безумный план. Прийти сюда и предложить себя ему! Совершенно безумный!

   Но…

   Это единственный шанс. Единственный выход.

   Здесь не помогли бы ни деньги, ни мольбы, ничего…

   Только так. Только единственный шанс. И то, довольно призрачный.

   Багиров может взять меня, а после вышвырнуть. Или оставить при себе, так, как он сказал. Собачкой. Шлюхой. Безмолвной рабыней.

   И все равно камня на камне не оставить от нашей семьи.

   Такого никогда не прощали. Никогда. Такое оскорбление во все времена стирается только кровью.

   – Бадрид…

   Опускаю глаза.

   Стараюсь оградиться от его тяжелого дыхания, что пульсом гудит в висках, раскалывая их насквозь.

   – Я прошу. Принять. Меня как извинение моей семьи.

   – Хорошо, – его пальцы смыкаются на моем соске, заставляя вздрогнуть.

   Острый поток тока в один миг пронзает насквозь. Кипятком. Прошибает так, что еле сдерживаюсь, чтобы не застонать. Не отпрянуть.

   – Хорошо, Мария. Я приму твою девственность. Но ты понимаешь. За это я ничего тебе не обещаю. Ни-че-го.

   Шумно выдыхаю, прикрывая глаза, когда его руки болезненно обхватывают полушария моей груди.

1 Глава 1

Глава 1.

   – Боже, Мэри! Ты таращилась на Багирова так, что рта не могла закрыть!

   Алекса швыряет в меня подушкой.

   Да. Ей уже двадцать, а мне восемнадцать, а мы до сих пор делим одну комнату на двоих.

   Нет. У нас довольно места. Целый дом. Но мы, пусть такие и до ужаса, просто поразительно разные, всегда были настолько неразлучны, что ни за что не могли бы представить, как это жить не вместе.

   Не болтать перед сном, развалившись на своих постелях рядышком. Не делиться секретами и не ругаться из-за того, что кто-то слишком долго сидит в ванной.

   Алекса полная моя противоположность.

   Сильная. Яркая. Рыжеволосая вечно несущаяся куда-то фурия.

   Ей все интересно. До всего есть дело. Ей надо всегда побывать везде.

   И на гонках. И на самых крутых вечеринках. И на стрип танцах, которым обязательно нужно научиться. И на студенческой вечеринке в общаге до утра.

   Ничто не может пройти мимо Алексы. Жизнь слишком коротка, и надо брать ее всю, – такой ее девиз.

   Конечно, родители уверены, что их старшая дочь просто ангел. Потому что я постоянно ее прикрываю.

   Ну, а вечные круги под глазами у нее, конечно же, от того, что рьяно учится по ночам.

   – Ты перетруждаешь себя, милая, – миллионы раз говорила мама по утрам, поглаживая Алексу по руке.

   – Твоя эта вся учеба… Экономика… Это все тебе не пригодится. Роль женщины выйти замуж и стать хозяйкой большого дома. Опорой мужчины. Его тылом. Тебе уж точно не придется своей экономикой зарабатывать на жизнь. Брала бы пример с Мари. Она уже вполне способна стать хозяйкой. Управлять домом и слугами. Тихая, спокойная. Размеренная.  Нежная. Только ты со всем носишься. Никак успокоиться не можешь. Мужчине нужна нежная жена, а не ураган. Алекса!

   – Мари тоже учит языки в универе, – пожимает плечами, чуть не давясь завтраком. Конечно. Ей же опять срочно надо куда-то лететь.

   – Да. Образование совсем не грех. Даже нужно и почетно. Женщина не должна быть дремучей. Умной и образованной, разве я спорю? Но не надо уж слишком усердствовать, Алекс. Лучше больше бы времени занималась собой. Другим образованием. Более мягким. Не забывай. Скоро ты станешь женой и хозяйкой одного из самого влиятельного человека Европы. Ты должна уметь подавать себя. А не носиться, как молодая ретивая козочка.

   – Ну мааааам!

   Алекса, как всегда, фыркает, а глаза горят предвкушением новых приключений.

   Ну да. Ей сегодня ночью еще сматываться на гонки.

   И подтягивать хвосты по зачетам, которые она завалила.

   – Это же так нудно! Большой дом! Потом дети! Долгие разговоры со всеми этими нужными людьми! Мне почти двадцать! И скоро меня закроют в самую настоящую тюрьму! Дай мне еще свободы! Надышаться жизнью перед унылым склепом!

   Мать только вздыхает, а Алекса уже срывается с места.

   На ходу чмокает ее в волосы и улетает, допивая кофе.

   И я  вздыхаю.

   Я хотела бы так же.

   Вот так уметь спорить и никого не слушать.

   Быть такой шикарной. Веселой. Дерзкой, как она.

   За ней и парни потому табунами бегают. И друзей у Алексы весь университет. Она везде. Самая яркая. Самая веселая.

   Не то, что я.

   Я так не умею.

   Сижу над книжками. Над переводами, которые Алексе показались бы скучными. Но мне нравится. Слушаю классическую музыку и совсем по-другому одеваюсь.

   И в жизни бы не осмелилась, как она, сбегать из дома по ночам.

   Мне иногда даже завидно.

   Хотя… Мы просто разные.

   Я вряд ли смогла бы получать кайф от всего того, чем занимается Алекса.

   Одна только ее вчерашняя выходка чего стоит!

   Когда напилась в супер-новом баре и вылезла на стойку танцевать! Я бы с ума сошла!

   – Ты смотрела на него, как на привидение!

   Хохочет, пока я отшвыриваю подушку обратно.

   – Прям в соляной столб превратилась. Замерла. Рот не могла раскрыть. Двух слов сказать. Или влюбилась? Мариииии! В моего жениха!

   Даже не спорю.

   Багиров меня просто оглушил.

   Невероятной энергетикой. Сумасшедшей. Бешенной. Такой, которая при единственном взгляде просто сбивает с ног.

   Но он… Он зверь. Настоящий. Исполин, который, кажется, способен убивать одним тяжелым взглядом.

   Не понимаю, как Алекса этого не заметила.

   Да перед ним все замирали!

   Даже отец. Он и сам с трудом выдавливал из себя слова.

   Багиров появился, как принц из сказки. Это правда.

   Договоренность их свадьбы подписана давно. Так давно, что я даже не уверена, что на моей памяти он был хоть раз в нашем доме. Просто мы с детства знали, что Алекса просватана. И все. Никогда даже не видели жениха. Разве что на фото. Но они не передают и сотой части того, каким он оказался в реальности.

   Он прислал своих людей в наш дом.

   С дорогими подарками.

   Украшениями для меня, мамы, и конечно же, своей невесты. Такими, от которых мы только рты раскрыли.

   Отцу прислал какую-то сумасшедшую коллекцию оружия и ящик роскошного виски.

   Вместе с приглашением поужинать в самом роскошном ресторане столицы. В котором, естественно, во время ужина, не было никого, кроме нас.

   Мы с Алексой глупо хихикали, надев свои лучшие наряды, пока ждали жениха.

   Но… Стоило ему появиться, как обе замерли. И пусть она не говорит, что я одна. Сама превратилась в самую настоящую статую и раскрыла рот.

      Огромный. Мрачный. Ледяной.

   С тяжелым черным взглядом, что прожигает насквозь.

   Невероятно красивое лицо. Мужественное. Высокий лоб, густые черные волосы, твердый подбородок. Идеальный. Дьявольский.

   Его красота ударила будто волной. Жестокая. Холодная. Чужая.

   Огромное тело с перекатывающими мышцами заставило отпрянуть.

2 Глава 2

   – Можно подумать, ты сама осталась спокойной. Не ври, Алекса! Мы все были от него в шоке!

   – Это да…

   Задумчиво обхватывает подушку, усаживаясь на постели.

   Наконец становится серьезной. Для Алексы это прям как полет кометы, так редко бывает.

   – Знаешь. Я вот думаю. Как это? Жить с таким мужчиной. Если честно, с ним даже в одном зале находится и то было трудно. Будто задыхаешься, – шепчу, понимая, что никак не могу предствить Алексу его женой. Ну вот никак. Рядом они как-то не складываются.

   – Ну, дорогая! Это просто пока. Первое знакомство! Офигенное впечатление! Ну, а по сути? Он просто мужчина! Такой же, как остальные! Ну? Ласково. Глазками пострелять. Плечиками повести. И весь страх, которого напустил, пройдет!

   – Ой, мне так не кажется. Ты просто привыкла к своим парням, Алекс. А тут… Тут совсем другое дело.

   – Ты просто слишком много думаешь и совсем не знаешь мужчин, Мари! Расслабься! Все будет отлично! Справлюсь и с этим медведем! Это в природе женщины! Будет есть с моих рук, если правильно себя повести! Не переживай! Я и тебя так научу! Очень скоро и ты сумеешь вертеть мужиками, как захочешь! В этом такой кайф, Мари! Даже не представляешь!

   – А вообще, знаешь… Ты и так ему понравилась. Без всего. Если бы я тебя не знала, решила бы, что маленькая Мари захотела увести себе моего богатого жениха!

   – Перестань, Алекс. Не говори глупостей, – швыряю в нее подушкой.

   – Серьезно. Ты что? Не видела? Да он на тебя только весь вечер и смотрел! Так, что даже у меня мурашки шли по коже. Ты понравилась ему, Мари. Зацепила.

   – Он просто знакомился, – пожимаю плечами, чувствуя, как вся покрываюсь удушливой краской.

   Да. Его взгляд снова вспоминается. Пробирает так, будто срывает кожу.

   – Как знаешь. А я… Знаешь, я была бы рада, если нас поменяли местами!

   – Что? Как это? Поменяли? Ты о чем?

   – Марииии, – вздыхает, снова падая на постель. – Черт! Это все так не вовремя! Не хочу! Я не хочу за него замуж! Не сейчас! Сергей. Он… Понимаешь… Он таааакой!

   – О, Боже.

   Даже закрываю лицо руками.

   – Алекса! Только не говори, что ты таки влюбилась в этого ненормального гонщика!

   – А чем он ненормальный? Ну вот чем, а? Он молодой. Шикарный. И , между прочим, из очень неплохой семьи. Точно не ниже уровнем, чем наша. Даже выше. У него отец известный бизнесмен! И… Если бы не эта идиотская, дурацкая давняя брачная договоренность! Если бы не Багиров, который, если честно, по-хорошему, мог бы о ней и забыть, как я надеялась. Или откупиться. Ведь и такие случаи были. Мы не подходим их семье. Ни по уровню. Ни по чем. Наши деды когда-то что-то вместе начинали. Придумали эти брачные договоренности чуть ли не до седьмого колена. Так дружбу, блин, на века и поддержку кровную связывали. По-хорошему-то и толку и выгоды для Багировых в этом браке нет! По традиции, он мог приехать и предложить отцу отступные. И я надеялась… Что так и будет!

   – Ох, Алекс. Это вряд ли. Думаю, если бы он хотел разорвать этот договор, то не звал бы нас на ужин. Сразу бы пришел к отцу.

   – Я тоже так думаю, – тяжело вздыхает. – Но… Надежда же умирает последней, правильно! Черт! Да я только жить начинаю! Я люблюююююю! Люблю его, понимаешь! А тут этот Багиров. Как снег на голову. Ладно, сестренка. Заболтались. Лучше помоги мне сегодня сбежать. Я собираюсь провести с ним всю ночь. Поедем на озеро. Вдвоем…

   – С ума сошла! Алекса! Только не сегодня! Если отец узнает! А если узнает Багиров! Что ты! После того, как он появился какие-то шашни крутишь! Алекс! Ты прекрасно понимаешь, что будет! Это страшные люди! Они такого не простят!

   – Мари! Я люблю его! Я сдохну без него, понимаешь! Сдохну с этим чудовищем! Если он не откажется… То… Хотя бы так. Хотя бы глоток. Маленький. Того, кого люблю. На прощанье. Перед смертью. Черт, Мари! Сколько мне осталось? Месяц? Месяц до двадцати! А как раз в двадцать и должен состояться этот идиотский брак! Ну пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

   Она падает на колени перед моей постелью, хватая за руки.

   Черт.

   Вот такой Алексу я не видела еще никогда в жизни!

   Похоже, она действительно влюбилась в своего байкера, да еще и серьезно!

   – Хорошо, Алекс. Конечно. Я тебя прикрою, – вздыхаю, понимая, что все равно нет выхода.

3 Глава 3

   Дурацкие средневековые традиции.

   Этот брак загнал нас всех в ловушку.

   Но если Багиров не откажется сам, отец ни за что не упустит возможность породниться с такой семьей!

   Что ему любовь? Что чувства?

   Конечно, все это он считает глупой женской блажью. Дурацкими капризами.

   А жизнь, по мнению Рустама Булатова, нашего отца, должна зиждиться на каменных сводах здравомыслия.

   Да и семье Багировых никто в здравом уме точно ни в чем не откажет!

   Это же… Это же хозяева целой империи! Некоронованые короли! Серые кардиналы! Именно те, кто и вертит нашу планету, как им хочется! Негласно управляя почти всем еще с несколькими семействами такого же ранга.

   Назначают политиков. Заставляют всех выполнять их приказы по щелчку.

   Боже. Во что мы вляпались?!

*   *   *  

   Алекса не возвращается, а я не нахожу себе места.

   Черт!

  Ну договорились же!

   Договорились, что не на всю ночь, а на пару часов отлучится!

   Отец как в лихорадке.

   Подготовка к свадьбе полным ходом.

   А она…

   Она как будто с катушек слетела в эти последние недели!

   Ни разу. Ни разу за все время не ночует дома!

   Я уже устала ее прикрывать.

   Отвечать родителям из-за двери ее голосом. Прикидываясь усталой и замученной.

   Ведь им постоянно! Постоянно, каждую минуту что-то надо!

   Спросить, уточнить, в миллионный раз подогнать платье и перебрать украшения! Черт!

   Зато Алекса ползает, как полудохлая муха после своих ночных похождений.

   Каждый день все сереет и бледнеет еще больше.

   Любовь выжигает ее, как червяк. Изнутри.

   Не увлеченность. Лихорадка. С ненормальным блеском в глазах и расбухшими, до крови искусанными губами.

   – Я люблю его, – выдыхает она, возвращаясь и падая, как камень, на постель. – Люблююююю, Мари! Боже! Чтоб этот Багиров провалился! Я же без него… Я без него просто сдохну!

   Только всем наплевать.

   Кому объяснишь?

   Матери, что светится от счастья и ничего не замечает?

   Отцу, который спит и видит, как мы взлетаем на социальный Олимп?

   Никому.

   Приходится молчать. И прикрывать Алексу, пропадающую каждую ночь.

   А что остается?

   Пусть хоть напоследок вдохнет своего счастья. Своей жизни. Иначе ее просто запрут в доме и не выпустят до тех пор, пока ее не заберет муж.

   – Алекса! Возвращайся немедленно!

   Пришлось самой вылезти в окно ночью и перелезть через ограду, чтобы дозвониться сестре. Ну, в общем-то меня никто не заподозрит. Если кого-то встречу, объясню, что тоже, как и все, дико нервничаю перед свадьбой и не могу уснуть, вот и вышла прогуляться.

   – Багиров должен утром приехать в город. Ты меня слышишь?! Он вполне способен сразу заехать к нам! И если ты в это время начнешь влезать в окно…

   – Может, и к лучшему, – чуть не матерюсь, слыша ее безжизненный голос. – Увидит, что невеста его недостойна. Шастает по ночам. Откажется.

   – Отец тебя убьет. Нас обеих убьет, Алекс. Возвращайся!

   Еде сдерживаюсь, чтоб не наорать.

   – Не слишком ли позднее время для прогулок?

   Только успеваю отключить телефон и спрятать в карман, как в спину резко бьет суровый властный голос.

   И, пусть я слышала его раз в жизни, этого достаточно, чтобы узнать даже через миллион лет.

   – Господин Багиров, – разворачиваюсь на дрожащих ногах.

   Тут же ошпаривает взглядом.

   Забирается под накинутое платье.

   Крюком захватывает позвоночник. Так, что в один миг меня начинает потряхивать.

   – Называй меня Бадрид, – он близко. Слишком близко.

   Один шаг, и вот его дыхание уже опаляет мое и без того горящее лицо.

   Глаза прожигают.

   Чувствую себя, как воришка на допросе.

   Хотя…

   Я и так чуть не попалась. А его взгляд сверлит хуже рентгена.

   – Мы ведь уже почти семья.

   Нутро прожигает. Что он слышал? Почему его взгляд такой тяжелый?

      Давит. Придавливает к земле. Одним взглядом заставляет выдать все тайны. Во всем признаться.

   Раздирает кожу. До мяса. Едкой кислотой.

   Его голос вырывает из дурманного плена взгляда.

   Только для того, чтобы, как в кипящий котел, бросить в новый еще более вязкий дурман.

   – Мне не нравится, что ваш отец позволяет вам такое. Быть на улице. Ночью. Пусть даже только за оградой. Женщине не пристало разгуливать одной ночью на улицах.

   Он говорит строго. Рвано. Резко.

   И внутри все сжимается. Снова и снова. Перед глазами темнеет.

   Его это злит? Приводит в ярость? Я четко слышу почти бешеные нотки в его голосе, хоть лицо и остается непроницаемым. Ледяным. Высеченным из камня.

   Но ярость мечется и в глазах.

   О, Боже. Если он узнает… Если он только узнает…

   – Столько хлопот и переживаний с этой свадьбой, – выдавливаю из себя слабую, очень бледную улыбку.

   Поражаюсь, как не дрожат губы.

   Как я, черт возьми, еще не свалилась в обморок прямо ему под ноги.

4 Глава 4

   – Переполох. Все волнуются. И я… Просто не могу уснуть.

   – Свадьба должна радовать, – его голос вдруг превращается в чистый расплавленный бархат.

   И глаза.

   Его глаза оказываются рядом с моими. Совсем рядом.

   Вязкой пропастью. Таким же черным бархатом.

   В котором вдруг хочется утонуть. На миг. На мгновение. На минутку. И сердце заходится с бешеной безумной скоростью.

   – Это ведь праздник. Радость, да, Мари?

    – Конечно, – ошарашенно выдыхаю, не понимая этой перемены.

   – Слово предков для меня нерушимо. Это святое. Но… Наши традиции позволяют брать не одну жену.

   Его пальцы вдруг ложатся на мои губы. Опаляя. Пронзая током и огнем до внутренностей.

   Замираю.

   Не могу моргнуть. Не отвожу глаз от его совсем почерневшего взгляда.

   – Я бы хотел. Чтобы ты подумала, – оплетает меня мраком своего голоса. Бархата. Силы. Режет по всем окончанием. Не отрывая пальцев от губ.

   Вызывая внутри пожар. Настоящее пламя. Оно беснуется внутри меня. Сжигает. Пожирает.

   – В договоренности нет свободной воли. Это традиция, которую мы должны чтить. Но в остальном… Подумай, Мари. Подумай, девочка…

   Проводит пальцами по губам до самого края.

   Заставляя крупный ток вспыхивать под кожей.

   Исчезает. Растворяется в черноте ночи. Как тень. Как привидение. Настоящий исполинский призрак.

   Едва проведя своими губами напоследок. Не коснувшись. Только рядом. Опалив своим воздухом, своим дыханием. Отравив.

   И будто оставив след. Клеймо.

   Губы горят. Кажется, даже когда касаюсь руками, их обжигает.

   О, Боже.

   Замерев, смотрю ему вслед. А после бросаюсь бежать.

    Задыхаясь, сбиваясь с дыхания.

   Одним взмахом перепрыгиваю высокую ограду. Даже не помню, как вваливаюсь в нашу комнату через окно.

   Внутри полный раздрай.

   Ток. Пожар. Фейерверки.

   Не соображаю, что делаю.

   Просто подхожу к огромному зеркалу.

   Сбрасываю платье. Остаюсь обнаженной. Полностью.

   Алекс была права!

   Я и правда? Правда ему понравилась?

   Как в первый раз рассматриваю себя в зеркале.

   Белая, почти прозрачная кожа. Просто светится. Видны голубые жилки вен. Как фарфор, говорила мама. Но я всегда завидовала Алексе. Ее кожа и правда светится. Она золотая. Вот просто по-настоящему золотая, не то, что моя! Прозрачная и блеклая!

   Длинные волосы. Вечно непослушно вьющиеся до самых икр. Черные, как смоль. Даже если бы и хотела что-то изменить, перекрасить, не выйдет. Пару раз пробовала. Этот ужасный черный цвет не берет ничего! Будто меня при рождении облили смолой!

   Фигура?

   Что ж. Может, и неплохо.

   Но у меня нет ни длинных ног от ушей, как у сестры, ни ее идеальной модельной фигуры. Я ниже ее на голову. Тонкая талия, но слишком округлая и тяжелая грудь. Крутые бедра. Совсем не то, что сейчас считается эталоном красоты.

   Нет. Я никогда не комплексовала особенно по этому поводу. Просто мы с Алексой и правда словно не родные. Огромная разница.

   Так что никогда в жизни не обольщалась. Привыкла к этому. Конечно, когда мы рядом, на меня взгляд упадет в последнюю очередь.

   Как завороженная смотрю на губы.

   Он и правда будто выжег свое клеймо. Они горят. Полыхают яркой краской. И глаза. Глаза лихорадочно светятся.

   Почти… Почти как у Алексы, когда она говорит о своем Сергее!

   Черт! Неужели это правда? Я влюбилась? В Багирова? Может, еще тогда, с первой встречи?

   Его голос, вот такой. Новый. Неизвестный. Бархатный. До сих пор будоражит, заставляя дышать так тяжело, как будто я бегом пролетела через весь город. А внизу живота разливается какая-то дикая слабость…

   И эти мурашки. Они пронзают меня просто всю!

   – Влюбилась, – ошарашенно шепчу, так и падая на постель обнаженной.

   И что теперь делать?

   Стать его второй женой?

   После Алексы?

   Закрываю лицо руками.

   О таком я никогда не думала.

   Старая традиция, да. Мы только слышали о том, что так бывает.

   Но уже тысячи лет никто не берет себе нескольких жен. У нас, по крайней мере.

   Да и как это возможно?

   Делить с ним постель после Алексы? Как??? Я даже в страшном сне представить себе такого не могу!

   Разве вообще можно делить мужчину?

   Нет. Это бред. Бред. Надо забыть.

   Обхватываю себя руками, жалея, что нельзя саму себя выключить, нажав на какую-то кнопку и просто провалиться в сон.

   – Подумай. Подумай девочка.

   Его голос до сих пор звучит внутри. Сводит с ума. Пробуждает диких демонов.

   А его прикосновение так и горит на губах. Пожаром.

5 Глава 5.

   – Я! Тебя! Просила!

   Шиплю, когда Алекса, уже на самом рассвете вваливается в окно.

   Черт, да она совсем голову потеряла! Уже ведь почти совсем светло!

      До сих пор будто в лихорадке. Ни на минутку так и не смогла закрыть глаз.

   – Багиров в городе! Прислал сообщение, что приедет на завтрак! Алекса! Весь дом половину ночи на ногах! Тебя все! Тебя любой мог заметить! Ты вообще понимаешь!

   – О, Боже. Мэри. Не ори. Черт. Я такая несчастная.

   Сестра просто падает рядом со мной на постель. Обхватывает руками плечи. И начинает рыдать. Громко. Судорожно. В голос.

   Вся злость на нее смывается шоком. Никогда. Никогда я не видела Алексу такой!

   – Сашка. Ну перестань.

   Обнимаю ее вздрагивающие плечи.

   – Ну… Все наладится… Может, он не такой и монстр… Ну…

   – Ты не понимаешь. Я его люблю! Люблю, Мари! Я не могу! Я лучше сдохну, чем буду с другим! Я… Он вся моя жизнь! Вся! Понимаешь! Я не выйду за Багирова! Я что-то с собой сделаю! Я не могу! Не хочу! Маааариииииии! И он же! Он же тоже меня тааак любит! И мы… Мы могли бы быть счастливы! Счастливы, понимаешь, если бы не этот проклятый…

   – Тсссссс. Тихо, Алекса! Ты с ума сошла! Если отец услышит…

   – Милая, – мама стучит в комнату. – Бадрид скоро приедет. Собирайся. Нельзя заставлять ждать дорогого жениха.

   – Я повешусь, – обреченно выдыхает Алекса. – Я точно повешусь, Машка! Или сойду с ума!

   – Нельзя. Так нельзя, – вожу руками по спине, пытаясь успокоить. – Нам надо вставать. Надо, Алекс! И ты должна сейчас выглядеть хотя бы как человек!

   – Зачем? Ну и пусть. Пусть увидит такую. Запухшую. Зареванную. Может, еще откажется.

   Ох, нет.

   Слово предков для него нерушимо. Надеяться не на что. Просто нет смысла.

   Но я только киваю, поглаживая Алекс по голове. Иначе ее совсем сорвет на истерику. И нам ох, как не поздоровится!

   – Надеюсь, ты выспалась.

   Руки Багирова ложатся мне на спину.

   Проводит снизу вверх.

   Медленно. Тягуче.

   Просто скользит подушечками пальцев.

   А мне почти подбрасывает. Бьет током.

   От запаха, такого терпкого. Мощного. Мужского. От голоса. От того, как заплетается в волосах и опаляет ухо его дыхание. Его низкий глубокий голос.

   Это безумие. Я просто млею. От того, что он просто стоит рядом и слегка меня касается.

   – Или думала всю ночь? Обо мне?

   Голова кругом. В мозгах кипяток.

   С удовольствием бы сбежала, но так не принимают гостей. Тем более, жениха сестры.

   – Я…

   Не нахожусь с ответом и чуть не роняю вазу, которую несла в зал, когда у двери появляется отец. Изумленными глазами смотрит на касающегося меня Багирова.

   – Мне нужно идти. Простите, – лепечу, пользуясь возможностью и сбегая.

   Алекса сидит за столом, как на похоронах. Молча опустив глаза в тарелку и что-то в ней ковыряя.

   Родители спасают ситуацию. Пытаются разговорить гостя.

   Но он будто не видит. Не слышит.

   Неотрывно прожигает весь завтрак меня глазами.

   Я просто физически ощущаю тяжесть его взгляда. Так сильно, что удивляюсь, как еще способна удерживать приборы.

   Он просачивается под кожу. Вызывает ураган. Пожар. Взрыв. Снова и снова. Волнами. Такими, что дышать тяжело. Невозможно.

   А если он не оставит мне выбора?

   Сейчас отравится говорить с отцом? Спросит кто-то моего мнения? Или решат все за меня?

   О Боже.

   Я не знаю, чего хочу. Он как пропасть. Страшный и до одури притягательный. Пропасть, в которую я сорвусь. Уже срываюсь, даже просто сидя от него напротив.

   Кажется, весь воздух вокруг нас сгущается. Скручивается в звенящую спираль. И вспыхивает. На пальцах. На губах. На груди. Везде, куда он прикасается своим черным, пронзающим взглядом.

   – Я не тороплю тебя, девочка, – сама не понимаю, как мы остаемся на какой-то миг одни.

   Хотя… Кроме него я и так никого не замечала. Он словно всех вытеснил. Вытолкал из комнаты. Из мира.

   Проводит костяшками пальцев по щеке, и я, как кошка, готова тянуться и тянуться за этими руками. Ноги ватные. Еле дышу.

   – Но не хотел бы, чтобы ты затягивала с ответом.

   Снова ведет по губам. Вспышкой. Новым клеймом.

   Пора прощаться. Завтрак закончен. Все возвращаются. Провожают гостя. И только я. Никак. Не могу. Сдвинуться с места.

   – Мари, – грохочет отец, возвращаясь и усаживаясь напротив. – Может, объяснишь, что с тобой такое происходит в последнее время?

   Кажется, даже Алекса заметила, несмотря на собственные переживания.

   – Ничего. Все в порядке, – повторяю то, что уже стало привычным. – Просто волнуюсь. Не каждый день сестра выходит замуж и уезжает из дома.

    И не каждый день понимаешь, что влюблена в чужого жениха, – добавляю мысленно, сжимая вилку так, что белеют пальцы.

   Впрочем, разве это любовь?

   Дикость какая-то. Дурман. Притяжение. Или просто его бешеная энергия, которая так сильно лупит по всем нервным окончаниям, что я просто не могу сопротивляться!

   Нет.

   Я не должна об этом думать!

   При одной мысли о том, чтобы стать второй женой выкручивает желудок нервным спазмом.

   В конце концов, это будет семья моей сестры!

   И Алекса … Она же взбалмошная. У нее всегда так. Все на максимум. А после перегорает, как лампочка.

   Может, отец и прав.

   Пройдет ее юношеская влюбленность. И она еще будет счастлива со свои Багировым, а про Сережку и думать забудет!

   А я..

   Я не стану ей мешать. Путаться под ногами… Второй…

   Мне надо просто забыть. Просто сбросить это безумное наваждение!

6 Глава 6

   – Мама! Я привезла наши платья!

   За два дня перед свадьбой дым коромыслом.

   Хорошо, что успели все сделать. И даже больше нечего подгонять!

   Влетаю в дом и просто замираю.

   – Суууука!

   Отец в ярости. С перекошенным лицом.

   И Алекса.

  Перед ним . На полу.

   – Сука, – резко бьет в лицо. Наотмашь. Так , что хлещет кровь.

   Сашка отлетает, но он продолжает наступать. Еще один удар. Еще.

   – Проклятая тварь! Кааааак! Как ты умудрилась лечь под какого-то козла! Ты совсем охренела! За месяц перед свадьбой! Блядь!

   Еще один удар. Такой силы, что у меня самой перед глазами темнеет.

   – Отец!

   Алекс ползет. Давится кровью и слезами. Хватает его за ноги.

   – Отец! Я не хотела… Я… Я хотела все исправить!

   – И поэтому пошла выскоблить свой поганый плод! Целку вшить! Куда? Куда ты пошла, идиотка? В клинику! В городе, где все принадлежит Багировым! Ты понимаешь? Понимаешь, что врач первым делом позвонил Бадриду, и только  потом мне! Я вообще не понимаю, как ты живой после такого до дома добралась! Сука!

   С ужасом перевожу глаза на мать.

   Она хватается за сердце. Медленно сползает вниз по стене.

   – Отец! Прекрати!

   Пытаюсь броситься. Остановить. Вцепиться в руку.

   Но только отлетаю,  задетая новым ударом.

   – Шлюха! Как ты могла! Как ты могла так всех нас подставить? Ты понимаешь? Понимаешь? Багиров за такое не пощадит. Блядь! Да он не только тебя и твоего выродка! Он нас всех! Всех убьет! Мокрого места не оставит! Ты знаешь? Знаешь, что по традиции я должен сделать, чтобы нас простили и оставили в покое после такого? Сам! Своими руками отрезать тебе голову и принести ее обманутому жениху! Да! Только тогда есть шанс, что твою сестру. Твою мать. Нас всех не прирежут! Не порежут на лоскутки! Как ты только додумалась?! Чем ты вообще думала! Шлюха! Поганая мерзкая шлюха! Тварь!

   – Я люблю его, отец!

   Алекса просто воет. Цепляется за него руками.

   – И я… Я правда. Хотела. Исправить….

   – И что теперь? Мне? Что теперь делать? Сбежать и спрятаться не выйдет. Это не та семья! Не та, мать твою, семья, чтобы сбежать!

   – Мари!

   Алекс вдруг разворачивается. С диким блеском в глазах начинает ползти ко мне. Цепляется за ногу.

   – Она! Традиция! Да! Можно… Можно отдать сестру или женщину из семьи, если она девственница! Он может взять! Он возьмет, возьмет Мари! Мы же все видели, как он на нее смотрел! Да он хочет ее гораздо больше, чем меня! Она просто пойдет к нему. Отдаст свою девственность. И нас тогда не тронут! Мари!

   – Ты с ума сошла.

   Это все дурной сон. Дурман. Это неправда. Не на самом деле.

    Черт!

   Реально выть хочется.

   Конечно, мы знаем традиции. Учили эти чертовы законы, непонятно кем и для кого в каком веке писанные.

   Там это было.

   Отец, если невеста оскорбила жениха потерей девственности до свадьбы реально должен сам. Лично. Ее убить. И тогда есть шанс, что его семья, остальные родственники будут прощены.. Или… Или семья должна отдать на откуп другую девушку. Отдать ее девственность и жизнь. В полное распоряжение. Но… Не женой… Не женой. Жалкой игрушкой. Наложницей. Даже ниже. Никем. Просто вещью. Никто не станет родниться с родом, в котором оказалась шлюха.

   Это позор. Жуткое пятно. Отец при любом раскладе должен будет, по этим законам, Алексу выставить из дома! Отказаться от нее. Навсегда.

   Но это же бред.

   Разве сейчас эти дикие традиции действуют? Это же средневековье, которое должно остаться в прошлом!

   – Багиров прислал черный конверт, – хмуро выдает отец, буравя меня глазами.

   – И… Что это значит? Отказ от свадьбы?

   Черт! Ну не может же он соблюдать дурацкие старые законы! Вообще, мне казалось, что все это сказки. Попугать детей тем, как страшно было когда-то.

   – Это значит, что он собирается уничтожить всю семью. Такие люди плевков в лицо не прощают. Час назад сгорел наш ресторан. Взлетел на воздух. И это. Только начало. Банки заблокировали все счета. Я уверен. Он не вырежет нас просто так. О, нет. Багиров будет играть с нами, как кот с мышью прежде, чем прихлопнет. Он для начала раздавит. Уничтожит во всех смыслах.

   – Нет , – пячусь назад, не чувствуя, что уже давно вжимаюсь в стену. – Нет. Нет, нет, нет! Вы же все это несерьезно!

   – У нас нет другого выхода, Мария, – резко выдыхает отец. – Тебе придется идти к нему. Умолять. Просить. Падать в ноги. Иначе… Иначе мы все умрем. Пусть даже Багиров сам по себе и не начинал мести. Но для всех окружающих. Он должен. Должен исполнять традиции. Иначе авторитет их семьи рухнет. А он этого точно не допустит! Что наши жизни по сравнению с репутацией Багировых? Пустой звук.

   – Вы что? Вы серьезно? Нееееет…

   Качаю головой. Все еще не могу поверить, принять этот абсурд.

   – Да, Мария. Я абсолютно. Серьезно. Ты должна его удовлетворить. Ему должно с тобой понравится. Иначе… Иначе твоя жертва не поможет и мы все окажемся на кладбище.

   – Машшша!

   И снова Алекса. Ее окровавленные губы. Медовые глаза, полные ужаса.

   На коленях. Передо мной. Хватая за руку.

   – Помоги! Спаси нас! Нас всех! От тебя хочет! Он просто пожирал тебя глазами тогда, на завтраке! Только ты! Только ты можешь нас всех спасти!

   В тот же вечер уволились все, кто на нас работал.

   Охрана в доме. Прислуга.

   Они все просто ушли.

   Наутро мать не пустили в магазин. Безумная попытка отца выехать из города ни к чему не провела. Нас отвезли обратно. С мигалками. И под дулами пистолетов.

   Черная метка Багирова. Медленная и мучительная смерть. Мы вне закона.

   И вот я стою перед ним.

   Распахнутая. Почти обнаженная.

7 Глава 7

Он сидит у камина.

   Широко расставив крепкие длинные ноги. Медленно потягивая виски из уже наполовину опустевшего стакана.

   И прожигает. Прожигает меня черными, ледяными, ядовитыми глазами.

   Буравит холодным металлическим взглядом из-под нахмуренных бровей.

   От этого взгляда у каждого замирает дыхание. Вышибает воздух. Я и раньше слова не могла сказать, когда он смотрел. Вот так. Как может только он.

   Но теперь…

   Теперь это в тысячи раз страшнее.

   – Так зачем ты пришла, Мария? Забирать мое время? Оно слишком дорого. Особенно, для тебя.

   Вздрагиваю.

   Его голос бьет прямо под ребра. Заставляет покачнуться. Но отступать некуда.

   Дрожащими руками откладываю свечу. Ставлю на стол.

   Расстегиваю пуговички халата, стараясь не смотреть ему в глаза. Не задыхаться от его бешеной энергетики, которая даже так. На расстоянии. Пропитывает меня насквозь. Прошибает.

   – За этим, – выдыхаю, наконец сумев поднять на него взгляд.

   Халат падает к моим ногам.

   Я остаюсь перед ним в одном прозрачном, как паутинка балдахоне.

   Совершенно голая. Без белья.

   В приглушенном свете мое тело все перед ним нараспашку.

   Одним рывком подымается с кресла.

   Оказывается передо мной. Как скала, нависает, буравя черными порочными глазами. Хлещет, как плеткой. Ударом лупит взглядом.

   Опаляет обжигающим и ледяным одновременно дыханием.

   Теперь я чувствую себя совсем крошечной. Он как скала. Как зверь. Способный растерзать.

   – Значит, твой отец вырастил двоих шлюх.

   Его голос лупит похлеще взгляда.

   Презрением, от которого скручивает руки.

   И мощной силой, что заставляет врасти ногами в этот проклятый пол.

   – Одна, которая должна была завтра взойти со мной на алтарь и стать супругой, войти в благородный род, решила трахнуться перед этим с каким-то заморышем. А вторая пришла отработать ее вину?

   – Я девственница, – шепчу на грани потери сознания. – Я чиста, Бадрид. К моему лицу и телу никогда не прикасался ни один мужчина. Мы все понимаем, что Александра поступила непростительно. Покрыла страшным пятном позора нашу семью. И перед тобой… Перед тобой совершила страшное. Этому нет ни оправданий, ни прощения. Но… Мой отец… Послал меня… Загладить ее вину. Перед тобой.

   Руки дрожат.

   Лучше бы не ставила свечу. Не отставляла.

   Хотя. Наверное, и не удержала бы ее сейчас в руках. Уронила бы на пол. И еще сильнее разозлила и без того разъяренного Багирова.

   – Вот, значит, как.

   Наклоняется.

   Диким, пронзающим взглядом ощупывает все мое тело.

   Не смотрит.

   Словно уже берет.

   Рвет. Распинает на части.

   Клеймо выжигает.

   А я… Я не могу даже закрыться.

   – Ты понимаешь, что это значит, Мария?

   С шумом, как дикий зверь втягивает воздух прямо у моей груди. Прямо над напряженными сосками, которые сейчас выкручивает от страха.

   – Ты будешь никем. Даже не наложницей. Меньше, чем рабыней. Я буду трахать тебя где захочу, когда захочу и как захочу. Молча. Утоляя свою похоть. Как вещь. Как самую поганую тряпку. Ты никогда не выйдешь замуж. Не родишь детей. У тебя никогда. Не будет. Ничего своего. Никакого права голоса. Ты рот открывать будешь только для того, чтобы ублажать мой член. Никто и ничто. И. Если. Мне не понравится. Я просто вышвырну тебя отсюда. Ты будешь изгоем и позором. Твоя семья не примет тебя обратно.

   – Я знаю.

   Нервно тереблю подол прозрачного балахона руками.

   – Я знаю, на что иду. Бадрид.

   – Думаешь, твоя девственность способна отменить войну? Смыть унижение и позор? Плевок, который швырнула мне в лицо твоя семья?

   Ежусь.

   Еле сдерживаюсь, чтобы не обхватить плечи руками.

   И не сбежать отсюда со всех ног.

   Это была очень слабая надежда.

   Род Багировых жесток. Силен. Властен.

   Такого не прощают.

   И…

   Это дикий, безумный план. Прийти сюда и предложить себя ему! Совершенно безумный!

   Но…

   Это единственный шанс. Единственный выход.

Такого никогда не прощали. Никогда. Такое оскорбление во все времена стирается только кровью.

   – Бадрид…

   Опускаю глаза.

   Стараюсь оградиться от его тяжелого дыхания, что пульсом гудит в висках, раскалывая их насквозь.

   – Я прошу. Принять. Меня как извинение моей семьи.

   – Хорошо, – его пальцы смыкаются на моем соске, заставляя вздрогнуть.

   Острый поток тока в один миг пронзает насквозь. Кипятком. Прошибает так, что еле сдерживаюсь, чтобы не застонать. Не отпрянуть.

   – Хорошо, Мария. Я приму твою девственность. Но ты понимаешь. За это я ничего тебе не обещаю. Ни-че-го.

*   *   *

   – Сбрасывай это.

   Его голос лупит приказом. Ледяным. Пробивающим до костей.

   Задираю подол, пытаясь снять чрез голову.

   Но Багиров перехватывает мою руку.

   Резко дергает ткань на груди, заставляя ее с треском разойтись.

   Последняя одежда тонкой лужицей падает мне под ноги.

   Кожа покалывает. Зудит. Трещит под его яростными глазами.

   Больше не прикасается. Только смотрит. Но и этого хватает, чтобы чувствовать, будто он сдирает с меня кожу. Заживо.

   – Тебе придется серьезно постараться, Мари, – выдыхает с рычанием, пробирая все нервные окончания до вспышек перед глазами. – Очень серьезно, чтобы погасить мою ярость.

   Не дышу. Не поднимаю глаз. Просто стою, как изваяние.

   Его руки начинают скользить по моему телу.

   Сильно. С нажимом. Как будто он месит мое тело, как тесто.

   Ведет по груди. Болезненными прикосновениями. Сжимает соски с грубой, животной силой.

   Меня разрывает. Простреливает. Перемалывает. Кожа горит. На кончиках сосков дикие вспышки, отдающиеся в голове.