Нэйт

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Селия Аарон

«Нэйт»

Серия: Защитники (книга 2)

Автор: Селия Аарон

Название на русском: Нэйт

Серия: Защитники_2

Перевод: Света Пересичанская

Бета-коррект: Ясмина

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Александра Мандруева

Оформление:

Eva_Ber

Аннотация

Я спас Сабрину от кровавых мафиозных разборок, когда ей было тринадцать. Делать, как лучше для неё, стало для меня первоочередной задачей, даже когда я занял место главы криминального синдиката Филадельфии. Я отослал её, устроив в лучшие школы-интернаты, и держал как можно дальше от преступной жизни и от меня самого. Это отлично получалось. Пока ей не исполнилось восемнадцать. Пока она не вернулась домой. Пока я не осознал, что робкой девчушки больше нет, а вместо неё появился острый ум и длинный язык, лицо ангела и тело, которое требует моего внимания. Но я пообещал себе, что буду сопротивляться ей ради ее же блага.

Глава 1

Нэйт

— Если ты потеряешь ещё один палец, кто порадует твою подружку? — спросил я, помахав ножом перед глазами у Виго, которые тут же начали вылезать из орбит. — Среднего пальца у тебя уже и так нет. Я отрежу и этот, — пригрозил я ему. Я шлёпнул рукой Виго по столу и прижал его указательный палец, пока Дэвид удерживал его.

— Просто скажи ему, — проговорил Питер, застывший у моего локтя, направив пистолет на потный лоб Виго.

— Клянусь, это был не я, — ответил Виго и помотал головой, насколько позволяла хватка Дэвида.

Я воткнул нож в стол, не достав всего полдюйма до пальца Виго. Он закричал, и запах мочи наполнил затхлый кабинет.

Питер застонал:

— Господи, Виго. Имей немного самоуважения.

— Это не я, — настаивал тот. Слёзы текли по бледному лицу Виго и стекали по небритым щекам. Он был никем — самый незаметный персонаж из низкопробных гангстерских фильмов, которые всегда бестолково гибли от случайной пули задолго до того, как начинались титры.

Я встал и кончиком лезвия почесал подбородок. Думал ли я, что он говорит правду? Возможно. Имеет ли это значение? Нет. Важно было то, что под его присмотром целая партия отборной травы, которую могла предложить Мексика, пропала и оказалась в руках грёбаных русских. Двое моих людей погибли, и этот кусок дерьма Виго был единственным выжившим. Мутно, как хрен знает что. Но даже если бы он не работал с русскими, мне все равно пришлось бы наказать его в назидание остальным.

За пять лет, прошедших с тех пор, как я стал главой нашей организации, я неустанно трудился над тем, чтобы усилить контроль за поставками травы, организовать и привести в порядок сбыт и создать легальное прикрытие для всех грязных дел, которые происходили в тени. Русские, а теперь еще и Виго, представляли угрозу тому, чего я добился.

Я провел кончиком пальца по едва заметному шраму на подбородке — следу от пули после последнего покушения на мою жизнь. Они пытались проникнуть на нашу территорию и забрать то, что принадлежало нам. С той минуты, как старый босс, Винс, захлебнулся собственной кровью, русские влезали, мешали и вынюхивали. Пытались и забирали. Но всё это закончится через месяц, когда я объединюсь с ирландской группировкой для контроля над всем городом. А потом я разберусь с русскими — если понадобится, буду ходить от крысы к крысе — и уничтожу каждого бандита, который хотя бы взглянет на меня неправильно.

На данный момент, однако, мне приходилось контролировать всё, держаться и не сходить с ума. Самым легким клеем, который я когда-либо находил, был страх. Он заделывал дыры и держал моих людей в узде.

— Держи его, — приказал я, указав клинком на Дэвида.

— Нет! — взвизгнул Виго.

— Мне это тоже не особо приятно, — ответил я, покручивая клинок в ладони. — Но скажи спасибо, что я забираю не твою жизнь, — я наклонился и встретился взглядом с глазами-бусинками Виго. — Если я хоть раз почувствую жопой какую-то возню, которая заставит меня поверить, что ты с русскими, я пошлю Дэвида прикончить тебя.

Дэвид рассмеялся низким горловым смехом. Если страх был моим клеем, то это была его форма искусства. Его прозвище «Мясник» было вполне заслуженным. Стрелять он тоже умел, но вот ножом владел виртуозно, он мог зарезать человека как свинью к празднику и при этом улыбаться.

— Отправь свою девушку ко мне, — сказал Питер, помахав свободной рукой перед Виго. — Я сделаю ей своими пальцами хоть что-нибудь, раз уж ты теперь не сможешь.

Виго снова заплакал, когда я прижал его указательный палец к столу. Я сделаю это быстро, а потом отправлю его в больницу.

— Больше так не косячь, — сказал я, не сводя с него глаз, при этом описывая ножом зловещую дугу в воздухе.

Я отпилил ему палец прямо по суставу, брызнула кровь и забрызгала мою светло-голубую рубашку с пуговицами в тон. Он закричал, когда я вытащил из кармана носовой платок и завернул обрубок. Он соответствовал отсутствующему среднему пальцу, хотя, учитывая шрамы, я резал куда более точно.

Давид отпустил Виго, прижавшего к груди искалеченную руку.

Питер схватил палец со словами:

— Нельзя же допустить, чтобы медики сотворили чудо и тебе пришили его обратно?

Виго всхлипнул, когда я вытер нож о рукав его рубашки и сунул себе в карман.

— Вызовите ему скорую, — приказал я, обращаясь к Питеру. — Скажите, что это был несчастный случай на производстве.

Он кивнул и достал из кармана мобильник. Мы втроем покинули кабинет в здании Тренхолмского пароходства, а Виго шмыгал носом и взвыл у нас за спиной. Трое наших парней стояли рядом с грузовиками, вытаращив глаза, когда мы проходили мимо.

— Вы тут, чёрт побери, о чём думаете? Перекур в это время? — воскликнул Дэвид, стукнув кулаком по стенке одного из трейлеров. — За работу, мать вашу!

Они зашевелились, загружая поддоны с бутылками безалкогольных напитков в грузовики. В видимых бутылках, что были на виду, была кока-кола. В закрытых упаковках тоже были бутылки с кока-колой, только без газа. Питер столкнулся с бригадиром и пошел к машине.

Я опустился на заднее сиденье мерседеса, а Питер сел за руль. Дэвид сел рядом с ним. Обычно так никто не делал — иметь двух помощников в команде, но братья Равен так хорошо дополняли друг друга, всегда вместе с тех пор, как выросли в приемных семьях и, в конечном счёте, на улице. Я несколько раз пересекался с ними, когда мы были детьми, попадал в переделки и получил достаточно хорошую взбучку от братьев Равен, чтобы уважать их. Мы все вместе работали на последнего босса, Винса. И когда я собрал то, что осталось от его империи, и принял власть, они присягнули мне на верность в первый же день.

— Что ты сделал с пальцем? — спросил Дэвид и повернул голову, всматриваясь сквозь бронированную поверхность лобового стекла, как будто высматривая угрозу — врагов, которые могли притаиться среди облаков в пасмурном майском небе и могли внезапно напасть, паля из пулемётов.

Питер фыркнул и ответил:

— Я положил его в карман бригадира.

Дэвид покачал головой.

— Он будет визжать как сучка, когда вытащит этот маленький жирный свёрток, когда полезет за сигаретой, — сказал Питер. Он был единственным из братьев Равен с чувством юмора. Когда он не был занят тем, что не язвил, он напоминал мне меня до того, как я возглавил синдикат. Тогда я тоже был шутником. Всё было чертовски смешно. Больше нет. Теперь всё было утомительно. Балансировать на острие во главе империи, пока придурки стреляют в тебя, не вдохновляет на юмор.

Я откинулся на спинку сиденья и, глубоко вздохнув, проговорил:

— Отвези меня домой.

— А как насчет столика у Паредо?

— Отмени. Передай Джимми мои извинения, — ответил я и указал на свою забрызганную кровью рубашку. — Не думаю, что он хочет, чтобы я появился в его ресторане в таком виде, будто только что вышел с улицы Вязов.

— Да наплевать ему, — сказал Питер, пожав плечами, но свернул на шоссе, ведущее за город. Я открыл магазин в большом поместье в Глэдвине. Богатые соседи не лезли не в свое дело из своих особняков, в то время как я со своими людьми укрепляли дом, выглядевший так, словно он стоял в английской сельской местности. Дом имел два крыла, большой бассейн и двухэтажный гараж на двенадцать машины; в этом доме было гораздо больше того, что я когда-либо мечтал иметь. Быть боссом — это привилегия. Дом принадлежал семье Генуя на протяжении ста лет, но когда завалили последнего босса из этой семьи, он опустел. Теперь он был моим.

Мы проехали через охраняемые ворота, кивнув привратнику в накрахмаленном костюме. Подъездная дорожка петляла среди деревьев и ландшафта, пока не появился дом, окруженный весенними цветами, притворяясь уютным семейным домом, а не логовом плохих людей с намерениями. Когда Питер подъехал к дому, солнце уже почти село. Я поднялся по ступенькам к входу.

Джордж открыл дверь и поздоровался со мной, из-под пиджака у него выглядывала рукоятка черного пистолета. У него ещё был полуавтоматический пистолет, спрятанный прямо за входной дверью. Мы были в полной боевой готовности после того, как русские влезли, и особенно после их последнего покушения всего два месяца назад. В тот раз я едва избежал выстрела из дробовика в грудь, и моему личному доктору потребовалось несколько часов, чтобы вытащить все пули из моей левой руки.

— Мистер Франко, — приветствовала меня улыбкой Опал, моя экономка. Она прекрасно умела притворяться, что всё в порядке, несмотря на вооруженных мужчин, которые часто бывали в доме. Она была экономкой здесь раньше, работала на последнего босса, а потом вернулась сюда, как только я занял его. — Я думала, Вы не будете ужинать дома, — проговорила она. Её взгляд сполз ниже, и она заметила алое пятно на моей рубашке. — А, понятно. Я сейчас Вам что-нибудь приготовлю.

— Хорошо, ничего не надо, — ответил я, чтобы отмахнутся от неё, и снял пиджак.

— Нет, я приготовлю и принесу наверх, — настаивала она, улыбаясь.

Спорить с ней было бесполезно. За последние пять лет я многому научился и это точно усвоил. Я поплелся мимо неё вверх по лестнице, усталость пронизывала меня до костей.

— Ещё одно, мистер Франко, — окликнула она меня сзади.

— Это может подождать до завтра? — спросил я. Мне хотелось побыть одному, посидеть, отдохнуть и попытаться найти выход из постоянно растущего хаоса моей империи.

Она поколебалась, потом ответила:

— Конечно. Да, я доложу об этом за завтраком.

— Спасибо тебе, — сказал я и направился в спальню, на ходу снимая рубашку и майку.

Бросив вещи на пол спальни, я закрыл за собой дверь и прислонился к прохладному, тяжелому дереву. Темно-синие тона стен и покрывала давали мне ощущение безопасности, знакомая комната успокаивала мои истрепанные нервы и заглушала эхо мучительного крика Виго, который звучал в моей голове.

В доме было тихо, хотя я знал, что мои люди бесшумно бродят вокруг, выискивая любую угрозу. Под моим контролем они увидели увеличение зарплат и переход к менее убогой работе. Мы перестали контролировать проституток и пытались отказаться от сбыта тяжелых наркотиков. В прошлом году мы отказались от торговли героином и работали над тем, чтобы покончить с зависимостью от кокаина. Мои люди были счастливы, и я позаботился о том, чтобы их счастье продолжалось и дальше. Это было единственное, что могло сохранить мне жизнь. Страх мог завести так далеко.

Тишина заполнила мои уши и попыталась преодолеть вихрь мыслей и тревог. Я закрыл глаза и просто прислонился к двери, на мгновение замерев. Впервые за долгое время.

Потом я услышал всплеск.

Я открыл глаза в темноте и подошёл к широким окнам, выходящим на задний двор. Солнце зашло, сумерки перешли в ночь, но бассейн был освещен, и под водой кто-то плавал.

Я вышел на узкий балкон и наклонился, вглядываясь в воду. Свет падал на длинные светлые волосы и восхитительное тело в крошечном желтом купальнике-бикини. Может, это подружка кого-то из моих парней пришла поплавать? Она врезалась в бортик подо мной, затем снова нырнула под воду, направляясь к лестнице в дальнем конце прямоугольного бассейна.

Наклонившись ещё ниже, я наблюдал, как девушка вынырнула из воды и начала подниматься по ступенькам, повернувшись ко мне спиной. Её загорелая кожа блестела в тусклом свете, а от вида её тела у меня потекли слюнки. Длинные ноги, круглая попка, тонкая талия и то, что я не видел, но мог предположить, что у неё были идеальные сиськи. Мой член шевельнулся впервые за долгое время.

Тот, кто привел её сюда, совершил ошибку. Я хотел её для себя, и не было на земле мужчины, который мог бы остановить меня. Прошло слишком много времени с тех пор, как я в последний раз ощущал мягкую кожу женщины. Та, что сейчас оказалась в моих владениях, была выше всяких похвал. А если бы у неё ещё оказался острый язычок к тому же? Тогда я пропал окончательно.

Я выпрямился и уже собирался спуститься к ней, когда она повернулась и посмотрела на меня своими голубыми глазами.

Сабрина помахала рукой и улыбнулась, её, как и предполагалось, идеальные сиськи подпрыгнули в такт движению.

— Чёрт! — выругался я себе под нос и попытался мысленно заставить свой член опуститься. Это не сработало.

Она подошла ближе к краю бассейна, её тело блестело от воды. А потом она сказала то, что должно было убить мою эрекцию, но не смогло:

— Как я рада тебя видеть, дядя Нэйт!

Глава 2

Сабрина

Нэйт кашлянул в ладонь, мышцы его обнаженного торса напряглись, когда он посмотрел на меня. Он выглядел даже лучше, чем я помнила. Темные волосы, ясные сияющие глаза и тренированное тело.

У меня сердце распирало от восторга, и мне едва удалось сдержать ликование внутри. Моя уловка сработала идеально. Я стояла под его балконом, а он отводил глаза, стараясь смотреть на что угодно, только не на меня. Не получалось — его взгляд постоянно возвращался к моему лицу и ниже. Сгущающаяся тьма отбрасывала на него тень, но я чувствовала, как его глаза блуждают по мне.

— Значит, ты... э-э... ты вернулась из школы? — спросил он и схватился за перила балкона.

— Да-а. Я поступила в Темпл с этой осени, помнишь?

Скорее всего, он вообще ничего не помнил. Зимой, когда меня приняли, я отправила ему электронное письмо, а он в ответ написал дежурное «поздравляю».

Мы не виделись пять лет. Он отослал меня в школу-интернат и отправлял на каникулы, и даже не навещал летом или на остальных каникулах. Я даже не думала про Филадельфию и выполняла его пожелания. Но больше не буду. Мне исполнилось восемнадцать, и я была готова вернуться домой. Я также была готова к Нэйту Франко, хотя и знала, что он не будет готов ко мне.

— И правда, Темпл, — проговорил он, потирая ладонью подбородок, а другой рукой так крепко вцепился в перила, что побелели костяшки пальцев.

— В городе. Так что, я могу остаться здесь... Если ты не против? — уточнила я, сцепив руки за спиной, прекрасно понимая, что это еще больше выпячивает мою грудь. Груди у меня были не очень большие, но они заполняли бикини. — Я знаю, что тебе больше не нужно быть моим опекуном, так как я совершеннолетняя, но я надеялась, что смогу остаться, даже если мы не родственники.

— Остаться? — спросил он. Его голос был грубым и хриплым. Я забыла эту крошечную деталь, но тут вдруг снова всё вспомнила. «Теперь ты в безопасности. Я клянусь». Первые слова, которые он мне сказал, рикошетом пронеслись у меня в голове. Момент, когда я влюбилась в него, запечатлелся в моей памяти, даже если тогда я этого не понимала. Я была слишком юна и слишком шокирована.

— Да. Здесь, в доме, — ответила я с улыбкой. — С тобой.

— Это же... — тут он откашлялся, но, казалось, не был настроен продолжать свою мысль.

— Ты голоден? — спросила я, разомкнула руки и поиграла с завязками бикини на шее.

Он наклонил голову, наблюдая за моими движениями. После долгой паузы он процедил сквозь зубы:

— Да.

— Спустишься поесть? — продолжала я, немного потянув за веревочку.

Он хлопнул ладонью по перилам.

— Я… нет, — начал он, но снова закашлялся и покачал головой, словно пытаясь рассеять туман мыслей. — У меня много дел, я занят.

«Неужели я переоценила свои силы?»

— Оо, — надулась я и опустила руки. — Я надеялась, мы сможем поговорить о колледже.

— Может быть, завтра. За завтраком, — сказал он и отступил, хотя я чувствовала его взгляд. — Я же говорю, у меня много дел, так что увидимся позже. За завтраком.

— Окей, — ответила я, пожав плечами, и пошла к лестнице, покачивая бедрами. Прыгнув на верхнюю ступеньку, я потянулась, напряглась, затем нырнула в бассейн и поплыла из конца в конец. Когда я снова вынырнула, его двери были закрыты и я не могла его видеть, но покалывание в затылке подсказало мне, что он все ещё смотрит. Я демонстративно положила полотенце на шезлонг у бассейна и легла, позволяя теплому ночному ветерку высушить мою кожу.

Согнув руку, я медленно потянула за шнурок на шее, развязала его и спустила вниз, к тонкому материалу треугольников на груди. Я уставилась на его окно, и мне захотелось откинуть верх, чтобы показать ему, что принадлежит ему. Но я не стала этого делать. Я позволила завязкам лечь на живот и сползла на шезлонг, ткань все еще прикрывала мои твердые соски.

Закрыв глаза, я представила, как он спускается к бассейну. Он встанет надо мной, а потом сдернет с меня бикини, чтобы увидеть, какие твердые у меня соски. Его зеленые глаза изучали бы меня, вбирали бы в себя всё, а затем он проводил бы кончиками пальцев вниз по моему влажному телу, пока не нашел бы самое сладкое местечко между моих ног.

Я закинула руки за голову и сжала бедра от жара, который пробудился во мне от моих мыслей. Мне нужно было хорошенько подумать. Фантазии о Нэйте стали моим любимым занятием в школе-интернате. Я проводила свободное время в одиночестве, думая о нём, планируя наш первый раз вместе, представляя его тело на моём. Другие девочки в школе теряли девственность и заводили парней, в то время как у меня были воображаемые, горячие отношения с моим опекуном. Не видя никаких признаков моего интереса к мальчикам, они решили, что я ханжа. Но они ошибались. Моя проблема была проста: я не хотела мальчика. Я хотела мужчину. А точнее, одного определенного мужчину.

Мои мысли продвигались дальше, к тому, что Нэйт сделает со мной, когда мы оба окажемся вместе и разденемся. Я раздвину для него ноги, показывая ему то, что никогда никому не предлагала. Что он скажет? Мне очень хотелось потянуться вниз и доставить себе удовольствие, но если маневр с бикини напугал его, то мастурбация под его балконом уж точно была бы ошибкой, которую совершать не следовало.

Я вздохнула, завернулась в полотенце и села. Обойдя вокруг бассейна, я бросила ещё один взгляд на его окно и решила, что продолжу фантазировать одна в своей комнате.

Глава 3

Нэйт

Я сидел за своим столом и слушал краткий отчет Дэвида об итогах всех наших операций за день. Мы ожидали ещё одну крупную партию травки попозже в ту ночь. На этот раз мы отправим своих людей, чтобы охранять товар вместе с Питером. Дэвид продолжит поиски стукача. Кто-то стучал, и его надо было обнаружить. Русские просто не могли знать наши ходы с такими подробностями, если кто-то не сливал им всё.

— Если найдете его, приведите его ко мне.

Питер кивнул, но у Дэвида глаза сверкнули, выдавая его жестокость, что рвалась на свободу.

Я указал пальцем на него и сказал:

— Дэвид, у тебя будет возможность разобраться с ним, но мне нужно сначала его увидеть. Понял меня?

— Я понял, — ответил Дэвид, хрустнув суставами пальцев. Это само по себе заставило бы взрослых мужчин с даже более крепкими яйцами, чем у меня, наложить в штаны. Мясник жаждал причинить кому-то боль. — Если только потом я смогу взяться за него и прикончить.

— Да, сможешь, — подтвердил я и потер свои виски, когда часы в зале пробили девять.

— Ну, нам пора. Пойдем работать, — сказал Питер, вставая, и они с Дэвидом ушли на целый день. Я собирался подключиться позже и вместе с ними контролировать доставку марихуаны. Нельзя допустить, чтобы что-то пошло не так в этот раз. Если бы мы потеряли эту партию, мы бы вышли из игры в этом бизнесе на неделю. Многое может случиться за неделю. Новые дилеры забрали бы на наш товар, и, в конце концов, мы были бы вынуждены снова воевать с русскими, а также с другими синдикатами, как это было в прежние времена. Такой поворот событий меня не устраивал.

Пора было идти на завтрак, но я замешкался у двери в холл. Сабрина будет там, и после прошлой ночи — ночи, половину которой я провел под холодным душем — мне нужно было действовать правильно. Она могла поступить в Темпл, но ей нужно было найти место в кампусе или в городе рядом со школой. Оставаться здесь было бы слишком опасно. Я не позволял ей приезжать в этот в дом довольно долго, главным образом из-за угрозы со стороны русских. Вытащить её отсюда было самой умным шагом. И не только из соображений безопасности. Мне нужно было стереть её из памяти, держать на расстоянии. Я покачал головой, вспомнив, что думал о ней до того, как узнал её. А потом и остальные мысли о ней, хотя я чертовски хорошо знал, кто она такая. Мой член начал подниматься в штанах, и я сжал руки в кулаки.

— Сосредоточься, извращенец. Она твоя подопечная. Не твоя игрушка, — пробормотала я себе под нос, хотя и не слишком убедительно. «Дядя Нэйт». Её слова эхом отдавались у меня в голове. Это была хорошая деталь, неплохое напоминание, которое кричало: «НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ, МАТЬ ТВОЮ». Но я думал об этом слишком много с того момента, как увидел её в бассейне.

Из робкой, красивой девочки Сабрина превратилась в женщину, способную вскружить голову и разбить сердце. Достаточно умная, чтобы получить полную стипендию в Темпле, и с телом, которое вызывало у меня желание… Я отвечал за её безопасность после того, как её приемные родители были убиты в одном ужасном деле, связанном со старым боссом. Это было пять лет назад, и Сабрина была почти забыта в преступном мире. Воспитанная в лучших школах-интернатах, какие только можно найти, она была чужой в этой жизни, и я хотел, чтобы так оставалось и дальше. Я сделал глубокий вдох и выдохнул, прежде чем поправить ширинку, как гребаный подросток.

Солнечный свет просачивался сквозь пуленепробиваемые окна широкого коридора в задней части дома. Деревянные полы блестели от свежей полировки, когда я свернул налево в главный коридор, стены которого всё ещё были украшены произведениями искусства, приобретенными семьей Генуя много лет назад. Я понятия не имел, сколько они стоят и хороши ли вообще. Видел одно, значит, видел их все — я так думал, по крайней мере, в области искусства.

По дому разносился запах яичницы с беконом, смешанный с горьковатым привкусом свежего кофе. Голоса отражались от панелей из красного дерева, один высокий и приятный, другой принадлежал Питеру.

У меня напряглась спина, когда я вошёл в столовую. Сабрина сидела за столом, её светлые волосы волнами ниспадали на обнаженные плечи. На ней было даже не платье, а какой-то пляжный сарафан с тонкими лямками, ткань была такой тонкой, что почти просвечивала. Она повернулась ко мне, и, заглянув мне в глаза своими ярко-васильковыми, улыбнулась.

— Нэйт, — произнесла она и встала, позволяя мне рассмотреть, насколько коротким было её светло-розовое платьице. До середины бедра и в обтяжку. Мне захотелось накинуть на неё свой пиджак. Питер усмехнулся.

— Разве у тебя нет работы? — огрызнулся я на него и подошёл к своему месту во главе стола.

— Да, босс, — ответил он и, повернувшись к Сабрине, слегка поклонился. — Приятно познакомиться.

— И мне тоже, — ответила она, занимая свое место, и положила салфетку себе на колени.

Когда Питер вышел из комнаты, мне удалось немного расслабиться. Но потом она повернулась и одарила меня ещё одной улыбкой. Такой яркой и полной жизни. Она хоть представляла, как сияет?

— Раз уж я останусь здесь, то думаю, мне можно сделать ремонт в моей старой комнате?

Я сравнил её с маленькой испуганной девочкой, которую спас от перестрелки пять лет назад. Глаза были те же — завораживающие, а волосы все ещё имели золотистый оттенок, но всё остальное было другим. Её лицо было уже не таким круглым и приобрело форму сердечка. Гладкая кожа, ровные белые зубы и пухлые губы. Смущает, если не сказать больше. Я отчетливо представлял её себе всякий раз, когда думал о ней в школе. Это всегда была одна и та же испуганная маленькая девочка, её большие голубые глаза умоляли меня спасти её. Но она уже не была ребёнком, теперь это была незнакомка. Горячая штучка.

Из кухни появилась Опал с моим кофе, яичницей с беконом и двумя пышными оладьями. Она улыбнулась Сабрине и сказала:

— Так приятно, впервые в доме появилась ещё одна женщина.

Я отхлебнул кофе и строго посмотрел на неё. Она поняла намек и поспешила обратно, а в это время Сабрина откусила кусочек вафли.

— Боже, как вкусно, — сказала она и сглотнула. — В школе нам не давали такой еды, — пожаловалась она, отрезая себе ещё кусочек, и посмотрела на меня. — Ты будешь есть?

Я понял, что молча разглядывал её, не произнося ни хрена, ни единого гребаного слова. Поставив кофе, я откинулся назад и, сосредоточив внимание на её ангелоподобном личике, проговорил:

— Не думаю, что тебе стоит оставаться в этом доме.

Ее лицо вытянулось, как от удара:

— Но я только что приехала.

— Я понимаю, — ответил я, положив салфетку на колени. — И мне очень жаль. Но… — «Как же это сказать ей?» — В последнее время начались проблемы с бизнесом, дела идут не очень хорошо, а я хочу, чтобы все было в порядке. Тебе лучше было бы пожить в кампусе или на квартире, а? Я могу это устроить.

Она положила вилку на тарелку.

— Дела? — переспросила, скрестив руки на груди, что привлекло мое внимание к твердым вершинам её сосков. — Господи… — сказала она. — Я знаю, каким таким бизнесом ты занимаешься, и я не боюсь.

Я покачал головой:

— Ты не знаешь, о чём говоришь.

— Ты глава криминального клана Генуя. Или, может быть, вы называете это как-то по-другому теперь, когда никого из той семьи больше нет. Мой отец был наркоторговцем из России. Ты спас меня после того, как старый босс похитил меня и убил моих приемных родителей.

Я сглотнул и попытался подобрать правильные слова. Мне это не удалось.

— Ты думаешь, я забыла обо всем этом? — спросила она и покачала головой. — Я знаю, какая у тебя жизнь. Мне всё равно.

— Ты думаешь, что знаешь. Но это не так. Сейчас всё опасно. На острие ножа. У меня на спине мишень. И если кто-то находится слишком близко ко мне, то тоже попадает под прицел.

— Я остаюсь, — произнесла она, сжав губы в тонкую линию. Маленькая петарда. Я хотел смотреть, как горит фитиль, пока не начнутся взрывы.

В моем голосе зазвучало разочарование, несмотря на все усилия сохранить ровный тон.

— Я рад, что ты считаешь, будто разбираешься во всех тонкостях преступного мира Филадельфии. Это не так. Ты отлично провела время в школе-интернате, и я рад этому, — проговорил я и глубоко вздохнул. Я был рад. Я хотел, чтобы она жила нормальной жизнью, насколько это возможно после её тяжелого детства. — И я горжусь, что ты получила стипендию в Темпле. Я хочу, чтобы ты продолжила учебу.

— Я могу учится и жить здесь в то же время.

— Почему?

— Что почему? — спросила она. Краска бросилась ей в лицо, залив щеки румянцем. Незабываемо. На долю секунды мне показалось, что в искусстве есть смысл — я бы заплатил за то, чтобы кто-нибудь написал её портрет, изобразив такой, какой она была в тот момент.

Я наклонился вперед и положил локти на стол.

— Я имею в виду, почему ты хочешь остаться здесь? Какое это имеет значение? Разве ты не хочешь быть свободной, чтобы делать то, что захочешь, где-нибудь в городе?

— Свободной, чтобы делать то, что хочу? Серьезно? — переспросила она, закатив глаза, чем на долю секунды выдала свой возраст. — Думаешь, я не знаю, что за мной пять лет наблюдал один и тот же чувак?

Я ухмыльнулся:

— Ты вычислила Харгута?

— Я сделала это в первую неделю в школе. Сначала я подумала, что он извращенец. А потом, когда поняла, что ему дали свободу действий на территории школы, я догадалась, что он был личной охраной.

Виновен по всем пунктам. Я договорился с её школой нанять одного из моих парней, Харгута, чтобы присматривать за ней. Я проговорил:

— Я должен был защитить тебя.

— Если ты хочешь, чтобы я была в безопасности, разве не самое безопасное место здесь, с тобой? — спросила она, а потом взяла вилку с тарелки и откусила еще кусочек вафли.

Она была права. Дом был хорошо укреплен. Чтобы пройти через парадную дверь, понадобится танк или ракетница. Но даже в этом случае я не хотел, чтобы она путалась под ногами. Или в бассейне. Или где-нибудь рядом со мной, особенно когда это заставляло мой член не подчинялся мне, как он делал прямо сейчас под столом.

— Я попрошу кого-нибудь подыскать тебе квартиру.

— Нет, — ответила она, допила апельсиновый сок, и встала. — Я остаюсь.

Солнце осветило её платье, открыв прямую линию между бёдер. На ней не было трусиков. Я вцепился в подлокотники кресла и заставил себя сидеть на месте. Что же мне теперь делать? У меня мелькнула мысль положить её к себе на колени и шлепать по попе, пока вся задница не покраснеет, а потом впиться ртом в её киску, пока она не кончит мне на лицо. Я подумал: «Чёрт, возьми себя в руки».

— Не ты решаешь, остаться тебе или уйти. Я решаю, — сказал я, вставая, и отбросил салфетку. Слава богу, мой пиджак прикрывал мои бёдра. — Ты уедешь. Я сделаю несколько звонков и посмотрю, что можно найти рядом с Темплом. До тех пор ты можешь остаться здесь.

Она шагнула ко мне и заглянула своими голубыми глазами в мои.

— Ты не можешь просто выгнать меня.

Я нахмурился и ответил:

— Я много чего могу.

У неё на шее запульсировала вена, она посмотрела на мои губы, а потом проговорила:

— Ты не такой, каким я тебя помню.

— Как это? — поинтересовался я у неё. Я начал понемногу приближаться к ней, пока не уловил её цветочный аромат. Ещё одно движение, и она окажется в моих объятиях.

— Ты был весёлым, всегда находил повод для шуток, — сказала она. Уголки её губ дрогнули, на них заиграла слабая улыбка.

— Ты хочешь, чтобы я рассмешил тебя, а потом вышвырнул вон? — спросил я и засунул руки в карманы, чтобы не прикасаться к ней. Испытывал ли когда-нибудь мужчина такое искушение? Это всё бред какой-то.

— Нет, — ответила она, нахмурившись. — Просто ты выглядишь гораздо более... загруженным, я думаю, — проговорила она, протянула руку и провела кончиками пальцев по шраму на моём подбородке. — Тебя ранили, — тут её рука поднялась выше, поглаживая мою щёку слишком личным прикосновением. На долю секунды я прильнул к её теплу, прежде чем отступить. Черт, мне нужно было думать головой на плечах, а не жирным отростком, висящим у меня между ног.

— Значит, мы оба изменились.

— Да, — подтвердила она и пробежала языком вдоль своей нижней губы. — Но некоторые вещи остаются неизменными.

Боже, что за девушка. Я должен был уйти от неё, прежде чем сделаю что-то, о чем мы оба пожалеем.

— Не устраивайся слишком удобно. Ты скоро уезжаешь, — сказал я, повернулся и направился к двери в холл.

— Могу я хотя бы переделать что-то в своей комнате? — снова спросила она. Её сладкий голосок обтекал меня со всех сторон, как теплый мед. — А то «Хелло Китти» больше не в моем вкусе.

Я пренебрежительно махнул рукой.

— Конечно. Делай, что хочешь. Выбирай сама. Опал может достать всё, что ты захочешь, — проговорил я на ходу. Уже у двери я заколебался. — Ты сегодня куда-то собираешься?

— Разве не ты только что мне сказал, что хочешь, чтобы я уходила?

Я взглянул на неё через плечо. Она выставила вперед одно бедро, руки скрестила под грудью. «Выпороть. Определенно выпороть за это».

— Я хочу, чтобы ты вышла. Но только не в этом платье.

Она опустила глаза, затем взглянула мне в глаза хитрым взглядом.

— Почему? Что с ним не так?

Когда я понял, что она играет со мной, мой член вступил в открытую войну с моей молнией. Дерзость была моей слабостью, а у неё её было предостаточно. Я ответил:

— Ты знаешь, что с ним не так.

— А мне нравится, — проговорила она, приподнимая подол, опасно близко к тому, что было под ним. — Не могу понять, почему тебе это не нравится, — тут она захлопала ресницами, дразня меня.

У меня не было времени на её игры, но, чёрт возьми, я хотел играть. Принуждая себя добавить строгости в голос, я сказал:

— Харгут будет сопровождать тебя, когда ты выходишь. Если ты хочешь, чтобы он увидел твои бесстыдно выставленные сиськи, это твое дело.

Я вошел в холл, вместо того чтобы перебросить её через плечо, как мне хотелось. Боже, что бы я сделал с её маленьким упругим телом и острым язычком. Заткнуть ей рот своим членом — это был пункт в самом начале моего списка, сразу после порки. И, чёрт возьми, я бы сделал её задницу краснее, чем щёки Санта-Клауса на Рождество.

Гнев закипел во мне при мысли, что Харгут увидит её в этом платье, но я подавил его. Мне нужно окунуться в работу с головой, а её маленький стриптиз выбил меня из колеи.

Одно можно было сказать наверняка. Чем скорее она уедет, тем лучше.

Глава 4

Сабрина

Я совсем не собиралась куда-то переезжать. Но мой план оказалось не так легко осуществить, как я себе представляла. Нэйт, которого я помнила, ухватился бы за шанс заполучить такую девушку, как я. Но он не клюнул. Вместо этого он отступил и попытался отослать меня. Конечно, это только заставило меня хотеть его ещё больше. За годы разлуки он стал таким джентльменом — по крайней мере, в том, что касалось меня. Проблема в том, что мне не нужен был джентльмен. Я хотела Нэйта. Сексуального и грязного. Именно такого, как я запомнила.

Осматривая себя, я поняла, что могу предложить. Грудь не очень большая, но упругая, и он это заметил. Достаточно тонкая талия и, надо признать, более округлая попа и широкие бёдра, которые переходили в длинные ноги. Мальчики в школе говорили мне, что я хорошенькая, — конечно, тогда, когда они пытались залезть мне под юбку.

Я занималась спортом, брала уроки самообороны, ходила на кикбоксинг. До роковой красотки мне далековато, но и простушкой я не была. И я просто уверена, что произвела впечатление на Нэйта. Его зрачки расширились, дыхание участилось. У меня не хватило смелости посмотреть вниз и попытаться обнаружить стояк, но я подозревала, что его влечет ко мне.

Так что же я делала не так?

— Ты что-то уронила? — поинтересовалась Опал, когда вошла в столовую и бросила на меня вопросительный взгляд.

— Нет, — ответила я, разглаживая складки на платье. У меня не было настоящего объяснения, почему я разглядывала себя, поэтому я сменила тему. — Нэйт сказал, что я могу сделать ремонт в своей комнате.

Опал стала собирать тарелки. Я потянулась за пустыми стаканами, но она отмахнулась.

— Это моя работа. Была еще до твоего рождения.

— Окей, — я отошла в сторону, чтобы не мешать, пока она убирала со стола. — Но как Вы думаете, потом мы могли бы пройтись по магазинам и что-нибудь купить?

— У меня есть кое-какие дела, но я уверена, что мистер Франко не будет возражать, если ты пройдешься по магазинам без меня, — прозвучало от неё в ответ. Она замолчала и встретилась со мной взглядом. — Но только не забудь взять с собой Харгута. Ты ведь понимаешь, о ком я говорю?

— Да, — подтвердила я, ведь я видела его каждый день в течение пяти лет. Я узнал бы его, даже если бы он был одет в рясу.

— Он может оплатить всё, что тебе захочется купить, — сказала она, когда закончила собирать посуду. — Увидимся, когда вернешься, и мы сможем вместе заняться ремонтом в комнате.

— Спасибо.

Она улыбнулась, материнское выражение в её глазах немного согрело меня. Она ответила:

— Всегда пожалуйста.

Я повернулась и вошла в мраморный вестибюль, сверкающая люстра над головой отбрасывала мягкий свет вдоль широкой лестницы. Нэйт уже ушел, ушел делать то, что делали боссы мафии. Наверное, я должна была больше переживать из-за его профессии, но я была дочерью торговца наркотиками из так называемой братвы и его любовницы. Я видела, как он умирал, когда была ещё ребенком, и тогда же я должна была умереть вместе с ним. Но по какой-то прихоти судьбы наемный убийца сжалился надо мной, забрал с собой и нашёл для меня хорошую семью, которая усыновила меня.

Но прошло совсем немного времени, как жизнь наладилась, а они снова настигли меня. Меня схватили, мою приёмную семью убили, но мне встретился Нэйт. Он спас меня. В тот момент, когда я увидела его в залитом кровью доме, когда мне едва исполнилось тринадцать, я поняла, что он будет моим миром. Теперь, в восемнадцать, для меня ничего не изменилось. Даже притом, что Нэйт казался более уставшим от мира, получил ещё несколько шрамов, он все ещё был человеком, который заставил меня чувствовать себя в безопасности, несмотря на кошмары, которые окружали меня и снились постоянно.

Я поднялась в свою комнату и быстро переоделась в джинсы, футболку и толстовку. Не нужно показывать товар никому, кроме Нэйта. Спустившись вниз, я увидел Харгута, который стоял у входной двери и разговаривал с вооруженным охранником.

— Привет. Опал рассказала Вам, что нужно пройтись по магазинам? — спросила я.

— Да, — ответил Харгут с улыбкой и протянул мясистую руку. — Думаю, нам давно пора познакомиться.

Я взяла его медвежью лапу и потрясла, наконец-то разглядев того, кто давно следовал за мной, как тень. Лет пятидесяти пяти, дородный, с редкими седеющими волосами, он выглядел типичным отцом. Но у него была теплая улыбка и добрые глаза.

— А это Джордж, — сказал он, указав на охранника.

— Приятно познакомиться, — сказал тот. Его взгляд скользнул по моему телу, прежде чем он посмотрел мне в глаза. Лет сорока пяти, с проседью в волосах и крепким телосложением, на первый взгляд он вполне подходил на роль телохранителя, несмотря на то, что мне не нравилось, как он смотрел на меня. — Значит, вы идёте по магазинам?

— Точно, — подтвердила я, заставив себя улыбнуться. — Я хочу сделать ремонт в своей комнате.

Джордж усмехнулся:

— Значит, останешься на какое-то время?

— Планирую.

— Хорошо, — ответил он, еще раз окинув меня взглядом, и между нами повисла тишина.

Под его пристальным взглядом у меня по коже пробежали мурашки.

Харгут откашлялся, отвлекая мое внимание от Джорджа.

— Я видел, как ты взрослела, — проговорил он, открывая мне дверь. — Не спускал с тебя глаз, как будто ты была моей собственной дочкой. Одни пятерки, хорошая стипендия, все эти факультативы. Я не пропустил ни одного из твоих футбольных матчей.

Гордость в его голосе удивила меня. Я повернулась и встретилась с ним взглядом.

— Я и не знала, что я для Вас не безразлична.

Радуясь, что Джордж не пялится на меня, я вышла на утреннее солнце.

Пока мы шли к черному внедорожнику, Харгут продолжал говорить:

— У меня дочь лет на пятнадцать старше тебя. Когда она была маленькой, у меня не было возможности заниматься с ней так, как должен был. Работа, понимаешь? — с этими словами он обошел машину и сел на водительское место. — Я знаю, это звучит глупо, но с тобой у меня появился второй шанс. Сделать то, что я должен был сделать, и поддержать тебя, даже если ты не знала, что я был там. Когда мне дали задание, я ухватился за него. Нэйт доверял мне достаточно, чтобы позволить быть твоим защитником, и всё.

— Ого, это так... мило, — проговорила я и теперь посмотрела на него по-новому, с одобрением. Я едва помнила своего настоящего отца. Мой приемный отец был добрым, но сдержанным. Кроме того, у меня не было опыта общения с кем-то, кто вёл бы себя как отец. — Я не знала, что для Вас это всё было так важно.

— Так и было. Наблюдая за тем, как ты растешь, я понял, чего мне не хватало с моей маленькой девочкой, — ответил он, включая передачу, и по длинной подъездной дорожке выехал на дорогу. — Моя дочь сказала бы — слишком мало и слишком поздно. Она — врач в Нью-Йорке. Очень редко звонит и не приезжала встретиться, даже когда меня назначили к тебе в школу, и я уехал из города, — проговорил он, вздохнул и выдавил улыбку. — Но это в прошлом. Я слышал, ты хочешь сделать ремонт в своей комнате? Хочется обновить её?

— Это я и задумала, — сказала я и кивнула. — И... ну, спасибо. За то, что присматривали за мной.

— О тебе было довольно легко позаботиться. Не связывалась с мальчишками, наркотиками и всем остальным. По-настоящему целеустремлённая, — произнес он с улыбкой, и его глаза засияли от гордости за меня.

А мои вдруг заволокло туманом, поэтому я надела очки.

Он махнул рукой охранникам, толпившимся у ворот.

— Чего тебе хочется? Хочешь попробовать заехать в «Короля Пруссии» (прим. King of Prussia Mall — торговый центр для семейного шоппинга)?

— Конечно. Я охотно побродила бы по торговому центру, — ответила я и приготовилась к поездке. — Что вы делали для синдиката до того, как стали моим опекуном?

Он искоса взглянул на меня и ответил:

— Ничего хорошего.

Приклад пистолета, что выпирал из-под пиджака, подтвердил его слова.

— А Вы давно знаете Нэйта? — спросила я. Мне показалось, что было бы неплохо собрать о нем побольше информации.

— О, дай подумать. Я знал его отца, да упокоится он с миром. Так что я, вероятно, встретил Нэйта, когда ему было лет десять или около того. Может, я и встречал его раньше, но до десяти лет он не делал ничего запоминающегося.

Харгут вывел машину на автостраду, и я оживилась:

— А что он сделал тогда?

Он рассмеялся, и смех вырвался из его круглого живота.

— В десять лет он был самым настоящим шалопаем и не в меру активным, уже наводил шороху в округе, играл с друзьями и ошивался с Конрадом Мерсером и его стариком.

Я вздрогнула.

— Наемный убийца.

— Правильно. Кон сейчас отошел от дел, — или мертв, зависит от того, кого будешь расспрашивать, — так что не стоит переживать из-за него. Я знаю твою историю, но могу гарантировать, что меньше всего Кон хотел причинить тебе боль. Он спас тебе жизнь, верно?

Воспоминание о стволе его пистолета, направленном на меня, когда я была еще ребенком, пронеслось в моей голове.

— Он не стал убивать меня, — проговорила я. Я вовсе не была уверена, что это то же самое, что спасти мне жизнь.

Харгут кивнул, словно тоже заметил разницу.

— Ну что ж, всё это уже позади. Нужно добиваться чего-то для себя, вместо того, чтобы болтаться с такими, как Нэйт и я.

— Я собираюсь уговорить Нэйта позволить мне остаться в доме, — ответила я, включила кондиционер и принялась крутить ручку радиоприемника.

— Ну… э-э, ты, наверное, планировала не только это...

Я пожала плечами и остановилась на популярной музыкальной станции, и из динамиков полилась новая песня Джастина Тимберлейка.

— Можете мне не верить, но я планирую именно это.

— Не лучше ли тебе найти жильё где-нибудь поближе к школе? — мягко предложил он.

— У меня уже был подобный разговор с Нэйтом, — ответила я со вздохом и уставилась на машины рядом с нами. Очевидно, мы пропустили сообщения о том, что сегодня День белых внедорожников, так как три белых Рэйнджровера загораживали мне вид.

— Нэйт желает тебе только самого лучшего. Всегда желал. Вот почему он отослал тебя от всего этого. Тебе нужна была программа, план. Ходить в школу и пытаться понять, какой женщиной ты хочешь стать. Это то, что Нэйт хотел для тебя.

— Нэйт меня даже не знает, — ответила я. В моём голосе проступило разочарование, которое сказало больше слов. — Он даже не пытался узнать меня получше. Он просто отправил меня в школу, приставил Вас ко мне и продолжал жить своей жизнью, пока я была там.

Он взглянул на меня.

— Я не знал, что Нэйт так много значит для тебя.

— Он спас меня, — ответила я и пожала плечами. Как я могла объяснить, что Нэйт не просто вытащил меня из опасной ситуации, но что в последующие недели он подарил мне чувство защищенности, такое, которого я никогда не испытывала, даже когда жила со своей приемной семьей? Если я попытаюсь рассказать Харгуту, он, вероятно, отмахнется от этого, как от юношеского увлечения, и, возможно, я не стану его винить. В конце концов, мне было восемнадцать, а Нэйту тридцать три. Но что-то у меня внутри, часть меня — та, которая не знала своей родной матери, отеца, которого убили у неё на глазах, и жизнь, которая только со стороны выглядела нормальной — не могла поколебать связь, которая соединяла меня с Нэйтом. Он был тем, кого я представляла, обнимающим меня каждую ночь в школе-интернате, когда я боролась со своими кошмарами. И когда я стала старше, у меня появилось еще больше фантазий, которые менялись от детских до откровенных и взрослых по мере полового созревания. Я никогда не представляла себя с кем-то еще. Мы с Нэйтом были сплетены вместе, наши нити переплелись с первого момента нашей встречи. Я не могла объяснить это, но связь была реальной, и иногда, когда я вспоминала жестокость своего прошлого темными, одинокими ночами, эта связь была единственной, что удерживало меня на земле.

Воздух между нами стал тяжелым, когда я погрузилась в пропитанные кровью воспоминания, в машине повисла тишина, прерываемая звуком ветра и шин.

Харгут откашлялся и, побарабанив пальцами по переключателю передач, спросил:

— Итак, какой декор ты хочешь подыскать?

— Может быть, что-то в голубых тонах, — сказала я, благодарная за то, что мне дали передышку. — Наверное, какие-нибудь светло-серые стены и голубое покрывало с китайскими узорами — примерно такое я себе представляю.

— Стильно, — кивнул он и повернул на подъездную дорожку к торговому центру «Король Пруссии». — Мы всегда можем купить другую мебель. Если тебе что-то не понравится…

Вдруг выстрелы разбили окно со стороны Харгута, и он повалился на руль, когда белые Рэйнджроверы окружили нас. Мой крик был заглушен скрежетом металла о металл, когда машины догнали нас, начали прижимать к обочине и принудили остановиться.

— Харгут! — позвала я, потянулась через переднюю панель и встряхнула его, но он повалился на бок, не двигаясь.

Внедорожник у моей двери сдал назад, из него вышли двое мужчин и направились ко мне. Я сунула руку под куртку Харгута и схватила рукоятку его пистолета, когда моё окно разлетелось вдребезги, а дверь распахнулась.

Я вытащила пистолет из кобуры и развернула его дулом вперед.

— Ты будешь стрелять в меня, малышка? — спросили у меня. Мужчина, в которого упирался конец моего ствола, ухмыльнулся; его светлые волосы сияли на солнце, но темные глаза были холодны как камень.

Я нажала на курок. Ничего не произошло.

Он ухмыльнулся и выхватил пистолет из моей руки, прежде чем схватить меня за волосы и вытащить из машины. Мою голову как будто огнем обожгло, когда он дернул. Разговаривая по-русски со своими людьми, он подвел меня к ближайшему Рэйнджроверу и толкнул в спину, затем забрался в машину позади меня, когда какофония гудков и криков прорезала воздух.

— Idi! — прикрикнул он, хлопнув ладонью по подголовнику, и мы помчались вниз по пандусу. Я оглянулась, но Харгут не двинулся с места.

Иди. Он сказал: «Иди». Я думала, что совсем забыла свой родной русский после того, как меня удочерили, но некоторые слова все еще могла разобрать.

Мужчина обнял меня за плечи и крепко прижал к себе, когда мы выехали на шоссе и направились в центр города.

— Слезь с меня.

Я попыталась оттолкнуть его, но он схватил меня за горло и прижал к сиденью.

— Прекрати драться, kukla, — сказал он. Его темные глаза пронзили меня. — Теперь ты моя. Моя идеальная куколка, — продолжал он, остановив взгляд на моих губах. — Ты меня не помнишь?

Я попыталась покачать головой, но он крепче сжал мою шею, в то время как я вцепилась в его запястье.

— Мы с твоим отцом были близки. Я был его учеником. Четырнадцать лет мне было.

Я начала припоминать урывками, неясные картинки из прошлого замелькали перед глазами. Светловолосый мальчик, который помогал отцу с порошком, пока я играла в куклы. Мальчик, который никогда не говорил со мной. Дмитрий, так называл его мой отец.

Он рассмеялся, но холодный звук, словно острые гвозди, пронзил мой разум.

— Я сказал «ученик», но твой отец использовал меня намного больше, чем просто для изучения торговли наркотиками, — проговорил этот тип. Он уставился на меня, не мигая, понизив голос до шипения. — Ты знаешь, что твой отец предпочитал мальчиков? Ты знаешь, как он любил их опускать? Опускать меня?

Я попыталась покачать головой, но ничего не вышло.

— Твой отец сказал, что такой кусок дерьма, как я, не должен приближаться к такой красивой девочке, как ты. Его куколке, — говорил он. От него исходила волна гнева, от которой страх во мне перерос во всепоглощающий ужас. — Если бы он видел нас сейчас! — продолжал он, удерживая меня за шею, а другой рукой гладил по щеке. — Наконец-то вместе.

— Отпусти меня, — проговорила я. Слова мои были едва слышны.

— Никогда, — ответил он с улыбкой и придвинулся ближе, его теплое дыхание коснулось моих губ. — Теперь ты моя. Этот идиот Нэйт не должен был выпускать тебя из дома. Особенно теперь, когда ты выросла такой красивой. Твой отец не был в этом деле мастером. Не такой, как я. Я сломаю его драгоценную куколку. Я уже сломал одну его игрушку, — сказал он, проводя рукой по моей шее, плечам и обхватив, наконец, мою грудь. — Но я буду делать это медленно. Ты заслуживаешь, чтобы тобой занимались основательно.

Я попыталась вырвать у него запястье, но он только сильнее сжал мою руку, так сильно, что я вскрикнула.

— Моя маленькая кукла. Не могу дождаться, когда привезу тебя домой, чтобы насладиться каждой частичкой тебя.

Он протянул руку и щелкнул пальцами. Я была слишком напугана, чтобы смотреть куда угодно, только не в его глаза. В душе у меня боролись желания бежать и драться, но его хватка была такой силы, что я осознала, что никуда не сдвинусь. И его телосложение — по крайней мере, двести фунтов мускулов и ярости — подтверждало этот факт. Мне нужно было оружие.

— Что ты собираешься делать? — сорвались с моих губ еле различимые слова.

Он ухмыльнулся, жестоко скривив губы, и ответил:

— Всё, что захочу.

Дернув меня вперед, он накинул мне на голову черный капюшон. Запах хлорофорума наполнил мой нос, но я старалась не дышать. Мои легкие начали гореть, когда мужчины быстро заговорили по-русски. Они были взволнованы, их голоса звучали все громче. Все, что я смогла разобрать, это то, что кто-то преследовал нас.

— Чертов Харгут.

Дмитрий оттолкнул меня в сторону.

Мои легкие, казалось, вот-вот лопнут, и мне пришлось сделать вдох. Визг шин и крики были последними, что я услышала, прежде чем все исчезло в чернильно-черной ткани перед моими глазами.

Глава 5

Нэйт

— Где она? — мой рёв, казалось, ошеломил Джорджа, который стоял у входной двери, но он указал вверх по лестнице.

Я бросился вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы оказаться у неё в комнате. Опал сидела у кровати, на которой сидела Сабрина, согнувшись и обхватив голову руками.

— Она только что пришла в себя, — сказала Опал, сцепив пальцы на коленях.

— С тобой все в порядке? — спросил я, подбегая к Сабрине и усаживаясь рядом с ней.

Подняв голову и широко раскрыв глаза, она заглянула в мои, а затем, скользнув взглядом ниже, она заметила пятна крови на рукаве моей рубашки.

— Чья это?

— Не моя, — ответил я, осматривая её лицо — никаких видимых повреждений, слава богу, не было.

— Чья?

— Не волнуйся об этом сейчас.

Я взглянул на её горло, где остались некрасивые красные следы от пальцев, которые портили её кожу. Ярость кипела и бушевала во мне. Когда я найду ублюдка, который посмел поднять на неё свои руки, я убью его медленно.

Она коснулась моего окровавленного рукава и спросила:

— А Харгут? Он в порядке?

Я надеялся, что она не спросит, и решился уже солгать ей. Но, в конце концов, я просто покачал головой. Ее лицо искривилось, и из горла вырвались рыдания. Я притянул её к себе и держал, пока она плакала.

Харгут сумел догнать людей, которые увезли её, и протаранил их машину на автостраде. К тому времени, когда мои ребята добрались туда, он уже истекал кровью, но он вырвал Сабрину из рук похитителей, оставив два трупа и одного раненого русского на разделительной полосе, пока потрясенные свидетели наблюдали из своих автомобилей. Мои люди схватили его и уцелевшего придурка и помчались к дому, пока не появились копы.

Лежа на ступеньках моего дома, Харгут пытался извиниться за то, что позволил её похитить, пока я зажимал руками смертельные раны на его груди. Я видел, как он испустил последний вздох, когда Питер потащил выжившего русского за угол дома. Я прикончу его здесь, в подвале, после того, как Дэвид допросит его. Он ни хрена не скажет. Русских почти невозможно было заставить говорить. Но я бы с удовольствием выплеснул свой гнев на этого ублюдка.

— Ты уверена, что не пострадала? — спросил я, отстранив Сабрину и внимательно посмотрев ей в лицо.

— Мне больно, но я не помню несчастного случая. Я не знаю, что случилось. Но Харгут был там. Харгут... — она подавилась рыданиями, её прекрасные голубые глаза наполнились слезами, когда я откинул одеяло и провел руками по её телу, затем по ногам, проверяя, нет ли травм.

Она зашипела, когда я надавил на её бедро, и сказала:

— Там.

Я расстегнул пуговицу на её джинсах и спустил их до бёдер. На боку широкой полосой расползался большой багровый синяк.

— Не думаю, что там перелом, — сказал я, изо всех сил стараясь не обращать внимания на нежно-розовое кружево её трусиков. — Опал, принеси ей лёд и обезболивающее.

Опал встала и вышла.

Я провел рукой по её мягкой коже, ощупывая синяк.

— Где-нибудь ещё?

— Нет, — ответила она, шмыгнув носом. — Здесь болит сильнее всего.

Её слезы подействовали на меня сильнее, чем следовало бы. Это вернуло меня в еще более мрачное время, когда она была травмирована так сильно, что думала, что я её спаситель. А я не спаситель. Я был просто мудаком, который оказался в нужном месте в нужное время, чтобы притвориться героем. Похоже, в этом отношении мне повезло, потому что она смотрела на меня так, словно я был единственным мужчиной на планете, который мог защитить её.

— Иди сюда, — проговорил я, снова раскрывая для неё свои объятия.

Она прижалась ко мне, дрожа всем телом, и проговорила:

— Он присматривал за мной.

— Я знаю. Он делал свою работу, — ответил я, проводя рукой по её волосам. — Шшш.

— Н-у-у… у него есть дочь. Кто-то должен ей сообщить.

— Я всё сделаю.

Я повернул её так, чтобы она села ко мне на колени, и откинулся на спинку кровати.

Она уткнулась носом мне в шею, её влажные ресницы щекотали мою кожу. И так же, как это было пять лет назад, я снова плясал под её дудку. Я готов сделать все, чтобы остановить её слезы, чтобы она чувствовала себя в безопасности, хотя она уже знала, — гораздо лучше, чем большинство людей вдвое старше неё, — каким ужасным может быть этот мир.

— Я с тобой. Здесь с тобой ничего не случится.

Она кивнула мне.

— Я знаю.

Я обнимал и успокаивал девушку в течение долгого времени, пока её слезы не утихли. Все это время мой разум был на пределе, и я жаждал убить того, кто считал хорошей идеей попытаться украсть её у меня, хотя у меня было довольно четкое представление о том, кто это был. Харгут сумел описать похитителей — грёбаных русских. Но как они узнали? Не прошло и пятнадцати минут, как Сабрина выехала, когда они нанесли удар. Вывод был только один. Стукач усердно работал, портя мне жизнь. Кто бы это ни был, я намеревался пытать его. Пусть Мясник не торопится со всей средневековой хренью, которая ему так нравится, а я подожду и вступлю в игру в самом конце. Сделать какое-нибудь извращенное кровопускание, которое заставит самого жесткого человека в комнате захотеть выблевать свой обед по всему полу. Вот так надо поступать со стукачами.

Опал принесла лёд и подала девушке какое-то лекарство.

— Ты можешь рассказать об этом? — спросил я через некоторое время после того, как она приняла таблетки.

— Его зовут Дмитрий.

Дрожь пробежала по её телу.

Главарь братвы в Филадельфии. Чертовски потрясающе. Он руководил всеми попытками сорвать мою сделку с ирландцами. Этот ублюдок, похоже, решил мне отомстить. После того как он взялся за Сабрину, это чувство стало взаимным.

Я провел рукой вверх и вниз по её спине.

— Он что-нибудь говорил?

— Я узнала его. Он работал на моего отца. Он сказал, что я его кукла. Он сказал, что испортил другую игрушку моего отца. Что он имел в виду? Он хочет причинить мне боль. Он сказал, что собирается... — её голос дрогнул, и я заставил её замолчать и стал гладить по её по спине ещё сильнее, когда раскаленная ярость пронеслась по моим венам.

— Он тебя не тронет, — ответил я. В этот момент я решил, что убью его голыми руками. — А теперь всё, хватит. Тебе нужно отдохнуть.

— Останься, — попросила она, уткнувшись в меня носом. — Пожалуйста!

Мне нужно было убить человека в подвале, но я решил, что это может подождать. Дать Дэвиду чуть больше времени, чтобы он попортил шкуру русскому придурку — мне ничего не стоило и было мне как раз на руку.

Я оглянулся на мультяшных котиков, которые смотрели на меня с обоев и занавесок.

— Я не уверен, что тусоваться в мультяшном домике «Хелло Китти» — это мой стиль.

Она рассмеялась, и этот смех успокоил мои измученные нервы.

— Не ври. Я знаю, тебе это нравится.

Улыбка тронула мои губы.

— Ты меня подловила.

— Верю в это, — ответила она, вздохнула и прижалась ближе, её дыхание стало медленным и ровным.

Мне следовало сказать ей, что я не из тех, с кем можно рассчитывать на отношения, но я промолчал, пока таблетки не начали действовать и она не уснула тяжелым сном. Проводя с ней время, я чувствовал гораздо более себя человечным, чем когда-либо за долгое время. Возможно, она была права насчет того, что я меняюсь. За годы разлуки я ожесточился, но ей удалось обойти твердый слой брони и поселиться в моем сердце. Потребность защитить ее взяла верх над всем остальным.

Когда Дэвид позвонил мне и сказал, что у нас неприятности и дело касается Сабрины, я не смог добраться до неё достаточно быстро. Все эти годы находясь в школе, она была в безопасности. Но теперь я облажался, позволив ей остаться в доме. Теперь она станет мишенью, пока не прояснится, что это за хрень происходит с русскими. И под «прояснилось» я имел в виду, что «все куски дерьма, которые осмелились прикоснуться к ней, истекали кровью под моими проклятыми ногами». Она была моей, чтобы защищать с первого момента, когда я увидел её, и я не собирался её подводить.

Вот тут и была одна проблемка, угадайте, какая? Она больше не ребенок. Не важно, сколько раз я пытался думать о ней как о тощей девочке, какой она была пять лет назад, стояк, опасно близкий к её заднице, говорил об обратном. Она не ребенок, она взрослая женщина, которая проверит мою крайне ограниченную способность контролировать себя.

Мой первый надзиратель по условно-досрочному освобождению всегда говорил мне, что я был не в состоянии «просчитать все плюсы и минусы» перед совершением преступлений. Я понял, что он хотел сказать: «Ты импульсивный ублюдок с возмутительно красивой внешностью». В любом случае, когда дело касалось того, чего я хотел, у меня не было самоконтроля. И в этот момент больше всего я хотел ту, что мирно спала, прижавшись к моей груди. Но впервые в моей жизни она была той единственной, которая была мне не доступна. Она должна оставаться таковой. В прямом и переносном смысле.

Выход был только один. Я должен был покончить с русскими, и как можно быстрее, пока не поздно. Я обещал защищать Сабрину и сдержу это обещание, даже если это будет означать защиту её от самого себя. Но чем скорее она покинет мой дом, тем лучше. Вот тут я и мои посиневшие от возбуждения яйца могли согласиться, на этот раз.

Приглушенный крик достиг моих ушей, когда я спускался по деревянной лестнице. Подвал встретил меня прохладой, стены были из того же бледного камня, что и два этажа над головой. Земляные полы служили более века и были плотно утрамбованы, твердые, почти как асфальт. Длинные флуоресцентные светильники бросали тусклый, болезненный свет на сцену, когда металлический привкус крови проникал в мои ноздри.

Звук ударов кулака по коже разбудил мои чувства и перенес меня из теплой постели, наполненной нежным цветочным ароматом Сабрины, в жестокий сценарий пыток, лежащий передо мной.

— Он ничего не говорил? — поинтересовался я, подходя к Дэвиду, чья майка была заляпана потом и кровью. Он жил ради этого, ради того, чтобы, когда это было необходимо, исполнять кровавые правила нашего синдиката.

— Только крики и русские ругательства, — ответил Дэвид, сплюнул и отступил назад, скрестив руки на груди и устремив дьявольский взгляд на дрожащего пленника. На год младше меня, Дэвид компенсировал разницу в возрасте своим ростом. Я ходил в тренажерный зал. Я поддерживал своё тело в отличной форме, но по сравнению с Мясником я выглядел новичком. Сложенный как гребаный танк, и вот поэтому никто уже не видел дневного света после того, как он начинал ими заниматься и выполнял свою работу.

Я медленно, методично закатал рукава рубашки, когда дыхание русского со свистом ворвалось в его сломанный нос. Его глаза заплыли и едва виднелись наливающиеся вокруг них синяки, а все остальное выглядело так, будто прошло через гребаную мясорубку. Я даже не вздрогнул. Это была судьба, которую он выбрал, когда украл Сабрину, когда решил забрать то, что было моим.

Опустившись перед ним на корточки, я посмотрела в его тусклые глаза.

— Я уже знаю, что ты человек Дмитрия.

Его ноздри слегка раздулись.

— Как его зовут? — спросил я у Дэвида.

— Олег.

— Приятно познакомиться, Олег. Я Нэйт. Это же Дмитрий перехватил мою последнюю партию травки, да?

Он отвел взгляд в сторону, а потом снова посмотрел мне в глаза.

Я пожал плечами.

— Это был он. Твоё признание только подтвердит то, что я знаю. Я могу только предположить, что у него есть планы и на сегодняшнюю поставку.

Тот не отвечал.

— Держу пари, ты знаешь, кто тот стукач, не так ли? Кто рассказал твоему боссу все мои маленькие секреты? — спросил я, вставая и обходя его, заметил обручальное кольцо на левой руке. — Тебя дома ждет женушка?

Он повернул голову.

— Эй, Дэвид, когда у тебя в последний раз было кое-что необычное?

— Давненько уже не было. А у тебя?

Я ухмыльнулся ему поверх головы русского и выдал пошлую шутку:

— Твоей мамы не было в городе несколько дней, так что у меня пока воздержание.

Он сердито зыркнул на меня, но промолчал и позволил мне действовать.

— Держу пари, у тебя красивая жена, — сказал я, подходя к Олегу спереди. — Ей будет так одиноко, — тут я вздохнул и прислонился к металлическому столу, заваленному окровавленными инструментами. — Наш Мясник очень любит рыжих. Она рыжая?

Его глаза расширились.

— Бинго! — воскликнул я, бросив взгляд на Дэвида. — Его бабёнка рыженькая. Где его удостоверение личности?

Он потянулся через стол и схватил потрепанный кожаный бумажник.

Я пролистал его до удостоверения.

— Живет на Вестинг-Лэйн. Держу пари, это милый маленький домик на ранчо в стиле семидесятых, не так ли? Я трахал девушку в том районе. Комната её родителей была прямо напротив. Мы должны были вести себя тихо. Это было нормально, так как у неё от меня дыхание перехватывало. Ты понимаешь, о чём я, да? — спросил я и засмеялся, и этот тупой дятел, казалось, слегка кивнул в знак согласия. Я наклонился и посмотрел ему в глаза. — Я умею заставить девушку задыхаться. Уверен, твоя жена оценит это умение.

Он покачал головой, дрожа всем телом.

— Но, — продолжил я, наклонив голову в сторону. — Ты можешь сказать мне, кто стукач, и её никто не тронет.

— Понятия не имею, — сорвалось с его губ. Голос его был еле слышен, слова застревали в горле.

— Прогресс, — сказал я, пихнув Дэвида локтем, и прислонился к столу рядом с ним. — Но я тебе не верю.

— Понятия не имею. Только Дмитрий знает, — ответил он и закашлялся так, что кровь потекла из уголка его губ.

— Это весьма печально.

Я цыкнул и сжал кулаки.

— Я говорю правду.

Я посмотрела на Дэвида, который слабо кивнул, что означало, что это дерьмо говорит правду.

— Почему Сабрина?

Он снова замолчал.

Я повернулась к Дэвиду, заводя разговор, как будто в пяти футах от нас не сидел окровавленный пленник.

— Знаешь, чем сейчас увлекаются красотки? Это всякая хрень с БДСМ. С кнутами, поркой и болью.

— Я выпорол их предостаточно, — ответил Дэвид с ухмылкой. — Вероятно, даже больше, чем было нужно.

— Какая твоя любимая часть?

— Когда они плачут, — ответил он. Без колебаний.

— Круто.

Я засмеялся, разыгрывая эту сцену. Я просто болтал, валял дурака, но Дэвид? Я не был так уверен. Черт, мне нужна была сигарета.

— И рыжие действительно делают это из-за тебя?

Он хмыкнул.

— Они больше всего сопротивляются, больше крови. И их слезы, — он ухмыльнулся, — ты получаешь достаточно, смешиваешь с её кровью, и у тебя уже хватает смазки, чтобы...

— Он говорит, что Сабрина принадлежит ему, — выплюнул Олег. — Что ты забрал её и поэтому должен заплатить. Она его.

— Смотрите-ка, кто вдруг заговорил! — протянул я, поворачиваясь к Олегу. — Почему он думает, что имеет право на Сабрину?

— Он работал на её отца, Петрова, — ответил тот, закашлявшись, кровь снова потекла из его опухших губ. — Петров был мерзким педофилом.

Я посмотрел на Питера, взглядом спрашивая «какого хрена».

— Отец Сабрины был... — его брови сошлись на переносице. — Педераст. Любил мальчиков. Насиловал Дмитрия, я так понял.

— Значит, все дело в мести. Наказать дочь за грехи отца.

Я снова перевел взгляд на пленника.

— Так вот почему он пристал к моей заднице, как озабоченная горилла?

— Da.

Теперь мне и правда нужна была сигарета. Сабрина попала в самую паршивую середину вражды между моей группировкой и русскими. Как только она покинула безопасную школу-интернат, Дмитрий напал на неё. И я был идиотом, который сказал ей: «Иди по магазинам, убирайся из моего дома, отлично проводи время, гуляй на публике. Давай я нарисую большое красное яблочко на твоей спине, прежде чем ты уйдешь».

— Дмитрий планирует захватить мой груз сегодня днем?

Олег фыркнул в ответ и сплюнул окровавленный комок соплей на пол у моих ног со словами:

— Ot”ebis

— Он сказал…

— Иди ты на х*й… Да, я знаю, как они ругаются матом, по крайней мере это.

Я посмотрел на Олега, прикидывая, смогу ли я, угрожая его жене, заставить его продолжать говорить. Он смотрел в одну точку, раздетый догола, как будто придавленный надвигающейся смертью, затуманившей его глаза. С ним было покончено.

Я отбросил всякие уловки, выхватил «Глок» из-за пояса и прицелился ему в лицо.

— Даю слово, что твою жену никто не тронет.

— Spasibo, — прошептал он, опустив взгляд в пол.

— Пожалуйста, — сказал я и нажал на курок.

Глава 6

Сабрина

Моё бедро неприятно ныло, отдавая дергающей болью, когда я села и оглядела комнату. Хелло Китти улыбнулась в ответ, а лучи солнца, которое уже садилось, проникали сквозь занавески. В комнате было тихо, и я была одна, но я все ещё чувствовала запах Нэйта. Он держал меня на руках, пока я не провалилась в приятный сон, который, в конце концов, превратился в один кошмар за другим — каждый раз в конце я видела наставленный на меня пистолет. Я вздрогнула и проснулась от этого, мокрая от пота рубашка облепила тело.

На лестнице послышались отдаленные мужские голоса, как будто внизу собралась толпа. Я сбросила ноги с кровати и встала. Комната на мгновение закачалась, но вскоре успокоилась. Я проскользнула в ванную и посмотрелась в зеркало. У меня на шее появился небольшой синяк. Я задрожала при воспоминании о руке Дмитрия, сжимающей меня. Еще одна голубовато-коричневая полоска вдоль ключицы. Спустив штаны, я осмотрела уродливый синяк на бедре. Похоже, меня отбросило на подлокотник, когда Харгут протаранил машину. При одной мысли о нем у меня на глаза навернулись слезы. Я проглотила их. Он был храбрым. Я бы тоже могла.

Я вымылась и собрала влажные волосы в хвост. Слегка прихрамывая, я прокралась по коридору к перилам. В мраморном фойе выстроилось больше дюжины мужчин, их голоса звучали приглушенно, но отчетливо.

Спуститься вниз я пока не могла, но мне не хотелось возвращаться в свою комнату, поэтому я уселась на верхнюю ступеньку и стала ждать. Увидеть меня там не могли, а сама я имела прекрасный обзор и отличную возможность наблюдать за тем, что делается внизу. Так я пыталась понять, что происходит. В течение следующих нескольких минут фойе стали наполнять вновь прибывающие люди.

Они затихли, когда Нэйт вошел в фойе из коридора справа. У меня перехватило дыхание. На нем был идеально сидящий костюм и белая рубашка с расстегнутым воротником. Его темные волосы были расчесаны на пробор, пряди были аккуратно уложены; он стоял и рассматривал своих людей. При росте шесть футов три дюйма он выглядел внушительно — выше большинства мужчин в комнате. И выражение его лица было суровым, гораздо более серьезным, чем я когда-либо видела. Двое мужчин последовали за ним. Одним из них был Питер, с которым я уже успела познакомиться. Другого я не знала, но запомнила его — большого и страшного, с лицом, которое напоминало маску, от того, какие темные намерения отражались на нем.

Все взгляды были прикованы к Нэйту. Он стоял там, такой великолепный, несущий смерть мужчина, который излучал силу, не прилагая для того особых усилий, и, казалось, оценивал, встречаясь глазами с каждым мужчиной, прежде чем перейти к следующему.

— Как вы все знаете, у нас завелся стукач, — прогремел его голос над толпой. Они неловко сдвинулись и расступились, когда Нэйт прошел между ними. — Можете быть уверены, я выясню, кто это, — он остановился перед молодым человеком. — И когда я это сделаю, пощады не будет. Я позволю Мяснику сделать всё, что он может. Каждый из кошмаров, которые вам снились когда-то, будет воплощаться в жизнь прямо у вас перед глазами.

Молодой человек впереди сник от слов Нэйта.

Нэйт двинулся дальше, оглядывая каждого на своем пути.

— Потому что больше всего на свете, я требую верности. Стукач угрожает всему, что мы здесь построили. И он заплатит кровью, всей кровью. У кого-нибудь есть вопросы?

Он повернулся и встал во главе комнаты.

Воцарилась тишина.

— Кто-нибудь хочет мне что-нибудь сказать? — спросил он, понизив голос, отчего стало еще страшнее. Его пристальный взгляд говорил с какой-то первобытной частью меня, приказывая бежать. Как будто у меня в подсознании появился мигающий сигнал тревоги при виде хищника, взывающий к древнему инстинкту. Я не пошевелилась.

Никто не произнес ни слова. Казалось, все затаили дыхание, когда Нэйт обрушился на них, как ураган.

— Сегодня вечером мы получаем груз в Эссингтоне. Я жду гостей прямо из Москвы, — проговорил он и скрестил руки на груди. — Мы убьем их всех до единого. Пора им узнать, что мы делаем с теми, кто отбирает наше.

В толпе раздались возгласы одобрения.

— Не сомневайся. Сначала стреляй, потом задавай вопросы. Мы защитим этот груз, потом следующий и следующий, — он ухмыльнулся. — Более того, мы собираемся начать «принимать».

Хор голосов прогремел дружное «Да», выразив ещё большее согласие с его словами.

— Питер еще расскажет об этом, когда придет время, но я должен быть уверен, что каждый здесь готов сражаться за то, что принадлежит ему. Чтобы защитить то, что мы сделали своими руками. Вы готовы пролить кровь за это?

Мужчины взревели так громко, что я зажала уши руками. Нэйт посмотрел на меня, но быстро отвел взгляд и продолжил:

— Потому что так вы и сделаете. Но когда все закончится, мы будем хозяевами этого чёртова города.

И снова одобрительный возглас, от которого, казалось, затряслась люстра.

— Тогда за дело!

Нэйт повернулся и пошел по длинному коридору. Питер и громила последовали за ним, когда комната пришла в движение и люди разошлись. Через несколько секунд весь вестибюль был пуст, за исключением Джорджа, стоявшего у входной двери.

Я всё же преодолела спуск по лестнице и повернула к коридору, в котором исчез Нэйт.

— Он занят, — услышала я. Хотя я проигнорировала Джорджа, он не оказал мне той же любезности.

— Меня он примет, — ответила я и прошла дальше по коридору, надеясь, что мои слова были правдой.

Я свернула в кабинет, где, по словам Опал, он вёл свои дела. Удобные диваны и широкий письменный стол возвышались над солнечной комнатой, стены которой были уставлены стеллажами с книгами. Нэйт сидел за столом и смотрел на нераспечатанную пачку «Мальборо».

— Всё не так уж плохо, — говорил Питер, который сел на диван, в то время как другой мужчина — тот, который выглядел как сама смерть, только из плоти и крови — уставился на меня.

— Может быть, — сказал Нэйт, посмотрев на сигареты, потом на меня, когда я вошла в комнату.

— Ты все еще куришь? — спросила я. Лёгкий сладковатый запах табака всплыл в моей памяти. Он сам сворачивал себе сигареты, хотя и пытался скрыть от меня, что курит.

— Я бросил два года назад, но иногда…

Я села на диван рядом с Питером и скрестила ноги в коленях.

— Это долгий срок. Для тебя было бы позором теперь сорваться.

— Ты пережил три покушения и прочую хрень и ни разу не закурил за два года, — произнес Питер, который как будто агитировал против курения. — Не сдавайся сейчас.

— Вы правы, — ответил Нэйт со вздохом и кивнул, прежде чем бросить пачку в верхний ящик стола. — Сабрина, ты знакома с Питером, а это Дэвид, его брат.

— Привет, — сказала я здоровяку с лёгкой улыбкой.

— Приятно, наконец, познакомиться, — ответил тот. Несмотря на леденящий душу баритон, слова прозвучали тепло.

— Я рад, что тебе приятно, — сказал Нэйт, откинувшись на спинку стула. — Я хочу, чтобы ты начал обучать её приёмам самообороны.

— Что? — вырвалось у нас Дэвидом одновременно.

— Я уже знаю приёмы самообороны, — запротестовала я.

— Я так не думаю, — ответил Нэйт, пронзив меня взглядом зелёных глаз. — Если бы ты знала, то смогла бы вырваться, не поддалась Дмитрию.

Во мне поднялось негодование.

— Он схватил меня за горло!

— Вот именно, — его взгляд скользнул к синяку на моей шее. — Тебе нужно знать, как избегать удушающего захвата. Дэвид может научить тебя этому.

Я украдкой взглянула на задумчивого гиганта. Он казался таким же раздраженным, как и я, его темные брови сошлись над светло-голубыми глазами. Он и со спокойным лицом был страшным, а когда злился, то становился просто ужасающим.

— Не волнуйся. Он не причинит тебе вреда. Ну, не больше, чем будет нужно для ваших уроков, — Нэйт, казалось, жевал слова, когда произносил их, как будто идея свести нас с Дэвидом вместе пришлась ему не по вкусу.

— Ладно.

Я пожала плечами. У меня не было никаких неотложных дел, и я хотела быть в состоянии дать отпор, если Дмитрий или его приспешники снова доберутся до меня. Я вздрогнула от этой мысли.

— Вы смогли узнать что-нибудь о Дмитрии? О том, что он сказал мне в машине?

Нэйт поерзал на стуле и немного помолчал, а потом произнёс:

— Из того, что нам удалось выяснить, то, что он сказал о твоем отце, было правдой, — он сексуально надругался над Дмитрием, когда тот был его учеником.

У меня свело судорогой живот, и я почти пожалела Дмитрия. Но то, что делал мой отец, не оправдывало жестокости Дмитрия по отношению ко мне или кому-либо еще.

— Я ничего об этом не знала. Я была всего лишь ребенком.

— Для него это не имеет значения, — ответил Нэйт, пожав плечами.

Дэвид хрустнул костяшками пальцев и проговорил:

— Кто-то должен заплатить. Для него этот кто-то — ты.

Казалось, по комнате пробежал холодок. Я согнула ноги и поджала их под себя.

— Но мы будем защищать тебя и убьем его, конечно, — предложил Дэвид тоном, который, как он, скорее всего, думал, будет для меня утешительным.

— Ребята, готовьтесь к сегодняшнему вечеру. Дайте мне поговорить с Сабриной наедине, — в голосе Нэйта слышалась усталость, которой у него не было во время предыдущего разговора со своими бойцами.

— Уже готовы, — ответил ему Питер, встал и слегка улыбнулся мне, прежде чем выйти из комнаты со своим братом.

Когда дверь за ними закрылась, Нэйт спросил:

— Ну как тебе понравилось представление, которое я там устроил?

«Да, было жарко».

Но эту мысль я оставила при себе, а вместо этого произнесла:

— У всех, кажется, нервы на пределе.

— Хорошо. Так и должно быть. У нас стукач. Кто-то, кто сказал Дмитрию, где ты будешь и когда. Я найду его. И когда я это сделаю... — он сжал кулаки, его глаза горели едва сдерживаемой яростью.

— Джордж, — сказала я, вспомнив, как он смотрел на меня, вопросы, которые он задавал перед тем, как мы с Харгутом ушли. — Это должен был быть он.

Нэйт покачал головой.

— Не может быть. Он был со мной с самого начала.

— Он подлый.

— Да, но это не значит, что он — стукач.

— Он знал, куда мы направляемся, — проговорила я, встала и подошла к его столу, проведя пальцами по гладкому дереву. — Он задавал вопросы.

Нэйт следил за моими движениями, приковав ко мне взгляд своих зелёных глаз так, что моя кровь закипела.

— Он и должен задавать вопросы. Он охранник.

— Я ему не доверяю.

— Я знаю.

Он откинулся на спинку стула, когда я обошла вокруг его стола и встала рядом с ним.

Когда я уселась рядом, его ноздри начали нервно раздуваться.

— Откуда ты знаешь, что это не он стукач?

Он вздохнул и положил руки на подлокотники кресла.

— Потому что мы с его младшей сестрой когда-то трахались. Она забеременела.

Ревность скрутила меня, как рыболовный крючок.

— У тебя есть ребенок?

Он ухмыльнулся.

— Не совсем. Я был осторожен, но когда у неё родился ребенок, она сказала, что он мой. Конечно, я попросил тест на отцовство. Оказалось, он не от меня. Но она была в отчаянии, у неё не было ни денег, ни работы, это было бы плохо для ребёнка, и я всё равно заплатил алименты. Что ещё мне было делать? Мальчик не знает обо мне. Но Джордж знает, что я делаю для своей семьи. И пока они в безопасности и за ними присматривают, а это так, он меня прикроет. Милосердие создает верность. Страх тоже работает, но милосердие — это долгая игра.

Я выгнула бровь.

— Милосердие порождает преданность, да? Почему ты не можешь просто признать, что хотел помочь ребенку? У тебя доброе сердце. Тут дело было совсем не в том, чтобы заслужить преданность.

— Добродушный? — переспросил он. Его взгляд скользнул по моему телу. — Я бы так не сказал.

Я облизнула губы, когда знакомое давление медленно начало нарастать внутри меня. Только его близость включала все рецепторы удовольствия, которые у меня были, подготавливая меня к его прикосновению.

— Ты спас меня, потому что ты добрый. То же самое и с мальчиком. Ты не можешь не делать добрые дела.

— Добрые дела? — снова переспросил он, покачав головой, и схватился за подлокотники кресла. — Сегодня я убил человека, Сабрина. Застрелил его в подвале, пока ты спала. Знаешь почему? — его слова должны были заставить меня похолодеть. Они этого не смогли.

— Почему? — я выдохнула вопрос и стала пододвигаться ближе к нему, до тех пор, пока мое колено почти не коснулось его.

— Потому что он забрал тебя, — его челюсть сжалась, когда он посмотрел на меня. — Потому что он осмелился подумать, что может прикоснуться к тебе.

— Потому что я твоя, — сорвались с моего языка слова, которые я хотела сказать ему. Это было самое легкое признание в моей жизни.

Он закрыл глаза, как будто эти слова причиняли ему боль.

— Я буду защищать тебя.

Я начала приближаться к нему, двигаясь вперёд до тех пор, пока наши колени не соприкоснулись, а моя задница не прижалась к его столу.

— Потому что я твоя, — повторяла я и собиралась повторять столько раз, сколько нужно, чтобы он понял. Я хотела его.

Он открыл глаза и наклонился вперед, положив ладони на мою талию. Я вздрогнула от его прикосновения, огонь внутри меня угрожал поглотить все рациональные мысли. Он весь напрягся, как натянутая струна, которая вот-вот лопнет.

— Я поклялся защищать тебя. Вот и всё, — ответил он. Его прикосновение не соответствовало словам. Он прижал меня к себе, вцепился в меня руками, затем провел большими пальцами вперед и назад по ткани моей футболки. — Я позабочусь о твоей безопасности и отправлю тебя в колледж.

— Я остаюсь, — ответила я. Я села к нему на колени, устроив свою попу у него на бедрах, когда он откинулся на спинку стула.

— Мы не будем этого делать, — проговорил он. И все же руки от меня он так и не убрал.

Я положила ладони ему на грудь, чувствуя неистовое биение его сердца. Его руки скользнули ниже, скользя вдоль моих бедер, затем круговыми движениями начали гладить мою попу. Когда он сжал её, я поджала пальцы ног и наклонилась ближе.

Я прижалась губами к его губам, отчаянно желая попробовать его на вкус, и сказала:

— Я хочу тебя.

Он застонал и перевел взгляд на мои губы.

— Это невозможно.

— Я ждала тебя, — говорила я, прижимая ладони к его щекам.

Его зрачки расширились, когда он скользнул руками под мою рубашку и спину и спросил:

— Что?

— Я никогда ни с кем не была. Потому что я твоя.

— Черт! — слетело с его губ, прежде чем он прикусил язык.

Я придвинулась ближе, пока не почувствовала его твердую длину под швом джинсов. Меня переполняли эмоции, моя потребность в нем была настолько сильна, что граничила с болезнью. Он оставался неподвижным, безмолвная война бушевала внутри него.

— Я твоя. Совсем вся. Всё, что захочешь.

— Этого не может быть, — проговорил он и начал отталкивать меня.

Я прижалась губами к его губам, сначала нерешительно.

Он не пытался отвечать мне. С низким стоном он схватил меня за волосы и грубо поцеловал в губы, разрушив все мои ожидания. Несмотря на то, что я была сверху, он был главным. Наклонив мою голову, он накрыл мой рот своим, принимая меня так, как он сам хотел. Его язык прижался к моим губам, и я открылась для него. Жидкий огонь потек по моим венам и собрался в моем клиторе, когда он перехватил инициативу.

Его низкий стон пронзил меня, когда его язык ласкал мой.

— Да, — ответила я, цепляясь за его плечи. Я так долго мечтала об этом, представляла это по-разному, но реальность была лучше всего, что я могла себе представить. Нэйт разжигал мое желание своими порочными губами, обещая мне блаженство каждым умелым прикосновением своего языка к моему. Потянувшись руками и обняв меня, он дернул меня вперед, пока его член полностью не прижался ко мне. Я двигала бедрами, оседлав его, несмотря на нашу одежду. Он сжал мою задницу сильнее, и мои соски заныли, когда прижались к его груди и стали о неё тереться с каждым моим движением.

Проведя рукой по моему бедру, он сжал его. Я взвизгнула от внезапного приступа боли. Он отстранился.

— Черт, черт, черт.

Он моргнул, поставил меня на ноги и встал.

Я шагнула к нему, желая ещё больше его прикосновений.

Но он поднял руку и отступил назад.

— Нет.

— Что?

— Это... ты... мы не можем... — он остановился и провел рукой по волосам, пытаясь взять себя в руки.

— Я не ребенок. Мне восемнадцать…

— Верно, — он кивнул, возможно, самому себе. — Восемнадцать. Ты слишком молода. Я твой опекун. Вот так.

Раздражение, густое и едкое, поднялось во мне.

— Я сама могу принимать решения! Ты больше не мой опекун!

Он сжал кулаки, потом выпрямил пальцы.

— Не дерзи мне.

— Я буду дерзить тебе, если захочу. Я взрослая женщина. А ты ведешь себя, как испуганный ребенок.

— Сабрина! — окликнул он. В его тоне было предупреждение, которое я проигнорировала.

— Что? Ты боишься? Боишься меня?

Я шагнула к нему.

Он отступил со словами:

— Я пытаюсь поступить правильно, разве ты не видишь? Впервые в жизни я пытаюсь поставить чьи-то интересы на первое место. Ставлю тебя на первое место.

Эти слова звучали правильно, даже благородно. Но это было неправдой.

— Нет, ты защищаешь себя.

— Что?

— Ты чувствуешь то же, что и я. Ты хочешь этого, но не позволяешь себе. Ты боишься.

Я хотела подойти ближе, но по его безумным глазам поняла, что он убежит.

— Нет, нет, нет, — ответил он, отмахнувшись от моих слов. — Ты и я — это неправильно. Я должен заботиться о тебе. Отправить тебя в колледж. Нет, — он указал на свой стул. — Больше так не делай.

Я попробовала применить другую тактику. Проведя руками по телу, я обхватила груди.

— Большой крутой босс мафии не может справиться с желанием?

Его глаза вспыхнули.

— Сабрина, я тебя предупреждаю.

Я проверяла его контроль. Но я не просто хотела проверить это. Я хотела, чтобы он перестал контролировать себя.

— Предупреждаешь меня? — переспросила я, рассмеялась и схватилась за подол рубашки. — О чем? Что ты будешь делать? Хочешь убежать, потому что боишься?

Я приподняла нижний край своей футболки, собираясь раздеться.

— Не надо.

Он напрягся, но наблюдал за каждым дюймом моей кожи, когда я снимала футболку.

Когда я сбросила её на пол у его ног и расстегнула джинсы, его глаза потемнели.

— Ну всё, хватит.

— Я так не думаю.

Я расстегнула джинсы и стала спускать их вниз по бедрам.

Прежде чем я успела закончить это дело, Нэйт схватил меня и сел в кресло, а затем перевернул меня на коленях. Ударил. Боль обожгла мою задницу. Шлеп, шлеп, шлеп. Я визжала и извивалась, пытаясь освободиться от него, но он крепко держал меня, опуская на колени левой рукой, а правой шлепая. Снова и снова его ладонь опускалась на мой зад, опаляя моею кожу.

— Нэйт!

Я пыталась оттолкнуть его, но безуспешно.

— Дразнить меня, — шлепок. — Дерзить мне, — шлепок. — Показывать мне свои гребаные торчащие сиськи, — шлепок. — Тереться о мой член, — шлеп, шлеп, шлеп.

Чем больше я сопротивлялась, тем больше он шлепал меня. Огонь на моих ягодицах начал просачиваться глубже в меня, переходя от боли к чему-то более теплому, когда он снова ударил меня, а затем пригладил рукой ожог. Я застонала, когда он провел пальцами по моим стрингам.

— Чертовски мокрая, — проговорил он. Его голос был напряжен, когда он гладил меня через трусики. — Черт!

Не выдержав его прикосновений, я стала извиваться, желая большего, и захныкала:

— Пожалуйста.

Мой голос, казалось, вывел его из задумчивости, потому что он замысловато выругался, цветастой речью выразив свои эмоции, затем дернул мои джинсы, чтобы прикрыть мою горящую задницу.

— Черт, прости меня. Дерьмо, — проговорил он, поднимая меня на ноги. — Ты как, нормально?

Нормально? Я, блин, летала. Я хотела большего — больше боли, больше удовольствия, больше его рук на мне. Прежде чем я успела произнести все это вслух, он поднял мою футболку с пола и натянул её на меня через голову.

— Прости, — повторил он. — Этого больше не повторится.

Его глаза были широко раскрыты, как будто он был в ужасе от того, что сделал. Он подвел меня к двери кабинета и проговорил:

— Просто... э-э... увидимся позже.

— Я хочу остаться, — ответила я, упираясь пятками, но он легко одолел меня и вытолкнул за дверь.

— Нет. Прости, — снова повторил он и закрыл глаза, отказываясь встречаться со мной взглядом. — Мне не следовало этого делать. Извини.

— Всё в порядке. Я хочу…

Он закрыл дверь у меня перед носом, и я услышала щелчок замка. Дверная ручка не поддавалась, когда я попробовала открыть.

— Нэйт! Впусти меня.

Я скрестила руки на груди и уставилась на дверь.

Внутри было тихо. Он подарил мне самый жаркий момент в моей жизни, а затем полностью закрылся от меня.

— Нэйт! — воскликнула я и стукнула по двери.

Я услышала тихий смех и, обернувшись, увидела Джорджа, прислонившегося к стене в конце коридора.

— Я же говорил, что он занят.

«Заткнись», — подумала я, так и хотелось послать этого типа, но я просто не стала обращать на него внимание и попробовала открыть ещё раз. Дверь не поддалась. Боль пронзила меня, как молния, и слезы жгли глаза. Я даже не могла понять, какое смущение вызвало у меня присутствие Джорджа.

Он подошел на несколько шагов ближе.

— У тебя футболка наизнанку надета.

Посмотрев вниз, я увидела, что он прав. Черт. Чтобы спасти то, что осталось от моей гордости, я повернулась, чтобы пройти мимо него и вернуться в свою комнату.

Тут я услышала щелчок зажигалки и замерла. Еще через несколько мгновений из-под двери донесся едкий запах сигареты. Улыбка расползлась по моему лицу, когда я поняла, что довела Нэйта до курения.

Глава 7

Нэйт

Я отшлепал её. Отшлёпал. Её.

Внедорожник, гудя мотором, съехал вниз по дороге к причалу, когда я посмотрел в окно. Как я мог так быстро потерять контроль? Только что я решил выставить её из своего кабинета, а в следующую секунду она уже сидела у меня на коленях и терлась о мой член, как идеальная игрушка для секса.

Я с силой зажмурился, чтобы отогнать это видение, но от этого оно только ещё более ясно встало у меня перед глазами. Её голубые глаза, большие шикарные сиськи, ощущение её горячей киски напротив меня, прямо перед членом, и потом, когда я положил её к себе на колени и шлепал её, пока отпечатки моей ладони не проступили красными следами на её загорелой коже.

— Черт! — воскликнул я, хлопнув себя ладонью по бедру.

Питер и Дэвид знали, что лучше не разговаривать и не трогать меня вообще, когда я в таком состоянии. Я должен был сосредоточиться на поставке травки и кровопролитии, которое произойдет менее чем через час. Вместо этого я мог думать только о том, какой мокрой она была — её трусики совсем промокли — когда я отшлепал её. Она просто напрашивалась на это с тех пор, как я увидел её в бассейне.

Я сломался. Когда она сняла свой топ, мой мозг закоротило, я совсем перестал рассчитывать риски и оценивать ситуацию. Единственное, что тогда пришло в голову, — перекинуть её через колено, что я и сделал. И, чёрт возьми, мне это ужасно понравилось. Удовлетворение от того, что её задница покраснела, когда она звала меня по имени и тяжело дышала, — самое лучшее, что было со мной. О, но цена! Цена должна была погубить меня.

Когда мы подъехали к заброшенному причалу, мне снова захотелось курить. Дневная смена давно кончилась, все рабочие ушли, а с владельцем я договорился, что никто не будет мешать мне получать товар.

Серый траулер, пыхтя, поднимался вверх по реке Делавэр, на вид ничем не отличаясь от простого рыболовецкого судна. Однако он нес гораздо более ценный груз, чем просто обычная треска. Самые лучшие сорта отборной травки, только что выращенные на плантациях в Калифорнии и Колорадо, были на борту и представляли собой небольшое состояние на чёрном рынке. Я постоянно молился о том, чтобы правительства штатов Пенсильвания и Джерси не решили бы легализовать это дело. Это уничтожило бы мой бизнес, отняв всю обкуренную клиентуру.

Вокруг причала стояло несколько черных внедорожников, а на крышах домов, расположенных вдоль этого участка реки, засели мои люди с оружием. Операция была проста — развернуть наш 18-колесный автомобиль, загрузить его товаром и убить любого, кто попытается вмешаться.

Траулер подошел к причалу, и в иллюминаторах кабины я заметил знакомого капитана.

— Мы готовы принять товар. Копам заплатили. Пока мы работаем, ребят в форме здесь не будет, — сказал Питер, выглядывая из машины, чтобы оценить обстановку.

— У нас есть дозорные вдоль шоссе. Они дадут нам знать, когда появятся русские, — ответил Дэвид, открывая дверцу, когда машина остановилась, и мы втроем вышли на обветшалый причал. Покрытый выбоинами асфальт перешел в растрескавшийся деревянный настил вдоль воды. Траулер остановился, причалив, и матросы выбросили концы канатов. Мои люди закрепили их на причале и ждали, пока установят сходни.

Мы действовали почти в темноте, только серебристая луна и единственный тусклый уличный фонарь за нашими спинами давали немного света.

Питер поддерживал связь с нашими людьми на шоссе, его рация трещала.

— Ничего подозрительного?

Ему тут же ответили:

— Всё чисто.

Я жестом указал на грузовик, сделав знак парням, чтобы взяли на контроль весь его обратный путь к причалу. Подул холодный ветер, и траулер врезался в серое дерево, огласив окрестности глухими и тяжелыми звуками от столкновения. Моя кожа покрылась мурашками, а Питер переступил с ноги на ногу рядом со мной, от чего доски под ним заскрипели.

— Мне это не нравится, — произнёс я, глядя на воду, потом повернулся и посмотрел на дорогу. Ничего. — Где наши «друзья»?

Мои люди открыли кузов трейлера сзади и выстроились на причале, ожидая, когда команда траулера опустит трап. Для загрузки наркотиков с судна в трейлер решено было обойтись только силами людей. Это должно было отнять больше времени, но использовать технику было не желательно. Если бы начали грузить краном, грохот мог привлечь нежелательное внимание.

— Что-то не так, — проговорил Дэвид и встал передо мной. — Я чувствую это.

— Отменить? — спросил Питер. Он осмотрел ватерлинию, где маленькие волны плескались о бетон и дерево.

— Чёрт, нет, — ответил я и вытащил «Глок» из кобуры под мышкой. — Просто смотри в оба.

— Что они, чёрт возьми, делают там? — задал вопрос Дэвид, когда вышел на пристань.

И тут я увидел это. Капитан не двигался. Не двигался с тех пор, как подошел траулер. Он был мертв.

Русские уже побывали здесь.

Я бросился вперед и схватил Дэвида за плечо, дернув его назад.

— Они там, на…

В ночи раздались выстрелы, и трое моих людей упали на пристань. Русские появились из траулера с автоматами, как муравьи, вылезая и наполняя собой пристать. Остальные мои люди разбежались, когда началась перестрелка.

Дэвид и Питер толкнули меня за стопку деревянных шпал, густой запах смолы был идеальным акцентом к густой, кровавой бойне, происходящей вокруг нас. Крики и выстрелы наполнили ночь, когда я выглянул из-за дерева, чтобы осмотреть поле боя.

По меньшей мере, две дюжины человек захватили траулер, спланированная засада прошла безупречно. Мы даже не догадались. После первого залпа они спрятались за толстым металлическим поручнем и обогнули корабль с другой стороны, только чтобы сделать несколько тщательно продуманных выстрелов. К черту.

— Мне снять ребят с шоссе, чтобы они пришли на помощь? — спросил Питер, вскочил и выстрелил. Один из русских споткнулся и упал через перила, его тело с хрустом упало на гравийный берег.

— Нет, у меня такое чувство, что они скоро нападут и с той стороны. Скажите нашим ребятам, чтобы были начеку с оружием.

— Понял.

Он передал мои инструкции по рации, когда я выскочил из укрытия и выстрелил в придурка через стекло кабины.

Мускулистой рукой Дэвида схватил меня за куртку и потянул за галстук со словами:

— Не рискуй.

— Это война, — сказал я, прицелившись из-за досок, и снова выстрелил, попав какому-то русскому в руку. — Все идут в бой. Даже генерал.

Мои люди заняли оборонительные позиции, но стрельбу не прекращали. Это было похоже на игру в кошки-мышки. То, что казалось хорошо продуманной засадой, превратилось в рыбную ловлю в бочке, и теперь ловили мы. Русским некуда было отступать. Мы успели уложить уже полдюжины, а потом одному из них пришла в голову блестящая идея смыться на корабле. Но дебилы позволили нам пришвартовать их к причалу, ведь это была их уловка, часть хитрого замысла.

Двигатель траулера взревел и рванул прочь от причала. Он держался крепко, но дерево скрипело и стонало, от него полетели щепки, когда рулевой начал набирать скорость, чтобы оторваться.

— Мы не можем позволить им уйти, — сказал я, выглядывая из укрытия. — Их осталось не больше десяти человек.

— Не надо, — Дэвид покачал головой, сдвинув брови. — Даже не думай об этом.

— Ложись, прикрывай меня огнем.

Питер зарядил новую обойму.

— На хрен это, — сказал он, вытаскивая рацию. — Мы потопим корабль. Если у тебя стальные яйца, присоединяйся. Если нет, прикрой нас, — проговорил он, бросил рацию и хлопнул брата по спине. — Давай сделаем это.

— Фак! — воскликнул Дэвид, вытаскивая запасной пистолет из второй кобуры. — Это чёртово безумие.

Я усмехнулся:

— Я когда-то имел славу чёртова безумца, чувак. Не надо, как педики, рвать свои жопы за меня сейчас.

Треск усилился, и траулер начал отходить от причала на несколько футов.

— Рвать жопы, как педики? — переспросил Дэвид с улыбкой — самой страшной, что я когда-либо видел. — Ты делал глупости, хренов безумец, да? Подержи-ка моё пиво, — сказал он, поднялся и выскочил из-за укрытия, стреляя из обоих стволов.

— Срань господня!

Когда мы с Питером поднялись и последовали за ним, меня захлестнула волна адреналина, вокруг раздался град выстрелов, но мы сделали ставку на чёрное.

Глава 8

Сабрина

Нэйта не было уже несколько часов, и я заняла себя, рассматривая товары в интернет-магазине, чтобы подобрать новый декор для комнаты. Каждый раз, когда я слышала малейший шум внизу, я на цыпочках подходила к перилам, чтобы посмотреть, вернулся ли он домой. Но это был не он. Всё прошло нормально в порту? Мне хотелось спуститься вниз и спросить Джорджа, знает ли он что-нибудь, но я не могла заставить себя подойти к нему.

К полуночи мои глаза уже закрывались, когда я просматривала сайт Pottery Barn. К часу ночи я уже крепко заснула, когда меня разбудил ужасный грохот снизу. Я подняла ноутбук, который опасно балансировал на краю кровати, и бросилась к перилам.

Через парадный вход стали вбегать люди, некоторых поддерживали двое других, кто-то вносил раненых.

— Какого черта? — вырвалось у меня. Я поспешила вниз по лестнице и увидела, как мужчины укладывают своих друзей на мраморный пол и осматривают раны. Страх прошелся по моей спине, как паук. Где же Нэйт?

Джордж по-прежнему стоял на страже у входной двери, хотя и помог некоторым раненым добраться до свободных мест на полу. Вошел мужчина в мешковатых брюках цвета хаки и рубашке-поло, его морщинистое лицо скривилось ещё больше, когда он оглядел бойню. В руках у него был докторский саквояж, черный, как в кино.

— Нам нужна помощь. Кому хуже всех? Я начну с них.

Его тоненький, как бумага, голос едва достиг моих ушей, но некоторые из мужчин подняли руки и помахали ими, подзывая его к раненым.

Я пробежала мимо доктора, когда тот говорил:

— Чёрт. Кто следующий?

Я постучала Джорджа по плечу.

— Ну? — отозвался он, не отводя глаз от машин на подъездной дорожке.

— С Нэйтом всё в порядке?

Он бросил на меня презрительный взгляд.

— Боишься, что тебя перестанут содержать?

— Что? — переспросила я и хотела толкнуть его, но его винтовка велела мне держать руки при себе. — Что ты хочешь этим сказать?

— Я занят, — ответил он, повернулся спиной и открыл дверь для еще одной группы окровавленных людей.

— С Нэйтом всё в порядке? — повторила я, решив, что не уйду, пока он мне не ответит.

— Он получил пулю в руку, — ответил он и даже не повернулся, чтобы сказать мне это в лицо. — Скоро уже приедет.

Облегчение охватило меня, когда я отступила назад.

— Вы, — позвал доктор, поманив пальцем меня, хотя его взгляд был прикован к молодому человеку, лежащему перед ним. — Надавите на рану, — он указал на бедро парня, где сквозь джинсы сочилась кровь.

— Я вообще не умею ниче…

— Сделай это, или Уилл истечет кровью! — приказал доктор и полез в сумку.

Я опустилась на колени и прижала ладони к ране. Уилл, мой ровесник, может чуть постарше, поморщился и тяжело вздохнул.

Доктор задрал рубашку Уилла и покачал головой, глядя на пятно крови на животе. На вид ничего особенного, хотя из раны текла кровь.

— Продолжай зажимать там, я посмотрю, прошла ли пуля насквозь, — с этими словами Док завел руку Уиллу за спину и пошарил вокруг. Он выругался и отдернул руку. — Вышла через лёгкое. Скорее всего, задела все жизненно важные органы на своем пути.

Уилл был бледен, бледнее, чем должен быть человек. Мои руки начали дрожать, но я сильнее прижалась к его ноге, пытаясь остановить поток крови.

Доктор прижал окровавленную руку ко лбу.

— Всё будет хорошо, — сказал он с улыбкой, излучая спокойствие, которого, я знала, он не чувствовал. — Мы тебя быстро залатаем.

Уилл кивнул. Его дыхание стало быстрым и неглубоким.

Слово «Нет» звучало у меня в голове, повторяясь, как заевшая пластинка. Я не хотела этой смерти. Я не знала его, понятия не имела, что он за человек, но я не дам ему умереть. Этого не может быть. Нет. Доктор протянул руку и оттолкнул меня. Я упала на задницу, когда кровь Уилла начала литься быстрее.

— Эй! — крикнула я, рванулась вперед и снова положила руки на рану. Но было слишком поздно. Он просто взял и перестал дышать. Я ждала, что он сделает новый вдох. Но он так и не начал дышать снова.

Доктор указал на ногу Уилла под моими окровавленными руками.

— Мы только продлевали его боль. Лучше отпустить его, — проговорил он. В его голосе все также звучало утешение, но я не хотела этого.

Кто-то крикнул:

— Док Фрайр, сюда! Джимми тяжело ранен.

Доктор встал и занялся следующим пациентом, а я сидела и смотрела на мертвого человека передо мной. Неживого. Убитого чьей-то — вероятно, Дмитрия — пулей. Я видела так много смертей, что думала, будто онемела внутри, перестав чувствовать. Я ошибалась. Уилл был для меня никто, но его смерть потрясла меня до глубины души.

— Сабрина!

Я поднял глаза. Нэйт стоял надо мной, и я поняла, что он зовет меня по имени и хватает за плечо.

Он посмотрел на Уилла, потом на кровь на моих руках.

— Иди сюда. Давай приведем тебя в порядок.

Слезы потекли по моим щекам.

— Он умер.

— Знаю, — ответил он. Его тон смягчился, и он опустился на колени. — Иди сюда.

Он поднял меня на ноги и повел вверх по лестнице. Повернув в мою комнату, он прошел в ванную и включил воду.

— Надо помыть, — сказал он и сунул мои руки под кран. Кровь Уилла хлынула в сливное отверстие, смываясь с моих рук, пока вода не стала чистой и алые потеки не исчезли совсем.

— Иди сюда, — сказал он и прижал меня к груди. Он пах порохом, своим одеколоном и кровью, запахи впитались, смешавшись с его собственным.

Кровь. Я поняла, что он обнимает меня одной рукой. Отодвинувшись, я осмотрела его левую руку, но ничего не увидела на темной ткани его пиджака.

— Сними это.

— Всё в порядке. Реально.

— Нет, не правда, — настаивала я, проводя пальцами по его плечам и снимая с него пиджак. — Боже! — вырвалось у меня. Кровь пропитала его светло-голубую рубашку. — Снимай, — я поспешно расстегнула его рубашку, когда он слабо запротестовал. Как только он разделся, я осмотрела его руку. Небольшое пулевое отверстие на руке кровоточило. Вспомнив замечания доктора, когда он учил меня, что делать, я подняла его руку и проверила, нет ли на тыльной стороне такого же отверстия.

— Она прошла насквозь, — прошипел Нэйт, когда я провела пальцем по выходному отверстию, чтобы убедиться. — Похоже на малокалиберную пулю. Довольно чисто, правда.

— Не притворяйся. Ты ранен! — я толкнула его к туалетному столику и порылась в шкафчике рядом с зеркалом. Спирт, бинты и несколько других предметов первой помощи были в коробке в задней части. Я вытащила всё это и схватила салфетку. — Прижми её к ране.

Он взял салфетку и сделал, как было сказано, с ошеломленным видом.

— Я в порядке, правда. Для меня это, как будто комар укусил.

Я моргнула и увидела слишком бледное лицо Уилла. Я вытянула руку и схватилась за шкаф, чтобы не упасть.

— Эй, эй, — он прижал меня к груди. — Просто дыши. Всё будет хорошо.

Поглаживая мои волосы правой рукой, он стал дышать ровнее. Его сердце гулко билось у моей щеки, с силой отмеряя удары, когда я вдыхала его запах и убеждала себя, что с ним всё будет хорошо.

— Мне жаль Уилла, — тихо сказал он.

— Я н-не знала его, но хотела спасти. Я-я… пыталась, но н-не смогла…

— Понимаю.

Он поцеловал меня в макушку, прижимаясь губами к волосам на голове, после того как у меня снова полились слезы.

— Это не твоя вина. Сегодня вечером в доках была полная жесть.

— А Дмитрий?

Он напрягся.

— Даа. Он был там. Сбежал, хоть и с трудом, спасая свою жизнь.

Я никогда раньше не желала чьей-то смерти, но Дмитрий был не таким, как другие люди. В такой ситуации или он умрет, или я. Он ясно дал понять, что мы двое не можем жить в мире.

— Я в порядке, — ответила я, шмыгнув носом и сделав шаг назад. — Я могу обработать твою руку.

— Тебе и не нужно. Док Фрайар доберется до меня, как только закончит с остальными.

— Но я хочу, — проговорила я, подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

Он, казалось, смягчился, вытирая слезы с моих щёк.

— Ладно.

Я сняла колпачок с бутылочки спирта и, не обращая внимания на легкую дрожь в руке, протёрла вокруг, затем намочила ватный диск и обработала спиртом края ран. Кровотечение замедлилось достаточно, чтобы я могла хорошо рассмотреть входное и выходное отверстия — оба воспалённо-красные.

— У тебя отлично получается, — сказал Нэйт, взглянув на мою работу, потом затих, давая мне возможность перевязывать обе стороны после того, как я смазала их антибактериальной мазью.

Когда я закончила, он был полностью обработан и перевязан стерильными белыми бинтами.

— Благодарю, — он напряг бицепс и лишь слегка поморщился. — Заживёт в мгновение ока.

— Не за что, — ответила я, стоя перед ним, желая удержать его здесь, чтобы не позволить ему вернуться туда, где опасность.

— Мне нужно спуститься вниз, проверить, как там мои ребята.

— Что произошло?

— Засада. Стукач рассказал русским весь наш план действий. Но, если все сложится удачно, то сегодняшние события изменят ситуацию.

— Сколько, — проговорила я, прочистив горло. — Сколько убитых?

— Их много. Наших человек шесть, — ответил он. Выражение его лица изменилось, он нахмурился. — Они заплатят за наших кровью. Я гарантирую это.

— Снова убивать?

Я положила ладони ему на грудь, наслаждаясь теплом его кожи.

— Ага, — он кивнул и накрыл мои руки своими.

По крайней мере, он не лгал мне.

— Останься здесь. Я проверю ребят. Врач, наверное, уже почти закончил. Самых тяжелых они отправят в больницу. Всех остальных разместят внизу.

— Я могу помочь.

Он провел рукой по моей щеке.

— Ты и так много сделала.

Беспокойство разрасталось в моей груди, и я не хотела выпускать его из виду. Я спросила:

— Можно я пойду с тобой?

Он положил подбородок мне на макушку и предложил:

— А давай ты лучше побудешь здесь, подальше от всего этого?

— Нет, — ответила я и обвила руками его талию. — Я хочу быть там, где ты.

Он вздохнул:

— Ты убиваешь меня, малявка.

— Что?

— Ничего, — сказал он, поглаживая своей рукой вниз по моим рукам. — Ты можешь спуститься со мной. Позволь мне только взять рубашку из комнаты.

Я последовала за ним в кабинет мимо раненых в фойе. Питер и Дэвид уже были там. На голове у Питера была повязка.

Когда я увидела его, то распахнула глаза шире.

— Пуля зацепила мне ухо, — ответил он, пожав плечами. — Ничего страшного.

— Ты истекаешь кровью, как заколотая свинья, — сказал Дэвид, хотя сам выглядел не намного лучше.

— Заткнись, — Питер оттолкнул его и указал на соседнее кресло, приглашая меня сесть.

Я повернулась к нему, собираясь принять это предложение.

— Сюда, ко мне, — ответил за меня Нэйт, смерив Питера убийственным взглядом, и похлопал себя по коленям.

Одно дело сидеть у него на коленях, когда мы одни. Но перед его людьми? Это другое дело. Тем не менее, я подошла к нему и села. Я не могла отказаться от предложения — быть рядом с ним.

Он усадил меня к себе на колени и повернул так, чтобы моя голова лежала у него на плече. Как только я устроилась, он расслабился подо мной, как будто прикосновение каким-то образом успокоило его измученную душу.

Братья переглянулись.

Нэйта, казалось, это нисколько не волновало.

— Дайте мне отчет о состоянии дел, — сказал он, побарабанив пальцами по подлокотникам кресла.

— Мы потеряли пятерых, хотя у нас есть шестой, которого доктор отправил в больницу. Это мальчишка — Карл Бренан. Мы не знаем, выживет ли он, — сказал Питер и осторожно потянул повязку на ухе. — Нам удалось уложить практически всех русских. Лишь немногим удалось спастись на второй лодке. Дмитрий появился и послал еще больше своих людей в бой, но остался на своем катере, просто наблюдая за резней. Как баба.

— А травка?

— Уже на нашем складе, фасуем по дозам для доставки дилерам, — ответил Питер, махнув рукой на повязку. — Мы получили товар, его должно хватить на некоторое время, но похоже, что нам нужно будет сделать некоторые изменения в маршруте в следующий раз.

— Это не имеет значения. Чертов стукач и этот план поломает, — сказал Нэйт, проводя ладонью вверх и вниз по моей спине.

— Мы найдём его, — услышали мы ответ Питера. Лицо у него помрачнело. — Я прощупал те немногие русские контакты, которые у меня есть.

— А ирландцы уже знают о наших проблемах. Они и пальцем не пошевелят, чтобы помочь нам, — в голосе Нэйта послышалось раздражение. — Мы никогда не заключим с ними союз, пока стукач не исчезнет, а Дмитрий не будет гнить в могиле.

— Ты хочешь, чтобы с сегодняшнего дня я занимался уведомлением семей? — спросил Питер.

— Я разберусь. Просто дай мне номера телефонов, — сказал Нэйт, не переставая гладить меня по спине. Будь я кошкой, я бы мурлыкала.

— Уилл был последним сыном Синди Гардиа, — проговорил Дэвид.

— Чёрт!..

Нэйт прекратил ласкать меня.

Моё сердце упало, и я посмотрела на свои руки. Они были чистыми. Но я всё ещё чувствовала, как из Уилла вытекла кровь, как его жизнь оборвалась слишком рано и совсем недавно. Я наклонилась к Нэйту, впитывая его силу.

— Я пойду к ней домой, чтобы сообщить новости. Она заслуживает хотя бы этого, — Нэйт помолчал, размышляя. — И создадим обычный фонд для неё, для всех жен и матерей, но удвоим наше стандартное пособие.

— Удвоить? — брови Питера взлетели вверх.

— Они это заслужили, — тон Нэйта был уверенным, решительным. — Пусть будет так.