Новое под солнцем

“Лучше горстка покоя,

чем полные пригоршни суеты и погоня за ветром”.

Екклесиаст, 4,6

“И на большие умы живет расход”.

В.И. Даль, “Пословицы русского народа”

Вечный избранец, кто тебя выдумал?

В далекой древности существовал город под названием Ур-Касдим. Для тех, кто не знает или случайно забыл, где сие место было расположено, сообщаем, что находилось оно в глубине Вавилона, называемого ныне Месопотамией, между реками Тигр и Евфрат.

В Ур-Касдиме правил царь Нимрод. Хорош он был или плох – мы узнаем из дальнейшего правдивого жизнеописания монарха и его современников. Хотя, как учит нас житейский опыт, хорошее, порой, кажется плохим, и наоборот. То, что для одного комар, для другого – верблюд. Кому как. Однако оставим в стороне вещи тривиальные и двинемся в путь дальше к новому под солнцем.

Кто такие были подданные Нимрода? Во-первых, советники при дворе, они же жрецы. Эти высоко просвещенные визири умели предсказывать будущее по звездам, и, прочитав книгу грядущего, вразумляли царя. Приняв за истину взятые с неба откровения, монарх, говоря по-современному, строил свою внутреннюю и внешнюю политику. Во-вторых, воеводы и солдаты. Роль войска в государстве достаточно ясна и не нуждается в пояснении. В-третих, ремесленники и торговцы. Одни изготовляли на продажу всевозможные изделия, включая деревянных, каменных и глиняных идолов, другие – продавали плоды трудов. И, наконец, в-четвертых, крестьяне, кормившие себя и первые три категории жителей Ур-Касдима.

Нимрод был не только царем, но и богом для подданых своего царства. Богом не в фигуральном смысле всемогущего властителя, а в прямом понимании высшего существа. Ему молились и ждали от него чудес. Это отнюдь не специфическое обстоятельство древности, так было прежде и ныне не везде изжито. Люди склонны обожествлять властителей.

В те давние времена, выражаясь теперешним шершавым плакатным языком, религию еще не догадались отделить от государства. Впрочем, изобретение это и поныне не сделалось всеобщим достоянием человечества.

Отметим, что в каждом городе и у каждого племени был свой бог, или даже несколько богов, покровители и каратели. Люди придавали им материальную форму в виде идолов, упомянутых выше. К своим богам относились трепетно, к чужим же с уваженим и солидарным признанием их необходимости. Факт существования единого Творца был скрыт от древних умов. Забегая вперед, сообщаем, что один из персонажей настоящей повести произвел переворот в трактовке божественной сферы.

Нам необходимо познакомиться с царским советником по имени Терах. Человек сей оставил след, наложил печать, внес вклад, вошел в анналы и так далее и тому подобное. Терах был самым умным визирем при дворе Нимрода. За доброту, честность и коммуникабельность его любили коллеги-звездочеты, да и сам монарх высоко ценил своего лучшего вассала и относился к нему с особым уважением, делая это тонко и деликатно, дабы не дать повода для зависти прочим царедворцам.

Попытаемся разобраться в семействе Тераха. Состав его частично описан в Книге книг, а также в легендах, коими мудрецы обогатили Священное Писание. Надо признать, что в отношении особ богатых и высокопоставленных, тогдашнее понятие семьи являлось достаточно неопределенным, вследствие доступного толстосумам многобрачия и других законных видов сожительства полов. Тем не менее, нам вполне достанет почерпнутых из книг сведений, чтобы уверенно назвать нужных действующих лиц.

Итак, укажем на двух сыновей Тераха. Одному вышло имя Авраам, другому – Аран. Для целей нашего повествования этих двоих достаточно, хотя, как не трудно догадаться, ими не исчерпывается многочисленное мужское потомство патриарха. Родила Авраама и Арана одна из жен Тераха, ее звали Эматлай. Другая жена родила ему дочь Сару. Подошло время, и Терах поженил Авраама и Сару. Таким образом, ставшая впоследствии знаменитой супружеская чета составлялась из единокровных брата и сестры. Добавим еще одну фигуру – это Лот, сын Арана, племянник Авраама, внук Тераха. Автор обещает читателю помочь в дальнейшем справиться с обилием имен.

***

Первыми камнями, положенными в фундамент нашей истории, стали необычайные обстоятельства появления на свет Авраама. Однажды, после захода дневного светила, мудрые звездочеты Нимрода, пребывавшие на своем обычном наблюдательном посту, заметили в ясном ночном небе нечто необычное. Скорее всего, на черном бархате небосвода заблестела новая звезда. Взволнованные, советники принялись обсуждать загадочную перемену. К ним присоединились проницательные предсказатели будущего. Все вместе выработали логичную интерпретацию свершившегося чуда.

Едва дождавшись утра, советники поспешили к царю с тревожной новостью: “О, Нимрод, звезды указали нам на скорое рождение мальчика, который вырастет невероятно быстро и примется порочить наших идолов, а затем лишит твоих подданных веры в тебя, как в бога, и, хуже того, приведет своего небожителя и станет убеждать людей, что только его ставленник и есть настоящий бог!”

В этой драматической ситуации Нимрод принял единственно правильное решение. Он приказал немедленно построить специальное здание, доставить туда всех без исключения беременных женщин из его владений, а затем убивать новорожденных мужского пола по мере их появления на свет. Царский указ был ревностно исполнен, и семьдесят тысяч младенцев покинули мир, не прожив и дня.

Терах молчаливо присутствовал на чрезвычайном царском совете и поэтому одним из первых узнал о намерении Нимрода. Наскоро попращавшись с монархом и с мудрецами, он поспешил домой к своей беременной жене Эматлай. В закрытой повозке он увез ее за пределы Ур-Касдима и спрятал в пещере. Всегда верный своему владыке и убежденный в его божественной природе, на сей раз чадолюбивый Терах обманул Нимрода.

Подошел срок, и Эматлай родила мальчика. Она нарекла младенцу имя Авраам. Вернуться домой с новорожденным никак нельзя было, ибо сие означало нарушение царского указа. Чутье подсказало матери: оставь дитя одного, и случится чудо, и Авраам не погибнет. С тяжелым сердцем Эматлай покинула пещеру, устроив беспомощному младенцу постель из молодых веток и мягких листьев.

Предчувствие не обмануло горюющую мать. К новорожденному спустился с Небес ангел Габриэль и принялся поить малютку молоком. Посланец Господа тщательно и со знанием дела выполнял все необходимые для выхаживания младенца процедуры.

Через десять дней Авраам встал на ноги, самостоятельно вышел из пещеры и уселся у ручья. Он осмотрелся вокруг и увидал чистое небо, сияющее солнце, благоуханную землю, прозрачную воду, сверкающую зелень. И пронзила ум отрока блистательная догадка: столь совершенный мир не мог возникнуть сам собою, но с неизбежностью должен существовать всемогущий Творец, создавший это чудо.

Забегая вперед, отметим, что позднее, когда Авраам вырос и лучше узнал мир и людей, он продвинул далеко вперед озарение своего младенчества и посвятил всего себя воплощению пророчеств царских мудрецов. Тут небезынтересно указать на одну парадоксальную деталь: хотя верные адепты Авраама обличали ранее и поныне осуждают гадание по звездам как пустое суеверие, тем не менее, они вынуждены признать истинность прозрения астрологов Нимрода.

Увидя, как питомец твердо стоит на ногах и более не нуждается в опеке, Габриэль оставил его и вознесся на Небеса. Зато материнское сердце Эматлай не вынесло разлуки с дитём, и она тайно пробралась в пещеру. К своему изумлению и даже страху она обнаружила, что ее Авраам, которому всего-то десять дней отроду, развился фантастически стремительно, и ходить, говорить и мыслить он начал одновременно. Мать обласкала сына, а тот поведал ей свои первые думы.

Эматлай рассказала Тераху о небывалых чудесах, произошедших с их Авраамом. Отец понял, что его сын и есть тот самый ребенок, который лишит народ веры в божественную роль Нимрода, да еще и приведет своего бога. Верноподданный визирь, Терах с повинной головой явился к монарху, признался во лжи и с ужасом поведал правду об Аврааме.

Нимрод слишком почитал своего лучшего советника, чтобы немедленно покарать его за обман, столь по-человечески понятый. Но, с другой стороны, нельзя было оставлять без последствий дело, смертельно грозившее благополучию царя, родины, веры. Подумав, Нимрод предложил Тераху продать ему Авраама, которого он убьет ради высшей цели. Терах взял три дня на размышления. Любовь к собственному чаду толкнула его на подлог. Он купил у своей рабыни ее новорожденного сына и принес ребенка во дворец, сказав царю, что это и есть Авраам.

Чужое дитя было предано смерти. Нимрод вскоре забыл о тревожных перипетиях, а тем временем Авраам рос в доме Тераха и шаг за шагом шел к претворению в жизнь своей дерзновенной программы переустройства умов.

***

Повзрослев, Авраам с несомненной очевидностью осознал, что многочисленные боги и воплощающие их в дереве, камне или глине идолы, суть ложные фетиши, почитание коих есть никчемная трата времени. В юной голове окончательно созрела абсолютно надежная альтернатива безмолвным и бесполезным истуканам, а именно: реально существует Творец, создавший мир, и Он единственный Бог, и только в Него следует верить, и лишь Ему поклоняться.

Безуспешно пытался Авраам внушить свои идеи отцу. Терах оставался привержен владыке, полагал Нимрода не только царем, но и богом. Любопытная подробность: преданный визирь в часы досуга увлекался лепкой из глины идолов разной величины. Хотя он был достаточно богат, тем не менее не пренебрегал побочным доходом от продажи состоятельным жителям Ур-Касдима или заезжим купцам творений ваятельного искусства рук своих.

Здесь важно заметить, что, не смотря на неколебимую верноподданость, Терах относился вполне терпимо к диссидентству сына. Отец хоть и не признавал учение Авраама за истинное, но гордился талантом юноши и высоко ценил его прозрения. В глубине души Терах давал минимальный шанс правоте наследника. Отец не ограничивал свободу мысли сына, не ставил препоны набирающей силу деятельности Авраама в ипостаси народного агитатора. Впоследствии мы убедимся, как лояльность Тереха будет по достоинству оценена Господом.

Аран, брат Авраама, а также Лот, сын Арана и племянник Авраама, отчасти принимали революционные идеи родственника, но делали это вяло, без жара и огня, допуская в своей повседневной практике рецидивы возврата к поклонению Нимроду и кумирам.

Вот живой пример оппортунизма Арана и его сына. Как упомянуто выше, Терах лепил из глины больших и малых идолов. Он посылал сыновей и внука на рынок для продажи произведений своего рукоделия. Аран и Лот соглашались и приносили Тераху вырученные деньги. Зато Авраам категорически отказывался пособничать язычеству и, улучив удобную минуту, даже разбивал готовый товар. Он лукаво говорил раздосадованному отцу, дескать, это самый крупный и сильный истукан надругался над своими мелкими собратьями. На замечание Тераха, мол, изваяние не способно совершить подобное действие, ибо оно мертво, Авраам торжествующе смеялся.

Достоин внимания тот факт, что, если убежденного язычника Тераха ждала награда Господа, то наполовину праведный Аран был Им беспощадно наказан за маловерие. Такое положение вещей дало мудрецам пищу для размышлений о критериях, коими руководствовался Бог.

Авраам проповедовал свое учение на рынках, площадях и улицах Ур-Касдима. Усилиями неутомимого пропагандиста вера в единственного и живого Творца и, вместе с тем, отречение от многочисленных и мертвых идолов находили все больше и больше сторонников в народе.

Советники Нимрода сообщили монарху о тревожных симптомах надвигающейся опасности для царского божественного величия. Тут Нимрод поневоле вспомнил о давнем пророчестве звездочетов. Испытывая некоторые подозрения, он призвал к себе Тераха, поделился с ним своими опасениями, и, сверля визиря колючим взглядом, спросил его совета. Испуганный Терах не вынес витавшей в воздухе угрозы разоблачения и признался в своем втором обмане: не Авраама, а сына рабыни он принес на заклание.

Осторожный Нимрод не стал торопиться с санкциями. Он задумал подкупить Авраама. Подношения смягчают фанатизм. Глашатаи объявили, мол, во дворце состоится роскошный пир, и почетными гостями на торжестве будут Терах и его сыновья. Провозглашая тост в честь Авраама, царь выразился в том смысле, что ожидает от своего наделенного незаурядным умом подданного решительного поворота в характере агитации, почтительного отношения к идолам и веры в царя как бога Ур-Касдима. Свою речь Нимрод заключил сообщением, что Авраама ожидают богатые царские дары.

Неподкупный Авраам с презрением отверг лесть и подарки и поклялся царю не сворачивать с истинного пути. Он бросил в лицо Нимроду обвинение в обмане народа, утверждая, что монарх никакой не бог, но существует истинный Бог, и Он единственный, и сотворены Им мир и люди, и никто из человеков не вправе узурпировать Его божественную сущность.

Переживая неудачу подкупа, Нимрод с тяжелым сердцем пришел к заключению, что нет иного пути, как погубить фанатичного злоумышленника. Перед дворцом был разложен огромный костер. Авраама, а заодно и Арана, привели на дворцовую площадь со связанными за спиной руками. Слуги разожгли огонь, а палач втолкнул обреченных в самое пекло. Когда горючий материал костра превратился в золу, а дым рассеялся, зрители увидали обугленный труп Арана и живого и невредимого Авраама – только веревки сгорели на руках праведника. И всем стало ясно, что сие есть воля Бога, о котором без устали твердит Авраам.

Свершившееся до глубины души поразило Нимрода. Он припомнил покаянный рассказ Тераха о невероятных событиях первых дней жизни Авраама в пещере, о появлении ангела и о других чудесах, сопутствовавших юноше. Царь проникся мистическим страхом перед Авраамом и его Богом. “Я не в силах уничтожить Авраама, – подумал Нимрод, – и пытаться опасно, ибо Бог его силен необычайно, посему я должен изгнать из своих владений все семейство, и только так спасусь!”

Монарх решительно предложил Тераху вместе с чадами и домочадцами покинуть пределы царства. Желая задобрить неведомую, но опасную силу, Нимрод снабдил изгнанника щедрыми дарами – стадами крупного и мелкого скота, золотом и серебром, наложницами и рабами. Среди последних был и Элиэзер, коему еще предстоят великие дела. Терах уступил Аврааму раба Элиэзера.

Так совпало, что в день, когда Нимрод выслал Тереха, сошел Господь к Аврааму, и приказал ему покинуть Ур-Касдим и двинуться в сторону Ханаана. И вот уж Терах и весь клан его погрузили поклажу на верблюдов и ослов и двинулись в путь.

***

На одном из привалов долгого пути завязалась меж пилигримами беседа у походного очага.

– Я сожалею о моем отце, сгоревшем в костре жестокого Нимрода, – сокрушался Лот, – и никак не возьму в толк, почему дядя Авраам вышел целехоньким из огня?

– Моя скорбь, Лот, много острее твоего сожаления, – сказал Терах, – ибо боль отца, потерявшего сына, куда как сильнее томления сына, проводившего в могилу своего отца.

– Ты не ответил внуку, отчего это убивший Арана огонь не причинил вреда Аврааму, – заметила родителю Сара.

– Не ответил, потому как не знаю точно. Предположения мои – не ответ! – воскликнул Терах, – может быть, муж твой, Сара, объяснит нам чудо?

– Разве чудесам нужны объяснения? – с сомнением бросил Элиэзер.

– Ты прав, Элиэзер, – вступил в разговор Авраам, – чудеса нуждаются не в объяснениях, а в простой вере. Добавлю, что я не меньше других горюю о потере Арана, бедного моего брата.

– А твой Бог – это чудо? – спросил Терах.

– Разумеется, нет! – поспешил ответить Авраам.

– Стало быть, и верить в Него не требуется? – удивился Элиэзер.

– Конечно, не требуется! – повторил свой ответ Авраам, взглянув в изумленные лица собеседников, – к чему вера? Ведь Он не чудо и не тайна, Он существует абсолютно реально, Он не мертвый идол, Его присутствие ощутимо повсюду, Его близость мы можем чувствовать всеми фибрами души!

– Опять ты повторяешь свою нескончаемую песню, – с досадой заметил Лот.

– Что делать? – вздохнул Авраам, – для многих мотив оказался слишком сложным, и песню приходится повторять!

– А теперь будь добр, муженек, и повтори нам сказанное тебе Господом, – обратилась Сара к Аврааму, – ведь Он не только отдал приказ отправляться в Ханаан, не так ли? Что Он к этому добавил?

– Не забывай, дочка, ты всего лишь женщина, – Терах напомнил Саре, – не обременят ли лишние знания твой женский ум?

Сара обиженно поджала губы и отвернулась от Тераха. Собравшись с мыслями, Авраам приготовился отвечать, но тут с вышины слетел ангел Габриэль, старый знакомый Авраама. Ангел неприхотливо уселся на предназначенное для костра большое полено и плотно прижал к спине крылья, чтобы огонь не опалил их. Кажется, появление посланца Небес никого не удивило.

– Молчи, Авраам! – вскричал Габриэль, – я не хочу, чтобы слова Господа исходили из уст смертного! Я, небесное создание, сам отвечу на вопрос Сары.

– О, конечно! – смутился Авраам, – я всего лишь раб Божий. Говори ты, Габриэль!

– Бог велел Аврааму покинуть родину и двинуться в чужие ханаанские края, – подтвердил Габриэль, – а в награду за страдания трудного пути и за муки освоения неизведанной земли дал три обещания.

– Какие же? – нетерпеливо перебил ангела Элиэзер?

– Первое – Он сделает потомство Авраама великим народом, второе – благословит сей народ, и третье – прославит великое и благословенное племя, – отчеканил ангел.