Няня для родного сына

Пролог.

– ТЫ! Отобрал у меня моего ребёнка! Из-за ТЕБЯ я не видела его целых два года! Из-за ТЕБЯ я пропустила его первые шаги! ТЫ заставил меня считать, что мой сын мёртв! Из-за ТЕБЯ я провела в клинике две недели! Из-за ТЕБЯ моя карьера была разрушена! Из-за ТЕБЯ я потеряла всё! А теперь ты считаешь, что можешь ставить мне условия?! Да кто ты такой?!

– Я – отец Кирилла, – спокойно произнёс Мартин.

Как же выводило из себя его долбанное спокойствие!

– И поэтому ты решил, что тебе можно всё?! Так вот хочу напомнить тебе, чтобы ты не забыл, я – мать Кирилла. И как бы тебе не хотелось обратного, но я верну себе своего сына, чего бы мне это ни стоило! – чётко проговаривая каждое слово, отчеканила, глядя ему в глаза.

– Ты сама отказалась от Кирилла.

– ЧТО?! Я?! Отказалась от своего ребёнка?! Щегельский ты в своём уме?!

– Именно такую информацию я получил.

– Получил, значит? А проверить «информацию», – пальцами показала «кавычки», – мозгов не хватило?!

– Вероника!

– Не смей меня так называть! Вероники больше нет! И в этом виноват только ТЫ!

– Вероника, – повторил Мартин. Противная твердолобость! – Я узнаю правду. Ты мне веришь?

– Я не верю ни одному твоему слову, – бросила ему в лицо. – Тебе лучше признать мои права и отдать мне Кирилла, – озвучила то, что давно хотела сказать.

– Кирилл – не игрушка, а ребёнок.

– И это ты заметил только сейчас? А тогда, когда отдавал медсестре деньги, чтобы она избавилась от  него, ты думал по-другому?

– Вероника, ты что-то путаешь.

– Путаю?! Я путаю?!

Вернулась к столу, вытащила из папки свидетельство о смерти Рябинина Кирилла и швырнула его в лицо Мартину. Можно было швырнуть и стул, но свидетельство ударило сильнее.

Мартин несколько минут рассматривал документ.

– Это не может быть правдой, – произнёс он, словно говорил сам с собой. – Вероника, всё было совсем не так.

– Да, разумеется! Сейчас ты мне выдашь новую версию, где Мартин Щегельский – сама доброта и невиновность!

– Ты можешь просто выслушать?

– Я много чего уже выслушала, не думаю, что ты меня можешь чем-то удивить.

– Ты отказалась от него. Так мне сказали. Я понятия не имел, что тебе сообщили о смерти сына.

– Ты можешь себе представить, какой ад я пережила?

– Я обещаю, что всё выясню.

– Мне глубоко на всё наплевать. Мне нужен только Кирилл. Поэтому отдай мне ребёнка и больше ты меня не увидишь!

– Права на Кирилла ты получишь только став моей женой.

Я рассмеялась, глядя ему в глаза. На его же лице не дрогнул ни один мускул.

– Вы меня с кем-то перепутали, Мартин Артурович, – пропела елейным голосом. – Я не выхожу замуж по первому щелчку твоих пальцев! – рыкнула на него. – И ты забыл один маленький нюансик: ТЫ ЖЕ-НАТ!

– Это можно исправить.

Как же у него всё просто! Захотел – женился, захотел – вышвырнул жену вон! Ненавижу!

– Иди ты к чёрту!

– Тогда тебе придётся остаться всего лишь няней. Няней для родного сына. Только имей в виду: дети растут быстро, и Кирилл скоро перестанет нуждаться в твоих услугах. Так что советую, хорошенько подумать, прежде чем дать окончательный ответ.

Щегельский развернулся и вышел из номера, оставив меня наедине с ураганом бушевавшим внутри.

Глава 1.

– Ну, и что ты собираешься делать?

– Не знаю. Уеду куда-нибудь, – ответила, сама не веря в правдивость своих слов. Я не знала, куда поеду, но куда-нибудь подальше отсюда. Как можно дальше!

– Ника, а может ты успокоишься, всё взвесишь, и скажешь этому ко… короче, скажешь, что беременна?

– И что это изменит?

– Может до него дойдет, что за некоторые поступки нужно отвечать?!

– Нет. Я не буду этого делать. Тем более у него есть… невеста. – Последнее слово далось с трудом.

Именно эти слова изменили всё, что было и что могло быть…. А ведь я хотела сообщить, что у нас будет ребёнок! Но придя домой к Мартину, застала его не одного, а с блондинкой.

– Вероника, познакомься, это Ангелина – моя невеста. – Мартин был, как всегда, спокойный и невозмутимый. Только он называл меня полным именем, хотя все звали меня Никой.

Блондинка криво усмехнулась, даже не потрудившись посмотреть в мою сторону.

– Извини, я не знала, что ты занят, – сказала с натянутой улыбкой. Слова вежливости, вдолбленные в меня с самого детства, прозвучали на автопилоте.

«В любой ситуации, даже в самой поганой, улыбайся! Улыбайся! Это так всех раздражает! И запомни: мы – Рябинины! А Рябинины никогда не сдаются!»

И я не сдавалась. Не сдавалась, когда мать оставила меня в десятилетнем возрасте. Не сдавалась, когда отец не смог пережить банкротство, и так и не пришёл в себя после сердечного приступа. Не сдавалась, когда мать, вспомнившая, что была замужем за состоятельным человеком, решила забрать те крохи, что остались после погашения всех долгов. Не сдавалась, когда бабушка, постаревшая после потери единственного сына, слегла в постель, и мне пришлось ухаживать за ней, чтобы она вернула вкус жизни. Ведь это остался единственный родной и близкий мне человек.

И вот сейчас, когда всё было таким безоблачным, впереди маячил диплом и радость жизни с любимым человеком, когда я поняла, что у нас будет ребёнок, я узнаю, что у Мартина есть невеста.

НЕ-ВЕС-ТА!

А ведь я тоже мечтала о белом платье и фате, о красивой сказке, что теперь всё будет просто прекрасно, как жизнь решила напомнить, что красивые сказки бывают, но только не для меня!

– Нет, Оля. Я уже решила. Двоим нам тут места мало. Я всё равно буду слышать о нём новости. А я не хочу даже имени его произносить!

– А ребёнок?

– А что ребёнок? Он мой.

– Но тебе не кажется, что Мартин должен знать о нём?

– Нет, Оля. Мне так не кажется. Всё, что ему нужно знать, это то, что у него есть невеста. Вот пусть она и рожает ему детей!

– Зря! Я бы на твоем месте заявила во всех СМИ, что ты носишь ребёнка самого Мартина Щегельского, а он объявляет невестой другую!

– Вот когда будешь на моём месте, так и поступишь. Только хочу тебя предупредить, что СМИ объявят тебя охотницей за богатым наследником и шантажисткой, а Мартин окажется невинной жертвой, которую преследует ещё одна ненормальная!

Ольга вздохнула.

– Наверное, ты права. Но зачем так кардинально: уезжать?

– А что ты предлагаешь? Остаться тут, чтобы все тыкали на меня пальцем? Оль, он познакомил меня со всей своей роднёй! И самое смешное, я их полюбила!

– Очень смешно! Просто оборжаться можно! – фыркнула подруга. – Тогда может этому есть какое-то объяснение?

– Конечно, есть! Он женится на Ангелине!

– И ты просто так сдашься?

– Нет. Я никогда не сдаюсь. – Но прозвучало это не очень уверенно.

– Ты говорила с бабушкой? – спросила Оля.

– Нет. Ещё нет. Но я обязательно ей всё скажу. Думаю, она меня поддержит.

Бабуля меня не поддержала.

Она заявила, что Рябинины никогда ни от кого не бегали. И уж тем более от какого-то там заморыша! Она всегда называла Мартина «заморышем». Прибыл из-за моря. Откуда она это взяла, я не знаю. Но ба всегда стояла на своём, и была уверена в том, что говорит.

– Вот ты мне одно скажи: в кого ты такая? А? Учишь, тебя учишь, и всё без толку!

–Ба! Ну, что я опять сделала не так?

– Всё, Ника! Всё! Ты зачем этой балаболке всё рассказала?

– Ба, Оля – моя лучшая подруга!

– Трепло кукурузное – она, а не подруга! Ох, чует моё сердце, выйдет тебе боком доверчивость твоя наивная.

– Ба!

– Что, ба?! Я уже как двадцать с лишним лет «ба»! – бабушка выглядела очень недовольной. – И если бы не эта, прости господи, как там её, Аннелина, твоя Ольга сама бы в койку к щеглу этому расфуфыренному прыгнула!

– Ангелина, – поправила на автомате.

– Да, хрен редьки не слаще! Аннелина, Ангелина, Мандалина. Сколько их у него было? Драть тебя надо было хворостиной, пока мелкая была! А я всё жалела! Вот теперь жалость моя боком и выходит!

– Ба!

– Что, ба?! Любовь у неё там! И что?! Где любовь? Завяла? А последствия остались?

Я едва не ревела. Бабушка всегда была прямолинейной, как сержант в армии. И иногда мне казалось, что в прошлой жизни она явно была главнокомандующим. Но сегодня она перешла все границы! Она так не ругалась, когда узнала о моей беременности, хотя я ожидала чего угодно! А сегодня узнав, что я рассказала всё Оле, она никак не могла успокоиться.

– Пойми ты, дурёха! Нет верной женской дружбы! Не было! Нет! И не будет!

– Почему?

– Да потому! Ты думаешь, что Соломина с тобой дружила по доброте своей душевной? Держи карман шире! Чтобы к «заморышу» твоему ближе быть! Она же чуть ли слюной не капала, когда на него смотрела! Это ты ничего дальше своего носа не видела, и видеть не хотела! А сейчас она руки от злорадства потирает, что тебе он не достался!

– Ба!

– Да, что ты заладила! Ба, да, ба! Помяни моё слово. Наплачешься ты ещё от своей Ольги.

Если бы я тогда знала, насколько ба окажется права! Но в тот момент поддержка подруги была мне очень нужна.

Я окончила университет, получила диплом и готовилась стать мамой. «Мама» мне нравилось больше, чем «мать-одиночка».

Глава 2.

– Ба! Мне плохо!

– Что же ты так орёшь?! Я уже не в том возрасте, чтобы меня пугать!

– Ба! Я рожаю!

– И что, орать  надо?! Ты что первая, которая будет рожать? Я тебе открою страшную тайну: ты – не первая! Так что не ори! А марш в ванную, умываться! Скорую вызвала?

– Нет, – пролепетала. Схватки отпустили, и мне стало легче.

– Да что же ты за человек такой?! Вместо того чтобы меня пугать, лучше бы машину вызвала!

Я послушно поплелась в ванную, а бабуля уже набирала номер «скорой». Почему-то у неё они сразу приезжали. То ли в её голосе, то ли в интонации было что-то такое, что заставляло людей подчиняться. Я так не умела. Даже Мартин в её присутствии стоял по стойке смирно.

Машина «скорой помощи» приехала быстро. Вещи были собраны уже давно, поэтому я без особой спешки поехала в больницу.

Оказавшись одна в роддоме, почувствовала страх. Всё-таки когда рядом была бабуля, мне было спокойнее.

– Фамилия, имя?

– Рябинина Вероника Андреевна.

Медсестра приёмного отделения как-то странно на меня посмотрела.

– Раздевайся и в душ!

Они что, сговорились все? Но это оказалось не самое страшное!

В палате, куда меня положили, роженица пела песни!

– «Хас-Булат удалой, бедна сакля твоя!» – орала прокуренным голосом будущая мамаша. – «Зо-ло-то-ю казной я осыплю тебя!»

Это было ужасно! Мало того, что совсем не до песен, так уж точно не в таком исполнении! Но сколько бы ей не делали замечаний, дамочка продолжала базлать во весь голос:

– «Дам коня, дам кинжал, дам винтовку свою….»

Вот про винтовку идея, кстати, неплохая.

Но, в итоге, ей начали подпевать, потому что схватки участились, а сдерживать крики не было сил.

– Боже, что за смена?! – хватался за голову врач. – Не роддом, а хор Турецкого!

– Эй! – позвала меня «солистка».  – Ты кого родила?

– Мальчика, – выдохнула.

– И я! А как назовёшь?

– Кирилл.

– А что? Красиво! Я тоже так назову! Не в обиде?

– Да, нет, – еле слышно пробормотала. Губы не слушались, глаза стали закрываться, и сил отвечать, совсем не осталось.

Это было похоже на сон. Потому что было легко и хорошо. Кирилл бегал по зелёной лужайке, пиная маленькими ножками мяч. Я сидела на пледе и перебирала волосы мужчины, голова которого лежала на моих коленях, и любовалась успехами своего сынишки.

Кирилл запнулся и упал, но тут же по лужайке разнёсся его заливистый смех. Теперь он начал кататься по траве. Кажется, его сегодняшняя одежда стирке не подлежит.

– Он такой забавный!

– И так похож на тебя! – ответила и посмотрела в голубые глаза… Мартина?

Резко проснулась и дёрнулась, но встать не смогла. Руки были замотаны, и я не могла ими пошевелить! Более того, я не могла встать, оказавшись привязанной к кровати, изо всех сил пыталась вырваться, но ничего не получалось. Хриплый крик вырвался из сухого горла, и я не узнала собственный голос.  Билась, пытаясь освободиться. Выцепила взглядом людей в белых халатах. Их лица были закрыты масками. Я кричала, чтобы меня отпустили. Резкая боль обожгла правое бедро и по телу начало разливаться тепло. Силы слабели. И я опять начала проваливаться в непонятное состояние между сном и реальностью.

Чей-то разговор доносился до моего слуха, но смысл слов ускользал. Цеплялась сознанием за реальность, но видимо укол подействовал, и я уснула.

***

Я так и не поняла, что меня разбудило. Попробовала пошевелить руками – они всё так же были привязаны.

– Ч-ш-ш! Не шуми! Всех разбудишь! – услышала я возле себя противный шёпот.

Резко открыла глаза и уставилась на женское лицо. Белые волосы были почти до плеч и торчали в разные стороны. Прямой нос, тонкие губы, и небольшие морщины между бровей говорили, что их обладательнице не так уж и много лет. На улице была ночь, но яркая полная луна заливала комнату светом, и фонарик на телефоне, который держала в руках незнакомка, позволял разглядеть её.

Она направила свет мне в лицо, и я невольно зажмурилась.

– Молодая совсем, – донеслось до меня, и свет перестал бить по глазам.

– Кто ты? – спросила пересохшими губами.

– Яра.

– Где я?

– А сама что не поняла ещё? – усмехнулась Яра.

Я обвела взглядом пустую комнату. Мебели не было никакой, решётки на окнах и я, привязанная к кровати.

– Догадалась! Вижу, – раздался противный смех.

– Но что я здесь делаю? И как попала? – спросила. Этого я не помнила. Я ничего не помнила!

– Как и все! Тебя привезли в полубессознательном состоянии, скорее всего накачанную транквилизаторами.

– Но почему?

– Это только тебе знать, или тем, кто тебя сюда упрятал, –  ответила Яра и покосилась на дверь. Вдруг выключила фонарь и присела за мою кровать.

В коридоре послышались шаги.

– Закрой глаза и сделай вид, что спишь! – услышала я скрипучий шёпот. – Иначе опять получишь порцию «райского сна»!

Сделала, как велела Яра. В голове хаотически метались мысли, но я никак не могла их собрать.

Почувствовала, что Яра распласталась под моей кроватью, прижавшись кверху. Я спиной ощущала её близость. Хотя физически это было невозможно.

Дверь в палату (то, что это палата, а не комната, я уже поняла) распахнулась и, судя по голосам, вошли двое.

Они стояли возле меня.

Изо всех сил пыталась изображать спящую. Это было сложно, потому что дыхание сбивалось, а пульс просто зашкаливал.

– Ну, что ты стоишь? Видишь? Спит!

– Странно спит. Грудь вздымается.

– И что?! Мало ли что ей там снится? Может, бежит. А может, чем поинтереснее занимается!

– Но в назначении написано….

– Мало ли, что там написано! Им главное, чтобы она не буйствовала! Она не буйствует, а спит! А ты знаешь, сколько стоит одна ампула этого чудо-сна? Нет?! А жаль!

 – И что теперь?

Глава 3.

Лежала один на один с вопросами, на которые у меня пока не было ответов. И как бы не пыталась вспомнить, никак не могла. Абсолютная беспомощность угнетала. Попыталась расслабить руки, но тщетно. Сдалась, проревелась и уснула.

Меня разбудили голоса. Их было несколько. Хотела вынырнуть из полубессознательного состояния, но потом вспомнила слова Яры, и продолжала лежать с закрытыми глазами, изо всех сил вслушиваясь в разговор.

– Здесь?

– Типичный невроз.

– Тогда что она делает у нас?

– Вызов был в нашу клинику. И было настоятельно рекомендовано усиленное наблюдение.

– Да? Интересно. И как состояние?

– Первые дни было нестабильное, агрессивное.

– Улучшение?

– Сегодня первый день. Обычно она просыпается и начинает кричать.

– Сейчас сон продолжительнее?

– Я бы не сказал, но, – протянуто произнёс говоривший.

Я почувствовала дыхание возле своего лица и открыла глаза.

Наклонившийся ко мне мужчина резко отпрянул.

Я смотрела, пытаясь различить черты лица за масками. Но кроме разреза глаз ничего не было видно. Закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Если мне опять вколют какую-нибудь хрень, я точно ничего не вспомню.

Бабуля! Где же ты? Ты мне так нужна!

По моей щеке провели рукой. Открыла глаза и всеми силами попыталась изобразить полную прострацию. И как бы ни хотелось убить взглядом, обвела равнодушно колпак, очки, маску, задержалась на густых, уже с сединой бровях, и медленно закрыла глаза, словно хочу спать. В груди бушевал такой ураган, что не сорваться было сложно.

«Лежи! Не кричи! Ничего не проси! Ничего! Просто лежи и делай вид, что спишь. Тогда они сами отвяжут». – Повторяла как мантру слова, которые сказала Яра.

Когда осталась в палате одна, дала волю слезам. Но старалась не рыдать, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Через некоторое время меня подняли и отвели в туалет. Пожилая женщина в белом халате зашла прямо со мной. Руки мне так и не развязали, только немного ослабили.

Я умылась и намочила рот. Во рту было так сухо, что язык не шевелился. Попробовала попить.

– Ты что, пить хочешь? – спросила женщина. Я кивнула. – Да, что же это такое?! Пойдём, я принесу тебе попить.

Она отвела меня в палату, но привязывать не стала. Я осталась сидеть на своей кровати. Тело затекло и ныло. Жутко хотелось встать, но я боялась даже пошевельнуться. Просто сидела и ждала.

Мне принесли тёплый сладкий компот в пластиковом стакане. С жадностью выпила, но жажда не прошла.

– Извини, больше не могу. Возле двери есть звонок. Захочешь в туалет, позвони. Но только до вечера. Потом я уйду. Не надо тебе лишний раз сверкать своим личиком перед медперсоналом. Не посмотрят, что пациентка.

– Сколько я здесь?

– Вторую неделю.

– А кто меня привёз?

– Этого я тебе сказать не могу.

– Мне нужны гигиенические прокладки.

– Я сообщу.

И она ушла. Лежать не хотелось. Совсем. Как же так?! Я целую неделю ничего не помню?! Сколько мне здесь ещё находиться? И тут я вспомнила! Я звала бабулю! Моя родная бабуля? Рябинина Екатерина Петровна! Что же произошло, и где мой… сын? Его я видела только один раз. Помнила, что родила, и всё. Дальше пустота!

Паника чуть снова не накрыла меня с головой, но я успокаивала себя тем, что ба обязательно позаботится о своём правнуке. А мне нужно просто отсюда выбраться! Поэтому я буду паинькой, как учила Яра. А потом получу ответы на все вопросы.

Время тянулось ужасно медленно. Я почему-то очень надеялась, что Яра снова придёт, и боялась пропустить её приход.

Меня разбудил какой-то грохот в коридоре, крики и ругань, видимо я всё-таки заснула. Но как ни старалась что-нибудь узнать, ничего не поняла. Вскоре всё стихло. А Яра так и не появилась.

***

Из клиники меня выписали ровно через две недели. Увидев свою бабулю, не сдержалась, слёзы сами потекли из глаз.

– Не реви, – прокаркала ба. – Слёзы тебе ещё пригодятся.

Я не узнавала всегда бодрую и целеустремлённую бабушку. Она осунулась, её всегда прямая осанка согнулась, морщины стали заметнее, и в глазах погас блеск.

– Ба? – спросила.

– Всё дома!

Даже в такси она молчала. Словно не хотела раскрывать какую-то страшную тайну.

– Ба, что происходит? – Не выдержала я, когда такси отъехало.

– Не знаю, дочка. – Тяжело вздохнула ба. Постояла несколько секунд и открыла ворота . Она частенько меня называла «дочкой», изо всех своих сил пытаясь быть и за мать, и за отца, и за единственную бабушку.

– А Кирилл с кем?

Ба резко развернулась, пронзила своим пристальным взглядом насквозь.

– Значит, ты так и не вспомнила? Хорошо же они тебя напичкали.

– Не вспомнила что, ба?

– Как попала в клинику.

Я покачала головой.

– Нет.

– Пойдём в дом. Там и поговорим. Она согнулась ещё сильнее, словно ноша оказалась непосильной.

Дом был холодным и сырым. Пустым. И детская кроватка, как и все детские вещи, приготовленные мною к приезду малыша, исчезли.

– Ба! А где….

– Сядь! – бабуля меня резко прервала, хотя всегда учила, что перебивать некрасиво.

– Выпей вот это.

– Что это?

– Пей!

Я послушно выпила весь отвар, или что там было. Вкус был отвратительным. Но я стала непритязательной ко вкусам. Поставила на стол пустую чашку. Ба села рядом.

– Мне позвонили из роддома, и сообщили, что у тебя начался истерический припадок. Пока я успела добраться, тебя успели увезти в клинику. Хотя я так и не добилась внятного ответа, почему они это сделали. Ведь в таких случаях необходимо разрешение родственников.

Я не перебивала. Где-то в подсознании я понимала, что предстоит долгий разговор, и он будет нелёгким. Но, словно оцепенела, замерла и приготовилась слушать. Такой ба была только после похорон своего сына.

– Меня почти сразу же провели к главному врачу. Я поинтересовалась, что могло спровоцировать твой припадок. Он долго расспрашивал о твоих детских заболеваниях. Но девочкой ты была спокойной, здоровой и никаких отклонений, ни физических, ни  уж тем более психических, я не наблюдала. И уже думала, что пережила на своём веку всё, что могла. Но кто-то там наверху решил, что я не достаточно ещё заплатила за свои ошибки. – Бабуля замолчала. Сделала глубокий вдох. И продолжила:

Глава 4.

За окном барабанил дождь. Противный, надоедливый, мерзкий. Впрочем, как и всё вокруг. Мир потерял свою привлекательность, как и смысл. И все мои надежды, что всё будет хорошо, как только я окажусь дома, рассыпались прахом.

– Ника, иди поешь! – строго сказала ба.

– Зачем?

– Ты на привидение похожа! Хотя, мне кажется, они и то лучше выглядят!

Ба была права. Как всегда. То отражение, которое я замечала изредка в зеркале, было мало похоже на меня. Я, словно тень, слонялась по пустому холодному дому.

При-ви-де-ние.

– Я сегодня ела, – ответила, чтобы бабуля успокоилась.

Или вчера. Не помню.

Я старалась вспомнить, но не могла. Словно сделали плохой монтаж, вырезав не тот кусок плёнки.

Меня нисколько не удивило, что Оля не то, что ни разу не пришла, она даже не позвонила! Или узнав, что я попала в психиатрическую клинику, решила, что со мной опасно общаться? Возможно. Но даже это меня не волновало.

О карьере учителя начальных классов пришлось забыть. Кто допустит к детям психически нездорового человека? Правильно! Никто! Поэтому диплом можно смело сжечь на ритуальном костре. Только вот сырая погода, словно специально не позволяет этого сделать.

Я не знаю, чем поила меня ба. Но она каждое утро заставляла выпить ту гадость, которую лично заваривала. От одного запаха начинало мутить. Но ба была непреклонна! И приходилось выпивать всё, до последней капли! Это тебе не медсёстры, которым можно показать открытый рот, спрятав таблетки под языком! Это ба!

На пятый день абсолютно бесполезного существования я категорически отказалась пить эту мерзость.

– Бабуль, можешь не стараться, и не вонять этой гадостью на весь дом! Я больше пить это не буду!

Но вместо того, чтобы привести тысячу и одну причину, ба вздохнула.

– Ну, слава богу! Я думала, ты дольше будешь безропотно делать, что тебе говорят.

Не поняла?

– Так ты специально выбрала самые мерзкие травы?

– Конечно! Но не настолько они мерзкие! Очищают кровь и желудок. Так что ничего не зря! А вот то, что ты могла даже помои пить, это было плохо. А так хоть какая-то воля появилась.

– Ты вот без своих нравоучений не можешь, да?

– А как ты хотела? Пока я жива, терпи! Или ты думаешь, я буду спокойно смотреть, как ты медленно угасаешь? А вот хренушки! Хотя корешок хрена тоже надо было добавить! Что-то я запамятовала, – бабуля даже расстроилась. – Вот ядрёненький напиточек бы был! И главное – полезный!

– Ба! – она прекрасно знала, что я не люблю запах хрена. И её любимую смесь: «Помидор, чеснок и хрен – будешь как Софи Лорен!» – на дух не выношу!

– Не бакай! Марш за стол, я сказала! Одни глазюки остались, кожа да кости! Всех привидений краше!

– А я, может, к конкурсу Мисс Привидение готовлюсь?

– Я тебе сейчас приготовлюсь! Меня пожалей! Сколько я ещё мучиться буду, на тебя глядя?

– Прости, бабуль! Я не хочу есть.

– А надо!

Пришлось запихнуть в себя несколько ложек бульона.

– Ника, не нервируй меня! Ешь, я сказала!

– Бабуль, а где мой телефон?

– Зачем он тебе? – насторожилась ба.

– Пока не знаю.

Мне стало интересно, а куда делись мои вещи?

– В сумке они. Так и стоят. Хотела постирать. Да всё руки не доходили.

Прошла в комнату и поставила сумку на кровать, долго не решаясь расстегнуть молнию.

– Ника, подожди! Я уберу кое-что, – всполошилась бабуля. В роддом я брала с собой и детские вещи, так планировала находиться  в палате «мать и дитя».

– Всё нормально, ба, не беспокойся. Истерики не будет. Слёз тоже. Нет их больше.

Но в сумке детских вещей не оказалось.

Совсем.

– Ба, ты точно ничего не вытаскивала? – переспросила бабушку.

– Ника, рановато ты меня в склерозницы записала. Я тебе всех, начиная с Рюриковичей и заканчивая Романовыми без запинки назвать могу.

Это ба может! Даже сомневаться не приходится. Но вот куда делись детские вещи? Было странным.

– Ника, может, ты их сама там оставила? – Предположила ба. – Отдала соседке своей, раз тебе не нужны?

– Может.

Только вот этого я тоже не помнила. Соседку помнила. Даже то, что она сына назвала также, тоже помнила. А вот чтобы вещи отдавала – не помнила.

– Знаешь что, ба! А заваривай-ка ты мне свою отраву заново! Только без излишеств! – предупредила на всякий случай.

– Что задумала?

– Может, если кровь очистится, вспомню всё? А? Как думаешь?

Бабуля на секунду задумалась.

– А почему бы и нет? Хуже точно не будет.

– Хуже уже быть не может, ба.

Некуда.

Глава 5.

Самое страшное в жизни, нет, не остаться без денег, не лишиться ноги или руки, даже без этого можно жить, если есть цель. А вот когда тебе не к чему стремиться, нет того, ради чего стоит жить – вот это и есть самое страшное.

Когда-то я тоже строила планы, мечтала и думала, что будет всё замечательно. А потом жизнь разделилась на «до» и «после». И вот это самое «после» не имело никакого смысла. А зачем? В какой-то момент я поняла: всё, что для меня дорого, у меня отнимут. Кто? Не знаю. Тогда я думала, что родилась под самой несчастливой звездой, и что это моя судьба.

Через две недели бесцельного существования, заперев себя в четырёх стенах, я была готова лезть на эти самые стены и выть на луну. Но выйти из своего «убежища» в тот мир, который отнял у меня всё, по-прежнему не желала.

Ба выписали сердечные препараты, которых в ближайшей аптеке не оказалось, и ей нужно было посмотреть, где находится адрес, который дали в справочном.

– Бабуль, ты можешь просто назвать адрес в такси.

– Тебе сложно посмотреть? Откуда я могу знать, куда это такси меня завезёт?!

– Хорошо. Сейчас посмотрю.

Достала ноутбук, стёрла пыль с верхней крышки. Привычное раньше движение, над которым я никогда не задумывалась, сейчас казалось чем-то необычным, словно открываешь ящик Пандоры, который хочется тут же захлопнуть. Хорошо зная историю легенды, решила не идти по стопам прекрасной девы, а открыла «ящик» до конца. Ведь надежда оставалась на самом дне, а Пандора, испугавшись, не успела её выпустить.

Мир электронной информации огромен. Здесь можно найти всё, если знаешь, что тебе нужно. Я не знала. Совершенно случайно наткнулась на «крик о помощи»: кто-то вспомнил, что нужно готовить курсовую. Хорошо хоть не за два часа до защиты. Преподаватель попросила принести наработки, которых, естественно, не было.

Тема курсовой «Словарно-орфографическая работа» была не просто лёгкой, но и вполне доступной. Не знаю, что там за горе-студент такой. По крайней мере, у нас таких не было. Но и проблемы у всех бывают разные, так что осуждать заранее никогда не стоит. Объявление высветилось две минуты назад. Хотела уже написать, но тут же отдернула себя. Коря себя за лишнюю мнительность, сначала сделала себе новый аккаунт, а уже потом предложила свою помощь. Оплата была невысокой, но это не имело значения.

Так постепенно, у меня набралась небольшая «клиентская» база. Я бралась за всё, начиная от рефератов и презентаций и заканчивая дипломами. Никому не было дела, кто их пишет. Первая попавшаяся картинка закрытого шляпой с вуалью женского лица, стала аватаркой. Я не сразу к ней привыкла. Словно кто-то чужой смотрел на меня с экрана. Собственно, так оно и было. Я, прежняя я, давно исчезла. А вместо меня был кто-то другой, безликий, как эта незнакомка под вуалью.

Бабуля была рада за меня, что я начала «оживать». Но это было не так – я просто не могла «умереть». Физически. Хотя душа была давно мертва.

Постепенно мне пришлось вылезти из своего панциря и выйти на улицу. Сидеть взаперти больше не было сил. Был нужен глоток свежего воздуха. Дошла до аллеи и присела на скамью. Февраль не был таким лютым, как принято его описывать. Ярко светило солнце, и я подставила ему своё лицо.

– Рябинина Вероника Андреевна? – раздался рядом женский голос, заставив меня вздрогнуть.

Я давно не слышала своего полного имени, словно тоже пыталась его вычеркнуть.

– Да, – прикрыла глаза рукой, пытаясь разглядеть женщину.

– Вы позволите?

Особого желания разговаривать с незнакомым человеком не было. Я отвыкла от общения с живыми людьми, поэтому равнодушно пожала плечами.

– Вероника Андреевна, я искала вас.

Не думала, что о моём существовании ещё кто-то помнит.

– Моя мама. Она умирает.

– Мне очень жаль, но боюсь, что ничем помочь не смогу.

– Нет! Вы меня не так поняли! Она хочет Вас увидеть!

Я посмотрела на совершенно незнакомую женщину.

– Извините, ради бога, я не представилась! Собольская Лариса Евгеньевна. А моя мама – Светлана Егоровна Каримова.

– Боюсь здесь какая-то ошибка. Мне незнакомо это имя.

– Мама сказала, что Вы можете её не помнить, так как видели всего раза два, но она вот уже месяц повторяет Ваше имя, и просит к ней прийти. Прошу Вас! – Женщина хотела опуститься на колени, но я не дала ей.

– Что вы делаете?! Перестаньте!

– Я очень прошу Вас! – Лариса Евгеньевна роняла слёзы, но сама этого не замечала. – Не откажите ей в последней просьбе. Ей становится хуже, и каждый день может стать последним. Обезболивающие почти ничего не дают.

– Но почему я?

– Я не знаю! Она просила найти именно Вас. Позвольте ей спокойно уйти. У неё обнаружили опухоль уже на третьей стадии, когда практически ничего нельзя сделать. Врачи говорили, что она проживёт ещё пять лет, но она «сгорела» за месяц. Видимо, у каждого это индивидуально.

Наверное, это глупо после того, что со мной случилось, вот так вот доверять первому встречному.

– Куда нужно ехать?

– В городской онкологический диспансер.

– Я могу позвонить?

– Конечно!

Я позвонила бабуле и сказала, куда я поеду. На суровое «зачем» пришлось приврать, что нужны материалы для работы. Выслушав ворчание ба, жестом показала Ларисе Евгеньевне, что готова с ней ехать.

Глава 6.

Это было явно не очень умное решение! Оказавшись снова в больничном помещении, почувствовала, как напрягается каждая клеточка, становится трудно дышать, начинает охватывать паника.

Ведь я столько приложила усилий, чтобы вернуться домой, и вот пришла сама.

Здесь всё отличалось от того места, где находилась я, но тем не менее, люди в медицинской одежде наводили на меня страх. И потом этот запах. Запах кварца, медикаментов и болезни – всего, что так чуждо для здорового человека.

Ларисе Евгеньевне пришлось выписывать на меня пропуск. Это не заняло много времени, и мы прошли с ней по просторному светлому коридору. Яркое солнце отражалось снегом, заливая светом даже самый дальний уголок. Пожалуй, это было главное отличие этого места. Оно было светлым.

Мы зашли в одноместную палату, где по центру стояла высокая кровать. На ней спала женщина, по крайней мере, её глаза были закрыты.

Лариса Евгеньевна присела на край кровати и тронула мать за руку.

– Мама, – тихо позвала она.

– Может, не стоит будить, – предположила. Ведь если человек терпит боль, то пусть лучше поспит, пока это возможно.

– Она просила разбудить её, как только Вы придёте.

Светлана Егоровна тяжело вздохнула и открыла глаза.

– Ты нашла её? – прохрипела женщина.

– Да, мама. Вероника здесь.

– Оставь нас. Мне нужно успеть.

– Хорошо. Мама, прошу, не напрягайся.

– Уйди, Лариса.

Я дождалась, когда за Ларисой Евгеньевной закроется дверь и подошла ближе.

Светлана Егоровна посмотрела на меня, словно хотела убедиться, что я именно та, кого она ждала, а потом закрыла глаза. Спустя минуту она заговорила.

– Я не прошу простить. Прошу выслушать. Не хочу уходить с таким грузом. Я виновата перед тобой. Сильно виновата.

И тут, словно что-то щёлкнуло, я вспомнила её! Она приносила новорождённых малышей на кормления к тем, кто пока не мог находиться с ними. Я должна была лежать в палате «мать и дитя», но Кирилла мне так и не принесли, а потом сказали, что он умер. Я кричала, рвалась, требовала, чтобы мне его показали, но всё закончилось уколом и дальнейшим беспамятством…. Яркие картинки воспоминаний одна за другой замелькали в памяти.

– Незадолго до твоего приезда, ко мне подошёл мужчина и предложил большую сумму денег. Назвал твоё имя и сказал, что твой ребёнок не должен жить.

– Я проверил статистику. У вас частенько погибают младенцы.

– Что вы хотите этим сказать?

– Абсолютно ничего. Одним больше, одним меньше. Всё равно ставится синдром внезапной смерти.

– На что вы намекаете?! На врачебные ошибки?

– Нет. Я просто хочу, чтобы этого ребёнка не было. И мне совершенно без разницы, что напишет патологоанатом. Даже если ты потеряешь работу, а я настоятельно рекомендую уволиться, денег тебе хватит до конца твоей жизни.

– Сумма была запредельной. А я очень нуждалась в деньгах. Дышать мне тогда уже было трудно, и я решила, что смогу уехать к морю, поправить своё здоровье. Не смогла.

Я села. Голова пошла кругом. Я усиленно искала в памяти того, кому мог помешать мой малыш. И не могла найти. Ведь о моей беременности никто не знал! Практически никто.

– Но я не смогла…

ЧТО?!

– Не смогла взять грех на душу. – Светлана прерывисто дышала. Каждое слово ей давалось с трудом. Пальцы судорожно сжимали простынь. – Вы с «певуньей» родили в один час, разница была всего в несколько минут, и имя она дала такое же, как и ты. Разница была в том, что её ребёнок родился с патологией…. Он всё равно бы не выжил. И я…

Я забыла, как дышать, жадно ловя каждый звук.

– Я поменяла бирки.

Мир покачнулся. Я схватилась за спинку стула, а потом села, хватая ртом воздух.

– Мальчик прожил меньше суток. Но тебе пришлось сказать, что это твой. Я видела тебя. Двое мужчин не могли тебя удержать, так ты рвалась к нему, пока тебе не поставили снотворное. Потом тебя увезли.

– Что стало с моим сыном?

Каримова молчала. Мне показалось, что она уснула.

– Его забрали, – выдохнула женщина.

– Кто? Скажите, кто забрал моего сына? – я приблизилась почти к самому лицу, чтобы расслышать имя.

– Тот же мужчина. Он вернулся. Ему нужен был ребёнок, родившийся в этот же день. Он не знал, что это тот малыш, который был ему не нужен. Он забирал другого, понимаешь?

– Я вас заклинаю: скажите его имя, – взмолилась, надеясь на мелькнувший лучик надежды.

– Я не знаю имени.

Внутри всё оборвалось. Надежда, что я смогу найти своего ребёнка, таяла на глазах.

– Но я знаю, кто хотел его усыновить…

– Кто?

– Щегельский. Мартин. Артурович…. Это имя я запомнила.

«На троне кому хочешь будет удобно! А тут сам Щегельский растёт!» – вспомнились слова моей бабули.

А ведь я была уверена, что мой сын никогда не будет носить фамилию своего отца.

Глава 7.

Домой возвращалась в смешанных чувствах. Радость, что мой ребёнок жив, омрачало только одно: как Мартин мог так со мной поступить?! И, вообще, откуда он узнал, что это его ребёнок, ведь я нигде этого не указывала. Об этом знали только я, бабуля и…Оля.

«Я бы на твоем месте заявила во всех СМИ, что ты носишь ребёнка самого Мартина Щегельского, а он объявляет невестой другую!»

Неужели это она?

Но зачем? Ответ был очевиден – деньги.

Только вот поступить так низко, чтобы сначала избавиться от ненужного отпрыска, а потом самому же усыновить, по сути, чужого ребёнка – этого я не могла понять. Что ж, теперь ему придётся ответить на все мои вопросы. Не знаю как, но я восстановлю права на своего сына. И никакой Мартин мне не помешает!

В таком состоянии вихрем залетела в дом! Обычно ба всегда меня встречала, стоя в прихожей, словно заранее чувствовала, когда я приду.

– Ба! Я дома! – крикнула, хотя прекрасно знала, что бабуля этого не любит, впопыхах снимая сапоги и пуховик. – Ба?!

Но в ответ была тишина. Бабуля сидела за столом, опустив голову на руки.

Её сердце не билось.

Потом была «скорая», полиция, санитары. Так судьба мне вернула надежду увидеть сына, но забрала бабулю.

На следующий день после похорон ко мне пришел седовласый мужчина. Он представился Зиминым Олегом Васильевичем.

– Добрый день, Вероника Андреевна. Я – адвокат семьи Рябининых. В частности представлял интересы Екатерины Петровны, а сейчас, по завещанию Вашей бабушки, Ваши.

– Адвокат? Но ба…бушка ничего не говорила, – я нахмурилась.

– Екатерина Петровна не любила распространяться о себе и о своих планах.

– Но насколько я знаю, все действия связанные с наследством, возможны только через полгода.

– Совершенно верно, но у меня для Вас другая информация. С ней я обязан был ознакомить Вас сразу же после смерти моей клиентки. К сожалению, некоторые вопросы требовали урегулирования, и в указанный период я находился за границей, действуя исключительно в Ваших интересах.

Я ничего не понимала. От слова «совсем». Адвокат мне показался странным. И слова его. Уже собиралась выставить этого «адвоката» за дверь, как он протянул мне запечатанный пакет.

– Пожалуйста, ознакомьтесь, – попросил Олег Васильевич.

Я осторожно приняла у него пакет и сняла печать. Сверху лежал конверт.

«Дорогая моя, Ника!

Если ты читаешь эти строки, значит, у меня так и не хватило смелости самой признаться во всём. Да, моя дорогая, я тоже не без греха! Прости, что теперь тебе придётся всё делать самой.

Зимин Олег Васильевич – мой доверенный адвокат, проверенный за много лет на прочность. Он, хоть и хитрый жук, но свою работу выполняет чётко. Я ему доверяла.

Но, как ты помнишь, тебя я всегда учила, что доверять можно только самой себе. Поэтому будь внимательна и очень осторожна. Даже самые преданные и близкие предают. И это, к сожалению, бывает чаще всего.

Ника. Есть ещё один человек, который никогда тебе ни в чём не откажет. Его имя никогда не произносилось в нашей семье, и о нём не знал ни мой сын (твой отец), ни, уж тем более, твоя мать.

Лехман Савелий Григорьевич.

Так сложилось, что судьба познакомила нас, но не дала быть вместе. У него была семья, разрушить которую я не посмела. Всё, что у меня было, это Андрей, а потом ты.

Савелий нашёл меня сам. Ему не составило труда узнать всё о твоём отце, но признать его он не мог. Он переводил ежегодно приличную сумму. Деньги я не трогала. Сначала мешала гордость, а потом решила, что воспользуюсь ими только в самом крайнем случае. Но я не хочу, чтобы длинные руки твоей матери к ним протянулись. Поэтому в моём комоде, в самом нижнем ящике, двойное дно. Там лежит ключ и номер ячейки. Думаю, тебе это пригодится.

Целую и берегу тебя! Твоя ба.

PS: Как же мне нравилось, когда ты так меня называла».

Строчки расплывались от непрошенных слёз, застилавших глаза. Я словно слышала бабушкин голос, читая их.

– Я вижу, что Вы ознакомились с письмом, – прервал мои мысли Зимин.

– Да. Но она никогда не говорила мне об этом.

– Екатерина Петровна никогда не распространялась о своих действиях. Она впервые обратилась за помощью к господину Лехману, когда Вы попали в больницу. Именно тогда она сняла деньги. Также она хотела, чтобы он проверил достоверность в смерти её правнука. Что-то её смущало. Именно по этому вопросу я ездил к нему. Первый раз, чтобы лично передать документы, и второй раз: забрать материалы по этому делу. Но, боюсь, у меня для Вас плохая новость, Вероника Андреевна. Лехман Савелий Григорьевич скончался. Даты смерти Екатерины Петровны и Савелия Григорьевича совпадают.

Глава 8.

– Какие документы Вы должны были передать?

– Копии медицинских свидетельств о рождении и перинатальной смерти Вашего ребёнка.

Я нахмурилась. Ведь я так и не открывала папку с документами, которую собрала ба.

– Как она смогла их получить? – спросила у Зимина. Это тоже оставалось загадкой, ведь я в это время была в клинике.

– У Екатерины Петровны была доверенность, где она имеет право действовать от Вашего имени, заверенная у нотариуса.

– Вами?

– Нет. К сожалению, таких полномочий я не имею. После смерти Вашего отца Ваша мать дала согласие, что Рябинина Екатерина Петровна имеет право действовать от Вашего имени. Позже Вы сами подписали подобный документ.

Да, что-то такое было. Ба говорила, что ей нужно получить какие-то бумажки, и чтобы не отрывать меня от учёбы, проще оформить доверенность.

– С изменениями правил о сроках Екатерина Петровна имела бессрочную доверенность на право действовать от Вашего имени и исключительно в Ваших интересах.

Я ещё больше нахмурилась. Как всё сложно. И столько непонятного.

– И ещё. Думаю, что юристы Лехмана свяжутся с Вами в скором времени. Ваше имя было указано в его завещании. И я бы настоятельно рекомендовал в этом вопросе иметь поддержку специалиста. Без ложной скромности имею в виду себя. Но если у Вас есть кто-то другой, не стану настаивать.

– Нет. У меня никого нет, и буду только рада Вашей помощи, только не имею ни малейшего понятия, как буду рассчитываться.

– Об этом можете не волноваться. Моя оплата останется прежней, если Вы не возражаете, она будет автоматически списываться с Вашего счёта.

– Моего счёта? – Я точно знала, что на моём счету не хватит на это денег.

– Не того, которым Вы пользуетесь, а того, который оставила Вам Екатерина Петровна. Я бы порекомендовал тщательно изучить все документы. Пока неизвестно, успел ли Лехман что-нибудь узнать о смерти Вашего сына. Его бумаги ещё не разобрали. Я оставил свои координаты, и если мне поступит какая-нибудь информация, незамедлительно Вам сообщу.

– Это уже не нужно.

– Вот как?! – переспросил Зимин, ожидая объяснений.

– Я точно знаю, что мой ребёнок жив, – Зимин удивлённо вскинул брови. – Да. Медсестра детского отделения поменяла бирки, и бабушка получила документы на чужого младенца.

– Каким образом Вы это узнали?

– Я встречалась с медсестрой, которой заплатили деньги, чтобы избавиться от моего сына.

– Вы сделали запись разговора?

– Нет. А нужно было? – я заметила, как нахмурился Зимин.

– Конечно. Вы можете снова встретиться с этой медсестрой?

– Не знаю, – неуверенно ответила. – Но попробую.

– Было бы очень хорошо, если бы Вы получили запись её признания.

Но я не смогла ничего получить. Каримова скончалась на следующий день после моего посещения.

Я осталась один на один со своей проблемой: как вернуть своего сына. Заявиться просто так в дом Щегельских не получится. Меня тут же выставят за дверь, это будет в лучшем случае. В худшем – снова окажусь в стенах психиатрической клиники. А ангела-хранителя в лице моей ба у меня больше нет. Есть адвокат, оставленный ею в «наследство», но я пока ничего о нём не могла судить. Хотя нет, первый урок я усвоила: делать записи всех разговоров. И первое, что сделала, купила себе новый смартфон.

Буквально через несколько минут после покупки мне позвонил Зимин.

– Вероника Андреевна, поздравляю Вас с хорошим приобретением.

– Вы что, следите за мной?!

– За Вами – нет. Но о любом изменении суммы на Вашем счету мне приходит уведомление.

«Зашибись!»

Хорошо хоть вслух не сказала! Но следующая его фраза заставила серьёзно призадуматься:

– Надеюсь, Вы не собираетесь использовать его в качестве хранения информации?

Именно для этого я его и купила! Для простой звонилки дороговато будет.

– А почему нет?

– Виктория Андреевна, я бы посоветовал купить обычный недорогой диктофон, в котором не будет GPS, камер и прочего, через что можно спокойно не только скачать материалы, но и удалить, а также занести ненужные. Современные новомодные гаджеты в этом плане совершенно не надёжны.

– А для чего тогда они нужны? – понимая, что начинаю злиться на этого «вездесущего» Зимина, спросила немного грубее, чем хотелось.

– Вы можете хранить на нём фотографии, желательно не личного характера, котиков, например.

– Я что выкинула целую кучу денег, чтобы снимать котиков?! 

– Но почему только котиков? Есть ещё белочки, собачки, – услышала спокойный ответ.

У меня появилось дикое желание придушить этого Зимина!

– Хорошо! В следующий раз, когда я захочу что-нибудь купить, например, микроволновку, я обязательно позвоню Вам, чтобы Вы лично удостоверились, что в ней нет камер!

Но Зимин не заметил моего сарказма.

– Я сейчас скину номер моего помощника, и по всем данным вопросам Вы можете смело обращаться к нему, – совершенно серьёзно ответил Зимин. – Именно он отслеживает всё, что касается Вас. Даже Ваши передвижения.

– А это, вообще, законно?

– Я исполняю волю своей клиентки, Екатерины Петровны: заботиться о Вашей безопасности, даже если Вы этого не желаете.

– Но ведь она этого проверить не может! – возразила, понимая всю абсурдность ситуации.

– Она уже нет. К огромному сожалению. Но та сумма, которую я получаю за «Вашу безопасность» перестанет поступать на мой счёт, если с Вами что-то случится. Согласитесь, что это совсем не в моих интересах.

Чуть не застонала от бессилия. Не очень приятно знать, что ты круглосуточно находишься под «наблюдением». Это, вообще, нарушение всех прав человека! Но позже пришлось признать, что это не так уж и плохо.

Глава 9.

1,5 года назад.

– Оля, ты зачем меня сюда притащила? – спросила уже, наверное, в десятый раз свою подругу, которая заставила нарядиться и надеть такие шпильки, что я чувствовала себя Алисой, которая, откусив пирожок, стала прощаться со своими ногами*. («Алиса в Стране чудес» Л. Кэрролл, прим. автора).

– Ника! Ну как ты не понимаешь?! Здесь сегодня собрались все сливки! Благотворительность творит чудеса! И нам очень повезло, что я смогла достать входные билеты!

– Здесь скучно, и я устала, – заныла не хуже капризного ребёнка.

Я полночи просидела над курсовой и поспала всего каких-то жалких два часа, когда меня разбудила Соломина и потащила в салон «привести себя в божеский вид», где тоже по «чистой случайности» сегодня были скидки!

– Терпи, Ника! Красивая жизнь требует жертв! – выдала Оля.

Подруга была убеждена, что на этом благотворительном мероприятии обязательно встретит своего принца, который увезёт её, или не увезёт, но точно обеспечит богатую и красивую жизнь.

Вот нисколько не разделяла её оптимизма! Да, всё выглядело достаточно шикарно, дорого и… помпезно. А вот мы с Олей, я так уж точно, смотрелись здесь явно не к месту, как случайно закатившийся мячик в роскошную гостиную. А от натянутой улыбки начало сводить скулы.

– Оль, я больше не могу. Я на улицу!

Но Оля меня не слышала. Её внимание привлёк какой-то экземпляр, и Оля целеустремлённо направилась в его сторону, совсем забыв о моём существовании. Это даже и лучше. Решила, что подожду немного её на улице, а потом с чистой совестью уеду домой.

Вдохнула глоток свежего воздуха полной грудью. Всё-таки мероприятия подобного рода явно не для меня. И если Оля так хочет, пусть ищет себе потенциальную жертву. Только вот мне кажется, что все «золотые» женихи уже давно распределены по спискам, причём ещё до своего рождения! Тем более такого уровня.

Села на ближайшую скамью и подставила лицо солнышку.

– Привет! Не понравилось? – раздалось рядом.

Открыла глаза и зажмурилась от слепящего солнца. Рядом стоял молодой человек, он кивнул на двери, из которых я только что вышла.

– Не любитель подобных… – искала подходящее слово, чтобы не прозвучало невежливо.

– Сборищ? – подсказал он.

– Да, – согласилась, сдерживая улыбку. Слишком точно он охарактеризовал это мероприятие. Ведь благотворительностью можно заниматься, не выставляя всю эту роскошь напоказ. Да и на организацию ушло явно немало денег.

– Можно?

– Да пожалуйста.

Подвинулась на скамье, хотя другие были свободные. Молодой человек сел рядом.

– Мартин, – представился он.

Вопросительно посмотрела на него, не особо желая поддерживать разговор.

– Подумал, раз ты тоже кого-то ждёшь, то почему бы не познакомиться, – объяснил Мартин.

– Необычное имя, – ответила.

– Да, родители «удружили», – пожаловался он, вызвав улыбку.

– Почему ты решил, что я кого-то жду?

Наверное, впервые так свободно перешла на «ты».

– Я видел, как ты вышла. Если бы никого не ждала, то ушла. Ведь так? Угадал?

– Угадал. – Улыбнулась логично выстроенной цепочке. – Подругу.

– А зовут как?

– Подругу?

Мартин рассмеялся.

Если он тоже кого-то ждёт, то, скорее всего, водитель, решила про себя.

– Нет, не подругу. Тебя.

– Вероника.

– Красивое имя.

– Спасибо.

Он уже в третий раз заставил улыбнуться.

С Мартином было легко. Мы немного поболтали, пока ему не пришлось ехать. Но перед этим он попросил номер телефона. Обычно не давала никому, а тут почему-то без проблем назвала цифры.

– Я позвоню, – пообещал он. Пожала плечами в ответ, не особо надеясь на это.

К Мартину вышел солидный мужчина уже в преклонном возрасте, строго посмотрел на него, явно хотел что-то высказать, но, мазнув по мне своим сверлящим взглядом, промолчал. Как бы не попало моему новому знакомому, что тот сидел со мной на скамье. Я бы работать у такого сурового начальника побоялась.

Мартин позвонил через неделю. И как-то незаметно для себя я привыкла и ждала его редких звонков и встреч, прекрасно понимая, что он не всегда может быть свободен.

Мы быстро стали близки. Наши свидания стали похожи на встречу двух истосковавшихся друг по другу людей, даже если мы расстались только вчера. И тогда я не обратила внимания, что Мартин снимал довольно дорогие для обычного водителя номера. Но в тот момент это не имело значения.

Были только он и я.

Ба обозвала меня идиоткой, когда я назвала имя и фамилию того, с кем встречаюсь. Она хоть и не одобряла подобного поведения, но никогда не осуждала. И первый раз высказалась довольно грубо, узнав от кого я «совсем потеряла голову».

– Ты бы хоть в интернете посмотрела, кто он такой! – сетовала ба, качая головой.

– Ба! С чего ты решила, что о нём есть информация в интернете?

У Мартина была страничка в инстаграм, на которую он почти не заходит.

– Господи! Вот верно говорят, что любовь слепа! Ника, очнись! Кто тебе сказал, что Мартин Щегельский – обычный водитель?

– Я сама видела, как он вёз какого-то важного мужчину.

– Вот этого? – ба развернула ко мне ноутбук. Она умела им пользоваться, несмотря на то, что часто просила сделать что-то за неё.

– Да, – протянула. На меня смотрел тот суровый мужчина, которого я уже видела.

– А вот это твой недоделанный «водитель»? – с кривой усмешкой ба показала фото Мартина.

Глава 10.

Воспоминания одно за другим мелькали в памяти.

Бабуля опять оказалась права. Как всегда! И почему я её не слушала? Хотя, о чём я говорю?! Мы никогда не прислушиваемся к советам старших, считая, что лучше них всё знаем. И только потом, когда становится уже слишком поздно, начинаешь понимать, что у тебя был шанс всё изменить, но ты им, естественно, не воспользовался.

Я изо всех сил пыталась выдернуть из памяти всё, что говорила мне ба. Каждую мелочь, каждый намёк. Хотя бабуля никогда не использовала аллегорий. И получалось, что она была или лично знакома с дедом Мартина, Робертом, или хорошо его знала. Но откуда?

Помню, как тряслись мои колени, когда Мартин сообщил, что хочет познакомить меня со своими родителями. Я тогда ещё возмутилась, что он не предупредил заранее.

«Ты бы тогда ни за что не согласилась! – мягко улыбнулся Мартин, проведя большим пальцем по моей щеке. – Не переживай, ты им понравишься!»

От волнения я забыла обо всём на свете. Дом, в котором жил Мартин, больше смахивал на особняк, но тогда я не обратила на это внимания, как и на всё, что было рядом с ним. Не до этого было.

Я была очарована его мамой, Еленой Валерьевной. И ни за что бы не подумала, что она тогда лицемерила. Даже отец Мартина, Артур Робертович, был серьёзным, но ничем не показал неодобрения, что Мартин привёл меня. Или Мартин их об этом тоже не предупредил? Возможно. Но всё равно! Если они знали, что у их сына есть невеста, почему так и не сказали? Или в их семье не принято «выносить сор из избы»? А вот деда, Роберта Щегельского, которого бабуля назвала бездушным монстром, я тогда не видела.

Получалось, что и мама, и папа, и даже дед видели во мне наивную дурочку, которая поверила в красивую сказку?

Я с восторгом отзывалась о его семье. И только сейчас вспомнила, что Мартин тогда не разделял этого самого восторга. Но я слишком его любила, чтобы это заметить.

«Верно говорят, что любовь слепа!»

И слепа, и глуха, и нема. После этого знакомства Мартин стал реже звонить, но я не заметила этого, списав на его занятость.

И если бы я не пришла к нему в тот день, то так бы и не узнала про его невесту.

Я набрала его номер. Абонент был не доступен. Мартин всегда отключал телефон, когда был занят. Поэтому ничего удивительного.

Его мама, Елена Валерьевна, в нашу единственную с ней встречу сказала, что я могу в любое время заходить к ней, она будет только рада. Я не хотела ей ничего говорить, думала, просто подожду Мартина. Я даже растерялась, когда на пороге меня встретил сам Мартин. А потом к нему подошла миниатюрная блондинка, она коснулась его плеча своей изящной рукой и даже не посмотрела в мою сторону.

Только сейчас я вспоминала мельчайшие детали, что Мартин был в костюме, и наряд блондинки был далёк от той одежды, в которую была одета я. Получалось, что я появилась на пороге или в день его помолвки, или….

Так всё! Хватит! Нужно с чего-то начинать!

Начать я решила с Оли.

Включила ноутбук и зашла на её «страничку». Каково же было моё удивление, когда я увидела пестревшую яркими фотографиями, бурную личную жизнь бывшей подруги. В ней изменилось всё, начиная от внешности и заканчивая броским, абсолютно безвкусным гардеробом. Что ж, её мечта «подцепить» богатого принца, видимо, сбылась. Только вот лучше бы она воспользовалась советами стилиста, а не полагалась на свой вкус, которого, судя по снимкам, совсем не было. Но мне на это наплевать! Меня расстроило то, что сейчас Оля грелась на песочке, если верить геолокации снимка, берегов Кубы.

Захлопнула крышку ноутбука.

От невесёлых мыслей меня вырвал звонок. Зимин. Это было странно, потому что в последние полчаса я ничего не покупала. Или мне уже и в сеть нельзя выйти? Уже хотела съязвить поэтому поводу, но Зимин, как всегда, не оставил возможности поиздеваться над ним. Он «обрадовал», что сын Савелия Григорьевича сообщил ему о своём прилёте в Россию и желании со мной познакомиться. А так как у него не было моих контактов, то он связался через него. Встреча назначена на завтрашний вечер.

Я с ужасом смотрела на свой новенький смартфон, словно это он был виноват в неожиданных новостях. Вот мне сейчас совершенно нет никакого дела до этого, получается моего родного, дядюшки!

А ведь и правда, если верить ба, то этот (как там назвал его Зимин?) Виктор Савельевич, действительно, мой дядька. А вот он мне нужен? У меня своих проблем хватает, а тут ещё и родственники с неба свалились. Ведь явно из-за того, что дед включил меня в завещание, а не по другой причине!

Но как бы мне не хотелось отвертеться, идти придётся, потому что он явно не отстанет, если только из-за меня прилетел в Россию. Только вот не понятно, почему знакомство должно состояться в присутствии Зимина? Хотя, если порассуждать, то пусть он будет. Не зря же он получает какие-то деньги, вот и пусть избавляет меня от ненужной родни!

Глава 11.

– Вероника Андреевна, не стоит нервничать, – «приободрил» Зимин.

Мы сидели в закрытой зоне довольно уютного кафе, расположенного на верхнем этаже. Место выбирал Зимин. Он предложил свой офис, но Лехман предпочёл менее официальную обстановку. Поэтому Олег Васильевич перенёс встречу со второго на восьмой этаж. Гениальное решение. Но вместо того, чтобы любоваться панорамным видом, я теребила несчастную салфетку.

«Дядюшка» опаздывал.

– Это прикол такой? – спросила Зимина. – Называется «доведи клиента до панической смерти»?

– Вероника Андреевна, – по-отечески мягко произнёс Зимин. В отличие от меня адвокат был абсолютно спокоен. Интересно, это выдержка или он принял убойную порцию успокоительного? – Вы слишком эмоционально на всё реагируете. Виктор Савельевич предупредил, что задержится на десять минут и просил его извинить. Десять. Прошло четыре с половиной.

Скривилась такой поразительной пунктуальности. И пожалела несчастную салфетку, которая в оставшиеся пять с половиной минут серьёзно рискует превратиться в растрёпанные ниточки.

Посмотрела на мужчину. Он сидел, скрестив пальцы, оттопырив соединённые между собой мизинцы и большие пальцы. Может это мудра какая-нибудь, или как там называется ритуальное расположение кистей рук в йоге? Попробовала скопировать позу и положение пальцев. Ничего не почувствовала, но салфетка некоторое время пролежала спокойно. Может, и не успеет пострадать.

Зимин смотрел за моей распальцовкой, но никак не комментировал.

– Прошу меня покорно извинить, не думал, что так задержусь. Лехман Виктор Савельевич.

Я настолько увлеклась «переплетением» пальцев, что даже не заметила, как подошёл Лехман. Попыталась «распутать» свои пальцы и подняла голову на говорившего. Пальцы застыли в том положении, котором до этого были. На меня смотрел мой папа, если можно так выразиться, только чуть старше. Те же глаза, рот, та же улыбка, взгляд. Даже фигура была такой же, хотя мелкие черты уже начали стираться в памяти. Только волосы были чуть посеребрены. Папе было сорок два, когда его не стало. Наверное, сейчас он выглядел бы также.

– Вероника Андреевна немного нервничает, – описал моё застывшее выражение Зимин.

Немного?! Это мягко сказано! Я в шоке! Попыталась стряхнуть с себя наваждение.

– Извините, – пробормотала. – Олег Васильевич мне говорил.

Постаралась отвести взгляд, но упорно возвращалась к разглядыванию явно близкого родственника моего отца. Сходство было поразительным!

– А вот у меня не было даже твоего фото, – пожаловался Лехман. – И тебя я представлял абсолютно не такой.

Ох, ничего себе претензия!

– А какой? – вырвалось непроизвольно.

– Более высокомерной, наверное.

Может, я такая и есть? Как можно судить о человеке за пару секунд знакомства?

– Но никак не ожидал, что у меня есть такая очаровательная племянница.

Ну, началось! Три, два, один! Старт!

– Виктор Савельевич, я тоже не подозревала о вашем существовании. И, если быть до конца честной, не думаю, что это знание может что-то изменить. Давайте сразу перейдём к сути, чтобы не тратить время на никому не нужные комплименты.

Удивление было на лицах обоих мужчин. Некогда мне с ним церемонии разводить! Пусть говорит, что ему от меня надо, и проваливает, откуда приехал!

– Что ж, давайте перейдём сразу к сути, – тут же согласился Лехман.

Но вместо того, чтобы назвать условия или причины из-за чего он потратил свои время и деньги на личную встречу со мной, Лехман достал папку, и, развернув, протянул её мне.

– Что это?

– Это документы, которые просил собрать незадолго до своей смерти мой отец. Лехман Савелий Григорьевич. Получается, твой дед. Он не сообщил, что собирает информацию про своего правнука.

Всё-таки я сильно ошиблась. Я думала, что «дядюшка» приехал уговаривать меня отказаться от  наследства, оставленного его отцом никому не известной девице, но никак не то, что он привезёт мне новости о моём сыне.

В папке были выписки, копии медицинских обследований и юридических документов, из которых следовало, что Рябинин Кирилл Петрович (решила не давать отчество Мартинович – слишком уж редкое имя для нашего региона, а взяла имя прадеда), родился с патологией верхних дыхательных путей, асфиксией, подключён к аппарату ИВЛ... Дальше читать я не стала.

– Это не мой ребёнок, – сказала со вздохом, отодвигая папку.

– В каком смысле? – Виктор Савельевич смотрел на меня, ожидая объяснений.

– Мой ребёнок родился здоровым. Он дышал самостоятельно, и неонатолог ничего не говорила ни о каких патологиях. Медсестра, которой заплатили, чтобы она избавилась от моего малыша, поменяла бирки. Вы собрали документы на чужого ребёнка.

Лехман молчал, словно сравнивал результат работы, которую он проделал, с моими словами.

– Боюсь, что доказать это будет невозможно. Останки обычно хоронят с другими биологическими остатками, и выявить тест ДНК…

«Другими биологическими остатками»… – фраза повергла в шок.

– Не нужно ничего выявлять, – сказала, стараясь взять себя в руки. – Я знаю, что мой ребёнок жив, и, более того, знаю, кто его усыновил.

 И поскольку Лехман молчал, продолжила:

– И я готова подписать любые бумаги, если вы поможете вернуть мне моего сына, – подняла на него свой взгляд.

– Вероника Андреевна! – вмешался Зимин, до этого не проронивший ни слова. – Не нужно делать такие поспешные заявления, – предупредил он. – Вы даже не поинтересовались размером…

– Олег Васильевич, со всем уважением к вашему опыту, – перебила бабушкиного адвоката. – Не знала, и не желаю знать. Всё, что мне нужно – это мой ребёнок. И я готова заплатить любую цену, чтобы его вернуть. А то, что прописал в своём завещании… мой дед, которого я даже не знала, думаю, пригодится тем, кто был с ним всегда рядом.

Лехман прокашлялся.

– Вероника. Признаюсь, я хотел поднять это тему. Для нас всех было неожиданностью, увидеть новое имя в завещании. Я юрист. И не могу доверять словам. Думаю, ты простишь меня, но я навёл о тебе все справки. Ты, действительно, моя племянница. Это факт. И то, что мой отец, решил включить тебя в своё завещание, это его право. Но. Медицинский центр, который я создал с самого начала, для меня как родное дитя. Не пойми меня превратно. Инвестором был отец, и контрольный пакет акций был на нём. Миноритарный пакет принадлежит моему брату. Не вашему отцу, – пояснил Лехман. – И для нас оказалось большим… сюрпризом, что блокирующий пакет акций папа оставил Рябининой Веронике. Отец хотел, чтобы я выучился на юриста, но я всегда тяготел к медицине и…

Глава 12.

– Это самая большая глупость, которая только могла произойти в моей практике! – сокрушался Зимин, когда мы с ним остались вдвоём. – Вы хоть понимаете, от чего отказались? Семья Лехман владеет сетью клиник! И эта сеть расширяется! Успешно! А вы так беспечно отказались от дохода!

– У него есть возможности. У меня таких возможностей нет.

– Вероника! У вас были бы деньги! На них можно купить любые возможности!

– Щегельский тоже не бедствует. Вы считаете, что я смогу тягаться с ними в одиночку? Они перекупят любого адвоката и сотрут меня в порошок! – Я выразительно посмотрела на Зимина.

– Что мешает сделать это с Лехманами? – спросил Зимин.

– Какой-то там пакет акций. Они не получат его, пока у меня не будет прав на сына, поэтому не согласятся.

Зимин замолчал.

– Блокирующий пакет акций, – нахмурился адвокат, словно прикидывал в уме возможные варианты. – Ему потребуются гарантии, что вы его не обманете.

– Какие?

– Этого я не могу знать.

– Но вы можете проверить документы?

– Разумеется. Но я не намерен так легко отдавать ваше наследство!

– Поверьте, легко оно не достанется.

Зимин пристально посмотрел на меня.

– Есть что-то, чего я не знаю?

– Бабушка предупреждала, что от Роберта Щегельского лучше держаться как можно дальше.

– А вы решили засунуть свою голову в пасть льву? – подытожил Зимин.

– Что-то типа того. Так вы ещё думаете, что мне стоит искать свои возможности?

– Я думаю, что нам всем пора начинать молиться. Хотя я верю только в закон.

Закон. Я ухмыльнулась. Закон на стороне тех, у кого есть деньги. Но теперь у меня появилась крошечная надежда уравнять шансы. Я, действительно, готова отказаться от наследства, на которое, по сути, не имею никакого права, лишь бы только Лехман помог вернуть мне Кирилла.

Я ему не верила. Теперь я никому не верила. По крайней мере, этот урок я усвоила и прочувствовала на собственной шкуре.

С нетерпением ждала, когда позвонит Лехман или Зимин, с мольбой глядя на молчащий телефон.

Лехман позвонил ровно через неделю, предложив встретиться в том же кафе. Ему понравился внешний вид из окна. Когда только успел рассмотреть?

Решила предупредить Зимина о встрече, но Олег Васильевич был уже в курсе. Дядюшка сам настоял на присутствии адвоката. Буду надеяться, что и в остальном он будет таким же открытым.

– Вероника, я проверил информацию, учитывая те сведения, что получил от тебя. Всё верно в тот день, даже в один час родились два мальчика. Оба Кирилла. Но от второго мальчика мать, Куропаткина Марина Степановна, отказалась. А вот дальше получается интересное. Тебе сообщили, что твой ребёнок скончался. Все документы, результаты анализов, МРТ, и прочего совпадают с теми, что я уже получил. НО! Вес малышей отличался. Медсестра сказала, что произошла ошибка, день был суматошный, и они просто перепутали записи в бумажном журнале. Хотя в электронном всё идеально. Куропаткина Кирилла усыновили в конце месяца. Из-за желтушки его не успели перевести в дом малютки. Проблем при усыновлении не возникло. Усыновитель пожелал мальчика, рождённого именно восемнадцатого октября.

– То есть, получается, тест ДНК не проводился? – спросила.

– Получается, что нет.

– А проверить, чьё имя записано в документах?

– Не имеет возможности. Кирилл оформлен как ребёнок Щегельского.

– А разве так можно?

– При желании можно всё. Я не думаю, что у Щегельского могли возникнуть с этим проблемы.

– Я ничего не понимаю.

– Вероника, скорее всего, тебе сообщили о смерти сына, чтобы ты не пыталась восстановить на него свои права. А так как у тебя начался невроз, то ещё и благополучно устранили в частную клинику.

– Но медсестра сказала, что поменяла малышей.

– Видимо, её заставили так сказать, – ответил Лехман.

– Нет. Я ей верю. И бабушка не смогла бы получить документ о перинатальной смерти. Но зачем Мартину мой ребёнок? Ведь  у него молодая жена! Или она не может иметь детей?

– Ты забываешь, что это и его сын тоже. А какая семья, тем более такого уровня, станет афишировать, что у них приёмный ребёнок?

– Значит, я не смогу доказать, что я настоящая мама Кирилла?

– Понимаешь, Вероника, – Лехман начал подбирать слова.

– Вы можете говорить так, как есть?!

– Тест ДНК покажет, что ты являешься биологической матерью Кирилла, но наблюдение в психиатрической клинике ставит под сомнение твою вменяемость, и любой адвокат сделает на этом акцент, тем самым лишив возможности общения с Кириллом.

Вот! Сама напросилась на честный ответ!

– И что мне делать?

– Однозначно сказать очень сложно. Я помню твоё условие, но оно практически невыполнимо.

– Практически? А теоретически? Что вы хотите этим сказать?

– Я предлагаю альтернативный вариант. Ты будешь находиться рядом с  сыном, но, к сожалению, без юридического права материнства.

– Я вас не понимаю.

– Кирилл живёт с женой господина Щегельского в загородном доме, которая  не находится неразлучно при приёмном сыне. Им занимается только нанятая специально сиделка, или, как модно сейчас говорить, няня. Сам господин Щегельский появляется там исключительно только на день рождения Кирилла, впрочем, как и его жена, Ангелина, которая тоже приезжает в эти дни.

– То есть, по факту, мой ребёнок никому не нужен?

– Нет. Это не так. За ним установлен должный уход.

– И?

– Я предлагаю стать этой сиделкой.

– Вы предлагаете мне стать няней для родного сына? Вы в своём уме?

– Вероника, подожди. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь.

– Нет, вы этого не понимаете!

– Вероника! Нахрапом ты его не возьмёшь, а только можешь сделать ещё хуже. Тебе запретят приближаться к Кириллу. – Дядюшка замолчал, давая мне время подумать. Тут он был прав. – А так ты будешь проводить с ним время, Кирилл к тебе привыкнет, и ты сможешь объяснить ему истинное положение вещей, когда он подрастёт.

Глава 13.

– Вероника, я понимаю, что это не совсем то, что ты хотела, но пока другого варианта не вижу. Суд, даже если и признает твои права, может ограничить или совсем лишить возможности видеться с Кириллом. Из семьи родного отца тебе мальчика никто не отдаст. Всё, что ты сможешь получить по суду, только возможность видеть сына несколько раз в неделю, а то и в месяц. Согласись, что моё предложение более выгодное в этом вопросе, а если ты сможешь «проработать» няней некоторое время им будет уже сложнее доказать твою «невменяемость».

В словах была разумность. Но. Нужно пройти эти долбанные курсы.

– Хорошо. Я согласна. Сколько времени длятся курсы.

– Минимум полгода.

– Что?! Я не видела ребёнка год и четыре месяца, а вы предлагаете ждать ещё полгода?!

– К сожалению, здесь я бессилен. «Engel Prestige» слишком дорожит своей репутацией, чтобы ставить её под сомнение.

– А как вы собираетесь «заменить» предыдущую няню на меня?

– Няне сделают очень выгодное предложение, от которого она не сможет отказаться, а «Engel Prestige», в свою очередь, будет рекомендовать тебя.

Интересно, какое наследство оставил мне дед, если его сын идёт на такие траты? Или для него цена его «детища» тоже не имеет значения?

– Хорошо. Я согласна. За какой период мне нужно успеть «выйти замуж»?

– Вероника. Понимаешь, – дядюшка впервые за время нашего знакомства замялся. Я нахмурилась. Посмотрела на Зимина. Тот был невозмутим. Иногда мне казалось, что если из меня предложат сварить суп, он с таким же невозмутимым видом будет подавать специи. – Я, точнее, моя семья, мы не можем так рисковать. Ведь ты можешь передумать или твой муж не захочет, чтобы ты отказалась от наследства.

– Насколько мне известно, муж не имеет прав на приданое жены, если оно было до свадьбы.

– Всё верно, но есть шантаж, угрозы, даже любовь, в конце концов, которые заставляют изменить решение.

– Бред. Ладно. Что вы предлагаете?

– Я предлагаю заключить фиктивный брак с близким моей семье человеком.

– Вы с ума сошли?

– Ты меня неправильно поняла! Кровного родства нет! Это брат моей жены.

«Просто супер! Мне ещё и «мужа» выдадут под роспись!»

– Если это вас успокоит, то я согласна выйти замуж даже за чёрта, главное, чтобы вы в нём не сомневались! Но, в свою очередь, хочу попросить прописать в брачном договоре все условия и включить, что лично ко мне «муж» никаких требований предъявлять не будет. Какой срок я должна быть «замужем»?

– В «Engel Prestige» ты должна поступить уже с новым именем. Так будет проще, и никто, я на это очень надеюсь, не станет уточнять, кем ты была в девичестве.

«Зашибись! Вот нарочно и не придумаешь! Санта-Барбара отдыхает!»

– Хорошо. Надеюсь, вопрос с моим проживанием, визой и что там ещё нужно, вы тоже решили?

– Да. Мы можем ехать в любой день, как только будешь готова. Сабина, моя жена, уже приготовила для тебя комнату. Тебе будет нужно познакомиться с Дмитрием….

– С Дмитрием? – переспросила, так как это имя слышала впервые.

– Так зовут брата Сабины, твоего будущего мужа, – пояснил Виктор.

«Всё чудесатее и чудесатее! Хорошо, что хоть Дмитрий, а не какой-нибудь там Самюэль, или Эркюль*». – Вспомнила знаменитого бельгийца. – «Господи, в моей жизни происходит непонятно что, а я ковыряюсь в имени «мужа»! (Эркюль Пуаро – литературный персонаж известной английской писательницы Агаты Кристи, бельгийский детектив, прим. автора).

– С Дмитрием я могу познакомиться в день регистрации. Проблема в том, что загранпаспорта у меня нет. А ждать целый месяц это долго.

– Сабина сделает вызов на вступление в права наследования. Паспорт будет готов за три дня.

Сложнее было принять то, что я сама увеличиваю расстояние между мной и сыном. Понимаю, что это необходимо. Но сейчас, когда я знала, что могу его увидеть, это было так сложно.

Зимин обещал тщательно изучить брачный договор на предмет несостыковок и двойного подтекста, и настоятельно рекомендовал, прежде чем поставить на каком-нибудь документе даже крестик, обязательно получить его одобрение.

Господи! Бабуля, как мне тебя не хватает!

Всё, что я делала, происходило на каком-то автомате. Дядя посоветовал не брать с собой много вещей, их можно купить на месте, только самое необходимое и то, что мне будет нужно, чтобы не чувствовать себя одиноко. Поэтому я собралась налегке, словно ехала на двухдневный отдых на ближайшую базу отдыха, а не в другую страну на целых полгода.

Даже сидя в самолёте, мне казалось, что это происходит не со мной. Сейчас я проснусь и окажусь дома, бабушка опять будет меня ругать, но я буду этому даже рада. Пусть ругается, главное, что она рядом.

– Вероника, проснись! 

Нисколько не заморачивалась куда еду, с кем еду. Бабуля точно бы этого не одобрила, но мне было всё равно. Лишь бы быстрее прошли эти полгода, и я могла увидеть своего сына.

– Вероника, сейчас мы едем домой. Думаю пора познакомиться со своей роднёй.

– Виктор, я бы хотела как можно меньше стеснять вашу семью.

– Ты никого стеснять не будешь. Дом большой, места всем хватит. Тем более, большую часть времени тебе придётся проводить на различных курсах.

Глава 14.

Сабина, жена Виктора, встретила радушно, но было заметно, что она нервничает.

– Где Дмитрий? – сурово спросил дядюшка.

– Ушёл, – Сабина пожала плечами.

– Я же попросил его: сегодня быть здесь! – Виктор нахмурился.

– Ты же знаешь его! Это Дмитрий. Его сложно что-либо заставить делать.

Блеск! Мой будущий муж тоже не в восторге от предстоящего брака! По крайней мере, у меня не возникнет проблем с разводом. А уж взаимную неприязнь, как-нибудь переживу. Интересно, а что ему предложили в обмен на свободу?

Мне показали мою комнату. Вещей у меня было мало, поэтому времени, чтобы разложить их, ушло немного. Уже собиралась выйти, как услышала разговор.

– Мама? Ты не говорила, что сегодня придёшь, – голос был дядюшкин.

– Я что должна спрашивать разрешения, чтобы прийти в свой дом? – женский голос был мне не знаком.

– Нет, конечно, но…

– Вот тебе и «но»! Мало того, что я всю жизнь прожила с тенью той, которую твой отец так и не забыл. Так у тебя ещё хватило наглости привезти в МОЙ дом её внучку!

– Мама, ты прекрасно знаешь, по какой причине я привёз Веронику.

Даже позавидовала, с каким невозмутимым спокойствием ответил Виктор. Или у всех юристов нервные клетки отсутствуют?

– Конечно, знаю! Чтобы меня отправить вслед за отцом! Только не дождёшься!

– Анна, вы преувеличиваете! – Сабина заступилась за мужа.

– Сабина, я слишком хорошо знаю женскую натуру. И ноги моей не будет в этом доме, пока она здесь!

«Вот тебе и никого не буду стеснять! И это ещё их дети в отъезде!»

Ужин проходил в напряжённости. И, в конце концов, я не выдержала:

– Виктор, Сабина, я понимаю, что лишняя. Я слышала ваш разговор с… бабушкой. Вы говорили слишком громко, – добавила, извиняясь. – Думаю, можно найти какое-нибудь жильё, комнату, например.

– Тебе не понравилась твоя комната? – спросила Сабина.

– Очень понравилась, она уютная.

– Тогда зачем тебе нужно искать другую?

– А как же Анна? Она против того, чтобы я жила у вас.

– Мама всю жизнь была против всего, – заговорил Виктор. – Она постоянно ревновала отца на пустом месте! Папа ни разу не дал ей повода усомниться в своей верности, если не считать единственной ошибки, совершённой в молодости. И если бы не мама, он признал бы Андрея своим сыном.

– Но она из-за меня не станет к вам приходить!

Виктор говорил мне, что дедушка с бабушкой жили отдельно.

– Это её проблемы, – отрезал дядя. – У неё ещё есть любимый Робби. Пусть немного своего внимания подарит ему.

На этом тема была закрыта.

Сегодня мне предложили отдохнуть, а всё остальное отложить на завтра. Спать не хотелось. Решила полистать журналы, предложенные Сабиной, но, видно, перелёт, разница во времени и переживания сделали своё дело, и я вырубилась.

Разбудили меня голоса. Уже по привычке не открыла сразу глаза, вслушиваясь в разговор.

– Дмитрий! Что ты здесь делаешь?! – голос принадлежал Сабине. В её шёпоте явно слышалось недовольство.

– Ничего, – ответил мужской голос громче, чем говорила Сабина. – Смотрю. – Судя по замедленному темпу речи, говоривший был пьян. – Или это запрещено, смотреть на свою «невесту»?

– Дмитрий, ты мог не сбегать, как трусливый мальчишка, а познакомиться с Вероникой ещё днём! – прошипела Сабина. – Выходи немедленно!

– Ве-ро-ни-ка. – Произнёс Дмитрий, словно пробовал моё имя на вкус. – Что за деревенское имя?!

«Что?! Да сам ты деревенщина!»

– Дмитрий, очень тебя прошу! Выйди из комнаты Вероники! Ты её разбудишь!

– И что?! Ну, поорёт немного! Думаешь, она откажется?

– Господи, Дмитрий! Прошу тебя, пойдём! – шёпот Сабины был совсем рядом, видимо она подошла, чтобы вытолкать своего брата из комнаты. Надо было закрыть дверь на ключ, но я об этом даже не подумала.

М-да, неужели Виктор не мог найти более подходящую кандидатуру? Хотя, этот Дмитрий мне нужен только, чтобы сменить фамилию.

***

Самого Дмитрия я увидела утром на кухне. Мужчина пил кофе, аромат которого разнёсся по всему дому. И, несмотря на то, что вчера Дмитрий был явно пьян, на его внешности это никак не отразилось.

Дмитрий Шейн – высокий, привлекательный брюнет. Пожалуй, даже чересчур. Сабина сказала, что ему тридцать пять. Было удивительно, что такой сексуальный экземпляр до сих пор никто не захомутал. Невольно задержала взгляд на мужской руке, в которой он держал чашку. Завораживающее зрелище – сила, сочетающаяся с изяществом. Меня Дмитрий не видел, его взгляд был направлен в окно, поэтому я могла позволить себе его рассмотреть. В его позе, одежде, даже в том, как он держал чашку с кофе, сквозила лёгкая небрежность.

– Доброе утро, – нехотя произнесла, входя в кухню.

Дмитрий медленно повернулся и лениво осмотрел меня с ног до головы.

– А я думал, ты так и будешь стоять и разглядывать меня, – растягивая слова, вместо приветствия произнёс мужчина.

«Ах ты, морда! Совсем страх потерял!»

– Да, особо-то и разглядывать нечего! – ответила в его же манере растягивать слова и при этом смотрела в его наглые глаза. Кофе расхотелось. Теперь мой любимый напиток будет ассоциироваться с этим беспардонным красавчиком.

Налила себе стакан воды, намереваясь выйти из кухни.

– Я, конечно, знал, что русские не подарок, но не до такой степени.

– Судя по чистому произношению, ты не так далеко ушёл от русских корней, – вернула ему «комплимент».

– Ну, и жёнушку мне выбрал зятёк, – хмыкнул Дмитрий.

– Смотрю, ты тоже далёк от совершенства! – не осталась в долгу.

– Вижу, что вы уже познакомились. – На кухню вошёл Виктор.

– Нет. Она так и не назвала своё имя, – «пожаловался» на меня Дмитрий.

Вот же напыщенный индюк! Прекрасно знает моё «деревенское» имя!

– Позвольте представиться! Ника, – присела в глубоком реверансе, едва не пролив воду из стакана на смазливого нахала. Краем глаза заметила, что тот дёрнулся! А вот нечего!

Глава 15.

Переодевшись после тренировки, просушив волосы, собиралась пройти пешком. Погода стояла чудесная, да и заблудиться я уже не боялась. Почему-то мне казалось, что жизнь за границей будет сильно отличаться от привычного для меня уклада. Она отличалась, но совсем в другую сторону. Текла медленнее.

На выходе меня встретил Дмитрий.

«Муж» старался не сталкиваться со мной лишний раз. Я видела его только на воскресных обедах, которые он не пропускал.

– Что-то случилось? – поинтересовалась. Ведь не просто так он тут стоит?

– Даже не знаю, как тебе это объяснить.

– Говори как есть.

– Виктор сказал, что тебе нужно пожить какое-то время в моём доме.

Мозг мгновенно подбросил целую кучу причин, при которых моё присутствие в доме Лехманов было нежелательно, начиная от Анны и заканчивая приездом детей Сабины и Виктора. Выбирай любую!

– Зачем? – задала вопрос, чтобы не мучиться неизвестностью.

– Чтобы соседи нас видели.

Это было для меня настоящим шоком, когда я столкнулась с просматривающимся через окно домом. На вопрос, почему нельзя повесить занавески, Сабина ответила: «Днём должно быть видно, что происходит в доме, точнее, что там ничего не происходит. Потому что при малейшем нарушении соседи вызывают полицию».

Я смотрела на Дмитрия и ничего не понимала.

– Не волнуйся. У тебя будет отдельная комната. Нужно всего лишь показать, что ты там живёшь, точнее, мы живём вместе. Виктор говорит «на всякий случай». Роберт слишком недоверчив, и может вполне «порасспрашивать» соседей. Я, если что, не кусаюсь.

– Ладно. А мои вещи?

– Самое необходимое Сабина тебе купила.

Чуть не застонала. У Сабины «необходимым» было всё! Представляю, сколько вещей она опять купила.

Заметив, что Дмитрий хмыкнул, именно так и было.

– Ладно. Веди.

– Прошу. – Дмитрий предложил согнутую в локте руку.

– Мы пойдём пешком? – удивилась, так как Дмитрий всегда ездил на машине, хотя основным транспортом передвижения были велосипеды.

– Что не сделаешь, чтобы удовлетворить любопытство соседей, – вздохнул Шейн.

Пришлось принять его руку.

– Будет слишком бестактным, если я спрошу, почему ты согласился на этот брак? На доброго самаритянина ты не тянешь.

– Виктор умеет быть убедительным.

– И всё?

– Нет. Мне было нужно избежать другого брака. А молодая жена лучше всех отпугнёт потенциальную угрозу моей свободе.

– Вот как?! – чуть не засмеялась, с трудом сдерживая улыбку. Оказывается, и красивые тоже страдают.

– Это не смешно. Ещё немного, и я проснулся бы окольцованным.

– Но ты сейчас и так «окольцован», – возразила.

– Нет, это совсем не то! Я не желаю видеть одну и ту же женщину утром, на своей кухне, с торчащими на голове бигуди, и не пойми чем на лице, что принято называть маской. Не хочу, чтобы каждый вечер мне устраивали допрос, где я был.

– Хм. Надо запомнить. Будешь себя плохо вести – специально накручу бигуди и нанесу маску!

На лице Дмитрия отразился неподдельный ужас.

– Надеюсь, до этого не дойдёт.

– Я пошутила. Выдохни. Сколько времени нужно, чтобы «успокоить» твоих соседей?

– Не знаю. Прямо напротив живёт пожилая пара, Хелен и Дилан. Я не знаю, как Дилан терпит свою жёнушку, но Хелен, – Дмитрий тяжело вздохнул. – Будь готова услышать советы. Много советов. И без сплетен она не может. Но, с другой стороны, она самый лучший свидетель. Поэтому не шарахайся от меня возле дома, и помни, что Хелен обязательно смотрит.

– Кошмар! «Дом-2» отдыхает!

– Дом-2? Что это?

– Не бери в голову.

– И всё же?

– Российское реалити-шоу.

Дмитрий смотрел на меня непонимающе.

– Я же говорю: не бери в голову.

На самом деле ничего сложного не было. Дмитрий рано уходил и поздно возвращался. Мы практически не пересекались. Я знала, что он занимается строительным бизнесом. Проектированием зданий или помещений для клиник Лехмана занимался именно он.

Поскольку никаких обязательств между нами не было, можно было не беспокоиться о том, чем «муж» будет ужинать. Но вот дурацкая правильность меня подводила. А приготовить что одну, что две порции не так уж и сложно. И иногда я оставляла на столе приготовленный ужин, накрыв его салфеткой.

Когда я оставила первый раз, а утром нашла также накрытую салфетку, даже пожалела, что испортила продукты. Собиралась выбросить, отдёрнула салфетку и нашла в пустой чашке записку с единственным словом «merci».

Это, пожалуй, было единственное «общение» между нами.

Благодаря стараниям Сабины, строгому режиму дня и острому желанию добиться своей цели, через полгода в зеркале на меня смотрела не побитая жизнью девушка, а уверенная в себе молодая леди. Мне казалось, что даже внешность немного изменилась: подтянулась фигура и появилась жизнь в глазах.

Поэтому, когда самолёт пошёл на посадку, моё сердце не стало биться чаще. Волнения не было. Было только желание увидеть своего сына.

Стоя перед коваными воротами Щегельских начала дрожать. Нет, столкнуться с Мартином я не боялась. Я знала, что он уехал ещё вчера. Зимин настоял, приехать после дня рождения Кирилла, сразу после отъезда Мартина. В этом была доля разумности, но мне пришлось ждать целых две недели!

Я была готова ко многому, но столкнуться нос к носу с Риммой Альбертовной никак не ожидала. Она готовила для семьи и следила за порядком в доме. Меня она видела всего два раза, и я очень надеялась, что память немолодой уже женщины не такая острая.

– Добрый день! Меня зовут Николь Шейн. Я новая няня Кирилла.

– Меня предупредили о вашем приезде. Проходите. Кирилл во дворе, а Ангелина Витальевна ещё не проснулась.

Дрожь пробежала по моей спине. Время почти час дня! Я точно знала, что предыдущая няня получила расчёт ещё три дня назад. Вчера уехал Мартин, а сегодня Кирилл получается совсем один?! Как можно оставить ребёнка одного, когда ему всего два года?!

Глава 16.

Кирилл нагружал грузовик песком и перевозил его на другую сторону песочницы. На сыне была лёгкая курточка и кепка.

Погода решила побаловать последними тёплыми деньками перед наступлением поздней осени. Но руки у меня были ледяными.

– Привет! – сказала тихо, чтобы не напугать сына, присев на корточки.

Кирилл посмотрел в мою сторону, но ничего не сказал, отвернувшись к грузовику.

– Можно я с тобой поиграю?

Кирилл снова посмотрел на меня. Этот взгляд небесно-голубых глаз был только у одного человека, которого я знала. В которого влюбилась без памяти, и который забрал у меня всё, что мог. Только вот сына я ему не отдам.

– Я тоже умею нагружать песочек. Тебе не холодно? – взяла его за ручку. Крохотные пальчики были тёплые, чего нельзя было сказать о моих.

Кирилл молча дал мне свой совок.

– Спасибо! – улыбнулась, сдерживая слёзы и желание прижать его к себе. Римма Альбертовна никуда не уходила. Неужели она так и будет стоять надзирателем?

– Во сколько у вас обед? – обратилась к экономке, хотя прекрасно знала ответ.

Римма Альбертовна «отмерла».

– Через час Кириллу нужно кушать, потом у него сон.

Посмотрела на часы.

– Хорошо. Через сорок минут мы пойдём в дом, – сказала женщине. Надеюсь, хотя бы сейчас она оставит нас одних.

– Кирилл почти не разговаривает, – произнесла Римма Альбертовна. – Он показывает, что ему нужно.

– Но, – начала и осеклась. – Хорошо. Я это учту.

– Он умеет говорить. Но не хочет. По крайней мере, не со всеми.

– Хорошо. Я поняла, – повернулась к Кириллу. – Куда нужно отвезти грузовик? – спросила у сына.

Ребёнок протянул ручку.

– А, вон на ту горку, да? – переспросила.

Кирилл кивнул.

– Ты сам повезёшь?

– Дя, – произнёс малыш.

– Я Ники, твоя няня.

«Я твоя мама! Мама!» – рвалось из груди.

– Ники, – повторил Кирилл.

«Боже! Дай мне силы!»

Кирилл повёз высыпать песок.

– Обычно Кирилл привыкает дня три. Он никогда не разговаривал с незнакомыми людьми! – удивилась Римма Альбертовна. – Даже с Мартином Артуровичем он в первый день всегда молчит.

При упоминании имени Мартина внутри поднялся целый ураган эмоций. Как бы я хотела высказать всё ему в лицо! Но я понимала, что, чем дольше он меня не увидит, тем лучше. И уже заранее смирилась, что раз в месяц, именно тогда, когда хотелось бы быть с Кириллом рядом, мне будет нужно уезжать.

Зимин купил небольшую квартиру на имя Николь Шейн. В дом бабушки я побоялась возвращаться. Олег Васильевич регулярно вызывал клининговую службу, чтобы поддержать порядок, и уже давно предлагал сдать дом. Но я не соглашалась. Почему-то была уверена, что ба это не понравилось бы.

Кирюша высыпал песок.

– А давай большую горку сделаем? – предложила Кириллу.

Его глазки тут же загорелись, и Кирилл закивал головой.

– Держи свой совочек, а я возьму твою формочку. Можно?

Кирилл отошёл, взял своё ведёрко, которое стояло чуть поодаль, и подал мне.

– Это мне?! Можно?

Кирилл кивнул.

– Спасибо, – сказала с улыбкой.

Час, который мы играли в песочнице, показался мгновением. Нужно было идти в дом, чтобы в самый первый день не получить замечание по нарушению режима.

– Кирилл, давай сложим все игрушки и пойдём обедать.

Сын замотал головой. Ему явно не хотелось уходить. Как и мне.

– Ты немного поспишь, и мы сможем опять поиграть, – предложила ему. – Я буду играть с тобой. Заодно возьмём ещё один совочек.

Видимо, перспектива взять ещё игрушки Кириллу понравилась.

– Падём.

Протянула ему трясущуюся руку. Кирилл ухватился за указательный палец.

Маленькие пальчики сына крепко держали мой, а я боялась дышать, чтобы не вспугнуть, не нарушить этот момент.

Смотрела на своего спящего ангелочка. Его пушистые реснички чуть вздрагивали. На щёчках розовел румянец, а пухлые губки причмокивали во сне. Тут даже тест ДНК не нужен, чтобы увидеть сходство. Кирилл – точная копия Мартина.

Мне кажется, я могла смотреть на него вечно.

– Ангелина Витальевна желает с вами познакомиться, – позвала Римма Альбертовна, заглянув в комнату. – Необязательно находиться в комнате Кирилла, когда он спит. Можно включить видеоняню, – добавила экономка, когда я вышла.

«Вы бы ещё робота рядом с ним посадили! Он бы тогда явно лучше разговаривал!»

– Кирилл только что уснул, – солгала, даже не моргнув, закрывая дверь в комнату сына.

– Ангелина Витальевна ждёт вас в гостиной.

Гостиная располагалась на первом этаже. Планировка дома позволяла спуститься и выйти незаметно, но меня ждала жена Мартина.

Я не боялась, что она меня узнает. Ведь, по сути, Ангелина меня не видела. Но даже если вдруг она каким-то образом могла поинтересоваться моей скромной персоной, то сейчас я была совсем другой. От прежней Вероники Рябининой остался только цвет глаз, рост и размер обуви. Всё остальное принадлежало Николь Шейн. Причёска, татуаж бровей изменили внешность. Даже цвет волос с русых я сменила на тёмно-каштановые. А твёрдое решение идти до конца расправило плечи. Появился внутренний стержень, которого мне так не хватало. А может, бабуля передала его мне. Не знаю. Но в гостиную я шагнула легко и уверенно.

– Добрый день, Ангелина Витальевна. Меня зовут Николь, и я новая няня, – голос предательски дрогнул, – вашего сына.

«Теперь ненадолго вашего», – добавила мысленно.

Ангелина нервно махнула, словно громкие звуки её раздражали, и схватилась за висок.

«А-а, так кто-то у нас вчера хорошо отдохнул? Праздновала отъезд мужа?»

Подошла и встретилась с ней глазами. Видимо, удивление всё-таки проскользнуло на моём лице. Далековато мне до олимпийского спокойствия и флегматичности Зимина.

– Что? Совсем плохо выгляжу? – брякнула Ангелина.

«Ну да, паршивенько».

Глава 17.

Первое впечатление складывалось, что Ангелина несчастлива. Но тогда почему она согласилась на этот брак?

Решила, что это не моя проблема, и мне совершенно всё равно, счастлива она, или нет.

А вот то, что Мартин выбрал сыну мать-алкоголичку, вызвало негодование. Но я очень быстро успокоилась. Мне это явно на руку. Ангелина не будет яро бороться за права на моего сына. Ведь она даже ни разу не поинтересовалась, что с ребёнком, пусть даже и приёмным!

Как и «предсказал» Зимин, Ангелина к вечеру исчезла из дома, и, как мне показалось, расслабилась не только я, но и оставшаяся в доме прислуга вздохнула с облегчением.

Это был самый волшебный месяц за последние три года!

Я всё время могла быть с сыном. Кирилл ко мне быстро привык и радовался не меньше, чем я.

Большую часть времени мы проводили на территории дома Щегельских. Вот тоже непонятно, кроме Кирилла и прислуги здесь никого не было. Зачем тогда было забирать его у меня, если ни Мартину, ни уж тем более его жене, мой малыш не нужен?

Римма Альбертовна с отъездом хозяйки перестала ходить за мной по пятам. И я попробовала разнообразить наши прогулки с сыном. Конечно, я их согласовывала с Ангелиной! Но после нескольких звонков, можно ли нам с Кириллом посетить парк, театр кукол, аттракционы и другие развлекательные центры, Щегельская отмахнулась от меня, заявив, что я могу делать что хочу, но увеличения бюджета не будет. Да ради бога! Неужели я не смогу найти деньги на собственного ребёнка?!

И я старалась каждый день выбрать, куда бы нам вырваться из шикарного особняка, в который поселил моего сына Мартин. Машина и личный водитель были в моём, точнее Кирилла, распоряжении.

Игорь Петрович, возивший нас, поначалу везде сопровождал. Видимо, в его обязанности входила и охрана Кирилла, но потом понял, что кроме, как покачаться на качелях, пострелять в детском тире из водяного автомата, попрыгать на батуте, или покататься на детском паровозике, мы ничего не собираемся делать, и уже после первой недели перестал контролировать каждый шаг.

Как же хотелось, оставить всё на свете, забрать Кирилла и уехать куда глаза глядят. Но это явно будет ненадолго. Поэтому с огромным сожалением мне приходилось возвращаться к машине чётко в указанное мной время.

– Николь, по вас можно часы сверять, – улыбнулся Игорь Петрович, когда мы с Кириллом вернулись.

– Спасибо. Буду считать это комплиментом, хотя в Антверпене это считается нормой. Зовите меня Ники.

– Для нас это большая редкость, Ники. Мы все удивлены, как муж отпустил молодую, красивую жену так далеко.

– Свободные отношения для них тоже считаются нормой. Я не смогла привыкнуть к местному климату, и постоянно тянуло домой, – сказала сущую правду. – А у Дмитрия намечается заказ, как раз в России. Так что мужу придётся потерпеть суровый русский климат.

– Он бельгиец?

– Отец – бельгиец, мать урождённая француженка, хотя её родители были русские.

– О, как! Надо же! Ну что, герой, наигрался? – спросил Игорь Петрович Кирилла.

– Дя!

Кирюшка сам запрыгнул в большой внедорожник. Пристегнула сына в детском кресле, обошла машину и села рядом.

Я была удивлена, когда для наших развлечений выделили Lexus, но потом привыкла.

– Готовы? – Игорь Петрович посмотрел на нас в зеркало заднего вида.

Я кивнула.

– Дя! – скомандовал Кирилл.

Надо отметить, что Кирилл стал чаще говорить. Некоторые фразы были не совсем понятны, но он старался уже словами выразить свои желания или эмоции.

– Ты смотри-ка! Ни разу не замечал, чтобы он был такой живой, – ухмыльнулся Игорь Петрович. – Обычно всё молчком сидел. А тут словно подменили! Вы на него хорошо влияете, Ника!

Я совершенно не обратила внимания, что Игорь Петрович назвал меня старым именем.

– Ему понравилось кататься на «гусенице», – ответила, вздрогнув при слове «подменили».

Это был аттракцион в виде большой надувной гусеницы. Дети, сидевшие на ней, держались за специально предназначенные ручки, которые были похожи на рожки или усики. А потом «гусеница» начинала шевелиться («ползти»), хотя сама стояла на одном месте, а дети должны были удержаться. Радостных криков и визгов было много. Малышне очень нравилось. Кирилл просился кататься на ней четыре раза! Разве можно отказать ему в такой мелочи? Этот Развлекательный Центр оказался настоящей находкой. Сейчас, когда погода была  неустойчивой, а сидеть взаперти не хотелось, мы частенько посещали его. Тепло, уютно и Кириллу очень нравилось.

– Вы уже решили, куда пойдёте завтра? – спросил Игорь Петрович.

– Нет ещё. Но, если что, я могу справиться сама.

– Ника! Мне в радость с вами ездить!

– Ко мне можно на «ты». Хотя бы, когда никто не видит, – предложила.

– Замечательно.

– Вечером, или завтра утром я скажу, – выдавила из себя улыбку.

Завтра был последний день с Кириллом.

Потом приезжал Мартин.

Да, месяц пролетел незаметно, и мне придётся оставить своего малыша на целых три дня. Я не знала, как смогу их выдержать.

– А ты не останешься на день рождения Кирилла? – спросил Игорь Петрович.

Мне бы очень хотелось остаться, но я не могла.

– Нет. Муж приезжает в Россию. Я бы хотела его увидеть. – Это была ложь, которую мы придумали с Зиминым, чтобы не вызвать ревности у жены Мартина. Пусть Ангелина думает, что я люблю своего мужа. Ведь ей явно доложат об этом. Да и столкнуться с Мартином не было никакого желания.

Я узнала, что Мартин подписал контракт на пять лет и работал безвылазно где-то в Эс-Сибе, уехав чуть ли не на следующий день после свадьбы. Сначала я думала, что это название какой-то местности в Сибири, а на самом деле оказалось, это город в Омане. Но раз в месяц, в день рождения Кирилла, Мартин приезжал домой. Учитывая, сколько времени уходило на дорогу, то три дня это довольно приличное время, что Мартин мог себе позволить. Стало понятно, почему он оставил Кирилла здесь. В этом я была даже благодарна. Чужая страна, обычаи, климат – всё это, да и многое другое, неизвестно как бы сказалось на здоровье моего сына.

Глава 18.

– Ти исё пийдёсь? – спрашивает Кирилл, а у меня сердце кровью обливается, что должна его оставить.

– Конечно, приду, – отвечаю, присев перед ним на корточки и взяв за ручки. – Ты будешь слушаться и хорошо кушать? – Кирилл кивает. – Молодец, – хвалю своё солнышко. – А ещё нужно хорошо спать. Ты поспишь две ночки, – показываю два пальца, – и я приду.

Кирилл отпускает мои руки и обхватывает за шею, а я забываю, как дышать.

– Я будю кусять.

– Я тоже буду очень скучать, – шепчу ему на ушко.

Из воспоминаний меня вырывает голос водителя.

– Приехали!

Не сразу понимаю, что происходит.

– Извините, задумалась, – бормочу невнятно, открывая дверь такси.

Выхожу и встречаюсь взглядом с… Дмитрием.

– Привет! – необычно бодро произносит Шейн.

– Ты что здесь делаешь? – шиплю на него, но Дмитрий не обращает на моё недовольство внимания. Принимаю поданную руку.

– Соскучился! – выдаёт он вдруг, притягивает и целует в щёку.

– Я серьёзно!

– Виктор попросил проверить свои инвестиции, – шепчет мне на ухо, но со стороны похоже на очень интимный жест.

Я скривилась.

– Очень смешно!

– Я думал, ты мне рада будешь, – протянул Дмитрий, подталкивая к дому.

– Безумно! – выдаю и захожу в подъезд. – Что за концерт ты тут устроил? – накидываюсь на Дмитрия, стоит двери закрыться за нашими спинами. – Откуда ты узнал, во сколько я приеду?

– Я не знал. Но мне было известно время прилёта Щегельского, прикинул, что ты явно уйдёшь заранее, и просто пришёл чуть раньше. Всё.

– Давно стоишь?

– Нет.

Не поверила. Ни капли.

– Так зачем ты здесь? – повторила вопрос.

– Подумал, что идея со строительством в этом богом забытом месте не такая уж и плохая. Решил сам осмотреться на месте, а заодно поддержать твою «легенду» о заботливом и любящем муже.

– Но здесь нет ни Хелен, ни Дилана, – ответила, поднимаясь на второй этаж.

– Слаба богу нет, но есть водитель.

– Это таксист! Ты думаешь, что он будет докладывать, куда меня привёз, и кто меня встретил? По-моему, это слишком преувеличено! До меня не было никому никакого дела, куда мы с Кириллом ходим. По крайней мере, Ангелине так точно. Она сама ни разу не позвонила, чтобы поинтересоваться приёмным сыном.

– И, тем не менее, она уже в доме.

– Откуда ты всё знаешь? – спросила, радуясь в душе, что я с ней не столкнулась. Хотя по всей логике работодательнице стоило бы поинтересоваться, чем я занимаюсь. Но – нет.

– Знаю. Так же как и то, что даже, когда ты думаешь, что гуляешь одна, точнее, с мальчиком, за тобой присматривают.

– Следят?

– Нет. Именно присматривают.

– Зимин, – догадалась.

– И он тоже. Точнее, не сам он, конечно.

– У Щегельского какой-то контракт в Эс-Сибе, – зачем-то сказала. – Ты знал?

– Знал, и что?

– Почему мне не сказал?

– Ты не спрашивала.

– Мог бы и сам рассказать, не находишь?

– Это что-то бы изменило? – спросил Шейн.

– Нет. – Ответила твёрдо. – Мои планы не изменятся. Можешь быть спокоен.

– Да, я как-то и не особо переживаю. А у тебя здесь уютненько, – Дмитрий обвёл взглядом скромную обстановку.

– Могу предложить ключи на время, когда меня нет.

– Покорно благодарю, но не хочу быть застуканным в самый пикантный момент.

– Избавь меня от подробностей! – перебила «мужа».

– Какие мы нежные! – Шейн подошёл к окну и чуть отодвинул занавеску. – Ты что-нибудь планировала на сегодня?

Собиралась закутаться в плед и жалеть себя. Но говорить об этом Дмитрию не стала.

– Нет ещё.

– Тогда переодевайся и пошли.

– Куда?

– Как куда? Гулять! У тебя два дня, чтобы показать мне ваши достопримечательности.

– Какие? – апатия начала подступать и шевелиться не хотелось.

– Э, нет! Подъём.

Благодаря Дмитрию два дня пролетели незаметно. Шейн умудрялся отвлечь от грустных мыслей. Может и правда, он всего лишь оберегает «инвестиции» своей семьи, мне всё равно. Я предложила ему сразу оформить развод, ведь свои условия Виктор выполнил, но Дмитрий отказался.

– Не торопись. «Муж» тебе ещё может пригодиться. Ребёнка можно усыновить, только если семья полная.

– Ты что не спешишь на «свободу»? – не сдержала сарказма.

– А меня всё устраивает! Ты просто идеальная «жена».

– Очень смешно.

– Я не смеюсь. В свободе я неограничен, а штамп в паспорте лучше любого оберега.

– Вот уж не думала, что ты такой набожный.

– Какой есть. Ты ведь меня совсем не знаешь.

Это было правдой. Дмитрия я совсем не знала. Но и не стремилась узнать. Мы просто помогаем друг другу, а потом наши пути расходятся. Мне нравилась его сестра, но Дмитрий был не такой открытый. Иногда мне казалось, что он сам себе на уме, но какую игру ведёт, я не знала. Знала, что развод получу в любом случае. Зимин проследил, чтобы это было прописано в брачном контракте.

Хотя я даже не предполагала с чего стоит начать. Неплохим вариантом было взять в союзницы Ангелину. Ведь, как я поняла, на Кирилла ей абсолютно наплевать. Она возвращалась перед самым приездом Мартина. Только вот я пока не поняла зачем, чтобы показать, какая она «примерная мать», или же причина в чём-то другом?

Глава 19.

– Ники! – радостное восклицание Кирилла заставляет забыть обо всём на свете. Даже о том, что рядом стоит Римма Альбертовна.

– Привет! – восклицаю, стараясь как можно скорее скрыться от пристального взгляда экономки. Но это не так просто.

– Кирилл много о вас рассказывал Мартину Артуровичу, – выдаёт женщина. По интонации голоса непонятно, одобрение это или наоборот – осуждение.

Умом понимаю, что «рассказать» много Кирилл не мог, но в глубине души появляется нехорошее предчувствие. Ведь Мартин отменил билеты на утренний рейс и улетел только вечерним. Именно поэтому мне пришлось предупредить Ангелину, что приеду чуть позже.

Сама Ангелина была тоже не в настроении. Интересно, это её обычное состояние, или только после отъезда мужа?

Стараюсь не попадаться ей на глаза и увожу Кирилла в игровую, которая расположена рядом с его спальней. Сначала мы рисуем. На мольберте нарисован ствол и ветви дерева. В прошлый раз Кирилл рисовал листочки пальчиками, ему это очень понравилось, но сегодня, когда в любой момент могла зайти Ангелина (чисто теоретически, конечно, но рисковать не хотелось), я собрала несколько ватных палочек вместе, получилось что-то наподобие штампика. Кирилл макал палочки в баночку с гуашью, а потом прикладывал к листу бумаги.

Первые «листочки на дереве» мы нарисовали вместе. Сначала я держала его руку, а потом сын пробовал сам. Палочки «утонули» в гуаши – Кирилл опустил их до самого дна.

Рисовать палочками Кириллу понравилось меньше, чем пальчиками. Он всё время пытался убрать импровизированную кисть и залезть в баночку пальчиком. Пришлось сворачивать всё это дело и ждать отъезда Ангелины. Но как назло, она никуда не торопилась. Вот что ей здесь надо?

– Ангелина Витальевна сегодня останется дома? – осторожно поинтересовалась у Риммы Альбертовны.

– Нет. Она бы уже уехала, но Мартин Артурович предупредил, что позвонит ей.

И что? Дома то зачем сидеть?!

– По видеосвязи, – объяснила Римма Альбертовна, видя моё непонимание.

Стало ещё непонятней.

– Кирилл обещал показать вас папе, и Мартин Артурович сказал, что обязательно позвонит.

«Да что б ты провалился, Мартин Артурович!»

Разговаривать с Мартином, тем более по видеосвязи, в мои планы не входило. Никак! Нужно было срочно что-то придумать.

– Ангелина Витальевна, добрый день! Вы сегодня чудесно выглядите, – я не льстила. Разница была колоссальной! Словно это совсем другой человек. Именно такой я её видела в самый первый раз. Неужели подготовилась к видеоконференции с мужем?!

Ангелина бросила на меня рассеянный взгляд, словно пыталась вспомнить кто перед ней. Я явно помешала, прервав какой-то мыслительный процесс. Речь, что ли, готовит?

– Николь, – напомнила своё имя. А то забудет свою речь, а я ещё крайней останусь.

– Неужели вы думаете, что я не помню, как зовут сиделку? – фыркнула жена Мартина.

«Ах ты, коза блондинистая! Сама ты, сиделка!»

В груди всё закипело. Но пришлось потушить пожар и с вежливой улыбкой произнести:

– Я забронировала билеты в театр кукол на спектакль для самых маленьких. Но я не знала, что вы будете дома. Мне отменить бронь?

– Зачем? – Ангелина уставилась на меня с непониманием.

– Если вы планировали провести время вместе с Кириллом, я могу перенести…

– Не надо ничего переносить! – отмахнулась Ангелина. – Вы можете ехать! Надеюсь, водитель в курсе, – проворчала она.

– Конечно! – солгала не поморщившись. Не думаю, что Игорь Петрович мне откажет.

Игорь Петрович не отказал.

– Ника, как же мы по тебе все скучали! – воскликнул Игорь Петрович. – Кирилл только успевал повторять «Ники», «Ники», – мужчина передразнил голосочек моего сына. – Мальчик привязался к вам. Это заметно.

– Спасибо. Мы готовы. – Я пристегнула Кирилла и молила, чтобы Игорь Петрович как можно быстрее уехал. Неизвестно, что ещё может взбрести Мартину, вдруг потребует «поговорить» с сыном.

Что ж, избежать разоблачения у меня получилось. Надеюсь, что потом у Щегельского не останется времени на видеозвонки. Нет никакого желания видеть в доме недовольную физиономию его жены!

Я оказалась права, и нас никто не тревожил. Я благодарила Лехмана за эту идею. Ведь по-другому могло и вовсе не получиться. А так мой ребёнок всегда со мной. За исключением трёх дней в месяц, когда приезжает его папаша, но тут уж ничего не поделаешь. Перед самым приездом обоих супругов постаралась «замучить» Кирилла заданиями. Чтобы мой малыш захотел немного отдохнуть от меня и не вспоминал в ближайшие три дня, потому что лишние часы ждать было невыносимо.

Ещё два месяца пролетели в тишине и спокойствии.

Римма Альбертовна уже не косилась в мою сторону и даже разрешала немного похозяйничать на своей кухне. Мы и Кириллом учились чистить варёное яйцо, надевать кусочки яблок и груш на шпажки для канапе, вырезать формочкой фигурки из слоёного теста. Я хотела сделать для игры обычное солёное, но Римма Альбертовна предложила потом испечь печенье и поделилась упаковкой готового слоёного листа.

Если исключить короткие «набеги» Ангелины и Мартина жизнь была идеальной. Но всё не может идти гладко. И появление Ангелины раньше срока заставило серьёзно занервничать.

Молодая хозяйка решила навести порядок в идеально чистом доме. Как оказалось, она ожидала приезда мужа на целую неделю. И её приподнятое настроение было прямой противоположностью моему состоянию. Неделя! Это целых семь дней я не смогу видеть Кирилла! Семь!

– Мне нужно брать отгулы на семь дней? – спросила у Ангелины.

– Нет. Мартин особо выделил, чтобы Кирилл был с няней, – промурлыкала Щегельская, ища недостатки на идеальном маникюре.

– У вас какие-то планы? – осторожно поинтересовалась, понимая, что перехожу границы дозволенного.

– Конечно! И мне нужно, чтобы ребёнок был под присмотром и не путался под ногами!

«Вот же су… мчатая крыса! Ребёнок у неё под ногами путаться будет!»