О чём молчат женщины

ГЛАВА 1

Клод де Фере лежал, опершись на руку, под сенью алькова роскошной постели и глядел на женщину, которая когда-то долгое время была любовницей Фере-старшего. Та, склонив голову, не спеша застегнула последнюю пуговицу у ворота своего глухого, подчеркнуто скромного платья и поправила на нем крохотные бантики жестом элегантной, знающей себе цену шлюхи.

— Софи, — лениво промолвил Клод, — ты, как всегда, очаровательна.

Он откинулся навзничь, заложив руки за голову. Его грудь и руки приятно холодил гулявший по спальне сквозняк.

Ночная лампа, горевшая в комнате, бросала пурпурные отсветы на черный атлас платья Софи, которая склонилась над Клодом и провела изящным пальчиком по его губам. От этого прикосновения его рот приоткрылся, и он ощутил солоноватый вкус — вкус удовлетворенной страсти. Клод перехватил руку Софи у запястья и поцеловал ладонь. Она отняла ее и выпрямилась.

— Итак, — произнес Клод, со вздохом откидываясь на подушки, — теперь мы должны перейти к делу, насколько я понимаю.

Софи присела рядом с ним на кровать и, проведя пальчиком по щеке Клода, начала щекотать его грудь. Он смахнул ее руку и сказал:

— Давай оставим на время наши игры, дорогая. Итак, чего ты от меня хочешь?

— Клод, — прошептала Софи глухим от страсти голосом и начала нежно целовать его руку, больно сжавшую ее ладонь, казалось, боль возбуждала ее.

— Ты хочешь занять в нашей семье прежнее положение? — спросил он, милостиво позволяя ей целовать свою руку. Когда же она взглянула на него, Клод нарочно окинул ее стройную фигуру оценивающим взглядом. — Нельзя сказать, что у тебя нет таланта и опыта, к тому же ты, несмотря на свой возраст, замечательно хорошо сохранилась. Кстати, сколько тебе лет?

Нет, вопрос не оскорбил ее, как того добивался Клод, напротив, глаза Софи вспыхнули страстью. Она опустила длинные ресницы и слегка укусила его ладонь. Клод усмехнулся и устремил задумчивый взор вверх, разглядывая купол висевшего над кроватью балдахина.

— Мне было не больше шести лет, когда отец впервые привел тебя в дом и сделал своей любовницей. Ты уже тогда была далеко не ребенком. С тех пор прошло около двух десятков лет. Так на сколько же лет ты меня старше? На восемнадцать? На двадцать? — он отнял у нее свою руку. — Прости, дорогая, ты хорошо поработала, но вакансия на место моей постоянной любовницы все еще открыта. Дело в том, что я рассматриваю кандидатуры только тех претенденток, которые смогут подольше послужить мне на этом поприще.

— Ты грязный ублюдок, — прошептала она, — всегда им был и останешься.

Клод откинул в сторону одеяло и сел на кровати.

— Такой уж я уродился, разве я не похож на отца?

— Твой отец был достаточно добр ко мне и никогда не старался унизить только ради своего удовольствия.

— Неужели? — Клод взял свою одежду. — В таком случае это большая новость для меня, — он надел рубашку через голову. — Он оставил тебе денег?

Софи на секунду замерла. Клод отметил это про себя, продолжая все так же неторопливо одеваться. Софи провела рукой по резьбе на спинке стоявшего возле кровати стула.

— Не делай вид, что ты ничего не знаешь, — Софи отошла от кровати, лицо оказалось в тени, и было трудно рассмотреть его выражение.

— Я действительно ничего не знаю. Не мог же я расспрашивать об этом у первого встречного. А сейчас мне хотелось бы услышать ответ из первых, что называется, уст, — произнес он, застегивая жилет и отбрасывая в сторону скомканный шейный платок.

Когда он поднял голову, то увидел, что Софи как-то странно смотрит на него.

— Только не говори, что мой вопрос выходит за рамки приличия, — с откровенной издевкой сказал он.

— Мне неприятно об этом вспоминать. Но на прямой вопрос ты вправе получить прямой ответ. Когда мы расстались с твоим отцом — хотя при чем здесь слово расстались? — когда он дал мне полную отставку, то поступил как джентльмен — купил небольшую квартирку и положил на счет некоторую сумму денег, вполне приличную, чтобы вести скромную, но независимую, жизнь, — в ее словах не проявлялись никакие эмоции, голос звучал ровно, как будто она говорила о постороннем человеке. — Я была удивлена его поступком, потому что ничто не предвещало такого конца нашей связи. Лишь некоторое время спустя я узнала причину — он женился. Причем женился на простолюдинке, подобрал ее буквально на улице. Почему он предпочел ее мне? Разве она, эта женщина, могла дать ему нечто большее, чем я?

— Ага, значит, он выставил тебя. Какой позор. Должно быть, ты чувствовала себя после этого так одиноко. После стольких лет ты, вероятно, привыкла к изощренному разврату. Вы были прелестной парочкой!

Софи улыбнулась странной полуулыбкой, чуть тронувшей ее губы, и, подойдя к Клоду, положила руки ему на плечи. Ее голубые глаза скользили по его открытой шее и напряженному лицу.

— Ты напрасно стараешься оскорбить меня. Тем более грешно тебе быть несправедливым по отношению к твоему отцу. Мне сейчас почему-то вспомнилось, что, когда мы в последний раз виделись, — задумчиво промолвила она, — тебе едва исполнилось шестнадцать и все твое лицо было в прыщах.

— А ты в ту пору была красивой продажной сучкой, точно такой же, как и сейчас, — сладким голосом сказал он. — Я страшно ревновал своего старика.

Софи, как будто не слыша его, смерила глазами широкий размах плеч Клода и продолжала:

— Ты вырос сильным и стройным.

— Спасибо за признание моих мужских заслуг.

Софи провела рукой по его густым черным волосам.

— Я никогда не думала, что ты станешь таким.

— И уж тем более не думала, что когда-нибудь окажешься в моей постели и я смогу вытворять с тобой такие чудеса. Черт возьми, приятно получить похвалу от такой многоопытной девки, — Клод потрепал ее по щеке. — Хочешь, продолжим прямо сейчас?

Улыбка исчезла с ее лица. Софи глубоко вздохнула. Клод усмехнулся и оттолкнул ее.

— Нет, пожалуй, на сегодня достаточно.

Клод встал, взял расческу с туалетного столика. Расчесав свои густые волосы, он повернулся и с наигранным удивлением взглянул на Софи, стоявшую посреди комнаты. — Ты все еще здесь? Чего же ты хочешь от меня, дорогая?

Она молчала. Клод прошел мимо нее к гардеробу и достал свой сюртук.

— Не денег же, в самом деле. Честно говоря, я совершенно на мели. Тебе следовало бы вначале поинтересоваться моим финансовым положением, а затем уже прыгать ко мне в постель. — Он накинул сюртук на плечи и снова искоса взглянул на Софи. — Считай это одним из видов своей благотворительной деятельности.

— Клод, — негромко сказала Софи, — мне нужно поговорить с тобой.

Тон, которым это было сказано, заставил его остановиться на пороге комнаты. Он полуобернулся и бросил на нее через плечо вопросительный взгляд.

— Только не говори, что ты решила заплатить мне за доставленное удовольствие, когда услышала, что бедный мальчик испытывает финансовые затруднения, в то время как его отец побеспокоился о твоем безбедном будущем. Я не в обиде на вас. — И, видя, что Софи молчит, он потер подбородок и добавил: — В конце концов, ты славно потрудилась в его постели и тем самым сделала для старика гораздо больше, чем я.

Клод прислонился спиной к дверному косяку, не трогаясь с места.

— Ты редко навещал его, когда он был тяжело болен, — тихо сказала Софи, и ее лицо стало печальным.

Этот исполненный невыразимой печали взгляд был, пожалуй, лучшим из всех ее фокусов. В детстве по наивности Клод часто позволял ей одурачивать себя. Но теперь, глядя в лицо очаровательной лгуньи, он чувствовал, как в глубине его души зреет какая-то опасная, неведомая сила, похожая на дремавшего волка, открывшего вдруг глаза, горящие золотистым огнем в непроглядном мраке. Клод сделал усилие над собой и кротко улыбнулся:

— Я страшно злился на отца, ты же знаешь. В последнее время, особенно после отъезда сестры в монастырскую школу, он стал страшным занудой. Я не мог вынести его общества и пяти минут.

Софи наморщила свой гладкий лобик.

— Но чем ты собираешься заняться теперь?

Клод бросил сюртук на спинку стула. Подойдя к маленькому столику из красного дерева, он взял с него бутылку, открыл ее и понюхал содержимое.

— Это настоящий бренди или какая-нибудь подделка?

— Меня беспокоит твое будущее, — продолжала тем временем Софи.

Клод пропустил ее слова мимо ушей и поставил хрустальную бутылку обратно на столик.

— Клод, чем ты собираешься заняться теперь? — Софи ждала ответа, пристально глядя ему в лицо.

— Теперь — то есть когда у меня нет никаких надежд на будущее, это ты хотела сказать? — Клод повернулся к окну, где тихо угасал день и его сумеречный свет лился в комнату, освещенную тусклым ночником. Он оперся на подоконник. — Я думал об этом и подсчитал все свои богатства. — Клод помассировал рукой затылок. — Но, скорее всего, я ничего не стану продавать из своих сокровищ. Ведь я — дворянин, в конце концов, и для меня фамильная честь не пустой звук. Я велю на дверях камеры в долговой тюрьме повесить табличку: «Убивал драконов скуки. Избавлял принцесс от невинности. Но главным образом сражался на море беспробудного пьянства, где совершал по случаю безрассудные подвиги».

— У тебя много долгов?

— О да. Такое чувство, что в наследство я получил только их. Черт бы побрал мое легкомыслие, — Клод засмеялся и взглянул на Софи. — Ты не можешь себе представить, что я вел себя, как последний идиот!

Слегка поджав свои красивые губы, Софи стояла и слушала его. Клод тряхнул головой, замолчал и уставился в окно. В комнате воцарилась тишина. Клод слышал только свое дыхание и стук бешено колотящегося сердца. Сейчас он злился на самого себя за этот порыв откровенности, считая его проявлением слабости.

— Не обращай на меня внимания, Софи, — обретя некоторое душевное равновесие, произнес Клод. — Ростовщики пока стесняются нажать как следует, но, думаю, скоро их терпение иссякнет, — Клод встряхнул свой сюртук и надел его.

Софи все так же неподвижно стояла, задумчиво глядя на Клода. Ее застывшая фигура казалась изваянной из белого и черного мрамора. Клод начал терять терпение и собирался уже послать ее ко всем чертям, когда она внезапно вышла из своего оцепенения и, нахмурившись, резко спросила:

— Это правда?

— Неужели ты думаешь, что мне хочется шутить по этому поводу? — воскликнул он. — Если бы! Я догадывался, что дела отца идут из рук вон плохо, но не думал, что он запустил их до такой степени. Похоже, мне не повезло.

Клод криво усмехнулся.

— Да, — промолвила Софи, — тебе не повезло.

— Ну ладно, — сказал Клод, завершая разговор. — Спасибо, что проявила ко мне сочувствие.

Софи глубоко вздохнула.

— Мне понятна твоя горечь, иного я и не ожидала. И все же я надеялась, что мы лучше поладим друг с другом.

— Ты очень добра. Но зачем нам вообще ладить друг с другом? Для этого нет никаких причин. Я, конечно, люблю женщин с опытом и, что называется, с изюминкой, но и только. Никаких условий и обязательств, никаких сделок, упаси меня бог! Я сейчас же начну собирать свои…

— Клод, — перебила его Софи. — Подожди минуту и выслушай меня. Твой отец все же кое-что тебе оставил.

Клод застыл на месте. Сначала его охватило изумление. Оправившись немного, он вдруг заметил, что стоит посреди комнаты и смотрит на Софи, разинув рот. Клод закрыл его, и тут же все его существо пронзила неистовая радость. Он почувствовал огромное облегчение, тысячи мыслей роились у него в голове. В его воображении вставали картины, одна заманчивее другой. Какие перспективы открывались перед ним, какая чудесная жизнь — жизнь, полная уюта и долгожданного покоя, ожидала теперь его! Он мог отправиться в путешествие первым классом по Европе, посетить знаменитые центры мировой культуры, услышать чудесную музыку… о Боже, музыку! Он сможет поехать в Вену и насладиться там божественными звуками Бетховена, Шуберта, Мендельсона… И еще он обязательно заведет себе повара-француза. Он будет соблазнять женщин, лежа на мягких белых покрывалах. Клод взглянул на высокую грудь Софи и вдруг поймал себя на том, что глупо смеется. Он тут же прекратил идиотское хихиканье и взял себя в руки.

— Софи, — произнес Клод, — Софи, ты не обманываешь меня, моя любовь? Не делай этого. Это слишком жестоко.

Софи покачала головой. Ее губы были плотно сжаты в одну напряженную линию, но Клод решил, что ее лицо исказило чувство зависти. Зачем ей было лгать? Голова у Клода кружилась, и в припадке великодушия он вдруг выпалил:

— Если ты говоришь правду, то скоро сможешь оставить свою тесную каморку на канале. Я построю тебе дом — там, где ты захочешь, и ты сможешь спокойно доживать в нем свой век. Обещаю тебе сделать это!

Посреди этой тирады он вдруг осознал, что говорит. Ему вовсе не хотелось вешать себе на шею заботы о стареющей шлюхе, особенно такой, которая, не задумываясь, всадит нож ему под ребра, если это хоть немного позабавит ее или принесет выгоду. Клод прекрасно знал, что прячется под этой маской материнского сострадания.

Хотя, конечно, обещания — это всего лишь слова, звук пустой. А в Софи, как он видел теперь, все же сохранились еще добрые чувства. Клод широко улыбнулся и протянул ей руку.

— Мы, я и мой старик, очень многим обязаны тебе.

Его рука повисла в воздухе. Софи стояла не шевелясь, молча наблюдая за ним. Клод похолодел, его охватили дурные предчувствия.

— Ты сказала — нам лучше поладить друг с другом? — вдруг вспомнил он, все еще протягивая ей свою руку.

Софи сухо улыбнулась одними губами. Клоду стало не по себе. Он опустил руку, заподозрив неладное. Все это дело дурно пахло.

— В чем дело? — спросил Клод, зло прищурившись.

Софи провела кончиком языка по своим губам так, как облизывается довольная кошка, наевшаяся сметаны. В глазах у Клода все потемнело, он потерял самообладание, охваченный жгучей ненавистью. Волк вновь проснулся в нем, требуя крови.

— Черт бы тебя побрал, говори, где тут ловушка?!

Софи отступила на шаг, ее зрачки расширились от страха, и, взглянув на сжатые кулаки Клода, она еще дальше отпрянула от него. Клод сразу же пришел в себя. Волны бешенства, нахлынувшие на него, улеглись, он опомнился и, тяжело дыша, взглянул на стоявшую перед ним женщину, чувствуя легкое головокружение. Внезапно ему показалось, что он сейчас разрыдается, как ребенок. Тогда Клод схватил бутылку и тщательно прицелился Софи в голову, давая ей время увернуться. Бутылка пролетела выше ее головы и вдребезги разбилась о стену, оклеенную яркими обоями. От грохота и звона стекла у Клода полегчало на душе. Софи стояла все так же прямо, чуть заметно дрожа.

— Ты закончил? — спросила она, видя, что он остыл.

— Возможно, я закончил, — сказал он кротко, — а возможно, и нет.

Она глубоко вздохнула, а затем резко повернулась к нему лицом.

— Забавляешься! — прошипела она. — Избей меня, если хочешь. Искалечь, убей! А потом посмотришь, что с тобой произойдет.

Идиотское положение. Похоже, Софи готова ко всему, у нее, по-видимому, есть какое-то неоспоримое преимущество перед ним. Клод зло прищурился, чуя ловушку.

— Ну так в чем же все-таки дело? — спросил он. — Неужели я должен жениться на тебе?

Софи расхохоталась.

— А ты бы женился?

Клод взглянул на нее. Несмотря на всю ее настороженность, он прекрасно видел по ее самоуверенному поведению, что у Софи на руках все козыри.

— Это еще не худший вариант, — пожал он плечами, а затем погладил ее по щеке и добавил: — Далеко не худший.

Она опустила ресницы и замерла на секунду. Клод продолжал ласкать ее, взяв за подбородок и потянувшись к ней, чтобы поцеловать. На душе у него кошки скребли. Какой сюрприз его ожидает? Неужели ему придется пойти на поводу у этой потасканной шлюшки?

Хотя, конечно, Софи еще нельзя было назвать такой уж потасканной. Она припала к нему всем телом. Их поцелуй длился долго, очень долго. Когда же Клод отпустил ее, она откинула назад голову с полузакрытыми глазами и прошептала:

— Черт бы побрал тебя, такого красивого и лживого…

Клод не хотел, чтобы его побрал черт, и к тому же все, что он сейчас делал, отвечало вкусам и влечениям самой Софи. И то, что он грубо обходился с ней, тоже нравилось этой похотливой шлюхе. Клод сжал ее в объятиях и попробовал еще раз поцеловать. Но она оттолкнула его.

— Хватит! — сказала Софи, стараясь восстановить неровное дыхание, и вскинула голову. — Я хочу тебе кое-что сказать.

Но по ее глазам Клод видел, что, если он будет настаивать на немедленной близости, она не устоит и сдастся. Однако ему захотелось унизить ее, дать ей понять, как смешно и нелепо она выглядит сейчас, стоя перед ним с высоко вздымающейся в сладострастной истоме грудью и полуоткрытыми губами, жаждущими поцелуя.

— О, боже мой, Софи, — насмешливо сказал он, — пощади меня, ты же знаешь: я не могу устоять, когда ты так старательно обольщаешь меня!

Софи тут же поджала губы, кровь прихлынула к ее лицу.

— Я вовсе не собиралась обольщать тебя… — сказала она. — Ах ты, мерзавец! Я тебе этого не прощу, ты не должен так вести себя со мной!

Клод с интересом наблюдал за ней, ее лицо чуть подергивалось от сдерживаемого гнева, по нему пробегали тени.

— Почему же? — кротко спросил он. — Или я тебе чем-то обязан, Софи?

И вновь надменная злая усмешка тронула ее губы.

— Ты ничем не обязан мне. И все же ты должен относиться ко мне со всем уважением. И ты будешь именно так относиться ко мне, мой голубок, клянусь тебе — будешь! Ты будешь являться по первому моему зову и уходить только тогда, когда я разрешу. А я буду посмеиваться над тобой. Вот увидишь, так оно и будет.

У Клода мурашки забегали по коже: Софи, конечно, сильно нервничала и была напугана, но не так, как он сам в этот момент. Его повергла в смятение самоуверенность и злость, какими дышали ее слова. Такая демонстративная самоуверенность была свойственна лишь отчаянным искателям приключений, а не шлюхам с улицы красных фонарей. Клод хмуро уставился на нее, этот угрюмый взгляд на мгновение смутил Софи, но к ней тут же вернулось самообладание, и она, высоко держа голову, отвернулась от него, выражай тем самым полное презрение.

— Основная часть состояния твоего отца находится под опекой. Он изъял деньги из оборота и перевел на счет в швейцарский банк почти сразу после смерти твоей мачехи, — спокойно сказала она. — Формально капитал принадлежит только тебе, но практически им распоряжается другой человек. В качестве опекуна выступает адвокат твоего отца, — она вполоборота взглянула на Клода. — Ты сам не имеешь права дотрагиваться до этих денег. Опекун, при необходимости, будет выдавать тебе определенные суммы по своему усмотрению. На него возложено лишь одно обязательство, а именно…

Клод замер в напряженном ожидании. А Софи умело держала паузу, как заправская мелодраматическая актриса.

— …действовать исключительно и беспрекословно в соответствии с распоряжениями — в завещании, кстати, сказано «по прихоти» — одной особы.

Клод сделал шаг в ее сторону и остановился. Софи, улыбаясь ему, упивалась своей победой.

— И этой особой, как ты уже догадался, являюсь я. В завещании сказано, что ты получишь возможность распоряжаться капиталом только после того, как женишься на женщине, которую выберет для тебя эта «особа».

— Значит, я никогда не женюсь, — в задумчивости произнес Клод.