Обжигающий лёд

Глава 4. Ворованный поцелуй

Тяжелая рутинная работа захватила все свободное время. Если что-то и оставалось для себя, Яр старался проводить как можно веселее и беспечнее. Этим конечно же были недовольны тренеры, но на результативность не сказывалось, а потому он не видел ничего зазорного в таком времяпрепровождении. Отец вошел в тренерский состав, и теперь его постоянное присутствие нервировало нещадно. Возможно это в большей степени и стало тем самым катализатором к кутежам и своеволию. Сделать назло, хоть и сам понимал, что вредит, прежде всего, именно себе. Отец попытался пару раз переговорить с ним, но Яр снова пресек эти подходы. Разговаривать им было не о чем. У них сейчас только рабочие отношения, не более. Когда мать узнала о поступке отца, она лишь только сокрушенно покачала головой — поняла, должно быть, причину столь безалаберного отношения сына к работе. Не было мотивации, даже несмотря на то, что команда уверенно шла к победе. Но и ее нравоучений Яр не хотел. С годами она научилась жить с болью и обидой, наверно, даже пыталась придумать оправдания отцу, только был ли смысл от этого? Отец так ни разу и не попросил у нее прощения. Вычеркнул ее из своей жизни, каким-то образом помнил лишь обязательства перед детьми. А Яру этих его мнимых знаков внимания было чересчур. Он едва сдерживался, чтобы не дерзить в открытую. И это стало вскоре сказываться на его игре. Скамейка запасных замаячила как никогда близко в перспективе.

После одной из таких провальных для него игр, не выдержал главный тренер.

— Ты сам-то себе нравишься? Что с тобой вообще происходит? Результативности нет. Четвертая пятерка тебя устраивает что ли или ты так стремишься на скамейку запасных? Ярослав, если б я тебя не знал, подумал бы, что клуб сильно ошибся в тебе. Но ведь я лично отсматривал твои игры, своими глазами видел, на что ты способен. И ты нам это показывал в прошлом сезоне.

— Все нормально, Анатолий Михайлович, я все исправлю.

А что еще он мог ответить? Ну не жаловаться же о своей неприязни к собственному родителю.

— Ярослав, давай начистоту, что у тебя происходит. Это как-то связано с приходом твоего отца?

— Нет, абсолютно, — жестко ответил Смеляков, глядя в пол. Эта беседа стала порядком надоедать ему. Выискались помощники-психологи.

— Уверен?

— Уверен. Я могу идти?

— Ну иди, раз так. Захочешь поговорить, подходи. — И уже вслед удалявшемуся игроку бросил. — Не забудь, послезавтра на фотосессию. И хорошее настроение прихвати с собой.

Фотосессия. Ярослав совсем забыл о ней. Это должен был быть какой-то проект для благотворительности — клуб совместно с многочисленными партнерами всегда открыто действовала в этой сфере, привлекая и своих игроков.

Место сбора команды всегда одно — возле огромного комплекса, являвшегося домашней ареной. А оттуда уже организованно отправлялись на фирменном автобусе на мероприятие. Однако в этот раз фотосессия проходила прямо на родном льду. В этот день творить красоту во имя брошенных больных детей собрались фотографы и стилисты, вся хоккейная команда, а в помощь им прибыли и именитые спортсмены и звезды.

— Смеляков, тебе доверим самую хрупкую нашу участницу, — услышал он распоряжение главного тренера, но сам в этот момент видел лишь ее одну. Ту дерзкую девчонку, что выставила его посмешищем перед глазами всей команд. Он уже и думать о ней забыл, но сейчас что-то всколыхнулось вновь, заставляя бурлить кровь. Что они там говорили? Именно она будет с ним в паре? У него от предвкушения даже руки заломило.

— Задача перед вами: вы рекламируете часы. Главное — в любом ракурсе не забывать о продукте. Договорились?

Короткий утвердительный кивок, а эта малышка даже и не обернулась в его сторону. Хорошо хоть подкатила ближе. Маленькая, надменная, даже высокомерная, она улыбалась всем, но только не ему. И это его раздражало до крайности. Она даже не удостаивала его мало-мальского взгляда. Ему бы отработать эту чертову фотосессию и убраться вон восвояси, а он бесился, что эта маленькая девчонка его игнорировала по полной программе. Ярослав дурачился, специально портил кадры, не желая отпускать из рук фигуристку. Чувствовал, как ей неприятно его общество, как злится, когда он позволял себе слишком близко притянуть ее к себе. И у него просыпался какой-то дикий азарт вывести ее из себя. Да ему и делать-то особенно ничего не нужно было — она с первых же минут показала все свое недовольство партнерством с ним, но профессионализм все же взял верх и Маша приступила к работе. Им нужно было изображать танцующую пару насколько это позволить лед и навык партнера. Звуки затвора камеры все щелкали и щелкали, и все внимание было устремлено на парочку под объективами и искусственным освещением. Яр чувствовал, как ей дискомфортно, но она и вида не подавала.

— Вы такие здоровские, ребята! — вдохновенно воскликнул фотограф, работавший с ними. — А давайте-ка попробуем что-нибудь сымпровизировать. Давайте добавим танцев и огня к вашей паре. Тем более, что вы, молодой человек, очень подвижный, а партнерша ваша темпераментна под стать. Давайте попробуем страсть противостояния… Этакое танго на льду. Миша, добавь в свет немного красного.

Пока менялось освещение, партнеры внимательно слушали фотографа, пытаясь понять, что же от них хотят.

— Ярослав, от вас требуется только крепко прижимать к себе Машу. Ну а вам, моя дорогая, достанется вся основная эмоциональная работа. Роковую Кармен не прошу, но попробуем что-то изобразить в парном катании?

Маша понимающе кивнула и отъехала к другому краю борта, должно быть, чтобы набраться решимости. Яр не сводил с нее глаз. Почему-то ему нравилось, как она нервничала в его присутствии. Он словно хищник гонял свою добычу из угла в угол, желая насладиться ее поражением. Сейчас эта девочка наберется смелости и вернется, а он посмотрит на ее реакцию. Холодная, неприступная. Интересно, с папиком своим такая же или все же темпераментнее? Он тоже сюда прикатил на съемку, вон как сурово глядит из-под нахмуренных бровей, сосредоточенный весь, словно сторожит. Маша же сосредоточена на своей работе, более не на чем. Ответственно подошла к заданию. Хмурится, но послушно исполняет указания. Пара снимков в тесных танцевальных объятиях, но при этом руки напряжены до предела, едва-едва не отталкивая друг друга. Как и хотели: страсть противостояния. Ничего порочного, но у Ярослава кровь жаром разливалась по телу от ее близости. Она изящно закинула свою ножку на его, а ему даже подыгрывать не нужно было — рука сама потянулась по изгибам, от щиколотки вверх к бедру. Щелк. Нужно сменить ракурс. Но, черт, как же сложно заставить себя это сделать. Щелк. Отпустил ее, резко развернув к себе лицом и встретившись с ее хлестким взглядом. Щелк. Все вокруг растворилось, потонуло в каком-то вязком тумане, остался только один ее взгляд, полный яростного вызова. Щелк. Обхватил ее под спиной и стал склоняться, заставляя прогибаться назад. Гибкая, податливая, понимающая что от нее хотят в этот самый момент… Мысли совсем ошалели от такой близости. Глаза блуждают по ее лице, по шее, скользят вниз и снова возвращаются к губам. Щелк. Щелк. А он не в силах отвести взгляда от манящих спелых губ, чуть приоткрывшихся словно в приглашении. И он уже не мог себя контролировать. Хотелось бросить ей вызов. Хотелось бросить вызов этому чертову вице-президенту клуба, надерзить, показать, как легко сорвать с этих милых губ гребаный поцелуй, украсть то, что принадлежит другому. Яр дотянулся до ее лица, коснулся пальцами щеки, немного помедлил, склонился к девчонке и, намеренно чуть укусив ее губу, сорвал запретный поцелуй. Несколько секунд, словно ворованных у кого-то. Щелк. Щелк. Щелк. Он сумел взять себя в руки и поднять голову. Растерянный взгляд Маши в доли секунд зажегся гневом, и горячая ладонь тут же отвесила ему звонкую пощечину. Девчонка тут же вырвалась из его рук и, отъехав на приличное расстояние, обернулась. Потирая ушибленную щеку, Яр самодовольно улыбнулся, отвечая на ее негодование усмешкой.

— Ой, придурок, — услышал он неподалеку от себя чей-то разочарованный выдох, но было откровенно плевать. Глазами прошелся по трибунам, чтобы посмотреть на реакцию этого хмыря. Тот бросил холодный оценивающий взгляд на игрока и развернулся, чтобы покинуть арену. По пути он подозвал к себе главного тренера и перекинулся с ним несколькими словами, после чего просто удалился.

— Смеляков, закругляйся, — скомандовал Анатолий Михайлович с дальних трибун, — достаточно с тебя. Твой фэйс уже не фотогеничен.

Громкий смех партнеров по команде словно ушат холодной воды охладил его спесивость. Дьявол, эта девчонка вновь смогла выставить его на посмешище перед всей командой, и виноват в этом был, прежде всего, он сам. Поддался собственной слабости. Посмотрел вслед уходящей Маши и почувствовал некую досаду. Что на него нашло, какой бес вселился? Ее присутствие действовало на него разрушающе, лишало мозгов и чувства самосохранения. Если б не ее пощечина, сам бы не знал, чем закончилось все. Ему б теперь думать о последствиях своей выходки, а он лишь только о ней, занозе этакой…

Последствия не заставили себя ждать. В ближайшей игре Смеляков был заявлен на скамейке запасных. И второй, и третий матч тоже. На его карьере и больших мечтах можно было поставить крест. Никогда ранее его не оставляли вне игры. Да и других игроков без причины тоже. Хотя, причина-то тут была, и Яр даже знал какая. Сомнений быть не могло, только по личному указанию одного из руководителей клуба он мог вынужденно отдыхать, наблюдая за игрой без права повлиять на ее исход. Вице-президент по маркетингу — Соболев Станислав Игоревич. Ревнив оказался, не простил подката к его молодой протеже. Даже отец отчего-то молчал, не пытался поучить его уму-разуму. Значит, действительно, все дело было в уязвленной гордости топ-менеджера.

Настроение было ни к черту, и Яр вымещал его как мог на тренировках, где никто не смел ограничивать его в ледовых сражениях. Унижаться перед кем, просить вернуть в игру он не собирался. Анатолий Михайлович сам решит, когда наказание должно закончиться, а сам Смеляков сделает все от него зависящее, чтобы показать, что он в силах играть и запал его никуда не делся.