Обитель воскреснувших грез

Лето 1972

Она боготворила своего мужа. Когда она впервые увидела его на приеме в загородной резиденции, где ежегодно собирались лучшие выпускники Лионской технической школы, он сразу поразил ее воображение. Он резко отличался от своих ровесников уверенными повадками, в которых угадывались родовое благополучие аристократического отпрыска и непомерное честолюбие начинающего карьериста. Тем не менее, он нс казался высокомерным гордецом. Он заразительно смеялся над любой шуткой, звучащей в толпе юных бизнесменов, сам шутил направо и налево… Ей казалось, что благодаря его обаянию атмосфера приобретала легкость, вообще-то не свойственную подобным чопорным мероприятиям. Это ощущение легкости навсегда осталось у нее в памяти от того вечера. Легкости и… предчувствия счастья.

Он подошел к ней, не ожидая, когда его представят, и назвался.

— А вы та самая Элен Ревер… — сообщил он ей, чуть усмехаясь.

Она подняла на него глаза и почувствовала, как щеки начинают безудержно краснеть. Но когда она смущалась, спасал насмешливый тон.

— Вы имеете в виду: дочь того самого Ревера?…

— Да нет, — улыбнулся он. — Я имел в виду, что вы та самая Элен.

Она хмыкнула.

— Ту самую Элен знают немногие. В основном я — всего лишь дочь… хоть и того самого…

Он словно угадал ее смущение и детскую горечь дочери известного человека, к славе которого она не имела никакого отношения и пользоваться которой не желала. Посерьезнев, он произнес:

— Отец мне много рассказывал о вас. И я читал ваши статьи. Вы необыкновенная девушка. Теперь, когда я вижу вас… Мое мнение о вас, составленное заочно, подтверждается в полной мере.

Элен пожала плечами.

— Во мне нет ничего необыкновенного, поверьте. Самая обычная — не слишком образованная, не слишком привлекательная, не слишком умная…

— Глупости, — проговорил Клод, может быть, с большей горячностью, чем следовало бы. — Таких, как вы, я не встречал за всю свою жизнь.

Не говоря уже об этой компании самодовольных юнцов и их жеманных подруг. Вы истинное украшение сегодняшнего вечера и его единственная радость. Поверьте мне. Я теперь вовсе не жалею, что отправился на это… шоу.

Несмотря на излишнюю прямоту его комплиментов, Элен было приятно его слушать. То, что в исполнении другого молодого человека показалось бы грубой лестью, звучало в его устах искренним восхищением.

Она полюбила его сразу, с того момента, как увидела. Хотя раньше вовсе не верила в любовь с первого взгляда и считала ее наивным и бесхитростным сюжетом для волшебных сказок. Глаза Клода Деново говорили, что он тоже переживает нечто подобное.

Они поженились через месяц и уехали в Швейцарию, в одну из альпийских деревень, где целыми днями катались на горных лыжах, а ночью предавались любви, которую невозможно описать никакими словами, существующими в словаре.

Говорят, что молодость и любовь проходят, как и все на свете, но они не хотели верить в такие банальные и не имеющие к ним никакого отношения истины. Они не заглядывали в будущее, потому что жили настоящим, которое было прекрасно и покровительствовало им. Проживать мгновения жизни, не имея за спиной прошлого и не ожидая будущего с его неизвестностью, тоской и старением, дано в этом мире не многим. Но Элен и Клод были тем счастливым исключением.

Потом влюбленные вернулись в Лион, где Элен продолжала свое обучение на психологическом факультете университета, а Клод под снисходительным и одобрительным взглядом влиятельнейших людей Франции — собственного отца и отца Элен — начал головокружительное восхождение в мире крупного бизнеса.

Только через три года совместной жизни у них родилась дочь. Но родители были слишком заняты, чтобы уделять ей то внимание, которое так необходимо ребенку в первые годы его жизни. У Клода в это время пошли в гору дела на Ближнем Востоке, а Элен писала магистерскую диссертацию и выпускала один из первых своих больших научных трудов. Девочка росла под неусыпным и восторженным присмотром бабушек и дедушек и многочисленной прислуги, а родителей видела лишь изредка. Их образ был окружен для нее ореолом таинственной и волшебной жизни, которая была ей пока недоступна, но бесконечно желанна.

Работа ли, требующая полной самоотдачи, необходимость ли безоговорочного проявления самостоятельности в карьере, или вечные разъезды и постоянное напряжение всех физических и душевных сил, а, может быть, все вместе — привело постепенно к тому, что в их семейной жизни образовалась трещина.

Прошли первая страсть и восторженность молодости, а привычка, которая спаивает многие семьи крепче, чем искреннее чувство, не успела выработаться у них, слишком часто вынужденных находиться вдалеке друг от друга.

Спустя четырнадцать лет замужества Элен Деново поняла, что стала для мужа совершенно чужим человеком. И это повергло ее в шок.

Осень 1986

В маленьком кафе на улице Луизан встретились два старых приятеля, знавших друг друга еще со времен беззаботной студенческой молодости. Один из них — высокий, прекрасно одетый седовласый красавец с мужественным лицом и ясным пронзительным взглядом, лишившим покоя не одну особу женского пола, — Клод Деново — выглядел весьма озабоченно, и было заметно, как он нервничает. Второй — чересчур, пожалуй, обыкновенный, чтобы на него обращали внимание, с крупными залысинами, в очках с толстыми стеклами, одетый весьма небрежно, — Пьер Грати — смотрел на собеседника с удивлением и растерянностью. Никогда за все годы их знакомства он не видел Клода в таком состоянии. «Мир куда-то катится, — мелькало в его профессорской голове. — Мир постепенно сходит с ума…

Распалась связь времен, как говаривал бедняга Гамлет. Если дружище Клод оказался в безвыходном положении и готов на безумный поступок, чтобы выпутаться, жди конца света».

Любимое вино Клода оставалось нетронутым в высоком бокале.

— У тебя светлая башка, Пьер, — говорил он. — Ты не можешь не придумать выхода. Ты, знаешь ли, моя последняя надежда. — Клод попытался усмехнуться, но улыбка вышла более чем жалкой. — Я испробовал все средств.

— Да?… — пробормотал Пьер, чтобы что-нибудь сказать.

— Да. Да. Я изменял ей чуть ли не в се присутствии. Я пытался бить ее. Я оскорблял ее. Она… она все мне прощает. Я творил такое, за что другая женщина просто убила бы… Я… я сказал, что сменил ориентацию… Знаешь, что она мне сказала на это?

— Что? — Пьер неожиданно для себя покраснел.

Клод вздохнул.

— Она, знаешь ли, сказала, что… любит меня. Таким, каков я есть.

— Да… Она любит тебя. Что же с этим можно поделать? Но… может быть, если она так тебя любит… Ты не пытался воззвать именно к любви, — голос Пьера Грати был низким, проникновенным.

— Что ты имеешь в виду? — Клод уставился на приятеля.

— Ну, что если она тебя любит, то, ради любви к тебе, пусть даст развод. Ведь она хочет, чтобы ты был счастлив, не так ли?

— Она готова на все. На все, кроме развода. Она, знаешь ли, католичка. Да и не в этом дело…

— А ты никак не можешь обойтись без развода? — Пьер Грати отодвинулся от стола, упираясь в него руками, и стало видно, что его ноги не достают до пола. Они были явно коротковаты для его тела. — В конце концов, живите себе счастливо… без венца. Твоя будущая невеста, кажется, не страдает набором комплексов?

— Ты не понимаешь, — раздраженно ответил Клод. — Я хочу, чтобы она стала моей женой. Чтобы все было… как должно быть… Светло… чисто… счастливо…

— По-моему, ты ведешь себя как ребенок. Ведь тебе не двадцать лет.

— В двадцать лет все было гораздо проще. Я не думал, что можно вот так… влюбиться. Страстно желать всегда быть вместе и… и… умереть в один день. Я только сейчас, наверное, осознал, что такое семейная жизнь… в любви…

— Ага… И в горе, и в радости… — Пьер смотрел на приятеля как на больного.

— Ты смеешься?

— Что ты! Завидую, наверное… Но чем помочь ума не приложу. Ведь нужно, чтобы твоя нынешняя супруга тебя разлюбила. А сердцу не прикажешь.

— Но ты же у нас светило. Гений психологии за что можно разлюбить человека? Я на все готов. Готов стать убийцей, если бы она разлюбила меня за это. — После этого признания Клод Деново вынул из кармана надушенный платок с вензелем и приложил его к вспотевшему лбу.

— Только этого не хватало! Как в таком случае ты представляешь себе будущую семейную жизнь? Молодая жена ходит к тебе на свидания раз в месяц? В остальное время пишет тебе письма. Хорошенькая перспектива!

— Пьер, ради всего святого! Не только к дружбе нашей взываю. Прошел бы ты мимо, если бы на твоих глазах тонул человек?

— Утопленничек… — Пьер не смог удержаться от иронии. — Какими средствами ты располагаешь на это… мероприятие?

— На какое? — оторопел Клод.

— Ну вот, на спасение утопающего?

— О моем финансовом состоянии ты, надеюсь, наслышан, — к Клоду на секунду вернулось его былое высокомерие. — Я заплачу тебе сколько ты сочтешь нужным. В разумных, конечно, пределах.

Пьер расхохотался.

— Узнаю старика Деново! В разумных, в разумных… Только платить будешь не мне, конечно. Я на такое, пожалуй, не гожусь. Есть одна идейка. Хотя стара как мир.

— Ты… ты что? Имеешь в виду… — и Клод сделал неопределенный жест рукой вокруг своей шеи.

Пьер рассмеялся еще громче.

— Да… это как-то мне не пришло в голову.

Я все-таки, наверное, очень неиспорченный человек. Нет, никто не собирается убивать твою старушку. А способ, который я тебе предлагаю, действительно стар как мир. Почему люди оставляют друг друга? Почему ты хочешь бросить свою несравненную Пенелопу?

— Я уже говорил тебе! — рассердился Клод.

— Ну так скажи еще раз, не бойся. Потому что ты полюбил другую. Правда?

— Да.

— Твоя старушка разлюбит тебя, когда полюбит другого! — объяснил Пьер другу, как незадачливому школяру.

— Она не полюбит…

— Не будь таким самонадеянным, малыш. Нет в мире ничего совершенного. Всегда найдется еще более… э… м… привлекательное.

Клод посмотрел приятелю прямо в глаза.

— Я плачу любые деньги. Если ты сможешь сотворить чудо…

— Я, пожалуй, нет… Но есть у меня… один талантливый ученик. Вот он действительно может творить любые чудеса. И он поможет тебе. Можешь договариваться со своим священником о сроках венчания. Перспектива женитьбы на Рождество тебя бы устроила? — Пьер позволил себе ухмыльнуться, но Клод Деново, казалось, и не заметил этого:

— Я был бы самым счастливым человеком во всей этой безумной Вселенной!

— Ну вот и славно.

Они подняли бокалы.

Когда приятели поднялись из-за стола и двинулись к выходу из кафе, голова профессора Пьера Грати находилась где-то па уровне груди банкира Клода Деново.