Оборотни. Зверь без страха и упрека. Книга 2

Часть 1. Преодолеть тьму

Там, где я был, так долго не было света.

Я оставался один на чужих берегах.

Моё солнце не здесь, оно просто прячется где-то,

Но каждый новый мой шаг будет шагом в его лучах.

(С)Бурито «Мама»

— Далеко-далеко отсюда, под сенью великой горы горит костер. Они сидят вокруг костра и беседуют.

— Мама, кто «они»?

— Прежде люди.

— А сейчас? Кто они сейчас, мама?

— Цагн и его жена — даман, и сестра — журавль, и дочь — дикобраз, и внук — мангуст, и зять — квамманга…

— Кто это, квамманга?

— Зверь, что обитает внутри радуги.

— А Цагн? Кто такой Цагн?

— О! Цагн — владыка всех вещей, создатель луны и звезд, пастух антилоп, повелитель дождей…

— Что он за существо, мама? На кого похож?

— Похож на мудрого старца.

— Только похож, мама? Но кто же он на самом деле?

— А на самом деле он — богомол…

…Ольга мгновенно проснулась. Сонно закрутила головой. Стукнулась затылком о твердую спинку неудобного кресла в зале ожидания аэровокзала. Она примчалась сюда на первом экспрессе, но все рейсы отменили до полудня из-за нелетной погоды. Ольга задремала, а потом услышала голос! Тот самый, что рассказывал удивительные, непонятные вещи. Рассказывал совсем рядом… Что это было? Откуда?

Увидела и застыла, нервно сцепив руки, дернула за поводок спящего у ног Билла.

На соседнем кресле сидела незнакомка. Невысокая, шоколадно-золотая, укутанная в неброский серый плащ. Она прижимала к груди девочку лет пяти и что-то шептала ей на неизвестном языке.

— Простите, о чем вы сейчас рассказывали вышей дочери? — спросила Ольга, пытаясь заглянуть женщине в глаза.

Та отвела взгляд и пробормотала нечто неразборчивое.

— Она не понимает тебя, — раздалось за спиной.

— Что?

Ольга повернулась. На соседнем ряду сидела кудрявая рыжая девушка. Соседка подвинула на переносицу тяжелые очки и пояснила:

— Это бушмини из Саванны, она не знает нашего языка. Говорит немного на белогорском, его все худо-бедно понимают. Но твой манерный старосерогорский акцент точно не поймет. Ничего, что мы на «ты»?

— Ничего.

— Ну и отлично, — девица быстро поднялась, одернула клетчатую юбку, подхватила чемодан и пересела к Ольге. — Меня зовут Энн. Энн Ройс — зоолог, этнограф, исследовательница. Очень рада, — протянула руку для рукопожатия «по-мужски». — А тебя?

— Ольга, — представилась Ольга, поддавшись напору новой знакомой.

— Летишь в Саванну изучать язык бушмини?

— В Саванну… Откуда ты знаешь, куда я лечу? — Ольга насторожилась, но бодрая Энн тут же успокоила ее:

— Я покупала билет после тебя. И, кстати, мы — соседи по купе. Спасибо твоему зверю. Благодаря ему, мне продали билет за полцены. Далеко не все пассажиры любят попутчиков с домашними питомцами. Обычно касса сдирает за их провоз втридорога или заставляет выкупать все купе. А вот тебя в спешке пропустили. Когда очухались, было поздно. Соседнее место кому попало не продашь — не возьмут. А тут я, собственной персоной. Дайте, говорю, билет в то же купе, с хорошей скидкой, разумеется!

Энн расхохоталась, довольная собой, рыжая челка волной упала на глаза, прилипла к очкам. Девушка сняла их, достала из нагрудного кармана замшевого жилетика носовой платок и принялась протирать линзы.

Ольга склонила к плечу голову, внимательно присмотрелась, прислушалась к собственным ощущениям. Нет. Кажется, ничего опасного.

— Нам еще часа два тут сидеть, — вздохнула Энн и предложила. — Пойдем в кофейню, я тебя угощу. И твоего пса, который вовсе не пес.

— Он пес, просто порода такая, — испугавшись, заспорила Ольга.

Энн улыбнулась, заговорщицки прижала палец к губам и сказала тихо:

— Это пятнистая гиена, а ты — активистка-зоозащитница. Ты выкрала ее из зверинца, чтобы вернуть в родную среду. Угадала?

— Почти.

— Не переживай. Я тебя не выдам. Твое дело — правое. Я обеими руками поддерживаю сей благой поступок. При случае, как дипломированный специалист по животным, подтвержу, что твой питомец — собака. Черный древнесерогорский мастиф.

Не дожидаясь Ольгиного ответа, она поднялась, вытянула из-за соседнего ряда кресел огромный чемодан на колесах и первая направилась к лестнице, ведущей на второй этаж старинного здания.

В кафе было людно, но столик для Ольги и Энн все же отыскался. Девушки сели возле огромного, в пол, окна. Билл послушно лег рядом, опустив голову на длинные передние лапы, задние — короткие — смешно, как лягушка, растопырил в стороны.

Уютное кафе — отметила про себя Ольга. Кожаные легкие кресла, кованые торшеры по углам, маленькие круглые столики. За стеклом ползают по небосводу невесомые туши цеппелинов — снимаются с якорей, готовясь отправиться в путь. Пасмурная погода сменилась солнцем. Можно лететь. Небо свободно!

Официантка в кремовом переднике принесла заказ. Запахло кофе и корицей. Качнулись в фарфоровых чашках бурые волны.

— А ты отважная, — похвалила Ольгу Энн. — Бросить все и отправиться на чужой материк не каждая решится.

— Так получилось. Это не от меня зависело.

— А от кого же? Ладно, расскажешь потом. Посадку объявили.

***

Девушки покинули кафе и прошли на стойку контроля. Встали в очередь.

У Энн обнаружилась еще пара пузатых чемоданов. Она забрала их в камере хранения. Увидев их, девушка за стойкой контроля вежливо указала на весы и заставила доплатить.

Получив посадочные талоны, они вышли из здания аэровокзала на взлетное поле. Ольга зажмурилась. Яркое солнце светило в глаза. Прибывшие цеппелины опускали вниз гайдропы и причальные команды тянули их к земле. Некоторые швартовались к причальным мачтам.

Цеппелин компании-перевозчика «Левкрота-экспесс» заканчивал погрузку. Его спустили к самой земле и откинули трап. Миловидные бортпроводницы неистово махали цветными флажками, привлекая внимание пассажиров. Те протекли шумной рекой через поле и исчезли внутри гондолы.

Ольга и Энн взошли на борт среди последних. Гостей с животными сажали в конце, чтобы не беспокоить основную массу.

Бортпроводница в светлой форме проводила девушек в каюту. Всю дорогу Ольга задумчиво смотрела на нее — как качается кремовый кружевной подол, и резкие стрелки на чулках ныряют под задники белых туфель.

— Прошу, — бортпроводница лучезарно улыбнулась, пропуская в небольшое помещение с парой диванов, столиком и огромным окном. За ним — небо и трава. Два куска мироздания — сверху синий, снизу зленный. Ярко, на контрасте.

— Спасибо. Прекрасная каюта.

Энн грохнула об пол свои чемоданы. Устала тащить! Застежки на одном не выдержали, разошлись, и из него, как из раззявленной бегемотовой пасти, вывалились на пол книги. Целый ворох. Энн принялась собирать и тихо про себя чертыхаться. Бортпроводница кинулась помогать, но Ольга ее опередила.

— Не беспокойтесь. Мы устроимся.

Билл уполз под сиденье и сверкал оттуда беспокойными глазами. Чуял, что скоро случится что-то из ряда вон… Оторвут от земли и зашвырнут на какое-нибудь седьмое небо. Станется с них — с этих белых кружевных девушек, крепко пахнущих лилиями и розами.

Здесь все так пахло — бортпроводницы, сиденья, занавески. Цветы в тяжелой вазе на столике. Санузел, спрятанный за узкой дверкой в углу. Там, на крошечном пятачке расположились умывальник, клозет и «горшок» с опилками — специально для Билла.

Цеппелин поднялся в воздух.

Энн и Ольга разместились напротив друг друга и заказали чай.

— Можно посмотреть твои книги?

Ольга с любопытством уставилась на пухлый том.

— Можно. Это сборник статей от моего университета за прошлый год, — Книга перекочевала через стол Ольге в руки. — Наукой интересуешься?

— Да, наверное.

Ольге очень хотелось интересоваться наукой! По-настоящему. Быть такой же деловой, как Энн Ройс, иметь собственные статьи в научных дайджестах, хвастаться исследовательскими планами… Что ей мешало? Какого черта она читала бульварные романчики про вечную любовь в три раза чаще чем энциклопедии и учебники?

— Статьи есть?

— Нет.

— Ну, не переживай! Будут еще. Еще отдашь свой женский долг науке — нас ведь не так давно к ней допустили. Все самое интересное впереди.

Энн невозмутимо прихлебывала чай, заедая его мятой лимонной долькой. При каждом укусе морщилась и смешно подтягивала к ушам плечи — такая простая, честная и веселая. Ужасно не хотелось ее обманывать…

Ольга понимала, что сейчас запутается, заврется с этой наукой… с этими спасениями животных. Черт! Зоозащитница, тоже мне. Да пока за свою жизнь она спасла лишь одно животное — себя.

— Энн. Мне надо признаться тебе кое в чем, только обещай…

— Обещаю. Я уже сказала, что поддержу твою авантюру с гиеной. Ты еще кого-то в Саванну тайком везешь? Какого-то редкого зверя?

— Да. Оборотня.

— О-о-оборотня? — Энн в недоумении поперхнулась лимоном, задумалась, а потом, решив, что ее разыгрывают, расхохоталась. — Отличная шутка. Да еще с таким серьезным лицом. Ну, ты даешь!

— Это не шутка.

— И где же твой оборотень?

— Он тут, — Ольга приложила ладонь к груди, — во мне. Я — оборотень.

— Вот тебе раз, — Энн задумчиво почесала затылок. — Вот это новость, — понюхала сначала свою чашку, потом Ольгину. Констатировала. — Чай безалкогольный.

— Я не вру.

— Чем докажешь? Превратишься?

— Нет. Я не могу.

Шах и мат. Ольга признала поражение. Как доказать, если силы нет? А будь, она — черт возьми! — доказала бы, чтобы Энн не смотрела на нее, как на городскую сумасшедшую.

— Ты же понимаешь, что, как ученая, я не могу просто взять и поверить тебе на слово. Давай пока закроем эту тему. Я не буду расспрашивать, — миролюбиво предложила Энн.

Но Ольге не хотелось закрывать. Какое возмущение! Пока она безбожно врала — ей верили, а стоило сказать правду, так…

— А как же магия? — она коварно прищурилась, глядя собеседнице в глаза.

— Магия? Какая еще?

— Обычная. Амулеты, чары?

— Не смеши. Это же дикость, мракобесие и невежество. Хотя, с точки зрения этнографии — обычаев, традиций — она интересна.

У Ольги нервно дернулся глаз. Она задумчиво обхватила подбородок и вспомнила разговор с Гэривэллом. Он считал людей великими, говорил, что они превзойдут оборотней в магии. Не-е-т, не в магии! Они просто сочтут их сказками, перестанут верить и забудут. И все! Стоп. А как же подсознательное благоговение и подчинение? Отключаешь артефакт и…

Ольгины глаза увлеченно сверкнули. Пальцы сами подвинули переключатель.

— Ну? Ничего не ощущаешь?

— Нет. Странная ты, — Энн покачала головой и похвалила. — Это хорошо. Все увлеченные люди не от мира сего.

Ольга молчала, продолжая буравить соседку глазами.

— И теперь ничего? Благоговения передо мной не испытываешь?

— Чего?

Энн снова покатилась со смеху.

— Веселишь меня или эксперимент проводишь? Отличный эксперимент! Поделишься результатами?

— Поделюсь, — Ольга выдохнула, как перед погружением в воду. — Слушай…

Она говорила долго.

И про оборотней. И про магию. Про модные нынче артефакты, о которых даже парикмахерша знает, о…

Но Энн опять все испортила. Поставила очередной шах и мат в их словесной игре.

— Я не знаю ни одного человека, который бы видел оборотня в его животной ипостаси. Об оборотнях говорят, о них мечтают пустоголовые розовые девочки, шушукаются в лавках хозяюшки, но…

— А ведь точно!

Ольга наконец-то сообразила — взглянула на свою, оборотневую, жизнь с человечьей стороны. Она ведь всю жизнь пользовалась мощными мороками, прикрытиями, амулетами — как могла, отводила глаза. И, конечно, никакой оборотень не перекидывался на виду у людей. А если перекидывался, то недоразумение опять же исправлялось с помощью магии — тот же морок. А если все совсем плохо — безжалостное стирание памяти. Вот оборотни и стали мифом. Городской легендой. Цветком папоротника, о котором все мечтают, но никто его не видел…

Пока Ольга думала, Энн решила поверить ей. Старания соседки по каюте выглядели слишком честными. Да и зачем так странно врать? Энн решила принять Ольгин рассказ, как есть.

— И какой ты оборотень? Волчица?

— Нет! Не волчица, слава небу.

— Ладно, можешь не уточнять. А почему тебя волчица так возмутила?

— Я не люблю волков. Они властные, жестокие. Безжалостные убийцы. Берут все, что им захочется. Агрессивные собственники. Девушки для них, просто игрушки… — Ольга говорила не о всех волках. Конкретно о тех, кого знала лично и с кем имела счеты. Эдриан!

— О чем ты? — удивилась Энн. — Волки вовсе не такие. Они мирные, умеют сдерживать агрессию. Тех, кто ведет себя жестоко — выгоняют. Так появляются волки-одиночки. Ни один волк не посмеет прикоснуться к волчице без ее на то желания. У них в стае обычно равноправие, а то и вовсе матриархат. Я долго изучала волков у северной Серогорской границы. Ты мне уж поверь. Жестокость и властность… Это про людей. Не про волков.

— Так мы ведь и есть отчасти люди, — пораженно добавила Ольга.

— Вот я и смотрю, — как-то разочарованно резюмировала Энн, — что вы и от волков взяли самое плохое… и от людей, — она не хотела озвучивать последние слова, но они вырвались сами. И Энн извинилась. — Прости.

— Да нет, — вздохнула Ольга. — Ты все правильно сейчас сказала.

***

В чемодане Энн было много прекрасных книг.

Ольга листала огромный альбом по искусству и мифологии мира. Со страниц смотрели невиданные твари. Одна — похожая на пятнистого коня с пастью до ушей — звалась левкротой. Выдержка из старинного текста под изображением гласила: «Живет левкрота в Саванне; в темноте зовет людей по именам и тех, кто, попавшись на эту уловку, выходит из дому, пожирает, заглатывая целиком».

— О, это про твоего Билла! — перегнулась через стол Энн и пояснила. — В старину левкротами называли пятнистых гиен и придумывали про них много всякой всячины.

Значит, левкрота. Ольга ласково погладила изображение. Гэривэлл, пожалуйста, останься жив. Найдись на другой стороне тьмы…

Цагн-цагн-цагн — стучал, разгоняясь, винт за окном. И Ольга спросила:

— Кто такой Цагн, ты случайно не знаешь?

— Цагн? Дай подумать, — Энн задумчиво помешала ложечкой чай. — Это основное божество бушмини. Создатель мира — демиург. Он бродит по свету в образе старика вместе со своим внуком-мангустом и зятем… забыла, как зовется существо из радуги… Квамманга!. А еще, он, как ты, оборотень. Богомол, кажется…

Если бы Энн только знала, в какую точку попала этим своим «как ты»! Ольга даже вздрогнула. И расспрашивать больше не стала.

За окном повисла ночь. Рассыпалась звездным покрывалом. Под брюхом цеппелина лежало черное зеркало — воды пролива. Ольга вгляделась в них и увидела отражение льва. Того самого, что пугал ее с детских лет.

— Энн, а зачем ты едешь в Саванну? — спросила, желая отвлечься от тревожных мыслей.

— У меня много проектов, — вдохновенно ответила соседка. — В Саванне столько всего неизученного — фантастические животные, удивительные культуры. Я, как тот ослик, что никак не мог разорваться между двумя одинаково прекрасными кучками с сеном и помер с голоду! — Она вновь рассмеялась. — Кстати, одолжишь мне для исследований своего Билла? Пойми, ему придется интегрироваться в дикую среду. У самца есть шансы прибиться к какому-нибудь клану, ты не переживай. Невероятно интересно будет понаблюдать за процессом. У меня есть пара радио-ошейников и небольшая портативная станция.

Энн вытянула из-под сиденья один из чемоданов, открыла его и продемонстрировала комплект приспособлений в картонной коробке. Ольга отметила для себя, что магии там не чувствовалось никакой.

— Оно самое?

— Да. Столько денег за это все отвалила… — Энн озвучила сумму, которая оказалась внушительной даже по Ольгиным меркам, а ведь она никогда ни в чем не нуждалась. Мантидай жили безбедно. — А ты? Отпустишь на волю свою гиену и что? Могу взять тебя к себе в ассистентки.

— Спасибо, но у меня есть дела и помимо устройства судьбы Билла.

— Особые оборотневые?

— Именно такие. А для начала мне нужно будет отыскать… своих, — честно призналась Ольга.

— О! Когда отыщешь, передай им привет от меня, и скажи, что я в них почти уже поверила.