Однажды, в галактике Альдазар

Рассказ 1. Будни многодетного папаши. Глава 1

таймлайн рассказа: через полгода после событий "О-13"

размер: макси

в тексте есть: приключения, юмор, элементы стёба и социальной фантастики. Предупреждение: в тексте есть юмор ниже пояса и некуртуазные выражения.

*

Алексей Бобров мрачно созерцал надпись, вирусной строкой бегущую по оптической линзе. И не знал, возмущаться ему, гордиться или сетовать на первые проявления у себя старческого маразма.

Он был известен миру под доброй сотней имён и порядковых номеров (хотя и любил, по правде, только старое доброе Алексей Бобров; ну, или Лёха Упоротый Бобр, как величали его сослуживцы из “Шторма”). Но даже со старыми приятелями, которые в совершенно прямом смысле сделали из него человека, он теперь не поддерживал связи.

Бобров сбежал в космическую задницу, установил палёный вирт, скроил себе очередное новое лицо, занялся самой мирной деятельностью из возможных и вознамерился полностью откреститься от тёмного прошлого. Какие претензии могут быть к Джеку Джойсу, придурковатому сисадмину самой занюханой метеостанции на никому не нужной планете в самом разгаре освоения? То-то, никаких.

И найти его тут было почти нереально. Вон, даже Ал-45 не справился. Хотя, пожалуй, и не слишком пытался — решил, видимо, что дерьмо лучше не трогать, чтобы не воняло. Между тем, уж что-то, а развоняться в случае чего Упоротый Бобр, он же бывший Ал-44, старший брат по пробирке, мог знатно. Можно сказать, имелся на то у него врождённый талант! Благо ещё в самом начале озаботился отличным компроматом на собрата по лаборатории, который мигом свёл бы его политические рейтинги в минус… Впрочем, Ал-45 и без того свели в минус. И даже, пожалуй, заслуженно: совсем уж у придурка шарики за ролики заезжать стали. Страх потерял. И нашёл же, к кому сунуться… Все знают, что модификанты типа “новые боги” — твари жуткие. Это даже не рабочие дворняжки вроде Ал-ов или Эйм-ов, а сраные “чудеса генной инженерии”, то бишь, неубиваемые неведомы зверушки, в которых от человеческого одна внешность и осталась. Каким местом думали и на что рассчитывали учёные Нового Олимпа, когда эту жуть создавали — вопрос отдельный, риторический.

Впрочем, Ал-44 ещё до очеловечивания смутно подозревал, что мозгов у его создателей, несмотря на все научные успехи, не особенно много. И вдвойне радовался, что в своё время благополучно исчез с их радаров и осел в Земном Союзе. Тут, конечно, свои вавы в головах, как и везде. Но, по крайней мере, жители ЗС понимают, под каким соусом какое блюдо жрать, и тормозят своих особо рьяных учёных на пути к чрезмерно светлому будущему. И, как показала практика Коалиции Альдо, правильно делают: лично Алексей предпочёл бы жить подальше от тех планетарных систем, где ко власти приходят “боги” из пробирки.

Он в этом плане был консерватор. Хотя бы потому, что его в примерно тех же пробирках создавали. И был он уверен: нихрена хорошего в такой обстановочке не вырастет.

Впрочем, “боги” тоже не особенно хотели, чтобы соседи взялись за производство им подобных. Причём скорее из соображений практических, чем этических. Логично же. На кой им конкуренты?

Потому-то Ал-44 предпочитал лежать поглубже, пердеть пореже и вообще не слишком высовываться. Это работало. И с “богами”, и с “любимыми братишками” (век бы не видать), и с сослуживцами (реально любимыми, как ни странно), и с бывшими жёнами в количестве четырёх единиц (тех, которые на это имя), и с кредиторами (тут количество лучше не упоминать), и с врагами (тут лучше скорбно промолчать).

Увы, с Леной, его гордостью и головной болью, не прокатывало: дочка при желании могла достать кого угодно. И где угодно.

Вся в родителей, что уж.

Алексей вздохнул, покосился на мирно дремлющего за столом собутыльника и снова перечитал послание.

“Если ты, старый маразматичный хрен, сейчас же не выйдешь на связь, к утру твои координаты будут у киберполиции. И у твоих дружков с Обиса. Спорим, они по тебе соскучились?”

Да уж. Старый, как же… его модель рассчитана на двести лет работы вообще-то!.. Впрочем, было бы на кого обижаться. А вот угрозы серьёзные: если киберкопов он не особенно боялся, то “друзей с Обиса” встречать не хотел категорически. Они, правда, сейчас заняты дележом территории, но всё равно слишком уж страстно желают с ним пообщаться. И ведь дочка не пожалеет старого больного папочку! Вздохнув, он смирился с неизбежным и подал запрос на голосвязь.

Лена, видимо, только того и ждала: уже спустя пять стандартным минут она возникла посреди станции. Руки скрещены на груди, бровь слегка поднята, полицейская форма сидит идеально. У Алексея в который раз защемило сердце: как же похожа на мать, а?..

Тут надо сказать, что отец из Алексея был, прямо скажем, так себе. Хотя, может, и чуток получше, чем из Ал-44. В этом вся шутка.

Поначалу, отправляясь в ЗС с заданием по внедрению в один из летучих космических развед-отрядов, Ал-44 вообще не придавал значения всяким там семейным глупостям. Жёны нужны были для создания достоверной легенды, неидеальности, того самого грешка, который подарил бы биографии нужный вид. Помимо всего прочего, коллекционировать их было весело… но это он признал уже намного позже, когда перестал прикрывать заданиями все свои решения. В начале до такого уровня самоосознанности ему было пилить и пилить.

Когда одна из жён, что терпеливо ждала его дома, забеременела, он только плечами пожал. У модификантов детей быть не может, как у любых генетических химер. Да ещё и хим-стерилизация сверху… Так что младенец — неплохое прикрытие. А уж чей он там на самом деле, не важно. Хотя генетический анализ, чисто из интереса, сделать всё же надо… Когда-нибудь.

Но руки всё не доходили, да и не волновало его особо, с кем ему там изменяют. Он жёнам платит, оказывает эскорт-услуги по прилёту, рассказывают о любви; они с кем-то там гуляют. Честный бартер.

В общем, генетический анализ ему пришло в голову сделать на шестом ребёнке. Старшему, Балбесу, к тому моменту уже семь стукнуло.

2

Тогда с Ал-44… наверное, уже с Алексеем Бобровым случился первый (и пока единственный) в его человеческой жизни полноценный срыв: он не верил, что Анна умерла. То есть, совсем не верил. При наличии всех фактов, подтверждающих обратное.

Со всей его эйдетической памятью, с мозгом, способным работать в вирте на недоступных человеку уровнях, с сильнейшим пси-полем, с улучшенным восприятием, устойчивостью к пси-влиянию и повышенной сопротивляемостью психотропам… Со всеми этими наворотами он по всем признакам не мог быть подвержен когнитивным искажениям, психическим болезням и нервным срывам. Так утверждали ТТХ его модификации. Но, как показала практика, их создатели в очередной раз могли дружно пойти и обо что-то убиться, проклиная свою полную рукожопость. 

Потому что когнитивные искажения, психическую болезнь и нервный срыв он продемонстрировал наглядно. И ещё как…

Алексей просидел почти полные стандартные сутки рядом с трупом. Никого не подпускал и слушать ничего не хотел. Ребятам пришлось его вырубить, когда стало ясно, что опасность заражения от перешедших в активную фазу жизнедеятельности паразитов слишком высокая, а крышу Упоротому Бобру снесло накрепко. То есть, в разы больше, чем обычно… И на сей раз всерьёз.

Дальше всё мелькало, как в тумане. Спасательная группа, которая прибыла на пару дней позже, что стоило жизни ещё двум косморазведчикам; жёсткий карантин на орбитальной станции, растянувшийся чуть ли не на полгода; не менее жёсткая депрессия, которая окончательно показала, что человеческого в модификантах линейки Ал намного больше, чем ему хотелось бы... 

После возвращения на Землю-3 внезапно выяснилось, что то самое неизбежное событие таки произошло: жёны узнали друг о друге. Причём довольно давно. На фоне инцидента с карантином представительства ПКТ* на дочерних планетах, получив запрос, послушно вызвали “жену Алексея Михайловича Боброва” на Землю-3. Столкнувшиеся в приёмной дамы доставили непосредственному начальству Алексея несколько неприятных минут. 

Скандал разгорелся нешуточный, надо сказать. Но с начальством косморазведчикам повезло: Джереми Эндейл всегда слыл человеком жестковатым и слегка сволочным, но за своих орлов стоящим горой. Он впряг всех доступных юристов, психологов и обаяние, но от суда Алексея отмазал. Правда, для этого его задним числом приписали к культу каких-то ребят, одобряющих многожёнство, но это стало наименьшей из потерь. Он из тех, кто готов молиться любым высшим сущностям, если в данный момент это выгодно. 

К слову, за те полгода, что Лёха Бобр болтался на орбите в полупоехавшем состоянии, его жёны успели не только подраться (Бэт с Шарлоттой), но и подружиться (Полина с Элизой). Впрочем, в последних Алексей и не сомневался особо. Элиза была особой практичной, и от мужа ей изначально требовались только деньги, статус жены косморазведчика, дающий целый ряд сопутствующих льгот, и прикрытие. Её двое детей были от двух разных мужчин, неизвестных Алексею. Так что, можно сказать, с Элизой у Ал-44 изначально стоял взаимозачёт. Полина же сбежала замуж от совершенно поехавших родственников, которые помешались на общественном движении "Волшебная какраньшия" и, ко всем прочим прелестям вроде отказа от виртов и современной медицины, были готовы передать дочь только мужу в руки. С документами вместе. По заветам предков. С чего эти ребята взяли, что предки завещали именно так, равно как и о какого периода предках идёт речь, Ал-44 вникать не стал: мало ли, какие у кого бывают девиации? Так что он просто выдернул девчонку оттуда, рассудив, что так будет выгодно им обоим. Не прогадал: Полина была покладистой, но весьма неглупой женщиной, которая никогда не требовала от мужа больше, чем он мог дать. Их общего сына она назвала Егором, хотя Алексею это имя почему-то не нравилось, и в редкие визиты свои он предпочитал именовать отпрыска просто Балбесом. 

Малому шло, кстати.  

Если говорить о самых непримиримых сторонах конфликта… Бэт громче всех костерила проклятого изменника (это было особенно иронично, учитывая, что их единственная дочь с точки зрения генетики не имела к Алексею ни малейшего отношения). Шарлотта же, как он понял намного позже, в какой-то мере любила его. Родила двух сыновей, ждала дома, верила всяким бредням… Оглядываясь назад, Алексей даже испытывал по этому поводу некоторое сожаление. Всё же, будь он опытней, никогда бы не сунулся к этой женщине. Таким, как он, лучше десятой дорогой обходить таких, как она. И наоборот.  

Так или иначе, к моменту его возвращения всё поутихло. Шарлотта благополучно с ним развелась, Бэт развела на компенсацию. Элиза с Полиной перебрасывали друг другу детей и дружили семьями. 

Но был ещё один ребёнок, судьба которого Алексея довольно сильно волновала. “Пожалуйста, позаботься о Лене,” — это было последнее, что сказала Анна. И он не собирался подводить её снова. 

Немного оклемавшись и выслушав от врачей, что в условиях нервного напряжения, истощения и серьёзной потери его шиза вроде как вписывается в норму, Лёха озаботился судьбой Елены Анновны. И узнал, что за неимением никаких родственников на горизонте девочку отдали в детский дом при управлении ПКТ.  

Тут надо сказать, что работа косморазведчиков в целом была высокооплачиваемой и уважаемой, но чрезвычайно опасной. До ранней (сорок пять лет при средней продолжительности жизни до двухсот) пенсии в среднем доживало около шестидесяти процентов косморазведчиков. Причина проста: исследование новых планет — времяпровождение опасное. Нет, понятное дело, что до прилёта косморазведки территорию прочёсывали роботы, спутники, зонды. Машины брали анализы, сканировали всё, до чего могли дотянуться, оценивали пригодность той или иной среды для человека. Но у подобных методов был предел, и далеко не всё приборы были способны засечь. На определённом этапе присутствие людей как минимум на орбите становилось необходимостью, в которую упирались дальнейшие исследования. Особенно это касалось планет, на которых кишела развитая жизнь: тут в любом случае одними только машинами не отделаешься, многие вещи можно проверить только на своём опыте. При этом времена безудержной колонизации, когда поселенцев весело отправляли на условно пригодную планету с напутствием вроде “И так сойдёт”, канули в небытие. Теперь без многолетней разведки с участием учёных, военных и техников такие вещи не делаются. 

3

Это было странное чувство. 

Когда Ал-44 в первый раз открыл глаза и вдохнул воздух, его биологический возраст составлял тринадцать лет. Ещё примерно за четыре года его обучили и дорастили в специальной среде до двадцати, после чего составили программу личности и отправили в ЗС. Так что его собственное условное детство длилось четыре года и состояло на восемьдесят процентов из лабораторных испытаний. 

Понятное дело, что за двадцать лет, проведенных в ЗС, он значительно расширил свои познания на эту тему и пришёл к выводу, что дети — это не просто биологические единицы, но инвестиционные проекты. Которые зачастую крайне важны для создателей. 

К своим детям он испытывал положительные эмоции. Причём даже к тем, которые генетически были не его. Они казались забавными. И он вроде как за них отвечал. 

Но Елена стала проектом Ани. И в какой-то степени его собственным. Это делало её очень особенной...

Потому-то он поступил, как настоящий мужчина. То есть, пробыв с девочкой полдня, “мужественно” сбежал режиссировать собственную смерть, оставив малявочку Полине. 

Алексей вполне справедливо предполагал, что от него ребёнку особого толку не будет. Зато проблем может привалить много — если он останется рядом, конечно. А вот если проведёт с Полиной и Элизой ликбез, объяснит ситуацию, пообещает повышенное содержание, установит за их домами наблюдение и попросит присмотреть за девочкой после его “смерти”... Это, на его взгляд, было идеальным планом. 

“Умереть” на следующем же задании вышло без проблем. Скроить себе новую рожу и заменить всю механическую начинку оказалось сложнее: пришлось даже менять глаза, в которые под видом суперсовременных виртлинз были вшиты альданские следящие программы. Что уж говорить про вирт с двойным дном и начинку медицинских чипов… Опять же, регенерация у Ал-ов хоть и ускоренная, но в пределах самой верхней границы нормы. В отличие от тех же Эйм-ов, в их случае перекрёстновидовая генетика, вариативная мутация, регулирующие нанниты и прочие навороты не применялась ни на каком этапе: Ал-ы должны спокойно проходить медицинские обследования в ЗС. Толку со шпиона, которого считает любая допотопная медкапсула? Да и некоторое время на построение новой личности убить пришлось: следовало изменить жесты, механику движений и многое другое.  

А дальше он принялся отрабатывать оказанные ему услуги. И заодно определяться с новым местом в этой жизни.

В отличие от Ал-45, Алексей к власти и прочему сопутствующему прыганью перед публикой относился скептически. Или, выражаясь языком его новой личности, нахрен оно ему не упёрлось. Но какие синонимы ни подбирай, а факт оставался фактом: не для того он столько всего прошёл, чтобы снова оказаться на виду и вляпаться в ровно такое же дерьмо, из которого выбрался. 

Впрочем, этому было просто объяснение: среда психологического взросления. Не считать же за неё на полном серьёзе лабораторию? Там учат многому, но всё больше не тому. А дальше… Если Ал-45 “взрослел” в мутной водице той банки с пираньями, которую почему-то называют чиновничьим аппаратом, то становление Ал-44 прошло в среде косморазведчиков, у которых, как ни крути, совершенно другие ценности, сплочённая община, стоящая горой за своих, и абсолютно другой менталитет, который для Алексея довольно быстро стал своим, родным и единственно правильным. 

Потому-то, воскреснув под другим именем и лицом, он тут же предложил помощь своему непосредственному начальнику, Джереми Эндейлу, который как раз посматривал в сторону политической карьеры и собирал вокруг проверенных, связанных взаимной порукой и верностью косморазведчиков-”пенсионеров”. Алексей впрягся в это дело с удовольствием: он оставался в тени и занимался интересной работой во благо одной своей семьи, то бишь косморазведчиков. Это приносило деньги и возможности другой семье — Елене, остальным детям и “вдовам”. Алексей договорился с Джереми, что тот “в память о любимом друге” обеспечит им шоколадную жизнь.   

Время шло, Алексей менял лица и ввязывался во всё более сложные разборки, политическое влияние Джереми росло. 

Росла и Елена. 

Она стала гениальным ребёнком, разумеется. И это не потому, что каждый папаша так думает про своего отпрыска от любимой (он это признал в итоге, да) женщины. Просто все его биологические дети демонстрировали определённый ряд характеристик вроде той же эйдетической памяти и запредельной скорости обработки информации, что у людей прочно ассоциировалось с гениальностью. Также у всех его отпрысков присутствовали в той или иной форме пси-способности. “Обделён” (и то относительно, на пару пси-единиц) оказался в этом смысле только Балбес; с другой стороны, этому парню взамен перепала повышенная регенерация и потрясающая даже по меркам Ал-44 скорость реакции. 

Самым сильным псиоником оказался Дим. Ал-45 даже попытался тихой сапой клонировать мальчишку для своих лабораторий, но Алексей бдел. 

Это его проект! И никак иначе. А брат по пробирке пусть в других местах себе подопытных ищет. Если жить хочет, конечно. 

Так что все детки отличались. Но в плане работы с информацией и упрямства Лена однозначно могла дать остальным фору. Что уж там: именно ей пришло в голову собрать “банду Бобров”, то есть начать тесно общаться со всеми шестью остальными, сплотив их в одну команду. 

Лена же первой отыскала “покойного” папу, отловив в домашнем искине его следящую программу и пройдя за ней по “хлебным крошка” прямиком к создателю.

Лёха Бобр был горд. И умилён. 

Она во всём пошла в маму. Даже хук справа оказался очень похож! В общем, чудесный ребёнок. 

Он исчез снова. Она снова нашла. И снова.  

Это оказалось весело. Пожалуй, в таком формате Алексею нравилось общаться с детьми. Кажется, это называют "играть в прятки", да?.. 

Когда Лена пошла работать в киберполицию, Алексей только вздохнул.

Этого, наверное, следовало ожидать. 

4

Дочь неверяще покачала головой. 

“Возникли какие-то сложности?” — уточнил собутыльник, видимо, уловив нечто в интонациях.

“Всё в порядке. Потомство!”

“А-а-а. Эта особь — яйцо?”

“Нет, но так даже сложнее.”

Лена очень не любила, когда её долго игнорировали. Вот и теперь, хмуро пронаблюдав за общением двух разнопланетных разумов, она уточнила:

— То есть, ты разработал для него речевой алгоритм?

— Пара пустяков, — ну, может, не пара. Семь дней, и это при активном содействии другой стороны. Но Ал-ов затачивали на такие штуки. Обычному человеку на разработку алгоритма понадобилось бы в пару-тройку десятков раз больше времени… Хотя, гении и среди обычных людей встречаются…

— Папа, ну что за ребячество?! — возмутилась Лена. — Это ведь важный момент, разумные ксеноморфы не так уж часто попадаются, если уж на то пошло! Даже если у них довольно примитивная цивилизация! Всё равно это важный для человечества вопрос. К чему эти игры в прятки? Поделись с контактерами алгоритмом! Да подкинь, если надо! Уж этому точно не мне тебя учить!

“Почему вы не пользуетесь для связи  гамма-пространством? — просемафорил собутыльник. — Было бы удобнее”.

“Люди так ещё не умеют”, — ответил Алексей. 

“Всё же, вы несколько отсталая раса. Не сочти это обидным.”

“Да на что мне обижаться? Есть такое.”

— Дочь, для справки: старым маразматиком можешь называть меня только ты, — усмехнулся Алексей. — Ну, может ещё твои братишки. И мамочки, так и быть. Пожалуй, ещё от ребят, хлебнувших со мной пуд лиха во всяких космических задницах, я тоже такое скрепя сердце стерплю. А вот всяким малолеткам, покончавшим с отличием курсы “Стань опупуенным контактером и покори космос за три дня онлайн”, я такого, уж извини, не спущу. Кажется этому петушку, что старый пропитый дедуля несёт пургу? Дедуля всё понял и унёс свою пургу в другое место. Где посуше и кормят получше.   

Лена вздохнула.

— Ты на кого-то там обиделся, потому решил застопорить важнейшее открытие? Поздравляю, папа. Очень по-взрослому. 

Лёха сделал максимально придурковатое лицо. 

Вообще, конечно, он уже нашёл, кому стукнуть в окошко с такой интересной инфой. За тот месяц, что они тут бухали, Алексей успел неплохо изучить собутыльника, просканировать мудрёно спрятанную под водой колонию его расы и сделать выводы о низком уровне агрессии и высоком торговом потенциале. Ну и отправить кому надо, понятное дело. А ещё — получить для малых ровные доли в будущем бизнесе, который тут намутит Иззи с благословления Эндейла. 

В конечном итоге, Ал-44 изначально создавался для промышленного шпионажа в сфере освоения новых планет. И, даже если ему захотелось в отпуск, то это ещё не значит, что время надо тратить совсем уж вхолостую. 

— Ну не злопамятный я, дочь, — зевнул он. — Просто даю дорогу молодёжи…

Лена прищурилась.

— Ты уже его продал, да?

Эх. Всё же, какая ж умница выросла!

— Кого?! — округлил Лёха невинные и незамутнённые глаза. — Собутыльника что ли? Да вот же он!

Дочь склонила голову набок.

— Значит, продал. И хватит притворяться идиотом!

— Ничего я не продавал! Так, может, позвонил по старой памяти паре ребяток. И да, ты не особо удивляйся, если тебе и остальным бобрятам там акции какие-то перепадут от старых папиных друзей.

Она простонала.

— Меня опять заподозрят в корруцпции!

— Ты меня таки обижаешь! — возмутился Лёха. — Неужели думаешь, что я всё красиво не нарисую? И вообще…

— …И вообще, хватит мне зубы заговаривать! Я с тобой как раз об одном из бобрят и говорить пришла. 

Лёха раскрыл глаза, но сам мысленно выругался. 

Он догадывался, о ком пойдёт речь.

Вообще-то надо сказать, что все семь “бобрят” получились теми ещё фруктами. И мало того, что в неприятности влипали регулярно, так ещё и занятия себе выбрали вот нихрена не безопасные. А ведь Лёха сделал всё, чтобы отпрыски, родные и не особо, могли жить припеваючи, снимать мальчиков/девочек, катать на дорогой технике и с упоением плевать в потолок! Но, видимо, бобры — это таки диагноз. Так что отжигали дитятки ярко, со взрывами и спецэффектами. И почти все пошли, так или иначе, в силовуху, что в свете недавней войны совсем не радовало. 

Особенно капитально в этом плане отличился Балбес. Если остальные хотя бы трудились в сфере относительно интеллектуальной, то старшенький оправдал свою балбесистость и додумался пойти в пилоты. Боевые. Когда в дверь стучит война с альдами. Вот кто так делает, а?! Убоище безмозглое!

Нет, с одной стороны, надо, наверное, просто радоваться, что выбор дитятки не пал на разведку. Или десант. А ведь с него сталось бы! Чисто бате назло. 

Но нет, пошёл в пилоты. Вопреки истерике матери и посоветовав папе подавиться своими деньгами.    

Паршивый был момент. И, так сказать, некоторая вина Лёхи в этом тоже была. 

Всё же, когда он “умер”, Балбес был самым старшим. И обожал отца безумно: ждал, запрыгивал на руки, обнимал крепко-крепко, не разрешал называть себя Егором, только Балбес — потому что папа так придумал… И “смерть” отца ударила по нему очень сильно. Пожалуй, сильнее, чем по всем остальным. 

Алексей знал об этом. Он прислал больше денег — на хорошего, проверенного мозгоправа. Но этим ограничился. 

Надо сказать, мозгоправ где-то накосячил… Или, что вероятнее, накосячил сам Лёха. Потому что лучший студент одного из элитных ВУЗов Земли-2, будущий систем-аналитик, для которого уже было готово место в министерстве с отличными видами на тёпленькие кресла, Егор Бобров в один прекрасный день получил сообщение от Лены, что папа жив. И раскладку по некоторым его посмертным подвигам. Дочь раскопать смогла, конечно, не всё, но до особо яркого всё же добралась.

Егор спокойно выслушал, кивнул и с улыбкой поболтал с сестрой о природе и погоде. Лёха, наблюдавший за разговором с некоторой опаской, расслабил булки… Пока на следующий день не узнал, что Егор послал ректора в пешее эротическое, устроил искину ВУЗа кибер-диверсию, вышвырнул в утилизатор мусора все свои дипломы, шлем Лёхи, который, оказывается, хранил всё это время, перечислил деньги со своих счетов дому престарелых, борделю и клубу. 

5

На момент, когда эта идиотская каша заварилась, Лёха болтался на Земле-1, где вовсю шло подписание мирного договора. Серьёзных стычек на линии фронта уже не было, шли мелкие разборки за территорию павшей Гвады и тёрки на границе между ЗС и Коалицией. Обе стороны понимали, какой будет возможная цена дальнейшего противостояния, и старались не выходить за рамки хотя бы адекватного. Понятное дело, были и тут, и там энтузиасты, страстно желающие “додавить” противника. Среди таковых в  ЗС часто звучали доводы вроде “Приход к власти богов — конец человеческой цивилизации” или “Рано или поздно мы всё равно схлестнёмся”. 

По правде, Лёха был полностью согласен. Причём по обоим пунктам. 

Уже сейчас ари Фобос приравнял модификантов к гражданам. Вышел указ, регулирующий обращение с модификантами. Под запретом оказалось доращивание более чем на четыре года, ограничение свободы передвижения, производство простейших, психологически неполноценных модов и эксплуатация других без осознанного согласия и до достижения 21-го физиологического и хотя бы 16-го психологического года. И много чего ещё. Модификанты и клоны предсказуемо получили избирательные права… Пунктов много, суть очевидна: никто не перестанет создавать модов. С чего бы? Новая верхушка Коалиции хочет видеть рядом себе подобных, а не более слабых “людей стандартной модели”. Моды и клоны помогли Фобосу взойти на вершину, как ни крути; именно “бунт клонов” на Альдане положил начало перевороту; именно Эйм-ы уничтожили парламент, а боевые моды — военное управление. Лёха помнил архивные кадры: программа запрещала боевикам стрелять в правоохранителей, но они пёрли вперёд, взяв в кольцо человеческие отряды, падая сотнями под шквальным огнём. 

Но не останавливаясь.  

Когда-то модификанты подчинялись, но теперь Коалиция принадлежит не людям, а созданным ими богам из пробирки. Таким образом, эпоха безраздельного человеческого правления в галактике Альдазар действительно подошла к концу… Если не допускать, конечно, что модификанты тоже люди. 

Но в это Лёха не верил. Даже Ал-ы, в генетике которых было вшито крайне мало наворотов, и те едва ли могли считаться людьми. 

Опять же, расклад очевиден: два огромных планетарных объединения с противоречащей идеологией и вечными территориальными тёрками. Одна Галактика. Раньше ЗС вёл с соседями жёсткую, но не агрессивную территориальную конкуренцию в сырьевых вопросах, ещё парочка планетарных систем сидела себе тихонько и не отсвечивала, Коалиция и Гвада бодались лбами в торговле. Шла типичная “большая игра”, классика, пришедшая из земной истории, относительное равновесие, пусть и вооружённое.  Но теперь, по итогам войны, маленькие планетарные системы были под шумок поглочены, Гвада пала, и осталось только два полюса. 

Итог закономерен, и Лёха тут был полностью согласен со сторонниками “войны до конца”: рано или поздно ЗС и Коалиция сойдутся в последнем, решающем сражении за галактику.    

Одно “но”: в таких делах, кто бы там что ни говорил, лучше поздно, чем рано. Пресловутое “или поздно” может случиться и через сто, и через двести лет. Враг успеет окрепнуть, да, возможно. Но и они подготовятся, научатся противостоять богам, освоят новые территории, залижут раны… Если же сейчас воевать “до конца”, то это действительно будет конец. Лёха здраво оценивал ситуацию: хоть Коалицию и подточили война на несколько фронтов с последующим переворотом, она всё ещё оставалась страшным, технологически превосходящим противником. На стороне ЗС были ресурсы, продвинутая робототехника, планеты-крепости и суперукреплённые станции. Но этого недостаточно для безоговорочной победы. 

Разве что праздновать её на пепелище, посреди ядерной зимы. 

Так что Лёха был из тех, кто руками и ногами стоял “за” перемирие, тем более что условия ари Фобос предложил как минимум вменяемые. Торговаться можно и нужно, но больше в деталях, чем по сути. Так что торги пошли. И именно Алексею в числе прочих Джереми поручил следить, чтобы сторонники “войны до конца” до этого самого конца не довоевались. 

Таким образом, Джереми с Лёхой в очередной раз столкнулись лбами с Паузом и Ал-45, которые, первый явно, а второй тайно, активно хотели воевать “за концы”. Но, пока Лёха в поте лица предотвращал убийство альданских послов и собственного премьер-министра, Ал-45, чтоб ему в могиле икалось, пустил в ход самую многообещающую из своих клонов-пешек. Рин Нико, чтоб его! Как выяснилось — клон некоего невезучего детдомовца по имени Николай Самойлов. Разумеется, пси-прокачанный клон. С помощью которого Ал-45 ухитрился похитить у противника не только кучу полезных сведений, но и (хрен пойми каким образом) одного из богов, Родаса. На опыты. 

Лёха прекрасно понимал, что украсть одного из альданских богов живым — это всё равно что спереть корабль, набитый ядерными боеголовками под завязку, и радостно на нём кружить по галактике, слыша, как тикает спусковой механизм. Официально ЗС оставалось только разводить руками, утверждая, что ари Родас считается “пропавшим без вести”. Неофициально Лёха с другими агентами носились с шилом в жопе, пытаясь всю эту вонючую кучу как-то разгрести. И надо ли говорить, что его старший бобрёнок тоже оказался втянут в эту идиотскую историю?..

Правда, по итогам того безудержного веселья удалось уйти скорее в плюс, чем в минус: Ал-45 благополучно прикончил один из выращенных им клонов (карма — она такая), Джереми, воспользовавшись случаем, посадил в его кресло своего человека, да ещё и выторговал у богов некоторые преференции… Но была и проблема: Балбес ухитрился попасть в число тех, кто проклятого “ари Родаса” спасал. Хуже того, несносный мальчишка начал ходить в “божественный” вирт, общаться с этим Родасом постоянно и на полном серьёзе рассматривать переезд в Коалицию. 

Образумить отпрыска не получалось. Лёха даже порывался объяснить ему правду, но малолетний дуралей считал альданского красноглазого монстра “другом” и, как пить дать, тут же помчался бы рассказывать о своей настоящей природе.

6

Лёха не назвал бы себя трусливым человеком. 

Собственно, с точки зрения ТТХ он вообще не умел бояться. Но, как уже упоминалось, альданские гении — они, конечно, гении, но и рукожопы тоже. Пятьдесят на пятьдесят. А ещё они очень хотели жить, потому частенько выдавали в своих исследованиях желаемое за действительное: ещё до пришествия диро Эласто в Коалиции вполне себе практиковались расстрелы. И учёные, завалившие план для военки, вполне могли подпасть под трибунал. 

Под трибунал им очень не хотелось, и Лёха именно на это списывал большую часть своих глюков.

Он осознавал себя человеком… Он выбрал осознавать себя таковым. Он мог иметь детей от человеческих женщин. Он умел дружить.

Он умел бояться. 

Оказаться в лаборатории снова. Что его дети окажутся в лаборатории. Потерять Лену (ему постоянно снилось, что она умирает точно так же, как Анна). Потерять остальных бобрят. Потерять друзей. 

Привет от Энигмы подразумевал возможность воплощения всех этих страхов. 

Джейк… Он либо мёртв. либо в плену. У парня человеческий, самый обычный геном, что одновременно и хорошо, и плохо. Ребёнка от Ал-а не убили бы сразу, сначала провели бы ряд исследований. 

С другой стороны, зная специфику альданских лабораторий, сам он считал смерть более предпочтительным итогом. Но с другой стороны, исследования дали бы время. 

У Джейка этого времени нет. Если только…

“Твои условия?”

Энигма медлил. 

Лёха стиснул руки в кулаки. 

Ходили слухи, что Энигма тоже мод. Причём из высших, навороченных, как минимум Эймов, а то и Лиа последнего поколения. Ещё поговаривали, что он псионик 10+. И психопат. Шептались, что он пошёл вразнос после побега от создателей, играя в свои собственные, безумные игры. 

Лёха был склонен верить этим россказням как минимум вполовину. Что уже чересчур много.

Если получится выторговать время для Джейка…

“Мои условия — интересная игра, — пришёл ответ. — Мне скучно, Бобрик. А ты, мне кажется, можешь стать очень интересным развлечением… Хочу проверить, на что действительно способна твоя модель. Наши создатели списали вас со счётов, но чем дальше, тем больше мне начинает казаться, что зря. Давай проверим? Как там это в классике… Сыграй со мной в игру?.”

Твою. Мать.

Значит, слухи не врут: всё же псих. 

“Правила игры?”

“Извини, не люблю правила. Если играть, всерьёз, то уж без правил, так? У тебя будет одно: если выжил, то переходишь в следующий раунд. Звучит весело, да?”

Дерьмо.

“Чего ты хочешь?”

“Я же сказал: мне скучно.”

Если бы у Лёхи в очередной раз спросили, почему он, модификант, так боится других модификантов, то он бы предоставил этот разговор в качестве доказательства. 

Они больные асоциальные психопаты. 

Лёха знал это по собственному опыту.    

“Итак, начнём. Раунд первый! Тяжело нынче вступать в контакт с высшим разумом, правда?.. Не разочаруй меня!”

Связь прервалась. 

Лёха вынырнул из вирта и выдал многоэтажную конструкцию, описывающую предполагаемый процесс зачатия Энигмы, а также сексуальные пристрастия его родственников до десятого колена. 

Практического смысла в этом не было, конечно. Но иррационально успокаивало — одна из множества привычек, подхваченных у людей.  

“Тяжело нынче вступать в контакт с высшим разумом.” Что это должно было значить? Или…

Лёха с подозрением покосился на собутыльника. Тот, в свою очередь, с интересом придвинул к Лёхе все свои глаза. 

“Твой эмоционально-гормональный фон агрессивен. Нам предстоит сражение за территорию?” 

Лёха зашипел сквозь зубы, приводя баланс в норму. Не хватало ещё с собутыльником подраться — для полного счастья! В смысле… Собутыльник-то, конечно, высокоорганизованный моллюск и разумная жизнь. Но хищным, ядовитым и очень опасным от этого быть не перестанет. 

“Нет, — показал знаками Лёха. — Предстоит сражение за территорию с особью моего вида.”

Моллюск посмотрел сочувственно.

“Тот самый гуманоид, что сошёл с корабля поставки полчаса назад? Он выглядит весьма опасным. Ты уверен, что ему стоит бросать вызов?”

— Та-ак… — протянул Алексей. 

Обычно он мониторил прибытие поставок, но теперь проморгал. И датчики промолчали, что уже вписало таинственного человека в категорию очень серьёзных проблем. 

По крайней мере, к камерам на станции горе-контактеров получилось подключиться без малейших проблем. 

Боря Солнышков, глава контактеров, был высокомерным малолеткой, первостатейным идиотом и упрямым бараном. По отдельности этот набор качеств встречался сплошь и рядом и не особенно портил людей, но вот в комплексе создавал типичное то самое, что не тонет. 

В нормальной ситуации кому-то вроде Бори не доверили бы ничего серьёзнее ковыряния в носу. Но он был сыном большого человека от науки, что многое упрощало в его жизни. И пропорционально осложняло в жизнях людей, его окружающих.

Лёхе парень очень не нравился. Но вот прямо сейчас, наблюдая, как Боря весело болтает с прилетевшим гостем, Ал-44 неожиданно для самого себя понадеялся: пусть у малолетнего придурка сработают если не мозги, то хотя бы инстинкт самосохранения. Должны же ему были хоть чего-то вдолбить в голову на учёбе? Понятное дело, что папины коллеги рисовали оценки, пока чадушко шарилось по клубам. Но должны ж они были понимать, что ему потом с инопланетными формами жизни общаться?..

Видимо, не должны. 

Зато тезис о том, что Боря не рассмотрит условно инопланетную форму жизни даже у себя под носом, только что подтвердился наглядно. 

— Я — дипломированный специалист, — вещал Боря, — отлично разбираюсь в неантропоморфных формах жизни и скажу вам: эти моллюски явно находятся на самой ранней стадии эволюции разума! Проще говоря, они слишком глупы, чтобы вступать с нами в контакт! Потому-то нам потребовалось чуть больше времени и финансов на эту задачу…

7

“Мой хозяин — идиот,” — сказал Малатеста мысленно. 

“Подтверждаю,” — тут же отозвался Двадцатый. Симбиот, кажется, считал сие высказывание чем-то вроде пароля-отзыва, принятого в их маленькой колонии.

Пожалуй, доля правды в этом была. 

Для Мала фраза являлась всего лишь постоянной константой. Он даже заказал себе скафандр с такой надписью (Деймос был в восторге, понятное дело; Малатеста давно заметил страсть хозяина к шуткам такого рода). 

Фактически фраза не соответствовала действительности. Деймос давно уже не являлся хозяином. Не был он и идиотом, если совсем уж откровенно говорить… Хотя называть его так Малатесте приходилось очень часто. Примерно каждый раз, когда они обсуждали очередной гениальный план Деймоса. Не то чтобы его возмущение что-то меняло, но веселья добавляло. Они спорили (это был чудный и забавный ритуал), потом Деймос уступал в паре пунктов, а Малатеста принимал план к исполнению и изо всех сил пытался натянуть отрыжку гениальных мозгов Деймоса на глобус здравого смысла. И вариативной несчастной планеты, которую Дейм решил осчастливить (нет) своим вниманием.

Двадцатый считал Деймоса главой колонии. Мал — лучшим и единственным другом. 

Но иногда ему очень, очень хотелось схватить черноволосого бога новой эры за волосы и постучать об какую-нибудь твёрдую поверхность в надежде, что в мозгах слегка прояснится. Он знал, конечно, что поможет вряд ли; вон, ари Родас на братца корабль уронил, и то без толку. Но понадеяться-то можно, да?!

Особенно сильно ему захотелось побиться об стену, когда в разгар сложной политической и экономической игры, когда вся их теневая империя нуждалась в жёстком контроле, Деймос заявил: “Давай играть в бобров!” И под этим лозунгом отправил Мала на галактическую периферию, ловить сбежавшего много лет назад (и примерно тогда же безнадёжно устаревшего) шпиона-модификанта. 

Малатеста взывал к здравому смыслу. Объяснял, что это не самая хорошая и своевременная идея. Предлагал отправить вместо себя парочку хороших ловцов. Но переубеждать Деймоса логичными доводами — это как пытаться поймать метеорит категории гигант, имея на вооружении прогулочный катер и сачок для бабочек.

Так что теперь Мал стоял на исследовательской базе посреди дикой планеты океанического типа, мониторил эмоции своей жертвы и параллельно слушал бредни местного начальства, лениво удивляясь профнепригодности оного. Честное слово, если бы кто-то из его ребят городил такие вещи в секторе с потенциальной экономической и научной выгодой, Мал бы его уволил. Сразу на тот свет.

Впрочем, вполне вероятно, именно этим дело и кончится. Но этот “Борис” не был главной проблемой. 

Жертва собиралась сбежать. Это раздражало. Будь воля Мала, он бы не раскрывал свою природу до решающего рывка… Но Деймос, чтоб его, хочет играть в бобров. И даже придумал идиотские правила игры. А Малу отдувайся, да ещё и свети на все камеры Эйм-овским типовым лицом. Он потом всё затрёт, конечно, но сам факт!

В общем, типичный код “Мой хозяин — идиот”. Можно сказать, хрестоматийный случай. 

Мысленно ругаясь, Мал занялся местной электроникой, позволив Двадцатому рулить телом и общаться с аборигеном. Всё равно этот, так сказать, контактер по жизни заметит инопланетянина только в том случае, если оный грохнется ему на голову. 

— …По крайней мере, это не амо, — сказал контактер. — Вот уж с кем, на мой взгляд, нет смысла устанавливать никаких контактов. Кто бы там что ни говорил, а эти существа по определению не могут быть разумными.

Двадцатый обиделся.

Дальше всё происходило очень быстро.

Мал как раз заканчивал взлом и, погружённый в местный вирт с головой, не успел остановить Двадцатого. 

Двадцатый выпустил щупальца на всех открытых участках кожи. 

Контактер заорал очень тонким голосом, закатил глаза и ничком рухнул вниз, приложившись об энергетическое поле головой. 

Двери на метеостанции начали блокировку.

По всему периметру замигали сенсоры. Накрылся генератор.  

Жертва наконец-то поняла, что ей грозит, и рванула с места. Человека прихлопнуло бы дверью, но Ал успел пролететь между смыкающихся створок. Что же, это было бы слишком просто, верно? Малатеста бы порадовался, конечно, но всерьёз не верил в такую удачу. 

Впрочем, с большой долей вероятности тут всё закончится довольно быстро. У Ал-44 есть очень простой выбор. И, как только он его сделает, у Мала окажутся развязаны руки…

Усмехнувшись, он щёлкнул пальцами. 

Прогрохотал взрыв. А потом ещё. И ещё. Стена вокруг базы рухнула вслед за энергетическим щитом, уровень воды начал подниматься.

Ну разве не отличные условия для первого контакта?..

Малатеста с усмешкой посмотрел на поверхность, под которой хищные моллюски, разозлённые взрывом, кружили, будто акулы. Они не приближались к Малу (к большому огорчению Двадцатого, который очень хотел познакомиться; моллюски это чуяли и проявлять взаимность не спешили), но остальные обитатели базы казались местным разумным вкусным стейком малой прожарки. 

“Стейки,” — грустно подумал Двадцатый. 

“Скоро будут, — пообещал Мал. — Уверен, Ал-44 провалит тест. Тогда мы можем тут всё быстренько закончить. И лететь домой, к адекватной работе, кабинету, бухгалтерии и прочим прелестям цивилизации.”

“И стейкам?”

“И стейкам,” — согласился Мал.

Он задумчиво покосился на всё ещё валяющегося в глубоком обмороке Борю (вот уж где фиалка с нежной организацией, а?), помахал рукой в сторону метеостанции и весело пошёл к посадочной площадке. 

Сейчас у Ал-44 есть очень простой и очень интересный выбор.

Посмотрим, что ты будешь делать… Бобёр. 

*

И что ты будешь делать, Бобёр?..

Лёха грязно выматерился, глядя на полузатопленную базу. 

Грёбаный Эйм. Проклятая альданская тварь! Он знал, что делает. И не прятался. Он наглядно продемонстрировал, что ждёт на взлётной площадке. Он понимал: больше идти некуда.

8

Неприятности как раз пришли в себя и заорали во всё горло. Голосок у Бори оказался что надо, парню бы мальчиком-колокольчиком в хоре впахивать, а не контактера из себя корчить. Глядишь, больше толку было бы, причём всем. А так моллюск, почуяв страх и восприняв звуковой сигнал как раздражитель, угрожающе поднялся и навис над громким, потенциально съедобным человеком. 

С моллюсками вот какое дело получилось. По сути они были вполне умными, цивилизованными ребятами. В чём-то, пожалуй, поцивилизованней человеков, если совсем уж разбираться. Но имелись у них инстинкты, многолетней эволюцией наработанные, а потому сложноперебиваемые. Например, нападать на того, кто проявляет страх с агрессией. Или сражаться за первенство. Или охотиться на теплокровных, а также их же опасаться — сказывалось долгое эволюционное противостояние с местными теплокровными животными. Понятное дело, что многие крайности сгладились в процессе развития общества, как это было и с людьми. Но некоторые вещи остались и очень сложно искоренялись. 

А ещё у моллюсков были страны, что закономерно, с очень разным уровнем развития.   

Всё бы ничего, но, когда люди впервые приземлились на планете, моллюсковое правительство (тут оно называлось Присматривающими) посмотрело на инопланетян с сомнением. От собутыльника Лёха узнал, что сами местные в космос не особенно стремились, благо их планета вся была покрыта океаном, и места для жизни хватало на бульбанадцать поколений вперёд. Над экологией они тряслись, выращивать искусственную пищу научились, сырьевых проблем не испытывали, спутники им тоже были без надобности, потому что техника их развивалась в совершенно другом направлении. Да и вообще, местные предпочитали вкладываться не в полёты вверх, а в погружение вниз, строя свои города в толще земли. 

С учётом всего вышеозначенного неудивительно, что в существование разумной инопланетной жизни тут не верили. Особенно теплокровной разумной жизни. С точки зрения моллюсков, другими разумными должны быть, конечно, тоже моллюски. Может, с другими усиками или иным количеством глаз, но сам факт. А никак не теплокровные! Для них визит людей выглядел так, как если бы в докосмическую эпоху на землю грохнулась летающая вилка, из неё вылезли свиньи в скафандрах и прохрюкали на своём, свинячьем: “Земляне, мы пришли с миром!” 

Полный сюр, короче. 

Вообще всем сказочно повезло, что в первую высадку косморазведчики, согласно протоколу, воспользовались защитными костюмами. На тот момент, спасибо роборазведке, уже было понятно, что планета кислородная, атмосфера для дыхания вполне пригодная, опасности для людей не обнаружено и дальше по списку. Но косморазведчики были ребятами опытными и понимали прекрасно: техника безопасности кровью писана. Пока собственноручно тесты на месте не провёл, положенные тридцать дней за крысами, обезьянами и клонированными человеческими тканями в среде не понаблюдал — не то что скафандр, но даже внешнюю броню никто не снимает. Потому что даже на незнакомой территории что-то хватануть не проблема, а другая планета на то и другая, что какие-то сюрпризы могут сканерами просто не читаться. 

В данном случае таким сюрпризом оказалась подводная цивилизация, экранированная энергетическими пузырями.  

Но тогда косморазведчики этого не знали, и сложно сказать, кто от первого контакта охренел больше: моллюск-учёный, выползший на поверхность, дабы изучить "метеорит", или люди. Но надо сказать, что костюмы людей были в том числе термоизолятивными, так что никакого инстинктивного негатива у моллюска люди не вызвали. Встреча разумов состоялась, какая-никакая коммуникация, правда, на уровне картинок на песке, была установлена, и благая весть о приземлении инопланетян дошла до правительства моллюсков.

Те охренели не меньше, а то и больше учёного. Лёха сам, конечно, не видел, но по некоторым намёкам собутыльника (который и сам был одним из этих Присматривающих) стало понятно, что инопланетянам все главы стран вроде как были рады… Теоретически. Но желательно не на своей территории. А уж когда стало понятно, что люди ко всем прочим ужасам ещё и теплокровные… И их, помимо всего прочего, придётся охранять от местных… В общем, среди моллюсков начались волнения, и место для базы инопланетным формам жизни дружно отвели над самой неразвитой страной, представители которой не пришли на совет. Остальные очень здраво рассудили, что, если они молчат, то они не против. 

Всё было бы проще, окажись на тот момент у людей и моллюсков возможность нормально общаться друг с другом. Ну много ли наговоришь картинками, особенно если вы с разных планет? А уж если при этом искренне считаете друг друга примитивными формами жизни, то у-у-у…

П. Дипломатия. 

Ну, вы поняли.  

Потом грянула война, и людям в галактике Альдазар резко стало не до моллюсков. Между тем, что вполне закономерно, в среде этих самых моллюсков всё яростней разгорались споры насчёт того, а что, собственно, делать с людьми. Причём большинство стоящих у власти дружно решили, что оно “само рассосётся”. Но нашлись и те, кто захотел на этом фоне продавить свои интересы… А дальше классика: одни кричат, что инопланетяне враги и наверняка замышляют чего-то там, другие голосят, что они чуть ли не посланцы светлого будущего во плоти. И для правильного эффекта главное — подогреть страсти с той и другой стороны до кипения, чтобы потом вылететь наверх на одной из волн. Схема старая, как мир, и разумные будут на неё покупаться раз за разом, весело и задорно сражаясь за собственные убеждения. Проверено исторически, метод осечек не даёт.

В итоге вопросом времени было появление у моллюсков как конспиративных теорий, так и движения, которое утверждало нечто вроде: “Мы тысячелетиями жрали теплокровных, а теперь позволяем им хозяйничать на нашей планете? Сожрать теплокровных захватчиков по заветам предков!” Ну и прочие милые весёлые глупости.

Как на грех, больше всего последователей у этого течения развелось именно в той самой бедной неразвитой стране, над которой возвели человеческую базу. Тоже ничего внезапного: самые радикальные настроения обычно и возникают на фоне тотальной неудовлетворённости населения жизнью, это азы. А уж направить гнев моллюсковых масс на первого попавшегося теплокровного, чтобы не отвечать на вопросы вроде “Почему нам нечего жрать и почему мы в такой жопе?” — это снова классическая классика. 

9

Слегка неловко получилось.

— Это, — сказал Лёха тоном “эх ты, салага”, — психологическая атака! А теперь — ходу! И пукалку свою опусти, чудо природы!

Боря насупился.

— Сам ты… чудо, — буркнул он. — У нас внештатная ситуация, использование оружия оправдано!

Лёха хмыкнул, шагнул вперёд будто бы мимо мальчишки, но по ходу быстро рванул к нему, пережал болевые точки и выхватил оружие. 

— Эй! Ты что творишь…

— Молчать, — Лёха щёлкнул предохранителем, подхватил юное дарование под руку и поволок к станции. — Ходу!

Парень попытался что-то вякать, но Лёхе было не до того: он буквально спиной чувствовал, как колышется вода от снующих туда-сюда моллюсков. Голограмма была отличным отвлекающим маневром, но надолго решить проблему, конечно, не могла. Горе-контактеров надо было эвакуировать на орбиту, и желательно при этом никого из местных не убить: первые они напали или нет, а дипломатическая вонь, которая поднимется после такой выходки, надолго поставит крест на возможности сотрудничества. Так что Лёха старался просчитать максимально нетравматичные варианты решения проблемы, так и эдак прокручивая перед глазами план базы. Эх, работал бы резервный генератор или хотя бы блок связи, не было бы проблем! Но Эйм, разумеется, позаботился об этом. Скорее всего, в первые минуты после приземления незаметно отпочковал от себя несколько несамостоятельных маленьких амо-организмов, которые шустро растащили бомбы по всем нужным локациям. С той скоростью деления, трансформации и эволюции клеток, которая этим тварям доступна, даже для недоделанного симбиота-амо такие штуки остаются детской игрой. Именно потому Эймы класса “симбиот” так отлично подходили для диверсий. Хотя для длительного шпионажа, конечно, не годились: первая же проверка в медкапсуле или даже попытка установить вирт обернётся ремейком старого фильма про инопланетных тварей, вселяющихся в людей. С последствующим уничтожением агента, конечно. Лёха читал описание пары таких случаев в военном архиве, из-под грифа “совершенно секретно”. В первом случае Эйм успел самоликвидироваться, второго разведка взяла живым, но сам факт остаётся фактом: созданные в лабораториях Коалиции симбиоты значительно слабее и уязвимее своих прародителей-амо, даже тех одиночек, что отделились от колонии. Симбиоты Эймов не способны сменить, уничтожить или подавить хозяина, являются по сути своей калеками и на много порядков менее живучи. При условии обнаружения, уничтожить Эйма спокойно можно с помощью десятка солдат в боевой выкладке.  

Но это в нормальных обстоятельствах, когда речь идёт о тренированных профи-военных с годной огневой мощью. А здесь, на обесточенной станции посреди враждебной инопланетной среды, встреча с Эймом не пройдёт легко. Главное — вовремя понять, кто именно Эйм… Лёхе и хотелось бы верить, что он не станет менять облик, но надежды на такую лафу было исчезающе мало. 

Лёха волоком затащил Борю на территорию базы и наконец-то позволил парню вырваться.     

— Я тут главный, вообще-то! А ты…

— Главный, главный. Но старших надо уважать, слышал о таком? И не стреляй. Я серьёзно. Стрельбу оставь на самый-самый паршивый из возможных случаев. 

— А это, значит, не самый? — истерил Боря.

Лёха хмыкнул, почему-то очень ярко вспомнив экспедицию, в которой погибла Аня. 

— Нет, не самый. Уж поверь старику на слово… И, если ты тут главный, то вспоминай давай, кто и где находится прямо сейчас. Распределим народ по карте, уже легче будет прикинуть, кто выжил и сможет добраться до корабля. Идеально было бы, конечно, запустить генератор, но сильно сомневаюсь, что это в принципе возможно. А теперь будь добр, укажи на плане предполагаемые локации персонала, собери всё, что может понадобиться и проверь, можешь ли хоть с кем-то из своих связаться через вирт. Я буду на стрёме. И давай не затягивать, ладно? Погрызться потом успеем. 

Боря подумал пару мгновений, но снова лезть в бочку не стал: нервно забегал по комнате, выполняя распоряжение. Лёха застыл у двери, прислушиваясь. Не больше пяти минут в запасе…

— Есть три генератора, один основной и два аварийных, — бормотал Боря. — Плюс резервные мощности связи. Они не могли все отрубиться сами! Это… это нападение амо! Амо-планеты всё же пошли в атаку!

Лёха чуть за голову не схватился.

— Ты что треплешь своим дурным языком, придурок?! А если кто твои бредни услышит и всерьёз воспримет? Или автономный чёрный ящик запишет? Хочешь конфликт с Триадой Амо спровоцировать, что ли?

— Но я видел амо, — упорствовал Боря. — Это он всё взорвал тут. Видимо, амо сами хотят эту планету… 

— Ты контактер или где? Чему тебя вообще в институте учили? Если бы амо хотели эту планету, они вели бы переговоры с местными. У амо, как ни странно, есть принципы, которым они всегда следуют. Без официального договора с местными ни одна колония своих щупалец на чужую планету не протянет.

— Да откуда тебе знать? Может, они и вели переговоры с местными! — огрызнулся Боря. — Похожие формы жизни, хули! И местные улитки-дикари своих более продвинутых друзей на нас и натравили. Я знаю, что они сами бы не напали, понятно? Нечего меня совсем уж дебилом выставлять, чмо похмельное!

Лёха прищурился. Как ни странно, где-то парень был прав: при определённом раскладе описанная им схема могла иметь место. Амо не нападали на людей напрямую, но вполне могли бы выступить на защиту тех, с кем у них партнёрские отношения. 

— Между местными и амо ничего общего, — чисто из принципа придрался Лёха. — Амо — неуглеродные формы жизни, к тому же выведенные искусственно, задуманные создателями в качестве биологического оружия. Для амо и моллюски, и люди одинаково чужды. 

— Харе умничать! Можно подумать, это сейчас кого-то волнует… Сам факт: это всё сделал амо.

— Сколько?

— Что — сколько?

— Сколько амо ты видел?

— Одного…

— Тогда перестань нести чушь. Скорее всего, мы тут имеем изгнанника, который либо пошёл в наёмники, либо стал чьим-то симбиотом. Официально это запрещено, но некоторые властью над телом поступиться готовы, лишь бы почувствовать себя сверхчеловеком. Пираты, например, частенько таким макаром принимают в команду свободных амо: ловят тупое, жаждущее подвигов человеческое мясо, промывают мозги и отдают под симбиоз. Личность при таком раскладе быстро растворяется, правда. Но кого это волнует?