Огонь для Проклятого

Глава четырнадцатая: Хёдд

— Капитан, вы уяснили ваши обязанности? — спрашивает лорд Магн’нус у стоящего перед ним на вытяжку халларна.

— Да, мой господин, — отвечает тот четко.

— Отлично. И давайте все очень сильно постараемся, чтобы ярмарка прошла в теплой примирительной атмосфере.

Замечаю на лице капитана местного военного гарнизона кривую усмешку — настолько короткую, что мой муж, вероятно, даже не обратил на нее внимания, так как держит в руках ворох исписанных корявым подчерком бумаг, с которыми ему еще предстоит разобраться. Но я стараюсь быть очень внимательной.

Мне известны настроения среди размещенных в Лесной Гавани халларнов. В конце концов, это мой дом, и ушей с глазами в нем гораздо больше у меня, чем у них. Чужакам не по нраву приближающийся праздник. Их буквально выкручивает от мысли, что северные дикари, которых они так и не смогли полностью сломить, будут гулять и веселиться тогда, как они, великие воины с Юга, вынуждены сидеть практически под замком, чтобы этих самых дикарей не провоцировать.

Такое решение принял мой муж, который вернулся немногим раньше вечера. И, с одной стороны, я не успела подготовиться ко встрече с ним. А с другой стороны, он снял с моих плеч часть обязанностей и решений. И я правда благодарна ему за это. Невероятно, я благодарна чужаку, пришедшему на мою землю с оружием. Но лорд Магн’нус, насколько я понимаю, даже не военный, он вроде большого распорядителя, который обладает навыком организовывать работу там, где остальные до него потерпели провал.

Разумеется, все эти качества не делают его лучше любого другого халларна. В том числе Кела…

Сильно сжимаю челюсти — воспоминания о чернокнижнике почти весь день накрывают меня. Интересно, сколько должно пройти времени, чтобы Магн’нус вытеснил из моей головы образ высокомерного заклинателя?

Ведь, надо отдать ему должное, мой муж действительно старается если не примирить наши народы, то хотя бы сделать наше сосуществование более терпимым. Именно он предложил поступить радикально и совсем не допустить пересечения северян и халларнов на протяжении ярмарки.

— Твоих воинов в достатке, чтобы обеспечить покой и порядок, — сказал он после того, как выслушал мой сжатый пересказ всех дел, что успела решить за время его отсутствия. — Ни к чему лишний раз раздражать друг друга, это мы еще успеем.

У лорда Магн’нуса идеальная белозубая улыбка. Таких белых и ровных зубов я в жизни не видела. И улыбается он часто, говорит ли со мной, решает ли вопросы по службе. Он, мне кажется, прямая противоположность Келу с его холодной расчётливостью и скупостью на эмоции. Да, со мной он оживал, но…

Трясу головой, отгоняя снова не к месту разыгравшиеся воспоминания.

— Воинов достаточно, — соглашаюсь с мужем. — К тому же я распорядилась усилить патрули.

— Значит, с этим решили.

До самого вечера мы в зале Прошений. Даже стол, накрытый по случаю возвращения господина, так и остается без нашего внимания. Поднимаемся с массивных деревянных кресел только, когда за окнами опускается кромешная тьма.

Тяжелый день, как и многие предыдущие. У меня аж все тело затекло и отчаянно ломит поясницу. Судя по немного осунувшемуся лицу моего мужа, он себя чувствует немногим лучше. Еще бы — от перелета сразу к делам. Но я не жалуюсь, напротив, мне отчаянно хочется сделать для Лесной Гавани как можно больше, даже если для этого придется не спать ночами, даже если придется врасти в дерево кресла, решая заботы доверившихся мне людей.

— Распорядишься принести еду в нашу комнату? — спрашивает Магн’нус. — Сегодня больше не хочу видеть ни одну рожу.

— Конечно.

У меня самой от усталости аппетита вообще не осталось, хотя какое-то время назад живот буквально подводило.

— Если хочешь, прислуга заново подогреет воду для омовения.

С водой у нас в Лесной Гавани — самое настоящее чудо, о котором никто из нас не мог и помыслить: она сама течет в дома. Это называется: водопровод. И в самом начале лета его приказал построить мой муж. Как именно все это работает, я не понимаю до сих пор, но вода из подземного озера с помощью какой-то большой раскаленной машины, как они называют эти свои непонятные штуки, поднимается к поверхности, а дальше по специальным деревянным кишкам, которые халларны называют трубами, растекается по домам. Сначала водопровод появился в Большом Доме, затем в домах сотников и советников, а затем и в почти всех остальных домах.

Само собой, поначалу северяне приняли это нововведение с большим подозрением. Да я сама испытывала какое-то странно-растерянное чувство, когда впервые подносила руки к недавно появившемуся в Большом Доме источнику. Но, как любит говорить Магн’нус, к хорошему быстро привыкаешь. И люди действительно привыкли.

Неверно будет говорить, что тем самым новый наместник купил наше доброе расположение, но он точно дал понять, что халларны способны привнести в нашу жизнь много удивительных и удобных вещей. Жаль только, что кровавую плату за них никто не вернет.

Муж поводит плечами, морщится.

— Если они успеют это сделать прежде, чем я усну, с небес пойдет дождь из пушистых кроликов, — снова улыбается муж.

Ему идет улыбаться. Хотя лицо у него несколько… женственное? У мужчин Севера лица продублены промозглыми ветрами и лютыми морозами, а у Магн’нуса нет ни единой морщинки, хотя он почти на полтора десятка лет старше меня. И мне это… непривычно. У него даже борода не растет. Вообще.

— Не вижу ничего плохого в кроликах, — улыбаюсь ему.

Он кивает и идет в нашу часть Большого Дома.

Я отдаю необходимые распоряжения, потом навещаю Хельми. Сын уже сладко спит — и я просто какое-то время стою у кроватки, всматриваясь в его безмятежное личико, вслушиваясь в его размеренное дыхание. В кулачке Хельми даже во сне сжимает подарок Турина — волчий клык.

— Ушедшие родичи, с неба смотрящие, добрые пращуры в чертогах седых, — шепчу одними губами старинный оберег. — Малое дитятко, доверчиво спящее, прошу защитите от происков злых.

Перед тем, как уйти, аккуратно поправляю теплое меховое одеяльце. Хельми только немного хмурится, но не просыпается.

Наша общая с Магн’нусом комната рядом, за занавесью из шкур. Первое время мы с мужем даже ночевали в разных кроватях, так как Хельми часто просыпался по ночам и плакал, а успокаивался только если я брала его к себе. Потом время от времени постель мы стали делить, да и то занавесь я никогда не закрывала, чтобы в случае чего услышать плач сына.

Думаю… нет, я уверена, что моему новому мужу все эти беспокойства, сдобренные плотским воздержанием, радости не приносили. Но мне он ни разу по этому поводу не сказал чего-то грубого или обвинительного. Да и вообще на моей памяти он ни разу ни на кого не повысил голос. И я не понимаю, откуда в нем такое спокойствие. Или это какая-то выучка? В любом случае я очень благодарна этой его черте. Глядя на него, мне иногда кажется, что когда-нибудь наши народы все же смогут ужиться вместе. Пока не представляю, в каком это будет виде, но надежда на это у меня теплится.

На Севере женщин не принято учить искусству ублажать своих мужчин, но мы знаем, что нас ждет после свадебного обряда. Некоторые принимают супружескую обязанность, как должное, и просто отбывают время, необходимое их мужчине, чтобы извергнуться. Другие и сами не прочь проявить прыть и страсть, но все же крайне редко пускаются в глубинное изучение собственного тела и тела их мужчины.

Кел научил меня многому. И главное, что я уяснила, помимо того, что отдаваться любимому мужчине может быть удивительно приятно: в постели умелой и знающей женщины даже самый внешне грозный и опасный воин может превратиться в податливого… нет, далеко не зайчонка, но все же зверя, вполне поддающегося… дрессировке. И я далека от мысли, что когда-нибудь смогла бы манипулировать заклинателем Костей, но его уроки точно не пропадут понапрасну. Ведь когда доволен господин — тогда и его поданным живется вольготнее. А довольство любого мужчины начинается с его члена.

Любовь для женщины моей знатности — роскошь почти недостижимая. Девчонками, мы все слушаем древние сказания и песни о подвигах, которые смелые воины совершали ради своих возлюбленных, умиляемся решительным воительницам, которые бросали свой дом и род ради любви простого охотника. В жизни все иначе. В жизни всегда важнее выгода клана, а чувства тех, через кого два клана обретают единение, не имеют никакого значения.

И это правильно. Потому что от этих двоих зависят многие жизни. Потому что чтобы были счастливы многие, двое вполне могут потерпеть. А то ведь случаются редкие случае, как у Дэми и Тьёрда.

Ловлю себя на мысли, что невольно улыбаюсь, вспоминая о них. Дэми — вот кто действительно молодец. Женщина, сумевшая с гордостью выдержать такое количество злоключений, что на ее фоне мне должно быть стыдно даже задумываться о собственной тяжелой доле.

Все просто.

Все идет так, как и должно.

Я раздеваюсь донага, распускаю и расчесываю длинные волосы, затем наношу в область шеи и за ушами несколько капель северных благовоний — яркий отголосок минувшего короткого лета. Последним делом набрасываю на плечи полупрозрачную накидку, запахиваю ее на груди. Знаю, что в южных землях женщины наряжаются в специальные развратные наряды, от чего их мужчины возбуждаются еще сильнее. У меня таких нет… вернее, они есть, подарки от Кела, но спрятаны в потайном месте, о котором никто не знает. И не узнает. После праздника все эти наряды отправятся в огонь. Мне не нужны подарки прежнего мужа. Если мой настоящий супруг захочет видеть меня в чем-то подобном, он сам позаботится, чтобы такие наряды у меня были.

У меня сейчас далеко не самый цветущий и соблазнительный вид, но я все же, всматриваясь в небольшое зеркальце, старательно растягиваю губы в приветливой улыбке.

«Ну же, Хёдд, это тоже мужчина — и с ним, если на то будет воля богов, ты тоже сможешь почувствовать себя желанной и нужной».

А еще он не заслуживает откровенного одолжения. Хотя бы в моем взгляде.

Откладываю зеркальце и иду прочь, сквозь занавесь, в соседнюю комнату.