Огонь для Проклятого

Глава тридцать вторая: Хёдд

— Ты знаешь, что это?

Кел кивает головой, но не уверена, что в ответе на мой вопрос, а не каким-то своим размышлениям. А потом, точно на что-то решившись, он снимает с шеи треугольный амулет и протягивает мне. Это темно-алый камень, заключенный в витиеватую богатую оправу из переплетений золотых и белых нитей металла.

— Это ключ. Он позволяет открыть портал в Тень. И позволяет найти в ней дорогу обратно.

Верчу амулет в руках. Там, в доме, он сверкал так ярко, как будто сам был источником безумного пламени, а теперь — холодный и безжизненный, хоть и красивый.

— Ты убил это создание? — предполагаю я.

— Не знаю. Не уверен. Скорее, отпугнул. — Он резко поворачивается ко мне, а его голос опускается до громкого надрывного шепота. — Хёд, это создание Тени. И я понятия не имею, как оно пробилось в наш мир, и что ему здесь надо. Но если каждый, умерший от мора, возродится этим…

У меня даже язык не поворачивается спросить его, что будет. Тень — страшная сказка, что пришла в мой в мир вслед за вторжением халларнов. Искореженный, изувеченный мир, в котором обитают невероятно могущественные создания. Очень недобрые создания.

Помогая себе руками, поднимаюсь на ноги. Вполне терпимо, хотя несколько особенно крупных ожогов снова дают сукровицу.

— Скажи, это правда не ты? — подхожу к Келу и протягиваю амулет. — И одержимые?

Знаю, что вопрос глупейший, но он прав, снова прав, мне действительно нужно основание, за которое я смогу уцепиться.

— Любой, кто сумеет обуздать силу Тени и ее созданий, — получит весь этот прогнивший мир, как приятный довесок к основной трапезе. Не стану отрицать, я бы от такой силы не отказался. Но ее у меня нет.

— Как ты вернулся? Что случилось в горах? Мне сказали, что ты мертв, что ты погиб в каком-то большом взрыве, что пожертвовал собой. Я ждала, я так ждала!

Замираю, тяжело дыша. Спокойно, Хёд, нельзя, нельзя так. Ты отпустила ваше прошлое. Ты попыталась его отпустить. Нельзя возвращаться, нельзя снова вскрывать только-только начавшие заживать раны.

А мне так хочется съездить по его физиономии. Размахнуться и ударить со всех сил, наотмашь, чтобы горела ладонь. И сбить снова и снова, пока в этих холодных глазах не появится хотя бы отголосок того человека, которого я любила. Не может быть, чтобы его никогда не было. Не верю. Не хочу верить.

Но я никогда не ударю его. По крайней мере, не для исполнения влажных девичьих фантазий. И так снова наговорила лишнего. Боги, замужняя женщина, глава древнего клана, а позволяет себе идти на поводу у эмоций.

— Прости, — говорю уже абсолютно спокойно. — Это нервы.

— Понимаю, — кивает Кел — отрешенный и безэмоциональный, почти, как всегда. — И понимаю, о чем ты думаешь. Нет, я не обрел какие-то новые силы и знания. Скорее, потерял. И мое воскрешение — загадка для меня самого. До сих пор.

— Тогда ты должен понимать, что я не могу не вернуться в Гавань.

В ответ лишь короткий кивок.

— Тогда сделай так, чтобы все живые ее покинули. В идеале — сегодня же.

— Никто не покинет Лесную Гавань, пока не кончится мор, — говорю немного погодя. Не уверена, что стоит открывать ему план моего мужа, даже сейчас в памяти всплывает странное «Не верь никому. Они все лгут…». Но Кел действительно выглядит искренним, да и мое видение может означать что-то совсем иное. — Приказ лорда Магн'нуса. Так он пытается не допустить заразу на земли соседних кланов.

Ожидаю, что и на этот раз Кел’исс скажет о нем что-то нелицеприятное, но нет. Почти нет.

— Решение здравое, как для такого червя. Но не в этот раз. Я должен подумать, что делать.

— Спасибо за все, что рассказал. И за помощь. И… извини за… — взглядом указываю на пожарище.

— Там были инструменты. Важные, редкие. Спасти удалось лишь небольшую часть. Сейчас это критически плохо.

— Я могу попросить лорда Магн'нуса, — рискую предложить. — Возможно, он сможет заказать необходимое.

— С ворами не имею дел, — как-то очень обыденно отмахивается Кел.

— С ворами? — не понимаю я.

— Неважно. Это не мое дело.

— Зачем тебе эти инструменты? — странно, меня немного задевает такое его отношение к моему мужу. Как минимум, оно странное и необоснованное. Магн’нус много сделал для Лесной Гавани. В своих рамках, разумеется. Но вот так огульно отворачиваться от его помощи — это же глупо.

Кел смотрит на меня и пожимает плечами.

— Я люблю загадки, Хёдд. Они скрашивают мой досуг. Сейчас у меня много свободного времени — и я не против размять мозг чем-то таким, околонаучным.

Ну, разумеется, ни слова о людях, которым он бы мог помочь. Что для великого чернокнижника какие-то северные аборигены?

— Всего лишь не против? — позволяю себе добавить в голос едкости. — И тебя вовсе не заботит, что Тень снова появилась в нашем мире? Там, в горах, ты умер тоже из-за большого количества свободного времени?

Я не знаю подробностей его гибели за исключением тех, о которых мне рассказала Дэми, все остальные сведения были многократно искаженными домыслами и версиями, которые прошли через множество ртов и ушей. Потом я их старалась вовсе не слушать. Но Дэми видела взрыв. И она сама оставила чернокнижника там, под развалившейся горой. Ее словам я верю.

— Да, я поступил, как полный идиот, — в голосе Кела появляется какой-то шипящий присвист, точно он сейчас обратится в огромную змею. — Не знаю, какое-то помешательство было, не иначе. Но смерть лечит и заставляет пересмотреть свои приоритеты. Я понимаю, к чему ты клонишь, Хёдд. Меня действительно впечатлило появление той твари и вообще зарождение и развитие мора. Но тебе показалось, будто я все брошу и на все пойду, чтобы с этим разобраться. Там, — он указывает в сторону Лесной Гавани, — нет никого, ради кого бы я поступился своими принципами. Кроме… — перебивает мой невысказанный вопрос, — моего сына.

— Спасибо за ответы и за заботу о моих ранах, — степенно, но несильно, склоняю в показной благодарности голову. — Я обязательно распоряжусь, чтобы твою лабораторию восстановили, как только на то будет возможность.

— Вы столь любезны и добры, госпожа, — проговаривает на удивление ровным голосом.

— Очень хорошо, более не смею тратить ваше драгоценное время.

Разворачиваюсь, чтобы уйти — и вижу, как в темноте загораются уже знакомые алые глаза.

— Ты куда?

— Меня ждут мои люди и мой сын, — нарочно делаю акцент на слове «мой».

— Не стоит провоцировать меня, Хёдд. Я не разрешал тебе уходить. Или ты плохо слышишь? В стенах Лесной Гавани поселилась смерть. Или нечто куда хуже. Если тебе самой не хватает мозгов принять эту аксиому к сведению, я помогу.

Из темноты выныривают сразу четыре стража. Огромные, бесшумные, отвратительно- отталкивающие.

Медленно встаю в пол-оборота.

— Я слышала тебя, Кел’исс. Добрые боги даровали мне отменный слух. Но я не спрашивала у тебя позволения уйти. Есть много тех, перед кем я обязана держать ответ и немного тех, кого должна слушаться. Тебя среди них нет.

Он молчит, но выражение лица такое, точно готов придушить меня собственными руками. И вряд ли это напускное.

Я знаю, что говорю лишнее. Никто и никогда при мне так с ним не говорил. Больше того, некоторые поплатились за куда меньшую дерзость. Но я больше не его маленькая послушная и согласная на все девочка.

— Прощай, Кел'исс, у тебя есть лишь один способ остановить меня.

И шагаю прочь от света, в царящий вокруг полумрак, к выжидающим стражам.

Боюсь ли я? Мое сердце вот-вот разорвется на части, в ушах шумит, а руки ощутимо дрожат. Но я не позволяю себе замедлить шаг, не позволяю даже опустить плечи и сжаться. Иду, почти как в тот день, на открытии Белой ярмарки.

И стражи отступают, пятятся, ворча и поскуливая, точно от нетерпения. Кажется, они не понимают, почему мелкий вкусный человечишка вдруг покидает их голодную компанию. Они вбирают ноздрями воздух, тянутся ко мне, едва ли не касаясь израненных ног, но все же держаться на расстоянии.

Последний, кто преграждает мне дорогу, щерится и несколько раз раскрывает и закрывает зубастую пасть, из которой на землю бежит тягучая слюна.

Обхожу его и иду дальше.

Мою спину почти физически царапают выжидающие взгляды. Но беззвучного приказа нет — и стражи остаются на месте.

Когда добираюсь до своей лошади, что приветствует меня радостным ржанием, едва ли могу забраться в седло. И дело вовсе не в ожогах, я вся будто разом превратилась в деревянного болванчика, у которого не гнутся ни руки, ни ноги.

Вся эта поездка была сплошным безумием, от начала и до конца. Я увидела Кела таким, каким не видела никогда прежде, — озадаченным, по-настоящему заботливым. Я увидела его человеком. И в этой роли он мне очень понравился. Просто понравился, как мужчина, о котором я совсем не против сохранить теплые воспоминания.

Глубоко вдыхаю морозный воздух. Кажется, теперь своей дрожи я обязана лишь морозу и резко исчезнувшему теплу. К тому же, я осталась без своего теплого плаща. Мне нужно думать о том, что увидела в лаборатории чернокнижника, о той черной твари, что появилась из тела несчастной девушки, и всех тех умерших от мора, что сейчас покоятся внутри стен Лесной Гавани.

Нужно думать о выживании и спасении своего народа.

Никак не о человеке, который проводил меня взглядом, полным надменного презрения.