Охота на Странника

Двадцатое юнэ́ля 1135-го года. На закате (1)

Кайра

Глаза Бла́йнера обжигали пронзительным вниманием и следили за каждым моим движением. Я мягко скользнула вправо, перетекая из одной стойки в другую. Плавно, спокойно, уверенно. Ноги гудели от желания оттолкнуться от пола и кинуться в атаку. Ладони сами превратились в кулаки.

Но нет. Пока рано!

Противник держал меня в цепях пристального взгляда, понимал, что если совершит ошибку — расплатится сломанным носом. Или ребром. Как повезёт.

Мы мягко кружили по рингу, и я изо всех сил сдерживалась, чтобы не напасть первой.

Блайнер. Ненавижу всех Блайнеров, а этого — особенно!

На трибунах набирал силу шум. Словно стая диких шершней вдруг почувствовала угрозу для гнезда и предупреждает чужака, чтобы он не приближался. А вернее — меня, чтобы не зарывалась и не смела выиграть бой. Я же благородная ноблари́на, мне же не положено участвовать в соревнованиях по эмга́ну, а тем более не положено в них побеждать.

— Де́рвин, засади ей! — гнусно хохотнул Ласта́р Кента́н. — Посильнее!

— Уложи её на ринг!

— С размаха! — саркастично пожелал Юа́н Фоль.

— Ка́йра, давай! — раздался единственный голос в мою поддержку.

Я смотрела только на противника и отслеживала его дыхание. Перед атакой он обычно делал глубокий вдох, а потом на выдохе кидался вперёд, чтобы подмять под себя и вырубить тяжёлым ударом в голову. В прошлый раз выбил мне челюсть и сломал ключицу, и я хорошо выучила урок!

Нельзя недооценивать врага.

Первая аксиома, которую я усвоила за три года на боевом факультете: мужчины сильнее. Любой хорошо тренированный мужчина с его длинными руками, массивными кулаками и чугунной головой — сильнее. А значит, нужно направлять его силу и инерцию против него самого.

Ибо бой — не всегда про силу. Бой — в том числе про скорость и первый удар. Бой — про осторожность и умение читать противника. Даже самый сильный боец в нокауте — всего лишь груда бесполезного мяса на полу. Я же не дура, чтобы сцепиться с Блайнером в клинче!

К счастью, мой дар позволяет выжать максимум из тела — обостряет реакцию, звенит в мышцах, делая их сильнее, увеличивает скорость. Если бы не магия, по рингу меня бы размазали с одного удара.

Мы скользили друг напротив друга. Вправо. А он — левша.

Блайнер уже знал, чего я стою, поэтому двигался осторожно. Казалось бы, он в полтора раза тяжелее и на полголовы выше, так в чём проблема? А в том, что в прошлый раз я отделалась вывихом челюсти и сломанной ключицей, а он — перебитым хребтом.

— Я сейчас усну, — фыркнул младший принц Треза́н.

— Подожди. Совсем скоро они сойдутся в центре ринга, и начнётся. Если повезёт, то уже на этой неделе, — скучающим голосом заметил Ке́нвер Зоу́р, давно привыкший разговаривать с принцем, как с равным. — Надо было брать с собой не часы, а календарик.

— Да что ты кружишь вокруг неё, возьми да врежь ей хорошенько! — со злым азартом потребовал Ластар Кентан.

Блайнер злился. Подначки его задевали, и он начал бояться, как бы его осторожность не сочли трусостью. Ведь со всех сторон ринга — целая толпа зрителей, и она жаждет зрелища. Например, представления, как зарвавшуюся Боллар поставит на место один из сильнейших магов боевого факультета. А ему так не хочется разочаровывать собравшихся…

Вторая аксиома, которую я усвоила: мужчины — заложники своего эго.

Проиграть в драке с девчонкой — это обидно. Даже если она отличный боец и сдаёт нормативы не хуже тебя. Именно эту обиду мне не хотели прощать однокурсники, как и то, что посмела покуситься на чисто мужскую профессию боевого мага.

Блайнер наконец решился. Глубоко вздохнул и разъярённым медведем кинулся на меня.

Двоечка в челюсть пролетела мимо — я отпрянула. Попыталась достать нос Блайнера кулаком, но не попала, зато вовремя увернулась от удара коленом. Он наступал и пытался зажать меня в угол ринга. Я сделала вид, что у него получается.

Он шагнул на меня и резко выкинул вперёд левый кулак, вложился в удар всем корпусом. Я текучим движением ушла вправо, перехватила его левое запястье одной рукой, а другой саданула по распрямлённому локтю и услышала хруст, затем шагнула Блайнеру за спину и вывернула руку из плеча.

В колено летел мощный пинок, но я уже отступила прочь, и он прошёлся по касательной, иначе раздробил бы сустав.

— Мимо, Блайнер! А у тебя минус левая рука!

— Заткнись, Болла́р! — зло рыкнул он.

Я хищно улыбнулась и отскочила, держа противника на расстоянии, пока по колену скользила моя целительская магия, унимала боль и залечивала пострадавшие связки.

Вырубить целительницу — очень сложно, даже если ты амбал в полтора раза тяжелее и на полголовы выше. Применять магию во время боя против соперника запрещено. А значит, знаменитые карающие молнии Блайнеров в рукопашном поединке бесполезны. Однако запрета использовать дар на себе нет, и это даёт мне преимущество.

Противник стиснул зубы и рывком попытался вправить себе руку. Я могла бы атаковать в этот момент, но хотелось чистой победы. Он уже понимал, что проиграл, хотя признать поражение не мог: только не от меня!

Двадцатое юнэля. После заката (2)

Кайра

Второго полуфинала зрители ждали даже больше, чем первого, и на трибунах не осталось свободных мест, причём девушек пришло не меньше, чем традиционно интересующихся эмганом парней. Всё же биться будут одни из самых завидных женихов Империи: младший принц и будущий наследник огромного состояния Кентанов — второго по значимости рода Синклита. Старшая сестра Ластара составила блестящую партию старшему брату Трезана, так что готовящиеся к схватке бойцы — технически родственники.

Хотя сложно найти двух менее похожих родственников.

Я, безусловно, субъективна, но Трезан куда привлекательнее. Высокий, стройный, с серебристой косой через плечо — он цеплял на себя женские взгляды, как куст олеандра цепляет пролетающую мимо паутину. Вроде бы ненамеренно, но прочно. Ярко-зелёные глаза смотрели насмешливо и даже нахально, но принц хоть и имел славу свойского парня, никогда, даже в случайной драке между двумя курсами, не переходил ту неуловимую черту, за которой личное обаяние не спасает от выговора ректора и выволочки отца-императора.

А ещё принц каким-то невероятным образом умудрялся не иметь врагов и одинаково дружить со всеми — при этом одинаково неблизко. Умел держать людей на расстоянии дружески протянутой руки, и этому таланту можно было бы позавидовать, но отчего-то завидовать Трезану не получалось.

Правда, вот что забавно — любить его не получалось тоже. Хотя — казалось бы! — целый принц, да ещё и с этой необычной косой, которую носили все Лоарели. Никто из их рода не стриг волосы от рождения и до самой смерти. Слухи ходили самые разные: и что их провидческий дар завязан на волосы, и что благодаря им они умеют чуять ложь и проникать в мысли подданных, и что коса обеспечивает здоровье и долголетие, и поэтому отрезать её нельзя.

Чушь, конечно. Коса — это просто коса. Но среди коротко стриженых боевиков Трезан выделялся, как военачальник среди новобранцев, а толстенная светлая коса, перетянутая кожаными жгутами, добавляла ему шарма и необычности.

Надо ли говорить, что отбоя не было от нобларин, желающих разделить с принцем постель и будущую дорогу королей? Отчего-то девушкам казалось, будто идти по ней легко и приятно. Но я знала об этом пути лучше многих: читала дневники почившей прабабки-императрицы, и поэтому на венценосного однокурсника смотрела как на приятеля, не более того. Даже не будь я проклята, брак мне не сдался — ни с ним, ни с кем другим.

Соперник принца, Ластар Кентан, тоже купался в женском внимании. И дело не только в деньгах и связях его рода — поганец тоже хорош собой. Более приземистый, зато широкий в плечах и мускулистый. Светлый шатен с серыми глазами, повадками молодого хищника и носом с горбинкой, который он любит совать туда, куда не просят. Вероятно, мой решительный отказ принимать его ухаживания задел Кентана именно потому, что он не привык к подобному. Однако, в отличие от принца, он много с кем успел поругаться и даже участвовал в двух дуэлях, хотя они строжайше запрещены кодексом академии.

А всё потому, что рот не умел держать закрытым, и из него вечно сочились ядовитые замечания или самодовольное хвастовство. Ластар считал заслуги своего рода едва ли не своими собственными, и слушать его порой было противно. Да, Кентаны подмяли под себя практически всю металлургию в стране, да, инженеры, работающие на их семью, изобрели маголёт, да, его дед выдающийся учёный, а отец — не менее выдающийся предприниматель, но какое отношение к их заслугам имеет сам Ластар?

Никакого.

Однако в обществе судили не по личным заслугам, а по родовым, именно поэтому меня вряд ли пустят на светский раут, а Кентан получит сотни приглашений и будет купаться в лучах славы и обожания, хотя оба наших рода входят в список тридцати шести самых знатных семей, образующих Синклит — совет при императоре.

Всё просто: отец Ластара делал деньги, а мой — женился по любви, за что получил родовое проклятие от обиженной бывшей невесты Моэ́ры Блайнер, и теперь мы плывём через одну и ту же реку в разных лодках. Моя — вёсельная и худая, норовит пойти ко дну, если на секунду перестать вычерпывать воду, а его — шикарная парусная яхта с комфортабельной кабиной, заполненной мягкими подушками. Хотя река одна и та же, да. Просто Кентан не чувствует леденящего холода её стылых вод.

В мои мысли ворвался стартовый гонг, и соперники наконец закружили по рингу.

Прости, Трезан, но я сегодня буду болеть за поганца Кентана, ведь именно с ним хочу схлестнуться в финале.

Очень сильно хочу!

Трибуны гудели, и этот гул достигал потолка, разливался по огромному помещению и оседал на коже будоражащим азартом схватки. Я стояла у помоста и умом понимала, что это не мой бой, но душой была там — на ринге.

Ластар двинулся на Трезана, а я инстинктивно отступила, едва не врезавшись в стоящего за спиной Зоура. Взгляд прикипел к двум мужским фигурам, жадно считывая каждый вздох, каждое движение, каждую повадку.

Кентан скалился и закрывался левой рукой. Принц мягко пружинил на длинных ногах и держал у подбородка оба кулака.

Наконец Ластар ринулся в бой. Сделал обманку левой рукой и тут же попытался достать Трезана правым апперкотом, но удар снизу не достиг цели — принц сместился, отшагнул влево. Кентан рассёк пустоту, а в его собственный беззащитный бок врезался могучий кулак.

Ластар в то же мгновение саданул принца коленом, а затем провёл двоечку в челюсть, и Трезан не успел закрыться — словил прямой удар в голову так, что тугой узел на затылке ослаб, а затем тяжёлая коса окончательно высвободилась из плена и зазмеилась по спине принца.

Двадцатое юнэля. Полночь (3)

Кайра

К полуночи голод стал настолько сильным, что я решила всё же сходить в столовую.

Кампус академии делился на две части, существовавшие словно в параллельных мирах. В магическом подразделении — Кербе́ннской Академии Магии — обучались одарённые полуночники, потомки и последователи богини Ге́сты, щедро лившей с небес свою силу по ночам. В техническом — Кербеннской Академии Технологий — получали образование неодарённые полуденники. Обычные люди, предпочитавшие дневной образ жизни и поклонявшиеся своему собственному богу, суровому и непримиримому солнечному Сола́ру, каждое утро поднимающемуся из-за горизонта, чтобы своими лучами испепелить магию, выжечь резерв любого полуночника и уничтожить его, если получится.

С одной стороны, два этих мира не могли конкурировать: полуночники не в состоянии жить под светом Солара, ведь свою силу они черпают из лунного света, а днём оказываются беззащитны перед ликом обжигающего светила. Полуденники, напротив, слишком беззащитны перед магией и любыми магическими животными или растениями, пробуждающимися с наступлением темноты. От заката до рассвета они прячутся в своих домах за толстыми дверями и ставнями и только с утренней зарёй рискуют выйти из укрытий.

Казалось бы, делить нечего. Но это и близко не так! Две населяющие Империю расы — и белокожие светлоглазые полуночники, и смуглые чернявые полуденники — находятся в состоянии вооружённого до зубов нейтралитета, и достаточно лишь малой искры, чтобы разжечь пожар давно назревающей гражданской войны.

Полуночники занимают почти все высшие должности, владеют лучшими землями и даже император происходит из магической династии, чья кровь никогда не смешивалась с кровью неодарённых. Далеко не все полуденники могут позволить себе уровень жизни, привычный для магов с рождения. Неодарённых злит, что именно они возделывают земли, принадлежащие высшей аристократии, они строят дома и дворцы, в которых живёт элита, они работают на фабриках, производящих роскошные ткани, востребованные у магов, а также они добывают ценные камни и руду, необходимые для создания артефактов.

Казалось бы, все условия созданы для того, чтобы вспыхнула гражданская война и две расы схлестнулись в кровопролитных уличных боях, но этого не происходит.

Почему? Потому что маги служат у Разлома. Лезущие из него твари забирают множество жизней полуночников, а неодарённые полуденники и вовсе ничего не могут противопоставить плотоядным порождениям драконов, детей мстительной Танаты.

Хрупкий баланс сохраняется. Маги живут своей жизнью и поддерживают Блокаду, а полуденники снабжают воинов необходимым.

Хотя чёткое деление, ясное, как отличие между светом и тьмой, всё равно сохраняется. Межрасовые браки хоть и не запрещены законодательно, но строго порицаются, районы городов делятся на полуночные и полуденные, и даже деловые отношения строятся по негласному правилу: приоритет всегда отдаётся своим.

Тем удивительнее существование в академии «смешанного» маготехнического факультета, где специалисты двух разных рас создают шедевры инженерного искусства на стыке расчётов и дара, знания и воображения. Там занятия ведутся в сумерках — по утрам и вечерам, чтобы днём могли отдыхать полуночники, а ночью — полуденники. Хотя чаще всего на кафедре творится хаос и жизнь бурлит круглосуточно.

Спустившись в главный вестибюль нашего корпуса, я на мгновение замерла, оглядывая светловолосую толпу перед собой. Считалось, что чем светлее волосы, тем породистее маг. Я — пшеничная блондинка, одна из самых светлых на курсе. Уступаю разве что принцу с его отливающей белым серебром косой.

Так и есть! Тёмная макушка Блайнера выделялась довольно ярко. Значит, встречи не избежать…

Среди всего Синклита Блайнеры были самыми темноволосыми, да и вошли в него последними. Наверное, со временем чёрная масть вымоется, выцветет при смешении кровей с древними родами, но пока что любой представитель их рода обращал на себя внимание несоответствием сильнейшего дара и тёмных волос.

Дервин, кстати, всё же взял немного от блондина-отца. Его мать и дяди — угольные брюнеты, а сам он — скорее тёмно-каштановый шатен, что свидетельствует о текущей в венах крови Местров.

Хорошо хоть Кентана пока не видно, не хватало ещё наткнуться на него.

Пройдя мимо статуи Луноликой Гесты, расположенной в центре вестибюля, я двинулась в столовую. Нашла глазами принца и кивнула ему, взяла на раздаче поднос и несколько исходящих аппетитным паром тарелок с едой, а когда направилась к пустующему столику, Трезан вдруг демонстративно отодвинул свободный стул за своим столом и сделал приглашающий жест.

Я замерла посреди столовой с подносом в руках, остро осознав две вещи: принц просто так никого к себе за стол не зовёт, и получить такое приглашение — почётно, однако он ужинает в компании Блайнера, чьи очень удивлённые глаза сейчас как раз зафиксировались на лице эксцентричного сына не менее эксцентричного императора.

Второго приглашения точно не будет — идти или нет?

Десятки мужских взглядов плотной сетью окутали мою фигуру, пока я раздумывала. Решилась и сделала шаг в сторону самого престижного стола. В конце концов, по происхождению Боллары ничем не уступают ни одному из сидящих за ним однокурсников. Но оно роли не играет, потому что Зоу́р, не имеющий титула нобларда, ест вместе с принцем, а Кентан, выходец из второго по значимости рода Империи — нет.

Двадцатое юнэля. Полночь (4.1)

Странник

Это тело!..

Кристас ненавидел это тело так сильно, что всерьёз раздумывал о том, чтобы его покинуть. И не раз.

Вот только было сразу три причины отказаться от этой мысли.

Первая: сучка Гвен ослабила его дух настолько, что он сомневался, сможет ли захватить другое тело в ближайшее время. Он разработал план, как вернуться обратно в родной мир, и плохенькое тело всё же было лучше, чем никакого.

Вторая: если даже удастся перевоплотиться в другом теле, нет гарантий, что оно окажется сильнее.

Третья: он ненавидел оставлять дела незавершёнными, а в новом мире его теперь держала необходимость отомстить.

Именно по этим трём причинам Кристас давил в себе ядовитый гнев.

Терпел свою магическую немощь, терпел необходимость подстраиваться под прошлое поведение тупого крысёныша Ренна́рда, в теле которого оказался, терпел пытливые взгляды мачехи, пытавшейся его убить и теперь не знавшей, действительно он забыл об этом или просто притворяется.

С мачехой стоило разделаться в самую первую очередь. Кристас уже продумал, но пока не осуществил план, который не вызовет подозрений в его адрес.

Отец Реннарда ещё не прознал, что в теле его наследника поселился чужак, но, в отличие от своего отпрыска, бестолочью не был, поэтому Кри́стасу приходилось соблюдать осторожность и играть роль тупого, ленивого, озабоченного юнца.

Реннард никогда не увлекался ни магией, ни наукой, ни атлетикой. Он был падок на женщин, но даже на этом поприще не преуспел. Свою шлюховатую мачеху возносил на пьедестал, за соседскими овцемордыми перезрелыми аристократками ходил хвостом, роняя слюни, и вёл себя как полное ничтожество.

Именно поэтому Кристасу так тяжело было вживаться в нужную роль.

В имении Йо́насов даже слуги оказались непуганые и разбалованные господской слабохарактерностью. Да что там говорить, среди служанок не было ни одной младше пятидесяти! Отец Реннарда хранил верность своей шлюхе-жене и заглядывал ей в рот, а о нуждах сына совсем не позаботился — не взял в дом парочку-троечку мягкозадых, сговорчивых деревенских девиц.

И это тоже неимоверно бесило. Да и порядки в этом грёбаном Дова́ре оказались до омерзения странные. Боги карали за измену. Маги не имели практически никаких привилегий, смешно сказать — за убийство крестьянина аристократ мог отправиться в тюрьму! Абсурднейшее, больное общество, в котором неодарённые смели диктовать свои условия и даже имели равные права с магами.

Кристас категорически не принимал такого положения вещей. Он привык к полной власти, к тому, что любое его желание исполняли мгновенно, а расходы не приходилось планировать — он всегда достаточно быстро приобретал состояние и ненавидел необходимость считать гроши, как сейчас.

Реннард же в силу убогости ума был непредусмотрителен и расточителен, поэтому никаких заначек не имел. Да он даже красивую проститутку позволить себе не мог!

И теперь Кристас вынужден был выкраивать каждый местный арча́нт, чтобы купить достаточно ртути и воплотить в жизнь крайне полезное изобретение. Он не сомневался — в этом отсталом мире он быстро разбогатеет и займёт положение, которого заслуживает.

Если «отец» посмеет ему помешать, он избавится от него мгновенно, но пока старший Йонас был даже полезен: нашёл для «сына» годного целителя, закупил требуемое количество ртути, не задавал лишних вопросов и не маячил перед глазами.

Кроме того, имелась ещё одна причина оставить «отца» в живых. Кристасу куда лучше подошло бы тело главы рода Йонасов, мужчины пусть средних магических способностей, но собранного и предприимчивого. В его шкуре было бы куда комфортнее претворять в жизнь задуманное, а также распоряжаться немалым состоянием семьи.

Вступать в конфликт с «отцом» Кристас не собирался, напротив, хотел бы сохранить его расположение и держать в полном неведении, а для этого бросил кость — согласился на брак с любой выбранной Йонасом девицей и захотел «приобщиться к семейному делу», то есть переехать на дальнюю ферму, где разводили редкую породу лам и получали тончайшую дорогую шерсть.

Разумеется, привлекала Кристаса не перспектива торчать в проклятой глухомани и наслаждаться запахом деревенского дерьма, столь дивно одинаковым во всех мирах, а возможность в одиночестве работать над своими проектами и устроить жизнь привычным образом. Новая жена и новые слуги вряд ли смогут раскусить подмену, а «отец» будет находиться в шести днях пути.

Жена, в общем-то, тоже не помешает. «Отец» обещал выбрать симпатичную и грудастую, а в остальном — плевать, кто она и что думает. Будет мешать — Кристас найдёт возможность её приструнить. А если наказания не подействуют, то просто избавится от неё.

Опять же, сватовство займёт старшего Йонаса и отвлечёт от дел «сына», а доступная и на всё согласная девица под боком — экономия. Проще взять одну в жёны, чем мотаться по борделям.

Помнится, отец хотел женить Реннарда на протяжении последних двух лет, и дело было вовсе не в прогрессивном налоге на безбрачие, который вынуждены были платить все маги — с финансами у Йонасов проблем не возникало. Просто понимал, что первенец у него — тупой, как пробка, а других детей сам зачать пока не смог, вот и хотел поскорее получить внуков, чтобы успеть воспитать достойного наследника, пока ещё не одряхлел.

Двадцать первое юнэля. Полночь (4.2)

Странник

Наконец Кристас получил первый рабочий прототип!

С заклинанием стабилизации ртути пришлось, конечно, помучиться, но в итоге перед ним лежали две идентичные серебристые овальные рамы стационарных порталов, вполне достаточного размера, чтобы сквозь них мог пролезть маг даже крупной комплекции, что уж говорить о теле тщедушного Реннарда.

Две прошедшие недели он потихоньку тренировался в комнате, стараясь ни у кого не вызывать подозрений, особенно у мачехи. Гаэра смотрела на пасынка пристально и пытливо, но тот прикидывался идиотом и делал вид, что по-прежнему ничего не помнит ни об их романе, ни о неудавшейся попытке его убить.

Понятно, почему настоящий Реннард влюбился настолько, что предал отца. Гаэра была хороша — полная грудь, пухлые губки, приятное личико в обрамлении густых светлых волос, шарм и запах входящей в самый цвет женщины.

Кристас подозревал, что она забеременела от Реннарда, избавилась от плода, а теперь хотела ещё и от пасынка избавиться — то ли боялась шантажа, то ли считала, что он может всё разболтать отцу и тогда тот разведётся с молодой женой и выставит её, опозоренную, из богатого дома. Такой вариант предприимчивую Гаэру, терпящую подле себя немолодого мужа лишь ради его денег, не устраивал.

Хотя, возможно, никакой беременности не было, просто мачеха устала от тайной связи. Нельзя её винить: судя по воспоминаниям, в постели Реннард начинал давать холостые залпы от счастья ещё до того, как успевал взгромоздиться на женщину. А если и смог удержаться, то хватало его прыти на пару минут — после этого он отваливался в сторону, как насосавшийся крови клещ, и рассуждал о несправедливо устроенном мире.

Короче, мечта, а не любовник.

Кристас давно выработал правила обращения с женщинами — баловать деньгами и подарками, трахать так, чтобы из постели они уползали, дрожа всем телом, а за любую провинность жёстко наказывать. Вот тогда они будут знать своё место и не станут доставлять проблем. Разве что между собой подерутся за право разделить постель со своим господином.

Гаэ́ру же никто никогда не трахал и не наказывал по-настоящему, поэтому мужа она ни во что не ставила — наверняка ждала, когда забеременеет наследником, а после отравила бы супруга, чтобы не мешал. А пока же мило улыбалась то одному Йонасу, то другому, изображая приятную улыбку в том виде, в котором её представляла.

— Лардо́н Реннард, ужин уже готов, — служанка приоткрыла дверь, просунула в щель двери голову и нашла его глазами.

Кристас едва сдержался. Несмотря на дикое желание, не подошёл и не пнул хорошенько тяжёлую створку, чтобы башка беспардонной бабы спелым арбузом разлетелась на ошмётки. Как же его бесила невоспитанная прислуга в этом доме! Вот так — без стука! — заглянуть в дверь к молодому хозяину? В его мире за это он до смерти запорол бы батогами у всех на виду, чтобы ни одна придонная падаль больше не смела…

Гнев завладел Кристасом настолько, что он до боли сжал кулаки и челюсти.

— Ну так вы идёте? — настойчиво вопрошала эта, как там её, даже не подозревая, насколько близка к насильственной смерти.

Однако воспоминания Ирвена были достаточно однозначны — если Кристас выдаст себя, им заинтересуется Служба Имперской Безопасности, а он намеревался этого избежать.

— Стучаться надо! — процедил он, но тон был настолько злым, что служанка ойкнула и спряталась за дверью.

— А я чего, я ничего! — раздалось уже из-за двери, а затем она со стуком захлопнулась, оставив Кристаса пылать от бессильной злости.

Пожалуй, эту старую навязчивую суку он прибьёт вместе с мачехой — просто из желания принести пользу приютившему его дух миру.

Сделав несколько глубоких вдохов, Кристас усмирил гнев и спустился к ужину — традиционному приёму пищи в районе полуночи.

За столом уже ждали «отец» и Гаэра, увешанная украшениями.

Когда Кристас утолил первый голод, старший Йонас заговорил:

— Сынок, думаю, самое время поехать в Глоа́н, чтобы подготовить имение к приезду будущей жены, докупить необходимое. Сначала мы оба наведаемся туда, посмотрим, всё ли в порядке. Составим список необходимых вещей, и я прямиком из Глоана направляюсь в столицу, чтобы всё купить и прислать с торговым дилижансом или экипажем, если таковой отыщется.

— Хороший план, отец, — с облегчением согласился Кристас, которому не терпелось поскорее вырваться из темницы чужих порядков. — Сколько дней занимает дорога до Глоана? Шесть?

— Да, примерно неделю. Так как мы поедем гружёные твоим багажом, то можем и припоздниться на денёк.

Сидящая между ними за столом Гаэра постепенно бледнела. Ей явно не хотелось отпускать пасынка в другое имение живым, и глаза лихорадочно бегали по столу.

— А что за невеста? Ты её уже подобрал? — спросил Кристас из простого желания походить на Реннарда.

Наверняка того интересовала бы внешность будущей супруги или хотя бы её статус.

— Очень приятная девушка из хорошей семьи, но бумаги о помолвке пока не подписаны, поэтому я и еду в столицу — хочу ещё раз встретиться с её отцом, — ответил старший Йонас.

— Прекрасно, — удовлетворённо кивнул Кристас. — Когда вы хотели бы отправиться?

Двадцать первое юнэля. После обеда (5)

Кайра

Проснулась ещё засветло. Сквозь щёлки в маленьких ставнях били вечерние лучи Солара, в которых кружили пылинки, танцем провожая очередной день.

Мне всегда нравилось именно это время — золотой час перед вечерней зарёй, когда день умирает, чтобы родилась великолепная, наполненная мерцающим светом луны ночь.

Хорошо бы сейчас выйти на улицу, понаблюдать за тем, как меняется мир. Бутоны ночных цветов набухают, чтобы поскорее распуститься в темноте и подставить лепестки свету Гесты; просыпаются прячущиеся в норах и дуплах магические животные; с криками взлетают в небо первые птицы, чтобы урвать в закатной суете зазевавшихся дневных или ещё толком не проснувшихся ночных насекомых.

И, словно мёдом, весь мир залит янтарным светом, почти сладким на вкус. Утомлённый, израсходовавший за день белую ярость Солар уже не в состоянии причинить вреда, и можно даже подставить ему лицо. Правда, веснушки от этого расцветут лишь ярче, но меня это не смущает. Кому какое дело, как я выгляжу?

Поднявшись, попила воды из-под крана, ополоснулась и сделала зарядку прямо в тесной ванной комнате. Разогнав по мышцам кровь, осторожно приоткрыла дверь и выглянула в пустующую спальню, на всякий случай прислонив к лицу мокрое полотенце.

Никого.

Осмелев, вышла и начала потихоньку готовиться к бою. Сделала растяжку, а затем надела специально сшитое любимое бюстье — плотное и хорошо держащее грудь сплюснутой. Пусть это делало меня практически плоской на вид, зато ничего не мешало в бою.

Вечерник ещё не начался, и мне удалось проскользнуть в столовую незамеченной, взять пару булочек и несколько кусков сыра, а затем вернуться к себе. Переедать перед боем нельзя, но и драться на голодный желудок не стоит.

Ладно, теперь немного маскарада. Я достала из ящика всю свою косметику — самую дешёвую пудру и два карандаша, тёмно-коричневый и светло-бежевый, ещё в обёртке. Когда-то давно их подарила мне Гвендолина, старшая сестра. Сколько с тех пор утекло воды…

Помнится, я расстроилась, ведь хотела получить гаси́ло, а не бесполезные девчачьи штучки, но Гвендолина уверила, что однажды они мне пригодятся. И оказалась права.

Тёмным карандашом нарисовала себе круги под глазами, а светлым прошлась по щекам, носу и лбу. Хорошенько припудрилась и осталась довольна результатом. В склеп и то краше кладут!

Остались последние штрихи — правильно обмотать руки специальными лентами и надеть удобную для боя одежду.

В главном атлетическом зале академии собралась такая толпа, что мест не осталось даже стоячих. Маги с разных факультетов и курсов набились в помещение, мгновенно сделав его невыносимо душным. Лето же! На улице и так жарко после знойного дня. А внутри — ни ветерка. Хоть бы кто намагичил ледка…

Видимо, подобные здравые мысли пришли в голову не только мне, потому что слева мелькнуло несколько вспышек, а затем с той стороны потянуло прохладой.

Стоило Трезану меня заметить, как на обычно спокойном лице отразилась целая буря чувств — от негодования до сильнейшего презрения, когда он нашёл взглядом торжествующего Кентана. А вот и подтверждение виновности! Благородный ноблард не обязан свидетельствовать против себя, однако ему не стоит выдавать себя такой вот гаденькой усмешкой.

На радость ему и стоящему подле него Фолю я даже ноги начала подволакивать. Запоздало подумала, что стоило припудрить не только лицо, но и шею, ведь она у меня была вполне здорового цвета, но, к счастью, никто не обратил на это внимания.

Когда наставник по эмгану объявил участников боя, вмешался принц:

— Подождите, разве вы не видите, что Кайра плохо себя чувствует? Необходимо отложить бой!

— Я могу зачесть ей техническое поражение и отменить бой, если она не хочет выходить на ринг. И потом, Кайра — целительница, как она может себя плохо чувствовать?

Наставник посмотрел на меня с подозрением, но прежде чем он решил сделать какую-нибудь глупость наподобие отстранения меня от поединка, я просипела:

— Со мной всё хорошо! Не нужно отменять бой!

Получилось в меру трагично и мужественно. То есть женственно. В общем, убедительно.

Я с подчёркнутым усилием скинула сапоги, сделала несколько глубоких страдальческих вдохов, а потом с трудом взобралась на ринг, всем своим видом демонстрируя полнейшую немощь.

Глаза Кентана… Он никогда не простит мне этого маленького спектакля, если проиграет. Он ликовал, а я пошатывалась, нетвёрдо стоя на ногах, и милостиво позволяла ему заранее праздновать триумф.

Чем выше полёт, тем больнее падение с небес на землю, и я намеренно разрешила Кентану взмыть к облакам.

А потом раздался гонг…

В ушах зазвучал ритм — это стучало сердце.

Тук-тук-тук… шаг… тук-тук-тук… вдох… раз-два-три… шаг… раз-два-три… вальс?

Мягкая поступь, плавные движения, глаза на партнёре. Мы танцуем по кругу под стук сердец, под ритм дыхания.

Он ведёт. Вдох-выдох. Он шагает навстречу. Вдох. Я отступаю назад. Выдох. Он бьёт. Вдох. Я блокирую. Выдох. Он атакует. Вдох. Я уклоняюсь. Выдох.

Двадцать первое юнэля. На исходе дня (6)

Десар

Свою работу Деса́р обычно любил.

И даже к развнедельным совещаниям относился, как к неизбежному восходу Солара. Ну есть и есть.

Не то чтобы эти совещания были чересчур затянутыми или совсем уже бесполезными, просто они насквозь провоняли казёнщиной и беспощадной циферностью. Какая по большому счёту разница, сколько заявок отработала его звезда за прошедший месяц? Важен же результат: выявили одну чужемирянку, наблюдение установлено, воспитательная беседа проведена.

Но нет.

— Показатели прошлой недели, — отчитывался руководитель пятой звезды, — двести семнадцать закрытых заявок. Подтверждений ноль. В двух случаях продолжаем наблюдение.

Начинающий лысеть майор Моа́ль пробубнил ещё несколько чисел, и Десар волевым усилием подавил зевок. На еженедельных совещаниях подразделения СИБа по контролю над чужемирцами скука была самым страшным врагом, и у каждого из присутствующих был свой метод борьбы с ней. Кто-то крутил в руках стальное перо, кто-то рисовал абстрактные узоры в блокноте, кто-то тихонько барабанил пальцами по огромному овальному столу.

Уже второй месяц идёт оперативная работа по выявлению Странника. Если говорить проще, то Служба Имперской Безопасности ищет опасного духа, хотя будем откровенны: вероятность, что он возродится в том же мире, в той же эпохе, в той же стране — весьма невелика.

Однако предыдущее пришествие Странника обошлось Лоаре́льской Империи очень дорого — погибли десятки тысяч людей, целый город был стёрт с лица земли.

Руины Керварва обязательны для посещения каждым офицером СИБа в качестве напоминания о том, почему опасны технологии, которые несут чужемирцы вообще и Странники в частности.

Десар вполуха слушал коллег и ждал, когда полковник Ско́уэр вызовет на доклад его самого. Плечистый, абсолютно седой мужчина с покрытым морщинами лицом и цепким, как тройной рыболовный крючок, взглядом, руководил СИБом уже два десятка лет, и под его началом безопасники отлично справлялись со своей работой.

Незаметно, но планомерно прореживали сепаратистов на Севере. Особо ретивых магов отправляли к Разлому, а полуденников привлекали по разной мелочовке или выселяли из крупных городов. Революционные кружки контролировали — должен же у людей быть способ проораться во благо родины и спустить пар! Хотя некоторые и задавливали на корню. Всё зависело от их повестки.

Шпионов из соседних государств ловили и не позволяли им влиять на обстановку в Империи, при этом своих разведчиков натаскивали, обучали и отправляли за кордон.

В общем, несли свою тихую и незаметную службу во благо отечества ровно до момента злополучного появления Странника.

Стоило объявить режим чрезвычайной бдительности и обнародовать запрет на воскрешение высокопоставленных магов, как привычная и любимая служба пошла кувырком.

Населению сказали бдеть, и оно отчаянно бдело. Если раньше всё столичное подразделение обрабатывало около тысячи заявок в месяц, то за один только майрэ́ль одна лишь звезда Десара отработала больше пятисот. Общее количество обращений от граждан выросло в двадцать четыре раза!

При этом никто не выделил в двадцать четыре раза больше людей. Да нисколько людей никто не выделил, и руководители групп уже задыхались от бесполезной нагрузки. На прошлой неделе пришлось отрабатывать заявку от селянина, которому показалось, что Странник вселился в его буйвола, ведь тот стал подозрительно посматривать на хозяйскую старшую дочку.

Если раньше такой бред просто обсмеяли бы в столовой, то теперь на место буйволиного произвола выехал офицер Службы Имперской Безопасности. Очень недобро настроенный офицер, которого хозяин тоже обвинил в том, что тот подозрительно посматривал на старшую дочку. Было бы там на что смотреть!

В общем, нервы потихоньку сдавали у всех, и хотя безопасники понимали, что всплеск чрезмерной вигильности населения со временем пройдёт, всё же ранним знойным вечером, когда остатки терпения плавились и с потом стекали Десару в трусы, он думал лишь о бессмысленности происходящего.

— Капитан Блайнер, у тебя что? — строго спросил полковник, переведя на Десара наточенный, как старый нож, взор.

— Сто сорок две заявки отработано, одна подтверждённая чужемирянка. Дух занял тело молодой девушки, сироты. Она живёт на отшибе в деревне Армаэ́с в четырёх часах езды от столицы на запад. Потихоньку приспосабливается, обустраивает быт. Питомца завела. Магические способности довольно средние, офицер Эрер Прейзер определил их как пятый порядок.

— Чем занимается?

— Пирожки печёт, в деревне продаёт. Беседа с ней проведена, перспективы обрисованы. Она готова сотрудничать с СИБом и обещала не доставлять проблем. По текущей оценке уровень опасности низкий. Уровень притязаний низкий. Наблюдение установлено. Староста деревни, приславший заявку, награждён. С ним также проведена беседа о необходимости проявлять бдительность. В остальном — рядовая ситуация, интересная, пожалуй, лишь тем, что дух сам тело нашёл, никто эту сиротку не воскрешал. Эту информацию я уже передал аналитикам.

— Ясно. Так, значит, на сегодня заканчиваем. Продолжаем отрабатывать заявки, особенно из дальних поселений, — полковник окинул подчинённых суровым взглядом, а затем остановил его на Десаре: — Капитан Блайнер, ты сегодня отправишься на смотрины. В отдел кадров поступило четырнадцать заявок от выпускников боевого факультета — нужно понаблюдать, что за парни, чего стоят. С деканом пообщаться. Так как в твоей звезде два вакантных места, то езжай и выбирай себе стажёров.

Двадцать первое юнэля. На закате (7)

Десар

— Будьте любезны, милейший, подскажите, кто сегодня бьётся? — спросил у стоявшего рядом парня Эрер.

— Как кто? Боллар и Кентан, — ответил тот.

— А разве сегодня не финал? — удивлённо уточнил Десар.

— Финал, — уверенно кивнул парень.

— И она в финале? Девчонка? — брови Эрера поползли вверх, да так и остались двумя тёмными изломами практически посередине лба.

— Да она дикая совершенно! — с неожиданной агрессией заговорил парень. — Ещё и целительница! Лечит себя, вот и все дела! Поэтому её так тяжело свалить!

Офицеры СИБа недоумённо переглянулись и снова посмотрели на ринг, куда уже взобралась бледная на вид Кайра. Ростом коренастому Кентану она уступала лишь немного, но весила меньше раза в два.

— Эм-м-м... То есть девчонка у вас до финала дошла? — уточнил Мелен и вдруг расплылся в широченной улыбке: — Я всегда знал, что местный эмган с его ванильными правилами — для кисейных южных хлюпиков. Неудивительно, что у вас девчонка в финале. На Севере такого никогда не случилось бы. Никогда!

— Скажите, любезнейший, а отчего эту Кайру не жалуют? — спросил Десар, любивший вворачивать в речь сомнительные утверждения и наблюдать за тем, станет собеседник их опровергать или нет.

Студент растерялся с ответом, а потом наконец зло выплюнул:

— Так она на факультет пролезла через постель декана, это всем известно!

— В финал эмгана тоже через постель пролезла? — с нарочито невинным видом уточнил Десар, отмечая, с какими лицами наблюдает за готовящейся схваткой большинство.

Парень не ответил, фыркнул и отошёл в сторону от ничего не понимавшей троицы чужаков. Он даже успел задуматься над тем, с какой они кафедры, но тут прозвучал гонг, и всё внимание обратилось на ринг.

— Нет, ну не будет же он бить это красивое личико... — вдруг сердито пробасил Мелен.

— Может, она так и добралась до финала? Пасовали перед ней мальчики? — задумчиво протянул Эрер и вдруг задорно добавил: — Ставлю, что она выиграет.

— Что? — мгновенно взвился Мелен. — У этого крепыша? Да ни за что! Он её с одного удара положит!

— Ну так давай поспорим. На желаньице, — вкрадчиво предложил Эрер.

Мелен на секунду задумался: спорить на желания он не любил, а Эрер вечно выдумывал какие-то изощрённые глупости, но один беглый взгляд на ринг показал, что девчонке против Кентана ловить нечего. Тот выглядел опытным бойцом, а по плескавшейся во взгляде искренней ненависти было понятно, что щадить соперницу он не станет.

— Забились.

Бой тем временем начался. Первые же шаги Кайры воодушевили Эрера и заставили нахмуриться в недоумении Мелена. Девушка двигалась уверенно и ловко, более сильному противнику не уступала, напротив, наносила удары, а сама умудрялась уворачиваться.

— Для протокола всё же отмечу, что бить такое личико — чистой воды преступление. Такое личико нужно беречь. Слушайте, неужели ей никто не показал, что на пару с мужиком можно устроить развлечение поинтереснее, чем эмган? — насмешливо проговорил Мелен, неотрывно следя за округлой, подтянутой задницей в мягких брюках. — Хотя что взять с этих сопляков. Ладно, так и быть, раз кто-то должен показать, то пусть это буду я.

— Последи за языком, — одёрнул его Десар. — Мы не одни. Ещё большой вопрос, подпустит ли такая нобларина тебя к себе.

— Так я умею проявлять настойчивость, — хохотнул Мелен, но разговор тут же оборвался, когда Кайра пропустила несколько болезненных ударов.

Теперь все трое наблюдали за ходом схватки молча и напряжённо. Когда Кентан поймал её за волосы и приложил лицом о настил, Мелен рефлекторно сжал кулаки, а Десар расстегнул верхнюю пуговицу лёгкой рубашки — слишком душным показался теперь просторный зал.

— Выдвину иррациональное предположение, что однокурсники терпеть её не могут именно за то, что она заставляет их на это не только смотреть, но и принимать в этом участие, — глухо сказал Мелен, когда бой закончился победой Кайры. — Мне теперь хочется начистить кому-нибудь рожу и помыться.

— Нет, ну если тебе аж помыться захотелось, то это уже серьёзное воздействие на психику, — поддел Десар, но получилось не как обычно весело, а с ноткой досады и раздражения.

Когда Кайра поднялась на ринге во весь рост, Десару было почти физически больно на неё смотреть.

Сразу несколько целителей метнулось к поверженному Кентану, а к ней не приблизился никто. Когда она нетвёрдой походкой двинулась к краю ринга, Десар был единственным, кто шагнул ей навстречу и подхватил на руки, стоило ей потерять равновесие и раненой птицей полететь с помоста.

Мелен первым взревел:

— Целителя!

Когда к ним раздражающе неторопливым шагом двинулся парнишка-маг, поглядел на него так, что тот ускорился, а затем принялся одновременно оказывать помощь потерявшей сознание девушке и оправдываться:

— Так это же Кайра Боллар, она всегда сама лечится...

Никто из безопасников не счёл такое оправдание достаточным, и поэтому парню пришлось привлечь преподавателя и оказать победительнице помощь по полной программе — вправить сломанный нос, снять обмотку с повреждённой кисти и залечить перелом, а также позаботиться о выбитой из сустава ноге. Закончив, целитель ретировался так быстро, как только смог, и теперь лежащую на лавке Кайру окружали лишь четыре мужские фигуры — три офицера СИБа и один принц.

Двадцать второе юнэля. После полудня (8)

Кайра

Голова гудела так, будто я ею с разбега билась о каменную опору моста. Несколько суток подряд...

Приоткрыв глаза, первое, что я увидела — развалившегося на соседней кровати Трезана, и поначалу накатило возмущение, однако я быстро поняла, что не помню, как оказалась у себя в комнате, а также понятия не имею, кто именно вправил мне выбитую из сустава ногу, но теперь она почти не болела. Да и нос... дышал свободно. Есть только хотелось дико.

Из-за закрытых ставень в комнату прокрадывались тонкие солнечные лучики, рисуя на стене незатейливый узор нового дня. Какой день, такой и узор.

Я приподнялась на локте и осмотрела комнату. Оружие и амуницию, лежавшую на второй постели, принц аккуратно переместил на подоконник, ставни закрыл, а на тумбочке оставил для меня стакан сока и два завёрнутых в салфетку пирожка.

Именно эти пирожки меня и тронули так, что в душе появилось странное тёплое чувство глубокой признательности. Не такое мощное, как я испытывала к брату, но всё же достаточно сильное, чтобы удивить.

Отчего-то вспомнилась моя первая и самая страшная драка. Глупая, детская, но такая жестокая… Родители только недавно погибли, и всем было не до меня. Я хотела принести в склеп матери её любимые цветы, но никто не мог найти время, чтобы сходить со мной на рынок. Весь дом утонул во внезапно наводнившем его горе, Брен ходил до того бледный, что проступала каждая венка на лице, а Гвендолина — напротив, с бесконечно красными от слёз глазами и носом.

Мне было тринадцать, и я решила, что уже достаточно взрослая для того, чтобы сходить на рынок самостоятельно. Надела повседневное платье, взяла кошель с деньгами, подаренный отцом кинжал для самообороны — будто сам по себе кинжал способен хоть кого-то защитить! — и вышла из дома на рассвете, никем незамеченная.

Я понятия не имела, сколько могут стоить цветы, и очень смутно представляла, где именно они продаются, но врождённое упрямство не позволило спасовать из-за таких мелочей. Почему-то казалось, что если я принесу эти цветы для мамы, то всё станет как-то проще и лучше, а в груди хотя бы ненадолго перестанет ныть эта огромная рана.

Так или иначе, я добралась до рынка — продрогшая на ветру, но не растерявшая решимости. Собственно, на подходе меня и встретили те хулиганы-полуденники. То ли беспризорники, то ли дети мелких базарных жуликов. Они сразу поняли, что я — лёгкая добыча. Ни взрослых поблизости, ни зонтика от выжигающего магию Солара, ни умения отболтаться от неприятностей.

Они сначала окружили меня, а затем начали толкать из стороны в сторону. Стало так страшно! До сих пор помню этот дикий животный ужас и какое-то кошмарное смирение, парализующее и без того слабое тело.

Не знаю, чем бы закончилось то утро, но когда полуденники уже порвали мне платье и отобрали кошелёк с кинжалом, вмешалась пожилая дама, и они просто сбежали. Я тоже убежала, сгорая от стыда за свою уязвимость.

Дома мне никто не посочувствовал, зато влетело от старших сестёр, брата и нянечки. Тем же вечером в склепе отца я поклялась, что обязательно верну подаренный кинжал.

На это потребовалось четыре года упорных попыток.

Я ходила на тот злополучный рынок почти каждый месяц, и мальчишки всегда были там, но только если прийти одной. При виде взрослых они умело растворялись в толпе так, словно никогда и не существовали.

Сначала я попыталась выкупить кинжал, ведь тогда мы ещё не знали нужды в деньгах. Итро́н — так звали главаря шайки полуденников — согласился на сделку, взял мои деньги и сбежал с ними. Как же они хохотали над моей наивностью!

В полнейшем ошеломлении от такого грубого нарушения своего слова я вернулась домой ни с чем. К счастью или к сожалению, следили за мной недостаточно тщательно, поэтому возможности ускользнуть из имения появлялись с завидной регулярностью.

Через пару месяцев я попыталась наложить на Итро́на заклинание и обездвижить, чтобы отобрать кинжал. Но он был быстрым, словно чёрный вихрь, и мне не удавалось даже приблизиться. Полуденники снова толкались и обзывались, но на этот раз я изучала их повадки вместо того, чтобы жалеть себя.

Итрон махал кинжалом у меня перед носом и дразнил, но мне даже в голову не пришло рассказать о случившемся Брену, хотя сейчас очевидно, что он быстро приструнил бы зарвавшихся хулиганов. Но тогда Брен учился в академии, дом стал словно чужим, а на небе будто потухла луна.

Самое смешное, что вариант сдаться я не рассматривала. Сбегала из дома, дралась с полуденниками, выслеживала Итрона и ждала идеального момента, чтобы отомстить за все унижения.

И дождалась.

Сумела вызвать его на драку так, что гордость не позволила ему отказаться, а потом втоптала его в дорожную пыль, потому что наконец овладела своей магией настолько, чтобы показать, в чём разница между полуденниками и полуночниками, и почему последние всегда будут сильнее.

Больше на тот рынок я не ходила никогда, а Итрона не видела уже несколько лет.

По-своему я даже благодарна этому чернявому мерзавцу, он преподал мне несколько бесконечно ценных жизненных уроков: не верить словам врагов, никогда не спускать обид и уметь защищать то, что принадлежит тебе.

Помню ярчайшее ощущение бегущего по венам триумфа, более сладкого, чем самый лучший мёд. Упоительный вкус победы не столько над противником, сколько над собой — своими страхами, слабостями, ограничениями.

Двадцать второе юнэля. Вечер (9)

Кайра

Давно так шикарно не засыпала. С чувством полнейшего удовлетворения от хорошо сделанной гадости. Целители утверждают, что спокойному сну и миру в душе способствует прощение, но я ответственно заявляю: грамотно спланированная и воплощённая в жизнь месть работает ничуть не хуже!

В общем, я наслаждалась своей безрассудной проделкой и ни о чём не жалела, даже когда в дверь заколотили и из-за добротной деревянной створки раздалось:

— Боллар! К ректору! Срочно!

Я поднялась с постели, лениво потянулась и встретилась взглядом с насмешливо смотрящим на меня принцем.

— И что ты вытворила на этот раз? — едва слышно спросил Трезан.

— Я? Да разве я могу?.. — шёпотом ответила ему, расплываясь в лукавой улыбке. — И спасибо, что остался со мной и караулил весь день. И за еду тоже спасибо.

— От сердца оторвал. Понимаю, что ты бы предпочла пирожки с ливером врагов, но в столовой были только с рыбой и грибами.

— Ну ничего, возможно, ливер врагов когда-то всё же включат в меню, а пока сойдёт рыба с грибами, — весело хмыкнула я, а когда в дверь снова забарабанили, крикнула: — Да иду я, иду!

— Ректор вызывает срочно! — раздалось оттуда.

— Я спешу изо всех сил! — громко отозвалась я, подмигнула Трезану и неторопливо выбрала свежую рубашку, чистые брюки, а затем привела себя в порядок в ванной.

От синяка на лице уже почти ничего не осталось, и я довольно улыбнулась своему отражению.

Пришлось выдать Трезану запасной ключ и запереть его в ванной, прежде чем открыть дверь посланнику ректора. Полноватый парнишка-первокурсник таким жадным взглядом прошёлся по моей комнате, будто ему внезапно удалось заглянуть в чертоги Танаты.

Наконец он посмотрел на меня и протянул:

— Взгреют тебя...

— Вас, — надменно поправила я, а затем вытеснила его с порога в коридор, заперла дверь комнаты на ключ и бодрым шагом направилась на встречу с гневающимся руководителем академии.

Богатая обстановка кабинета с сотнями редчайших книг в шкафах из тёмного дерева была мне хорошо знакома — всё же не первый раз меня сюда вызывали. И даже не десятый.

Помимо ректора, обрушивать кары на мою едва отошедшую от поединка голову собрались сразу два декана — лечебного и боевого факультетов, а также проректор по учебной части.

Я одарила сияющей улыбкой всех четверых и села в предложенное мне кресло.

— Нобларина Боллар, вы ведь знаете, зачем вас пригласили, не так ли?

— Разумеется! — улыбнулась ещё лучезарнее и добавила: — Чтобы поздравить меня с заслуженной победой во вчерашнем бою, не иначе. Первая победа женщины в истории турниров по эмгану, если я ничего не путаю. Право слово, мне так приятно, что вы решили лично выразить слова восхищения моим достижением. Наверное, даже грамоту приготовили!

Мой радостный энтузиазм почему-то не нашёл отклика в суровых лицах. Видимо, обойдусь сегодня без грамоты. Какая досада!

— Мы вызвали вас в связи с инцидентом, произошедшим этим днём в лазарете.

На мой скромный взгляд, никакого инцидента в лазарете не произошло. Заслуженное возмездие — да, произошло, но кто в здравом уме стал бы называть его инцидентом?

— Боюсь, вам придётся уточнить, какой именно инцидент имеется в виду, — с невинным видом ответила я.

— Думаю, вам прекрасно известно, о каком инциденте идёт речь, нобларина Боллар, — раздражённо ответил декан лечебного факультета.

Я лишь пожала плечами. Не ожидают же они, что я буду свидетельствовать против себя?

— Нобларина Боллар, скажите, где вы находились сегодня с полудня и до трёх часов дня? — спросил ноблард Деань, декан боевого факультета.

— Отлёживалась у себя в комнате после полученных травм. Спала, — пояснила я.

— Кто-то может это подтвердить?

— Соседки по комнате у меня нет, поэтому боюсь, что никто, — спокойно ответила я, не собираясь впутывать в неприятности Трезана.

Не хватало ещё обвинений и шепотков, что у нас внебрачная связь.

Повисла тишина.

— Если это все вопросы, то я, пожалуй, пойду.

— Нет, вы останетесь, пока вас не отпустят, — оборвал меня декан лечебного факультета, не питавший ко мне ровным счётом никаких симпатий, потому что в своё время Брен знатно потрепал ему нервы.

Видимо, «инцидент» получился на славу. Интересно, долго Кентан провалялся с зашитым ртом? Паралича хватило бы на час как минимум. Представляю, в каком гневе он был, когда наконец смог доползти до спящей дежурной, чтобы она сняла швы.

Лицо я старательно держала, хотя настроение улучшалось с каждой секундой.

— Некоторые аспекты указывают на то, что в инциденте замешан целитель или целительница, — сощурившись, проговорил ректор.

— Что крайне логично, раз всё произошло в лазарете, — согласно кивнула я.

Взгляд декана лечебного факультета обрёл осязаемую плотность и стал таким горячим от раздражения, что будь я маслом — расплавилась бы. Но я не масло. И даже не сыр.

Двадцать третье юнэля. На рассвете (10.1)

Странник

Кристас собрал все необходимое сам — расхлябанной прислуге доверил сложить лишь одежду и то перепроверил после. И не зря. Дебелая служанка уложила в сундуки рубашки с рюшами и галстуки, а практичные и тёплые вещи оставила в шкафу. Видимо, предполагалось что младший Йонас должен будет форсить перед ламами и горными козами в галстуке летом, а зимой — дубеть от ледяных горных ветров, зато в кружевах.

Из воспоминаний Реннарда картинка Глоана вырисовывалась довольно чёткая и при этом максимально удручающая. Небольшой двухэтажный господский дом на восемь спален, несколько деревянных срубов для слуг, в пределах видимости — поселение на пару сотен домов, где в основном обитали мастеровые, пастухи и пряхи.

Никаких современных механизированных аппаратов, лишь древние, как дерьмо доисторических ящеров, деревянные прядильные станки. Старший Йонас расширял производство по старинке — увеличивал поголовье лам, нанимал больше рабочих, ставил дополнительные деревянные станки, и никаких усилий не прикладывал, чтобы усовершенствовать сам технологический процесс. С другой стороны, на предприятии всё работало, шерсть производилась стабильно высокого качества, а объёмы продаж росли.

Интересно, можно ли избавиться от лишних расходов на жалования, заменив людей механизмами или каким-нибудь конвейером? В остальном — вряд ли из текущих объёмов сырья получится вырабатывать больше шерстяной нити, хотя и здесь нужно провести проверку — не подворовывают ли оставшиеся без хозяйского надзора холопы?

Погруженный в свои мысли, Кристас едва не опоздал на вечерник, пришлось поторопиться, что вызвало очередной приступ раздражения — всё же он привык не подстраиваться под других, а приходить, когда вздумается.

Просторный трапезный зал южного имения Йонасов великолепием не поражал. По отдельным предметам мебели было понятно, что деньги у хозяев водятся, однако интерьер представлял собой не единый ансамбль изысканной элегантности, а скорее склад предметов роскоши разных эпох, отчаянно не сочетавшихся ни друг с другом, ни с тремя сидящими за столом Йонасами.

Гаэра сегодня превзошла себя — фарфоровая грудь выпирала из квадратного декольте, грозя выпрыгнуть на стол. Бордовое платье подчеркивало взволнованную бледность лица, а глаза лихорадочно бегали по столу, что сильно насторожило Кристаса.

Аппетит пропал, хотя перед дорогой стоило тщательно подкрепиться.

— Я наказала испечь пирогов с мясом и луком для вас, дорогой супруг, и с ревенем для Реннарда.

Ах да, ревень. На него у старшего Йонаса было что-то типа аллергии, вызывавшей несварение.

— Благодарю, лардонья Гаэра, — учтиво сказал Кристас тенором Реннарда. — Пожалуй, я тоже попробую пироги с мясом.

— Но в них лук! — возмутилась мачеха. — Ты же не любишь лук! Я специально для тебя заказала пироги с ревенем!

Тревожные нотки в голосе Гаэры перешли в истеричные, и Кристас понял, что пирог отравлен. С наслаждением наблюдая за реакцией мачехи, он протянул:

— Ну… что-то же отец находит в этом луке, вот и мне пора приобщиться. Всё же я сам скоро стану главой семьи. А пироги с ревенем оставлю для детей и прекрасных барышень.

Старший Йонас одобрительно кивнул и степенно добавил:

— Правильно, сынок, налегай на мясо, с него хоть дристать в дороге не будешь.

— Эже́й! Как тебе не стыдно так выражаться за столом! — вспылила Гаэра, явно раздосадованная тем, что к румяному отравленному пирогу с ревенем никто не притронулся.

— Прости, душечка, вырвалось, — примирительно и заискивающе улыбнулся старший Йонас, и Кристаса чуть не стошнило на стол от этой позорной манеры лебезить перед женщиной.

Сам он отвесил бы Гаэре пару оплеух, поставил на колени и кончил ей на лицо, чтоб знала своё место. Но Эже́й Йо́нас предпочёл пресмыкаться перед ни во что не ставящей его сучкой.

Она тем временем воспользовалась поводом и выпалила:

— Вы совершенно испортили мне аппетит! Подобные манеры за столом вы позволяете не только себе, но и поощряете сына вести себя так же. Это просто отвратительно! А ещё вы совершенно не цените моих усилий! Реннард вон даже свой пирог не попробовал! А я специально посылала слуг за ревенем, зная, как он его любит!

Гаэра вскочила со стула и стремительным шагом покинула комнату, громко хлопнув дверью на прощание.

Старший Йонас тяжело вздохнул, поднялся на ноги и последовал за супругой, бросив на ходу:

— Гаэра так расстроена моим отъездом, что сама не своя. А пирог всё же попробуй.

Оставшись наедине с изобилием на столе, Кристас плотно поел, завернул пирог в полотенце и взял с собой. В дороге проверит свою догадку по поводу яда на каком-нибудь случайном встречном.

Закончив с трапезой, он ещё раз пересмотрел все собранные вещи, убедился, что сундук с ценнейшим зеркалом тщательно закреплён, и размял мышцы перед долгой дорогой.

Всё было готово к отъезду. Отряд хмурых охранников собрался у парадного крыльца, слуги заканчивали грузить сундуки в экипажи, запряжённые местными копытными — то ли антилопами, то ли безрогими оленями. В скорости марчи не сильно уступали магомобилям, однако не требовали больших энергетических вложений и были неприхотливы в еде. Прожорливые и крутобокие, солнца они не боялись, поэтому по ночам их использовали как тягловых, а днём отпускали на луга или подкармливали фуражом в стойлах при гостевых домах.

Двадцать четвёртое юнэля. На рассвете (10.2)

Странник

Наконец Кристасу улыбнулась удача.

Изменчивая богиня в последнее время частенько отворачивала вздорный нос от некогда любимого мага. На вторую ночь пути в замызганной одинокой таверне он встретил жреца, да не простого, а именно такого, какой требовался для осуществления плана по переселению духа.

Досточтимый служитель Гесты носил на расплывшемся лице явные следы пороков — любви к вину и еде. Да и обнаружился «святой» отец за крайне предосудительным занятием — за партией в Чарту — местного подобия покера, требующего чётного числа игроков.

Простая, азартная игра увлекла дородного жреца настолько, что когда карты соперника легли на стол в победной комбинации, тройной подбородок недовольно затрясся, а пухлые пальцы задрожали от негодования.

— Что ж, запишите этот проигрыш на мой счёт, — плаксивым, высоким голосом протянул жрец, но сидящий перед ним полуденник заартачился:

— Нет уж! Выкладывай арчанты на стол! Или удумал играть с пустыми карманами?

— Позвольте, вы сами не потребовали предъявить деньги, и мы не условились, когда проигравшая сторона обязана уплатить ставку — сейчас или потом. Я же не отказываюсь от долга чести, я — порядочный человек. Просто мне ещё не выплатили подъёмные на новом месте службы, а в дороге я несколько поиздержался.

— Проигрался, ты хотел сказать, — процедил жилистый полуденник, не только вставший не с той ноги, но и презиравший всех одарённых разом, особенно таких — мягкотелых, с заплывшими жиром глазками и трусливо сгорбленными покатыми плечами.

— У каждого благородного мужа бывают затруднительные обстоятельства, — попробовал сохранить достоинство жрец, но горячее презрение в чёрных глазах полуденника заставило его осечься и стушеваться.

Это ли не идеальный момент, чтобы вмешаться и заручиться расположением жреца?

— О какой сумме идёт речь? — спросил Кристас, подходя к столу, и положил по-женски узкую ладонь на округлое плечо служителя Гесты.

— Двести арчантов, — покаянно опустил голову жрец.

— Вы что, всю ночь играли? — удивился Кристас озвученной сумме, порадовавшись, что знакомство складывается именно таким образом. — Впрочем, неважно. Позвольте мне рассчитаться от вашего имени. Куда вы направляетесь, досточтимый отец?

Жрец, воодушевившись перед лицом внезапного покровителя и спонсора, залился соловьём:

— В Араденнад, это такой крошечный городок в предгорье, в трёх днях пути отсюда.

— Знаю-знаю, — обрадовался Кристас. — А мы с отцом держим путь в Глоан, это небольшое поселение по пути в Араденнад. Вы можете присоединиться к нам, если желаете.

Старший Йонас наблюдал за действиями «сына» с интересом, а на этих словах одобрительно кивнул. Всё же жрецам везде оказывали почёт и уважение. Им запрещалось жениться и владеть недвижимым имуществом, а службу они несли до самой смерти. Небольшое жалование, получаемое из пожертвований, многие тратили на приюты или помощь обездоленным.

В памяти Кристаса сохранилось почтение Реннарда к священнослужителям, но чутьё подсказывало, что в благопристойном стаде завелась дурная овца.

Полуденник, судя по всему, остался не в восторге от полученных денег — скандал и возможность начистить толстую рожу жреца прельщали его куда сильнее суммы в двести арчантов. Кристас не без удовольствия выложил последние деньги и считал, что инвестирует в будущее.

Утылый до одышливости жрец выглядел идеальным кандидатом на задуманную Кристасом роль, осталось лишь расположить его к себе да поманить состоянием и возможностью самому занять другое тело — молодое и стройное, не связанное обетом безбрачия.

— Пожалуй, и правда присоединюсь к такой достойной компании. Вы уж извините меня за такие обстоятельства знакомства, есть за мной слабость к Чарте этой проклятой… — посетовал жрец, однако всем окружающим было понятно, что слабость эта у него далеко не одна. — Позвольте представиться, Тэв Белег.

— Рады знакомству, ваша праведность, — подошёл ближе старший Йонас. — Я — лардон Эжей Йонас, а это мой сын — Реннард. Мы будем рады вашей компании в пути.

— Какое чудесное стечение обстоятельств, — обрадовался тучный жрец и окончательно расплылся в довольной улыбке.

Компания путешественников двинулась на выход.

Кристас дошёл до своего экипажа, достал из холодильного сундука пирог с ревенем и вернулся в таверну. Положил сомнительный дар на стол перед полуденником и сказал:

— Прошу прощения, господа, за доставленные неудобства. Мачеха приготовила для меня пирог, надеюсь, вы им насладитесь сполна.

Не то чтобы полуденник сделал ему нечто плохое — просто под руку подвернулся и не понравился непочтительностью к магам.

Неодарённая шваль должна знать своё место — и это место в придорожной канаве. С одной стороны, жаль, что Кристас не сможет убедиться в том, что пирог отравлен. С другой — его забавляла игра с чужой судьбой. Пусть полуденник испытает свою удачу.

Остаток пути до своего имения Кристас намеревался провести с пользой — за игрой в Чарту со священником и размышлениями над адаптацией ритуала переселения духа к местным реалиям.

Двадцать седьмое юнэля. На закате (11)

Десар

Капитан Блайнер и сам не мог сформулировать, зачем по такому зною притащился смотреть на аттестационные магические бои текущего выпуска боевого факультета. Нет, формально причина нашлась достойная — понаблюдать за стажёрами и составить мнение об их навыках командной работы. Однако и он, и сидящие рядом напарники доподлинно знали, что обычно на такие формальности Десар клал толстую папку с каким-нибудь архивным делом.

— Ну и жара, — пробасил Мелен, каждое южное лето преодолевавший на одних лишь морально-волевых. — Я прям чувствую, как у меня яйца в штанах варятся… вкрутую…

Свободная рубашка прилипла к его телу, а под мышками образовались пятна. Мелен расстегнул ворот и несколько пуговиц. Волосатая грудь влажно заблестела в лучах заходящего солнца, которое, словно в насмешку над собравшимися на открытом стадионе, прятало покрасневший лик в воды прохладной Сте́ры.

Никто не отказался бы окунуться следом за Соларом — юнэль в этом году выдался до того жарким, что даже привычные ко всему полуденники начинали роптать.

— А я тебе говорил намазаться кремом, — хмыкнул Эрер, испытавший на себе охлаждающее кожу изобретение, и теперь наслаждавшийся ментоловой прохладой. — Он и пахнет приятно.

— Ты воняешь, как банка с зубным порошком, — огрызнулся Мелен.

— Лучше пахнуть свеженьким зубным порошочком, чем просаленным тюремным матрасиком, — парировал тот.

— Где все холодосы, когда они так нужны? — с тоской спросил Мелен, сердитым взглядом заталкивая алый диск Солара поглубже в реку, чтобы поскорее началась ночь.

Холодосами на Севере называли магов, способных замораживать. Такие очень ценились у Разлома — при определённой доле везения могли обратить в лёд внутренности нападавшей твари.

Сам Мелен родился с даром света, не самым грозным, но вполне опасным в умелых руках. Эрер и Десар могли лишь пронизать пространство молниями, и поэтому перед беспощадным зноем были так же бессильны, как и северянин.

— Когда уже эти бои начнутся, сколько можно ждать? И зачем ты вообще нас сюда притащил? — повернулся Мелен к Десару, но тот отреагировал как всегда спокойно:

— Вы сами притащились, никто никуда вас звать не собирался, не обольщайся. Можешь сходить к реке и искупаться. Смотри только, чтобы студенток поблизости не оказалось, а то без рубашки примут тебя за медведя и в обморок попадают.

— А такие, как Кайра Боллар, могут и прибить случайненько.

— Таких, как Кайра Боллар, больше нет, — хмыкнул Десар.

— Кстати, я мог бы использовать своё желаньице на то, чтобы ты к реке прогулялся искупаться. Голышочком, — заговорщически подмигнул Эрер.

С момента, как выиграл у Мелена спор на желание, он то и дело дразнил северянина, грозя всё более и более невероятными сценариями. Разумеется, тот бесился, а ехидный Эрер и не думал останавливаться.

— Так пожелай, — с вызовом ответил Мелен, которому уже порядком надоела эта игра.

Вот надо было этой упрямой Кайре выиграть бой! Теперь Прейзер не отстанет, пока всю душу не вымотает.

— Я подумаю, — уклончиво ответил Эрер и оскалился в довольной улыбке.

Наконец солнце село целиком, и раздался гонг, знаменующий начало командных боёв.

На песчаную арену стадиона стремительно выползло сразу несколько тварей.

Этот парад был сделан в угоду зрителям. Помимо родственников и друзей студентов, на финальные бои приходили посмотреть и командоры различных подразделений, и просто любопытствующие зеваки, охочие до бесплатных зрелищ, поэтому трибуны, как всегда, оказались переполнены.

Разумеется, никто бы не позволил студентам биться с настоящими исчадиями Разлома, а перед собравшимися предстали механизированные големы под управлением молодых инженеров с кафедры маготехники. Обычно у каждой твари было по два оператора: один управлял лапами и клешнями, второй — ядовитым хвостом. Среди студентов и аспирантов перед отчётными боями выходила натуральная драка за возможность управлять невероятно сложной инженерной махиной, и даже преподаватели не брезговали тем, чтобы поразвлечься на поле боя и хорошенько наподдать зазнававшимся боевикам.

Учения старались максимально приблизить к настоящему бою, поэтому големы были оснащены жалами с паралитическим ядом. По традиции полученные ранения никто не излечивал, и зазевавшийся студент проводил следующий день в лазарете, мучаясь от крайне болезненных ощущений — чтобы юные маги хорошо усвоили урок. В реальности ранения, нанесённые кантрадами, чаще всего заканчиваются увечьями или смертью, поэтому воины должны всеми силами стараться их избегать.

В случае получения ранения одним из студентов, команда теряла время на доставку его к медикам, а также баллы. После оказания медпомощи раненый так и оставался в лазарете, а команда лишалась одного бойца — всё как в жизни.

Големы прошествовали по арене и скрылись в недрах трибун. Остался только один, и он несколько раз щёлкнул клешнями, красуясь перед зрителями. Те в ответ взревели от восторга и заулюлюкали.

— Теперь понятно, куда идёт всё финансирование, — недовольно проворчал Мелен. — У нас в Нортбе́нне голема можно было перешибить хорошим плевком…

Двадцать седьмое юнэля. Вечер (12)

Кайра

Стоящий передо мной Блайнер смотрел с горячим интересом, и я никак не могла отделаться от ощущения, что он меня разыгрывает.

Зачем ему я? Что за бред?

Нет, понятно, что навыки у меня действительно уникальные, об этом даже Трезан говорит, но всё же. Вот так прийти и предложить мне работать под его началом? Смотреть на него каждый день? Видеть эту печать у него на виске? Знать, что его род процветает, а наш потихоньку загибается под гнётом проклятия? Понимать, что его воспитывала та самая Моэра, которая фактически свела моих родителей в склеп и при этом не понесла никакого наказания?

Я не могла. Просто не могла!

И хотя я понимала, что лично этот Блайнер пока не сделал ничего плохого, он всё же оставался Блайнером. Врагом, которому нельзя доверять.

— Мой ответ — нет, — решительно выдохнула, глядя ему в глаза.

— Жаль… Но вы можете подать заявку в СИБ, и вас могут отобрать в другую звезду.

— В СИБ не берут женщин, — нахмурилась я, не понимая, зачем он вообще ведёт со мной этот странный разговор.

— В СИБ не берут агентов без соответствующей боевой подготовки. Подготовка у вас есть, а для наших реалий ваш дар мага жизни и талант целительницы куда ценнее, чем возможность шарахнуть молнией. Это умеют и без вас. А вы великолепно дополнили бы любую тактическую группу. Я правильно понял, что никто из наших к вам ещё не приходил?

— Правильно.

— Это странно. Мы с напарниками обсудили вашу кандидатуру и пришли к выводу, что вы обладаете идеальным набором качеств.

Я подозрительно сощурилась, изучая скуластое лицо с тяжёлой нижней челюстью и небольшой ямочкой на подбородке. Он всё-таки издевается? Неужели считает, что я поверю?

— Ребята рассказывали, что в СИБе любят издеваться над стажёрами. Предполагаю, что именно поэтому вы здесь. Хотите отобрать себе необычную жертву. Знаете, это низко…

Блайнер тяжело вздохнул и сказал:

— Понимаю, почему у вас могли возникнуть такие подозрения. Однако в вашем случае мотивация совершенно иная. Кроме того, у Разлома также зло шутят над курсантами, а в императорской страже — над новобранцами. Видите ли, в любом чисто мужском обществе новичок должен показать, чего он стоит. Только после этого он сможет влиться в коллектив и встроиться в существующую иерархию. Называйте это проверкой или своеобразной инициацией, если хотите. Вы оказались на территории, где традиционно не было женщин, и поэтому у вас возникли… некоторые сложности, однако в моей звезде подобных затруднений не будет. Мы все готовы приложить усилия, чтобы вы с нами остались, нобларина Боллар.

Он улыбнулся так обаятельно, что у меня аж кулаки зачесались — настолько сильно захотелось ему вмазать. И за самоуверенный тон, и за едва уловимое снисхождение во взгляде. Посмотрите, какой он прогрессивный, пришёл приглашать на работу девушку! Ещё и Боллар!

Вот только у меня возникали серьёзные сомнения, что всё обстоит так радужно, как он расписывает. Блайнер явно недоговаривал. И если он действительно хотел, чтобы я работала в его звезде, значит, со звездой что-то было не так.

— Мой ответ не изменится. А что касается СИБа — я пыталась подать туда заявку, но её не приняли. Сказали, что в СИБ не берут женщин, именно поэтому ваше предложение выглядит, как розыгрыш.

— Я имею право отбирать в свою команду того, кого сочту нужным, при условии наличия должного образования или хотя бы подготовки. Вы меня впечатлили, нобларина Боллар. Сначала на ринге, потом на арене. Кроме того, мы с напарниками оценили шутку с зашитым ртом нобларда Кентана.

— Откуда вы знаете?

— От Дервина. А он — от младшего принца. А младший принц, я полагаю, знает всё и обо всех. Видите ли, нобларина Боллар, я приму ваш отказ на сегодня, но всё же понадеюсь на то, что вы передумаете.

— Не стоит. У меня есть другое, куда более интересное предложение, — отрезала я, а потом вспомнила слова Трезана и всё же дипломатично добавила: — Но спасибо.

— Я буду рад, если вы передумаете, — ещё раз улыбнулся Блайнер, и отчего-то эта улыбка снова вызвала сильнейшее раздражение.

Всё же этот Блайнер был жутко неприятным типом. Весь такой из себя высокий, лощёный, в дорогущей тёмно-синей рубашке, с раздражающим взглядом покровителя котят и спасителя щенят. Терпеть не могу самодовольных мужчин, считающих, будто одним своим присутствием облагодетельствуют окружающих.

И ведь ничего ему не скажешь — никакого зла он мне не причинил. По крайней мере, пока.

После ухода неожиданного посетителя я задумалась.

Работа в СИБе действительно имела огромные преимущества.

Во-первых, освобождала от необходимости платить налог на безбрачие. Безопасники вообще редко заключали браки и обычно делали это годам к тридцати пяти или даже сорока. Близкие любого оперативника становились мишенью, и логично, что они не хотели обзаводиться женой и детьми. По слухам, туда вообще предпочитали брать сирот или магов, не имевших тесных связей с семьёй.

Во-вторых, позволяла воспользоваться информацией и ресурсами, недоступными для широкого круга магов и даже исследователей. Да что говорить, именно безопасники контролировали изобретения чужемирцев, и наверняка их служебная библиотека содержит тайны, прикоснуться к которым обычному человеку не суждено.

Двадцать седьмое юнэля. Незадолго до полуночи (13)

Трезан

В хорошо освещённом, обставленном светлой мебелью кабинете императора всегда царила тишина. Ни музыки, ни доносящихся из-за окон трелей птиц, ни голосов стражников, переговаривающихся в коридорах.

Абсолютная, плотная тишина, грузом ложащаяся на барабанные перепонки.

Трезану было назначено на одиннадцать вечера, и за пять минут до аудиенции он мягко ступал по ковру с высоким ворсом, скрадывавшим звуки шагов. Он с детства знал, что опаздывать к отцу нельзя. Но и сам отец никогда не задерживался. Если они договаривались поиграть в охотников на блейзов за час до рассвета, то можно было с уверенностью заявлять: что бы ни случилось, отец придёт. И поиграет с сыном. Ровно столько времени, сколько под это отведено в расписании.

Будучи подростком, Трезан часто нарочно опаздывал и заставлял отца ждать. В результате тот перестал приходить. Это стало неприятным холодным душем, но всё же научило юного принца с уважением относиться и к своему, и к чужому времени.

И сейчас он постучался в массивную двустворчатую дверь, ведущую в кабинет отца, ровно за час до полуночи.

Император открыл сам — работал он обычно в одиночестве, а если ему требовались сведения, вызывал секретаря. В остальном всегда говорил, что для полного сосредоточения ему требуется идеальная тишина, и порой гневался, если её нарушали.

— Здравствуй, сын. Рад видеть тебя. Ты возмужал! — император положил на плечо принца тяжёлую руку и слегка сжал.

— Спасибо, отец. Как твоё самочувствие?

— В пределах разумных ожиданий. Трон пока делить рано, — широко улыбнулся император. — Проходи, садись, — он указал на два кресла у журнального столика, на котором стояли запотевшие кувшины с напитками и вазочка конфет, любимых Трезаном в детстве. Такие ему давно разонравились, но он почему-то так и не решался сказать об этом. — Дай угадаю, ты хочешь поговорить о Кайрэне Боллар, — сразу перешёл к делу отец.

— Да. Я хотел предложить тебе рассмотреть её кандидатуру в качестве личной телохранительницы матери.

— Нет, сын, — спокойно ответил император. — А теперь расскажи мне почему.

Трезан задумался. На его взгляд, Кайра подходила идеально, но если отец решительно против, значит, есть весомые причины. Или государь просто недостаточно хорошо осведомлён?

— Кайра — уникальная девушка. Сильная, ловкая, изобретательная. Выносливая и с огромной силой воли, — осторожно начал принц. — Она происходит из древнего рода и очень нуждается в деньгах. Служба при дворце была бы для неё отличной возможностью. Поверь, она действительно не такая, как все. Хороший маг-боевик с неожиданным набором приёмчиков в запасе. Жаль, что вы не знакомы.

— Мне не нужно знакомиться с ней лично, чтобы составить мнение. Когда ты начал упоминать её в письмах, я попросил копию её дела и внимательно с ним ознакомился. Девушка действительно необычная. Но я пока не слышу причин для отказа, сын.

— Нужда в деньгах? Считаешь, Кайру можно купить? — принц перехватил кончик косы двумя пальцами и взлохматил его, как всегда делал в крайней задумчивости.

— Молодец. Это первая причина. Боллары в тяжёлом финансовом положении, а я не хочу видеть рядом с твоей матерью человека, которого можно купить. Хотя дело не только в деньгах. Если бы вопрос стоял лишь в них, я бы устроил так, чтобы долгов не осталось, и приставил Боллар к твоей матери. Назови мне ещё две причины.

— Две? — удивился Трезан и принялся теребить косу ещё сильнее. — Характер? На твой взгляд, Кайра слишком взрывная?

— Неуравновешенная и эмоциональная. Это может быть весело в постели или даже в бою, но не в страже. Я отбираю туда людей спокойных до флегматичности, терпеливых и даже в чём-то ленивых. Таких, которые не будут вставать дважды, чтобы кого-то прибить, и качественно сделают работу с первого раза, а реплики твоей не всегда сдержанной матушки пропустят мимо ушей. Начальник её личной охраны вообще обладает редчайшим талантом — начинает воспринимать речь Эмла́ны только после того, как она позовёт его по имени. Кайрэна нетерпелива, она центр внимания сама для себя, и это вторая причина, почему она не подходит на роль стражницы императрицы. Третью причину сможешь назвать?

Трезан задумался ещё сильнее. И почему отец всегда с такой лёгкостью мог его разубедить? Идя сюда, принц был абсолютно уверен, что нашёл идеальное решение для всех, но теперь видел ошибочность своих суждений.

— Третья причина — это то, что она мне нравится? — тихо спросил он.

— А она тебе нравится? — вкрадчиво спросил отец.

— Да. Она… необычная.

— Понимаю, почему в двадцать лет тебя может привлекать именно такая девушка. За ней наверняка интересно наблюдать, с ней никогда не знаешь, что случится дальше, а ещё кажется, что таких больше нет, а значит, нужно срочно хватать эту, пока не подсуетился кто-то другой…

— Не совсем так. Она скорее нравится мне как друг. Если честно, сложно даже представить её в роли моей возлюбленной или… тем более невесты. Даже если не брать в расчёт проклятие.

— Это хорошо, сынок. Значит, хоть какой-то здравый смысл мне удалось в тебе воспитать. Скажи-ка лучше, это Кайрэна попросила тебе подыскать ей должность или ты предложил помощь сам?

Двадцать восьмое юнэля. На закате (14)

Кайра

Всё-таки стратег из меня так себе. Первая же встреча с Кентаном показала, что наша война вышла на новый виток. Вокруг меня скручивался почти осязаемый тёмный ураган ненависти, столь яростной и концентрированной, что от соприкосновения с ней пропал аппетит.

— Эй, Заширо́тый! Подвинься! Чего встал на проходе? — плечом пихнул его Блайнер-Местр и протиснулся мимо нас обоих поближе к раздаче.

Хотя далеко не ушёл. Нарочно остановился ровно за спиной Кентана и замер в полубоевой стойке — руки расслабленные, на лице ленивая ухмылочка, но я-то хорошо знала цену такой вальяжной позе. За моей спиной, на полшага позади, остановился принц. Я напряглась, готовая отражать атаку, однако она не последовала.

— Нобларина Боллар, — надсадно заговорил Кентан, видимо, голосовые связки ещё не восстановились окончательно. — Декан потребовал клятву не мстить вам, и я был вынужден её дать. Интересно, как же вы умудряетесь пользоваться особым расположением сразу стольких мужчин? Такая уникальная девушка… — хрипло хохотнул он. — Удивительно, что ваши сёстры на вас совершенно не похожи. Такие милые и беззащитные… Обязательно познакомлюсь с одной из них поближе.

Страх прошёлся по коже металлическими щётками. У меня перехватило дыхание, и в душе поднялась настоящая буря. Как он смеет угрожать моим сёстрам?!

— Не трогайте мою семью!

— А разве вы в чём-то виноваты, чтобы я трогал вашу семью? — нарочито издевательским тоном спросил он. — Я всего лишь хочу лично познакомиться с одной из ваших сестричек. Говорят, что остальные — настоящие красотки и милейшие нобларины, и только вы — исключение.

— Хватит. Это уже оскорбление, — вмешался Трезан. — И угрожать беззащитным девушкам, не имеющим никакого отношения к вашим разборкам…

Кентан перебил:

— А я и не угрожаю, — он растянул губы в тошнотворно самодовольной улыбке и подмигнул мне, пока я в ужасе пыталась просчитать, как и кому именно он может навредить. — Очень странная реакция. Заставляет меня задуматься: вдруг мне действительно есть за что мстить вам, нобларина Боллар.

Горящий ненавистью взор Кентана прожигал насквозь и рождал в душе столь же горячий отклик. Почувствовав, что мы близки к тому, чтобы сцепиться прямо посреди столовой, Трезан ухватил меня за локоть и оттащил в сторону.

— Думаешь, он опустится до такого? — с сомнением протянул принц, поглядывая на компанию прихвостней Кентана и его самого, зыркающего на меня исподлобья.

— Опустится, — убитым голосом ответила я.

— Сомневаюсь. Твои сёстры здесь ни при чём…

— Ты просто не знаешь, на что он способен! — отчаянно выдохнула я. — Он закинул мне в окно несколько колб с синилькой в день перед боем! А я просто хотела отомстить!

Принц секунду переваривал информацию.

— Если он действительно способен на такую низость… Кайра, не знаю, чем ты изволила думать, но тебе нужно остановиться! Неужели ты считала, что он просто утрётся и забудет?

— Ничем я не изволила думать! — зашипела я. — Просто не хотела, чтобы ему сошло с рук то, что он сделал!

— Доказательства есть? — деловито спросил принц, задумчиво ухватившись за кончик косы.

— Только сами колбы. Кто их кидал, я не видела. Как-то не до того было, пока я их ловила, знаешь ли! — процедила я, злясь, конечно, не на принца, а на себя.

— Ты повела себя глупо! — наконец вынес вердикт он. — Если бы ты сообщила об атаке, его бы проверили и просто так этого не оставили. У тебя было бы моральное преимущество, Кайра. А сейчас ты просто выглядишь мстительной сукой, которая зашила рот обездвиженному парню, лежащему на больничной койке. Сводить счёты нужно по-умному!

— Какой бы ни была месть, он всё равно не успокоится теперь!

— Теперь да! Тебе нужно было рассказать мне! — возмутился принц. — Мы бы придумали что-нибудь вместе.

— Я не хотела втягивать тебя в эти разборки.

— Я уже втянут... Кайра, так нельзя. Если ты не сделаешь выводы из этой ситуации, то так и будешь цеплять на себя неприятности. Я понимаю твоё желание отомстить и даже нахожу твою выходку забавной. Но она незрелая. Ты подмочила собственную репутацию и обрела в лице Кентана пожизненного врага. Раз уж так сложилось, тебе нужно было сказать о колбах прямо перед боем или сразу после него. Тогда победа была бы оглушительной, а он выглядел бы абсолютнейшей мразью. А теперь он будет мстить... и я даже не знаю, как это остановить.

— Не говори ерунды, как я ни поступила бы, он всё равно не отстал бы. Если бы я объявила о колбах перед боем и обвинила его, он настаивал бы на том, что ничего не делал. Возможно, сам действительно не делал. Это мог быть Фоль или кто-то ещё!

— Хм. Ты права. Пожалуй, поговорю с Кентаном и посмотрю, что можно предпринять. По крайней мере, потребую, чтобы он не лез к твоим сёстрам.

— Спасибо. Трезан, я не понимаю… — я нервно сжала кулаки, кинув взгляд на давних врагов, а затем снова перевела его на принца. — Они с Фолем издевались надо мной годами! Дразнили, обзывали, распускали слухи, портили конспекты, мешали на экзаменах, подкидывали мерзости в сумку и даже в комнату, но плохая всё равно я?!

Тридцать третье юнэля. После заката (15)

Странник

Наконец «отец» уехал из Глоана, оставив Кристаса один на один с благословенной сельской тишиной. К счастью, невыносимое скрежетание, издаваемое ламами, практически не доносилось до хозяйского дома, венчающего крутой холм.

Обставляли имение явно в прошлом веке: мебель преобладала старая, пошарпанная и, как не преминул выразиться глава семьи Йонасов, добротная. На взгляд Кристаса, место для этого хлама было в костре или на помойке, однако к окончанию путешествия в компании «отца», он согласился бы и на соломенный тюфяк. Безразлично где, главное, что в одиночестве.

Здесь, на северной окраине Лоарельской Империи, Кристас мог начать строительство своей вотчины.

Собственноручно изготовленное мутноватое зеркало он повесил на стену. Идентичная половина артефакта осталась в имении отца, и никто даже не подозревал, что теперь две точки в пространстве связаны магической нитью и Кристасу не составит труда наведаться в «отчий дом», чтобы опустошить сокровищницу или задушить наконец опостылевшую мачеху. Шаг туда, шаг обратно, никто в этом отсталом мире и не предположит, что виновен Реннард, живущий теперь в сотнях лиг от родительского поместья.

Слугам удалось вдолбить задатки почтительности. Отныне они появлялись в хозяйском доме в строго отведённые часы, занимались готовкой и уборкой, а затем удалялись. Кристас поначалу подумал взять в личные горничные деревенскую смуглянку посимпатичнее, но оказалось, что молоденькие полуденницы не рвутся с места в карьер развлекать лардона и согревать его холодным северным летом. Выбранная девка поняла, куда дует ветер, и взбрыкнула.

Больной мир. Чтобы деревенская шаболда смела отказывать аристократу? Немыслимо! В родном мире он такую бы выпорол и подвесил за одну ногу в назидание другим, а здесь просто проклял. Не дала ему? Не даст теперь никому!

К счастью, больше не приходилось сдерживать нрав, и слуги постепенно усваивали, что хозяин скор на расправу. Физические наказания он пока не применял — остерегался, но в выражениях больше не стеснялся и смотрел на окружающих так, как они этого заслуживали — как на шваль.

Исключение делал лишь для утылого жреца. Тому Кристас вынужден был улыбаться и изредка проигрывать в Чарту. К концу путешествия жирдяй задолжал ему больше двух тысяч арчантов и сколько бы ни старался отыграться, каждый раз терпел полнейший крах.

Кристас всей душой презирал нового знакомого, хотя скрывал это достаточно тщательно, чтобы тот ни о чём не догадывался.

Сегодня жрец снова проигрался вдрызг, и заплывшие жиром глазки смотрели с тоской.

— Тэв, дружище, да тебе сегодня не везёт, — положил карты на стол Кристас.

— Даже не знаю, как теперь рассчитываться…

— Да брось, я же не буду требовать долг сразу. И потом, намедни ты отыгрался в плюс, кто знает, быть может, завтра уже я буду ходить у тебя должниках, — с фальшивым вздохом проговорил древний маг, глядя, как приободряется служитель Гесты. — Кстати, я хотел попросить тебя об одолжении.

— Каком?

— Скоро я женюсь и хотел бы, чтобы ты провёл обряд. Как раз в счёт долга.

— Да ты что! Разве я стану брать деньги за такое? — растроганный жрец шмыгал носом, испещрённым чёрными точками расширенных пор и похожим на рыхлую булку с маком. — А долг я верну.

Кристас изо всех сил старался не показатель презрения и отвращения. Улыбнулся в мутные глаза неопределённого цвета и заговорил любезным тоном:

— Брось, Тэв, тебе ничего не нужно будет мне возвращать. Я попрошу лишь о небольших услугах. Для начала сочетать меня браком с будущей женой. Скоро отец привезёт её в поместье, и я бы хотел, чтобы ритуал провёл мой друг и соратник. Ты же мой друг и соратник, не так ли?

— Разумеется! — горячо закивал жрец.

— Тогда о долгах не может быть и речи, — нарочито беззаботно махнул рукой Кристас.

— Так беда в том, что долгов я набрал баснословное количество... Слаб я духом, Реннард. Слаб.

— Знаешь, Тэв, мне кажется, что в тебе есть решимость другого толка, — вкрадчиво заговорил Кристас. — Смелость первооткрывателя и экспериментатора.

Священнослужитель приосанился и согласно колыхнул подбородками:

— Это да.

— Думаю, ты отличаешься от остальных жрецов как раз желанием познать всю палитру жизни, вкусить её великолепие и мерзость. Твой дух стремится испытать весь спектр ощущений, и нельзя его за это винить.

— Нельзя, тут ты прав, Реннард, — охотно согласился собеседник.

— А ведь великий дух не должен быть скован телом.

— Тело — якорь духа, это так! Бренное и слабое, алкающее удовольствий: то гастрономических изысков, то азартных игр, то плотских утех, — со вздохом посетовал жрец.

— Будь у тебя второй шанс и молодое, крепкое тело, ты бы прожил жизнь иначе? — осторожно спросил Кристас, подливая ему сладкого вина.

— А то! Совсем другую бы жизнь прожил... — вздохнул жрец. — Да только не будет на то воли Гесты.

Кристас наклонился к собеседнику и посмотрел тому прямо в глаза:

— А ведь ты мог бы обрести и богатство, и молодое тело. Например, моё.

Тридцать третье юнэля. Поздний вечер (16)

Странник

Опасаясь за стремительно исчезающие запасы вина, Кристас выпроводил жреца восвояси и отправился к себе — заканчивать работу над второй парой портальных зеркал.

Приходилось в очередной раз иметь дело с ртутью, но Кристас озаботился созданием магических фильтров для дыхания, иначе хилое тело Реннарда не выдержало бы ядовитых испарений. Нос от них, правда, постоянно кровил, но это такие мелочи по сравнению с открывающимися перспективами.

Одно из готовых зеркал он планировал отвезти в северную столицу и оставить в какой-нибудь снятой за гроши комнатушке — лишь бы там имелась стена. Повесив на неё портальное зеркало, он гарантировал бы себе мгновенный переход в Нортбе́нн.

Можно было бы таким же образом обеспечить путь и в южную столицу, однако Кристас в итоге отложил задумку в дальний ящик: сил у него не очень-то много, а поддерживать сразу три портала — занятие энергозатратное. Поначалу он хотел захватить тело одного из принцев, но решил пока отказаться и от этой затеи, сочтя риски слишком высокими: это захолустный дворянин никому не нужен, а над принцем контроль будет похлеще, чем над Реннардом в родительском имении.

Теперь его привлекал другой вариант развития событий.

Север Лоарельской Империи некогда был отдельной страной — Нортбра́нной. Пару веков назад её захватили и силой включили в состав ненасытной Империи. Норты бились за свободу отчаянно и храбро, но уступали в технологическом развитии, поэтому тогдашний император смог заставить их капитулировать перед лицом полного истребления.

Норты до сих пор отличаются от южан: более высокие, практически поголовно светловолосые и белокожие, они слабее одарены магически, но куда сильнее и выносливее физически.

Со временем на Север приехало множество южан-полуденников, которых местные встретили без энтузиазма. Контраст между расами велик везде, но на юге смешанные браки всё же случались. А вот на Севере полукровок практически не встречалось. Осевшие в неприветливых землях пришельцы вскоре и сами выделились в новую народность и теперь значительно отличались от полуденников из других регионов изменившимися обычаями и нетипичной суровостью, а также особым говором, впитавшим словечки из нортского.

Грамотно подогревая стремление нортов к независимости, можно было бы устроить весёлую заварушку, однако для начала требовалось получить достаточно денег, влияния и власти. А с этим пока наблюдались некоторые сложности.

К примеру, чем больше Кристас экспериментировал с порталами, тем сильнее разочаровывался, потому что стабильная и многократно испытанная методика здесь в Доваре периодически давала сбои.

В его родном мире обычно использовали простую технологию связи двух точек в пространстве, основанную на разделении единого целого. Создавая двустороннее зеркало, достаточно было впоследствии разделить его на две идентичные части и зачаровать особым образом — так, чтобы связь между половинками сохранилась даже на расстоянии.

В Доваре без проблем можно купить ртуть в нужных количествах, вот только магия луны закладывалась в артефакт неохотно, и пару раз портал давал сбой: закинутый в него для проверки предмет не появлялся из другого зеркала. К счастью, всё же получилось стабилизировать связь между половинками артефакта и заставить его работать.

Отлить полую раму, затем создать внутри плёнку, подобную зеркальной глади, а в конце — самое сложное. Разделить артефакт надвое, не нарушив связи. Для этого требовалось колоссальное количество энергии, которой в новом теле было недостаточно. Хорошо хоть полнолуние играло на руку — помогало быстрее восстановиться и зарядить накопители.

К сожалению, силы уходили ещё и на подпитку порталов — именно поэтому Кристас не торопился, создавая вторую пару, и планировал оставить её в неразделённом состоянии, пока не представится случай отвезти одно из зеркал в северную столицу. Цельный артефакт требовал намного меньше энергии: практически только на стабилизацию ртути и удержание её в твёрдом состоянии.

Рамка портала служила его естественным ограничителем — не позволяла раскрываться слишком широко и расходовать большое количество магии. Овальная форма позволяла закольцовывать энергию так, чтобы она циркулировала внутри. Единственное неудобство — приходилось держать зеркала-артефакты на удалении друг от друга, чтобы энергия в них случайно не срезонировала — это могло привести к печальным последствиям.

Жаль, о создании портала в родной мир думать было пока рано.

Кристас понятия не имел, сколько времени прошло с момента его смерти. Годы? Десятилетия? Века? У него не имелось ни единой материальной частицы мира, а воспоминания о людях и местах были ненадёжными. Первые уже наверняка мертвы, а вторые могли существенно измениться, и неизвестно, чего ожидать на другой стороне портала.

Кристас никогда не боялся рисков, однако всегда предпочитал свести их к минимуму, поэтому не торопился.

Поправив опостылевшие фильтры в носу и несколько раз шмыгнув, он сосредоточился на вливании магической энергии в выведенный на ртутной поверхности узор и полностью погрузился в работу.

Когда в паре шагов от Кристаса со звоном упала и разбилась в дребезги какая-то колба, он даже не сразу понял, что именно произошло. В первое мгновение почудилось, будто он сам случайно столкнул что-то со стола. По широкой дуге в комнату через окно влетели ещё две стеклянные бомбы, а просторную мастерскую заволокло сизой дымкой.

Тридцать четвёртое юнэля. Через три часа после полудня (17)

Десар

Когда сработал артефакт экстренного вызова, Десар перевернулся на другой бок и подумал, что двадцать шесть — неплохой возраст для выхода на пенсию. Ладно, он даже без пенсии может обойтись, в конце концов, за годы работы денег скопил достаточно — элементарно не успевал их тратить.

Артефакт требовал каких-то действий, например, немедленного подъёма, молниеносных сборов и бодрого галопа в сторону здания СИБа.

Десар был очень ответственным человеком, поэтому продрал один глаз и выругался. На этом желание работать кончилось, потому что у любого безопасника есть лимит терпения на опрос дементных старушек и похотливых буйволов, и свой Десар исчерпал ещё месяц назад.

Во входную дверь загрохотали, и из-за створки забасил Мелен:

— Дес, даже если ты сдох, всё равно вставай. Его Седейшество объявил общий сбор, следовательно, смерть — не повод отлынивать.

— Общий сбор?

— Ага. Мой артефакт тоже сработал. Мы с Эрером столкнулись на лестнице, он сейчас подгонит мобиль.

Расстояние до здания СИБа было всего ничего — шагов пятьсот. Но это было примерно на пятьсот больше, чем Десар хотел бы сейчас сделать. Да и по дневному свету идти — так себе развлечение, лучше действительно поехать на мобиле.

Десар изо всех сил попытался вспомнить, зачем вообще женился на этой долбаной работе, раз она не особо красива, однозначно неласкова, да ещё и спать не даёт. И делить её приходится с Меленом и Эрером. Она, правда, та ещё развратница ненасытная — хватает и на троих…

Сонно воткнув ноги в штанины и напялив тёмную рубашку — по счастливому стечению обстоятельств даже чистую — несколько мгновений спустя Десар уже спускался по подъездной лестнице.

Несколько доходных домов в одном квартале со зданием СИБа были самым безопасным местом в Империи — воровать здесь не решился бы никто, потому что квартировали в небольших апартаментах исключительно особисты.

Чёрный мобиль уже ждал у выхода. Глянцевый бок немилосердно искрился на свету, обжигая ослепляющими бликами и без того саднящие глаза. Десар в который раз поморщился и закинул в рот крошечную мятную конфетку — в кармане лежала полная коробочка как раз на такие случаи.

Невыспавшиеся офицеры Службы Безопасности обменялись недовольными взглядами и до здания СИБа доехали в абсолютной тишине. Мятые лица прекрасно гармонировали с мятыми брюками, а Эрер был даже более лохмат, чем обычно, хотя, казалось бы, куда уж…

В зале совещаний собралась небольшая толпа, в которую незаметно влился император, чьё нежданное и не особо желанное присутствие быстро настроило всех на рабочий лад. Полковник Скоуэр выглядел, как всегда — идеально побритым, собранным и опрятным, и на контрасте с ним подчинённые смотрелись, как скомканные черновики из мусорной корзины по сравнению с идеально аккуратным листком чистовика.

Десар насчитал четыре звезды. Всего в подразделении их было двенадцать, так что сбор всё же не общий, однако достаточно редко случающийся, чтобы приложить усилие и сфокусироваться на происходящем.

— Готовы к началу совещания? — строго осмотрел подчинённых полковник Скоуэр, на всякий случай царапая их взглядом, чтобы не смели тут… при императоре!

Безопасники хоть ещё и не проснулись окончательно, однако понимание имели и смотрели на государя, его старшего сына и советников по внутренней безопасности с сонным почтением.

Мелен даже лицо сделал умное — на всякий случай.

Когда все расселись по местам, Его Седейшество принялся сухо излагать:

— Значит так… Странник объявился на Севере. Для начала кратко введу вас в курс дела. Седьмого юнэля этого года, то есть чуть меньше тридцати дней назад, некий Реннард Йонас, не получивший высшего образования маг седьмого порядка, упал с крыши и был воскрешён. Сразу после воскрешения он стал проявлять нетипичное поведение, и его отец, Эжей Йонас, втайне обратился в СИБ города Биханн. Сотрудники отработали заявку и оставили парня под наблюдением. Чем больше проходило времени, тем больше несоответствий накапливалось. Реннард внезапно увлёкся наукой, попросил отца купить запас ртути и даже начал тренироваться, от чего всегда отлынивал в прошлом. Эжей Йонас выполнял распоряжения СИБа и сохранял бдительность. Несколько недель спустя удалось окончательно убедиться в том, что в теле Реннарда поселился другой дух. Эжей Йонас потребовал от СИБа устранения чужемирца, но его запрос не удовлетворили. Решили для начала посмотреть, над чем именно будет работать пришлый маг.

Лица собравшихся стали серьёзными. Император этот доклад уже слышал, поэтому украдкой разглядывал собравшихся мужчин, анализируя их черты и соотнося собственное впечатление с полученными из отчётов характеристиками. Особенно его заинтересовал Мелен Роделлек, скандально известный по одному эстренскому делу.

Полковник Скоуэр продолжил:

— Так как чужемирец не проявлял агрессии и пытался демонстрировать свойственное Реннарду поведение, класс опасности ему присвоили низкий. Эжей Йонас требовал от СИБа действий, но оснований казнить чужемирца не было, поэтому СИБ предоставил все необходимые материалы и контролировал эксперименты. Странник работал над порталами, используя неизвестную технологию, очень заинтересовавшую подразделение по исследованию межпространственных переходов. Опасаясь, что всё же выдаст себя, Йонас-старший позволил сыну уединиться в дальнем поместье семьи под предлогом скорой женитьбы. Разумеется, ни о какой женитьбе в реальности речи не шло, однако СИБ поддержал решение Йонаса-старшего и пас Йонасов на протяжении всего пути. Двадцать третьего числа наблюдаемые покинули поместье Йонасов под Биханном и двадцать восьмого прибыли в Глоан, в уединённое имение под Араденнадом. По дороге Реннард вступил в контакт со жрецом Тэвом Белегом и оплатил его карточные долги. А ещё угостил малознакомого полуденника отравленным пирогом, после употребления которого мужчина едва не скончался.