Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить

Глава 1

— Хорошо бы сейчас выйти замуж и уйти в декретный отпуск. А после декрета как раз кончится срок моей каторги. И прощай школа — сразу же уволюсь! — Оля, размечтавшись, оторвалась от настольного зеркала, в которое смотрелась, подводя контурным карандашом правый глаз.

— Чтобы уйти в декрет, совсем не обязательно выходить замуж, — рассмеялась Таня.

Она уже закончила свой макияж и попросила:

— Посмотри на меня, всё нормально?

Ольга придирчиво посмотрела на подругу:

— И это всё? Наложи ещё тени на веки и румяна поярче, ты куда идёшь — в ресторан или в школу?

— Вот именно, в ресторан, а не на панель. Я не хочу шокировать своих уважаемых коллег.

— Но там же освещение будет другое, и твой макияж станет совсем незаметен.

— Ну и пусть.

— Нет, я так не могу, ну, что ты за скромняга. Давай я тебе сама личико нарисую.

— Хорошо, но с условием, если мне не понравится, я всё смою.

— У меня не может не понравиться, я в общаге часто девчонок красила, всем нравилось.

И Татьяна отдалась в руки Ольге.

Закончив колдовать над Татьяной, Оля отправила её любоваться своей работой в ванную комнату, а сама сосредоточилась над своим левым веком. Судя по правому глазу, ей предстояло сотворить шедевр, не уступающий кисти Тициана.

В ванной над умывальником висело овальное зеркало, в которое можно было увидеть себя почти по пояс. И то, это зеркало им удалось купить только к Новому году, а до этого девушки могли себя разглядеть крупным планом лишь на работе.

Критически изучив свое отображение в зеркале, Таня решила, что смывать макияж не будет. Светло-бежевые румяна на скулах зрительно расширяли её немного удлиненное лицо. Черные, чуть изогнутые брови Таня никогда не красила, Ольга тоже их не тронула, зато четко подвела ей глаза и наложила золотисто-коричневые тени на веки. Тушь густо лежала на ресницах. Блестящие карие глаза казались огромными. На губы Оля тоже не пожалела краски. Четкие, будто резные, губы были безупречно накрашены помадой темно-красного цвета. Таня раскрутила бигуди, тяжелые пряди густых темных волос легли на её плечи. Тоненькая, хрупкая, среднего роста, с нежным трогательным лицом, Татьяна казалась ровесницей своих старших учеников, что очень смущало её первое время в школе. Сейчас, благодаря умело наложенной косметике, черты её лица стали резче, само лицо — строже, и уже невозможно было принять её за школьницу.

Прежде чем сделать прическу, Таня переоделась. Ольга всё ещё колдовала над своим лицом. Таня принесла в ванную табуретку с кухни, и встала на неё, чтобы посмотреть на себя ниже линии плеч. Красный финский костюм — подарок отца, — безукоризненно сидел на её изящной фигурке. Под красную гипюровую блузку с круглым вырезом без пуговиц надевался шелковый топ на узеньких бретелях. Расклешённая юбка была сшита из более плотной ткани и доходила до середины колена.

Спустившись с табуретки, Таня принялась за волосы. Она расчесала их массажной щёткой, уложила пышную чёлку, зачесав её на бок и приоткрыв гладкий прямой лоб. Лаком для волос сбрызнула прическу. Баллончик был легким, лака в нём оставалось немного. Она со вздохом поставила его на полку. Лак был дефицитным товаром, как и многое другое.

Она немного покрутилась пред зеркалом. «Просто зверски красива» — самодовольно подумала Таня, свысока глядя на свое отражение, приподняв подбородок и опустив веки. Но выдержать роль женщины-вамп долго не смогла, и бесхитростная улыбка оживила её лицо. «Так — тоже ничего», — решила красавица, и вышла из ванной.

Вернувшись в комнату, Таня увидела, что Ольга закончила свою виртуозную работу, да так, что её старания вряд ли окажутся незамеченными. Сероглазая блондинка со светлыми ресницами и бровями, пухлыми губами, обычно не выделялась — но сейчас она вся светилась. Черный ГДР-овский костюм с люрексом подчеркивал свежесть её нежного лица. Какая же она хорошенькая — огромные глаза, розовые губы, маленький подбородок.

— Декретный отпуск тебе, Усова, по-моему, обеспечен. Ты сегодня неотразима, — оценила Таня ее вид.

Татьяна была в прекрасном настроении, ей хотелось кружиться по комнате. Она подошла к Оле, и они, взявшись за руки, стали танцевать. «Вот ещё одна Наташа Ростова, — подумала про себя Таня, — вроде бы не в первый раз иду в кабак. Это всё весна, с приходом весны всегда ждешь чего-то нового».

Таня и Оля приехали в этот город по распределению после окончания Томского Университета и работали в школе первый год. Татьяна вела математику в пятых и девятых классах. Ольга преподавала химию. До приезда в город девушки не были знакомы. Здесь им в общежитии дали комнату с кухней и ванной. От многоквартирного дома общежитие почти ничем не отличалась — ни длинных коридоров, ни строгих вахтеров на входе, — только нестандартной планировкой комнат, да наличием служебных помещений и телефона-автомата на первом этаже. В основном в общежитии жили молодые семейные пары, и днём около дома гуляли мамаши с колясками.

Таня с Олей были довольны своим бытом. Из переписки с университетскими друзьями, которые получили более выгодные места по распределению, они поняли, что с жильем-то как раз они и выиграли. Вот с работой всё было гораздо сложнее. Татьяна вообще не рассчитывала учительствовать в школе, она закончила механико-математический факультет и мечтала работать в вычислительном центре НИИ или, на крайний случай, какого-нибудь завода. Но в прошлом году на распределении разнарядка на учителей в университете была очень высокая, и у неё не осталось выбора. Хорошо хоть не в деревню отправили. Поначалу ей было очень тяжело в школе, но по прошествии стольких месяцев, она втянулась в работу. Ольга же, наоборот, тихо ненавидела свою профессию. Ей было трудно с учениками, они раздражали её своею тупостью, леностью, и ещё миллионом грехов, перечислением которых она занималась всё свободное от школы время. Она уже несколько раз ходила в ГОРОНО, безуспешно пытаясь уволиться и получить трудовую книжку. И в очередной раз ей повторяли, что проститься со школой она сможет, честно отработав три года.

Прожив в чужом городе больше полугода, подруги имели ограниченный круг общения, который замыкался на учителях их школы. В основном это были педагоги со стажем. Как и всё общество того времени, они были очень политизированы. Шел четвертый год перестройки, все жили последними событиями своей страны, дышали ветром перемен. И партийная конференция, и I съезд народных депутатов казались интереснее любого детективного романа.

Ближе всего девушки подружились с Андреевой Людой, самой молодой, кроме них, учительницей химии. Она работала в школе третий год после окончания института. Таня с Олей часто заходили к Люде в гости в общежитие с длинными темными коридорами и обшарпанными стенами. Комнату в этом общежитии получил Виталий, муж Людмилы, на своем заводе, и сам отремонтировал её. Из мрачного коридора девчонки попадали в теплое уютное гнездышко, где славно щебетала болтушка пяти лет — дочка Андреевых.

Вне школы молодые учительницы практически ни с кем не общались, даже с соседями по площадке. Познакомиться с мужчинами в городе было практически негде. Из дискотечного возраста они уже вышли, а в рестораны одинокие женщины, по их мнению, ходят только «сниматься». Единственным их развлечением были походы в кино, или концерты редких гастролёров. Да и работа отнимала много сил и внимания. Практически всё их время было посвящено главному кумиру школы — плану.

Вот почему в этот субботний вечер они с удовольствием посвятили себя процессу шлифовки внешности. Сегодня в ресторане «Центральный» должно было состояться торжество, куда были приглашены учителя их школы и представители ГОРОНО. Их коллеге, учителю русского языка и литературы, Надежде Семеновне Зиминой присвоили звание «Заслуженный учитель РСФСР».

Стол был заказан в общем зале ресторана, и это внушало надежду, что вечер не будет слишком официальным и скучным.

До ресторана можно было проехать две остановки трамваем, но девушки пошли пешком. Было тепло, они не стали надевать головных уборов, чтобы не помять прически. Теплый легкий ветерок ласкал их искусно нарумяненные лица и развевал волосы. Они так давно не веселились, что одна мысль о предстоящем развлечении пьянила их. Весенний воздух был пропитан любовным томлением, звенел, как натянутая тетива, от предчувствия счастья. Неужели наступит время, когда весна для них станет лишь сезоном обострения хронических болезней? Невозможно было даже себе представить это сейчас.

Ресторан был полон, свободных мест не было, и припозднившиеся посетители уходили ни с чем. Таню с Олей встретил физрук, проведя мимо швейцара. Зал был огромный. Их стол находился слева от входа, на некотором возвышении. К нему вели две ступеньки у входа в зал и столько же ступеней у эстрады.

Учителя были в основном с супругами. Как и полагается, звучали поздравления и тосты в честь виновницы торжества. После второго бокала шампанского у Татьяны закружилась голова. Ей стало хорошо и немного грустно. Их стол на помосте, как на палубе корабля, медленно покачиваясь, уплывал в неизвестное.

Услышав «Желтоглазую ночь» — один из последних шлягеров — подруги пошли танцевать. Народу пока танцевало мало, публика ещё не разогрелась. И после танца девушки вышли в туалет — поправить прически. В фойе Ольга «стрельнула» сигаретку у мужа исторички. Вообще-то Ольга не курила, но тут вспомнила старую студенческую привычку. Она уговорила Татьяну выйти на улицу, постоять с ней за компанию, пока она курит.

Желающие попасть в ресторан уже разошлись. В сторонке стояла лишь группка курящих мужчин. К дверям подошли двое молодых людей, девушки думали, что они, как и остальные гости, развернутся и уйдут. Ольга докурила, и учительницы пошли назад. Как ни странно, новые посетители ещё беседовали со швейцаром.

— … только служебный столик, — услышали девушки слова швейцара.

— Разрешите пройти, — попросила Татьяна молодых людей посторониться. Оба гостя были высокими и симпатичными, а один, что пониже, с пепельно-русыми волосами — так и вовсе красавчик.

— С превеликим удовольствием, — ответил рослый блондин, пропуская девушек.

— Ну, если здесь сегодня такие красавицы, посидим и за служебным столом, — обратился «красавчик» к швейцару.

Девушки вернулись на свои места. За время их отсутствия принесли горячее, и они принялись за мясо. Им прекрасно было видно весь зал, и они смогли пронаблюдать за новыми посетителями. Тех провели за пустой столик в противоположном углу зала. Официантка принесла приборы, но клиентам, вероятно, что-то не понравилось, и они заставили ее принести новые бокалы. «Наглецы, — переглянулись подруги, — вместо того, чтобы радоваться, что их пропустили, гоняют бедную официантку». ВИА заиграл очередной шлягер, заставив девушек забыть о незнакомцах и пойти танцевать.

Подруги не пропускали ни одной «быстрой» песни. Татьяна обожала танцевать, она уже не помнила, когда танцевала в последний раз, ведь нельзя же считать те случаи, когда, услышав дома по радио зажигательную мелодию, она бросала всё, чем бы ни занималась — школьные тетради или посуду в раковине, и начинала кружиться по комнате.

На медленный танец её пригласил один из тех парней, с которыми они столкнулись у входа, тот, что пониже и посимпатичнее. Вёл он легко и спокойно, завязал с Татьяной нехитрый разговор, задавая простые вопросы о её жизни. О себе он не сказал практически ничего, кроме своего имени — Максим. Рядом с ними танцевал друг Максима с Ольгой. После танца оба юноши проводили своих партнерш к столу. За банкетным столом народу стало меньше — высокое начальство разошлось. Шампанское кончилось, и девушки выпили красного вина.

— Как тебе этот «кандидат»? — поинтересовалась Таня у Ольги. Та безнадёжно махнула рукой:

— Да так, «зелень» ещё. Зовут Сашей, учится вместе с «твоим» на третьем курсе политеха.

— Вполне созрел, чтобы отправить тебя в декрет.

— Тебя, Кислицына, зациклило с этим декретом. Расскажи лучше про своего.

— Я знаю только, что его зовут Максим. Он всё больше сам расспрашивал.

— Симпатичный.

— Ага, только слишком самоуверенный.

— Это тоже плюс. Неуверенный, думаешь лучше?

— А никак не думаю. Всего-то один танец, завтра он про меня забудет, и я не стану забивать себе голову.

Девушки выпили по бокалу вина и вернулись к эстраде танцевать. Таня солгала Ольге. Интерес, проявленный к ней симпатичным юношей, придал Татьяне новый заряд энергии, а крепкое вино заставило этот заряд вспыхнуть. Она танцевала весело, азартно, несмотря на легкое опьянение, её движения были плавными и точными. Почти все из оставшихся учителей вышли танцевать и образовали свой круг. Как пламя, полыхала она среди танцующих. Красная пышная юбочка то взлетала, приоткрывая ноги, то опускалась, любовно обнимая их. Начался медленный танец, и её тут же пригласил физрук. Таня с радостью приняла приглашение. Но что-то царапнуло у неё в душе, когда она увидела, что Максим танцует с яркой брюнеткой в бордовом платье. «Его тянет на красный цвет» — решила Таня.

Танец закончился. Вернувшись на своё место, она смогла наблюдать, как Максим проводил свою партнершу к столику в центре зала, за которым никого не было — её соседи танцевали. Максим вскоре вернулся с бутылкой вина и бокалом со своего стола и сел напротив брюнетки на свободный стул. Эта девица Тане определенно не нравилась. Слишком тонкие полукругом брови, слишком маленький темно-вишневый ротик. Брюнетка оживленно болтала, Максим изредка кивал головой. Он разлил вино по бокалам и что-то сказал, подняв свой фужер. Они чокнулись, выпили, закусили. И вообще, брюнетка слишком стара для него. Ей уже лет двадцать пять-двадцать шесть. Максим снова разлил вино. Брюнетка все говорила, Максим слушал её, улыбаясь. Они подняли бокалы. Впрочем, ей идут и слишком тонкие брови, и маленький ротик, решила Татьяна, просто в ней говорит уязвленное самолюбие, что Максим быстро нашёл ей замену, когда физрук пригласил её на танец. Брюнетка ещё говорила, когда Максим, всё также улыбаясь, медленно вылил вино из своего фужера в горшочек с пельменями перед брюнеткой. Так же медленно он поднялся и пошёл к своему столику. Брюнетка осталась на месте с приоткрытым ртом. В эту минуту музыка резко оборвалась, и в тишине раздался визг. Тане показалось, что это визжит брюнетка, потому что, она так и не закрыла рот. Видимо, Максим тоже так подумал — он оглянулся посмотреть на брюнетку. Та что-то выкрикнула, наверное, ругательство, но его никто не услышал, в этот момент с новой силой грянула музыка, завершая мелодию «Желтоглазой ночи».

Ольга вернулась на место. Оказывается, это её визг огласил зал. Сильно захмелевший физрук, выделывая танцевальные па, внезапно подхватил Ольгу сзади за талию и, пытаясь подкинуть её, приподнял над полом. Ольга и закричала от неожиданности. Таня рассказала Ольге о том, что видела за центральным столиком.

— Вот ведь подлец, — закончила Таня свой рассказ.

— Но ты же не знаешь, что она ему сказала, — попробовала не согласиться Оля.

— Всё равно так нельзя обращаться с девушкой.

— Ты слишком правильная.

— Я просто представила себя на её месте. А если она эти пельмени ещё не доела?

— Ага. И осталась голодной. Не замечала, что ты такая практичная, — Ольга засмеялась.

— Дело не в пельменях, просто он некрасиво себя вёл.

— А, по-моему, он красиво держится. Смотри, как вальяжно поманил официанта.

— Не хочу даже на него смотреть.

— Ладно, давай лучше проветримся, всё равно ансамбль ушёл на перекур, — предложила Оля.

На этот раз ее угостил сигаретой физик. Постояли недолго — на улице стало холоднее. Когда они вернулись, в глубине сцены всё ещё играл магнитофон, и подруги сели на свои места. Некоторые учителя, что постарше, уже разошлись, за столом осталась непринужденная весёлая компания. Девушки выпили со всеми вина.

— Можешь успокоиться, Кислицына, твоя подопечная не останется голодной, — Оля взглядом показала на уже знакомый столик с брюнеткой, перед которой официант ставил новый горшочек с пельменями.

Как только заиграл ансамбль, девушки пошли танцевать. Таня полностью отдалась мелодии. Она — солнечный зайчик, скачущий по траве, Фрэзи Грант, бегущая по волнам, небесная пери, парящая над землей. Начался медленный танец, и вот она уже парит в объятиях Максима.

Максим быстро опустил её на землю.

— Ну что, потом к кому пойдем, к тебе или ко мне? — деловито осведомился он тоном, не вызывающим сомнений о цели предложения.

Таня растерялась от такой наглости. Да он просто хам, привык, что девчонки бегают за ним табунами.

— Ни к кому, — поспешила она ответить, опасаясь, как бы её замешательство Максим не принял за размышление над выбором.

— Где-нибудь здесь найдем местечко покувыркаться? — не унимался Максим.

— Я не занимаюсь акробатикой, — гордо отвергла предложение Татьяна.

— Я не такая, я жду трамвая, — сбил с нее спесь Максим.

— Неплохой образчик местного дворового фольклора, — Таня сделала вид, что нисколько не смутилась. — Я еще такого не слышала.

— Интересуешься?

— Да, знаешь, иногда помогает в общении с учениками.

— Могу помочь, как и с акробатикой. Ты зря ее отвергаешь так сходу. Боюсь, ты многое потеряла. Это очень полезное и приятное занятие, — в его голосе послышались назидательные нотки, — и ведь никогда не поздно начать.

За ним просто обязаны были бегать девчонки. Высокий, стройный, прекрасно одетый, он был не просто смазливым красавцем. У него было тонкое, и в тоже время мужественное лицо, а серые глаза смотрели нагло и самоуверенно.

— Так что предлагаю тебе свои услуги в качестве тренера, — нахально продолжал он. — К занятиям готов приступить прямо сегодня.

Тане было неприятно слушать эту пошлость.

— Если я захочу, то найду кого-нибудь поопытнее и солиднее, — попыталась она его осадить, указав на разницу в возрасте.

Но Максима это нисколько не смутило.

— Ты никогда не узнаешь, что теряешь, пока не попробуешь, от чего отказываешься. Правда, здорово сказал?

— От скромности ты не умрешь, — Таня постаралась вложить как можно больше иронии в свой голос.

— Если не нравится свежеиспеченный афоризм, напомню тогда известное изречение: «Лучше сделать и каяться, чем не сделать и каяться».

— Мне больше нравятся слова: «Лучше не сделать то, что хочешь, чем делать то, что не хочешь», — Таня повторила любимую присказку куратора их студенческой группы.

— Ну, это не для меня, — отмахнулся Максим, — я живу по принципу: «Не жалей о том что сделал, жалей о том чего не сделал».

— А ты прыткий.

Максим наклонился к ней и очень интимно прошептал ей на ухо:

— Опытный. Клянусь тебе, ты ни о чем не пожалеешь, даже захочешь ещё, — Максиму нравилось смущать её.

Он хотел продолжить разговор, но танец закончился. Провожая её на место, Максим повторил:

— Я всегда буду рад тебе помочь. Ты ещё подумай.

— Не о чем больше думать, я всё сказала, — отрезала Таня.

Таня пропустила следующий танец, задумчиво ковыряясь в тарелке с мясом. Честно говоря, жаль, что такой красивый парень оказался столь испорченным. Нужно было сразу же залепить ему пощечину. Растерявшись, она вступила с ним в пререкания, а запоздалая плюха выглядела бы неуместно. Да он и не понял бы за что. Он же сделал ей одолжение — удостоил её своим вниманием! Нет, в нынешнее время, чтобы дать пощёчину, нужны более веские основания.

За столом сидели всего несколько человек, многие танцевали, мужчины вышли покурить. Музыканты заиграли «Лаванду». Таня посмотрела на место, где сидел Максим. Он уже шёл в её сторону.

— О, я обожаю эту песню! — воскликнула Татьяна, глядя на учителя физкультуры, который только что вернулся из «курилки» в зал.

— В таком случае, Танечка, я вас пр-р-риглашаю, — язык его уже слушался плохо.

Двигаясь по проходу между столиками, Таня заметила, что Максим пригласил молодую женщину в темно-синем платье, сидевшую за соседним с банкетным столиком. Таня обманулась, Максим шёл не к ней. Тане стало обидно, что она напрасно вынудила изрядно выпившего физрука пригласить её на танец. Слава богу, держался он хорошо и танцевал ровно. Рядом оказалась Ольга, она опять танцевала с Сашей, и выглядела довольной.

Сели за стол, уже принесли кофе. Доиграв, последнюю мелодию, исполнители стали откланиваться. Кто-то сунул им деньги, и, предупредив, что это прощальная песня, заиграли шлягер «Музыка нас связала». Вечер подходил к концу. Несмотря на недоразумение с Максимом, это был один из самых приятных вечеров, прожитых Татьяной в этом городе.

Чтобы сократить путь домой, шли дворами. Темное пространство между домами слабо освещалось желтым светом электрических лампочек под козырьками некоторых подъездов. Зыбкий туман в голове от выпитого вина, прежде чем окончательно выветриться на вольном воздухе, ещё больше сгустился. Таня пересказала Ольге свой разговор с Максимом во время танца. Ольга засмеялась:

— Так он оказывается тренер! Интересно, у него услуги платные?

Тане тоже стало смешно.

— Ну что ты! Он работает на общественных началах.

Они начали придумывать всякие подробности о вымышленных тренировках, и чем глупее они были, тем смешнее становилось подругам. Они смеялись всё громче и громче, до боли в животе, то, сгибаясь пополам, то, распрямляясь, чтобы набрать воздух в легкие. Вот одна уже вроде бы успокоилась, но, взглянув на подругу, умирающую от смеха, она вновь начинает смеяться. Содрогаясь от хохота, девчонки остановились, не в силах сделать и шага.

— Ой, и нам расскажите, мы тоже хотим посмеяться, — неожиданно рядом раздался знакомый голос.

Увлекшись, девушки не заметили, как к ним подошли Саша с Максимом. Оба радостно улыбались, довольные собой и жизнью.

— Вряд ли вам это покажется смешным, — с трудом произнесла Таня, ещё задыхаясь от смеха.

— Вы считаете, что мы лишены чувства юмора? — обиделся Александр.

— Да, нет, просто ничего особенного, — постаралась смягчить свой ответ Татьяна.

— Это о нашем, о девичьем, — пришла ей на помощь подруга.

— Ой, как интересно, может, откроете нам свои девичьи секреты?

— Да так, тренера одного вспомнили.

— Кажется, я его знаю. Действительно смешно, — сказал Максим.

— Ну, вот, я один ничего не понял, — возмутился Александр.

— И лучше не надо, — успокоил его Максим.

— Не, я так не могу! Я прошу, я просто требую, чтобы вы мне всё объяснили. Давайте сядем вон на ту скамейку, и вы поделитесь своими секретами, а поделюсь с вами вот этим, — Саша вытащил из кармана горлышко бутылки.

— Что, в кабаке не хватило? — резко спросила Ольга.

— А что такого, посидим, выпьем за знакомство.

— Шурик, я тебя не узнаю, — обратился к другу Максим, — ты опустился, как собачьи уши. Таких интеллигентных девушек приглашаешь пить из горлышка где-то в подворотне. Ты забыл, что они учат детей, воспитывают подрастающее поколение.

— Ой, пусть и меня возьмут на воспитание, а то я такой невоспитанный.

— Оно и видно, — прокомментировала Ольга.

— Ну, красавицы, извините, очень уж я люблю весёлых девчат. А вам сейчас в какую сторону?

Они пошли вместе мимо сонных домов, опустевших песочниц и застывших качелей. Девушки шли рядом между ребятами, Максим шагал справа от Тани. Они шли и трепались вроде бы ни о чём, но Татьяна ловила внимательные взгляды Максима.

— А вы живете в одном доме? — спросил Саша, когда девушки дружно свернули к своему подъезду. На здании общежития, где жили подруги, не было никакой таблички, и мало кто знал, что это не жилой дом, а общага.

Когда Таня ответила утвердительно, Александр обрадовался:

— Макс, нам очень повезло, будем вместе ходить в гости.

— А вас, кажется, ещё никто в гости не приглашал, — строго сказала Оля.

— Я, думаю, это не за горами. Правда, Танюша? — спросил Максим.

— Много чести, — буркнула Таня.

— Ну, ладно, мы идём домой — сказала Ольга.

— Не уходите, время-то ещё детское, — попросил Александр.

— Я замерзла, — поежилась Таня. Между плащом и спиной у неё была лишь сетчатая гипюровая ткань, и вечерний холод беспрепятственно пробирался между лопатками.

— А мы поможем согреться, хочешь внутри, — и Саша похлопал себя по карману, — а хочешь снаружи.

— У нас строгие родители, могут выйти нас встречать, — сказала Ольга. — Прощайте.

Она открыла дверь подъезда и зашла внутрь.

— Ага, прощайте, — Таня шагнула вслед за подругой.

— А мы не прощаемся, до скорого свидания, — услышала она прежде, чем за ней закрылась дверь.

— До чего наглые рожи, — заговорила Оля, когда девушки вошли в свою квартиру на третьем этаже. — Занимаются какой-нибудь мелкой фарцовкой, а апломба как у Рокфеллера.

— А про родителей ты напрасно, я Максиму рассказала, что мы живём вдвоём в общежитии, — сказала Татьяна.

— Какая, Таня, ты всё-таки простая, могла бы все сразу и не выкладывать. Я наврала Сашке с три короба, — проворчала Оля.

— Предупреждать надо.

— Ну, кто знал, что они провожать будут. Ладно, в следующий раз заранее будем разрабатывать «легенду».

— А все-таки вечер прошел отлично, я натанцевалась от души, — произнесла Таня, выходя из ванной.

— Если бы не в школу послезавтра, я была бы абсолютно счастлива, — откликнулась Оля.

Через день, в понедельник, резко похолодало. И даже не верилось, что несколько дней назад можно было гулять одетыми совсем по-летнему. Когда юные учительницы возвращались домой с работы, неожиданно с неба посыпалась снежная крупа. На сухой асфальт падали белые круглые горошины и разбивались, брызгами рассыпаясь на мелкие осколки, словно маленькие снежные бомбочки.

— Привет, девочки! — с ними поравнялись их новые знакомые.

— Здравствуйте, — девушки продолжали быстро идти. Было холодно.

— Мы так и думали, что встретим вас возле школы, — сказал Максим.

— Проверяете нас что ли? — спросила Таня.

— Нет, просто боимся, что вы без нас скучать будете, — ответил Саша.

— Ещё не успели, — отозвалась Оля.

— Макс, нам кажется не рады, — трагично понизив голос, обратился Саша к другу.

Максим внимательно посмотрел на девушек и ответил Саше:

— Да, нет же, старик, они бешено рады, просто растерялись от счастья.

Саша облегченно вздохнул:

— Фу, а я уж испугался.

Ребята шли рядом с девушками, вроде бы продолжая пустой треп, и Таня не поняла, как получилось, что она идет рядом с Максимом позади Ольги и Саши. А Максим отдавал дань ее неприступному поведению — утверждал, что еще никогда раньше ему не приходилось встречать столь достойную, сколь и красивую девушку. И хоть Таня не привыкла к комплиментам — парням, с которыми она встречалась в институте, легче было доказать какую-нибудь лемму, чем отпустить комплимент девушке — слова Максима не трогали ее, слышалась в них какая-то фальшь, слишком затерто они звучали.

Уже у подъезда, поравнявшись с поджидающими их Сашей и Олей, Максим сказал:

— Как сегодня холодно.

— А девушки пригласят нас к себе в гости, погреться. Да, красавицы? — спросил Саша.

— Не пригласят, — ответила Таня.

Ей хотелось сказать что-нибудь смешное и хлесткое, но она ничего не могла придумать. Татьяна всегда завидовала людям, которые никогда не лезут за словом в карман.

Максим вновь стал поучать друга:

— Пойми, старик, девушки идут с работы, они устали. Это ты, Золотухин, на лекциях спал, а они пытались вдолбить знания, таким как ты, недоумкам.

Всё это было похоже на спектакль, в котором роли были хорошо отрепетированы. Не первый раз друзья оттачивали свое мастерство диалога. Они зашли за подругами в подъезд и стали подниматься по ступеням вслед за ними. Максим продолжал:

— Пусть девочки пока отдохнут, почистят перышки, а вечером мы все вместе забуримся в кафешку или кино. Согласны, народ?

Девушки остановились у своей квартиры.

— Я согласен, — сказал Саша.

Оля вытащила ключи из сумки и стала открывать дверь, предоставив право решать судьбу их вечера Татьяне.

— Мы никуда не пойдём, нам нужно проверять тетради.

Тане не понравился свой ответ, как-то по-дурацки он прозвучал, при чем тут тетради, она в принципе не хочет с ними встречаться.

Максим осуждающе посмотрел на Таню:

— Будет очень печально, если вы так и засохнете над своими тетрадками. Пока.

И они с Сашей легко сбежали по лестнице вниз.