Опасность для альфы

Автор: Рене Роуз & Ли Савино

Книга: «Искушение альфы»

Жанр: Эротика, фэнтези, оборотни

Серия: «Плохие альфы» — 2

Возрастное ограничение: 18+

Перевод: Luizas12

Редактура: Nikolle

Русификация обложки: Xeksany

Дизайн артов и коллажей: Xeksany

Тексты всех произведений выложены исключительно для ознакомления.

Не для коммерческого использования!

При размещении на других ресурсах обязательно указывайте группу, для которых был осуществлен перевод. Запрещается выдавать перевод за сделанный вами или иным образом использовать опубликованные в данной группе тексты с целью получения материальной выгоды.

Эмбер

Занесите в протокол: сумасшедшие, страдающие видениями, должны держаться подальше от переполненных аэропортов.

Я подкатываю чемодан к раковине в туалете и смотрю на свое отражение в зеркале, пока мою руки. Волосы по-прежнему убраны в пучок, но пронзительная головная боль превратила меня в монстра, глаза налиты кровью и запали, как будто они втягиваются в череп, чтобы уйти от всего на свете.

Здорово. Жуткая мигрень в день собеседования. Как раз то, что мне нужно.

Вытираю руки бумажным полотенцем и прижимаю влажную бумагу к щекам, подавляя стон.

О чем я думала, когда летела сюда? Ничто так не провоцирует галлюцинации, как скопление большого количества людей. Парень в деловом костюме столкнулся со мной, и тут же промелькнуло его воспоминание: он в постели с женщиной. Изменяет своей жене.

Не понимаю, откуда я это знаю. И лучше бы не знала.

Может, мне лучше спрятаться в туалете, пока не объявят мой рейс. Да, хороший план. Сумасшедшая Эмбер, прячется в туалете, потому что у нее видения, куда бы она ни пошла. Ради этого я пошла в юридическую школу?

Телефон пищит. Десять сорок два утра. Пятнадцать минут до посадки и пять часов до собеседования. Роюсь в кармане в поисках ибупрофена, морщась от звона таблеток в бутылочке.

Пусть в протоколе будет отражено: мне нужно постоянно держать в сумочке огромные запасы пузырьков с обезболивающими препаратами.

— Извините. — За спиной раздается теплый голос, и пожилая женщина касается моей спины, потянувшись за бумажным полотенцем.

Хочу увернуться, не поднимая глаз, но женщина зажала меня между раковинами и бумажными полотенцами, не давая возможности вырваться. Я поднимаю взгляд с вежливой улыбкой.

У женщины длинные белые волосы, но удивительно молодое лицо и большие голубые глаза. — Как долго вы практикуете интуитивное искусство?

Я оглядываюсь, хотя знаю, что тут больше никого нет. Но женщина не могла говорить со мной, верно? — Что, простите?

Она все еще прикасается ко мне, ее пальцы слегка трогают мой рукав. — Интуитивное искусство? Как давно вы практикуете?

Холодок пробегает по мне. — Простите, я не знаю, о чем вы говорите.

Лицо женщины омрачается. — Ой. — Ее взгляд меняется. — Но вы должны дорогая, или у вас будут продолжаться головные боли, пока не начнете.

Зрение расплывается от быстро движущихся картинок, которые пыталась подавить. Накатывает тошнота. Я вижу огромного, мускулистого мужчину, стоящего на пляже, с нахмуренными бровями и сжатыми кулаками. Затем рычащего волка в клетке.

Я с силой выдыхаю и втягиваю воздух, тряся головой, как будто это поможет избавиться от дурацких видений. Когда снова внимание возвращается к уборной, моргаю. Женщина исчезла.

Схватив ручку чемодана, выхожу из туалета и ищу беловолосую женщину, когда на глаза попадаются часы. Десять сорок два утра. Время наверняка неверное.

Я проверяю свой телефон как раз в тот момент, когда цифра два сменяется на три. В туалете время словно почти не прошло, но женщины не видно.

Как она растворилась в воздухе?

Три года спустя

Эмбер

Я вхожу в лифт, подпирая дверь ногой, чтобы придержать ее для приближающейся группы.

— Спасибо. — Глубокий голос резонирует в маленьком пространстве. Большая рука с татуировкой фаз луны обхватывает дверь, и она принадлежит голубоглазому мужчине-гиганту. Под его выцветшей футболкой и татуировками виднеются мускулы, как у Конана-варвара. Он, наверное, мог бы съесть меня на обед и все равно остаться голодным.

Двое мужчин помоложе, таких же громадных, стоят по бокам от него. Бритые головы, куча пирсинга и еще больше татуировок. Я едва сдерживаюсь, чтобы не отшатнуться.

Что ангелы ада делают в многоэтажном доме?

Не показывай страха. Первое, чему научилась в приемной семье. Изучи угрозу. Опять же, из приемной семьи, хотя урок прекрасно переносится и из зала суда.

Выпрямляюсь на все свои пять футов три дюйма роста. Не важно, что едва достаю до плеча самому низкорослому парню. Я тоже задира. Может быть, у меня нет гигантских гаджетов в ушах или пирсинга в бровях — ой, поговорим о страданиях из-за моды, — но ношу остроносые туфли-лодочки. Они чертовски жмут мне ноги, но с трехдюймовыми шпильками могут стать оружием.

— Навещаете кого-то? — В моем голосе слышатся сомнительные нотки. На самом деле я не высокомерная стерва, но когда моя безопасность поставлена под угрозу, выпускаю коготки.

Первый парень смотрит на меня сверху вниз, и уголок его рта дергается. — Нет.

По крайней мере, парень выглядит достаточно нормально, если не считать его огромных размеров. Расцарапать бы Конана-варвара. Парень — настоящий Тор, вплоть до его привлекательной внешности с квадратной челюстью. Обычно я не люблю огромных и мускулистых, но, черт возьми, если он причина, по которой мои женские прелести трепещут от нового осознания.

Я подавляю любые фантазии о том, каково это, когда с тобой такой парень грубо обращается. Грубо обращается? Серьёзно? Когда я хотела, чтобы со мной обращались грубо?

Трое мужчин гуськом входят в лифт, заполняя небольшое пространство. Трое головорезов. Как три марионетки, только с большим количеством пирсинга и татуировок. Здесь так много тестостерона, что удивительно, как я дышу.

Тепло разливается по внутренней стороне бедер.

Прислоняюсь к стене, надеюсь, что эти парни не замышляют ничего нехорошего. Не хочу судить, но я бы не пережила свое детство, если бы игнорировала угрозу. И эти парни выглядят грубовато. От них у меня мурашки бегут по коже. Не так, как сводит желудок от полномасштабного видения, а легкое жужжание, которое может означать только одно.

Опасность.

Я смотрю на барабанообразную грудь Тора, рельефный контур мышц, выделяющийся под его футболкой, и проклинаю свои соски за то, что они вздыбились при таком очевидном проявлении мужской силы. Что, черт возьми, со мной не так? Меня редко заводят мужчины, и мои гормоны выбирают именно этот момент, чтобы включиться? Выбирают этого мужчину, который водит мотоцикл? Возможно, он преступник. Переступаю с ноги на ногу и жду, пока он объяснит, почему они здесь.

Он молчит, но один из парней помоложе ухмыляется мне.

Я поднимаю руку к шее, готовая снять напряжение у основания черепа. Скрываю защитный жест, проверяя, надежно ли уложена моя прическа, прежде чем нажать кнопку четвертого этажа. — Какой этаж? — спрашиваю я своим лучшим голосом, каким могла бы надрать задницу в суде.

— Тот же, что и у тебя, — протягивает Тор.

Это что, заигрывание? Или угроза? Они следят за мной? Нет, это глупо. Они могли бы просто схватить меня на парковке, если бы захотели. Я слышала, как подъезжают их мотоциклы, но и представить себе не могла, что гонщики приехали сюда.

Тор смотрит на меня, хотя отказываюсь встречаться с ним взглядом. Я держу свой портфель перед собой, как щит, пока лифт не останавливается и двери не открываются на мой этаж.

Пожалуйста, не позволяй им преследовать меня. Паранойя — мой старый друг. Я пуглива, и причина, по которой переехала в многоквартирный дом вместо того, чтобы покупать частный, в том, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Ты никогда не будешь в безопасности.

Сотовый телефон наготове, я жду, пока банда мотоциклистов выйдет первой. Посмотрим, правда ли им есть, куда пойти. Мужчины неторопливо идут, направляясь мимо двери моей квартиры, и, вот черт, они останавливаются у следующей.

Нет. Не может быть. — Вы мои соседи? — Я живу здесь уже несколько недель, но пока ни с кем не познакомилась. Новая высотка находится прямо в центре города, и арендная плата довольно высока даже для моей зарплаты. Не хочу показаться грубой, но эти парни в своих рваных футболках и джинсах не выглядят так, будто могут позволить себе здесь жить. Если только они не торговцы наркотиками. Что было бы просто моей удачей.

— Есть какие-то проблемы? — спрашивает Тор.

— Ах… нет. Конечно, нет. — Нет, пока ты не устроишь отвратительно громкую вечеринку с байкерскими красотками и слишком большим количеством выпивки. Честно говоря, я не могу поверить, что они этого еще не сделали.

Я вставляю ключ в замок, оглядываясь, чтобы убедиться, что они входят в свою квартиру. Головорез номер два — тот, который ухмылялся, — бросается на меня, рыча, как свирепый пес.

Я вскрикиваю и роняю портфель.

Бандит номер три смеется.

— Прекрати. — Тор хватает лающего человека за шиворот и дергает его назад. — Иди внутрь. Тебе не нужно ее пугать. — Его взгляд снова останавливается на мне. — Она и сама достаточно хорошо справляется с этим.

Двое молодых людей заходят внутрь, все еще посмеиваясь. Я хватаю свой портфель. Пряди волос выбиваются из-под заколки, и я провожу по ним, чтобы скрыть покрасневшие щеки. Чертовы панки. Моя рука дрожит, и я ненавижу это больше всего. Я больше не та девушка, которая прячется в дверных проемах.

У меня немного кружится голова, предвещая приближающееся видение. У меня их давно не было, так что это должно стать впечатляющим.

Здорово.

Сердце колотится о ребра, я вхожу в свою квартиру и начинаю закрывать дверь. Ботинок со стальным носком застревает в дверном проеме, задерживая меня. Мой взгляд взлетает к лицу Тора, останавливаясь на поразительных голубых глазах. Уголки его губ изгибаются, и он одаривает меня хищной полуулыбкой.

Я дрожу.

— Меня зовут Гаррет. — Он протягивает большую руку через щель в двери.

Я смотрю на него целых две секунды, прежде чем хорошие манеры берут верх над страхом. Я перекладываю телефон в левую руку, чтобы взять его ладонь. Тепло от его руки обволакивает мою, шок связи пробегает по руке. Странное чувство узнавания пронизывает меня, как будто мы с этим парнем старые друзья, а я просто забыла.

Я отгоняю дежавю. Нужно держать сумасшедшую Эмбер на расстоянии.

— Прости, что Трей напугал тебя. Я позабочусь, чтобы это больше не повторилось. — Его голос глубокий и бархатно-гладкий, соответствующий его суровой внешности. От этого у меня в животе разливается тепло. На вид он ненамного старше моих двадцати шести лет. Слишком взрослый, чтобы одеваться и вести себя, как панк. Хотя выглядит он хорошо. Выцветшая футболка, натянутая на гигантские грудные мышцы, татуировки выглядывают из рукавов и воротника. Взъерошенные, как только что с постели, волосы и полуденный загривок. Мммм.

Занесите в протокол: татуированные плохие парни заставляют мои яичники работать в полную силу.

Я запихиваю свою пробуждающуюся похоть обратно. Сейчас не время заводиться. Парень, вероятно, грабит маленьких старушек по пути на собрания мотоциклетных банд.

— Вы… — Я прочищаю горло, стараясь, чтобы это звучало непринужденно, а не испуганно. — Вы все трое останетесь там?

— Да. Так что с нами ты будешь в безопасности. — Он расплывается в широкой улыбке, от которой у меня перехватывает дыхание. У него глубокие ямочки на щеках и удивительно полные губы для такого мужественного мужчины. Крис Хемсворт и рядом не стоял.

Безопасность. Да, точно. — Фантастика. Я уже чувствую себя лучше. Не мог бы ты убрать ногу от моей двери? — Я предпочитаю хладнокровие, спокойствие и собранность, но это звучит немного дерзко.

Он одаривает меня ленивой ухмылкой, которая, к сожалению, вызывает прилив жара между моих бедер. — Ты так и не сказала, как тебя зовут.

— Знаю. — Я многозначительно смотрю на его ногу.

Он цокает языком, складывает руки на груди и прислоняется к дверному косяку. — Послушай, принцесса…

— Не называй меня принцессой.

Он приподнимает бровь. — Тогда как мне тебя называть?

— Мисс Дрейк. Эмбер Дрейк.

— Ты учитель что ли?

— Адвокат. И вы близки к обвинению в домогательствах. — На самом деле это не так. Они не сделали ничего плохого. Обычно я не разбрасываюсь своим адвокатским авторитетом, но хочу попасть в свою квартиру, прежде чем у меня появится видение. Мне не нужно, чтобы новый горячий сосед знал, что я сумасшедшая.

— Мы не хотели тебя пугать.

— Вы меня не пугали, — быстро говорю я.

— Так почему ты сжимаешь свой жемчуг? Как только увидела нас, твои трусики скрутились в узел.

О боже. Он говорит о моих трусиках. — Я не ношу жемчуг. — Я использую свой самый адвокатский тон.

— А как насчет трусиков?

Боже, помоги мне. Чувствительные части, покрытые тем самым предметом одежды, взмокли при упоминании. — Без комментариев. — Я дергаю дверь, но та не поддается.

Он поднимает руки в знак капитуляции. — Оборот речи. Ты бы сжала их, если бы они у тебя были. Жемчужины.

Образ того, как я вместо этого сжимаю свои трусики, а он срывает их с меня крепкими белыми зубами, заставляет мое дыхание сбиться. Чтобы скрыть свое растущее вожделение, я снова хмурюсь, отказываясь дергать дверь.

— Послушай, — говорит он. — Мои ребята крутые. И могут выглядеть грубыми, но они чертовы бойскауты.

Я вздрагиваю от неуместно произнесенного ругательства. — Что ж, мистер…. Гаррет, может быть, тебе стоит вернуться к тому, чтобы помогать старушкам переходить улицу. — Или грабить их. Я прогоняю его, но он не двигается с места.

— Я бы предпочел помочь тебе по-соседски. — Он наклоняется ближе, и меня обдает жаром. Прошло много времени с тех пор, как ко мне приставал кто-то настолько горячий. Может быть, этого не происходило никогда. Отсутствие утонченности заставляет меня закатить глаза, но я должна признать, что в его дерзкой прямоте есть что-то особенное.

Нет, я ни в малейшей степени не испытываю искушения.

Занесите в протокол: мне нужно найти хорошего, нормального, нестрашного парня и пофлиртовать с ним. Никогда, никогда не допускай мысли о том, чтобы пойти к моему страшно горячему соседу в одних крошечных трусиках и жемчуге. И, может быть, в туфлях на каблуках.

О Боже.

— Серьезно, — голос Гаррета понижается на октаву, низкий рокот волнует меня. — Заходи, выпей пива. Познакомься с нами поближе.

Может ли адвокат Эмбер превратиться в цыпочку-байкершу Эмбер? На долю секунды вижу себя без своего шикарного делового костюма в обтягивающих джинсах и топе. Волосы распущены по плечам, щеки загорелые и подставленны ветру. Я цепляюсь за Гаррета, наклоняясь к изгибу дороги, пока мы едем.

Я моргаю. У меня только что было видение? Моя голова слегка пульсирует в ответ, но боли нет.

— Итак, зайдешь, принцесса? — Гаррет все еще смотрит на меня дружелюбными голубыми глазами. Девушка может заблудиться в этом лазурном море.

Нет. Выбирай безопасность.

— Нет, спасибо.

— Ладно. Многое теряешь. — Он убирает ботинок.

Я толкаю дверь, и она захлопывается перед нашими лицами. Я визжу, как идиотка. Господи. Я делаю долгий, прерывистый вдох. Что-то высвободилось у меня в животе и кувыркается, как воздушный шарик, выпускающий воздух.

Запирая засов, я прижимаюсь ухом к дереву и прислушиваюсь. Проходит три секунды, прежде чем слышу удаляющиеся шаги. Я прислоняюсь к дверному проему, прикладываю руку к голове. Легкая пульсация исчезла.

Заметка: завтра мне нужно позвонить администрации здания и точно выяснить, кто эти ребята и есть ли на них какие-либо жалобы.

Насколько знаю, моя квартира могла бы освободиться, потому что никто не хочет жить рядом с этими парнями. Я чертовски уверена, что это так.

По крайней мере, так я убеждаю себя.

— У меня даже жемчуга нет, — бормочу я, снимая туфли-лодочки и ставя портфель на стол, пока набираю номер лучшей подруги.

— Привет, девочка, — отвечает она. Я могу быть скучной и нормальной или, по крайней мере, пытаюсь такой быть, но моя лучшая подруга классная. Однако ее мама была хиппи, и именно поэтому ей дали возмутительное имя.

— Привет, Фоксфайр. Как дела?

— Пытаюсь быть чем-то занятой… знаешь, чтобы отвлечься от этого. — Фоксфайр поймала своего парня на измене в прошлые выходные и выгнала его. Вовремя, но расставания — отстой, поэтому я назначила себя ее чирлидером номер один и координатором мероприятий, пока не исчезнет риск того, что она сдастся и попросит его вернуться.

— Хочешь прийти ко мне? Мы могли бы посмотреть «Нетфликс» и расслабиться. — Сегодня вечером я готова к немного ошеломляющему телевидению. Ничто так не сдерживает мои безумные видения, как глупые реалити-шоу. Если бы только это помогло моим головным болям.

— Нет, спасибо, — вздыхает Фоксфайр.

Я чувствую, что начинается печальный виток, и пытаюсь выкарабкаться. — Эй, ты знаешь, что мы должны сделать?

— Что?

— Сходить на танцы завтра вечером. «Морфы» играют в клубе «Эклипс».

— Я не знаю. На самом деле мне не хочется.

— Ты издеваешься надо мной? Они твои любимчики. Ты всегда говоришь мне, как они хороши на концертах. — В большинстве случаев я избегаю клубов, баров и любых других шумных мест, как будто от этого зависит мое здравомыслие. Что, учитывая мою склонность к видениям, вполне возможно. Фоксфайр, лучше это оценить. Я делаю глубокий вдох и нагло лгу. — Теперь я действительно хочу идти.

— Ты? Ты ненавидишь выходить на улицу. Обычно это я тебя тащу.

— Э-э, да, и теперь я скучаю по этому. Знаю, тебе не хочется, но дело не в этом. Смысл в том, чтобы заставить себя выйти и быть общительной. — Я использую аргумент, который она много раз использовала против меня. — Держу пари, что миллион парней за тобой приударят.

Фоксфайр фыркает. — Я сомневаюсь. Но хотела бы, чтобы это был Космо.

— Я тоже. — Теперь моя очередь вздыхать.

— Так что с тобой? Ты так много работала в последнее время.

— Да, в центре полно народу.

— Много детей проходит через систему? — Нежное сочувствие в тоне Фоксфайр заставляет мои плечи распрямиться.

— Не много.

— Ну, я знаю, что ты им помогаешь. Ты практически делаешь адвокатам доброе имя.

— Я об этом не в курсе, но помощь детям необходима. Господи, у многих из них самая хреновая жизнь. Они заслуживают хотя бы одного неравнодушного человека, представляющего их в системе. — Я беру губку из раковины и протираю столешницу, хотя она и так чистая. — А я… только что познакомилась с парнями, которые живут по соседству.

— О, да? — Фоксфайр растягивает голос в намекающем тоне.

— Нет, не так. Пугающе выглядящими парнями. — Я вспоминаю голубые глаза Гаррета и улыбку с ямочками на щеках. Может быть, он не такой уж и страшный. Но определенно заставил меня чувствовать себя взволнованной и сбитой с толку. — Я не знаю. Не могу сказать, запугивали ли они меня или флиртовали.

— В твоем голосе слышен интерес.

— Нет, определенно нет. — Абсолютная ложь. Мою руку покалывает в том месте, где Гаррет схватил ее. Такой человек как он был бы достаточно велик, чтобы лазить по скалам, как в тренажерном зале джунглей. Позволит ли он мне прокатиться верхом? О боже. Выбирайся из канавы, Эмбер!

Я не хочу, чтобы он был в моей постели. Даже несмотря на то, что он, вероятно, действительно хорош. Но хороший мужчина в постели не означает, что он будет хорошим соседом. Непрошеный образ того, как я присоединяюсь к одной из их ночных поездок в трусиках и жемчугах, всплывает в моем мозгу.

Остановись.

— Они горячие? — Предоставила Фоксфайр возможность читать между строк.

Несмотря на то, что я одна в своей квартире, мои щеки пылают. Я издаю сдавленный смешок. — Эм… да. Один из них был, точнее есть… в общем, ладно. Но не в моем вкусе. Определенно не в моем вкусе.

~.~

Гаррет

Я подношу ладонь к лицу и вдыхаю аромат, все еще исходящий от симпатичного светловолосого человека. На ней была чертовски короткая облегающая юбка и жакет, и как бы ей ни хотелось выглядеть чопорной и пристойной с волосами, собранными в прическу библиотекаря, я почувствовал ее интерес. Она была возбуждена. Мной. И когда мы соприкоснулись руками, я почувствовал какой-то шок.

Мои пальцы все еще покалывает от нашей связи.

Я почувствовал от нее легкий запах страха, а в остальном ноты были теплыми и знойными: ваниль, апельсин и специи. Мой волк не хотел пугать ее — это впервые. Обычно ему нравится выставлять себя напоказ, и он испытывает только нетерпение к человеческим женщинам. С чего бы мне интересоваться человеком? И она определенно полностью человек, я подошел поближе, чтобы убедиться.

Я понятия не имею, почему она сделала мой член таким твердым. Нахальная маленькая штучка, изображающая из себя провинциалку, в то время как ее колени тряслись от страха. Мне хотелось прижать ее к стене лифта, обвить стучащие колени вокруг своей талии и выбить из нее всю дерзость. Держу пари, у нее никогда не было настоящего оргазма. Возможно, мне просто придется показать ей, каково это — кончать на моем члене, произнося мое имя этими сочными губами, как молитву.

Я поправляю набухающий член в джинсах, прежде чем плюхнуться на кожаный диван. Трей и Джаред уже открыли бутылки пива и стоят на балконе, громко разговаривая. Вероятно, не самый лучший вариант для новых отношений с соседями.

Может быть, я становлюсь слишком стар, чтобы жить со своими братьями по стае. Мой отец много лет говорил мне, что мне нужно найти пару, вести себя по-взрослому и превратить тусонскую стаю в нечто большее, чем мото-клуб, состоящую в основном из мужчин-оборотней. Мы живем свободно, но чувство братства заставляет большинство волков, желающих создать семью, переезжать в стаю моего отца в Фениксе или за пределы штата.

Мой телефон звонит, и я смотрю на экран. — Привет, сестренка, — отвечаю я на звонок.

— Привет, Гаррет. — Кажется, у нее перехватило дыхание. — Угадай, куда я собираюсь на весенние каникулы?

— Эм… Сан-Диего?

— Нет.

— Биг Сур?

— Нет, не Калифорния.

— Куда, малышка?

— Сан-Карлос!

— Нет. — Мой голос понижается и в нем звучат запрещающие нотки. Сан-Карлос — мексиканский пляжный городок в нескольких часах езды к югу от Тусона, но, согласно новостям, у него проблемы с количеством наркокартелей.

— Гаррет, я не спрашиваю. — В двадцать один год моя сестра Седона, названная в честь прекрасного городка в Аризоне, где ее зачали мои родители, по-прежнему остается избалованным ребенком в семье. Ей нужна полная свобода, когда она этого требует, и полная поддержка — финансовая и прочая — в остальное время.

Мне было десять, когда родилась Седона, «милашка-ребенок», так что она больше похожа на дочь, чем на сестру. Я повышаю тон. — О, тебе лучше спросить, иначе у нас большие проблемы. — Родители позволили Седоне поступить в Аризонский университет только потому, что я живу достаточно близко, чтобы присматривать за ней. Я могу быть покладистым парнем, но все еще альфа. Мой волк не терпит испытаний на прочность моего авторитета.

— Хорошо, извини. Я спрашиваю, — капитулирует она, переходя от упрямства к умолению. — Гаррет, мне нужно поехать. Все мои друзья собираются. Послушай. Мы не планируем проезжать через Ногалес. Мы узнали, что есть более безопасный маршрут. И будем большой компанией. Кроме того, я не человек, помнишь? Банды наркоторговцев не могут причинить мне вред.

— Пуля в голову причинит вред любому.

— Я не собираюсь получать пулю в голову. Очевидно же, что я не стану покупать наркотики и находиться в местах, где происходит подобное. Ты слишком опекаешь. Я взрослая, если ты забыл.

— Не будь нахальной.

— Пожалуйста, Гаррет? Мне умолять тебя? Мне надо поехать!

— Скажи мне, кто едет.

Профи в обведении людей вокруг пальца, Седона улавливает мое шатающееся сопротивление. Она жадно вдается в свое описание группы. Четыре мальчика, пять девочек, из них две пары. Все люди, кроме нее.

Если бы они были волками, я бы противился смешанной группе парней и девушек, не то чтобы старомоден. Хотя ни один человек не смог бы одолеть мою сестру при любом стечение обстоятельств. Тем не менее поездка на пляж на весенних каникулах звучит так, как будто она будет состоять из слишком большого количества выпивки и вечеринок, что всегда приводит к неверным решениям.

Возглас с балкона заставляет меня впиться взглядом в соседей по комнате.

— Я хочу встретиться с этими ребятами, — говорю сестре.

— Гаррет, пожалуйста! Ты меня совсем вгонишь в краску. Это не честно.

— Тогда мой ответ нет.

Она фыркает в трубку. — Отлично. Мы заедем по дороге из города, чтобы попрощаться.

Очень умно. Я был бы самым большим придурком на Земле, если бы прервал ее поездку в последнюю минуту. Мой отец сделал бы это, но не я. Это главная причина, по которой Седона выбрала колледж в моем городе, а не в штате Аризона.

— Хорошо. Когда вы уезжаете?

— Завтра.

— Ты звонишь, чтобы спросить разрешения накануне отъезда? — рычу я в трубку.

— Ну, я пыталась избежать вопроса о разрешени. — Ее голос становится тише.

— Тебе повезло, что ты передумала. — Я заставляю руку расслабиться. Не хочу разбивать еще один мобильный телефон.

— Так мне можно ехать?

— Ты никому и никогда не позволишь садиться за руль пьяным.

— Верно.

— И ты никогда не выпьешь больше двух напитков за ночь.

— Ой, да ладно, Гаррет, ты же знаешь, что я могу выпить больше.

— Мне все равно. Я выдвигаю тебе свои условия. Если ты хочешь поехать, тебе лучше согласиться с ними.

— Хорошо, хорошо, я согласна. Что еще?

— Я хочу получать сообщения, подтверждающие, что всё в порядке, каждый день.

— Понятно.

Я вздыхаю. — Вы получили мексиканскую страховку на машину?

— Ага. Все готово. Увидимся утром. Люблю тебя, бро. Ты лучший!

Я качаю головой, но улыбаясь, вешаю трубку. Тот, кто женится на моей сестре, уже вызывает у меня жалость. Отказать ей в чем-либо невозможно.

Трей входит с балкона. — Эй, босс, ты сегодня ходил в клуб?

— Сегодня нет. — Я осматриваю свой телефон на наличие трещин. Седона раскрывает мою потребность защищать близких, как никто другой. По крайней мере, пока я не встретил по соседству маленькую мисс Чопорную и Правильную. По какой-то причине мой волк уже решил, что она под моей защитой, нравится ей это или нет.

— Потому что я думал, чтобы пригласить нашу новую соседку. Посмотреть, есть ли у нее дикая сторона.

— Нет, — рычу я. Телефон хрустит в руке. Ярость вспыхивает из ниоткуда, чертовски удивляя меня. — Оставь ее в покое. Глаза Трея опускаются в пол. Джаред за ним замирает.

— Просто держись подальше от нашей соседки. — Мой волк близко, и голос становится хриплым.

— Да, Альфа, — оба волка склоняют головы.

Вместо объяснений из моего горла вырывается еще один рык. Я альфа. Мне не нужно объясняться. — И больше никакой выпивки на балконе, — добавляю я со свирепым взглядом. Когда разжимаю ладонь, куски мобильного телефона падают на диван.

Гнев угасает, но чувство удовлетворения остается. Мой волк счастлив, что мы защитили Эмбер. Но почему? Какое мне дело до этого человека?

Эмбер

Со стола на меня смотрят стопки папок, но все никак не могу сосредоточиться. Накрутив прядь волос на палец, набираю номер управляющего домом. Может быть, я веду себя как стерва, но правда думаю, что должна следить за парнями.

— Чериз слушает.

— Здравствуйте, Чериз, это Эмбер Дрейк из квартиры 4F.

— Здравствуйте, Эмбер.

— Послушайте, я по поводу парней из квартиры 4G. В чем подвох?

Повисла пауза. — Что простите?

— Я познакомилась с парнями из квартиры 4G. Они очень грубоватые. Я немного нервничаю из-за того, что они мои соседи. На них кто-нибудь жаловался?

Чериз издает лающий смешок. — Нет, пока не поступало никаких жалоб.

— Значит, они не закатывают ночные вечеринки? Не шумят и не заставляют парковку перед домом своими мотоциклами?

— Вы хотите конкретно на что-то пожаловаться? — В голосе Чериз слышится холод.

Ладно, может быть, я веду себя как подозрительная стерва. — Нет, ничего конкретного. Просто хотела быть уверенной. Знаете, они не похожи на порядочных парней.

— Я бы не стала судить о книге по обложке. — Теперь Чериз говорит с негодованием.

— Хорошо, мне жаль. Я просто подумала, что не мешало бы проверить. Вы успокоили меня. Спасибо.

Чериз вешает трубку, не попрощавшись. Ой. Кто-то разозлился. Но я живу одна, и обо мне не кому позаботиться. Она должна войти в мое положение.

Может быть, я слишком поспешила с выводами.

Я потираю виски. Голова пульсирует, напряжение исходит от основания черепа, как бывает, когда вот-вот начнется сильнейший приступ. Я почувствовала это с того момента, как встретила тех парней в лифте. Мои инстинкты подсказывают, что с ними что-то не так.

К сожалению, моё чутье никогда не ошибается.

Я провожу ладонью по затылку, желая, чтобы боль ушла. Тошнота уже усиливается.

Сегодняшний день будет отстойным.

~.~

Я ухожу с работы пораньше, запихнув несколько папок в свою огромную сумку. Наверное, мне следовало бы позвонить Фоксфайр, чтобы она отвезла меня домой, потому что эта головная боль влияет на мое зрение. Но я предпочитаю решать свои проблемы в одиночку. В детстве я научилась никогда не зависеть от других, иначе просто разочаруешься. Мне никто не нужен. Я могу справиться с этим сама — это моя мантра.

Так что пробираюсь на машине сквозь пробки, щурясь от боли. Как только подхожу к лифту, мигрень набирает обороты. Зрение сужается. Роняю тяжелую сумку и прислоняюсь к стене, на ощупь находя кнопку своего этажа.

— Ты в порядке?

Этот голос. Даже полностью потеряв сознание от боли, я бы узнала этот глубокий звучный тембр где угодно. Боже, я сейчас не в силах разговаривать с ним. Ни капельки.

Мне больно поворачивать голову, чтобы посмотреть на него, сосредоточиться на его лице.

Гаррет наклоняется ближе, вглядываясь в меня. Беспокойство искажает его черты. — Эмбер?

Я покачиваюсь, и все погружается во тьму.

Когда снова открываю глаза, комната кружится. Нет, подожди. Я в лифте. С Гарретом. И в его объятиях, положив голову на его плечо.

Он смотрит на меня сверху вниз, между его бровей пролегает небольшая морщинка. — Ты снова со мной? Я потерял тебя на мгновение. Ты заболела?

Я качаю головой. Плохая идея. Закрыв глаза, ворчу: — Мигрень.

— Попалась. — В его груди урчит у меня под ухом.

Лифт останавливается, и Гаррет выносит меня в холл, шагая так, словно я вешу не больше пуховой подушки.

— Моя сумочка, — бормочу я.

— Она у меня.

Я расслабляюсь рядом с ним, вдыхая его мужской запах. Его небритый подбородок касается моей щеки. Просто нахождение в его объятиях успокаивает бурю боли, бушующую во мне.

К тому времени, как мы подходим к моей двери, я снова чувствую себя почти человеком. — Спасибо, мистер э-э… Гаррет. Теперь ты можешь отпустить меня.

Он хмуро смотрит на дверь, все еще держа меня, как будто не спешит отпускать. Я тоже никуда не спешу. Впервые в жизни весь шум в мире, все те раздражающие факторы, от которых постоянно пытаюсь отгородиться, исчезли, остались только мы с Гарретом. Моя рука лежит на его гранитном бицепсе, я чувствую силу в его руках, контролируемую мощь.

Я тоже смотрю на свою дверь, желая, чтобы та открылась сама.

Он опускает меня и обнимает за талию, пока нащупываю ключи. Как только они у меня, я направляю их к двери, надеясь, что схватила нужный ключ. Я все еще дрожу, слабая после дня, проведенного в борьбе с мигренью.

Большая рука Гаррета накрывает мою, вводя ключ в замок и поворачивая его. Он открывает ее для меня.

Вполне себе джентльмен для парня, который выглядит как бандит.

К моему ужасу — или, может быть, радости — он снова поднимает меня на руки и несет внутрь.

— Спасибо, — говорю ему, надеясь, что он посадит меня на диван в гостиной. Не тут то было.

Гаррет несет меня прямо в спальню. Я цепляюсь за него, жалея, что не засунула свое белье обратно в корзину этим утром после того, как разбросала все по всему полу в поисках пропавшего бюстгальтера. По крайней мере, бюстгальтер надежно спрятан под одеждой.

Мои трусики, однако, валяются прямо посреди пола.

Забудь о головной боли. Теперь я вся горю оттого, что покраснела. Гаррет в моей спальне? Должна признаться, это приходило мне в голову. Но я никогда не думала, что это произойдет на самом деле.

В моих фантазиях комната была намного чище.

Гаррет сажает меня на кровать и наклоняется надо мной. Прежде чем успеваю что-либо сказать, он стаскивает с меня туфли-лодочки. — Ты что-нибудь принимаешь? Ибупрофен?

Я начинаю качать головой. Ой. Лучше бы этого не делала. В ушах шумит. Боль вернулась, как только Гаррет опустил меня на пол. — Нет, ничего не помогает, кроме сна. — Тошнота делает разговор невыносимым.

Гаррет прикасается ко мне, его огромная ладонь накрывает мой лоб. Боль снова отступает. — Что тебе принести? Стакан воды? Мокрое полотенце?

Слезы щиплют мне глаза, но не от боли. Никогда, никогда никто так не заботился обо мне. — Да, пожалуйста, — шепчу я.

Он убирает руку, и я же тоскую по нему. — Ладно. Я сейчас вернусь.

Я сворачиваюсь калачиком на кровати. Мою кожу покалывает, когда Гаррет снова наклоняется надо мной. Мокрое полотенце ложится мне на лоб. Блаженство.

Рядом он ставит стакан с водой.

— Тебе нужно что-нибудь еще? — Его брови низко опущены, мы почти соприкасаемся носами.

Кто ты такой и что ты сделал с головорезом Гарретом? Хотелось мне спросить. И что я сделала, чтобы заслужить эту доброту? Я знаю ответ на этот вопрос: ни черта.

— Спасибо, — хриплю я. Мне жаль, что я осуждала тебя.

— Хочешь, чтобы я ушел или остался?

Останься. Боже, пожалуйста, останься. — Со мной все будет в порядке. Ты можешь идти.

Он встает.

— Еще раз спасибо.

Он касается моего плеча. — Я буду рядом, если тебе что-нибудь понадобится. У меня отличный слух, так что просто кричи, если снова потеряешь сознание.

— Почему ты так добр ко мне?

Его суровое лицо расплывается в улыбке. Это каким-то образом разрушает все защиты, которые я когда-либо возводила против мужчин в целом и против него в частности. — Я намеревался выследить тебя и устроить взбучку. Чериз рассказала мне все те ужасные вещи, которые ты говорила обо мне.

О Боже.

Пульсация в моей голове усиливается, как будто он вонзил мне в виски ледоруб. Убивает меня своей добротой. — Мне жаль…

— Нет, не беспокойся об этом. Просто дай отдохнуть своей голове. Я накажу тебя за это позже. — Он подмигивает. Подмигивание, способное поставить девушку на колени.

Не меня, конечно. Но это меня привлекает. Подождите, он только что сказал «наказать»? Моему телу требуется мгновение, чтобы осознать угрозу, но когда это происходит, тепло разливается между моих ног, желанное отвлечение от ноющей головы. Я смутно задаюсь вопросом, может ли мастурбация вылечить мигрень. Наверное, я зашла слишком далеко.

— Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? — спрашивает он, и мое сердце тает еще немного. Его пальцы перебирают мои волосы, легким прикосновением бабочки откидывая назад несколько упавших завитков.

Просто так врывается видение. Лицо Гаррета меняется, вытягивается, приобретая собачьи черты. На меня смотрит волк с белыми отметинами вокруг серебристых глаз.

— Эмбер? — Образ волка уплывает, оставляя красивое лицо Гаррета. Та же форма глаз, что и у волка. Его рука снова ложится мне на голову, успокаивая меня.

— Я в порядке. Пожалуйста. Просто уходи. — Разочарование пронзает меня, но не могу рисковать тем, что он станет свидетелем моих галлюцинаций. Я хочу быть милой, нормальной соседкой Эмбер. Не сумасшедшей Эмбер, которая бормочет странные вещи, когда у нее болит голова.

Чего я не понимаю, так это почему чувствую себя совершенно комфортно в присутствии Гаррета, как будто наконец принадлежу ему.

Я вздрагиваю, когда он убирает руку. Несколько секунд спустя он тихо закрывает дверь моей спальни, и я игнорирую прилив боли и разочарования и проглатываю слова, чтобы позвать его обратно.

~.~

Гаррет

Я вхожу в свою квартиру, тихо закрывая дверь, как будто звук захлопывающейся двери мог потревожить мою страдающую соседку.

Я никогда не считал себя заботливым парнем. Я альфа. Я рычу. Доминирую. Требую. Но господи, вид моей прекрасной соседки, страдающей от такой сильной боли, чуть не выпотрошил меня.

Я слышал, что запах слез пары ставит волка на колени. Снижает уровень агрессии до нуля, если только это не требуется для ее защиты. Клянусь, вид Эмбер такой ослабевшей сделал это со мной.

Мой волк охладел к черту, подавляя мой беспокойный, движимый похотью интерес к ней и заменяя его необходимостью разгладить каждую гримасу боли на ее лице. Клянусь, сегодня я увидел на ее юном лице отпечаток психологической травмы. Неудивительно, что она такая пугливая. У меня такое чувство, что она видела и испытала то, чего не должна была переживать такая милая женщина.

Мне ненавистно оставлять ее, но что я мог поделать? Обосноваться в ее квартире, когда она попросила меня уйти? Я и так заставляю ее нервничать.

И мне все равно нужно потерять интерес к этой женщине. Она человек. А это значит, что не для меня, если только я не хочу быстро потрахаться.

О судьба, я точно хочу быстрого траха.

Мой волк рычит. Он хочет большего. Гораздо большего.

Лежать, парень. Этого не случится.

Эмбер

— Посмотри на все эти красивые цвета, — кричит Фоксфайр, перекрикивая шум музыки. Она медленно поворачивается на барном стуле за нашим столиком, согнувшись пополам и смеясь. Затем протягивает руку за моим напитком.

— Держись подальше, сестренка. — Я держу свой коктейль вне досягаемости. Я потягиваю его с тех пор, как приехала сюда, из солидарности с моей скорбящей подругой. Употреблять алкоголь так скоро после приступа чудовищной головной боли — плохая идея.

— Сэм, мне нужен еще один! — Очевидно, она думает, что обращается к бармену по имени.

Я ловлю его взгляд и слегка качаю головой, а он игнорирует ее. — Я думаю, нам пора перейти на воду.

Фоксфайр надувает губы и качает головой, прежде чем снова разразиться лающим смехом.

Занесите в протокол: когда угощаете подругу, чтобы забыть бывшего, убедитесь, что она сначала поела.

— Может, нам стоит выйти на улицу, подышать свежим воздухом, — предлагаю я.

Фоксфайр не слушает. Она поднимает свой пустой стакан и облизывает его языком, потом со стуком ставит на стол.

— Так хочется пить, — скулит она.

— Я принесу нам воды, но ты жди здесь, поняла?

Я спрыгиваю со стула, чтобы направиться в другой конец бара, где могу поговорить наедине с Сэмом, барменом, о том, чтобы больше не обслуживать подругу сегодня вечером. Я беру с собой свой «космо». Фоксфайр медленно поворачивается на стуле с пьяным, расфокусированным взглядом. Из нас двоих она определенно самая дикая и веселая, но я никогда раньше не видела ее такой. Может быть, Фоксфайер что-то приняла, когда отлучилась в уборную. Я бы пошла с ней, но так скоро после тяжелого приступа мне не нравится находиться в тесном пространстве со слишком большим количеством людей, а это место переполнено.

О чем я думала, придя сюда? Сгорбив плечи, я пробираюсь сквозь толпу в три ряда вокруг бара, пытаясь сделать себя меньшей мишенью. Слишком много шума, слишком много людей. Одно лишнее прикосновение, и я окажусь в центре видения.

Занесите в протокол: на следующем девичнике я буду смотреть «Нетфликс» и расслабляться.

Раздается крик, и я оборачиваюсь. Какая-то девушка устраивает сцену на танцполе. Несколько парней из службы безопасности, таких же больших и неповоротливых, как мои соседи-головорезы, собираются на месте происшествия. Снова крики, и один из охранников поднимает воинственную пьяницу.

Черт, это Фоксфайр, ее разноцветные волосы развеваются повсюду.

— Извините, извините, — проталкиваюсь обратно через толпу людей, не успевая удержаться от прикосновений. Их чувства и мысли омывают меня, как краски светового шоу. Подхожу к Фоксфайр, пошатываясь, как будто я тоже пьяна. Охрана бросает на меня один взгляд и показывает большим пальцем на дверь.

— С ней все в порядке? — Я выпрямляюсь, изо всех сил изображая трезвость и ответственность. — Я просто оставила ее на минутку.

— Мисс…

— Я просто хочу танцевать! — кричит Фоксфайр и размахивает руками.

— Хорошо. — Охранник размером с Терминатора указывает нам назад. — Вам туда.

— Держу. Я вытащу ее отсюда. — Я подпрыгиваю рядом с ним, протягивая руку к своей подруге. Я едва дотягиваюсь до его бицепсов. — Только я припарковалась у входа, а ты ведешь нас через черный ход…

Я отпрыгиваю назад, когда Фоксфайр сгибается пополам, и ее начинает рвать.

— Вам нужно уйти, — говорит вышибала без малейших эмоций на лице. Он действительно напоминает мне Терминатора, нависающего надо мной. — Обеим.

— Ладно, ладно, мы как раз собирались. Но я припарковалась у входа.

— Мне все равно. Вы выйдете через заднюю дверь. Шевелитесь.

Фоксфайр снова сгибается пополам, и второй вышибала хватает ее за руку, таща вперед. — Не здесь, — огрызается он, его дважды проколотая губа придает ему еще более угрожающий вид. Он напоминает мне моих соседей-головорезов. Что с этими парнями, которые хотят, чтобы их лица были покрыты металлом?

— Эй! — Я бегу рядом с ними. — Притормози. Она явно плохо себя чувствует.

Головорез-вышибала просто тащит Фоксфайр вперед, волоча за собой, когда она спотыкается.

— Остановись, — кричу я. — Ты наставишь ей синяков. Тебе не кажется, что принести ей стакан воды или помочь дойти до уборной было бы немного более уместно?

Он выводит Фоксфайр во внутренний дворик как раз вовремя, чтобы она наклонилась и блеванула в горшок с растением.

— Вон, — гремит он, указывая на дверь на парковку.

— Подожди три минуты. — Я придерживаю волосы Фоксфайр. — Отвали, или я вызову полицию.

— Дорога сюда вам закрыта. Убирайтесь…

— Прекрати, — проносится команда в воздухе. Огромный светловолосый мужчина поднимается с шезлонга во внутреннем дворике.

Глазам своим не верю. — Гаррет?

Два шага, и мой великолепный сосед оказывается рядом со мной, пригвоздив взглядом вышибалу. — Оставь ее в покое.

— Но она…

— Довольно. — Гаррет явно обладает авторитетом в округе. Парень сразу же замолкает. — Иди уберись на полу.

Руки Терминатора сжимаются на плечах второго вышибалы, втягивая его обратно внутрь.

— Что-нибудь еще, босс? — грохочет Терминатор. — Тебе нужна помощь?

— Нет, возвращайся в клуб. Я сам о них позабочусь.

Помогая Фоксфайр сесть на стул, я достаю влажные салфетки, которые всегда держу в сумочке.

— Она в порядке? — спрашивает Гаррет.

— Скоро будет.

Официантка суетливо выходит со стаканом воды. — Гаррет? Танк сказал, что тебе это понадобится.

— Спасибо, Стейси. Убедись, чтобы никто сюда не выходил, хорошо?

— Конечно, босс.

— Хорошая девочка, — рассеянно бормочет Гаррет. Его глаза устремлены на меня.

Официантка краснеет и облизывает свои огромные, блестящие губы, и я чувствую прилив ненависти.

— Ты здесь работаешь? — спрашиваю я, как только она уходит.

— Я владелец этого места. — Он прислоняется к стене, скрестив руки на груди, мышцы натягивают его черную футболку. Те же джинсы, те же кожаные мотоциклетные ботинки.

Я сглатываю. — Даже представить себе не могла.

— Охотно верю. — Та же ухмылка. Он играл со мной. Владелец «Эклипс» также владеет половиной недвижимости в центре города, включая мой многоквартирный дом.

Мой сосед — владелец бизнеса, а не бандит.

— Я думала… — Я замолкаю. Не могу же сказать, что он одевается, как бродяга.

Закрыв лицо руками, Фоксфайр издает стон.

— Эм, сожалею. — Я встаю, руки трепещут, как будто могу изменить ситуацию. — Обычно мы так сильно не веселимся.

— Один бокал — это вечеринка по-тяжелому?

— Ты наблюдал за мной? — недоуменно спрашиваю я.

Он утвердительно кивает.

— Тебе стоит поговорить со своими барменами. Вас могут привлечь к ответственности за чрезмерное обслуживание…

— Эмбер. — Одно слово останавливает меня. Он приближается, тепло его тела омывает меня. Вместо того чтобы чувствовать себя испуганной, я расслабляюсь. Безопасность. — Ты хорошо себя чувствуешь? В последний раз, когда я видел тебя…

— Я в порядке. — Я наполовину отворачиваюсь, притворяясь, что меня это не трогает, хотя каждый дюйм меня гудит, оживая.

— Уверена? — Его низкий голос грохочет, посылая дрожь по моей коже.

— Уверена, — шепчу я. В конце концов, что я ему скажу? Ты прикоснулся ко мне, пришли видения, но боль ушла.

— Вот вода, — щебечет официантка. Ее губы кажутся особенно мерцающими от блеска. Ее взгляд скользит по Гаррету и мне, стоящим близко друг к другу, и она выглядит разочарованной.

Не раздумывая, я подхожу к Гаррету, пока плечом не касаюсь его, как будто он мой, и я имею право быть в кольце его рук.

Над моей головой раздается тихий смешок. Я поднимаю лицо, готовая встретить его ухмылку, и в этот момент на меня обрушивается видение.

Мое зрение затуманивается. Образы мелькают перед глазами слишком быстро, чтобы могла их уловить. Фильм на ускоренной перемотке.

Я снова в лифте, с Гарретом и двумя его друзьями. На этот раз я выбегаю на парковку у дома. Они преследуют, опускаясь на четвереньки и превращаясь в волков под гигантской, светящейся полной луной.

— Эмбер?

Я встряхиваюсь, приходя в себя. Я в объятиях Гаррета, цепляюсь за его рубашку. Меня обдает то жаром, то холодом.

— Оборотень, — выдыхаю я, глядя в красивое лицо, которое всего несколько секунд назад было волком.

Гаррет дергается, чуть не роняя меня, и его лоб морщится. — Что ты сказала? — В его голосе слышится резкая угроза, и меня охватывает тревога.

Это правда. Он оборотень. И он не рад, что я знаю.

— Ничего. — Я отталкиваю его. За спиной расступаются облака. Луна полная. Мне нужно выбраться отсюда. Побыстрее.

— Фоксфайр, давай. — Я перекидываю ее руку через плечо и поднимаю, игнорируя ее стон.

— Эмбер, остановись, — командует Гаррет, но я как будто не замечаю.

Мы с Фоксфайр добираемся до моей машины, и к тому времени как я сажаю ее на заднее сиденье и пристегиваю, мое сердце перестает колотиться. Тем не менее мой разум все еще мечется. Что я только что видела? Может ли это быть реальным? Нет, это смешно. Это была галлюцинация. Не реальность.

— Оборотней не существует, — бормочу я.

— Эмбер.

Я подскакиваю с воплем.

Гаррет стоит там, безмолвная угроза в тени. — Нам нужно поговорить.

Мурашки пробегают по коже. В ответ я вваливаюсь на свое сиденье, захлопываю дверь и, визжа шинами, убираюсь оттуда. Не имеет значения, кто такой Гаррет или сколько у него недвижимости, или правда ли, что он становится четвероногим и пушистым каждое полнолуние.

Оборотней, может, и не существует, но видение прояснило это. Гаррет — угроза.

~.~

Гаррет

Когда маленький хэтчбек Эмбер выезжает с парковки, я прикасаюсь языком к одному из своих клыков, чтобы убедиться, что они все еще человеческого размера. Маленькая мисс Чопорная и Правильная чуть не упала в обморок у меня на руках — снова — потом уставилась на мои зубы, в белках ее глаз отражалась луна.

Оборотней не существует.

— Черт, — бормочу я. Зубы не изменились. Глаза тоже не сузились из-за грядущей трансформации. Я вышел во внутренний дворик, чтобы подышать свежим воздухом и дать моему волку побольше пространства, я не завывал на луну. Оборотень, сказала она. Как она догадалась?

— Ты в порядке, босс? — Танк шагает через стоянку ко мне.

Я выпрямляюсь, утихомиривая своего волка. — Пойду домой. Ты в порядке, закроешь заведение?

— Конечно. Кто это был? — Он указывает подбородком на машину Эмбер. — Ты ее знаешь?

— Она юрист. Чертовски нервная. А еще она моя соседка.

— Человек?

— Ты знаешь, что это так, — резко говорю я. Танк был одним из немногих старших волков, которые последовали за мной из стаи моего отца. Его волк огромен и доминантен, хотя и не более доминантен, чем мой. Я подозреваю, что его послал мой отец присматривать за мной, хотя столь же вероятно, что, будучи закоренелым холостяком, предпочитает мою стаю стае, состоящей в основном из пар. Спокойный, сильный, преданный, из него получится отличный силовик. На днях я собираюсь сделать его своим официальным протеже. Как только буду уверен, что он не шпионит за мной для отца.

— Трей и Джаред упомянули миниатюрную соседку-блондинку. Они думают, что ты неравнодушен к ней. Говорили, что учуяли ее запах на тебе. — Он преподносит это как обычную сплетню, но я слышу нотку осуждения, и это выводит меня из себя.

— Беспокоишься, что я трахаюсь не с оборотнем? — Оборотни обычно не спариваются с людьми, но это не значит, что волк не может увлекаться по молодости. Нет никаких законов, запрещающих это, хотя более традиционные стаи — такие как у моего отца — не одобряют этого. Я не такой. Вероятно, именно поэтому так много волков-холостяков последовали за мной, когда я ушел, чтобы создать свою собственную стаю.

— Парни сказали, что ты заявил на нее права. — Ага. Цензура в голосе Танка реальна.

Я поворачиваюсь к нему лицом и похрустываю костяшками пальцев. — Я сказал им держаться подальше, но это не значит, что я спаривался с ней. Проблемы?

— Встречаться с человеком — это сложное дело. Трахать их — это прекрасно, но настоящие отношения? Быстро становятся проблемой. Они не должны знать о нас. Правило таково…

— Я знаю старые законы. Ты забыл, кто мой отец? — Я ненавижу ссылаться на авторитет моего отца, но Танк старой закалки. Некоторые думают, что я бы не контролировал свою собственную стаю, если бы мой отец не поддерживал меня. Это неправда. Я никогда не просил его поддержать меня в чем-либо и сам справлялся с возникающими угрозами.

— Нет. — Танк опускает взгляд. — Я не имею в виду неуважение. Я защищаю стаю.

Авторитет признан, мой волк отступает. Я хлопаю Танка по спине. Разница между мной и моим отцом в том, что я знаю, когда быть крутым, а когда другом.

— Мы оба. Я никогда не буду рисковать безопасностью своих волков из-за человека. Этот человек находится под моей защитой, на этом все. Мой волк проникся к ней симпатией. — Черт, это звучит еще более подозрительно. Моему волку нечего обнюхивать человека. Оборотни спариваются с оборотнями. Конец истории.

Я снова хрустнул костяшками пальцев, потирая свои татуировки. Полная луна заставляет меня нервничать. Я не новичок, которому приходится перевоплощаться, но желание есть.

— Я поехал. Скажи Трею и Джареду, чтобы никаких вечеринок после работы, или они будут месяц мыть посуду.

— Хорошо, босс. — Танк наклоняет голову, немного демонстрируя шею в знак уважения. Он не спорит и не указывает на то, что мое объяснение того, кто такая Эмбер и что она значит для меня, не соответствует действительности. Волчьи стаи — это не демократия. Мое слово — закон. Тем больше причин не быть таким мудаком, как мой отец.

Но Танк прав, сделав свое предупреждение. Мы все знаем правила. Посторонние не должны знать о нас. В старые времена имелся только один способ справиться с человеком, который узнал секрет оборотня.

Если Эмбер знает то, о чем я думаю, ей, возможно, придется умереть.

~.~

Долгая, извилистая поездка никак не успокаивает моего волка. Слишком скоро я обнаруживаю, что шагаю по коридору своего многоквартирного дома прямо к двери Эмбер.

Мой телефон жужжит, и я достаю его. Сообщение от сестры с большим количеством счастливых лиц и эмодзи в виде пальмы. Прибыли в Сан-Карлос. Смайлы поцелуев и объятий.

Я качаю головой, борясь с усмешкой, и снова сосредотачиваюсь на насущном вопросе.

Посторонний знает наш секрет. Однако мой волк не думает о ней как о посторонней. Он хочет защитить ее так же сильно, как я хочу защитить свою сестру.

Наклонившись ближе к двери, я ощущаю покалывание на коже, когда вдыхаю знойный аромат Эмбер. Внутри телевизор включен на полную мощность, и я слышу, как она ходит по комнате. Эмбер, должно быть, высадила свою подругу и вернулась сюда. Другого запаха нет.

Я стучу в дверь. В квартире воцаряется тишина.

— Эмбер.

Снова тишина.

— Я знаю, что ты там. Это Гаррет. Мне нужно с тобой поговорить.

Ее запах становится сильнее. За дверью раздается легкий шорох. Я понимаю, что хватаюсь за дверную ручку, и отдергиваю руку. Мне не нужно разрушать еще что-то в этом месяце.

— Открой. — Я понижаю голос. Она прямо там, за дверью.

Она не отвечает.

Я добавляю немного авторитета в свой голос. — Эмбер, открой дверь.

— Я занята.

— Открой. Сейчас же.

— Уходи. Или я вызову полицию.

— Нет. — Я кладу руку на дверь, как будто чувствую Эмбер сквозь дерево. — Вызов копов серьезно разозлил бы меня, и поверь мне, малышка, ты не захочешь видеть меня злым. — Чистая правда: я не хочу, чтобы она видела меня злым. — А теперь открой дверь.

— Иди к черту. Я тебя не боюсь.

Уголки моих губ приподнимаются, несмотря на серьезность ситуации. Мне нравится ее бравада. Она такая чертовски милая. — Правильно. Так если ты не боишься, открой дверь. — Когда она не отвечает, я сжимаю руку в кулак. — Открой, или я вышибу ее, Эмбер.

— Я звоню в полицию.

— Никаких копов. Дверь. Сейчас же. — Я не привык, чтобы меня не слушались — ни мои волки, ни люди. Обычно, когда я демонстрирую свою власть, люди подпрыгивают.

Она уходит. Она звонит в полицию?

Черт. Я так привык к тому, что люди выполняют мои приказы, что не думал, что она действительно выполнит свою угрозу. Я прикладываю ухо к двери, но не слышу, что она говорит. Вместо этого… черт возьми. Это звук открывающейся балконной двери. Куда она направляется?

Образ того, как она пытается совершить безумный и опасный гимнастический подвиг — прыгнуть на соседний балкон, чтобы спастись, — переводит меня в режим полной защиты. Мои клыки обнажаются, чтобы защитить ее от невидимого врага гравитации. Я бросаюсь в свою квартиру и выбегаю на балкон.

Да чтоб ее!

Сумасшедший человечек перелез через край своего балкона и медленно пробирается к пожарной лестнице.

Я проглатываю крик, который сдавливает мое горло, не желая пугать Эмбер. Она, очевидно, уже напугана, если думает, что спрыгнуть со своего балкона — лучший вариант, чем встретиться со мной лицом к лицу. Согласен, узнать, что твой сосед — оборотень, напугало бы до чертиков большинство людей.

Я мчусь к лестнице и преодолеваю каждую площадку одним прыжком, вообще перескакивая через все ступеньки. На первом этаже с грохотом открываю дверь и бегу трусцой к задней части здания. Адреналин пульсирует во мне, вызывая частичное изменение. Моя кожа покрывается рябью, я делаю глубокий вдох и успокаиваюсь. Мое ночное зрение обостряется.

На месте. Эмбер все еще в своей юбке и блузке из клуба, ее волосы собраны в обычный пучок. Она спускается по металлическим ступенькам пожарной лестницы босиком. Ее нога немного соскальзывает, и она вскрикивает, цепляясь за перила. Она двигается слишком быстро.

Я подбегаю к ней как раз в тот момент, когда она снова теряет равновесие и поскальзывается. С легким вскриком Эмбер пролетает остаток пути — примерно полтора пролета — прямо в мои объятия. Я легко ловлю ее, но расслабляю свое тело, чтобы смягчить ее приземление, позволяя ей сбить меня с ног. У меня вырывается стон, когда я падаю на бетон. Секунду я просто лежу, член твердеет от ощущения Эмбер в моих объятиях.

Она дышит, сердце колотится. От ее аромата, сладкого цитрусового и пряного, у меня кружится голова. Я кладу руку ей на спину, призывая ее лежать спокойно, ее груди прижаты к моей груди. Может быть, она поймет намек и расслабится по отношению ко мне.

Не повезло. Эмбер приподнимается, оседлав меня, и смотрит вниз.

О, милая. Не очень хорошая идея.

Мой член думает, что это потрясающая идея. Он прижимается к моим джинсам, желая большего контакта. — Это был идиотский ход.

Эмбер вскакивает, но я ловлю ее, поднимаюсь на ноги и перекидываю ее через плечо. Я уже на полпути к лестнице, когда Эмбер начинает сопротивляться.

— Отпусти меня, Гаррет! Я буду кричать.

Интересно, что она до сих пор не закричала. Точно так же, как не вызвала полицию. Может быть, она слушается лучше, чем я думал.

В любом случае, у меня есть преимущество, и я намерен его сохранить.

Я кладу ее повыше на плечо, пресекая все протесты. И шлепаю ее по заднице, что является большой ошибкой. Это самая симпатичная задница, которую я когда-либо видел, и теперь, когда шлепнул ее один раз, умираю от желания большего контакта. Я хочу сжать попку Эмбер, погладить, снова шлепнуть.

Она втягивает воздух. Я чувствую запах женского возбуждения.

О, дорогая, началось.

Я несу ее через заднюю дверь, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Проношусь мимо ее квартиры и вставляю ключ в свой замок, затем пинком открываю дверь.

Когда захожу внутрь, Эмбер снова начинает сопротивляться. Я закрываю дверь и, подойдя к дивану, плюхаюсь на него и перекидываю строптивицу через колено. Только что появившаяся идея прочно засела у меня в голове, и я не в силах от нее отказаться.

— Никогда, никогда не убегай от волка. — Я сильно шлепаю ее по упругой попке три раза. Как удержусь от того, чтобы не сжать ее, когда закончу, не представляю.

— Ой, — визжит она и брыкается. — Прекрати.

Ее извивания только сильнее заводят меня. И еще раз шлепаю ее три раза. Аромат ее возбуждения наполняет комнату. Желание трахаться настолько поглощает меня, что застываю, положив руку на ее задницу. И Эмбер ждет, безмолвная, пристроившись у меня на коленях, как хорошая маленькая покорная, какой она и является.

Я подобрал к тебе ключик, принцесса.

Я задираю ее короткую юбку и чуть не стону при виде ее трусиков. Чертов розовый атлас. С крошечными черными бантиками внизу каждой ягодички. Ее кожа красная от отпечатков моих ладоней. Мой волк удовлетворенно воет. — О, как мило, детка, — бормочу я.

Она снова начинает извиваться, поэтому я продолжаю шлепать по заднице, обтянутой трусиками, медленными, размеренными движениями.

— Никогда не убегай от волка, потому что это запускает наш охотничий инстинкт. Ты же не хочешь, чтобы тебя поймало животное, детка. Не такой хрупкий маленький человек как ты.

Она издает развратный стон и раскачивает бедрами взад-вперед, пока я шлепаю ее по дерзкой попке. Ее бедро трется о мой возбужденный член, мучая меня при каждом легком движении.

Я задираю ее трусики, обнажая еще больше ее милую попку. Ее кожа уже порозовела от назначенного мной наказания, но теперь я не в настроении останавливаться. Не тогда, когда так приятно овладевать ею. Не тогда, когда она любит ненавидеть это. Сладкий нектар ее возбуждения наполняет комнату, сводя моего волка с ума от желания.

Я снова шлепаю Эмбер по голым ягодицам, звук задает ритм ее вокализациям — милейшим тихим вскрикам и кряхтению.

Только когда крик прозвучал как рыдание, я останавливаюсь.

Вот дерьмо.

Не зашел ли я слишком далеко? Волки — это физические существа. Мы быстро восстанавливаемся от последствий — обычно физических. Самки получают порку от своих самцов. Но Эмбер не одна из нас.

Я глажу ее покрасневшую попку, поднимаю ее и сажаю к себе на колени. Ее фигура идеальна. — И не позволяй мне снова поймать тебя на том, что ты подвергаешь свою жизнь такой опасности. Ты напугала меня до чертиков.

— Я напугала тебя?

Ее юбочка задрана до талии, голые бедра и трусики бросаются мне в глаза. Мой член болит, и я сдерживаю рычание, поднимающееся в горле.

— Отпусти меня. — Она извивается, как будто хочет встать, но когда ее обнимаю, в ее запахе расцветает возбуждение.

Моей девочке нравится, когда ее удерживают.

Я никогда не был с человеком, который любит грубую игру. Спать с людьми разрешено — до тех пор пока мы не проговоримся, кто мы такие. Но люди обычно меня не интересуют. Слишком слабые, нежные.

Не как эта маленькая дьяволица. Если она не перестанет сопротивляться, я прижму ее лицом к полу и жестко возьму сзади, заставлю ее кричать по другой причине. Гораздо лучшей причине.

Но у меня такое чувство, что, трахнув, я не смогу выкинуть ее из головы. Кем бы ни была эта женщина, она значит для моего волка нечто большее.

— Ты знаешь, кем я работаю? — она вырывается, все еще извиваясь. — Я адвокат и подам в суд на тебя за…

— Ты не подашь на меня в суд, — растягиваю я слова.

— Я уведомлю полицию, и они вынесут судебный приказ о запрете…

~.~

Эмбер

— Ш-ш-ш, — успокаивает мой сосед — сосед-оборотень. Он проводит рукой по моему голому бедру. Я не двигаюсь. Часть меня хочет выцарапать ему глаза, но другая часть, затаив дыхание, дрожа под его лаской, ожидает, что он сделает дальше.

— Ты не собираешься вызывать полицию, а также подавать в суд. — Он раздражающе уверен в себе.

Мою попку щиплет и покалывает от его шлепков, но между ног влажно. Что, черт возьми, со мной не так?

— Ты не хочешь вступать со мной в схватку, потому что не выиграешь.

— Это угроза?

Он усмехается, его рука скользит по изгибу моего колена и вверх по внутренней стороне бедра. — Нет. Это факт.

Его рука обвивается вокруг моей талии, притягивая ближе, и я сажусь верхом на его колено. Его большое твердое бедро прижимается к моей сердцевине. Я опускаюсь на него и выдыхаю, затем сразу же застываю.

— Ты такая… — Его глаза блуждают по мне, задерживаясь на линии декольте. Черт бы побрал этот лифчик. — Милая.

Я подам на тебя в суд, приятель. Сексуальное домогательство. Нарушение прав арендатора. В голове проносится список законов, но его следующие слова переворачивают все мысли в моем мозгу.

— И непослушная. — Он мнет мою задницу, все еще голую из-за порочных трусиков, которые сам и оттянул. Замечательных трусиков, которые также возбуждающе трут мой клитор. Я покачиваю тазом над его бедром, надавливая вниз, чтобы стимулировать клитор.

Гаррет выкрикивает проклятие, и его руки сжимаются на моей заднице. Его глаза выглядят скорее серебристыми, чем голубыми. Он разворачивает меня лицом к себе, как будто я ничего не вешу. Мои колени обхватывают его широко раздвинутые бедра.

— Тебе нужно облегчение, детка? — Его голос хриплый, больше напоминающий рычание. Его пальцы останавливаются именно на том месте, где они мне нужны, потирая клитор через атлас моих трусиков. Другая рука Гаррета обхватывает мою грудь, массируя и сжимая. Мои соски напрягаются под лифчиком, груди болят и пульсируют в такт с клитором, который он обводит подушечкой пальца. — Мне нужно, чтобы ты ответила.

— Д-да. — Тяжело дыша, я оттягиваю трусики в сторону для него.

Гаррет стонет. — О да, детка. То, что надо. Предложи мне эту сладкую киску.

У него огромные пальцы. Они скользят по моей промежности, которая смущающе влажная. Я встречаю бедрами его ласку, подстегиваю его. Он вводит в меня средний палец.

Прошла целая вечность с тех пор, как у меня был секс, и я уверена, что это заметно, потому что практически испытываю оргазм в ту секунду, когда его палец входит в меня. Я не узнаю звуки, вырывающиеся из моего горла.

Гаррет добавляет второй палец, растягивая меня.

Я откидываю голову ему на плечо, вскрикивая от удовольствия.

Он трахает меня пальцами, проводя тыльной стороной ладони по клитору, в то время как я почти плачу от желания. Когда Гаррет резко вытаскивает пальцы, внутри у меня все сжимается от пустоты. Затем он резко шлепает прямо между моих ног. — Непослушная девчонка, — рычит он мне на ухо.

Мои бедра приподнимаются.

Он снова шлепает меня по киске. В третий раз. Затем, будто зная, что я вот-вот взорвусь, засовывает в меня два пальца и трахает меня жестко и грубо, не сдерживаясь, обеспечивая интенсивность и скорость, которые мне нужны, чтобы достичь пика.

Я вскрикиваю и откидываю голову ему на плечо, впиваясь ногтями в предплечья, пока сижу, оседлав его пальцы, бедра приподнимаются, влагалище сжимается, а пальцы ног подгибаются от удовольствия. Мой оргазм продолжается и продолжается, пока Гаррет держит свои пальцы зажатыми внутри меня, и я кончаю на них.

Боже, помоги мне. Я никогда так не теряла контроль. Никогда никому не позволяла доставлять мне столько удовольствия или сводить меня с ума.

Гаррет вытаскивает пальцы, и я обмякаю рядом с ним. Его губы находят мое плечо, и он поправляет мои трусики. — Вот так, непослушная девочка, — шепчет он мне на ухо, затем снова поворачивает меня лицом к себе.

Убирает прядь волос с моего лица. — Мой непослушный человечек. — Он делает ударение на последнем слове, глядя мне в глаза, и все возвращается на круги своя. Он оборотень и в курсе, что я об этом знаю.

Я напрягаюсь. Что он собирается делать?

Но оборотней не существует. Видимо, я была не в себе. — Я не сумасшедшая.

Его суровый взгляд немного смягчается. — Я никогда этого не говорил.

— Ты… ты не…

— Не кто? — Он выгибает дугой бровь.

— Оборотней не существует, — повторяю я свое предыдущее утверждение, но мой взгляд падает на его татуированные костяшки пальцев. Фазы луны.

О Боже. Он определенно оборотень.

Я снова пытаюсь сбежать, но он легко удерживает меня, его рука, как стальной обруч, обхватывает мою талию.

— Чт… — я прочищаю горло. — Что ты собираешься со мной делать?

— Не знаю. Сначала мне нужно, чтобы ты ответила на несколько вопросов. — Теперь его голос звучит серьезно.

— Что за вопросы?

Он отсаживает меня в сторону. Взяв мои руки, переворачивает их, изучая предплечья. — Тебе совсем не больно, детка?

Сдерживая слезы, я качаю головой. Вот он снова заботится обо мне.

— Хорошо. — Он поднимает меня со своего колена и усаживает на кофейный столик перед собой, держа мои руки в своей большой лапе. Интерес его взгляда заставляет меня снова покраснеть. Наконец он спрашивает: — Как ты узнала?

Я пытаюсь высвободить руки, но он крепко держит меня, добавляя вторую руку, как будто утешает, а не держит в плену. Я тяну сильнее.

— Эй, — говорит он. — Успокойся. Я не собираюсь причинять тебе боль, но мне правда нужно, чтобы ты ответила.

— Ответа нет, — отрывисто бросаю я. Я никогда не говорю о своих видениях. В последний раз делала это, когда мне было тринадцать, и это стоило мне приемной семьи. Я быстро поняла, что людям не нравится, когда им раскрывают секреты. Не понимаю, как позволила своему секрету ускользнуть на этот раз.

Гаррет просто ждет, держа меня без усилий, ничего не говоря.

Я сдаюсь. Он не отпустит меня, пока ему не скажу. — Иногда я просто что-то знаю. Я вижу их, как картинки с быстрой перемоткой вперед.

— Что ты имеешь в виду?

Не свожу взгляда с дыры на его джинсах, жалея, что не осталась у Фоксфайр. Не отправила компанию по переезду за моими вещами, не нашла способ избегать Гаррета до конца своей жизни.

Я этого не сделала. Потому что в глубине души хотела его увидеть. Узнать, было ли видение правдой.

— Эмбер?

Я пожимаю плечами. — Я не знаю. Действительно не знаю. Иногда вижу то, чего лучше бы не видеть. Мертвых людей или будущее… обычно что-то плохое, вроде несчастных случаев или смертей. — Я помню, как спросила свою приемную маму, почему два здания в Нью-Йорке загорелись и рухнули — за два месяца до терактов одиннадцатого сентября. Семья вернула меня в приют в спешке после того, как это сбылось. — Я не делаю этого нарочно. И вообще, я это ненавижу.

— Ты экстрасенс.

Я вырываю руку из его и провожу по своему лицу. Мои волосы выбились из прически. Я, наверное, ужасно выгляжу. Сумасшедшая Эмбер, экстрасенс. Осталось только носить с собой колоду карт Таро, пышную юбку и украсить квартиру кристаллами. О, и жечь благовония. Тогда я смогу заняться частной практикой и гадать.

Гаррет наблюдает за мной с каменной серьезностью. Я с трудом сглатываю. Я знаю, что он оборотень. Вероятно, об этом он не хочет распространяться.

Возвращается мой прежний страх: я могу умереть сегодня ночью. Но нет, если бы он хотел, чтобы я умерла, то позволил бы мне упасть с балкона. Если только ему не нужно было сначала допросить меня.

— Ты рассказала своей подруге?

Верно. Он должен был это спросить. — Фоксфайр? Нет. Она вырубилась по дороге домой.

— Ты собираешься рассказывать ей?

— Нет. — Мой голос срывается. — Ни за что. Я никому не собираюсь рассказывать. Еще не хватало, чтобы люди думали, что я сумасшедшая. — Наверное, так и есть.

— Ты просто говоришь то, что я хочу услышать?

— Я похожа на женщину, которая пускает пыль в глаза?

Он ухмыляется сногсшибательной улыбкой, которая заставляет мои внутренности трепетать. — Ты сказала, что работаешь адвокатом. — Он отпускает мои руки и кладет свои огромные ладони мне на колени. Я смотрю на татуированные костяшки его пальцев. Никогда не подозревала, что ноги — тоже эрогенная зона. У меня все еще кружится голова от последнего оргазма, но я бы не возражала против второго раунда.

— Ты дашь мне свое слово?

Я киваю один раз, затем еще несколько. Это все, чего он хочет? Обещание, что я буду молчать?

Он сжимает мои колени. — Спасибо. Послушай, я не хочу тебе угрожать… но волки не любят, когда люди знают о нас.

— Да я ничего и не желала о вас знать.

Он снова улыбается, отчего мои ноги становятся ватными. — Не сомневаюсь, Эмбер. Просто хочу, чтобы ты поняла, что у нас с тобой будут большие проблемы, если ты заговоришь.

— Ты отшлепаешь меня снова? — Черт, я должна казаться раздраженной, а не с хриплым голосом и трепещущей. Как будто хочу снова оказаться с голой задницей у него на коленях. О, подождите. Я полностью согласна.

— Тебе понравилась порка, Эмбер? — Его голос глубокий и соблазнительный.

— Нет. — Я хочу встать, но он наклоняется вперед, его грубые ладони на моих бедрах, и мне пришлось бы оттолкнуть его. Прикасаться к нему опасно.

— Я думаю, что понравилось. — Сексуальные морщинки появляются в уголках его глаз. Он смеется надо мной.

— Если бы я сказала кому-нибудь, что ты оборотень, что бы ты сделал со мной? — спрашиваю я, в основном, чтобы испортить настроение.

Его голубые глаза превращаются в льдинки. Руки сжимают мои колени, и я удивляюсь, что когда-то считала его прикосновения сексуальными. Мое тело замирает, когда смотрю на хищника сверху вниз.

— Тебе лучше не знать, — грохочет он совершенно серьезно. Угроза в его глазах эффективно убивает сексуальное настроение.

— Тогда ладно. — Каким-то образом мой голос возвращается. — Мне не нужно знать. Я никому не скажу, даже под страхом смерти. — Я пытаюсь произнести последнюю часть так, как будто это шутка, но не получается. Внутри меня затаился страх.

Его большое тело расслабляется. Через мгновение то же самое происходит и с моим.

— Хорошая девочка, — говорит он.

У меня вырывается вздох, такой громкий, аж до дрожи в костях.

— Иди сюда, — шепчет он и заключает меня в объятия. Я остаюсь напряженной, ошеломленной, а потом таю в его объятиях.

— Прости, если напугал тебя сегодня вечером. — Его голос эхом отдается в большой груди. Его рука успокаивающе скользит вверх и вниз по моей спине. Это так чертовски приятно.

— О, я не испугалась. Обычно я спускаюсь со своего балкона в два часа ночи.

Его смешок согревает меня. — Ты мне действительно нравишься, Эмбер. — Он ставит меня на ноги, как будто это не он перевернул мой мир с ног на голову. — Я надеюсь, у нас взаимопонимание?

— Да. Мой рот на замке.

— Хорошая девочка.

Снова. Эти слова.

Я вздергиваю подбородок. — Я оставляю за собой право подать на тебя в суд за нападение и побои.

Он снова ухмыляется. Зубастая, волчья ухмылка, от которой между ног все сжимается. Гаррет заправляет прядь волос мне за ухо. — Я бы извинился, — мурлычет он. — Но есть одно но, я совсем не сожалею. Мне понравилось смотреть на твою великолепную попку. И эти трусики… — Он издает удовлетворенный, рычащий звук. Ну вот, я реагирую вновь. — Давай, детка. Уже поздно, и тебе следует немного отдохнуть. — Он выводит меня, положив ладонь мне на спину. Я думала, он может просто закрыть за мной дверь, но провожает до квартиры, как джентльмен. Мы стоим перед дверью за секунду до того, как я вспоминаю.

— Дерьмо. Она заперта.

— Я разберусь. Я знаю толк в замках.

Он исчезает в своей квартире и появляется снова с гаечным ключом и другим маленьким инструментом.

— Ты собираешься взломать мой замок?

— Это хороший навык, но я не часто им пользовался. Я больше похож на парня, который пыхтит и вышибает дверь силой.

Полуистерический смех вырывается из моего горла. — У тебя не хранится мастер-ключ от всех квартир? Разве это не проще?

— Так веселее. Хочешь научиться? Я научу. На самом деле это довольно просто. Давай, — говорит он, когда я колеблюсь. — Если только принцесса не слишком хороша, чтобы пачкать ручки.

— Давай, — усмехаюсь я.

— Вот что происходит, когда ты тусуешься с плохим парнем. — Он подмигивает и отдает мне натяжной ключ.

Гаррет рассказывает мне о взломе и проникновении, прислонившись к стене. — Хорошо, значит, натяжной ключ входит в нижнюю часть отверстия для ключа. Нет… — Его большая рука накрывает мою, и я дергаюсь.

— Спокойно, — шепчет он мне на ухо, и внезапно мне нечем дышать. Он поворачивает отмычку, указывая в том направлении, в котором обычно поворачивается мой ключ. — Теперь ты вставляешь отмычку сверху. Да, именно так. Перемещай отмычку взад-вперед в замочной скважине, чтобы поднять каждый штифт. Упс — ты отпустила натяжной ключ. Ты должны продолжать давить на это место, потому что именно это на самом деле откроет замок. Попробуй еще раз.

Занесите в протокол: вскрыть замок несложно. Точнее было бы несложно, если бы я не прижималась к большому красавчику. Искры пробегают по моему телу, крошечные разряды пульсируют между ног. Моя голова кружится от глубокого голоса Гаррета и терпеливых наставлений. Он такой нежный, хотя всего несколько минут назад нес меня, как военный трофей. Внес меня в квартиру и отшлепал. О Боже. Каждый раз, когда думаю об этом, мой живот начинает трепетать, а между ног пульсирует. И даже когда он угрожал мне, я чувствовала себя в безопасности.

Мои дрожащие пальцы соскальзывают. — У меня не получается.

— Конечно, получится. Пробуй снова. Это легко, как только освоишься. Медленно и уверенно, госпожа адвокат, — бормочет он, пока я покачиваю отмычкой взад-вперед.

Один за другим я отпускаю штифты, и ключ поворачивается. — Я сделала это!

Он ухмыляется, открывая дверь. Я пытаюсь вернуть ему инструменты, но он отмахивается. — Оставь себе. Они могут пригодиться.

— Ты мой домовладелец. Должен ли ты поощрять такие взломы и проникновения?

— Я верю, что ты будешь паинькой. — Он кладет палец мне под подбородок и поднимает лицо к своему. Его красивое лицо заполняет мои глаза. — До тех пор пока я не сделаю тебя плохой девочкой.

Перехватывает дыхание. Он собирается поцеловать меня?

Он опускает палец. — Помни, о чем мы говорили.

— Или что? — Его близость придает мне смелости. У меня кружится голова. Или, может быть, я просто сошла с ума.

— Или… — Его глаза — кремень, высекающий искры. — Ты будешь наказана.

Я облизываю губы. — Что я получу, если буду паинькой?

Пауза, затем Гаррет прижимает меня к двери. Две гигантские руки обхватывают мое лицо, поднимая вверх, и его губы прижимаются к моим.

Это отличный поцелуй. Поцелуй плохого мальчика. Поцелуй непослушной девчонки. Гаррет притискивает меня к двери, его рот доминирует над моим. Колено прижимается между моих раздвинутых ног, его твердое бедро давит на мою сердцевину. В голове вспыхивают искры, мое тело воспламеняется вновь, как фейерверк на четвертое июля. Я отступаю, беспомощная перед нарастающим приливом.

Занесите в протокол: оборотни хорошо целуются.

В последний момент Гаррет отстраняется.

— Черт, — выдыхаю я.

— Верно, детка. — Он двигает бедрами, и его эрекция касается меня. — Будь паинькой, и ты, возможно, получишь еще одну награду.

~.~

Гаррет

Я сижу, потягивая пиво на диване, смотрю на луну и пытаюсь взять своего волка под контроль. Плохая, очень плохая девочка, убегающая от волка. И то, как она отреагировала на порку… Черт возьми, если мой член еще не проснулся и не готов к действию.

Я слышу шаги в коридоре, прежде чем дверь моей квартиры с грохотом распахивается.

— Потише, — делаю я замечание и вздрагиваю. Я говорю, как отец.

Почему, черт возьми, я думал, что жить с товарищами по стае — хорошая идея? Было весело только после окончания колледжа, но мне двадцать девять, и я владелец бизнеса. Мне принадлежит половина недвижимости в центре города. Может быть, пришло время купить дом, найти пару. Повзрослеть, мать твою. Но это сделало бы меня похожим на отца.

Черт, мой волк взбесился, если я задумался о спаривании.

Трей и Джаред вваливаются внутрь и резко останавливаются.

— Что за… — начинает Трей, его глаза становятся серебристыми.

— Всё хорошо, — говорю я им. Они учуяли Эмбер.

— Что между тобой и человеком? Танк сказал, что ты побежал за ней, — спрашивает Джаред.

Я усмехаюсь. Выглядит так, словно я в отчаянии. — Танк неправ. Я поехал прокатиться, а потом вернулся сюда. Ты знаешь, где я живу.

Глаза Джареда не серебристые, но он поднимает голову, принюхиваясь, как волк, к стойкому ванильному аромату Эмбер. — Но она была здесь.

— Мы с ней немного поговорили. — Я делаю глоток пива, стараясь говорить небрежным тоном. — Она знает.

Джаред и Трей замирают.

— Откуда? — спрашивает Трей. Его плечи напрягаются, как будто он собирается измениться. Джаред садится на стул лицом ко мне. Его спина напряжена, как у хищника в состоянии повышенной готовности.

И они правы, готовясь к обороне. Осведомленность Эмбер — это ответственность перед стаей.

— Остынь. — Я не могу сдержать рычание в своем голосе. — Она одна из нас.

— Что? — Джаред наклоняет голову.

— Ты рассказал ей? — спрашивает Трей, как будто не слышал меня, теребя пирсинг в губе. Он мыслитель стаи. Мне следовало заставить его поступить в колледж, потому что он парень, который до хрена исследует все, что его интересует. Он отличный советник и стратег. — Люди не могут знать о нас, Гаррет, правило…

— Заткнись, Трей, — обрывает его Джаред. Ни для кого из них неуместно подвергать сомнению любое принятое мной решение.

Я выпиваю пиво. — Нет, я ей не говорил. И я в курсе правил стаи. Этот конкретный закон не применялся в течение семидесяти лет.

— Да, потому что твой отец вывернул бы кишки любому оборотню, если бы он когда-нибудь рассказал человеку, — бормочет Джаред. Его глаза тоже серебристые.

— Я не мой отец. — Парни замирают от моего рычания, поэтому заставляю себя расслабиться. — Возможно, именно так мой отец ведет дела, но не думаю, что в этом есть необходимость. Как я уже сказал, она одна из нас.

— Оборотень? — спрашивает Джаред, хотя наверняка уже знает по ее запаху, что это не так.

Я качаю головой. — Экстрасенс. Я ей не говорил. Она догадалась. Или знала. — Я встаю и скрещиваю руки на груди. — Но мы поговорили, и она не собирается рассказывать никому ни слова.

Трей прикусывает губу.

Джаред наблюдает за мной. — Ты собираешься рассказывать Танку?

Мои пальцы сжимаются в кулаки. Танк теперь их гребаный лидер? — Нет необходимости. Она будет молчать.

— Всякий раз, когда ты говоришь о ней, в твоих глазах твой волк, — замечает Джаред. — Мы принимали ставки на то, как скоро ты заявишь на нее права.

Они принимали ставки. Что, вероятно, означает, что вся стая в курсе, что я неравнодушен к человеку. Придурки.

— Я хочу защитить ее, — признаюсь я. И трахать ее до бесчувствия. — Она хороший человек и не искала этих видений. — И мой волк хочет, чтобы она была в безопасности. Сначала я собирался отрицать правду, но по какой-то причине не желал ей лгать.

Я не сумасшедшая, настаивала она, и этим всё сказано. Я не мог позволить ей продолжать так думать. Не мог причинить ей боль. Я альфа. И защищаю слабых. Кем бы ни была Эмбер Дрейк, она одна из моих.

— Она одна из нас, — повторяю я. — Она поклялась никому не говорить, и я ей верю. И мой волк доверяет ей, так что… — Я пожимаю плечами, внимательно наблюдая за языком телодвижений парней. Большая часть моей стаи лояльна, но я нарушаю правила. Один намек на то, что они представляют угрозу для Эмбер, и я сделаю все, что должен, чтобы быть уверенным, что она в безопасности.

— Как скажешь, босс. — Трей опускается на сиденье рядом с Джаредом.

Я рычу в знак одобрения, но втайне рад, что они так хорошо к этому относятся.

— Да. — Джаред тоже откидывается на спинку стула, расслабленный и улыбающийся. — Самое время тебе завести себе пару.

Мои глаза чуть не вылезают из орбит. — Что?

— Мы последовали за тобой в Тусон, потому что влияние твоего отца было слишком жестким. Волку нет места разгуляться. Но вся эта холостяцкая жизнь давит на нас. Я готов догнать маленькую волчицу, укусить ее. Думаю, что многие парни тоже, но мы ждали тебя.

— Чушь собачья. — Эти парни — тусовщики. Мысль о том, что кто-то из нас в ближайшее время остепенится, смехотворна.

Джаред только усмехается. Почти уверен, что он подначивает меня, только чтобы выяснить, насколько серьезно я отношусь к Эмбер.

— Я не ищу себе пару, — твердо говорю. — Вы оба знаете, что я не могу спариться с человеком, даже если она экстрасенс. — Но мой волк не согласен. Многие волки спариваются с людьми — это возможно. Мне просто нужно быть осторожным, чтобы не укусить ее во время спаривания, иначе это может ее убить. Но спаривание с человеком означало бы, что я потеряю свое положение альфы. Это воспримут как признак слабости. У наших щенков была бы слабая кровь.

— Ну, я готов остепениться. — Трей зевает.

— Ты просто хочешь, чтобы твой член сосали регулярно, — бормочет Джаред.

— Да, и что? А кто не хочет? — Трей хватает подушку, на которой сидит, и бросает ее в своего брата по стае.

— Парни, — рассеянно предупреждаю я их. У меня голова идет кругом от идеи спаривания с Эмбер. Это смешно, но теперь, когда это обсуждается, мой волк не перестанет пускать слюни при мысли о том, что чопорный маленький адвокат станет моим собственным. Я хочу завалить ее, привязать к кровати и раздвинуть ей ноги. Долго-долго лизать ее киску, чтобы она кричала до хрипоты. Каждую ночь. Всю оставшуюся жизнь.

Этого не случится, приятель.

— Не волнуйся, — успокаивает Джаред. — Мы найдем другое место для жилья после того, как ты приведешь человека к повиновению. — Они с Треем обмениваются ухмылками, и мне хочется врезать им обоим. Им это слишком нравится.

— А пока мы купим затычки для ушей, — добавляет Трей.

— Мне уже нужны затычки для ушей. — Джаред бросает подушку в Трея. — Ты не даешь мне уснуть, воешь, пока дрочишь.

— Я не вою. — Трей откидывает подушку назад и бросается на своего товарища по стае.

— Парни, — предупреждаю я, и они останавливаются. — Сделайте мне одолжение. Сидите смирно. Эмбер под моей защитой, но это не значит, что она моя гребаная пара.

— Но она может стать твоей любовницей. — Джаред ухмыляется, как будто знает, что я пытаюсь придумать, как это сделать. — Мы позволим тебе сначала разогреть ее для нас. Когда придет время, мы заставим Трея надеть мешок на голову.

Удары начинаются снова. Я хватаю свою пивную бутылку, пока она не разлетелась, и смотрю, как они мутузят друг друга, надеясь, что грохот не разбудит Эмбер.

Я знаю, что Трей и Джаред надежны, но не хочу, чтобы они говорили Танку, который побежит к моему отцу. Если мой отец решит, что Эмбер представляет угрозу, он без колебаний отдаст смертный приказ. Для него правила есть правила. Жизнь состоит из черного и белого. Я просто слышу, как он читает нотации мне и Седоне, вот как мы выживаем.

Никто не посмеет унижать Эмбер. Я бы убил любого, кто приблизился бы к ней. Рычание вырывается у меня из груди при этой мысли.

Но это не значит, что я могу заполучить ее.

Эмбер

Мне снится, что за мной гонится волк. Огромный зверь с серебряными глазами, который превращается в гигантского израненного человека. Затем он ловит меня, прижимает к своему мускулистому телу и…

Я просыпаюсь в муках оргазма.

Занесите в протокол: полнолуние заставляет оборотней сходить с ума. Или это я начинаю сходить с ума?

В зеркале ванной комнаты отражаются мои раскрасневшиеся щеки. Очевидно, я люблю чудаков.

Со вздохом провожу щеткой по волосам. Сначала видения, ужасная ночь, а потом встречаю оборотня. Просто еще одна неделя из жизни Сумасшедшей Эмбер.

После двух часов лихорадочной генеральной уборки в квартире чувствую себя немного лучше. Может быть, я смогу просто продолжать вести себя нормально. Гаррет сказал мне никому не говорить, так что я могу с таким же успехом притвориться, что ничего и не произошло. Верно?

Они трое огромных, страшных парней, которые случайно превращаются в волков. Важное событие. Я тоже превращаюсь в монстра раз в месяц, когда у меня месячные. Может быть, у меня больше общего с Гарретом, чем думала.

В одежде для йоги беру свой коврик и направляюсь к двери, останавливаясь, чтобы проверить, не забыла ли ключи. Спину и ягодицы покалывает, как будто тело помнит, как Гаррет прижимался ко мне. Он поймал меня, когда я чуть не упала, и проводил до моей квартиры, и научил меня вскрывать замки. Оберегает меня. Заботится обо мне.

Должна ли я притворяться, что этого никогда не было? А как насчет поцелуя, порки и его талантливых пальцев у меня между ног?

Я глубоко вдыхаю, когда мои женское нутро оживают со счастливыми воспоминаниями. Опустив голову, чтобы скрыть румянец, практически бегу по коридору. Ни один оборотень не пристает ко мне по дороге к машине. Я почти разочарована.

Я вернулась к нормальной жизни Эмбер? Когда увижу Гаррета, то просто буду вести себя спокойно.

Усаживаясь в свою машину, я собираюсь тронуться с места, когда замечаю его. Массивные плечи натягивают армейскую зеленую рубашку, когда Гарретт скрещивает мускулистые руки на груди. Он наклоняет голову набок и в то же время наблюдает за мной.

Я машу рукой, не обращая внимания на бешеный стук сердца. А потом нажимаю на газ — только для того, чтобы машина резко рванула вперед. Но я забыла поставить заднюю передачу. Передние колеса «Вольво» врезаются в бетонный бордюр и перекатываются по нему, впечатывая машину капотом в стену.

Секунду спустя раздается лязг металла, и моя дверь срывается с петель.

— Детка, ты в порядке? — Гаррет склоняется надо мной, отстегивает ремень безопасности и вытаскивает меня из машины в свои объятия.

— Привет, сосед. — Мой голос дрожит. Вот тебе и все, что нужно для того, чтобы быть крутой.

— Что за черт?

— Ты напугал меня. Я, эм… — Аромат Гаррета окружает меня, и спокойствие накрывает мои расшатанные нервы. Мои руки лежат на его твердой мускулистой груди.

— Эмбер?

Сосредоточься! Адвокат Эмбер никогда не теряется в словах. — Ты, эм, рычишь?

— Мой волк, — говорит Гаррет сквозь стиснутые зубы. — Беспокоится о тебе.

— Ой. Привет, волк. — Я обращаюсь к пупку Гаррета. Его рубашка задралась, обнажая мышцы размером с булыжник

Снова раздается рокот — это Гаррет смеется. Приятный звук расслабляет меня. Я стою в объятиях симпатичного соседа, разговаривая с его волком. Нет, совсем не сумасшедшая.

Гаррет заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо, проводит большим пальцем по щеке и целует меня.

От прикосновения его губ маленькие разряды молнии пронзают меня. Я вздыхаю и подаюсь вперед, готовая потереться о него. Моя рука скользит под его рубашку, лаская гладкие, рельефные мышцы. Гаррет наклоняет голову, хватает меня сзади за шею и углубляет поцелуй. Его язык у меня во рту сильно возбуждает.

Поцелуй продолжается и продолжается, и когда мы наконец останавливаемся, я едва могу дышать. Гаррет крепко прижимает меня к себе, положив твердую руку мне на шею и уткнувшись лбом в мой.

Я буквально похожа на героиню романа Джейн Остин, моя грудь вздымается, я вот-вот упаду в обморок. — Эм. Вау. Все оборотни так целуются? — глупо спрашиваю я. Серьезно? Где здравомыслящая Эмбер, которая всегда может словесно поругаться с лучшим в зале суда?

Серебро вспыхивает в его глазах. — Ты не будешь целоваться ни с одним оборотнем, кроме меня.

— Ну нет, конечно, нет. Я и тебя не хотела целовать. Ты сам начал. А я позволила тебе.

— Я рад, что с тобой все в порядке. — Он отпускает меня, и я чувствую нехватку объятий. — Я на секунду забеспокоился.

— Вижу. — Дверь скрипит, повиснув на одной петле. Передние колеса застряли между бетонным бордюром и стеной. — Что я должна теперь делать?

— Удивлен, что у тебя нет автосервиса на быстром наборе, принцесса.

— Вообще-то, есть. Но как мне это объяснить? — Я указываю на глубокие вмятины на металле, которые Гаррет оставил голыми руками.

— Я позабочусь о твоей машине. Большая часть моей стаи — механики. Они все сделают.

— Как мы собираемся перетащить машину обратно через бетонный бордюр?

Гаррет занят отправкой сообщения. К тому времени, как он закончил, двое здоровяков появляются из двери на лестничную клетку. И снова я автоматически отступаю назад.

— Ты помнишь Джареда и Трея?

— Привет, адвокат. — Джаред, тот, что с бритой головой и татуированными рукавами, кивает.

Тот, что с большим пирсингом, ухмыляется мне и указывает на мою машину. — Проблема?

— Ага. — Гаррет убирает мобильный телефон в карман. — Танк едет с эвакуатором. Но я не хочу оставлять так до его приезда.

Два панка подходят по обе стороны от машины.

— Как погода? — спрашивает человек с пирсингом на лице, также известный как Трей.

Гаррет стоит сзади, обводя взглядом парковку. — Старушка, на три часа.

Они втроем прислоняются к моей машине с непринужденным видом, в то время как женщина пересекает парковку, садится в свою машину и уезжает.

— Все чисто, — бормочет Гаррет.

Мужчины хватаются за машину и поднимают ее, как будто та ничего не весит. У меня отвисает челюсть. Заметка: оборотни обладают сверхчеловеческой силой. Они перетаскивают машину на место и осторожно опускают.

— Спасибо, ребята, — кивает Гаррет, и двое панков подмигивают мне и исчезают прежде, чем ко мне возвращается дар речи.

— Получилось.

— Танк скоро подъедет, чтобы ее отбуксировать.

— Спасибо, — говорю я.

— Не за что, принцесса.

Чересчур для обычной субботы. — Наверное, я буду скучать по йоге.

— Я могу помочь.

— Как? Ты собираешься научить меня заводить машину?

Ухмылка, покачивание головой. — Кое-что получше. — Он скрывается за углом. Рев мотоциклетных труб возвещает о его возвращении.

— О нет. — Я качаю головой, когда он подъезжает на огромном черном «Харлее». — Я ни за что не сяду на эту штуку.

— Давай, советник. — Он бросает мне шлем. — Поживи немного.

~.~

Занесите в протокол: когда едете на мотоцикле, вы должны взять с собой смену трусиков. Потому что мотоциклы, по сути, как вибраторы. Реально большие вибраторы.

Я крепко прижимаюсь к спине Гаррета, в то время как ветер треплет волосы под шлемом.

— Эй! — кричу я, когда мы отъезжаем от центра города. — Моя студия йоги находится в Армори-парке!

— Планы изменились, принцесса, — бросает он в ответ и заезжает в маленькую мексиканскую закусочную с тако на западной стороне высохшего русла реки Санта-Крус. — Я отвезу тебя на поздний завтрак.

Я бы протестовала, но мне не жаль. Я бы все равно опоздала на йогу и, хотя знаю, что это плохая идея, жажду проводить больше времени со своим властным соседом. Даже если еду на машине смерти. Что восхитительно отзывается между бедрами.

Гаррет заказывает десять тако карне асада, расплачивается и протягивает мне бумажный пакет с нашей едой. — Поехали.

— Куда мы направляемся?

— На пикник. — Он заводит мотоцикл и поворачивает к горе. Нарисованная там гигантская буква «А» означает университет Аризоны. Я наклоняюсь вместе с Гарретом при очередном повороте на дороге, пытаясь игнорировать, что прижимаюсь к самому горячему парню в своей жизни. Как будто у меня вообще никогда не бывало утренних оргазмов.

Мы поднимаемся на гору, проезжая мимо статных кактусов сагуаро, стоящих на страже. Солнце стоит высоко, но воздух обдувает меня, создавая идеальную температуру.

К тому времени, как Гаррет подъезжает к смотровой площадке, мне действительно весело. Вид на город и природный ландшафт за его пределами просто невероятный. Крапивники щебечут из своих гнезд в гигантских кактусах. Вот каково это — быть Гарретом. Быть свободным.

Знакомое чувство беспокойства, которое всегда со мной, исчезает, как будто я переняла его легкость и силу. Его непреодолимая вера в то, что город принадлежит ему, и нет ничего, с чем он не мог бы справиться. Знаю, что проецирую, но интуиция подсказывает мне, что я права. То, что чувствую, — правда. Гаррет владеет своей жизнью, центром города, этой горой.

Но это глупо. Он может быть оборотнем, но это не делает его неуязвимым. — Разве ты не должен носить шлем? — спрашиваю я, снимая свой.

— Беспокоишься обо мне, принцесса?

— Нет, — бормочу я. — Авария, вероятно, не оставила бы и вмятины в твоей твердой голове.

Он просто ухмыляется. — Как тебе поездка?

— Было мило, — краснею я.

— Рад, что смог лишить тебя девственности. Байкерской.

Я сужаю глаза и стараюсь не думать о том, что случилось бы, если бы он лишил меня девственности. Это было бы намного лучше, чем Томми Джексон.

Он лишь смеется. — Пойдем, принцесса. — Гаретт ведет меня к столу для пикника. — Держи. Ешь. — Он открывает контейнер с тако.

— Как мило, что ты спросил, чего я хочу, — бормочу я. — Я могла бы быть на диете. Или вегетарианкой.

Он замирает, глядя с ужасом. — Ты вегетарианка?

— Нет. — В животе у меня урчит.

— Слава богу. — Он берет тако и съедает его за один укус.

Я вдруг забеспокоилась, что нам обоим не хватит. — Но я слежу за своим весом.

Он усмехается. — Почему?

— По той же причине, по которой я хожу на йогу каждую неделю. Так поступают нормальные люди, чтобы поддерживать себя в форме.

— Мне нравится твоя фигура. — Он скользит взглядом от моего лица к груди и задерживается там. У меня соски твердеют от такого внимания. — Вот что я тебе скажу, ты ешь… — он кладет передо мной тако. — А я буду следить за твоим весом.

— Что?

— Я буду следить за ним очень, очень внимательно. — Он наклоняет голову под стол, чтобы рассмотреть мое нижнее туловище.

Я смыкаю колени, но между ног начинается медленная пульсация. Я представляю его под столом, раздвигающего мои колени. Как он касается чувственными губами моей груди. — Уверена, что так и будет. — Черт бы побрал мой голос за то, что звучит с придыханием и волнением. — Пас. ‐ Я откусываю тако и стону. Это так вкусно.

Человек-оборотень — за столом выглядит так, будто хочет откусить от меня кусочек.

Господи, а оборотни кусаются? Почему я еще не спросила?

Я киваю на его пальцы с татуировками луны в различных фазах. — Для человека, у которого есть большой секрет, не кажется ли тебе, что эта татуировка о многом говорит?

Он одаривает меня кривой ухмылкой. — Большинство людей не такие, как ты, Эмбер.

Возможно, это был не комплимент, но от того, как он смотрит на меня, на душе у меня теплеет. — И-итак как это работает? Ты кусаешь людей, чтобы обратить их во время полнолуния?

Гаррет издает короткий смешок. — Мы не гребаные пиявки.

Я ничего не понимаю.

— Вампиры.

Ох, черт, меня сейчас стошнит. Вампиры тоже существуют? И-и-и.

— Нет, ты либо рождаешься оборотнем, либо нет. Тебя нельзя обратить. На самом деле нас осталось ничтожно мало. Размножение с людьми привело к сокращению нашего вида.

Мне вдруг захотелось узнать о них все, познакомиться со всей бандой и понять, что ими движет. Меня это сильно волнует, как будто это знание, которого мне не хватало всю мою жизнь и которым я обязательно должна обладать.

— У меня к тебе вопрос, адвокат. — Гаррет съел шесть уличных тако. — Как ты водишь машину, если у тебя то и дело возникают видения?

— Я могу их подавлять. Обычно они возникают только тогда, когда я нахожусь среди большого скопления людей. Или когда меня трогают.

Он обнажает зубы, как будто ему невыносима мысль о том, что кто-то прикасается ко мне. — Тогда почему ты не затворница?

— В каком-то смысле да. Я не часто выхожу из дома, только на работу и на йогу. Фоксфайр — моя единственная близкая подруга. — Моя жизнь звучит жалко. Обычная Эмбер довольно убога.

— Почему ты решила стать адвокатом?

Я расправляю плечи. — Почему? Потому что вместо этого я могла бы стать гадалкой?

Он смеется. — Нет, детка. Я почему-то не вижу тебя в этом ремесле. Мне просто интересно, что заставляет такую сексуальную, талантливую женщину как ты заниматься такой жесткой профессией.

Он имеет в виду, что я слишком строга. Я трогаю свои спутанные локоны, желая почувствовать безопасность моей обычной французской укладки. — Я работаю с детьми в системе, вытаскиваю их из плохих ситуаций.

— Разве это не бесплатная работа?

— Практически, — признаю я. — Мне повезло, что я получила стипендию в юридической школе, иначе не смогла бы позволить себе студенческие кредиты и аренду жилья.

— Не подумал бы, что ты такая гуманистка.

— Угу. Фоксфайр называет меня либералом с кровоточащим сердцем. Но я хочу вернуть долг, и если смогу помочь этим детям сориентироваться в системе, спасти их от того, что я… — Я резко замолкаю. Не хотела говорить ему об этом.

— Спасти их… — Гаррет подсказывает, когда я молчу. — Что ты хотела сказать?

Я откладываю в сторону остатки своего уличного тако. Следует ли мне рассказать ему? — Я была в системе. — Я проглатываю комок в горле. — В приемной семье с шести лет.

Его пальцы сжимаются в кулаки, на скулах ходят желваки. Он выглядит наполовину больным, наполовину разъяренным. — Ты, черт побери, издеваешься надо мной?

— Полегче, Халк.

Он размеренно выдыхает и встает.

Я смотрю, как он обходит стол и садится на бетонную скамейку рядом со мной, оседлав ее.

Он разворачивает мои колени и меня в его сторону. Оставив руку на моем колене, другой обхватывает мой затылок. Гаррет озабоченно хмурит брови. — Ты в порядке? — Его голос хрипловат, как будто он собирается вернуться в прошлое и надрать задницу всем, кто причинил мне боль раньше.

— Да. — Я прерывисто выдыхаю, не могу поверить, что рассказала ему. Это нарушает мое правило номер один — держать Сумасшедшую Эмбер в секрете. У Фоксфайр ушли годы просьб, чтобы вытащить это из меня. — Приемная семья спасла меня, но это было нелегко. Я изо всех сил старалась вести себя нормально, но меня продолжали возвращать обратно, потому что думали, что я сумасшедшая. Ты знаешь, из-за…

— Видений?

— Да. Мои последние приемные родители думали, что у меня проблемы с наркотиками. — Я качаю головой. — Они годами пытались вылечить меня.

— Помогло?

— Нет. От лечения мне стало гораздо хуже. Но они хотели как лучше. И моя жизнь в приемной семье была намного лучше, чем альтернатива.

— Итак, теперь ты работаешь с детьми, следя за тем, чтобы они получили ту жизнь, которой заслуживают. — В его темно-голубых глазах отражается понимание. Я не хочу признавать, но это так чертовски приятно.

— Да. — Я благодарна ему за то, что он вернул тему к работе. Работа — это безопасно. Я начала долго объяснять свою работу в штате в качестве детского адвоката, представляющего интересы детей в приемных семьях.

— Н-да уж, работенка еще та, — говорит он. — Но, похоже, ты и в самом деле что-то меняешь к лучшему. Неплохо для скользкого адвоката. — Он пытается пошутить, но в его глазах все еще царит печаль из-за меня.

Я закатываю глаза и легонько толкаю его в крепкую грудь.

Он ловит мои запястья и сжимает их вместе большой рукой. — Ничего подобного, плохая девочка.

О боже. Воспоминание о том, как меня отшлепали прошлой ночью, нахлынуло снова. Как будто это не было на переднем крае моего сознания весь день.

— Никакого неуважения. — Его голос понижается на октаву. — Или мне придется наказать тебя снова.

Мое лоно сжимается, но я игнорирую то, как угроза зажигает меня.

Гаррет опускает взгляд на мои твердые сосочки, виднеющиеся сквозь обтягивающую майку для йоги.

Лицо пылает. — Это ты плохой. Не я. — Я подтаскиваю контейнер с тако ближе. — Там осталось два, не хочешь их съесть? — Неубедительная попытка отвлечься, но он позволяет.

— Итак, если бы ты обедала с владельцем бизнеса, который хочет помочь обществу, что бы ты сказала, что больше всего нужно приемным детям?

Я выпрямляюсь. — Этот владелец бизнеса владеет недвижимостью по всему Тусону? Включая клуб «Эклипс»?

— Возможно, — усмехается он

— Хочешь верь, хочешь нет, но я бы с удовольствием получила доступ в клуб на одну ночь.

— Правда? — Он сексуально вздергивает бровь.

— Правда. Один из социальных работников по работе с приемными детьми ищет место, где можно провести «Семейный вечер» с детьми и их приемными родителями. Было бы здорово сводить их в «Эклипс». Пусть устроят танцевальную вечеринку.

— У меня не принято подавать алкоголь лицам моложе двадцати одного года, — отрезает Гаррет.

— Конечно, нет, — отмахиваюсь я от него. В мгновенном движении он ловит мою руку. У меня приоткрывается рот, когда он смыкает губы на моих пальцах и посасывает. От медленного движения его языка я краснею. Снова представляю, как Гаррет работает языком у меня между ног. Не то чтобы я когда-либо хотела этого раньше. Черт, я всегда считала это отвратительным. Ну, знаете, антисанитария. Но бархатный влажный жар рта Гаррета заставляет меня умирать от желания.

Я обмякаю на месте, когда он отпускает меня.

С трудом сглатывая, продолжаю. — Я… это было бы сухое мероприятие. Только газировка и музыка. Может быть, световое шоу. Детям понравится. Для них это будет хорошей нейтральной территорией, где они смогут сблизиться со своими новыми семьями.

— Хорошо, — говорит он медленно. — Я посмотрю, что можно сделать.

— Твои соседи по комнате вызвались бы помочь?

— Джаред и Трей? — Он вскидывает брови. — Они сделают все, что я им скажу.

— Ты сам сказал: они бойскауты. Они были бы отличными примерами для подражания. Пока говорят детям не пить и не курить, а также ходить в школу.

— Мой приятель Танк владеет мотомастерской. К нему регулярно приходят несколько старшеклассников учиться. Я всегда думал, что это может стать официальной программой. Ну, знаешь, получение профессиональных навыков для работы.

Мое сердце сжимается от того, что Гаррет — огромный оборотень, которого я так неправильно оценила, — думает о помощи местным подросткам. — Это невероятная идея. Ты бы хотел принять участие?

Он пожимает плечами. — Да.

Я представляю, как он наставляет молодых потенциальных бандитов и дает им чувство цели и уверенности. — Держу пари, из тебя получится отличный отец, — выпаливаю я. У меня округляются глаза, когда понимаю, что только что заговорила о детях на нашем первом свидании. Даже не знаю, что заставило меня это сказать. Вообще-то, знаю. Мои гиперактивные яичники, которые все еще выбрасывают яйцеклетки каждые две минуты в надежде, что им повезет с ним. — Я имею в виду…

— Ага, я научу их взламывать замки и ездить на мотоциклах. Разве не это ищет каждая женщина в отце своего ребенка? — В его голосе звучит вызов, и меня охватывает стыд за то, что я так о нем судила.

— Мне жаль, что я вела себя как чванливая сучка, когда мы встретились. Я просто волновалась за свою безопасность и…

Он прерывает меня поцелуем, прижимаясь губами к моим с невысказанным требованием.

Я уступаю, открываясь для его языка, стараясь не обращать внимания на то, как Земля наклоняется вокруг своей оси и опрокидывает меня на задницу. Откуда-то я знаю, что мои волосы больше никогда не будут уложены в ту тугую прическу, которую носила раньше.

— Ох, Эмбер, — разрывает поцелуй Гаррет. — Если бы хоть немного представляла, какие ужасные вещи я хочу с тобой сделать, ты бы знала, что была права, когда нервничала.

Грудь уже болит, соски ноют и натирают ткань топа для йоги. Я хочу его рот на них. Хочу знать все ужасные вещи. Он уже отшлепал меня. Чем еще увлекается извращенный оборотень? Бондажом? Унижением? Я никогда не думала, что в моем будущем может быть что-то, кроме обычного миссионерского секса, но тут словно открылась дверь, показывая мне совершенно новый, прекрасный мир.

Я подбираю слова, чтобы сказать что-нибудь безопасное и нейтральное. — А что насчет тебя? — Я задеваю его ногу своей. — Как ты попал в недвижимость?

— Я переехал в Тусон, когда мне было восемнадцать. Отец дал мне стартовый капитал, и я купил небольшую коммерческую недвижимость и сдавал ее в аренду. Все ремонты и починки делал сам. Потом мне повезло. Центр города оживился, и стоимость недвижимости взлетела до небес. Я взял кредит под залог собственного капитала, чтобы расплатиться с отцом и открыть «Эклипс». Отец был, мягко говоря, разочарован.

— Что ты открыл ночной клуб?

— Да. Он сказал, что я всегда останусь панком.

Меня охватывает гнев. Возможно, я сделала такой же вывод, когда познакомилась с Гарретом, но с тех пор убедилась, что он не просто хулиган, гоняющий на мотоцикле. И даже с начальным кредитом от своего отца любой парень, который смог вырастить свою многомиллионную империю недвижимости из одного коммерческого здания, обладает определенными деловыми навыками и смекалкой.

Улыбка Гаррета не достигает его глаз. — Похоже, он прав.

Услышав об осуждении его отца, я вдруг поняла, почему Гаррет до сих пор не повзрослел. С таким отцом хочется либо доказать, что он не прав, либо наоборот доказать, что прав. Похоже, Гаррет выбрал доказать его правоту. Да, он уже слишком взрослый, чтобы бунтовать, но если вырос с властным, осуждающим засранцем в качестве родителя, я понимаю, как это может на него давить.

— Итак, на что похож твой обычный день?

— Пью пиво. Домогаюсь моей горячей соседки. — Он продолжает играть роль бандита.

Я выхватываю контейнер с тако, как раз когда он тянется за одним. Гаррет сурово вскидывает бровь. Я подавляю ухмылку и кладу тако обратно, любуясь внушительными грудными мышцами своего соседа.

Он ловит мой взгляд и ухмыляется. — Нравится то, что ты видишь, ангел?

Я пожимаю плечами, как будто его близость не оказывает на меня никакого влияния. — Ты тренируешься?

— Нет. Это все генетика, детка. — Он потягивается, демонстрируя свои большие бицепсы. Интересно, сколько девушек в «Эклипсе» бросаются к его ногам каждую ночь? От этой мысли мне хочется задушить их всех.

— Управляешь клубом? Управляешь своей недвижимостью? — Я продолжаю давить.

— Нет, для этого у меня есть члены стаи и сотрудники. Я управляю ими.

Члены стаи. У него есть стая перевертышей. Не знаю почему, но мне нравится эта идея. Мужчины, которые казались такими пугающими и грубыми в лифте в тот первый день, суровые вышибалы в клубе, они не члены мотоклуба. Или, возможно, да, но они также члены стаи. Члены волчьей стаи.

Мне вдруг стало интересно, все ли в мотоклубе оборотни. Я слишком смущена своим невежеством, чтобы спросить.

Интересно, они специально одеваются, как панки? Чтобы отпугнуть людей. Не скажу, чтобы сегодня я жаловалась. От его массивного тела в фирменных рваных джинсах и выцветшей футболке с надписью «Темная сторона Луны» просто слюнки текут.

Луна. Хех. Интересно, сколько лунной атрибутики он собирает.

— Ешь свой тако, адвокат. — Гаррет доел оставшиеся два и показывает на мой второй, наполовину съеденный.

— Я сыта.

— Тогда пойдем со мной. — Он поднимает меня, и моя рука теряется в его огромной ладони. Сильные пальцы, достаточно мощные, чтобы раздавить металл, но такие нежные со мной.

Гаррет ведет меня в гору, прочь от мотоцикла. Мы сошли с тропинки, и когда она оказывается слишком сложной для моих теннисных туфель, он поднимает и легко несет меня по каменистой местности, на самую вершину горы А затем сажает меня на небольшой валун. Отсюда открывается еще более впечатляющий вид.

— Это то, что ты хотел мне показать? — спрашиваю я.

— Я просто хотел сменить обстановку. — Он перебирает пальцами прядь моих волос. — То, что рассказала мне на пикнике, — о том, что была в приемной семье, — ты многим это рассказываешь?

— Нет. — Я сглатываю.

— Ты близка со своими приемными родителями?

— С последними? Теми, которые пытались лечить меня? Не очень. Думаю, я пошла в юридическую школу, чтобы доказать, что мне не нужна ни их помощь, ни чья-либо еще.

— У тебя есть близкие друзья? Кто-нибудь, кто знает, что ты экстрасенс?

— Только Фоксфайр. По крайней мере, она единственная, кто верит мне, когда рассказываю о том, что видела.

— Кто-нибудь еще?

Я качаю головой. В груди немного болит. — Почему ты задаешь мне эти вопросы?

— Теперь я знаю, почему ты так зажата, детка. Твой дар заставляет тебя изолироваться от других. Тебе некому прикрыть спину.

— Это не дар. — От эмоций образовался комок в горле.

— И тебе не с кем поделиться своим секретом. Нет семьи. Нет стаи, — бормочет он, словно разговаривая сам с собой.

Острая боль в сердце усиливается, пока не начинаю моргать от слез.

Он замечает мое состояние. — Черт. Я не хотел тебя расстраивать. — Гаретт тянет к себе и обнимает.

Я сопротивляюсь, ненавидя слабость.

Он игнорирует попытки его оттолкнуть, из-за его мощных рук кажусь себе малышкой. — Я просто хочу знать, что заставляет поступать так, а не иначе. Не хочу причинять тебе боль, Эмбер.

— Ты и не можешь, — заявляю я, но это ложь. Мне никто не нужен, хотя знаю, что это неправда. Я прекращаю сопротивляться и прижимаюсь к нему, прислоняясь щекой к его внушительной груди. Вытираю слезы с глаз.

— Я не позволю никому снова причинить тебе боль.

Хочется сказать, что это чушь. Но мне нравится, как это звучит. И мне приятно прислониться к его теплой силе и впитать ее.

Никогда и никому я не открывалась так, как Гаррету. Даже не знаю, как он заставил меня это сделать. Но я доверяю ему. Больше, чем кому-либо в своей жизни. — Ну… — Мой голос дрожит. — Думаю, теперь мы оба знаем секреты друг друга.

— Да. — Он прислоняется подбородком к моей макушке. Мы идеально подходим друг другу. — Я сохраню твой секрет, принцесса.

На мгновение мы остаемся в объятьях друг друга, глядя вниз на Тусон. Гаррет вдыхает через нос и крепко обнимает меня. Затем сжимает рукой мою попку через обтягивающие штаны для йоги.

— Тебе обязательно нужно было их надеть. — Обе руки обхватывают мою задницу и начинают ее страстно мять. В памяти всплывает то, как он ласкал мою задницу после того, как воспламенил ее прошлой ночью, и в низу живота разгорается темный голод.

Он поднимает меня, и я обхватываю ногами его талию. Гаррет губами прижимается к моему плечу, наполовину кусая, наполовину целуя. Он то приподнимает мою попку, то опускает, потираясь огромной выпуклостью о мою сердцевину. — Я чувствую твою горячую киску, детка. Ты хоть трусики надела?

— Нет, — сумела выговорить я, задыхаясь. Никогда в жизни не хотела мужчину так сильно. Никогда еще не сдавалась так — не позволяла парню вести себя и делать все, что он хочет.

В груди Гаррета раздается гул.

Я отстраняюсь и вижу, что его глаза стали серебристые. — Твой волк показывает себя, — бормочу я.

— Черт. — Он опускает меня на землю и смотрит на меня, сжимая кулаки по бокам.

— Что случилось? Ты в порядке?

Он не отвечает. Желваки ходят ходуном на его скулах. Он бормочет проклятие и стягивает с себя рубашку.

Боже. Его руки — мышцы почти такие же большие, как моя голова. От вида его кубиков пресса мне хочется выть на луну. На плече татуировка в виде волчьей лапы.

— Что ты делаешь? — Я скрещиваю руки на груди, чтобы спрятать тугие соски. Теперь он тянется к поясу. Я выбрасываю руку. — Погоди, здоровяк. Что ты делаешь? — Неужели он думает, что мы займемся сексом прямо здесь и сейчас?

— Мне нужно перекинуться.

— Здесь? Сейчас? — Я оглядываюсь вокруг. — Гарретт, нет. — До нас доносится звук машины внизу. — Средь бела дня, и любой может появиться.

Он подходит ближе, его запах омывает меня. — Я ничего не могу с собой поделать. Из-за тебя происходят перемены. Если не выпущу волка, я поставлю тебя на колени и, — он обрывает себя, по-собачьи покачивая головой, — сделаю эти ужасные вещи.

Пожалуйста, сделай их.

Его кожа пульсирует в ужасающем движении.

— Нет. — Я кладу ладони ему на грудь, как будто могу остановить волка. — Остановись, пожалуйста. — Я знаю, каково это — быть ребенком и видеть то, что не должна. — Не делай этого. Не так.

— Не могу остановиться. — Его голос звучит приглушенно. Он собирается сейчас измениться передо мной.

— Оставайся со мной, Гаррет. — Я делаю единственное, что могу придумать. Приподнявшись на цыпочки, обхватываю его шею руками и целую его.

Как только наши губы соприкасаются, меня обдает жаром. Гаррет поднимает меня, запускает руку в волосы и откидывает мою голову назад. Твердым членом прижимается к моему животу. Поцелуй воспламеняет, ощущения взрываются во мне. Все во мне оживает.

— То, что я хочу сделать с тобой. — Голод на его лице пугает.

— Так делай, — говорю я серьезно. И я хочу этого. — Только не здесь. Отвези меня домой. Тебе не обязательно меняться. — Не знаю, говорит ли это моя интуиция или страх, но есть какая-то срочность в том, чтобы сохранить его рассудок, предотвратить то, с чем он борется.

Он лижет мне горло, крепка держа мою голову в железной хватке. Скользит губами по подбородку и впивается поцелуем. Я реагирую, прижимаясь к нему бедрами, пылая от желания.

Он так сильно кусает меня за плечо, что вскрикиваю от боли. Вкрик, похоже, выводит его из ступора, наполненного похотью, и Гарретт отпускает меня, отпрыгивая назад, как будто я его обожгла.

— Черт, Эмбер. — Его глаза все еще серебряные. Он проводит рукой по своим светлым волосам, тяжело дыша. — Черт. Я сделал тебе больно? Черт!

— Нет. Нет, не сделал. — Частичная правда. Я подаюсь вперед, уже скучая по нему. Хочу чувствовать под ладонями его невероятную грудь. — Все в порядке… — тянусь к нему. Я знаю, каково это — чувствовать себя неуправляемой.

— Нет. — Ярость омрачает его красивое лицо. — Нельзя, чтобы это повторилось. Плохая затея. — Он тяжело дышит. — Мне нужно держаться подальше.

— Гаррет…

— Я не могу быть рядом с тобой. — Он проводит рукой по лицу, сгорбив плечи. Раздается сильный хлопок. — Слишком близко к полнолунию. Я должен идти. — Он поворачивается и бежит вниз по другой стороне горы. Подальше от дороги. Прочь от меня.

— Подожди! — Он ведь не собирается оставить меня здесь? Я не умею ездить на чертовом мотоцикле. Я бегу за ним. — Что происходит в полнолуние?

Его рык эхом отражается от валунов, когда он исчезает, останавливая меня. — Я выхожу на охоту.

~.~

Занесите в протокол: оборотень бросил свою спутницу на горе.

— Спасибо, что подобрала меня, — говорю Фоксфайр, когда она отъезжает от смотровой площадки. Место неудачного свидания. Я целый час ждала возвращения Гаррета, прежде чем смирилась с тем, что мне придется самой искать попутку.

— Без проблем. Это меньшее, что я могу сделать после того, как выставила себя на посмешище прошлой ночью. — Она выглядит немного поникшей, но более спокойной, чем я себя чувствую. — Расскажите мне еще раз, что произошло. Вы пошли на свидание, а в середине свидания он встал и ушел?

— Он… странный. — Преуменьшение года. И горячий. И, возможно, миллионер. И оборотень.

И чертов мудак.

— Подожди, — говорит Фоксфайр. — Я собираю кусочки информации. Это твой сосед?

— Ага.

— И он был там прошлой ночью, так?

— Он владелец клуба «Эклипс». И после того, как вернулась домой, мы немного поговорили. — И небольшой шлепок, за которым последовал не такой уж и маленький оргазм. И горячие сны всю ночь напролет.

Я прижимаю руки к щекам, чтобы скрыть румянец.

— Он как бы постучал в мою дверь. Я испугалась и выбралась на пожарную лестницу. Я чуть не упала, а он поймал меня. Привел в свою квартиру и сказал… — Я прервалась.

— Чтобы я больше никогда не заходила в его клуб, — заполняет Фоксфайр мою неловкую паузу. — Из-за меня.

— Нет, все в порядке. Думаю, он впустил бы нас обратно. — Он сказал, что мы можем использовать клуб для вечеринки в честь приемных семей. Надеюсь, он это имел в виду. — Сегодня утром он помог мне с машиной, но потом…

— Он взял тебя покататься на мотоцикле и бросил в глуши.

— Да. — Я потираю голову. В висках пульсирует, как будто сейчас будет еще одно видение. Замечательно.

— Похоже, парниша не из лучших. Обычно ты не такая безрассудная.

— Я знаю. — О чем я думала? — Между нами возникла связь.

— Что у тебя может быть общего с этим парнем? Он состоит в банде байкеров. Ты проводишь ночи за работой или наводишь порядок в своих бумагах и гладишь белье.

— Ну спасибо. Почему бы тебе просто не назвать меня скучной?

— Эмбер, ты знаешь, что я имею в виду. Я люблю тебя до безумия, но ты — помешанная на контроле. А парень — сплошной хаос.

— Ты не понимаешь. Я чувствовала, что могу открыться ему. Я рассказала ему о видениях.

— Правда? — Фоксфайр вскидывает брови так высоко, что они почти скрываются под челкой.

— Да. Он первый человек, которому я рассказала за много лет, кроме тебя. — Бабушка Фоксфайр была знахаркой, поэтому она выросла, слыша о духовной стороне вещей. Это одна из причин, почему мы так близки.

— Не могу поверить, что ты доверилась такому придурку. Он похож на этакого неандертальца.

— Так и есть, но он нечто большее. У меня был приступ на его глазах, и он позаботился обо мне.

— Когда ты рассказала ему о видениях, как он отреагировал?

При слове «видения» моя голова плывет, и я кладу руку на приборную панель, чтобы успокоиться. — Он поверил мне.

— Что ты видела? — спрашивает Фоксфайр.

— Волка. — Что-то мелькает в пустыне, пока я смотрю в окно. Койот или какое-то другое дикое животное? Гаррет где-то там, бежит в своей другой форме. На мгновение ощущаю вкус горячего, сухого воздуха, проношусь мимо кактусов, бегу на четвереньках. Я — хищник, могучий, не ведающий страха. Неуловимая луна висит под горизонтом, но мою кожу покалывает, когда она зовет меня, приказывая измениться…

— Ты только что сказала «оборотень»? — Вздох Фоксфайра возвращает меня.

— Нет, — качаю я головой, ошеломленная. У меня только что было видение? — Что я только что сказала?

— Ты сказала, что Гаррет — оборотень. По крайней мере, по-моему, ты так сказала. Ты была как бы не в себе.

Черт. — Эм… так называется его мотоклуб. «Оборотни». У них волчья тема. Клуб «Эклипс» (прим. перев. — затмение). Лунные татуировки. Такая фишка. — Пожалуйста, пожалуйста, поверь мне.

— Ладно, как скажешь.

Я молчу, сосредоточившись на дыхании. Постепенно пустыня сменяется городской застройкой и потоком машин. Я закрываю глаза, борясь с головокружением.

— У тебя болит голова? — спрашивает Тесс.

— Немного.

— Ты выглядишь немного больной, иначе я бы взяла тебя на поиски квартиры прямо сейчас.

Я ёрзаю на месте. Хочу ли я уехать из своей квартиры? Не иметь Гаррета в качестве соседа? Нет. Он сегодня облажался, но и я тоже. Было ли когда-нибудь еще доказательство того, что я урод?

— Мне это не нравится, Эмбер. — Фоксфайр хмурится. — Гаррет кажется мне плохим.

— Все в порядке, — говорю ей. — Думаю, теперь он будет держаться от меня подальше. — Не обращаю внимания на боль в сердце. Я едва знаю этого парня. Мне должно быть все равно, если больше никогда его не увижу.

— Просто отвези меня домой, — голос срывается на полуслове. Я не могу лгать себе. Годы в приемной семье, и у меня никогда не было безопасного места, которое могла бы назвать домом. Место, где могу быть собой, семья, которая принимает меня такой, какая я есть.

Вот почему время, проведенное с Гарретом, было таким особенным. На несколько коротких часов я почувствовала, что принадлежу ему.

Гаррет

«Я добралась до дома, не благодаря тебе. Подумала, что ты должен знать».

Читаю сообщение Эмбер, когда вхожу в свой многоквартирный дом. Секунду раздумываю над ответом, но затем пишу сестре.

«Ты почти сутки не писала. Перезвони мне поскорее».

Убираю телефон в карман, пока не раздавил его в руке. Женщины. Может, это и хорошо, что в моей стае одни мужчины.

Волк рвется наружу, когда прохожу мимо припаркованной машины Эмбер. С трудом его удерживаю. Несколько часов бега, погони за кроликами, а я все еще на взводе. Все из-за одной женщины. Я улавливаю ее сладкий запах на лестничной клетке и готов к буйству.

Пара.

У меня нет другой причины так себя вести. Раньше у меня никогда не возникало проблем с моим волком. Но одно свидание с Эмбер — и я почти потерял контроль. Готов сорвать с нее одежду, повалить ее на землю и трахнуть до бесчувствия. Хуже того, клыки удлинились, готовые навсегда пометить ее своим запахом. Сделать своей, чтобы ни один волк не подумал о том, чтобы ее забрать. Проблема в том, что она человек. Спаривание с ней означало бы отказ от моего положения альфы. Альфа спаривается с альфой. Люди далеки от альфы настолько, насколько это вообще возможно. Хотя с человеком-экстрасенсом все может быть иначе. Если бы у нас родились доминантные волчата с экстрасенсорными способностями, это было бы грандиозно. Но стая не будет ждать, пока мы увидим, как выглядят наши щенки. Если они почуют, что у вожака есть слабость, другой доминантный волк вступает в игру. Танк. Или Джексон Кинг, одинокий волк, владеющий многомиллиардной технологической компанией «Секьюер».

Нет, я должен сопротивляться Эмбер. Для ее и моего блага. Черт, я мог причинить ей боль. Я теряю самообладание рядом с ней, готов вцепиться зубами в ее плоть, лишь бы она знала, кто на нее претендует.

Есть такое обозначение для волков, которые теряют контроль: лунное безумие. Волк берет верх, поглощенный желанием спариться; чем доминантнее волк, тем он опаснее.

Я — альфа. Самый доминантный волк из всех, кого знаю, за исключением, может быть, папы. Понятно, что мой волк хочет Эмбер. Для того чтобы не сойти с ума, мне придется либо требовать ее, либо держаться как можно дальше.

Я поднимаюсь по лестнице. Целую ночь бегал, пытаясь утомить своего волка, прежде чем придется снова приблизиться к Эмбер. Не повезло. Зверь сходит с ума, когда открываю дверь в холл. Не говоря уже о моем либидо. Эрекция болезненно давит на джинсы.

Дверь Эмбер открывается. Ее имя срывается с моих губ, но выходит миниатюрная женщина с волосами цвета радуги. Одной рукой она аккуратно закрывает дверь, а другой придерживает большую пушистую сумочку и идет по коридору. В последний момент она поднимает глаза, когда я прохожу мимо нее.

— Ты! — Она останавливается, упирает руки в бока и пристально смотрит на меня. — В чем твоя проблема?

— Что, прости? — Обычно волк рычит на вызов моему авторитету, но дамочка пахнет Эмбер. — Кто ты? — говорю я, узнав ее по клубу.

— Фоксфайр. Подруга Эмбер. Я забрала ее с горы, где ты ее бросил, — тычет она пальцем мне в грудь.

В горле вибрирует рык. — Дорогая, тебе нужно отступить.

— Тебе нужно держаться подальше от моей девочки. Ты и твоя банда оборотней…

— Что? — я почти рычу.

Она вскидывает руки. — Как бы ни называлась твоя банда. Волки или оборотни, или как угодно. Да хоть тупоголовыми придурками, мне все равно. Оставь Эмбер в покое. — С последним криком она уходит, оставляя меня дрожать от желания измениться и разорвать на кусочки угрозу для моей стаи.

Эмбер выдала мой секрет. Я доверял ей, а она тут же рассказывает об этом своей подруге, которая потом кричит об этом на весь мир.

— О черт, нет. — Я подхожу к двери Эмбер, крепко сжимая кулак. Она хочет увидеть большого плохого волка? — Эмбер? Открой.

Если она снова выйдет через пожарную лестницу, то пожалеет.

Аромат ванили и сладкого апельсина.

— Открой дверь, Эмбер.

— Что ты собираешься делать? — Я слышу стук ее сердца даже сквозь дерево.

— Открой сейчас же. Раз… два…

Замок со щелчком открывается. Ее лицо бледное и осунувшееся.

— Мудрое решение. — Я прохожу мимо нее в гостиную.

Она следует за мной.

Я останавливаюсь, сжимая кулаки, как будто это поможет удержать волка в узде. Я не знаю, что, черт возьми, делать. Не хочу угрожать ей последствиями того, что человек узнает наш секрет, — смертью. Я пущу себе пулю в лоб, прежде чем позволю кому-либо причинить вред этой прекрасной женщине.

— Ты нарушила данное мне слово.

Она стоит, сгорбив плечи, опустив глаза в пол.

Поза покорности щелкает во мне выключателем. Член становится твердым, как камень, несмотря на мое разочарование. Неподдельный гнев сменяется похотливым желанием раскрасить ее задницу в красный цвет. Прямо перед тем, как наклоню ее и оттрахаю сзади.

— Я не хотела говорить ей, — шепчет она. — Я погрузилась в видение и… это просто вырвалось. Я сказала ей, что это название твоей байкерской банды.

Беспокойство частично ослабевает. Я переосмысливаю то, что сказала Фоксфайр, и все понимаю. Тем не менее не хочу, чтобы кто-то думал, что мы — волки, будь то название банды или настоящее животное. — Ну, у нас не банда. Что ты ей скажешь, когда она узнает, что мы не называем себя так даже в шутку?

Она сжимается еще больше. Обычно она не была такой трусихой, но я чувствую стыд в ее запахе. Она искренне сожалеет.

Волк урчит, когда я рыщу вокруг нее. — Я не думаю, что ты понимаешь. Оборотни не позволяют людям знать о своем существовании. Это обычная практика — устранять любые угрозы нашему секрету.

Эмбер все еще не двигается. Не уверен, что она вообще дышит. Моему волку нравится доминировать над ней, хотя человеческая часть меня пытается сохранить контроль. Образы того, как я прижимаю ее ручки к стене и шлепаю по милой попке, наводняют разум.

— Ты уже была в опасности, Эмбер. Ты мне понравилась, поэтому я был готов пойти на риск и оставить тебя в живых. Но теперь уже двое знают наш секрет. Ты только что подвергла свою подругу смертельной опасности.

— Пожалуйста, не трогай Фоксфайр. — По ее щеке катится слеза. Ее соленый запах утихомиривает мое недовольство быстрее, чем дротик с транквилизатором. Еще один признак того, что она моя вторая половинка.

Я провожу пальцами по ее волосам, захватываю горсть и медленно откидываю ее голову, обнажая шею. На секунду зрение темнеет, и я борюсь со звериным рыком, требующим ее пометить.

— Непослушная Эмбер, — дышу я ей на ухо, улавливая нотки возбуждения в ее испуганном запахе.

Он возбуждает мой собственный. Я даю ей почувствовать силу своего превосходства. Пусть поймет, насколько опасным созданием я на самом деле являюсь. — Что мне с тобой делать?

Мой телефон звонит, разрушая чары. Я отступаю назад и достаю его из кармана. Увидев на экране имя Седоны, быстро отвечаю.

— Какого черта от тебя ни слуху ни духу?

— Э-э, — говорит мужской голос. — Это Джейсон, друг Седоны. Мы в Сан-Карлосе?

Ужас сковывает душу. — Да?

— Седона… ну, она вроде как исчезла.

— Что значит «вроде как исчезла»? Где она?

— Мы не знаем. Она вышла побегать на пляж и не вернулась. Мы везде искали. Даже пытались вызвать полицию, но, похоже, их это не очень волнует. А потом подумали, может, вы могли бы позвонить в посольство или еще куда-нибудь?

Седона. Моя сестра. Пропала.

Мой зверь поднимается во мне, рвется на поверхность. Передо мной появляется обеспокоенное лицо Эмбер. Я сосредотачиваюсь на ней.

— Я скоро приеду, — рычу, уступая своему волку. — Куда?

Парень понимает, о чем я спрашиваю, и обещает отправить смс с указаниями. Мысль о том, что мне придется ждать, чтобы узнать, куда ехать, — единственное, что удерживает меня от того, чтобы раздавить свой телефон.

— Что случилось? — дрожащим голосом спрашивает Эмбер. И она должна быть напугана. Она разбудила большого хищника, и теперь ей придется иметь дело с последствиями. Я иду вперед, а она отступает, как хорошая добыча, которой является.

— Моя сестра, Седона. Пропала.

— О нет. — Ее глаза расширяются. Она ударяется спиной о стену, но не сводит с меня взгляда. — Что случилось?

В ответ я кладу на стену руки по обе стороны от ее головы, и она оказывается в ловушке моего тела. Одно движение, и если коснусь ее, то потеряю контроль. Пытаясь взять себя в руки, сжимаю кулаки. Опускаю голову, вдыхая ее теплый, сладкий аромат. Эмбер. Моя пара. Она — единственное, что сдерживает меня сейчас.

И только она способна разорвать меня на части.

— Гаррет? — Мое имя на ее губах заставляет меня забыть о моих промахах как брата и моем ужасе по поводу исчезновения Седоны. Я хочу вдыхать аромат Эмбер и только ее.

Вместо этого отступаю назад настолько, что она видит серебристый свет в моих глазах. — Собери сумку и возьми паспорт. Мы едем в Мексику.

— Что?

— Ты экстрасенс. И видишь то, чего не могут другие. Ты поедешь со мной и поможешь ее найти.

— Мне жаль, Гаррет, но я не могу. Мне в понедельник на работу.

— Я не спрашиваю. Ты нарушила правила, человек. Я не могу вот так запросто тебя отпустить, и мне нужно ехать, а значит, ты поедешь со мной. Теперь ты принадлежишь мне.

~.~

Эмбер

Устроившись на заднем сиденье «Рэндж Ровера» Гаррета, я дрожу, хотя в машине не холодно. Двери по обе стороны от меня открываются, и Джаред с Треем проскальзывают внутрь, зажав меня между собой.

Для протокола: я не любительница секса вчетвером или сценария похищения. Наверное, надо было сказать об этом Гаррету, потому что на мой взгляд это не самое лучшее второе свидание.

— Что с адвокатом, босс? Она не выглядит счастливой.

— Она едет с нами. Не дайте ей сбежать, — рычит Гаррет. Он забирается на переднее сиденье и выезжает с парковки. Я пытаюсь застегнуть ремень безопасности. Два моих телохранителя — не утруждаются.

Джаред, который с татуировками, наблюдает за мной, сложив руки на груди, пока Гарретт пробирается через пробки. — Что ты планируешь с ней делать?

— Я сижу прямо здесь, — бормочу я.

— Нам придется ее убить? — хмыкает Трей.

Они шутят. Я практически уверена. Но не на сто процентов. Черт.

— Если бы он хотел ее убить, она бы уже была мертва, и мы бы избавлялись от тела, — говорит Джаред, пока я давлюсь своим вдохом.

— Никакого убийства. Она нам поможет. — Глубокий рокот Гаррета будоражит меня даже в такой напряженный момент.

— О да. — Джаред изучает меня. У него длинные ресницы и ореховые глаза. — Я забыл — она экстрасенс.

— Ты им сказал?

Гаррет встречается с моим взглядом в зеркале заднего вида. — Я ничего не скрываю от своей стаи.

Так значит, здесь нет обратной связи? Я сдерживаю ответную реакцию. Сейчас не время включать адвоката и отстаивать свою позицию. Возможно, когда в машине спадет немного градус напряжения. Я едва могу дышать.

— Думаете, сможете почувствовать пропавшего человека, леди-экстрасенс? — спрашивает Джаред. Одна из его татуировок — скелет, амурно сплетенный с очень пышногрудой, полуобнаженной женщиной. Очаровательно.

— Меня зовут Эмбер, — вкрадчиво произношу я, борясь со страхом. — И ответ — нет. Я не умею пользоваться своим даром. Скорее, все происходит спонтанно.

— Ну, мне нужно, чтобы ты попробовала, — говорит Гаррет с переднего сиденья.

— Я правда не знаю как. — Это правда. И знаю, что он будет винить меня, когда ничего не получится.

— Итак, почему она наша пленница? — наседает Трей.

Я напрягаюсь, так непринужденно он спрашивает, как будто захват пленных — это обычное дело.

— Она проболталась, — бормочет Гаррет.

— Ты ее пугаешь. — Джаред обнимает меня и легонько поглаживает по плечу. — Она дрожит, как осиновый лист.

— Не трогай ее. — От рыка Гаррета сердце ухает вниз. Его глаза светятся серебром в зеркале.

Джаред убирает руку.

Трей отодвигается на своем сиденье, оставляя между нами несколько дюймов. — Да, сэр.

— Понял, босс, — повторяет Джаред.

Они выглядят как панки, но говорят так, будто служат в армии.

Гаррет не закончил. — Если кто-нибудь из вас тронет ее, я разобью вам рожи, ясно?

Неандерталец. Да и парни — сущие неандертальцы. Но я вся трепещу, и какая-то частичка меня наслаждается его собственнической угрозой. Или это просто защита? В любом случае, у меня в животе порхают бабочки.

— Значит, если она попытается сбежать, я просто остановлю ее невидимым силовым полем, — бормочет Трей.

— Ты сейчас мне возражаешь? — требует Гаррет. Его пальцы побелели на рулевом колесе.

— Нет, сэр. — Трей обменивается взглядом с Джаредом, слегка приподнимая брови, как бы говоря: «Что с ним?»

Я немного перевожу дух, увидев этот обмен.

— У Эмбер есть подруга. — Я снова напрягаюсь при словах Гаррета. — Ее зовут Фоксфайр. Она была в клубе.

— Малышка, что напилась и обрыгалась? Я помню, — говорит Джаред.

— Позвони Танку и скажи, чтобы он присмотрел за ней.

— Что? — лепечу я, не успев подумать. — Нет.

— Да…

— Фоксфайр безобидна. Она думает, что «Оборотни» — это название твоей байкерской банды. Клянусь, она никому не скажет, — выпаливаю я высоким голосом, в котором слышится отчаяние.

— Ты рассказала кому-то о нас? — спрашивает Трей. По тому, как падает температура в машине, понимаю, насколько все серьезно. У меня большие проблемы.

— У меня было видение. И я проговорилась. Не причиняйте вреда Фоксфайр.

— Твоей подруге не причинят вреда, — обещает Гаррет. — Клянусь своим волком.

— Мне просто нужен ее адрес. — Джаред делает паузу на середине текста.

Я качаю головой. Слезы жгут глаза. Глупые, дурацкие видения. Тупые оборотни. Я не просила ни о чем таком. — Пожалуйста, — шепчу я.

— Эмбер.

Я встречаюсь взглядом с Гарретом в зеркале.

Он молчит, но его взгляд требует, чтобы я подчинилась его непреклонной воле. Может, у меня стокгольмский синдром? Со вздохом я сообщаю им адрес Фоксфайр.

— С ней все будет в порядке, — заверяет меня Гаррет.

— Да, не волнуйся, — добавляет Трей.

Мы едем в тишине в течение сорока минут, пока не проезжаем указатель на мексиканскую границу. При виде указателя меня бросает в дрожь. Неужели я на самом деле покину страну с волками?

— Эмбер, посмотри на меня. — Гаррет постукивает по зеркалу заднего вида, пока я не встречаюсь с ним взглядом. — Не создавай проблем, — предупреждает он. — Ни в коем случае не привлекай к нам внимания. Не говори, пока тебе не зададут прямой вопрос. Не давай им повода остановить нас, понятно?

Я поджимаю губы. Сердце бешено колотится. У меня серьезные проблемы. Похищена смертоносной стаей волков и увезена в Мексику. Вернусь ли я обратно? Адвокат Эмбер никогда бы не позволила увезти себя из страны незнакомым людям. Она получила высший балл на экзамене по адвокатуре. Она не глупа. В какой момент я поменяла мозги и начала думать вагиной? Я никому не позволю помыкать собой, будь то сексуальный оборотень или нет.

— Все ясно?

Я заставляю себя кивнуть, перед тем как отвернуться. Мне нужно что-то придумать, быстро. С ума сойти, а я всю жизнь пыталась не пускать сумасшедшую Эмбер в свою жизнь.

Наша машина продвигается вперед в очереди. Подъехав к маленькой бетонной будке, Гаррет выключает машину, давая понять, что нам всем нужно выйти, чтобы занести документы внутрь. Он кладет на мое плечу ручище, и мы идем вперед.

Внутри он продолжает направлять меня. Я заполняю бланк туристической визы и подаю его вперед, когда человек за стойкой обращается ко мне.

— Disculpe. — Я молюсь, чтобы Гарретт не говорил по-испански. Его хватка крепнет, когда я спешу дальше. — Tengo un problema…

Гаррет издает негромкий, но отчетливый звук. Предупреждение.

Я глотаю слова. Какого черта я вообще делаю?

— Em… dónde está el baño? — Я спрашиваю про туалет вместо того, чтобы объяснить свою проблему, и Гаррет ослабляет хватку.

Мужчина указывает на табличку Damas на туалете.

Я качаю головой. — Gracias.

Когда мужчина отдает документы, я направляюсь в туалет, Гаррет идет за мной по пятам.

— Я сейчас выйду, — говорю ему.

Внутри я изучаю свои возможности. Как и многие здания в Мексике, маленькая бетонная конструкция сделана просто, с окнами без ширм под потолком, которые открываются на петлях. Тесновато, но я смогу пролезть через маленькое отверстие. Я встаю на унитаз и закидываю ногу на подоконник. Я не успеваю и падаю обратно на пол, пыхтя.

Давай, Эмбер. У тебя получится.

Еще одна попытка, и мне удается зацепить лодыжку за край открытого окна. Сердечко колотится, как у колибри, когда просовываю ногу до колена, затем цепляюсь за верхнюю часть кабинки и подтягиваю другую ногу. Медленно проталкиваю свое тело вперед, под углом, чтобы пролезть в узкий проем. Я понятия не имею, что находится снаружи. Возможно, пограничник с автоматом, который примет меня за преступницу. Но я говорю по-испански. Я могу обосновать свою версию. Нет, лучше не уличать оборотней. Просто скажу им, что плохо себя чувствую и мне нужно взять такси до Тусона. Кто-нибудь здесь с радостью согласится на заработок.

Я извиваюсь и поворачиваюсь, протискиваясь в окно. Запыхавшись, пролазию до талии через окно.

Кто-то схватил меня за лодыжку, и я вскрикиваю, дергаюсь и ударяюсь головой о потолок. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто меня схватил, но мое тело загораживает мне обзор. Пытаюсь освободиться, и на мгновение мне это почти удается, но тут две руки хватают меня за бедра, поднимают с насеста и вытаскивают наружу.

Гаррет. Только оборотень настолько силен.

Я сползаю по его твердому, мускулистому телу. Приземлившись на землю, встречаюсь лицом к лицу с недовольным мужчиной весом в двести фунтов. — Что я тебе говорил о побеге от волка?

Соски у меня твердые от того, что я скользнула по его груди. Его чистый запах притягивает меня, напоминая о той ночи, когда он отнес меня в свою квартиру и отшлепал по заднице. Наверное, я спятила, потому что одна половина меня надеется, что он снова накажет меня таким образом. Я втягиваю воздух. — Стоило попробовать.

Он вскидывает бровь, обхватывает меня руками и притягивает к своему твердому телу.

Я подавляю стон.

— Слушай, знаю, что я сволочь, раз притащил тебя сюда. Знаю, что ты сходишь с ума. Но ты не можешь от меня убежать. Мой волк бросится в погоню, а это может быть опасно для тебя. Кроме того, мне нужна твоя помощь. — Он проводит пальцами по волосам, оставляя их взъерошенными.

Его эмоции для меня ощутимы. Я никогда не считала себя не только ясновидящей, но и эмпаткой, но с ним, похоже, это так. — Я даже не знаю, куда мы едем.

Он убирает прядь волос с моих глаз. — Мы едем в Сан-Карлос, где сегодня утром пропала моя сестра. Она тоже оборотень и словно в лету канула.

— Но… кто может похитить оборотня?

Он сжимает зубы, но потом медленно вдыхает и выдыхает. — Я не знаю. Но мы должны ее найти. И как можно скорее.

Перед глазами мелькает образ испуганной волчицы, лежащей на боку в окружении мужчин. Лед стынет в жилах.

Гаррет говорит правду.

~.~

Гаррет

Я бросаю Джареду ключи. — Ты поведешь. — Я веду Эмбер к заднему сиденью и забираюсь рядом с ней.

Достаю телефон и открываю на нем фотографии, пролистываю их, пока не нахожу фотографию сестры и показываю ее Эмбер. — Это Седона. Она вышла побегать на пляж и не вернулась.

Эмбер смотрит на фотографию и закусывает губу. — Думаешь, я смогу понять, где она?

— Может, ты просто попробуешь что-нибудь узнать? Хоть что-нибудь?

Она смотрит на телефон, но, кажется, не смотрит на фотографию. Ее взгляд расфокусирован.

Я сдерживаю разочарование и жду.

Наконец, она говорит дрожащим голосом: — А что, если я увижу что-то, о чем ты не хочешь знать?

— Что ты видишь?

Она смотрит мимо меня в окно, в ее глазах застыло затравленное выражение.

— Что?

— Я видела белую волчицу, на боку, страдающую. В окружении мужчин.

Мой волк почти вырвался из меня. Все мое тело содрогается от почти произошедшей перемены. Мой рык вибрирует в машине.

Я моргаю, но когда бросаю взгляд, Эмбер уже почти на коленях у Трея.

— Сиди тихо, опусти глаза, — шепчет он ей.

Какого черта она у него на руках?

Я притягиваю ее к себе на колени. — Я сказал, не трогай ее. — В моем голосе слышится волк.

— Ты напугал ее, босс. — Трей опускает глаза, его голос тихий и ровный. — Не борись с ним, — предупреждает он Эмбер, и я понимаю, что человек борется в моих руках.

Я ослабляю хватку. — Прости. — Вдохнув ее знакомый аромат в последний раз, я позволяю ей соскользнуть с моих колен на свое место.

Она начинает поднимать взгляд, но снова опускает глаза, замирая, как кролик, который думает, что его не видит ястреб.

Я разжимаю кулаки и протягиваю руку, чтобы погладить ее волосы.

Она не шевелится. — Я же говорила тебе. Никто не хочет знать то, что я вижу.

— Нет, я хочу. — Я готов снова извиниться, когда улавливаю запах ее слез. Мой волк скулит и отступает. Для меня огромное облегчение не чувствовать силу животного, жаждущего свободы. По мере того, как ко мне возвращается разум и логика, меня захлестывает сочувствие к милой девушке, которая, очевидно, считает свой дар проклятием. Как она страдала из-за этого умения. Необходимость защищать и заботиться о ней перевешивает опасность, грозящую Седоне, с которой я в данный момент ничего не могу поделать. Я нежно касаюсь подбородка Эмбер и поднимаю ее лицо. — Ты видела много такого, чего хотела бы не видеть, — стараюсь говорить мягко и сочувственно.

Ее глаза наполняются свежими слезами. — Да.

— Расскажи мне. — Я провожу рукой по ее волосам, вдыхая ее запах. Я не хочу навевать у нее плохие воспоминания, но знаю, что Эмбер не очень-то делится с другими. Может быть, это поможет.

Она качает головой, плечи опускаются. — Всякое бывает. Оборотни, например. — Она кривит губы в язвительной усмешке.

— Ага, мы это уже проходили.

— Я видела, как муж моей школьной учительницы английского избивал ее, как изнасиловали подругу. Я вижу травмы людей, их худшие секреты. Это чертово проклятие. Мне периодически снится щенок, стоящий в крови. — Слезы текут по ее лицу. — И каждый раз, когда он мне снится, кто-то умирает. Сначала отец. Потом мама. Потом социальный работник. Когда была маленькой, я думала, что это все из-за меня.

Я скольжу рукой по ее плечам и притягиваю ее к себе. — Мне жаль, милая. Это ужасно.

Она сопит. — Ага. Я вижу только плохое… — она прерывается, смотрит на меня, ее глаза расширяются, и весь воздух покидает машину.

— Ты думаешь, я плохой? — догадываюсь я и весь окаменею.

Она сглатывает и изучает татуировку на моей руке.

Может быть, я плох для нее. Черт. Тот факт, что она знает о нас, подвергает ее риску со стороны любого члена стаи мстителей, который начнет из-за нее нервничать. А то, что мой волк хочет пометить ее укусом, подвергает ее риску быть привязанной ко мне на всю жизнь или, что еще хуже, умереть от инфекции или кровотечения.

Но я не позволю, чтобы с ней случилось что-то плохое. Несмотря ни на что.

— Ты видишь секреты, — твердо говорю я. — Мое перевоплощение. Но это не значит, что я причиню тебе вред, детка. — Даже когда говорю, я сомневаюсь, что она мне поверит. Я силой заставил ее поехать со мной. Я держал ее в напряжении, чтобы добиться ее молчания.

Она смотрит в окно машины, выражение ее лица пустое.

Черт. Я все испортил.

Гаррет

Мы приезжаем на пляж на закате. Кондоминиумы Пилар представляют собой скопление домиков для отдыха, расположенных на белом песке вдоль берега. Я выхожу из машины и иду к домику, где остановилась Седона, не дожидаясь остальных. Стучу в дверь и слышу голоса молодых людей и бегущие шаги.

— Привет, чувак. — Дверь открывает молодой парень Джейсон, который звонил. Остальные ребята смотрят на меня с осунувшимися лицами. Я познакомился с ними со всеми, когда Седона заезжала по дороге, но, черт побери, если помню все их имена. Здесь пахнет кремом для загара, спиртным и кислым запахом, напоминающим мне рвоту.

Трей, Джаред и Эмбер входят за мной, и группа студентов колледжа собирается вокруг. Они повторяют свои истории, каждая из которых вариация того, что я уже слышал: Седона в то утро пошла на пляж на пробежку и не вернулась. Никто никого и ничего подозрительного не видел. Они поговорили с властями и подали заявление, но поскольку с момента пропажи Седоны прошло меньше двадцати четырех часов, ее не искали.

Я сжимаю кулаки, волк внутри бушует. Чем больше они говорят, тем больше чувствую, что теряю над собой контроль. В итоге я тянусь к Эмбер. Моему волку она нужна рядом, и я готов дать ему все, что он захочет, лишь бы тот не вырвался и не разгромил это место. Дети уже выглядят нервными, их взгляды устремлены на пол или мечутся между мной и остальными. Люди не часто понимают доминирование животных, но на первобытном уровне распознают хищника, когда его видят.

Эмбер прижимается ко мне, скользит рукой по моей талии и сдавливает. Она все еще слишком бледная, покусывает нижнюю губу. Я напугал ее, приведя сюда и не дав ей сбежать. Но вот она здесь, утешает меня. Тепло ее тела, прижатого к моему боку, помогает мне сосредоточиться.

— Хорошо, не знаете, где мы можем снять жилье на ночь? — спрашиваю я. Уже почти стемнело, и я умираю от желания перекинуться в волка и обнюхать весь пляж.

— Вообще-то, мы думали сегодня вернуться домой. Мы могли бы сообщить о похищении властям в Тусоне. Так что можете остаться здесь.

Обычно я стараюсь не привлекать власти, но в данном случае, не зная, что случилось с Седоной, мне нужна любая помощь, которую мы можем получить. Я должен позвонить и родителям, но не хочу волновать ни маму, ни папу, чтобы не развязать войну. Будет лучше, если я смогу найти Седону первым. Если нет, я позвоню им утром. — Хороший план. Спасибо вам всем.

Через двадцать минут друзья Седоны уходят. Мы устраиваемся на месте, мои собратья по стае ищут в холодильнике еду, оставшуюся от студентов колледжа.

— Мы пойдем обнюхаем пляж. — Джаред снимает футболку.

Я напрягаю мускулы, мое тело тоже чешется от желания перекинуться в волка. Хотя доверяю Трею и Джареду, мой волк не успокоится, пока сам не обнюхаю пляж. Но не могу оставить Эмбер одну. Не уверен, что она меня дождется. Ее попытка сбежать через окно туалета на границе заставила меня быть настороже.

— Принеси мне скотч из багажника, — приказываю негромко Трею. Он приподнимает бровь, словно думает, что я спятил, но подчиняется.

Когда он возвращается, беру Эмбер за руку и веду ее в спальню.

Оказавшись внутри, она поворачивается. — Ты в порядке?

— Ага. — Я выдыхаю. Не могу забыть, что она предала нас, как бы сильно мой волк ее ни хотел. — Послушай, детка. Мне нужно перекинуться и обнюхать пляж. Мне очень жаль, что так получилось. — Я разворачиваю ее и сжимаю запястья за спиной.

— Какого черта, прекрати! — кричит она, в ее голосе звучит настоящая паника.

— Тише, спокойнее, — бормочу ей на ухо. Хотя это и необходимо, я скорее соблазняю, чем оскорбляю. Я тверд, как скала, и помню, как ей понравилось быть скованной прошлой ночью. Если смогу придать сексуальности всему действу, то она не возненавидит меня до конца наших дней.

Я работаю быстро, обматываю скотч вокруг ее запястий и беру ее за талию. — Со мной ты в безопасности, адвокат. Ничего страшного не случится. Просто после того маленького трюка с побегом, который ты провернула на границе, мне не по себе оставлять тебя здесь одну, пока я пойду проверю пляж.

Сопротивление Эмбер ослабевает. Я чувствую ее замешательство.

Я чмокаю ее в ухо. — Будь хорошей девочкой, и я обещаю, что вознагражу тебя, когда вернусь, детка. Я даже буду держать тебя связанной.

— Ты садист…

Я прерываю ее тираду крепким поцелуем.

Разорвав его, она смотрит на меня ошарашенно, губы приоткрыты. Стиснув зубы, чтобы не раздвинуть ей ноги и не наградить ее немедленно, я усаживаю ее на стул с высокой спинкой и держу ее там, пока стягиваю скотч. Эмбер тихо и сердито ворчит.

Звучит очень сексуально.

— Ты рычишь на меня, принцесса?

— Не называй меня так!

— Ты такая чертовски милая, когда злишься. — Я фиксирую ее запястья и привязываю ее к стулу.

— Освободи меня, Гаррет. Это не смешно.

Я опускаюсь на колени перед стулом и раздвигаю ноги Эмбер. На ней штаны для йоги, и ее возбуждение просочилось сквозь них. Я прижимаюсь лицом между ее бедер и ласкаю ртом ее промежность через тонкую ткань.

Эмбер подается навстречу моему рту, издавая милейший звук неудовлетворенности. — Мы оба знаем, что тебе нравится быть связанной, адвокат. — Я медленно провожу большим пальцем по ее половым губкам. — Я заглажу свою вину, когда вернусь. Даю слово.

Эмбер выглядит такой красивой, глаза широко распахнуты, волосы взъерошены, полные губы приоткрыты. Мой волк вырывается, и зрение становится четче. Черт. Наверное, я все еще хочу пометить ее. Отчаянно.

Пора уходить.

Я отрываю еще скотча и заклеиваю ей рот. — Прости, милая. Но только так я могу спокойно тебя оставить. Трей будет в гостиной, если тебе что-нибудь понадобится. Я скоро вернусь. Через пару часов максимум.

— Рмфел мфс! — приглушено кричит она.

— Будь умницей. — Я глажу ее по волосам, наблюдая, как покачивается ее грудь, когда она продолжает извиваться. — Ты голодна? Тебе что-нибудь нужно, перед тем как я уйду?

Эмбер хмурит брови. — Ммм, ммм, ммм, ммм, ммм. — Она бьет меня ногой, глаза сужены.

— Нет? Хорошо, детка. Туалет? Думаю, мне следовало спросить об этом, прежде чем заклеивать тебя. Нет? Хорошо. Оглянуться не успеешь, как я вернусь.

Я откидываю ее голову в сторону и покусываю ее шею. — Пожалуйста, не изнуряй себя борьбой со скотчем.

Еще один яростный крик, и я не могу остановить себя, наклоняюсь, чтобы поцеловать ее губы через скотч. Она пытается ударить меня головой.

Усмехаясь, я отступаю назад и смотрю на нее сверху вниз. Ее грудь вздымается, а на щеках румянец. Чертовски великолепна. — Тебе идет такой вид, — говорю я и вижу, как в ее глазах снова вспыхивают гнев и разочарование.

Она замирает и смотрит на меня. — Ук. Оо. — Она четко произносит каждое слово, насколько это возможно за скотчем.

— Вот моя хорошая плохая девочка.

~.~

Эмбер

Для протокола: я собираюсь купить самый большой орехокол из всех существующих. Посмотрим, как Гаррету Макпридуркуволку понравится, если его свяжут и пристроют эту штуку ему между ног.

Сначала я должна выбраться отсюда.

Я в тысячный раз дергаю скотч, но тот не поддается.

Входная дверь с грохотом распахивается. Я сажусь прямее, готовая провести еще один раунд с оборотнем. Но когда Гаррет входит, опустив голову, ссутулив плечи, с морщинками беспокойства на лбу, раздражение покидает меня. Мне не нужно видение, чтобы понять, что он ничего не нашел.

Он без рубашки. На его рельефных грудных мышцах имеется небольшая поросль каштановых завитков, которая дорожкой спускается от накаченного пресса и узкой талии. Как только он взглянул на меня, сразу же появляется выпуклость на его джинсах. Я заметила его возбуждение, когда он связывал меня, и из-за того что сама безумно возбудилась, меня это бесит еще сильнее.

Я издаю вопросительный звук и приподнимаю брови.

— Ничего. — Он качает головой. — От нее не осталось и следа. Мы все трое перекинулись в волков, но я не смог уловить ее запаха. Вероятно, его смыло океаном.

Я издаю очередной утешительный звук. Гарет выглядит таким подавленным.

Он срывает скотч с моего рта, и боль помогает мне вспомнить свою ярость.

— Ой.

— Прости. — Он убирает ленту с моей груди и запястий голыми руками, словно папиросную бумагу.

— Мне нужно кое-что сказать тебе, приятель.

— Не сомневаюсь, вам есть, что сказать, адвокат. — Он выглядит усталым, но довольным, складывает руки на груди, подражая мне. По какой-то причине это выводит меня из себя.

— Забавно. Ты ведешь себя так, будто уважаешь меня. Потому что, насколько я помню, когда уважаешь женщину, то не похищаешь ее и не везешь через границу в Мексику. — Я передаю власть в руки адвоката Эмбер так как едва сдерживаюсь, чтобы не закричать, как сумасшедшая. — Ты же понимаешь, что это худшее второе свидание в истории свиданий. И это о чем-то говорит, потому что первое было невероятно, просто эпически плохим. И… почему ты так ухмыляешься?

— Мой волк думает, что ты очаровательна, когда злишься. Но будь осторожна, маленькая законница. Я сейчас по-настоящему взбешен. И точно знаю, что заставило бы меня почувствовать себя лучше.

— Что именно?

— Например, перекинуть тебя через плечо, отнести на кровать и трахнуть шестью способами до воскресенья.

— Уже почти воскресенье, — голос у меня звучит сдавленно. Либидо возрастает.

— Неа. — Ухмылка Гаррета становится свирепой. — Не до этого воскресенья. До следующего. Неделя секса. — Он наклоняется вперед. — Как тебе такое завершение нашего второго свидания?

— Это не свидание.

— Знаю. Ты уже говорила. Тебе нравится проводить со мной время, адвокат?

— Что? Я не… — Щеки у меня пылают. Черт бы побрал мое либидо за то, что оно выбрало этот момент для перегрузки.

Гаррет подошел достаточно близко, и я всем существом ощутила его усмешку. — Я обещаю, что наше третье свидание будет эпически лучше.

— Послушай. — Я поднимаю руку, желая оставить между нами пространство. Рукой упираюсь в его твердую грудь, что ничуть не помогает мне сосредоточиться. — Твоя сестра пропала. Мы должны ее найти.

Мое напоминание высасывает энергию из комнаты. Проклятье. Вот тебе и награда. Надо было позволить ему подержать меня связанной подольше.

— Да, — вздыхает Гаррет и опускается на пол. Он выглядит на тысячу лет старше. — Ты видела ее в окружении людей, так что она не утонула. И не заблудилась. Ее нет уже двенадцать часов. Ни один человек не смог бы взять ее — она бы вырвала им горло. Значит, это могли быть другие оборотни.

— Хорошо. Ты привел меня сюда, чтобы помочь. Чем я могу помочь?

Он запускает пальцы в свои светлые волосы. — Серьезно?

Я киваю. Мне не нравится быть сумасшедшей Эмбер, боюсь стать ею, но я никогда не была из тех, кто отказывает в помощи нуждающимся. Если Гарет считает, что я могу помочь, то должна попытаться. Даже если он технически похитил меня и связал скотчем.

— Дело вот в чем. Мы подошли к тому моменту, когда я должен позвать отца. Но если он приедет сюда, то приведет сотню вооруженных волков и разорвет этот город на части, не задавая вопросов. Если бы ты смогла получить хоть какую-то информацию до того, как я вызову его, это могло бы уберечь волков, в частности Седону, от неприятностей.

— Но я не знаю, как вызвать видения. Они просто приходят.

Он берет мою руку и проводит большим пальцем по ее тыльной стороне. — Может, просто попробуешь?

— Хорошо, — шепчу я.

Черт. Я так не готова принять эту сторону себя. Особенно в окружении этих людей — волков, — которых я почти не знаю.

Вот только Гаррет не выглядит чужаком. Совсем нет. И он не заставляет меня чувствовать себя сумасшедшей. Может быть, я смогу это сделать.

Я могу хотя бы попытаться.

~.~

Гаррет

— Итак, как ты думаешь, кто похитил Седону? — спрашивает Джаред, когда мы сидим за столом и едим рыбные тако, которые они с Треем купили. Уже поздно, но никто не может уснуть. — Ты видела, как они выглядели в твоем видении?

Эмбер качает головой. Она прислонилась к кухонной стойке, ела стоя. Все еще сохраняя дистанцию между нами. Неплохая идея, но я хочу притянуть ее к себе на колени и кормить ее с рук.

— Это были волки? — Трей поворачивает голову, чтобы посмотреть на нее.

Она хмурится. — Нет, это были мужчины… — Она замолкает. — А как я узнаю? Есть какой-нибудь отличительный знак?

— Их глаза. Они меняли цвет или светились?

Нахмурившись, она покачала головой. — Не помню.

— Можешь снова повторить видение?

— Это не фильм, который я беру напрокат. Они просто приходят ко мне.

— Ты их совсем не контролируешь?

Я хмуро смотрю на Трея, чтобы он замолчал.

— Нет, — огрызается она. — Они так не работают.

— Ну, это паршиво, — бормочет Трей.

Я рычу, и он меняет выражение лица на более дружелюбное.

— Слушай, я стараюсь. — Эмбер откладывает еду и поворачивается к раковине. Она моет руки около минуты, затем берет бумажное полотенце и начинает протирать стол.

— Эй. — Я встаю со стула и подхожу к ней. Не хочу давить на нее, но она все равно роняет бумажное полотенце и отступает назад. — Мы пытаемся разобраться в экстрасенсорных штучках.

Она вздрагивает при слове «экстрасенсорные». — Ты не понимаешь. Я всю жизнь подавляла эти видения.

— Поэтому у тебя болит голова?

Она пожимает плечами.

— А ты не пробовала просто позволить им возникнуть?

— Я не могу.

Я наклоняю голову набок.

— Я никогда не пробовала, — поправляет она. — Я боюсь, что они завладеют моей жизнью.

— Хорошо. Можно я попробую что-нибудь сделать?

— Что, например? — Она настороженно наблюдает за мной. Раньше она доверяла мне, вопреки своему здравому смыслу. Но я разрушил это доверие. Эта дистанция между нами? По моей вине.

— Я собираюсь прикоснуться к тебе, — бормочу я.

Позади меня Джаред прочищает горло.

— Пожалуйста, — добавляю я.

Небольшое сомнение, и она кивает.

— Просто дыши. Расслабься.

Я кладу руку ей на глаза. — Закрой глаза. — Ее ресницы трепещут на моей ладони. — Просто почувствуй это. Люди или волки?

Она молчит так долго, но я не сдаюсь. От ее тепла, такого близкого к моему телу, член у меня напрягается. Я вдыхаю ее запах, понимая, что должен отступить, не прикасаться к ней, если хочу сохранить контроль.

— Волки, — наконец произносит она.

Я заставляю себя отступить. — Я так и знал.

— Как ты думаешь, что им от нее нужно? — спрашивает Джаред. Они с Треем встают на ноги.

Я провожу пальцами по волосам. — Наверное, похитили для размножения.

Эмбер выглядит шокированной, поэтому я объясняю: — Многие оборотни считают, что наш вид находится под угрозой исчезновения. Представители нашего вида слишком часто спаривались с людьми. Спариваться с человеком считается грехом против нашего вида. Но это означает, что в небольших сообществах теперь проблема в воспроизводстве.

— А что происходит, когда оборотни спариваются с человеком? — спрашивает Эмбер.

— В наши дни у них рождаются человеческие дети. — Я встречаюсь с ее внимательным взглядом. Думает ли она о том, что может произойти, если мы продолжим идти по тому же пути, что и сейчас, — этот обреченный танец влечения? — Потомство, которое никогда не болеет и быстро выздоравливает, но человеческое, а не волчье.

— Они не могут превращаться?

— Верно. Бывают полукровки, которые способны к перевоплощению — это не редкость. В Тусоне есть пантера, которая не изменялась, пока не забеременела от оборотня-волка. Но это редкость.

— То есть вы считаете, что другие волки замечают женщину-волчицу, которая не входит в их стаю, и просто хватают ее для размножения? — Голос Эмбер становится резче, и я понимаю, какой она должна быть во время своего «крестового похода».

Держу пари, что в зале суда она просто охренительна. Я возбуждаюсь, представляя ее в одном из ее приталенных костюмов, вышагивающую по залу на высоких каблуках, ослепляя всех мужчин в здании своими изящными икрами и острым умом.

— Я думаю, что это вполне возможно, да. Она альфа-самка и достаточно молода, чтобы родить много щенков.

Эмбер сглатывает, выглядя немного больной. — Мы должны ее вернуть.

— Да. — Меня подташнивает. — Скоро. Пока они не начали… — Я не могу закончить предложение. Мои кулаки сжимаются, так и хочется кого-нибудь ударить. Мой волк бушует. Я хочу разбить все, что вижу. Если бы Эмбер не было здесь, я бы, наверное, так и поступил.

— Так что же нам делать? — спрашивает она, вздернув подбородок, словно готовая ко всему. Ей не понравится то, что нам придется делать.

— У нас нет никаких зацепок, Эмбер. Никакого запаха. У нас нет ничего, кроме твоего видения. Давай поиграем с тобой в двадцать вопросов и посмотрим, что ты сможешь уловить.

Она опускает плечи. На лице видно сомнение. Я делаю шаг так, чтобы заслонить своим телом двух моих товарищей по стае, наблюдающих за ней, и беру ее за подбородок. — Ты можешь это сделать, Эмбер. Твой дар предназначен для того, чтобы его использовать.

— А что, если я ошибаюсь? Или ничего не увижу?

— Все равно у нас будет больше информации, чем сейчас.

— Ты сумасшедший, — бормочет она, но подходит к дивану и садится, подтянув ноги под себя и закрыв глаза. — Ну, давай приступим.

Трей открывает ноутбук. — Здесь говорится, что экстрасенсы могут быть ясновидящими, яснослышащими, ясночувствующими или яснознающими. Как ты думаешь, Эмбер, к какому типу ты относишься?

— Ясновидящая. Обычно я вижу, не слышу. Может быть, ясночувствующая — иногда я чувствую эмоции. Особенно его. — Она переводит взгляд на меня.

— Джи, у тебя найдется что-нибудь из вещей Седоны? — спрашивает Трей. — Тут написано, что полицейские экстрасенсы держат в руках предмет, принадлежавший жертве или пропавшему человеку, чтобы запустить интуицию.

Я иду в комнату, где жила Седона, и беру ее футболку из чемодана. Затем передаю ее Эмбер. — Это принадлежит Седоне.

— Не помешает попробовать, я думаю, — бормочет Эмбер, беря футболку и держа ее в обеих руках, закрывает глаза.

— Где сейчас Седона?

Эмбер сидит совершенно неподвижно, пока за ней молча наблюдают три пары глаз. Минуты идут. Она выдыхает с шумом, как будто держала его в руках. — Я не знаю, — говорит она наконец.

— Она все еще в Сан-Карлосе?

Еще одна затянувшаяся пауза, затем она качает головой. — Извините.

— Можешь назвать имя одного из тех, кто ее похитил?

Мой человечек излучает возбуждение, но она снова закрывает глаза. — Ла… Лух… Лобо? — Она открывает глаза. — О, это глупо. По-испански это просто волк.

— Нет, возможно, ты что-то уловила. Это может быть фамилия семьи волков.

— У твоего отца могут быть связи с некоторыми стаями здесь, — негромко говорит Джаред.

Я выдыхаю. Я надеялся найти сестру быстро, не привлекая отца. — Сначала давайте немного покопаемся. Нам нужна зацепка. — Я знаю своего отца. Он приедет со всеми свои волками в стае, может быть, даже из стаи, которая обязана ему услугой. Это будет война. Интуиция подсказывает мне, что Седоне за это придется поплатиться.

Мы должны получить больше информации. — Трей? Узнай, может ли Кайли помочь с поисками?

Одна из оборотней в Тусоне — пантера, спарившаяся с волком, — компьютерный гений. Она может взломать любую систему в мире, чтобы получить информацию.

— Я этим занимаюсь, — говорит Трей.

— Она сейчас в доме? На улице? Она в облике волка или человека? — спрашивает Джаред.

Эмбер морщит лицо и качает головой. — Простите, ребята. Я просто не знаю. — Она выглядит бледной и измученной. Мой волк скулит, ненавидя ее страдания.

— Ладно, — говорю я. — Эмбер, почему бы тебе не отдохнуть? Это был долгий день. Мы попробуем еще раз утром.

— Нет, все в порядке, я могу продолжать. Спроси еще раз.

— Эмбер. — Я начинаю говорить как альфа. Джаред ловит мой взгляд, и я успокаиваюсь. — Хорошо. Еще раз.

— Какой следующий шаг мы должны предпринять, чтобы найти ее? — спрашивает Джаред.

— Хм, интересный вопрос. — Эмбер снова закрывает глаза, когда Трей выходит на улицу, чтобы позвонить Кайли. Я говорю Джареду, чтобы он следовал за ним.

Я сажусь обратно и жду в тишине, шум волн, разбивающихся о пляж за окном, создает своеобразную колыбельную, снимая напряжение в комнате. Эмбер тихонько вздыхает. Она заснула.

Как бы мне сейчас ни было трудно, как бы мне ни хотелось найти Седону, я не в силах разбудить Эмбер. Я осторожно ее поднимаю. Ее веки дрогнули, но она не открыла глаза. Ее губы шевелятся, но я не понимаю, что она говорит.

— Что?

Она нахмуривает брови и качает головой. — Я не знаю.

— Нет, знаешь. Ты знаешь, — заверяю я ее, неся в спальню. Как она могла так долго прожить, и никто не сказал ей, насколько сильным и особенным является ее дар? Дар, а не проклятие, как она считает.

Я откидываю одеяло и кладу ее на кровать. Моя маленькая злючка выглядит такой хрупкой во сне, между ее бровями пролегла морщинка беспокойства. Мой волк уже успокоился, и я не могу удержаться от легкого поцелуя в эту морщинку. Если бы она была моей парой, я бы сделал все возможное, чтобы у нее больше никогда не появлялось повода для беспокойства.

~.~

Эмбер

Проснувшись, я понимаю, что лежу на кровати в спальне, а Гаррет сидит в кресле, подперев подбородок рукой и не сводя с меня глаз.

— Как долго я была в отключке? — хриплю я.

— Час. Голова не болит?

— Нет. Присматриваешь за своей пленницей? — бормочу я, садясь и протирая глаза. Я вытягиваю руки над головой, выгибая спину. Было ли предыдущее обжигающее влечение случайностью?

Не-а. Я подмечаю нечто начинающееся на «Ч», что растет и удлиняется у него под джинсами.

— Ты серьезно относишься к похищению. — Я не должна тыкать медведя… волка… но ничего не могу с собой поделать. Он выглядит так аппетитно со своей темной щетиной и взъерошенными волосами.

— Я мог бы связать тебя снова. — Его голос глубже, чем обычно, его глаза пылают.

Я возбуждаюсь, но стараюсь не подавать виду. Ему не нужно знать, как хорошо он играет в эту игру.

Он втягивает воздух, его глаза становятся серебристыми. — Ты близка к овуляции.

— Что? — Я натягиваю одеяло, радуясь, что все еще полностью одета.

— У тебя цикл совпадает с лунным. Не у многих человеческих женщин так.

Я смотрю на окно, занавески которого обрамляют полную луну.

— Два дня, — отвечает он на мой безмолвный вопрос. Его взгляд цвета олова заставляет меня подтянуть одеяло под подбородок.

«Что же происходит в полнолуние?»

«Я выхожу на охоту.»

— Что это значит для тебя? — спрашиваю я.

— Возможно, мне придется запереть тебя, чтобы ты была в безопасности. — Его сверкающий взгляд кричит о большом плохом волке.

— Ты уже это сделал.

— Я имею в виду запереть тебя от меня.

Вожделение пронзает меня насквозь. Гаррет наклоняется вперед, его руки сжаты в кулаки, татуировки отчетливо видны.

Он — угроза, напомнила я себе. Он похитил тебя. Связал тебя.

Между ног у меня пульсирует. Было бы так легко откинуть одеяло, раздвинуть ноги. Поиграть с собой. Посмотреть, сколько времени ему понадобится, чтобы потерять контроль.

Нет, нет, нет. Плохая девочка.

С этим парнем связаны все мои неверные решения, которые я никогда не принимала. И если не избавлюсь от похоти в ближайшее время, то совершу, возможно, самую большую ошибку в своей жизни.

В дверь спальни постучали.

— Эй, босс? — зовет Джаред.

— Да. — Гаррет быстро, по-собачьи, трясет головой и поднимается со стула. Он идет к двери плавно, бесшумно, как волк. Как хищник.

— Я получил ответ от Кайли. Она прислала список людей с фамилией «Лобо» в окрестностях, а затем и во всей Мексике. Но в Сан-Карлосе их нет. Есть один примерно в тридцати километрах. Мы сейчас же поедем туда и все обнюхаем.

— Спасибо, ребята, — говорит Гаррет. — Я останусь здесь и попробую еще раз с Эмбер.

Я прикусываю губу, когда парни уходят. Пропала женщина. Что бы у нас с Гарретом ни было друг к другу, это может подождать.

Через тридцать минут я вышагиваю по гостиной, сжимая руки в кулаки. — Я не знаю. Просто не знаю. Я бы хотела помочь, но не могу.

— Просто расслабься. Ты слишком нервничаешь. Ложись на диван и закрой глаза.

В животе у меня все скручивается в двойной узел. — Я не могу. Гаррет, это не сработает. Я не смогу тебе помочь. Ты должен найти другой способ.

— Это работает. Сработало. Я просто прошу тебя попробовать еще раз.

— Ради Бога, я не могу, — огрызаюсь я и закрываю рот, видя боль на его лице. Я заставляю себя выдохнуть. — Прости, но ты меня напрягаешь. Все это очень напряженно.

— Я знаю. Именно поэтому хотел, чтобы ты присела. Тебе нужно расслабиться. Либо ты сама придумаешь, как это сделать, либо я тебе помогу.

— Что, прости? — Я разворачиваюсь, уперев руки в бока. — Ты мне поможешь? Как именно ты собираешься мне… — Я замолкаю, когда Гаррет подходит ко мне, стягивая футболку через голову.

Я отступаю назад, несмотря на то, что гормоны взыграли.

Ты близка к овуляции. Кто так говорит? Наверное, оборотень.

— Ч-что ты делаешь?

Его губы кривятся в язвительной ухмылке. — Я знаю, что помогает мне расслабиться…

— О нет. — Я бросаюсь в сторону.

Он двигается удивительно быстро для человека его роста, хватает меня за талию и крутит вокруг себя, пока я бесполезно брыкаюсь. — Что я тебе говорил о том, что нельзя убегать от волка? — рычит он, его дыхание обжигает мне ухо.

— Прекрати! Поставь меня… — кричу я, когда он грубо трет шов моих штанов для йоги о мой клитор. Меня обжигает от удовольствия.

— Ты знаешь, что хочешь этого. — Его слова гулко отдаются от его груди в самую мою сердцевину. — Ты знала, что это неизбежно с первой ночи нашего знакомства.

Я прислоняюсь к нему спиной. — Нет, не хочу, — лгу я, хихиканье вырывается из моего горла, пока я извиваюсь. Даже не знаю, почему я с ним борюсь, разве что от возмущения его самоуверенностью.

— О да, хочешь. Думаешь, я не чувствую запаха каждый раз, когда ты становишься влажной для меня?

Я замираю, размышляя об этом. Сколько раз я становилась мокрой для него с того дня, как мы встретились? И он знал об этом? Каждый раз? Ой.

Я закрываю рот, сдерживая стон, пока он продолжает возбуждать меня, грубо лапая через штаны для йоги.

— Ты можешь продолжать врать мне и себе, но твое чуткое и отзывчивое тело всегда говорит правду. — Ему удается прижать меня спиной к своей груди и провести рукой по моей рубашке, его ладонь нащупывает мою грудь и сжимает ее.

Я выгибаюсь с криком удовольствия.

Гаррет зажимает между пальцами напрягшийся от возбуждения сосок и перекатывает его, в то время как пальцами другой руки продолжает ласкать клитор. — Думаешь, я не замечал каждый раз, когда эти сосочки становились твердыми, или как расширялись твои глаза, когда ты думала о том, что произойдет, если — нет, когда — на тебя, наконец-то, обратит внимание большой плохой волк?

Мой первый мини-оргазм пронзает меня, и Гаррет наверняка чувствует мою дрожь. Как же мне хотелось притвориться, что я этого не хочу.

Он сгибает колено и поднимает его между моих ног, удерживая мой вес, пока освобождает обе руки и запускает одну в мои штаны.

— Не надо, — прошу я, но голос мой звучит скорее жалобно, чем серьезно.

— Скажи «да», — шепчет он мне на ухо.

— Я не… не… — Я стону от удовольствия, которое Гаррет доставляет мне.

— Тебе это нужно.

Он скользит ладонью под штанами и нащупывает клитор. Я вздрагиваю, когда его горячие пальцы касаются моей влажной промежности, и обхватываю его шею руками сзади.

Он замедляет темп, откидывая меня назад на колено и проводя пальцем по моей мокрой щели. — Скажи «да», — бормочет он и кусает меня за ухо. — И я позволю тебе кончить.

— Позволишь мне кончить?

Никто не дает мне разрешения кончить. Я кончаю, когда… мои глаза закатываются, когда Гаррет раздвигает половые губки и исследует мои внутренние складочки. Господи, его указательный палец такой же толстый, как член у некоторых мужчин. Я хочу, чтобы он вошел в меня.

Словно прочитав мои мысли, Гаррет вводит сначала один палец, потом добавляет средний палец, заполняя и растягивая меня, поглаживая меня изнутри.

Я впиваюсь ногтями в его шею, извиваясь, как кошка в течке, но Гаррет, похоже, не возражает.

— Правильно, принцесса. Позволю тебе кончить. — Он резко убирает свои пальцы и легонько касается клитора. — Или ты хочешь, чтобы я оставил тебя в таком состоянии?

— Я могу кончить сама. — Технически, это правда. Хотя это и не принесет такого удовольствия.

Он убирает колено, ставя мои ноги на пол.

— Да, — торопливо рявкаю я, вся гордость растворяется, когда Гаррет убирает горячие руки с моего тела. — Я сказала «да».

Он усмехается и поднимает меня на руки. — Хорошая девочка, — бормочет он мне на ухо, неся меня в спальню и бросая на кровать, как тряпичную куклу.

Я опираюсь на локти и смотрю, как он ползет по мне, его член выпирает из-под джинсов, выражение лица хищное. — Я заставлю тебя кончить так сильно, что ты будешь кричать.

Слишком высокомерно? Но, наверное, у него есть основания быть уверенным в себе. На человека — или волка, как бы он ни выглядел — девушки бросаются регулярно.

Гаррет хватает меня за штаны и стягивает их вниз, срывая при этом трусики и перебрасывая их через плечо. Взявшись за мои колени, он раздвигает их и сгибает, открывая меня для себя. — Я обещал тебе вознаграждение.

Я задыхаюсь от шока уязвимости, от того, что мои самые интимные места выставлены напоказ. Гаррет проводит подушечкой большого пальца по моему клитору и задерживается на нем, как будто знает, что мне нужно время, чтобы успокоиться и привыкнуть к его прикосновениям.

— Заведи руки за голову.

Я гляжу на него, медленно переваривая его слова. Когда он сурово вскидывает бровь, заставляю себя пересмотреть его слова и убираю руки с дороги. Такое положение усиливает ощущение незащищенности, но я тут же забываю об этом, когда Гаррет проводит кончиком языка по половым губкам, раздвигая их и проводя по внутренней стороне каждой из них, а затем обводит языком клитор. Уже пылая, я дергаюсь от этого прикосновения и выгибаюсь.

Гаррет прижимает к постели мои бедра огромной рукой и проникает в меня языком, а его большой палец возвращается к моему налитому клитору и нежно ласкает.

Я задыхаюсь от крика, руки тянутся, чтобы оттолкнуть его голову — ощущения слишком сильны.

Гаррет ругается, резко прекращая все свои ласки. — Что я тебе говорил о руках?

— Прости, — хнычу я, отчаянно желая, чтобы он продолжил, — так же отчаянно, как мгновение назад хотела, чтобы он остановился.

Гаррет садится, хватает меня за лодыжки и поднимает их в воздух.

— Что ты… Ой!

Гаррет перекладывает обе мои лодыжки в одну руку, а другой сильно шлепает меня по заднице. Затем растирает больное место и наносит еще шлепок и еще. Шлепки не нежные и легкие, а жесткие и целенаправленные, с каждым он задевает мои набухшие половые губки и обнаженный вход, а его ладонь становится мокрой от моих соков. Огонь, который он разжигает, — не просто поверхностное жжение, он идет из самой моей глубины.

И все же я сопротивляюсь, брыкаюсь ногами, хотя они едва двигаются в его руках.

Ощущения одновременно ужасные и невероятные. Я беспомощна, но впервые в жизни не борюсь за контроль. Я позволяю ему это. Пусть он наказывает меня, потому что знаю, что будет дальше.

Удовольствие.

Чистое, непревзойденное удовольствие.

— Маленькие девочки, которые не слушаются, получают наказание, не так ли, детка? — В его голосе слышу чистейший секс, и стону в ответ. — Что такое, ангел?

— Да, сэр. — Я даже не знаю, что заставляет меня это говорить. Я не смотрю БДСМ-порно и ничего не знаю о том, как шлепает любовник, но это просто вырывается наружу.

Гаррет рычит, глаза становятся серебряными. — О, детка. Я из-за тебя тверже камня.

Когда корчусь и извиваюсь под натиском его рук, мне вдруг отчаянно хочется помочь ему с его более твердым, чем камень, членом. Сколько поместится мне в рот?

Гаррет прекращает шлепать, и я издаю тихий, низкий стон. Оборотень поднимает мои лодыжки еще выше в воздух и целует в каждую отшлепанную ягодицу, после чего опускает мой таз.

Я подсовываю под бедра руки, обхватывая горячие, покалывающие ягодицы. Колени сами собой раздвигаются, а таз приподнимается в знак согласия.

Гаррет усмехается. — Что я говорил про руки?

Тут же отдергиваю их, моя попка напоминает о том, что бывает, когда я не слушаюсь. Я и хочу, и не хочу больше того же самого. — Извините, сэр.

~.~

Гаррет

О нет.

Она не просто так снова назвала меня «сэром». Боже, она проверяет мой самоконтроль.

Член упирается в джинсы, болезненно твердый, мне так и хочется вонзиться в Эмбер. Но не собираюсь этого делать. Нет, это для нее. Я должен доставить ей удовольствие. Кроме того, я не доверяю себе.

— У меня возникает искушение связать тебя, поскольку ты с трудом следуешь указаниям, но не хочу получить по яйцам, что, как подозреваю, произойдет, если я попробую сделать это снова.

Она издала короткий смешок. — Я подумываю о том, чтобы приобрести несколько серебряных ореховых щелкунчиков.

Я опускаюсь ниже и возвращаюсь к своему прежнему удовольствию, пробуя на вкус ее невероятное лоно. Я лижу ее, покусывая губки. — Детка. Ты такая вкусная для меня.

Она дергается. — О Боже!

Я приподнимаю капюшон ее клитора и щелкаю по нему языком, затем посасываю чувствительный бугорок до тех пор, пока ее ноги не обхватывают меня, а ее придушенное дыхание не становится отчаянным. Я ввожу два пальца в ее влажный канал и проворачиваю их, поглаживая ее внутренние стенки. Найдя точку G, ласкаю ее, ощущая, как мышцы твердеют под моими пальцами, а Эмбер начинает кричать.

Я облизываю большой палец другой руки для смазки и провожу им между ее ягодицами, нащупывая ее маленькую розочку. Эмбер приподнимает бедра с кровати, но я следую за ее движениями, обводя тугое колечко мышц и вжимаясь в него.

— Остановись… что? О Боже, — визжит она.

Я ввожу и вывожу большой палец из ее попки, продолжая поглаживать ее точку G. Я не перестаю трахать ее, заполняя обе ее дырочки, требуя от нее все больше и больше. Зрение у меня помутилось, мой волк рычит, но будь я проклят, если уступлю ему хоть дюйм. Сейчас дело не в том, чтобы засунуть свой член в сексуальную женщину, даже не в том, к кому привязался мой волк. Я борюсь с желанием поменять пальцы на член и долбить Эмбер, пока мы оба не разобьемся вдребезги.

Эмбер уже близка, так близка.

— Кончи для меня, детка, — рычу я. — Кончи на мои пальцы сейчас же.

Она держится всего три секунды. Эмбер кончает с криком, как я и обещал, брыкается и извивается, ее внутренние мышцы напрягаются и спазмируют вокруг моих пальцев, и она кончает в самом великолепном проявлении оргазма, который я когда-либо видел.

Я продолжаю работать, пока Эмбер не падает на постель безжизненной грудой, затем вынимаю пальцы и целую ее набухшие половые губки. — Я сейчас вернусь. — Вскакиваю и несусь в ванную, чтобы помыться и взять под контроль своего волка.

Это было для Эмбер. Не для меня.

Но волку наплевать на то, что я решил не требовать Эмбер. Его бесит, что у меня все еще стояк и не спарившаяся самка.

Я заставляю себя думать о Седоне, и после нескольких вдохов волк отступает. Я расслаблял Эмбер, чтобы она могла помочь Седоне. А не спаривался с ней.

Успокоившись, я возвращаюсь и вижу, что Эмбер не шевелится — ноги и руки широко раскинуты на кровати. Взъерошенные волосы и раскрасневшиеся щеки выдают, что ее основательно поимели. Я. Мой волк заскулил. Я перелезаю через Эмбер и целую ее в шею, устраиваясь рядом с ней.

— А ты? — хрипло спрашивает она.

— Не думаю, что ты готова к волчьему члену, — шучу я, надеясь, что мне удалось скрыть гримасу боли. Я всерьез думаю, что могу умереть, если в ближайшее время не вытрахаю ей мозги. Но Эмбер не моя. У меня нет планов спариваться с какой-либо женщиной, особенно с человеком. И, черт возьми, но я не думаю, что способен просто с ней покувыркаться. Не с моим волком, который воет, чтобы я ее пометил.

— Нет? — она дуется. Эмбер такая очаровательная. Ее броня спадает, и я вижу под ней настоящую Эмбер. Милую, мягкую, ангельскую Эмбер. И волей судьбы, если я не буду осторожен, то причиню ей боль, несмотря на мои самые лучшие намерения. Я должен сказать ей, что мы не можем этого сделать. Сейчас же.

Она встает на колени и ползет ко мне. Это чистой воды секс-рабыня, и я чуть не теряю сознание, просто наблюдая за этим. Она расстегивает пуговицу на моих джинсах.

Я хватаю ее за руки, чтобы остановить, но уже слишком поздно. Она приникает горячим влажным ртом к моему члену через трусы и его покусывает.

— Черт побери! — Я хватаю ее за волосы и одной рукой зажимаю ей рот, а другой вынимаю свой член.

Эмбер широко раскрывает рот.

Ах, боже, я не должен. Правда не должен. Но не могу отстраниться. Я погружаюсь глубоко в ее рот, задевая заднюю стенку ее горла и заставляя ее задыхаться. Но тут же отстраняюсь, потрясенный тем, какой я мудак. — Я же говорил тебе, что ты не сможешь справиться с волчьим членом, — отвечаю, но получается придушенно.

— Да? Оу, моя девочка любит вызов, потому что она тут же возвращается к моему члену, усиленно сосет его, втягивая щеки. Эмбер обхватывает основание члена и проводит рукой вверх-вниз синхронно со своим ртом, создавая впечатление, что берет меня на всю длину.

Мое зрение затуманивается. Зубы удлиняются, и я хочу её пометить. Я делаю тоже, что и она, и завожу руки за голову. Я не могу прикоснуться к ней, иначе, клянусь, трахну ее до потери сознания. Она выглядит такой чертовски сексуальной, ее полные губы растянуты вокруг моего пульсирующего члена, глаза устремлены на мое лицо, как у идеальной покорной.

— Боже, Эмбер. Я больше никогда не скажу, что ты не умеешь обращаться с волчьим членом, — задыхаюсь я. Мне хочется схватить ее за голову и заставить ее двигаться быстрее, но не позволяю себе этого.

Никаких прикосновений.

Не трогай ее, если хочешь сохранить в безопасности.

Она сама набирает скорость, вероятно, чувствуя по тому, как сотрясаются мои бедра, насколько я близок.

— Черт, детка, я сейчас кончу, — рычу я и начинаю вырываться, но она не дает мне этого сделать. Эмбер крепче сжимает член в своем кулачке и сосет так чертовски сильно.

В моих глазах вспыхивают огни. Я рычу, и в этом звуке больше животного, чем человека. Я кончаю ей в рот, и она все глотает.

Разрядка дает мне несколько драгоценных секунд, чтобы оторваться от нее. Удержаться от того, чтобы не оттрахать эту горячую цыпочку до бесконечности.

Мне удается дойти до двери, там засовываю член обратно в штаны и застегиваю их. Я заставляю себя стоять лицом к двери, как ребенок на перемене. Несмотря на оргазм, я все еще возбужден, и зубы наготове. Стараюсь замедлить дыхание. Я могу это сделать. Я — альфа-волк. Если мне не хватает самодисциплины, чтобы овладеть своим зверем, то не заслуживаю этого положения.

— Послушай, Эмбер, — говорю я придушенным голосом. — То, что мы… только что сделали…

— Нет, я знаю, — перебивает она, вставая и одеваясь. — Это было просто для того, чтобы расслабить меня. Я осмеливаюсь повернуться и вижу, как мягкое счастье на ее лице исчезает, как выключенный свет.

Боли от этого зрелища достаточно, чтобы мой волк отпрянул далеко назад. Мое зрение проясняется. Зубы возвращаются в нормальное состояние.

— Мы не можем заниматься этим в долгосрочной перспективе. — Мне тяжело произносить эти слова. — Люди и… мы не работаем в долгосрочной перспективе. Поверь мне, детка, я хочу тебя. Я хочу тебя так сильно, что это причиняет боль. — Я хватаюсь за свой член в джинсах для пущей убедительности. — Но не могу этого сделать.

— Ты сделал свое дело, — жестко говорит она. — Я перестану считать это нашим вторым свиданием.

Ужасная тяжесть опускается на мою грудь. — Нет, это точно свидание. Я не похищаю и не связываю скотчем любую девушку, ты же знаешь. — Я пытаюсь шутить, затем снова трезвею. — Хочу, чтобы ты знала, я не делаю этого, — махнул рукой, указывая на кровать, — случайно.

— Ага, точно. Держу пари, все эти девчонки в клубе вешаются тебе на шею.

Улавливаю ли я нотку ревности? Мое самолюбие на мгновение приободрилось. — А я нет, — рычу.

Она отворачивается от меня, натягивая штаны для йоги.

Черт. Я причинил ей боль. Я точно все испортил. Подхожу к Эмбер сзади и обхватываю ее за талию, но она застывает. Чувство воздвигнутых ею стен меня убивает.

Она поднимает футболку Седоны, словно собираясь надеть ее вместо своей. Затем замирает.

Я тоже остаюсь неподвижным, хотя знаю, что мое прикосновение нежелательно. Как будто мне нужна физическая близость, чтобы противостоять той пропасти, которую только что проложил между нами.

— Она в клетке, ее вывели из самолета и поместили в белый фургон.

Я отпускаю ее и поворачиваю к себе. — Где? — рявкаю я, проклиная про себя, когда Эмбер вздрагивает.

— Не знаю. Мужчины, которые с ней возились, похожи на латиноамериканцев. Может, она еще в Мексике?

— Где? В каком городе?

— Я не знаю. — Эмбер оглядывается в поисках своей одежды.

Я приостанавливаюсь у двери, затем отступаю назад, обхватываю Эмбер за талию и притягиваю к себе для поцелуя. — Спасибо.

Она краснеет. — Ну, я не знаю, стоит ли…

Я прерываю ее протесты еще одним поцелуем. — Спасибо. — Я отпускаю ее так же резко, как и подхватил на руки.

— Трей, — кричу я, распахивая дверь спальни. — Позвони Кайли. Узнай о каждом самолете, который покинул этот район после исчезновения Седоны — особенно о тех, на борту которых мог находиться волк в клетке.

Не успеваю договорить, как волк с пирсингом подносит телефон к уху. — Ближайший аэропорт находится в Эрмосильо.

Далее обращаюсь к Джареду: — Открой карту Мексики. — Когда татуированный волк подходит с ноутбуком и картой на экране, я подношу ее к Эмбер, которая уже оделась и вышла из спальни. — Где?

Она бросает на меня сомневающийся взгляд, но смотрит на карту.

— Не думай, просто скажи первое, что придет тебе в голову.

— Мехико, — лепечет она, а потом удивленно взирает на меня, как будто не знала, что скажет. Затем несколько раз моргает. — Но я также снова услышала слово «Лобо».

— Я попрошу Кайли сопоставить эту область со словом «Лобо», — говорит Трей.

— Сделаешь это в машине. — Я киваю Джареду, который начинает собирать свой ноутбук. — Нам нужно ехать в Эрмосильо.

Гаррет

На рассвете утром мы садимся в самолет в Эрмосильо. Это прямой рейс в Мехико. Три часа. Надо было позвонить отцу перед отъездом. Прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как Седона пропала, но какая-то часть меня хочет справиться с этим сама. Доказать, что я способен возглавить свою стаю и обеспечить безопасность сестры.

Надеюсь, я не подвергаю Седону еще большему риску, затягивая с звонком к отцу.

Я смотрю на золотистую голову, покоящуюся на моем плече, на блестящие волны волос, каскадом спадающие по телу Эмбер. Обычно она держит волосы наверху, зажатыми, недоступными. Таким же образом она сдерживает свое доверие.

Я перебираю пальцами прядь, растирая невероятно шелковистые волосы между пальцами.

Моя.

Боже, как я хочу эту малышку. Не только для того, чтобы трахаться, хотя и это тоже — безусловно. Но моя потребность в ней выходит за рамки секса. Хочу обладать ею всей: сердцем, телом, душой. Хочу пометить ее как свою половинку. Ценить и баловать ее, каждый день говорить ей, какая она особенная. Охранять и защищать ее, чтобы она могла опустить свои ментальные щиты и раскрыть свой дар. Жить свободно.

Но остепениться не в моей природе. Кроме того, это невозможно. Я не могу иметь ее и оставаться альфой, а мой волк слишком доминантен, чтобы быть кем-то другим.

Я мог бы пустить корни и жить одиноким волком, но вырос в стае, мне суждено ее возглавить. Мой волк слишком общителен, чтобы стать изгоем. Презрение стаи и разочарование родителей было бы слишком тяжелым испытанием. Даже если Эмбер станет моей подругой, мой волк может начать обижаться на нее за то, от чего мне пришлось отказаться, чтобы ее заполучить.

Пришло время взять на себя ответственность и следовать правилам.

Правило номер один: люди и оборотни не спариваются.

Самолет снижается. Эмбер вздрагивает, поднимает голову с моего плеча и, моргая, сжимает мои пальцы.

Она собирается что-то сказать, но я прерываю ее поцелуем. Беря ее за затылок, целую — это отвлекает меня от грызущего страха за Седону. Я впиваюсь в рот Эмбер, посасываю ее язык и покусываю губы. На вкус она такая же сладкая, как и на запах.

Самолет касается земли, и я отрываюсь от Эмбер. Пора сосредоточиться на поисках Седоны.

Я напряжен, пока мы едем в такси в плотном потоке машин. Даже рука Эмбер на бедре не успокаивает меня.

Когда мы подъезжаем к ближайшему отелю, Джаред берет на себя регистрацию. Я жду, прислонившись спиной к стене, чтобы никто не смог меня застать врасплох. Люди смотрят на меня, а потом уходят, уступая мне место.

— Босс, — тихо зовет Трей, и я понимаю, что рычу — тихий, низкий звук, который тем не менее пугает всех в радиусе ста футов.

Как только мы ступаем в гостиничный номер, я почти разворачиваюсь обратно к двери. — Я не могу. — Мой голос захлебывается волком. — Я не могу быть взаперти.

— Хорошо, — говорит Эмбер. — Иди, осмотрись.

Я киваю, грудь вздымается в попытке взять себя в руки. — Я бы пошел, если бы знал, куда идти. Есть что-нибудь от Кайли?

— Нет. Подожди, только что пришло. Вот, — Трей протягивает телефон. — Кайли нашла имя пассажира, который летел с собакой на самолете, вылетевшем из Эрмосильо вчера вечером. Он импортер текстиля, у него здесь склад. У меня есть адрес.

Рычание вырывается из меня на полную громкость. Трей слегка отшатывается, показывая свое горло.

— Гаррет. — Эмбер трогает меня за руку, когда мое зрение сужается.

Я вот-вот сорвусь.

— Ты должен сохранять контроль. Ты нужен Седоне.

— Останься, — выдавливаю я из себя.

Она кивает. — Я останусь здесь. Ты не дашь мне телефон? Мой здесь не работает.

Я проверяю свой телефон, чтобы убедиться, что он работает, и бросаю его на комод. — Там есть номера Трея и Джареда.

— Босс? Когда мы расскажем остальным членам стаи?

— Мы сейчас разведаем обстановку. Посмотрим, там ли Седона и сможем ли мы ее вытащить. Если нам понадобится подкрепление, я позову отца. Он приведет обе стаи, и тогда начнется война.

~.~

Эмбер

Я вышагиваю по гостиничному номеру. Я заказала еду в номер, но не могу есть торту — поджаренный мексиканский сэндвич с ветчиной и сыром.

Закручиваю волосы в пучок, но через несколько минут его распускаю. Я словно разваливаюсь на части.

Сумасшедшая Эмбер.

Для того чтобы вернуть адвоката Эмбер, я подаю воображаемые гражданские иски против тех, кто захватил Седону. Перечисляю все способы, с помощью которых могу их привлечь к ответственности.

Но что, если Гарретт прав? Что, если Сумасшедшая Эмбер — единственная, кто может ее спасти?

Не сумасшедшая.

Гаррет считает, что мои видения — это дар.

Я сажусь на кровать, скрестив ноги. — Придите ко мне, — вздыхаю я, пытаясь вызвать то расслабленное состояние, которое было у меня с Гарретом. И тут же мои щеки пылают. Я ерзаю на кровати, не обращая внимания на покалывание в моем особенном месте. Надеюсь, мне не придется мастурбировать или получать услуги от громадного человека-волка каждый раз, когда мне понадобится видение. Я испустила беззлобный смешок. Мне нужно покончить с этой привязанностью к Гаррету. У нас с ним ничего нет, никакого будущего. Он ясно дал это понять.

Найти Седону. По крайней мере, в этом я смогу ему помочь.

Где сейчас Гаррет?

Боль пронзает мою голову. Черт. Значит ли это, что я сдерживаю свое внутреннее зрение? Я встаю и шагаю по комнате. Увидев сумку Гаррета, роюсь в ней и вытаскиваю одну из его футболок.

— Покажите мне, — кричу я, как сумасшедшая.

Мгновенно в моей голове проносятся видения. Волки в клетках, выстроившихся в ряд, — десятки. Один из них, огромный серый волк, с рычанием бросается на решетку.

Я выныриваю из видения, задыхаясь, и раскидываю руки, чтобы устоять на ногах. Мое тело заряжено адреналином, как будто я находилась в одной из этих клеток.

Гаррет? Это был Гаррет в клетке?

Я тут же соскакиваю с кровати. Но что мне делать? Я закрываю глаза и всплывает еще одно видение. Гаррет прислонился к моей двери в Тусоне, показывая мне, как взломать замок.

Я открываю глаза. На часах шесть вечера. Нельзя терять драгоценное время.

Я знаю, что мне нужно сделать.

~.~

Эмбер

Спустя полчаса такси, которое я вызвала, останавливается в квартале от склада.

Во рту пересохло, я расплачиваюсь с таксистом и иду вперед. Сумерки давят на бетонные здания, на улице разбросан мусор. Несколько зданий исписаны граффити. А вот склад, о котором идет речь, покрашен свежей краской и окружен высоким металлическим забором.

Я колеблюсь.

Что, если все закончится не очень хорошо? Кто поможет Седоне?

Я достаю телефон Гаррета, который взяла с комода в отеле перед отъездом. Прокручиваю его контакты до одного, под названием «Отец».

И нажимаю на него.

Ответил глубокий голос, удивительно похожий на голос Гаррета: — Привет, сынок.

— Здравствуйте, мистер Грин. Меня зовут Эмбер Дрейк, э-э, я подруга вашего сына.

— Что происходит, Эмбер? — Телефон вибрирует, и я чуть не роняю его. Гаррет не шутил, когда говорил об альфа-доминировании.

— Седону похитили, и Гарретт, Трей, Джаред и я поехали за ней в Мехико. Гаррет и ребята отправились на склад, но я полагаю, что их тоже схватили. Я нахожусь снаружи, готовая войти и их спасти, но сначала должна была позвонить кому-нибудь и рассказать о том, что происходит.

— Кто вы?

— Я соседка Гаррета.

Наступила пауза, и я поняла, о чем он хотел спросить. — Человек, да. — Экстрасенс. Я все еще не могу этого произнести. — Гаррет планировал позвонить вам, если ему понадобится подкрепление. Если в ближайшие несколько часов ни от меня, ни от Гаррета не будет вестей, вы должны приехать и привезти обе стаи.

— Сегодня вечером я вылетаю на самолете с подкреплением. Сидите тихо, пока мы не прибудем.

— Я уже на складе. Я вхожу.

— Нет. Оставайся на месте, пока я не приеду. — Очевидно, что старший волк такой же властный и непререкаемый, как и его сын. — Ты не пойдешь туда одна. Подожди, пока я приеду.

— Простите, мистер Грин, но мне нужно идти. Я просто хотела сообщить вам адрес на случай, если не вернусь. Я пришлю его по смс.

— Нет, черт возьми…

Я заканчиваю разговор и выключаю телефон. Пока отправляю смс с адресом склада, он снова звонит, но я игнорирую звонок и убираю аппарат в карман. Пока у меня не сдали нервы, заставляю себя перейти улицу и направиться к складу. Может, я и сумасшедшая, но ситуация требует именно этого.

Приближаясь к внушительному бетонному зданию, открываю разум для моей интуиции. На меня волной накатывает тошнота. Я вздрагиваю всем телом.

«Какая дверь?» — спрашиваю я и позволяю своему вниманию рассеяться. Слева от здания.

Направляясь к двери с этой стороны, я осматриваю карниз на предмет камер. Не знаю, что искать, но, похоже, все чисто.

Я достаю инструменты, которые Гаррет положил в мою сумочку в ту ночь, когда учил меня взламывать замки, делаю глубокий вдох и представляю, что снова нахожусь возле своей квартиры, а Гаррет поддерживает меня.

Медленно и уверенно, адвокат.

Я слышу шум и опускаю отмычку. Приседаю и жду. До меня доносятся испанские слова и запах сигаретного дыма. Я хватаюсь за ручку, чтобы подтянуться, и та поворачивается. Я едва не рассмеялась вслух. Интуиция привела меня к незапертому входу.

Внутри длинный темный коридор. Из освещенной комнаты посередине доносятся мужские голоса, а также бормотание телевизора. Если я пойду по коридору, то мне придется миновать ее.

Я заставляю себя двигаться, крадусь, как волк. Оказывается, свет в коридоре проникает через окно в двери. Я ныряю под него и пробегаю остаток пути по коридору. Он заканчивается другой дверью. Дергаю ручку. Заперто.

Пошарив в темноте, я вставляю отмычку в замок.

Ты сможешь это сделать. Я представляю, как Гаррет накрывает мою руку своей и направляет меня.

Щелчок. Первый штифт сдвинут. Я удерживаю его на месте, нажимаю на второй, затем на третий и с легкостью открываю дверь. На металлических полках стоят ряды клеток. Большинство пустые, но в четырех сидят огромные волки.

Меня приветствует рычание. Я проскальзываю внутрь и быстро закрываю дверь, приказав своему сердцу успокоиться. Я нахожусь в волчьем логове. Инстинкты заставляют меня повернуться и бежать от рыка диких животных, заключенных в этом пещерном пространстве. Склад, должно быть, звукоизолирован, потому что снаружи я ничего этого не слышала.

Глаза светятся, клыки оскаливаются, когда прохожу мимо. Кто из них Гаррет? Я ищу глазами большого серого волка. Белых волков я не вижу — значит, Седоны здесь нет.

Я приближаюсь к серебристому волку в клетке, но колеблюсь. У него желтые глаза. Глаза Гаррета становятся серебристыми.

Я слышу ужасное рычание слева от меня и поворачиваюсь. Огромный серебристо-серый волк бросается на клетку, скалится и рычит.

— Г-гаррет?

Волк врезается плечом в прутья. Серебристые глаза. Я отшатываюсь от клацающих челюстей и сверкающих зубов. Это не может быть Гаррет; он не стал бы пытаться напасть на меня. Вот только я узнаю эти глаза. Это он.

Я пытаюсь мыслить рационально, но не могу заставить себя подойти ближе. Это гигантское, страшное животное, бьющееся о прутья решетки, совершенно лишено человечности.

— Гаррет? — пытаюсь я снова.

До меня доносится голос дальше на несколько клеток. — Это Гаррет. Он сходит с ума, потому что ты в опасности. Я узнаю голос. Ниже по ряду в клетке обнаженный человек. Джаред.

— Безопасно его выпускать? — спрашиваю я, и по спине пробегают мурашки, когда Гаррет снова рычит.

— Я не знаю. — Лицо Джареда искажается от боли. Он откидывает голову назад, и его человеческая форма поглощается взрывом шерсти. Спустя несколько секунд на меня смотрит волк.

Волк Гаррета издает полурык, полурычание, а волк Джареда скулит и поджимает хвост. У меня по рукам бегут мурашки.

— Хорошо, — шепчу я и приседаю так, что моя голова оказывается ниже головы волка Гаррета. — Эй, это я. Эмбер.

Мои руки дрожат, когда тянусь к замку. Но он уже рядом, рычит на меня сквозь решетку.

— Не мог бы ты немного отойти? Ты меня пугаешь.

Он снова упирается плечом в ворота клетки.

— Мне нужно, чтобы ты успокоился, иначе я не смогу сосредоточиться. Мы должны выбраться отсюда, чтобы найти Седону, помнишь?

Очередной полурык, и я съеживаюсь на земле. Возможно, не стоило упоминать о его сестре. Волк Гаррета ходит взад-вперед, останавливаясь, чтобы погрызть серебряные прутья и выть от боли.

Я сопротивляюсь желанию свернуться в клубок и натянуть одежду на голову, как ребенок, прячущийся от чудовища. В любой момент похитители Гаррета могут вернуться сюда и найти меня. И тогда я тоже окажусь в клетке. Если мне повезет.

— Нам нужно выбраться отсюда. Позволь мне помочь тебе, — умоляю, стараясь не смотреть ему в глаза. Волк Гарретта оскаливается, но отказывается отступить, когда начинаю работать инструментами. От его пристального взгляда волосы на моей шее встают дыбом, пока вожусь с навесным замком.

Как только открываю ворота, Гаррет выпрыгивает наружу. Я падаю на пол. Он проносится над моей головой, приземляясь на все четыре лапы, с такой скоростью, что я чуть не описалась. Гигантский волк обнюхивает меня с ног до головы. Я закрываю глаза, подавляя хныканье. Удовлетворенное ворчание откидывает мои волосы назад, а когда открываю глаза, он уже ушел. Видимо, решил меня не есть. Гаррет добегает до коридора и с рыком останавливается перед ним.

— Так, минутку. — Я бегу к клетке Джареда, чтобы открыть замок. Серый волк, который меньше Гаррета, все равно внушает страх. Один щелчок этих свирепых челюстей, и я лишусь конечности.

Вырвавшись, он хватает зубами ремешок моей сумочки и тащит меня к третьей клетке.

— Трей? — Серо-бурый волк лижет мне пальцы, пока вожусь с замком.

Гаррет снова рычит перед дверью, и я бросаюсь ее открывать. С яростным ревом они с Треем несутся по коридору в сторону офиса.

— Сеньорита, — зовет голос из клетки. — Sueltame y te ayudaré (Выпусти меня, и я помогу. — пер. с исп.). В клетке желтоглазого волка теперь сидит голый мужчина, взгляд черных глаз которого не менее устрашающ, чем волчий.

Джаред дергает ремешок моей сумочки, но я сопротивляюсь.

— Он говорит, что если освобожу его, то поможет нам, — объясняю Джареду, который замирает, словно раздумывая. Он качает головой в мою сторону.

— Думаю, мы можем ему доверять. — На этот раз моя интуиция пришла в виде теплого чувства в моем нутре.

В коридоре раздается выстрел. Я вскрикиваю, падаю на пол и ползу назад. Джаред вклинивается между мной и входом. Вскрик боли, и он снова переходит в человеческую форму.

Я протягиваю руку, но не прикасаюсь к нему. Под его татуировками бугрится мускулатура. Он встает, и я не отрываю взгляда от его лица, но не сразу замечаю упругий пресс, выточенный на загорелой коже.

В коридоре раздаются новые выстрелы.

— Мы должны им помочь, — кричу я, но Джаред ловит меня прежде, чем успеваю броситься вперед.

— Я так не думаю, адвокат. Гаррет убьет меня, если оставлю тебя без защиты.

— Мы должны что-то сделать.

— Я помогу, — снова предлагает странный волк.

— Дай мне отмычку. — Джаред протягивает руку. Он направляется к клетке, но останавливает меня, когда я пытаюсь последовать за ним. — Эмбер, не подходи.

Почему эти оборотни считают, что могут отдавать мне приказы? Как только мы выберемся отсюда, напомню им, что это я спасла их пушистые задницы.

Раздается очередной выстрел, и я вздрагиваю.

Ладно, может быть, спасение — это командная работа.

— Быстрее, — подгоняю я. Джаред подходит к клетке, подняв руки вверх, как бы показывая, что у него нет оружия. Медленными, осторожными движениями он начинает взламывать замок. Незнакомец направляется к задней стенке клетки. Я замечаю, что оба парня не сводят друг с друга глаз.

Для протокола: волки любят игры с властью. Потому что именно это здесь и происходит. Даже я, простой человек, могу это почувствовать.

Из коридора доносится грохот как раз в тот момент, когда Джаред снимает замок на клетке незнакомого волка. Он отпрыгивает назад, когда ворота клетки распахиваются.

Я поворачиваюсь, чтобы выяснить, что за звук раздается в коридоре. Там стоит волк Гаррета и выглядит в десять раз больше, глаза светятся, как у демона. Он пробирается вперед, поднимает нос, чтобы понюхать воздух, а затем перепрыгивает через меня, приземляясь перед Джаредом и незнакомцем. Мокрые брызги падают на землю. Из пасти и бока волка капает что-то темное и жидкое.

Кровь.

Волк Гаррета рычит. Джаред трусит, а мексиканский волк падает на бок, показывая свое брюхо.

— Нет, — кричу я и бросаюсь вперед, как сумасшедшая. — Не трогай их.

— Босс. — Трей входит, пошатываясь, голый, его человеческая форма тоже вся в крови. — Полегче, парень.

Альфа-сила Гаррета прокатывается по комнате, отправляя меня на колени. Джаред и Трей падают на пол. Незнакомец запрыгивает обратно в клетку в форме волка и с покорным воем перекатывается на спину. Его глаза закатываются от ужаса.

— Гаррет, вернись ко мне. — С усилием я поднимаю лицо. Каким бы альфа-весом ни обладал, он влияет на меня, но я могу с ним бороться. Пошатываясь, поднимаюсь на ноги и приближаюсь к огромному серому волку, выставив вперед ладони. — Пожалуйста. Ты мне нужен.

Очередной рык, и Гаррет начинает изменяться. Это занимает больше времени, чем обычно, его голова склоняется, лицо искажается. Когда все закончилось, его грудь вздымается, как у спортсмена. Его мускулы покрыты кровью, а глаза по-прежнему светятся серебром. Я осматриваю его торс, чтобы проверить, не его ли это кровь, и ахаю, когда вижу пулевое ранение.

Он пренебрежительно качает головой. — Ничего страшного.

Джаред и Трей медленно поднимаются и встают между своим альфой и незнакомым волком в клетке, который все еще скулит о своей покорности. Я замечаю, что у них на плечах одинаковые татуировки в виде волчьих лап, как у Гаррета. Наверное, это символ стаи.

— Гарретт, — зову я, немного задыхаясь. Может, он и вернулся в человеческий облик, но его хищная сущность все еще управляет шоу. — Что случилось? — спрашиваю одновременно с Джаредом: — Налетчики…

— Мертвы, — отвечает Трей нам обоим. — Все мертвы.

Гаррет вытирает кровь со рта и сжимает пальцы в кулаки.

Я смотрю в сторону, чтобы отвлечься от того, что сделал Гаррет. Похитители были плохими парнями и это заслужили. Но все равно это многовато для нашего второго свидания.

— Ты что-нибудь узнал о?.. — спрашивает Джаред.

— Нет. — С ревом Гаррет подхватывает стоящую рядом клетку и швыряет ее. — Я потерял контроль. — Услышав горькое самобичевание, делаю шаг вперед, желая его утешить. Но не знаю как.

Он делает несколько быстрых шагов в сторону, поворачивается и шагает обратно, запустив пальцы в волосы. — Теперь некого допрашивать, — рычит он. Его голос едва похож на человеческий.

— А что с ним? — Я наклоняю голову в сторону чужого волка. Тот ползет вперед и легко выпрыгивает из клетки. Опустив голову к полу, он скулит, словно ожидая разрешения.

— Изменись, — рычит Гаррет.

Незнакомый волк меняет форму и превращается в человека. Я держу глаза выше его талии. Сквозь смуглую кожу видны ребра, глаза впалые, с темными кругами. Длинные волосы спадают на глаза. Интересно, как долго его держали в плену?

Гаррет обходит его по кругу. Я делаю шаг вперед между ними, и он рычит, подхватывает меня рукой за талию, кружит и усаживает позади себя. Трей и Джаред смыкаются по бокам от него, образуя человеческую стену защиты, а я оказываюсь за ней.

Я прочищаю горло. — Кто-нибудь из вас говорит по-испански?

— Ты можешь переводить оттуда, — хмыкает Гаррет.

Я закатываю глаза. — Сеньор, вы видели белого волка? Маленькую самку? — спрашиваю я по-испански, повышая голос, чтобы пробиться сквозь стену оборотней.

— La Americana? Si.(Американку? Да. — пер. с исп.) — отвечает он.

Я перебегаю на сторону Джареда, но он удерживает меня рукой.

— Не надо. Не трогай. Ее, — рычит Гаррет.

Джаред опускает руку. — Не трогаю, альфа.

— Где она? Ты знаешь, куда они ее увезли? — спрашиваю я по-испански.

— Они продали ее семье Монтелобос. В джунгли.

Я перевожу его ответ. — Где в джунглях? — резко спрашиваю я. — Ты знаешь?

— В Монте Лобо.

Ой. Ну, конечно, Монтелобос живут в Монте Лобо. Это почти слишком просто. Я снимаю с плеча сумочку и протягиваю Трею телефон Гарретта. — Монте Лобо в джунглях. Свяжись с Кайли.

Бросив взгляд на своего альфу, волк хватает мой телефон и уходит. Джаред идет с ним.

— Можешь нам еще что-нибудь рассказать? — спрашиваю незнакомца по-испански и повторяю по-английски для Гарретта.

Он качает головой. — Спроси его, насколько велика их стая, насколько сильна.

Я перевожу вопрос незнакомцу.

— Более ста волков, — говорит он. — Хорошо обороняются.

— Gracias, señor.

— A ustedes. (И вам спасибо. — пер. с исп.) — Он отдает полупоклон и отходит.

Появляется Джаред, одетый в где-то найденные штаны, и бросает одежду Гаррету и странному волку, которые морщат носы, но быстро одеваются. — Я нашел ключи от их фургона на улице. Трей все еще пытается дозвониться до Кайли, но нам пора уходить отсюда.

— Ты будешь в безопасности, если мы тебя оставим? — спрашиваю по-испански у незнакомого волка.

Он кивает, объясняя на быстром испанском, что сам из прибрежного городка, но у него там сильная стая.

— Хорошо. Gracias, — говорю ему, и мы выходим в коридор.

— Закрой глаза, — бормочет Джаред.

Не успеваю понять, что он имеет в виду, как одна большая теплая рука закрывает мне глаза, а другая обхватывает меня за талию. По тому, как забилось мое сердце, понимаю, что это Гарретт. Он не нежный, а решительный и сильный. Мои ноги отрываются от пола. Я стараюсь не думать о металлическом запахе крови, когда Гаррет несет меня по коридору. Или о том, чего не вижу.

Сосредоточься на Седоне.

Когда мы оказываемся на улице, он опускает меня на землю, и я делаю глубокий вдох.

Гаррет поворачивает меня и заглядывает в лицо серебристыми глазами. — Тебе не навредили? Скажи мне, что ты не ранена, или я вернусь и убью тех парней во второй раз.

Жестокость его утверждения должна испугать меня, но это не так. Это для меня. Вся его пылкость — для меня. — Я в порядке, — шепчу.

Он обнимает меня так крепко, что мне становится трудно дышать.

— Полегче, альфа, — задыхаюсь я.

Он резко отпускает меня и отходит, словно боясь оказаться рядом со мной.

К нам подбегает Трей с мобильником в руке. — У меня нет сигнала, чтобы дозвониться до Кайли. Пойдемте в отель и сами все выясним.

Гаррет мрачно кивает. — Мне нужно позвонить отцу, чтобы он вызвал подкрепление. Мы не пойдем в Монте Лобо одни.

— Я уже это сделала, — признаюсь, морщась, когда шесть пар светящихся глаз обращены ко мне. — Сомневалась, что выберусь со склада, и не хотела… — Низкое рычание, доносящееся из груди Гаррета, предупреждает меня, что я снова беспокою его волка. — Твой отец уже в пути.

Гаррет

Всю дорогу до гостиницы я не в состоянии говорить. И едва держусь в человеческом облике. Я никогда не был так взвинчен, так близок к тому, чтобы сорваться. Нет, к черту, я уже сорвался. Набросился на тех парней на складе, когда ситуация требовала разведки. Если бы парень в клетке не дал нам зацепку, благодаря мне мы бы сейчас не приблизились ни на дюйм в поисках Седоны.

Весь вечер прошел в суматохе. Мы приехали на текстильную фабрику. Как и большинство зданий в Мехико, снаружи она была полностью забетонирована, и внутрь не заглянуть. Я послал Джареда и Трея в одну сторону вокруг здания, а сам пошел в другую.

Когда мы встретились, какой-то придурок держал Трея в захвате, направив ему в голову пистолет. — Manos arriba(Руки вверх. — пер. с исп.), — орал этот ублюдок.

И без знания испанского понятно, чего он хотел. У меня не было другого выбора, кроме как поднять руки вверх и залезть в чертову клетку, стоявшую вдоль склада. Волк может выжить после огнестрельного ранения, но не в голову.

Единственный известный мне оборотень, выживший после выстрела в голову, — пожилая пантера в Тусоне, и ей очень повезло, что пуля не задела ничего жизненно важного. Я не собирался рисковать жизнью Трея.

Но как только оказался в клетке, превратился в волка, разорвав на куски свою одежду. Здесь воняло волками, но, клянусь, я уловил запах Седоны. Я попытался прорваться через клетку, используя силу, но это были не обычные собачьи клетки. Нет, эти парни знали свое дело. Клетки были из армированной стали. Если бы Эмбер не появилась…

Я рычу на заднем сиденье фургона, и Эмбер поднимает на меня свои прекрасные голубые глаза. Не знаю, какого хрена она не боится меня, когда я в таком состоянии. А ведь должна.

Мой волк готов вырваться на волю и разорвать еще не одно горло при одной только мысли, что Эмбер находилась там, подвергая себя опасности из-за нас.

Мне хочется перекинуть ее через колено и отшлепать за это по ее симпатичной заднице, но прикасаться к ней небезопасно. Не то чтобы причинил ей боль — во всяком случае не в этом смысле. Но я в нескольких шагах от того, чтобы ее пометить. Между полнолунием и моим волчьим желанием ее защитить, навсегда впечатав на ней свой запах, я дрожу от усилий, которые мне приходится прилагать, чтобы удержаться.

Мы приехали в отель, и я сразу же направился в душ. Может быть, если избавлюсь от запаха крови, то смогу успокоиться. Сомнительно. Но попробовать стоит.

Я раздеваюсь до плавок и вхожу под струю воды, зажав рану, чтобы изгнать пулю, которую уже вытолкало мое тело при исцелении.

Помню, как побледнела моя маленькая адвокатша, когда увидела рану, какой ужас отразился на ее лице. Черт, я ничего не сделал, чтобы заслужить такую заботу, но постараюсь быть достойным и впредь. И должен сделать все возможное, чтобы ее уберечь. Боже, ее тоже могли взять в плен, и мы все сейчас сидели бы взаперти. Или еще хуже.

Мне следовало испытывать благодарность к ней, но только злюсь вместо этого. Злюсь на то, что ей пришлось подвергнуть себя риску, чтобы спасти меня. Рычание зарождается в моем горле.

Я переключаю воду на холодную. Ничего не помогает охладить горячую кожу и заглушить волка.

Отметь ее, отметь ее, отметь ее.

Я сгораю от желания вонзить зубы в роскошное тело Эмбер. Сделать ее своей навсегда. Я хочу погрузить свой член в нее, почувствовать, каково это — находиться в ее сладкой плоти. Уверен, она охренительно тугая. Настоящий рай. Может быть, есть какой-нибудь способ трахнуть ее, не помечая.

Не понятно, кто меня уговаривает — мой волк или разум, но хочу Эмбер с отчаянием, от которого вытягиваются клыки и с них капает сыворотка, чтобы ее пометить. Я прикусываю губу и пускаю кровь.

Мой суровый, жесткий, маленький адвокат в душе такая нежная. Большое сердце из мягких пушистых перьев. Я готов отдать все, чтобы заслужить право называть ее своей. Каково это — иметь Эмбер под собой? Я умираю от желания увидеть, как она смотрит на меня большими голубыми глазами, в которых светится доверие, а ее тело податливо и сладко. Че-е-ерт возьми.

Я выключаю воду и обматываю полотенце вокруг талии. Моя рана уже перестала кровоточить, края начали смыкаться.

Мы заказали номер-люкс с двумя кроватями в спальне и гостиной. Трей и Джаред в гостиной, и мне хочется завыть, потому что Эмбер с ними. Это глупо, ведь знаю, что парни готовы умереть за нее, но только потому что она моя. А мои волки — твердые орешки. Они никогда ни за что не станут претендовать на ту, что принадлежит мне.

И все же стучу кулаком по комоду. Я хочу разнести комнату в щепки.

Не знаю, как переживу ночь в одном номере с Эмбер.

~.~

Эмбер

Похоже, Гаррет разбрасывает вещи в спальне. Я ощущаю его возбуждение через стену. Чувство вины, гнев, разочарование волнами накатывают на него. Я всегда знала, что именно чувствуют люди? Или это только с Гарретом так происходит?

Трей смотрит в сторону спальни, затем бросает обеспокоенный взгляд на Джареда. Мы сидим за столиком. Они доели мою тортилью примерно за три секунды и заказали еще еды из службы доставки. — Никогда не видел, чтобы он был так близок к потере контроля, — бормочет Трей.

— Я знаю.

— Что с ним не так? — спрашиваю я.

Джаред верти коробок спичек на краю журнального столика. — Сейчас полнолуние. К тому же сестра пропала. И вдобавок ты.

— А я то тут причем?

— Он испугался за тебя. Наверняка до сих пор злится. У него реально на тебя зуб, Эмбер. — Спичечный коробок замирает на столе, Джаред берет его и запускает снова.

Мое сердце подпрыгивает от радости, но затем замирает и ухает вниз. — Но волки не могут быть с людьми.

— Это проблема. Но его волку это не важно. Животное на тебя претендует. Как только наш волк сделает свой выбор, все. Вы должны спариться или…

— Или?

— Или у животного начнется лунное безумие, — ворчит Трей, проводя языком по пирсингу на губе.

— Что такое лунное безумие?

— Пораженный им превращается в животное и не может измениться обратно. Он теряются навсегда. Это случается не с каждым волком, — объясняет Трей.

— Только с самыми доминирующими, — говорит Джаред.

Я тяжело сглатываю. Гаррет сверхдоминантен. Но он не хочет со мной спариваться. И уже сказал мне, что из этого ничего не выйдет. — А волки когда-нибудь спариваются с людьми?

— Иногда, — отвечает Джаред, пожимая плечами. — Но в большинстве стай спаривание с людьми не поощряется. И альфа-самец берет себе альфа-самку.

Я слышу подтекст. Не слабого человека.

— Отцу Гаррета это не понравится. — Трей выхватывает коробку спичек из пальцев Джареда, открывает ее и достает одну.

Отлично. Я уже произвела плохое впечатление.

— Но многие верят, что у каждого волка есть только одна настоящая пара. И волк узнает свою подругу, когда ее увидит. Находиться рядом с ней одновременно и возбуждает, и его успокаивает. — Он чиркает спичкой о коробку и бросает горящую палочку в Джареда, который вскрикивает и с ухмылкой уворачивается. — Вот какой он с тобой.

«Эмбер Дрейк, экстрасенс. Укротительница оборотней». Может, все-таки повесить эту табличку?

Из спальни доносится грохот, словно Гаррет пробил кулаком стену. Хорошо, что номер не на моей кредитной карте. Если он расстроился из-за меня, моя задача — разрядить обстановку. Я захожу в спальню и закрываю за собой дверь. Мне следовало бы испугаться, но я не боюсь. — Эй. Ты на меня злишься?

— Нет, — рычит он, отворачиваясь. Я чувствую его боль.

— Ты испугался за меня? Почему бы тебе не поговорить со мной об этом?

Он надвигается на меня, глаза сверкают серебром. Подхватив меня за талию, Гаррет прижимает меня к стене, держа на уровне носа. — Детка, ты напугала меня до смерти. Тебя могли схватить. Или ранить. Или убить, — рычит он. — Как думаешь, смогу ли я жить с собой, если с тобой что-нибудь случится?

Я не могу говорить. В горле образовался комок. Неужели кого-то так сильно волнует то, что со мной происходит?

— Ну, я бы не смог. Не смог бы жить дальше.

— Гаррет. — Степень его страдания ошеломляет меня, разбивая броню, которая почти всю жизнь защищала мое сердце. Я не безразлична ему.

— Мне следовало бы как следует отшлепать твою симпатичную задницу. — Он опускает меня на пол и прижимается к моей щеке. Его прикосновения гораздо нежнее, чем я ожидала. Он прислоняется своим лбом к моему. — Ты не должна подвергать себя риску ради меня. Я — оборотень и исцеляюсь почти мгновенно. Ты — человек.

Да, я поняла, здоровяк.

— Тебя могли застрелить или вырвать горло сегодня ночью, — продолжает он. — А если бы они взяли тебя для разведения?

— Но я не волчица.

— Не спорь со мной. — Он грубо обнимает меня, его огромные руки обхватывают мою талию. Затем проводит губами по моей шее. — Ты моя, черт возьми. Я не могу позволить, чтобы с тобой что-то случилось. Ты понимаешь?

— Понимаю, — шепчу. Слова «ты моя» стучат в голове, вызывая короткое замыкание в мозгу. Для того, кто никогда не принадлежал себе, ничто не может звучать слаще. И каким-то образом я действительно принадлежу Гаррету. Даже несмотря на то, что я человек, а он волк. Даже если у нас нет ничего общего, я — его, а он — мой. Простое уравнение, не имеющее под собой никакой логической основы. Только любовь.

Вот только вчера вечером он сказал мне, что не может быть со мной.

Гаррет сжимает ладонями мою задницу. — Я оставляю за собой право наказать эту сочную попку позже, — обещает он глубоким хрипловатым голосом.

Я отрывисто смеюсь. — Извини, повторного процесса не будет.

Он ласкает языком мочку моего уха. — Тогда мне придется сделать это сейчас. — Он поворачивает меня к себе спиной. — Руки на стену. — Приказ звучит как чистое обольщение. Гаррет медленно скользит ладонями по моим рукам, обхватывает запястья и прижимает их к прохладной стене. — Не двигай ими. Если ослушаешься, я удвою твое наказание.

Я виляю попкой, только возбужденная его угрозой. Этот человек-волк меня хочет. Не может без меня. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой желанной.

Гаррет расстегивает пуговицу на моих джинсах и вместе с трусиками стаскивает их с меня. Моя одежда благополучно приземляется горкой на полу.

— Какое у меня наказание? — хрипло шепчу в ответ.

Он сильно шлепает меня по заднице. — Вот. — Он проводит ладонями по моей голой попке и сжимает ее. Снова шлепает. — Я хочу тебя, — грубо заявляет Гаррет, распуская мои волосы из французского пучка, и они падают на плечо. Затем просовывает руки под футболку и скользит вверх, пока не добирается до груди. Одним движением он расстегивает застежку бюстгальтера и накрывает ладонями мои пышные груди.

— Ты чертовски красива, Эмбер. Я хотел тебя с самой первой встречи, когда ты завела меня в лифте. Не знаю, как удержался, чтобы не трахнуть тебя до потери сознания. — Его голос хриплый от желания.

— Так чего ты ждешь? — дерзко его подначиваю.

От его резкого вдоха прикусываю губу. Одно быстрое движение, и моя рубашка и лифчик летят через голову. — Руки вверх. — Он прижимает мои запястья к стене одной ладонью, а другой шлепает меня по заднице.

Между ног становится влажно, возбуждение вспыхивает в крови. — Я принимаю таблетки, — шепчу я.

Нечеловеческий рык заполняет комнату. — Почему? — рычит он.

Я пытаюсь повернуться, но он удерживает меня на месте. — Из-за обильных месячных. Боже, Гаррет.

— Спасибо, черт возьми. Никогда не говори мне о другом мужчине, если не хочешь, чтобы я вырвал ему глотку, — выдыхает он мне в ухо.

— Это уже слишком, Гаррет. — Мой голос дрожит, но какая-то часть меня в восторге от его собственничества. Его ревности. Я хочу, чтобы он полностью овладел мной так, как никто и никогда.

Он проводит руками по моей обнаженной спине, затем вверх, к груди, и сжимает мои соски между пальцами. — Ты нужна мне, детка. — Его зубы впиваются в мое плечо. — Ты мне так чертовски нужна.

Я снова пытаюсь оторвать пальцы от стены, собираясь повернуться и заставить его продолжить, но, очевидно, он контролирует ситуацию. Гаррет шлепает меня по руке, прижимая ее на место. Низкий рык неодобрения раздается рядом с моим ухом.

Свободной рукой он скользит по моему вздрагивающему животу и стискивает мои ягодицы.

Я уже вся мокрая, ноги дрожат.

Гаррет проводит подушечкой большого пальца между моих ног, собирая мои соки. — Скажи, адвокат, — мурлычет он низким голосом. — Ты скучала по мне?

— Д-да.

— Скажи, что я единственный, кто заставляет тебя мокнуть, — требует он и дразнит клитор.

— Ты единственный, — бормочу я. — Только ты.

— Я бы с удовольствием попробовал тебя снова, но мне трудно сдержаться. Обещаю, что вылижу тебя наилучшим образом, когда луна не будет так близко к полнолунию.

Его дыхание прерывисто, словно он бежит наперегонки. Словно едва сдерживается, чтобы не напасть.

Не хочу, чтобы он сдерживался. С отчаянием, которое вполне можно сравнить с его, я жажду, чтобы он приступил к делу.

— Возьми меня, Гаррет. — Я выпячиваю задницу, надеясь его соблазнить.

— Черт. — Я слышу шорох его джинсов, падающих на пол. — Не уверен, что смогу это сделать, детка. Не хочу причинять тебе боль.

— Не причинишь, — обещаю я. Никогда бы не подумала, что мне нравится грубый секс, но в данный момент я готова на все ради хорошего, жесткого траха. Адвокат Эмбер потрясена.

Гаррет рычит и проводит головкой члена по моему входу, смазывая его моими соками.

— Да, — выдыхаю я. — Возьми меня.

Его дыхание овевает мое ухо. Он обнимает меня за талию и заполняет меня, растягивая членом.

Мышцы вагины сжимается вокруг него, и я задыхаюсь от ощущений, прикрывая глаза. — Не останавливайся, ты нужен мне.

Гаррет замирает, а потом с пылом погружается в меня полностью. Он сжимает мою грудь в руке и начинает входить и выходить, шлепая бедрами по моей попке.

В голове легко. Наслаждение, подобно которому я еще не испытывала, меня омывает. Действительно, волчий член. Да, это определенно лучше. Он долбит меня, головка его члена ударяется о мою внутреннюю стенку. Это невероятно. Даже чудесно.

И я понимаю, что за все свои двадцать шесть лет меня ни разу не трахали, как следует. Даже сзади никогда не брали. Никогда не делали это стоя. Никогда не занималась сексом, после того как любовник хорошенько отшлепал меня по заднице.

Да. С Гарретом у меня все впервые, а этот случай близок к тому, чтобы сорвать мне крышу. И почему-то я чувствую, что это еще не все. Что это только верхушка айсберга, когда речь идет о сексе с Гарретом.

Он сжимает пальцы на моем бедре. — О Боже, — пробормотал он и задвигался сильнее.

— Черт, Эмбер, я не могу… — Нечеловеческий рык обрывает его речь, и он выходит из меня. Я удивленно оглядываюсь через плечо и вижу, как он пятится назад, его глаза светятся серебром, клыки обнажены.

Клыки? Он все еще в человеческой форме. Какого черта у него клыки?

Он трясет головой, как собака отряхивается от воды. — Эмбер. — Его голос такой гортанный, что я едва его понимаю. — Одевайся и уходи.

— Что? Нет.

Мышцы на его шее проступили, пульсируют и напрягаются. — Сейчас же, Эмбер. — Наверное, на моем лице отразилась боль, потому что он выглядит потрясенным. — Мне жаль, — бормочет он. — Мне очень жаль, Эмбер. Но мне нужно, чтобы ты ушла. Для твоего же блага. Пожалуйста. Уходи. — Он идет в ванную и там закрывается.

Трясущимися руками я подбираю одежду и надеваю. Пусть в протоколе будет отражено: я не имею ни малейшего представления о том, что только что произошло.

Мне не хочется уходить, но должна выполнить просьбу Гаррета, поэтому открываю дверь спальни и выхожу.

Трей все еще сидит за столом и ест принесенную еду. Он смотрит на меня, затем окидывает еще раз вглядом. — С тобой все в порядке?

Черт возьми. Слезы текут по моим щекам.

Он встает и раскрывает объятия. — Иди сюда.

Я, спотыкаясь, иду вперед, и он обнимает меня.

— Ты в порядке? — повторяет он.

Я не хочу ничего ему говорить. Но также не хотела, чтобы они видели, как я плачу. — Его зубы стали длинными, а глаза изменили цвет, — всхлипываю я. — Он сказал мне убираться.

Трей обменивается взглядом с Джаредом, сидящим в другом конце комнаты.

— Черт, — бормочет Джаред.

— Что?

Трей резко выдыхает. — Он хочет пометить тебя, Эмбер. Ты знаешь, что это значит?

Я качаю головой. Без понятия.

— Так волки спариваются — самец вонзает зубы в самку, чтобы навсегда оставить свой запах. Мы очень территориальны с нашими самками. Как только тебя пометили, ты спариваешься на всю жизнь. Но он не может тебя пометить, потому что ты человек. В лучшем случае останется ужасный шрам. В худшем — это может тебя убить. Сейчас он не может контролировать себя, поэтому пытается тебя защитить.

Перед глазами мелькает видение. Я стою перед зеркалом, откидываю волосы с плеча, чтобы рассмотреть шрам.

Дверь в спальню с грохотом распахивается, и в дверном проеме появляется Гарретт с насупленными бровями вокруг серебристых глаз.

Трей отталкивает меня от себя и поднимает руки. — Не трогаю…

Вспышка движения, рычание, и Гарретт, пролетев по воздуху, сбивает Трея на пол.

— Немного помощи не помешает, — задыхается Трей, откатываясь в сторону, не сопротивляясь, но быстро пытаясь освободиться.

Гаррет удерживает Трея на земле, пережав предплечьем его горло.

— Гаррет, остановись! — кричу я.

Он обращает на меня сверкающий взгляд и делает выпад, обхватывая меня за талию и притягивая к себе. Его руки обжигают, как раскаленные добела камни; жар охватывает мою кожу везде, где он прикасается. Гаррет задирает мою футболку, словно намереваясь сорвать ее с меня, и оскаливает клыки.

Очевидно, что сейчас он больше зверь, чем человек, и, учитывая, насколько осторожны его друзья, я признаю, что мне страшно.

Я кричу. Джаред хватает меня сзади и оттаскивает от Гаррета.

Тот рычит от досады и вскакивает на ноги вслед за мной. Трей хватает его сзади, не дав добраться до меня, и Джаред бросается перед ним, присоединяясь к Трею в борьбе с Гарретом. Двое младших волков отталкивают Гаррета и прижимают его к стене, наваливаясь на него всем весом, чтобы удержать на месте.

— Иди в спальню и запри дверь, милая, — говорит Трей.

Гаррет снова рычит, отрываясь от стены, но его снова прижимают к ней два молодых волка.

— Прости! Я не хотел называть ее «милая». Эмбер, иди в спальню. Сейчас же, — рявкает Трей.

Но я не могу позволить этому продолжаться. Гаррет страдает из-за того, что ему нужна я, а его друзья рискуют жизнью, чтобы защитить меня от него. Я игнорирую указание и иду к Гаррету. Кладу ладонь на его вздымающуюся грудь. — Я его не боюсь. — Не свожу взгляда с серебристых глаз Гаррета.

Клянусь, я вижу искру узнавания, мерцание голубого цвета в его серебряных глазах.

— Лучше бы ты боялась, — ворчит Джаред, явно изо всех сил пытаясь удержать Гаррета.

Я игнорирую Трея и Джареда и ловлю взгляд Гаррета, удерживая его. — Пометь меня.

Гаррет снова делает выпад вперед, но когда парни отбрасывают его к стене, качает головой. — Я разорву тебя на кусочки, адвокат. Уходи. Убирайся отсюда. Пожалуйста.

— Нет. Я видела, чем это закончится. Я хочу, чтобы ты пометил меня.

Гаррет замирает, его дыхание срывается в груди. — Что?

Я киваю. — Ты должен меня пометить. — Я поворачиваюсь к младшим волкам. — Отпустите его.

Они смотрят на Гаррета, который долго не сводит с меня взгляда, а потом кивает. Ребята освобождают его и, кажется, готовы в любую минуту снова схватить его за плечи.

Гаррет подхватывает меня, и я обнимаю его за талию ногами, а руками обвиваю его шею. Он смотрит мне в лицо. — Ты уверена?

Я киваю. Несмотря на гулко колотящееся сердце, я ему доверяю. Он никогда не сделает мне больно.

Гаррет

Даже когда волк воет, желая вырваться на свободу, я борюсь за то, чтобы оставаться с Эмбер. — Малышка, ты понимаешь, что это значит? — спрашиваю, неся ее в спальню. Не знаю, откуда она вообще знает о метке.

— Да, — шепчет она. — Что ты спаришься со мной на всю жизнь.

— Все верно. Как только тебя отмечу, то никогда уже не отпущу, ни по какой причине. Я пойду за тобой на край земли, чтобы сохранить то, что принадлежит мне.

Чудесным образом она не выглядит обеспокоенной. Похоже, мой маленький жесткий независимый адвокат с готовностью отдает себя в мои руки.

— Ты слышишь меня? Ты будешь принадлежать мне. Навсегда. Ты будешь моей, чтобы защищать и владеть. Ублажать.

— Я хочу, чтобы ты меня пометил, — повторяет она, похоже, ничуть не обеспокоенная моими словами.

Я закрываю за нами дверь. — Ты понимаешь, что это значит? Я должен буду укусить тебя, Эмбер. Укусить по-волчьи. Будет очень больно, и, скорее всего, останется шрам. — И если я облажаюсь, то могу убить. Боже, не хочу, чтобы с ней случилось подобное. Она не заслуживает такой травмы.

Она кивает: — Я видела шрамы в видении. Вот откуда знаю, что это должно произойти.

Видение. Слава богу. Значит я не облажаюсь, раз она это видела.

Я сажусь в кресло, Эмбер у меня на коленях. Полагаю, мне нужно оставаться внизу. Хоть что-то, чтобы замедлиться и не растерзать ее. Я обхватываю руками ее попку, сжимаю. Она опускает таз вниз, упираясь в мой твердый член.

Стягиваю с нее футболку и расстегиваю бледно-розовый лифчик. Он красивый и нежный, как и она сама. Эмбер определенно не может принадлежать такому парню как я, но не могу остановить себя, чтобы заявить на нее права, раз уж она предложила.

Мое положение в стае изменится. Предсказания отца, что я никогда не смогу возглавить собственную стаю, подтвердятся. Мне плевать. Эмбер — моя. Она нужна мне, как волку нужен бег.

Я освобождаю ее пышные груди и набрасываюсь на одну, всасывая в рот твердый бутон.

Эмбер издает сладострастный вскрик, от которого я едва не кончаю в джинсы. Я и так нахожусь в одном шаге от того, чтобы кончить. В одном вдохе от укуса своими удлиняющимися зубами. Как только погружусь в нее, взорвусь, как пушка. Но для нее стоит постараться. Не хочу, чтобы потом она вспоминала о своей метке только как о боли и травме.

Я переключаю свое внимание на другой сосок, провожу по нему языком, слегка покусывая зубами.

— Сними футболку, — просит она.

— Хм?

Она засовывает палец под ворот моей футболки. — Я тоже хочу снять с тебя футболку.

Я улыбаюсь сквозь дымку похоти, опьяненный желанием, и стягиваю футболку через голову. Эмбер проводит руками по моим грудным мышцам и прижимается ко мне, потираясь прекрасными сиськами о мою голую кожу.

Из моего горла вырывается рык. Я должен пометить ее как можно скорее.

— Мне нужно войти в тебя, детка. — Я провожу языком от солнечного сплетения до ее горла.

Она отстраняется от меня и сбрасывает оставшуюся одежду. — Хорошо, — поощряет она.

— Нет, — стону я. Дыхание учащается, и мне приходится прилагать все усилия, чтобы не повалить ее на пол и не вбиваться в нее до тех пор, пока она не потеряет сознание. — Сомневаюсь, что так будет лучше. Я кончу, едва войдя в тебя. — Я расстегиваю джинсы и освобождаю напряженный член.

Тяну Эмбер к себе на колени, лицом в сторону, и прижимаю пальцы между ее бедер. — Обещаю, что потом все исправлю, — удается мне сказать. — Я стану заглаживать свою вину до конца наших чертовых дней.

По Эмбер пробегает дрожь. Не знаю, что это значит. И очень надеюсь, что это не предчувствие.

Но она мокрая. Я знаю, что она хочет меня. Провожу головкой члена по ее влажной щели. Весь дрожу от усилий сдержать себя. Каждая клеточка моего тела кричит о том, чтобы я повалил ее на пол и грубо трахнул, навсегда пометив ее клыками.

Эмбер меняет положение и открывается для меня, и я резко подаюсь бедрами вверх, проникая в нее. Дрожь удовлетворения пробегает по моему телу. Как будто я только что нашел дом.

Никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо. Зрение обостряется, и зверь во мне рвется вперед. Я обхватываю Эмбер за талию, поднимаю и опускаю ее на член, надеясь на судьбу, что не наставлю ей синяков, не напугаю ее тем, как сильно хватаю и как глубоко вхожу.

Наши тела двигаются навстречу друг другу, и темное всепоглощающее желание завладевает мной целиком.

Она издает ободряющие звуки… распутные.

— Эмбер… Эмбер… Я хочу… мне нужно… — Боже, я даже не могу составить предложение. Я трахаю ее так, словно умру, если не насыщусь. Если не войду глубже. Быстрее.

Я зажмуриваю глаза, борясь с желанием овладеть ею целиком. Пока борюсь со своим волком за контроль над ней, быстро и жестко насаживаю ее на член, владею ее телом, полностью доминирую над ним.

— Да, Гаррет, — кричит она.

— Кому ты принадлежишь? — рычу я, оседлав волну вожделения, настолько высокую, что просто схожу с ума. Каждый толчок в ее тугой канал заставляет меня сходить с ума.

— Тебе! Пожалуйста, Гаррет, я так близко.

— Я дам то, что тебе нужно, — снова рычу в ответ, надеясь, что смогу это сделать, потому что жар, охвативший меня, горячее магмы. Я встаю и нагибаю Эмбер, как тряпичную куклу. Теперь могу войти в нее с большей силой.

Она кричит. — Вот так! О Боже, да. Пожалуйста, не останавливайся, не останавливайся, пожа-а-алуйста. — Ее накрывает оргазм. В тот момент, когда ее внутренние мышцы сжимают член, поводок на волке срывается.

Мои движения становятся все более резкими, так как Эмбер продолжает стискивать член все сильнее и сильнее. Рычание заполняет комнату. Открывая глаза, понимаю, что это из моего горла вырываются эти звуки. С клыков капает секрет, который я введу при укусе. Я так хочу ее укусить, пометить. И весь в напряжении.

И в этот момент я кончаю. Сперма бьет струей. Я сажусь и прижимаю Эмбер к себе, мой рев отражается от стен. Если бы она была волчицей, я бы укусил ее за загривок, но должен быть чертовски осторожен. Я убираю с ее шеи светлые волосы и впиваюсь зубами в мягкую трапециевидную мышцу, где меньше всего шансов нанести ей серьезную травму.

Сдерживая бурю эмоций, глубже вонзаю зубы в ее плоть.

Эмбер вскрикивает, и я зажмуриваю глаза, борясь с нахлынувшим чувством вины, но снова кончаю, продолжая в нее входить. Извлекая клыки из ее плоти, я вылизываю рану. Благодаря антителам, содержащимся в моей слюне, рана быстрее заживет. — Все позади, детка. Мне так жаль. — Я хватаю свою футболку и сворачиваю ее в клубок, затем прижимаю к ране, останавливая поток крови.

Эмбер снова ахает и хнычет. Она оборачивается, и в ее широко раскрытых голубых глазах стоят слезы.

— О боже, — задыхаюсь я, у меня самого глаза слезятся.

Она прикасается к моему лицу. — Нет, все хорошо, все хорошо, все хорошо.

Я поднимаю ее с колен и хватаю одеяло с кровати, и затем им укутываю Эмбер.

Видимо, на моем лице написан ужас, потому что она поднимает руку. — Я в порядке. В порядке. — Но, черт возьми, кровь пропитывает футболку у ее плеча. Мне хочется разбить все, что попадется под руку. Моя женщина ранена, и это моя вина.

— Эмбер. — Я произношу ее имя, как молитву. Как причитание. Я прошу прощения, хотя она его уже получила.

Раздается стук в дверь. — Все в порядке? — спрашивает Трей.

Я поднимаю Эмбер и укладываю ее на кровать, затем натягиваю джинсы и открываю дверь. На пороге стоит Трей, за ним Джаред.

Никогда еще не был так благодарен за поддержку товарищей по стае, особенно если учесть, что я только что пытался разбить им лица. — Как думаешь, ей нужно наложить швы? Или что там люди делают с ранами?

Трей входит, излучая спокойствие. — Дай-ка я посмотрю. — Он берет футболку у Эмбер и осматривает раны. — Нет. По-моему, все в порядке. Крупные артерии не задеты. Думаю, с ней все будет хорошо. В любом случае, швы на колотые раны не накладывают; люди говорят, что рану лучше подсушивать, чтобы не занести инфекцию.

Слава богу. Надеюсь, он знает, о чем говорит.

Джаред достает бутылку обезболивающего с испанской этикеткой. — Я сходил за ибупрофеном, — говорит он Эмбер. — И вот еще кокосовое масло, потому что оно должно быть антибактериальным и противогрибковым.

— Не для серьезной раны, идиот, — возражает Трей, и Джаред бьет его кулаком.

— А еще у меня есть ликер, если ты предпочитаешь это. — Джаред протягивает бутылку «Хозе Куэрво».

Я отпихиваю бутылку. — Никакого спиртного. А вот обезболивающее — вполне. Можете принести ей стакан воды?

Эмбер принимает ибупрофен. Она выглядит бледной, что меня чертовски убивает, поэтому беру ее на руки и устраиваюсь у изголовья кровати.

Джаред возвращается со стаканом воды и тремя таблетками ибупрофена. — Тебе нужно что-нибудь еще?

Я качаю головой.

— Хорошо, тогда мы оставим вас в покое.

Парни уходят. Возможно, из-за ранения я стал более чувствительным, оставив сердце открытым и незащищенным, но меня переполняет благодарность за их преданность.

~.~

Эмбер

Я прислоняюсь спиной к твердой груди Гаррета. — Я чувствую себя… как-то странно.

— Сыворотка на моих зубах содержит вещество, от которого ты немного под кайфом. Оно успокаивает самку после того, как ее укусили.

— Это опасно и для самок волков?

Он качает головой. — Нет. У оборотней невероятные способности к исцелению. Для волчицы это будет временная боль. Через несколько часов рана перестанет болеть, а к утру исцелится. — Он гладит меня по волосам, откидывая их с лица, беспокойство проступает в чертах его лица.

— Со мной тоже будет все в порядке.

Он проводит большим пальцем по моей щеке. — Ты невероятно храбрая. Ты — альфа, даже если не волчица.

Я изучаю его. — О чем это ты?

Он замкнулся в себе, как будто ему есть, что скрывать. — Ни о чем. Просто то, что ты хорошая пара для альфы.

Ах. Теперь я понимаю. — За исключением того, что спутница альфы должна быть волчицей.

Он сжимает зубы. — Мне это неважно.

Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что он что-то скрывает. Защищает от чего-то. Черт побери. Моя уверенность в желании быть отмеченной ослабевает. — Значит, проблема в том, что я человек? Конечно, проблема, — отвечаю я на свой же вопрос. — Потому что у детей не будет способностей превращаться в волка.

— Может, и не смогут, — поправляет он. — И это не столь важно. То, что я альфа, тоже не имеет значения, — заявляет он.

У меня по коже бегут мурашки. Голова затуманена из-за сыворотки, и я трясу ею, чтобы прояснить. — Подожди… ты можешь потерять свое положение альфы? Потому что спарился со мной?

Его лицо ожесточается. — Ты не просто человек. Ты паранормал, со вторым зрением. Ты идеальная пара для альфы, — повторяет он, словно обращаясь непосредственно к моим потенциальным противникам.

Зрение у меня расплывается. — Прости.

— Нет, — говорит он яростно. — Не извиняйся. Тебе лучше не жалеть меня, потому что я счастливый сукин сын, нашедший свою суженую. Думаешь, желание пометить происходит каждое полнолуние с любой женщиной? Нет. Я никогда не чувствовал этого до встречи с тобой. Возможно, я сдерживался, но не потому что боялся потерять свое положение альфы, не потому что на меня давило, что моей спутницей жизни оказался человек. Ты меня понимаешь? — Он берет меня за подбородок. — Я боялся причинить тебе боль, и потому что было бы несправедливо претендовать на тебя при таких обстоятельствах.

— Каких обстоятельствах?

Его лицо омрачается. — Я силой заставил тебя мне помочь. Привез тебя сюда против твоей воли. Ты меня почти не знаешь. И даже не представляешь, во что ввязалась, спарившись со мной.

Сыворотка уже расслабила меня, сняв возбуждение и остроту боли. — Во что я ввязалась? — Я придаю своему голосу дразнящую нотку. — В отношения с доминантным волком, который грозится отшлепать меня, если я не выполню его приказ? — Произнеся эти слова, я вновь начинаю испытывать вожделение, и когда Гаррет резко вдыхает, понимаю, что он уловил запах моего возбуждения.

— У тебя есть пара, который будет использовать твое маленькое тело по своему усмотрению, в любое время и в любом месте, — рычит он мне в ухо. Запустив руку в мои волосы и сжав их в кулак, он откидывает мою голову назад.

Между ног у меня запульсировало.

— Когда ты проявишь непослушание, я спущу твои трусики и отшлепаю тебя. А потом трахну тебя в задницу и не дам тебе кончить.

Из моего рта вырывается шокированное хихиканье. Я вся дрожу от желания: оргазм приближается, а к моей женской прелести даже не прикоснулись. Он, похоже, знает об этом, потому что просовывает пальцы между моих бедер и каким-то образом находит сквозь ткань штанов набухший клитор.

— Я привяжу тебя к кровати и буду трахать до потери сознания. А когда закончу, засуну тебе в задницу большую пробку и отшлепаю, просто потому что мне так хочется.

— Ты с ума сошел, — бормочу я, сжимая бедра, и меня пронзает оргазм.

Гаррет гладит меня по затылку. — Черт, девочка, даже пометив тебя, я не знаю, как пережить эту ночь, не трахнув тебя шестью способами до воскресенья.

— Что тебя сдерживает? — сладострастно и игриво спрашиваю я.

— То, что рана на твоем плече может открыться. — Это испортило настроение. — И знание того, что мой отец скоро приедет.

Мелькает вспышка знания. — Он уже здесь, — говорю я, как раз перед тем как раздается громкий стук в дверь.

Гаррет

— Подожди здесь, детка. — Я перекладываю ее со своих колен на кровать. Сомневаюсь, что отец встретит наше спаривание с радостью, и будь я проклят, если подставлю Эмбер под его гнев.

Она выглядит очаровательно, волосы взъерошены, глаза яркие, как у только что трахнутой. На ее лицо вернулся румянец, слава богу. Я прильнул к ее полным губам и отступаю назад, с трудом отрывая от нее взгляд. Мой человек. Моя пара. Я с трудом могу в это поверить.

Джаред уже впустил моего отца и трех лучших бойцов его стаи, и они с мрачным выражением лица толпятся в гостиничном номере. Меня пронзает новый укол стыда за то, что не смог вернуть Седону. Я делаю шаг вперед, чтобы пожать руку отцу. Он не любит обниматься — его холодный авторитет держится на расстоянии, даже над членами семьи.

— Сынок. — Он пожимает мою руку. — Что, черт возьми, происходит?

— Седону похитили волки, когда она была на каникулах в Сан-Карлосе. Она находится в хорошо обороняемом месте под названием Монте Лобо. С твоим подкреплением мы планируем вытащить ее с первыми лучами солнца.

— Тебе следовало сразу же мне позвонить.

Я ожидал услышать подобное, но в груди все равно стало тяжело. — Знаю. Я хотел сам разобраться с этим, не беспокоя тебя, но ты прав, и мне очень жаль.

Отец смотрит на меня, в его стальных серых глазах застыло напряжение, морщины на лице делают его намного старше, чем я помнил. Я начинаю понимать, что он уже не победит в нашем с ним поединке за звание альфы, хотя никогда не брошу ему вызов. Мой отец кивает. — Кто, черт возьми, такая Эмбер?

Как по команде, мой человек выходит из спальни, одетая, но выглядящая слегка одурманенной. У меня замирает сердце. Я протягиваю руку, и она прижимается к моему боку.

— Эмбер Дрейк, сэр. — Она протягивает руку. Не знаю, как она догадалась назвать его сэром, но ценю ее способность адаптироваться к ситуации. Эмбер совсем маленькая, но вижу, как она становится выше, как выпрямляет спину. Наверное, она грозный противник в зале суда.

— Она моя пара. — Я придаю своим словам стальной оттенок, чтобы предостеречь отца от любых оскорблений. Он может не одобрить этого, но дело сделано, и ему придется с этим смириться.

Отец переводит взгляд на свежую рану на ее плече, затем на ее лицо. Он смотрит на нее сурово, как на одного из членов своей стаи. — Я же сказал тебе оставаться на месте, юная леди.

— Отстань, — рычу я, но Эмбер, похоже, невозмутима.

— Я знаю, сэр.

Мой отец продолжает смотреть на Эмбер, которая, что удивительно, не дрожит. Если бы она проявила хоть малейший признак беспокойства, я бы набросился на отца прямо на месте и доказал, кто здесь альфа.

— Значит, ты отправилась спасать этих волков в одиночку?

Эмбер поднимает подбородок, как в ту ночь, когда я встретил ее в лифте, отказываясь показать, что она запугана. — Я не могла поступить иначе, сэр. Мне было показано это в видении.

— Ты не говорила мне об этом. — Это снимает с меня часть чувства вины и раздражения по поводу того, что она подвергается риску.

— Ты был не в настроении для разговоров. — Она смотрит на меня из-под ресниц, заставляя мое сердце подпрыгнуть. Такая мелочь, а она так крепко обвела меня вокруг пальца.

— Значит, у тебя видения? — спрашивает мой отец. Скептицизм читается на его лице.

Эмбер кивает. — Иногда, сэр. Я не всегда могу это контролировать. — Ее лицо искажается в гримасе боли.

Похоже, это от укуса. Я притягиваю ее ближе к себе, готовый в любой момент помчаться в больницу.

— Седона спарилась, — задыхается Эмбер.

Она вздрогнула — это было видение, а не метка.

— Но не ее пара ответственен за похищение. Он работает над тем, чтобы ее освободить.

— Ее пара? — огрызается отец.

Глаза Эмбер широко раскрываются, как будто ее откровение удивило даже ее саму. Она смотрит мимо моего отца, ее взгляд становится мягким. — Да… они были заперты вместе в полнолуние. Он ее пометил.

— Ты знаешь, где она? — рявкает отец, глядя на меня.

Я киваю.

— Тогда поехали. На улице нас ждут три фургона с волками. Без человека.

Несмотря на то, что я согласен, мне не нравится, как он отдает приказ, даже не взглянув на Эмбер.

Я поворачиваюсь к ней и прижимаюсь к ее щеке. — Детка, останься здесь и дождись меня. Но на этот раз даже не думай меня спасать. Неважно, что покажут тебе твои видения. Поняла?

Она кивает. Я вижу в ее глазах грусть, но отец уже выпроваживает всех за дверь.

— Трей, ты останешься с Эмбер. На случай, если ее рана окажется серьезной, — приказываю я.

— Нет, я в порядке, — вмешивается она. — В полном порядке. Вы, ребята, идите.

Я колеблюсь, разрываясь между желанием наконец вернуть Седону и беспокойством за Эмбер.

Она выталкивает нас за дверь. — Я в порядке. Я закрою дверь, закажу еду в номер и буду ждать твоего возвращения.

— Хорошо, — соглашаюсь я и наклоняюсь, чтобы ее поцеловать. — Отдохни немного, детка. Поспи. Я позвоню тебе завтра из отеля и сообщу последние новости.

Она приподнимает губы и целует меня в ответ, и я неохотно от нее отхожу. На ее лицо легла печаль, и единственный способ убедить моего волка оставить ее — это молча поклясться вернуться.

~.~

Эмбер

Сразу после их ухода меня тошнит. Между наркотическим опьянением от того, что меня пометили, болью и общим истощением, мое тело восстает против того, что должна сделать…

Уйти.

Если бы знала, что Гаррет может потерять свое положение альфы, пометив меня, я бы никогда не позволила ему сделать это. Его стая — все для него. Я видела, как тесно они связаны — ближе, чем семья. Они заботятся друг о друге, прикрывают друг друга. Его парни ради него готовы на все. У него на руке татуировка в виде стаи, ради всего святого.

Меня пронзает одиночество при одной мысли о том, чтобы уйти от него. До встречи с Гарретом я справлялась со своим одиночеством. Использовала приемы упорядочивания, контроля и участия в общественной жизни, чтобы поддерживать свою жизнь на должном уровне.

Но теперь вижу, что все это было маской, скрывающей правду, которая всегда меня грызла. Я в этом мире одинока.

И это нормально. Не все могут быть членами больших стай или семей. Я научилась справляться сама и без Гаррета тоже проживу. У меня есть моя работа. И моя лучшая подруга. И приемные дети, которым нужна моя помощь. Ну, да, такая у меня работа.

Мы спарились всего пару часов назад. Я считала его своим парнем всего один день.

Отпустить его будет не так уж и сложно.

Ага, конечно.

Глаза жгут слезы, пока бросаю свои вещи в серебристый чемодан, который захватила с собой, когда Гаррет приказал мне собираться. Каждый раз, когда меня охватывает тоска, напоминаю себе, что делаю это ради Гаррета. Он заслуживает альфа-волчицу в качестве спутницы жизни.

Не Сумасшедшую Эмбер.

Точно не Безумную Эмбер.

Мне не нужна Сумасшедшая Эмбер — как она может быть желанной для Гаррета?

Нет, беспокойство по поводу Седоны, полнолуния и их близости сделало его импульсивным. Рано или поздно он поймет, что совершил ошибку. Может, через неделю. Или через месяц. А может быть, и через три месяца. Но это произойдет, как неизбежен следующий восход луны. Лучше быстро сорвать пластырь. Или уйти, пока не нанесен еще больший ущерб. В общем, как говорится, лучше не придумаешь.

Выходные выдались дикими, но это все, что было. Дикие. И выходные.

Я выхожу из номера и спускаюсь на лифте в вестибюль. Уже за полночь, но я ловлю на улице такси и прошу отвезти меня в аэропорт.

Пока еду, у меня начинает пульсировать голова. Я достаю из сумочки пузырек с ибупрофеном, который мне принес Трей, и выпиваю три таблетки, хотя знаю, что они не помогут. Смотрю на темные улицы, проносящиеся мимо, и борюсь с болью. Не в голове, а от огромной дыры в груди.

Я справлюсь. Всегда справляюсь.

В аэропорту проверяю рейсы и нахожу один, отправляющийся в Феникс в шесть утра. От него до Тусона два часа езды. Я плачу за билет и сажусь в кресло, чтобы дождаться утра.

Видения приходят, как только закрываю глаза. Я борюсь с ними, но мне кажется, что моя голова сейчас взорвется. В ускоренной перемотке я вижу, как Седона, красивая брюнетка, запирается в скудно обставленной комнате с молодым мексиканцем. Сюжет размывается и переходит в драку между молодым человеком и волками, охраняющими дверь. Затем они вдвоем стоят на красивой веранде с видом на бескрайние джунгли. Внизу по дороге проезжает фургон, который Трей угнал со склада.

Гаррет.

Я тоскую по нему, как будто он впитал в меня не только свой запах, но и саму свою сущность, сделав меня навсегда зависимой от него. Отгоняю видения. У меня дрожат ноги, когда встаю и иду в туалет, чтобы побрызгать на лицо холодной водой. Уже почти утро. Мой самолет скоро улетит, и я смогу в нем выспаться.

Завтра буду дома и смогу сделать вид, что ничего не произошло.

Я смотрю в зеркало, но вижу не себя, а беловолосую женщину из туалета аэропорта. Она смотрит на меня с обвинением в глазах.

— Мне очень жаль, — хриплю я, но комната начинает кружиться. Я лишь успеваю ухватиться за стойку и не упасть.

В глазах темнеет, и я ударяюсь головой обо что-то твердое и, к счастью, теряю сознание.

~.~

Гаррет

Я сижу на пассажирском сиденье двадцатиместного фургона и хрущу костяшками пальцев. Три больших фургона, больше похожих на мини-автобусы, едут караваном в джунгли. Мой отец взял с собой шестьдесят человек. Волки из Монте Лобо — более ста. Неплохие шансы, учитывая, насколько свирепой может быть моя родная стая. И все же первый раз вступаю в бой со знанием, что дома меня ждут.

Теперь жизнь кажется более ценной. Моя собственная жизнь, жизнь Эмбер. И уж точно жизнь Седоны. Она ведь еще ребенок. С ней не должно было этого случиться.

Я еду в фургоне с членами своей стаи и даю им понять, как сильно ценю их поддержку. Как важна для меня эта битва. Я не собираюсь проигрывать. Поражение не для меня, особенно если речь идет о Седоне. Поскольку в жилах моего отца течет та же кровь, я знаю, что мы непобедимы.

Дорога занимает два с половиной часа. За это время успеваю прокрутить в памяти все моменты, проведенные с Эмбер, начиная со дня знакомства и заканчивая той минутой, когда оставил ее в отеле. За короткое время она полностью изменила мою жизнь.

Я уже совсем не тот тусовщик, которым был неделю назад. Парень, которого отец сильно отчитывал за неумение держать себя в руках и вести себя как настоящий лидер. Парень, который не воспринимал ничего всерьез. Да, я добился успеха в бизнесе, но это далось мне легко. У меня было чутье Мидаса. Я пришел на рынок недвижимости в нужное время. Отец предоставил мне начальный капитал, но я смог расплатиться с ним в течение года. Остальное я сделал сам.

Сейчас легко понять, что я играл в бунтаря из страха превратиться в своего отца. Боялся стать заносчивым засранцем, который жестко управляет своей стаей и семьей.

Только теперь, когда мои собственные инстинкты защиты дорогих мне людей — Эмбер и Седоны, да и членов моей стаи — заработали на полную мощность, я понимаю, что он имел в виду. Я выбрал другой стиль руководства, но, вероятно, мы оба хотим одного и того же. И теперь, когда у меня есть вторая половинка, мне стало очевидно, что я должен повзрослеть.

Я должен стать таким человеком, которого Эмбер с гордостью представила бы своим коллегам. Ее приемным детям. Это не значит, что надену костюм и галстук, но пора перестать жить как студент.

Фургон едет по узкой грунтовой дороге, поднимаясь все выше и выше в густые заросли тропического леса. Все выглядит по-деревенски бедно, пока мы не останавливаемся у высокотехнологичных ворот с электроприводом. Мы с отцом выходим. Я разбиваю камеру наблюдения, которая смотрит на нас, и помогаю ему сорвать ворота с петель, сгибая и разрывая металл.

Я готов прямо на месте перекинуться и вбежать внутрь на четырех лапах, но отец приказывает фургонам проехать дальше. Я срываю с себя рубашку, когда возвращаюсь в фургон, и мои ребята делают то же самое. Мы будем готовы встретить противника в человеческом или волчьем обличье, в зависимости от того, что потребуется.

Мы проехали еще пять миль, продолжая подниматься по склону горы. Вдали вырисовывается цитадель. Другими словами ее не описать. Окруженный гладкими саманными стенами, на высоком холме высится огромный замок, с балконов и башен, украшенных балюстрадами, открывается вид на анклав маленьких хижин с соломенными крышами внизу. Средневековый дом для королевских особ и крестьян — вот как он выглядел.

Дорога упирается в опущенную решетку, конечно же, закрытую.

Фургоны останавливаются, и мы начинаем выходить. Вспышка движения сзади заставляет меня вздрогнуть и частично переключиться, но я останавливаюсь.

— Седона?

Моя сестра бежит к нам на максимальной скорости. Она одета в какое-то старомодное платье, и я чувствую запах ее крови, смешанной с кровью мужчины.

Эмбер была права — не то чтобы я в этом сомневался. Седону пометили.

— Гаррет! — Она взлетает в воздух и летит в мои объятия, обхватывая меня руками и ногами, как ребенок.

От удара я отступаю назад и обнимаю ее. — Седона. С тобой все в порядке. Мы уже здесь.

Когда к нам присоединяется отец, я опускаю ее на землю, и она тоже обнимает его.

— Как мы проникнем внутрь? Я убью всех до единого…

— Нет. — Седона бросает взгляд через плечо в ту сторону, откуда она пришла. Там стоит маленький мальчик, не более девяти лет, и смотрит неуверенно. — Забери меня отсюда. Я не хочу драться. Я просто хочу домой. Пойдем.

Отец качает головой. — Никто не украдет мою дочь и останется в живых.

— Они меня не украли, а купили. Можешь убить тех, кто меня украл, но я просто хочу уехать отсюда. Никакого кровопролития. Давай просто уйдем.

Я вижу, что отец не собирается уходить, поэтому хватаю его за руку и дергаю головой в сторону фургона. — Папа, пойдем отсюда.

Он плотно закрывает рот, но следует за мной в заднюю часть машины, где мы можем поговорить наедине. Ну, уединение в значительной степени иллюзия, потому что у волков невероятный слух, но, по крайней мере, остальные понимают, что мы хотим поговорить наедине.

— Папа, тебе не кажется, что Седона уже достаточно натерпелась? Ее спарили. У нее могут быть противоречивые чувства к этому парню. Ей совсем не нужна новая травма. Если она сказала, никакого кровопролития, я думаю, мы должны исполнить ее желание.

Отец рычит.

Я стою на своем, не желая поднимать подбородок или трусить перед его животным. Мой волк теперь альфа. Он должен услышать меня.

— Не убив их, дадим понять, что мы слабы.

— Значит, мы вернемся позже и вырежем всю дереню, — говорю я резко, хотя мой отец способен на такую жестокость. — Я считаю, что сейчас мы должны вывести Седону отсюда, выслушать ее историю и перегруппироваться. Если мы решим вернуться, то вернемся. Я с радостью разорву всех ублюдков на кусочки. Ты знаешь, что так и будет.

Горловой рык отца затихает. Он кивает и обходит фургон, давая команду на погрузку. Я моргаю, несколько ошарашенный тем, что отец позволил мне отдать распоряжение.

Парни двигаются с военной точностью, и наш караван отправляется в путь менее чем через шестьдесят секунд. Я сажусь на заднее сиденье вместе с Седоной, обхватываю ее за плечи и жду, когда она будет готова говорить.

~.~

Мы едем по улицам Мехико, когда Седона наконец заговорила. — Как ты меня нашел? — Несмотря на пережитые испытания, она выглядит энергичной, молодость и жизненная сила сочатся из нее, словно ее волчице понравилось спаривание.

— Моя пара нашла тебя. — В моем голосе столько гребаной гордости, что Эмбер наверняка чувствует мою любовь в нашем номере.

Я еду за тобой, детка. Мы уже близко.

Седона поднимает усталые зеленые глаза. — Твоя пара?

Я касаюсь ее шеи, где заживает след от укуса. — Похоже, мы оба спарились в эту луну.

В глазах Седоны появляются слезы, и она отворачивается. Я готов убить того, кто это сделал, и мне до смерти хочется узнать ее историю, но заставляю себя молчать. Если стану агрессивным, она замолчит.

— Расскажешь мне о ней? — Ее голос захлебывается слезами.

Я целую ее в макушку. — Ее зовут Эмбер. Она человек с экстрасенсорными способностями и адвокат. И моя соседка. Когда ты пропала, я сказала ей, что нам нужна ее помощь, и мы взяли ее с собой в Мексику. Она помогла нам пройти по твоим следам до Мехико, где мы нашли твоих похитителей — они, кстати, уже мертвы, — а потом она помогла получить информацию об этом месте.

— Человек, да? Никогда бы не подумала. — В голосе Седоны не слышно ни капли осуждения, иначе я бы перешел в оборону. Я все еще жду от своего отца дальнейших разборок.

— Я тоже. — Пожимаю плечами. — Мой волк ее выбрал.

На лицо Седоны ложится грусть, которая отражается и в ее взгляде. — Да. Наверное, так бывает.

Черт. Видимо, она влюбилась в свою пару, кем бы он ни был. Возможно, это Стокгольмский синдром.

— Уверена, что не хочешь, чтобы я вернулся туда и убил всю стаю Монтелобо? Одно твое слово, сестренка, и я не стану колебаться.

Она покачала головой. — Уверена. И папу не отпускай. Я думаю… они просто очень мерзкая стая. — Она поворачивается ко мне лицом. — Так где сейчас Эмбер? Когда я могу с ней встретиться?

Седона лишь изображает солнечное настроение, и это меня убивает. Мы подъезжаем к отелю. — Она в нашем номере. Пойдем. Ты можешь встретиться с ней прямо сейчас.

Мы выходим из фургона, и я захожу в лифт вместе с Седоной, Треем и Джаредом. Замечаю, что Седона быстро присоединяется ко мне, так же как она быстро села в мой фургон. Она не хочет иметь дело с нашим отцом. Я ее не виню. Обнимаю сестренку за плечи, и она прислоняется ко мне.

Меня не было всего шесть часов, но я до смерти хочу увидеть Эмбер. Надеюсь, что рана от укуса не очень ее беспокоила. Наверняка ей было больно.

Я вставляю ключ-карту и открываю дверь в номер. В тот же миг понимаю, что что-то не так.

Запаха Эмбер нет. Точнее, есть следы, но ее нет в комнате. — Эмбер? — окликаю я. На столе лежит записка, и я беру ее в руки.

«Гаррет!

Я не хочу связывать тебя по рукам и ногам тем, что произошло под влиянием стресса и полнолуния. Знаю, что спаривание с человеком изменит твое положение в стае и в отношениях с отцом, и не хочу, чтобы этот груз лег на мои плечи. Давай спишем это на интересное второе свидание и покончим с этим.

Я успела купить билет на самолет до Тусона. Пожалуйста, дай мне немного времени, перед тем как заглянешь ко мне в квартиру, — мне нужно расстояние, чтобы все зажило.

С любовью,

Эмбер».

Нет.

Мой рев сотрясает картины на стенах. Я комкаю записку и бросаю на пол.

Она не может уйти.

Я не смирюсь с этим.

Я хватаю телефон и набираю ее номер, пока не вспоминаю, что ее телефон здесь не работает. И все равно звоню и оставляю сообщение на голосовой почте.

— Эмбер. Мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас. Позвони мне. — Я хочу сказать еще миллион вещей, но не доверяю себе, чтобы не облажаться и не наговорить глупостей. Трей, Джаред и Седона смотрят на меня широко раскрытыми глазами и настороженно, держась на расстоянии вытянутой руки, но при этом делают сочувственные лица. — Трей, пусть Кайли выяснит, на каком она самолете.

— Сейчас займусь, Джи.

Я обхожу комнату по кругу и бью кулаком в стену.

— Гаррет, — резко говорит Седона.

Я поворачиваюсь к ней лицом, сжимая кулаки. Из-за моего рыка трудно что-либо расслышать.

— Если ты хочешь вернуть свою пару, у тебя должен быть план получше, чем пробивание дырок в штукатурке.

Я растерянно на нее смотрю. Прошла целая минута, пока ее слова дошли до меня, но потом понял, что она права.

— Черт. — Я зарываюсь всеми десятью пальцами в волосы и хватаюсь за голову.

Понятия не имею, как вернуть свою половинку. Очевидно, я вообще не знал, как за ней ухаживать, раз она сказала, что наши первые два свидания были ужасными.

Телефон Трея подает сигнал. — Тебе повезло. Она забронировала билет на ранний рейс из Мехико, но не успела на посадку. Сейчас она перерегистрирована на рейс, вылетающий через, — он посмотрел на телефон, — один час. Пойдемте.

Я с облегчением позволяю Трею на мгновение стать лидером, пока пытаюсь обуздать яростное желание моего волка вернуть свою подругу. Мы все следуем за ним в лифт и спускаемся вниз. Мой отец и несколько членов его стаи все еще находятся в холле, они разговаривают с нами, но я ничего не слышу из-за гула в ушах. Каким-то образом они тоже присоединяются к нам, и мы все садимся в фургон.

Пока машина несется по улицам, в голове прокручиваются все моменты, проведенные с Эмбер с того самого дня, как я ее встретил.

Если у меня и были какие-то сомнения, почему я выбрал ее в качестве пары, то теперь это ясно как день. От каждого нашего общения исходит сияние. Эмбер Дрейк — это подарок. Для этого мира. Для детей, которым она помогает. Для меня. У нее сердце ангела и смелость оборотня. Она нежная, но сильная. Она могущественна сама по себе. Ее способность любить, прощать, отдавать свое время и сердце другим не знает границ.

Она нужна мне.

Не только для моего волка. Она нужна мне.

И я сделаю все на свете, чтобы стать достойным Эмбер Дрейк.

~.~

Эмбер

Занесите в протокол: расставание с волком вызывает сильную головную боль. Я просыпаюсь на полу в туалете и понимаю, что опоздала на самолет. Понятия не имею, как долго пролежала там и попытался ли кто-нибудь мне помочь.

Женщины ходят кругами, стараясь не подходить ко мне, как будто то, что меня вырубило, может быть заразным. Не дай Бог, кто-нибудь позвонит девять-один-один. Конечно, в Мексике этот номер может не работать.

Я тащусь к билетной кассе, перебронируюсь на следующий рейс в Соединенные Штаты и сажусь ждать. Свет из окон бьет в глаза, как физический предмет. Тошнота вызывает легкое головокружение.

Я могу это сделать. Нужно только добраться до дома, лечь в свою постель.

Конечно, эта мысль напоминает мне о последней головной боли, когда Гаррет отнес меня на кровать и положил мне на голову прохладную тряпку. Как я могла думать о нем как о грубияне? У него, может быть, и грубая внешность, но он мягкий гигант. Он никогда не хотел причинить мне боль.

Но причинил.

Не укусом — я знаю, что это заживет. Также знаю, что сама попросила об этом.

Мое сердце, возможно, никогда не восстановится.

Я прожила всю свою жизнь, никогда не чувствуя себя в безопасности. Или целостности. Или любимой. Я никогда не принадлежала себе, никогда не вписывалась в общество. С Гарретом все это отступило. Он принял всю меня — не только адвоката Эмбер. Он заботился обо мне, о моей безопасности.

Но соглашаться на отношения с ним после единственного совместного уик-энда было глупо. Это все равно что согласиться на пьяную свадьбу в Лас-Вегасе в полночь. С проповедником, пародирующим Элвиса, или без него. Событие, после которого ты просыпаешься и понимаешь, что совершила огромную ошибку.

Так что я вернусь домой. Снова стану адвокатом Эмбер. Буду продолжать помогать детям. И, рано или поздно, воспоминания об этих выходных исчезнут.

Ведь так?

Я потираю пульсирующие виски и опускаюсь в неудобное пластиковое кресло.

Суматоха у ворот безопасности заставляет меня приоткрыть один глаз, чтобы подглядеть, и я замираю.

Ко мне направляется Гаррет в сопровождении дюжины огромных, круто выглядящих мужчин, включая Трея, Джареда и его отца. И одна женщина — видимо, его сестра.

Мрачная решимость озаряет его лицо, он поглощает пространство между нами, впиваясь взглядом в мои глаза. Я готовлюсь к усилению головной боли, к тому, что могу снова потерять сознание, но этого не происходит. Вместо этого мир вокруг затихает. Весь шум в голове уходит.

Я сопротивляюсь искушению прильнуть к нему. К Гаррету. Я ушла ради него. Ему лучше без меня. Поэтому не могу позволить сердцу биться в груди, а телу — вибрировать от возбуждения при виде его, чтобы изменить свое решение.

Все кончено.

Гаррет подходит так быстро и яростно, что боюсь, он опрокинет весь ряд стульев, где я сижу, но останавливается передо мной и приседает.

— Гаррет, не надо.

— Малышка.

О Боже. Я не ожидала, что он будет говорить так мягко, так нежно, а не разбрасываться своей обычной чушью про доминирующего волка. Я была готова отстаивать свою правоту. Но эта нежность ударила меня под дых, вызвала прилив тоски и боли.

Гаррет прочищает горло, как будто не знает, что сказать. Я не привыкла видеть такого самоуверенного волка не в своей тарелке. — Я совершил много ошибок. Если бы можно было все вернуть вспять, я бы так и сделал, чтобы наше первое и второе свидания стали лучшими в твоей жизни.

Слезы наворачиваются на глаза, и яростно моргаю в попытке их сдержать.

Свита Гаррета собралась за его спиной, не оставляя нас наедине, как будто они тоже являются частью этой дискуссии.

— Я бы сделал так, чтобы ты никогда не сомневалась в моих чувствах к тебе. И хочу, чтобы ты знала, что не полнолуние и не мой волк выбрали тебя в качестве моей подруги. Я выбрал тебя, Эмбер Дрейк. Человека. Одаренного экстрасенса. Адвоката с большим сердцем. Ты нужна мне, детка. И мне все равно, что они думают. — Он, наконец, признает нашу аудиторию, дернув головой. — Мне все равно, если я потеряю свое положение альфы. Или если моя семья отречется от меня. Меня волнуешь только ты. Быть с тобой. Жить для тебя.

Потому что ничто в моей жизни не имело значения, пока я не встретил тебя. Теперь я знаю свое предназначение.

Это уже слишком. Слезы текут по моим щекам, так хочется броситься в объятия Гаррета. — Что же? — шепчу я.

— Стать достойным тебя.

— Прекрати, — задыхаюсь я.

— Я начищу ботинки и продам мотоцикл, если хочешь. Передам ночной клуб парням. Я помогу твоим приемным детям. Все, что захочешь, я сделаю для тебя, Эмбер. Потому что ты моя. Ведь предупреждал, что если помечу тебя, то никогда не отпущу. И это так и есть. Но я собираюсь упорно трудиться ради твоего счастья. И сделаю так, чтобы ты гордилась тем, что называешь меня своей парой.

И тут я не выдерживаю.

Бросаюсь к Гаррету, и он ловит меня в свои объятия. Я так крепко обхватываю его шею, что начинаю душить.

— Детка, — хрипит он. — Это «да»?

— Да, — шепчу я.

Стая собирается вокруг нас в плотный круг. Джаред кладет руку мне на спину, Трей прикасается к Гаррету.

Отец Гаррета прочищает горло. — Похоже, Эмбер дала тебе вдохновение, чего никак не получалось у меня.

Гаррет отказывается отпускать меня, шепча неразборчивые слова мне в волосы.

— Добро пожаловать в семью, Эмбер, — хмыкает мистер Грин. — Я ценю то, что ты сделала, чтобы спасти обоих моих детей в эти выходные.

— Добро пожаловать в стаю, — бормочут Трей, Джаред и многие другие.

Гаррет наконец отпускает меня, а его сестра берет обе мои руки и сжимает их. — Спасибо, что помогла им найти меня, — говорит она. — И добро пожаловать в нашу семью.

Я обнимаю красивую брюнетку. Ее собственная душевная боль является отголоском того, что я только что отпустила, и хочу ей помочь.

— Если вы нас извините. — Гаррет берет меня за руку и проталкивает через круг. — Мне нужно вернуть мою подругу в отель. — Он смотрит на меня снизу вверх, его глаза мягкие и ласковые. — Завтра мы полетим домой. Вместе. Хорошо?

Я молча киваю. Мне придется позвонить на работу и сообщить, что я не приеду, но это не страшно. У меня нет никаких дел в суде.

Гарретт подхватывает меня на руки и устремляется из аэропорта, несмотря на мои протесты.

— Не волнуйся, Эмбер. Мы заберем твой багаж, — кричит вслед Трей.

Я прижимаюсь лицом к шее Гаррета. — Как ты прошел через охрану без билета на самолет? — спрашиваю я.

— Не знаю. Трей все уладил.

Точно. У него есть стая. И теперь моя стая тоже.

~.~

Гаррет

Я заселяюсь в отдельный номер в отеле, и Джаред приносит наши сумки.

Эмбер краснеет, как девственная невеста, и это самое милое, что я когда-либо видел. Она покраснеет еще сильнее, когда поймет, что я приготовил для ее горячего маленького тела.

— Снимай одежду. — Мой голос прозвучал грубее, чем я ожидал.

Она смотрит на меня, приподняв брови, вероятно, удивленная таким грубым приказом, учитывая, что я обращался с ней как с нежным цветком.

То, что она видит на моем лице — должно быть, чистый голод, — заставляет ее веки опуститься, а соски затвердеть. Эмбер снимает с себя одежду.

Я роюсь в сумке в поисках скотча. Когда достаю его, моя пара краснеет, но ее руки сами тянутся к груди, как будто я запустил туда боль, которую нужно унять.

— Что ты делаешь?

Со скотчем в руках я приближаюсь к ней, как хищник, уверенный в своей добыче. Мой член уже болезненно твердый. — Поскольку тебе трудно оставаться на месте, я решил, что лучше подстраховаться.

Она облизывает пухлые губы. — В этом нет необходимости. — Черт, какой у нее хриплый голос. Мне чертовски нравятся эти нотки в ее голосе. Не могу дождаться, чтобы увидеть, что еще я смогу из нее вытянуть. У меня еще не было времени на то, чтобы изучить тело и реакции моей подруги — что заставляет ее дрожать, что заставляет ее кричать. Теперь я точно собираюсь наверстать упущенное.

Я отрываю от скотча кусок. — О, думаю, это очень нужно. Ты проведешь весь день и ночь привязанная к моей кровати, детка, и, может быть, тогда поймешь, что не стоит убегать. — Я отрываю второй кусок скотча такой же длины и соединяю их вместе, липкой стороной друг к другу. Я не хочу повредить кожу моей пары сегодня ночью. Может, мне и нравится доминировать, но здесь речь идет, безусловно, об удовольствии.

Она издает придушенный смешок. — Я не убегу…

Я прерываю ее протест жестким поцелуем, одновременно поймав ее запястья и обмотав их скотчем, используя для фиксации новую ленту. Просунув палец под импровизированные наручники, убеждаюсь, что они плотно, но не слишком туго затянуты. — Этого должно хватить. — Я складываю новый длинный кусок скотча пополам и продеваю его через наручники, а затем притягиваю свою подругу к кровати, как рабыню в кандалах. — Для начала на спину. — Я указываю подбородком на матрас.

Эмбер улыбается, встает коленями на кровать и ложится на спину. Я стягиваю ее запястья над головой и прикрепляю длинную часть к изголовью кровати очередным куском скотча. Если бы Эмбер со всей силы потянула, то скотч не выдержал бы, но это скорее иллюзия захвата, чем реальная угроза.

На секунду я останавливаюсь и просто наслаждаюсь этим зрелищем.

Чертово совершенство.

Сладкое миниатюрное тело Эмбер распростерто нагишом, как подношение, ее пышные груди открыты для обозрения, живот вздрагивает, когда она дышит.

— Открой ножки пошире, детка.

Она раздвигает бедра, на ее шее проступает румянец.

Я сжимаю член через джинсы и стону. — Ты так прекрасна, адвокат, что я едва могу это выдержать. Даже когда полнолуние позади.

— Раздевайся, — приказывает она, глядя на меня широко распахнутыми глазами с трепещущими ресницами.

Я качаю головой. — Нет.

На ее лице отражается замешательство. — Почему?

— Во-первых, ангел, в спальне все решаю я, а не ты. И мы с тобой оба знаем, что тебе это нравится, так что даже не притворяйся, что это не так. Во-вторых, это наказание. Ты бросила меня. Я этого не забыл. Поэтому ты будешь лежать и получать все, что я решу тебе дать и когда. Понятно?

— Н-не совсем. — Ее голос дрожит, но я чувствую запах ее возбуждения, и то, как быстро поднимается и опускается ее грудь, говорит о том, что она полностью возбуждена моим приказом.

Я медленно поднимаюсь над ней, все еще полностью одетый. — Позволь мне объяснить. — Я обхватываю ее колени и подтягиваю их к ее плечам, широко раздвигая. Смотрю на нежное местечко между ее бедер, и из моего горла вырывается возбужденный рык. — Я буду вылизывать тебя до тех пор, пока не насыщусь. Если это займет восемнадцать часов и ты сорвешь голос до хрипоты, тогда, возможно, наконец усвоишь урок.

Эмбер смеется тем хриплым смехом, который сводит меня с ума.

Я рычу, обхватываю ладонями ее попку, приподнимаю, пока не впиваюсь ртом в ее сокровенное местечко.

Эмбер вздрагивает, сжимая колени вокруг моей головы. Я облизываю ее по всей длине, раздвигаю половые губки и провожу кончиком языка. Ее бедра напрягаются, и она издает слабый стон.

— Вот так, красавица, дай попробовать то, что принадлежит мне.

Я посасываю ее половые губы, покусываю их, а затем провожу языком по клитору.

Ее крики становятся все громче — полные отчаяния. Я провожу языком от ануса до клитора, и она начинает задыхаться и стонать. Возвращаюсь к клитору и посасываю его, одновременно вводя в нее один палец, затем два. Как только поглаживаю ее внутреннюю стенку, Эмбер вздрагивает, мышцы сжимаются вокруг моих пальцев, попка подрагивает.

Я в раю. Удовлетворение моей женщины совершенно точно является целью моей жизни, потому что я никогда не чувствовал себя таким сильным.

Как только она кончает, я начинаю все сначала.

Я довожу ее до кульминации еще раз. Затем вхожу в нее в третий раз.

Эмбер отталкивает мою голову. — Я не могу, Гаррет, — стонет она. — Слишком мощно. Это так интенсивно.

— Я знаю, детка. Это наказание. Кому ты принадлежишь? — Я обхватываю ее, облизывая ее звездочку.

Она визжит, сжимая попку, поднимая бедра над кроватью. — Тебе! Гаррету, самому собственническому, упрямому, властному…

— О-о… — Я смеюсь. — Кого-то надо отшлепать.

По реакции ее тела понимаю, что ей нравится эта идея.

Я переворачиваю Эмбер, поправляю скотч на запястьях, чтобы она могла принять новое положение.

Она виляет попкой, приглашая меня к наказанию.

Я несколько раз быстро ее шлепаю, а затем успокаивающе растираю ее кожу в месте ударов. — Ты знаешь, что случается с непослушными подругами, которые пытаются сбежать от пометившего их мужчины? — Я приподнимаю бедра Эмбер и подкладываю под нее подушку.

— Что?

— Их жестко трахают. — Я шлепаю ее снова, по шлепку на каждую ягодицу. — Ты готова к наказанию?

Ее восхитительная попка крепко сжимается. — Боже, нет. — В ее голосе слышится хихиканье.

— Очень жаль, детка. Сейчас узнаешь, что бывает, когда ты рассердишь свою пару.

Широко раздвинув ее ноги, с помощью скотча прикрепляю каждую из ее лодыжек к столбикам кровати, снова используя метод сложенной вдвое ленты, чтобы не задеть липкой стороной ее кожу.

Ее возбуждение просачивается между бедер, спина ходит ходуном от ее прерывистого дыхания. Моя женщина так возбуждена.

Я взбираюсь на нее и прижимаюсь губами к ее уху. — Знаешь, что произойдет, если будешь очень непослушной, детка?

— Что? — Ох, этот хриплый голос. Она меня убивает.

— Их трахают в задницу. — Я несколько раз шлепаю ее по симпатичной попке. — Ты хочешь, чтобы тебя трахнули в твою тугую попку?

— Нет, сэр.

Член у меня дергается. Думаю, что он станет подрагивать каждый раз, когда она будет называть меня «сэр», до самой моей смерти. Мне чертовски приятно, когда она подчиняется.

Я раздеваюсь донага и забираюсь позади Эмбер, мысленно представляя, как она выглядит лицом вниз, раскинув руки, привязанная к кровати. Я сохраняю эту картину в памяти, которую надеюсь вскоре пополнить миллионом других эротических образов: Эмбер, подвешенная за запястья к крюку в потолке, Эмбер, откинувшаяся назад с кровати, чтобы пососать мой член, Эмбер в любой позе йоги, обнаженная, ожидающая моей команды.

В глубине горла раздается рык. Я вжимаюсь членом между ее ног и смазываю головку ее соками. Затем медленно погружаю член внутрь, дразня ее, не торопясь.

Эмбер постанывает, приподнимая задницу, чтобы дать мне лучший доступ. Я погружаюсь глубоко, затем вытягиваюсь почти до конца.

— Нет, — скулит она. — Что ты…

Я снова погружаюсь в нее.

— Да. Это. — У нее перехватывает дыхание.

Я смеюсь. — Кто здесь главный, детка?

Она демонстративно тянется к своим путам. — Ты, черт возьми. За дело!

Я выхожу из нее и наношу два быстрых шлепка, по одному на каждую ягодицу. — Ты, наверное, хочешь сегодня в попку.

— Нет. Нет, не хочу, — быстро отвечает она, и я снова смеюсь. Я хватаю подушку и подкладываю под ее бедра, чтобы было удобнее, и снова вхожу в нее.

— О да! — вскрикивает она.

Никогда бы не подумал, что строгий адвокат, с которым я познакомился в первый день, окажется такой страстной. Такой отзывчивой.

Я погружаюсь в нее снова и снова, медленно и уверенно. Затем мое самообладание рушится.

— Сейчас ты получишь по полной, сладкая, — предупреждаю я. Опираясь на руки возле ее головы, я погружаюсь в нее, трахая ее глубоко. Если бы ее лодыжки не были зафиксированы, я бы впечатал ее лицом в изголовье кровати, настолько сильны мои толчки.

Ее крики сводят меня с ума, и мой волк приходит в неистовство. Я трахаю, трахаю и трахаю ее еще, звук шлепков моих чресел по ее заднице заполняет комнату, ее крики звенят в моих ушах.

— Да, да, да, Гарретт! — кричит она. Ее мышцы сокращаются и сжимаются в импульсах, и я глубоко вхожу в нее, чтобы дать ей насладиться оргазмом. Эмбер кончает и замирает подо мной. Я выхожу из нее немного, чтобы освободить ее лодыжки, затем поднимаю ее бедра, пока она не оказывается на коленях, ноги широко расставлены, задница поднята вверх. Она все еще лежит лицом на кровати, руки стянуты над головой.

Я шлепаю ее между ног. — Ты думала, мы закончили, ангел?

Она испускает протяжный стон. — Я не могу. Слишком много… удовольствия, — бормочет она.

— О, ты получишь его, детка. Ты получишь все удовольствие, которое я хочу тебе доставить. Знаешь почему?

— Потому что я твоя? — В ее голосе звучит смех.

— Именно так. Ты принадлежишь мне. Ты моя. Навсегда. — Я хватаю ее за бедра и еще раз пронзаю ее членом, сделав еще один мысленный снимок. Снова шлепаю ее по половым губкам. — Ты когда-нибудь еще попытаешься уйти от меня, детка?

— Нет, сэр.

Еще три шлепка прямо по ее клитору.

Она стонет.

— Непослушная малышка. Теперь я должен трахать тебя до тех пор, пока ты не кончишь.

— Я уже. — Ее слова заглушены одеялом и, возможно, невнятны от похоти.

Я провожу языком по ее влажным складочкам.

— О Боже, — стонет она.

Может быть, я и хочу помучить свою пару многочисленными оргазмами, но моя выносливость не бесконечна. Я встаю на колени позади нее и приставляю свой член к ее входу. Я погружаюсь в ее влажный жар и стону. С этого ракурса все еще лучше. Крепко обхватив ее бедра, я вколачиваюсь, владею ее сладким телом, повелеваю им. У меня закатываются глаза. Она слишком хороша. Слишком тугая. Слишком горячая. Слишком хорошо.

Кульминация настигает меня, как товарный поезд, проносясь сквозь меня. Я заглушаю проклятия и трахаю ее до самого конца, выплескиваю в нее струйки спермы.

Время становится неуловимым. Не знаю, сколько прошло времени, когда мое зрение проясняется, и понимаю, что перестал трахать свою пару. Я все еще прижат к ее заду, по самые яйца. Дыхание сбивчивое, словно я пробежал марафон.

Эмбер тихонько стонет, довольная, и зарывается в одеяла. Я срываю скотч с ее запястий и тяну ее на бок, чтобы свернуться вокруг нее калачиком. Она ложится рядом со мной, словно наши тела созданы для того, чтобы прижиматься друг к другу.

Я глажу ее по волосам, откидывая их с лица. — Ты в порядке?

Она кивает, на ее лице мечтательное выражение, а губы растягиваются в мягкой улыбке.

— Как тебе третье свидание?

— Ммм… — Она касается рукой моего лица. — Эпическое.

Эмбер

На табличке у входа в клуб «Эклипс» написано «Закрыто на частное мероприятие». Внутри дети бегают по клубу Гаррета. На разогрев детей ушло немало времени. Большинство приемных детишек прошли через ужасные ситуации. Они не беззаботны и сдерживают свои эмоции.

Но когда Гарретт подбегает к стенду с рисунками на лицах и кричит: — Оу, это круто — разрисовывать лица. А можно мне волка? — это веселит детей. Огромный, татуированный крутой парень, на котором нарисован волк, убеждает каждого ребенка получить такого же.

Наблюдая за ним, мое сердце переполняется до краев. Он с лихвой выполнил свое обещание стать достойным для меня, не то чтобы я думала, что он не был таковым раньше. Нет, Гаррет не стал иначе одеваться и по-прежнему ездит на мотоцикле, но каждый день предпринимает шаги, чтобы сделать наше будущее прекрасным. Например, разрабатывает план дома нашей мечты. И водит меня на настоящие свидания.

— Алиса, хочешь попробовать «Ширли-мырли»? — спрашиваю я застенчивую рыжую девочку, которая только что прошла через всю систему со мной в качестве ее представителя.

Ее широко раскрытые зеленые глаза фиксируются на моем лице, но она не отвечает, что вполне естественно.

— Это напиток. Сэм делает их вон там. — Я показываю в сторону бара, где молодой оборотень смешивает детские напитки.

Ее новая приемная мама берет ее за руку. — Хочешь попробовать?

Она кивает, все еще глядя на меня.

— Я дам тебе совет: скажи им, что ты хочешь побольше вишни. — Я подмигиваю, и она улыбается, показывая огромные прорехи, где выпали ее молочные зубы.

— Кто знает, как танцевать танец Купидона? — спрашивает Джаред. Он играет роль диджея и тренера по танцам на танцполе, а Трей его подстраховывает. Они находятся среди детей, танцуя вместе с ними в мини-световом шоу.

Звучит «Шафл Купидона», и Джаред занимает место впереди группы, ведя их вправо-влево, отталкивая и поворачивая.

Я улыбаюсь, как дурочка, так тронута тем, как щедро Гаррет и его стая относятся к этим детям, которые даже не перевертыши.

Они хорошие люди. Волки.

И для меня большая честь быть включенной в их число.

~.~

Позднее я прижимаюсь к твердому, теплому телу Гаррета, когда он едет в гору. В городе принято постановление об освещении, чтобы не было темно для телескопов на пике Китт; немногие искусственные огни конкурируют с ночным небом. Еще несколько месяцев назад я бы подумала, что кататься ночью слишком опасно, но, крепко прижимаясь к Гаррету, чувствуя, как его твердые мышцы напрягаются под моими руками, никогда не чувствовала себя в большей безопасности.

Мотоцикл с урчанием съезжает с дороги на смотровую площадку. Гаррет паркует его и тянет меня за собой. Мы сидим вместе и смотрим шоу.

— То, что ты сегодня сделал, было здорово — открыл клуб для детей, — бормочу я. — Я не знала, что ты так хорошо ладишь с детьми.

— Я тоже не знал, — усмехается он.

— Ну, ты был великолепен.

— Я получу награду? — Он пересаживает меня к себе на колени, и я чувствую, какого рода вознаграждение подразумевается.

— Ммм, — я поглаживаю его твердый член под джинсами. — Может быть, позже.

— Не здесь?

Я смеюсь. — Я еще не настолько сумасшедшая.

Он целует меня глубоким, затяжным поцелуем, от которого у меня стон стоит в горле.

— Может, сейчас?

— Плохой мальчик. — Я пересаживаюсь на мотоцикл так, что оказываюсь на его коленях, лицом к нему. Отсюда открывается прекрасный вид, но я хочу смотреть только на него.

Он проводит пальцами по моим волосам. Я почти всегда ношу их распущенными. Они безумно путаются от ветра, но Гаррету, кажется, это нравится.

На секунду его лицо расплывается. Я вижу Гаррета, немного постаревшего и похожего на своего отца, на подъездной дорожке кирпичного дома. Трое детей — девочка и два мальчика — бегают и играют вокруг него, пока он чинит свой мотоцикл, иногда останавливаясь, чтобы показать им, как поворачивать гаечный ключ.

Когда видение исчезает, я крепко обнимаю его.

— Ты хочешь детей? — спрашиваю я.

Он усмехается. — Не уверен, насколько хорошим отцом я буду, но да. Хотя надеялся, что мне удастся побыть с тобой наедине, прежде чем у нас появятся ковровые крысята.

— А что скажешь насчет ковровых волчат? Мы всегда можем попросить Джареда или Трея посидеть с ребенком.

— Или запереть дверь в спальню.

— Это сработает только в том случае, если ты не научишь их взламывать замки, — ворчу я, и он смеется, отодвигая меня назад, чтобы видеть мое лицо.

— Что это за разговор о детях? Ты… — И надежда в его голосе говорит все, что мне нужно знать.

— Нет. Я так не думаю. Пока нет, — тихо добавляю, проводя пальцем по его подбородку. — У меня просто было видение будущего.

— Правда? И что это было?

Я улыбаюсь. — Скоро узнаешь.