Осел и морковка

Глава 10

Конь Армандо достался отменный. Сильный, выносливый и быстрый. Слуга молодого герцога сказал, что зовут коня Брик, что на каком‑то древнем языке означает "Кирпич". Очень подходящее имя для такой скотинки. Если бы кирпичи летали…

Конь спокойно пережил смену владельца. Взял у Армандо кусок хлеба, густо посыпанный солью, и на этом признание нового хозяина состоялось. Никаких закидонов, свойственных породистым коням, у этого замечательного представителя лошадиного племени не было. Седлать себя давал спокойно, сбросить не пытался, и вообще казался паинькой.

Армандо только опасался, что при таком флегматичном характере его не заставишь скакать с хорошей скоростью. Поначалу такое мнение оправдывалось. Ход у Брика был настолько ровным, что хоть засыпай у него на спине, а не хочешь — книжку читай. Каково же было изумление мага, когда следующая по дороге деревня показалась значительно раньше, чем он рассчитывал.

Плавный, ровный аллюр оказался еще и очень быстрым. Если так пойдет, то у него есть все шансы нагнать Дину. Похоже, девочка больше не плывет на неверном плотике, а идет пешком.

В деревенском трактире Армандо поел сам и накормил коня отборным овсом. Надо поощрить такого отличного скакуна. Прикупил у хозяина еды на два дня и торбу с овсом для Брика. Теперь можно двигаться без остановок.

Ночь он снова провел в лесу, опасаясь ночевать в деревнях, хотя мог бы и добраться до ближайшей. Тем более что там его поджидала неожиданная весть.

На деревенских улицах он оказался задолго до полудня, когда обычно все заняты по хозяйству и за воротами редко кого увидишь. Но на этот раз у какого‑то небогатого дома ему встретилась большая толпа. Похоже, здесь собрались все жители деревни.

Любопытный Армандо не смог остаться в стороне. Ведя Брика в поводу, он протолкался в самый центр и увидел, что люди окружили четверых. Вернее, пятерых: здорового мужика с кудлатой бородой, молодую женщину с крошечным младенцем на руках (это их он посчитал за одного), тетку средних лет с неприятным испитым лицом и мальчишку лет десяти, жавшегося к ногам мужика, вероятно, отца.

Мужик и молодая мать стояли молча, мальчишка тоже молчал, хоть и трясся от страха, а тетка стояла в боевой позе, готовая сожрать любого, кто на нее пойдет.

Рядом с ними переминались с ноги на ногу два вооруженных копьями парня в мундирах стражников и толстенький коротышка в хорошем, дорогом платье. Начальство. Скорее всего, староста деревни. Напротив них стояла высокая, тощая особа неопределенного возраста и, направив на тетку свой указательный палец, визжала:

— Ведьма она, ведьма! По закону полагается, так хватайте ее!

Толстячок страдальчески скривился.

— Успокойтесь, любезная Васила. Вы всполошили всю деревню. Не надо так орать. Мы многократно проверяли госпожу Самину на ведовство. Она не ведьма, сколько вам говорить.

— Да, не ведьма? — продолжала бесноваться тощая, — А как тогда Мирене разродиться удалось? Самина давеча сама говорила, что конец бабе приходит: дитя встало поперек и никакая сила его не повернет. А сегодня что мы видим? Вон оно, дитя, на руках у матери. Оба живы и здоровы, проклятущие. На такое только ведьмы способны. Все знают! Ежели мать себя и дитя не забоится ведьме продать, то и с того света вертают взад! А кто роды принимал? Ведьма она и есть! — завершила тощая Васила свое выступление.

Староста снова сморщился. Видно, это баба у него уже поперек глотки стояла.

— Помолчите, Васила, а то придется вам дома взаперти посидеть. А ты, Самина, расскажи, как дело было. Как оказалось, что ты им смерть пророчила, а они живы остались.

Тетка набычилась, вдохнула поглубже и перешла в наступление. Видно было, что баба идет в сражение и не собирается проигрывать. Еще бы: ценой поражения стала бы ее жизнь. После первых слов на весьма прозаическом лице тетки установилось то вдохновенное выражение, которое отличает записных лгунов. Сейчас она сама верила в то, что говорила.

— Не понимаю я, как меня можно обвинять! Вы меня не первый год знаете: более опытной повитухи во всей провинции не найти. Или это неправда?

Она уставилась на односельчан и те нехотя забурчали, подтверждая ее слова. Она, вдохновленная поддержкой, продолжала:

— Да, еще вчера утром дело застопорилось, плод встал поперек и ни с места. Я уж думала конец, так и в трактире давеча сказала, чтобы, если что, меня никто не обвинял. А потом подумала… Дала вон Мирене настойку кибирца с кошачьей мятой, чтобы схватки на время остановить. Единая надежда была, что, пока мать отдыхает, дитя само повернется. Так и сбылось. Только схватки прекратились, плод биться стал, что рыба в садке, и повернулся‑таки! Головкой пошел. Тут я Мирене другого зелья дала, окорца трехлистного с выром болотным и почками лазги. У нее снова схватки начались и вон какую девочку наша Мирена родила. Красавицу!

— А потом? Потом что было? — выкрикнула‑таки Васила.

Тетка аж всплеснула руками от негодования.

— Как что? На радостях мы с Ганером это дело отметили. У него самогонка высшего сорта, не то, что у тебя, жердь глупая и завистливая. Ну, каюсь, перепила маленько. Так и заснула в гостях, домой не дошла. И что, теперь из‑за этого я ведьма?

Тут стоявшая до той поры твердо Мирена стала медленно опускаться на землю, съезжая вдоль тела мужа. Глаза ее помутнели и закатились.

Один из стражников, более молодой, бросил копье и поймал дитя, готовое выпасть из материнских рук. Его старший собрат смотрел на напарника с сожалением: влетит ведь за нарушение устава. Народ тем временем заволновался и потребовал, чтобы стражник применил амулет дознания.

Тот со скучливой миной достал полупрозрачный камень на веревочке и поднес сначала к лежащей на земле родильнице, затем к ребенку, а после того к стоящей в боевой позе тетке. Ничего не произошло. Тогда стражник забубнил:

— Именем нашего короля свидетельствую: никаких заклинаний ни этими людьми, ни над этими людьми применено не было. Они чисты перед законом. Васила за оговор должна будет выплатить виру: золотой в казну и десять серебряных монет Ганеру с Миреной.

Конечно, если действовала Дина, никаких следов не должно было остаться. Родовспоможение по — ведьмински обходится чистыми потоками силы, а их никакой амулет не засечет.

Народ пошумел еще и начал расходиться. Пошел прочь и Армандо, ликуя в душе: нашлась его пропажа. Действительно, при поперечном предлежании только ведьма могла помочь бабе самостоятельно разродиться. Это ему еще в Академии вдолбили. Маги в таких случаях разрезали живот и доставали дитя. Он четко считал воспоминания о ней в глазах Ганера. Остальные ничего не помнили, что указывало на ментальное воздействие. Молодец Дина, применила с толком то, чему он ее учил!

А еще радует, что он ее практически нагнал. Девочка уже близко.

На душе стало веселее и он решил побаловать себя горячим. Зарулил в трактир, где все обсуждали утренний инцидент, и убедился: никто его Дину не видел, никто не связал ее с тем, что произошло в доме Ганера.

Подавальщик принес Армандо свежую лепешку, куски жареного мяса с овощами на большой деревянной тарелке и горшочек благоухающего специями супчика. Запивать все это великолепие следовало пивом. Все оказалось очень сытным и вкусным, вот только после того, как Армандо проглотил последний кусочек и допил пиво, он вдруг понял, что сейчас заснет прямо за столом. Он успел спросить хозяина об отдельной комнате, добрался до нее, рухнул на кровать и отключился, где‑то в глубине души сознавая, что это не к добру.

Ну конечно не к добру!

Проснулся Армандо внезапно от очень неприятного ощущения. Кто‑то шел к нему с нехорошими намерениями. Вообще состояние было отвратное: кружилась голова, тянуло в животе и ноги казались ватными. Зато мысли в голове обрели четкость и остроту, а все чувства обострились. Сейчас он слышал как мышь скребет под половицей, как в соседнем номере кто‑то охает и вздыхает, чуял, что на кухне жарят лук, а со двора тянет дымом и конским навозом, видел, как в сгущающемся за окном сумраке пролетают летучие мыши… Но главное, он слышал тихие шаги на лестнице и всей кожей ощущал опасность, исходящую от поднимающегося по ней человека.

Все ясно: его опоили за обедом. Если судить по состоянию, ему то ли в суп, то ли пиво подлили сок малезии перистолистной. Сильный наркотик, лишенная вкуса и запаха жидкость довольно высоко ценилась магами — производителями зелий за свои удивительные особенности. Обычный человек, испробовав этого сока, впадал в глубокий сон, наполненный удивительными видениями, от которого разбудить его не удавалось, а просыпался почти через сутки совершенно разбитым, ничего не помня о том, что было с ним за несколько часов до принятия зелья, путающим видения с явью.

С магами же дело обстояло несколько иначе. Если использовался чистый сок, то маг точно также засыпал, но просыпался гораздо раньше с невероятно обострившимися чувствами. Если же он был менталистом, то его способности возрастали в несколько раз, правда, на короткое время. Часто применять его было опасно, но время от времени, в сочетании с другими травами…

Зельевары смешивали сок малезии с разными экстрактами и добивались поразительных результатов. В странах, где не была запрещена магия, за каждую каплю этого сока платили по три золотых.

В Мангре же малезия произрастала в диком виде совершенно бесполезно. Вот ее‑то местные злоумышленники и решили использовать, чтобы обирать проезжающих. Эх, недаром юный герцог хотел дождаться обоза, чтобы ехать: неспокойная страна. Здесь одинокого путника каждый обобрать или ограбить норовит. Но они редки, поэтому трактирщик решился опоить Армандо средь бела дня. Еще уедет богатый постоялец, и ищи — свищи другого.

Тогда понятно, почему он выбрал сок растущей здесь повсюду малезии. Знал, скотина, что постоялец не упадет сразу, а своими ногами дойдет до комнаты, а значит, не привлечет к себе внимания. Чтобы обобрать спящего и выкинуть его куда подальше у злоумышленника будут почти сутки, за которые он сорок раз успеет отвести от себя любые подозрения.

Вот только не рассчитал трактирщик, что напал на мага — менталиста. Вот сейчас войдет и получит по полной. Он сидел на кровати одетый (хорошо, что сил не хватило на то, чтобы раздеться) и ждал появления злодея. Убивать он его не собирался, светить магией тоже. Но проучить мерзавца, чтоб неповадно было, просто необходимо.

Шаги уже добрались до двери в комнату Армандо и затихли. Затем раздался тихий шорох и звяканье: кто‑то просунул нож в щель между дверью и дверным косяком и пытался сбросить крючок. Почему‑то здесь был крючок, а не щеколда или задвижка. Очевидно было, что запирать двери таким образом трактирщик придумал именно для удобства проникновения в комнаты постояльцев.

Удивительно, но поддеть крючок ему удалось не сразу, дверь открылась примерно с третьей попытки.

Армандо не угадал: к нему пришел не сам трактирщик, а щуплый парнишка, которому он во дворе отдал своего коня. Быстро зыркнул по сторонам, и только потом посмотрел на свою жертву. Да тут и рот разинул: не ожидал, что бодрствующий постоялец будет смотреть на него с веселым укором.

Перепуганный парнишка хотел уже делать ноги и звать хозяина, но тут Армандо, глядя ему прямо в глаза, щелкнул пальцами.

Паренек пару раз хлопнул ртом, как вытащенная из воды рыба, и заговорил:

— Как же так? Папаня говорил — вы спать будете. Пушкой не разбудишь. Говорил: все забирай и спускайся прямо в подвал, чтобы тебя никто не видел. А гостя, мол, я потом сам приберу… Как же так? И ноги не идут…, — в глазах заплескался ужас, — Это что, они уже навеки так останутся?

— Нет, — ответил ему Армандо, — Не навеки. Пока я с папаней твоим не поговорю, тут стоять будешь, потом отпущу. Но если снова за воровство да грабежи примешься, тогда уж насовсем отнимутся.

— Так вы, дяденька, маг? — пролепетал парнишка, заледенев от страха.

— Маг, — спокойно подтвердил Армандо.

Тот уже готов был заорать и позвать на помощь, как вдруг понял, что голос ему тоже не повинуется.

— Постой тут, парень, — ласково сказал ему Армандо, — подожди, пока твой отец за тобой придет. Должен же он заметить, что ты пошел на дело и исчез. А голос я тебе верну, не бойся.

Тут он соскочил с постели, подошел к парню вплотную и, заглянув тому в глаза, сурово заявил:

— Попробуешь донести на меня или стражу кликнешь, навек останешься парализованной колодой без языка и будешь до самой смерти ходить под себя.

Ничего такого он делать не собирался, даже если бы мог, но парень этого не знал и проникся. Захлопал глазами и закивал, мол, понял. Тут на лестнице снова раздались шаги. На этот раз они не были такими тихими и осторожными. Шел сам хозяин, это слышалось в поступи.

Трактирщик заговорил раньше, чем дверь открыл:

— Ну что ты там возишься, бестолочь?

Тут он влетел в комнату и остолбенел. Арамндо снова поднял руку и щелкнул пальцами. Профаны считали, что это магический жест, присущий ментальной магии, а на самом деле это был способ сконцентрировать внимание жертвы и поймать ее взгляд для подчинения.

Трактирщик встретился глазами с Армандо и упал на колени. Он сразу понял, в какую муку влип, но, в отличие от своего бестолкового сына, сообразил, что сможет договориться.

Армандо и сам понимал, что ситуация патовая. Донеси он страже на трактирщика, тот донесет на него. Казнят обоих. Одного за разбой, другого за магию. Вздохнул и начал переговоры.

Уехал он из трактира уже под утро, увозя вдвое потяжелевший кошелек и здоровый флакон сока малезии. Завтра трактирщик волосы на себе рвать будет, но что упало, то пропало. Потерянного не вернешь.

Плохо, что он задержался в дороге, да и ночь прошла бездарно: не было возможности попробовать снова связаться с Диной. Да и продвигаться он стал куда медленнее. Съехал с дороги и начал продвигаться лесом. Это преследовало две цели: во — первых, если за ним все‑таки снарядят погоню, то не найдут, а во — вторых, он надеялся найти следы Дины в попадающихся на пути кустах и овражках и понять, расшифровать ее дальнейшие планы. Своим обострившимся от зелья чутьем он мог бы, как собака, пройти по ее следам, хотя тем уже было более двух суток. К ночи нашел место, где она должна была останавливаться. Вот следы женских ног, здесь она спала, завернувшись в плащ. Он тоже завернулся и улегся на то же место. Ему казалось, что так он легче сможет достучаться до нее во сне.

Достучался. Ее сознание открылось почти сразу. Но вместо привычного уже спокойного упрямства Армандо встретило черное отчаяние. Это чувство было таким мощным, что он застонал, как от боли, но контакта не прервал. Надо понять, что с ней случилось.

Через несколько минут он знал, что она здорова и не пострадала физически, но совершила нечто, что легло на ее плечи тяжким грузом. Убила? Похоже, так оно и есть. Она не жалела о содеянном, только думала, что теперь сама стала не лучше того, кого уничтожила. Звать ее в таком состоянии? Бессмысленно. Она не откликнется. Надо двигаться дальше и догнать ее, а там…

Одно радовало: Дина целеустремленно двигалась в сторону Валарена. Он там бывал и знал тамошние порядки. Маги и ведьмы так просто ее не отпустят, уговорят погостить, подлечат… Хоть на декаду, а задержат. Отлично! Он больше не будет спешить как одержимый. На Валарене они и встретятся.

Никогда не думала, что попаду на легендарный Валарен таким прозаическим способом: как куль с мукой. Сначала я кротко сидела на лошади за спиной мага, затем стала вдруг засыпать и сползать по крупу. Упала бы, но к счастью второй маг заметил, что со мной происходит. Они остановились и меня пересадили. Теперь я сидела на лошади перед магом.

Помогло как мертвому банки. Я снова начала засыпать и съезжать, теперь вбок. В конце концов меня перекинули через седло поперек и привязали, как мешок с требухой. Тряско, неудобно, но я все равно умудрилась заснуть. Кажется, так мой организм боролся с тем, что пришлось пережить. Я ни о чем не думала, не гоняла воспоминания в уме, сочиняя лучшие варианты действий и ответов, как обычно. Просто отмечала все, что вижу перед собой, без анализа. Конь буланый, седло и уздечка у него зеленые с металлическими клепками, у мага на плече шов разошелся и пострижен он неровно… Сон приходил внезапно и выключал меня напрочь.

Так что я и не заметила, как мы доехали до места. Но тут уж меня разбудили, сняли с лошади и велели смотреть внимательно. А смотреть было на что. Быстрые, бурливые воды Виэли встречались с плавными водами Каруны, а на их слиянии стоял… Даже не знаю как сказать. Остров? Скала? Замок?

Пожалуй что все три слова верные. Мы остановились на берегу напротив. Здесь он полого спускался к воде, формируя длинную треугольную отмель, доходившую, казалось, до самого острова. Привезший меня маг тут же спешился и снял меня с лошади, поставив на землю. Затем поднял обе руки вверх и стал ими делать странные на мой взгляд движения. Казалось, он подает кому‑то знаки.

Я присмотрелась магическим зрением и ахнула: остов был накрыт силовым куполом. Повинуясь знакам моего спасителя, к тому месту, где мы стояли, от купола протянулось нечто вроде моста, упершегося в берег перед нашими ногами. Ну и ну! Никогда не думала, что можно ходить прямо по потокам силы.

Оказалось, я была неправа. Это было еще не все. То, что я видела, было чем‑то вроде направляющих В скале напротив нас вдруг образовалась арка, а из нее выдвинулся самый настоящий мост: деревянный настил съехал по силовым жгутам и уперся в берег.

Мы прошли внутрь крепости магов. Там оказалось на удивление просторно и даже уютно. Выраставшие из скалы стены скрывали целый комплекс зданий. Главное составляло одно целое со скалой Валарена, а остальные стояли в саду, которым было занято почти все свободное пространство, если не считать небольшой площади и дорожек.

Меня встретила высокая, статная ведьма, оглядела зорким глазом и тут же увела, приговаривая:

— Мужчины мне потом все расскажут, а тебе надо привести себя в порядок девочка. Вымыться, поесть и поспать. Завтра поговорим. Тебя как зовут?

— Летиция, — машинально ответила я.

Она рассмеялась тихим серебристым смехом.

— Ну. если не хочешь, чтобы тебя называли настоящим именем, я не настаиваю. Летиция так Летиция. А я Дорилина, ведьма. Тебя привез сюда мой муж Арангел.

Она привела меня в один из домов и показала все, что могло понадобиться: спальню с большой удобной кроватью, чистое белье и платье, ванную с полотенцами, мылом и прочими штучками для наведения чистоты и красоты. Затем сказала:

— Мойся. Я принесу тебе поесть, — и ушла.

Она была права, мытье — это то, что мне сейчас было нужно больше всего. После пережитого я сама себе казалась грязной, поэтому залезла в ванну и терла себя мочалками, мылила мылом и полоскала в воде, пока не почувствовала, что уже вся скриплю от чистоты. Вышла в спальню и увидела на столе поднос с едой и кружку с крышкой. В таких ведьмы заваривают травки.

Понюхала: успокоительный сбор. Ну и отлично. Сейчас поем, выпью отвар и лягу. Еще бабушка говорила: все неприятности надо заспать, утром они кажутся не такими ужасными.

Ночью пришло осознание: я теперь убийца. Было страшно. Очень страшно. Но к утру я решила для себя: я поступила правильно и надо жить дальше. Полегчало.

Утром же ко мне пришла Дорилина и привела с собой еще одну ведьму. Я еще не вставала, поэтому дамы имели возможность видеть мое собственное лицо вместо личины Летиции. Я перепугалась, но меня успокоили, обласкали, утешили, накормили завтраком и расспросили.

В присутствии этих доброжелательных дам я, удивительное дело, почувствовала себя дома, среди родных. Рот сам развязался и вывалил все мои невзгоды и приключения, включая историю с Армандо. Правда, своего настоящего имени я так и не назвала, решила остаться для всех Летицией.

Вот когда где‑то осяду, снова стану Армандиной.

Когда я все рассказала, было уже время обеда. Дорилина позвала молоденькую девушку и велела его принести. Я спросила, служанка ли это. Оказалось нет. Здесь нет слуг, для них на Валарене просто не хватило бы места. Маги и ведьмы все делают сами. Эта девушка — дочь Дорилины, которая сегодня дежурит по кухне.

Девушка вернулась не одна, привела с собой еще двух, каждая из которых тащила поднос с едой и посудой. Они живенько расставили все на столе, бросая на меня заинтересованные взгляды, и так же быстро ретировались.

А после обеда все вдруг завертелось, да так, что утро только наступило, а я иду по дороге в сторону моря, удаляясь от Валарена. На мне легкое платье, подарок Дорилины, и легкие сандалии, голова повязана кружевной косынкой. Все по погоде, иди да радуйся. Только не оставляет смутное чувство, что меня обманули и выгнали.

Колдовские дамы все время были милы, сочувствовали мне, ободряли, но при этом слаженно выпихивали чужачку со своего острова. При этом не поскупились: снабдили зачарованной сумкой взамен утерянной, вычистили и привели в порядок мою собственную одежду, подарили несколько платьев, кофточек и юбок, кучу белья, две пары обуви и косметику. Нагрузили едой и отправили, сказав, чтобы на Валарен я возвращалась, когда найду себе мужа — мага. Кстати, с момента попадания на остров и до ухода ни одного мужчины, кроме моих спасителей, я не увидела.