Глава 1

За окном вот уже который час подряд барабанил дождь. Крупные капли вдребезги разбивались о невидимую глазу преграду на десятки себе подобных, а в том месте, где мой нос соприкасался с гладкой поверхностью образовалось неправильной формы запотевшее пятно. Тоска разъедала внутренности словно ржавчина забытые хозяином и Богом "Жигули". Серость снаружи отлично сочеталась с меланхолией, давно поселившейся у меня внутри: непонятные чувства, безотрадные мысли обо всем. Лишь обязательные сообщения с пожеланиями "доброго утра" и "спокойной ночи" ненадолго добавляли красок в хмурые будни. Сообщения, которые я непременно оставляла без ответа.

Было это желанием проверить чувства отправителя, или же тут крылась необходимость разобраться в самой себе, я толком понять не могла. Но каждый раз пальцы оказывались неподвижны, будто какие-то незримые силы брали их под контроль и не давали набрать даже банальное "и тебе". Но смс я тем не менее каждый раз ждала с нетерпением. А в особо бессонные ночи даже перечитывала по нескольку раз.

Я выдохнула через нос в последний раз, проследила, как от теплого воздуха образовываются дорожки на стекле, скрывая часть промокшего насквозь летного поля, и отошла к сиденьям. Из-за непогоды, так характерной для нашего города в любое время года, рейс задерживали. Я была вынуждена слоняться по терминалу, терзаясь попутно вопросом: "а нужно ли вообще лететь?". Точного ответа я не знала, хотя Соболев бы сказал, что непременно, тем более, что на ближайшем рейсе нашлось свободное место – это ли не знак?

С последней нашей встречи прошло почти два месяца, а я только сейчас решилась воспользоваться его прощальным подарком – на флешке, что он вложил мне в руку, оказались электронные билеты на мое имя с открытой датой. Именно поэтому я так долго и не могла решиться. Вот если бы их срок истекал, скажем, через пару недель после отлета Егора… Тогда бы я не маялась от неуверенности столько времени.

Хотя, еще тогда в аэропорту я решила, что покину родной город только после того, как разберусь с собственной жизнью. В противном случае мой отъезд выглядел бы как побег от родителей, их непомерных требований и общей жизненной неустроенности.

И надо сказать, в этом я почти преуспела, благо Анатолий Яковлевич, мой бывший преподаватель, помог с работой, и официанткой или экскурсоводом устраиваться не пришлось. Так что трудилась я последние месяцы в должности администратора в одной из частных картинных галерей города. Родители, скрипя зубами, смирились. И с переездом на съемную квартиру – тоже, и даже помогли с задатком. А мама после нескольких недель молчания не выдержала и позвала по магазинам – ее вариант детско-родительских отношений. Я благоразумно согласилась, однако, тему моего несостоявшегося замужества и последовавших за этим отношений с Соболевым мы не поднимали. Сама не знаю почему, но обсуждать Егора с кем бы то ни было я категорически отказывалась.

И вот в это дождливое сентябрьское утро – осень в этом году не задержалась ни на денек, сделав вид, что о бабьем лете и не слыхивала, – я оказалась в аэропорту, вместо того, чтобы сидеть на занятиях в университете и, глядя в рот преподавателям, постигать дальнейшие премудрости профессии. Стоило ли вообще тогда подавать туда документы и поступать в магистратуру? Бакалавр – вроде как тоже высшее образование.

В собственное оправдание я убеждала саму себя, что лечу всего лишь на выходные, и со следующей недели буду посещать учебу как положено. В свободное от работы время, конечно же, благо магистрам у нас делают поблажки.

Интересно, какая у них там погода? Смартфон выдал чуть ли не двадцать градусов тепла и переменную облачность. Глядя на ливень снаружи, верилось в это с трудом. Почему-то мне на тот момент казалось, что нет такого места, где не бесчинствовал бы дождь в солидарность с моим настроением.

Надеюсь, что угадала с одеждой. "Хотя чего это я, Соболев же легко мне купит то, что нужно" – я криво усмехнулась, вспоминая годовщину свадьбы родителей. Платье и туфли я, кстати, у Вики так и не забрала.

Куда себя деть, я не знала: приобретенная в киоске на первом этаже книга словно была написана на чужом, незнакомом языке. Слова все никак не хотели складываться в предложения, а те, в свою очередь, не спешили обретать хоть какой-то человеческий смысл. Глядя с укоризной в глаза автора, чье фото было изображено на задней стороне обложки, я мысленно у того вопрошала, как можно было написать такую абракадабру. Хотя подозреваю, что мужчина со странной фамилией в моих трудностях был не виновен.

Что касалось еды, предоставленной в бизнес-салоне на любой вкус, – то все, что только было можно, я уже опробовала, рискуя весь полет провести с расстегнутой из-за набитого живота пуговицей на джинсах. Так что развлекала я себя тем, что разглядывала пассажиров, как и я застрявших здесь на неопределенное время, вопреки собственному статусу и возможностям. Однако, ничего интересного взгляду найти не удалось: кто-то ел, шурша обертками, мужчины в костюмах сидели, как один, сложив нога на ногу и уткнувшись кто в газеты, а кто в журналы. Некоторые сидели с макбуками на коленях. Особо деловые начальственным тоном раздавали указания по мобильникам. Несколько человек и вовсе умудрились уснуть, развалившись на мягких диванах. А что, барабанящий в окна дождь этому очень даже способствовал, создавая в паре с общим гулом помещения своеобразную колыбельную.

Но вот капли принялись стучать по стеклу все реже и реже, пока не ко времени разбушевавшийся ливень и вовсе не превратился в противную морось. Диспетчер объявил о начавшейся посадке, и народ начал потихоньку вставать с пригретых мест.

В салоне мне досталось кресло по соседству с чрезвычайно важным мужчиной, занятым весь почти трехчасовой полет лишь вышеупомянутым макбуком, так что напрягаться и развлекать попутчика вежливой болтовней не пришлось. И я даже смогла немного поспать после того, как опять поела принесенный стюардессой обед и незаметно расстегнула пуговицу, прикрыв себя для надежности курткой. Хотя сосед оказался так занят, что я могла бы лишний раз не беспокоиться.

Приземлившись в тысячах километров от дома, я малодушно решила звонить Егору не сразу, а для начала разместиться в гостинице, потому во время полета озаботилась поиском приличного отеля, в котором бы нашелся свободный номер, что был мне по карману. Задача оказалась не из легких, но я справилась, в который раз вспомнив бывшего преподавателя добрым словом – все-таки платили мне в галерее гораздо выше среднего, и, если бы не своевременная протекция, моя самостоятельная жизнь не началась бы так радужно. Если бы вообще, конечно, началась, а не была задавлена в зародыше мамой и ее железными аргументами.

Чужой город встретил теплом и солнышком, от которых за последние дни я уже успела отвыкнуть. Если верить командиру корабля, за бортом нас ожидало девятнадцать градусов тепла, что позволяло запихнуть кожаную куртку за ненадобностью в рюкзак, который заменял мне дамскую сумочку в этом спонтанном путешествии.

Первым делом в зале прилета я наткнулась, конечно же, на улыбающихся мужчин, вооруженных пышными букетами и встречающих, очевидно, свои половинки.

"Если бы кому-то хватило смелости хотя бы написать, на одного мужчину с букетом в этом зале было бы больше" – не без грусти попеняла я самой себе и продолжила путь в одиночестве. Но не успела я сделать и пары шагов, как кто-то с возгласом "попалась, птичка!" схватил меня за локоть. Не долго думая, – после июльских событий я стала немного нервной – я развернулась и со всей силы двинула наглецу кулаком по голове. Как оказалось, попала в ухо.

– Я тоже рад тебя видеть, – произнес Соболев, потирая пострадавший орган и недоуменно глядя на меня.

Думаю, что мой ответный взгляд по степени выразительности Егоровскому не уступал. Будучи совсем не в силах вымолвить и слова, не говоря уж о полноценных извинениях, я стояла, стиснув ладонями рот, и пялилась на мужчину, которого уж точно не ожидала здесь увидеть. Очевидно сделав вывод, что отмирать в ближайшее время я не собираюсь, Егор снова взял меня за локоть и, подхватив чемодан, повел на выход со словами:

– Идем, пока тебя не загребли, воительница.

Я семенила за мужчиной и пыталась понять, как опять так получилось, что я снова не контролирую то, что происходит вокруг. Причем случается такое преимущественно в компании Егора.

– А почему ты здесь? – попробовала я разобраться в ситуации. Не то чтобы я была совсем не рада его видеть, но все же рассчитывала, что хоть какое-то время на моральную подготовку у меня в запасе еще есть.

– Где здесь? В городе? В аэропорту? Рядом с тобой? – Егор поднял бровь, делая вид, будто не понимает, что именно привело меня в недоумение.

Я вздохнула и переиначила вопрос:

– Как ты узнал, что я прилетаю?

– Шутишь, птичка? – он обернулся. – Ты пропала почти на два месяца, не ответила ни на одно сообщение, неужели думаешь, что я как идиот ждал все это время вслепую. Конечно же я интересовался твоей жизнью. Кстати, поздравляю с удачной работой!

– Ты следил за мной! – я не могла поверить в то, что он действительно это делал и вот так просто, не смущаясь, говорил об этом. Тактичность и муки совести – точно не про Соболева. А еще неприкосновенность частной жизни!

– Ну если бы ты сама обо всем рассказывала, мне не пришлось бы подключать Леху. – пожал он плечами, после того, как закинул чемодан в багажник. – Или ты думаешь, что я должен был все пустить на самотек и гадать на ромашке, соизволишь ты прилететь на этой неделе, или опять нет? Я же не мальчик, – покачал он головой.

– Мне нужно было прийти в себя и все обдумать. И вообще, это ты виноват, что мне пришлось съехать от родителей, если помнишь! – некоторая справедливость Соболевских претензий заставила быстро перейти в наступление. Пусть не думает, что сможет так легко меня виноватой выставить.

– Вот я и предоставил тебе такую возможность. Надеюсь, вопрос исчерпан, и теперь я могу с тобой как следует поздороваться? – он не спеша приблизился и притянул к себе. Я какое-то время стояла неподвижно, вцепившись обеими руками в рюкзак, что оказался между нами, но потом отбросила его прочь и включилась в процесс.

– А куда мы едем? – спросила я уже в машине, после того как смогла перевести дух от Соболевского приветствия, и старалась делать вид, что ни капли не взволнована, а вопрос "как вести себя с этим мужчиной в условиях полнейшей неопределенности" не стучал молотком в голове.

Хотя все еще подрагивающие руки выдавали меня с головой. Сказать, как долго мы целовались возле машины, не могу, но к тому моменту, как я заняла пассажирское место в черном внедорожнике, солнце за горизонт еще не ушло… Что ж, похоже Егор и правда рад меня видеть.

В родном городе Соболев водил агрессивный и мощный на вид "Мерседес" последней модели. На крайний случай – предпоследней, но это маловероятно: хотя я слабо интересуюсь новинками автопрома, предпочтения Соболева успела изучить хорошо.

– Ко мне, – прозвучал неутешительный ответ. Спрашивается, чего еще я ожидала?

– Так сразу? Вообще-то я отель заказала и предоплату внесла, – попасть к нему домой я вовсе не спешила, от чего чувствовала себя девочкой, которой предстоит первая в жизни ночь с мужчиной. И которая этого ждет – не дождется, боясь признаться даже самой себе, но все равно изо всех сил оттягивает "решающий момент".

– У меня достаточно просторно, так что поместимся, – не повелся на мои капризы Соболев.

– Вот сам тогда бронь и отменяй, раз такой умный. И чтобы предоплату мне вернули: не все тут могут себе позволить честно заработанными деньгами разбрасываться направо и налево, – препираться в этом случае с Егором было бесполезно, вот я и начинать не стала, но не попытаться оставить последнее слово за собой, не смогла.

– Хорошо, я передам секретарю, – сверкнул зубами Соболев, а мне, конечно же, захотелось по этим самым зубам съездить чем-нибудь потяжелее.

Спорить вроде больше было не о чем, и я заняла себя тем, что стала разглядывать сквозь тонированное окно чужой город. От нашего он отличался не сильно – разве что население было поменьше и площадь, а так все те же торговые комплексы, высотки, пробки и иже с ними. Даже метро есть – в общем, все как я привыкла.

Жил Егор, в отличие от меня, один в современной квартире с окнами в пол на последнем этаже одной из недавно возведенных высоток. В самом центре города, конечно же. Поблизости исторические здания, парки и все в таком роде… Как выяснилось впоследствии, квартира была разделена на две части: общую, с кухней, гостиной, объединенной со столовой, различными хозяйственными помещениями и гостевым санузлом и частную, что была в разы больше и вмещала в себя хозяйскую спальню, кабинет, несколько санузлов, обширную террасу и парочку пустующих помещений, предназначение которых так и осталось для меня загадкой. А чтобы попасть на хозяйскую территорию, нужно было воспользоваться ключом-карточкой. Но дверь, разделяющая помещение, по большей части оставалась открытой ввиду отсутствия посторонних на территории.

– А тебе одному не жирно? – присвистнула я, оглядывая уж слишком просторный холл с самым что ни на есть современным дизайном. А в том, что над помещением поработал дизайнер, я не сомневалась – вряд ли Егор сам обои выбирал…

Соболев приткнул мой совсем не вписывающийся в обстановку пластиковый чемодан возле очевидно комода – странный на вид параллелепипед янтарного цвета мог оказаться, конечно, чем угодно, но я предпочла думать, что это комод, и обернулся:

– Ну теперь-то я не один, – улыбка на его лице была сродни улыбке человека, выигравшего давно уже затянувшуюся партию в шахматы. Так улыбаются противнику, который бы в любом случае проиграл, но почему-то предпочел "потрепыхаться".

– Ага, на целые выходные, – решила я подпортить ему триумф.

Вообще-то могла бы сообщить о том, что приехала ненадолго, и поизящнее, но на войне, как на войне. Егор, склонив голову набок, некоторое время изучал мое лицо, заставив почувствовать себя дичью, попавшейся в лапы матерого охотника. А потом со словами "это мы еще обсудим" подхватил под колени и понес в неизвестном направлении. Очевидно, убеждать в его городе подзадержаться.

В общем, выходные, как вы поняли, Соболев решил посвятить тому, что наверстывал упущенное время, что мы провели порознь. В какой-то момент даже я перестала понимать, почему так долго тянула с приездом, а не отправилась вслед за Егором на следующем же после его отлета рейсе, и разревелась как самая последняя дура! Егор, в отличие от меня, дураком не был, и заявив, что на мои выкрутасы с прилетом ни капли не обижается, продолжил убеждать в крепости наших отношений. Однако, так просто все бросить и остаться с ним, решиться я все же не могла. Впрочем, следует признать, сопротивлялась я не сильно.

– Ну как ты себе это представляешь? – я сидела на низком подоконнике и уплетала пасту прямо с коленей. В смысле, тарелка с пастой лежала прямо на коленях, а не сами макароны, – Занятия в магистратуре только начались, на новой работе я и двух месяцев не проработала. Не могу же я вдруг взять и не явиться в понедельник.

– Возьмешь академку, а насчет работы Яковлевич договорится.

– С чего ты взял, что он договорится? – я с подозрением уставилась на мужчину: уверенность, граничащая с самодовольством, на его лице говорила о том, что предложение это в разряд гипотетических не входило.

Егор промолчал, предоставляя возможность самой ответить на заданный вопрос.

– Вы уже обо всем договорились! Соболев, вот с чего ты взял, что можешь распоряжаться моей жизнью?

– А что тебя в твоем городе держит? Работать и учиться и рядом со мной прекрасно можно.

– Ты хотя бы мнением моим мог поинтересоваться для разнообразия? – я возмущенно уставилась в серые глаза, в которых на сомнение в собственной правоте не было и намека.

– Ну да, я поинтересуюсь, и ты найдешь тысячу причин, оставить все как есть и еще пару лет ничего не менять. Ты трусишка, Маша, – ткнул он в меня вилкой.

– А ты скорый поезд какой-то. Прямо Сапсан в режиме "форсаж"!

– А ты в таком случае кто, гужевая повозка? – расхохотался Соболев.

– Да пошел ты, – сказать было нечего, и я прыснула в ответ.

Загрузка...