Отбор не приговор

Глава 4

Утром Лота не сразу сообразила, где она. На мгновение ей показалось, что они с Лимой в академии, в карцере. Все-таки если как следует разозлить ректора, то даже принцессу с верной подругой могут отправить в столь неприятное место.

– Как думаешь, – сонно спросила Лота, – тут есть ручей? Умыться бы да рот с зельем прополоскать.

Лима не спешила превращаться в человека, потому просто фыркнула и, подцепив ночнушку подруги, потянула ее к выходу.

– Думаешь, это прилично? – усомнилась Лотанари. – Хотя вроде ничего не просвечивает. Да погоди ты, дай хоть туфли обую. И зелье, зелье надо взять! Все, я готова.

Никого из эльфов они не обнаружили, чему принцесса очень порадовалась. Все-таки по утрам у нее совсем не королевский вид: волосы всклокочены, лицо заспанное, да и подол ночной рубашки намок от росы.

– Ох, всегда подозревала, что шелковые туфельки на каблучке совершенно не подходят для прогулки по лесу, – ворчала Лота. – Не могу вспомнить, у нас есть что-нибудь в сундуках?

Лисица только фыркнула и мотнула мордочкой направо. Лотанари прошла меж двух пышных кустов и увидела звонкий прозрачный ручей. С наслаждением напившись, она умылась, прополоскала рот и аккуратно сплюнула зелье подальше от чистой воды. После нее к ручью подошла Лима, напилась и, пофыркивая, отошла.

– Интересно, на завтрак у нас тоже будет трава? – задумчиво спросила Лота. – Пару лет назад эльфийская делегация отдала должное рябчикам в кисло-сладком соусе. Значит, они не травоядные. Логично?

Лима выразительно вздохнула: говорить в лисьем обличье она не могла. Что, впрочем, совершенно не смущало Лоту.

– Логично, – ответила вместо подруги принцесса. – Значит, либо нам так «повезло», что нас сопровождают травоеды, либо это, как мы уже предполагали, провокация. Либо они хотят, чтобы я похудела. Но это тоже та еще провокация, согласись?

Даже если Лима хотела ответить, она этого попросту не успела сделать: подруги вернулись к шатрам, где происходило эпическое действо. Ну как эпическое? С одной стороны, Идрис спокойно разводил костер, с другой стороны, оставшиеся шесть эльфов старательно страдали. По-эльфийски сдержанно, но с каким-то человеческим надрывом. Они замерли полукругом перед шатром, в котором подруги провели ночь, и, сложив руки в молитвенном жесте, уставились в небеса.

Не решившись отвлекать высокородных (мало ли это стандартная утренняя процедура?), Лотанари подошла к Идрису.

– Кто-то умер? – дипломатично спросила принцесса.

– Нет, что вы, – улыбнулся эльф, – Ее Высочество ушла в лес и сгинула.

– Я просто умыться сходила, – смутилась Лота. – Люди любят умываться по утрам. И по вечерам.

Идрис рассмеялся:

– А мы для вас приготовили серебряные тазы. Отдельно для лица, рук и тела.

Затем он что-то крикнул по-эльфийски так быстро, что Лота поняла лишь отдельные фразы. Поняла и тут же усомнилась в своих языковых способностях. Ведь Идрис явно был изгоем среди светловолосых ушастиков, но при этом слова он выбрал, мягко говоря, не слишком почтительные.

«Если говорить начистоту, то Идрис только что сравнил эльфийский интеллект с интеллектом дождевых червей, – задумалась Лота. – Преподаватель эльфийского был доволен моими познаниями, так что вряд ли я так уж сильно ошибаюсь. Или заглянуть в справочник?»

Но эти мысли быстро покинули ее голову. Поскольку эльфы, все шестеро, резко развернулись в их с Лимой сторону, после чего так же резко развернулись обратно.

– Мне кажется или у них покраснели кончики ушей? – напряженно спросила Лотанари.

– У нас считается непристойным выходить в ночной одежде. Даже полностью обнаженное тело не столь непристойно, – честно ответил Идрис и пояснил: – Я просто краснеть не умею. Врожденный дефект. Или благо?

– Благо, – уверенно произнесла Лота и быстро-быстро пошла к шатру.

«Нет, у нас во дворце меня бы отец наградил личной королевской затрещиной, решись я выйти на люди в ночной рубашке. Но надо же разделять лес, с минимумом имеющихся вещей, и дворец! Сами ничего больше не подготовили – и сами же стоят краснеют».

На самом деле Лоте было ну очень стыдно: она не видела особой разницы между ночной рубашкой из плотного шелка и обычным эльфийским одеянием. А потому даже не подумала, как будет воспринят ее выход. Да и потом, ну действительно, они же в лесу!

Юркнув в шатер, Лотанари облегченно выдохнула.

– Страдаешь? – с интересом спросила перевоплотившаяся Лима.

– Скорее не понимаю, – вздохнула принцесса и создала зеркало. – Ничего не просвечивает, абсолютно ничего! Чем этот балахон отличается от других?

Лима внимательно посмотрела на темно-синий наряд, что укутал принцессу от горла до кончиков пальцев рук и ног, и честно сказала:

– На твое парадное платье, то, зеленое, пошло куда меньше материи. Видимо, все зависит от того, как называется вещь, а не как она выглядит.

– Придется привыкать, – вздохнула Лота.

Эльфы пожертвовали Лоте свои национальные наряды, но принцесса сделала вид, что не поняла, и попросила Лиму достать из сундуков штаны с широким и плотным поясом, блузку и приталенный жакет без рукавов.

– До Ллиноса всего день, – пояснила принцесса. – Я хочу запомнить свою талию видимой.

– Я тоже запомню, – клятвенно пообещала Лима.

А дальше подруги сходили с ума от скуки и в итоге затащили Идриса в карету. Допрашивать, как это обозначила лисица. Беседовать, поправила ее дипломатичная принцесса.

Эльф с комфортом устроился напротив подруг и весело прищурился:

– В картишки?

– Что вы, как можно, – Лотанари ахнула и прикрыла рот рукой.

Вдоволь полюбовавшись сконфуженным лицом Идриса, она подпихнула Лиму локтем:

– Доставай нашу колоду.

– А почему вашу? – тут же подозрительно прищурился эльф.

– А потому что мы ее из Академии забрали, – гордо приосанилась Лима. – В течение пяти лет всеми студентами на колоду накладывались защитные и анти-жульнические заклинания. Это уже артефакт, а не колода.

– И достается он тому тандему, который за последний год ни разу не проиграет, – добавила Лота. – Не страшно?

– Не-а, – хмыкнул эльф, – я старше вас, милые леди. И частенько играю со своим с… другом. Если заседание министров совсем скучное.

Подруги переглянулись и почти хором спросили:

– А что ты делаешь на заседаниях?

Идрис чуть замешкался, после пожал плечами и будто с вызовом произнес:

– Так в карауле стою.

– А ты рисковый, – восхитилась Лима. – Могут и уволить.

– Меня? – искренне поразился эльф и тут же помотал головой: – Не, не могут.

– Ты незаменим? Надеюсь, не телепат? – нахмурилась Лотанари.

– Да нет, я просто в атакующей и защитной магии хорош. Не всем дано выращивать цветы, – тут эльф немного сконфузился.

Но, так как он был дефективный и не умел краснеть, доказательств его смущения не было. А Лима тем временем закончила тасовать колоду и напомнила принцессе о том, что небольшой столик сам себя не создаст.

– Прости, – повинилась Лотанари.

– Вы прекрасно владеете бытовыми чарами. – Эльф уважительно посмотрел на принцессу. – Это странно.

Лота пожала плечами, но ничего не ответила. Что она могла сказать? Что у ректора обостренное чувство справедливости и она, Лотанари Шан Нейрин, получала на орехи на равных с остальными бедокурами? Или что, будучи пойманной на горячем, она получала вдвое? Потому что она не просто одаренная магичка, а принцесса, а значит, и ответственность на ней вдвое больше? Вряд ли эльф сможет это понять.

«Особенно учитывая их манеру не обращаться к высокородной леди первыми. Ух, как вспомню свое пробуждение в окружении ушастых статуй… Дрожь берет». Лота поежилась и, желая сменить тему, спросила:

– На что играем?

– Думаю, на раздевание не стоит, – философски заметила Лима. – И, что важнее, мы не определились, во что мы играем.

Идрис вздрогнул, услышав первые слова лисицы, и поспешно предложил:

– Может, имперского дурака? На забавные истории?

– Это можно, – хмыкнула Лима, – только нас трое.

– Кто вышел первый – победил и потом выбирает из двух оставшихся того, кто расскажет историю, – предложил эльф и сверкнул хитрыми синими глазами.

Лота чувствовала подвох, но на первый взгляд все было предельно прозрачно.

– Все готово. – Лисица пощелкала пальцами. – Козырь – тарди, у меня скелет. Значит, хожу первая. Будем атаковать по движению солнца или луны?

– Как подозрительно, – поддел Лиму эльф, но та только фыркнула:

– Я и похуже предположения слышала. И предложения. И вообще, слова куда хуже слыхала.

– Ходим по луне. – Лота потерла руки и взяла свои карты.

Борьба была напряженной, но подруги больше привыкли работать в паре, и потому эльфу удалось выйти первым. Гневно фыркнув, девушки переглянулись и решили: в следующем раунде ушастому не жить. После чего свели игру к ничьей.

– Ну что, кто из нас расплачиваться будет? – Лима так подмигнула эльфу, что любой бы на его месте забыл про изначальный договор.

– Ее Высочество, – как ни в чем не бывало ответил Идрис. – Или та из вас, у кого история интереснее. Я смотрю на вашу дружбу и хочу узнать, как вы познакомились.

Лима откинулась на спинку кресла и расхохоталась. А вот Лота недовольно насупилась и вздохнула:

– Что ж, рассказывать и правда придется мне. Но это то, как мы познакомились. То, что было дальше, – личное. Не для карточной игры.

Принцесса помолчала, восстанавливая в памяти тот жаркий солнечный день, и приступила к рассказу:

– Первый курс был очень сложен, ведь меня впервые отпустили на свободу. Да, папины агенты бдели, но особенно не лезли и вообще старались не попадаться на глаза. И вот, спустя три недели сложной жизни, наполненной обилием новых знакомств, я попала на дуэль. Нет, не меня вызвали. Сражались два мага менталиста – они не поделили девчонку с факультета целителей. И в меня отлетели искры от одного из заклинаний. Я заметила, но значения не придала – ни головной боли, ни жара, ни каких-либо иных симптомов. Порадовавшись за победителя и посочувствовав проигравшему, я устремилась на улицу.

Тут Лота сделала паузу, ярче вспоминая тот день.

– Печенье, – хихикая, выпалила Лима.

– Да, я хотела купить печенье. Жирное, рассыпчатое – во дворце такого нет, увы. Идя на запах, я вдруг перестала узнавать улицы. Стало так страшно, резко разболелась голова…

– А я шла в Академию, – подхватила Лима. – Я тоже была первокурсница, просто подрабатывала в городе. Вижу: принцесса наша посреди улицы зависла, сама вся бледная, глаза безумные, и руки к груди прижимает. Я к ней, потому как мало ли откинется? Меня потом за хвост прихватят и спросят, отчего не помогла.

Лотанари хихикнула и продолжила за подругой:

– Стою я, уже готова разрыдаться от ужаса: потерялась, голова болит, в глазах все плывет и печенья хочется! И тут ко мне кто-то подходит, лицо по Академии знакомое, и я… И вместо того, чтобы объяснить, что со мной происходит, я просто делаю шаг вперед и со словами: «Так хочется печенья!» – сползаю в обморок.

Подруги залились смехом, вспоминая ту странно-безумную ситуацию.

– А я что? Я венценосную идиотку на закорки и в медкрыло. А потом думаю: а ну как она у нас головушкой скорбная? Вдруг опять потащится куда-нибудь? Надо печенья ей достать. А денег у меня не было. Я и испекла.

Лота улыбнулась и с теплотой произнесла:

– Когда я очнулась, мне объяснили, что это искры ментальной магии мой разум закружили. Но главное, на прикроватной тумбочке стояла вазочка с горелым печеньем. Пересушенным и местами пересоленным. И я как-то сразу поняла, что это печенье испекла очень интересная личность.

– А дальше? – Эльф с интересом подался вперед.

– А дальше, – Лима шелестнула картами, – новый раунд. И задавать вопросы буду я!

Идрис хмыкнул и ехидно бросил:

– Как это по-человечески – верить в свои силы, даже перед лицом превосходящего противника!

Этой фразой эльф подписал себе смертный приговор. Лисица гневно фыркнула, вновь подхватила колоду и, грозно сверкнув желтоватыми глазами, перемешала карты. В ее движениях было столько экспрессии, что Лота невольно посочувствовала Идрису, который явно не понимал, во что вляпался.

Лима была очень азартна. Очень. Было ли это присуще только ей, или весь лесной народ охоч до карт – Лота не знала. Она знала одно: они не были биты только потому, что у студентов не поднималась рука на принцессу. Ну. Не всегда поднималась, если по правде. Иногда им неслабо перепадало на орехи от тех, кто понимал: Лотанари не из тех принцесс, что жалуются отцам, а из тех, кто по-тихому мстит позднее. Правда, к четвертому курсу с ними перестали связываться, репутация у двух подруг была ужасной. Или прекрасной? В общем, с начала четвертого курса и до конца пятого не нашлось таких дураков, кто рискнул бы разнообразить их с Лимой жизнь. Из-за чего подруги несколько заскучали.

– Я хожу, – сверкнул синими глазами Идрис.

– Ходи-ходи, – проворчала Лима. – Посмотрим, куда дойдешь.

Борьба была напряженной, эльф хмурился, что-то подсчитывал и никак не хотел проигрывать. Лота кусала губы, гневалась и припоминала все известные ей ругательства. И только Лима была спокойна и уверена в своей победе. Откуда в ней взялась эта уверенность, не знала даже Лотанари. Тем не менее лисица вышла первой.

– Не может быть, – горестно вздохнул Идрис. – Не может быть. Что ж, я еще не полностью проиграл.

Принцесса прикусила губу и прищурилась:

– Я не проигрываю. Даже ради политических процессов.

Лима выразительно фыркнула: откуда политические интересы в карете посреди леса?

– Я тоже. – Эльф подался вперед. – Я не проигрывал уже лет десять. Ни в… Ни в чем.

– Так, может, тебе просто поддавались? – вскинула бровь Лотанари.

На это эльф ничего не ответил, только прищурился и стиснул зубы. Да так, что желваки на скулах заходили. Лота посочувствовала обиженному ушастику, но не стала уточнять, что это была просто шутка. В конце концов, она не виновата, что он ее слова так серьезно воспринял.

«Или у него настолько высокий статус при Повелителе?» Принцесса с подозрением покосилась на сосредоточенного Идриса. «Повелителем он быть не может – самые чистокровные эльфы белого цвета. В смысле, волосы там, брови и все такое. Может, брат? Хотя два Идриса в одной семье…»

Как бы эльф ни старался, а выйти победителем не смог. Но и проигравших не оказалось – ничья!

– Результативная ничья, – промурлыкала Лима.

– Но отвечать буду я? – с улыбкой спросил эльф.

– Я, конечно, хочу знать, куда делась моя губная гармошка, – Лима выразительно покосилась на подругу, – но это я как-нибудь потом вызнаю.

Принцесса сделала вид, что к гибели губной гармошки не имеет ни малейшего отношения. Правда, не удержалась и вставила небольшую ремарку:

– У тебя не очень хорошо получалось. Звук был слишком пронзителен, особенно по ночам.

– Учту, – прицокнула Лима и, потирая руки, повернулась к эльфу. – Ух, сколько всего я хочу спросить. Но выбрать надо что-то одно. Что-то интересное и жгучее.

Лота поспешно вклинилась:

– У эльфов, как и у людей, разговоры о плотской любви в разнополой компании считаются недостойными.

Лисица вздохнула:

– Вот-вот, вечная цензура. Тогда так, Идрис, расскажи-ка нам о том моменте, когда тебе хотелось сгинуть и рассыпаться от стыда за содеянное.

Тяжело вздохнув, эльф шутливо произнес:

– И я вновь радуюсь тому, что не способен покраснеть. Во дворце живет ревнительница и хранительница традиций, высокороднейшая из высокороднейших, прекраснейшая из прекраснейших (и это официальный титул) леди Дьердре Глейрио. Н-да. Мне было лет пятнадцать или шестнадцать, и в тот день мне удалось исполнить свою мечту. Сами догадываетесь, о чем мечтают мальчишки в этом возрасте.

Лотанари мгновенно покрылась румянцем, а Лима одобрительно хмыкнула: лисица уважала чужую откровенность подобного рода.

– В общем, мы, а я был вместе с надежным другом, пробрались в винный погреб Повелителя и там основательно напробовались различных вин. – Идрис прикрыл глаза и даже головой покачал, показывая, как ему было вкусно. – Так напробовались, что лежали и не могли встать. Но могли ползти!

Принцесса захихикала, а Лима поскучнела: ее народ не одобрял алкоголь. К чему травить организм всякой гадостью, если в лесу растут замечательные грибы? Организм их легко усваивает, да и особой подготовки для потребления не требуется. И с людьми делиться не надо – для людей этот сорт грибов верная смерть.

– Надо же было так случиться, что наши побежденные вином тела выползли прямо в главный коридор, где как раз шла леди Глейрио, – Идрис смущенно улыбнулся. – На самом деле леди Дьердре замечательная и заботливая. Увидев наши слабо блеющие тела, она не допустила и тени мысли, что два юных благородных эльфа могли упиться вином. Нет. Она решила, что нас отравили. Весь дворец был поднят по тревоге, мой друг довольно высокого рода, да и я не совсем прост. Прибыли лекари из центрального дома исцеления, примчался по тревоге личный врач Повелителя, три его помощника и вся смена придворных магов.

Лотанари смеялась так, что ей перестало хватать воздуха. Да и Лима заинтересовалась историей.

– В общем, спустя пару часов мы были спасены от тлетворного влияния алкоголя. Отчитывали нас долго и нудно, но стыдно было не это, – тут Идрис погрустнел. – Леди Глейрио смотрела прямо на меня, и в ее глазах была такая обида, такое разочарование… Да, именно в тот момент я больше всего на свете хотел рассыпаться пеплом и чтобы ветер сдул его куда-нибудь подальше. Но не вышло. Зато ближайшие полгода я был тих и благостен, учтив и почтителен, и очень, очень усерден в учебе. Особенно я налегал на колдовское искусство, поскольку на погреб навесили дополнительные заклятья. Но больше нас там никто поймать не смог.

Лота подозрительно посмотрела на Идриса и строго уточнила:

– У тебя проблемы с вином? Злоупотребляешь? Люди научились это лечить.

Эльф несколько секунд неверяще смотрел на принцессу, после чего со смехом ответил:

– Нет-нет, я очень осторожен в этом вопросе. Не больше бокала за обедом. Ну, если не считать каких-то особенных случаев.

Принцесса пожала плечами и решила не допрашивать Идриса. Во-первых, не ее дело, а во-вторых, она в этом ничего не понимает. Лима никогда не пила, других друзей-подруг у Лоты не было, а пить в одиночестве… Ну, настолько особенных случаев у принцессы не бывало.

Спустя пару часов игра наскучила что Лиме, что Лоте. И только довольный Идрис потирал руки: он больше не проиграл ни единого раза, и подруги крупно ему задолжали. Причем задолжали не в финансовом смысле – эльф потребовал семь сказочных историй от принцессы и две от Лимы.

– Надежда только на то, что ему больше трех сотен, – вздохнула принцесса, когда эльф выбрался из кареты и пересел на коня.

– Согласна, – кивнула лисица. – Если он наш ровесник – очень обидно.

Оставшиеся часы до Ллиноса Лотанари изнывала от скуки, а Лима просто дремала. Ей-то что? Перекинулась и спи. Лоте даже порой казалось, что ее подруга способна неделями спать, не просыпаясь, и при этом прекрасно себя чувствовать.

Сама принцесса изо всех сил боролась со сном. Отодвинув шторку, она рассматривала лес, изредка встречаясь взглядом то с Идрисом, то с Лавандовым эльфом. Она решила звать его именно так, поскольку никто из сопровождающих не представился.

Деревья сливались в одну сплошную монотонно-зеленую полосу, и первый эльфийский домик, маленький и небогатый, был воспринят принцессой как обещание скорой остановки. Но после него вновь пошел лес. И еще только через час они въехали на окраину Ллиноса. Карета загрохотала по мостовой, и Лима, встряхнувшись, вновь превратилась в человека. Лота только хмыкнула и отвернулась к окну.

Карета остановилась перед трехэтажным изящным зданием. Лота давно заметила, что все эльфийские дома как будто стремятся ввысь, словно их создатели мечтали жить в башне, но не сложилось. Тонкий, исчезающий и вновь проявляющийся растительный узор, теплые золотисто-коричневые тона и темно-зеленая черепичная крыша – вот типичный эльфийский дом. Но при всей типичности каждое строение было индивидуально. Маленькая Лота обожала рассматривать картинки с изображением эльфийских городов. И больше всего на свете она мечтала побывать в Замке-на-воде, дворце Повелителя.

"Детская мечта сбылась странным образом", – хмыкнула про себя принцесса.

Так или иначе, а остановку кареты Лота восприняла как праздник и сразу же выскочила наружу. Лисица последовала за ней.

– А тут мило, – позевывая, поделилась Лима и поежилась. – Прохладный воздух.

– Да нет, – удивилась Лотанари. – Теплая ночь. Где же наши сопровождающие?

– Знамо где – вон, тащат что-то. Или спорят – по ним не очень-то легко понять, знаешь ли.

Лота повернулась и, смирив пораженный возглас, поправила подругу:

– Левитируют. Обсуждают и левитируют.

– Без разницы.

Эльфы, увидев, что на них направлен взгляд Лотанари, резко остановились и опустили свою ношу на пол.

– Пахнет вкусно, – принцесса принюхалась и закрыла глаза, – как в детстве. Помнишь, когда в Ните был эльфийский квартал?

– Прости, но нет, – с сожалением отозвалась Лима. – Я появилась в Ните за полгода до поступления в Академию. Зато я знаю, что раньше в вашей столице было наше посольство. И посол. Он знаешь как отзывался о людях?

– Ты с ним знакома?

– Нет, но у меня есть несколько его очерков. Так вот, о людях мне понравилась вот такая ремарка: "Веселые, любвеобильные, но не все. Женщин поить вином и кормить конфетами, грибы не давать – умирают. Мужчин не кормить, только поить. Грибы тоже не давать – умирают не все, но кто выжил… Лучше бы умер". Я ее даже запомнила, забавно, да?

– Да уж, – вздохнула Лотанари. – Иногда мне кажется, что ты немного высокомерна.

– Высоко-что? Я выше тебя, определенно, – фыркнула лиса. – Или ты про благородные замашки? Я из простой семьи.

– Из простой семьи, которая может позволить себе книги? Ты уж если не хочешь ничего рассказывать, то просто молчи. Я-то не обижаюсь, серьезно, а вот кто-то другой может подумать, что его держат за идиота.

Лима привычно отмолчалась, а через мгновение, хихикнула:

– Кажется, они планировали расстелить ковер от кареты до трактира, а длины не хватает. И как раз перед ковром грязевое месиво.

Присмотревшись, Лотанари поняла, что подруга права. И поразилась, откуда эта зловонная лужа, если город поразительно чист, а мостовая суше пустыни?

"Нет, меня определенно пытаются вывести из себя. Хм, быть может, Повелитель умен и хочет узнать о своих невестах как можно больше?" – подумала Лота и хитро прищурилась: уж теперь ее точно никто не сможет вывести из себя. Она, безусловно, не фаворитка. Но она принцесса и манипулировать собой не позволит!

Но вообще он прав, рассуждала принцесса, вот так вот женится, а дражайшая супруга имеет дурную привычку бить посуду. И кто знает, быть может посуду она бьет не об пол, а об голову благоверного. Всякое ж бывает. Или, к примеру, обладает тонкой и ранимой душой. Такая не сможет принять делегацию из Лесного Королевства. Ведь сколько бы нот протеста ни посылали в лес, а двуипостасные все равно во дворец входят как звери, а в людей превращаются уже перед троном. Маленькой Лоте никогда не разрешали присутствовать. А взрослая Лота сама бы рада не ходить, да никак не откажешься: старшая принцесса должна подать воду и хлеб. Никто другой, согласно традиции, делать это не имеет права.

"Хм, скоро осень, в этот раз воду и хлеб вручать будет Рина, – припомнила Лотанари. – Интересно, споткнется? Я-то чуть воду не расплескала, так старалась не смотреть".

– Может, просто магией уберем грязь? – проворчала Лима. – Я чую прекрасное печеное мясо. И я его хочу.

– Мясо? – встрепенулась Лотанари. – Это совсем другое дело.

Принцесса выдохнула короткое заклятье, и грязь мгновенно высохла. Лима сделала резкий, агрессивный жест, и мостовая была очищена.

Эльфы же, увидев, что происходит, быстро разложили златотканый ковер.

– Прошу, Ваше Высочество. – Подошедший Идрис склонился перед Лотой и подал ей руку, предлагая шагнуть на ковер.

Принцессе искренне и от души было жаль топтать обувью златотканый ковер, но что она могла возразить? У всех свои игрушки, и после отпевания ни Лота, ни Лима не могут критиковать традиции эльфов.

– Здесь принимают нейрисские монеты? – спросила принцесса у Идриса. – Или придется искать менялу?

– Все оплачивает Повелитель.

– Ваш Повелитель слишком любит… – тут принцесса замялась, пытаясь подыскать емкое, но приличное слово. – В общем, мы хотим мяса. Жареного, печеного и соленого.

– Сырого, – добавила Лима, – любого.

– А овощи и травы? – удивился Идрис.

И лисица жестом показала, куда эльф может пихнуть и овощи, и особенно травы. Жест эльф оценил, обиделся и ушел.

– Я думаю, что он обладает высоким статусом при дворе, – Лота поняла, что ее предупреждение серьезно запоздало.

– Главное, что он не Повелитель. Уж слишком черняв, – припечатала Лима. – А заставлять лесную красавицу питаться травой – оскорбление, унижение, издевательство, и вообще так поступать нельзя.

– Прошу вас к столу. – К подругам подошел незнакомый эльф в сером наряде.

Рядом с ним находился Лавандовый эльф, но он, как и всегда, в разговор вступать не спешил. Впрочем, ему пришлось…

Жизнь не готовила принцессу Нериса к тому, что однажды ей придется сражаться за мясо. Точнее, за свое право оплатить и съесть то, что она хочет. Лавандовый эльф, когда разговор пошел на четвертый круг, поклонился, извинился и ретировался, попросив принцессу располагаться за подготовленным специально для нее столом.

Стол был прекрасен – молочно-белая скатерть с серебристым узором. Свечи, декор из живых цветов и яблоки. Только яблоки, зато самых разных видов: маленькие красные, большие красные, мелкие зеленые, крупные зеленые. В полосочку, желтовато-розовые и странно-фиолетовые.

– Они издеваются, – вздохнула Лота и сдула со лба выбившийся из прически локон.

– Определенная логика есть: некрасиво, что ты будешь платить сама за себя, – честно признала Лима. – Это если принимать во внимание все те книги по этике и этикету, которые ты меня заставила прочесть.

– Не думала, что ты читаешь, – удивилась Лота и добавила: – Мы с тобой будем кушать за одним столом, Лима. Ты точно уверена, что видишь в яблоках логику?

Лисица размышляла не дольше секунды:

– Странно, вот только отвернулась – и бац! Логика исчезла. В конце концов, ты же еще не во дворце Повелителя? Значит, отвечаешь сама за себя. Мы так-то и за комнаты заплатить можем.

– Вот и я о том же. Я еще не невеста, а только приглашенная, – кивнула Лота. – Смотри, к нам идет миротворец.

Лима, повертев головой, увидела спускающегося по лестнице Идриса и ехидно фыркнула: эльф явно собирался завалиться спать безо всяких ночных перекусов.

– Я была готова поспорить, что не видела лестницу, – проворчала принцесса, и лисица с легким смешком пояснила:

– Ушастые обожают иллюзии. Они пихают их везде, где только можно.

– Сейчас уже нет. – Идрис подошел к Ее Высочеству. – Что случилось? Гилрин не смог толком объяснить.

«Ага, значит, Лавандового зовут Гилрин», – отметила про себя принцесса, а вслух сказала:

– Мы не хотим яблок.

– Почему? – искренне удивился эльф.

– Мы хотим яблок после мяса, – с хищной улыбкой пояснила Лима. – Сочного, вкусного мяса. И я чую его.

– Да, теперь я понимаю, что случилось, – хмыкнул Идрис. – Эльфийки – существа возвышенные и нежные и не оскверняют свое тело грубой пищей.

Эльф помолчал, насладился ошарашенными лицами девушек и добавил:

– Прилюдно. Лицемерие как оно есть, но все привыкли.

– Мы можем заказать в свои комнаты? – уточнила принцесса.

– Не в эльфийской гостинице, – развел руками Идрис.

Лима, понимая, что все ведет к тому, что ей придется удовлетвориться яблоками, вмешалась в разговор:

– Я-то могу платить?

– Разумеется. Вы будете вкушать яблочки?

В этом вопросе Лота явственно различила ехидно-выжидательные нотки. Прищурившись, она спокойно ответила:

– Безусловно, и надеюсь, что мои сопровождающие разделят со мной сию трапезу.

И через полчаса эльфы были шокированы невиданным по их меркам зрелищем: принцесса с подругой едят с одного огромного блюда. Причем ни принцессу, ни рыжую наглую девицу ничего не смущает.

А еще Лота с удовольствием подметила, что эльфы яблоки едят без особого энтузиазма. Так же как и Идрис. Небось рассчитывали устроиться за соседним столом и заказать нормальную пищу.

«А ведь в таком случае я могла и взбеситься, – признала Лотанари. – Зато сейчас злятся наши бесценные сопровождающие».

Насладившись вкуснейшим мясом и мягким, еще теплым хлебом, принцесса выбрала самое крупное красное яблоко и с аппетитом им захрустела. Лима тоже не отказала себе в удовольствии погрызть сочный фрукт. У Лавандового эльфа взгляд стал откровенно обиженным.

«А вот нечего пытаться принцесс голодом морить. Сами попробуйте побыть нежными и возвышенными», – мысленно припечатала Лота.

По окончании трапезы к их столу подошла эльфийка в многослойном сером наряде и вежливо спросила, может ли она проводить гостей в спальни. Девушки согласились, что да, может.

Встав, Лота чуть поклонилась и безукоризненно вежливо поблагодарила господ эльфов за то, что они оказали ей честь и отужинали с ней за одним столом.

Спальня у девушек была одна на двоих. Две абсолютно одинаковые кровати стояли посреди полупустой комнаты.

– За этой дверью, – эльфийка указала на совершенно пустую стену, – ванная комната. Все принадлежности предоставляет наша гостиница.

Когда эльфийка покинула комнату, девушки принялись озираться в поисках ночных рубашек. Которые оказались спрятанными под подушки. Подергав носом, лисица постановила: чистые. Все чистое.

– Мне кажется, – проворчала Лима, – что мы тут не приживемся.

– Мир велик, – пожала плечами принцесса. – В Нерис я вернуться не могу, значит, отправимся путешествовать.

– Говорят, за горами есть Золотой Город, где живут чешуекрылые люди, – Лима мечтательно вздохнула, – вот бы их потрогать!

– Посмотреть, познакомиться, подружиться и только после этого – потрогать, – поправила подругу Лота. – Ух ты, о нас позаботились, по маленькой шоколадке оставили. Будешь?

– Ешь, я потом на охоту смотаюсь.

И Лота, как разумная и предусмотрительная принцесса, не стала уточнять, на кого собирается охотиться лисица. Все-таки в городе не так много животных, и…

"Не думай об этом, Лота, не думай", – приказала себе принцесса.