Глава № 1. Лев

За две недели до этого…

Никогда не думал, что мне придется стать свидетелем того, как сходит с ума мой друг. И уж тем более не мог предположить, что стану невольным участником этого сумасшествия. Да еще не один раз, а дважды.

Полгода назад это случилось с Максом, теперь участь настигла Пашку…

Правильно говорят, что первыми с дистанции сходят лучшие из нас.

Я тщетно искал подходящий предлог, рассчитывая отделаться каким-то подарком, но Пашка заявил, что самый лучший подарок я сделал ему много лет назад, теперь могу не заморачиваться. И единственное, чего он хочет, – это мое присутствие.

– Приговоренному не отказывают, – замечаю я, надеясь, что это его отрезвит хоть немного.

Но вместо того, чтобы одуматься, он раскатисто смеется и заявляет:

– Значит, я тебя жду!

Место «казни» я игнорирую, помня по истории с Максом, что все будет долго, муторно и со слезами, но состояние агонии успеваю застать. Понятия не имею, как некоторые приходят на это действо не под действием долга и шантажа, а добровольно. Надеюсь никогда не узнать, как некоторые решаются не только стать участником, но и причиной таких живописных сборов.

Но мне странно наблюдать, как счастливые гости слаженно орут приговор моему другу, а он под их крики в который раз расплывается в широченной улыбке, выпускает из рук бокал, к содержимому которого даже не прикасался, поднимается и с удовольствием целует уже не невесту – жену.

Я видел эту женщину пару раз, мельком, Пашка словно прятал свое сокровище, боясь его упустить. Но в те короткие встречи мне и на секунду не показалось, что эта барышня представляет такую угрозу. Не слишком красивая, не слишком стройная, не слишком активная, не слишком молодая – если уж откровенно, кажется, она ровесница Пашки. Мягкий такой и не желтый уже одуванчик, который, казалось, был готов разлететься пушком от единого моего взгляда.

И кто бы подумал, что у трепетного одуванчика чуть вялые лепестки обладают хваткой породистого бульдога.

Пашка успешно избегал брачных уз до тридцати пяти лет, приводил десятки доводов, почему одному жить удобней. С несколькими его вескими «доводами» я был знаком, но имен не запомнил. Не считал это необходимым, так же как и мой друг.

И вдруг свадьба…

Спустя два месяца после знакомства, без веского повода в виде внезапной беременности и на простой женщине, которую в толпе не заметишь.

Даже сейчас, когда она в белом платье и макияж сделал черты ее лица почти интересными, больше в глаза бросается не она, а подружки. Но ее это мало волнует, пожалуй, она даже не замечает, что взгляды гостей чаще задерживаются не на ней, потому что смотрит лишь на одного человека – Пашку. Да и тот не замечает вокруг никого.

И это мне только на руку. Обещание я выполнил, так что спокойно перемещаюсь из-за столиков к барной стойке, а через пару бокалов коньяка могу уйти с чистой совестью. К тому же это у моего заместителя впереди месяц безделья на островах, а у меня теперь вдвое больше нагрузки.

Месяц. Выбил из меня ровно месяц. Причем выбивал с таким остервенением, что действительно напоминал сумасшедшего. С трудом представив, как он столько продержится вдали от привычных соблазнов, с одной женщиной и когда от нее даже нельзя сбежать на работу, я согласился.

Есть шанс, что от скуки, жары, тоски и, главное, однообразия окружения он наконец-то прозреет и попросит срочно придумать предлог и вернуть его в цивилизацию. Для лучшего друга можно устроить и чартерный перелет, и даже организовать похищение его молодой супруги туземцами, хотя…

Крик.

Визг.

Аплодисменты.

Обернувшись, с грустью наблюдаю за тем, как пьяная толпа тщетно пытается соблюсти традиции и украсть новобрачную. Этого хочет невеста, этого хотят пьяные гости, на это даже согласны родители невесты, и только жених сопротивляется и пытается откупиться заранее.

Кажется, у гостей ничего не выйдет, и вдруг…

К жениху протискивается какая-то брюнетка в огненном платье, всего несколько слов на ухо, и не знаю, что она ему нашептала, но происходит невероятное. Жених не только выпускает из объятий свою ненаглядную, не только честно не подсматривает, в какую сторону огромной гостиницы ее уводят прочь от него, но и наконец замечает, что я выполнил его просьбу.

Ну и еще раз он меня поражает, когда спустя минуту не бросается вслед за невестой, а, улыбнувшись брюнетке, с которой переговаривался, выбирается из-за праздничного стола и идет в мою сторону.

Взгляд, кстати, трезвый и даже вменяемый.

Кошусь с благодарностью на брюнетку в огненном платье: может, она волшебница? «Отшептала», как говорится. Сняла порчу?

Фигурка ладная, все при ней, личико симпатичное, так что в благодарность я даже готов пронести ее на руках. До ближайшего номера.

– Рекомендую, – слышу рядом с собой Пашкин голос.

Повернув голову, понимаю, что он, как и я, наблюдает сейчас за брюнеткой.

– Отличный специалист, – дает он рекомендации. – Могу пока уступить, но, когда вернусь, так и знай: я у тебя ее уведу.

– А как же молодая жена?

Не что чтобы у меня на эту брюнетку были планы дольше, чем на пару ночей, но так, любопытно.

– Знает, – пожимает плечами Пашка. – Не возражает. И одобряет.

Н-да, похоже, «одуванчик» ни при чем, на ней самой серьёзная порча, как сказала бы подруга моей бабушки, которая однажды решила, что пасьянс устарел, пенсию долго не повышали, и стала использовать карты, чтобы гадать.

Тогда я смеялся, видя, как много людей обращается, чтобы она подсказала, как жить, указала на завистника или виновника своих бед и посоветовала, как избавиться от лютого сглаза. А сейчас я бы и сам ей немного поверил.

Никогда не слышал, чтобы жены благосклонно относились к бывшим пассиям своих благоверных. И тем более еще и одобряли их возвращение в супружескую постель…

– Может, сейчас все обсудите? – предлагает мне Пашка. – Присмотрись к ней. Она того стоит.

Взглянув на брюнетку и на этот раз уделив больше внимания не выделяющимся аппетитным частям тела, а лицу, неожиданно понимаю, что уже ее видел. И тоже на свадьбе. На свадьбе другого своего лучшего друга – Макса. И там она тоже крутилась вокруг жениха.

Может, и платье на ней такого яркого цвета не просто так, а как символ переходящего знамени.

– Нет, спасибо, – отворачиваюсь, мгновенно теряя к женщине интерес.

– Зря, – комментирует Пашка. – Вряд ли бы она взялась устроить твою личную жизнь: Алла не берется за безнадежные случаи. Но это самый лучший помощник, который у меня когда-либо был.

И как только до меня доходит услышанное, я снова разворачиваюсь к брюнетке.

Так вот, значит, кто внушил двум моим лучшим друзьям, что уже пригорает, пора изменить привычкам и вкусам и прослушать в компании сотни людей монотонный марш Мендельсона!

– Расслабься, – кивнув бармену, прошу обновить коньяк для себя и заказываю порцию другу, – а то за столом тебе было некогда.

– Не могу, – отвечает он и вместо того, чтобы прикоснуться к бокалу, начинает крутить головой. – Думаю, пора искать Люсю…

Словно подслушав, в этот момент к нам подбегает какой-то мальчишка лет десяти и, сияя коварной улыбкой, многозначительно дергает Пашку за карман пиджака.

– Я знаю, где спрятали вашу невесту! – сообщает он радостно. – Готов открыть тайну за стольник! Поторопитесь, она уже так волнуется, так волнуется!

К моему удивлению, Пашка тут же лезет в карман и готовится отправиться за маленьким проводником.

– Вот тебе тысяча, – опережаю приятеля и вручаю банкноту мальчишке, – пойди успокой новобрачную и займи ее еще хотя бы минут на пятнадцать.

Издав ликующий визг, мальчишка срывается с места и несется выполнять поручение, а я двигаю бокал к другу, которому выбил маленькую передышку перед неустанным надзором.

– Желаю тебе… – Когда он берет в руки бокал, поднимаю свой, потом ловлю восторженный взгляд и все-таки выдаю: – И как тебя угораздило?

Бокалы пустеют, вновь обновляются. Оба похрустываем кислющими лимонами, я – от тоски, а Пашка такой довольный и голодный, что вряд ли чувствует вкус и понимает, что ест. Тихо сидим, но неплохо, почти как в прежние времена. Если только унять этот шум за спиной, крики гостей, которые вновь хотят лицезреть, как другие целуются, и топот тех, кто на танцполе пытается освободить в желудке место для новых блюд, принесенных официантами.

– Н-да… – выдаю я глубокомысленно.

А Пашка облокачивается на барную стойку, расплывается в улыбке и неожиданно принимается декламировать:

– В часы, когда бывает

Так тяжко на груди,

И сердце изнывает

И тьма лишь впереди;

Без сил и без движенья,

Мы так удручены,

Что даже утешенья

Друзей нам не смешны…

Выждав пару секунд, он салютует мне бокалом, выпивает залпом коньяк и просвещает:

– Федор Тютчев. Люся от него без ума. Немного меньше, чем от меня, но все же… – Пашка качает головой и прочувственно добавляет: – Спасибо, друг, сам того не зная, ты давным-давно сделал мне лучший подарок! Моя мать, как увидела тогда эту книгу (не успел ее выбросить), сказала, что это отличная тренировка для вкуса и памяти, и заставила много чего заучить. Кто бы подумал, что действительно пригодится? Так удачно совпало!

С сочувствием смотрю на приятеля, настолько утомленного сегодняшним днем, что он опьянел от пары глотков коньяка.

– И ведь пригодилось! – повторяет он радостно. – Я ведь поначалу Люсю этим и взял, это уже потом она оценила другие мои таланты! Столько лет прошло… Двадцать? Двадцать один? Не припомнишь?

И я действительно что-то такое припоминаю.

Мне было лет десять, когда на свой день рождения меня пригласил приятель, с которым мы вместе ходили на секцию бокса. Приглашение было неожиданным, до этого мы не особо общались, приятель был старше на целых пять лет, и я понятия не имел, что ему подарить. Вспомнив наставления родителей, что книга – лучший подарок, схватил первый попавшийся томик потолще из домашней библиотеки и помчался на день рождения.

Принимая подарок, именинник не проронил ни единого слова, а другие его приятели вовсю хохотали. Хотя и украдкой. Я был младше, но дрался получше многих из них.

Откровенно говоря, я был уверен, что на этом наши отношения с тем приятелем и закончатся. Но нет. О неудачном подарке мы ни разу не вспоминали, как будто и не было ничего, но постепенно, несмотря на разницу в возрасте, которая тогда казалась пропастью, стали не приятелями, а друзьями. И друг этот – Пашка.

– Прости, – запоздало раскаиваюсь в том, что тоже, оказывается, невольно приложил руку к этому браку.

Пашка смеется и, по глазам вижу, торопится отправиться все же на поиски невесты.

Поразительно! Вместо того чтобы вздохнуть посвободней, расслабиться и выпить в компании друга, как раньше, он торопится за той, от которой и так не сможет избавиться как минимум месяц.

А главное – никого не волнуют такие разительные перемены. Ни Пашку, ни его родителей, которые кричат тосты громче остальных гостей, ни Макса, который горевал, что не может поддержать приятеля в такой важный день, потому что у него что-то с тещей и нужно срочно мчаться в другой город, чтобы супруга не беспокоилась.

И да, конечно, то, что человек устоявшихся взглядов вдруг так изменился, не волнует и брюнетку в огненном платье.

Порхает беззаботной пчелой от одной группы гостей к другой, что-то обговаривает с тамадой, незаметно управляет официантами, мирно разводит по сторонам двух гостей, которые собирались подраться, выгоняет из зала кота, который как-то проник в ресторан и нагло лизал пятки какой-то важной, но пугливой до новых ощущений мадам.

В общем, не оставляет ни единого шанса хоть как-то украсить этот траурный праздник. Не оставляет ни единого шанса новоявленному женатому человеку вскинуть голову, очнуться и хотя бы подумать: «Твою ж мать, что я здесь делаю?!»

– Слушай, – успеваю остановить друга за пару минут до побега за новобрачной, – а что на твоей свадьбе делает твоя помощница? Зачем ты ее вообще пригласил?

– Ну как же, – пожимает плечами он. – Она помогала с организацией свадьбы. Люся – ее дальняя, но любимая родственница. И потом, Алла сразу сказала, что у нее есть одно неизменное правило: если она берется за дело, то всегда лично доводит жениха до загса и присутствует на церемонии.

То есть всучила престарелую родственницу и не оставила ни единого шанса сбежать…

Ловко!

– Значит, – кивнув на брюнетку, перевожу взгляд на Пашку, – говоришь: хороший специалист?

Загрузка...