Отдай, детка! Ты же старшая!

Глава 1

Фаина Козырь

Отдай, детка! Ты же старшая!

Книга первая

Глава 1

Даринка не любила сестру. Нет, она её, конечно, любила. Но вообще- то терпеть не могла. С тех самых пор, когда орущий комок, перетянутый розовой лентой, папа гордо внёс в двери и восторженным шёпотом сообщил пятилетней дочери: «Дара, смотри, это твоя сестра, видишь, какая красавица!»

- Счастливая жизнь закончилась, – пробурчала под нос Дарина и гордо ушла в свою комнату, заметив отцу, что сморщенные красные младенцы не в её вкусе.

Кое-как пережив оруще-сосательный период домашнего монстра с частым взыванием родителей к её спящей совести, Дара поняла, что дальше всё будет только хуже. Ибо голубоглазая сестра, едва научившись сидеть, освоила самое главное по нашей жизни слово – дай! Причём произносила она его в пятикратном повторении с устойчиво неотвратимой интонацией:

- Дай, дай, дай, дай, дай!

Перед этим миленьким словцом, обладающим силой гермионовской магии, ничто не могло устоять. Только одна Дарина вполне спокойно воспринимала просительные интонации новоиспечённой сестры и равнодушно уносила в свою комнату вожделенный младшей сестрой предмет. И всё было бы хорошо. Но родители, к великому сожалению, Даринкиной стойкостью не обладали. В общем, всеобщая теория любви и потакания старших младшим дала свои вполне закономерные плоды. Даринкин протест, подавленный искренней и вполне заслуженной любовью к родителям, ушёл глубоко в подполье, туда, куда обычно запихивает судьба все наши надежды и мечты.

К восемнадцати годам Дара вполне научилась «не доносить» домой наиболее понравившиеся ей диски, плакаты любимых групп, книги и даже кофточки, юбки, малодушно оставляя их некупленными в магазинах, или, на худой случай, тут же передаривая их своим многочисленным подругам. Так она, как вы уже поняли, берегла нервы любимых предков.

Патология?! О да! В этом Дарина отдавала себе полный отчёт. Вне дома она с лихвой компенсировала комплекс старшей сестры и вела себя более чем категорично и резко, никогда ни под кого не подстраиваясь и ничего никому просто так не отдавая. Своё она выгрызала. Однако это, как ни странно, это не делало её социально неприятной, наоборот: природное обаяние и незлобливость, а также определённая щедрость, притягивали к Дарине друзей и возлюбленных, а резкость и категоричность принимались ими за искреннюю прямолинейность и открытость.

В общем, к двадцати шести годам Даринела Александровна Горянова свою жизнь выстроила, как могла, вполне себе счастливо. Имела друзей, несколько неофициальных платонических и одного вполне реального возлюбленного. Окончив почти с отличием серьёзный вуз, получила работу в тёплом месте в одной весьма приличной компании по строительству и продаже всего, что только можно продать бюджетным и другим учреждениям, а также смогла немного подняться по карьерной лестнице самой, без слюнявых зажиманий в начальственном офисе. Умудрилась, не вступив в ипотеку, купить, правда, не без существенной папиной помощи, небольшую двухкомнатную квартирку в новом микрорайоне. Понимаете?! Крутая девчонка…

С одним только так и не могла справиться эта успешная девушка - с цепким словом своей младшей сестры – ДАЙ!

* * *

Как-то раз, выиграв вполне заслуженно торги на сайте госзакупок, Даринела направилась в бухгалтерию достаточно известного в их городе предприятия, чтобы обговорить детали подписываемого контракта об отделке одного из помещений и установке в нем спортивных тренажёров. Очень мило пообщавшись с колоритнейшей женщиной – главным бухгалтером предприятия, хамоватой матершинницей, но невероятно грамотной и талантливой дамой, уже перевалившей возрастом за…, Дарина в самом своём благодушном состоянии направлялась к себе на работу. Но у порога бухгалтерии великолепная фигура в дорогом костюме, с Vacheron Constantin на руке и в итальянских туфлях ручной работы преградила ей путь.

- О нет! Я столько пафоса не перенесу, – самой себе вполголоса напомнила Дарина и, даже не поднимая глаз, чтобы потом не расстраиваться понапрасну, сделала шаг в сторону, чтобы обойти опасное, дорогое и очень крутое создание, явственно принадлежавшее мужскому полу. Шлейф из дорогого одеколона последовал за ней, но и он через несколько секунд растворился.

* * *

Спустя три недели Дарина уже проверяла работу строительной бригады, в короткие сроки сделавшей косметический ремонт и теперь устанавливавшей в помещении зеркала.

- Сергей Леонидович! – с трудом оставаясь в рамках приличия, говорила она. – Я вам ещё два дня назад сказала, что эти зеркала должны начинаться в сорока сантиметрах от пола. Мы здесь не стриптиз-бар оформляем и не комнату для приватных танцев, а тренажёрный зал с зоной для хореографической растяжки. Нам нужно, чтобы от пола вы отсчитали ровно 40 сантиметров, ни 35, ни 37, ни 42, а ровно со-рок сан-ти-мет-ров! Вам показать, сколько это?

Сергей Леонидович, мужичонка лет пятидесяти, с лицом, явно не обезображенным интеллектом, зато с лихвой компенсирующий столь серьёзный недостаток жизненной смекалкой и здоровой прагматичностью, отвечал вполне членораздельно:

Глава 2.

У Дарины был секрет, который она тщательно оберегала от общественности вот уже почти год. Этот секрет звали Иваном Пименовым. Этот великолепный образчик простого русского парня, с почти косой саженью в плечах, с чудесными добрыми глазами и довольно высоким ростом, с незлобивым спокойным характером и сводившей многих с ума молчаливой невозмутимостью, работал на заводе сварщиком. Зарабатывал Иван для провинциального города просто очень замечательно – примерно семьдесят тысяч рублей, имел свою квартирку, доставшуюся от угоревших в бане родственников, небольшой домик в деревне, где жила воспитавшая его бабушка Вера Григорьевна, женщина выдающегося ума и стального характера. В общем, не парень, а сказка! Выгодный жених! Он никак не вписывался в Даринкин круг общения. Что очень ей нравилось! Ведь она не собиралась делиться с ним ни с кем! Особенно девушка оберегала его от своей семьи. По давней сложившейся традиции, она не несла домой то, что ей было особенно дорого.

Со своим секретом Дарина была бесконечно счастлива. Она всё удивлялась, иногда даже вслух, что никто из ушлых девиц до неё не запер в счастливом браке этого Ивана-богатыря.

- Вань, ну неужели никто на тебя глаз не положил за всё время? – искренне удивлялась она. – И куда девки смотрели?!

Тот что-то обычно бурчал под нос и тут же притягивал её своей здоровенной лапой к себе, утыкаясь в макушку губами, с удовольствием вдыхая аромат умопомрачительного дорогого Даринкиного шампуня.

Познакомились они феерично. Проектировщики как всегда напортачили и не проверили угол соединения двух каркасных арматур. В результате входная арка перед дорогим пафосным рестораном, что отделывала Даринкина фирма, превращалась не в изысканный элемент декора, а в хаотичный небрежный набор несоединённых железно-рубленых балок. Собственно, этот проект курировала одна из тех куриц, что периодически набирал в штат генеральный. Глядя на них, умница зам, тащивший на себе всю фирму, Роман Владимирович Савёлов, презрительно морщился и приговаривал:

- Курица не собака, а жопу лижет!

Так вот, эти курицы с особой периодичностью в силу своих интеллектуальных и иных способностей фирму подставляли по самое не балуй. Этим с удовольствием пользовался Роман Владимирович, заставляя их платить неустойку из собственного куриного кармана, и под рёв и вопли вежливо птичку увольнял. Одним ударом, как говорится, двух зайцев! Гений! Просто гений! А потом обычно звонил Даринке и просил:

- Дарёш, ну закрой ты чужое идиотство. Сделай в мире гармонию! Деточка, ты же у меня всё можешь! А я тебе потом денежку кину, не обижу! У! Люблю тебя, Дарчик мой! Ты уже в дороге?

Даринка грязно ругалась почём зря, предлагая засунуть любимому начальнику вознаграждение в…, но потом всё равно отправлялась на объект исправлять. В общем, рабочая любовь у них с Савёловым была взаимная.

В тот знаменательный день она позвонила на завод старому мастеру, другу отца Матвею Серафимовичу и попросила прислать самого лучшего сварщика, да не абы какого, а с фантазией. Старик усмехнулся и лукаво сказал:

- Да есть у меня один на примете, талант истинный, токмо ты его, Даринк, береги, он у нас парень нецелованный, не попорть! А то знаю я вас, девок!

- Ой! – засмеялась тогда Горянова. – Матвей Серафимыч, скажете тоже! Мы на невинных младенцев не бросаемся.

Мастер в трубку только весело покряхтел. Через два часа сварщик приступил к работе. Как это было, Даринка не видела. Она оставила подробные инструкции своему помощнику Лёшке Селифанову, толковому парню, и поехала на свой объект. К вечеру, уже порядком подуставшая, вернулась, чтобы увидеть самое настоящее чудо: сварщик превратил груду железа в произведение искусства. Он стоял у самого верха и яркими искрами сыпался возле его складной, мускулистой фигуры огонь. Вот он дожёг последнюю линию, снял маску и обернулся. Даринка застыла. Сердце ухнуло куда-то вниз. В горле пересохло. Русоволосый парень лет двадцати восьми осторожно спустился с высоты, стянул перчатки и подошел к Даринке. Он долго и молча смотрел на её изумленное лицо и ничего не говорил. Так прошел, наверное, час.

Пришли в себя не сразу. Парень взял в свои огромные лапищи её руку и нежно так, осторожно погладил девичью раскрытую ладонь. Горянова вздрогнула и… и пропала. За окном уже была ночь.

- У меня завтра выходной, и дома борщ вкусный, – тихо сказал парень.

- Люблю борщ… – Даринка не лукавила.

- Только хлеба нет…

* * *

То, что он нецелованный, это были совершенные враки. Да! Иван был не просто целованный. Он был посвящённый адепт российской камасутры. Вот! Даринка разве только что не пищала в ту ночь под ним. Мастерски Иван не только сваркой владел… Неутомимый он был такой, что к утру Даринка уже взмолилась. А он… он смущенно немного сказал:

- Дарушка, а давай ещё разочек, а?

- Вань, мне через полчаса на работу. И я уже не могу!

- А мы быстренько. И я сам всё сделаю…

Правда, быстренько у них не получилось. Иван всё делал обстоятельно и со вкусом. Минут тридцать только разогревал… Даринка уже кричала в голос, забывая сдерживаться. В общем, к денежной компенсации в эсэмэске к Савёлову Горянова дрожащими от перенапряжения руками выпросила отгул. Тот посмеялся над странного вида сообщением и дал выходной.

В тот день Дарина узнала, как может чувствовать себя женщина, которую реально сутки не выпускали из постели. Она по-настоящему посочувствовала всем героиням любовных романов, в коих брутальные мачо не единожды за ночь имели своих возлюбленных и в хвост, и в гриву.

Глава 3

Роману Владимировичу Савёлову откровенно нравилась Горянова. Ему импонировала её прямолинейность, её амбициозность, лёгкий цинизм и тяжёлая язвительность. А то, как она могла выйти из, казалось бы, безвыходного положения, вообще заставляло его испытывать чувства, сходные с нравственным оргазмом. И внешне девчонка была что надо. Роман Владимирович почти флиртовал с ней, называл нежно, иногда позволял себе легкие, ни к чему не обязывающие объятия, иногда в порыве корпоративной любви он чмокал её где-то близко к губам, в щёчку, и откровенно, не таясь, любовался её длинными стройными ногами и высокой грудью. Но так как жениться он на ней не собирался, то предпочитал, так сказать, лёгкий платонический корпоративный роман.

- Дариночка, – сказал он ей как-то вечером, выходя из кабинета и протягивая какой-то конверт, – освободи вечер пятницы. Пойдем вместе к мэру. Он для бизнеса раут устраивает.

- У меня планы на пятницу! – возмутилась Горянова.

- Какие? – Савёлов скептически осмотрел её. – Ванная с шампанским?

- Почти, – – буркнула Даринка, уже понимая, что ей не отвертеться, но сдаваться просто так она не спешила. – Возьмите Ольку.

- Ага! – невозмутимо согласился Савёлов. – Мы будем разговаривать с мэром о новых сортах болгарского перца, гниющего прямо на корню?

Горянова хмыкнула. Начальник как всегда был прав: Ольга была завзятой дачницей и всё свободное время буквально фанатела от новых сортов и способов выращивания всевозможной сельхозпродукции.

- А Марину Ивановну?

Зам скривился.

- Привередливый вы! Не угодишь! Тогда Курицу возьмите! Она уже научилась красиво молчать. А ножки у нее и попка – улёт! Если начнет дурить, сразу поворачивайте её к мэру жопой, пусть лицезреет класс!

Савёлов рассмеялся:

- Так, заканчивай нудить, Горянова! В эту пятницу ты только моя, а своим «планам на вечер» скажи, что мы закончим примерно к одиннадцати официоз, так что потом пусть тебя забирает! Я не в обиде! – и он силой сунул пригласительный девушке в руку.

Даринка злобно засопела. Не был бы Савёлов таким классным, то послала бы его на три буквы!

В пятницу, отпросившись с работы в два, Даринка посетила салон, привела себя в неописуемый порядок, надела на себя всё новое, стильное, дорого узнаваемое и поехала на светский раут.

Савёлов ждал её в фойе. Осмотрел девушку внимательно, словно любуясь, остался доволен и галантно закруглил руку, предлагая себя в качестве провожатого.

- Роман Владимирович! Меня сейчас от сладкого стошнит! – злобно шепнула Даринка. – С лица патоку уберите, аж ковры залила.

Савёлов засмеялся и слегка ущипнул её за пятую точку. Горянова зыркнула на него недобро:

- Еще раз к моей пятой точке руку протянете, сломаю совершенно нечаянно в пяти местах.

- Горянова, остынь! Это я так неумело знаки внимания твоей персоне оказываю, могла бы и потерпеть от старика, с тебя не убудет.

- Ой, кто это тут на комплименты напрашивается?! В старики не рано ли себя записали, Роман Владимирович? С каких это пор у нас старость в сорок два начинается?

- Старость, Горянова, – грустно вздохнул начальник, – дело души, а не тела.

Даринка фыркнула. Она хотела ещё что-то съязвить, но остановилась, потому как они были уже в зале для приёмов, а там выяснять отношения было как-то неинтересно, да и не с руки…

Началось бла-бла-бла, ура-ура-ура. Вежливые кивки и фальшивые улыбки, завистливое разглядывание и пошлое слюноотделение. Даринка быстро вошла во вкус своей роли. Мило улыбалась, грациозно попивала шампанское, слушала, хлопала глазами, а с некоторыми известными лицами города, с коими умудрилась уже поработать, вполне искренне хохотала, и вела весьма приличную беседу и даже немного посплетничала.

- Умеете вы персонал подбирать, – плохо скрывая зависть, обратился к Савёлову большой человек в городе, владелец пяти самых крупных торговых центров Самвел Айвазян.

- А вы переманите, – разулыбался тот, – Даринела Александровна девушка здравомыслящая, к деньгам относится уважительно.

- Смеёшься! – обиделся Самвел. – А я серьёзно…

И они оба восхищенно уставились на длинноногую красотку. Та себя не жалела. Расточала комплименты, поводила соблазнительным плечиком, многозначительно замолкала, глядела сладко-сладко, отрывалась в общем.

Спустя полчаса Савёлов вывел разгорячённую Горянову на террасу.

- Даринела, прекрати! Ты своим громким обаянием испортишь нашей фирме всю деловую репутацию.

- Ой, а я что? – возмутилась она.

- Ничего! – зашипел ей на ухо Роман Владимирович. – Здесь все с женами и деловыми партнерами, так что прекращай строить им глазки. Или ты это делаешь мне назло? – догадался Савёлов.

- Есть немного, – не стала отпираться Горянова. – А вы куда ушли и оставили меня на растерзание старым пердунам? Так что получите и распишитесь!

- Вот стерва! – восхитился зам. – Смотри, найду на тебя управу, поганка.

- Не надо управы! Я уже всё, поняла, раскаялась, больше не буду! – послушно запела Дарина, зная, что переборщила с обаянием. Так и врагов нажить недолго. - Шеф, а там наш Альбертик притащился. Может, поприветствуем?

Глава 4

Есть люди, которым всё равно, во что одеваться. Иван Пименов был таким. Он предпочитал не тратить деньги на одежду, покупая себе лишь необходимое, часто занашивая до дыр любимые свитера и футболки. Горяновой претил такой подход, но Иван всегда так морщился, когда она дарила ему дорогие рубашки и всегда невероятно смущенно откладывал их нераспечатанными в шкаф, что Даринка через полгода сдалась. Статей расходов у Ивана было три: он копил на новую квартиру, отсылал бабушке существенную материальную помощь, ведь старый домик давно нужно было подлатать, остальное тратил на еду и квартплату. Хотя не забывал каждые три месяца дарить своей девушке какую-нибудь недорогую золотую безделушку.

Как ни странно, Горянову это устраивало. Её совсем не обижало, что они не посещают дорогих ресторанов и кафе, не ходят по модным выставкам, не танцуют в клубах, не настораживало, что за целый год они с Ванечкой, собственно, вместе никуда не выбрались. Хотя как не выбрались? В деревню к Вере Григорьевне Горянова приезжала даже чаще, чем к своим родителям.

Но Даринку всё устраивало! И даже больше, ей это невероятно нравилось. Извращенка, скажете вы… Конечно, извращенка!

* * *

В следующий рабочий понедельник после мэрского приема Горянова как всегда шла на работу. Она всегда приходила первой. Её успокаивали тихие коридоры пустого офиса. Ей нравилось, работая в тишине, наблюдать, как коллеги постепенно заполняют пространство своим гомоном, запахами духов и кофе.

Но в этот раз всё было по-другому. Началось с того, что Горянова, придя как всегда рано, столкнулась в дверях с Лилечкой Резенской, которая уже вовсю заполняла своими многочисленными вещами полузакрытый столик у окна, который давно воспринимался офисными старожилами как место совместного времяпрепровождения и сплетничного кофе-чаепития. И что самое удивительное, Лилечка совсем не походила на ту себя, выпрыгивающую бюстом из великолепного сиреневого платья. Она была, как бы это выразиться, нормальной. Даже костюм на ней был из вполне обычной сезонно-скидочной коллекции Zara.

- Привет, – просто сказала она остолбеневшей Горяновой, – Савёлов сказал занимать это место, надеюсь, оно и правда ничьё?

-Привет, – кивнула Даринка и сразу с места в карьер: – значит, Альберт Иванович не преувеличивал, ты реально будешь руководить продажкой?

- И как ты себе это представляешь? – фыркнула Резенская.

- В смысле?

- В том самом! У вас ведь Поливанцева в декрет ещё не ушла. Да и как-то без опыта сразу руководить, это не по мне.

Даринка сделала неопределённое выражение лица: мол, как скажешь, а сама реально удивилась. Уж очень эта курица была похожа на нормального человека. Может, она и не курица вовсе?

- Что в мире происходит?! – изумилась Даринка себе под нос тихо, так, чтобы новенькая не слышала.

Но вскоре рутина дел закружила. Правка, звонки, согласование макетов, коммерческие предложения. Выездов сегодня не намечалось: сдача трёх проектов будет через месяц, да и Лешка всё время звонил, держа Даринку в курсе. В общем, сегодня был один из невероятно спокойных бумажно-офисных дней. Иногда Горянова отрывалась от бумаг, чтобы с удивлением констатировать: Лилечка работает, задаёт вопросы старожилам по существу, пьёт кофе вместе со всеми, во время сплетен молчит, но слушает внимательно и смеётся там, где надо. Изучать такой феномен времени особо не было, но Горянова к концу дня вынуждена была признать: не всё то говно, что от говна рождается. Лиличка Резенская Даринке понравилась.

Вечером наконец появился Савёлов и вместо того, чтобы по обычаю подойти и пофлиртовать с Горяновой, сразу устремился к столику у окна. Это не осталось не замеченным добрым коллективом, и Олька, та еще язва, со смешком выдала:

- Всё, Горянова! Слазь с пьедестала! Кончилось твоё время! У нас теперича, как у Маяковского, – всё к Лиличке.

- Ой! Как задела, как задела! – не осталась в долгу Даринка.–Пойду напьюсь капучино с горя! Ты со мной?

- А то как же! Друг познаётся в … Нет, друг просто познаётся!

И две девчонки, подхватив сумки, хохоча и подкалывая друг друга, направились в кафе.

- Ну, колись! – выпытывала Олька Завирко причину внезапного охлаждения Савёлова, дожидаясь попутно карамельного латте с фирменными эклерами. – Не мог Роман вот так тебя вдруг не заметить! Он же по тебе слюни уже пять лет, что ты у нас тут пашешь, пускает. А тут раз – и к новенькой переметнулся. Тебе даже не кивнул! Нонсенс!

- Оль, ну какие знаки внимания! Мы с ним так, стебались только. Он ну максимум меня мог в щёчку чмокнуть или там …

- Что он мог и что он себе позволял, мы все видели! Не нужно ля- ля! Слюнями исходил, все признают, а то, что не трогал, так ведь и у него понимание есть, на тебе сразу жениться надо, ты у нас девчонка хоть и бойкая, но правильная, семейная… а он на свободе только себя мужиком и чувствует. Поэтому особо руки не распускал. Но мы все знали, что это только до поры до времени. Если б ты, Горянова, хоть единым словом… Да ладно. А вот то, что он на тебя реально обижен сейчас, тут к бабушке не ходи! Так что сообщи-ка мне во всевозможных подробностях, что там на приёме у мэра нашего произошло! Быстро!

Даринка долго думала, в капучино уже и пенка осела, наконец решилась:

- Меня, Оль, парень мой встречал. А Савёлов его нищим бруталом обозвал.

Глава 5

Утро пятницы обещало быть весёлым. Ещё вчера вечером Даринка знала, что предпоследняя курица, та самая, дочка полицейского чина, но не Лиличка, напортачила знатно. Марина Ивановна, Олька Завирко, Лёшка Селифанов и небезызвестный Савва Маркелов уже стояли около кабинета Савёлова, ожидая бесплатного развлечения. Ирка Шапутко даже пододвинула свой стол так, чтобы первой увидеть лицо заплаканной синей птички. Скажете, что злые они? Нет, они не злые! Они любознательные! И потом, когда люди дураки, то это всегда весело! А кто же откажется от бесплатного веселья?

Курица выбежала, как и предполагалось, красная и слёзная. Тут же стала звонить папе, горестно рассказывая, что просмотрела в договоре пункт о личной финансовой ответственности куратора проекта и оплате неустоек в короткий срок. Офисные тихо и незаметно фыркали. Даже жалко стало дуру малолетнюю. Уволилась она сама в тот же день, без двухнедельной отработки (Савёлов, благодетель, разрешил), в считанные минуты мундирный папа перевёл необходимую сумму на счета фирмы. Но ругался долго потом, грозился, кричал так, что из телефонной трубки слюни его брызгали.

Только Роман Владимирович елейным тоном его всё успокаивал:

- Да, понимаю. Но я же предупреждал, помните? Я и вам говорил, что у нас кураторы проектов несут личную ответственность? Вот. Хорошо, что припоминаете. Нет. Ничего сделать нельзя. Да я не против. Карине Арутюновне не обязательно увольняться, но она сама так захотела.

И далее, и далее, и далее. Наконец всё стихло.

- Ну, Горянова, готовься к подвигу за хорошее денежное вознаграждение, будешь гармонию в мире восстанавливать, – привычно хмыкнула Олька, увидев, как Савёлов расслабленно вышел из кабинета.

Шеф постоял, разглядывая довольных офисников, и вдруг персонифицировал невозмутимо:

- Ну, Завирко, похоже, тебе сегодня фирму спасать!

Па-бам! Бух! Взорвалась бомба! Это что такое?! Ничего себе фильдеперс! Не только Горянова, но и ребята выпали в осадок. Даринку по боку? Это как?

Завирко вся вспыхнула и стала быстро-быстро на столе какие-то бумаги разбирать.

- Ольга Николаевна, – повысил голос Савёлов, – вы меня не услышали? Принимайте проект!

Завирко, вся злая и красная, подняла голову и тихо так, но очень твёрдо выдала:

- Не могу, Роман Владимирович! Не моя специализация…

- Разве? – свёл брови Роман и скрипнул зубами. – Тогда ты, Лёш? – позвал он Селифанова.

Тот пожал плечами:

- Да у меня своих проектов два на подходе, вы же знаете, и три совместных с Горяновой. И так под завязку. Через месяцок, может.

Роман Владимирович криво усмехнулся. Так странно было Даринке смотреть на такого шефа. Где, когда он умудрился растерять свой ум и своё невыразимое обаяние? Что с ним? Неужели он сам не понимает, что сейчас, теша свои детские обидки, выглядит как сопливый идиот.

Савёлов понимал, что никто в фирме не возьмётся это дерьмо разгребать, но поручить Горяновой не мог. Всё внутри сопротивлялось. Он смотреть на неё не мог, словно она лишила его воздуха, словно совершила невероятное предательство. Роман честно пытался взять себя в руки, но впервые это ему не удавалось. Он внимательно осмотрел всех, понимая, что ребята не захотят влезать в непонятный конфликт между ним и Горяновой.

-Ладно, – усмехнулся шеф, понимая, что впервые так крупно облажался, – Лилия Павловна! Тогда эта работа поручается вам!

Резенская с достоинством, неторопливо покинула свой стол и подошла к нему:

- Роман Владимирович, хотелось бы напомнить, что я работаю здесь только пятый день и не обладаю достаточной квалификацией, но если Даринела Александровна будет курировать этот проект вместе со мной, то…

Горянова не стала больше ждать:

- Я бы с удовольствием, Лилия Павловна! – она была сама любезность. – Но только в другой раз! У меня сейчас слишком много дел. Кстати, Роман Владимирович, это же ваше направление. Может, в силу нашей невероятной загруженности, тряхнёте СТАРИНОЙ?

Последнее слово она выговаривала чуть ли не по слогам. Она ждала какой угодно реакции, но не того, что Савёлов выдохнет громко и рассмеётся.

- Ладно, Горянова, – вдруг сказал он по-прежнему, тепло, – твоя взяла! Пойду с Лилией Павловной стариной трясти. Собирайтесь, мадемуазель, вернее, мисс.

- Да со мной можно просто, по-русски, – остановила его словесный понос Резенская, – называйте Лилей. Не рассыплюсь.

Она уже подхватывала сумку:

- Выезжаем?

- Мг! – кивнул ей Савёлов и добавил весело. – Хорошего дня тебе, Горянова, и всем остальным!

- И что это было? – спросила Ирка Шапутько, когда за ушедшими звучно стукнула дверь. – Ты что ему, Горянова, не дала?

- Не дала, –всё ещё пребывая в недоумении, подтвердила Даринка, - да он и не просил.

Тут в офисе все грохнули. Хохотали до слез. Савва тут же откопал где-то странно залежавшийся коньяк, быстренько разлил по чайным кружкам и возопил:

- Ну, за дам! Вам пустяк – а нам приятно!

- Пошляк!

Глава 6

Субботу Даринка и Иван провели как в угаре. Пименов, словно вспомнив первые дни их знакомства, не выпускал её из постели. Даринка прямо утомилась и даже где-то очень глубоко обрадовалась, когда в воскресенье ему позвонили с работы и попросили срочно выйти на смену. Провести воскресенье без Ивана она решила вполне тривиально: необходимо было в кои-то веки повидать родителей – вечерний обязательный созвон за полноценный контакт ими не засчитывался, и дорогие предки скучали. Поэтому уже рано утром Дарина отбыла на свою забытую квартиру. По дороге заехала на только что проснувшийся рынок, чтобы купить баранины: она собиралась приготовить любимое папино блюдо – бешбармак.

Дом встретил её холодом и какой-то неживой полустерильностью. «Да, – вспомнила с удивлением Горянова, – а я не ночевала здесь уже недели три!» Хорошо, что цветов у нее, кроме кактуса, не было. А то погибли бы!

Но нужно было поторапливаться, и Даринка, наскоро накинув фартук, принялась чистить морковь и лук, резать мясо, натирать тесто. Через два часа укутанный в фольгу мясной соус и отдельно тарелка с нарезанными мучными квадратиками были упакованы. Пришло такси, и Горянова отправилась в родимые пенаты, предварительно внимательно осмотрев себя в зеркале и сняв на всякий случай все новые цацки.

- Ау, родители! Вы где?! – заходя в отчий дом и поражаясь странной глухой тишине, выкрикнула Горянова.

Из дверей Элькиной комнаты показалась бледная мама.

- Что случилось? – мгновенно отреагировала на неё Дарина, скидывая туфли и ставя на пол поклажу.

- Эля, – расстроено шепнула мама, как будто имя сестры что-то объясняло.

- В смысле «Эля»? – попыталась уточнить девушка.

- Не стой в дверях, дочь. Пойдем на кухню. Ты, верно, что-то съестное привезла?

- Да, – напряженно кивнула Горянова на автомате. – Так что случилось, мам?

- Не нужно было, – погружённая в свои мысли, Елена Артёмовна уже подняла с пола пакеты и понесла их на кухню. – В доме всего полно.

Поняв, что от матери, по крайней мере в данный момент, ничего не добьёшься, Даринка тут же принялась хозяйничать. Молча поставила воду на плиту, развернула мясной соус и сунула его в микроволновку на разогрев, постелила на стол салфетки. Приготовление еды всегда умиротворяло. А это сейчас было именно то, что доктор прописал. Горянова не сводила с матери напряжённого взгляда, судорожно листая в голове смертельные диагнозы родных и близких. Мать печально присела за стол, осторожно наблюдая за Даринкиной деятельностью, и горько вздохнула.

- Отец где? – прервала затянувшуюся паузу Горянова.

- В аптеку побежал за успокоительным.

- Понятно… Ма-а-ам, может, все-таки расскажешь, что случилось? – Даринка методично закидывала квадратики из теста в кипящую воду. – Ведь все живы? И что с Элькой?

Елена Артёмовна, по-деревенски прикрыв рот рукой и раскачиваясь, трагически произнесла:

- Элечка! Такое несчастье!

Даринка похолодела от ужаса. А Елена Артёмовна снова всхлипнула:

- Мальчик её бросил. Вернее, не бросил… она сама ушла, но это всё было так некрасиво, так мерзко. Элечка пришла, а он целуется с другой. Представляешь, какой подлец?!

Горянова со всей силы швырнула шумовку в раковину и чуть не выругалась. Чувствуя, что сейчас наговорит лишнего, она схватила первое попавшееся под руку и засунула в рот. Слава богу, что это оказалась свежая, чищеная морковь. Пока Даринка с остервенением её жевала и мысленно материлась, пикнула микроволновка и сварились пластинки из теста – в общем, было чем заняться. Отматерив почём зря в душе своё дурное семейство, падкое на экзальтацию, Горянова выложила в огромное блюдо готовый бешбармак. Щелкнула, открываясь, входная дверь, и через минуту на кухне появился папа.

- Бешбармак! – радостно воскликнул он вместо «здравствуй», но тут же, исправляя бестактность, протиснулся и чмокнул Дарину в щеку. – Привет, доча. Балуешь ты нас! А у нас тут видишь, – выкладывая на стол настойки валерианы, боярышника и корвалол, приговаривал Александр Айгирович, – душевный лазарет! Элька всю ночь рыдала. Вой стоял, как в марте, когда кошаки поют…

- Саша! Как ты можешь! – попыталась пристыдить мужа Елена Артёмовна, но какое там!

Запах бешбармака заставил мужчину легко позабыть о горьких страданиях младшей дочери, и он уже, облизываясь, забирал из рук Даринки большую тарелку.

- Ммм! – протянул Горянов, поводя носом над дымящимся, аппетитно пахнущим бешбармаком. – Мечта!

Раздались резкие шаги и в кухню вплыла опухшая, заплаканная Элька.

- Чем это у вас пахнет? – засопела она.

- Бешбармак будешь? – спросила больше для проформы Даринка, потому что знала: сестра поесть любит, и поэтому уже накладывала ей хороших размеров порцию.

Элька, тут же забыв вековые страдания, уселась за стол и принялась с огромным аппетитом завтракать, сразу вылавливая из-под вареного теста большой кусок ароматного сладковатого мяса:

- Кусно! – шмыгнула она носом и продолжила с большим усердием уплетать за обе щеки.

А через полчаса, попивая кофеек и качая ногами, Элька вполне бодрым голосом рассказывала, «какой всё-таки этот Володька гад», и придумывала, как она страшно отомстит ему буквально завтра. Слушая сестру, Даринка отстраненно кивала, намывая за отцом, матерью и мелкой жирную посуду. Бешбармак, судя по всему, удался…

Глава 7

Стоически пережив очередное семейное поражение, Дарина решила компенсировать его угарным загулом. Сегодня к Ивану подумала не ехать, ибо настроение было отвратительным, так зачем же его портить любимому. Решая, с кем бы пойти в клубешник и потанцевать, вдруг с ужасом поняла, что, собственно, и не с кем: Олька, лучший друг и соратник, сейчас с мужем вся в земле, выкапывает картошку; Наташка, лихая подружка юности, недавно вышла замуж, и у неё пока стойкая непереносимость мужниного отсутствия; Светка в командировке, Танька на сносях. А с другими хорошими знакомыми сегодня было бы некомфортно – слишком изменчивое сейчас у Даринки состояние.

- Да что ж за фигня! – расстроилась Горянова.

Но от идеи – потусить – не отказалась. Одна странная мысль стукнула ей в голову, и вот уже Даринка набирала номер Савёлова.

- Роман Владимирович! Моё почтение! Простите, что беспокою в воскресенье, но дайте мне, пожалуйста, телефон Лилии Павловны.

- Горянова? Ты что это? Уф! Первый раз мне в воскресенье звонишь… Я вообще-то сейчас в полном ню, вышел из ванны, весь такой расслабленный. Тут по телефону твой сексуальный голос. Всякие мысли там пришли о шалостях разных, а ты… ты просишь не меня даже, а какую-то левую бабу! – совершенно искренне возмутился он.

- Какую левую бабу? Она не левая! Она теперь наша. Коллектив её после вашего драматического отъезда принял, так что всё, Лилия Павловна запечатлена в наших душах! – довольная привычным савёловским трёпом, Даринка скалилась в трубку. – Телефончик дайте, очень нужно!

- В отдел кадров звони! – отрезал Роман Владимирович, но трубку не бросил, явно и с удовольствием ожидая ответа.

Горянова поджала губки и детским голоском попросила:

- Лом, а Лом! Сказы тилифончик! Мне очень нузно, Лом!

- Горянова, ты там в детство впала что ли? Не только мозги, но и совесть растеряла! Хорош дурить!

- Тогда и вы хорош издеваться! Давайте Лилькин телефон, или я уже по-настоящему с Вами, Роман Владимирович, поссорюсь!

- Ой, как страшно! Бегу и падаю! Ладно, записывай, – и он, немного подождав, продиктовал ей номер.

- Неужели по памяти говорили? Быстро! Ну да, телефоны дорогих и нежных лучше помнить! – съязвила Горянова.

- Вот поганка! – засмеялся Савёлов. – Ты точно помолодела лет на двадцать: ты ж мне на домашний звонишь, Горянова, а сотовый рядом лежит! Или ты ревнуешь?

- Ревную, – не стала отпираться Даринка, – жалко, если меня в вашем большом сердце Лилька заменит. Поэтому собираюсь незаметно для общественности нейтрализовать соперницу.

- Тебя, Горянова, в моём большом сердце никто не заменит, так что дай Лилии Павловне жить спокойно. Девушка она приличная, а то, что папенька – дерьмо, так с кем не бывает! Нашим детям, Горянова, в этом смысле тоже не повезет. Всё, адьёс, красотка, а то тельце моё голое стынет.

Даринка многозначительно замолчала, не кстати представляя себе голого, хорошо сложенного, поджарого зама:

-Так про ню вы не шутили? – она вполне громко облизнулась и причмокнула, чтобы в трубке было слышно. – Может, селфи кинете?

- Я сейчас в тебя тапком кину, если не прекратишь! Всё, Горянова, до завтра. А продолжишь прикалываться, в понедельник в кабинете зажму не по телефону, а так, воочию.

- Всё, перепуганная страшной перспективой неуставных отношений, вешаю трубку, – выдала Горянова, отключилась и долго ещё хохотала, вспоминая разговор.

«Жаль, что ты не девчонка, Савёлов, – подумала Даринка, – я б с тобой так дружила!»

***

Заранее прошу прощения у поклонников

Н.Баскова.

Автор относится к нему ровно,

хотя и не слушает, но вот моя героиня,

в силу её специфических вкусов,

данного певца не переваривает.

Через два часа, потраченных на боевой раскрас, Даринка подъезжала к модному клубу «Розовый фламинго». Там они договорились встретиться с Резенской. Лилия Павловна, как показалось Даринке, её звонку и приглашению пойти вечером в клуб обрадовалась, но настояла именно на розовой птичке. Горяновой было всё равно, куда идти, а то, что птичка дороговата в смысле цен на алкоголь, ну так не настолько. Может, процентов на 15. Но Даринка себя любила и потратиться не боялась, так что согласилась. Надела сумасшедшее мини, открыв миру безупречную длину ног и красоту коленок, чуть приглушённых цветом колготок в 20 ден. И поехала.

Везший её таксист пускал слюни и пытался познакомиться, из чего девушка сделала вывод, что выглядит как мелкопоместная блядь. Но в клубе обычно все так выглядели, поэтому сегодня это её вполне устраивало.

- Дарина? – удивленно окликнула ее Резенская. – Ты так меняешься! У мэра, на работе и сейчас – это как будто три разных человека.

- Да ладно! У мэра я тоже подумала, что ты тупая блонди, – не осталась в долгу Горянова, – а ты очень даже нормальная. Кстати, почему ты захотела пойти именно сюда?

- Просто здесь сегодня закрытая вечеринка, будет много московских гостей и вполне приличная публика, а у меня как раз два пригласительных, а тут ты позвонила.