Отдай мне сына

Глава 1

- Помогите! Мне нужно уйти! – превозмогая боль, пытаюсь встать с каталки. – Я тут не должна быть!

- Смотри, как бы тебя вперед ногами ни вынесли, - зло фыркает медсестра.

Жуткая больница, но еще страшнее, что они нашли мои документы… они позвонят ЕМУ.

Надо бежать!

- Ай! – хватаюсь за свой огромный живот, схватки становятся все сильнее. – Вы не понимаете! У меня всего тридцать две недели. Ранооо… ах…

- Меньше по лесам надо было бегать с таким-то пузом, идиотка, - медсестра смотрит на меня с неприкрытой неприязнью.

Что я ей сделала?

Не объяснять же ей, что у меня не было другого выхода. Что смерть шла за мной по пятам.

- Это ложные схватки. Я пойду! – не верю, что сейчас рожу. Мне нельзя! Я еще не обезопасила детей! Им рано появляться на свет! Если ОН найдет… конец всему. Панический страх помогает пересилить боль. Сажусь. Нельзя терять ни минуты. Чувствую, он близко…

- Ты мне будешь рассказывать, какие у тебя схватки? Умная нашлась? – бесцеремонно меня толкает обратно на каталку.

- Осторожнее! – выкрикиваю. – Вы же мед работник! - дикая боль пронзает тело, выкручивает меня, в глазах темнеет. Проваливаюсь в липкую и вязкую темноту.

И даже там страх опутывает. Мои дети… потерпите… Мама обязательно что-то придумает.

- Похоже, она не жилец, - слышу именно эти слова, сказанные равнодушны мужским голосом, когда прихожу в сознание.

Веки свинцовые, не открыть. Тело – одна сплошная боль.

- Снова домой только к утру попаду, - возмущается все та же противная медсестра.

- Что с детьми? – спрашиваю, с трудом ворочая языком.

Ответить мне не успевают. Слышу грохот открываемой двери. Глаза мгновенно распахиваются от ужаса. Я ЕГО почувствовала гораздо раньше, чем увидела.

Нашел. Только одно слово в голове. Опустошающее. Приговор.

- Спасите моего сына! – ЕГО голос звенит от ярости. – Любой ценой.

Я в палате. Рядом стоит низкий врач с проплешиной и реденькой бородкой. Грузная медсестра пожевывает кончик ручки и брезгливо смотрит на меня. У нее выцветшие глаза, слипшиеся от дешевой туши ресницы и брови ниточки.

Они мне не помогут. Мне уже никто не поможет… Тот, кто мог спасти… предал…

- Убирайся! – кричу из последних сил.

ОН злобно скалится, сцепляет руки в замок. Такой знакомый и характерный жест. Пощады не будет. Я и не надеюсь…

- Но… ситуация критическая. Возможно, придется выбирать, - заикается, запуганный врач.

- Спасите моих детей, - хриплю, горло сдавливают спазмы отчаяния.

Врач прав, я действительно больше не жилец. ОН разломает, растопчет все…

- Ее жизнь, - полный ненависти взгляд в мою сторону, - Не имеет значения. Мне нужен мой сын.

Это уже не страх… это жуть… ядовитая, отравляющая… Только не дети. Пусть со мной делает что хочет, но только не мои малыши. Они смысл моего существования… Я так их ждала. Не успела, совсем чуть-чуть… Не смогла спасти… Простите меня, родные…

- Он не… - от схватки темнеет в глазах.

Не получается высказать ЕМУ. Не могу даже молить… встать на колени… Я ничего не могу…

Схватки. Боль. Ужас. Отчаяние. Все… больше ничего не осталось у меня.

- Мы сделаем все, чтобы спасти мальчика и девочку, - голос врача доносится как сквозь туман.

- На девку плевать. Только мой сын, - чеканит и протягивает врачу несколько купюр.

- Нет! – выкрикиваю.

Как его остановить?

- Прощай… женушка, - кривая ухмылка на полных губах.

Уходит. А его взгляд жалит, не переставая, даже через дверь. Чувствую присутствие, он тут… ждет своего часа.

- Не отдавайте ему детей! Спасите их! – собираю последние силы.

Кого я прошу? Им же все равно. Им заплатили. Но мне некого больше просить…

Молчание. Я недостойна даже их ответов. Я для них никто.

Меня увозят в операционную. Детки толкаются в животе. Мои крохи меня поддерживают, успокаивают. Любимые. Родные. Где бы мама ни была, я всегда буду с вами. Последнее, что чувствую…

***

Врач устало вытирает пот со лба. Выходит на задний двор больницы. Пугливо озирается по сторонам. Семенит к кустам. В руке сжимает сверток. Липкий пот струится по спине. Страшно до жути.

- Как обещал, вот пацан, - передает сверток поджидающему его мужчине.

- А женщина? Второй ребенок? – спрашивает и хватает его за полу халата.

Врач заглядывает в глаза мужчине, тут же сожалеет об этом. Нечеловеческие они… потусторонние.

- Не выжили, - шепчет врач, старательно прячет дрожь в голосе. Пот, пропитанный страхом, попадает в глаза.

- Ясно, - мужчина прижимает к себе сверток и растворяется в темноте.

Врач протирает глаза, приглаживает волосы, облегченно вздыхает.

Возвращается в больницу. Поднимается к себе в отделение. Там на него с ходу набрасывается другой мужик. Хватает за полу халата. Что у них за привычка дурацкая такая? Как сговорились.

- Где мой сын? – знакомый страх пробегает по тщедушному телу врача.

- Не выжил, - отвечает на удивление спокойно. - Девочка осталась…

Судя по ругательствам, которые сыплются непрерывным потоком из мужчины, он ему поверил. Врач в очередной раз облегченно вздыхает.

***

Лишь только лучи солнца коснулись горизонта, дед Семен собирается на рыбалку. Пока сосед Петька спит, он быстренько рыбки наловит и на рынок продавать. Кто рано встает, тому удача улыбается.

Садится дед в лодку. Немного отплывает от берега и роняет весло от неожиданности. Девушка в реке, и кровь… сколько же крови…

Неужель померла?

Дед суетится. С трудом, но все же затаскивает ее в лодку.

Щупает пульс.

- Жива… русалонька…

Глава 2

Три года спустя…

- Счастливая ты, Каринка, - Тоня завистливо осматривает дом. – Мужик у тебя золотой, такой праздник закатил! А какой подарок! Отвал башки! – закатывает глаза. – Он же за него целое состояние отвалил!

Тянется к колье на моей шее. Руки подрагивают. Любуется игрой бриллиантов. Глаза алчно блестят.

- Да… красивое, - грустно вздыхаю.

- А ты все хандришь! Прекращай, а! – Тоня продолжает рассматривать мои украшения. – Серьги лучше покажи. За твоими волосами ничего не видно! Зачем роскошь такую прячешь! – пытается убрать прядь моих волос.

- Прическу испортишь! – испуганно отшатываюсь. Поправляю волосы, тщательно прячу синяк за ухом на шее. Кровоподтек под глазом я замаскировала макияжем, но и волосы, как дополнительная страховка не помешают.

- Кому сдалась твоя прическа, если в ушах каменья царские! – недовольно бурчит Тоня. – Все ж счастливый билет ты, Каринка, вытянула, - отпивает из чашки кофе.

- Еще какой, - отворачиваюсь к окну. Незаметно смахиваю со щеки одинокую слезинку. Надо лучше держать себя в руках…

- Мой вот жлоб, я шубу у него год выпрашивала! А твоему и говорить не надо, все, что хочешь к твоим ногам бросит, - находит взглядом моего мужа и смотрит на него с нескрываемым обожанием. – Он один такой на миллион. И твой! Фартовая!

- Он Андре Миллера заказал! – к нам подходит Галина, жена партнера по бизнесу моего мужа.

- Не может быть! – Тоня едва со стула не падает.

- Сама опешила, когда узнала. Каринка тебя будет развлекать звезда мировой величины! – Галина обнимает себя руками и раскачивается в такт воображаемой музыке. – На его концерт билетов не достать. А сегодня он тут живой и для тебя! Ну и для нас, конечно!

- Надо сфоткаться обязательно. В соцсетях все обзавидуются! - Тоня поправляет откровенное платье. – А ты не знала? – дергает меня за руку.

- От Гали впервые услышала, - выдавливаю из себя улыбку.

- Чего кислая такая?

- Разбаловали тебя, Каринка! – нравоучительно изрекает Галя.

- Угу, - мычу невразумительно. Что им еще ответить.

- Ненаглядная моя! Я так скучал! – муж подкрадывается сзади. Целует меня в щеку. Инстинктивно вздрагиваю. – Напугал? Не ожидала? – заливисто смеется, Галя и Тоня хохочут с ним в унисон. Строят ему глазки, выгибаются, как кошки.

- Она тебя заждалась, - Тоня без стеснения пожирает его глазами.

- Королева моего сердца, надеюсь, тебе нравиться праздник? – обнимает меня за талию.

- Очень, - киваю, улыбаюсь. Стараюсь не шевелиться. – И за подарок спасибо, - дотрагиваюсь пальцами до колье. - Не стоило так тратиться.

- Что деньги в сравнении с тобой! Ты достойна всех сокровищ мира.

Девушки ахают. Гости подходят ближе и заворожено слушают.

- Замечательный праздник, - стараюсь говорить приветливо.

- Пойдем со мной, - берет меня за руку, переплетает наши пальцы. – Уединимся ненадолго, поболтаем, - поворачивается к гостям. – Прошу прощения, любовь… вы понимаете…

В спину мне утыкаются больше двадцати завистливых взглядов. Чувствую их все. Спотыкаюсь. Ноги плохо слушаются. Муж тут же меня придерживает.

- Осторожней, ненаглядная.

Мы выходим из праздничного зала. Проходим роскошными старинными коридорами особняка, входим в его кабинет. Муж закрывает двери.

Мгновенно прижимает меня к стене. В нос ударяет запах древесины. Его неизменный парфюм.

- Ты кто?

- Никто, - отвечаю заученно. Этот вопрос я слышу раз по десять на день.

- Я кто?

- Ты дал мне все. Вытащил из болота. Ты мой спаситель, - отвечаю не задумываясь. Медлить нельзя.

- Так какого глядя на твою физиономию тошно становится? Думаешь, я не вижу? Что ж ты за существо такое неблагодарное, Каринааа! – мое имя звучит как зов из потустороннего мира.

- Спасибо за все, - отвечаю голосом робота.

- Плохо. Очень плохо, - хватает меня за шею.

- Ой… - вжимаюсь в стену. – Осторожней… там…

- Синяк. Ты упала с лестницы. Деревенщина неотесанная, - проводит холодными пальцами по моей щеке.

- Прости. Я неуклюжая, - мгновенно соглашаюсь.

- Учись ценить своего спасителя. Соответствуй статусу. С днем рождения, женушка, - двумя пальцами оттягивает вниз мою губу. – Не разочаруй меня сегодня.

- Спасибо за праздник, - выскальзываю из его ослабевшей хватки. – Буду очень стараться.

Выбегаю. Закрываю дверь. Тяжело дышу, словно пробежала несколько километров.

Захожу в туалет. Умываюсь холодной водой. Перед зеркалом пробую приклеить к лицу максимально правдоподобную улыбку.

Возвращаюсь в зал. Едва переступаю порог. Кожу с правой стороны обжигает. Удар тока. Оборачиваюсь. У противоположного входа стоит мужчина. Я не знаю его…

Сердце начинает неистово биться, воздух искрит, а я сгораю в непонятном черном огне. Эти глаза, угольные, бездонные, пугающие. Кажется… я где-то их видела раньше…

Глава 3

Я ослепла. В прямом смысле слова. Его мрачная красота режет по глазам. Больно смотреть, но и отвести взгляд невозможно.

Мы находимся на довольно приличном расстоянии друг от друга. Только все присутствующие исчезли. Ощущаю магию его невероятных глаз даже на расстоянии. Они обвивают терновым колючками, впиваются в кожу, проникают внутрь, и мне нравится эта странная боль от его взгляда. Пылающий уголь, раскаленный и безжалостный и мне хочется шагнуть в этот ад, закутаться в пламя, сгореть.

Так не бывает! Он слишком совершенен. Безумно опасен. Даже через расстояние ощущаю хищную, безжалостную натуру. Мне надо бежать. Затеряться в толпе и больше никогда не попадаться ему на глаза. Так подсказывает инстинкт самосохранения, а темная сила толкает меня вперед.

Шаг. Еще шаг. Я иду к своей погибели и чувствую радостную эйфорию.

Он идет ко мне. В черных джинсах, высоких ботинках, кожаной куртке-косухе. Он не вписывается в этот лживый светский праздник, он из другого мира. Там царит тьма. И сейчас она окутывает его таинственным облаком. Меня будто околдовали, подчинили, поработили, явственно ощущаю плен. Не хочу освобождаться.

Продолжаю идти к нему навстречу. Чем я думаю? Не думаю, я во власти неподконтрольных, странных инстинктов. Жертва, которая сама идет в лапы к хищнику.

Мы останавливаемся друг напротив друга. У него абсолютно черные глаза, обрамленные невероятно длинными и густыми ресницами, только если присмотреться видно красно-золотые всполохи. Жуткая картина… кровь… золото… врата в потусторонний, демонический мир.

Он вызывает странные эмоции. Очень противоречивые. Незабываемые. Хочется попробовать их все. И все равно, какой будет расплата.

И самое странное… меня не покидает ощущение, что я уже видела эту картину ранее. Я уже шагала в бездну его глаз, тонула там, задыхалась от боли и дивной остроты чувств.

Так не бывает! Что со мной? Он становится рядом со мной, обдает своим запахом хищника, горьким, свежим, нереальным. Такое ощущение, что я ждала именно этот запах, чтобы начать снова дышать.

- Привет, - слегка склоняет голову набок.

А меня ведет. Качает из стороны в сторону. Он что гипнотизер? Низкий голос звучит, как шаманская мелодия.

Ничего не могу ответить. Судорожно облизываю губы и киваю. Пальцы сводит судорогой, от нестерпимого желания взять его за руку.

Изгиб губ – это искушение. Он улыбается, и в то же время смотрит серьезно, прожигает меня насквозь. Губы жесткие, властные и при этом они шелковистые и требовательные. Почему я в этом уверена?

Что я творю на глазах у гостей? Пытаюсь вернуться на землю. Нет… мне не хватит воли. Непонятный соблазн, странный мужчина… они ведут меня по дороге искушений к собственной погибели. Но ни за что я не сверну. Хоть потом и пожалею. Жестоко расплачусь за свою слабость.

- Паршивый праздник, - делает еще шаг. Он непозволительно близко.

Волосы цвета воронова крыла переливаются россыпью бриллиантов в свете ламп… У него немного удлиненная стрижка, челка падает на высокий лоб. Жадно рассматриваю черты лица мужчины. Таких не бывает! Он слишком красив. Слишком совершенен. Наверно так выглядит настоящий искуситель, тот змей, ради которого можно отказаться от рая.

- Согласна, - улыбаюсь. И впервые за много лет – это идет от сердца.

- Прогуляемся, Василиса? – в угольных глазах вспыхивает яркое пламя. Бархатный голос щекочет потаенные закоулки души.

- Карина… - едва шевелю губами. Слишком сильна горечь на языке. – Вы обознались.

Он наклоняется ко мне и шепчет на ухо, сладко протягивая каждую букву:

- В…А…С…И…Л…И…С…А…

Звуки его голоса попадают в кровь. Он клеймит меня чужим именем, и я позволяю ему это делать.

- Я тебя нашла! – гипнотический транс разрывает Маруся. Она подбегает и обнимает меня за ногу.

- Моя ж ты хорошая! – целую кроху в обе щеки. – Как погуляли?

- Скучно! Я тут хочу быть! Хочу танцевать!

- Маруся, это праздник для взрослых. А у тебя потом будет свой. Папа же обещал, - глажу ее по голове.

- Простите, Карина. Мы уже уходим. Просто Маруся очень хотела вас увидеть, - к нам подходит няня. Ее глаза распахиваются, ноздри раздуваются, едва она замечает моего собеседника.

- Все нормально, - киваю.

- Твоя дочь? – спрашивает мужчина, когда Маруся с няней уходят.

- Моего мужа. У меня нет детей…

Глава 4

- Пошли, - берет меня за руку.

Если до этого я еще могла думать, то сейчас все. Ожог… клеймо… метка… нет не руки... души. Так чтобы я никогда не забыла, никогда не вытравила. Ничем не смыла.

Так не бывает!

Безропотно иду за ним. Под взгляды гостей. Есть ли мне дело до их осуждающего шепота? Нет. Мне все равно.

Главное, чтобы этот странный мужчина больше никогда не выпускал мою руку. Он водит пальцами по моей ладони. Идет нарочито медленно, грациозно, каждое движение плавное и пропитано необычайной силой. Его аура пленит, некая потусторонняя сила исходит изнутри, играет на потаенных струнах моего сердца.

- Как вас зовут? – что с моим голосом? Во рту пересохло, губы едва шевелятся, а звуки идут от сердца, царапают горло.

Он уводит меня за кусты, в самый отдаленный уголок сада.

Откуда он знает про это место? Сейчас темно и его не так просто найти.

Мысль тут же обрывается. Темнота ему к лицу, она добавляет таинственности и пробуждает нечто неуловимое во мне. То, что я чувствую, но никак не могу ухватиться за суть. Ощущение, что упускаю нечто невероятно важное.

- А ты не знаешь? – проводит носом около моей шеи. Не дотрагивается, но заставляет тело напрячься как струна. Шумно вдыхает.

- Странный вы… - губы дрожат. Его близость дурманит.

Он очень осторожно берет мое лицо в капкан своих ладоней. Ловит взгляд, заставляет нырнуть в черно-красно-золотую бездну. Наши губы так близко… жадно ловлю его дыхание. Чувствую, как оно струится по горлу, наполняет легкие, темное облако бархата окутывает сердце. Ощущение нереальные, и в то же время только они настоящие, живые.

Вся жизнь до этого момента кажется пустой… жалкой… все переживания пластмассовыми ненастоящими…

Сейчас возрождаюсь… мне страшно… потому что ничего уже не будет как прежде. Этот странный мужчина изменил все… и я еще до конца не понимаю насколько.

- Ворон… - слова взмахивая черными крыльями, касаются моих губ.

- Свободная птица, его никогда не удержать в неволе, - отвечаю не задумываясь.

- Голубка… - сладкий шепот ласкает губы.

- Она под крылом у ворона, - выпаливаю мгновенно.

Шок. Нереально.

Почему я это говорю?

У меня же и мыслей этих не было?

Я никогда ничего подобного не слышала.

Страх. Притяжение. Недоумение.

Вглядываюсь в его потусторонние глаза, пробую найти там то, что прояснит происходящее.

Я ведь ответила, словно всегда знала ответы. Будто они выжжены у меня внутри.

Мужчина берет меня за запястье. Проводит пальцами по руке. Закрываю глаза и уплываю… меня уносят дивные ощущения.

Так не бывает!

Он плавно дергает меня на себя, и я повинуюсь, словно знаю, что дальше будет. Секунда, я зажата в его объятиях.

Под крылом… набатом бьет в голове.

Я не понимаю, что происходит, и в одночасье, неведомая мне часть меня же, знает все до мельчайших деталей.

Я сплю? Сошла с ума?

- Попалась, - выдыхает со стоном мне в ухо. И столько отчаянного трепета в его голосе, что и меня начинает лихорадить.

- Объясните, что происходит, - откидываю голову ему на плечо. Прижимаюсь спиной. Ново. Привычно. Запредельно.

Мужчина очень горячий, обжигающий. Но этот огонь, он призван исцелять. Я ждала именно это пламя, чтобы оно сожгло все мои тревоги. Его сердце стучит бешено, будто подобно ворону сейчас упорхнет из груди. И мое бьется ему в такт, удивительно синхронно, словно мы единый живой механизм.

- Вот и я хочу понять, что тут происходит? – скрипучий, ненавистный голос мгновенно раскалывает дивную иллюзию на миллион болезненных осколков.

В трех метрах от нас стоит мой муж. За его спиной охрана.

Глава 5

Это мне будет дорого стоить. Чем я только думала? Нет, я не думала. Зачем я это делала? Лихорадочные мысли вихрем проносятся в голове. И при этом я продолжаю прижиматься к странному мужчине и смотреть широко распахнутыми глазами на своего мужа.

Даже в этой ситуации я не могу отлипнуть от него. Словно приросла к Ворону, и не в силах разорвать притяжение. Почему мне так приятно мысленно называть его вороном? Даже чувствую, как душу гладят черные крылья. Будоражащие странности продолжаются. Магнетизм, который ведет нас двоих к погибели.

Мне ли не знать, насколько скор на расправу мой муж. А уж за такое своеволие пощады можно не ждать. Надо как-то все объяснить. Как?

- Привет, Вадим, - мужчина крепче прижимает меня к себе.

- Доброго здравия, - муж делает жест рукой, и охранники отходят от нас на приличное расстояние. – С освобождением!

- Пасиб, - незнакомец перебирает пальцами на моей талии.

Что происходит? Я ожидала чего угодно, но не такого…

- Смотрю, ты уже познакомился с моей женой, - муж кивает в мою сторону.

- Осваиваюсь, - нагло заявляет мой ночной знакомый.

- Я вижу, - Вадим запрокидывает голову и заливается громким смехом. – Небось за Ваську ее принял.

Мужчина вздрагивает, словно его только что ударили. Только что от него исходил жар, а мгновенно начинается вьюга, холод пробирает до костей.

Почему я так четко улавливаю его состояние?

Он разжимает объятия, я отхожу на два шага от него. Мы это делаем синхронно, словно между нами вдруг выросла ледяная стена.

- Не стоит, - мужчина говорит глухо. На секунду закрывает глаза. Делает глубокий вдох.

- Я сам не хочу прошлое тревожить, только оно зараза как заноза, засело глубоко, и слишком часто дает о себе знать, - Вадим подходит к мужчине ближе, подает ему руку. – Добро пожаловать на волю. Осваивайся.

Они пожимают руки. Долго смотрят друг на друга. Между ними немой диалог, понятный только им.

- Прошлое не в прошлом. Ты это знаешь, - мужчина поворачивает голову и обдает меня тьмой своих глаз.

- А где благодарность, что я землю рыл, чтобы тебя раньше срока вытащить? Вместе с твоим дружком Богданом, - муж говорит весело. Он явно в хорошем расположении духа.

- Я с ним виделся. Знаю, что и ему ты помог после колючки на ноги встать. Благодарю, - странный мужчина говорит без эмоций. Дружелюбно, но отчужденно.

Совсем иным голосом он говорил со мной. От этих воспоминаний мгновенно толпа мурашек пробегает по моему телу.

- Своих в беде не бросаем, - Вадим подмигивает. – Ты знаешь, все, чем могу, все в твоем распоряжении. Вот только женушку мою лапать перестань, - задорно смеется, в голосе ни капли обиды. - Кстати о ней, - смотрит в мою сторону, взгляд мгновенно становится колючим. – Каринка, хватит уши греть. Нам с братом многое обсудить надо. Там для тебя скоро звезда петь будет, Андре Миллер собственной персоной. Развлекайся. Для кого стараюсь.

- Брат… - переспрашиваю тихо.

- Так вы еще не познакомились, - бьет себя рукой по колену. – Только зажимались. Ну, ему простительно, он обознался. А ты чем думала?

- Я… - в голове ни одной фразы… никого даже самого дурацкого объяснения.

- Знакомьтесь. Никита – мой брат. Карина – моя обожаемая супруга, - с этими словами муж резко привлекает меня к себе и целует в губы.

Глава 6

- И что это было? – Тоня хватает меня за руку, едва переступаю порог.

- Ничего, - смотрю вдаль.

Мне надо побыть одной. Попытаться понять произошедшее. Мужчины остались там, а мне ничего не оставалось, как уйти.

Шла и спиной ощущала взгляд черной бездны. Я ведь знаю, что в ее глубине таится боль. Но я хочу испытать даже эти страдания. Я готова перенести все, если только он будет держать меня за руку.

Откуда эти мысли? Почему мне тяжело было уйти. Словно отрывала себя от него по кускам.

От абсолютно незнакомого человека! От опасного мужчины, который судя по разговору, только что вышел из тюрьмы. И он там явно сидел не просто так.

Он разрушит мою жизнь. Ели я не возьму себя в руки. Я потеряю все, ради чего живу. А живу ли я?

Откуда у Вадима взялся брат? Еще одна загадка.

Муж никогда не упоминал о родственнике. Он в принципе мало о себе рассказывал. А я привыкла молчать, если не спрашивают. Уроки усвоены.

Грозовая туча нависла над моей головой. Грянет гром. Сомнений нет. Только неизвестно когда это произойдет и какие будут последствия?

- Ты позоришь своего мужа! – начинает читать мне нотации. – Такой праздник для тебя, а ты флиртуешь с мужиком!

- Это не просто мужик! Уголовник! – с другой стороны на меня надвигается Галя.

-Ты откуда его знаешь? – глаза Тони тут же загораются от любопытства.

- Муж как-то взял меня на свадьбу в другой город. Так уголовник там такое устроил. Долго еще люди успокоиться не могли.

- Свадьба чья была? Его? – зачем я задаю этот вопрос?

Тут же получаю испепеляющие взгляды женщин. Но мне почему-то очень хочется знать, холост он или нет. Зачем? Даже если допустить шальную мысль… о возможности… То, нет. Тысячу раз нет. Я с Вадимом связна такими прочными цепями, что их никогда и ни при каких обстоятельствах не разорвать.

- Не, там важный человек один женился, красавица невеста, шикарный зал, церемония сказочная, - Галя мечтательно закатывает глаза. – Так вот этот неандерталец заявился. Приехал на мотоцикле. В грязных ботинках… по белому… топчет цветы, говорит гадости, издевается. Вы бы видели, - всплескивает руками. – Он так общался с женихом… так угрожал… потом оказалось, что это его отец. Представляете! Испортить свадьбу родному отцу! А невеста была белее мела! Такой праздник ей испоганили. А неандерталец и ей пару ласковых сказал. Сыпал оскорблениями направо и налево. Все были в шоке! – Галя усиленно жестикулирует. – А потом и вовсе перестрелка началась. Полиция приехала. Ох, и испугалась я тогда. Меня же убить могли! Или кого из гостей!

- Так что молодые так и не поженились? – Тоня закрывает рукой рот.

- Нет. Он все испортил. Правда и его там ранили. Крови было много. Жаль мало получил… выжил…

- А дальше что?

- Муж меня увез. Насколько знаю, там отца неандертальца посадили. Как мне говорили, он его и подставил. В общем, где появляется неандерталец, там неприятности. От него надо бежать, - смотрит на меня взглядом строгой учительницы, - А не флиртовать на глазах у всех.

- А он что невесту хотел у отца забрать? – мне не дает покоя таинственная невеста. Неужели из-за той девушки он все устроил?

Конечно, полагаться только на слова Гали я не могу. Она приукрасить может. Но и выдумывать она не станет. Эх, докопаться бы до правды. Зачем? Иначе не могу. Мне жизненно необходимо узнать про Ворона все. Последствия… я их понимаю. Но остановиться уже не могу.

- Откуда я знаю! Ничего хорошего он хотеть не мог, - зло фыркает Галя. – Идем лучше слушать выступление. И хорошенько подумай, как будешь перед мужем извиняться.

- Мамочка! – Маруся обнимает меня за ногу.

- Лапуля, ты чего не спишь? – когда вижу кроху, душа сразу утопает в солнечном сиянии.

- У тебя праздник! Я хочу быть с тобой!

- Простите, Карина. Она уперлась и капризничает, - няня разводит руками.

- Все отлично! – улыбаюсь. Пойдем, Лапулька, слушать, как знаменитый на весь мир дядя поет, - поднимаю Марусю на руки и несу к сцене.

- Как ты могла полюбить чужого ребенка, как своего? Конечно, это круто. Но я бы так не смогла, - Тоня идет рядом вместе с Галей.

- А тут все просто, у Каринки же своих детей быть не может. Пустоцвет она. А тут смотри, какая ладная девчушка. Мать у Маруськи непутевая, так что Каринка счастливый билет вытянула, как ни крути, - голос Гали приторно-сладкий.

Глава 7

Закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов. Не хочу им показывать, как меня задели эти слова. К сожалению, я не могу иметь детей. Приговор врачей окончательный и обжалованию не подлежит. Я никогда не узнаю, как это вынашивать свое дитя под сердцем. Не прижму новорожденного кроху к себе.

После трагического случая, врачи вытянули меня с того света, но… я навсегда осталась неполноценной женщиной. Потому Маруся стала для меня лучиком света. Я полюбила девочку всем сердцем. Для меня она дочь, она смысл моей жизни. И чтобы быть с ней рядом я сделаю все.

Целую свою кроху в макушку. Сдерживаю слезы. Не дам Гале и Тоне повода наслаждаться моей болью.

- Твой Толик так и не появился, - тяжело вздыхаю, - У вас же недавно юбилей был, а я не слышала, чтобы ты рассказывала про подарок? Что он подарил? Или занят на работе, забыл… как всегда? - говорю Гале, и с удовольствием отмечаю, как ее лицо приобретает землистый оттенок.

А что хотела? Пусть получает своей же монетой.

- Так забыл! Представляешь, Каринка! – злорадно поддакивает мне Тома.

- Ох, эти мужчины, - наигранно возмущаюсь. – А Вадим так постарался. Андре Миллер и правда потрясающий! – бросаю взгляд на сцену, куда выходит певец.

Мне все равно. Но кусаю Галку ее же методом. Если продолжит, могу и жестче. Вокруг все говорят про бесчисленных любовниц ее мужа. Она наверняка знает, но предпочитает закрывать глаза.

Впрочем, не мне ее судить. У меня в браке тоже все далеко от идеала.

- Какой красавчик! – Галина тут же забывает обо всем и лихорадочно вглядывается в сцену.

Я чужая на этом празднике. Ловлю себя, в который раз, на одной и той же мысли. Мне чужды их идеалы, их образ жизни. Так и не смогла завести подруг, влиться в светскую тусовку, чем постоянно злю мужа.

Во время концерта не слушаю песни. Не интересно. Лишь мило улыбаюсь, когда певец дарит мне цветы и поздравляет меня. Зачем мне какой-то незнакомый мужик, пусть и очень известный?

Зато уголовник, как оказалось, мне очень нужен! Раз весь концерт я его высматриваю. Краснею от осознания собственных поступков. Как же стыдно. А ничего с собой сделать не могу. Высматриваю Ворона. Что за наваждение! Ведь знаю, что рискую всем. Главное – Маруся! Но безумное притяжение диктует свои условия Оно сильнее любых доводов рассудка.

- А вот и моя прекрасная жена! – Вадим появляется за моей спиной. – Нравится концерт?

- Очень!- вру на автомате.

Прикусываю язык, с которого едва не слетел вопрос про странного мужчину.

Остаток вечера муж от меня не отходит. Доченька заснула, и мы с Вадимом относим ее в детскую. На публике он осыпает меня комплиментами, целует руки и ведет себя как всегда безукоризненно. Ловлю на себе завистливые взгляды. Ничего нового. Привыкла. Притворство, лживые фразы, улыбки, как же все это изматывает.

Как ни странно помогают мысли о Вороне. Словно даже не видя его, ощущаю невидимую поддержку. Бред это все и простое самовнушение.

Праздник продолжается практически до утра. У меня уже скулы болят улыбаться. Но лучше так. Перспектива остаться с мужем наедине страшит.

- Значит, тебе понравился мой брат? – спрашивает меня, когда мы входим в спальню.

- Я не знала, что у тебя есть брат… - опускаю голову. От него пахнет яростью, уже интуитивно угадываю эти вибрации. И они не сулят ничего хорошего.

- Есть, - кивает, задумчиво глядя в окно. – Одна черная кошка между нами пробежала. Все испортила зараза, - говорит тихо, но в каждом слове столько ненависти.

- Но теперь вы померились? – нарушаю одно из основных правил – не задавать вопросов.

Нарываюсь ведь. А не могу остановиться. Желание узнать о Вороне больше, сильнее доводов рассудка.

- Все бабы зло… их создал нечистый, чтобы портить мужикам жизнь, - резко оборачивается, впивается в меня колючим взглядом. – И ты, Каринка, никакой благодарности, только позоришь меня.

- Вадим, извини, я не… - поднимает руку вверх. Морщится, как от зубной боли.

- Молчи. Не раздражай меня. Не могу слышать твой писк. Забыла, что могла сейчас за колючей проволокой срок мотать? Сколько тебе светило? Напомнишь? – подходит ко мне, нависает как коршун.

- Пятнадцать, - отвечаю одними губами.

- Тебя я спас от тюряги, а вот его не смог…

Глава 8

- Я буду всегда благодарна тебе за это, - говорю искренне. Если бы не Вадим, я бы никогда не выпуталась.

- Видел твою благодарность, - презрительно смотрит на меня. – Мужик пальцем поманил, а ты уже хвост распустила.

- Извини, - мне нечего на это сказать.

Знаю, как это выглядело со стороны. А на самом деле это еще хуже. Меня повело. Не отпускает. Даже сейчас перед глазами лицо Ворона, а внутри все скручивает от отчаянного желания, еще хотя бы раз вдохнуть его аромат.

- Считаешь, что ты нужна ему? – его улыбка режет воспаленные нервы. Только муж умеет улыбнуться так, что свет становится не мил.

- У меня есть ты. Мой спаситель, - говорю заученную фразу.

- Так и не научилась правдоподобно врать, - проводит рукой по моим волосам, хватает за прядь и резко тянет на себя.

Закрываю глаза, невыносимо видеть его взгляд. Страшно. Я никогда до конца не знаю, что ожидать от мужа. Он всегда превосходит мои самые жуткие ожидания.

Но сегодня он особенно странный. Разговорчивый. Обычно он ограничивается короткими приказами. Ему больше нравится, когда я сама признаю, себя жалкой и ничтожной.

- Я не вру, дорогой, - вымученная улыбка касается моих губ.

- Никита принял тебя за другую. За женщину, которой ты и мизинца не стоишь. За стерву, которая умела держать мужские сердца в своих маленьких кулачках. Один ее взгляд и мужики штабелями падали к ногам, - он говорит с придыханием, в темно-серых глазах загорается огонь. Сейчас он похож на одержимого. Той другой. Ревности у меня нет. Но есть удивление, что моего непробиваемого мужа мог кто-то так зацепить. Мне казалось это нереальным. – Ради таких мужики готовы совершать любые безумства. А ради тебя, - презрительно скользит по мне взглядом, и чем больше смотрит, тем сильнее лицо искривляется, - Об тебя разве что ноги вытереть… и то… надоедает.

Он умет бить наотмашь словами. Лучше бы реально ударил, чем вот так, медленное уничтожение личности. Но он не бьет. Нет. И при этом его слова заставляют корчиться в муках. Всегда острые как бритвы, прицельно точные.

- Так почему ты не с ней? – нагло спрашиваю. Боль придает сил. – Зачем тебе я?

Вздрагивает. Не знала, что могу его зацепить.

- Василисы больше нет, - голос пропитан страданиями, губы дрожат. Никогда не видела его в таком состоянии. В глазах океан отчаяния, он бушует, бьется о реальность и мучает его.

Вадим не отпустил ту женщину. Не знаю, способен ли муж на любовь, но к той, он явно испытывал какие-то чудовищные и разрушительные по своей силе эмоции.

- Прости, - отступаю на шаг. Я затронула что-то слишком личное, действительно болезненное. Но расплачиваться придется мне.

- Даже извиняться не умеешь. Ни о чем тебе не жаль. Ты домашнее животное, которое только потребляет блага, но так и не научилось ценить. В тебе нет ни благодарности, ни уважения, только страх… не человеческий… животный, - мотает головой, ему больно смотреть на меня, потому что хочет видеть ту другую. – Думаешь, Никита бы не распознал фальшь? С ним было бы по-другому? О нет, дорогая, - истерично хохочет, - С ним еще хуже. Он пол жизни по тюрьмам. У него остался только инстинкт выживания и жажда мести.

- Он тоже ее любил? – вот зачем я это спрашиваю? Почему-то мне дико больно, что практически незнакомый мне человек любил другую женщину. Что со мной? Это же бред?!

- Боготворил. Она была для него всем. Как и для меня. Вася… Василиса… прекрасное и лживое создание… Что же ты натворила… любимая… единственная… неповторимая… родная моя… - он шепчет как в бреду. Смотрит в пустоту и хватается взглядом за тот образ.

Ворон называл меня этим именем. Он действительно перепутал. Сердце сжимается в болезненных судорогах. Он точно так же как и мой муж видел другую… А я… я никому не нужна… никогда не была… Как там Вадим учил… я никто… И это правда.

- Мне жаль… - шепчу, глотая слезы.

- Нет, это мне жаль, Каринка, - мотает головой, сбрасывает наваждение. – Что я пытался воссоздать ее образ. Обманывал себя. Ты в курсе, что я просил врачей сделать твою физиономию похожей на Василису, - хватает меня за подбородок и не дает отвести взгляд.

- Нет. Зачем? Это же… - задыхаюсь. Слезы душат.

- Глупо? – смеется. - Еще как. Но я не мог иначе. А ты должна мне ноги целовать, что подарил тебе внешность. Как бы ты выглядела без меня? А?

Молчу. Стараюсь не смотреть в его безумные глаза.

- Отвечай, Каринка! – трясет меня за плечи.

- Жутко… - всхлипываю.

- Почему?

- Из-за ожогов…

- Кто в этом виноват? – он упивается моей болью. Сам горит в аду, и хочет, чтобы я варилась в адском котле. Заставляет вспоминать.

- Знаешь, Вадим, - слезы высыхают, поднимаю голову и встречаю его взгляд, - Я бы сделала это еще раз, и еще. Я сожалею, что пострадала сама. Но тот дом, вместе с теми тварями я бы спалила еще раз. И мне действительно жаль, что там сгорели далеко не все.

Глава 9

- Карательницей себя возомнила. А на самом деле, просто крыша подтекает. Как, Каринка? Скажи как, мне после всего доверять тебе ребенка? – проводит пальцем по шраму за ухом.

- Я Марусе никогда вреда не причиню! И ты это прекрасно знаешь! – замираю, даже не дышу. Вадим слишком хорошо знает куда бить.

- Так же как своему отчиму? – глаза вспыхивают недобрым блеском. – После сегодняшнего твоего поведения, я сомневаюсь, что моей дочери следует находиться рядом с тобой.

- Нет, Вадим, - мотаю головой, уже понимаю, к чему он клонит. – Пожалуйста, нет! Ты же знаешь, что она для меня все. Лучшей матери тебе для Маруси не найти!

- Неужели? – отходит к столу. Наливает себе стакан воды. Не спеша пьет. Тянет время, заставляет нервы натянуться. – А я вот решил отправить ее за границу. Мне порекомендовали отличную няньку, при этом еще и педагога. Она уж точно даст больше, чем поджигательница, которая даже не раскаялась в своих преступления. И… - снова наливает себе воду, - Еще ко всем своим грехам, падкая на мужчин.

- Нет! Вадим! Прошу, Нет! Я не переживу! – понимаю, что даю ему козыри в руки. Но страх потерять Марусю сильнее.

- Ты понимаешь, - подходит ко мне, как хищник, который прекрасно знает, что жертва загнана в угол и не сбежит, - Что твоя жизнь вот тут, - проводит рукой перед моим носом. – И я не так много прошу. Всего лишь человеческой благодарности. Какой я праздник устроил. И что в ответ? – наклоняется, заглядывает мне в глаза. - Что, Каринка?

- Что? - с трудом ворочаю языком.

- Вот и я спрашиваю что?

- Спасибо, дорогой, - губы растягиваются в неестественном подобии улыбки.

- Кислая рожа, вот она благодарность. А вои подруги… они пищали от восторга. Каждая готова была наплевать на своих мужей и побежать за мной, - он говорит медленно, смакует каждое слово. Очень спокойно. От каждого слова жуткий, липкий ужас расползается по венам.

Потому что у них вся жизнь вертится вокруг пафоса и денег. У них других ценностей нет. А был бы он им нужен, не имея копейки за душой? Сомневаюсь.

Но этого я Вадиму не скажу. Только не сейчас, когда итак хожу по тонкой ниточке. Одно неверное слово и он выполнит угрозы. Мне ли не знать, что муж слов на ветер не бросает. Он скор на расправу. Слишком скор.

- И я тебе благодарна, честно. Великолепный праздник, - стараюсь говорить максимально правдоподобно.

- Лгунья. Притворщица. Вертихвостка, - обвивает руку вокруг моей талии. Прижимает к себе. – Второй рукой проводит по моему лицу, очерчивает контур, - Я тебя создал. Все это мое. И никогда не будет иначе. А если мне надоест, знаешь, что я сделаю?

- Догадываюсь, - выдыхаю, в страхе облизываю губы.

- Я уничтожу неудачное творение, - прикосновения становятся еще ласковей. – Тем способом, который мне больше всего понравится. И самое смешное, о тебе никто не заплачет, никто не вспомнит. Ты никто. Тебя не существует. Ты никому не нужна. И только по моей прихоти, ты продолжаешь дышать. Ты на свободе, только потому что я так хочу.

Таким голосом говорят нежности любимому человеку, а Вадим уничтожает, режет по живому. Каждое его слово – правда. Это моя реальность. И другой не будет.

- Прости. Этого больше не повторится, - шепчу онемевшими губами.

Он проводит тыльной стороной ладони по моим губам. Хватаю его руку и целую. Подавляю внутренний протест, желание плюнуть ему в лицо, высказать все. Нельзя. Эта роскошь, которую я себе никогда не позволю.

- Врешь. Но я сделаю вид, что поверю твоей лжи, - резко хватает меня за волосы и оттягивает мою голову назад, - До еще одного промаха. А тогда… - отстраняется.

- Его не будет! – обнимаю себя руками. Как же холодно. Не снаружи, озноб внутри, и он никогда не пройдет.

- Будет, Каринка. И ты, и я это знаем.

Вадим идет в ванную комнату. А я продолжаю смотреть ему вслед. Самое гадкое – тут тоже он прав. Я на грани. Промах будет. Хоть я всеми силами буду пытаться его не допустить. Только если он захочет избавиться… он заберет у меня Марусю. Он уничтожит. И никто его не остановит.

Ворон… в голове возникает его образ. Горько усмехаюсь своим же мыслям. Зачем я ему? Он принял меня за другую. Вадим вон даже мое лицо по ее подобию сделал. Не знаю, что это была за женщина, но ради нее и Вадим и Ворон действительно были готовы на все. А из-за таких как я никто геройский поступков не совершает.

Я никто. Меня не существует. Есть только образ слепленный Вадимом. Повторяю его слова, горькие и правдивые. И Ворон погнался за прошлым. Но никак не за мной.

Потому выживание только в моих руках. Мне не на кого надеяться.

У меня есть Марусенька и ради нее я должна стараться. Сделать невозможное, но сохранить то немногое, что у меня есть. Ради нее живу. Или не только? На этот вопрос я не могу ответить. Нечто постоянно ускользает от меня. Что? У меня нет ответа на этот вопрос. И почему непонятная тревога ежедневно съедает меня изнутри. Ведь дело не только в Вадиме… Тогда в чем?

Скорее всего, просто жизнь в постоянном страхе дает о себе знать. Вот и лезут в голову странные мысли.

Ложусь в постель. Накрываюсь с головой одеялом. Даже не смываю макияж. Не жду, когда ванная освободится. Я уже сплю, пусть так думает. Главное, чтобы больше меня не трогал. Сегодня я не переживу его прикосновений. Нет!

К счастью, тут удача на моей стороне. Муж выходит из ванной. Долго с кем-то переписывается по мобильному. Засыпает на противоположной стороне кровати.

Ко мне сон не идет до самого утра. Перед глазами стоит Ворон. Откуда это наваждение? И еще во мне растет дикое желание увидеть его еще раз. И ведь знаю, какова цена этого желания. Расплата будет непомерно высокой.

К утру все же проваливаюсь в тревожный сон. Когда просыпаюсь, Вадима уже ушел. Из горла вырывается вздох облегчения. Чувствую, что его уже нет дома. Со временем я научилась безошибочно улавливать, когда муж где-то поблизости, а когда горизонт чист.

Глава 10

Никита

Еще во дворе слышу плач. Взбегаю по ступеням дома, ломать, крушить, защищать. Оторвать голову любому, кто посмел! В голове сотни мыслей, одна тревожней другой.

Открываю дверь, тревога играет на нервах. А я после сегодняшнего, и так как спичка, малейшая искра и взрыв обеспечен.

- Никита, я не хотела, простите меня! – в ноги мне падает Светка.

- Что случилось? – рычу. Оглядываюсь… ищу… Мне надо увидеть…

- Он сам! Он непоседа! Я только на минуту отвлеклась! – вытирает руками слезы и жалобно смотрит на меня, задрав вверх голову.

- Она в телефоне залипла, - из кухни раздается строгий голос Эльвиры.

Она выходит, как всегда в строгом черном платье, седые волосы забраны в идеальный пучок, морщинистое лицо выражает железное спокойствие. Смотрю на ее руки… вздох облегчения срывается с губ, и тут же сменяется тревогой.

Подбегаю к Эльвире, выхватываю из ее рук Марка.

- Откуда у него царапина на лбу? – осматриваю ребенка. Ссадина кровоточила, сейчас кровь уже остановилась. Малыш улыбается и обнимает меня маленькими ручонками.

- Папа!

- Папка вернулся! Скучал? – сильнее прижимаю его к себе.

Напугал же он меня. Если с Марком что-то случится – не переживу. С ним я стал параноиком. Он все, что у меня есть. Мой сын. Моя жизнь. Ради него еще топчу этот мир. И возможно еще ради… нет об этом пока рано думать.

- Дя! – малыш явно в хорошем расположении духа и царапина на лбу его не тревожит.

- Светка, на выход, - показываю пальцем нерадивой няньке на дверь.

- Но, Никита! Я старалась! Я все делала по правилам! Это же единственный промах! Не прогоняй меня! - складывает руки как в молитве.

- Бездарная работница. В шею гнать! – Эльвира стоит поодаль, скрестив руки на груди. Она Светку невзлюбила с первой минуты. Впрочем, ей никто и никогда не нравится. Она пропитана ненавистью, и поэтому она идеальная работница.

- Эльвира Семеновна, зачем вы так! Не наговаривайте на меня! – нянька с опаской косится в ее сторону.

- Вещи собрала и, чтобы через десять минут духу твоего тут не было, - испепеляет Светку взглядом. Нянька вздрагивает.

Эльвира в прошлом была надзирательницей в тюрьме. Я там мотал один из своих сроков. Трагические события нас связали очень крепко. И когда я встал на ноги, то первым делом забрал ее к себе. Более преданного и надежного сотрудника не сыскать. Эльвира не знает, что такое жалость, сострадание, ее невозможно подкупить. И как ни странно, она одна из немногих кому доверяю.

- Никита! – Светка хватает меня за ногу. – Мы так и не поговорили. Я не успела тебе сказать… что… - широко распахивает глаза.

- Стоп. Завязывай. Сгинь, - не даю договорить.

Очередное лживое признание в любви. Тошнит. Она и нянькой устроилась, чтобы ко мне ближе подобраться. Как и многие ее предшественницы. Сколько нянек сменилось, молодых, пожилых и опытных… уже со счета сбился. А все не то… Сыну мать нужна… горло сдавливает, раны внутри снова кровоточат. Физически ощущаю, как по телу пробегает знакомая волна адской агонии. Не смирился. Не отпустил. Голубка… единственная… дорогая… лживая… прекрасная… Что же ты натворила?

- Никитааа, - нянька вырывает из болезненных раздумий.

- Выход знаешь где, - бросаю не глядя и с сыном на руках поднимаюсь наверх.

Глажу Марка по голове. Белокурые шелковистые волосики, точно такие же как…

Снова о ней… все о ней…

До крови закусываю губу. Если бы не сын, я бы уже крушил стены. А он помогает держать демонов на цепи. С Марком нельзя срываться.

А после сегодняшнего вечера я на грани. Прошлое восстало, чудовищно болезненное, невероятно красиво… Прошлое резало, кромсало, и заставляло судорожно вдыхать запахи былого счастья. Оно издевалось, обвивало колючими шипами, поднимая из глубин памяти то, что убило во мне человека. Оставило лишь прогнившую оболочку.

Но есть Марк, и потому я стараюсь хотя бы внешне выглядеть человеком.

- К тебе посетитель, - Эльвира бесцеремонно входит без стука.

- Угу, - киваю. Сейчас сложно говорить, такое ощущение, что в горле тысячи лезвий, и они режут и режут без остановки.

- Ребенка я уложу, - забирает у меня Марка из рук.

- Ок, - киваю.

- Зря ты туда пошел, - в глазах удушающая пустота. У нее давно уже нет эмоций… завидую. Я бы тоже многое отдал, чтобы перестать чувствовать боль, которая сжирает меня день за днем.

- Отстань, - отмахиваюсь.

Эльвира руководствуется только логикой и холодным расчетом. А я сейчас сгусток нервов. Нам сейчас лучше держаться на расстоянии.

Она уходит. Отворачиваюсь к окну. Смотрю на небо. Черное, пасмурное, ни одной звезды. А ведь выглянет солнце, и небо станет светлее, голубые оттенки озарят мир, пушистые облака, обманчиво нежные, будут проплывать над нашими головами. Это все лживая иллюзия, как и глаза голубки, так похожие на небо… Манящие, притягательные и смертельно опасные. Ночь куда честнее, она не скрывает своей тьмы, а свет – это ложь и обман. Всегда.

- Накосячил ты знатно, Ник, - дверь открывается.

- Пришел мне нотации читать? – не скрываю ехидства в голосе.

- А у меня есть выбор? Кто тебе мозги вправит?

- Поздно, Бодь…

- Ты всех нас под удар подставил, сестру, племянников, - Богдан хмурится.

- Отвали, а, - усаживаюсь в кресло, откидываюсь, смотрю в потолок.

- И имя твоему безумию Василиса, - миллионы ядовитых иголок пронзают тело, меня подкидывает на кресле, только от одного упоминания ее имени.

Глава 11

Эти годы я как на электрическом стуле, приговорен к смерти, но приговор никто не собирается исполнять. Меня поджаривают раз за разом, заставляют корчиться в адской агонии и продолжать существовать.

Так не бывает… не может быть любовь такой. Держать за горло крепко, подчинять себе, истязать день за днем, годами… и не давать даже маленькой надежды на избавление.

- Не надо… - выдаю каркающий глухой звук.

- Ник, не узнаю тебя, - Бодя не унимается. – Столько ошибок, за такое кроткое время. Ты рекордсмен однако.

Сам же не так давно был в моей шкуре. Его битва за любовь длилась одиннадцать лет. Но в отличие от меня, у Бодьки были шансы на победу. Его любимая жива.

Преодолеть можно практически все, только один бой заведомо проигрышный – со смертью.

- Вам ничего не угрожает. Ты за этим пришел? – огрызаюсь.

Злюсь на него, что он увидел мою слабость. Нельзя никому показывать уязвимые места, даже мужу своей сестры. Путь отчасти я ему и доверяю, но душа всегда должна быть закрыта. Это только моя черная пылающая бездна. Никому ее не отдам. Да… я безумец, если лелею даже боль о ней.

- Твой папаша сбежал. И ты считаешь, угрозы нет? – аналогично рычит в ответ. – А я ведь говорил, не верь ему, не ведись. Надо было прибить его, когда он был у нас в руках.

- Он не мой папаша! – тошнота подступает к горлу, при одном упоминании о Льве Ползунове, которого я практически всю жизнь считал своим отцом. А так называемый папаша, сделал все, чтобы тюрьма стала мне вторым домом. Эх… если бы только это… Ползунов сделал вещи куда хуже… И его ждут мучения, так, что будет молить о смерти и избавлении. Точно также как я сейчас, варюсь в своей агонии. Только смерть я не зову, мне есть для кого жить. Есть еще зачем топтать эту землю.

- А что это меняет? Он от этого стал менее опасен? – Бодя морщит нос. Ползунов издевался над его женой, три года держал ее под замком, едва не заставил выйти за него замуж. Хорошо мы вовремя с Бодькой вмешались, поломали гниде планы.

Как там сестрица его называет – таракан. За огромные усы, которые живут своей жизнью. Так он и по сути таракан, живучий и подлючий.

- Я его достану. Занимайся своими делами, - отмахиваюсь. Нет у меня желания с ним говорить. Не хочу никого видеть. Особенно после сегодняшнего дня.

- Ты хоть успел что-то из него выбить, прежде чем он тебя вокруг носа обвел? – еще и издевается гад. Как быстро Бодька забыл, как валялся на дне, пытаясь забыть ту единственную, что проросла в его сердце.

Только ему повезло. Сеструха у меня зачетная. Добрая, ласковая, верная – идеальная женщина. От нее не будешь ожидать ударов в спину. Лиза само очарование, и все у нее на лице написано.

А моя голубка… ангел с виду… белокурые волосы, огромные голубые глаза, в которых паришь на крыльях, и искренне веришь, что летишь в небесах. А на самом деле, ангельская внешность скрывает демонессу, и ты не успеваешь опомниться, как тебя с невинным видом, рассказывая о любви, поджаривают на медленном огне. А голубое небо превращается в дорогу из раскаленных углей. И ты понимаешь это и все равно не сворачиваешь, идешь дальше… позволяя творить с собой все, только бы еще раз прикоснуться, ощутить запах, быть рядом.

Так не бывает… Хочется вопить и призывать на свою голову все муки ада, лишь бы она вернулась. Вытерпеть все, зная, что голубка предаст снова и снова, будет истязать с ангельской улыбкой. Но она не будет. Больше нет… Ее больше нет… И я до сих пор это не принял. Не смог отпустить. Похоронить. Она продолжает господствовать у меня в душе. Там она по-прежнему жива. Она моя…

Кого я обманываю? Она никогда не была моей…

- Дороги ведут к Вадиму, - нехотя признаюсь.

Еще одна скользкая дорожка. Не стоит впутывать Бодьку. Но он знаком с моим братом, вместе меня вытягивали из-за решетки.

- И его жене? – пытливо заглядывает мне в глаза. – Карина, если не ошибаюсь…

- Карина, - киваю.

- Или? – выгибает бровь, поддается вперед. Ох, и любопытный.

- Без или, - отрезаю.

Вспоминаю голубые глаза… не те, совсем не те.

Когда впервые увидел, во мне ожила надежда… я так хотел поверить, что голубка вернулась…

Ползунов взял когтями за живое, словил меня на крючок. Закинул наживку, а я и рад проглотить… Мечта… моя хрупкая иллюзорная мечта, я не даю ей разбиться. Не могу позволить. Пусть голубка живет… хотя бы в моей памяти.

Ползунов сыграл на этом. Указал неверные координаты… запутывал… хотя… зацепка есть, не все просто с этой Кариной. Но главное – она не голубка. В ней нет огня. Она послушная, запуганная, другая…

Василиса бы никогда не позволила вить из себя веревки. Это она мужиков в тугой узел скручивала, но никак не наоборот. И демонеса в ней ни при каких обстоятельствах бы не пропала. Это ее суть. Ангел и демон два облика одной голубки.

- Вадим также был на ней повернут? – продолжает свой допрос Бодька.

- Удивительно, если бы было наоборот, - усмехаюсь, во рту горечь. – Он даже пошел дальше меня. Воссоздал ее образ. Перекроил лицо Карины.

- Чего? – Бодя присвистывает.

- Да, он мне сегодня рассказал, - делаю судорожный глоток воздуха. Каждый вдох – это режущая боль. Так всегда… привык… я так и не научился жить без ее запаха.