Генералы драконов_5_Отвергнутая невеста генерала драконов

Эта поездка должна была стать судьбоносной, счастливой и полной восторженного предвкушения.

Не каждой девочке в её неполные четырнадцать лет выпадает честь посетить столицу империи драконов и явиться ко двору самого правителя. А уж о том, чтобы удостоиться чести стать пусть и договорной, но все же невестой первого наследника и речи не шло. Мне завидовали все леры и орины наших земель. Девушки на выданье будь то маги, драконессы, оборотницы и даже ведьмы, все желали бы оказаться на моём месте...

Так что я витала в облаках и с недоумением смотрела на хмурого отца, который отчего-то общих восторгов не выражал. Ни он, ни старший брат, который ехал с женой и дочерью в огромной карете вслед за нами. Напротив, они были злы и почему-то считали это унижением. Как говорил брат: чуяли подставу, но не понимали где она.

Аккуратно достав из корзинки пышный пирожок с мясом, откусила хрустящий жирный краешек, проследив, чтобы крошки не упали на мое новенькое голубое дорожное платье, и принялась активно жевать, разглядывая, если быть честной, скучный, однообразный пейзаж — деревья да кусты — но даже он сейчас казался мне необычным и просто замечательным.

В последнее время мне постоянно хотелось есть. Живот то ныл, то бурчал. Маменька ругалась по этому поводу, боясь, что платья разойдутся на мне по талии. Но я ничего не могла с собой поделать. Откусив еще кусочек пирожка, зажмурилась от удовольствия и с нежностью пригладила корзину, в которой лежала выпечка.

— Карвин, перестань! — возмущалась матушка. — Неужели ты не понимаешь, какая это честь! Какие возможности и не только для Рьяны, но и для всех нас. У императора не один сын. Наша Филлия тоже может найти себе со временем выгодную партию. Это же столица! Шанс жить при дворе! Светские вечера, балы, званые ужины...

— Боги, Гвена! — нагло оборвал ее мечты папа. — Нашей внучке ещё и семи не исполнилось. Какие женихи? В ней сильна кровь оборотней, и выбирать она будет по зову сердца! И нечего моим детям делать в этих развратных кругах. Пусть живут на своей земле и учатся управлять ей.

— Эти ваши истинные пары только мешают жить! — на лице матушки проступила злость. — Даже император драконов это понимает! Мы, маги, много веков назад подавили этот зов и только выиграли от этого.

— Чем же? — папа сложил руки на груди. — Тебя чем-то не устраивает брак со мной? Что плохо быть моей истинной?

— Карвин, ты фер огромного клана оборотней! — небрежно отмахнулась от его слов матушка. — Давай не будем сравнивать.

Я мгновенно навострила уши. Мне редко удавалось побывать в обществе родителей. Они постоянно были заняты. Завтраки, обеды и ужины не в счет. Там говорили только о погоде и прочих скучных темах. Так что я вся обратилась в слух. Любопытство перло вперед, и, повинуясь ему, я втянула голову в плечи и затаила дыхание, боясь напомнить о своем присутствии.

Что мама слишком уж холодна с отцом, даже я уже заметила. Да и все об этом шептались. Сплетни ходили одна другой ужаснее. Последнее, что я слышала — она спуталась с ави Морганом, папиным другом.

Я поморщилась.

Не то, чтобы он был плохой. Как и все маги слишком хитрый, высокомерный, но умный. Папа часто советовался с ним по разным делам, а нянечка говорила нашей поварихе, что зря. Ави Моргану власть нужна, а он безродный. Но как по мне получить лучший и самый большой юрт во фьефе — это уже немало. Земельный надел ави Моргана у многих вызывал зависть, а ведь он даже не перевертыш и некровный родственник нашей семье.

— То есть не будь я фером, так и отвергла бы меня?! — густые темные брови отца сошлись на переносице. — Мы уже больше тридцати лет в браке, Гвена. У нас двое детей, внучка, а меня всё мучает этот вопрос. Что за Моргана бы вышла? Только вот он без меня никто, так? Ни рода, ни племени!

— Зачем ты спрашиваешь об этом? — мама высокомерно задрала подбородок. — Я выбрала тебя. Сколько раз об этом твердить.

— Меня или мое положение? — на лице отца заходили желваки. — А теперь ты это «положение» пытаешься дочери нашей навязать и даже слушать не желаешь, что у нее будет истинный.

— Хватит, Карвин! Мне надоело выслушивать о том, что я недостаточно тебя люблю. Мне эта тема не нравится.

Они даже не замечали, что я внимательно слежу за ними. Словно была невидимкой. С одной стороны, я могла узнать больше, чем мне дозволено, но с другой, это обижало. Старшего брата Максена отец никогда не игнорировал.

Ещё бы! Он-то сильный оборотень. Снежный барс, весь такой в великих предков.

А я не пойми кто. И оборотница слабая, и целительница вся из себя никакая.

В карете повисло тяжелое молчание.

Мне очень хотелось расспросить, какой из себя этот Айдан. Почему помолвка договорная? И согласен ли этот золотой дракон, что его женой станет не истинная?

Вот только я прекрасно знала, что никто мне ничего не расскажет.

Они резко замолчали. В карете повисла тяжелая, гнетущая тишина. Мне стало неприятно, что я услышала их ругань. Приятнее было думать, что брак родителей крепкий, основан на любви и уважении. Но по факту: папа любил, а мама терпела ради его богатств. Копи с рубинами и сапфирами. Россыпи янтаря по побережью. Река с золотой жилой.

Да, наш фьеф был богат и оттого слишком уж много привлекал к себе внимания и со стороны драконов и магов, и со стороны племен бешеных красноглазых.

Даже я это понимала.

Может быть, союз с драконами и не такая уж плохая идея. Все лучше войны.

Родители смотрели в окно. И все молчали, будто специально раздражая меня. Дожевав пирожок, я снова запустила руку в корзину, голод, казалось, только усиливался.

— Рьяна, прекрати столько есть! — неожиданно грубо рявкнула мама. — Для леры это неприлично!

— Она не лера, а юная фера! — рыкнул в ответ отец, он редко по настоящему повышал голос особенно на матушку, но сейчас не сдержался. — Она оборотница и должна есть, чтобы укрепить дух зверя. Много есть! Скоро настанет момент ее оборота, не мешай ей утолять голод! Не лезь к ребенку!

— Она маг и не нужно ей там ничего укреплять, — как-то уж слишком язвительно произнесла матушка, при этом еще и как-то высокомерно улыбаясь, словно пыталась уколоть отца. Разозлить его еще больше. — Дай Боги, обернуться у нее не получится и можно будет успокоиться.

— Моя дочь — оборотень! — от тона отца повеяло северным холодом. — И если я узнаю, что ты делаешь хоть что-то, Гвена, чтобы её кровь ослабла, то буду очень зол. Меня, итак, воротит от того, что я еду просто сдавать её как разменную монету в угоду этому старому, зажравшемуся от своей безнаказанности ящеру. И если бы не вероятность того, что война затронет и нас, я бы никогда не подпустил своих детей к тому дворцу.

— Это такие возможности! Нам нужен союз! — фыркнула мать.

Ее упертость начинала меня пугать. Она ведь даже не слушала, что папа говорит. Будто считала его глупцом, а себя самой умной.

— Не ценой чести моей дочери! — тон отца становился все холоднее и колючей. — Вся надежда на то, что она быстро найдет своего избранного, и тогда разрыв этой нелепой помолвки не будет смотреться так унизительно.

— А может, и не разорвут! — мама выпятила вперёд подбородок. — Может, там избранная у него будет из побродяжек, так и выгоднее будет на троне казаться наша Рьяна. Она ведь лера...

— Она фера! — Я дернулась от рыка отца. — Ты не понимаешь, женщина, что такое зов крови! Магичка! Что с вас взять, предатели собственной крови. Молодой генерал Айдан Свирепый — чистокровный дракон и неважно, кто будет его избранной. Он никогда не оскорбит её наличием другой, а тем более жены.

— Но это предложение его отца — императора!

— Вот это меня и настораживает, глупая ты женщина. Хотел бы он заключить мир, так сделал бы это. К чему все эти помолвки? Он ведь знает, в каком мы положении. У наших границ полчища красноглазых. Спятившие собираются в стаи, организовывают логова. Лезть в войну между идиотами магами и драконами мне крайне невыгодно. Еще и его постоянный интерес к нашим копям. Уж часто он расспрашивает о наших драгоценных камнях. Его людей видели и на россыпях. Везде свой нос сует, ящер.

— Маги не идиоты! И я не глупая! — процедила мама, услышав только эту часть фразы, остальное пропустив мимо ушей. — Мы величайшая раса...

— ... предавшая собственную кровь и магию и теперь трясущаяся над её крохами, — грубо припечатал её отец.

Такого от него я ещё никогда не слышала.

— Да как ты смеешь, Карвин!

Папа лишь высокомерно, немного в издевательской манере хмыкнул, словно копируя маму. Ее мимику и жесты. Бросил короткий взгляд на перепуганную меня и опомнился. Сообразил, наконец, что их внимательно слушают. Поджав губы, он отвернулся, демонстрируя матери, что разговор себя исчерпал.

А я, смутившись, опустила взгляд на свои руки. Вопросов в моей голове стало ещё больше. Выходит, что помолвка действительно не настоящая. Или я побуду немного женой, а потом меня выкинут? Или так и не стану ей? Сначала меня назовут невестой, а затем отвергнут как неугодную. Этого папа опасался?! Что меня опозорят таким образом. Как-то вся прелесть этой поездки резко померкла.

Я мало что знала об Айдане Свирепом. Слишком молод, чтобы быть генералом драконов. Юнец, которому папа подарил чин и армию. Но в то же время его боялись и шептались, что Айдан не проигрывает и ставит на колени лердов одного за другим. Его армия стремительно продвигалась на север.

Интересно, такой может просто так разрушить репутацию своей договорной невесты? Наверное, да. А может, рано я переживаю. До заключения брака ещё столько лет пройдет. Пока совершеннолетней стану.

А вдруг и правда истинного встречу. Но это получается не смогу выйти за него, потому что с каким-то там Айданом буду в союзе.

Сжав ладони в кулаки, нахмурилась.

Что-то грохнуло сзади. Карета брата нагнала нас. Максен выглянул и жестом поинтересовался всё ли у нас в порядке. Видимо, услышал рык отца.

Родители кивнули. Я же поморщилась, заметив, что Филлия опять заходится в истерике. Её характер, казалось, с каждым днем становился всё хуже. Подняв руку, племянница выкинула в окно кареты целый пирожок.

— Хочу сладкий! Дайте! — заорала она. — У Рьянки есть сладкий. Хочу!

Ни слова не говоря, мама у меня забрала корзинку и передала её брату, высунув руку наружу.

Я только и смогла что бестолково моргнуть, глядя, как эта дурная сопливая пакость принялась ковыряться в ней.

Мой живот грустно заурчал, намекая, что совсем не наелся.

***

Карета катилась по неровной после затяжных дождей дороге. Кучер подгонял лошадей, стегая их коротким кнутом. Каждый такой хлесткий удар заставлял меня вздрагивать.

Солнце склонялось к горизонту на западе, а с восточной стороны на небо наползали тяжелые, просто свинцовые тучи.

— Ночью будет гроза, — недовольно пробормотал отец. — Говорил же, не стоит выезжать! Могли бы и обождать день или два.

— А что нам эта гроза?! — мама передернула плечами. — Не пешком же идем!

В ответ от отца ей достался очередной тяжелый взгляд.

Мой живот упрямо урчал, требуя еды. Но никто мне мою корзинку так и не вернул. И можно было попросить отца, чтобы он добыл для меня пару пирожков, или отдал то, что приготовили для них. Я точно знала, что у него в узелке есть и сыр, и вяленое мясо. Только вот гордость мне не позволяла.

Я знала, как возмутится мать. Будет намекать, что я и без того не отношусь к изящным девушкам. Что во время танца не порхаю над полом как бабочка. И щёки у меня присутствуют, и скулы не торчат. Но проблема заключалась в том, что я нравилась себе такой, какая есть, и выслушивать всё это в свой адрес не желала.

Уж лучше сидеть голодной, чем оплёванной.

Задрав подбородок, отвернулась и уставилась в окно.

Да, моя гордость порой выходила за границы, но ничего с ней я поделать не могла.

Пейзаж снаружи изменился. Теперь с обеих сторон дороги стоял густой дремучий лес. Иногда на деревьях я замечала белок. Один раз в сторону кареты выскочил заяц, но, заметив нас, быстро скрылся в высокой траве.

— Странно, — отец потер подбородок, — почему мы едем этой дорогой?

Развернувшись, он постучал в небольшое окошко за своей спиной.

— Да, фер? — оно мгновенно открылось и показалась неприятная щербатая физиономия нашего возницы.

— Почему едем этой дорогой? — повторил свой вопрос отец.

— Как почему? — кучер, казалось, удивился. — Так было велено.

— Кем? — отец приподнял бровь.

— О, Боги, Карвин! — мама закатила глаза. — Ну, конечно, мной! Северо-восточный тракт забит разным сбродом. А этот путь пусть и длиннее на два часа, зато свободен.

— Он не охраняется воинами императора! — зарычал папа. — А у нас с собой десяток всадников, и всё! Ты чем думала, отменяя мои указания?!

— Головой! — фыркнула мать. — Кому мы нужны? Прямо ждет здесь под кустами армия красноглазых, чтобы напасть на тебя.

— Какие указания, фер? — позволил себе вмешаться в их разговор возница.

— Разворачивайся! И немедленно!

— Мы потеряем два часа минимум... — теперь ворчал наш кучер.

— Я сказал — разворачивай карету! — папа явно терял терпение.

На его пальцах мгновенно заострились когти.

И отчего-то в этот момент я сильно испугалась. Словно что-то сердце кольнуло.

— Отец, — выдохнула, но меня, ожидаемо, не услышали.

Позади загромыхала вторая карета. Она поравнялась с нами, и из окна выглянул обеспокоенный Максен.

— Отец, что происходит? — брат выглядел не только взволнованным, но и крайне уставшим.

Его жена Линнель и вовсе дремала. А эта мелкая поганка Филлия уплетала яблоко.

— Мы поехали не по той дороге! — процедил папа. — Твоя мать решила, что умнее нас двоих.

— Карвин, мы же едем по территории драконов! — возмутилась мама. — Что нам может угрожать?

— Дезертиры, голодающие мужики из деревенских, красноглазые... Ну, это если даже не вдумываться, — как-то уж очень сурово процедил Максен. — Разворачиваемся!

— И ты туда же! — воскликнула матушка. — Я хочу попасть ко двору императора, минуя все эти заторы на тракте, и не желаю торчать на дороге вместе с крестьянами, торговцами с их вонючими телегами, и чтобы на меня глазел разный сброд. Боги, там же нищие! Они вечно тянут свои руки в окно кареты. Только заразу разносят!

— Я сказал — мы едем на большой тракт! — рык отца разлетелся по пустынной дороге. — И если ты ещё раз позволишь себе отменить мой приказ, я буду крайне зол!

— Ну, конечно, женщина же существо бесправное, особенно если она магичка!

— Ты в последнее время невыносима! — взорвался отец. — Делаешь все мне назло! Чего тебе не хватает, Гвена?

— Мне?! — матушка оскорбленно прижала ладонь к груди. — Мне не хватает жизни. Светских вечеров, балов, ужинов! Гостей, бесед...

— Гостей?! — папа приподнял бровь. — А у нас полные границы гостей. Красноглазых! Они с удовольствием отужинают... тобой! Ты в своем уме, дорогая? У нас война под носом! Я единственную дочь, как овцу, везу, чтобы императора умаслить, а тебя не её честь беспокоит, а отсутствие балов!

Максен взглянул на меня и поджал губы. Её жена пошевелилась и распахнула глаза. Кажется, ругань потревожила её сон.

Несколько раз моргнув, она взглянула на дочь и отобрала у нее корзинку. Я успела досчитать до трех, и поднялся отчаянный детский плач, словно Филлию там убивали.

— Что происходит, Максен? — Линнель даже внимания не обратила на ор своего единственного чада.

— Ничего, — рыкнул брат. — Сейчас поедем. Развернемся и на большой тракт.

— Развернемся? — она сморщилась и выглянула наружу. — А может, так и поедем? Что действительно среди этой нищеты пробира...

Она не договорила. Что-то вжикнуло, и Линнель обмякла, повиснув в оконце кареты.

— Милая? — Максен дернул её, и я в ужасе заметила торчащую из её горла стрелу. — Линнель!!! — взревел брат.

Филлия и вовсе заорала дурниной.

Заржали лошади. Вокруг что-то происходило. Отец попытался выйти из кареты. Открыл дверь и тут же, пошатнувшись, обмяк.

— Папа! — я рванулась к нему, но мама резко оттолкнула меня обратно на сидение.

Она в таком ужасе смотрела на умирающего отца. Из его груди торчали три стрелы.

— Карвин... — ее голос дрогнул.

— Линнель! — брат, не замечая ничего вокруг, продолжал тормошить свою истинную.

«Для него жизнь кончена» — почему-то именно эта мысль пробилась через панцирь ужаса.

Снаружи шел яростный бой. Что-то снова вжикнуло, и совсем близко раздался хлюпающий стон.

Возница!

Я моргнула. Мама продолжала таращиться на отца, будто не веря в произошедшее. Бледная, испуганная...

— Как же... — шептала она, еле шевеля губами.

Рядом с моими дверями кто-то загорланил. Не успела я обернуться, как чья-то рука, обхватив меня за шею, потащила наружу через окно.

— Папа! — заголосила я, ещё не совсем понимая, что он никогда больше не придет мне на помощь.

Но пришла мама! Она, что кошка, кинулась на врага и вцепилась в его запястье зубами. Грубая ладонь разжалась, и в окно просунулся арбалет. Свистнула тетива... Мама вздрогнула и обмякла.

Меня снова принялись тащить из кареты наружу.

Я билась в ужасе.

Извивалась, не давая себя прикончить.

Где-то рядом грозно ревел брат.

Его убивали, а он изо всех сил старался защитить заливающуюся слезами дочь.

Пока меня волокли по земле в сторону леса, я пыталась высмотреть хоть кого-нибудь из сопровождающих нас воинов. Но видела лишь красноглазых.

Мерзкое бешеное племя обезумевших оборотней!

Брат вскрикнул, и Филлия заверещала.

«Она же ребенок» — билась в моей голове единственная мысль.

В душе вскипело пламя гнева. Она маленький ребенок! Она никому не делала зла. Зарычав, я вдруг впилась в руку обидчика клыками, разрывая кожу и вены. Выпуская ему кровь. Красноглазый детина зашипел и попытался меня ударить, но я увернулась.

Поскользнулась и все-таки получила оглушающий удар по голове.

Мир погас, остался лишь мрак. А еще гул в ушах, через который я слышала надрывный плач племянницы.

Жива! Она все еще была жива.

Это и вынудило мое сознание вынырнуть из вязкого омута. Распахнув глаза, подняла руку и стерла с лица холодную кровь. На макушке нестерпимо щепало. Видимо, удар пришелся туда. С трудом повернувшись набок, оглядела поляну. Нападающих осталось немного, Максен все еще стоял на ногах, но из его груди торчали стрелы. Только плач дочери удерживал его.

Моя челюсть затряслась. Я была на грани того, чтобы разрыдаться, но вместо этого, заверещав от ярости, схватила оброненный кем-то в пылу битвы тяжелый клинок. Не смотря под ноги, шатаясь, кинулась вперёд.

Один из красноглазых обернулся и, выпучив глаза, уставился на меня не мигая. Именно в этот момент я всадила ему острие в живот, и провернула, как некогда отец учил делать на тренировочной площадке брата.

Кто-то заорал за моей спиной. Мелькнула тень, и я, отскочив в сторону, на секунду ослепла от золотого сияния. И с удивлением сообразила, что приземлилась на четыре лапы. Зверь в моей голове тихо зарычал, задвигая меня и отбирая контроль над телом. Я не сопротивлялась ему. Мы были сообща. Одни мысли и цели.

Проворный молодой снежный барс метался по дороге, отвлекая на себя красноглазых и позволяя умирающему брату собрать силы на оборот.

Филлия ревела не переставая.

Поляну охватило свечение, и второй огромный серый барс кинулся в свой последний бой. На светлом меху расплывались пятна крови. Он не медлил, не щадил. Убивал жестоко, невольно показывая мне, как это делать.

Увернувшись от очередного нападающего, я запрыгнула ему на спину и как брат впилась клыками в шею воина, пытающегося обернуться. Не успел! Моя кошка дернулась, разрывая ему позвонки.

Я в ужасе тихо заскулила и тут же ощутила ярость своего зверя, напоминающего мне, кто все эти бешеные и зачем они здесь.

Максен слабел. Сообразив, что он просто не справится, я уже сама, подгоняя своего зверя, кинулась из последних сил на оставшихся красноглазых.

Мне еще было за кого биться. Было ещё кого спасать.

«Не брата» — это понимала душой. Зверь ощущал его смерть. Внутренне содрогался и пытался принять этот факт. Но он чувствовал и другую жизнь.

Маленькая избалованная Филлия.

Я билась за эту крикливую непослушную поганку, чья жизнь вдруг стала для меня бесценна. Магия в крови бурлила, требуя защитить «своего».

А вокруг лежали тела. Воины отца...…