P.S. Люблю тебя

1

– Айзек, помоги застегнуть молнию.

Убрав волосы с затылка, я смотрюсь в зеркало и остаюсь удовлетворена: макияж в порядке, с цветом платья гармонирует идеально, с украшениями перебора нет.

Муж застёгивает последнюю пуговицу на пиджаке и шагает ко мне. От прикосновения его пальцев к коже поясницы я невольно вздрагиваю. Мы женаты уже шесть лет, а я всё ещё вздрагиваю.

– Волнуешься? – его глаза в отражении внимательно следят за мной под жужжание молнии, тянущейся вверх.

– С чего бы?

– Ты знаешь, Таша. Потому что сегодня вновь увидишь своего старого друга.

Разгладив подол платья, я машинально отхожу в сторону, чтобы вернуть себе личное пространство.

– Вряд ли по прошествии такого количества лет нас всё ещё можно называть друзьями.

– Даже двенадцать лет разлуки не помешали вам сохранить привязанность. Что уж говорить о шести.

Язвительный ответ уже готов слететь с моих губ, но в этот момент в спальне появляется Сэм, и я обо всём забываю.

– Мам, Белинда заставляет меня есть рыбный суп. Он пахнет ужасно, и я сказал, что хочу спагетти с сыром.

Неподдельное расстройство, написанное у него на лице, вызывает у меня улыбку. Он и правда терпеть не может рыбный суп.

Если бы меня спросили о лучшем событии в моей жизни, я бы не задумываясь назвала появление на свет моего сына. Моя плоть и кровь, лучший в мире человек, который на сто процентов принадлежит мне, мой маленький луч света, заменяющий тепло тысячи солнц.

– Спагетти были в обед, Сэм, – строго произносит Айзек. – Сейчас ты должен съесть суп.

– Скажи Белинде, чтобы сделала для тебя пасту, – я подхожу к сыну и провожу ладонью по золотистому ёжику его волос. – Если у неё возникнут возражения, пусть обратится с ними ко мне.

Позади раздаётся раздражённое бормотание мужа, недовольного тем, что я в очередной раз подрываю его отцовский авторитет, но я пропускаю это мимо ушей. Если выбирать между чем угодно и улыбкой Сэма, я всегда выберу второе.

– Ты скоро вернёшься, мам? Я хотел посмотреть с тобой «Аладдина».

Уютное тепло, разлившееся в груди, заставляет меня улыбнуться шире. Мультики – это самое большое увлечение сына, с тех пор как ему исполнилось три, и он всегда старается разделить радость от просмотра со мной.

– Боюсь, сегодня не выйдет, малыш. Мы с папой идём на приём по случаю дня рождения его компании и вернёмся поздно. Обещаю наверстать всё завтра.

Сэм целует меня и уходит на кухню, а я поворачиваюсь к Айзеку, который в течение последней минуты прожигал недовольством мой затылок.

– Ты делаешь его избалованным, Таша, и это мне не нравится, – повторяет он в тысячный раз. – Сэм носит одни и те же джинсы и футболки, потому что, по его мнению, они мягкие; постоянно привередничает в еде, а вчера отказался выходить из раздевалки, заявив тренеру, что теннис – это скучно.

– Значит, мы купим ему дюжину футболок и джинсов той же марки, а вместо тенниса подберём что-то менее скучное. И если Сэм хочет есть макароны, он будет есть чёртовы макароны на завтрак, обед и ужин. Не вижу в этом ничего страшного. Рано или поздно они ему надоедят.

Айзек с силой сжимает гладко выбритую челюсть и одёргивает полы пиджака, принимая поражение. Из наших словесных поединков ему редко удаётся выйти победителем, но это не мешает ему каждый раз пытаться снова.

– Не будем ссориться перед выходом, Таша. Этот вечер важен для меня.

2

Банкетный зал «Сангейт Бридж» ломится от людей, дорогих закусок и элитного алкоголя: день рождения компании, которую возглавляет мой муж, всегда отмечается с размахом. Я руковожу отделом маркетинга, но причастной к этому празднику себя не ощущаю. За годы мне осточертели подобные приёмы, а ещё я не могу не думать о том, что сегодня здесь появится он.

Имя Джейдена Рида всплыло в новостных хрониках Лос-Анджелеса около года назад с заметкой о том, что малоизвестный тридцатилетний бизнесмен купил крупную компанию в тот момент, когда она испытывала финансовые трудности. Тогда это шокировало многих, и его персона попала под обстрел внимания журналистов. Они хотели знать о нём всё: его прошлое, его семейное положение, историю первого заработанного им цента. По слухам, он унаследовал небольшой бизнес своего дяди и за относительно недолгий срок сумел прилично его расширить, после чего принял решение перебраться в Лос-Анджелес из Чикаго, в котором прожил пять лет. В одном из интервью он сказал, что Иллинойс ему наскучил и он решил попробовать себя на просторах родной Калифорнии.

Каждый раз, натыкаясь на его фотографии в интернете, я испытывала фантомную боль, смешанную с одновременной гордостью за него. Боль от того, что на снимках он не имеет ничего общего с тем простым парнем, которого я помню по университету. Пусть Джейден по-прежнему красив и его волосы всё так же вьются, я его совсем не узнаю: ярко-зелёные глаза изменили цвет на стальной серый, в чертах появилась жёсткость. Но и не гордиться им не могу, ведь он добился того, о чём говорил мне в нашу последнюю встречу: у сына простой домработницы, обречённого мести дворы, как любила повторять мама, сейчас много денег. Так много, что он действительно мог бы понравиться моим родителям.

А ещё рядом с ним всегда есть женщины. Их много, ведь, как я узнала из очередной статьи о нём, Джейден никогда не был женат. Брюнетки, блондинки, шатенки, эффектные и со вкусом одетые. Их присутствие на фотографиях меня не задевает: я хорошо помню, что дешёвый секс не значит для него ровным счётом ничего.

– Милая, тебе принести шампанское? – рука Айзека ложится на мою талию, увлажняя её теплом.

– Вино, – киваю шествующей мимо меня Морган Солвейг, работающей под моим руководством. – Белое сухое.

Айзек исчезает и через пару минут возвращается с бокалом, который галантно вручает мне.

– Мне придётся ненадолго оставить тебя одну. Нужно обсудить с Терренсом важное дело.

После того как он уходит, я вновь фокусируюсь взглядом на собеседнице: Эмми Кайзер, жене одного из приятелей Айзека. С тех пор как моя лучшая подруга Руби вышла замуж и переехала в Нью-Йорк, Эмми стала её заменой: её не отпугивает моя прямолинейность, у неё прекрасное чувство юмора, и, в отличие от большинства присутствующих, она способна говорить вслух то, о чём думает.

– На шампанском Айзек не стал экономить – высший класс, – подруга салютует мне бокалом и делает глоток. – Пусть лучше завидуют, чем жалеют, а?

– Намекаешь, что дела в компании оставляют желать лучшего?

– Слышала разговор Алека с твоим мужем на днях, но не решалась спросить лично. Всё действительно так плохо?

– Я давно перестала вмешиваться в дела Айзека, чтобы не посягать на его мужественность, но, кажется, дела и впрямь идут не очень. На приёме он хотел переговорить с парой людей по поводу финансирования – думаю, как раз этим он сейчас и занят.

Эмми щурится и в течение секунды пристально изучает меня глазами.

– А ты спокойна, как я погляжу.

– «Эванс&Фьюри» – наследство моего сына, поэтому я не спокойна, просто не вижу смысла это демонстрировать.

– Что могу сказать? Айзеку повезло с женой.

– Вряд ли он с тобой согласится.

Я собираюсь сделать новый глоток вина, но едва стекло касается губ, сердце пропускает удар, и я замираю. Потому что в центре зала вижу его: тёмная вьющаяся шевелюра, непривычно зачёсанная назад, волевой подбородок, покрытый щетиной, полные губы, которые были объектом моей зависти в далёком детстве, широкий разлёт плеч, облачённый в тёмно-синий пиджак, и совершенно чужой взгляд, давящий и холодный. Годы никак не сказались на фигуре Джейдена – возможно, это заслуга высокого роста, – он по-прежнему кажется слегка худощавым.

В офисе и среди знакомых за мной прочно закрепился статус Снежной королевы из-за скупости на эмоции: все они, так же как любовь и улыбки, достаются лишь моему сыну, однако сейчас привычное спокойствие начинает трещать по швам. Наверное, потому что, несмотря на шестилетний брак и рождение Сэма, память о Джейдене жила в нетронутом уголке моего сердца, отведённом лишь для него. При этом я совсем не питаю иллюзий насчёт того, что он разделяет моё тёплое отношение: свой шанс быть с ним я упустила шесть лет назад, и это уже не исправить, но по-девичьи трепетать в ту секунду, когда он смотрит на меня, всё равно не мешает.

3

– Здравствуй, Джейден, – мой голос не выдаёт ни эмоциональной паники, ни волнения, ни остальных чувств, которые вызывает во мне его близость. На губах играет лёгкая улыбка, поза расслабленная – я знаю, что выгляжу безупречно. Пусть время университетской славы давно позади, а у меня за плечами два года проживания в скучном Орландо, я по-прежнему ношу негласный статус иконы стиля, последовавший за мной из студенческих коридоров на полосы интернет-изданий Лос-Анджелеса.

Глаза Джейдена скользят по мне так, словно видят впервые, и в голове проносится нечаянная мысль: «А что, если действительно не узнал?» Гоню её от себя: я знаю, что когда-то он меня по-настоящему любил, а внешне я мало изменилась.

– Здравствуй, Таша, – загустевший свинец его взгляда прижигает кожу льдом, так же как и его голос, чужой и отстранённый. Я слишком отчётливо помню, как проникновенно он мог произносить моё имя, чтобы не сжаться при его теперешнем холодном звучании.

Я представляю Джейдену Эмми, с безликим кивком он роняет равнодушное приветствие, после чего вновь возвращает внимание к моему лицу.

– Твой муж здесь? Он нужен мне на пару слов.

По телу прокатывается неприятный озноб и ощущение неправильности происходящего. Никогда не думала, что наступит тот день, когда этим двоим снова придётся друг с другом общаться.

– Айзек отошел переговорить с Терренсом Мерфи, если ты его знаешь. Обещал скоро подойти.

– Буду признателен, если ты скажешь ему, что я в соседнем зале. Думаю, он захочет меня найти.

В его словах нет ровным счётом ничего оскорбительного, а тон по меркам здешнего общества вполне вежлив, но после того как Джейден уходит, я ещё несколько секунд смотрю перед собой, пытаясь выяснить, откуда берёт корни это скребущее чувство унижения.

– Вы знакомы? – Эмми подталкивает меня локтем, совсем как когда-то делала Руби.

– Мы вместе учились.

– Рид. Я слышала, как Алек говорил о нём. В жизни выглядит ещё более впечатляющим, чем на фотографиях. Красив, засранец.

– Походишь на университетских сплетниц, – не удерживаюсь от усмешки, вызванной наплывом воспоминаний о студенческих годах. – Тогда многие исходили на него слюной.

– Ох, нет-нет, на этого мужчину я не претендую. Меня мой добряк Алек устраивает. Пусть не такой высокий и волос у него меньше, да и брюшко наметилось, но с ним мне спокойно и надёжно. А от мистера Рида лучше держаться подальше. Заморозит, попользуется и разобьёт.

– С каких пор ты стала физиономистом?

– Просто я знаю людей, Таша. А иначе чем объяснить, что я дружу с тобой? После того как ты раскритиковала работу моего дизайнера при первом же нашем разговоре.

– Ты сама спросила моё мнение.

– И впредь делаю это осторожнее.

Мы обе начинаем смеяться, а после длинного глотка вина волнение от встречи с Джейденом понемногу меня отпускает. Айзек возвращается к нам спустя полчаса, выглядя так, словно всё это время подвергался изнурительным физическим нагрузкам: лицо хмурое и измождённое, на лбу залегла тяжёлая складка.

– Ты в порядке?

– Да… всё в норме.

Расспросы я решаю отложить до более подходящего случая и остаток вечера провожу в компании Мелиссы Аурман. Она работает в нашей фирме юристом, а её сын ходит в начальную школу с Сэмом и часто бывает у нас дома. Подругами нас вряд ли можно назвать, но на почве общения наших детей с ней всегда есть темы для беседы. Периодически глаза натыкаются на Джейдена: он высокий и не заметить его в зале сложно. Сам же он ни разу на меня не взглянул.

– Пора ехать домой, Таша, – Айзек, вернувшийся после очередных неформальных переговоров, трогает меня за локоть. – Со всеми, с кем хотел, я уже пообщался.

Я прощаюсь с Мелиссой и Эмми и следую за ним к выходу. Ни жжения на затылке, ни покалывания в пояснице. Определённо, Джейден больше на меня не смотрит.

**********

Дорога домой проходит в тишине: Айзек хмурит брови, барабаня пальцами по рулю, а я смотрю в окно и ожидаю, когда он решит начать беседу. Это случается, когда мы встаём на очередном затяжном светофоре.

– Я поговорил с Терренсом. Он не располагает свободными деньгами, чтобы вливать средства в мою компанию. Вагнер ответил то же самое.

Я слежу за тем, как Айзек несколько раз нервно сжимает руль, и жду продолжения. Знаю, что оно будет.

– Они оба сказали мне обратиться к Риду. У него есть средства, и он ищет подходящие проекты для инвестиций.

При упоминании имени Джейдена в груди предательски ёкает, но я достаточно хорошо владею эмоциями, чтобы этого никак не показать.

– Я не хочу обращаться к нему, – отрывисто говорит Айзек, глядя на дорогу. – Мне претит всё, что с ним связано. Его деньги грязные, и я прекрасно знаю, как он их заработал. Ты слышала? Его родственник держал нелегальную букмекерскую контору и принудительно выбивал деньги из должников. После его смерти Рид перекроил деятельность и начал выдавать наличные под проценты: обзавёлся юристами и стал оформлять всё документально. Если его клиенты не могли вернуть деньги в срок, он отбирал у них бизнес согласно условиям подписанного договора. Каков ублюдок?

– Вряд ли он приставлял к их голове пистолет, вынуждая взять его деньги, – замечаю холодно.

– Совершенно не удивлюсь.

Выпад Айзека в сторону Джейдена походит на метание яиц в соседские окна и не вызывает ничего, кроме желания свернуть эту беседу. Жаль, что на ходу из машины нельзя выйти.

– Для чего ты всё это мне рассказываешь?

– Потому что ситуация плачевная, и я уже обратился ко всем, к кому мог.

– Насколько плачевная? Мы можем сократить штат и рассмотреть вопрос закрытия офиса в Орландо.

Айзек тяжело вздыхает и вновь бросает на меня взгляд.

– Офис в Орландо уже две недели как не функционирует, Таша.

Мне требуется несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Я знала, что у фирмы есть проблемы, связанные с рядом неудачных сделок, но понятия не имела, что всё настолько серьёзно.

– И ты вот так мне об этом говоришь? Это не просто твой бизнес, это деньги моих родителей и наследство Сэма.

– Я пытаюсь всё исправить, Таша. Ты же видишь, что я постоянно пропадаю на работе, но бизнес в целом переживает сложные времена. Сейчас всё гораздо сложнее, чем пять лет назад… конкуренция, проблемы с банковскими займами.

– Ты описываешь времена Великой депрессии, а мы живём в двухтысячных. Достаточно признать, что ты принимал неверные решения, не посоветовавшись ни с кем.

Я знаю, что резка с ним, но ещё со времен председательства в студенческом комитете не терплю оправданий. Признать собственную недальновидность куда честнее и правильнее.

– От тебя совсем не бывает той поддержки, какую жена должна оказывать мужу, – в тоне Айзека угадывается упрёк, который он не считает нужным скрывать. – Ни одного тёплого слова, ничего…

– Ты решил вывалить на меня всё это сейчас, потому что захотел услышать тёплые слова в знак утешения?

– Нет, – машина заметно сбавляет скорость, и Айзек, развернувшись, смотрит на меня. – Если у нас не будет дополнительного источника финансирования, то в конце месяца передо мной встанет выбор: осуществить минимальные закупки, чтобы компания продолжала функционировать, либо же выплатить жалование сотрудникам. Сразу двух вариантов у меня нет.

Я на секунду прикрываю глаза, чтобы собраться с мыслями. Если дела действительно обстоят так, как он говорит, мы фактически банкроты.

– Хочешь сказать, что у нас вообще нет денег? Как ты мог довести успешную компанию до такого состояния и почему так долго об этом молчал? Моя семья тебе доверяет.

– Ты должна пойти к нему и поговорить, – взгляд Айзека вновь сосредоточен на дороге, и теперь его голос звучит ровно и настойчиво.

– К кому?

– К своему другу детства. К Риду. Сегодня я имел разговор с ним, и условия, которые он ставит… чёрта с два я на них пойду. Он пытается сделать меня одним из своих должников по отлаженной схеме. Я не выплачу деньги в срок, и он отберёт у меня бизнес.

– У нас, Айзек. У моих родителей, у твоих родителей и у меня с Сэмом.

– Поэтому ты должна пойти к нему и поговорить. Мы оба знаем, что меня он на дух не переносит и сделает всё, чтобы унизить. Но ты – это другое.

– А меня, ты думаешь, он послушает? – не удерживаюсь от горького смешка. Разумеется, Айзек не в курсе, при каких условиях состоялась наша последняя встреча с Джейденом, но если бы он немного напряг мозги, то вполне мог бы догадаться, что мы не клялись друг другу в вечной дружбе.

– Ты же когда-то трахалась с ним, забыла? Уверен, у него были к тебе чувства.

Я жмурю глаза и втягиваю в себя воздух, пытаясь не растерять самообладание. Время от времени, пребывая в дурном настроении, Айзек делает то, чего клялся не делать, когда пришёл умолять меня выбрать его, в день нашей свадьбы и после: попрекает меня прошлой связью с Джейденом. Я должна была предвидеть, что он никогда не сможет этого забыть.

– Ты просто жалок.

– Прости, Таша, – Айзек находит мою руку и пытается сжать в знак примирения, но я её отдёргиваю. – Мне нужно, чтобы ты встретилась с ним и передала договор с условиями, которые были составлены для Терренса. Постарайся уговорить его подписать. Ради Сэма.

– Хватит спекулировать сыном. Низко даже для тебя.

Я отворачиваюсь к окну, ощущая, как в груди разрастается чудовищное чувство тревоги. Слишком много событий за один день, чтобы остаться невозмутимой: новости о возможном банкротстве компании, встреча с Джейденом спустя годы и большая вероятность того, что она произошла не в последний раз.

По возвращении домой я первым делом иду в детскую. Лучшее средство успокоения после тяжёлого дня – запах Сэма. Часы показывают почти двенадцать, а это означает, что он уже спит, поэтому я бесшумно опускаюсь на пол рядом с его кроватью и глажу его ногу через одеяло. Ради благополучия сына я готова раздавить любого, и, если для этого потребуется просить Джейдена о снисхождении, я это сделаю.

4

Я разблокирую телефон, чтобы в сотый раз взглянуть на номер Джейдена, который переслал мне этим утром Айзек, и со вздохом выключаю экран. Чего я жду? Куда подевалась моя решимость встретиться с ним? Вчера я провела полдня за просмотром бухгалтерских отчётов, и, к сожалению, Айзек не преувеличил: «Эванс&Фьюри» действительно находится на грани банкротства. Мне хочется сдавить его горло и потребовать ответ, как он мог бездарно спустить в трубу бизнес, который был у моего отца столько, сколько я себя помню. Почему он молчал так долго, и где, чёрт возьми, были его мозги, когда он праздновал день рождения компании с шампанским стоимостью сто пятьдесят долларов за бутылку? Я бы так и поступила, если бы это могло поправить дело.

– Имей в виду, что сегодня я позвоню нашим родителям и сделаю то, что должен был много месяцев назад сделать ты: обсужу сложившуюся ситуацию.

Айзек, до этого барабанящий пальцами по клавиатуре ноутбука, замирает и несколько секунд, не мигая, смотрит на меня.

– Я не хочу тревожить родителей раньше времени, тем более что мама часто жалуется на сердце.

– Раньше времени, Айзек? Поправь меня, если я ошибаюсь: нам нечем платить людям зарплату, но ты всё ещё полагаешь, что время у нас есть?

– Я тебе озвучил выход из ситуации, Таша, – Айзек встаёт из кресла и начинает расхаживать по периметру гостиной. – Попросил с ним встретиться, но ты, как и обычно, делаешь всё, чтобы я стал чувствовать себя ещё хуже.

– Да, Айзек. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя хуже, потому что только из-за принятых тобой решений мы находимся в таком положении. Ты называешь Джейдена Рида ублюдком и при этом посылаешь с договором к нему меня, а не идёшь сам. Сказать почему? Потому что, несмотря на всё то дерьмо, в которое втянул наши семьи, ты печёшься лишь о своей гордости.

– Зря ты так думаешь. Я прошу тебя пойти к нему, потому что так будет эффективнее, – остановившись, Айзек глубже засовывает руки в карманы, и его голос звучит мягче: – Так ты встретишься с ним?

Я уже знаю, что встречусь, но отвечать ему не хочу, поэтому разворачиваюсь и выхожу из гостиной. Закрывшись в спальне, я достаю телефон из кармана брюк и, не дав себе шанса на новые раздумья, набираю номер Джейдена. Пока слушаю гудки, подхожу к зеркалу и смотрю на своё отражение: стук сердца эхом отдаётся в ушах, но внешне я выгляжу совершенно спокойной. Если компания утонет, мне стоит попытать счастья в покере.

– Слушаю.

И всё-таки свои способности к блефу я преувеличила, потому при звуке его голоса зрачки заметно расширяются, а щёки становятся на тон розовее.

– Это Таша, Джейден. Мне нужно с тобой встретиться.

– Для чего? – раздаётся без заминки.

Я стойко проглатываю тот факт, что видеть ему меня не интересно, и следую намеченному плану разговора.

– По поводу сотрудничества наших компаний.

– Почему с тобой, а не с твоим мужем?

– Для тебя это имеет принципиальное значение?

– Вообще, нет. У меня встреча в «Петит Эрмитаж» завтра. Ты можешь подъехать туда в семь вечера.

– Я там буду. Спасибо, что согласился встретиться.

Отключившись, я на дрожащих ногах дохожу до кровати и тяжело оседаю на покрывало. Теперь мы точно увидимся, а значит, мне нужно хорошо подумать, что ему сказать. В отличие от Айзека меня не беспокоит ущемлённая гордость и необходимость просить: в первую очередь я делаю всё для Сэма, а это большой стимул. По-настоящему меня волнует то, что я буду выторговывать у него одолжение для людей, которые в прошлом отравили ему жизнь: для себя и моей семьи. И просто не могу не думать о том, что снова окажусь с ним наедине.

*******

Я захожу в вестибюль отеля «Петит Эрмитаж» на пятнадцать минут позже условленного времени из-за того, что возила Сэма на пробное занятие в секцию карате. Ему очень понравилось, а потому он долго не хотел уходить, одолевая тренера расспросами о том, сколько занятий ему потребуется, чтобы научиться драться, как в боевиках.

Я обвожу глазами столы в фойе в поисках Джейдена, но нигде его не нахожу. Выругавшись про себя, достаю из сумки телефон и набираю его номер. Будет забавно потерять шанс спасти фирму из-за того, что Сэм впечатлился фильмами Джеки Чана.

– Это Таша. Я внизу. Прости, немного задержалась.

– Номер 458. Поднимайся.

Слегка опешив от такого предложения, я уточняю:

– Для чего?

– Ты не приехала вовремя, и я вернулся к себе.

В голове возникает целый ряд вопросов. Например, почему он живет в отеле, располагая достаточным количеством денег, чтобы приобрести недвижимость? Но вслух их, разумеется, я не озвучиваю.

– Сейчас буду.

Пока лифт плавно несёт меня на четвёртый этаж, волнение, вызванное предстоящей встречей, стократно усиливается. Куда проще было увидеться с ним в фойе, с людьми, сидящими по соседству, чем в гостиничном номере. И снова не могу не усмехнуться превратностям судьбы: в этом же отеле я отмечала своё совершеннолетие. Помню, счёт за празднование вышел астрономическим: проживание здесь даже по меркам моей семьи стоит дорого.

Джейден открывает дверь и, окинув меня быстрым взглядом, делает знак входить. Он в брюках, но без пиджака, белая рубашка расстёгнута на две пуговицы, вьющиеся пряди сегодня не зачесаны назад, а свободно падают ему на лоб. Сейчас он так похож на того Джейдена, которого я знала, что я на секунду забываю о цели своего визита.

– Почему ты живёшь в отеле? – спрашиваю, пока следую за ним в гостиную.

– В доме, который я купил, делают ремонт.

Джейден разворачивается ко мне, и теперь мы смотрим друг на друга. Я очень рассчитываю, что самообладание меня не предаст и та буря эмоций, которую я испытываю, никак не отразится на лице. Проблема заключается в том, что для меня разлука с ним ничего не изменила: он по-прежнему живёт внутри меня – мой самый близкий друг, человек, навсегда занявший часть моего девятилетнего сердца и так его и не покинувший. Вторая огромная проблема – это то, что сейчас, глядя ему в глаза, я понимаю, что для него всё совсем не так.

– Я рада, что у тебя всё получилось, Джейден, – я не пытаюсь ему польстить или расположить к себе, а потому, говоря это, не улыбаюсь. Эти слова мне просто хочется произнести.

Лицо Джейдена остаётся беспристрастным, взгляд равнодушным. Так же смотрят на посыльного, принесшего заказ, перед тем как расписаться у него на бланке.

– Ты об этом хотела поговорить?

– Нет. Это было незапланированное лирическое отступление, – я сглатываю горечь и залезаю в сумку, чтобы достать договор. Пока Джейден пробегается глазами по страницам, уточняю: – Ты можешь не давать ответ сейчас. Для начала проконсультируйся с юристом.

– Мне этого не нужно, – Джейден небрежно бросает бумаги на журнальный стол и вновь смотрит на меня. – Твой муж подсовывал этот же договор Мерфи и Вагнеру, и они отказались. А если даже его приятели отказались, то нет ни малейшего шанса, что он будет интересен мне.

– Почему?

– Потому что я не занимаюсь благотворительностью, Таша. Ваша компания находится на дне пищевой цепочки – можно подождать полгода и купить её за бесценок. То, что предлагает твой муж, едва ли было приемлемым, когда дела шли хорошо, и уж точно не будет сейчас. Я вижу лишь желание найти идиота, который вложит денег в убыточный бизнес без возможности когда-либо их вернуть. Этот идиот не я.

Я едва сдерживаюсь от того, чтобы не закусить губу от досады и унижения. На что, Айзек, чёрт подери, рассчитывал? Что Джейден будет смотреть на меня во все глаза и подпишет договор вслепую?

– Хорошо. Каковы твои условия?

– На каких условиях я готов дать вам денег?

Не дожидаясь моего ответа, Джейден разворачивается и идёт к бару, где стоит бутылка с виски. Я прослеживаю, пока он наполнит бокал, и ловлю себя на мысли, что сейчас и сама не отказалась бы выпить.

– Да, Джейден. На каких условиях?

– Ни на каких, – он делает глоток и сосредотачивается взглядом на мне. – Я потерял интерес.

– Тогда для чего здесь я?

– Ты сама хотела увидеться. Я, по крайней мере, рассчитывал, что твой муж отправит тебя с чем-то посерьёзнее этого смехотворного предложения.

– Мы можем встретиться с юристами и составить новый договор, который бы всех обоюдно устроил.

– У меня был такой, но этим утром ваш представитель сообщил, что мистер Фьюри подписывать его не будет.

– И что в нём?

– Я предложил хорошую сумму за пакет акций вашей компании. Её достаточно, чтобы поправить дела и закрыть долги, но, как я уже сказал, твой муж отказался. Он планировал получить от меня деньги в рассрочку на длительный срок и под мизерный процент, а не видеть за столом правления.

Мои мозг начинает работать со скоростью отбойного молотка. Мне нужно прочитать этот договор и заново обсудить его с юристами и отцом. Если условия приемлемы и деньги от продажи части акций действительно решат проблему, то мы его подпишем.

– Возможно, Айзек погорячился и вам следует встретиться, чтобы всё обсудить снова.

– Я так не думаю. Это было разовое предложение, и оно снято с торгов.

– Тебя это, скорее всего, не интересует, но эта компания – наследство моего сына, – произношу как можно мягче. – Поэтому я здесь. Чтобы быть уверенной в том, что со своей стороны я сделала всё, чтобы ее сохранить.

– Ты права, Таша. Меня это совсем не интересует.

В груди разрастается холодная тоска от вопиющей безысходности, от того, что надежда на положительный исход пошла прахом, и от его равнодушия. Я не ждала сочувствия, но от этого не менее больно.

– И у меня нет шанса тебя уговорить?

Джейден снова берёт в руку бокал и, осушив его одним глотком, вопросительно изгибает бровь.

– А что ты можешь мне предложить, Таша?

– Вряд ли в нашей ситуации речь идёт о деньгах. Тогда о чём?

– Напомню, что это ты хочешь меня уговорить.

– Секс? – смотрю на него с саркастичной усмешкой. – Это единственное, что я могу тебе дать, но у тебя масса других источников, чтобы его получить.

Джейден молчит, но его взгляд неуловимо меняется: из холодного и отчуждённого он становится оценивающим. Помимо воли я затаиваю дыхание и поджимаю пальцы в туфлях, пока его глаза исследуют мою фигуру. Всё это слишком, чтобы не дрогнуть: гостиничный номер, он, стоящий напротив, пристальное внимание и весь этот разговор.

– Ты красивая женщина, Таша, – эти слова он произносит медленно, и они совсем не походят на комплимент. – И я бы солгал, если бы сказал, что твоё предложение не представляется мне интересным.

– Тебя не смущает, что я замужем?

– Морально-этические аспекты с определённого времени перестали меня волновать. Меня интересует выгода. Я был готов подписать тот договор без дополнительных реверансов со стороны твоего мужа, но он отказался. Если сейчас я могу на тех же условиях получить возможность трахать его красавицу-жену, разве это не выгода? По-моему, вполне.

Пульс начинает молотить в висках, а кончики пальцев странно немеют. Я из последних сил стараюсь не подавать вида, в какое состояние привели меня его слова. Что сейчас я чувствую себя униженной и раздавленной.

– Ты изменился, Джейден.

– Мне пришлось, – равнодушно замечает он, отставляя пустой бокал на стол позади себя. – Своё мнение я высказал. Думаю, вам с семьёй есть над чем поразмыслить и задерживать тебя не имеет смысла. В случае положительного ответа мой номер у тебя имеется.

5

– Мам, ты не смотришь! – Сэм разворачивается от экрана телевизора и обвиняюще глядит на меня из-под насупленных бровей.

– Я смотрю, родной.

– Нет, не смотришь. Скоро Шрам сбросит Муфасу под бегущее стадо. В этот момент ты всегда берёшь меня за руку, а сейчас не взяла.

Даже несмотря на потерянное состояние, я не могу не усмехнуться: от сына ничего не утаишь. Мои мысли и правда далеко от бед несчастного Симбы. Из кабинетов «Эванс&Фьюри» они плавно перетекают в гостиничный номер «Петит Эрмитаж» и неумолимо летят в прошлое, в тот дождливый роковой вечер, когда платой за мою ошибку стали сразу два сердца.

Сегодняшним утром я показала юристу договор, который переслал мне ассистент Джейдена. Он пояснил, что компании придётся лишиться около сорока пяти процентов акций, а покупатель станет полноправным членом правления, в остальном же скрытых подводных камней не нашёл. Я понимаю, почему Айзек отказался от его подписания: он привык единолично принимать решения, а в случае продажи половины акций такой возможности у него не будет. И, разумеется, Джейден Рид последний человек, с чьим мнением он хотел бы считаться.

Если отбросить в сторону большую вероятность краха компании, идея с введением третьего лица не представляется мне слишком плохой. Я изначально не разделяла энтузиазма родителей в том, чтобы безраздельно передать бразды правления в руки Айзека, наверное, потому что знала его лучше, чем они. Не всем дана способность быть лидером: для этого нужно обладать силой, порой граничащей с жёсткостью, дальновидностью и принципиальностью, на которую можно опереться в спорных ситуациях. Айзек не обладает ни одним из этих качеств и, как бы ни старался, выше головы прыгнуть уже не сможет. Наверное, я могла бы принимать в судьбе компании больше участия, но моим приоритетом всегда был Сэм. До его рождения я не думала о том, какой стану матерью: той, кто кормит грудью минимально положенный срок, а по его истечении нанимает няню и идёт строить карьеру, либо женщиной, полностью растворившейся в своём чаде и посвятившей ему всё свободное время. На деле у меня получилось найти золотую середину: когда Сэму исполнилось три года, я вернулась в офис и возглавила отдел маркетинга с условием, что работать буду неполный день. Влезать в дела Айзека у меня попросту не было ни сил, ни времени: вторую половину дня я посвящала сыну и до последних шокирующих новостей ничего менять не собиралась.

– Пап! – завидев Айзека, появившегося в дверях, Сэм соскакивает с дивана и со всех ног бежит к нему. Тот обнимает сына одной рукой и гладит по спине. Наши отношения с мужем далеки от идеальных, но в такие моменты я вспоминаю, для чего всё ещё нахожусь здесь: Сэм любит отца. Не так, как меня, – это я могу сказать с полной уверенностью, но всё равно очень к нему привязан. Это не спасает нас с Айзеком от ежедневных стычек, но мы оба делаем всё, чтобы сын как можно дольше пребывал в уверенности, что его родители счастливы вместе.

После того как мы втроём по традиции ужинаем, Сэм уходит в свою комнату, оставляя нас одних. Айзек пьёт вино, пытаясь выглядеть умиротворенным, но он далеко не так хорош в притворстве, как я.

– Сегодня ассистент Джейдена переслал мне договор, о котором ты умолчал. Я показала его Эдвардсу, и он пришёл к выводу, что с ним всё в порядке.

В глазах Айзека вспыхивает негодование, рука с бокалом замирает в воздухе и медленно опускается на стол.

– Для чего ты это сделала? Я не собираюсь его подписывать.

– А какие у тебя есть варианты?

Муж поджимает губы, и его тон становится строгим и сухим:

– Мне не нравится, что ты лезешь в мои дела, Таша.

– Твои дела? Твоими они были до тех пор, пока не выяснилось, что ты справлялся с ними из рук вон плохо. Как у тебя язык поворачивается говорить мне такое после того, как сам попросил меня вмешаться? И с каких это пор ты решил, что я послушная марионетка, которая годится лишь на то, чтобы выполнять твои команды?

– Я не продам Риду акции компании, – цедит Айзек, и его лицо приобретает цвет вина в бокале.

– У тебя есть другие варианты?

– У меня был вариант с тем договором, который я тебе дал, но… – он не заканчивает фразу и мечет в меня многозначительный взгляд, в котором читается намёк на обвинение. Очевидно, Айзек полагает, что я была недостаточно красноречива в своём убеждении.

– Но ты просчитался, и Джейден совсем не такой идиот, каким тебе его хотелось видеть. Чтобы не сотрясать зря воздух, задам прямой вопрос: у тебя есть еще варианты помимо того, как продать ему акции?

– Я над этим работаю. Сейчас я веду переговоры с Тони Сазерлендом…

– Предлагая ему то же самое? От чего отказались два твоих друга, сославшись на нехватку денег? Наберись наконец мужества и посмотри правде в глаза: никто не станет заниматься благотворительностью. Люди тебе не доверяют и не станут жертвовать свои деньги. Пора принимать радикальные меры. Чёрт возьми, кто из нас управляет компанией? – я заметно повышаю голос, но это лишь потому, что я вне себя.

– Я позвонил ему и попросил подписать договор сегодня утром, – тихо произносит Айзек, глядя перед собой. – Ублюдок отказался. Сказал, что на прежних условиях он ему больше не интересен. Теперь ты довольна?

Я сжимаю лежащую на столе вилку, ощущая, как холод металла растекается по коже и сочится к груди. Айзек выглядит потерянным и разбитым, но сейчас мне его совсем не жаль. Значит, Джейден не пошутил и действительно намерен извлечь из этой сделки максимум бонусов для себя.

Я стараюсь дышать ровно. Хотя бы кто-то из нас двоих должен сохранять трезвую голову.

– Переговоры ради спасения компании всегда проводятся лично, Айзек. Ты ведь ему не просто отказал, верно? Ты сделал это через Тима, чтобы продемонстрировать, что Джейден недостоин переговоров с первыми лицами. И сейчас удивляешься, почему он отказывается?

– Я не хочу разговаривать с ним, ясно? Мне противен его вид, его голос. Твой друг детства мне целиком и полностью противен. И в этом виновата только ты.

Я закрываю глаза, чтобы побороть в себе порыв приказать ему заткнуться. Айзек в очередной раз нарушает своё обещание не упрекать меня прошлым, хотя и нельзя не признать, что отчасти он прав. Ему было бы гораздо проще принять партнёрство Джейдена, если бы я не изменяла ему с ним много лет назад. Друзьями они, конечно, никогда бы не стали: Айзек – сын Тайры, а эта старая сука кичится своим благородным происхождением больше, чем исчезновением носогубных складок – но и такого напряжения между ними не было бы.

Разговор нам продолжить не удаётся, потому что в этот момент на кухне появляется Сэм. На нем надета лишь его любимая футболка, джинсы, очевидно, валяются где-то на полу спальни.

– Мам, придёшь ко мне? Хочу, чтобы ты посмотрела мой рисунок.

Я перевожу взгляд на Айзека: он подпирает ладонью лоб, всё так же потерянно взирая на бокал с вином.

– Конечно приду, родной. Что ты нарисовал?

– Тебя, меня и папу возле океана. У меня плохо получаются пальмы. Надо, чтобы ты помогла.

– Потренируйся ещё. Я скоро буду.

Стуча босыми пятками, Сэм идёт к лестнице, а я залпом опрокидываю в себя содержимое бокала и смотрю на мужа.

– Я не знаю, как мне быть, Таша, – Айзек поднимает на меня потухший взгляд, и я отчётливо вижу, что он сдался. – Я правда попробовал всё.

Я прикрываю глаза, чтобы преодолеть приступ паники, спровоцированный собственным решением, и снова смотрю на мужа. Интересно, мама и отец когда-нибудь осознают, насколько они в нём ошиблись?

– Я поговорю с Джейденом, и он подпишет. Только на этот раз не испорть всё.

Около часа я провожу для Сэма мастер-класс по рисованию пальм и, после того как укладываю его спать, возвращаюсь в свою комнату. Это гостевая спальня, в которую поначалу я уходила после наших с Айзеком ссор, и постепенно стала оставаться всё чаще, пока окончательно не перенесла туда свои вещи. Сэму мы объяснили, что папа сильно храпит, и от этого я плохо сплю.

Не включая свет, я опускаюсь на кровать и выбираю в списке телефонных контактов номер Джейдена. Как и в прошлый раз, он отвечает с пятого гудка.

– Это Таша. Юрист посмотрел договор и сказал, что с ним всё в порядке. Айзек готов его подписать.

– И ты тоже готова?

Я позволяю себе короткую паузу, перед тем как сбросить своё достоинство с обрыва. За шесть лет я многое научилась терпеть, и, если это поможет обеспечить Сэму будущее, которое он заслуживает, я сделаю это, не снимая улыбки с лица. Если отбросить эфемерное чувство гордости, что я теряю? Я уже спала с ним. Джейден уже стал моим вторым мужчиной, так пусть будет третьим.

– Могу завезти его тебе завтра в семь в гостиницу.

– Это меня устраивает.

6

В «Петит Эрмитаж» я приезжаю ровно в семь и чересчур старательно паркую машину, чтобы намеренно опоздать. Эти пять минут – своеобразное доказательство самой себе, что Джейден не всё держит под контролем. Сердце стучит размеренно, дыхание не сбилось, в отражении зеркала лифта я не нахожу изъянов: макияж, укладка, платье, выражение лица – с ними полный порядок.

Дойдя до номера 458, я заношу руку и стучусь. Так чувствуют себя шлюхи, когда идут на вызов? Вряд ли. Во-первых, их услуги не исчисляются сотнями тысяч долларов, во-вторых, их клиент редко бывает красив, в-третьих, они ничего о нём не знают. Человек по ту сторону по-прежнему мой друг детства, даже если он так не считает. У меня всё получится.

Джейден открывает дверь, держа телефон возле уха. Быстро царапает меня взглядом, задерживаясь на сумке с торчащим из неё договором, и жестом показывает мне входить. Он в рубашке и синих брюках, пиджак перекинут через подголовник кресла, так же как и галстук. Очевидно, нынешний статус больше не позволяет ему облачаться в толстовки и джинсы.

Пока он ведёт беседу, неспешно расхаживая из стороны в сторону, я достаю из сумки бумаги и кладу их на стол вместе с ручкой. Выпрямившись, оглядываюсь. Номер большой: просторная гостиная с диваном и двумя креслами, в глубине – три двери. Одна, предположительно, в кабинет, другая в ванную, третья в спальню. Где мы это сделаем? Здесь или в кровати? Впрочем, какая мне разница? Лепестков роз и романтичных баллад в любом случае не будет.

В течение нескольких секунд я наблюдаю за Джейденом, потом иду к бару и откупориваю бутылку. Он собирается вложить в компанию огромную сумму денег, так что вряд ли расстроится из-за убывшего глотка виски. Наполняю стакан бронзовой жидкостью на один палец и опрокидываю его в себя. Я терпеть не могу крепкий алкоголь, но сейчас он именно то, что нужно. В горле першит, а с непривычки желудок резко сжимается, но через пару секунд виски даёт желаемый эффект и по телу разносится расслабление.

Вернув стакан на стол, я поворачиваюсь и встречаюсь с изучающим взглядом Джейдена. Он закончил разговор, теперь телефон зажат у него в руке.

– Ты пьяна?

Я не удерживаюсь от усмешки.

– Вождение в нетрезвом виде не принадлежит к числу моих пороков. Выпила, чтобы расслабиться.

– Нервничаешь?

– Я не каждый день торгую интим-услугами за контракт.

На лице Джейдена нет ни намёка на улыбку или юмор, и я в очередной раз поражаюсь, насколько он изменился за эти годы. Я достаточно хорошо его знаю, чтобы понять, что он не играет холодность: сейчас он такой, какой есть на самом деле.

Джейден берёт со стола договор и пробегается по нему глазами. Переворачивает лист и изучает следующую страницу. Я смотрю на него, высокого и красивого, в ботинках стоимостью восемьсот долларов, и думаю о сыне. Айзек поехал разговаривать со своим отцом, а Сэм остался с Белиндой, в очередной раз выпросив у меня на ужин спагетти с сыром.

– Всё в порядке, – Джейден возвращает договор на стол и смотрит на меня. – Я подпишу его завтра.

– Почему не сейчас?

– Потому что мне так удобно. Сомневаешься в моей честности?

– После нашего последнего разговора – да, – отвечаю откровенно.

– Не стоит, Таша. Я умею держать свои обещания. А ты?

Он слегка склоняет голову набок, и я вновь вижу этот взгляд – исследующий и оценивающий. Черта с два я перед ним спасую. Фокусируюсь глазами на его лице и шагаю ему навстречу. Каблуки несколько раз ударяются о паркетную доску, глохнут в ворсе ковра и застывают в паре дюймов от него. Даже алкоголь не помогает успокоить растущее натяжение в нервах: так близко к нему я не была долгие года. Из-за того что Джейден выше меня почти на целую голову, его губы, пересечённые шрамом, находятся на уровне моих глаз. Я вижу выступ кадыка над безукоризненной белизной рубашки и чувствую запах Джейдена. Даже терпким мускусным нотам одеколона не под силу скрыть аромат его кожи, тёплый и сладковатый. По крайней мере в нём он остался себе верен.

У меня нет плана, как вести себя дальше. Раскованной соблазнительницей я никогда не была – сейчас пришёлся бы кстати опыт Руби. Я знаю, что сегодня рассчитывать могу лишь на себя: Джейден помогать мне не станет. Поднимаю подбородок выше, и мы встречаемся глазами. Прочесть его мысли у меня не выходит: он смотрит прямо и холодно, радужка стальная, без намёка на изумрудное тепло. Я подхожу ближе, так что моя грудь касается его, а колено задевает стрелку на его брюках.

– Как ты хочешь?

Сталь в его глазах заволакивается свинцовой темнотой, которая задерживается на мне ещё на секунду, после чего Джейден отшагивает назад и опускается в кресло. Его рука ложится на пряжку ремня и начинает его расстёгивать. Я быстро прикрываю глаза, чтобы подавить взрыв паники, и тщетно пытаюсь сглотнуть комок, застрявший в горле. Значит, вот так это будет.

– Я не буду делать минет в презервативе. Считай, что это моё условие.

– Я больше не страдаю этой проблемой, Таша. Сними платье.

Я вновь смотрю на него, сидящего в кресле. Человека, который предоставил мне этот скандальный выбор. Отвращения к нему не испытываю – есть боль от того, что сейчас между нами всё так. Но с ней я справлюсь, отвращение было бы куда хуже. Тогда я бы не смогла представить, что это всё ещё мой Джейден.

Я расстёгиваю молнию, предусмотрительно расположенную сбоку, и тяну платье вверх. Не пытаюсь сделать это эротично или красиво: на фальшь нет сил, да и вряд ли Джейден её оценит. Ткань стоимостью в полторы тысячи долларов падает на пол, оставляя меня стоять в чёрном кружевном комплекте. В меру прозрачный, в меру соблазнительный – ничего нарочитого: к выбору белья я всегда подхожу тщательно. Глаза Джейдена несколько секунд исследуют мою грудь, обтянутую кружевом, и спускаются к животу. Мне нечего стыдиться: проблем с телом у меня никогда не было и роды на него никак не повлияли. Единственный их след – это шов от кесарева, на который сейчас смотрит Джейден. Мама пыталась убедить меня сделать пластику, но я отказалась. Этот шрам – моя персональная татуировка в честь рождения Сэма, и мне нравится её носить.

Когда его взгляд спускается к моим ногам, я, решив не дожидаться приказов, сама иду к нему. Кладу ладони на подлокотники кресла и опускаюсь перед ним на колени. Джейден не шевелится, наблюдая за мной, поэтому я продолжаю действовать самостоятельно: тяну молнию на его брюках вниз, открывая выступающую эрекцию под белой тканью боксёров. По крайней мере, его тело по-прежнему реагирует на меня, что в моей ситуации – не самое слабое утешение. Прежде чем оттянуть резинку, я на секунду прикрываю веки, давая себе возможность обмануться, что сейчас передо мной Джейден, которому в первый и в последний раз в своей жизни я делала минет. Айзек за шесть лет брака такой чести не удостоился.

Его член в моей руке большой и горячий, на тёмно-розовой головке поблескивает прозрачная капля смазки. Надеюсь, Джейден не ждёт, что за прошедшие годы я превратилась в глотательницу шпаг, и на судьбу договора моё мастерство никак не повлияет. Я не смотрю на него, потому что знаю: он смотрит. Запах его кожи здесь десятикратно сильнее, может быть, поэтому во рту собирается слюна. Я закрываю глаза и обволакиваю его губами, ощущая на языке солоноватый вкус его возбуждения. Член каменеет у меня во рту, и в крови рассыпаются горячие искры. Кажется, меня и правда ничем не смутить. Я обхватываю его рукой у основания и тяну голову вверх, скользя языком по тонкой коже. Джейден по-прежнему не издает ни звука: я слышу лишь его ровное дыхание и чувствую на себе взгляд. Сдавливаю губами головку и вновь опускаюсь вниз, стараясь взять больше длины. Потому что хочу сделать ему приятно? Или потому, что мне всё ещё нравится делать ему минет? Пока у меня нет на это ответа.

Я помогаю себе рукой. Найти правильный ритм удаётся не сразу, но, когда это случается, я вновь чувствую вкус солёной влаги на нёбе. Непроизвольно поднимаю глаза: Джейден всё так же смотрит на меня, в его лице нет ни единой эмоции, взгляд свинцово-серый, скулы напряжённые. Я двигаюсь ртом вниз, изо всех сил стараясь не отводить глаз, потому что мне нужна его реакция.

– Достаточно, – он ловит пальцами мой подбородок и, подхватив под руки, заставляет встать. От резкой смены положения меня немного заносит в сторону, но его ладони крепко и больно смыкаются на моей талии и подталкивают к дивану. «Значит, всё-таки гостиная», – мелькает мысль.

Холодная кожа обивки жалит колени, ладони упираются в подлокотник. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть назад: брюки Джейдена приспущены, он придерживает член рукой, пока раскатывает на нём презерватив. Последний секс у меня был четыре месяца назад, когда Айзек вломился ко мне в комнату. Это была естественная потребность тела, и я ему сдалась. Когда был предыдущий секс, я уже вряд ли вспомню.

Я пытаюсь расслабиться и не могу. В животе и груди натянут спазм, кожа покрыта ознобом. Секс с Джейденом. Снова. За эти годы он много раз снился мне; о нём я думала, когда удовлетворяла себя, но сейчас мне становится страшно. Не из-за физической боли, а потому что он снова будет во мне, и я не уверена, как справлюсь с функцией бездушной резиновой куклы. Я готовила себя к этому целые сутки, а в итоге оказалась совсем не готовой.

Пальцы Джейдена обхватывают резинку моего белья и дёргают вниз. Этот жест не имеет ничего общего с жадностью нетерпеливого любовника: он, как и его взгляд, жёсткий и холодный. Его член упирается мне во влагалище, за ним следует давление рук на бёдрах – он заставляет меня расставить ноги шире. Я повинуюсь, после чего прикосновение перемещается на ягодицы и сразу за ним, без прелюдий, следует длинный толчок вглубь меня.

Я обещала себе не кричать и сейчас это обещание не сдержала – Джейден слишком большой, а я слишком напряжена и слишком неопытна. Мне двадцать семь, у меня есть сын, но так оно есть. В животе тянет, когда он выходит из меня и, толкнув ягодицы назад, врезается снова. Вместе с моим стоном раздаётся влажный звук – свидетельство того, что я возбуждена. Я не испытываю за него угрызений совести или стыда – для этого я слишком эгоистична. Эгоистично рада, что у меня не будет никаких разрывов и трещин от сухости и что вопреки всему Джейден внутри меня ощущается так. Словно не было этих шести лет. Словно мы снова у него в квартире, повздорили, и сейчас он грубо трахает меня, потому что жаден и потому что так ему хочется.

Бёдра Джейдена ударяются в мои ягодицы – нет сомнений, что сейчас он во мне так глубоко, насколько это возможно. Его руки с силой сжимают кожу, толкая меня на себя, – от жёсткости такого контакта мне больно, но и подбираться к естественному финишу не мешает. С ним так было всегда – независимо от позы, места и времени моё тело реагирует на него как растение на воду, неумолимо запуская процесс цветения.

Я прижимаюсь ртом к обшивке дивана, потому что губы вместе со стонами начинают предательски выводить его имя, а слышать этого ему совсем не нужно. Натягиваюсь струной, готовясь принять растущую пульсацию, и в этот момент Джейден неожиданно выходит из меня. Я закусываю губу, чтобы побороть возникшее разочарование в теле, и резко вздрагиваю, потому что ощущаю тёплую жидкость, стекающую между ягодиц. Мне требуется секунда, чтобы понять, что это его слюна.

– Что ты делаешь? – выходит из меня тихим хрипом.

Вместо ответа головка его члена несколько раз скользит вниз и вверх, собирая влагу, пока не упирается мне в анус. Я перестаю дышать. Я ко многому себя подготовила, но ни разу не рассматривала подобный сценарий, а потому сейчас чувствую себя совершенно беспомощной и застигнутой врасплох.

– Джейден, я никогда…

– Тебе лучше расслабиться, – его голос негромкий, ладонь ложится мне на крестец и надавливает, заставляя прогнуться сильнее. Я даже не успеваю толком испугаться, как смазанная головка неглубоко проскальзывает в меня, вызывая тянущее жжение.

Я сжимаю губы и жмурю глаза, говоря себе, что это происходит не со мной. Что он, мой друг, так не может. Но последовавший короткий толчок убеждает меня в обратном. Это больно настолько, что на языке растекается солёный вкус металла, а из глаз текут слёзы. У меня никогда не было анального секса, а Джейден слишком большой. Он не груб и действует почти осторожно: углубляется медленно, постепенно расширяя пространство для себя, двигается не спеша, едва заметно ускоряя темп, но это не спасает от того, чтобы в эти минуты я не истекала кровью в душе. Его имени больше нет на моих губах, вместо них есть лишь только одна барабанящая мысль: «Я убила бабочку. Убила его бабочку».

Когда я возвращаюсь домой, то впервые не нахожу сил, чтобы зайти к Сэму в комнату. Слёз нет – есть сухость в груди, холод и опустошение. Я пойду к нему завтра, посмотрю с ним мультик и вдохну его запах, который заполнит собой открывшуюся брешь в душе. О принятом решении я не жалею, но сейчас легче не становится. Мне просто требуется переждать его снова – то ощущение, что из груди выдрали сердце.

Когда я стягиваю с себя платье, раздаётся стук и в открывшемся просвете двери возникает Айзек. Несколько секунд он перетаптывается на пороге, а потом тихо спрашивает:

– Рид подписал?

– Убирайся из моей комнаты, – я пытаюсь звучать твёрдо, но из лёгких выходит лишь беззвучный хрип.

– Таша…

Я набираю воздух и со второго раза получается гораздо лучше: голос ровный и не дрожит.

– Я сказала: пошёл вон.

7

Мама делает неспешный глоток вина и, вернув бокал на стол, вонзает в меня всю остроту взгляда. Такое выражение на её лице мне знакомо – в нём решимость настоять на своём.

– Со следующего учебного года ты должна перевести Сэма в Вэббс. Он наш единственный внук, и просто наблюдать, как ты из духа противоречия закапываешь в яму его будущее, я не могу.

Тайра застывает с вилкой в руке, и я почти вижу, как напрягается её слух. Несколько раз я имела удовольствие поставить её на место, поэтому в своих высказываниях она стала куда осторожнее.

Я целую Сэма, сидящего рядом, и наклоняюсь к его уху:

– Если ты закончил с едой, может быть, нарисуешь нас на отдыхе? И чтобы обязательно были пальмы.

– У меня всё равно не получаются такие красивые, как у тебя. В следующий раз лучше поехать туда, где их нет.

– А ты у меня стратег. Ну так ты нарисуешь?

– Пойду к себе в комнату, – великодушно кивает сын и соскальзывает со стула.

Я провожаю его глазами до лестницы и, убедившись, что он вышел из зоны слышимости, разворачиваюсь к маме.

– Школу, в которую ходит Сэм, я выбирала лично. Он со многими дружит, и его любят преподаватели. Не вижу необходимости переводить его в чопорный Вэббс.

– Напомню, ты и сама училась в чопорном Вэббс, – сухо произносит она.

– И это ещё одна из причин, почему мой сын в неё не пойдёт.

Тонкие ноздри мамы раздуваются, а Тайра выразительно поджимает губы, демонстрируя неодобрение. В каком-то смысле я получаю садистское удовлетворение от их раздражённой беспомощности.

– Сэм не только твой сын, он ещё и мой внук, и мне не нравится, что ты сквозь пальцы смотришь на его воспитание. Достаточно взглянуть, как он одевается, – даже дети из гетто выглядят лучше. Айзек сказал, он бросил занятия теннисом, а на прошлой неделе ударил сына Бейконов на дне рождения.

– Я люблю сына и большую часть своего времени посвящаю ему. Ты двадцать один год занималась моим воспитанием, и думаю, пришло твоё время передохнуть, мама. Я действительно позволяю Сэму самому выбирать себе одежду и хобби по душе, потому что уважаю его желания. Что же касается Вэнса Бейкона, то этому крикливому сопляку давно пора было накостылять, и здесь мне сына упрекнуть не в чем.

– Кажется, ты злоупотребляешь чтением современной литературы о воспитании, Таша, – замечает мама, пряча за холодностью тона своё уязвлённое самолюбие.

– Не читала ни одной книги, потому что мне не нужно. Я всего лишь действую от противного.

Я делаю глоток воды, отражая стеклом стакана её гневный взгляд, и слышу тихое откашливание Тайры.

– В компании какие-то неприятности, Таша? Я пыталась узнать у Кларка, но он ничего толком не говорит. Я волнуюсь.

Перед подписанием договора с Джейденом Айзек встречался со своим отцом и с папой, чтобы поставить их в известность о безвыходности ситуации и согласовать вопрос о продаже части акций. Понятия не имею, каким образом он преподнёс новость о нависшем банкротстве, потому что за сегодняшним ужином ни один из них не выглядел шокированным настолько, насколько я предполагала. Возможно, оно и к лучшему.

– Нам пришлось продать сорок пять процентов акций, чтобы спасти компанию от разорения. С понедельника у «Эванс&Фьюри» появился новый акционер.

Тайра тихо охает, прикрывая рот ладонью, мама же ни удивлённой, ни встревоженной новостью не выглядит: очевидно, папа не так скрытен, как отец Айзека, либо же я недооценила самообладание истинной леди.

– Но почему, Таша? – жалобно лепечет Тайра. – Всё же шло хорошо?

Я не испытываю ни малейшего сочувствия к неподдельному испугу в её глазах, так же как и желания оправдывать провальное руководство её сына, но обвинять всегда предпочитаю лично.

– Об этом вам лучше спросить у Айзека.

– А как зовут нового акционера?

Пусть вопрос принадлежит Тайре, но сейчас я не удерживаюсь, чтобы не повернуться к матери.

– Джейден Рид.

Её глаза едва заметно щурятся – мама никогда не позволяет себе чересчур активной мимики.

– Рид? Ты имеешь в виду сына Розы? И откуда у него деньги?

– Очевидно, у него хватило мозгов их заработать.

– Вряд ли этот юноша добыл их честным путём, – с долей снисхождения произносит она и тянется за вином.

Я оглядываю её беспристрастное лицо и горделивую осанку, и в груди начинает тоскливо ныть. В тот дождливый вечер в беседке кое в чём Джейден всё же ошибся: мои родители его никогда бы не приняли.

– Не забуду упомянуть об этом на совещании, которое он собрал.

Мама вновь бросает на меня предостерегающий взгляд, намекая, что я перегибаю палку. И хотя за последние годы подобные перепалки нам обеим не в новинку, сейчас я удивлена, что именно Джейден является тому причиной. Наша встреча в его номере должна напрочь отбить охоту вставать на его сторону, но этого, почему-то не произошло. Возможно, потому что потребность противостоять маме сильнее, чем боль, которую он мне причинил.

Я не раз пыталась анализировать свои чувства к Лили Эванс. В последнее время я многое делаю наперекор ей и не до конца уверена, в чём заключается причина: пытаюсь ли я таким образом мстить за то, что под её давлением совершила самую большую ошибку в своей жизни, либо же эту ошибку исправляю. Всё чаще прихожу к выводу, что второе, потому что ответственности за выбор с себя не снимаю. Решение остаться с Айзеком я приняла сама, и какими бы ни были причины, побудившие меня это сделать, они уже не имеют значения.

– И что теперь будет? – Тайра в панике мечется глазами от меня к маме, выглядя напуганной и беспомощной, совсем как её сын три дня назад.

– Время покажет, – промокнув губы салфеткой, я встаю. – Оставлю вас. Мне нужно проверить пальмы у сына.

*********

– Отчёты по «Кроссфайру», которые ты просил, – я кладу на стол Айзека папку с бумагами, но он словно меня не замечает: взгляд устремлён поверх крышки ноутбука, в кулаке зажата ручка.

– У тебя что-то произошло?

– Он хочет кабинет, – глухо произносит Айзек, по-прежнему не глядя на меня. – Кабинет в моём здании.

– Он фактически купил половину компании и имеет на это право.

– Как обычно защищаешь его, Таша?

Мой ответ на этот раз не имеет ничего общего с желанием принять сторону Джейдена. Та ночь после секса в его номере стала одной из самых мучительных в моей жизни, и необходимость видеть его каждый день – та ещё пытка, но в то же время я отдаю себе отчёт, что за вложенные деньги он может потребовать от каждого сотрудника сплясать на руках.

– Ты ведешь себя как избалованный ребёнок. Напомню, что твоя подпись стоит на договоре, так соберись, чёрт возьми, и прими последствия. Если это поможет сохранить наследство Сэма, у Джейдена будет грёбаный кабинет, даже если мне придётся вытряхнуть из кресла тебя.

Глаза Айзека угрожающе вспыхивают, а ручка выпадает из кулака, но сейчас в своём гневе он бессилен – стены его кабинета наполовину стеклянные, а вокруг толпы сотрудников.

– Имей в виду: если он разорвёт договор, я приглашу твою мать на ужин и расскажу ей такие истории, что если до этого она и преувеличивала свои проблемы с сердцем, то после – они у неё определённо начнутся.

– Какая же ты сука, Таша, – зло цедит Айзек, глядя на меня исподлобья.

– С этим не поспоришь. Не забудь посмотреть бумаги, и, если возникнут вопросы, дай мне знать. Сразу после совещания я еду забирать Сэма из школы.

Развернувшись, я выхожу за дверь, оставляя Айзека одного. Как и обычно, после небольшой словесной потасовки в венах бурлит адреналин – то, что нужно для встречи с Джейденом.

Помимо Айзека и меня, на совещании присутствуют главы всех отделов и два секретаря. К счастью, Джейден не стал претендовать на кресло во главе стола, а предпочёл занять место по центру. В глазах каждого из присутствующих читается любопытство от появления нового лица, но они прячут его за принесёнными бумагами. Первым требованием Джейдена стало подготовить отчёт за последний квартал.

Он представляется, не спеша обводя каждого глазами, словно пытается запомнить лица. Его взгляд задерживается на мне чуть дольше, но вряд ли кто-то смог это заметить. О сделанном я не жалею, а потому не вижу причин прятать от него глаза.

Он рассказывает историю своего успеха, опуская подробности, не предназначенные для масс, чем полностью завоёвывает внимание присутствующих. Я отмечаю, что его манера себя держать совсем не походит на поведение нувориша, желающего произвести впечатление на взыскательную публику. Джейден не произносит ни одного лишнего слова, избегает хвалебных оценок собственных достижений, говорит чётко и по делу.

Завершив знакомство, он переходит к тому, какой, по его мнению, видит компанию и что бы хотел в ней изменить. Несколько раз упоминает о большой численности штата и зарплатном фонде, чем повергает многих в смятение.

Я тоже нахожусь в смятении, но по другому поводу. Помимо воли его недавний поступок вплетается в образ успешного бизнесмена, о котором я ровным счётом ничего не знаю, делая Джейдена ещё более далёким от меня, чем он был вчера. Но также я не могу не признать, что таким, каким я вижу его сейчас, он мне импонирует. Наверное, потому что мне всегда удавалось отделять рабочее от личного. В нём чувствуется знание того, о чём он говорит, видение конечных целей, уверенность, и где-то посреди его монолога я позволяю себе поверить, что благодаря ему компания действительно выплывет. Представляю улыбку Сэма, и впервые за эту неделю на душе становится спокойно. Я всё сделала правильно.

Совещание заканчивается насквозь фальшивой речью Айзека о том, как он рад приветствовать нового акционера в компании, после чего мужчины пожимают руки и поднимаются. Сотрудники вытекают из кабинета, Айзек выходит одним из первых, и когда я собираюсь последовать за всеми, то слышу холодный голос Джейдена:

– Таша, задержись.

Сердце делает нервный кульбит, и я, замерев в паре футов от двери, медленно разворачиваюсь.

– Слушаю тебя.

Джейден выжидает пару секунд до тех пор, пока хлопок входной двери не отрезает удаляющиеся шумы разговоров, оставляя нас одних.

– Завтра в семь вечера у меня, – его глаза смотрят прямо, голос звучит негромко. – Теперь можешь идти.

8

– Эверли, мистер Рид появлялся в офисе? – поравнявшись со стойкой ресепшена, я вопросительно смотрю на секретаршу. Она прерывает разговор и, прикрыв телефонную трубку рукой, быстро тараторит:

– Был здесь ещё до того, как я приехала. Сейчас он в своём временном кабинете, вызвал мистера Маркса.

Отметив, что Джейден с первых же дней решил не оставлять свои вложения без присмотра, я прошу Эверли сделать мне кофе и иду к себе в кабинет. Вчерашние слова Джейдена о новой встрече в отеле застали меня врасплох, но за ночь я собралась с мыслями и теперь полна решимости прояснить ситуацию относительно нашей договорённости. Мне необходимо понять, к чему быть готовой и чего ждать, потому что я ненавижу неизвестность.

Сквозь стеклянную дверь я вижу, как в вестибюле появляется Айзек. Спрашивает о чём-то Эверли и, развернувшись, мечет гневный взгляд в дальний кабинет, чем вызывает во мне мысленную усмешку. Сейчас мне его жаль. Айзек никак не научится с достоинством принимать последствия своих решений: будь то наш брак или потеря абсолютного контроля над «Эванс&Фьюри».

Я не снимаю с себя вины за то, что наша совместная жизнь не сложилась, но и он внёс в её развал немалую лепту. Впервые он упрекнул меня связью с Джейденом после празднования юбилея мамы. Мы ехали домой из ресторана, Айзек выпил, я в то время кормила Сэма грудью и сама была за рулём. Дорогой он стал отпускать раздражающие шутки на тему студенческих лет, и так как тогда я ещё не до конца рассталась с идеей стабильного брака, то никак не реагировала. Айзек воспринял это как проявление вины и слабости с моей стороны, лишний раз напомнив мне, почему ещё в школе я стала той, кем являюсь, и начал допытываться, занимались ли мы с Джейденом сексом в машине.

На следующее утро я забрала Сэма и уехала к родителям, чем вызвала возмущение мамы, заявившей, что моё поведение она не приветствует и проблемы должны решаться внутри семьи. Айзек приехал через день с извинениями и уверениями в том, что этого больше не повторится. Я не слишком поверила, но на тот момент было удобнее обмануться, и я вернулась. Через два месяца это повторилось снова, потом ещё раз, и больше не прекращалось.

Если бы нас двоих посадили за стол и попросили обвинить партнёра в том, почему наш брак оказался провальным, моим приговором Айзеку стало бы неумение нести ответственность. Каждый раз нарушая данное обещание, он терял моё уважение как мужчина и как партнёр, и с очередным годом совместной жизни обнаруживал всё больше слабостей, которые я, в силу своей натуры, не считала нужным щадить. В итоге мы оказались там, где мы есть. Приговор себе у меня тоже имеется, и он ещё более суровый, но его я предпочитаю не разглашать.

– Мистер Рид освободился, миссис Фьюри, – услужливо говорит Эверли в трубку, чем вызывает мой одобрительный кивок. Она стала моей личной находкой, почти как Кристина в своё время: предвосхищает запросы, которые не были озвучены.

Я благодарю её и, поднявшись из кресла, мельком бросаю взгляд на своё отражение в стекле двери. С одеждой порядок, а утренний макияж вряд ли успел поплыть. Я выхожу из кабинета и, на ходу здороваясь с прибывающими сотрудниками, иду к временному пристанищу Джейдена. В здании не предусмотрено кабинета, соответствующего его статусу члена правления, а потому вчера для него освободили офис главного юриста и в срочном порядке занялись его благоустройством. Распоряжение Тиму, ассистенту Айзека, отдавала я от его лица, потому что сам он наотрез отказался это сделать.

Дважды постучавшись и не дождавшись ответа, я открываю дверь. Джейден, сидящий за небольшим столом, явно не соответствующим ему по размеру, отрывает взгляд от бумаг и смотрит на меня. И я вновь отмечаю, что холодность в его взгляде вовсе не нарочитая демонстрация, предназначенная лишь мне. Он понятия не имел, кого увидит, – в отличие от моей его дверь не стеклянная, – но его глаза всё такие же серые и равнодушные.

– Я хочу поговорить. Много времени у тебя не займу.

– О чем пойдёт речь?

Я прикрываю за собой дверь и прохожу внутрь, останавливаясь по центру кабинета.

– О том, что ты вчера сказал после совещания. Хочу внести ясность.

Джейден щурит глаза и, оттолкнув кресло назад, поднимается. Я прослеживаю, как он огибает стол и движется в мою сторону. Останавливается на расстоянии вытянутой руки, являющемся вполне безопасным, но сердце всё равно панически ускоряет ход.

– Мы с тобой не обсуждали периодичность или регулярность моих услуг, поэтому предлагаю сделать это сейчас. Мне бы не хотелось, чтобы в будущем ты окликал меня после совещаний и отдавал распоряжения таким образом.

– Что ты хочешь узнать?

– Я хочу быть готовой. У меня есть сын, мои вечера посвящены ему, и, если в дальнейшем ты имеешь планы пользоваться мной на регулярной основе, я бы предпочла, чтобы ты назвал конкретный день.

Джейден не спешит с ответом и, слегка склонив голову, изучает моё лицо. Я понятия не имею, что у него на уме, потому что в теперешнем статусе он хорош в сокрытии своих мыслей. Думаю, даже не хуже, чем я.

– Я не предполагал документально оформлять твои так называемые услуги и выносить это отдельным пунктом договора с указанием дня. Технически мог бы, но решил отдать дань уважения твоему замужнему статусу.

– Это очень мило с твоей стороны. И?

– Пусть это будет четверг.

– Почему именно он?

– Потому что четверг сегодня, – Джейден делает шаг ко мне, сокращая расстояние между нами, металл его взгляда жалит холодом мои губы. Я незаметно сглатываю. Он хочет заняться этим сейчас?

Звук открывшейся двери заставляет меня резко обернуться. Будь я на шесть лет моложе, то провалилась бы сквозь землю, теперь же спокойно удерживаю ошарашенный взгляд мужа. Джейден тоже остаётся стоять на месте, не предпринимая попытки отодвинуться на более приличное расстояние.

– Я искал Тима, – бормочет Айзек и с грохотом захлопывает дверь.

Дав себе секунду, чтобы оценить произошедшее, я вновь поворачиваюсь к Джейдену и успеваю поймать короткий миг, когда невозмутимое выражение на его лице размывается и в нём мелькает намёк на недоумение.

– Значит, четверг в семь вечера, я правильно понимаю?

– Да, Таша, – медленно произносит Джейден, оглядывая меня.

– Хорошо. Твой кабинет будет готов к субботе. Пока ты здесь со всем не разобрался, по любому вопросу можешь обращаться ко мне или к Эверли. Раз мы всё выяснили, оставляю тебя одного.

Не дожидаясь его ответа, я разворачиваюсь и иду к двери. Ноги слегка подрагивают, но не настолько, чтобы Джейден смог это заметить.

Из офиса я, как и обычно, уезжаю после обеда, чтобы забрать Сэма из школы и отвезти на тренировку. О ней он дважды напоминал мне сам, из чего я сделала вывод, что каратэ не постигнет печальная судьба большого тенниса.

Переждать свободное время я решаю дома: сразу после занятия пройдут показательные выступления воспитанников секции, которые Сэм хотел посмотреть, а значит, у меня есть дополнительные полтора часа, чтобы привести себя в порядок перед поездкой к Джейдену.

Возле дома я вижу припаркованную машину Айзека, который по времени должен находиться в офисе, и с удивлением обнаруживаю его на кухне со стаканом виски в руке.

– Не рано для выпивки? Рабочий день в самом разгаре.

Айзек не удостаивает меня взглядом и, отвернувшись к окну, делает глоток. Навязываться ему у меня нет ни времени, ни желания, поэтому прохожу в свою комнату и начинаю раздеваться. Когда остаюсь в нижнем белье, дверь позади меня хлопает, привнося свежий запах виски, смешанный с ароматом парфюма, который я дарила Айзеку на Рождество.

– Я переодеваюсь, – сообщаю из-за плеча очевидное. – Выйди.

Шаги не стихают, а, напротив, приближаются, и через секунду Айзек останавливается за мной. Горячие пары алкоголя опаляют шею, шершавые ладони обхватывают мою талию, заставляя вздрогнуть, а в правую ягодицу утыкается затвердевшая ширинка.

– Сука Таша, – раздается глухой шёпот, и губы мужа прижимаются к моему плечу.

Неприятие его близости и даже призрачная возможность наличия сразу двух половых партнёров за один вечер наполняют меня отвращением и гневом. Я сбрасываю с себя его ладони и разворачиваюсь:

– Я попросила тебя уйти.

– Я хочу секса от своей законной жены.

– Ты его не получишь. Иди к Джессике, или как зовут ту дуру с наращёнными волосами, которую ты трахаешь.

– Она мне никто, а на тебя я имею право.

– Ты ни черта не имеешь. Если ты сейчас же не выйдешь, то завтра я подам бумаги на развод.

Глаза Айзека становятся злыми, челюсть сжимается, и, помедлив, он отступает назад.

– Я не дам тебе развода, – бросает он, разворачиваясь. – Сиди в своём ледяном замке одна, Снежная королева.

9

Опозданий во имя призрачного намёка на независимость сегодня я решаю избежать и стучусь в номер 458 ровно в семь. Как и в прошлый раз, Джейден встречает меня, разговаривая по телефону, одетый в костюм с галстуком, которые были на нём с утра, из чего я делаю вывод, что в отель он вернулся недавно.

Я следую за его удаляющей спиной до гостиной и останавливаюсь рядом с диваном. Воспоминания о пережитом унижении мучительной волной вливаются в сознание, и я машинально нахожу взглядом бар, где по-прежнему стоит бутылка с виски. Пить не планирую – это лишь секундная слабость.

Пока Джейден сообщает собеседнику об изменениях в процентной ставке, я кладу сумку на журнальный стол и с облегчением скидываю туфли. После родов травмированное колено стало чаще давать о себе знать, и несколько часов хождения на каблуках отзываются ноющей болью. Джейден уже видел меня босиком, и этот факт едва ли негативно скажется на его либидо.

Я расстёгиваю юбку и, аккуратно расправив, перекидываю через подлокотник дивана. Туда же отправляется рубашка. К чему откладывать неизбежное? Вряд ли он неожиданно передумает и решит за чашкой чая поностальгировать о прошлом, а так по крайней мере одежда не будет смята.

– Бельё тоже, – слышу ровный голос Джейдена из-за спины и помимо воли вздрагиваю. Каждый раз он изобретает новый способ пошатнуть мою решительность.

Аромат его одеколона пролетает в паре футов от меня, поясницу горячо покалывает. Сейчас Джейден определенно на меня смотрит. Как и в прошлый раз, он опускается на диван и свободно откидывается на спинку. На его лице завеса невозмутимости, взгляд выжидающе сосредоточен на мне. Отчего-то в эту секунду я робею сильнее, чем в прошлый раз, возможно, из-за ещё большего неравенства в одежде. Джейден даже не ослабил галстук и явно не планирует избавляться от пиджака.

Я отвожу руку за спину и отщёлкиваю крючки на бюстгальтере, позволяя ему свободно упасть на пол. Соски твердеют под его пристальным взглядом, но я слишком напряжена, чтобы покраснеть. Следом стягиваю стринги и, отложив их в сторону, выпрямляюсь, давая Джейдену разглядеть свою наготу. Он меня купил на один день в неделю – будет справедливо дать ему полный обзор.

Облегчать задачу позирования он не пытается, разглядывая меня, словно выставочный экспонат. О чём он думает? Сравнивает моё тело с версией шестилетней давности, оценивает изъяны и достоинства либо же просто хочет смутить? Когда его свинцовый взгляд, наконец, отпускает меня, одновременно с ладонями перемещаясь на пряжку ремня, напряжение в груди ослабевает.

– Вставать на колени?

– Нет, – Джейден выправляет эрекцию из брюк и, засунув руку в карман, достаёт оттуда презерватив. Оторвав серебристую полоску, протаскивает прозрачный латекс по длине своего члена и делает короткий кивок головой: – Садись сверху.

Одновременно с ускорившимся сердцебиением и приливом нервозности в животе разливается горячая волна крови, и я вновь благодарю своё тело за подобный бонус. Что бы ни послужило ему причиной: длительное воздержание, моя испорченность, то, что передо мной именно Джейден, – я этому рада.

В сопровождении его взгляда я шагаю к дивану и, положив ладони ему на плечи, перекидываю ногу через его бёдра. Горячее дыхание Джейдена касается груди, его запах поражает нервные рецепторы, увлажняя рот слюной. Он не шевелится, его кисти покоятся на кожаной обивке, но глаза по-прежнему сфокусированы на моём лице. Я не хочу ему проигрывать, поэтому не отвожу взгляд и, опустив руку вниз, нахожу его член. Вздрагивают только ресницы напротив, когда я, придерживая ладонью, начинаю на него садиться. Массивная головка проскальзывает между половых губ, заставляя грудь и предплечья покрыться мурашками; по мере продвижения настойчиво растягивает стенки влагалища, отзываясь в теле болезненным возбуждением. Когда живот начинает распирать от наполненности, я собираюсь подняться, но голос Джейдена меня останавливает:

– Ещё ниже.

Мои ладони на его плечах невольно вздрагивают, но я ему повинуюсь: заставляю себя опуститься вниз до упора, отчего внутренности окольцовывает резкий спазм, а глаза увлажняются. Сразу начать двигаться не получается, и я слабовольно даю себе время к нему привыкнуть.

Джейден молча выжидает, не отводя глаза, и это приводит меня в чувство. Оттолкнувшись от его плеч, я освобождаю его длину и, когда ощущаю давление головки у самого входа, вновь опускаюсь вниз. С каждым новым подъёмом и спуском мои внутренности превращаются в чувствительный приёмник. Не знаю, возможно ли это через презерватив и возможно ли в принципе, но сейчас я чувствую каждую набухшую вену на его члене, каждый входящий в меня дюйм.

– Тебе больно? – Джейден следит за моим лицом, его голос негромкий. То, что он интересуется этим в процессе секса, затрудняет ответ, однако мне удаётся собраться. Наверное, потому что в его вопросе нет ни намёка на заботу.

– С чего ты взял?

– У тебя слёзы.

– А у тебя большой член, – голос звучит совсем не так, как мне хочется, – придыхание в нём совершенно лишнее, но сейчас оно от меня не зависит. – Видишь связь?

Джейден обводит взглядом моё лицо, после чего вновь возвращаются к глазам.

– Двигайся быстрее.

Я сильнее сжимаю его плечи и ускоряю темп, подавляя в себе желание вскрикнуть от новых спазмов в животе, когда его член ударяется в матку. Мышцы на ногах начинают ныть, усилившееся трение во влагалище вызывает приток возбуждения, выдающего себя хлюпающими звуками. Я хочу сдаться. Забыть о том, что его руки не на мне, а по-прежнему лежат без движения, что глаза всё такие же свинцово-серые, а лицо непроницаемо. И о том, что здесь я всего лишь выполняю условия нашего соглашения, тоже хочу забыть. Физиология уверенно выбивается в лидеры, задавив собой невозмутимость, боль об утере друга и умение себя контролировать. С каждой новой секундой лицо Джейдена перестает быть чётким, оно то появляется, то пропадает в окнах век, как изображение на затёртой плёнке. Я борюсь, чтобы сдерживать стоны от растущей тяжести в животе, но они всё равно выходят из меня вместе с учащёнными вздохами. Наш поединок я проигрываю всухую: Джейден в костюме и покрыт броней – я голая и беззащитная.

– Не закрывай глаза, Таша. Смотри на меня.

Я повинуюсь скорее машинально и так же машинально приоткрываю рот, когда он вдавливает в него большой палец. На нём вкус его кожи и мыла, которые, коснувшись языка, вызывают волну слюноотделения. От нового проникновения внимание рассеивается, дезориентируя меня, – шлепки сталкивающейся плоти лишаются пойманного ритма, голова плывёт, теряя установку на него смотреть. Я уже знаю, что от оргазма меня отделяют какие-то несколько секунд.

Джейден снова делает это в самый решающий момент: его ладони смыкаются на моей талии и сбрасывают на диван животом вниз. Соски ударяются о жёсткость обшивки, а щека упирается в подушку. Он не позволяет мне остыть и, растолкав ноги, входит в меня одним ударом. Двигается быстро и глубоко, так что пряжка его ремня со звяканьем бьётся мне в ягодицы, а диван глухо поскрипывает, словно пытается сдвинуться с места. Моё тело натянуто и дребезжит, приветствуя отсроченную развязку. Сейчас Джейден груб: его ладонь всей тяжестью опущена мне на затылок, утыкая голову в кожаную поверхность, вторая рука больно сжимает бедро. Даже если так он пытается меня наказать, ему это не удаётся, потому что взрыв во мне неминуем. Возбуждение толчками вытекает из меня по внутренней поверхности бедра, и я бессвязно кричу в подушку. Плевать. Всё закономерно.

Вряд ли мой оргазм остался для Джейдена незамеченным, но передышки он, разумеется, не даёт, сохраняя прежний суровый ритм. Через минуту или две я чувствую, как его член внутри меня каменеет, а ладонь сжимает шею крепче. Как и в прошлый раз, он кончает беззвучно, не позволяя мне увидеть своего лица. Паузы, чтобы перевести дыхание, тоже не берёт и сразу же выходит из меня, оставляя странное ощущение пустоты.

Оторвав голову от дивана, я слушаю его удаляющиеся шаги, но встать и пошевелиться не могу. Нужно немного больше времени. Раздаются хлопок комнатной двери, короткое откашливание и звук льющейся воды.

Джейден выходит из ванной через минуту после того, как я успеваю встать.

– Мне нужен душ, – я выдерживаю его взгляд, не делая попытки прикрыться, и наклоняюсь, что собрать одежду. Можно помыться дома, но я не хочу приносить запах секса в спальню Сэма.

К счастью, Джейден не возражает и кивком головы указывает себе за плечо.

– Прямо и направо.

Оказавшись в ванной, я быстро намыливаю тело, избегая мочить волосы, и аккуратно стираю потёки туши под глазами. Оставить макияж на лице – это формальность, адресуемая Айзеку. Всё же пределы жестокости есть даже у меня. Я действую быстро: хочу быть той, кто уйдёт, а не той, кого выгоняют. К тому же мне нужно успеть посмотреть мультик с Сэмом.

Когда я выхожу из душа собранной и одетой, Джейден сидит в кресле с ноутбуком. Взгляд сосредоточенный, пальцы торопливо стучат по клавишам.

– Почему ты вернулся в Лос-Анджелес?

Он быстро вскидывает глаза и вновь опускает их в экран.

– Это больше не ради тебя, Таша. Если ты не за рулём, я могу вызвать тебе такси.

Я и сама это знаю, но всё равно становится больно. Мы были друг у друга совсем недолго: меньше года вместе и больше восемнадцати порознь, а внутри стонет так, словно мне объявили о необходимости ампутировать правую руку.

– Я за рулём. Хорошей ночи, Джейден.

Я иду к двери и знаю, что он не смотрит.

10

– Я бы хотела оставить у вас Сэма в эту субботу, мама. Джордан Корнуэлл проводит презентацию новой линейки товаров, и мне необходимо там быть.

Мама откладывает в сторону ножницы, которыми подравнивала стебли садовых роз, и аккуратно вставляет цветы в вазу. За последние два года к аукционам и выставкам она охладела, и теперь её главным интересом стало садоводство. Газон в родительском доме напоминает фейерверк на День независимости: из него торчат бутоны свыше дюжины расцветок.

– Надеюсь, на мероприятие вы идете вдвоём с Айзеком?

Её тон мне не нравится, так же как и взгляд, полный готовности поучать. Я с удовольствием ответила бы, что иду одна, при условии, что это было бы правдой.

– У тебя есть основания полагать, что это не так?

– Компания сейчас переживает непростые времена, и твоя обязанность как женщины – поддерживать своего мужа. Люди должны видеть, что, несмотря на имеющиеся неприятности, в вашем браке по-прежнему всё стабильно. Я знаю твой характер, Таша, и потому считаю нужным это напомнить.

– Я услышала три предложения, в каждом из которых ты говоришь о моих обязанностях, о том, кто и что должен и что необходимо делать, – едко замечаю я. – Наверное, удобно, сидя здесь в окружении дорогого антиквариата и эксклюзивных гортензий, раздавать распоряжения. Говорю тебе в тысячный раз: мне почти тридцать и у меня есть своя голова на плечах. Это мой брак, и я сама решу, когда и как буду поддерживать мужа.

Наши словесные потасовки с мамой никогда не бывают простыми. Мою едкость она отражает холодностью, сухость – сарказмом. В этом мы с ней похожи – у нас большой арсенал брони и выдержки.

– Если бы я не видела, как много ошибок ты совершаешь, я бы промолчала. Да, тебе почти тридцать, и пора учиться быть гибкой, Таша. Сильный характер вовсе не означает, что его необходимо постоянно выпячивать. Тем самым ты подавляешь своего мужчину и вредишь вашему браку.

– А что в нашем браке должен делать Айзек, по твоему мнению?

– Он глава семьи и авторитет, и никогда не должен в этом сомневаться. Только тогда брак будет успешен.

Во мне поднимается жгучее раздражение, подпитываемое ощущением несправедливости. Просто удивительно, что мама может подмечать самые незначительные нюансы и при этом упорно открещивается от очевидных вещей, когда ей удобно. Мы приезжаем к ним в гости каждую неделю на протяжении шести лет, и нужно быть слепой, чтобы не заметить, что я и Айзек не претендуем на звание счастливой семьи.

– То есть, если мне достался слабый мужчина, я должна стать ещё слабее, чтобы на моём фоне он не чувствовал себя ущербным? Не слишком ли ты дискредитируешь роль женщины в семье и обществе?

– Функция женщины добавлять мужчине уверенности, а не наоборот. Ты пока слишком молода и неопытна, чтобы понять: именно так всё и работает.

– Мысль о неопытности тебе удалось внушить мне много лет назад, но, к счастью, я больше так не считаю. Думаю, пришло время смириться, что у нас совершенно разные взгляды на жизнь и твои мне не подходят.

Мама собирает со стола обрезки стеблей и, сбросив их в урну под столом, снимает очки и пристально смотрит на меня.

– Каждый раз, когда этот парень появляется в твоей жизни, ты начинаешь говорить необдуманные вещи.

Я громко смеюсь, на что мама демонстративно вздыхает, так что её винтажный блейзер от Шанель натягивается, и вздёргивает бровь, насколько ей позволяет ботокс. Так она говорит, что ей неприятно моё поведение.

– Тебе всегда нужно найти причину, почему мои мозги начинают работать в отличную от твоей сторону, а Джейден в этом смысле стал любимым козлом отпущения, – говорю я, просмеявшись. – Только это не он, а я. Мне противно, что ты постоянно пытаешься запихнуть паршивое содержимое в красивую обёртку и упрямо закрываешь глаза на факты.

– И в чём заключаются факты, Таша?

– В том, что много лет назад я совершила ошибку. Будь я поизворотливее, я бы могла обвинить в ней тебя, но так уж ты меня воспитала, что я умею смотреть правде в глаза. Только я виновата в том, что сделала неправильный выбор. Я тебя ни в чём не обвиняю, мама, но и слушать твои рекомендации относительно того, как мне справляться с последствиями, не буду.

– И в чём же твой выбор ошибочен, Таша? В том, что у тебя есть муж, которого уважают, ребенок и положение в обществе?

– Ты считаешь, что Айзек единственный, кто мог это мне дать?

– Ну и точно не сын Розы. Я читаю интернет: там о его прошлом такое написано, что у меня волосы шевелятся. Он всё тот же уличный головорез в костюме, и я бы никогда не позволила тебе связать с ним свою жизнь.

– Зато теперь он владеет половиной акций нашей компании, и всем плевать на то, как он заработал свои деньги. За ним толпами бегают журналисты, мечтая взять интервью, и ваши с отцом друзья готовы лизать ему задницу так долго и глубоко, насколько им позволяют их дряхлые колени.

«А ещё по четвергам он трахает меня у себя в номере на диване, чтобы ты могла по-прежнему с гордостью носить свой великосветский статус и распыляться высокомерием», – добавляю мысленно.

– Выбирай выражения, Таша! Я всё ещё твоя мать! – лицо мамы краснеет, и я отмечаю, что сейчас мы, пожалуй, впервые за всё время перешагнули границу семейной иерархии. Меня начинает трясти от накопленных эмоций, и сегодня я не вижу смысла себя останавливать.

– Проблема в том, что пыльные догмы для тебя важнее реальной жизни. Важнее меня, Сэма. Почему ты всегда так превозносила Айзека? Потому что он сын ваших друзей? Хорошо воспитан, водит красивую машину и получил достойное образование? Да, это так, но то не его заслуга. Он получил это от своих родителей, вырос на готовом. Тебе нравится обёртка, и ты успокаиваешь себя тем, что содержимое ничуть не хуже. Джейден не так хорошо воспитан, у него не было машины и шансов на образование, однако что мы видим сейчас? Айзек с успехом просрал все преимущества, какие у него были, а Джейден, не имея ни единого, добился успеха. Но ты, чёрт возьми, по-прежнему высокомерно кривишь нос, заявляя, что он никогда не будет равным тебе и твоим друзьям. Вот в чём разница между нами: ты живёшь в фальшивом мире. Я живу здесь и сейчас. Правда в том, что парень, к которому ты привыкла относиться со снисхождением, всех нас купил, нравится тебе это слышать или нет. А если бы он нас не купил, где-то через полгода или год тебе бы пришлось съехать из этого дома в квартиру и устроиться на работу, так же как папе, Кларку и Тайре, – я выплевываю эти слова на одном дыхании и даю себе секунду, чтобы перевести дух: – И знаешь, если бы не Сэм – не исключено, что мне понравилось бы наблюдать за подобной версией развития событий.

Мамино лицо приобрело оттенок, который у неё бывает после химического пилинга, но в ответ она не произносит ни слова. Я разворачиваюсь, чтобы пойти к двери, но снова останавливаюсь, потому что вскрытый ящик Пандоры не желает захлопываться.

– И ещё! Кое в чём я всё-таки вас обвиняю. В том, что много лет назад вы сделали меня средством достижения собственного комфорта. Тебе нравилось пребывать в статусе богатой домохозяйки, а папа неожиданно понял, что устал от бизнеса и хочет на покой. Поэтому, покопавшись в составляющих, вы наспех воплотили в жизнь свой план: Айзек женится на мне, компании объединяются и ужины с Фьюри длятся всю оставшуюся жизнь. Да, я сама начала встречаться с ним, но раз уж ты такая умная, дальновидная и так заботишься обо мне, неужели не могла предположить, что есть большая вероятность того, что мы расстанемся? Ведь я, по твоим словам, была молода и неопытна. Ты отлично жонглируешь определениями, мама. Когда тебе необходимо, называешь меня мудрой и взрослой, а в другой момент обвиняешь в незрелости. И всего этого ты бы не услышала сегодня, если бы не продолжала делать ровно то, что и много лет назад. Хочешь знать, что я думаю? Я умнее и лучше, чем ты, потому что, в отличие от тебя, знаю, какой бывает настоящая жизнь. И вместо того чтобы раздавать советы, молись, что моего терпения хватит и ты никогда о ней не узнаешь.

Я ухожу. Сажусь в машину, выруливаю из родительских ворот и, остановившись, что есть силы кричу в лобовое стекло. Могу себе позволить – мой внедорожник стоит двести тысяч долларов, и шумоизоляция у него отменная.

11

Я никогда не отказываюсь от приглашений Джордана Корнуэлла, потому что он один из немногих клиентов, с которыми мне приятно работать. Ему пятьдесят девять, он счастливо женат вот уже двадцать три года и своей тёплой энергетикой вызывает во мне почти дочерние чувства. Его жена Сара такая же, как и он, – улыбчивая и спокойная. Глядя на их пару, сложно не начать завидовать: когда представляешь их быт, то видишь залитую солнечным светом кухню и чувствуешь аромат домашней еды. Они уютные, и к ним тянет всех без исключения.

– Таша, – Джордан мягко пожимает мою ладонь и, притянув к себе, обнимает. – Рад, что приняла моё приглашение. Не терпится услышать твоё мнение по поводу новинки.

– Не боишься? – усмехаюсь я. – Ты ведь помнишь: я всегда стараюсь быть честной.

– Именно поэтому я так ценю твоё мнение.

Отстранившись, Джордан находит взглядом Айзека, стоящего чуть поодаль, и с улыбкой протягивает ему руку:

– Здравствуй, сынок. Рад, что пришёл.

Айзек здоровается, после чего уходит поприветствовать своих знакомых из «Тейт Фармасьютикал».

– Зал полон, – замечаю я, делая глоток шампанского. – Даже Коллинзы здесь, хотя на твоём месте я дала бы им смачный пинок под зад за то, как они с тобой поступили.

– Я старый человек, Таша, и стараюсь не держать ни на кого зла, – Джордан улыбается, обнажая в улыбке ровные зубы, и треплет меня по плечу. – К тому же у Бойда аллергия на креветок, поэтому сегодня они здесь в небывалом количестве.

– Просто знай, что наличие такой толпы обесценивает твоё приглашение, – шутливо ворчу я. – Мне нравится думать, что я твой любимый бизнес-партнер.

– В этом не сомневайся, Таша. Если я когда-нибудь и решусь провести вечеринку на дюжину гостей, знай, что ты будешь в числе приглашённых.

Я улыбаюсь ему в ответ, потому что мне лестны его слова. Этого человека я уважаю и искренне восхищаюсь его самодостаточностью. Наверное, именно поэтому мы с первого дня сработались с ним: он не воспринимает мою внешнюю сдержанность как неуважение в свой адрес. Для этого он слишком умен, гармоничен и уверен в себе.

– Как дела в компании, Таша? – Джордан слегка понижает голос, и в нём появляются нотки озабоченности.

Я знаю, что его интерес не имеет ничего общего с праздным любопытством или тайным желанием позлорадствовать, поэтому не считаю нужным уходить от ответа:

– Мы были на грани банкротства, но сейчас появилась надежда. Думаю, о введении в компанию нового акционера ты слышал.

– Слышал, потому и спрашиваю. Появление нового лица, как правило, влечёт за собой значительные изменения.

– Неделя прошла, – я пожимаю плечами и незаметно для себя осушаю бокал до дна. – Пока рано о чём-то говорить.

– Рид сегодня здесь, – мягко произносит Джордан. – Надеюсь, тебя это не расстроит. Успешное лицо на мероприятии – залог внимания прессы.

Я догадывалась, что он может прийти, но в левой половине груди всё равно ёкает. Джейден вернулся, и пора бы к этому привыкнуть.

– Ты правильно сделал, Джордан. У него есть голова на плечах, деньги, и он занимается инвестициями. Таких людей есть смысл заполучить в друзья. В отличие от лживого мудака Коллинза.

– Леди, куда подевались ваши манеры? – смеётся Джордан и переводит взгляд поверх моей головы. – Твой супруг возвращается, Таша. Оставлю вас и поищу Сару, пока кто-то помоложе и побогаче не увёл жену у меня из-под носа.

Я передаю фужер проходящему официанту и поворачиваюсь, чтобы встретить мужа. Сегодня, в отличие от предыдущих дней, Айзек пребывает в приподнятом настроении, а значит, мне не придётся улыбаться за нас двоих.

– Мои знакомые из «Харвей Молл» здесь, Таша. Жена Крейга давно хотела с тобой познакомиться. Пойдём, я тебя им представлю.

– Если она так давно хотела со мной познакомиться, то почему бы им самим не подойти? По-моему, логично.

– Не будем портить друг другу настроение, Таша, – Айзек улыбается, но я знаю, что ему это стоит больших усилий. – Они недавно в Лос-Анджелесе и хотят обзавестись новыми друзьями. Возможно, нам следует пригласить их на ужин.

Я не отвечаю, чтобы не устраивать мелких перепалок. Не испытываю ни малейшего желания заводить новых друзей, а тем более приглашать их в свой дом.

– Это моя жена Таша, а это Крейг и Мелисса Поул, – торжественно объявляет Айзек, подводя меня к улыбающейся паре, на вид нашим ровесникам.

– Я так рада познакомиться с тобой, Таша, – восторженно голосит девушка, шаря по мне глазами. – В жизни ты ещё красивее, чем на фотографиях. Это платье от «Ланван»?

– Это «Баленсиага», – поправляю я, мысленно уверяясь, что Мелисса Поул и на пушечный выстрел не подойдёт к моему дому хотя бы потому, что она уже меня раздражает.

Её муж делает едва заметный кивок головой, подразумевающийся как жест, исполненный достоинства, который на деле выглядит так, словно ему на шею надели ортопедический корсет. Я знаю эти повадки: чета Поул явно приехала из небольшого провинциального города и теперь изо всех сил пытается выглядеть здесь «своими».

– Ты говорил, что играешь в теннис, Крейг? – с энтузиазмом интересуется Айзек. Что отвечает его собеседник, я не слышу, потому что в этот момент вижу Джейдена.

В зале много народа, и мы вполне могли бы не увидеться, но его рост и шевелюра не дают такого шанса. Он одет в чёрный костюм и белую рубашку, а на его руке висит тонкая фигура в серебряном платье. Лицо девушки мне знакомо: я видела её с ним на последних фотографиях, а ещё она часто мелькает в прессе – дочь владельца звукозаписывающей компании, тусовщица и дизайнер одежды, которую я бы не купила даже на девяностопроцентной распродаже. Сейчас все, у кого имеются деньги, стремятся либо петь, либо ходить по подиуму, либо рисовать эскизы, и почти всегда делают это плохо.

– Это Рид, – слышится по-деловому напыщенный голос Крейга Поула. – Встречался с ним на одном из недавних мероприятий. Надо пойти с ним поздороваться.

Идти здороваться ему не приходится, потому что, после того как Джейден пожимает руку Джордану, он сам движется к нам. Айзек стоит молча, но волны исходящего от него раздражения ощутимо ударяют мне в плечи.

Джейден по очереди приветствует нас и сдержанно кивает Поулам, не подав ни единого признака узнавания, после чего представляет свою спутницу:

– Это Кайла Зойч.

Мне не нужно вглядываться в её лицо, чтобы оценить, что в жизни она ничуть не хуже, чем на фотографиях. Немногим младше меня, эффектная брюнетка с отличной фигурой. С иронией отмечаю, что платье на ней от «Прада», а не из собственной коллекции. Значит, есть ещё и мозги.

– Приятно познакомиться, – девушка с улыбкой обводит каждого из нас глазами и фокусируется на мне. Мне знаком этот взгляд: недобрый и оценивающий. Она бы предпочла, чтобы я в эту же секунду исчезла, развеяв малейшее сомнение, что она единственная звезда на сегодняшнем мероприятии. К прискорбию для неё, я по-прежнему здесь стою.

– Вы ведь работаете с Джейденом? – этот вопрос она адресует Айзеку, но продолжает смотреть на меня. Мне приходится приложить усилие, чтобы сохранить невозмутимость: она знает о его делах и зовёт его Джейденом. Ничего сверхъестественного в этом нет, просто я не подготовилась.

– В каком-то смысле да, – механическим голосом отвечает Айзек. Думаю, сейчас мы впервые за долгое время испытываем схожее желание: чтобы эти двое поскорее ушли.

– Ваше лицо мне знакомо, – произносит Кайла, обращаясь ко мне. – Где я могла вас видеть?

Мне даже на секунду становится интересным, почему она прицепилась именно ко мне. Я здесь не единственная женщина, и я стою со своим мужем. Вряд ли Джейден что-то обо мне рассказывал. Тогда что это? Женская интуиция? Ревность? Предчувствие опасности?

– У меня была своя экономическая рубрика в паре интернет-изданий, и я часто посещаю подобные мероприятия. Возможно, моё лицо знакомо вам поэтому.

Посчитав тем самым наше общение оконченным, я бросаю быстрый взгляд на Джейдена, который молча наблюдает за мной, и делаю знак официанту принести шампанского.

– А вот, кстати, и фотограф, – с неожиданным энтузиазмом объявляет Айзек, и его рука смыкается на моей талии. – Сделаем пару снимков.

Парень с камерой явно не планировал нас тревожить, но сейчас идёт прямо к нам. Мне неприятно дешевое представление, которого бы удалось избежать, не будь рядом Джейдена, но я тем не менее позволяю мужу себя обнимать и позирую. Если уж браться за что-то, то делать это хорошо. Бедро Айзека прижимается к моему, одна рука ложится на крестец, вторая – на живот.

– Я не беременна, если ты не в курсе, – говорю тихо. – В следующий раз поработай над позами.

Вместо ответа он наклоняется и целует меня в шею. Идиот. Хочет вызвать его ревность, как в студенческие годы? То время давно ушло.

Крейг между тем наседает на Джейдена с расспросами, на которые тот отвечает незаинтересованно и скупо. Я уже раздумываю над тем, чтобы самой отлучиться, как слышу голос Кайлы:

– Джейден, папа прибыл. Я хотела вас познакомить.

Спустя минуту они уходят, Айзек возвращается к разговору с Крейгом, Мелисса начинает расспрашивать меня о Сэме, но эхо последних слов, произнесённых звенящим женским голосом, мешает мне её слышать. Познакомить с папой. Я хочу познакомить тебя с папой.

Когда официальная часть мероприятия подходит к концу, а мой желудок вместил в себя третий фужер шампанского, я выхожу на прилегающую террасу, чтобы оправиться от надоевшего шума. Чуть поодаль от меня беседуют двое мужчин, но их общество вполне можно потерпеть. Я думаю о Сэме и о том, что на это ноющее чувство в душе не имею права. Что меня так расстроило? Я уже видела его с женщинами. Джейден здоровый мужчина, а секс по четвергам едва ли закрывает потребности его либидо. К тому же я замужем. Формально мы с ним квиты, даже если в действительности это не так. Всему виной моя давняя проблема, от которой я не могу избавиться: я по-прежнему считаю, что имею права на него. А ещё я никогда не смогу представить его папе.

– Хороший вечер, – слышится сзади. – Обожаю мероприятия, на которых всё продумано в мелочах.

– Джордан имеет вкус и стиль, – я не поворачиваю головы, потому что совершенно не хочу снова видеть лицо этой девушки.

– Я искала Джейдена.

Кайла останавливается совсем рядом, так что до меня долетает аромат её селективного парфюма. Отворачиваться не имеет смысла, поэтому я смотрю на неё.

– Как видишь, его здесь нет.

– Я думала, что он всё ещё разговаривает с моим отцом, но, оказывается, они уже все обсудили, – она пристально смотрит на меня, будто хочет увидеть реакцию на свои слова. Разумеется, она её не увидит, а её ощутимая нервозность лишь бодрит. Смазливая дурочка. Даже сотня таких, как она, не способны вывести меня из себя дешёвыми приемами.

– Здесь есть вторая терраса. Думаю, тебе лучше поискать там. Длительные разговоры всегда его утомляли.

Кому точно не стоит играть в покер, так это Кайле Зойч: её скулы, подчёркнутые хайлайтером, дёргаются, ноздри раздуваются.

– Я не знаю, какие у вас…

Звук распахнувшейся двери обрывает её фразу, и мы обе машинально оборачиваемся. Вполне закономерно увидеть там Джейдена. Мы встречаемся глазами, после чего его взгляд падает на Кайлу.

– Тебе пора возвращаться в зал.

– Где ты был? – её голос кардинально меняется, становясь звенящим и нежным. – Я тебя искала и вышла подышать воздухом.

– Ты меня нашла. Теперь вернись в зал.

Девушка бросает на меня финальный взгляд и, встряхнув волосами, идёт к выходу. Я слышу, как она что-то чересчур мило щебечет, пытаясь скрасить возникшую неловкость, и, после того как дверь за ними захлопывается, отворачиваюсь. Почему-то хочется улыбаться.

12

– Все эти дни я занимался изучением отчётов за последний квартал, – Джейден отодвигает от себя стопку бумаг и не спеша обводит сидящих глазами – кажется, это его фирменный стиль. – Помимо ряда неудачных сделок, выполняя обязательства по которым вы работали себе в минус, я отметил высокий зарплатный фонд. Я уже упоминал об этом на первом совещании и повторюсь сейчас: его нужно корректировать. Начиная от количества сотрудников в каждом из отделов и заканчивая суммой выплат.

– Ты предлагаешь урезать штат, заставив оставшихся людей работать больше, и при этом сократить им зарплату? – подаёт голос Айзек, не удосужившись спрятать раздражение с оттенком презрительности.

– Если коротко, то да.

В зале повисает тишина, и главы отделов, присутствующие на совещании, начинают между собой переглядываться. Сейчас происходит как раз то, о чём беспокоился Джордан: новый акционер вносит свои коррективы в работу, и им, разумеется, это не нравится.

– Бред. Эти люди работают у нас много лет, и я не собираюсь так с ними поступать.

– К счастью, как новое лицо, я не знаком с ними настолько близко, поэтому моё мнение можно считать более объективным, – замечает Джейден, ни на секунду не меняясь в лице, даже несмотря на то, что Айзек при всех назвал его слова бредом. – Одной из своих задач я вижу повышение эффективности работы компании изнутри. Будем считать это генеральной уборкой. Нет смысла завозить в жилище новые вещи, пока комнаты забиты старым хламом.

– Наши сотрудники делают свою работу хорошо, поэтому нелепо сравнивать их со старым хламом.

– Я не привык измерять продуктивность количеством времени, проведённым сотрудником на рабочем месте. Да, каждый из них высиживает положенные часы в офисе, но это не гарантия выполнения полноценного объёма работы. К примеру, судя по отчёту из отдела продаж, менеджер А обрабатывает в течение недели в два с половиной раза больше заказов, чем это делают менеджер В и С. У меня возник закономерный вопрос: почему бы не убрать этих двоих и не нанять одного человека уровня менеджера А?

Лицо Айзека приобретает насыщенный пурпурный цвет, но, к счастью, у него хватает выдержки и ума, чтобы не повышать голос:

– Если ты имеешь в виду Гейла и Стоуна, то они работали ещё с моим отцом и имеют прекрасный послужной список.

– Правильное замечание: они его имели. Сейчас же либо расслабились за выслугой лет, либо же растеряли хватку. И то, и то – повод для того, чтобы от них избавиться.

Джейден вновь обводит притихших сотрудников глазами, будто знает, что ему удалось установить своё безоговорочное доминирование, и теперь требуется закрепить результат.

– Я хочу, чтобы вы услышали мою точку зрения. Мне не важно, сколько часов просидит сотрудник возле компьютера или за телефоном. Он может уехать и в середине рабочего дня, если это будет означать, что он выполнил сто процентов своей работы. И также мне не важно, что кто-то когда-то решил, что для слаженной работы офиса штат должен быть укомплектован двумя сотнями сотрудников и никак не меньше. Возможно, на тот момент этого действительно требовали обстоятельства, а возможно, это решение изначально было ошибочным. «Эванс&Фьюри» переживает не самые простые времена, а потому ничего нельзя упускать из вида. Сократив штат, мы уменьшим затраты компании на двадцать пять процентов, а в нашем случае это большая сумма.

– И кого вы считаете нужным убрать? – подаёт голос Билл Кордуэл, глава отдела статистики.

– Вы руководители подразделений, отчёты были представлены вами, значит, вам и решать. Думаю, мне не стоит лишний раз упоминать, что в выборе лучше не опираться на личные симпатии и тем самым ставить свою репутацию под удар. Ещё есть вопросы?

Его взгляд останавливается на мне как раз в тот момент, когда я начинаю говорить.

– В моём отделе, включая меня, всего пять человек, работа каждого из которых меня полностью устраивает. Это настолько принципиально – вышвыривать кого-то?

Наш зрительный контакт длится всего секунду, но мне кажется, что прошла целая вечность и все это заметили. Разумеется, нет ни единого шанса, что они знают: лицо Джейдена – высеченная из камня маска, моё – плотный каучук.

– К отделу маркетинга у меня нет претензий, Таша. Ты и твои сотрудники можете продолжать работу в штатном режиме.

Он удерживает мой взгляд ещё секунду, после чего переводит его на моего соседа – Тайрона Коулби из юридического.

В груди оживает странное чувство: торжество, смешанное с радостью. Когда я приняла должность главы отдела, в штате работали десять сотрудников. В течение месяца я попрощалась с четырьмя из них, на второй – уволила ещё двоих. Джейден прав: многие в «Эванс&Фьюри» привыкли пускать пыль в глаза и протирать задницей офисный стул, просто высиживая положенные часы. Я никогда не выпячивала свои заслуги на рабочем поприще и всего лишь делала то, что привыкла делать: каждый проект, за который бралась, выполняла качественно и с душой. Похвала мне была не нужна – достаточно чувства собственного удовлетворения, но получить положительную оценку из уст того, кто знает, о чём говорит, оказалось чертовски лестно. И ещё одно приятное открытие: Джейден, как и я, умеет отделять рабочее от личного.

Судя по лицам присутствующих, они пребывают в растерянности и возмущении. Айзек тоже выглядит злым и огорошенным, правда, его состояние, скорее, вызвано тем, что Джейдену вздумалось диктовать свои правила.

– Я понимаю, что моё предложение может не всем понравиться, но другого выхода я не вижу. Деньги, которые расходует компания, наполовину мои, и они слишком непросто мне достались, чтобы тратить их бездумно, – отодвинув стул, Джейден встаёт. – Я оставлю вас обсудить новость.

Он выходит из кабинета в сопровождении десятка взглядов, устремлённых ему в спину, и едва дверь за ним захлопывается, поднимается возмущённый шум.

– Нельзя просто так увольнять сотрудников…

– Придётся перестраивать всю работу заново…

– Как мы будем объяснять клиентам…

Айзек выглядит хмурым, его взгляд устремлён на меня, словно это я, а не Джейден, являюсь причиной нововведений. Хотя, возможно, он смотрит на меня так, потому что я не считаю нужным скрывать наслаждение происходящим. Перепуганными лицами этих людей, трясущихся за свои насиженные места, не желающих, чтобы их уютная рутина хоть как-то менялась. Мне нравится, что в компании появился лидер, способный всколыхнуть застоявшееся болото, нравится не думать о том, что завтра усилиями Айзека мы все пойдём ко дну. Джейден только что дал понять: проигрыш в его планы не входит и в достижении своей цели он готов идти по головам. Такие методы мне близки и понятны, а потому сейчас я полностью удовлетворена. Определённо, с его появлением у Сэма появились все шансы сохранить наследство.

Спустя двадцать минут главы отделов расходятся, продолжая возмущённо перешептываться, и мы с Айзеком остаемся вдвоём. Я собираю бумаги под его пристальным взглядом и первой нарушаю молчание:

– Перестань смотреть на меня зверем. Он говорит разумные вещи. Пора вычистить пыльный чердак от ненужного хлама.

– Какое совпадение. Помнится, два года назад ты убеждала меня сделать то же самое. Убрать Гейла, Стоуна, Голдблюма. И теперь приходит он и повторяет за тобой слово в слово.

– И о чём это говорит? Что я два года назад была права и, прислушайся ты ко мне, наше сегодняшнее материальное положение было бы куда лучше.

Слышится скрип отодвигаемого кресла, Айзек выходит из-за стола и движется ко мне. Мне это не нравится, но я продолжаю методично складывать бумаги.

– Или о том, что вы с ним возобновили свою давнюю дружбу.

– Хм… – не удерживаюсь от издевательского вдоха. – Разве не ты послал меня уговаривать Джейдена подписать договор о партнёрстве? Или это не предполагало дружескую беседу?

– Не играй со мной, Таша, – Айзек перехватывает моё запястье и резко его выкручивает, отчего собранная стопка вновь рассыпается по столу. – Я сейчас слишком зол, чтобы терпеть твои издёвки. Много лет назад ты сделала из меня дурака, но больше у тебя не выйдет.

Мне больно, но показать свою боль означает проявить перед ним слабость, поэтому всё, что он видит в моём лице, – это насмешливую снисходительность. К тому, что от собственного бессилия он пытается слить злость на меня, не гнушаясь применять физическую силу.

– Выпусти мою руку. Ты оставляешь синяки.

– Айзек, ты мне нужен на пару слов, – раздаётся за нами металлический голос. Я беззвучно выдыхаю. Джейден.

Потемневшие глаза мужа становятся на два тона светлее, он ослабляет захват на моей руке, однако отшагивать не спешит.

– Ты не видишь? Я общаюсь со своей женой.

Я не поворачиваюсь, предпочитая смотреть в окно, и коротким рывком высвобождаю запястье.

– Да, я вижу. Это срочно.

– Можешь подождать за дверью пару минут? – Айзек уже не скрываясь, огрызается. Джейден его не слушает, и он не знает, как с этим быть. – Я сейчас подойду.

– Я же сказал, что это срочно.

Выругавшись сквозь зубы, Айзек идёт к двери, и, хотя я по-прежнему стою к ней спиной, знаю, что Джейден пропустил его первым. Потому что на столе так и лежат бумаги, которые он забыл и за которыми вернулся, и потому что поясницу горячо покалывает.

13

– Сегодня мои родители ждут нас к себе на ужин, – говорит Айзек, остановившись в дверях моей спальни.

Я в последний раз провожу расчёской по волосам и, убедившись, что они в порядке, откладываю её в сторону.

– Я уже говорила, что четверг у меня занят, и то, что Тайра приготовила очередную утку, этого не изменит.

– Это мои родители, Таша, и они хотят видеть нас и Сэма. Отмени свои планы.

– Не отменю.

Я достаю из косметички блеск и обвожу им губы. Сегодня наша третья встреча с Джейденом, и у меня в голове сформировался алгоритм сборов: волосы забраны на затылке, минимум туши, и обязательно водостойкая, лёгкая пудра, никаких помады и румян.

Сзади слышатся шаги, кресло подо мной немного пружинит, оттого что на подголовник опускаются ладони Айзека. Мы встречаемся в отражении зеркала глазами, и я вопросительно поднимаю бровь.

– Иногда мне хочется ударить тебя головой об стену, чтобы вытрясти весь этот лёд и обнаружить нормальную женщину. Даже удивительно, как ты смогла стать хорошей матерью для Сэма, не имея сердца.

– Выкручивая мне запястья и раздавая пощёчины, ты желаемого не добьёшься. В следующий раз, когда попытаешься меня оскорбить, делай это без упоминания сына, иначе моему терпению придёт конец, и гора льда попросту тебя раздавит.

– Я прошу тебя быть семьёй!

Я морщусь, потому что Айзек неприятно повышает голос.

– Просто быть нормальной семьёй.

– Ты просишь меня создавать видимость нормальной семьи. Этим я занимаюсь большую часть времени, и иногда мне нужен перерыв.

Подголовник вновь пружинит, слышатся гневные удаляющиеся шаги и глухое бормотание: «Сука».

Я дёргаю молнию косметички и прикрываю глаза. Я давно научилась не реагировать на его обиды и оскорбления, но они по-прежнему выматывают. Айзек словно ребенок, зашедшийся в продолжительной истерике: можно закрыть его в комнате и пытаться не обращать внимания, но долетающие из-за двери крики всё равно будут раздражать нервную систему.

Я наношу по капле духов на запястья и бросаю взгляд на часы: начало седьмого. Сев на кровать, беру телефон, чтобы проверить электронную почту, и в этот момент дверь открывается и в комнату вновь входит Айзек. Он молча опускается передо мной на колени и, обняв ноги, утыкается лицом в подол моей юбки. Оттого, что он тяжело и часто дышит, кожа ног нагревается, и мне становится некомфортно. Застыв с телефоном в руке, я смотрю на его по-модному постриженный затылок и думаю, что его волосы сильно выгорели на солнце и больше подходят поп-певцу, чем главе крупной компании.

– Таша, я ведь стараюсь. Куда легче было найти другую женщину, не такую, как ты, и не проходить через всё это. Но мне не нужны другие. Я зациклен на тебе, влюблён лишь в тебя и хочу, чтобы у нас всё получилось. Просто пойди мне навстречу, прошу тебя. Не будь такой холодной. У нас есть семья, этот дом, компания, Сэм. Ты можешь родить ещё одного ребенка и посвятить себя ему. Я не верю, что у нас всё потеряно.

Моё тело деревянное, вместо позвоночника – металлический штырь, не дающий согнуться. Я знаю, что сейчас муж говорит искренне, вернее, он действительно так считает. Что по-настоящему любит меня, что есть шанс, и я захочу родить ещё, что мы сможем перевернуть все эти измятые, покрытые грязными пятнами страницы и возвратиться назад. Проблема в том, что наше общее прошлое изначально не было столь привлекательным, а Айзек слишком сильно и много меня разочаровывал, чтобы сейчас хотеть его утешить.

Я заношу ладонь над его головой, но опустить её не могу. Я должна хотеть подарить ему ласку, а заставлять себя так и не научилась. Сейчас Айзек воплощает собой всё, что я не люблю: полную эмоциональную разбитость и кричащую мольбу о сочувствии. Много лет назад Джейден тоже был разбит и тоже просил, но его боль мне хотелось собрать губами. Всё же я очень пристрастна, и собственный муж в круг моих пристрастий не попадает.

– Айзек, ты не любишь меня. Я твоя точка опоры, та, кто, по мнению наших родителей, тебе подходит. Они внушили это нам очень давно, и мы поверили. Надо отдать тебе должное – ты верил сильнее и старательнее меня. Когда любишь, ты готов взять за человека ответственность, простить ему всё, даже если кажется, что простить невозможно. Ты принимаешь его таким, какой он есть, и всегда готов сражаться на его поле. Всего этого между нами нет.

– Я простил тебя за то, что ты была с ним. Думаешь, это было просто?

– В том-то и дело, Айзек: ты меня не простил. Предлагал быть вместе, не дав себе времени взвесить за и против. Для тебя наш брак был заманчивой игрой, которая устраивала тебя и других заинтересованных игроков. Возможно, потому что в жизни тебе многое доставалось легко. Ты думаешь, что рвёшь жилы, а на деле жалеешь себя. Для прощения требуется всё твоё мужество, оно не бывает лёгким, даже если речь идёт о том, чтобы простить самого себя. Поверь, я знаю, о чём говорю. То же самое касается бизнеса. Не ищи оправданий своим неудачам, и тогда ты сможешь полноценно работать с тем, что есть.

Моя рука почти задевает его волосы, когда Айзек отрывает голову от колен и поднимает глаза. В них боль и обида.

– Ты снова меня обвиняешь, Таша. Всегда одно и то же. Я перед тобой на коленях, но ты не можешь найти в себе ни капли сочувствия.

– Мне не нравится сочувствовать. Я не позволяю этого даже по отношению к себе, а я, как ты знаешь, на редкость эгоистична.

– Что, по-твоему, во мне не так, Таша?

Я могла бы говорить об этом очень долго, но сейчас не нахожу честности его так сильно ранить. Поэтому цитирую одну из фраз, сказанную когда-то Джейденом:

– Ты не знаешь, как со мной обращаться.

– А он знает, да? – Айзек щурит покрасневшие глаза, в которых теперь горит злость.

– Когда-то знал. Нам нужно развестись, Айзек. Обещаю, я не буду препятствовать твоим встречам с Сэмом.

– Нет, – он яростно мотает головой, как и всегда, когда я завожу речь о разводе. – Я с тобой не собираюсь разводиться. Надумаешь это сделать, я буду настаивать на разделе компании, и твоя семья останется с кучей долгов. Виной этому будешь ты, Таша.

Я усмехаюсь и отталкиваю его от себя. Порой люди просто не дают шансов думать о них лучше, чем они есть.

– Встань с колен и убирайся из моей комнаты, Айзек. Мне нужно ехать.

14

По традиции я приезжаю в «Петит Эрмитаж» ровно в семь и когда выхожу из машины, замечаю, как в соседнем ряду гаснут фары знакомого «Мерседеса». Джейден захлопывает дверь, собираясь уйти, но при виде меня останавливается.

– Приди я чуть раньше, наткнулась бы на запертую дверь? – вопросительно изогнув бровь, направляюсь к нему.

– Ты бы не пришла раньше, Таша.

– Почему ты так решил?

– Тогда это бы означало, что происходящее тебе по душе.

Я пожимаю плечами и, обогнув его, первой шагаю к стеклянному входу отеля. Джейден и впрямь меня хорошо знает.

По пути к лифту он держится чуть поодаль, но, едва металлические двери съезжаются, его взгляд застывает на мне без попытки сдвинуться. Я отвечаю ему тем же, потому что считаю традицию прятать глаза или создавать видимость увлечённости стенами смехотворной. Хорошо, что он остановился на четвёртом этаже.

В номер Джейден пропускает меня первой, после чего сразу уходит в ванную: судя по звукам льющейся воды, моет руки. Я скидываю туфли и, подойдя к окну, отодвигаю тяжёлую портьеру. Отсюда открывается вид на лазурный прямоугольник бассейна в окружении шезлонгов и подсвеченный газон; чуть дальше золотыми огнями искрит вечерний Лос-Анджелес. Можно сказать, что я любуюсь увиденным, но любование подразумевает умиротворение, а покалывающее волнение в груди, смешанное с призрачной болью, вряд ли можно так назвать. Интересно, это когда-нибудь пройдёт? И нужно ли, чтобы проходило?

То, что Джейден вышел из ванной, я узнаю по звуку шагов, потому что стою к нему спиной. Слышится глухой щелчок откупориваемой бутылки, бульканье и дребезжание стекла.

– Расстегнёшь мне платье? – спрашиваю из-за плеча и, развернувшись, демонстрирую молнию.

Ответа не следует – вместо него раздаются тяжёлые шаги. Они приближаются ко мне вплотную, настолько, что я чувствую тепло, исходящее от его тела. Нет ничего сверхъестественного в том, что Джейден расстегнёт мне молнию: у нас отношения по контракту, снять платье – бытовая необходимость, но сердце всё равно панически грохочет, а на предплечьях собрались мурашки. Его пальцы коротко задевают мою шею, вместе с этим прикосновением раздаётся звук разъезжающейся молнии. Я смотрю в окно на мерцающую гирлянду огней и не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть до тех пор, пока жужжание не стихает на копчике. Дизайнеры не экономили на длине замка, и сейчас Джейден, без сомнения, видит моё бельё: чёрную, почти прозрачную полоску стрингов и никакого бюстгальтера – модель этого платья не предусматривает его ношение.

Я дёргаю плечом: сначала одним, затем вторым, и ткань с тихим шорохом падает на пол. Кожу позвоночника опаляет жар его дыхания, и хочется слабовольно прикрыть глаза: поверить, что сейчас его руки коснутся меня, чтобы подарить ласку.

Разбившиеся иллюзии имеют свойство делать реальность суровее, а потому я не даю им простора и разворачиваюсь к Джейдену лицом. Мы встречаемся глазами, и на миг мне удается уловить призрачный оттенок зелёного в его пасмурно-сером взгляде. Так же как и в лифте, он смотрит прямо и не мигая – так же как и в лифте, я отвечаю ему тем же. Сейчас разница состоит в том, что я стою достаточно близко, чтобы положить руки ему на плечи и потянуть пиджак вниз. Когда он падает на пол к моему платью, я перемещаю пальцы на верхнюю пуговицу его рубашки. К чему довольствоваться полумерами? Я хочу получить всё.

Джейден перехватывает мою руку, когда я расстёгиваю вторую пуговицу, его ладонь сдавливает талию и резко разворачивает меня лицом к окну. Блики вечернего города светом жалят роговицу, холод стекла – грудь.

Бряцание ремня, треск рвущейся упаковки, ставший ненавистным звук растягивающегося латекса. Эхо моего вскрика оседает на окне вместе с пятном испарины, в ягодицы вонзаются нестерпимо горячие пальцы. Джейден двигается глубокими толчками, отчего икры мгновенно начинает тянуть, потому что мне приходится подняться на цыпочки.

Он ощущается по-прежнему туго и тесно, но яркой боли, как в прошлые разы, уже нет. С каждым проникновением его член пробуривает во мне какую-то чувствительную точку, соприкосновение с которой вызывает желание стонать. Оргазм неминуем, но сейчас его недостаточно. Много для женщины, торгующей телом ради материального благополучия, и слишком мало для той, кто всё ещё не может его отпустить. Поэтому я снимаю кисть со стекла и, отведя её назад, нахожу ладонь Джейдена. Прослеживаю выступающие вены, глажу натянутую кожу, длинные пальцы и, перехватив запястье, тяну его вверх, к своей груди. В этот момент я не думаю о результате: вижу родник и иду к нему. Испытываю мучительную жажду и делаю всё, чтобы выжить.

Рука Джейдена, коснувшись соска, застывает без движения, и я закрываю глаза в ожидании. Иллюзии – это больно, но и я всего лишь человек.

Длинный толчок члена выбивает из моего горла новый стон, и вместе с ним ладонь Джейдена сжимает мою грудь. Живот и влагалище простреливает мощный разряд тока, за ним следует ещё один, и ещё, потому что он не останавливается. Его пальцы сдавливают сосок, оттягивают его, отпускают, повторяя это снова и снова; вторая рука присоединяется: скользит по моему животу, сминая кожу, перемещается на бёдра и жадно их ощупывает. Я вскрикиваю от неожиданности, когда Джейден коротко и сильно ударяет меня по ягодице. Член внутри меня увеличивает скорость и напор, в волосах становится горячо, потому что Джейден упирается подбородком мне в затылок.

– Ещё, – эйфория от новых ощущений сплетается с естественной отдачей тела, сметая границы сдержанности, и я позволяю себе просить. – Ещё. Ещё.

Его руки всюду: на моей шее, плечах, бёдрах, терзают грудь до синяков, с каждой секундой приближая грядущее воспламенение. Я уже знаю, что оно будет сильнее, чем в прошлый раз, потому что сейчас тлеет не только моё тело, но и мой разум. Я прижимаюсь щекой к стеклу в поисках опоры и, захлёбываясь эмоциями, бурлящими во мне, принимаю взрыв. Сейчас всё так, как и должно быть: его член внутри меня, его ладони – на моём теле, его кожа, пусть и прикрытая рубашкой, спаяна с моей.

Последующие минуты стираются из моей памяти, выпадая из неё засвеченными кадрами, и я прихожу в себя, лишь когда малейшее движение стихает. Всего несколько секунд тяжёлого дыхания Джейдена у меня на шее, и спине становится холодно. Слышатся удаляющиеся шаги, хлопает дверь в ванную. На дрожащих ногах я опускаюсь на пол и нащупываю скомканное платье. Пульс волнообразно скачет в висках, трезво думать не получается. «Нужно сходить в душ, – напоминает внутренний голос. – Дома ждёт Сэм».

Джейден появляется через несколько минут и, глядя мимо меня, приглашающе кивает на дверь позади себя. Прижимая платье к груди, я молча вхожу в ванную и залезаю под тёплые струи воды.

Когда я возвращаюсь в гостиную, потратив несколько лишних минут на то, чтобы самой застегнуть молнию, Джейден стоит у окна со стаканом виски в руке.

– Я уезжаю, – твердо и уверенно говорить не получается, голос звучит тихо и мягко.

Джейден кивает. Я берусь за дверную ручку, но ноющая тяжесть в груди вновь разворачивает меня к нему.

– Ты был прав тогда. Во всём.

Джейден не оборачивается и делает новый глоток. В отличие от моего, его голос не звучит мягко.

– Это уже не имеет значения, Таша.

Кажется, получать оргазм и уходить с развороченным сердцем стало традицией.

– Тогда, видимо, до следующего четверга.

– Его не будет. У меня возникли дела.

15

– Если никто не хочет высказаться, то на этом встречу можно закончить, – Джейден по традиции обводит глазами сидящих и встаёт.

За последнюю неделю мы пересекаемся лишь в зале для совещаний и в кабине лифта по утрам, и результат всегда остаётся один: его взгляд едва задевает моё лицо, словно в мире нет ничего скучнее, и больше к нему не возвращается. Четверг благополучно миновал вчера, и я весь вечер провела, гуляя с Сэмом в парке развлечений.

Джейден не делает намёков, что его планы относительно компании изменились, я избегаю участи элитной проститутки и наспех не смываю следы секса в чужой гостиничной душевой – можно сказать, что жизнь вернулась в привычное русло. Вот только она не вернулась, потому что я знаю: он где-то поблизости. Мысли, много мыслей и противоречивых эмоций раздирают меня перед сном. За последние шесть лет я отшлифовала умение подчинять чувства сухой логике, сортировать их как отходы по контейнерам: бумага к бумаге, пластик – к пластику. Если поступки и поведение человека не укладываются в категорию приемлемых, от него необходимо дистанцироваться, в работе руководствоваться в первую очередь деловыми интересами и так далее. Вне законов логики для меня оставался лишь Сэм. Ради него я готова плюнуть на всё, переступить через любой свой принцип, не раздумывая ни секунды. Моя любовь к нему безусловна и иррациональна – она просто есть, а всё остальное меркнет на её фоне. Когда-то Джейден тоже был моей иррациональностью, так же как и Руби, но по прошествии лет я стала об этом забывать.

То, как дела обстоят сейчас, должно полностью меня устроить, но сердцем принять подаренный комфорт я не могу. Годами я была просто матерью, добровольно похоронив себя как женщину, а с его возвращением вновь вспомнила, каково это – чувствовать себя живой. Каждая наша встреча – вызов с замиранием сердца, и пусть в моём случае это подразумевает терзания и боль, я оказалась неготовой от них отказаться. Потому что Джейден – единственный человек за всю мою почти тридцатилетнюю жизнь, который вызывал во мне настолько сильные чувства. Избавиться от них означает вновь обречь себя на полуживое существование, а я вдохнула слишком большую порцию кислорода, чтобы не хотеть сопротивляться. Две слабости – не так уж и много, так пусть они останутся со мной навсегда. Кому-то под силу распылять свои чувства, со временем менять свои пристрастия, но я к числу этих людей не принадлежу. Понять бы это чуть раньше, и возможно, я бы не совершила той ошибки. Моё сердце с детства окрашено в цвета Джейдена, и блёклым тонам Айзека никогда не было в нём места.

– Таша, я сегодня освобожусь пораньше, – голос Айзека в динамике смартфона звучит доброжелательно и мягко. – Давай возьмём Сэма, поужинаем в ресторане, а потом поедем на премьеру мультфильма, о котором он давно говорит.

Всю неделю Айзек ведёт себя так же, как в первые месяцы нашего брака: старается быть внимательным, проявляет инициативу и уезжает с работы пораньше. Возможно, это как раз то, о чём говорила мама: он подсознательно чувствует моё подавленное состояние и наполняется энтузиазмом. Даже если и так, я ни на секунду не верю, что у нас появилась возможность вытянуть со дна наши отношения, – для этого я слишком реалист. Это не более чем кратковременная ремиссия, после которой тело нашего брака продолжит планомерно увядать.

Айзек приезжает домой в пять вечера, и под возбуждённые возгласы Сэма, озвучивающего спойлеры к предстоящему просмотру, мы загружаемся в машину. Муж и впрямь подошёл к организации совместного досуга серьёзно, потому что через полчаса мы останавливаемся возле моего любимого французского ресторана.

– Мама, я хочу попробовать лягушку, – объявляет Сэм, когда швейцар открывает для нас дверь. – Ты же мне закажешь?

– Смелый выбор. Уверен, что не передумаешь?

– Я завёл специальную тетрадку и туда записываю все необычные вещи, которые со мной случились. Помнишь, когда я увидел красную ящерицу в парке и погладил её? Я записал. Сегодня попробую лягушку и тоже отмечу.

Я улыбаюсь. Не зря говорят, что наши дети будут лучше, чем мы. У моего сына правильный настрой на жизнь.

– Надеюсь, твоя тетрадка достаточно толстая, потому что у тебя будет ещё много всего интересного.

Мы проходим к столу, который Айзек предусмотрительно забронировал, и рассаживаемся. Официант принимает заказ, включающий порцию лягушачьих лапок, и приносит бокал вина для меня. Несмотря на то, что подобные вылазки втроём мне не в новинку, сегодня я не могу расслабиться. Я бы предпочла пойти лишь с Сэмом, остаться дома у телевизора, но не сидеть в этом ярко освещённом зале на каблуках и в тесном платье, играя в счастливую семью. Легко сделала бы это в другой раз, но не сегодня. Для этого на душе слишком холодно и пасмурно, а я слишком отчётливо чувствую фальшь.

– Хорошо, что пришли пораньше. Ещё пара часов, и в зале будет полный аншлаг, – замечает Айзек, наливая Сэму стакан воды.

Я не отвечаю, потому что ответить мне, собственно, и нечего, а ещё, потому что отвлекаюсь на лёгкое жжение на лице. Быстро обвожу глазами зал и вздрагиваю от колючей искры, вонзившейся в грудную клетку. Я не ошиблась: Джейден пришёл в тот же ресторан. Наши взгляды пересекаются, его – соскальзывает на спины разговаривающих Сэма и Айзека и, задержавшись на долгую мучительную секунду, возвращается к собеседнику, сухощавому мужчине с залысинами.

В лёгкие будто насыпали стеклянной крошки, грудь горит, словно и правда истекает кровью, а в голове стучит: «Он ведь никогда не видел нас втроём». Мне нестерпимо больно, но вовсе не за себя, а за него. В своих пристрастиях я и правда совершенно иррациональна.

Джейден покидает ресторан спустя полчаса, и я хочу верить, что он больше на нас не смотрел. Сейчас я искренне хочу, чтобы ему было всё равно.

*************

Моё состояние в последующие дни отдалённо напоминает депрессию: жизнь идёт своим чередом, но в ней мне совсем некомфортно. Время, когда засыпает Сэм, стало моим нелюбимым, потому что оно означает покинуть его спальню и вновь остаться одной. Поэтому во вторник я, поддавшись порыву, набираю Эмми и приглашаю её пропустить по бокалу вина за ужином в нашем обычном месте.

– Ты позвонила мне сама! – подруга обнимает меня за плечи и, отстранившись, заглядывает в глаза. – В чём дело? Претендуешь на звание «Миссис Веселье»?

– Даже лучшим из нас присущи слабости, – саркастично замечаю я, присаживаясь на стул.

– Каковы бы ни были причины, они уже неважны. Никогда не пройду мимо алкоголя и сплетен.

– А будут сплетни?

– Конечно! Например, вчера я узнала, что Лорен из бухгалтерии спала с Гейлом, которого усилиями нашего нового акционера сократили, и теперь она полностью разбита. Не знаю, на что дурёха рассчитывала: он женат почти тридцать лет, и у него есть внуки. Честно говоря, я вообще удивлена, что у него всё ещё стоит.

Я морщусь. Всегда старалась держаться от подобных подробностей офисной жизни как можно дальше.

– Мерзкое начало вечера. Наверное, пока официант не успел принести меню, мне стоит сбежать.

– Ну уж нет, Таша, – Эмми возмущённо грозит мне пальцем. – С этим сокращением штата я настолько погрязла в работе, что мне просто необходимо выговориться. И кстати, вот тебе ещё одна сплетня, если ты не слышала. Ходят слухи, что Рид помолвлен с той бесталанной модельершей.

Губы Эмми продолжают раздвигаться, фоновая блюзовая композиция по-прежнему играет, но мир словно выключили. Всего на пару секунд, но для меня они равносильны клинической смерти. В левой половине груди мучительно ноет и потрескивает, будто из меня тянут жилы. Проблема, снова эта моя извечная проблема: для меня он всё ещё только мой. У них не просто секс. Помолвка – это всегда больше, чем секс.

– Я прочла об этом вчера в интернете. Может, эта модельерша набивает себе популярность, но их ведь часто видят вместе. Ты в порядке? Побледнела.

– Я в норме, – бокал, принесённый официантом, не успевает опуститься на стол, потому что я его перехватываю. Просто держать лицо. Я это умею. – Ещё сплетни есть?

16

В третий раз за день я тычу в страницу развлекательного портала, где размещены фотографии Джейдена и Кайлы, и разглядываю кроваво-красную надпись: «Помолвлены». Почему эта новость меня раздавила? Разве я полагала, что у нас всё ещё оставался шанс быть вместе? Я замужем, и вполне естественно, что и Джейден хочет создать семью. Ему тридцать, он красив, успешен и наверняка задумывается о потомстве.

Прошло четыре дня с тех пор, как Эмми преподнесла мне эту новость, и их должно быть вполне достаточно, чтобы её переварить. Джейден заслужил счастье, так почему бы мне не смириться, что он нашёл его не со мной? Потому что это чушь. Кайла Зойч и её безвкусные дизайнерские тряпки – не его уровень. Он не должен на ней жениться. Отношения с ней не мешали ему трахать меня по четвергам, а это плохое начало для брака – я точно знаю.

Жизнь полна иронии: когда-то Джейден был моим секретом, теперь я стала его. Точнее сказать, была его секретом, ведь четвергов больше нет. До новости о его помолвке мне нравилось тешить себя мыслью, что в нашем последнем сексе Джейден перешёл невидимую грань, которую дал себе слово не пересекать, и поэтому решил всё прекратить. Много лет назад я сделала ему больно, и он, конечно, не хочет повторения. Сейчас же понимаю, что это были мои фантазии. Ведь он женится. Мой Джейден женится. Повернуть бы жизнь вспять – я бы всё сделала по-другому.

Джейден не появляется в офисе уже три дня, и я запрещаю себе думать о том, чем он занят. Что проводит время с ней, обедает, улыбается ей, ходит за руку по магазинам – делает всё то, что должен был делать со мной. Раньше такие мысли меня не посещали. Кайла в моём представлении мало отличалась от тех девушек, которых он трахал на заднем сиденье своей машины в университетские годы. Но она отличается. Она получила его.

Желание посмотреть ему в глаза и спросить, правда ли это, невыносимо. Разумеется, я никогда этого не сделаю – я потеряла такое право. Может, и хорошо, что его нет, потому что в следующий раз, когда я его увижу, между нами всё будет по-другому. Возможно, судьба даёт мне время примирить внутренний мир с реальностью. Он больше не мой.

По словам Эверли, мистер Рид обещал появиться в офисе в четверг на совещании, но нашей встрече не суждено было сбыться: посреди рабочего дня мне позвонила учительница Сэма и сказала, что у него поднялась температура.

Я даже не помню, как вылетела из офиса и доехала до школы. Сэм редко болеет, но каждый раз для меня это страшнейшее испытание. Эмми посмеивается надо мной, потому что я сутками не отхожу от его кровати. По её словам, все дети болеют и не стоит раздувать этот факт до масштаба катастрофы. Но для меня Сэм не все. Первый раз он серьёзно заболел в три года, и я никогда не забуду то ощущение собственной беспомощности. Когда этот маленький человек, который тебе дорог больше всего на свете, страдает, а ты ничего не можешь сделать. Тогда у него сильно болело горло, и он тихо плакал, а я просидела на полу рядом с ним двое суток.

Доктор Стюарт приезжает к нам домой в течение часа, берёт у Сэма анализы и диагностирует мононуклеоз. Вероятно, он заразился от кого-то в школе. Я провожу дома неделю, до тех пор пока сын не идёт на поправку, и, чтобы окончательно не запускать дела, работаю удалённо. В офис я возвращаюсь во вторник и сразу же погрязаю в накопившейся рутине дел. На несколько дней о том, чтобы уезжать домой после обеда, точно придётся забыть. Я знаю, что Джейден где-то поблизости, потому что заметила его в обед выходящим из лифта. Мы не виделись почти две недели, но я по-прежнему не готова взглянуть на него другими глазами. Теми, в которых он больше не мой.

Я высиживаю за ноутбуком до шести вечера, когда по внутренней линии раздаётся звонок. Мне приходится собрать в кулак всю свою невозмутимость, потому что это Джейден.

– Таша, Джордан Корнуэлл ведь твой клиент?

– Да, я веду его лично.

– Я бы хотел взглянуть на его договор.

Значит, это произойдёт сейчас. Когда-то же должно было.

– Я тебе его занесу.

Когда я вхожу в его кабинет, Джейден стоит ко мне спиной и разговаривает по телефону. С хлопком закрывшейся двери он оборачивается, и мы встречаемся глазами. Я всматриваюсь в красивые черты, которые знаю наизусть, и жду. Жду, когда невидимая нить, привязавшая меня к нему, разорвётся, и я смирюсь с действительностью. Ничего не происходит. Его во мне слишком много, и даже новость о том, что скоро он станет чужим мужем, не в силах этого изменить.

Молчаливое созерцание между нами длится несколько долгих секунд, после чего Джейден переводит взгляд на стопку листов в моей руке. Отмерев, я шагаю к его столу и кладу на него договор.

– Если у тебя возникнет мысль пересмотреть его условия, я бы хотела, чтобы ты обсудил изменения со мной. Джордан мой давний и ценный клиент, и я не хочу потерять его расположение.

– Если возникнет необходимость, так я и сделаю, – с этими словами Джейден идёт к тому месту, где я стою, отчего сердце начинает колотиться сильнее. Он поднимает со стола договор и пробегается по нему глазами. Его близость доносит до меня его запах, и тоска в груди даёт о себе знать с удвоенной силой.

– Я тебе ещё нужна?

– Нет, Таша, – его глаза внимательно оглядывают моё лицо, – Это всё.

Я первой слабовольно разрываю наш зрительный контакт и, развернувшись, иду к двери. Сейчас я как никогда нуждаюсь в спасительном уединении.

– Завтра в семь вечера в отеле, – негромко летит мне в спину. – Номер, думаю, помнишь.

17

– Ты куда-то собралась? – вернувшийся с работы Айзек перехватывает меня в прихожей перед выходом и оценивающе пробегается взглядом по моему наряду. – Почему не предупредила?

– С каких пор это стало проблемой?

– Этот вечер я планировал провести с тобой и с Сэмом. Мы могли бы заказать еды на дом и посмотреть фильм.

– Не получится. Сэм сегодня ночует у моих родителей.

– Тогда мы можем открыть вино и посмотреть фильм вдвоём.

Айзек по-прежнему делает вид, что мы счастливая американская семья, для которой привычно коротать домашние будни перед телевизором. Может быть, поэтому его так любит моя мама: им обоим нравится выдавать постановочный снимок с натянутыми улыбками за честный кадр семейной идиллии. При всех своих недостатках Айзек далеко не дурак, поэтому я не понимаю, почему он так старательно делает вид, что предложение провести романтический вечер вдвоём для нас в порядке вещей. Наши с ним отношения как рука, изъеденная гангреной, – ноет и смердит, и сколько ни смазывай антисептиком, результат останется один: кисть рано или поздно ампутируют.

– Я пас, – я бросаю последний взгляд в зеркало и возвращаю в руку клатч. – Извини, мне пора.

Лицо Айзека багровеет, и он делает шаг мне навстречу:

– Я хочу знать, куда ты собралась.

– Мы оба знаем, что я не буду перед тобой отчитываться.

Я разворачиваюсь и расслабленной походкой иду к выходу, хотя каждая мышца скована ожиданием того, что Айзек догонит меня и схватит за руку. Белинды, Сэма и сотрудников «Эванс&Фьюри» поблизости нет, он зол, а значит, этого вполне можно ожидать. Муж никогда не причинял мне серьёзного вреда, но продемонстрировать физическое превосходство не гнушается вот уже пару лет. Ещё одно доказательство в пользу того, насколько он слаб.

Я расслабляюсь, только когда сажусь в свой автомобиль и запираю двери. Часы на приборной панели показывают половину седьмого – через полчаса я увижу Джейдена. Если в последнюю нашу встречу я не могла избавиться от ощущения волнения и адреналина, то сейчас над ними превалирует чувство отравляющей горечи. Он женится, и в его глазах я всего лишь шлюха, потому что до любовницы мой статус явно не дотягивает. Он и правда совсем другой. Джейден, которого я знала, никогда не стал бы изменять своей избраннице. Лишнее напоминание о том, что я убила бабочку. За всё в жизни приходит расплата, а по тем, кто дольше остальных способен продержаться на ногах, она бьёт особенно сильно.

Знакомая парковка, тот же лифт, заинтересованный взгляд мужчины по соседству. Я часто ловлю на себе подобные – мой внешний вид всегда привлекал самцов, и в такие моменты, как сейчас, мне становится смешно: и двух минут разговора достаточно для того, чтобы они выкинули из головы похотливые мысли и сбежали. Поэтому в университете ни один парень, кроме Айзека, не решился пригласить меня на свидание – они не знали, как ко мне подступиться. Для чего возиться с колючей Снежной королевой, когда можно найти кого-то приятнее и проще? Много лет назад Айзеку придала решимости дружба наших семей и собственная популярность, но он так и не понял, как со мной обращаться.

Я заношу руку над дверью с цифрами 458 и стучусь. Пока жду, даю себе установку не думать о том, что он женится. Что это меняет для меня? Я ведь не хочу отказаться от нашей договорённости. Вот так просто позволить эмоциям взять вверх и лишить сына будущего, которое он заслужил? Нет, ни за что.

Открыв дверь, Джейден с секунду пытает меня взглядом, после чего отходит в сторону. Из одежды на нём только рубашка, расстёгнутая на две пуговицы, и брюки, и я с удивлением отмечаю, что нет ни обуви, ни носков. Разглядывать его босые ступни я себе не позволяю и прохожу внутрь. Меня не было здесь три недели, и кажется даже странным, что за это время ничего не изменилось: тот же стол, те же кресла, тот же диван.

Как и обычно, остановившись посередине гостиной, я разворачиваюсь и смотрю ему в глаза. Когда-нибудь это чувство станет тише? Будь Джейден чуть менее мне знакомым, чуть менее статным и высоким, тоска по нему была бы не такой сильной.

– Мы можем сделать это в спальне? – моё предложение – абсолютный экспромт, но я довольна собой, потому что голос звучит спокойно. – Не беспокойся: смена локации не создаст у меня ложных иллюзий. Я просто хочу делать это по-человечески.

Только после того, как я это говорю, в голову приходит мысль, что он откажет. Наверняка его невеста остается ночевать у него, и он захочет сохранить их общую постель нетронутой. Однако Джейден делает лёгкий кивок головы мне за плечо:

– Спальня налево.

Это всего лишь очередная комната, и я сама предложила заниматься сексом в ней, но ноги вдруг становятся тяжёлыми и непослушными. Наверное, потому что место для сна ассоциируется у меня с чем-то интимным: подушки, хранящие след от головы, простыни, впитавшие запах кожи. Надеюсь, за те астрономические суммы, которые Джейден платит за проживание, бельё меняют здесь каждый день, и я не уловлю аромат женского парфюма.

В спальне царит идеальный гостиничный порядок: постель заправлена, на прикроватной тумбе ни пылинки, а из вещей на ней лежат лишь мужские часы, стоимость которых я машинально оцениваю в сто пятьдесят тысяч долларов.

Я останавливаюсь рядом с кроватью, спиной к двери, и по традиции сбрасываю туфли. Джейден находится совсем близко, я знаю это по ощущению покалывания на затылке и исходящему от него теплу.

– Поможешь раздеться? – спрашиваю, не оборачиваясь.

– Сегодня сама.

Я пожимаю плечами и тяну молнию на юбке вниз, позволяя ей упасть. Покалывание перемещается мне на ягодицы, и вопреки всему в животе разливается знакомый жар. Пальцы кладу на пуговицы рубашки, расстёгиваю одну за другой. Не тороплюсь, чтобы не выглядеть неуверенной малолеткой и заодно успеть подавить лёгкую дрожь в руках. После того как рубашка оказывается лежащей на полу, я переключаюсь на бюстгальтер, сбрасываю его и следом стягиваю узкие стринги. Здесь меня неожиданно настигает ступор, и я застываю, глядя в идеально ровную стену напротив.

– Ложись на кровать, – голос Джейдена задевает мои лопатки совсем близко, тепло дыхания щекочет кожу. Отмерев, я делаю небольшой шаг вперёд и, упершись руками в прохладную ткань одеяла, осторожно переворачиваюсь на него спиной. Пульс окончательно сбивается с ритма: сейчас всё слишком ново.

Джейден возвышается надо мной, стоя чуть поодаль: его взгляд изучает моё тело, отчего мне хочется закрыть глаза. Грудь начинает вздыматься чаще, повинуясь толчкам сердца, живот и соски ощутимо жжёт. Находиться голой перед ним даже в первый раз было проще, потому что мои чувства к нему были не настолько ранены и не настолько обнажены.

– Сними рубашку.

Джейден отрицательно качает головой.

– Ты здесь на моих условиях, Таша. Раздвинь ноги.

Я сглатываю разочарование напополам с волнением и развожу бёдра шире. Даже когда я делала ему минет, не чувствовала себя такой незащищённой. Джейден несколько секунд изучает открывшийся вид, после чего снова находит мои глаза. Как и всегда, выражение его лица нечитаемо.

– Что делать дальше? Трогать себя?

Следует очередной отрицательный кивок головы, и Джейден начинает расстёгивать молнию на брюках. Не дыша, я прослеживаю, как обнажается загорелая полоска его кожи, контрастирующая с белизной боксёров, и как он обхватывает рукой эрегированный член, чтобы надеть презерватив. Он придвигается к изножью кровати, и кожа начинает ныть от внезапной потребности ощутить его на себе. Вместо этого он обхватывает мои бёдра, рывком придвигая к краю, головка, покрытая латексом, упирается мне во влагалище. Я затаиваю дыхание в ожидании проникновения и вскрикиваю, когда оно происходит. Перевожу дух, смаргивая с ресниц набежавшую влагу, всхлипываю, когда он погружается в меня до упора. Лицо Джейдена каменное, и он по-прежнему на меня смотрит: как с каждым толчком распахивается мой рот и искажаются черты. В сексе у меня недостаточно опыта, чтобы научиться скрывать эмоции так же, как за дверями этого номера, поэтому я заставляю себя удерживать по крайней мере его взгляд.

Джейден не торопится увеличивать темп, двигается не спеша, глубоко и равномерно, и мне в очередной раз приходится усмехаться собственной реакции: я полностью накалена. Он женится на другой, а моё тело по-прежнему открыто для оргазма.

Проходит пять минут, семь, десять. Изменения в поведении Джейдена едва заметны, но они есть: зрачки почти полностью поглотили свинцовую радужку, на скулах рельефом выделяются желваки, ладони сжимают мои бёдра крепче. Растущее вожделение туманит мне мозг, раздвигает рамки стыдливости и смущения. Я хочу больше его изменений, поэтому позволяю себе не думать: опускаю ладони ниже, сжимаю и глажу грудь.

– Я хочу, чтобы ты лёг на меня.

Скулы Джейдена напрягаются сильнее, брови съезжаются к переносице, и он толкается в меня резко и глубоко, заставляя вскрикнуть.

– Хочу, чтобы лёг на меня, Джейден.

Мне приходится зажмуриться, потому что с каждым моим новым словом он ускоряет темп. Я захлёбываюсь потоками воздуха, бессвязно мычу, но продолжаю повторять:

– Ляг на меня. Хочу, чтобы ты лёг сверху.

Когда его тело, кипящее даже через рубашку, накрывает моё, меня пробирает озноб. Я распахиваю глаза и встречаюсь с Джейденом взглядом. Его лицо всего в нескольких дюймах от моего, дыхание тёплое и частое, с привкусом мяты. Эмоции топят меня, и я, ни секунды не думая, обнимаю его шею руками. Сейчас между нами всё по-другому, я это не чувствую – я знаю. Потому что он смотрит на меня, словно хочет уничтожить, потому что глаза соскальзывают на мой рот, потому что ресницы трепещут, а по виску стекает капля пота.

Я отрываю голову от кровати, тянусь к его губам, и когда прикасаюсь, они горячие и солоноватые. Скольжу между ними языком, задевая плотно сжатые зубы. Джейден двигается во мне сурово, словно наказывает за самовольность, но я слишком давно не была к нему так близко, чтобы сейчас не испытывать настоящую эйфорию. Каждый свой новый стон я выдыхаю ему в губы, отчего его плечи под моими пальцами превращаются в камень. В животе становится теснее и горячее, и внезапно я чувствую влажное касание его языка, от которого в голове и в груди рассыпаются искры восторга. Я успеваю насладиться ими не больше секунды, потому что на моём горле с силой смыкается его ладонь, и Джейден толчком пригвождает мою голову к кровати. Его глаза чёрные и пугающие, между бровей залегла глубокая складка.

Воздух начинает стремительно покидать лёгкие, потому что он и не думает меня отпускать. Я распахиваю рот в попытке ухватить спасительные глотки кислорода, но они не попадают внутрь. В ушах начинает шуметь от крови, прилившей к щекам, вновь очнувшееся сознание атакует паника. Я пытаюсь уловить мутнеющую картинку лица Джейдена, чтобы обнаружить в нём подтверждение того, что он действительно решил меня убить. Сконцентрироваться не получается, мысли путаются, но вопреки умиранию тела, горячее давление внизу живота крепнет с каждой секундой. Сознание вспыхивает в последний раз и полностью гаснет, оставляя мне единственную способность – остро чувствовать происходящее: как член Джейдена погружается вглубь меня, скользит толщиной по стенкам, ударяется в матку, выходит, задевая клитор, и толкается снова. Последняя связная мысль: «Он никогда не сможет меня убить» – проносится в голове и бесследно стирается обрушившимся на меня оргазмом. Он настолько сокрушающий, что я полностью теряю контроль над своим телом: содрогаюсь, выгибаюсь, рву ногтями рубашку Джейдена и кричу. В эти секунды я забываю даже о его близости – существую только я и моё взорвавшееся тело, отделившееся от рассудка. Я прихожу в себя через несколько мгновений, жадно и часто ловя ртом воздух. Джейден больше не сжимает мою шею, его влажный лоб прижат к моему виску, хриплый мятный звук глохнет у меня в волосах, его член сильно и часто пульсирует внутри меня, пока собственный оргазм растекается подо мной на одеяло.

18

Я ловлю ртом наэлектризованный воздух и невидящими глазами смотрю в потолок. Мысли по-прежнему спутаны, пальцы всё ещё сжимают рубашку Джейдена. Сознание, подобно подброшенному перу, медленно спускается на землю реальности, и до того, как они успевают соприкоснуться, Джейден отталкивается от кровати и встаёт, заставляя мои руки безвольно опасть на одеяло.

Слышится щелчок стягиваемого презерватива, который он вышвыривает в урну, резкий звук застёгиваемой молнии, глухой толчок двери. Джейден выходит из спальни, не произнеся ни слова, а я остаюсь лежать на постели. Самообладание полностью меня покинуло: я не могу ни пошевелиться, ни уложить случившееся в голове. Почти поцелуй и сокрушительный оргазм, последствия которого эхом сотрясают тело. Разве такое может происходить между чужими людьми? Для Джейдена этот секс тоже был чем-то большим, я не могу ошибаться.

Я сажусь на кровать и машинально опускаю взгляд на влажное пятно под собой. Удивительно, что моё тело способно на такую отдачу, потому что я стала подозревать, что скупая эмоциональность передалась и моему либидо: небогатая сексуальная жизнь в браке всего пару раз была отмечена оргазмами.

Из гостиной доносится звук шагов, но они не приближаются к спальне, а это означает, что мы с Джейденом вновь находимся на разных полюсах. Я подтягиваю ноги к груди и обхватываю себя руками, чтобы сконцентрировать спокойствие. Сейчас вернуть его в разы сложнее, потому что эта близость меня разрушила. Я не могу смириться с мыслью, что, выйдя за дверь спальни, вновь встречусь с его равнодушным лицом. Поэтому я напоминаю себе, что он женится. Джейден женится. Как я могу об этом забыть?

Я подбираю с пола бельё, надеваю юбку, застёгиваю рубашку. Принимать душ отказываюсь, потому что смыть следы секса – негласный ритуал делового контракта, а сегодня мы вышли за его рамки, и я не хочу делать вид, что это не так.

Я выхожу в гостиную без щита невозмутимости и совершенно безоружной. Как и в прошлый раз, Джейден стоит у окна с бокалом виски в руке, и я интуитивно чувствую, что это плохой знак. При звуке шагов он поворачивает голову в мою сторону, и этого достаточно, чтобы увидеть, что он полностью ушёл в себя. Я в нерешительности смотрю на входную дверь и понимаю, что не могу сразу уйти. Сейчас я не чувствую ни сил, ни желания делать вид, что наш секс – это голый расчёт и что для меня он проходит без последствий. Джейден единственный, для кого я готова быть слабой, потому что из нас двоих у него гораздо больше причин держаться за собственную силу.

– Ты ведь почти поцеловал меня, – я не стараюсь говорить твёрдо или с вызовом, поэтому мой голос звучит как есть: надломленно и тихо.

– Это секс, Таша, – блики вечерних огней играют в стекле бокала, когда Джейден подносит его к губам, продолжая смотреть в окно. – Во время него люди часто целуются.

Наверное, он прав, но это точно не про меня и не про него. В сексе с другими мы одинаково брезгливы.

– Сегодня случился мой самый сильный оргазм.

– Это эффект асфиксии, – его скулы заметно напрягаются, и в тоне сквозит намёк на раздражение. – Зря ты не сопротивлялась. Такая практика может быть опасной.

– Я знаю, что ты не причинишь мне вреда.

Джейден бросает на меня быстрый взгляд и залпом опустошает бокал.

– Очень спорное заявление, Таша. Ты продаёшь мне свое тело, поэтому у тебя нет никаких гарантий.

– Ты бы не причинил мне вреда, Джейден, – повторяю я как можно мягче. – Я это знаю.

– Не пытайся видеть то, чего нет. Между нами ничего не изменилось – это просто секс. И тебе пора идти.

Я проглатываю его резкость, потому что распавшаяся броня меня совсем не защищает. Сейчас в меня можно безнаказанно метать клинки слов – я истеку кровью, но приму каждый.

– Ответь на последний вопрос: зачем я тебе, Джейден? Ты можешь получить кого угодно. Почему я?

– Ты хочешь отменить нашу договорённость? – холодно уточняет он.

– Нет, не хочу. Я умею держать слово. Наверное, просто ищу повод оправдать тебя в своих глазах. Если ты помолвлен и собираешься жениться, почему спишь со мной?

Джейден замирает со стаканом в руке, и его брови дёргаются вверх. Я мечусь глазами по его лицу, пытаясь найти подтверждение, что мне не показалось: он удивился. Удивился тому, что я знаю, или удивился сказанному? Спину начинает колоть от волнения, а дыхание вновь учащается. А если это и впрямь только слухи?

– Даже если и так, что это меняет, Таша? – его голос звучит резко, а собственное имя больно хлещет меня по коже. – Моя личная жизнь тебя не касается, так же как меня не волнует твоя.

Я никогда никому не жаловалась на судьбу и неудачное замужество и продолжила бы делать это и дальше, но ведь тогда он никогда не узнает. А я хочу, чтобы он узнал.

– Из нас двоих личная жизнь есть только у тебя. Мой брак – это полный провал.

– Я говорил: мне наплевать, Таша. Тебе пора идти. О следующей встрече я сообщу.

Он с грохотом опускает бокал на стол, и этот звук становится заключительным аккордом предательства моей нервной системы: я даже не успеваю почувствовать симптомы приближающихся слёз, как они уже катятся по щекам.