Падение

Пролог

Пролог

— Андрей Павлович, Волков прислал пакет документов, — войдя в кабинет, сразу переходит к делу юрист моей фирмы.

Я откидываюсь на спинку кресла и останавливаю свой взгляд на его не выражающем никаких эмоций лице, чувствуя, как непроизвольно губы подергиваются в ухмылке.

— Что на этот раз их не устроило? Черт! Мы никогда не договоримся! Антон, может, мне стоит найти другого специалиста? — бросая на стол шариковую ручку, ощущаю, как каждый нерв натягивается струной, и я больше не в силах себя контролировать.

Миллион гневных слов почти срываются с моего языка, однако Павлов опережает и, глядя мне прямо в глаза, тихо произносит:

— Она подписала.

Тишина оглушает. На долю секунды тело пронзает разряд, а перед глазами начинают плясать яркие мушки. Я беру бумаги, листаю и цепляюсь глазами за аккуратно выведенную ее рукой фамилию.

— Андрюх, это все. Даже не знаю, поздравлять тебя или…

***

Я открываю квартиру своим ключом, неторопливо снимаю пальто и вешаю его в шкаф. Как всегда, кладу ключи на комод и бреду по темному коридору к кухне, из-под двери которой пробивается тонкая полоска света. Она стоит у окна и даже не думает поворачиваться, хотя мы оба знаем, что она слышала мою возню в прихожей, неторопливые шаги и скрип паркета. Гордая и такая недоступная, как будто между нами не было девяти лет совместной жизни, словно я недостоин даже взгляда ее темно-серых, почти черных в минуты неги и удовольствия, глаз.

В доме жуткая, гнетущая тишина, и никто из нас не пытается ее нарушить. За окном падает снег, устилая землю большими пушистыми хлопьями, и она неотрывно следит за их полетом, обхватив себя руками за плечи так, словно зябнет от их колючего холода. Не знаю, сколько мы так стоим, боясь нарушить молчание, не знаю, о чем она думает, но в одном сомневаться не приходится — мы дошли до конца и назад уже не вернуться. Комнату заполняют звуки мелодии моего мобильного, и женщина вздрагивает от неожиданности, еще выше поднимая голову и выпрямляя спину.

— Да, — бросаю я коротко, увидев на экране знакомое фото голубоглазой шатенки. — Я скоро буду.

— Поторопись, пожалуйста, я уже трижды разогревала ужин! Ты уже забрал вещи? — с явной тревогой в голосе спрашивает меня та, с кем я проведу сегодняшнюю ночь, встречу завтрашнее утро и, возможно, когда-то дам ей свою фамилию.

— Я… только зашел в квартиру. Дай мне час, позвоню, как закончу, — сбрасываю звонок и ощущаю непривычное смущение от мгновенного осознания, что заставил жену стать свидетельницей разговора.

А она все так же стоит и вглядывается в городской пейзаж. Собирать вещи не приходится, она уже давно их аккуратно сложила в два больших чемодана, заблаговременно упаковала мои любимые книги и разные безделушки, когда-то украшавшие полки в этом кабинете. Теперь он настолько пуст, что выглядит совершенно нежилым, словно я не засиживался в нем до поздней ночи, а она не приходила, чтобы увести меня в спальню, ссылаясь на то, что без меня ей не спится… Она не упаковала лишь фото с моего стола. Просто перевернула их рамками вниз, будто так легче, когда не видишь наших счастливых лиц, отпечатанных на глянцевой бумаге. Я беру в руки одно из них и замираю, пытаясь впитать в себя тепло улыбки той, что сейчас смотрит на меня с фотокарточки. Я сделал этот снимок в первое утро после нашей свадьбы: она только проснулась и глупо хохотала над моим желанием увековечить ее счастливое лицо. Волосы взлохмачены, руки придерживают белое покрывало на обнаженном теле, а глаза светятся любовью.

— Я подумала, что будет неправильно, если ты возьмешь их с собой. Да и незачем, — стоя в дверях и наблюдая за мной, произносит она спокойно.

— Да… Ты подписала? Думал, что мы еще не скоро с этим покончим, — как-то грубо отвечаю я.

— Покончим? Я просто поняла, что… что неправильно тебя держать. Прости, нужно было согласиться раньше.

Ее взгляд какой-то пустой, голос бесцветный, а плечи поникли, хоть она и пытается держаться. Робкая улыбка, такая вымученная, что я еле сдерживаюсь, чтобы не коснуться ее щеки в утешительном поглаживании. Я забираю свои чемоданы и, не говоря ни слова, выхожу, чтобы уложить их в багажник, а возвращаясь, застаю ее в той же позе, что и несколькими минутами ранее. Накидывая на себя пальто и надевая ботинки, я чувствую, что она вышла из кабинета и, прислонившись к стене, наблюдает за моими сборами. Хватаю коробку с книгами, иду к выходу, тянусь за ключами и замираю, так их и не коснувшись. Обычный вечер обычного декабрьского дня, и только щемящая тоска в душе и тяжесть коробки в моих руках напоминают о том, что жизнь моя кардинально изменится… Сев в машину, я опускаю голову на ладони, лежащие на руле, и, кажется, впервые хочу себя ущипнуть: быть может, я просто сплю?

Глава 1

Девятью годами ранее.

— Девчонки! Вы не представляете, как он целуется. Я чуть голову не потеряла, — забегая в комнату и прыгая на кровать, с улыбкой от уха до уха щебечет Светка.

— Кто на этот раз? — улыбаясь в ответ, интересуется Ира, макая кисточку в баночку с лаком, и неторопливо проводит ею по ногтям.

Ее рот слегка приоткрыт, а высунутый кончик языка с головой выдает сосредоточенность девчонки, которая намерена добиться идеального маникюра.

— Журавлев с филфака! Я определенно влюбилась! — мечтательно выдает подруга и, перевернувшись на спину, впивается взглядом в потолок. — Маш, дай свое серое платье, а? Он тоже в клуб собирается, нужно закрепить эффект, чтоб уж наверняка!

Я не могу сдержать улыбку. Поверьте, за этот месяц Света влюбляется во второй раз. Недели две назад она до рассвета без умолку болтала о своих чувствах к Сомову — симпатичному парню из параллельной группы. Однако через пять дней стремительно развивающегося романа поняла, что это не ее герой: застала в его комнате первокурсницу в довольно пикантный момент и, как уверяла нас, навсегда разочаровалась в мужчинах.

— Бери. Только пообещай, что не станешь падать в омут с головой… По крайней мере, не в моем платье, — отвлекаюсь я от переписывания конспекта.

— Господи, Самойлова! Это так пошло! — округляет глаза Иванова, но, улыбнувшись, выставляет перед собой ладонь, точно собирается дать нерушимую клятву. — Обещаю снять его перед падением!

Девушка она у нас, скажем так, быстро увлекающаяся, готовая открыться понравившемуся парню, как только почувствует, что он ее половинка. А случиться это может и на первом свидании… Я не сторонница подобной позиции, но и обвинить ее в неразборчивости трудно. Ведь всему виной не ее легкодоступность, а искренняя вера в любовь с первого взгляда. А она, наверняка, существует, иначе как жить, зная, что сотни известных авторов бессовестно дурят преданных им читателей россказнями о том, как порхают бабочки в животе?

— Ну, за что пьем? — интересуюсь спустя двадцать минут, принимая наполненную игристой жидкостью чашку, и негромко включаю музыку на своем компьютере.

Я редко куда-то выбираюсь, и сегодня как раз тот редкий случай, когда я даю себе разрешение на ночной загул. Я вовсе не примерная девочка, день и ночь корпящая над книгами ради «красного диплома», и, будь моя воля, чаще выходила бы из комнаты учебного общежития. Но, к сожалению, учеба, действительно, занимает все мое время, с той лишь разницей, что табель с отличием мне только снится. Сам факт его получения станет самым счастливым событием в моей жизни, и, пусть даже тройки в нем в большинстве своем дадутся мне с трудом, отступать я не намерена. Я каждый вечер по несколько раз повторяю пройденный материал, кляня всех богов за то, что они так поскупились на количество серого вещества в моей черепной коробке.

— Давайте за то, чтоб этот вечер мы запомнили навсегда! И пусть каждая из нас сегодня оторвется по полной, — едва ли не подпрыгивая на месте, тараторит Светик, еще больше заражая меня азартом.

Я ощущаю легкое головокружение и дикий восторг в крови, и в эту минуту весь груз несданных курсовых и заваленных контрольных падает с моих плеч, позволяя почувствовать себя свободной, окрыленной третьекурсницей. Весна в самом разгаре, фонари освещают улицы, по которым группами прогуливается молодежь, наслаждаясь апрельским теплом. Мне двадцать, ветер в моих волосах играет завитыми прядями, спускающимися ниже лопаток, глаза горят нетерпением, а несмолкаемая болтовня подруг то и дело заставляет мои полные губы складываться в улыбке. О чем еще можно мечтать, когда перед тобой простираются неизведанные горизонты? Разве что только об этом: наше веселье прерывается довольно внезапно, когда дорогу преграждает темная иномарка, а из ее окна показывается молодой человек, улыбающийся во все тридцать два зуба.

— Девушки, — пробегая взглядом по нашим телам, обращается к нам незнакомец. — Такси заказывали?

Мы глупо хихикаем, и, кажется, я даже собираюсь что-то ответить, когда второй пассажир иномарки выбирается из автомобиля и что-то хмуро цедит сквозь зубы. На миг он замирает рядом с машиной, со скучающим выражением лица оценивает нас и, разворачиваясь, идет к магазину. Я забываю, как надо дышать, пялюсь в его широкую спину, скрытую под утепленной курткой и спустя пару секунд пропадающую за стеклянной дверью. В этот день, стоя на тротуаре в коротком бежевом платье, сером пальто и с небрежно намотанным на шее шарфом, я впервые встречаю Андрея Медведева. Вижу и мгновенно осознаю, что никогда уже не смогу забыть. Гул в ушах и сковавшее меня оцепенение постепенно рассеиваются, однако окончательно выйти из ступора мне помогает Иринка, настойчиво дергая меня за рукав.

— Эй! Давай залезай уже, — устраиваясь на заднем сиденье, обращается ко мне подруга.

— Что? — отступая на шаг назад, мотаю головой. Видимо, я так отвлеклась, что пропустила их разговор мимо ушей. — С ума сошли? Сами дойдем!

— Не дури! Давай же, так быстрее будет, — шипит Светка, недовольно выпучив на меня глаза за мою нерешительность.

Я бросаю быстрый взгляд в сторону магазина, переминаясь с ноги на ногу. Водитель мне мило улыбается, но в нашу беседу вмешиваться не спешит, давая понять, что никого принуждать не намерен. Я открываю рот, собираясь вразумить девчонок, но в этот момент чувствую настойчивое прикосновение в области поясницы, подталкивающее меня вперед.

Глава 2

— Самойлова, защита уже через неделю, а ты не подошла ко мне ни разу! Выписать тебе путевку в пирожковый техникум, чтоб ты не тратила ни свое, ни мое время?

Виктор Геннадьевич явно не в духе. Впереди зачетная неделя, а это значит, что сотни нерадивых студентов начнут осаждать кафедру и вымаливать у него хоть каплю жалости. ТММ — один тех предметов, в котором я никогда не преуспею, впрочем, как и в любой другой технической области, о чем предпочитаю умолчать и клятвенно заверить преподавателя, что на завтрашней консультации покажу ему расчетную часть.

— Ты уже чертежи должна закончить! — кричит он мне вдогонку, когда я, попрощавшись, спешу покинуть аудиторию.

Я знаю, впереди бессонные ночи, ручьи слез, жалобы родителям на мою тяжелую участь, но сегодня я быстро сбегаю по лестницам вуза, придерживая разлетающееся платье в цветок, и спешу на улицу. В сумке не переставая вибрирует телефон, и мне не надо смотреть на экран, чтобы узнать, кому я так срочно понадобилась. Толкаю стеклянную дверь и устремляюсь к высокому парню в светлых джинсовых шортах-бермудах, белой тенниске и подобранных в тон ей кедах. Уже третью неделю я гордо ношу звание девушки Александра Тихонова, студента пятого курса электротехнического факультета.

В тот памятный вечер, когда мы с девчонками отплясывали в клубе «Plaza», он праздновал там свой день рождения и трижды пригласил меня на танец. И пусть я глупо крутила головой по сторонам в надежде, что один из парней, которые подвезли нас, наблюдает за мной; пусть, как наивная, мечтала о том, что ему приглянулась, — я не могла не заметить, с каким интересом меня изучает Саша, и как приятны его теплые руки, немного вольно скользящие по моей талии. Мы обменялись номерами, добавили друг друга в социальных сетях, несколько недель созванивались и болтали до полуночи, а потом он пригласил меня в кино и так нежно, но в то же время требовательно притянул к себе на прощание, что я сдалась и решила рискнуть. Я нежно целую его улыбающиеся губы, утыкаюсь носом в ямку на шее, вдыхая аромат цитрусового парфюма, а он по-хозяйски обнимает меня за талию.

— Я закончила! Думала Градов меня разорвет! Наверное, сегодня мне придется вернуться в общагу пораньше, закончить расчеты, чтобы он завтра проверил. Как твоя подготовка? Филонов подписал?

— Да, все отлично, ерунда осталась, и я готов к защите!

Мы направляемся к палатке с мороженым, покупаем два шоколадных рожка и усаживаемся на скамейке. Я стараюсь не думать о том, что будет дальше, ведь к концу июня он станет дипломированным специалистом, займется поиском работы, жилья и вступит в совершенно взрослую жизнь. Я же уеду домой на долгие два месяца, и что-то подсказывает мне, что наши отношения подобную проверку не пройдут.

— Маш, мы после защиты хотим на дачу к одногруппнику выбраться, отпраздновать. Форма одежды свободная, шашлык, музыка. Может, со мной рванешь? Все со своими девчонками будут, так что скучать не придётся.

Он целует меня в висок и, скользя ладонью по бедру, пробирается под подол платья. Я хихикаю, ощущая забегавшие по коже мурашки, но беру себя в руки и, взвесив все «за» и «против», отвечаю:

— Хорошо, если с экзаменами проблем не будет… — и начинаю смеяться еще заразительнее, когда Саша пробирается выше и легким касанием пальцев щекочет мои бока.

— Ух срамота! — махнув в нашу сторону палкой, кричит проходящая мимо бабулька. — Скоро прям на скамейках блудить начнут! Задрала тут свою юбку!

Я прячу лицо, уткнувшись в плечо Тихонову, готовая провалиться сквозь землю.

— Давай, мать, иди уже! А то и тебя потискаю — меня на всех хватит, — широко улыбнувшись, отвечает он, за что я шиплю его и тычу кулаком в ребро.

— Сдурел?

Бабульки и след простыл, а Саша смеется и тащит меня к автобусной остановке. Когда я вечером ложусь в свою постель, губы нещадно покалывает от подаренных им поцелуев.

***

Следующие десять дней тянутся бесконечно долго. Я похудела на два килограмма, под глазами залегли круги, ногти сгрызены под корень, одним словом – сессия. С переменным успехом я сдала зачеты, одолела один экзамен и теперь нервно поглядываю на дверь в ожидании преподавателя, ушедшего в деканат за ведомостью. Через пару минут я узнаю, допущена ли до сегодняшней работы или мне нужно бежать в общежитие дорабатывать курсовую, бросаться в ноги Градову и молить о тройке.

— Маш! Дай диаграмму повторю! Забыла в комнате! — обращается ко мне Света, и я протягиваю ей лист формата А4. — Не переживай, всех допустят, мне Ленка из деканата сказала, что на четыре экзамена точно выпустят, а уж к пятому ты свой курсовой сдать успеешь.

Я благодарно улыбаюсь ей за дружескую поддержку, но все же волнение покидать меня не спешит. День не задался с самого утра: сначала отключили горячую воду, стоило мне намылить волосы шампунем, а позже, когда я, дрожа всем телом, бежала в комнату по коридору, умудрилась поскользнуться и разодрать коленку. О каком комфорте может идти речь, когда за окном плюс тридцать два, а твою наспех намазанную зеленкой ногу прикрывают джинсы. В пять за мной заедет Сашка с друзьями, и мы отправимся за город. И одна лишь мысль о том, что я никого там не знаю и буду ходить за Тихоновым хвостиком (а иначе я не смогу), порождает в животе жуткое чувство ужаса. В детстве я даже в лагерь ездить отказывалась, трудно мне даются все эти знакомства!

Глава 3

Я не спускаю глаз с Саши, который в третий раз за последние десять минут наполняет свою рюмку и, выпивая ее, тянется за сигаретой. Он и еще трое ребят, перекрикивая друг друга, делятся впечатлениями от сегодняшней защиты, периодически срываясь на дикий хохот. Я не знаю его с этой стороны. Впервые за время, проведенное вместе, наблюдаю за ним в привычном для него окружении, под изрядным градусом. В очередной раз, когда он грубо целует меня в губы, обдавая алкогольными парами, я ловлю себя на мысли, что начинаю бояться приближающейся ночи, которую мы должны провести в одной из спален. Комната насквозь пропиталась запахом табака, серый угловой диван залит непонятным соусом, в кресле спит тощий паренек по имени Максим. Около двадцати минут назад его стошнило в большую напольную вазу рядом с лестницей, ведущей на второй этаж. Из соседней комнаты грохочет музыка. Уверена, в эту самую минуту две девушки с электротехнического факультета отплясывают на резном журнальном столике, другого объяснения несмолкаемого мужского свиста я найти не могу. За моей спиной раздается звук бьющегося стекла, и сотни осколков вылетают из межкомнатной двери.

— Эй, парни, всё, угомонитесь! — пытаются разнять двух дерущихся, внезапно ворвавшихся в гостиную, трое ребят, которые потрезвее.

Я не уверена, что данное определение уместно, но на ум почему-то приходит слово «вакханалия». Вокруг меня невменяемые, никем не сдерживаемые обезумевшие самцы, дошедшие до нужного состояния, чтобы начать меряться достоинствами. Стоит поставить под сомнение их звание дипломированных специалистов…

Я встаю и кладу руку на плечо своего парня, готового к приему очередной порции спиртного, наклоняюсь к нему и тихонько шепчу на ухо:

— Саш, тебе, наверное, хватит на сегодня. Может быть, вызовем такси?

Не знаю, как я выгляжу со стороны, но даю голову на отсечение, в моем взгляде ясно читается мольба.

Сашка, пошатываясь, выдает нервный смешок, вырывает пальцы из моего слабого захвата и подносит рюмку к губам.

— Расслабься, малыш, хорошо ведь сидим! — берет в руки кусок шашлыка и макает в кетчуп. — Иди-ка к девкам подсядь! Э-э-э, — сунув два пальца в рот, оглушительно свистит. — Агапова, Машку мою в компанию возьмите!

— Конечно. Иди к нам, давай, — протягивая стаканчик водки с колой, улыбается его одногруппница.

Я выдаю вымученную улыбку, принимаю напиток из ее рук и спешу покинуть комнату. Тихонов не замечает моего ухода, о чем-то спорит с другом, схватив того за шею и уткнувшись в его лоб своим. Не думаю, что хозяева дома погладят сыночка по голове. Обстановка в помещении явно выдает довольно зажиточных людей, приложивших немало усилий для создания уюта в этом пусть и небольшом, но современном коттедже. Меня кто-то грубо толкает к стене. Обернувшись, я вижу Вадима, старосту группы, который, шатаясь и проливая на пол жидкость из своего бокала, куда-то бредёт.

Хотите честно? Я всегда считала, что самым глупым поступком в моей жизни была попытка лизнуть металлическую опору уличной качели. В мороз. На спор с мальчишкой в детском саду. Вокруг меня тогда столпились малыши, вышедшие на прогулку, а воспитательница поливала язык теплой водой, чтобы он наконец отлип от проржавевшей опоры. А я плакала и ненавидела Тёмку — того самого задиру, что меня подтолкнул на это безумие. Так вот, это просто цветочки! Сущий пустяк. Самый глупый и необдуманный поступок я совершила сегодня, когда в компании двадцати незнакомых парней отправилась за город. И присутствие среди них моего молодого человека ничуть меня не оправдывает. Будем честными: кроме того, что он хорошо целуется, обожает шоколадный пломбир и в этом году закончил вуз, я толком ничего о нем не знаю.

Я торопливо поднимаюсь на второй этаж, заглядываю в первую попавшуюся дверь и, убедившись, что никого здесь не потревожу, прохожу и сажусь на кровать. Меня немного пробирает дрожь, в голове проносится ураган мыслей, общая идея которых для меня сейчас очевидна: нужно уносить отсюда ноги! Я достаю телефон и нахожу среди контактов номер своей соседки.

— Ир, привет! Не спишь?

Я надеюсь, что в моем голосе не сквозит паника, хотя руки уже подрагивают.

— Да нет еще, фильм смотрю. А ты чего звонишь, я думала, ты там отрываешься на всю катушку, — удивляется она. — Маш, у тебя там все нормально?

— Да, в принципе, все неплохо, здесь довольно… весело, — улыбаюсь я неестественной улыбкой, вспомнив, какой хаос царит на первом этаже. — Ир, все нормально, но я не хочу здесь оставаться… Я думаю вызвать такси, но не имею ни малейшего понятия, как называется этот дачный поселок.

— Черт, Машка! Он что, тебя чем-то обидел? — наверняка, вскочив с кровати, с легко читаемым в интонации беспокойством спрашивает она. — Вы у Медведева?

— Да, у Сергея. И меня никто не обижал! Может, дойти до въезда? Наверняка, там есть табличка с названием.

Я семеню по комнате и начинаю грызть ноготь указательного пальца. Глупая привычка, говорящая о том, что я начинаю нервничать.

— Подожди, я до Морозовой добегу, она с Медведевым почти год встречалась! Подожди.

Слышу, как она к кому-то обращается, но слов разобрать не могу. Голоса внизу стали намного громче: видимо, кто-то устроил потасовку. Мне в голову не приходит ничего лучшего, чем закрыть дверь на замок. Через пару минут я вновь слышу Иришу.

Глава 4

Я счастлива. Мне кажется, что кожа на спине немного зудит от прорезающихся сквозь нее крыльев… Я готова порхать, дарить миру улыбки и делать его добрее. Вот уже три минуты в моей зачетке красуется запись о сданном курсовом по теории механизмов и машин. Еще три экзамена, и я абсолютно свободна и вольна планировать свой день так, как мне повелит душа!

— Идет! Не поворачивайся, ты сильная, знающая себе цену девушка! И это он перед тобой виноват, даже не вздумай оправдываться, — шепчет мне Светка, взяв под локоть. — Мог бы на следующий день извиниться за то, что не предупредил о своей слабости к алкоголю!

Мог бы. Скажу больше — должен был. Но целых три дня Сашка предпочитал меня избегать, не звонил и не писал в соцсетях. Вы думаете, я злюсь? Заблуждаетесь, я на редкость спокойна и вовсе не мечтала вечерами о его поцелуях. Но постоянно ждала звонка и с замиранием сердца открывала входящие смс. Жаль только, ждала я вовсе не его…

— Маш, давай отойдем, поговорить надо, — догнал нас Тихонов у выхода из корпуса.

Я киваю и направляюсь к скамейке, стоящей в вестибюле. Парень не сводит с меня глаз, а я разглядываю плитку под ногами.

— Наверное, мне стоит извиниться?

Он ухмыльнулся. Привез свою девушку за город, в компанию, где она никого не знает, без зазрения совести влил в себя приличную дозу спиртного, подрался и даже не посчитал нужным узнать, куда я так внезапно исчезла, даже не попрощавшись. Три дня непонятно чем занимался, а сейчас стоит и глупо ухмыляется!

— Нет, что ты! Я на славу повеселилась! Предупреди, когда решите вновь собраться, обязательно поприсутствую, — ехидно отвечаю я. — Обожаю такие заварушки!

— Черт, прости, на радостях не рассчитал!

В воздухе повисает неловкое молчание. Я мельком взглянула на его побитое лицо: нос заметно распух, а под обоими глазами залегли бордовые тени. Красавец, ничего не скажешь…

— Саш, я пойду, меня Света ждет. И… В общем, все нормально... — я вымученно улыбаюсь и уже собираюсь отойти, но он берет мою ладонь и неуверенно произносит:

— Я так понимаю, на свидание мне рассчитывать не стоит? — растрепав волосы на своей голове второй рукой, тихо интересуется парень. Я молчу неприлично долго, а Сашка выпускает мою ладонь. Он смотрит на меня с неприкрытой тоской и уходит, бросив напоследок скромное «пока», хотя прекрасно осознает, что это нечто большое. Это одно огромное «прощай»…

— Ну и правильно, малышка! Ну их, этих парней! Пошли съедим огромную пиццу, — обнимает меня за плечи подруга, и мы спешим на улицу.

***

— Прыгай! —настойчиво требует Ира, а я с опаской гляжу вниз и не могу собраться с силами. —Машка, тут высота от силы метр! Давай уже!

— Не позорься! Школьники и то смелее, — кивнув в сторону брызгающихся рядом подростков, стыдит меня Света.

Я делаю глубокий вдох, подхожу к краю, но в последнюю секунду вновь делаю шаг назад.

— Там точно глубоко? Вдруг я об дно себе что-нибудь расшибу? — наверное, в пятый раз уточняю я у девчонок, замечая, что двое ребят, сидящих на полотенце метрах в пяти от меня, тихо переговариваются и громко смеются.

— Вот, смотри, — подняв вверх руку и зажав нос, ушла под воду Иванова, чтобы через пару секунд вновь появиться на поверхности. — Не беси уже! Прыгай скорей!

Все, больше тянуть нельзя: либо я сделаю это, либо поджав хвост сдамся перед такой глупостью! Ничего страшного со мной не случится. Я, как мантру, повторяю про себя: «Все будет хорошо», вновь набираю в легкие воздух и в эту самую секунду чувствую, как кто-то, обхватив меня крепкой рукой за талию, тянет в бездну, успев крикнуть:

— Давай помогу!

Вода, довольно прохладная, принимает меня без особого сопротивления и тянет все глубже, когда кольцо рук разжимается, и я больше не чувствую рядом чужого тела. Открывая глаза, замечаю спортивные ноги в бордовых плавательных шортах, обладатель которых уже вынырнул наружу. Я устремляюсь вверх и делаю судорожный вдох, вытираю ладонями лицо и начинаю оглядываться по сторонам, пока не натыкаюсь на улыбающегося недавнего знакомого.

— Ну здравствуй, Маша! — произносит Андрей и ладонью создает мощный поток брызг, направляя их в меня.

— Сдурел?! У меня чуть сердце не остановилось, — отвечаю ему тем же и недовольно поджимаю губы.

Черт, я без макияжа, волосы свисают мокрыми сосульками, а передо мной появляется парень, звонка которого я ждала шесть дней.

— Тебе стоит быть решительней, ты слишком долго раздумываешь! Если бы я не помог, твои подружки уговаривали бы тебя до заката. Эй! Тоха, греби сюда! — кричит он кому-то из знакомых.

В общей гамме голосов визг Светки выделяется особенно ярко. Видимо, подплывший к нам парень схватил ее за ногу.

— Я бы прыгнула, так что мог и не вмешиваться…

— Конечно, прыгнула бы… К завтрашнему утру!

Глава 5

В нашем скромном женском коллективе из тринадцати девушек, живущих по соседству, существует поверье — если Лилька Андреева сделает тебе прическу на первое свидание, то ты обязательно останешься довольна встречей со своим ухажером. Не знаю, с чем это связано. Может, руки у нее золотые, а может быть, аура положительная, но никто, кроме Светки, не возвращался домой без улыбки на лице. И то Иванова уверяет, что все бы прошло замечательно, не окажись парень полным профаном в амурных делах. То ли его поцелуи не сумели разжечь в ней огонь, то ли руки блуждали по ее телу без должного пыла, но факт остается фактом – девчонка вернулась разочарованной и неудовлетворенной.

Так вот, сейчас я сижу на стуле и наблюдаю за тем, как Лилькины руки, лихо орудуя плойкой, превращают мои вьющиеся патлы в ухоженные крупные локоны. Я постаралась на славу, стремясь придать своему лицу презентабельный вид, заставила Иру заняться моими руками, выслушав гневную лекцию о взаимосвязи покусанных ногтей и наличия гельминтов в человеческом организме. Я несколько раз прошлась липким роликом по узким черным джинсам, которые решила надеть в сочетании с лёгким шифоновым топом свободного кроя, вымыла свои любимые босоножки на высоком устойчивом каблуке и сложила в небольшой клатч телефон, паспорт и немного наличных.

— Счастливая! Я с этим Андреем сама бы с удовольствием сходила поужинать. Он бы стал моим десертом, — мечтательно протянула Света. — Я надеюсь, ты надела приличное белье, это тебе не Тихонов, не угадаешь, как пойдет.

Я нервно хихикаю, глядя, как Лилька закатывает глаза.

— Ну Иванова! С твоими взглядами тебе бы мужиком родиться, — вмешивается Ира в наш разговор.

— Да-да! Журавлев до сих пор под впечатлением. Ты, наверное, первая из девушек, кто расстался с ним из-за нехватки свободы. Он ведь довольно милый и тебя до сих пор любит, — поддерживает Андреева мою соседку.

Света, издав протяжный стон, падает лицом в подушку, всем своим видом показывая, что устала оправдываться.

— Кому-то, может, и нравится, а меня все эти «ванильные» эсэмэски просто с ума сводят! Так что, к черту стабильность! А насчет белья — подумай!

— Тут и думать нечего, надень что-то до безобразия ужасное, чтобы вовремя остановиться! Поверь, если бы не плавки с утятами на моей пятой точке, я бы Светку давно обогнала по количеству партнеров! В самый пикантный момент я вспоминаю, что раздеваться не стоит, и поэтому….

— И поэтому ты умрешь старой девой! Если бы знала, что все дело в твоих трусах, я бы давно их сожгла, — перебивает Света Иринку и швыряет в нее плюшевого медведя.

— Ну все, Самойлова, принимай работу! — говорит мой личный парикмахер.

Я любуюсь своим отражением, а через десять минут стою, уже одетая, у окна, периодически выглядывая на улицу. Я довольна. Довольна всем. Собой — от кончиков пальцев на ногах до макушки моей головы. Ппогодой, которая немного испортилась, и мне не придется испытывать дискомфорт от жары. Девчонками, которые принимали участие в моих сборах и отвлекали своей болтовнёй, не давая паниковать. Когда мой мобильный заливает комнату звуками знакомой композициии, я хватаю сумочку и бегу по ступенькам, сбавив шаг лишь на последнем пролете. Через минуту я неспешно выхожу из подъезда и улыбаюсь Андрею, который открывает для меня дверь к пассажирскому сиденью. Жалею я лишь об одном — что не отрезала ярлычок на своих новых ажурных плавках.

Я вновь оборачиваюсь назад, чтобы еще раз посмотреть на внушительный букет предназначенных мне белых роз, чем вызываю смешок у своего сегодняшнего кавалера. Его светлая рубашка с подвернутыми рукавами выгодно подчеркивает смуглую кожу и голубые джинсы.

— Куда мы едем? — не выдерживаю я, когда мы въезжаем в центр города.

— Ужинать, — отвечает Андрей и сворачивает к большому трехэтажному зданию.

«Экватор» — самый большой развлекательный комплекс в этом районе, на первом этаже которого располагаются различные бутики.

Мы оставляем машину на подземной стоянке и поднимаемся на третий этаж, где организован большой игровой зал для детей. Здесь стоит невообразимый гул от раздающихся со всех сторон криков, малыши сбивают друг друга с ног, увлеченные беготней. Те, что постарше, играют в настольный хоккей или бьют грушу, следя за числами, мелькающими на электронном табло. Андрей берет меня за руку и увлекает в ту часть помещения, где родители, устроившись за пластмассовыми столами, поглощают еду и отдыхают от своих отпрысков.

— Я не знал, что ты любишь, и решил, что начать стоит отсюда! Только отнесись со всей серьезностью! — кивает он в сторону фут-корта. — Если ты сейчас выберешь пельмени, я решу, что ты истинная патриотка и предпочитаешь русскую кухню.

Я улыбаюсь, озираясь по сторонам и решая, какой марке общепита отдать предпочтение. Направляюсь к ресторанному дворику с каким-то дурацким итальянским названием.

— Ты зря мне не веришь, — пытаясь сохранять абсолютно серьезное выражение лица, обращается ко мне Андрей. — Я ненавидел физкультуру! Мы переодевались в кабинете и развешивали вещи на стул. Мои джинсы были просто гигантскими! Да я бы и сейчас в них утонул! Для десятилетнего парня это удар ниже пояса — осознавать, что в твои брюки можно засунуть половину класса!

Глава 6

— Самойлова, не отнимай мое время! Придешь в августе на пересдачу. Надеюсь, что предварительно ты разберешь пройденный материал, — мой преподаватель по режущему инструменту возвращает зачетку и уже выводит своей рукой «неуд.» напротив моей фамилии в ведомости. Замечательно! Я забираю сумку со своего места, складываю в нее вещи и мысленно ругаю себя за пренебрежение этим предметом. Это был мой последний экзамен, и, к моему глубокому сожалению, закончился он полнейшим провалом. Все ведь могло сложиться иначе, если бы я выбросила из головы эти бредовые мысли об Андрее, не сидела, гипнотизируя экран своего мобильного, не улыбалась, глядя в потолок и слушая его чувственный голос, льющийся из динамика телефона…

— Привет, мам! Я завалила!

Уж лучше сразу поставить ее в известность, пока я не пришла в себя от обиды на царящую в мире несправедливость. Будь я хоть чуточку более везучая, я бы не встретила такого парня в самый разгар учебного процесса! Или хотя бы не была такой безнадежно глупой!

— Да ладно, Машка! Ты так шутишь, что ли? — она явно не верит или просто отказывается принимать неоспоримый факт — ее дочь далеко не гений!

— Прости, но я серьезна как никогда!

— Маша! Ну как же так? Ты же учила! — разочарованно удивляется мама. — Ты меня очень расстроила...

Ее вздох говорит куда красноречивее слов. Перед глазами так и встает картина, где мама садится на табурет в нашей кухне, прижимает руку к груди и опускает голову, пытаясь припомнить момент, когда же она меня упустила. Может, стихов я мало в детстве учила или стоило посещать развивающие кружки, а не только копаться в песочнице. Она впечатлительная. Сколько себя помню, любое событие, происходящее в жизни нашей семьи, она принимала близко к сердцу. И неважно, будь то мой локоть, разбитый на детской площадке, или приступ аппендицита у папы. Мама — добрейшей души человек, считающий, что главное в жизни — мир и гармония в доме.

— Учила, — лгу я без зазрения совести, — но, видимо, мало учила! Мам, пересдам в конце августа, так что не переживайте там сильно.

— Не переживайте! Много ты понимаешь?! Все утро тебя ругаю, думаю, сдашь, а ты… — она ненадолго замолкает, давая мне время для самобичевания, еще раз громко вздыхает и переводит тему. — Билеты уже купила? Когда тебя ждать? Хочу испечь тортик в честь приезда! Хоть ты его и не заслужила.

Настало время быть честной хотя бы перед собой: за три года в вузе это мой четвертый несданный экзамен. Если копнуть еще глубже, ожидающая меня пересдача станет восьмой в моей студенческой жизни. На первом курсе я осилила теоретическую механику лишь с пятого раза, и скорее взяла преподавателя измором, нежели хорошей подготовкой. Так что, печалит меня отнюдь не отсутствие записи в зачетной книжке, а приближающийся отъезд. Я знаю, что это до ужаса глупо, ведь в последний раз я навещала семью в феврале, но поселившаяся внутри надежда, что из нашего непродолжительного общения с Андреем может выгореть что-то стоящее, притупляет чувство тоски по дому. С нашего первого и пока единственного с ним свидания прошло два дня, и пусть он не предпринимал попыток его повторить, мы созванивались по нескольку раз в сутки, и я периодически получала от него сообщения на телефон. В общем, я свято верю, что моя интуиция меня не подводит: я ему симпатична, пусть Светка и уверяет, что отсутствие поцелуя у стен общежития говорит об обратном.

— Нет, думаю задержаться на несколько дней, хотим отпраздновать окончание сессии и переклеить обои в комнате. Так что пробуду здесь до конца недели.

— Дочь, мы очень соскучились… Не тяни там долго, ты же знаешь папу, он уже всех родственников обзвонил, хочет собраться на даче всей оравой. Только тебя и ждем.

О да! Это традиция: в середине лета мы бросаем свои дела и мчим на наш садовый участок, где слушаем бабушкины нравоучения, радуемся новым достижениям моего младшего двоюродного братика, обсуждаем события, произошедшие в жизни каждого из присутствующих, пока наши мужчины жарят мясо. Обычно собирается человек пятнадцать, и я совру, если скажу, что не получаю удовольствия от подобных встреч.

— Хорошо, я постараюсь приехать как можно скорее, — толкая большую застекленную дверь, заканчиваю разговор и выхожу на улицу, где меня дожидаются подруги.

— Ну как? Сдала? — первое, что спрашивает меня Света, и спешит успокоить, когда я отрицательно качаю головой. — Вот жук! Еще наряжайся для этого старого пня!

А нарядиться действительно пришлось, поскольку Виктор Филиппович убежден, что экзамен — довольно значимое событие, посещать которое без белого верха и черного низа — моветон.

— Да уж… Ну что, в общежитие? — спрашиваю девчонок и, почувствовав вибрацию в своей сумке, пытаюсь найти мобильный.

— Пожалуй, хочу быстрее снять эту душащую рубашку. Вот хорошо тебе, Ира, надо было к тебе на физмат переводиться!

— Поверь, математики тоже умеют удивлять, вот, например, Трофимов… — но я уже не слушаю, с замиранием сердца отвечая на вызов.

— Ну что, можно начинать поздравлять с закрытием сессии? — слышу голос Андрея. Под удивленные взгляды девчонок я отхожу подальше, предусмотрительно кивнув им, чтобы меня подождали.

Глава 7

— Мне, действительно, пора, девчонки уже телефон оборвали, — нехотя отрываясь от его губ, говорю я. — Спасибо за фильм.

— Ты его даже не смотрела, — смеется Андрей, вспоминая, чем мы занимались на последнем ряду. Господи, и почему я всегда краснею как школьница?!

— Так куда вы идете?

— Еще не знаю, за культурную программу обычно Светка отвечает, но она до сих пор не определилась!

— Вас отвезти? — вставляя ключ в замок зажигания, спрашивает он.

— Нет уж, не знаю, когда мы соберемся, если что — поймаем такси, — еще раз касаюсь его губ и покидаю машину, бегу к дверям общежития и не могу удержаться, чтобы не махнуть ему рукой на прощание с довольной улыбкой от уха до уха.

— Неужели?! Уже почти девять! Только тебя и ждем, — недовольно вздыхает Светка, подправляя макияж. — Ну и видок у тебя! Решила ко мне прислушаться?

— Не во всем, конечно, но насчет поцелуев идея была неплохая! М-м-м, как вкусно пахнет! Чего сидите? Я здесь, а значит, можно уже праздновать! Я дико голодная!

За что я люблю своих подруг, так это за умение слушать и до одури вкусно готовить! За пару часов я успеваю привести себя в порядок, надеть свое любимое платье и слегка опьянеть, то ли от выпитого спиртного, то ли от окрыляющего чувства влюбленности, которое медленно, но верно разрастается в моей груди.

— Ради сегодняшнего вечера стоило целый год пропадать в нашем вузе! — смеется Иринка, усаживаясь за оплаченный заранее столик в одном из самых популярных клубов этого города. — Все, девочки, я решительно настроена забыть обо всем и напиться! Только не давайте мне танцевать на столе!

— Быстрее в Альпах снег растает, чем ты на него вскарабкаешься, — не упуская случая поддеть ее, отзывается Иванова. — О! Тихонов тут! Ну все, Машка, интересный вечер тебе обеспечен!

— Скажешь тоже, он уже и думать обо мне забыл! — быстро взглянув в сторону, где Саша отдыхает с уже знакомыми мне ребятами, говорю я подругам.

— Ну и черт с ним! — издав победный клич, Светка потянулась к одному из стоящих перед нами бокалов и жадно отпила.

Я уже давно столько не танцевала, не чувствовала себя настолько легкой и счастливой, и даже скорый отъезд не омрачает моего настроения. Ноги гудят, и безумно хочется скинуть с них эти ужасно неудобные туфли.

— Я умру! У меня уже ступни горят! — стонет рядом со мной Иринка.

Я уже собираюсь ответить, что понимаю ее как никто, когда рядом раздается знакомый голос, пытающийся перекричать музыку:

— Пойдем потанцуем, — Саша мило улыбается и, не дожидаясь ответа, берет меня за руку.

Мы протискиваемся среди танцующих пар, пытаясь найти свободное место.

— Отлично выглядишь! — говорит он мне на ухо и, как мне кажется, излишне близко прижимает к себе, положив руки на мою талию. — Закрыла сессию?

— С переменным успехом… — не собираюсь я вдаваться в подробности и поднимаю его руки повыше. — А ты как? У вас ведь вручение в понедельник? Никаких теперь лекций, семинаров и прочего.

— Ну да. Осталось диплом в руки взять, и, считай, свободен! Жаль только, с тобой редко видеться буду…

— Тихонов, ты что, флиртовать пытаешься? — не могу не усмехнуться, недовольно вздохнув, когда его ладонь вновь устремляется вниз. — Прости, но ты зря тратишь время.

— Хорошо, хорошо! Ну попытаться же стоило? — подняв руки на уровне своей груди, признает поражение и снова меня обнимает. — Значит, мое место недолго пустовало?

Ух, звучит довольно грубо! Но я все же решаю ему улыбнуться, давая понять, что его слова ничуть меня не задели. Ведь, как ни крути, но я ни одного вечера не потратила на слезы по проведенному с ним времени.

— Не думаю, что нам стоит это обсуждать, мы с тобой давно все выяснили, — сказала я.

Парень больше не говорит ни слова и даже прекращает свои странные исследования моей спины. Я же остаток танца думаю о том, как интересно устроена жизнь. Я никогда Сашку не любила, но считала довольно приятным человеком, обожала с ним говорить, да и слушать его было довольно интересно. А сейчас стою тут, в кольце его рук, но не испытываю ни малейшего желания коснуться его волос, провести пальцами по щеке и прильнуть к губам. А ведь пару месяцев назад, так же кружась с ним под музыку, я находила его таким волнующим… За своими мыслями я не сразу замечаю, что композиция сменилась на довольно подвижную, и растерянно отстраняюсь от молодого человека.

— Не хотите к нам? Веселее будет, — предлагает Тихонов, когда мы покидаем танцпол.

Я второй раз за вечер оглядываюсь на его друзей и, не сдержавшись, брезгливо повожу плечами, вспомнив, как «хорошо» они умеют отдыхать.

— Нет уж, спасибо, — улыбаюсь ему на прощание и двигаюсь в сторону своего столика.

— Машка! Тут твой Андрей! Встретила его у бара, — оживленно сообщает Света, стоило мне усесться на свой стул, и я уже верчу головой по сторонам.

Нахожу свою сумочку, вываливаю ее скудное содержимое на стол и, взяв телефон в руки, огорченно вздыхаю. Ни одного пропущенного. Ему плевать, где я и с кем, он неплохо проводит время и без моей скромной персоны — другого объяснения я не нахожу. Теперь мой вечер официально испорчен. Это так по-девичьи — настроить воздушных замков, чтобы с болью в груди наблюдать, как они разлетаются в пух и прах.

Глава 8

— Девушка, а у вас внизу случайно места не осталось? А то столько сумок, что наверх не помещаются, — обращается ко мне мужчина средних лет, и мне ничего не остается, кроме как встать со своей полки и позволить ему разместить свой багаж в ящике под моим матрацем.

— Вот спасибо! А то пришлось бы на этих баулах спать, — весело приговаривает пассажир и, покончив со своими нехитрыми манипуляциями, вытирает лоб тыльной стороной ладони. — Далеко едете? Я в пять утра выходить буду, не хотелось бы вас тревожить. Вы ж, молодежь, поспать любите, у самого дочка-подросток. Так, не дай бог, раньше двенадцати ее поднять — весь день будет недовольно сопеть. А я, знаете ли, с детства с петухами вставать привык, в деревне вырос, не люблю своё время зря растрачивать. А сейчас что — до восхода солнца в интернете сидят, а потом полдня отсыпаются! Ругай не ругай — как об стенку горохом!

— Ой не говорите! У меня внучок в шестой класс пойдет этой осенью, все лето в этом компьютере. Нет чтобы с мальчишками по дворам носиться, — раздается голос миниатюрной бабульки с соседнего места. — И на кой черт эти адские машины изобрели?! Жили и бед не знали! А сейчас и поговорить со стариками лишний раз не могут, все что-то там выглядывают, выглядывают!

— Ну, все же польза небольшая есть! Сам, знаете ли, иной раз информацию оттуда черпаю, но вот подростковая одержимость налицо, — присаживаясь за столик, он продолжает развивать эту тему.

Я располагаюсь на краю своей полки, отворачиваюсь к окну и стараюсь не вникать в их беседу. Извечная тема отцов и детей меня волнует меньше всего… Сегодня вечером я обниму свою маму, крепко поцелую папину пухлую щеку и засну в своей мягкой кровати. Но что-то подсказывает мне, что поселившееся внутри меня чувство щемящей тоски не развеять ни домашней едой, ни родными стенами, ни теплыми объятиями моих родителей…

Андрей так и не приехал — ни вчера, ни сегодня, чтобы проводить меня на поезд. Я не могла не заметить, как он вдруг напрягся, слушая кого-то по ту сторону трубки, как сухо и бесцветно звучал его голос, когда он, не глядя на меня, сообщил, что ему срочно нужно уехать… Я не могла не заметить, что он даже не повернулся, чтобы увидеть, как я махнула ему на прощание рукой. Я не получила ни одного смс, не ответила ни на один его звонок по той простой причине, что он так и не позвонил…

Наверное, это конец? Я сломала себе голову, пытаясь найти объяснение. Ведь не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: он не меньше меня желает продолжения наших отношений… Может, он врал, говоря, что абсолютно свободен? Может, он был в ссоре с любимой девушкой, и я так удачно подвернулась ему на пути? А сейчас она решила вернуться, и мне стоит благодарить бога за то, что Андрей не успел мною воспользоваться? Хотя… Свое сердце ему я уже отдала.

— Ну чего ты маешься? Набери его, узнай, все ли нормально, — советовали мне девчонки, когда мы занимались ремонтом комнаты. — В этом нет ничего зазорного. Думаешь, он до сих пор не понял, что нравится тебе? Телефон для того и придуман!

— Я знаю, но… Вдруг случилось что-то плохое, и ему не до болтовни. Короче, я запуталась! Девочки! Наверное, это финиш! Если вчера я еще могла на что-то надеяться, то сейчас, думаю, можно и не мечтать о нем… завтра я уеду и все! Полный крах!

Ира сказала тогда, что если Андрей, действительно, тот единственный, то судьба обязательно сведет нас вновь, а я не стала объяснять, что совершенно не желаю проверять, моя ли он половинка… Потому что не знаю, какие планы у фортуны на мой счет, но сама я уже все решила — другого мне просто не надо. Уж слишком высоко теперь поднята планка…

— Что ж ты не кушаешь ничего? Время пять, а ты с утра ни крошки в рот не отправила? Смотри, каких я пирогов напекла, загляденье! — вырвал меня из размышлений голос старушки.

— К мамке, наверно, едет? Студентка поди? — обращается ко мне все тот же мужчина.

— Да, — из вежливости не оставляю вопрос без ответа, так и не прикасаясь к предложенной выпечке.

— Ну, тогда, Валентина Ивановна, все с ней понятно! Такой же был! В городе в училище на автослесаря учился… Как домой соберусь — кусок в горло не лезет. Организм для мамкиной стряпни сам место бережет. А потом как натрескаюсь ее щей да картошки, аж голова кругом!

Я вяло улыбаюсь, даже не думая его разубеждать, и вновь поворачиваюсь к окну.

— Пойду-ка до тамбура прогуляюсь! Сердце шалит, а все никак бросить не получается! Прицепилась ко мне эта зараза! — доставая из пачки сигарету, мужчина направляется в конец вагона.

— Что ж ты, уважь старуху! Мои пирожки никого равнодушным еще не оставляли, — вновь наседает бабулька, когда мы остаемся вдвоем.

Я молча качаю головой и пытаюсь сгладить отказ слабой улыбкой.

— Влюбилась поди, теперь и поесть некогда, одни поцелуи на уме? — хихикает женщина, в то время как я сгораю от смущения.

— Нет, что вы, просто пока не хочется, — стараюсь ничем не выдать свое удивление, уж больно наблюдательная соседка мне попалась.

— Знаем мы, как это бывает! Проходили, сама лет пятьдесят назад, как и ты, о еде забывала, — я внимательно вглядываюсь в ее покрытое морщинами лицо, не находя, что же мне ей ответить.

Глава 9

— Ты меня отвлекаешь, — не в силах сдержать рвущийся наружу смех, пытаюсь скинуть с себя тяжелое чужое тело. Чувствую его легкое дыхание и покрываюсь мурашками…

— Я не виноват, что ты такая аппетитная! — осыпая быстрыми поцелуями мои бедра, облаченные в короткие шорты, проходится горячими ладонями по моей спине.

— В этом, может, и не виноват, но если меня отчислят — можешь смело сказать себе спасибо!

Он не прекращает этой сладостной пытки и, просовывая руки под мой живот, начинает «бороться» с резинкой на моей пижаме.

— Не убедила… Прости, но это выше моих сил.

Я отбрасываю в сторону учебник и, поворачиваясь всем телом на нашем стареньком красном диванчике, с серьезным выражением лица смотрю в его карие глаза.

— Тебе придется всю жизнь меня содержать, — озвучиваю я, как мне кажется, вполне весомый аргумент, но он уже прокладывает дорожку к моей груди, стараясь коснуться своими губами каждого открытого участка моей кожи.

— Заманчивая перспектива, так что не думай, что сможешь меня этим напугать, — он хищно улыбается и отрезает любую возможность для разговоров, накрыв мой рот требовательным поцелуем. И я вновь сдаюсь… Так происходит всегда, когда расстояние между нами сокращается настолько, что наше дыхание смешивается, а тело начинает гореть от такой тесной близости. Он медленно заставляет меня забыть обо всем, что еще пару минут назад казалось важным, вознося на вершину, с которой мне не дают упасть его мягкие губы и обернувшиеся вокруг талии крепкие мужские руки.

— Я не могу учиться, когда ты делаешь это, — вычерчивая указательным пальцем круги на его подтянутой груди, признаю очевидное.

— Делаю что? — брови его ползут вверх, но улыбка выдает с головой - он прекрасно понимает, о чем я.

— Сам знаешь! Первый экзамен уже послезавтра, а я до сих пор не готова! — не унимаюсь, прикрывая обнаженное тело клетчатым пледом.

— Сдашь! Улыбнись ему пару раз, и пятерка в кармане!

— Ты предлагаешь мне соблазнить преподавателя? — со всей серьезностью задаю свой вопрос, надеясь, что укор в моем взгляде заставит его устыдиться.

— Нет, малышка, я предлагаю немного пококетничать и обещаю не ревновать, если, конечно, он не станет распускать руки!

— Андрей! Ему, наверное, лет восемьдесят, и если я и смогу его заинтересовать, то только как девушка, подходящая на роль сиделки!

— Поверь, меня ты будешь волновать, даже когда мне исполнится сто, — вновь целует меня, и я в сотый раз ловлю себя на мысли, что на всем белом свете не найти человека счастливее.

Уже два месяца мы живем в небольшой двухкомнатной квартире, которая досталась ему от бабушки. И уютнее и теплее места на этой планете не найти. Мебель — сплошной антиквариат: старый секретер с десятком выдвижных ящиков, огромный ковер, когда-то явно украшавший стену, а сейчас прикрывающий протертый паркет. В спальне огромное резное зеркало и массивный комод из темного дерева. У окна двуспальная кровать, которую Андрей приобрел сам, заменив ею видавшую виды софу.

Знаете, пять месяцев назад я и подумать не могла, что так скоро перевезу свои вещи в его дом, поставлю свою зубную щетку в серый пластмассовый стаканчик на полочке в ванной и буду убеждена, что даже наши шампуни и гели для душа смотрятся вместе гармонично. Боже, даже получив в ответ на свое смс его довольно внезапное «Я тоже скучаю», а утром проснувшись от его раннего звонка, я и мечтать не смела, что так скоро окажусь рядом с ним, в его постели, в его квартире и в его сердце. В тот день мы долго говорили… и так же долго молчали… Я слушала его дыхание, твердо уверившись, что в его жизни произошло что-то важное. Что-то, что, вполне возможно, выбило почву из-под его ног, но не спешила задавать вопросы. Намного позже мне стало известно, что в ту памятную для меня ночь, когда я с таким рвением отвечала на ласки Андрея на бежевом сиденье его автомобиля, Сережа Медведев, напившись до беспамятства, свел счеты с жизнью. Он повесился в туалете квартиры их родителей. Мне рассказала об этом Света во время одного из наших телефонных разговоров. Сам же Андрей очень долго не поднимал эту тему. Я никогда не теряла близких и не представляю, что должен чувствовать человек, похоронивший своего младшего брата, но уже тогда была готова примчаться и разделить с ним горечь потери.

Наверное, даже по окончании школы я не уезжала из дома с таким воодушевлением, с каким собирала свои чемоданы этим летом. Все дело в том, что я твердо знала: на платформе меня будет встречать самый лучший мужчина на всем белом свете. И казалось таким нормальным гулять с ним по ночным улицам, делиться событиями, произошедшими в вузе, и расспрашивать, как прошел его день.

— О чем ты думаешь? — привстав на локте, интересуется Андрей.

— О том, что мне повезло оказаться в одном плацкарте с Валентиной Ивановной.

***

— Машунь, давай в центре стола поставим? Оливье у нас всегда гвоздь программы, — сдвигая блюда и освобождая место для салатника, обращается ко мне Анна Федоровна. — Мальчишки его за обе щеки уплетают...

Глава 10

Сегодня важный день. Пожалуй, по своим масштабам грядущее событие может сравниться с окончанием школы или поступлением в вуз, когда тебя охватывает чувство волнения от ожидающей впереди неизвестности. А для меня это, действительно, в новинку — я никогда прежде не знакомила своего парня с родителями. И теперь не могу усидеть на месте, перебирая сотни вариантов развития сценария приближающегося вечера. Вполне возможно, что папа мой выбор не оценит. Ведь так и должно быть? Ведь он как любой нормальный отец, наверняка считает, что еще не родился на свет достойный спутник для его любимой маленькой девочки… Возможно, он даже возьмет его за грудки, прижмет к стене и, поднеся сжатую в кулак руку к его лицу, пообещает устроить ад на земле, если Андрей вздумает меня обидеть…

— Маш, по-моему, ты придаешь этому слишком большое значение… В этом нет ничего страшного, и родители, наверняка, предполагали, что скоро произойдет нечто подобное, — в тысячный раз пытается меня успокоить тот, кто, по идее, должен волноваться ничуть не меньше. По крайней мере, когда я была на его месте, я не спала всю ночь, переживая, что могу не понравиться его семье. — Да брось ты! Я же просто душка! Любой бы мечтал о таком женихе для своей дочери.

— Во-первых, ты мне пока не жених, а во-вторых, ты не знаешь моего папу! Он тебе такой допрос с пристрастием устроит, что ты еще задумаешься, стоило ли со мной связываться...

— Если тебя только это беспокоит, могу поклясться, что не разлюблю тебя, даже если он наставит на меня ружье, — еще больше потешается парень, укладывая чемодан в багажник такси. — У меня есть опыт в подобных вещах, так что можешь на меня положиться.

— Да уж… Успокоил! — усаживаюсь рядом на заднем сиденье и жадно слежу за мелькающими за окном улицами. Снега в этом году выпало значительно больше, чем в прошлом, поэтому дворникам в новогодние праздники явно пришлось нелегко. Небольшие магазинчики в центре пестрят яркими баннерами, гласящими об акциях, завлекая к себе покупателей, а витрины украшены всевозможными гирляндами. В общем, все, как и везде...

Дорога до моего дома занимает всего десять минут, и это безумно мало, чтобы взять себя в руки и перестать паниковать.

— Приехали! Мишка, иди скорее! — крепко прижимая меня к себе и беспорядочно покрывая лицо поцелуями, кричит мама. — Рубашку свою парадно-выходную надевает, чтоб посолидней казаться, — сдает она с потрохами своего мужа. — Давайте же, раздевайтесь, на столе уже все стынет!

— Я и без рубашки кого хочешь напугаю! Ты подросла, что ли? — наспех обняв, папа окидывает меня изучающим взглядом и, повернувшись к гостю, представляется, — Михаил Петрович.

— Андрей, — пожимает протянутую ему руку и приветливо улыбается, ничем не выдавая ни своего стеснения, ни даже капли волнения, если они его вообще обуревают…

— Что ж вы в дверях стоите?! Давай-ка, Марусь, руки мойте и бегом ужинать! — не унимается мама. — Мы вас в гостиной ждем.

— Вот видишь, а ты боялась! Раз твой отец не убил меня прямо у порога, значит, все не так уж и плохо, как ты себе напридумывала, — шепчет мне мой молодой человек, даже не пытаясь скрыть довольно ползущих вверх уголков губ.

— Рано радуешься. Возможно, он сейчас подсыпает яд в твою еду, — отвечаю я и толкаю дверь в свою комнату, где мы проведем ближайшие несколько дней. Она выглядит точно так же, как и четыре месяца назад, когда я в последний раз переступала ее порог. На стенах светло-серые обои, в тон им мягкий диванчик с небрежно накинутым плюшевым пледом цвета спелой сливы, письменный стол, шкаф и комод — ничего выдающегося, абсолютно стандартный набор. Разве что несколько полок, заставленных всевозможными игрушками, привлекают взгляд и требуют детального рассмотрения.

— Значит, это они — всякие зайчики, мишки, куклы, одним словом, твоя стихия? — цитируя когда-то сказанную мною фразу, он аккуратно берет в руки одну из моих работ.

— Ну да, — почему-то смущаюсь и стягиваю с себя джемпер.

— Довольно мило, — выносит вердикт и кладет на место небольшого волчонка. — Думаю, если бы ты чертила так, как валяешь игрушки, ты бы, наверняка, прославилась.

— О-о-о, я явно могла бы добиться таких же успехов и в черчении, но предпочитаю не распыляться.

Я отворачиваюсь, чтобы спрятать победную улыбку. Ведь его похвала значит для меня куда больше, чем чьё бы то ни было восторженное одобрение.

***

— Так чем же ты, Андрей, занимаешься? — обращается к нему папа, вновь разливая коньяк по бокалам.

— Ремонтом машин. У нас с другом небольшой автосервис, так что работаем на себя. К концу месяца планируем приобрести еще один. Расширяемся, в общем.

— Ух мать, жених-то у нас бизнесмен, оказывается, — смеясь поддевает ее плечом. — Вот молодежь пошла, ничего не боятся! А я как тридцать лет назад, после техникума, в депо пришел, так там и пашу! И ни разу в голову не пришло чем-то другим заняться!

— Сейчас просто время другое, для детей возможностей больше, — вставляет мама.

— Дело не во времени, просто каждый стремится найти занятие по душе. Я вот с детства машины любил. Лет с шестнадцати у деда в гараже пропадать начал, он у меня автомехаником был. Так что я, можно сказать, по его стопам пошел. Правда, когда поступал, все-таки предпочел экономический и до сих пор не пожалел, в работе очень помогает.

Глава 11

2009-й год.

Я зла. Я чувствую, как ненависть разливается по моим венам, отравляя организм своими ядовитыми парами. Ощущаю, как ногти, впиваясь в сжатые в кулак ладони, создают чувство жжения, оставляя после себя яркие отметины. И мне кажется, в эту самую минуту я в силах разгромить все, что только попадет под руку. Я ругаюсь себе под нос, угодив сапогом в вязкую кашу из талого снега, изрядно приправленного песком. На дворе середина марта, и мир вокруг еще только приходит в себя после довольно суровой зимы, абсолютно не радуя глаз своими пейзажами. Из рук выпадает тубус, и мне ничего не остается, кроме как оттереть своей тонкой перчаткой обозначившиеся на нем грязные разводы. Всё одно к одному — не день, а сплошная катастрофа. Я быстро вбегаю в небольшое одноэтажное здание. Здесь с недавних пор располагается магазин автозапчастей, в который Андрей вложил все свои сбережения. Прохожу мимо худенького паренька, приветливо махнувшего мне рукой, и толкаю железную дверь, напрочь его проигнорировав.

— Ты знал? — швыряя на стол свою сумку и чертежи, гневно смотрю на Андрея.

— Смотря, о чем ты, — он взирает на меня удивленно, однако уже через пару секунд на его лице отчетливо читается понимание. — Ну знал, и?

— Так почему не сказал мне?

— А что бы ты сделала? У Светы своя голова на плечах. Думаешь, она стала бы тебя слушать? — он отодвигает ноутбук и откидывается на спинку кресла.

— Стала бы! И не пришлось бы сейчас ломать голову, как быть дальше! — все еще не могу совладать с рвущейся наружу злостью, понимая, что выгляжу довольно нелепо в своем желтом пуховике, объемном шарфе и шапке с бубоном. От осознания этого становится только хуже, и я торопливо снимаю с себя ненавистные предметы, давая понять, что никуда не уйду, пока не выскажу все, что крутится на моем языке. — Он чертов бабник! И ты прекрасно это знаешь!

— Знаю, но Иванова твоя тоже далеко не монашка. Или мне надо было третьим к ним в постель лечь и одергивать, чтоб сильно не увлекались?

— Мог бы поговорить с ним по-мужски!

— Маш, у меня своих проблем по горло! Так что прости, но ни с кем нянчиться я не собираюсь.

— И что теперь? Она должна сама все это расхлебывать? — спрашиваю, а сама заранее знаю ответ.

— Мне его за шкирку в загс тащить? Они сами во всем разберутся, так что сядь и успокойся. У меня твои любимые конфеты есть, — доставая пакет из выдвижного ящика, отвечает Андрей.

— Ты серьезно? Какие к черту конфеты! У нас до защиты считанные месяцы, а она только и делает, что ревет и в потолок смотрит, — отталкиваю предложенные сладости и чувствую, как опускаются мои плечи от внезапно накатившей на меня слабости. Все, я полностью выжата, и от бессилия и невозможности помочь своей близкой подруге мне хочется разрыдаться. — Андрюш, поговори с ним, пожалуйста… Ведь дело теперь не только в них, теперь о ребенке подумать надо. А Леша даже трубку брать не хочет…

— Ты как себе это представляешь? Ему скоро тридцатник! Он взрослый мужик, и я не собираюсь читать ему лекции о морали! — явно начиная заводиться, отвечает мне Андрей.

— Но ведь как-то же можно на него повлиять? Пусть хотя бы ей позвонит! Она места себе не находит!

— А раньше она чем думала? Они всего месяц встречались, и любовь до гроба он ей не обещал! Маш, все, давай эту тему закроем…

— И что? Теперь, по-твоему, она одна должна нести ответственность, — вновь вскакиваю со стула, словно и не было этой минуты слабости. — Еще скажи, что поддерживаешь его!

— Да они за этот месяц и парой слов не перекинулись, все времени не было! Сама к нему приезжала, и все ее устраивало! Так что да! Считай, что я полностью с ним согласен!

— Тебе самому не противно? А если бы я была на ее месте, ты бы тоже телефон отключил?

— Не надо все сразу на себя примерять. У нас изначально все было иначе! Так что не драматизируй!

— Да пошли вы оба! Только и знаете, как с девок юбки стягивать и в своих железяках копаться! — пнув стоящую в углу коробку, я собираю брошенные мною вещи.

— Ты бы лучше подругу свою воспитывала, чтоб на первого встречного не прыгала! — срывается он на крик и толкает кресло к стене.

Я не нахожу ничего лучше, кроме как показать ему средний палец, сдобрив эффект изрядной порцией гневного взгляда, разворачиваюсь и хлопаю дверью, чувствуя, что от этого разговора мне, однозначно, легче не стало. Скорее наоборот…

Уже в автобусе, глядя на спешащих куда-то прохожих, старые дома и современные новостройки, проносящиеся за окном, я пытаюсь понять, как же я умудрилась проглядеть подругу.

С Лешей она познакомилась месяца полтора назад, тогда мы все вместе праздновали день рождения Андрея. Света несколько раз спрашивала меня об этом симпатичном молодом человеке, который весь вечер шутил и произносил тосты за именинника, но я ничего толкового о нем сказать не могла. Единственное, что мне было известно, что уже около года он работает в автосервисе, который Андрей приобрел в прошлом феврале, что зовут его Лешей и от него прямо-таки пахнет сексом.

Да тут любая бы растаяла: красивый, высокий, подтянутый парень, душа компании — ну просто мечта, а не мужчина. А то, что при взгляде на него в голове загорается красная лампочка, сигнализирующая об опасности, для Ивановой ничего не значащий пустяк, который только больше разжигает ее интерес. Кажется, он пару раз подливал ей вина, при этом что-то оживленно рассказывая, подбадриваемый вырывающимся из Светкиной груди смехом. Она ни разу не заикнулась об их романе, что, действительно, удивляет, поскольку на протяжении пяти лет нашего знакомства подобной скрытности я за ней не наблюдала… Если бы все сложилось иначе, если бы Света не забеременела, вполне возможно, что эта ее скрытая связь никогда бы не вышла на поверхность. Передо мной до сих пор стоит ее заплаканное лицо с диким выражением глаз и полным непониманием, как же жить дальше.

Глава 12

— Ну что ты там возишься? — нетерпеливо ёрзаю, пока Ира пытается застегнуть молнию на моем коротком белом платье.

— Стой спокойно! — отвечает подруга, теребя ткань моего скромного туалета. — Подкладку зажало, сейчас застегну!

— Господи, боюсь представить, как бы ты нервничала, если бы вы решили устроить банкет на двести персон, — вставляет свое замечание Света, наводя губы красной помадой.

— Какая разница, сколько гостей?! Свадьба сама по себе событие довольно-таки волнительное! Так что пусть попсихует немного, ей простительно! Все, ты готова, Самойлова!

Я критично осматриваю свое отражение в старом зеркале, пытаясь найти недочеты в своем внешнем виде. Все скромно: платье, пусть и довольно короткое, белые босоножки, волосы убраны в аккуратный пучок внушительных размеров, на глазах тонкие стрелки и тушь, щеки и так горят огнем, поэтому обошлась без румян, на губах помада цвета спелой вишни. В общем, я вполне довольна увиденным! И пусть на мне нет фаты, пышного длинного подола и мое дыхание не сковывает корсет — это лучший день в моей жизни. И не имеет значения, что на мне надето, какой ресторан заказан и кто попал в список приглашенных.

Когда я скорее промычала, чем радостно, как и подобает каждой уважающей себя девушке, взвизгнула свое скромное «да», я отдавала себе отчет в том, что на данном этапе нашей жизни я буду лишена пышного праздника и прочей свадебной мишуры. Но тем не менее, стоя сейчас рядом с двумя лучшими подругами в комнате университетского общежития и прекрасно понимая, что рядом не будет родителей, толпы моих родственников и знакомых, — я счастлива настолько, что слезы готовы хлынуть из глаз от переполняющих меня эмоций.

— Бери цветы и пошли! Там уже ребята подъехали, — закрывая окно и надевая обувь, обращается ко мне Иванова.

Я не могу сдержать улыбку, когда замечаю Андрея, о чем-то болтающего с Антоном. На нем белая рубашка с небрежно закатанными рукавами, черные брюки и туфли им в тон, в руках солнечные очки и ключи от машины. Таким я его запомню навсегда — до безумия красивым и принадлежащим лишь мне одной.

— Готов? — приближаясь к нему и касаясь поцелуем уголка его губ, заглядываю в его смеющиеся карие глаза.

— Всегда готов, так что сегодня я тебя окольцую, — притягивая меня за талию, заключает в свои объятия.

Следующие минут сорок проходят как в тумане. За веселой болтовней наших друзей я не замечаю, как мы подъезжаем к загсу, как перед нами распахивается дверь зала регистраций, как женщина лет пятидесяти с жутким цветком в кучерявой прическе зачитывает свою речь, как мои слегка трясущиеся губы говорят о согласии, и мы ставим свои подписи. И как впервые в нашей, теперь уже семейной жизни, Андрей целует меня, касаясь своими горячими ладонями кожи на моих щеках. Отныне и во веки вечные я — Медведева Мария Михайловна, жена лучшего в мире мужчины, от обладания которым хочется петь и парить высоко в облаках.

Впятером мы устраиваемся на диванчике довольно неплохого кафе, делаем свой заказ и бурно обсуждаем произошедшие в нашей с Андреем жизни перемены. Знаете, чем пахнет счастье? Шампанским и древесным парфюмом моего любимого мужчины… По крайней мере, для меня именно эти ароматы будут ассоциироваться с сегодняшним днем.

— Люблю тебя, малыш, — шепчет мне на ухо муж, и ничто на этой планете не заставит меня усомниться в правдивости его слов. И как бы трудно нам ни было, какие бы испытания ни выпали на нашу долю, — ради этих признаний стоит продолжать вставать по утрам и нести в себе безоговорочную веру в этого человека.

***

Я просыпаюсь, когда комнату уже заливает яркий солнечный свет, довольно потягиваюсь на простынях и улыбаюсь, вспоминая вчерашний день.

— Не шевелись, — раздается голос Андрея, и я замираю, пытаясь понять, что ему от меня нужно.

Один за другим раздаются щелчки, и я, не в силах сопротивляться своему любопытству, распахиваю глаза.

— Что ты делаешь? — натягивая повыше покрывало в попытке прикрыть обнаженное тело, возмущенно смотрю на парня, безостановочно щелкающего кнопкой фотоаппарата. — Ничего, что я неодета?

— Нет, по-моему, так даже лучше, — продолжая свое занятие, он обезоруживает меня белозубой улыбкой. — Это для семейного архива — твое первое утро в роли моей жены.

— Боюсь, мы никому не сможем их показать, — кидаю в него подушку и выхватываю фотоаппарат, направляя на него объектив. — Улыбайся, ведь тебе сказочно повезло с супругой.

— В этом ты права, даже спорить не буду, — повалив меня на кровать, отзывается муж. — Сам до конца не верю, что оказался таким счастливчиком…

Этим утром мы много целуемся. Если каждый мой день в статусе спутницы жизни Андрея Медведева будет начинаться так же, то я, бесспорно, самая везучая женщина на этой планете.

— Ты думал, что все так закончится? Когда вы решили нас подвезти, думал о том, к чему это приведет? — лежа вечером в постели, задаю свой вопрос.