Переполох в гареме. Попаданка в султанский гарем

Глава 16

Гюль Ага сохранял спокойствие, а Злата несколько секунд стояла неподвижно — ей нужна была минутка, чтобы переварить услышанное. В темнице повисла гнетущая тишина. Где-то вдалеке донёсся звук азана — призыва на молитву, а это значит, скоро рассвет. Судя по каменному выражению лица, он не шутил. Юноша в свою очередь бдительно надзирал, отслеживая каждое шевеление, а правая ладонь его покоилась на рукояти изогнутой сабли. Вкусил ли ранее металл крови врага? Сколько раз и как давно? Оставалось только гадать. Не сводя зачарованного взгляда с холодного оружия, чувствовала грозящую опасность. Из-за нарастающего волнения сердце в груди стало биться чаще. До боли прикусила нижнюю губу, опомнилась лишь, уловив неприятный металлический вкус крови во рту. Это подействовало отрезвляюще. С трудом переварив информацию, выдавила из себя кривоватую усмешку.

— Что ж вы раньше не сказали, я бы в косу цветы заплела! Дороже бы продали! — съехидничала она.

— Жаль, место шута занято, я бы тебя порекомендовал, — парировал мужчина, бросив к её ногам накидку и кожаную обувь, чем-то напоминающую танцевальные чешки. — Одевайся, — недовольно процедил сквозь зубы. — Живо!

Ей ничего не оставалось, как, недовольно вздёрнув подбородок, всё же поднять с пола ткань. Судорожно сглотнув и не найдя, что ответить, повернулась к ним спиной. Достучаться до их разума нет смысла — они безумные фанатики, а потому слепы и глухи. С этого дня отпускает контроль над ситуацией, разрешая себе плыть по течению. Устала стучаться в закрытую дверь — силы и терпение на исходе. В подземелье бросили в одной сорочке, а украденное платье с манекена забрали ещё у входа в хамам. Натягивая паранджу, поневоле запуталась в её слоях; юноша хотел было помочь, но остановился, встретившись с её свирепым взглядом.

— Не прикасайся ко мне! — вскричала она. — Я сама!

Парнишка озадаченно посмотрел на главного; тот в свою очередь глубокомысленно молчал, обуреваемый противоречивыми мыслями. Вслух не озвучил и лишь сдержанно кивая, дал согласие, позволив невольнице самостоятельно одеться. И вот предстала она в новом для себя образе — таинственной восточной красавицы. Паранджа скрыла её всю, подол одеяния доходил до самых пят. Гордо выпрямив спину, бесстрашно глядя через полупрозрачную сетку, с интересом ожидала дальнейших указаний.

— Так-то лучше, — удовлетворённо произнёс он, правда, заметив на её запястье следы от синяков, оставленные кандалами, задумчиво нахмурил брови. — Ступай за нами, и чтобы не единого звука!

Периодически озираясь по сторонам, впереди шёл Гюль Ага, следом, то и дело спотыкаясь о подол одеяния, волочилась Злата, а замыкал шествие молчаливый юноша. Они вели себя крайне странно — неужто опасаясь быть замеченными? Луна, будто являясь их сообщницей, не давала солнцу взойти. У каретных ворот их ожидал наглухо закрытый экипаж. Парень, шустро заняв сиденье кучера, лихо погнал лошадей. Долго ехали в тишине — каждый думал о своём. Происходящее казалось Злате сумасшествием, неправдоподобным аналогом затянувшегося сна. Стоило только догадываться о приготовленной для неё участи. Рука потянулась отодвинуть шторку, но перехватила грозный взгляд человека напротив.

— Пф-ф, больно надо смотреть на ваши развалины! — воскликнула девушка и фыркнула от возмущения.

К сожалению, местонахождение ей не удалось выяснить. В карете, да ещё в парандже, держит путь на рынок рабов. Как абсурдно и нереалистично это звучит! Судя по всему, дорога пролегает в условиях полного бездорожья — мучительная тряска экипажа чуть ли не убаюкивает. От неудобной скамьи ноги затекли, а спина, казалось, и вовсе задеревенела. Общая территория дворца с учётом его окрестностей — около семисот тысяч квадратных метров. Если предположить, что в действительности существует тайное поселение, и отнять львиную долю, предназначенную для туристов, остаётся по сути ничтожный отрезок земли. Не могут же они рисовать круги⁈

Ощущая приятную сытость, в мыслях благодарила новую знакомую, что та, рискуя собой, пробралась к ней в темницу. Её легенду о скончавшейся матери и батюшке-купце приняла за чистую монету. Если допустить, что у них принято в порядке нормы сочинять нелепые истории для антуража, выходит, она всего лишь удачно попала в яблочко.

Назойливой песней в голове вертелась брошенная вскользь фраза Хазнедар Ягмур о том, что невольничий рынок — это прямая дорога в ад. Утверждала так, якобы своими глазами видела этот хаос. Хотя, если в их обществе принято держать незнакомцев в тюрьме и кормить чёрствым хлебом, то все вопросы отпадают. На спрос есть и предложение, как бы цинично это ни звучало. С древности и по сей день люди настолько развращены, аморальны и отвратительны, раз позволяют такую блажь, как продавать себе подобных из крови и плоти.

Ранее Злате не приходилось углубляться в данную тему, а потому знания скудны и поверхностны, однако благодаря СМИ кое-что понимает. Сексуальная эксплуатация, браки по принуждению, применение детского труда и насильственная вербовка детей для их использования в качестве пушечного мяса в вооружённых конфликтах — всё это различные ветви рабства. Искалеченные судьбы, психологические травмы, бесчисленное количество трупов ради денег, что пропитаны горькими слезами и кровью жертв.

Вдруг карета резко остановилась, послышалось ржание лошадей; спустя мгновение выполняющий обязанности кучера распахнул перед ними скрипучие дверцы. Ей до смерти не хотелось выходить — тягуче засосало под ложечкой от непонятно откуда взявшегося предчувствия беды. Нарастающая тревога заставила от волнения вжаться на месте. Сейчас уже бесполезно что-либо предпринимать — её загнали в ловушку, как беспомощного зверька.

— Ну вот мы и приехали, дикарка! — бросил мужчина с усмешкой. — От меня ни на шаг! — выходя первым, тут же добавил серьёзным тоном.

Ничего не оставалось, как последовать его примеру. Только ноги коснулись проклятой земли, на неё сразу же обрушился гул толпы. Множество голосов на непонятных диалектах и языках сплеталось в неразборчивую абракадабру. Базарная площадь начинала свой бурный, суматошный день, полный шума и беготни. Неожиданный порыв ветра откуда-то сбоку донёс запах душистых специй. Ароматная корица и гвоздика — важные ингредиенты османского шербета. Прохладительный напиток — гордость местной кухни, прекрасно утоляет жажду. В бедных и зажиточных семьях подаётся в знак уважения гостю. Здесь же и терпкий шафран — он на вес золота и по карману лишь знати. Ну и куда без семян чёрного тмина, веками используемых мусульманами как лекарство от всех болезней.

Поднимая пыль, мимо пронеслась двухколёсная арба*, запряжённая белым конём. Они умчались прочь, везя в знатный дом ценный груз в кованых сундуках. Позади раздался громкий скрип кнута и душераздирающий стон боли, от которого стало не по себе. Обернувшись, Злата увидела страшную картину. В метрах десяти на земле лежал буквально живой скелет паренька в почерневших от грязи лохмотьях. Над ним устрашающе нависал отталкивающего вида поработитель. Так, проявляя изощрённую жестокость, обращали в рабство новоприбывших. Застыв как вкопанная, широко распахнула глаза и рот. Благо тёмная вуаль скрыла от окружающих её испуганное лицо. Тягучим комом в горле застыл крик.

— Что за зверство! — всплеснула руками. — Его нужно остановить!

Однако ей помешал Гюль Ага.

— Ты что творишь, безумная! — прошипел он. — Желаешь оказаться на его месте⁈

— А разве я не там? — толкнув локтем, огрызнулась в ответ.

— Нет, но можешь, — понизив голос, изрёк мрачно.

— Тогда для чего я здесь?

— Позже узнаешь, — схватив под локоть, поволок сквозь толпу.

Выставив в ряд толпу несчастных невольников, их продавали как скотину.

— Вот атлетически сложенный молодой человек — сгодится для тяжёлой работы и службы, а этот хилый — он в разы дешевле. Глянь-ка на ту молодую девицу — гибкий стан кипариса, кожа нежная, точно шёлк, а губы алые розочкой, за такую и скакуна не жалко отдать! — рекламируя свой товар, грубым голосом кричал работорговец.

Среди них в углу лохматые девочки, на вид лет восьми, испуганно прижимались друг к дружке. То ли сёстры, то ли подруги по несчастью — нашли в друг друге поддержку в этот страшный момент.

— Отличный вариант сыну в его будущий гарем, — уверял знатного бея торговец. — Можно в качестве личной служанки, дочурке в приданое! Будут вместе играть и расти.

Как «мило», саркастически подметила Злата, ненароком подслушав часть беседы, вздрогнула от отвращения, не веря услышанному. Потрясённая очередным актом варварства: «Это уже ни в какие рамки!» Пришла в чувство, только когда её хорошенько тряхнули за плечи.

— Эй, чего уставилась? Здесь нельзя так себя вести! — вновь сделал замечание Гюль Ага.

— А как можно⁈ Жестоко и кровожадно? — оттолкнула его от себя, готовая вот-вот расплакаться от переполнявших эмоций. — Отвечай! — голос оборвался сдавленным хрипом.

Главный казначей, гневно сжав губы, не нашёл, что ответить охваченной испугом девушке. Непонятно откуда взявшаяся в их дворце рабыня абсолютно права. Ему, как никому другому, понятны чувства пленников. Невыносимая и глубоко запрятанная боль предательства явила ему суровое лицо дяди — единственного опекуна, цинично продавшего его алчным наместникам. Раздражение от ощущения собственной беспомощности, когда начинаешь ненавидеть себя, каждый раз испытывая очередную волну унижения от женщин и мужчин. Да, ему повезло оказаться во дворце, и сейчас он уважаемый господин, но ему никогда не стать прежним, у него никогда не будет потомства и семьи. Ах, если бы только мог обратить реку времени вспять и вновь стать здоровым мальчишкой! Сквозь горы, пустыню и реки, как влюблённый Меджнун*, отыскал бы свою первую любовь по имени Ясмин — тайну и боль всей его жизни.

— Только посмотрите, кого я вижу! — неожиданно прозвучал позади знакомый голос, возвращая в прискорбную реальность. — Достопочтенный Кызлар Агасы собственной персоной!

Обернувшись, он увидел местного торгаша редких птиц. Тот являлся главным поставщиком пернатых в новый и старый дворец. В продаже имелись канарейки да попугаи разных видов, синекрылый павлин и даже фазан. Правда, отчасти в последнее время султан получал животных в качестве ценных даров от глав других государств. В его владениях имеется императорский зверинец с невиданными животными — от массивного слона до хрупкого лебедя.

— Ну здравствуй, Аслан эфенди, — вежливо отозвался старший, пряча за улыбкой тревогу и раздражение.

Было глупостью с его стороны рассчитывать, что визит на площадь останется незамеченным. Представитель гарема — лакомый кусочек для купцов, лавочников и местных проходимцев. Каждый из кожи вон лезет, только бы пропихнуть свой товар да подороже.

— Мне тут страусовые яйца доставили из самой Африки — великолепный подарок для маленького шехзаде!

— Скажешь тоже, — скривился Гюль Ага. — Зачем ему это дикое создание⁈

— А вы купите — там видно будет! — ничуть не смутился торгаш.

— Быть может, в другой раз, — ответил казначей уклончиво.

— Ну хорошо, — сердито поджав губы, как бы нехотя согласился тот. — Пожалуй, кое-кому понравился волнистый попугай, — нарочито громко сказал мужчина.

Обернувшись через плечо, Гюдь Ага пожалел, что не сделал этого ранее… Нерадивый помощник, забыв обо всём, играл с птицей, а рабыни и вовсе след простыл. Сдерживая поток гнева, многозначительно прочистил горло. Вздрогнув от неожиданности, парень резко выпрямился, после чего поймал его свирепый взгляд. Прочитав в глазах немой вопрос и запоздало обнаружив пропажу, испуганно попятился назад. Рабыня ускользнула прямо из-под носа. Любой ценой нужно отыскать её раньше, чем она попадёт в цепкие лапы работорговца и пропадёт в безвестности.

*Арба, араба — ранее повозка, в современном тур. языке — машина.