Первая жена

Глава 1. Просьба

Майя

Чем пахнут макушки маленьких детей?

Не знаю, как у других, а макушка моей дочки пахнет счастьем. Эдакая смесь ванили, молока, шампуня с запахом карамели.

Обожаю ее нежные, шелковистые русые волосы. Они такие мягкие, что их невозможно нормально собрать в косичку. Но какие же они бесподобные!

Моя трехлетняя Полинка — ангелочек, особенно когда спит.

Бывает, уложу ее и любуюсь, потому что взгляда невозможно оторвать и потому что знаю, если не случится чудо, ее скоро не станет.

Чудом я называю ту экспериментальную операцию, которая необходима для того, чтобы ребенок мог жить нормальной жизнью. Иначе ей будет все хуже и хуже, и в итоге она зачахнет, ее сердце прекратит биться. Оно и сейчас нормально не бьется, с самого рождения было слабым.

Я плачу внутри от всего того, что вывалили на меня врачи. Если с ней что-то случится, я просто умру… От собственного бессилия хочется лезть на стену.

Я так сильно люблю дочку, что ради нее готова на все. Абсолютно на все. Даже просить денег на операцию у бывшего мужа, с которым расстались врагами.

Осторожно прикрываю дверь, на цыпочках выхожу из спальни.

В гостиной меня поджидает сестра.

Мне двадцать четыре, она всего-то на четыре года старше, но у нее на лбу уже наметились морщинки. В остальном мы с ней довольно похожи — обе голубоглазые блондинки, худые, невысокие.

— Майя, мне на тебя смотреть больно, — тянет сестра, с сожалением меня оглядывая. — Выглядишь буквально как пугало…

Тут она перебарщивает, конечно. Но синяки под глазами от недосыпа у меня весьма приличные.

— Пожалуйста, звони мне, если что. Я надеюсь, не слишком задержусь. Еще раз спасибо, что согласилась последить за Полей, Лена.

— Ты всерьез решила к нему идти? — поджимает губы сестра. — Он же не даст тебе ничего! Только посмеется, он…

Ленке мой крестовый поход за деньгами к бывшему мужу кажется бредом. Оно и неудивительно, учитывая, как он с нами поступил три года назад. Выпер меня с грудной Полькой из дома, сунув под нос тест ДНК, якобы доказывающий, что она — не его дочка.

Обвинил в измене, плюнул в душу…

Я тогда в полном шоке была.

Как последняя идиотка, разобиделась до конца жизни, собрала вещи и съехала в собственную крохотную однушку, которую как сирота получила от государства.

А надо было судиться с ним до последнего! И доказывать, что дочка его. Тогда не посмел бы нас, как грязь, выкинуть на улицу.

— Он даст денег, — упрямо твержу.

Потому что если нет, то это положит конец моим мечтам вырастить Полю.

Он не может не дать! У него есть, у него намного больше есть.

Артем Булатов, мой бывший муж, всегда был при деньгах, а теперь так тем более. Даже когда мы с ним только встречались, я понимала — он далеко пойдет. Амбициозный дальше некуда, а еще работоспособный, не в меру предприимчивый. Волшебное сочетание, которое рано или поздно делает людей богатыми.

Сейчас и торговая фирма у него, и ресторан, и дом загородный. Я прочитала про него все подробности в интернете. Для него это будет даже не какая-то значительная сумма, так, мелочь.

И теперь он от меня так просто не отмашется, как три года назад, не открестится.

Тогда Полька была красным младенцем с неопределенными чертами лица. Зато теперь это хорошенькая девочка с такими же русыми волосами и ртутного цвета глазами, как и у самого Артема. Как по мне, они одно лицо, не признать этого невозможно.

Я покажу ему фото и спрошу — есть ли у него еще сомнения, чья она дочка?

Неужели даже после такого сердце не екнет? Должно екнуть.

Пусть она ему не нужна триста лет, но не сможет же он хладнокровно дать ей погибнуть, верно? Это будет уже слишком. Это для любого человека слишком. Я бы, например, с таким грехом жить попросту не смогла.

— Лен, хватит каркать, — я осаживаю сестру. — Я все ему по-человечески объясню. Не зверь же… Ну почти. Тем более что я прошу только половину суммы.

— Чего? — охает она. — И где ж ты наскребла три миллиона? Почку продала? Так вроде все при тебе…

— Не почку, — качаю головой. — Квартиру.

Лицо Ленки вытягивается.

— Ты ебнулась, что ли? — Она аж бледнеет от новой информации. — Ты где жить-то потом будешь после этой операции? С Полькой…

— Снимать будем, прорвемся, — пожимаю плечами.

Если бы была возможность хапнуть какой-то кредит на оставшуюся сумму, я бы и вовсе к бывшему мужу ни ногой.

Но моя скромная трудовая деятельность самозанятой не позволяет такой роскоши. Я — редактор, копирайтер на вольных хлебах, таким больших кредитов не выдают. И сестра мне помочь не может, сама с мужем снимает жилье. А больше никого из родных у меня и нет.

— Богатая, что ли? — фыркает Ленка. — Квартиры снимать — это дорого, Майя…

— Заработаю, — отмахиваюсь от нее. — Сейчас главное — чтобы Булатов помог хоть как-то…

— Да не поможет он тебе, — стоит на своем сестра.

— Полька — копия он. Он не может ее не признать!

Смешно, но в тот момент я вправду верила в то, что говорила.

От отчаяния верила, потому что не знала, где еще раздобыть оставшуюся сумму, и умирала от страха за дочку.

Артем

Я лениво провожу пальцем по крышке ноутбука, захлопываю его и откидываюсь на спинку рабочего кресла.

Прижимаю телефон к уху, но не особенно вслушиваюсь в бубнеж жены, который льется из динамика. А она продолжает трещать, да с таким воодушевлением, будто вправду верит, что мне интересно.

— Я выгляжу в этой шубе, как будто с картинки. Белый мутон, стильная… Я видела такую на фото той блогерши, ну, помнишь, я тебе рассказывала…

Мне прям любопытно, почему я должен помнить какую-то там блогершу.

— Зачем тебе шуба в марте? — спрашиваю с ленивым смешком.

Она и зимой-то в Краснодаре не особенно нужна, у нас снег бывает два раза в год, и то не каждый.

Но Инесса продолжает упорно рассказывать мне про шубу:

— Представь меня в этой роскоши, надетой на голое тело… Я приду к тебе такая в кабинет…

О, сейчас станет просить денег.

Я уже давно научился определять такие моменты.

И она не разочаровывает:

— Всего миллион. Один маленький миллиончик…

Один. Маленький. Действительно, какие мелочи.

— Ну Артемчик, милый… — начинает канючить она.

Сука, год женаты, а она до сих пор не может запомнить, что я, на хрен, никакой не Артемчик! Вообще терпеть не могу всевозможные уменьшительно-ласкательные прозвища. Я дите, что ли, чтобы на подобное отзываться? Я взрослый, состоявшийся мужик.

Со мной даже в детстве практически никто не сюсюкал.

Лицемерные дряни-воспитательницы из детдома не в счет, а больше и некому было…

Мать сдала меня в детдом еще грудным младенцем, а желающих усыновить шкодливого пацана, который вечно влипал в неприятности, ни у кого не нашлось.

Оно и правильно с какой-то стороны. Ведь я мастерски порчу жизнь всем, кто задерживается рядом.

К слову, пора немного попортить жизнь и собственной жене.

— Нет, — отвечаю ей с нажимом.

— Почему нет? — Инесса искренне удивляется. — Но Артемчик, я…

— Еще раз назовешь меня Артемчиком, я обнулю твой счет. Тогда не только новой шубы не увидишь, но и на всякие спа не будет денег. Я ясно выражаюсь?

— Фу, Артем, ну зачем ты так груб? Я ведь не много прошу, всего лишь…

— Ага, я помню, один миллион.

Для нее не много.

Вот так бездарно я разбаловал девку, которой раньше и штука баксов казалась небом в алмазах. Ладно бы по делу разбаловал, так нет. Ни детей не родила, ни еще какого прибытка не принесла. Впрочем, сам виноват, не хрен жениться на тупых официантках, которые к тому же давно пренебрегают своими супружескими обязанностями. А если по-русски — у меня в последнее время глобальный недотрах, потому что кое-кто слишком занят своими соляриями, шопингом и прочей херней.

— Не насосала ты на новую шубу, милая, — говорю прямым текстом. — Хреново себя ведешь, не заслужила подарков.

— Ах, ну если дело в этом… — жеманно тянет она. — Так я с удовольствием встану на колени и…

Где у этой женщины мозг?

Ей что, вправду кажется, что мне доставит удовольствие, если она удовлетворит меня за шубу?

Оно как-то по-другому должно быть между мужем и женой. Не так откровенно товарно-денежно, что ли. Я ведь не страшный даже, чтобы мне сосали только для того, чтобы что-то получить. И ростом не обижен, и фигура в порядке, слежу за собой. Даже на лицо — и то не урод. Широкие скулы, прямой нос, серые глаза и русые волосы, даже бородка имеется, чтоб ее…

Смотрю на часы — скоро надо спускаться в зал ресторана.

Там сегодня грандиозный банкет по самому стремному поводу в мире. Мне исполняется тридцатник.

Я не хотел отмечать. В самом деле, кто отмечает тридцатник? Так себе повод, чтобы напоить и накормить кучу гостей. Я вообще дни рождения терпеть не могу.

Но моя новая жена отчего-то решила преподнести мне такой подарок.

Подарок за мой счет.

Все-таки нет у этой женщины мозга. От природы нет.

— Ты, кстати, на праздник являться думаешь, или плотно засела в бутиках? — спрашиваю ее.

— А сколько времени? — охает она. — Ой, я несусь, милый…

На этом она отключается.

Несется она. Пронесло бы ее в свое время мимо, что ли?

Я массирую виски, пытаюсь переключиться на работу, ведь, как обычно, навалилось. Хорошо бы немного разгрести почту до вечеринки. Для меня, само собой, день рождения — не повод брать выходной.

Погружаюсь в рабочие моменты и выныриваю, только когда секретарь сообщает по внутренней связи:

— Артем Владимирович, к вам жена.

Видимо, моя вторая половина всерьез восприняла претензии и пришла сосать. Так сильно хочет шубу?

— Точнее, бывшая жена, — вдруг огорошивает меня секретарь. — Майя Острова, вы ее примете?

Застываю с вытянутым лицом.

Чего угодно ожидал, но не этого.

Я в таком ахере, что она заявилась, что сам встаю с места, выскакиваю в приемную, дабы убедиться своими глазами в том, что это она.

И вправду Майя…

Сердце привычно долбит грудную клетку. Всегда я так — стоит ее увидеть, и понеслась тахикардия во всей красе.

Три года прошло. Три, мать их так, года…

А я все еще реагирую на нее, как юнец, которому ни от кого еще не перепало.

Делаю максимально бесстрастное лицо, спрашиваю:

— Зачем явилась?

— Артем, нам необходимо поговорить, — лепечет она и смотрит на меня с надеждой.

О как. Необходимо ей. А мне на хрен не упало с ней разговаривать! Через три года после развода. Какой смысл?

Послать бы ее подальше, но…

— Проходи, — приглашаю в свое логово.

И она идет.

Не знает, дрянь такая, что там ее по умолчанию не ждет ничего хорошего.