Пиппа ищет неприятностей

Глава 1. Пиппа

– …Ты уверен?

Голос ненавистной госпожи Беннет ворвался в мой беспокойный сон, и я сначала подумала, что он это всего лишь кошмар.

– Да говорю тебе! – голос ее сыночка, Чейза, племянника мэтра Риверса.

И тут я отчетливо осознала три вещи. Первое: я не сплю. Второе: я не сплю на чердаке конюшни, куда сбежала от столичной парочки Беннетов, мамы и сына. Они так явно и брезгливо морщили носы, когда встречали меня в доме учителя, что я предпочла вспомнить детство и спрятаться на сеновале. И третье: они меня каким-то образом выследили. И настигли. Среди ночи.

Последнее настораживало сильнее всего.

– Мне душеприказчик написал, как только он изменил завещание. Он всё, до последнего энзоле, оставил ей.

Я закрыла рот двумя руками, чтобы никак себя не выдать. Фух! Они не ко мне. И не про меня. Но какого цхерка они делают ночью в конюшне?!

Внизу зашуршали и заскрипели. Меня подмывало подползти к краю и взглянуть, чем они там занимаются. Но перекрытия были старыми и скрипучими. Мышью прикинуться однозначно не получится.

– И что ты намерен делать? – проскрипела на повышенных тонах мама-Беннет.

– Я намерен жениться, – всем своим видом изображая жертву, заявил Беннет-сынок.

То, что рот (и частично нос) был закрыт, меня и спасло. Иначе я бы заржала на всю конюшню. Просто представила себе счастливицу, которой достанется такой подарок: жирный надутый индюк с лысиной, спесью с каланчу высотой и любимой мамочкой. Одной старухи-свекрови бы хватило. А тут весь набор! Как можно отказаться?

– На ней?! – взвизгнула госпожа Беннет.

– А что остается? Теперь он завещание уже не перепишет.

– А если её… – внизу раздался шоркающий звук, глухой стук и женский вскрик. Похоже, она не подрассчитала с жестом.

– Попробуй её найди сейчас.

Внизу снова послышался стук и шорканье.

– А если она не согласится? Ты же знаешь её вздорный характер! – настаивал женский голос.

О! Конечно не согласится. Никто в здравом уме не согласится, я вам сразу говорю. Можете несчастную даже не спрашивать. Зачем травмировать человека?

– Не начинай. Думаешь, я счастлив? Но другого выхода нет. Придётся подпоить чем-нибудь. Регистратора подкуплю. Никто не заметит. Кому она тут нужна? В крайнем случае, пригрожу ее крысу удавить. В конце концов, ей же не нужны неприятности?

Под боком сонно завозился Шо́рька, пряча острую мордочку под пушистым хвостом, и в душе зашевелились мрачные предчувствия. «Крысой» гадкий Беннет называл моего шорька́.

– Слушай, а может, подкараулить ее и всё же того?.. – прогундосила мамаша. – Все подумают, что это она Миля… того. Ограбила и сбежала.

Липкие когти паники впились в глотку изнутри. Они же не имеют в виду, что мэтра… что с мэтром…

– Мама, не говори глупостей! Ты же видела: у него проломан череп. А девчонку видела? Там же кожа да кости. Откуда в ней силе взяться?

– Скажем, что сговорилась с новым любовником убить старого и сбежала.

– Мама, какие «любовники»? Куда там… «любовничать»? Где это у нее там найти? Да и какой ей смысл был убивать, если она – единственная наследница?

– Как какой? Денег нужно!

– Зачем ей деньги? Она же малахольная. Не уверен, что ей известно, сколько стоит хлеб в лавке. Все знают, что она – блаженная дурочка. Никто не поверит, что она могла убить своего учителя.

Страшная реальность наползала на меня, как грозовая туча на небо. Они говорят про меня. Они не знают, что я здесь, но они говорят про меня. С учителем случилось что-то страшное. Что-то очень, очень страшное.

По щекам потекли горячие ручейки. Я смахнула их кистью. Надо же. Я думала, что разучилась плакать за годы скитаний. Но вот привязалась к старику за те семь лет, которые провела под его крышей.

Слезы стали горше.

– Всё равно. Надо отправлять вестника, пусть приезжают дознаватели. Ее нет на месте. Пусть зафиксируют.

– Мама, пойдем лучше еще чего-нибудь ценного поищем. Раз уж такая возможность есть. Всё спишут на воров. А нам какая-никакая, а поддержка.

Внизу потопали, поскрипели, пошуршали, раздались глухие шаги и стук захлопываемой двери.

Глухо заржал Гордый, старый жеребец мэтра. А ведь как тихо стоял, пока Беннеты копошились. Трус.

Я шмыгнула носом, подхватила Шорьку за шкирку и сунула подмышку, где был специальный карман для зверька. Тот поворочался, устраиваясь поудобнее, но не проснулся. Дурная головенка не понимает, что наша с ним жизнь навсегда изменилась. Я вытерла нос и спустилась вниз по шаткой лестнице. Полная луна освещала конюшню. Не лампа, не магический светлячок, но довольно, чтобы оглядеться.

Я прикинула, откуда слышался разговор. По всему выходило, что из ближнего к дверям пустого стойла. Ногой сдвинула сено, открывая земляной пол. Да, здесь копали. Определенно, здесь только что копали. Взяла в углу вилы, которыми разбрасывали по полу сено, и воткнула в землю. Меня сложно назвать силачкой, но с физической работой я справляюсь вполне успешно. Тут гадкий Чейз меня недооценивает. Зубья легко вошли в рыхлый грунт. Я нажала на конец получившегося рычага и почувствовала, как мешает что-то тяжелое. Поднажала, и на поверхности появился небольшой матерчатый узелок, с которого осыпалась земля. Я вытащила его, отряхнула комья и развязала.

Беспорядочно скинутые в кучу, в каком-то платке лежали бумаги, любимые артефакты учителя, пара его перстней, немного наличных и почему-то подсвечник. Не знаю, чем он привлек внимание жадных родственников. В одном Беннеты были правы: я знала цены на продукты, но совершенно не ориентировалась в стоимости дорогих вещей.

Я опустилась на колени и разрыдалась. Тихо, но горько. Потом размазала по лицу слезы, завязала узелок, вытащив оттуда только подсвечник. Зачем он мне? Продавать – только выдать себя. А мне нужно бежать. Тихо, скрытно, чтобы гадкие Беннеты не могли меня вычислить. Так что подсвечник остался в земле.

Я тихо пробралась в дом через крышу и бесшумно прокралась к кабинету мэтра.

Он лежал на полу. Вокруг головы растеклась подсохшая лужа крови. Его глаза были открыты и пусты. Слезы вновь полились из глаз. Я смахнула их и прикрыла веки единственному в этом мире дорогому мне человеку. Затем вскрыла тайник, о котором кроме меня и мэтра больше никто не знал. Он открыл мне его тайну на всякий случай. Я посмеивалась: что с ним случится? Мне он казался вечным. Рассеянным, но теплым и надёжным.

Главного, того, чем мэтр Риверс дорожил сильнее всего, в тайнике не было. Шара-артефакта, уникального творения двух известнейших архемагов современности. Он достался учителю по случаю, и тот берег вещицу от посторонних взглядов, как девица – исподнее. Но теперь шара на месте не было. Зато были конвертик и пузырек, очень важные для меня. На конвертике был адрес, а в пузырьке то, за что заклятый враг мэтра сделает всё, о чём я попрошу. Так говорил учитель.

Я плотно прикрыла тайник, всего на секунду опустилась у тела учителя и поцеловала его в ладонь. Благодарю тебя, учитель. Ты стал для меня тем, кого у меня никогда не было. Я никогда не говорила этого вслух, но мэтр Миль был мне как отец.

Задерживаться дольше было опасно. Я и так рисковала. Тем же путем, через тайный лаз в крыше, я выбралась наружу и по лесу, вдоль дороги, освещенной полной луной, потопала в город. В поместье мэтра мне больше делать нечего.

Даже если теперь это моё поместье.