Письмо в никуда. Электронно-почтовый роман

От автора

Повесть «Электронно-почтовый роман», изданную в 2006-м году в издательстве «Амадеус» под названием «Письмо в никуда», я написал в начале века, когда в мою жизнь только-только начинал входить Интернет, появилась электронная почта. Герой произведения Максим Вотчицев во многом «срисован» с меня. Потому, наверное, я так люблю эту повесть, хоть она довольно старенькая и литературно вряд ли совершенна. Сюжет построен на том, что у Максима на работе появляется собственный электронный почтовый ящик. На который приходит письмо, после чего всё и…

У меня была мысль переписать текст, «отштукатурить» его под современные реалии. Кого сейчас удивишь такой древностью, как e-mail? Электронной почтой и пользуются-то теперь в основном по делам; для общения есть мессенджеры и соцсети. Однако всё бы тогда попросту рассыпалось, исчезли бы искренность чувств и достоверность поведения героев.

И я в очередной раз принял решение ничего не менять. Любое художественное произведение – это отпечаток своего времени, своей эпохи. Пусть и мой «Электронно-почтовый роман» живет в своем первозданном виде.  

«Письма, письма лично на почту ношу,

Словно я роман с продолженьем пишу...»

(Строка из песни)

«Ты получишь письмо,

Как обычно, без марки...»

(Тоже строка из песни)

1

Люблю дождь. Но только летний, теплый, быстрый, освежающий. Даже не сам дождь, а его завершение и первые минуты после него. Особенно если он проливается утром, причем в будние дни. Это настраивает меня на более примирительный лад. Я иду на работу по блестящему тротуару, обходя пузырящиеся от последних капель лужи, и грядущий рабочий день не кажется уже чем-то беспросветным.

И запах. Запах свежей, умытой листвы, травы, всяких там цветочков-лепесточков прямо-таки поднимает настроение.

В такие дни я прихожу на работу даже немного радостный, чем сразу настораживаю свою начальницу. Радостные люди Генриетту Тихоновну почему-то всегда настораживают. Вслух она, правда, ничего при этом не говорит, но мимика и жесты выдают тревожный процесс, идущий в глубинах ее естества. В мозгу Генриетты Тихоновны тоже, по-видимому, пытается начаться какой-то процесс, но это ему так и не удается. Поэтому после дюжины неподражаемых ужимок и пары-тройки полуприседаний возле моего стола, куда постепенно перемещается Генриетта Тихоновна в результате нервного топтания, ее хватает только на то, чтобы задать свой коронный вопрос:

– Э-э, Максим Андреевич, вы сделали, о чем я вас просила?

При этом Гена, как зовем мы начальницу за глаза (интересно, а как ее действительно зовут уменьшительно-ласкательно те же папа-мама-муж: не Гетта ведь или Генри?), смотрит на меня так, словно от моего ответа зависит сейчас не только судьба нашей конторы, но и моя собственная жизнь. На самом деле я подозреваю, что Геша (так мы ее тоже зовем) просто-напросто не помнит, что она мне поручала и поручала ли вообще.

Поручает Гена всегда. И всем. Не всегда понятно только – что и зачем. Причем делает она это всегда громко, запыхавшись после топота по коридорам учреждения. Ходить нормальным шагом, как и говорить спокойно и внятно, она тоже не может. Не знаю, натура это у Геши такая, или она все же «играет на публику», создавая видимость кипучей деятельности? Мы спорили об этом в отделе не раз, и доводы сторон делились практически поровну. Так что истина находилась всегда только лишь рядом. С Генриеттой Тихоновной, разумеется.

На Гешин привычный вопрос я отвечаю не менее традиционно:

– Разумеется, Генриетта Тихоновна.

Гена вновь начинает нервно подпрыгивать, поскольку мой ответ не может помочь ей в решении моей дальнейшей судьбы.

– Э-э... Покажите! – Сегодня Геша искренне поразила меня оригинальным выходом из положения.

– Вот. И вот, – невозмутимо протягиваю я листки с отчетами, сделанными еще позавчера.

– М-м... Я возьму ознакомиться, – строго говорит Геша и убегает к себе в кабинет, радуя затихающими в коридоре частыми звуками каблуков.

Наконец у меня появляется возможность поздороваться с соседями по кабинету. Точнее, с соседками: Валей и Юлей. Вале – сорок пять, а Юле – боюсь, что и все пятьдесят. Но назови я кого-нибудь из них по отчеству – нажил бы кровного врага. Мне этого пока не надо, поэтому я мило улыбнулся «девушкам» и искренне произнес:

– Какой чудный был дождь! Здравствуй, Валя, здравствуй, Юля!

– Это ты про Гешу? – спросила Юля. Причем без тени улыбки, на полном серьезе. А вот Валя хихикнула.

– Это я про погоду, – со вздохом ответил я. Геша в отличие от дождя никогда не кончается. И уж чудной ее можно назвать только с ударением на последнем слоге.

– А-а... – протянула Юля и уткнулась в экран монитора. По-моему, она «капает» на нас Геше. Но мы с Валей иногда этим даже пользуемся. Если наши подозрения насчет Юли напрасны, все равно приятно потешить воображение, представляя, что же происходит в неотягощенном интеллектом мозгу начальницы, которая узнает, например, что один из подчиненных признался другому: «При всей совокупности неоспоримых достоинств Генриетты Тихоновны ее основным недостатком является постоянное стремление к преумножению оных».

Я тоже смотрю на экран монитора. Что-то в рисунке рабочего стола на нем кажется мне непривычным. Ах да! Появилась новая иконка – «Почта». Наконец-то Саня выполнил свое обещание!

Я давно клянчил у нашего компьютерщика Сани Ванеева, чтобы он подключил мой компьютер к Интернету. Но Гена «добро» на это не дала. В ее представлении Интернет – это сплошная «порнушка» и рассадник прочих мерзостей. Будь она начальницей более высокого ранга, Интернета в нашей организации не было бы и у самого Сани. А вот на «мыло» ее все же удалось уломать. Аргумент нашелся железный: «В Головной Конторе электронной почтой пользуются все! А мы по-старинке шлем им многостраничные древнегреческие факсы, теряя при этом драгоценное рабочее время!»

Саня пообещал помимо внутреннего адреса открыть мне еще личный почтовый ящик на одном из бесплатных почтовых сайтов. Я очень далек, честно говоря, от всех этих премудростей и освоил где-то как-то лишь офисные программы (по крайней мере в том объеме, что требуется мне для ежедневной работы), но Саня, добрая душа, обещал мне все рассказать и показать. Похоже, пора его побеспокоить.

Я набрал Санин номер, но телефон ответил короткими гудками. Повторил через полминутки – тот же результат. А у меня уже «зачесалось». И я сам пошел к Сане.

2

Сделал я все это совершенно машинально, ничуть не надеясь получить какое-то там сообщение. Написать мне все равно никто не мог, если только сам Саня. Поэтому, когда в следующую секунду на экране появился какой-то текст, я даже немного растерялся.

Я запомнил, даже записал адрес моего бесплатного почтового ящика, который открыл мне Саня: «[email protected]». Этот самый адрес красовался сейчас в поле «Кому» пришедшего мне сообщения. Зато в поле «От кого» стояло вполне человеческое имя – «Люси». Поле «Тема» вопрошало: «Куда пропал?»

Понимая, что я чего-то не понимаю, я, тем не менее, прочитал и само письмо:

«Привет, Макс!!!

Ты куда пропал-то?! Или же моя виртуальная красота не трогает больше твое многобайтное сердце? А кто клялся мне в верности до краха системы? А чья шаловливая мышка нежно гладила мои скины, посылая при этом любовные мессаги?

Ладно, не пугайся, шуткую я так. Не любви прошу, а всего лишь внимания!

Пиши давай, мне без твоих хохмочек ску-у-учно! : - (

: - * Твоя Люси».

Я прочитал сообщение и почувствовал, как мое лицо заливает краска. Быстро свернул окно и глянул на соседок: не заметили ли они мое состояние? Но Валя с Юлей не обращали на меня никакого внимания, продолжая деловито стучать по клавишам.

Читать чужие письма нехорошо, меня воспитывали правильно, и я это понимал. Понимал и то, что письмо это именно чужое, попавшее ко мне по ошибке. Мало того что мой адрес никто еще, кроме Сани, не знал, так и я не знал никакой Люськи!

Ха! Кроме Сани! Так он это и решил, видать, проверить мою «моральную устойчивость». Очень похоже на его милые шутки! Ладно, щас ответим ему...

В верхней части окна с сообщением были всякие значочки. Один из них, с нарисованной загнутой стрелкой возле маленькой головы в профиль назывался «Ответить отправителю». Я нажал на значок, и в окне замигал курсор, предлагая ввести текст, а само послание сместилось ниже и возле каждой строки появились уголочки в виде знака «больше».

Я потер руки в предвкушении достойного ответа Сане. Что ж, держись, юморист доморощенный, мы тоже поострить не прочь!

И я выстучал следующее:

«Здравствуй, мой славный Люсик-Санюсик! 

Никуда мне от твоей виртуальной красоты не деться, никуда не сбежать! Каюсь, собирался пропасть навсегда из твоего любвеобильного сердца, да только, видать не суждено... Зацепил меня твой милый носик за самые тонкие струны души!

Жаль, не достоин я твоей неземной красоты!!!

А теперь прости, работать надо, а то Геша и мне, и тебе покажет любовь безо всякой переписки!

Макс.

P.S. Слушай, а что означают всякие значочки в твоем письме, вот такие:

: - ( : - * ?»

В обед я не удержался и спросил Саню:

– Ну что, шутник, получил ответ?

Саня тщательно прожевал кусок котлеты, проглотил и лишь тогда переспросил грустно и обреченно:

– Ответ на что? И от кого? И в каком смысле «шутник»? – И, не дожидаясь ответа, сунул в рот новый кусок.

– Да ладно, брось, – положил я Сане на плечо руку, отчего тот чуть не подавился. – Получил я твое письмо, милая Люся!

– А твоя знает? – спросил Саня и слегка отодвинул стул.

– Про письмо? – Я, как всегда, оказался не готов к Саниным приколам. – Я ведь ее еще не видел... – Я не закончил фразу, понимая уже, что Саня имеет в виду вовсе не письмо.

– Про то, что ты поголубел.

– Ну и шутки у тебя! – фыркнул я.

– Это не мои шутки, – помотал Саня головой. – Это ты меня обнимаешь и называешь женским именем.

Мне надоела эта дурацкая тема, я поморщился и сказал серьезно:

– Ладно, Саня, все! Скажи, получил мой ответ?

Саня пожевал губами, внимательно разглядывая оставшийся на тарелке кусочек котлеты, подцепил на вилку, но перед тем как отправить его в рот, сказал:

– Слово «ответ» подразумевает, что вначале был и вопрос. Насколько я помню себя сегодня, я тебе никаких вопросов не задавал, за исключением того, не принес ли ты бухалова. Но на него я ответ получил сразу же, причем неутешительный.

– То есть ты хочешь сказать, что никаких писем мне не писал? – начал я откровенно сомневаться.

– Не смел отвлекать вас от работы.

– Но я получил письмо! – припечатал я ладонью по столу.

– От меня? – устало посмотрел на меня Саня.

3

Я понял, что опоздал с объяснениями. Люси среагировала раньше.

«Ну, Макс, ты даешь!!!

>Здравствуй, мой славный Люсик-Санюсик!

Это уже не хохмочки! Это на срыв крыши больше похоже!

Какой я тебе Санюсик?!

>Каюсь, собирался пропасть навсегда из твоего любвеобильного

>сердца, да только, видать не суждено...

Слушай, давай откровенно: если я тебе надоела, то так и напиши, хорошо?

Нечего юлить – ненавижу это! А на откровенность я не обижусь.

>Зацепил меня твой милый носик за самые тонкие струны души!

Эту твою «хохму» я тоже не поняла. При чем тут мой носик?

Нормальный, кстати, нос, не хуже твоего!

>Жаль, не достоин я твоей неземной красоты!!!

Понимаю, что на «неземные красоты» ты насмотрелся.

«Не достоин» – следует понимать, как «Goodbye, my love!», да?

>А теперь прости, работать надо, а то Геша и мне, и тебе

>покажет любовь безо всякой переписки!

Мне лично твои начальники не указ! Честно говоря, не ожидала, что и ты можешь кого-то бояться!

Максим, ну а теперь еще пару слов... Ты знаешь, я терпеть не могу кому-либо навязываться! Даже если это такая знаменитость, как ты! Не переживай сильно, я вешаться не стану. Прошу об одном: напиши все честно. Да, мне будет очень грустно... Может даже чуть больше, чем грустно. Но так будет лучше, потому что – честнее.

А чтоб тебе труднее было соврать – посылаю свое самое «свежее» фото. Пиши ответ, глядя мне прямо в глаза!

Я жду его!

Люси.

P.S. Странно, что ты не знаешь про «смайлики»!

: - (        – огорчение;

: - *        – поцелуй».

Я прочитал все это и от досады пнул по столу. Валя с Юлей аж вздрогнули, покосившись на меня с недоумением.

– Все в порядке, девушки! – поднял я руки. – Ложная тревога!

О том, что в душе моей порядком и не пахло, я, разумеется, промолчал. Чтобы собраться с разбегающимися в панике мыслями, я вновь пробежал по тексту чужого письма. То, что оно было действительно «чужим», я уже не сомневался.

«Ну и подложил я свинью этому Максу! – подумал я, чувствуя, что снова безудержно краснею. – Надо срочно объясняться с Люси!»

Впрочем, меня заинтриговало сообщение о каком-то фото. Действительно, в конце письма значилось: «Прикрепленный файл: Lussi.jpg». На секунду вспыхнула мысль, что подсматривать, пожалуй, еще хуже, чем читать чужие письма. Но я тут же оправдался перед бунтующей совестью: не голая же она на этом фото!

Люси была не голая. Но я очень быстро пожалел, что открыл не предназначавшийся мне файл. Потому что я влюбился. С первого взгляда. Пошло, банально, но правда. С фотографии смотрела на меня печальными серыми глазами моя мечта... Мне даже показалось, что я видел уже где-то это лицо – то ли во сне, то ли, действительно, в мечтах. Снова банально, но я и впрямь подумал в тот момент именно это: «Вот она – моя мечта!» Второй мыслью было: «Прости меня, Катюха!», но почему-то я не испытал при этом никаких угрызений совести. Да и то сказать – я ж Катьке не изменил... Хотя, что считать изменой.

В общем, я понял уже, что положение мое стало еще хуже, чем я полагал вначале. Теперь я тем более хотел извиниться перед девушкой, но тем самым я должен был своими собственными руками отдать свою мечту неведомому хохмачу Максиму.

«Ну не дурак ли я? Ну не идиот ли? О чем я думаю, что возомнил?! – угрожающе забарабанило изнутри по черепной коробке. – Может, так и напишешь: Люся, я Вас люблю, готов бросить жену, лишь бы быть с Вами! А Вы бросайте своего Макса. Я тоже Макс».

Разозлившись на себя окончательно, я придвинул клавиатуру и решительно застучал:

«Уважаемая Людмила!

Считаю своим долгом сообщить Вам о возникшем недоразумении.

Дело в том, что я не тот, за кого Вы меня принимаете. Получив сегодня на свой адрес Ваше письмо, я принял его за шутку своего товарища, поэтому и ответил соответственно... Извините.

Вероятно, Вы ошиблись с адресом. Меня тоже зовут Максим, но адрес моего ящика «maximandr@mylnitsa.ru».

4

«Максим!

Это совсем не похоже на тебя… Я ничего не понимаю!

Я начинаю злиться, а я этого не люблю.

Я не могу понять твое поведение! Если ты решил, что с меня хватит уже твоего внимания, то к чему тогда этот затянувшийся цирк? Ведь я же просила: давай по-честному!

Ты прекрасно понимаешь, что я не могла ошибиться с адресом – все твои письма хранятся и на моем винте, и на флопах, и в распечатанном виде! Зачем ты из меня дурочку делаешь?!

Максим, извини, но это жестоко! Прекрати, пожалуйста, мною играть! Очень тебя прошу!

Людмила.

P.S. Если уж тебе так сильно захотелось поиграть в «другого Максима» – придумай хотя бы более веское «доказательство», нежели «ошибочный адрес».

Я подпрыгнул на стуле, припечатав кулаками по столешнице. «Черт! Черт! Черт!» – злобно шипел я под нос. В чем же все-таки дело?! Что я делаю не так?

Людмила, или как она себя называет – Люси, утверждает, что адрес верный. Но этого ведь даже теоретически не может быть – одинаковые адреса у двух разных людей! Не может ведь? Конечно, не может! Чушь какая-то! Что же тогда?

Я встал и как идиот принялся нарезать круги по кабинету. Вариант первый: меня все же дурачит Санек… Но это уж очень не похоже на него, Саня любит приколоться, но шуток никогда не затягивает. От этого они только портятся и быстро начинают попахивать. Саня это прекрасно знает и подобного не допускает никогда. Да и не его это стиль, он любит шутки погрубее, но с интеллигентской изысканностью. А здесь – мелодрама какая-то, прости господи!

Итак, вариант номер один мне не понравился. Хотя окончательно я его «убивать» не стал. Второй напросился очень логично следом за первым: если не Саня, то со мной шуткует сама Люси. Сначала ошиблась, а потом решила подоставать. И хихикает сейчас над моими тупоумными объяснениями.

Что ж, этот вариант мне очень даже понравился. В смысле, не сама суть дурацкого розыгрыша, если таковой имеет место, а объяснение. Оно вписывалось в ситуацию весьма гладко.

Оставался, конечно, еще и третий вариант, о котором мне даже не хотелось думать. Если Людмила не врет, не паясничает, не «валяет Ваньку». Если она принимает меня за своего друга и считает, что это он издевается над ней! Но в этом случае опять всплывают прежние вопросы насчет двойного адреса, непонятных совпадений и прочей чертовщины. Но даже если допустить, что вариант номер три – истина, то как же мне доказать тогда Людмиле, что я – это я?

Я прекратил прогулку по кабинету и плюхнулся в кресло. Глянул на часы. Пора бы и действительно уже топать домой. Мелькнула очень умная мысль: плюнуть на все и уйти. Но сразу же вспомнились печальные и прекрасные глаза неведомой Люси. Серые, как хмарь в моей душе.

И я решил довести дело до конца. Причем постараться при этом убить сразу двух зайцев, а именно – варианты «два» и «три».

Саня Ванеев купил недавно цифровой фотоаппарат и пощелкал немного всех нас. У меня теперь в папке «Фото» хранились аж две мои фотографии. На одной из них я себе даже немного нравился – строгий такой, деловой, в галстуке и белой рубашке на фоне портрета президента, висящего на стене нашего кабинета. Этот портрет, кстати, тоже был очередной «идеей» неугомонной Геши, способствующий, по ее мнению, лучшему настрою на деловой лад. В свой кабинет она вообще повесила портрет в полстены. Удивляюсь, как она еще не додумалась воткнуть в угол флаг.

Короче говоря, в качестве доказательства по варианту номер три я решил использовать свое фото. Доказательство – так себе, но уж какое есть. А вариант номер два… Что ж, попробуем ответить достойно.

«Людмила!

Мне надоели Ваши шутки! Если Вы – человек взрослый, давайте, наконец, прекратим этот затянувшийся спектакль!

Я перед Вами уже извинился в том, что ответил на Ваше письмо ошибочно. На ошибочное, замечу, письмо!

По-моему, Вам самой понравился этот «цирк», как Вы справедливо все это назвали.

Если же Вы все-таки заблуждаетесь искренне, еще раз повторяю: я не Ваш Максим! Посылаю Вам свое фото, посмотрите и убедитесь!

Всего доброго!»

Я  даже подписываться не стал, как бы подразумевая этим, что переписка закончена. Честно говоря, я даже не испытал при этом ожидаемого сожаления. Если эта Люси действительно ведет себя в данной ситуации сознательно, то особым умом она не блещет, несмотря на красивые глаза (а может и фото не ее вовсе!), а неумных женщин я очень не люблю. Даже больше, чем некрасивых.

Отправив письмо щелчком мыши, я выключил компьютер и решительно направился домой, к жене – женщине пусть и не самой красивой в мире, но уж далеко и не самой глупой.