Пленница Кондора

«Все обитатели волшебного леса жили сплоченной общиной. В каждом звере, будь то трусливый зайчик или мудрый медведь, силен был дух товарищества. Вместе водили они веселые хороводы по праздникам. Сообща добавляли еду. И друг приходил на помощь другу, стоило приключиться чему-то недоброму… Так было до тех пор, пока в волшебном лесу не поселился волк-одиночка. Был этот волк очень злой и клыкастый. По ночам страшно выл на луну, а средь бела дня рыскал по лесу в поисках пищи. Ни с кем дружить он не хотел, а тех, кто послабее, обижал без повода. Лесного старосту — медведя — не уважал и советов его мудрых не слушал. Доселе невиданный страх поселился в сердцах маленьких зверят. Забыли они про беззаботную жизнь, сидели по норам, не зная веселья, и питались отныне впроголодь. Ждали-ждали зверушки, чтобы волк покинул их сказочный лес подобру-поздорову, да так и не дождались. И вот наступила зима, и Новый год был у каждого на носу. Не хотели зверушки оставаться без праздника. Очень уж каждый из них — от мала до велика — любил отмечать Новый год. И каждый любил Деда Мороза и подарки. Каждый год жители волшебного леса вырезали снежинки, мастерили карнавальные маски и украшали самую большую елку блестящими бусами, яркими мандаринами и вкусными конфетами. Но в этом году из-за злого волчища праздника могло и не получиться. Не могли такого допустить зверята и стали думать-гадать, как им волка проучить и из леса волшебного выгнать…» На этом моменте мужчина, читающий сказку, оторвался от планшета с текстом и поделился своими впечатлениями с автором, который сидел напротив него за столиком в вечернем кафе.

— Понятно…. Ну, что сказать…. Ты не Бажов, конечно, но в целом нормально…. — так что ты замолвишь за меня словечко Дроздову, на счет мультфильма? — Этот самый упомянутый Дроздов был очень важным человеком для обоих. Сергей Букля, тот который читал рукопись, уже не первый год работал у "Дрозда", в подчинении в его частной мультипликационной студии. А его друг — детский писатель Фрол Белокрылов, время от времени пользовался возможностью экранизировать свои книжки.

Но на этот раз Букля заартачился: «Даже не знаю… Ты пойми, я бы с удовольствием, под Новый год ещё одна сказка лишней не будет, но…» — взбудораженный собеседник не дал ему договорить: «Что „но“? Если ты насчёт гонорара беспокоишься, думаешь, что я закрысить хочу, то нет, поделимся как обычно, ты ж меня знаешь…» Услышав эти слова, мужчина поморщился, словно его заставили понюхать нашатырь: «Ой, ну при чём тут сразу гонорар?» — Белокрылов! Что ты как маленький! Я ж тебе не про деньги сейчас говорю…

— А про что? — не отставал ранимый писатель. — Про сказку эту твою… А ну, всё понятно… Тебе не понравилась… Ну ладно, удали и забудь… Фрол старался скрыть своё испорченное настроение: «Что ты сразу обижаешься, Фрол?! Какой вы странный народ — писатели, хуже маленьких детей, ей-богу!» Искренний возмутился такой реакцией собеседника мультипликатор и постарался ему объяснить: «Просто понимаешь… Не то это всё… Да, сказка новогодняя — и зайчата, и лисята, и, если отрисовать с душой, озвучить как надо, то и из этого можно слепить мульт, который на госпремию потянет, но…» Рассудительный мужчина опять подбирал слова и продолжил лишь после паузы, которая показалась расстроенному Белокрылову непростительно долгой: «Сейчас современные дети уже не так воспринимают это всё. Это вот менторство твоё, истории в стиле „что такое хорошо? Что такое плохо?“ — это уже почти анахронизм! Дети хотят экшена, движухи какой-то, а у тебя что…»

— Так ты ведь не дочитал, это только самое начало… Да, я понимаю, — опять не захотел слушать автора упрямый Букля. — Я всё понимаю, старик, но и ты пойми! Сейчас уже нужны не просто сказочные персонажи, а всякие там роботы, квадрокоптеры, — мультипликатор кривлялся, пытаясь изобразить лицом и руками персонажей, которые, по его мнению, будут интересны детям, — вся вот эта вот твоя ванильная медвежатина уходит в прошлое, — сказал он другу обидную фразу, но сам этого не заметил и продолжал с той же интонацией: написал бы ты, что Дед Мороз — это нейросеть, исполняющая желания за тридцать секунд, подарки сбрасывают с вертолётов, а Снегурочка теперь ходит только в бронированном экзоскелете, потому что боится мести конкуренток-красавиц, вот тогда, я понимаю, получился бы мультфильм! Дроздов бы слюнями истёк от радости…Друзья засмеялись, одновременно представив крутого начальника в столь конфузной ситуации, и напряжение между ними спало.

— Так что не возьмёшь эту сказку? — смерился Фрол с неизбежным — возьму, чёрт с тобой! Импульсивно ответил Серёга. — Но последний раз! Завязывай ты уже детям парить мозг этим Дедом Морозом, сейчас молодёжь умеет критически мыслить и хрен кому такое интересно….

— Да, понял-понял…. Фрол улыбался, ему было приятно, что друг всё-таки взял сказку, он понимал, что Букля прав, что надо расширять границы сознания. Уже давно пора было осовременить свои сюжеты, но ему так хотелось создавать уютный, сказочный мир, где добро всегда побеждает зло, а трудолюбие и добрая душа ценится выше внешности и богатства. Чтобы дети, читали именно такие сказки, как и он сам когда-то в детстве. Несмотря на то, что ему было тяжело это говорить, но он все же пообещал с бравадой в голосе:

— Все решено! Как говорил Есенин " К старому возврата больше и нет…. " в следующий раз будут тебе роботы и ботексные Снегурочки…

— Ну, вот и ладушки…. А кстати, про Снегурочек! Виталина Морозова тебе привет передавала…Я ее на заправке встретил, случайно, мы разговорились, я сказал, что с тобой навстречу еду так она аж просила вся…. Я б на твоём месте ей бы уже давно сказочку бы сочинил пару раз — Букля сделал неприличный жест руками, но Фрол не оценил юмора и попытался соскочить с темы:

— А что ты на заправке-то делал?

— Тачку заправлял…

Откуда она у тебя здесь? Этим вопросом Белокрылов задался потому, что Серёга приехал в их Люськи Воронежской области из Москвы, куда переехал сразу после школы. Понятное дело, что по городу передвигаться он на такси, даже сегодня Фрол видел, что друга подвез к нему на встречу желтый Kio Rio с шашечками. Но Букля развеял его сомнения: «Батя меня озадачил сегодня, чтобы я его машину помыл и заправил». — «У-понятно…» — «А мне непонятно, почему ты Виталину игноришь, че, старовата для тебя, да?» Такое предположение было бестактным, но обоснованным. Сорокадвухлетняя Виталина Морозова была на тринадцать лет старше обоих парней. Но выглядела она очень молодо, и если бы сейчас в кафе сидели они втроем, никто из прохожих не мог бы предположить, что эта худая, губастая девушка-блондинка с третьим размером груди — мама двоих детей! Погодки Люба — тринадцать лет и младшенькая Надя. Муж у нее тоже имелся, да ещё и не абы какой, а старший менеджер в самом крутом торговом центре «Диамант», что для их крохотного городка было ого-го! Какая завидная должность! Да и сама Виталина — дама серьезная, смогла с нуля открыть частный детский садик, который работал давно и успешно, принося стабильную прибыль. Там она и заприметила Фрола Белокрылова, он был приглашен на детский утренник и сам читал деткам свои сказки. Впечатление молодой писатель произвел тогда на всех очень приятное: высокий брюнет с хорошей фигурой, он был настоящей звездой их городка, харизматичный и талантливый, он не мог не влюбить в себя Виталину… Хотя его самого тяготило такое повышенное внимание от этой женщины, больше, конечно, из-за ее мужа Ивана, чем из-за возраста. Сам Фрол семьей ещё не обзавелся. Что же касается московского гостя, то он смотрел на жизнь гораздо проще, в свои двадцать девять предпочитал свободные отношения и девушек выбирал только со схожей жизненной позицией. Немало женских сердец разбил этот улыбчивый, высокий парень с медовыми волосами, который всегда знал, что сказать, и был душой компании. Он несколько раз пытался переключить внимание Виталины с принципиального Фрола на себя и был бы рад принять ее приглашения, чтобы ездить с Морозовой в рестораны, гостиницы, но богатенькая блондинка зациклилась на писателе. А ведь были времена, когда Виталина любила только Ивана, но они ушли безвозвратно. Теперь их семейная жизнь, как старое кино, была бесцветной, а временами даже и глухонемой, потому что муж и жена могли месяцами не разговаривать друг с другом…

Три года назад Иван переболел тяжелой формой пневмонии, у врачей и родных даже были основания беспокойства за его жизнь.

Слава богу и докторам, за то, что они вернули Морозова к жизни. Но среди прочих осложнений на организм болезнь привела к эректильной дисфункции. Таблетки, конечно, помогали, но осознание своего полового бессилия очень сильно испортило характер Ивана.

Он стал ревнив, обижался по пустякам, а вспышки безосновательного гнева, когда он срывал злость на жене и детях, стали случаться всё чаще и чаще.

Виталина хорошо помнила тот момент, когда она осознала, что Ваня окончательно деградировал как личность и в нём навсегда исчезло всё то светлое, за что можно было его любить и уважать.

Случилось это накануне первого сентября, подруга Виталины, Катя, глава родительского комитета в школе, где учились дочки Морозовых, попросила Виту помочь с подготовкой к торжественной линейке.

Тогда все только-только выходили из локдауна в обычную жизнь, и было вдвойне тяжелее решать даже привычные задачи.

Виталина тоже несла ущерб из-за карантина, ее детский сад простаивал, и времени свободного было больше, чем обычно, и она весь день просидела в гостях у Катюхи.

Дочки уже спали, когда она вернулась домой в полдвенадцатого ночи. А Иван сидел на кухне, смотрел передачу, где ведущий и эксперты доказали, что нашим миром управляет раса рептилоидов, и пил коньяк без закуски. На кухне было одновременно и накурено, и холодно из-за открытой форточки.

Виталина чувствовала, что Ваня не в настроении, ещё когда он звонил ей, вернувшись с работы. Последнее время он частенько бывал не в духе, и Вита не придала этому особого значения.

Пройдя на кухню, она потянулась к мужу, чтобы чмокнуть его приветливым поцелуйчиком со словами:

— Привет, Ванюш…

— Привет…

— Что празднуешь? Ты что, на голодный желудок полбутылки выдул? Ну ты даёшь! Там же в холодильнике голубцы есть! Ну или хотя бы сыр-колбасу порезал что ли… А девочки кушали, я надеюсь?

— Да, поели. Я их к бабушке на обед отправил… Ты ж не позаботилась…

— Что значит «не позаботилась»? Суп есть, второе есть, что ещё надо? Они взрослые девицы, уже могут не только подогреть, но и приготовить сами себе, яйца пожарить, например, в чем проблема?

— А ты кому сегодня яйца жарила до полуночи?

— Ой, Вань, я тебя умоляю, не начинай! Я пошла мыться и спать…

— Правильно, иди подмойся хотя бы после того кабеля, что кончал в тебя…

— Ты что, вообще, уже чокнулся, что ли? Ты думай, что говоришь! Из-за поступивших слез и гнева, от которого Виталину всю затрясло, ей стало тяжело формулировать свои мысли, и она не успела договорить, как вдруг разъяренный муж высыпал ей на голову содержимое переполненной большой пепельницы и при этом грязно ругался без остановки. Не ожидая такого, Виталина глубоко вдохнула, в этот момент пепел ощутимо попал ей в нос, инстинктивно приоткрыла рот от ужаса и удивления и ощутила вонючую золу у себя во рту. Окурки запутались в волосах. Униженная Вита замахнулась, чтобы влепить пощечину своему пьяному муженьку, но он был по-звериному силен и ловок — перехватил ее хрупкую руку, заломил ей за спину, стало очень больно, но не так, как в следующий момент, когда женщина почувствовала свинцовый удар в солнечное сплетение. Боль была такая, будто сквозь все ее тело пропустили ток, но самое страшное, что после удара Вита секунд двадцать не могла дышать. Ей даже показалось, что от боли она обмочилась… Но понять этого точно бедняжка сразу не смогла. Окончательно потерявший самоконтроль Иван резко уложил ее грудью на стол, согнул в пояснице так, чтобы жена оказалась перед ним в призывной позе задницей кверху. Правой рукой он по-прежнему удерживал ее заломленную руку, а левой без труда сорвал с плачущей от боли и беспомощности Виталины джинсы и трусики. Расстегнулся и сам, но попытка изнасиловать жену не удалась, он был бессилен… Но его манипуляции пальцами и языком были Виталине не менее омерзительны, а может, ещё и более омерзительны, чем полноценный половой акт… С той ночи Виталина точно знала, что все женские романы, где пишут, как девушка влюбляется в своего мучителя-насильника, она считала, всё это — глупая романтизация абьюзивных отношений. Теперь на своем личном опыте убедившись, что извинения, нежные слова, подарки или даже слезы раскаяния не смогут вернуть в ее душу любовь к Ивану… Тем более что с тех пор он Виталину время от времени поколачивал, несмотря на бурные сцены раскаянья с букетами и стоянием перед ней на коленях. Самое ужасное было, когда, требуя секса, он вынуждал Виталину подолгу методом фелляции стимулировать свой вялый чл@н…

Виталина прекрасно осознала, что их любовь безвозвратно разрушена. И ни на что уже не надеялась, но уйти от мужа так и не решилась. Она с детства росла недолюбленной девочкой — отца своего она не знала, лишь имя и отчество, всё, что ей досталось от него. Семейная легенда гласила, что ее мать — проводница. Так влюбилась в зеленоградского красавца-пассажира Виталика, что не только не сделала аборт, когда узнала, что у нее от мимолетной интрижки будет ребенок, но ещё и назвала дочку созвучно отцу — Виталина Витальевна. Едва только отлученная от мамкиной груди, Вита перешла на попечение к дедушке-бабушке. Воспитанная престарелыми, чрезмерно консервативными людьми, Виталина чувствовала свою неполноценность перед сверстниками, которые ездили на море, часто обновляли гардероб и имели деньги на карманные расходы. У Виталины всего этого не было… У нее вообще ничего не было, кроме уроков, пирожков и вечных нравоучений… Стоит ли удивляться тому, что, когда Ваня Морозов, обративший на нее внимание, польстившись на высокую налитую девичью грудь и светлые длинные волосы, сразу стал для одинокой Виталины рыцарем из девичьих снов. А когда он подарил Вите милого вислоухого кролика, она была так счастлива! Но уже через пару минут погрустнела — сказала: «Мне бабушка не разрешит взять его домой…» Семнадцатилетний Морозов и правда поступил как герой и предложил своей возлюбленной съехаться. Первым их жильём была родительская дача Ивана. Там они были по-настоящему счастливы, потом свадьба, жизнь в малосемейке, они оба поступили в один и тот же университет, окончив который, стали менеджерами. И Ивану повезло! Просто-таки подфартило! Он получил работу в самом большом и самом дорогом торговом центре Люськов — «Диамант». С тех пор карьера его только росла, и он стал директором. Чтобы представить масштаб престижа, его можно сравнить с Юрием Соколовым, директором московского магазина «Елисеевский» во времена СССР. Для их провинциального города Иван Морозов был личностью ничуть не меньшего масштаба. Он помог жене и вложился в ее мечту, частный детский сад, где практиковалась методика Монтессори. Дела шли в гору, оба были заняты карьерой, поэтому рождение своих детишек отложили на попозже. Семья Морозовых была одной из самых зажиточных в Люськах. Деньги Вани и связи Виталины, чей престижный детский сад посещали исключительно дети местной элиты, помогли им обзавестись хорошими друзьями из городской администрации Люськов и даже Воронежской области. Но их отношения с каждым годом становились всё хуже и хуже. Иван, хотя поначалу и был не против собственного дела жены, но не думал, что она добьется такого успеха. Виталина обрела настоящую финансовую независимость, и это очень задевало самолюбие Морозова, который привык к мысли, что он облагодетельствовал бедную Виталину, женившись на ней. Он не был психологически готов к тому, что Вита вдруг превратится в настоящую женщину-львицу. Самостоятельная и успешная, она нравилась ему гораздо меньше, чем та девочка из неполной семьи, которую он брал в жены. Да и внешне оба они сильно изменились по-разному. Морозов — коренастый, с черными волосами по плечи, которые он всегда держал собранными в стыдливый хвостик. Ростом чуть ниже среднего, с тонкими, как у Петра Первого, усиками и вечно колючей черной щетиной на лице. Имел какие-то насмешливо-строгие серые глаза миндалевидной формы. На его физиономии часто появлялась надменная ухмылка, будто говорившая окружающим: «Я — начальник. Ты — дурак!» Причем такая мимика возникала независимо от того, занимает ли он доминирующую позицию по отношению к своему собеседнику. Так он мог ухмыляться, беседуя и с консьержкой на проходной, и с мэром города. У разных людей было разное впечатление об Иване Морозове: кто-то чувствовал неловкость рядом с ним, а кто-то, наоборот, признавал в нем харизматичного лидера. Иван всегда и со всеми разговаривал немного высокомерно, даже когда был совсем молодой. Теперь же, имея не последнее положение в обществе, он обзавелся «авторитетным» пузиком и стал похож на мафиози. Виталина с годами очень изменилась и, как ни странно, в лучшую сторону. Бьюти-процедуры, пластические операции, дорогие шмотки, духи и неизменно красная матовая помада сделали из нее настоящую куколку! А благодаря густой россыпи длинных осветленных волос Виталина всегда была будто окутана ангельским ореолом. Мало нашлось бы таких бесчувственных мужчин, могущих игнорировать такую женщину, как Виталина, так как это делал ее обожаемый писатель Фрол Белокрылов. Но он мог, и ему было всё равно на чувства замужней женщины сорока с лишним лет…

Он втемяшил себе в голову мысль о том, что не имеет права разрушать в брак, даже не смотря на то, что Виталина давно призналась ему в своих чувствах и в открытую предлагала ему роль любовника. Фрол не желал поступаться своими принципами, не зная таин семьи Морозовых.

А скрывать им было что, как например, случай произошедший в тот вечер, когда Любаша и Наденька были у бабушки, а Иван в очередной раз, назвал полный дом гостей Виталина и без того уставшая на работе, простояла весь вечер на кухне сделала тарталетки с красной икрой, наготовила салатов, испекла кулебяку, а во время застолья будто бы превратилась в официантку, а не была полноправной хозяйкой вечера наравне, с мужем.

Так было уже не впервые — Иван разгоряченный алкоголем, вместо того, чтобы хотя бы немножко помочь супруге, " включил господина " и требовал: "подай- принеси!"

Виталина не высказывала недовольства, стараясь избежать скандала. Гости тоже замечали, что Морозов борщит, но никто не возмутился ведь чужая семья — потемки, мол, они сами разберутся.

И Иван той ночью действительно "разобрался" с Витой — потребовал близости, а когда всё случилось слишком быстро. Сбросил Виталину на пол в узкое пространство между кроватью и шифоньером и отпинали ногами, грязно матерясь при этом.

На следующей утро несчастная Вита, благодарила Бога, что девочки в гостях, а муж — изверг ушел на работу и она может вдоволь наплакаться…

Когда слёзы кончились она заварила ромашковый чай и уселась на диван в гостиной уютно поджав ноги под себя, и принялась читать очередную сказку своего любимого Белокрылова, как бы ища у него поддержки и помощи.

Книга была не новая, эту новогоднюю историю она уже ни один раз читала дочкам, и уже не раз видела страницу оформленную в виде письма Деду Морозу, которую можно было заполнить, чтобы попросить у него исполнения своей самой заветной мечты.

Душевно надломленная домашним насилием женщина, и сама не знала, зачем взяла ручку и записала на на листочке, напечатанном в детской книжке, который в лапах держал глуповатого вида зайчонок: "Я хочу, чтобы Фрол влюбился в меня!" Опомнившись через некоторое время Вита решила сжечь записку, когда бумажка с ее тайным желанием сгорела, золу она развеяла по ветру, через окно и забыла об этом, ведь Вита не знала о том, что в канун этого Нового Года Дед Мороз решит помочь именно ей….

Тот день — двадцать пятое декабря, Фрол решил полностью посвятить себя работе, но сидеть дома совсем не хотелось, ве…