По моим правилам

Глава 1. Артем

Бывают в жизни человека такие дни, когда все меняется.

Меняется навсегда.

Вроде того пресловутого дня, после которого жизнь начинает делиться на «до» и «после». Вообще-то, такой день в моей жизни уже наступил – семь лет назад, когда отец познакомил с человеком, направившим мою энергию прямиком в политику, а из нее, как известно, по доброй воле мало кто уходит. К тому времени я наивно полагал, будто меня в этой жизни уже ничем не удивить, но ошибался.

Тру лицо ладонями, понятия не имея, с чего вдруг расфилософствовался.

Я хочу спать.

Спать – и больше ничего.

Я уже четыре дня нахожусь в непрерывном движении.

Утром вернулся в Москву из Омска, потом заехал домой на пару часов и сразу вылетел в регион. По прилете меня встретила машина и долгая поездка. Это привычный для меня график. Я не был в отпуске три года, и меня не ломает. Хватает трех дней где-нибудь на побережье Италии, чтобы насытиться праздностью. Мои мозговые процессы не замедляются, даже если мне самому хочется их притормозить. Это способствует карьере, но мешает здоровому сну.

Иногда меня спасают секс и тренировки, но я все равно сплю четыре часа в сутки, в лучшем случае шесть. Но именно сегодня меня валит. Возможно, я достиг своего предела. Теперь я знаю, где он у меня находится.

Как меня занесло в эту жопу мира?

Смотрю в окно и прошу Максима врубить кондей на полную.

Ослабляю галстук.

Зачем я вообще его надевал? Надевал, потому что еду записывать интервью для местного телевидения.

Наблюдаю за пейзажем, и никаких эмоций.

Тут хоть люди водятся? Гуси, лебеди, собаки есть. А люди? По грунтовке уже как будто час тащимся.

Я – это Артем Иноземцев. Тридцать шесть лет. Профессия – политик.

Не далее как три дня назад мне предложили занять пост главы региона.

Зачем мне это?

Я обеспеченный человек и мог бы уже сейчас эмигрировать на Лазурный берег, чтобы жить там в свое удовольствие.

Так зачем мне это?

Потому что лучший спорт – это дело. Я не могу просто выключить свою башку или предложить ей заняться творчеством. Это так не работает.

Почему этот регион?

Мне предложили и. о., потому что у меня есть связи и потому что я готов работать и соблюдать правила.

Так вышло, что мой отец в далеком восьмидесятом служил в Афганистане с одним очень влиятельным человеком. Совместно понюхав пороха, они стали друзьями не разлей вода. Звучит цинично, но я вообще человек прагматичный. Но благодарный. Обоих этих вояк я уважаю и ценю.

Постоянно куда-то двигаться и развиваться – это моя официальная жизненная философия, поэтому я согласился принять тяжесть венца в регионе. К этому венцу я не стремился, но попробовать готов, и уже выписал охрану из Первопрестольной. Они нагонят меня чуть позже. Я планировал вернуться в Москву через пару дней, чтобы собрать вещи, но теперь кто знает, как тут все получится.

Я бездетный холостяк, и это тоже способствует карьере. Хотя Анюта сказала бы, что я бездушная хладнокровная сволочь. Здесь нужно учитывать, что ее оценка моих личных качеств окрашена многолетними обидами и взаимным непониманием. Мы уже три года «вместе».

Аня – Мисс Москва в недалеком прошлом. Не знаю, кто оплачивал ей то мероприятие, меня ее прошлое никогда не интересовало.

Любовница-модель – это банальщина, согласен.

Но у нее прекрасное, ухоженное тело. Трахать такое одно удовольствие. К тому же она умная и послушная. Два года назад ей захотелось медийности, и она получила свое шоу на развлекательном телеканале.

И я после этого плохой?

Как ни странно, я сплю только с ней. Не считаю это каким-то подвигом, просто измены – это лишняя трата времени и энергии. К тому же с возрастом начинаешь ценить качество, а не количество. С Аней у нас накатанный сценарий, и меня все устраивает. Мы с ней живем по моим правилам.

У нас случались разногласия. В прошлом квартале Анюта перегибала со скандалами, сути и причин которых я не понимал. Когда же она наконец озвучила, чего ей надо, прямым текстом, а не полунамеками, я был искренне удивлен. Она хотела «кольца».

Честно говоря, не представляю, зачем нам узаконивание отношений. Что это изменит?

Мы будем трахаться не три раза в неделю, а один? Кажется, так это работает?

Я скотина? Возможно.

Но я целый день вращаюсь в адской карусели, и, если меня начнет изводить моя собственная телка, разговор у нас будет короткий.

Откидываю голову на сиденье и присматриваюсь к пейзажу.

Глаз не закрываю, так как сразу отрублюсь.

Пялюсь на холмы и далекие горные вершины. Это очень красиво, несмотря на то, что я избалован красивыми видами.

В регионе бывал студентом. Воспоминания радужные. Тройная «М». Молодость, море и Массандра. Хотя я только что допустил крайнюю несправедливость к Свете Ф., моей сокурснице. Нужно бы отметить четвертую «М», потому что после Массандры я получил свой первый в жизни минет.

Снимаю блокировку с телефона и изучаю информацию, которую прислала Альбина. Альбина – моя помощница, и она феномен. Если прямо сейчас я велю ей раздобыть мне кофе, она это сделает. Быстро и удаленно из Москвы. Ее навыки порой восхищают даже меня.

Максим притормаживает на выезде из какой-то деревни. Или поселка. Как называется населенный пункт, в котором центральная улица выложена щебенкой?

Вот и я о том же.

Дорога уходит за холм. С виду она непроходимая, но я не эксперт. Самолично за рулем машины я бываю не чаще пары – тройки раз в год.

– Чего там? – спрашиваю у шофера.

Максим – это водитель, которого мне отрядили вместе с машиной. Паренек лет двадцати. Молчаливый и исполнительный. То что нужно.

– Да не знаю, Артем Андреевич, навигатор показывает дальше, но я что-то сомневаюсь, – отвечает он, тыча пальцем во встроенный дисплей. – Нужно спросить у кого-нибудь.

П-ф-ф…

У кого? У кур?

Вздыхаю и выхожу из машины. Все-таки из самого города М сюда еду, уже жопа квадратная. Снимаю пиджак и закидываю его в машину. Закатываю рукава рубашки.

Конец октября уже, чего так жарко-то?

Осматриваюсь.

Максим тоже выходит из машины, в надежде увидеть случайного прохожего. Тут таких не водится.

Что меня сюда привело?

Разумеется, скандал.

Один из «отцов» региона решил строить лаунж-отель с открытым бассейном на крыше и видом на местный заповедник. Земля, которую выбрали под застройку, принадлежит заповеднику, но менталитет российского бизнесмена велит чхать на букву закона и голос совести, поэтому мнением дирекции богоугодного заведения никто не поинтересовался.

Итог – заповедник бастует, в городе М пикеты против «воров и преступников».

И вот я здесь.

Единственное, чего сегодня не ожидал, так это того, что нам придется забраться в такие запердя. Целесообразность этой поездки тает на глазах.

Кладу руки на пояс и оглядываюсь. Щурюсь, потому что для комфортной жизни здесь мне понадобятся солнцезащитные очки. А лучше целая коллекция.

И тут, что удивительно, на дороге появляется ребенок.

Мальчик, с виду дошколенок. Идет со стороны холма. Видимо, уже давно, просто он такой маленький, что мы его не сразу заметили.

Чего это он тут один делает?

Одет прилично, на голове шапка-гондонка. Фиолетовая. На таком постреленке выглядит забавно. Странный выбор, мне кажется, сейчас градусов двадцать, не меньше. Плюс солнце печет. Хотя ветерок прохладный.

Он видит нас с Максимом и замедляет шаг, потом совсем останавливается метрах в пяти. Хлопает глазами и осматривает казенную «Тойоту».

Стоит.

Мы тоже стоим.

Видимо, людей на этой дороге нечасто встретишь, раз даже ребенок под впечатлением.

Кладу руки на пояс и спрашиваю:

– Ты откуда, парень?

Он переводит на меня спокойный задумчивый взгляд и игнорирует вопрос. Изучает меня с головы до ног.

– Как тебя зовут? – делаю еще одну попытку.

С полминуты покумекав, он выдает:

– Ванечка.

Я тоже задумываюсь. Не уверен, что мы можем позволить ему спокойно двигаться дальше. Наверное, нужно выяснить, что происходит.

Млин… вот только детей каких-то заблудших мне не хватало.

Хочу подойти ближе, но на один мой шаг у него два назад. Выглядит забавно.

Вскидываю руки, как бы говоря «не боись».

– Ты куда идешь? – пытаюсь снова завести беседу.

У него такой взгляд серьезный. На крохотном лице это выглядит диковато. Он мне по колено. Ну, я как бы и сам не малого роста. Во мне метр восемьдесят семь. Не метр девяносто, конечно, но мне хватает.

Подхожу и опускаюсь на корточки.

– В… в… Москву… – пищит лилипут, упрямо сжав губы.

– Куда? – недоумеваю я.

– В Москву иду, – повторяет он, словно я тугодум.

Неожиданно.

– Давно идешь? – уточняю, чтобы понять, как далеко его дом.

Судя по ширине шагов, он не мог прийти издалека. Сейчас 08.45 утра. Вряд ли он вышел с ночи. По виду отдохнувший и умытый.

– Нет, – отвечает мальчик, опуская глаза долу.

– Так, – блин, я с детьми не очень, – где твоя мама?

Он оборачивается и прикладывает руку к глазам. Вглядывается в даль.

– Вон она… – говорит, тыча маленьким пальцем в горизонт.

Теперь замечаю, что там на дороге клубится облако пыли. Это машина.

Ну, слава Богу!

Я что-то уже насытился ситуацией.

Тем не менее не могу не задаться вопросом, что там за мамаша, от которой дети убегают?

Сейчас узнаем.

Встаю.

Спустя минут пять вижу очертания белой Нивы. Она скачет по кочкам, не сбавляя скорости, как бешеный драндулет. Очевидно, это погоня.

Малой прячется за мою ногу. Он что, не в курсе, что незнакомцам лучше не доверяться?

Максим тоже подходит к нам, с любопытством смотря на «Ниву».

– Значит, есть там дорога все-таки, – констатирует мой водитель.

Спустя еще три минуты тачка оказывается в десяти метрах от нас и резко тормозит.

Водитель – женщина.

Ну, или девушка, черт знает. Выпрыгивает из машины, как ошпаренная. Взгляд бешеных зелено-карих глаз бессмысленно бегает по нам с Максимом и останавливается на пацане. Зрачки у нее такие расширенные, что радужки кажутся черными.

Не знаю, мамаша ли это, потому что они с пацаненком вообще не похожи. У нее лицо такое, будто она сейчас начнет убивать.

– Быстро ко мне, – чеканит, стиснув зубы так, что кажется, они сейчас посыплются.

Мне реально страшновато за мальчугана. Может, она психическая?

Волосы темные, собраны в бесформенный куль на макушке. Сверху желтый плотный дождевик, на ногах кроссы. Из воротника торчит край ночнушки, не иначе. Там рюши и бантики.

Ноги красивые. Женственные. Не худые, а рельефные. Коленки круглые, лодыжки узкие. И загорелые.

Забиваю на ноги незнакомки и перехожу к лицу, чтобы оценить степень ее вменяемости.

Симпатичное, но ничего особенного. Брови темные, нос чуток вздернутый, губы похожи на жопу дикобраза, так она их сжала. Цвет лица очень свежий, а кожа смугловата. Это может быть и загар, но мне кажется, это природный оттенок, судя по цвету волос.

Возраст определить трудно. Я бы дал от двадцати пяти до тридцати пяти. С этим феноменом я в последнее время сталкиваюсь часто. Вот что значит не работать в поле от зари до зари, между прополками рожая детей.

Я только «за».

Это круто, когда женщина хорошо выглядит.

На самом деле я не ожидал появления столь цивилизованного человека на этой дороге.

– Это ваш ребенок? – уточняю на всякий случай.

– В машину, – гаркает девица так, что я морщусь.

Мальчик дергается и отлепляется от моей ноги. Кладу руку ему на плечо и еще раз обращаюсь к этой истеричке:

– Вы ему кто?

Она как будто только сейчас замечает наше с Максом присутствие. Окидывает взглядом сначала его, потом меня. На мне задерживается чуть дольше. Знакомая ситуация. На меня все женщины смотрят дольше необходимого. Я готов с этим жить. Отличная генетика – это лучше, чем хер*вая.

– Убери от него руки, – орет она, подпрыгивая на месте и стискивая кулаки.

Психичка. Точно.

Мне кажется, лучше так и сделать. У нее, вполне возможно, в машине есть ружье или труп в багажнике.

– Ванечка, – обращаюсь к ребенку, не спуская глаз с незнакомки, – ты эту тетю знаешь?

– Да… – обреченно сообщает тот, делая робкий шаг ей навстречу.

И выглядит он так, будто идет на казнь. Снова кладу руку ему на плечо, а дальше…

Она подлетает ко мне и толкает в грудь. От неожиданности делаю шаг назад. Для такого маленького создания слишком много гнева. Она мне до плеча еле достает.

Выдергивает ребенка и тащит его к машине за шиворот.

– Убью, – сообщает ему попутно.

Если бы мы были в Европе, я бы вызвал полицию. В самом деле, от какой нормальной матери ребенок станет убегать? Откуда они вообще? Там, за этим холмом, есть жизнь?

И, хоть объективно все это могут быть обычные дела между матерью и ребенком, я предпочитаю полезть на рожон.

Сам не знаю почему.

Будто в адской карусели, в которой живу с тех пор, как разменял третий десяток, не хватает, блин, оборотов!

Будто мне, без пяти минут сорокалетнему мужику, в жизни не хватает долбаных аттракционов.

Дебил ли я?

Время покажет.

Глава 2. Настя

Запихиваю сына на заднее сиденье «Нивы» и холодно бросаю:

– Пристегнись!

Он тут же выполняет требование, закрепляя себя в детском кресле. Хлопаю дверью так, чтобы у него в ушах зазвенело.

Не знаю, зачем я потребовала пристегнуться. Нам до дома ехать тридцать секунд по проселочной дороге.

Я само олицетворение зла, так что заткнись и отвали, здравый смысл!

Погрузившись в себя и перебирая варианты предстоящей Ванечкиной казни, не замечаю, как рядом оказывается этот амбал.

Хватает меня за руку и отталкивает от машины.

Я в праведном негодовании.

– Отвали! – ору и пихаю его в ответ, затем повторяю еще раз: – Отвали!

Он такой здоровый! И красивый! Откуда он вообще тут взялся?!

– Притормози, мамаша, – рекомендует неизвестный тип, сжимая лапищами мои плечи.

НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ ЭТО СЛОВО!

САМ ОН «МАМАША»!

ПОШЕЛ ОН!

Он весь такой крутой. Плечи широкие, ноги длинные, запястья как два моих. Рукава рубашки закатаны, и я вижу крупные вены.

Какой-то, блин, хренов викинг!

Я ровно тридцать секунд пялюсь на него, потому что он нереальный.

Брюнет.

Густая стрижка, щетина, костюм дорогущий.

Глаза чернющие.

Карие.

Что тут вообще происходит? Высадка инопланетян?

Пахнет от него, лучше, чем от меня! Какой-то слюноотделительный парфюм.

А голос у него мурашечный.

Господи, откуда он тут взялся?

Тем не менее…

– Иди на х*р, – очень холодно советую этому чумовому явлению.

Я не контролирую себя, потому матерюсь. Так бывает, когда по нервам человека вдруг проходятся наждачной бумагой. Или когда человеку прищемило палец дверью маршрутки.

У меня именно такая ситуация.

Я надеюсь своей грубостью показать, насколько он лишний в нашей с сыном семейной драме.

Но эффект совершенно обратный.

Он смотрит так, будто хочет стукнуть меня головой о машину. Взбешенно и надменно. Даже брезгливо!

Он что, никогда не слышал слова «х*р»? Или в его лакшери-мире женщины матерятся по-английски?

Если бы я находилась в другой ситуации, может быть, и скукожилась бы под этим взглядом.

Но не сегодня, здоровяк.

Я была на пороге самоубийства десять минут назад, так что меня всем этим грозным дерьмом не испугать!

– Ма-а-а-ам! – жалобно пищит Ванечка из салона.

Допрыгался? Вот пожинай плоды, сынок!

Тут еще один мужчина, значительно менее примечательный. Но он помалкивает и просто наблюдает, раскрыв рот, поэтому сбрасываю его со счетов. Возвращаю внимание тому, который ломает мои плечи.

Смотрим друг на друга, как Лю Канг и Саб-Зиро[1].

Решаю заканчивать и врубаю ему по голени ногой.

Я в школе занималась карате. Конечно, такого, как этот, я могла бы повалить только ударом по яйцам. Но решаю не заходить так далеко.

Викинг ревет и складывается пополам, хватаясь руками за ногу.

Да, удар коварный и крайне неприятный.

Завершаю комбинацию, слегка толкнув широкие плечи. Мужчина мягко падает на землю, а я запрыгиваю на водительское сиденье и тут же сдаю назад, окатив его напоследок мокрой щебенкой.

Уезжаю, не оглядываясь. Кем бы он ни был, этот мужик начал первым. Он схватил меня! Я имела полное право защищаться!

Если подаст в суд, я предъявлю запись с видеорегистратора.

Настраиваю зеркало на заднее пассажирское сиденье. Смотрю на своего вероломного сына.

Сегодня он превзошел самого себя.

Назад еду осторожно, огибая каждую ямку. Не хочу, чтобы этого предателя растрясло. Он насупился и смотрит в окно.

Просто поразительно!

Никакого раскаяния!

Концентрируюсь на дороге.

Господи, я только что пережила главный стресс в жизни. Это даже не стресс, а леденящий ужас, замешанный на панике.

Чувствую, что меня отпускает и наступает «принятие». Руки колотятся, и сердце побаливает.

Когда подъезжаем к дому, я уже плачу.

Реву.

– В… выходи! – велю ему, доставая из бардачка салфетки.

Кладу их в карман. Они мне понадобятся. Если не проревусь сейчас как следует, через десять лет это может аукнуться язвой желудка или какой-нибудь другой хренью.

Я о таком читала в журнале по психологии, который лежит у нас в туалете.

Ванечка отстегивается и с кряхтением открывает дверь. Но это его личный выбор. Мой сын вечно настаивает на том, что исключительно самостоятелен в свои пять лет.

Выхожу следом и помогаю ему спуститься. Идем в дом, как самая понурая команда на свете.

Оба – повесив головы.

Поднимаемся по деревянным ступенькам на узкое крыльцо.

Заходим в прихожую.

Коридор-тоннель из восьми ступеней, уходящий вверх, и еще одна дверь.

Да, это ведь целый квест.

Наконец-то мы внутри.

Наша собака Макарошка сразу бросается на Ванечку. Лижет его лицо. Это самая глупая собака на свете.

Ну, зато добрая.

Черный лабрадор ретривер. Мы купили ее щенком, как только поселились здесь. И в детстве морда у нее была куда серьезнее. За полгода Рошка превратилась в мини-лошадь, от топота которой дрожат стены.

Хватаю ее за ошейник и выпроваживаю на улицу. Погода отличная, пусть гуляет.

– Выйдешь из дома, я тебя отлуплю, – сообщаю сыну и плетусь в свою комнату на второй этаж.

Падаю поперек кровати прямо как была – в кроссовках и дождевике – и начинаю рыдать.

Как же он меня напугал…

Господи…

У моего сына кризис пятилетнего возраста.

Он очень привязан к отцу, и цель его жизни на данный момент – воссоединить нас. Андрей, мой бывший муж, живет в Москве.

А мы с Ванечкой в регионе.

В три годика у него обнаружилась астма. Утром сопли и чихания, потом сухой кашель, следом влажный, а дальше постоянные приступы. Я была в ужасе. Врач поставил диагноз и посоветовал сменить климат. В Москве моему малышу было совсем хреново.

В какой-то момент я решила, почему бы и правда не увезти его подальше?

На море.

На тот момент от школы нас отделяло два года.

Мы всегда сможем вернуться.

Что такое неделя на море? Вот два года, другое дело.

Так я рассуждала.

Но мой муж Москву оставлять не собирался. У него как раз поперло в плане работы. Мы, в принципе, с ним жили как кошка с собакой. Для меня расставание стало неким облегчением. Но Ванечку он любит, этого не отнять.

И сын его обожает, поэтому и треплет мне нервы.

Каждое утро спрашивает, когда папа приедет. Этот козел наобещал ребенку ему с три короба, а Ванечка уши развесил. Разумеется, он приезжать не собирается.

Да он мне в одном месте упирался!

Деньги перечисляет, и спасибо.

Я вообще не интересуюсь его жизнью.

Связь с ним – самый опрометчивый поступок в моей жизни. Сначала было все как в розовых пузырях.

Ровно год примерно.

Мы перебрались в Москву, он работал, я тоже. Потом забеременела, и начался этап жесточайшей «бытовухи».

Андрей и сам не знал, как объяснить свое истерическое поведение. Его просто ломало от необходимости проводить время дома с женой и ребенком.

Просто мы слишком рано поженились, и он ну совсем не нагулялся. Мне был двадцать один, а ему двадцать три.

Но из нас двоих совершенно точно старшей была я. Именно до меня дошло, что я теперь в ответе за маленького человечка, которого сама и породила. Андрей этого, кажется, до сих пор не понял, поэтому не следит за своим пустым базаром!

В свете всех этих перипетий бывший муж меня ужасно раздражает. Я не принимаю его слова всерьез, не воспринимаю его как мужчину. Я так наелась «замужества», что, наверное, больше никогда не захочу замуж.

И вот здравствуйте.

Меня зовут Настя Голубева.

Возраст тридцать лет.

Работаю на московскую фирму переводчиком с английского. Моя специальность –экономика, но на последнем курсе института я пошла на курсы английского, и как-то закрутилось. Мое направление – экономический английский. Скука смертная. Звезд с неба я не хватаю. Проекты беру дозированно, у меня все-таки маленький ребенок. На жизнь в этой жопе мира нам с Ванечкой хватает, к тому же его недозрелый отец помогает.

Спокойно жить, когда твоего ребенка так корежит, невозможно, поэтому я и решилась на переезд.

Временный.

Андрею спасибо – в этом он помог. В том, чтобы отправить нас куда подальше, он оказался заинтересован. С тех пор мы его больше во плоти не видели.

Цены на жилье здесь, если выражаться очень цензурно, европейские.

Наткнулась на этот дом.

Ввиду десятикилометровой удаленности от города аренда для нас с сыном приемлемая. Я, в принципе, на удаленке, мне все равно, откуда работать. Поселок у нас маленький, за продуктами ездим в город. Нам до нормальной асфальтовой дороги ровно четыре километра, зато вокруг воздух чистый и заповедник рядом. Мы с Ванечкой там все уже излазили. Купаться ездили недалеко, на дикий пляж. Летом на море бывали почти каждый день.

Кайф.

Нам здесь хорошо, только скучно немного, но ничего, потерпим. У сына уже четыре месяца не было приступов. Если надо, мы еще здесь задержимся.

Я планирую отправить Ваню в детский садик на зиму. Поболтался дома, и хватит.

Если, конечно, найдем себе место. С садами на у нас очень туго.

Сегодня в гости приедет племянник и племянница. Никите пятнадцать, а Варе три с половиной. Вообще, они у меня все лето провели, и никто не спрашивал, каково мне одной с тремя детьми, двое из которых вчера из ползунков вылезли, а третий в переходном возрасте.

Говоря «никто», я имею в виду свою сестру.

Она сейчас строит очередные отношения, так что ей не до собственных детей. У Никиты осенние каникулы, поэтому она отправила их ко мне на неделю.

Дом старый, годов пятидесятых. Тогда фантазии и вкуса у людей было побольше, поэтому он очень своеобразный. Долго пустовал, но теперь здесь появились мы.

Стоит на холме. Частично на сваях. Поэтому нам приходится внутрь карабкаться. Первый этаж – это большая комната, так мы ее называем. Ее изюминка – огромное окно с деревянной рамой и широким подоконником, которое смотрит на заповедник.

Вид такой, будто над пейзажем потрудился сам Господь Бог. Чтобы не испытать прилива умиротворения, глядя на него, нужно ну о-о-о-очень постараться.

На втором этаже три комнаты. Одна моя – самая большая и просторная. И две малюсенькие. В них даже окон нет, зато в моей имеется балкон, встроенный в стену гардероб и огромная двуспальная кровать.

По ночам бывает страшно, потому что дом весь скрипит и песни поет. Я уже привыкла. В первую ночь мы с Ванечкой до рассвета смотрели в потолок, прижавшись друг к другу, и ждали, что вот-вот из стенного шкафа явится Кентервильское привидение, гремя цепями и хохоча.

Слышу, как скрипят ступени под ногами сына. Он приоткрывает дверь и заглядывает в комнату.

– Мам… – зовет писклявый голосок.

– Да?.. – холодно отзываюсь я, глядя перед собой.

– Прости…

– Нет.

Я правда пока не готова к прощению.

Он поступил ужасно и должен страдать.

Проснулась утром, а его нет. Носилась по дому и улице. Кричала, звала его. Каких только ужасов не напредставляла…

Слышу тоскливый вздох и осторожное «топ-топ».

Забирается ко мне в кровать и ложится рядом, прижавшись к моему боку.

– Е-если… меня л-лишат род-д-дительских прав… б-будешь жить с отцом… – сквозь слезы пытаюсь донести до него маловероятные последствия сегодняшнего поступка.

– Не лишат… – пищит он.

Вот ведь засранец.

Поворачиваюсь и сжимаю его в объятьях. Плачу пуще прежнего.

Глава 3. Артем

Что это сейчас такое было?

Что это, твою мать, такое было, я спрашиваю?

Валяюсь на земле и смотрю в небо, резко утирая ладонью ударившую по носу каплю дождя.

Дождя как раз и не хватало, мать его!

– Артем Андреевич! – взволнованно басит Максим, нависая надо мной.

Отталкиваю его руку, когда пытается помочь мне подняться. Если бы она по яйцам вдарила, мне бы потребовалась помощь, а так мне консультация психолога нужна, и все.

Меня только что отлупила какая-то баба. Крошечная баба. Мой тренер по боксу уржался бы.

Встаю с земли и морщусь.

Ногу еще не отпустило, твою мать!

Как же больно!

Стискиваю зубы, чтобы не зарычать от бешенства и беспомощности.

Запускаю руки в волосы, вытряхивая из них пыль и глядя вслед удаляющейся белой «Ниве». Отряхиваю колени. Не гнаться же мне за этой невменяемой? Что с ней делать, если догоню? Удушить? Я ей с одного удара шею сверну.

Пусть катится на хрен.

Со стороны поселка к нам приближается серебристая «Волга».

Слава богу!

А то я уж решил, что на меня все забили.

Судя по всему, это глава района. Кто ж еще будет кататься на старой «Волге»?

Мужика зовут Сан Саныч.

Пузо, лысина – все как положено.

Садимся по машинам и едем к месту строительства. Набираю Альбине и прошу найти мне нормальную машину, а не пятилетнюю «Камри».

Оказалось, мы свернули с трассы раньше необходимого, поэтому и попали в эту пердостань. Но по этой дороге к заповеднику тоже можно проехать, просто с другой стороны.

На минуту переключаю внимание, когда проезжаем мимо единственного дома в радиусе километра. Он весь оброс виноградом, архитектура в стиле дачи тридцатых годов. Не дом, а реликвия.

Возле деревянного покосившегося забора небрежно припаркована белая «Нива». Теперь для меня эта машина, как долбаная ведьмина ступа. Нога пульсирует в ответ на эти мысли.

Подходящий дом для этой овцы. Ее нужно держать подальше от людей. Не удивлюсь, если она еще и кусается.

На ступеньках крыльца, свесив язык, сидит черный лабрадор.

Они живут тут? На отшибе?

Интересно, если я сейчас заявлюсь для сатисфакции, что она станет делать? Заплюет меня ядом?

Я даже лица ее вспомнить не могу, только глазищи зелено-карие. Редкий цвет. Ну еще ноги помню загорелые.

Ладно, пусть живет.

Пока.

Дел как семечек.

До места строительства ползем пару километров. Скидываю Альбине дополнительные задания. Просто так, потому что ненавижу бездействовать. Она привыкла. Приоритеты сама расставит, а где надо, пошлет меня в задницу. Разумеется, не вслух.

Место – это большая долина, окруженная холмами с одной стороны и заповедником с другой. А между ними море с видом на бухту.

Отличный уголок.

Даю интервью на камеру и обозначаю свою позицию в этом конфликте. Разумеется, я на стороне народа, на стороне справедливости. Это поможет формированию моего идеального образа в массовом сознании.

На первых порах действуем так, а дальше посмотрим.

Общий посыл моей речи сводится к тому, что я обещаю во всем разобраться. На самом деле я ничего не обещаю. Это можно понять, прослушав мою речь несколько раз.

Существует такая наука – символическая логика, которая позволяет очистить человеческую речь от ненужного хлама. Обнажить голую истину, выражаясь языком поэтов. Так вот, если применить ее к моей речи, станет ясно, что каких-либо осмысленных заверений и обещаний в ней ноль.

Это настолько популярный среди нашего истеблишмента прием, что народ принимает его как данность.

Перехожу к следующему пункту сегодняшней повестки – к экскурсии по заповеднику.

Делаю заинтересованное лицо, рассматривая туи, которые сажал сам Мичурин. В голове же моей происходит формирование плана на следующий день. Обычно его мне составляет Альбина, но сегодня я все сам.

Первым и единственным пока пунктом обозначаю необходимость отоспаться.

Сегодня я откровенно не в форме.

Против воли перед внутренним взором возникает маленькое злющее существо в желтом дождевике. Того и гляди в воздух взмоет красный воздушный шарик.

Изгоняю утренний эпизод из памяти, кладу его в корзину и тут же чищу ее.

Да, я так умею.

Глава 4. Настя

– Ванечка! – ору, натягивая кеды. – Давай быстрее!

Через час ребята прилетают, а мы еще даже не выехали. Нам до аэропорта полтора часа тащиться. Но я не слышу торопливых шагов на лестнице!

Вместо сына в коридоре появляется Рошка, клацая когтями по деревянному полу.

Как всегда, гиперсчастливая.

Не представляю, что мы будем делать, когда уедем отсюда. Брать ее с собой в квартиру? Это очень плохая идея.

– Ванечка!

– Иду!

Наконец-то он появляется. В руках планшет, на голове любимая шапка. Семенит к своим ботам, а я притопываю ногой, давая понять, что нервничаю.

– Хочешь, чтобы они нас ждали? – спрашиваю его, в надежде вызвать чувство вины.

Он поднимает на меня спокойные карие глаза и заявляет:

– Ты же знаешь, что не хочу.

Иногда я забываю, что мой ребенок – всего лишь ребенок.

– Откуда же мне знать? – хватая его куртку, спрашиваю я. – Судя по тому, как ты ковыряешься…

– Я уже готов.

Вздыхаю.

Придерживаю его за шиворот, пока спускается по ступенькам вниз. Просто они очень высокие для его коротких тощих ног. Мне кажется, тут комфортно перемещался бы лишь Филип Киркоров. Даже мне тут некомфортно, а во мне метр шестьдесят. Особо гордиться нечем, но ведь маленькая женщина всегда щенок, и все такое.

Мой сын довольно щупленький. Надеюсь, вытянется со временем.

Отец у него не хоббит, даже наоборот. Видимо, вся энергия при формировании его эмбриона ушла в массу, а не в мозг.

– Ладно, ладно, – говорю своей совести.

Я уже несколько раз обещала себе, что буду стараться поменьше мысленно оскорблять Андрея. Но у меня на него слишком много обид. Когда Ванечка родился, мне пришлось полностью взять уход за ним на себя. У этого козла, моего мужа, я не могла допроситься элементарной помощи с купанием или посидеть с ребенком час, чтобы я могла передохнуть.

Не хочу думать об Андрее лишний раз. Слава богу, я от него избавилась.

Смотрю на небо.

Погода портится. Ветер все усиливается, кажется, даже молнии вдалеке сверкают.

В октябре?

Что за чертовщина?

Открываю для своего принца заднюю дверь и дожидаюсь, когда он усядется в детское кресло. Сын пыхтит, потому что не любит, когда с ним обращаются так, как и положено. То есть как с маленьким ребенком.

Сажусь за руль и завожу машину.

Ненавижу эту дорогу. На нее как будто обрушился метеоритный дождь. Когда выбираемся на магистраль, с облегчением выдыхаю и врубаю радио.

Так-то лучше.

Мысли плавно возвращаются к событиям сегодняшнего утра.

Смотрю на сына. Он занят планшетом.

У нас был очень серьезный разговор.

Я заставила его поклясться своей честью в том, что он никогда такого больше не сделает. В обмен на обещание спросить у «папы», когда он приедет. Я, разумеется, понимаю, что никогда, но Ванечке это еще предстоит.

А Андрею предстоит понять, что просто так сын не будет любить его вечно.

Мне стыдно перед ребенком за то, что выбрала ему такого недостойного отца.

Ну и при чем тут ВИКИНГ?

С чего он вдруг вторгся в мой внутренний диалог?

Просто внешне он мужчина мечты. По крайней мере, моей.

Блин, он просто породистый арабский скакун. Я в жизни таких статных и успешных мужиков не видела, а может, и не увижу.

И он явно не «мальчик». Думаю, ближе к тридцати пяти.

Вот от кого можно рожать просто в целях поддержания генофонда.

Он тут явно проездом. Наверное, из-за той стройки. Последний месяц туда мимо нашего дома постоянно кто-то катается.

Такие мужики, как правило, путаются с какими-нибудь моделями.

Пф… банальщина.

Это даже хорошо, что я заехала ему по ноге. Это ему за всех недооцененных женщин планеты. Кто-то должен был ответить перед ними.

Хихикаю.

Какая же помойка в моей голове. Мне тридцать или сколько?

В аэропорту мы оказываемся через два часа. Никита посылает мне угрюмый взгляд вместо приветствия. Знаю, ему как бы не хочется все каникулы проторчать в доме на краю мира. Но я запланировала для нас кое-какие развлечения. Ему будет что выложить в свой «Инстаграм».

– Привет, моя конфетка! – визжу, доставая из складной летней коляски Варю.

На ней джинсы и дутая жилетка. На макушке милейший хвостик-пальмочка. Мордашка моей девочки измазана шоколадом, и я смотрю на Никиту укоризненно.

Достаю влажные салфетки, пока он обменивается рукопожатием с Ванечкой.

– Ого-го! – воркую, целуя пухлые розовые щеки. – Кто-то подрос!

Никита берется за их чемодан, а Ванечка толкает вперед коляску.

Покидаем аэропорт.

Прежде чем тронуться, скидываю сестре сообщение: «С твоими детьми все хорошо. Конечно, если тебе это интересно».

Ола – ла: «Не нужно желчи. Я знаю, что они приземлились».

Нет, конечно, она не плохая мать. Ведь она ищет им отца, как ни крути. Вообще, у Вари и Никиты отцы разные. Возможно, у них еще появится братик или сестричка. Оле всего-то тридцать пять. С нее станется.

Заезжаем в супермаркет и запасаемся продуктами на несколько дней, только после этого уезжаем.

На подступах к курортному городу льет такой дождь, что я дороги не разбираю. Слава богу, что я ехала очень медленно, а то мы бы точно слетели с трассы, когда шина на заднем колесе лопнула. Машина вильнула в сторону, но я смогла ее выровнять и плавно срулить на обочину.

Остановив «Ниву», хватаюсь за сердце, будто пережила инфаркт.

Я была в шаге от потери управления!

Потери управления машиной, под завязку набитой детьми!

– Охренеть! – резюмирует Никита, вместив все мои мысли в одно слово.

Смотрю назад. У Ванечки никакой реакции на случившееся, а у Вари и подавно. Она жует бублик, хлопая глазами.

Синхронно отстегиваем ремни и выходим с племянником под дождь.

Он натягивает на голову куртку, а я желтый капюшон.

Уже темнеет. Положение у нас хуже некуда.

Прижавшись друг к другу, в шоке смотрим на заднее левое колесо. Шина прямо-таки стелется по земле.

Что могло пробить это колесище?

По нам что, стреляли?!

– У тебя запаска есть? – кричит Никита сквозь шум дождя.

Запаска?

Я не смогу поменять колесо сама. Только если меня укусит радиоактивный паук. Никита тоже. У него руки как хворостинки.

Отстой!

Сглатываю и оглядываюсь.

Красиво.

Дорога в дымке – пустая.

Ни одной машины.

Я не знаю, куда звонить.

Это самый отстойный отстой за всю историю… отстоя.

Глава 5. Артем

Когда покидаю центральную усадьбу заповедника, льет нереальный дождь. До машины приходится идти семь минут, но мне любезно предоставили зонт.

Уже совсем не жарко. Я бы сказал, зябко.

Но место красивое. Все тут пропитано собственной историей. Я бы побродил, если бы не дождь и не моя неприязнь к праздным неторопливым прогулкам.

Я предпочитаю бег. Или лупить боксерскую грушу. То есть то, что поднимет пульс и заставит хорошенько попотеть. Это прекрасный способ разгрузить мозг. С недавних пор мне это даже во время секса трудно дается.

Кажется, я действительно на пределе.

Запрыгиваю на пассажирское сиденье «Тойоты» и вытягиваю перед собой ноги, после чего захожу в почту. Удивительно, но тут везде неплохо пашет интернет. Альбина прислала адрес моей гостиницы. Называю его Максиму, и мы трогаемся.

Мысленно подвожу итоги встречи, откидываясь на сиденье. Смотрю на проносящиеся мимо пейзажи, залитые дождем.

Здесь я буду жить ближайшие пять лет.

Никаких терзаний по этому поводу у меня нет.

Решение уже принято.

Через пару недель сюда приедет моя мать. Она недавно поборола онкологию, и врач рекомендовал сменить климат на горно-морской. Я, правда, не в состоянии постичь, каким образом совместить пользу горно-морского климата и вред ультрафиолета, которого тут в избыток.

Думаю, будет лучше, если мы станем жить вместе. По крайней мере, пока я не удостоверюсь в том, что она ассимилировалась. Нужно подыскать дом и все, что нам с ней понадобится.

Я с семнадцати лет не живу с родителями. Как только переехал в общагу универа, так больше и не вернулся. Ну, зато в тридцать шесть жить с мамой – самое то.

В своей жизни я всегда стараюсь подстроить обстоятельства под себя. И этот случай не исключение. Все будет по моим правилам, я так привык. Мне для комфорта нужно три вещи: приложение ума, частная неприкосновенность и спорт.

Думаю, все это мне здесь доступно.

На часах уже почти восемь вечера.

Чувствую усталость. Она скопилась в голове, будто в нее закачали литр лишней воды. Давит и раздражает.

Твою мать, это молния, что ли?

Невольно подаюсь к окну и смотрю на небо, потирая плечо. Повредил на последней тренировке. У меня синяк в полтела. Тренер свел меня с каким-то дагестанским психом. Я думал, он мне ребра сломал, но нет, обошлось.

Разминаю шею, хрустя позвонками.

Раздается оглушительный «бам», и я понимаю, что мне не показалось. Это реально была молния.

Серьезно?

Гроза в октябре?

Недоверчиво качаю головой и принимаю вызов на телефоне.

– Да?

– Как дела? – мурлычет Анюта.

Для нее совершенно нормально вынести мужику мозг, а потом пойти спокойно убираться в шкафу. Почему я ей это позволяю? Потому что как бы там ни было я к ней привык. Она сладкая девочка, любящая жизнь и секс. Ориентируясь на свою личную шкалу, за секс ставлю ей девять баллов из десяти. Десятку не могу дать никому, потому что нет предела совершенству.

– У тебя что-то срочное? – спрашиваю, постукивая пальцами по колену.

Не люблю словоблудничать. И она об этом знает.

– Как я только тебя терплю, Иноземцев! – вздыхает Аня. – Хочешь, приеду?

Если бы хотел, она бы уже была здесь. Об этом она тоже знает.

– Нет необходимости, – рассеянно говорю, теряя нить разговора.

– Не будь таким букой…

Но я уже ее не слушаю.

– Максим, ну-ка тормозни! – велю водителю, поворачивая голову вслед убегающей картинке, но он и сам успевает сориентироваться.

– Мне пора, – говорю в трубку и кладу ее.

Я не джентльмен. Об этом Аня тоже знает.

Просто долбаная фантастика!

Смотрю в боковое зеркало, чтобы увидеть, как к машине, рассекая потоки дождя, приближается фигура в желтом дождевике. На обочине, мигая аварийкой, стоит белая «Нива».

Максим опускает стекло, и я с нетерпением жду, что же будет дальше.

Девица подбегает к водительской двери и заглядывает к нам, придерживая край желтого капюшона. Она уже открывает рот, чтобы озвучить проблему, но видит меня и захлопывает его.

Сверлим друг друга взглядами.

Ага, это я.

Можем хоть до ночи так стоять. Это не я мокну под дождем.

Присматриваюсь к настороженному лицу, надеясь в этот раз хорошенько его запомнить, и вешаю на картинку табличку «особо, твою мать, опасно».

Моему взору предстают густые черные брови, чуть вздернутый маленький нос и полные розовые губы. Нижняя значительно пухлее верхней.

Ну и зеленые глазищи в догонку.

Сейчас они кажутся карими, но я знаю, что они зеленые. Она сверкала ими сегодня утром, как мясницкими ножами. Она и сейчас сверкает, но меня такой сопливой хер*ей не проняться.

Я эту ведьму на завтрак сожру и не подавлюсь.

Главное, не травануться.

– Вам помочь? – спрашивает Максим.

Вопросительно вскидываю брови и жду ответа.

Смотрит то на Максима, то на меня.

Если откажется от нашей помощи, тут же поедем дальше. Без вопросов. Возня с какой-то деревенской дурой не стоит часов моего короткого сна.

Очевидно же, что тут какая-то засада. Я уже понял, что эта баба – ходячее несчастье. Лучше бы вообще с ней не связываться и не портить карму.

Судя по тому, что за последние двадцать минут я не видел ни одной встречной машины, она будет ночевать на этом шоссе со своим гонором в обнимку.

Меня это вполне устраивает.

Возвращаю внимание своему телефону и начинаю проверять почту, косясь на недобитую горгулью, которая корчится в муках внутренней борьбы.

В конечном итоге здравый смысл побеждает.

– У нас колесо пробило! – кричит она. – Вы не могли бы подбросить нас до дома?

– Может, просто поменяем колесо? – бросаю ей, продолжая смотреть в телефон.

– У нас нет запаски, гений, – шипит она, чем выводит меня из себя.

Меня вообще вывести из себя довольно просто. Я не терплю в людях тупости, наглости и брехливости, а эта телка как минимум наглая.

Вскидываю на нее глаза и спрашиваю:

– А мозг у вас есть? Или вы без него родились? Кто ездит на машине без запаски?

Она ощетинивается и рычит:

– Мой мозг не ваша забота, понятно? Я спросила, отвезете вы нас или нет. Если нет, то до свидания!

Черта с два мы ее куда-то повезем.

Встречаю упрямый взгляд и вкрадчиво отвечаю:

– Слушайте, дамочка, я могу вас отвезти в ближайшую поликлинику, чтобы вам сделали укол от бешенства. Если вас это не устраивает, катитесь-ка отсюда.

Мое предложение сопровождает оглушительный раскат грома, но ни я, ни она даже не вздрагиваем.

– Поехали, – велю Максиму.

Он смотрит на меня, как нерешительный птенец, за что мне хочется отвесить ему подзатыльник.

– До свидания, – мямлит, поднимая стекло и трогаясь.

Взглянув в боковое зеркало, вижу сверкающие в сумерках белые кеды, которые несутся к «Ниве».

Снимаю блокировку на телефоне и пишу Альбине: «Нужно подогнать дэпээсную машину и эвакуатор на шоссе. Координаты скину следом. Сделай это прямо сейчас».

Моя помощница не имеет привычки отвечать, если я не задаю прямого вопроса, поэтому не жду обратной связи. Я бы не хотел, чтобы она ненавидела меня или считала мудозвоном. И для этого прилагаю кое-какие усилия. Например, всегда отправляю ей букет цветов и подарок на день рождения. Это помимо других привилегий в виде зарплаты и личного автомобиля. Я не могу поручить ей выбрать подарок самой себе, поэтому делаю это сам. А ведь я даже Анюте сам презентов не выбираю. Альбина ценит это, раз до сих пор не уволилась. По крайней мере, я хочу в это верить.

В любом случае она в моем полном распоряжении двадцать четыре часа в сутки. И поверьте, моя последняя просьба абсолютные нераспустившиеся колокольчики по сравнению с тем, что ей приходится иногда делать.

Я бы не стал впрягаться за эту дуру, но у нее в машине наверняка ребенок. Я же не совсем идиот, в отличие от нее.

Это самый бестолковый день за последний месяц.

Максим посматривает осуждающе, но у меня нет никакого желания с ним обьясняться.

Закрываю глаза в надежде хоть немного подремать. Я никогда не сплю в машинах и самолетах, так что затея тупая.

Как только опускаю веки, начинаю воскрешать в памяти цифры по бюджету региона на этот год, а также все, что успел прочитать, пока летел сюда.

Да, пора заняться делом.

Глава 6. Настя

– Мам, мам… смотри! – дергает меня за руку Ванечка.

Запрокидываю голову и улыбаюсь. Это действительно очень-очень круто! Потрясающе!

– Давай купим такую, ну пожа-а-а-алуйста! – рычит он, выворачиваясь наизнанку от нетерпения.

Толкаю вперед коляску с Варей и обращаюсь к дядьке, который всем тут заправляет.

– Сколько стоит?

– Восемьсот, – отвечает он, запуская следующую птичку.

Она взмывает вверх, цветная и волшебная. Машет крыльями и парит, как настоящая! Сейчас их тут пять штук летает. Все разных цветов. Я такого никогда еще не видела.

– Птичка! Птичка! – стучит ручонками по поручню коляски Варя.

– Как это работает? – уточняю, опускаясь на корточки рядом с коробкой, набитой пока еще безжизненными штуками.

Ванечка пристраивается сбоку, а Никита приседает рядом со мной, в кои-то веки заинтересовавшись хоть чем-то, кроме своего телефона.

Как завороженные наблюдаем за манипуляциями мужика.

– Видите – вот здесь моторчик… накручиваем… и… запускаем…

Он встает и отводит руку назад, отправляя ярко-розовую птичку в полет.

Мы тоже подскакиваем и галдим, будто дурачье, наблюдая за тем, как она кружит над нашими головами…

– Крутоте-е-ень… – вопит Ванечка, а Никита снимает на телефон.

Варя хохочет, повинуясь семейному стадному рефлексу.

Сегодня мы выехали в М. У меня дела на местной почте, заодно выгуляемся и сходим в кино.

Беру сразу три птички, потому что в стае они выглядят эффектнее.

Двигаемся по проспекту, прикупив мороженое в рожках. Чувствую, сегодняшняя вылазка обойдется мне в кругленькую сумму.

Ах, ну на что еще мне тратить деньги, как не на эмоции и улыбки этой малышни?

Усаживаюсь на скамейку и слежу за тем, чтобы Варя не накормила своим XS-рожком новую жилетку и джинсики. Шарик мороженого шмякается на землю, и она начинает хныкать, выпячивая нижнюю губу.

– Ну, что же это-о-о-о… – сетую я, быстро заменяя ее рожок своим. – Что же это твори-и-и-ится…

Ванечка и Никита залипают в телефоне, игнорируя нас.

Осматриваюсь в поисках места, где можно пообедать.

Внезапно в голове пустеет. Около минуты не думаю вообще ни о чем, застыв, как фреска.

Ох…

Отворачиваюсь и опять поворачиваюсь. Прячусь за детской коляской, как последняя трусливая задница.

Это ОН.

Господи Боже и все ангелы разом!

У меня начинают потеть ладони, а сердце пускается вскачь.

Ох, мамочки…

Черт, черт, черт…

Наблюдаю из-за коляски. Варя безобразно мнет вафельный рожок, но мне параллельно.

– Хощу пить!..

– Ага… угу… – бурчу я, вкладывая в ее руки бутылочку с водой.

Пока она пьет, продолжаю подсматривать.

Он… не… нереальный? Такое сравнение уместно?

Наблюдаю за тем, как мужчина широкими шагами пересекает улицу, покинув салон черного седана БМВ. На нем деловой костюм и очки-авиаторы. Походка упругая и энергичная. Ноги у него длинные и крупные, как и он весь.

Я глаз не могу оторвать.

Господи, вот это фигура. Он совсем не выглядит лощеным, скорее похож на спортсмена. И он еще больше, чем я помню.

– Хощу котика… – сообщает Варя.

С тех пор как она разучила слово «хочу», пользуется им постоянно. Прямо как ее мамочка.

– Сейчас… – на автомате отвечаю я, осторожно выглядывая из-за козырька коляски.

Задница у него просто космос…

Если бы он был «моим», я бы трогала его тело при каждом удобном случае, клянусь. Терлась бы об него, как кошка, и обвивала, как лиана.

Я была в состоянии аффекта, раз посмела дерзить ему.

Тот день я вообще плохо помню. С утра до вечера все через одно место!

Кто он такой?

Как его зовут?

Вильгельм Завоеватель?

Рядом с ним еще один мужчина. Тоже выставочный экспонат. Худощавый жилистый брюнет в джинсах и бомбере.

Переговариваясь, заходят в кафешку напротив.

Последние три дня я только и думала о том, что извинюсь перед ним, если когда-нибудь снова встречу. На самом деле я не рассчитывала когда-нибудь еще его встретить, поэтому рассуждала об этом просто для успокоения души. Даже боялась, что он вообще не пережил тот день, потому что призывала на его голову всевозможные напасти вплоть до того момента, пока из-за пелены дождя не возникла патрульная дэпээсная машина. То есть я кляла его в общей сложности сорок минут. Не очень долго, согласна. Но я старалась. Просто чудо, что он не словил разряд молнии и не был в тот же миг раздавлен деревом, которых в тот день на полуострове нападало немало.

Я уверена, что это он прислал мне эвакуатор и ДПС. Больше просто некому.

Ну, вот же он. Иди, извиняйся.

Как бы не так.

Сегодня я его боюсь.

Не пойду я извиняться.

Решено.

Успокаиваюсь и улыбаюсь, ощущая, как с плеч падает груз. Почему не все решения в жизни даются так же просто?

– Ну что, – объявляю благодушно. – Может, на карусели?

Ребята бросают на меня безучастные взгляды и продолжают залипать в телефонах.

Фыркаю в ответ на этот дохлый энтузиазм.

Разве не должны они быть в восторге?

– Мы все равно туда пойдем, – сообщаю я, потому что у меня все распланировано.

Вздыхаю и снова кошусь на кафешку. Вижу силуэт в сером костюме за большим панорамным стеклом.

Оправляю свой клетчатый пиджак и разглаживаю джинсы на коленях, после чего распускаю волосы и перебрасываю их через плечо, взбив у корней. Я давно не стриглась, и они порядком отрасли. Сейчас почти достают до талии.

Я собираюсь пойти туда. Мало ли что я думала три минуты назад.

Мое поведение нельзя назвать взвешенным.

Как говорил Великий Мастер Угвэй[2] – случайности не случайны.

Было бы просто тупостью сейчас струсить и не пойти, ведь я учу детей не быть рохлями.

Достаю из сумки зеркальце и изучаю свое отражение. Кажется, моя кожа никогда не выглядела лучше, чем в последние месяцы. Наверное, сказывается свежий воздух, да и вообще, образ жизни здесь, в регионе. Кроме того, мне очень идет загар, хотя я сама по себе довольно смуглая.

Я даже подкрасила ресницы в кои-то веки.

Встаю, сгибая и разгибая пальцы на руках.

– Я сейчас вернусь, – говорю своим мужчинам. – Никуда не уходите.

Ноль реакции.

– Эй! – возмущаюсь я.

Никита закатывает глаза и бросает:

– Окей.

Как мило.

– Когда тебе было пять, ты меня называл «любименькой» , – напоминаю ему.

– Забудь, – кривится он.

Убеждаюсь в том, что Варе есть, чем заняться. Она смотрит по сторонам, жуя конфету.

Отлично.

Очень медленно иду к кафешке, надеясь на то, что мне что-нибудь помешает. Но брусчатка не разверзается по моими ногами, и я спокойно вхожу внутрь. Здесь много народу. Все-таки обед.

Успокойся ты! Он всего лишь человек! Такой же, как и все мы!

Вижу его у окна и стою, кусаю губу.

Мужчина сидит, сложив на столе локти. Да, этим парням стол явно не по размеру. Чтобы не биться коленями, обоим приходится широко их разводить.

Викинг улыбается в ответ на реплику своего спутника, а я вся мурашками покрываюсь.

Не понимаю, откуда это волнение? В меня как будто кто-то тычет иголками.

– Добрый день, – спешит ко мне хостес.

– Эм… добрый, – улыбаюсь милой девушке.

– У нас в меню сегодня куриная лапша и паста с ветчиной…

– Я на минутку, спасибо… – отшиваю ее и снова смотрю на мужчин.

Они не обращают на меня никакого внимания, продолжая беседу.

Могу ли я вот так к ним подойти? Так поступают в приличном обществе?

Если бы кто-то вторгся таким образом в мой разговор? Не знаю, смотря кто.

Так, ладно.

Я уже на ближних подступах, когда он меня замечает. Сначала незаинтересованно бросает взгляд, а после внимательно смотрит в лицо.

О, божечки…

Кажется, у меня по щекам разливается алый румянец. Разумеется, мне не кажется! Лицо просто пылает.

Он продолжает смотреть. Не отрываясь и умолкнув на полуслове.

Делаю вывод – он меня узнал. Это уже хорошо.

Приветик....

Взгляд скользит по моему телу и возвращается к лицу. Что он там, внизу, может увидеть? Здоровенную задницу, вот что. По моему глубокому убеждению, задница – это мое наказание. Только не знаю, за что? Возможно, мне выдали его авансом. Короче, она гигантская (опять же, я так думаю). Возможно, модели размера плюс закидали бы меня камнями, но я все равно не умею носить этот довесок с грацией Джей Ло.

Останавливаюсь рядом со столиком и не могу выпутаться из плена этих карих глаз. Даже несмотря на то, что мужчина удивленно вскидывает брови и всем видом демонстрирует наигранное непонимание. Будто говорит «Ну и чего тебе надо?».

– Приятного… э-э-э… аппетита… – желаю я, махнув рукой на пустой стол.

На второго мужчину не смотрю, потому что мне хотя бы с одним справиться.

Викинг молчит.

Он… красивый. Нет, не так. Лицо не то чтобы красивое, а скорее волевое. Взгляд прямой, уверенный. На подбородке ямочка. Глаза такие темные, что не видно зрачков. По их семейному древу точно потоптались татаро-монголы.

Линии челюсти четкие, шея сильная, с выпирающим кадыком. На фоне кипенно-белой рубашки кожа кажется слегка поцелованной солнцем.

Обалденный.

Так и хочется его потрогать. И понюхать.

Я на некоторое время подвисаю.

На моих глазах породистое лицо становится отстраненным и холодным. Это меня ужасно смущает. И приводит в чувства. Решаю поспешить, чтобы скорее покинуть это место.

– Эм-м… я увидела вас на улице и решила… – как выдавить из себя это слово, когда он так смотрит? – …извиниться.

Викинг откидывается на спинку стула и усмехается. Устраивается поудобнее, будто пришел в цирк.

– Серьезно? Я польщен.

От звука его голоса у меня по рукам бегут мурашки. Хочется со всего размаха удариться о стену, чтобы прекратить вести себя как заторможенная дура.

– Я была… груба…вата. Ну, знаете, неудачный день и все такое… – откашлявшись, говорю ему.

Он смотрит на меня совершенно безэмоционально, постукивая пальцами по столу, будто ждет не дождется, когда я, наконец-то, исчезну.

Кошусь на его собеседника. Тому вообще нет до меня дела. Он копается в своем телефоне.

– В общем, – говорю, засовывая руки в карманы пиджака. – Извините, и спасибо за помощь… я имею в виду эвакуатор и ДПС…

– Я понял, – обрывает он меня. – Это все?

Грубиян.

– Я бы хотела вернуть деньги за эвакуатор, – говорю упрямо. – Потому что водитель сказал, все уже оплачено…

Викинг смотрит на меня как на умалишенную. Под таким взглядом я и правда ощущаю себя отсталой.

Злюсь.

– Почему вы так смотрите? – срываюсь я. – Что в этом такого? Если вам деньги не нужны, можно просто сказать об этом, и все.

Он подается вперед, меняя положение, отчего пиджак натягивается на мощных бицепсах. Кладет руки перед собой и сцепляет пальцы в замок. Тыльные стороны его ладоней украшены венами, а широкое запястье спортивными часами с полосатым тканевым ремешком.

Очень необычные…

– Я похож на человека, которому несколько тысяч рублей сделают погоду? – спрашивает он, и я перевожу взгляд на его лицо.

Он сверлит меня своими кофейными глазами.

– Я не гадалка, чтобы знать, на кого вы там похожи, – раздраженно отвечаю ему.

Кажется, пора сворачиваться.

Конечно, я лукавлю. Его первосортность просто лезет в глаз, но у меня подсознательное желание во всем ему перечить.

– Думаю, даже вы в состоянии определить мой социальный статус, – бросает он.

– Тоже мне… – бурчу я себе под нос, но его глаза превращаются в две щелки.

Что-то идет не так. Я пришла извиниться, а вместо этого опять грублю. Но он первый начал!

Набираю в легкие воздуха, чтобы попрощаться, но в этот момент вижу, как за стеклом к моим детям подкатывают два мужика с птицами. Легендарные фотографы, которые готовы вырвать последнюю сотню у бабушки-пенсионерки, пытаются развести на деньги Никиту.

– Э-э-э… черт, то есть… – бессвязно тараторю я, вытягивая шею, чтобы лучше видеть, что там происходит.

Смотрю на Викинга. Он тоже оборачивается, пытаясь понять, что я там такое увидела.

– Мне пора! – взвизгиваю, потому что Никита позволил посадить птицу себе на руку!

Разворачиваюсь и бросаю на ходу:

– До свидания!

Врезаюсь в официанта, который бесшумно возник за моей спиной со своим подносом!

Раздается страшнейший грохот и звон бьющейся посуды.

– Ох… извините! – восклицаю я, закрывая рот руками и отпрыгивая в сторону, чтобы не вляпаться в крем-суп, судя по всему, грибной.

Пахнет божественно.

Перевожу затравленный взгляд на Викинга (я так и не узнала его имени). Он смотрит на меня исподлобья очень недобрым взглядом.

Это его заказ?

Ой-ой… как нехорошо получилось.

Вымученно улыбаюсь и машу ему рукой, будто старому доброму знакомому, и вылетаю на улицу, не оглядываясь.

Глава 7. Артем

– Че это было? – спрашивает Кирилл, не отрывая глаз от телефона.

Мне бы самому хотелось это понять.

– Явление антихриста, – наконец-то определяюсь я.

Провожаю этого антихриста взглядом до самой двери. Вернее, провожаю взглядом задницу, упакованную в голубые джинсы с высокой посадкой. Талия тонкая. На этом фоне форменные округлые бедра выглядят особенно выгодно.

Как такая шикарная задница могла достаться такой идиотке?

Смотрю в окно, наблюдая за тем, как незваная гостья пересекает улицу, позволяя ветру трепать длинные блестящие черные волосы. Неохотно думаю о том, что она немного экзотичная. Смуглая кожа и зеленые глаза.

Походка легкая и уверенная. Уверенности этой засранке вообще не занимать.

Я отвык от обычных женщин. Тех, которые практически не пользуются косметикой и не имеют ног от ушей.

Отвык от женщин, имеющих такие изгибы.

Анюта весит пятьдесят килограмм при росте сто семьдесят восемь сантиметров, и это распространенные параметры там, где я обычно ищу себе пропитание.

– Нужна информация по ней? – снова подает голос Кирилл, заметив мой хмурый взгляд, направленный в окно.

Кирюха – начальник моей охраны. Мы давно знакомы. Когда-то в седые нулевые я встречался с его сестрой Викой. Около года. Для меня это было долго.

Кирилл и сам неслабо по нашему райончику потоптался, так что не мне ему объяснять, почему мы с Викой разбежались.

Он бывший эфэсбэшник (если они бывают бывшими), так что может узнать для меня даже размер лифчика этой ненормальной.

– Не нужна, – отвечаю Кириллу, продолжая наблюдать.

Зачем мне по ней информация?

Охренеть. У нее уже не один ребенок, а три.

Что ж, я удивлен, признаюсь.

Помимо сбежавшего Ванечки, там парень в пубертатном периоде и малявка женского пола.

Она что, грабанула детский сад? Это ее дети? Старший парень точно нет, если она его не в школе родила.

Я удивлен тому, что у нее вообще дети есть. Это значит, что какой-то мужик забрался на нее и трахнул. После этого она, как самка богомола, откусила ему голову? Или он у нее заперт в подвале?

Не удивлюсь. Бедный мужик, наверное, рот раскрыть боится.

Разношерстное семейство стремительно покидает зону моего пребывания. Предварительно глава этого семейства распугала каких-то лохов с птицами.

Пытаюсь восстановить последнюю мысль, посетившую меня до того, как она вклинилась в наш разговор с этими говноизвинениями.

Ветер шатал эти извинения по помойкам. Я так в детском саду просил прощения у воспитательницы, которую терпеть не мог. С таким лицом, будто меня душат. И она словом не обмолвилась о том, как вмахала мне по ноге. Это ее не беспокоило.

Извиняльщица хренова.

Вокруг творится раздражающий хаос. Официант блеет, администратор кается.

Просто день извинений какой-то.

Мой крем-суп уже затирают. Сегодня остаюсь без обеда, потому что у меня времени в обрез, а есть с пола я не привык.

Все планы вывернулись через жопу.

Повторяю, это не баба, а чума ходячая.

Внезапно все начинает меня бесить.

Это последний раз, когда я зашел в заведение, не опечатав его предварительно. Я никогда не страдал манией величия, но, если бы со мной была охрана, ее бы сюда вообще не пустили.

Уж поверьте, я бы предпочел не соприкасаться с ей извинениями.

Меня на полуострове пока мало кто знает в лицо. Ролик из заповедника еще не вышел в эфир. Программа выходит по воскресеньям, так что у меня впереди еще четыре дня относительной свободы

Отсекаю все посторонние мысли и возвращаюсь к главному.

– Так что будем делать? – спрашиваю Кирюху, вставая из-за стола.

Он тоже встает, и мы уходим. Хостес желает нашим спинам приятного дня, но мы не оглядываемся.

– Я тебе инфу скинул, почитай, – отвечает Кирилл, кладя телефон в карман. – Не самый лучший расклад для нас. Но и не самый худший.

– То есть мы можем закуситься? – интересуюсь его мнением, прежде чем принять решение.

С неудовольствием отмечаю, что изучаю окрестности. Ненормальной нигде не видно. Опускаю на нос солнцезащитные очки и кладу руки в карманы, пока идем к машине.

– Можем попробовать, – размышляет Кирилл, проводя собственный осмотр местности. – Но тебя могут вызвать наверх. Если ты к этому готов, то почему нет? Встряхнем это сонное царство.

Я готов?

Хм…

Наверное. А чего мне терять?

Мы сейчас говорим о моем главном оппоненте в вопросе с заповедником. Мне уже намекнули, кто у нас в этой истории конечный бенефициар. Человек этот подвязан на ментов. Хорошо, что не на ФСБ. Хотя тут не знаешь, что хуже.

Ладно. Возьму паузу на пару дней.

Сегодня до вечера у меня заседания. Скоро ноябрь, а бюджет на следующий год так и не приняли. Сейчас все здесь активно строится и ремонтируется. Неплохо конечно, но могло быть еще лучше.

Садимся в машину, и я размышляю о том, хочу ли жить в городе или за городом? Склоняюсь ко второму. Нужно посоветоваться с матерью. Как скажет, так и сделаем.

Я ведь не случайно оказался в регионе. Это ведь все для нее.

Пока едем, изучаю окружающую обстановку. Если в двух словах, это беспросветная провинциальность. Надеюсь, меня не переклинит тут от информационного и шумового голода.

Мне нужен тренер по боксу и хороший спортзал.

Это умозаключение отправляю Альбине. Также спрашиваю, когда ее ждать? Мне пора планировать выездные заседания по городам и весям, и она нужна мне здесь.

АЛЬБИНА: «Ориентировочно пятого ноября. Я рассчитываю на то, что половину стоимости жилья мне оплатит работодатель»

Иногда появляется ощущение, что она села мне на шею. Служебная машина у моей помощницы «Мерседес» С-класса, и ездит она на нем сама. Заправляю тачку тоже я. Теперь еще жилье ей подавай.

Я: «Я тебе двести баксов в час плачу. Ты сама жилье не потянешь?»

АЛЬБИНА: «Местное жилье в курортный сезон дорожает. Разделив с вами его стоимость, я нивелирую разницу в цене между сезонами».

Нивелирует она!

Я: «Только смотри, чтобы в том жилье было не больше трех комнат», – предупреждаю ее.

Сам я живу в отеле за городом. Альбина организовала президентский люкс. Перестаралась, конечно. Зачем мне такие хоромы?

Не забыть бы отправить Максима в аэропорт сегодня, потому что Анюта прилетает. Она так хотела приехать, что я не нашел причин запрещать ей это. Хочет – пожалуйста.

Вот уж кто умеет извиняться.

Когда извиняется Аня, она мне отсасывает, а не крушит все вокруг. Это наша старая добрая традиция. И по части минета у нее твердая десятка. Ей правда больше не к чему стремиться.

Досуг на пару дней мне обеспечен.

Глава 8. Настя

– Никита, забери у нее конфеты! – приказываю я, поглядывая на то, что творится перед телеком.

Варя сидит на ковре в центре комнаты и ест «ММ-демс» из большой кингсайзной упаковки.

«Зашибись», – думаю я, раскладывая еду по контейнерам и наклеивая на них стикеры с указаниями.

Если это продолжится, у нее начнется «скитлс-трянка».

Никита и Ванечка смотрят «Форсаж». Когда старший пытается небрежно забрать у Вари упаковку, она вся нахохливается и вцепляется в нее мертвой хваткой. Он дергает сильнее, и конфеты разлетаются по всей комнате. Даже к моим ногам подкатывается парочка.

Н-да…

Лучший способ сохранить чистоту в доме – не появляться в нем вообще.

Варя разражается оглушительным ревом, отчего бедная Рошка прижимает уши к голове.

– Молодец, – хвалю я племянника.

Он вынужден прервать просмотр и каким-то образом исправить содеянное, потому что у меня на это времени нет.

По совершенно невероятному стечению обстоятельств у меня сегодня… ну, вроде свидание?

Запихиваю последний контейнер в холодильник и снимаю фартук, с которого на нас смотрит совершенно невменяемый черный кот с пережеванными усами. Такое ощущение, будто через него пропустили разряд тока, и он выжил.

Этот фартук бывший муж подарил мне на День всех влюбленных несколько лет назад. Я взяла его с собой как реликвию и напоминание о том, почему ушла.

Я не самый великий кулинар.

Ненавижу готовить.

Но по иронии судьбы последние годы только этим и занимаюсь.

Я знаю, что дети терпеть не могут мою стряпню. Но я тоже ее ем, так что все по справедливости.

Взяв у Никиты телефон, устанавливаю четыре таймера. Для ужина, для Вариной помывки, Вариного сна и контрольного дозвона мне. Вообще, Никита достаточно хорошо знаком с Вариным расписанием, ведь он постоянно остается с ней один.

Моя сестра заслуживает получить по жопе жирной хворостиной.

Ванечка демонстрирует мне свое неодобрение с самого утра. Сейчас он меня игнорирует. Но он еще слишком мал, чтобы указывать, что делать и чего не делать.

Накинув на плечи вязаную кофту, хватаю Рошку за ошейник и тащу к задней двери. Выволакиваю эту махину на улицу и шлепаю по ляжке, молчаливо веля бежать и хорошенько облегчиться.

Усаживаюсь на ступеньки и устремляю взгляд в темную даль, сложив руки на коленях.

Как же хорошо здесь пахнет. Бесконечным простором и свободой.

В тот день, когда мы застряли на дороге, нас подобрала дэпээсная машина.

Испытываю внутренний трепет при мыслях о том дне. Образ Викинга заполоняет собой каждую клеточку моего мозга. В ушах стоит его голос, глубокий и угрожающий. Сегодня он снился мне всю ночь и не переставал командовать, а я вся млела от этого.

Что за хрень?

Это совершенно глупо и неосуществимо, но я мечтаю снова его увидеть.

Один из сотрудников ДПС, Олег… в общем, он на меня глаз положил.

Он очень милый. Очень. И симпатичный. И моложе меня на… пять лет. Выглядит он еще моложе, лет на двадцать.

На следующий день Олег снова объявился, триумфально демонстрируя закрепленное в багажнике колесо – для моей «Нивы».

Он сам его поменял, я пыталась вернуть ему деньги (какая знакомая ситуация), но бравый офицер заявил, что хочет совместный ужин. Я сказала, что подумаю, но соглашаться не собиралась. Однако Олег писал мне каждые три часа на протяжении трех дней.

Как я могла отказаться?

Рошка возвращается, сделав свои дела, и мы заходим в дом.

– Ванечка! – зову я. – Вытри собаке лапы!

На мне платье, и я не хочу его испачкать.

Я вообще в первый раз его надела – ради такого мероприятия. У платья такой глубокий вырез, что делается неловко. Все-таки мне не двадцать пять… как Олегу.

Оно персикового цвета, с запахом и чуть ниже колена. На подоле легкие воланы, вырез глубокий и треугольный. Я не из тех женщин, которые могут позволить себе даже мусор вынести без лифчика.

Цвет платья очень идет моему загару.

Достаю из косметички малюсенькую булавочку и уменьшаю вырез с условного L до М, в противном случае во всей красе видны следы от купальника. Перебрасываю волосы через плечо и прохожусь по ним расческой – еще и еще. Хочу, чтобы они блестели.

– Когда вернешься? – спрашивает тонкий голосок за моей спиной.

Оборачиваюсь. Мой сын сиротливо стоит в дверном проеме. На нем маловатый домашний костюм со Спанч Бобом. Штаны даже лодыжки не прикрывают, и те торчат, как две бамбуковые палки.

– Через четыре часа, – обещаю я.

Подхватываю с пола свои лаковые бежевые лодочки и объявляю, распахнув руки:

– Поцелуйчики!

Варя несется, а Ванечка плетется. Приседаю и принимаю их в объятия. Целую детские щеки с театральным рвением. Никита не шевелится, лежа на диване.

Какие мы взрослые. Сейчас, когда у него начал ломаться голос, я не рискую врываться к нему в душ.

– Я позвоню… – шепчу сыну, покрывая его лицо поцелуями.

– Не надо, – буркает он. – Я не маленький.

– Зато удаленький, – вздыхаю я.

Встаю и снимаю с вешалки свою кожаную косуху.

Накидываю ее на плечи, требуя:

– Двери закройте.

Выхожу из дома, бросив прощальный взгляд на уютную обстановку.

Сажусь в машину и туфли кладу на пассажирское сиденье вместе с сумочкой.

Сегодня открытие какого-то мега-крутого ресторана в мега-крутом отеле под городом Ф. У Олега пригласительные. Его сестра работает там администратором, насколько я поняла.

Цепляю телефон к магниту на панели и врубаю навигатор.

Расчетное время в пути составит сорок минут.

Улыбаюсь себе в зеркало и завожу мотор.

Глава 9. Настя

– Это сохранившийся с 1912 года первый в городе механический лифт, – делится знаниями Олег, обводя рукой резную металлическую сетчатую перегородку, за которой виднеются узкие деревянные двустворчатые двери.

– М-м-м, – многозначительно отвечаю я, улыбаясь.

Он устроил мне экскурсию по отелю, то есть по вилле, прошу прощения у Елены, потому что именно так она называется. Главный корпус – памятник архитектуры и дом какого-то там купца времен царской немытой России.

Здесь мраморные полы, колонны, огромная лестница по центру. Царский размах.

– Ага, – лукаво улыбается парень, оттесняя меня к стене.

Кладет на нее руку, беря меня в полуплен.

– Хочешь прокатиться?

Смеюсь.

Осматриваюсь, чтобы убедиться в том, что вокруг нет зрителей. Обжимания на публике в мои планы не входят.

– Это такая честь… – доверительно сообщаю ему.

Он та-а-а-акой милый.

Олег подкатывает ко мне с тех пор, как я вышла из машины. Его ладонь каким-то образом все время оказывается на моей талии. Пару раз он пытался взять меня за руку. От этой галантной наглости я опять улыбаюсь.

Веселые голубые глаза то и дело ныряют в вырез моего платья, потому что там есть на что посмотреть. Теперь он будет думать, что моя торчащая навыкат грудь – это попытка соблазнения. На самом деле, когда я переобувалась в машине, неудачно потянулась, и булавочка, скрепляющая вырез, сломалась.

Олег сегодня похож на веселого подростка. Он правда очень юно выглядит. На нем темные джинсы и голубая рубашка.

– Хочешь посмотреть, какой лифт в моем доме? – поигрывая бровями, спрашивает этот «соблазнитель».

Господи, как давно я не флиртовала? Лет десять?

– Ненавижу лифты, – вздыхаю, толкая его в грудь.

Мы смеемся, но идиллию нарушает скрип этого самого допотопного агрегата. Олег не спешит отстраняться, по-прежнему нависая надо мной. Пытаюсь поднырнуть под его руку, но он преграждает путь.

– Прекрати, – пеняю ему, потому что слышу, как скрипнула металлическая дверь за его спиной, выпуская пассажиров.

Он хмыкает и отходит в сторону.

Перевожу смеющиеся глаза с него на вновь прибывших. Просто интересно, кто отважился зайти в этот лифт? Такое ощущение, что его тянут бурлаки – так натужно он скрипит.

Твою ма-а-а-ать…

Черный обсидиановый взгляд небрежно скользит по нам с Олегом, потом резко прикипает к моему лицу. Темные брови взлетают к потолку, когда наши глаза встречаются.

У меня по спине бегут мурашки.

Он же не думает, что я его преследую? Нет?

Влипаю в стену, потому что эти глаза меня не отпускают. Взгляд медленно скользит по моему телу, спокойно и неторопливо ощупывая его. Останавливается на вырезе платья, снова возвращается к лицу, а потом прикипает к вырезу. Следует до носков моих лодочек, потом переключается на Олега, ладонь которого вдруг обвивает мою.

Викинг бросает взгляд на наши соединенные руки и отворачивается. Я тут же высвобождаю пальцы, потому что они вспотели, и пытаюсь рукой придержать рвущееся из груди сердце.

Все еще не могу пошевелиться.

Очевидно, мы не перебросимся парой фраз, как старые друзья.

Это немного обижает. Он мог бы поздороваться. Неужели я так ему неприятна?

От этой мысли обидно вдвойне, я даже прочищаю горло, потому что там образовался ком.

Господи, этот мужчина что, результат какой-то селекции?

Я видела это лицо два дня назад, но ни на миг не теряла из памяти его черты. Сейчас волевое лицо украшает легкая щетина, отчего оно выглядит еще мужественнее.

На нем белая футболка, черные слаксы и мокасины из мягкой кожи.

Очень… стильно.

Стоит, положа одну руку в карман брюк, а второй придерживает дверь лифта. Не могу оторвать глаз от этой мощной спины. Вижу очертания крупных лопаток, окруженных мышцами. Его предплечья покрыты темными гладкими волосами, и от этого мне почему-то тяжеловато дышать. Даже боюсь представить, какой вид мне откроется спереди.

Олег откашливается, прежде чем я перехожу к созерцанию накачанной задницы.

– Пойдем? – спрашивает он беспечно, но в глазах напряжение.

А у меня внутренняя дрожь. Теперь он мне кажется совсем ребенком, по сравнению с…

Из лифта вслед за Викингом выходит шикарная блондинка. Она выше меня на пару голов, даже вместе с каблуками, но по сравнению с ним все равно кажется хрупкой.

Внутри все обрывается.

Да уж. Вот это парочка.

Против воли представляю их вместе в развороченной постели. Я не сомневалась в том, что его женщина будет выглядеть именно так.

Они, определенно, на одной волне и из другого мира. Это у меня весь день детьми забит.

Нам с ним, наверное, даже поговорить было бы не о чем.

Натянуто улыбаюсь Олегу и кладу руку на его локоть, который парень любезно мне предлагает. Проходим мимо, и я улавливаю аромат ЕГО парфюма. Он мне уже знаком. Свежий и свободный, как море.

Когда заворачиваем за угол, не выдерживаю и оглядываюсь, сделав вид, будто откидываю волосы за спину.

Да.

Вид спереди… вид спереди – это то, что французы называю extase. Будто почувствовав чужой взгляд, он резко вскидывает голову и смотрит прямо на меня.

Сглатываю и отворачиваюсь.

– Знаешь, кто это такой? – слышу голос Олега над ухом.

Смущаюсь от того, что он застал меня за разглядыванием.

Мы пересекаем холл отеля, чтобы пойти наконец в ресторан.

– Король вечеринки? – бурчу я.

Вокруг нас полно разного гламурного люда. Такое ощущение, что вся местная знать слетелась на халявные закуски и шампанское. Женщины разодетые, мужчины в костюмах.

Мы с Олегом будто сбежали со студенческой вечеринки.

– Ага, и это тоже, – смеется Олег. – Это новый глава региона.

Чего?

В шоке гляжу на Олега, хлопая глазами. Конечно, он рассчитывал вызвать какую-то реакцию этой информацией, но, очевидно, не тот столбняк, который охватил меня.

– Типа, этого региона? – изумленно спрашиваю я.

– Типа, да, – усмехается Олег, приобнимая меня за плечи.

Я, конечно, всякое предполагала, но не такой же размах!

– И… как его… зовут? – напряженно спрашиваю его.

Вижу, как голливудская парочка заходит в холл. Они поглощены друг другом.

– Артем Иноземцев, – простодушно сообщает Олег.

Артем…

Иноземцев?

Просто прямое попадание. Иноземец-чужестранец, викинг и завоеватель одним словом! Я бы сама лучше не придумала.

Отлично имя.

Очень ему подходит…

Господи, прекрати на него смотреть!

Отворачиваюсь и пытаюсь вернуть хорошее настроение, но что-то не выходит.

Кажется, между мной и моим Викингом только что разверзлась огромная социальная пропасть.

Глава 10. Артем

– Голова болит?

Поднимаю глаза на Анюту, которая участливо проводит босой стопой по моей ноге под столом.

– Нет.

Просто я очень зол.

– Устал, – добавляю коротко.

И не вру. Я устал и не расположен к беседе. Это грубо и по-свински, но она знает, с кем имеет дело. Кроме того, меня невероятно нервирует то, что, глядя в свою тарелку, вместо стейка с кровью вижу округлые загорелые сиськи в вырезе персикового платья, окаймленные следами от загара в виде треугольных чашечек от купальника.

Чувствую неловкость и тупую оторопь.

У Анюты вырез не меньше, но я почему-то не фантазирую о ее сиськах. А ведь они единственное, на что я могу сегодня рассчитывать. Звучит так, будто мне приходится ими довольствоваться. На самом деле об Анютиных сиськах мечтает каждый мужик в этом ресторане.

Каждый, кроме меня.

Меня и того птенчика, с которым под ручку заявилась моя заклятая знакомая.

– Тебя вчера показывали по федеральному каналу, – сверкает Аня белозубой улыбкой.

Я в курсе.

Киваю, продолжая есть. Альбина уже обо всем отчиталась. Это она засунула нас в этот отель на уик-энд. На люкс была скидка в честь закрытия сезона. Видимо, она уже начала экономить мои деньги, чтобы нивелировать мой вклад в ее съемное жилье.

– Как твоя мама? – спрашивает Аня.

– Трудно сказать, – отвечаю, не желая затрагивать эту тему.

Она слишком болезненная, и я не хочу обсуждать это ни с кем.

Анюта смотрит в свою тарелку, поэтому я бросаю взгляд поверх ее плеча и нахожу третий столик справа.

Там, в отсветах приглушенного света, сидит мать-героиня, излучая персиковое сияние.

И я глаз от нее оторвать не могу.

Вся такая черноволосая. В персиковом платье с вырезом до, бл*ть, пупка. Очень притягательная. И симпатичная. В ухе жемчужная сережка-гвоздик, прямо как вишенка на торте, а на запястье браслет с цветными бусинами. Немного детский, но мне неожиданно нравится.

Вот как она здесь оказалась?

И что это за недоделок рядом с ней? Ему сколько? Двадцать? Я, мать его, скучно живу.

Она смуглянка. Прямо долбаная гаитянка, чтоб ее!

Кожа на три тона темнее моей. Очень теплая на вид. Я бы хотел ее потрогать. Кожу, я имею в виду.

– …в общем, мне предложили брать эти интервью, – отвлекает Анюта, делая глоток вина. – Но я не уверена. Как мне перемещаться по стране? Не в эконом же классе? А перелеты неоплачиваемые…

Почесываю клык языком, усилием воли заставляя себя отвести взгляд от блестящих темных волос, которые просто супер мягкими и блестящими волнами рассыпанных по спине Нектаринки. Их тоже хочу потрогать.

– Хочешь, чтобы я оплатил тебе перелеты? – рассеянно спрашиваю Аню, возвращаясь к еде.

– Артем, – журчит она. – Это ты сказал, не я…

Киваю головой, погруженный в себя.

Этот сопляк жрет ее глазами, честно деля внимание между загорелыми сиськами и зелеными глазами. За ним уже можно подтирать слюни. Сосунок.

А она все время что-то тихо ему рассказывает. Такая, блин, святая простота.

Такая покладистая.

Но больше всего меня сейчас бесит другое.

Эта засранка на меня ни разу не взглянула. Правую половину тела у нее будто парализовало, из этого заключаю – она точно знает, где я нахожусь.

Сцепляю зубы. Кто-то должен сегодня огрести.

– Я не печатный станок, Анют. Оплачу за три месяца, дальше сама, – безапелляционно выношу вердикт, глядя в ее идеально подведенные большие глаза.

– И что я должна делать «дальше», по-твоему? – возмущается она, дуя губы.

– К тому моменту ты уже должна начать зарабатывать, если я все правильно понял, – отвечая, забрасывая в рот сочный кусок стейка.

Аня фыркает, вставая.

– Пойду, носик припудрю… – обиженно объявляет она, уходя курить.

Ненавижу эту ее привычку.

Я не жадный. Но в последнее время она совсем краев не видит. Не слишком ли легко ей все в жизни дается?

Прогоняю из башки это старперское дерьмо и поднимаю глаза.

Нектаринка по-прежнему на меня не смотрит. Никакой реакции вообще.

Задумчиво жую.

Чем я занимаюсь?

Хочу пойти и лечь спать. Я устал за эти три дня как черт. Не жалуюсь, но я ведь тоже человек.

Сегодня, к примеру, на меня попытались наехать менты по поводу заповедника. И это был совсем не цивилизованный разговор. Мне обещали вырвать яйца и засунуть их мне же в жопу. Это дословно.

Долбаные ушлепки.

Рука моя непроизвольно сжимается в кулак.

Это они будут жрать собственные яйца, пидо*сы. Вместе со всем своим генеральско-полковническим составом.

Обвожу глазами зал и нахожу парней Кирилла. Они сидят у больших балконных окон, которые закрыты, потому что сейчас уже совсем не жарко.

Глаза опять приклеиваются к стройному персиковому силуэту.

Я совершенно точно не собираюсь связываться с матерью троих детей, пожирательницей моего терпения и обладательницей просто опупенных сисек и задницы, которые мерещатся мне повсюду.

Трудно сформировать более внятную позицию, когда у тебя стоит на чужую женщину. Кстати, сосунок в курсе, что я за их столиком третий лишний.

И что мне с этим делать?

Помимо всего прочего, мне неудобно перед Аней. Я не великий моралист, но мы занимались сексом два часа назад, а теперь я пожираю глазами другую женщину. Это даже по моим меркам некрасиво.

Улавливаю движение боковым зрением и вновь смотрю на третий столик справа.

Нектаринка встает и пятится назад, что-то тихо сказав своему сопливому кавалеру. Откидываюсь на спинку стула, сложив руки на груди. Сейчас что-то будет, потому что по ряду спокойно двигается ни о чем не подозревающий официант.

Прикрываю глаза и морщусь.

Слышу короткий визг и звон падающей посуды. Вздыхаю и поднимаю веки.

Загорелое декольте залито коктейлем, официант извиняется, а малолетний Ромео крутится рядом с салфеткой в руках, пытаясь самостоятельно приложиться к сиськам, вместо того чтобы предложить салфетку ей.

Тяну руку и делаю глоток воды, продолжая наблюдать.

Нектаринка отталкивает руку соплежуя и вылетает из ресторана. Щенок несется за ней, позабыв обо всем, в отличие от меня. Я же вижу, что на столе остался ее телефон и сумочка.

Не раздумывая ни секунды, встаю и иду к столу, попутно отмечая, что она, как и я, заказала стейк с кровью.

Бл*ть.

Улыбаюсь.

Она даже не пытается строить из себя принцессу.

Забираю милую соломенную штуку с цветными кисточками и телефон, после чего выхожу из ресторана.

Я просто хочу поболтать, не более. Посуда уже разбита, так что мне, по идее, ничего не угрожает.

Глава 11. Артем

На чужой телефон в моей руке приходит сообщение. На телефоне блокировки нет, но я решаю не борзеть совсем и просто читаю сообщение с экрана, не проваливаясь внутрь.

Пишет какая-то Ола-ла.

«Позвони мне СРОЧНО», – просит она.

Кладу телефон в карман брюк и заворачиваю за угол.

В коридоре у туалета дежурит Мальчик-с-пальчик. Прямо как верный цепной пес. Завидев меня, хмурится и кладет руки в карманы джинсов. Бодрой походкой шагаю к нему. Не сомневаюсь, перенек в курсе, по какому поводу я здесь.

– Алоха! – говорю на ходу. – Ты не мог бы погулять минут десять?

Хмурится еще сильнее, явно собираясь спорить.

Не стоит.

Смотрит на Нектаринкину сумку в моей руке, а потом смотрит в мои глаза.

– Я это возьму, – говорит, кивая на вещички. – Это моей девушки.

Даже если бы он оказался ее мужем, мне было бы насрать. Я и так уже на многие вещи забил. Буквально минуту назад. Включая свои собственные принципы.

– Не усложняй, – советую ему, боковым зрением видя, что в коридоре появилась моя охрана.

– Да все проще некуда, – хмыкает сосунок, бросив взгляд на парней. – Щас Настя выйдет, и мы уйдем.

Настя.

НАСТЯ!

Я чего угодно ожидал, но не Насти. Я бы заржал, но этот Ланселот начинает меня раздражать. В нашей с ним истории Гвиневра достанется мне.

– Ты знаешь, кто я? – спрашиваю ровно.

– И что? – отзывается он, сжимая губы.

Я спросил просто, чтобы удостовериться в том, что он отдает отчет в своих действиях. Очевидно, он уже вкусил Нектаринкиных прелестей, раз готов бросится под товарняк. Товарняк в данном случае – это я.

И я стремительно теряю контроль над своими поступками.

Ситуация сама по себе идиотская, не хватало только, чтобы зеленоглазая злюка вышла сейчас из туалета и застала меня за тем, как я пытаюсь задавить собой ее…

Бл*ть.

Не могу выдавить из себя это тупое слово. Ее парня.

Если бы меня когда-нибудь женщина назвала своим парнем, я бы удавился.

Поворачиваю голову к Кирюхиным молодцам и велю им убрать отсюда этого кабальеро.

Очень прошаренные ребята. Действуют крайне деликатно. Вытесняют его из поля моего зрения за секунду до того, как дверь туалета распахивается, и оттуда выходит… Настя.

Ее зеленые глаза распахиваются, когда видят меня, а тело столбенеет. Лучшего эффекта и пожелать нельзя. Если ее пупс знает, кто я, то она теперь тоже в курсе, даже не сомневаюсь.

Скольжу по ней взглядом.

Она… черт, такая маленькая в сравнении с той же Анютой. А рядом со мной и подавно. Макушка на уровне моей груди, и это с учетом шестисантиметровых каблуков. Глазомер по-прежнему работает без сбоев. Думаю, в ней метр шестьдесят, не больше.

Бросаю на нее взгляд сверху вниз.

Теперь, когда она так близко, могу хорошенько рассмотреть черты напряженного лица, предварительно бросив приветственный взгляд ее сиськам.

Она прикрыла вырез волосами, перебросив темную шелковистую массу через плечо. Но я знаю, что они там, загорелые и полуголые.

На нижней губе у нее небольшая вертикальная ложбинка.

Пф-ф-ф…

Неожиданно.

Я не могу сказать, что она первая красавица, но этого и не нужно. Я сам не понимаю, почему меня так прет от всего этого персикового образа. Она кажется такой теплой и сладкой.

До меня долетает еле уловимый цветочный аромат. Вдыхаю сильнее, чтобы захватить его побольше и понять, нравится мне или нет.

Нравится.

Я не считаю себя великим ходоком. До Ани я пытался строить серьезные отношения лишь с одной прекрасной женщиной, но у нас не получилось. Огромный пласт моего времени, как ни крути, отдан работе, и, если женщина не может с этим смириться, ничего у нас не выйдет. После этого у меня был непродолжительный период полового буйства, когда я трахал все, что движется, но он быстро закончился. Я все-таки достаточно моногамен и брезглив. Ну а Анюта – полное соответствие ожиданий и реальности. По крайней мере, была до того момента, пока не начала качать права, потому что с годами я стал еще более далек от светлой мечты завести семью.

Почему я думаю обо всем этом?

Потому что стоящая передо мной женщина вообще ни в какие рамки не вписывается, и я не понимаю, что творю.

Смотрю на нее исподлобья, а она – на меня, не стесняясь исследуя мое лицо.

Бл*ть. Я хочу ее поцеловать. Хочу ее попробовать.

Только вряд ли могу себе это позволить. Так можно и без яиц остаться.

Но музыка играла недолго. Потому что, едва увидев в моих руках свою сумочку, она мгновенно переходит в боевой режим. Губы сжимаются, глаза сужаются.

Усмехаюсь и достаю ее телефон из кармана брюк, рискуя поднять уровень опасности до критической отметки.

– Ола-ла просит срочно позвонить, – подбрасываю углей, протягивая гаджет.

Все-таки я игрок.

– Вы всегда берете чужие вещи? – шипит, выхватывая его и проверяя сообщение.

Почему меня больше не бесит ее неучтивость? По крайней мере, последний выпад я заслужил.

Кладу руки в карманы, зажав сумочку под мышкой.

– Может, перейдем на «ты»?

– С чего вдруг? – выделывается она.

– Артем, – учтиво представляюсь, протягивая ладонь.

Нервно облизывает нижнюю губу и смотрит на мою руку.

Давай, Злюка.

Будь хорошей девочкой.

Зеленые глаза с вызовом находят мои, после чего она обтирает влажную ладонь о заляпанное платье и отвечает на мой дружеский жест.

– Настя, – представляется, откашлявшись.

Кривлю губы, потому что не могу сдержать улыбку. Слегка стискиваю ее ладошку в своей и с неохотой выпускаю.

– Можно? – спрашивает она, кивая на свою сумочку.

Покладисто возвращаю ее добро. Она осторожно забирает плетеное недоразумение и прижимает одной рукой к груди.

– Спасибо…

– Не за что, – отзываюсь я.

Вряд ли ее вещам угрожала какая-то опасность в люксовом ресторане пятизвездочного отеля, но мы оба об этом забываем.

– Вы… то есть… эм-м-м… ты… Господи, – смеется, пряча лицо.

Она что, покраснела?

Серьезно?

Бл*.

Хочу до нее дотронуться. Пальцы чешутся.

– Я что? – помогаю ей, склоняя голову набок, чтобы заглянуть в пунцовое лицо.

– Ты что-то хотел? – выпаливает она, собравшись с силами.

О, много чего. Список увеличивается на глазах.

– Да, поздороваться, – киваю я.

– А, – отзывается она, подняв на меня взгляд. – Ну, так, эм-м-м… здоровайся.

– Мы уже поздоровались, – напоминаю ей. – Минуту назад.

– А, да… точно… – шлепает она себя по лбу.

Черт.

Я сейчас борюсь с собой, реально.

Ненавижу, когда все не по моим правилам.

Не хочу ее отпускать, но где-то здесь бродит Анюта, с которой я пришел и с которой уйду.

По злому волшебству слышу ее голос за углом.

Твою мать!

Нектаринка тоже его слышит и вся напрягается. Парни Анюту сюда не пропустят, но это уже неважно.

Я даже не реагирую на звук этого голоса, продолжая наблюдать за женщиной, стоящей передо мной. Она смотрит в лицо и быстро говорит:

– Извини, что ударила тебя тогда. Я очень переволновалась и…

– Забудь, – прерываю ее.

Не хочу, чтобы она тратила время на извинения сейчас, когда у нашей беседы стремительно заканчивается время. Ане все-таки удалось прорваться через охрану (я должен был догадаться). Она выруливает из-за угла недовольная.

– Иноземцев, какого?.. – слова замирают на ее алых губах, и идеальная светлая бровь выгибается.

Предполагаю, она просто ходила в туалет и никак не ожидала увидеть меня в компании черноволосой собеседницы.

Настя вдруг вся подбирается и напряженно смотрит на меня несколько секунд.

– Гм… спасибо, что не бросил мои вещи в этом… опасном месте… – тихо говорит она и бодро добавляет: – Мне пора.

– Счастливо, – киваю я.

Она разворачивается всем корпусом и уходит, по-прежнему прижимая сумку к груди. Аня поворачивает голову, провожая ее взглядом, как и я.

Впадаю в состояние крайней задумчивости.

– Артем, ты серьезно? – усмехается Анюта, как только Настя скрывается за углом.

Очень хороший вопрос.

Глава 12. Настя

Спускаюсь по лестнице, потирая бок и зевая.

А холодно у нас по ночам.

Нужно включить этот жуткий котел, но я его побаиваюсь. Мне иногда кажется, что эта металлическая тварь живая. Даже Внечка говорит, что во сне страшный агрегат пытался его сожрать.

Дичь.

Беру с дивана свою вязаную кофту и накидываю на плечи. Включив стоящий на окне ноутбук, всматриваюсь в туманную утреннюю даль.

Красиво.

Вижу очертания гор и тяжелое темно-синее небо. Наверное, будет дождь.

Сегодня Хэллоуин, а на улице +20, и я вовсе не мечтаю о вьюге и белых снеговиках. Вот совсем. Возможно, проходи все мои зимы не в средней полосе России, а где-нибудь в горах Швейцарии, я бы рассуждала по-другому.

Я специально завела будильник, чтобы немного побыть в тишине. У меня ведь есть работа и сроки, в конце концов. И мне, как и всем, нужны деньги, так что…

Плюс ко всему, днем мы собирались делать фонари Джека (у меня припасены для этого три милейшие сказочные тыквы), поэтому я буду занята.

Просто супер. Я буду занята, поэтому не смогу работать. Смешно.

Подойдя к плите, ставлю чайник. Заодно нужно насыпать Рошке корма. Она спит вместе с Ванечкой. У него рука свисает с кровати и лежит на ее морде. Это та-а-а-к мило, что я сделала фото.

Достав здоровенный пакет, сыплю корм в миску, но в кармане пижамных штанов оживает телефон.

Кто это? Опять провайдеры? Совсем уже оборзели, время шесть тридцать!

Достаю мобильник, продолжая заниматься собакой.

– Алло? – раздраженно бросаю в трубку.

– Привет, – слышу хрипловатый голос на том конце провода.

Сердце подпрыгивает вместе со мной. Выпрямляюсь, бессмысленно хлопая глазами. Волоски на руках мгновенно поднимаются, а по животу разливается вулканическая лава.

– Привет… – неуверенно отвечаю я.

– Это Артем, – сообщает голос.

Я в полуобморочном состоянии. Уж конечно, я поняла, что это он!

– Привет, – зачем-то повторяю я.

– У меня столик в Ф на шесть вечера, составишь компанию? – бодро спрашивает господин Иноземцев.

Я что-то совсем туго соображаю.

Еще не проснулась? Это осознанное сновидение?

Он меня… приглашает на ужин?

Меня?

Зачем?

Я… он… звонит мне… сам…

Почему он такой бодрый?

– Сейчас полседьмого утра, – сипло сообщаю ему, вдруг он не заметил и не знает, что малознакомым людям не принято звонить до девяти утра и после девяти вечера.

Может быть, он перезвонит мне позже, и я успею собраться с мыслями?

– Подумал, что тебя нужно предупредить заранее, – любезно поясняет Артем.

Предупредить?

– Предупредить? – уточняю я.

– Да, Настя, – смеется он. – Отказ не принимается.

Настя… мое имя на его губах звучит так… так… тягуче…

Я в полнейшем шоке.

– Но я не могу… я… – лепечу в ответ, потому что он застал меня врасплох.

– Почему?

– Не знаю… – честно и растерянно отвечаю я.

Опять хриплый смех, а я сглатываю. Этот его смех такой близкий…

– Все ясно, машина заедет за тобой в полшестого, – говорит Артем.

Экстренно собираюсь с мыслями.

– Но у меня были планы… на вечер…

– С кем? – спрашивает он.

– С… детьми, и…

– Мы ненадолго, – обрывает он мои заикания. – У меня тоже времени в обрез.

– Тогда…

Господи, что я творю?

– …я сама приеду, – говорю ему, потому что не хочу зависеть от какой-то там машины.

– Зачем? Мой водитель тебя заберет.

– Я сама, – категорично заявляю в ответ.

– Будет удобнее на моей, – настаивает он.

– А я так не думаю! – возмущаюсь в ответ.

– А я думаю именно так, – твердо заявляет он. – До вечера.

После этого звонок завершается. Смотрю на трубку в шоке.

Что это было такое?

Я же сказала, хочу поехать на своей машине! Просто невероятно.

У меня что, Венера в пятом доме или типа того? Как такое возможно, что он позвонил мне сам? Он… нашел меня. Откуда у него мой номер? Мы ведь только позавчера «познакомились»! Я всю ночь ворочалась и думала, что разговор у туалета мне приснился!

Я была в трансе и даже с Олегом не попрощалась, а сразу ушла. Он, наверное, не особо расстроился, потому что от него ни слуху, ни духу уже второй день. Куда он делся? Одумался и решил, что я для него старовата?

У меня столько мыслей в голове, что не могу сконцентрироваться.

Так разволновалась, что похолодели руки.

Кстати о руках.

С удивлением замечаю, что зажатая между ногой и рукой пятикилограммовая упаковка собачьего корма полупуста, а Рошкина миска и моя стопа похоронены под благоухающей горой коричневых шариков.

Зараза!

Вздыхаю и начинаю день. Придется отложить работу. Опять. Мы так скоро по миру пойдем.

Никита был крайне удивлен, узнав, что мне сегодня снова нужно… уехать.

– Ты что, на сайте знакомств зарегилась? – спросил племянник, плюхаясь на диван.

– Нет! – возмущаюсь я, видя, как зашевелились уши Ванечки. – У меня встреча по… работе.

– Ну да, – усмехается Никита, а Ванечка откладывает планшет, глядя на меня немигающим серьезным взглядом, ведь он в этом доме представляет интересы своего отца.

Ретируюсь и прячу глаза за тыквами.

Наши фонари вышли «обалдайзными», как выразился сын. Но я запретила их зажигать до тех пор, пока не вернусь. Обещаю все закончить за пару часов и крашу Варе ногти розовым лаком, чтобы отвлечь ее чем-то, пока втихаря смываюсь из дома, возле которого меня ожидает черный тонированный БМВ. Не представляю, как буду оправдываться, потому что и Никита, и Ванечка смотрят в окно, провожая меня.

Чувствую себя школьницей.

Поскольку персиковое платье изничтожено, а второго «коктейльного» наряда у меня в принципе нет (я же не собиралась каждый день ходить по ресторанам, когда ехала сюда), надеваю любимые прямые джинсы с высокой талией на пуговицах и белую свободную футболку. Обуваюсь в не менее любимые лодочки, которые очень хорошо сочетаются с голубыми джинсами. На плечи набрасываю косуху, потому что вечером нежарко.

Мы же не в оперу идем, в конце концов.

Пока едем, крашу губы красной помадой.

Водитель – Максим. Очень милый паренек. Мы болтаем всю дорогу, и я пытаюсь расспросить его о мужчине, который тревожит мое сознание вот уже пять. Но Максим не из болтливых. Может быть, он подписал кровью какой-нибудь контракт или вроде того.

Я немного успокаиваюсь и беру себя в руки. В моей крови бурлит волнение. Я просто не представляю, как себя вести.

Не буду же я с ним кокетничать, как идиотка?

Очень на это надеюсь.

Если… если ему будет со мной неинтересно…

О чем я вообще?

Тогда я забуду об этом дне навсегда.

Максим доставляет меня в ресторан, который находится на первом этаже нереально дорогого клубного жилого дома, стоящего на первой береговой линии и смотрящего на бухту и закат.

– Артем Андреевич сказал, что стол заказан на Альбину, – спохватывается Максим, когда я собираюсь выйти из машины. – Он немного задерживается.

– Ясно, – киваю, выходя.

Решаю не спешить и изучаю прилегающую территорию. Здесь стеклянный мостик, и я вижу зимний подогреваемый бассейн, в котором есть люди. Вид на бухту просто потрясающий. Вдыхаю соленый воздух для храбрости и захожу в ресторан.

Он просторный и минималистичный, с панорамными окнами во всю стену и видом на закат, конечно же. Наш столик у самого окна, уютно запрятанный за огромной футуристической колонной.

Не зная, чем себя занять, пишу своим обормотам. Спустя десять минут они присылают фото, на которой вижу два кривляющихся лица и одно Варино, но у нее на голове дурацкий парик из мишуры, который я купила к Новому году. Он так ей велик, что не видно маленького фамильного чуть вздернутого носа.

Умирая от смеха, требую в ответ оставить ее в покое.

Утираю слезинку и поднимаю глаза, чтобы увидеть, как, пересекая ресторан, на меня движется Артем Иноземцев. Его глаза прикованы к моему лицу, и я чувствую, как оно загорается под этим пристальным взглядом.

У этого мужчины такая энергичная походка, будто он идет на Карфаген.

Мое сердце начинает отплясывать канкан, потому что я за сутки подзабыла, что значит искупаться в тестостероне с головой.

Он такой… подавляющий.

На нем темно-синий костюм и серый галстук. Даже отсюда видно, как перекатываются мышцы под брюками. Не могу удержаться и поднимаю глаза чу-у-у-уть-чуть повыше…

Не хочу думать о том, что там у него, в этих брюках. Не хочу! Не хочу! Не хочу! Воображение уже разыгралось…

Быстро отвожу глаза, делая вид, что отвечаю на срочное письмо в своей почте.

Слышу, как он перекидывается парой фраз с администратором, которая выскочила из-за стойки, очевидно, узнав героя.

Артем останавливается рядом со мной, и я поднимаю голову.

Самый притягательный мужчина из всех, что я встречала, смотрит на меня, опустив подбородок. Задерживает черный взгляд на красных губах, проходится им по моим волосам, которые я заплела в свободную косу и перекинула через плечо.

Не знаю, что он там думает себе, но на красивых твердых губах легкая полуулыбка, а на подбородке уже видна вечерняя щетина.

Ему… идет.

– Я опоздал, извини, – говорит, усаживаясь напротив.

– Я… должна вернуться домой к девяти, – наблюдаю за тем, как его длинные пальцы берут меню.

И у него нет кольца, хотя я это уже и так знаю, потому что изучила его страницу в «Википедии».

– Вернешься, – кивает Артем, изучая страницу с закусками. – Уже выбрала что-нибудь?

– Нет…

– Может быть, по стейку?

– Я сама выберу, спасибо… – отвечаю, осторожно вытаскивая из-под его руки второе меню.

Уголок красивых губ опять ползет вверх.

– Даже не сомневался, – хмыкает он.

Беру «Цезарь», а мой спутник куриные рулеты, салат и медальоны на подушке хашбраун.

Видя выражение моего лица, Артем улыбается.

Вот это улыбка… такая… настоящая.

Смотрю на него, не мигая.

– С утра ничего не ел, – хищно усмехается он.

– Со… кхм… вчерашнего? – уточняю я.

Глава региона запрокидывает голову, демонстрируя мощную шею, и хохочет. Смотрит на меня, не прекращая улыбаться и позволяя морщинкам собраться в уголках глаз.

Сглатываю.

– Сотри помаду, – просит он благодушно, протягивая мне салфетку.

– Зачем? – хмурюсь я, беря ее.

– После ужина я планирую тебя целовать, – поясняет Артем, наблюдая за выражением моего лица.

Давлюсь вином, которое принесли минуту назад.

– Я уже сейчас хочу, – добавляет он.

Откашливаюсь в кулак и хриплю:

– Я тоже много чего хочу…

– Готов помочь с этим. Чего тебе хочется? – отзывается он, накрывая ладонью мою руку.

Гладит большим пальцем запястье, отчего я подпрыгиваю на стуле и покрываюсь мурашками. По телу растекается тепло и дрожь.

Я даже не пытаюсь его приструнить. Просто смотрю в эти темные глаза, как закодированная.

Его взгляд внезапно становится очень-очень горячим, а мой пульс ускоряется до супер-скорости. Он это тоже замечает, поскольку палец осторожно поглаживает лихорадочно пульсирующую жилку на моем запястье.

У меня между ног давяще-зудящая потребность. Ерзаю по стулу, нервно перестукивая пальцами, и смотрю на его губы.

– П-ф-ф-ф… – отстраненно выдыхает Артем, выпуская мою руку и откидываясь на спинку стула.

Я отдергиваю пальцы и прижимаю ладонь к груди. Он следит за каждым моим движением и потирает лицо, прикрывая глаза.

– Давай просто поедим, – просит хрипловато, морщась и меняя позу, будто ему неудобно сидеть.

Я лишь качаю головой в знак согласия, потому что как-то растеряла форму.

Вообще ничего не соображаю.

Едим молча, погруженные в себя.

Я лично рассматриваю его исподтишка, думая о том, что происходит?

Зачем он позвал меня? Что ему нужно?

А та блондинка, с которой он был в ресторане? Она ему кто?

– Артем? – не выдерживаю я, откладывая приборы.

– Да? – отзывается он, продолжая поглощать свой ужин.

– Зачем…

Не успеваю закончить фразу, потому что мужчина поднимает на меня тяжелый взгляд.

– Затем, – огрызается он. – Тебе по слогам сказать, или сама додумаешь?

– Что-то никак, – огрызаюсь я в ответ.

Я ни черта не понимаю!

Он кладет приборы и подается ко мне.

Очень тихим и вкрадчивым голосом господин Иноземцев сообщает:

– Хочу заниматься с тобой сексом два раза в неделю, а по возможности три. Но так сразу не скажу, у меня график плотный.

Нижняя половина моего тела становится настолько чувствительной, что я ощущаю шов на джинсах, как никогда.

Несмотря на наглость и прямолинейность, все, о чем я могу думать, – это о том, что хочу заниматься с ним сексом не три, а четыре раза в неделю. По возможности.

Может, я слегка под кайфом, но не возьму свои слова назад. Ни за что.

Подаюсь ему навстречу и спрашиваю, глядя в бездонные черные глаза:

– Когда начнем?

Глава 13. Артем

Я застигнут врасплох, поэтому не успеваю предотвратить мощный импульс, который посылает мой мозг. По позвоночнику бежит горячая волна, ударяя прямо в крестец. Как результат – полная эрекция, сдавленная ширинкой. Чувствую дискомфорт и заторможенность.