Побудь моей навсегда

37. Ульяна

"Мне до безумия страшно, я в смятении, я не могу взять в толк, что происходит "- вот, что бы я ответила, спроси меня кто-нибудь о моем нынешнем состоянии. Нервно кусая губы, ехала на заднем сидении, ловя на себе короткие сочувствующие (или же мне так казалось от того состояния, в которое меня ввергли неизвестность и переживания) взгляды Марка. Он не сказал, что случилось, сославшись на то, что и сам, будто бы, не в курсе. Знает лишь одно- Руслан велел ему отвезти меня к родным. Зачем? Я прекрасно могла бы вернуться к себе. Но Марк, предвосхитив возражения, сообщил, что Агаев очень просил (Агаев — и просил?!) действовать так, как сказал он.

Ладно. Хорошо. Вот сейчас приеду неизвестно, куда. К людям, которых вижу от силы третий раз в жизни, и как начну разыгрывать счастливую невесту. Или нет, убитую горем невесту- с Русланом ведь явно что-то не в порядке. Очень похоже на то, что у него дома было или задержание, или обыск, или все вместе.

Волнение не оставляло ни на минуту. Что происходит? Я уже успела перебрать в уме все более-менее приемлемые и не фантастические варианты произошедшего, как мы приехали к огромным воротам, упиравшимся, как мне изначально показалось, едва ли не в самое небо.

Марк кому-то набрал, спешно сообщив, что мы поехали — и ворота открылись, явив моему удивленному взору невероятных размеров дом вдалеке. Этакий местный Версаль, не иначе. Пока мы ехали по дороге к нему, я пыталась угадать- частный он или же это гостиница для сверхсостоятельных людей. Когда мы подъехали, нас уже ожидал Дамир, хмурый как обычно. В темной куртке и черных джинсах он выглядел точно воплощение суровой мужской красоты, демон, прорвавшийся из глубин ада на бренную землю. Правда, его глаза были припухшими, с красноватыми прожилками, словно бы он веселился и пил всю ночь до утра, или же плакал. Но ведь ни того, ни другого быть явно не могло. я. Рядом с ним стояли два седоволосых мужчины, одетых в брюки и пуловеры с национальным узором по краю горловины.

— Здравствуй, дочка. — поздоровался один из них, шагнув вперёд. — Меня зовут Бахтияр, я- дед твоего непутёвого жениха. А это- Ахмед, мой старинный друг.

— Прошу земетить, не старый, а старинный. — хохотнул его спутник, тепло улыбнувшись мне.

— А это- Ульяна, невеста моего внука. — представил меня Бахтияр, да ещё с такой гордостью, что слёзы обожгли мои ресницы. Нет, так нельзя. До чего я докатилась…

— Простите, но я не… — только начала я свое горькое признание, как Бахтияр оборвал:

— Знаем, знаем, дочка. Пойдем-ка в дом, отдохнёшь с дороги. — и, не дожидаясь ответа, направился ко мне.

Я хотела было сказать, что вовсе и не устала, но тут же смутилась, сообразив, что придется объяснять, где мы были ночью. Вернее, придумывать на ходу, где же мы были, и отчего же это я не устала с дороги. Ведь, по версии, озвученной Русланом- для его родни мы ездили к друзьям, далеко за город, где и заночевали, так как было поздно, да и Руслан слегка выпил.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ними. В самом доме нас уже ожидали — приятная молодая девушка, женщина чуть постарше, державшаяся немного надменно, и Эркене, что при виде меня встрепенулась точно испуганная птичка:

— Где Руслан? Когда ты виделась с ним в последний раз? Что случилось? — вопросы посыпались как из рога изобилия, и я растерялась, не зная, что и ответить. Спас ситуацию вездесущий Бахтияр:

— Ну что вы пристали? Видно же, что она знает не больше вашего. Ждите, Руслан- не ребенок, и сам все решит. Да и ей сейчас тяжело.

Эркене нахмурилась, но, взглянув на другую женщину, что еле заметно покачала головой, показывая, что не стоит спорить, кивнула. От всех этих сочувственных, недоумевающих, напуганных взглядов во мне будто предохранитель щелкнул. Слезы градом покатились я по моим щекам, как я не старалась их унять.

— Я… простите меня…Я…мы с Русланом….- начинаю с всхлипываниями признаваться в том театре абсурда, что устроили два взрослых адекватных (адекватных ли?) человека- Мы…вам….

— Так, ну, все. Тебе ещё себя довести не хватало. — зазвенел сталью голос Бахтияра. Друг его кивнул, как-то странно глядя на меня- Шаха, проводи гостью, пожалуйста. Ахмед, ты же извинишь нас? Девочке нужно отдохнуть.

Молоденькая девушка с нежной улыбкой подошла ко мне, предлагая следовать за ней. И я пошла следом, ругая себя на все лады за мягкотелость и глотая слёзы. Я ведь могла бы закончить всё это здесь и сейчас, обрубить одним махом. Но не смогла, снова струсила. Наконец, найдя себе оправдание в том, что мое признание сейчас для родных Руслана стало бы лишним потрясением, немного успокоилась. Молоденькая девушка, представившаяся Шахнозой, повела меня на второй этаж, по большой изогнутой лестнице. Вид особняка поражал воображение — все было сделано в старинном стиле. Лепнина, золото, тяжёлые портьеры, отделка дорогим деревом, мрамор и хрусталь. Просто дворец какой-то, а не жилой дом.

— Ваша комната. — открыла она передо мной двери, и я замерла в восхищении. Огромная кровать с балдахином, резное высокое кресло, камин (не удивлюсь, если как в старину работающий на дровах). Но девушка, разбив очарование момента, щелкнула выключателем позади меня.

— Вам принесут поесть, или можете спуститься вниз, когда захотите есть. Наш повар очень быстро готовит. И очень вкусно. — улыбаясь, поглаживает себя по несуществующему животику. Видя, что я растерянно молчу, она замолкает.

— Ну, я пойду. Ванная и туалет там- она указала рукой направо, где ещё одна резная дверь, ранее мной не замеченная. — Вы отдыхайте, всё будет хорошо. — с оттенком сочувствия девушка взглянула на меня, робко и ласково улыбнувшись.

— Спасибо. Большое вам спасибо. — спохватилась, вспомнив о вежливости, но слезы снова покатились из глаз.

— Ну что вы, помочь человеку, благодаря которому наша семья жива- это малейшее, что мы можем сделать. Так и дедушка говорит. — озадачила меня Шахноза, но тут я соображаю, что речь идёт о Бахтияре. — Вы не плачьте, вредно же. — кивнула она на мой живот. — Если что-то понадобится, то можете набрать по телефону.

Я лишь после того, как Шахноза ушла, сообразила, что речь шла не о смартфоне, а о небольшом проводном телефоне с кнопками, на которых были надписи " охрана", " кухня", " персонал". Ну надо же, снобы.

Раздавшийся телефонный звонок заставил меня чуть ли не пролетев через всю комнату, схватить трясущийся рукой телефон. Ну вот, сейчас Руслан скажет, что все решилось. Что это была какая-то ошибка, или, может, глупая шутка кого-то из его приятелей. Но на экране высвечивается "мама".

— Да, привет, мам. — бесцветным голосом поздоровалась, усаживаясь на кровать. Мельком взглянув на телефон, увидела, что все мои сообщения и звонки Агаеву остались без ответа.

— Что с Серёжей там у вас, Ульяна!? — с места в карьер бросилась мать- Почему я прилетаю и узнаю, что вы развелись? Что ты на него в суд подала? Ты в своем уме? Ульяна, ты меня слышишь?

Горько улыбнувшись, покачала головой. В этом — вся моя мать. Никогда не будет на моей стороне, не поможет, не пожалеет. Нет, сейчас мне, взрослой женщине, было бы стыдно пенять за это, но внутри всё ещё жила глубоко обиженная маленькая девочка. Девочка, что недополучила материнской любви, ласки, заботы. Вспомнив слова Агаева о том, что я боюсь жить так, как хочу, вдруг резко оборвала мать.

— Ты что — то, помимо упрёков, хотела сказать?

Мать на том конце провода растерянно засопела в трубку:

— Я же не упрекаю…Я просто не понимаю, Ульяна, как можно семью разрушить, ну вот честно. Вспомни, что я тебе говорила? Самостоятельность эта твоя, нищенская работа? Чего ты добилась по итогу?

— Мам, если ты собираешься звонить мне, чтобы отчитать, тогда не нужно звонить вообще. — перебила, поглаживая ноющие виски.

— Ульяна, ты как с матерью разговариваешь! — возмутилась она, но я продолжила.

— Я говорю правду. Если ты, взрослая женщина, вечно самоутверждалась засчет меня, когда я была ещё ребенком. Упрекала, издевалась, срывала на мне недовольство тем, что вынуждена растить и заботиться, то это не означает, что я позволю продолжать подобное сейчас. Поэтому не звони мне больше, если собираешься отчитывать. До свидания. И привет Семёну. Или как там твоего очередного ухажёра?

Сбросив, испытала огромное чувство облегчения. Будто сделала то, о чем втайне мечтала многие многие годы.