Почувствуй

Глава 1. Биркан.

День сегодня выдался жаркий. Солнце припекает так сильно, что, кажется, вскоре начнет плавиться асфальт, а вместе с ним и головы несчастных прохожих, неосмотрительно не надевших головные уборы.

Я отношусь к той же категории, хоть я и слышал об аномально жарком июне, который, к слову, ещё не наступил, ведь пока ещё середина мая, возможности взять кепку у меня не было.

Этой ночью я был у своего друга, где мы в очередной раз отмечали быстро сданные экзамены, а точнее купленные, и теперь были свободны до августа, а уж потом нам вручат дипломы, столь дорогие, и дороги они не нашему сердцу, а материальному состоянию родителей.

Мало того, что на мне черная рубашка из шёлковой ткани, из-за которой я неимоверно вспотел, так ещё передвигаемся мы на кабриолете с открытой крышей.

- Может, ты закроешь этот кумпол и включишь вентилятор? – Простонал Анри с заднего сидения, он намотал на голову куртку, не понятно зачем, взятую в доме Озгюра, и меньше нас всех страдал от слепящего света.

- Откуда ты эти слова только берешь… Хорошо, что хоть вентилятор, а не ветряк, - едва слышно пробурчал один из близнецов, сползая куда-то под сидения, чтобы ему не припекало. – Ещё бы попросил помахать перед тобой папоротником.

- Сядь нормально, ещё не хватало, чтобы нас остановили, - возмутился я, глядя на друга через зеркало заднего вида, затем взял предложенную Джаном бутылку с водой, и приложил её ко лбу, чтобы хоть немного охладиться, но вода нагрелась так, что в неё смело можно было кинуть чайную заварку и получить горячий чай. Бутылку от лица я так и не убрал, и, оглядываясь по сторонам, дабы понять, не выезжает ли кто из поворота, ответил, - Крыша не поднимется, там механизм сломался, я собирался сказать об этом Ферхату, но вы очень просили покататься именно на кабриолете, типа девчонкам нравится.

- И так мы никого и не нашли, - вздохнул Джан, толи из-за отчаяния от неудавшегося свидания, толи из-за жары. – Остановись там, вроде бы это кафе, надеюсь, там есть кондиционер.

Я спустил темные очки на нос, чтобы посмотреть, куда предлагает зайти друг, так как по дороге мы тащились, будто на черепахе, гнать я не мог, на солнце дорога будто расплывалась передо мной, и даже солнцезащитные очки не выполняли своего прямого назначения, и на ходу смог рассмотреть здание с большими окнами.

- Думаешь в этом районе где-то можно поесть без отравления? – С сомнением спросил я.

- Понятия не имею, но выпить сока со льдом точно можно.

- А хотелось бы чего-то покрепче, - озвучил свои желания Озгюр.

- Вчерашнее вспомни, и слюни вытри, ты как бочка, лей в тебя и лей, - возмутился его брат.

Ничего не ответив, я свернул к общепиту, к счастью парковка оказалась сбоку от здания, не пришлось даже никуда заворачивать. К слову, на парковке всего три места, и все они пустые. Не порадовало меня только то, что кожаные сидения на солнце накалятся ещё сильнее, и ехать дальше без ожогов на мягком месте мы уже не сможем.

Бросив прощальный взгляд на машину, пёкшуюся на самом жарком месте, я хотел было вернуться, и ехать дальше, но осознал, что ещё немного и я точно перегреюсь.

Кафе находится в довольно высоком одноэтажном здании из белого кирпича, на лицевой стене расположено несколько больших окон, из которых видно зал, полностью заполненный людьми, с остальных же сторон окон нет совсем, если только на кухне, или же они скрыты с другой стороны. Дверь массивная, деревянная, со стеклянными вставками, через которые можно видеть всех кто заходит в кафе.

Над дверью закреплены большие буквы, ярко бирюзового цвета, название было бы ещё ярче, если бы не пыль покрывающая вывеску, «Эдер» говорилось в названии, только буквы были так слеплены между собой, так ещё и выписаны курсивом, что казалось, будто это витиеватый старинный арабский символ.

Стоило нам войти внутрь, как выходить перехотелось, в помещении так прохладно, будто мы оказались на севере, но выйти приходилось, так как все столики заняты. К счастью, Озгюр, чья привычка постоянно смотреть по всем сторонам и знать абсолютно всё обо всём и обо всех, раздражала этих всех, заметил что-то вроде кабинок, расположенных под этими большими окнами.

Сидеть там никто не хотел, так как солнце припекало, но выбора у нас не было, поэтому мы сели в кабинку справа от входа.

Кабинки не были никак отделены, различались они от основного зала только низкими диванами, подходившими под цвет к вывеске и длинными квадратными столами, а так же видом на дорогу и на облезлые магазины напротив. Но портили вид не старые магазинчики, они, наоборот,создавали некий колорит, мешало этому уединенному району огромное здание с офисами внутри, она никак не вязалось с общим видом.

Во всем же зале расположены круглые небольшие столики, а к ним кованые стулья с круглыми сидениями, на которых, как мне показалось, не очень удобно сидеть.

У меня жутко разболелась голова, поэтому уложив локти на стол, я уткнулся лбом в ладони, надеясь, что в темноте глазам станет легче, от того и голова перестанет болеть.

Однако этому не суждено было сбыться, неугомонный Озгюр продолжал смотреть по сторонам и разглядел официанток, посему толкнул меня, и когда я с недовольством посмотрел на него, он указал мне бровями на девушек. Тяжело вздохнув, потакая любопытному характеру друга, я всё же повернулся.

По залу циркулируют стройные девушки, на них бирюзовые блузки, с закатанными выше локтей рукавами. Блузы заправлены в темно-синие юбки, длиной до колена, кажется, такой фасон юбки называется колокол. Но это мне только кажется, это слово я узнал от одной из своих подружек, которая целый день жужжала над моим ухом, что подобное больше не в моде.

Форма официанток могла бы показаться вполне симпатичной, если бы не странные босоножки на плоской подошве, застежка которых обвивает щиколотку.

- Эх, печально, и не поглазеешь на ножки, - тут же выдал Анри, как всегда говоря как-то странно.

Глава 2. Кадер.

Вечером резко похолодало, ветер проникал под одежду, с намерением частично оголить части моего тела. Я добежала до дома, светильник надо входом не горел, поэтому пришлось ориентироваться по свету от фонарного столба. Навалилась всем телом на дверь, она не поддалась, толкнула ещё раз, изнутри послышался звон стекла.

Кое-как отодвинув дверь, стараясь не повредить хрупкую помеху, чтобы потом не собирать осколки, вошла в дом и включила свет. Моему взгляду предстал маленький коридор, на полу которого валяется тонкое пальто бежевого цвета, под дверью же обнаружилось несколько пустых стеклянных бутылок. Одну взяла в руки, темное стекло, пиво, это даже немного порадовало меня, от пива он вполне адекватен.

Я сбросила с ног босоножки, застежка которых расстегнулась еще по дороге, но из-за спешки и быстрого шага закреплять её я не стала, и прошла на маленькую кухоньку, по пути захватив пальто.

В животе урчало, за всю смену я так и не поела, открыв холодильник, увидела пару яблок, полупустую сковороду со сгоревшими макаронами. Выпрямилась и захлопнула низкий холодильник, размышляя, куда делась вся еда. Вчера я потратила последние деньги на продукты и наготовила на неделю вперед.

Из крохотной кухни, в которую вмещался крошечный холодильник, две тумбочки и плита, я вышла в столовую, которая раньше являлась гостиной, но так как стол на кухню не вмещался, мы решили, что гостей у нас не бывает, вместе время не проводим, а питаться мы ещё не перестали, поэтому столовая нам нужнее.

Продолговатый стол, предназначенный для большой семьи, завален блюдами, в центре стола же обнаружилась ещё одна бутылка, на дне которой плескался спирт. За столом обнаружился и отец, развалившийся на стуле, левая рука его свисала вниз, а правая погрузилась в хрустальную салатницу, в которой осталась небольшая горстка тонувшего под отстоявшимся майонезом салата с мясом и редькой.

Видимо папа захотел устроить себе застолье, выложил всю еду из лотков в праздничные наборы, разложил столовые приборы на трех человек, но в его голове что-то переклинило, и он просто напился.

Сейчас он спит, развалившись на стуле со спинкой, и храпит. Ещё бы, выпить бутылку разведенного с водой спирта и бутылок пять пива, даже для него это много. Возле его тарелки стоит календарь, где отмечено сегодняшнее число красным цветом.

Каждый год он покупает календарь и выделяет красным маркером пятнадцатое мая, и в этот день обычно не возвращается домой, приходит он ближе к двадцатому числу. В этом году я замоталась на работе и не вспомнила о сегодняшнем дне, иначе бы и вовсе не ждала его.

Видимо, в голове отца щелкнуло что-то новое, поэтому он решил накрыть для нас семейный ужин, забыв, что семьи у нас и нет.

Я хотела было поесть, но еда уже испортилась, наверное, стол он накрыл сразу после моего ухода, и сейчас, к половине двенадцатого, продукты можно смело отправить в мусорное ведро.

Принюхиваясь к блюдам, решая, что можно оставить, а что нет, я потихоньку убрала со стола, в процессе поужинав яблоком из холодильника, радуясь тому, что холодильник не морозит и от фрукта не сводит зубы. Закончив уборку, я толкнула отца за плечо.

- Просыпайся, - устало протянула я. – Завтра опять шея будет болеть.

В ответ протянули что-то непонятное, и попытались повернуться на бок, поняв, что это бесполезно, я кое-как перекинула руку отца через плечо и поволокла его к комнате.

После того как родитель мирно храпел прикинутый на свою кровать, так как нормально уложить его я не смогла, я направилась в душ, где стирая с глаз макияж долго проплакала.

Я так же как и отец ненавижу этот день, и хоть не переживаю по этому поводу так остро, но каждый год это дается мне довольно тяжело, в частности тяжелее переносится поведение отца.

Утро началось после отвратительно громкого звонка будильника. Каждый день я собираюсь сменить эту мелодию, и каждый раз забываю, поэтому вскакиваю, будто облитая ледяной водой. В ванной комнате я мимолетно взглянула на себя в зеркало, и решила, что впредь этого делать не буду. После вчерашнего плача я долго не могла уснуть, и к опухшему от слез лицу добавились синяки под глазами.

На кухне я рыскала по шкафам, в надежде найти хоть что-то, но отец растащил вчера всё что мог, даже последнюю буханку хлеба вытащил, и за день она превратилась в цельный сухарь. Я знала, что в морозилке оставалась засахаренная малина с прошлого года, но решила оставить её на потом.

- Доброе утро, - весьма зажато прозвучало со стороны.

- И тебе, - ответила я, продолжая заглядывать в верхний шкафчик, не зная, какую еду я хотела увидеть в отделении для посуды.

- Я вчера переборщил? – С грустью протянул отец.

- Ты удивил меня, думала, ты опять уйдешь, - я повернулась к отцу лицом, уперлась спиной в раковину, и сложила руки на груди.

- Прости, я обещаю, это скоро закончится.

- Хорошо, я буду ждать, - без особой радости ответила я, зная, что ничего не изменится. Такие обещания он дает почти каждый день, и детство, когда я верила в это, закончилось.

- Что ты ищешь? – Уже чуть веселее спросил он.

- Еду, - ответила я, возвращаясь к шкафам.

- Я тебе вчера макароны пожарил, - и с этими словами папа отправился к холодильнику, вытащил оттуда сковороду, которую я почему-то вчера не помыла, и уже помрачнев, продолжил, - Готовил я уже после пива.

- У нас ничего больше не осталось, а зарплата только через две недели, я займу у Нихан и куплю что-то.

- Извини меня, девочка, я обещаю, сегодня же я пойду на работу, - я никак не отреагировала на его слова, и он продолжил, - Али звал меня к себе на лесопилку, вот сегодня же и пойду к нему.

- Тебе ли место на лесопилке? А если ты напьешься? Если думаешь работать, иди в охрану, главное охраняй что-то не очень важное, - я не выдержала и чуть повысила тон, обычно я не говорю ему подобного, зная, что этими словами только отобью у него всякое желание, но терпение закончилось.

Глава 3. Биркан.

Я довольно долго доедал сютлач, активно запивая его чаем без сахара, чтобы хоть как-то перебить эту сладость. Непонятно повар ли не справился, или же я отвык от десертов, считая их всех переслащенными, но я сильно пожалел о заказе, лучше бы пожевал пресную лепешку.

Судьба, будто услышав мои рассуждения о сахаре, преподнесла мне «сюрприз». Когда я разглядывал задумчиво-печальное лицо официантки, ожидающей клиентов за барной стойкой, решив оставить эту наглую особу, столь активно старающуюся избавиться от меня, на телефон пришло сообщение:
«Сегодня, клуб «Учгян», буду с нетерпением ждать тебя. Твоя Шекер».

Время не указано, но зная эту девушку, я уверен, что она будет там сразу после открытия.

К слову, «Учгян» новое место, открытое всего пару месяцев назад, но с первого дня имеющее огромнейшую популярность. Люди толпятся у входа за несколько часов до открытия, но привилегированные особы вроде Шекер попадают туда без проблем.

Клуб, представляющий из себя большую пирамиду, каждый миллиметр который украшен неоновыми лампочками фиолетового, красного или оранжевого цвета, это зависит от дня недели, расположен в нескольких минутах пути от кафе «Эдер».

Я не стал подзывать к себе красавицу, испытывающую ко мне отвращение, молча, оставил на столе желтую бумажку, представляющую собой пятьдесят лир, зная, что мой заказ это превышает. С некоторой тяжестью на душе покинул кафе, погрузившись в черный Ситроен, я направился к «Треугольнику», решив по дороге заехать домой и переодеться.

К тому, что меня отшила официантка, я отнесся с некоторой тоской, будто я растерял свои навыки обольщения, ни разу не подводившие меня, не сказал бы, что она приглянулась мне, во мне заговорил азарт. И если вчера уверенность переполняла меня, а вместе с ней и охотничьи повадки, то сегодня, уже сидя за столиком, наблюдая, как её изумрудные глаза взирают на меня с отвращением, хотя я и не уверен, что это было именно оно, всё желание исчезло. Поэтому приглашение в клуб меня взбодрило.

Мне не очень-то хотелось в очередной раз связываться с Шекер, для меня она довольно тяжелый человек, особенно если мы остаемся наедине.

В компании эта девушка всегда весела, активна и, пожалуй, посредственна. Её никто не может назвать скучной, она душа компании. Если кто-то в компании последовал своим безумствам, Шекер возглавит это движение. И всё же, не было в ней чего-то особенного.

Моя бывшая девушка, хоть и отношениями это назвать сложно, стройная, а из-за своих увлечений высохшая, и довольно красивая, была когда-то, если сейчас приглядеться к ней, можно увидеть пару кило дорогой косметики, умело наложенной визажистами. У неё черные волосы длиной до плеч, и голубые глаза, и это единственное, что хоть как-то запоминается в ней. Да, она привлекательна, уверена, интересна, но её лицо будто однотонное месиво, она однотипна, и единственное, что можно различить в ней, цвет глаз и волос.

На самом деле её имя Йетер, Йетер Кара, но она не была бы собой, если бы не просила всех называть её Шекер, что означает сахар. Она и впрямь сладкая, даже приторная, наверное, поэтому я и не переношу её, как и почти все сладости.

Единственное увлечение Шекер – это закидываться таблетками, о происхождении которых она и понятия не имеет, так же она не знает, что уже выглядит, как предпоследняя ступень перед падшей наркоманкой. Но стоит действию колеса пройти, так она слетает с катушек. Она может кричать, драться, плакать, рвать на себе волосы, и трястись. Многие её подруги ради прикола подражали ей, но ни с кем ничего подобного не происходило. Иногда мне кажется, для того чтобы ей стать собой, которую её видят окружающие, Шекер приходится закидываться всякой дрянью.

Она единственная наследница курортной империи господина Кара, но ни он, ни его супруга, понятия не имеют, что происходит с их дочерью, а она в то время прожигает их капитал в клубах или подобных заведениях.

Сегодня Учгян светился фиолетовым цветом, каждый раз от этих ламп у меня долго рябит в глазах, и то и дело пляшут темные пятна, дела были бы приятнее, если бы внутри всё не светилось синим цветом.

Шекер я увидел издалека, она пританцовывала с огромным бокалом, наполненным льдом и алкоголем, возле VIP-кабинок. Она обернулась и радостно помахала мне, я же удивился.

Ей следовало выбрать другое место для тусэ, при синем цвете вокруг глаз сильно выделились впадины, синяки, и торчащие скулы, а её руки, выглядывающие из открытого платья, были похожи на иглы, так же как и ноги.

- Привет, я так рада тебя видеть, - она прижалась ко мне, перед этим чмокнув меня, липкими, от яркого блеска, губами.

- И я. Ты вообще в порядке? – Спросил я, с беспокойством оглядывая её.

- Ты собрался опять читать мне лекции? Мне этого и на учебе хватает. Перестань, я позвала тебя, чтобы веселиться, - последнее слово она пропела, схватила меня за руку и повела к кабинке, сквозь толпы людей, заполонившие клуб в довольно раннее время.

В кабинке, которая по сути является небольшим залом, разместились: пара подруг Йетер, человек пять-шесть из компании в которой мы все общаемся, и братья Бетлюч, Озгюр и Джан.

Приподняв руку, чтобы поздороваться со всеми, я вновь обернулся к Йетер, задав ей вопрос:

- Анри ты не позвала?

- Он странный, ты должен был заметить, говорит как-то… Непонятно.

Говорить красноречиво, добавляя «старческие» словечки, как шутят Озгюр и Джан, отличительная особенность Анри. Он вырос без родителей, воспитывался бабушкой и дедушкой, господин Алькас профессор в нашем университете, а госпожа Дюзийдедоктор, переквалифицировавшаяся со временем в психолога.

Анри, воспитанный крайне образованными людьми, почитавшими культуру и науку, прожившими большую часть жизни во французской элите, и только к старости лет вернулись на Родину, являл собой образ такого же культурного человека.

Поэтому друг выражается правильнее нас, от этого его считают странным в больших компаниях, да и посещает он их редко, считая, что выпить с друзьями возле камина в загородном доме приемлемо, а вот слоняться по рассадникам инфекций нет. На выкидоны друга Джан часто говорит, что он в край «опенсионерился», и что ему самому пора сидеть с дедом на кафедре.

Глава 4.

Кадер.

Я скрылась в подъезде, надеясь, что этот человек уйдет как можно скорее. За сегодняшний день я достаточно унизила себя, поэтому не могла повести своего неожиданного героя в свой маленький, обшарпанный домик, из которого может вывалиться пьяный отец. Я и без этого видела жалость в его глазах, мне не хотелось видеть это чувство по отношению к своей семье.

Этот дом также не чужой мне, к счастью, в нём живет моя тетя, на втором этаже, на солнечной стороне. Я люблю оставаться у неё, мне нравится эта атмосфера спокойствия, уюта и запах пирога, которого она печет мне по утрам, такого кислого, из свежих ягод, вкус которых перекрывает сладкое песочное тесто.

Воспоминание о пироге заставило живот заурчать от голода. Ноги и душа не хотели возвращаться домой, к сырости, запаху спирта и въевшемуся в стены и мебель сигаретному дыму.

Я достала телефон, модель которого давно не завозят в магазины, и посмотрела на время. Приличные люди, коим и является моя тетушка, уже спят, но я всё же нашла в себе наглость и взлетела по ступеням из светлого камня на второй этаж.

Тетя открыла дверь с удивлением, она ведь никого не ждала около часа ночи в гости, но увидев меня, её круглощекое лицо засияло улыбкой. По виду нельзя сказать, что она спала, скорее собиралась к трудовому дню, на ней махровый халат болотно-зеленого цвета, гармонирующий с глазами, и коричневые тапочки, а её каштановые волосы, умело крашенные в цвет зрелой пшеницы, закручены в бигуди.

- Красавица моя, - воскликнула тетушка. – Не стой на пороге, проходи. Как я давно не видела тебя, - женщина обхватила моё лицо руками и пару раз чмокнула меня в щеки и нос.

- Извини, что я так поздно, - пролепетала я, снимая с уставших ног надоевшую обувь, в то время, как тетя убежала на кухню ставить чайник на плиту.

- Я сама недавно пришла, только успела накрутиться, чтобы на работу с паклей не идти, - протрещала тетя, разговаривая, как всегда очень быстро, так, что я едва понимала её. – Сегодня столько людей было, прямо глаз радовался, если вся неделя такой будет, смогу весь год не волноваться, отложу деньги и буду доставать при необходимости.

Я вошла в небольшую кухню, с панелями, расписанными розовыми тюльпанами, и похожей по стилю мебелью, напоминающую комплект для куклы Барби. Села на персиковый уголок, наблюдая за суетящейся тетушкой, из-за чего на душе потеплело, улыбаясь, попросила:

- Давай-ка на русском, я понимаю, ты живешь здесь больше меня, но я так быстро не соображаю.

Тетя усмехнулась и продолжила рассказ чуточку медленнее, и на другом языке:

- Так жаль, что ты не умеешь шить, работала бы со мной, лучше, чем тарелки разносить, хотя знаешь, я думаю, Лейла научит тебя, вот пройдет эта череда выпускных балов, народу станет меньше, и тебя научат.

- Ты же знаешь, у меня в руках иголка не держится, мне как-то сподручнее в своей среде.

- Среде грязных тарелок и наглых посетителей? Нет уж, не позволю. Вот с мелкими деталями у тебя получалось, украшения, отделка, только вот с выкройками дела плохи, да с машинкой. Хотя, девочка моя, ты ведь архитектор, какие проблемы с эскизом одежды?

«Не позволю» - каждый раз произносит тётя и позволяет. Сколько раз она обещала помочь мне с чем-то, забрать от отца, научить шить, одолжить денег, и никогда не выполняла. Я перестала обижаться, в конце концов, проблемы всегда оставались только моими. От неё мне хватало тепла и уюта, пусть у меня не было помощи, зато был уголок, где можно на время спрятаться.

- У меня уже и с архитектурой не получается, - нехотя призналась я, и рассказала об отчислении.

- А я говорила, не надо тебе работать, переехала бы ко мне, и к учебе ближе, и я бы за тобой следила.

- И как я отца оставлю? Он ведь без меня сопьется, или ещё что натворит.

- Не говори мне про него ничего. Надо было сразу тебя забрать, приспособился бы как-нибудь. А теперь он никогда за ум не возьмется, привык, что может вытворять всякое, а ты исправишь всё. Всё, не спорь даже. Давай я лучше приготовлю тебе поесть, и успокоюсь.

Тетушка Лида ненавидит моего отца. Не знаю, ненавидела ли она его раньше, или начала после его блудной жизни, но стоит мне сказать хоть что-то связанное с ним, она просит помолчать, или переводит тему.

Лидия или как называют её здесь госпожа Фазидова, хозяйка довольно популярного ателье в городе, но сама госпожа предпочитает думать, что это её личный дом мод. Тетя живёт довольно обеспеченной жизнью, и частенько старается помочь нам, апеллируя тем, что кроме нас у неё никого нет. И это действительно так, выйти замуж она так и не смогла, так же, как и завести детей, всю жизнь она посвящает работе, и когда она возвращается домой, в пустую, но уютную квартиру, грустит, пару раз я слышала, как она плачет ночью. Я была бы только рада переехать к ней, и забыть обо всех сложностях, прекратить одиночество Лиды, но не могу, ибо отец в моих глазах почти грудной ребенок.

Пока тетя жарила для меня картошку с приправами, я, поддавшись размышлениям о семье, всё же задала этот традиционный вопрос, ответа на который я так и не получила, и наверное, никогда не получу:

- Расскажи мне, что с ней? – Тихо проговорила я, глядя в спину женщине.

Тетя сделала вид, что не слышит меня, обычно она так и поступает, а иногда долго притворяется, что не понимает, о ком я, но после долгих просьб, следует это:

- Просто её нет, никогда не вспоминай о ней, будто никого и не было, и Джошкуну тоже следует так поступить.

- Вам так сложно ответить? Вчера была годовщина, у отца опять крыша поехала, это происходит каждый год, вот уже шестнадцать лет, и я никогда не могу обвинить эту женщину, или помянуть, не могу найти слова утешения для отца. Что мне нужно сказать ему, что все люди рано или поздно умирают, или, что она ушла и дело вовсе не в нем, и он может продолжать жить. Как мне говорить с ним?

- Никак не говори, ему уже ничем не поможешь, - как-то сжато пролепетала тетушка, поставила передо мной тарелку, полную поджаренных овощей, и вышла.

Глава 5. Кадер.

С утра я пыталась зашить карман на своей униформе, и думала, чтоопаздываю, скорее это сложилось из-за моего просыпания. Вчера я закрыла последний долг в институте, но отчисление мне по-прежнему грозило, так же как и возможное увольнение, хоть я и взяла отпуск, на душе было неспокойно, но это не мешало мне проспать больше суток.

К счастью, боги услышали мои молитвы, и отец взялся за голову, пить он стал меньше, а главное, начал ходить на работу. В первый же день он принес продукты, и пообещал в следующий раз дать мне на «девичьи расходы», что он под этим подразумевал, я так и не поняла, но меня радовала сама суть.

Я достала телефон из-под кровати, и поняла, что у меня есть ещё целый час, чтобы выйти, и я смогу спокойно залатать юбку, подумав, что сидеть в тишине мне не хочется, я решила включить музыку.

Так как мой телефон представляет собой небольшой аппарат, больше похожий на куриное яйцо, хоть он и сенсорный, но даже смартфоном не является, выхода в интернет в нем нет, а памяти хватает только на номера в телефонной книге, пару фотографий. Поэтому для прослушивания музыки я использую либо свой старый ноутбук, включать которой себе дороже, так как он начинает пыхтеть и то и дело выключается, или же на музыкальный центр.

Сейчас я посмотрела на ноутбук, заваленный моим мусором, оставшимся после работы над проектом, и вздохнула, всё же, он будет грузиться дольше, чем я буду заниматься шитьем.

Я подошла к полке, на которой и покоился всю свою жизнь центр, и замерла. На месте ничего не было, даже самой полки, не говоря уже о вещах на ней. В ступоре я простояла около минуты, и вдруг ко мне пришло озарение.

Я выбежала из комнаты, и подошла к отцу, жующему бутерброд прямо в холодильнике, вероятно, он искал, что поесть, решил перекусить бутербродом, не отвлекаясь от поисков, и поэтому его голова находится на территории слабого холодка.

- Где мой центр? – Строго спросила я, появляясь из дверного проема. Отец от неожиданности вздрогнул и ударился затылком об морозилку.

- Какой ещё центр? –Глаза его растерянно забегали, но, увидев мой недовольный взгляд, он не стал долго препираться. – Так это же старье, дочка. Ими же сейчас никто не пользуется.

- Я пользовалась. Ну, так и кто им пользуется теперь? Ты ведь не устроился ни на какую работу, да? Просто начал продавать вещи из дома? – Пошла я в атаку.

- Да что ты такое говоришь? Ты не веришь мне? – Отец тоже сменил тон, будто я его оскорбила.

- Послушай, - чуть смягчилась я. – Я ведь не прошу от тебя денег, я прошу не врать мне. Если тебе было так нужно, попросил бы, как всегда это делал, но зачем ты ввязался в это вранье?

- Почему ты никогда не веришь мне? – Отец явно обиделся, он грозно захлопнул дверцу холодильника и прошел в столовую. – Да, я взял твой центр, но только из-за того, что отнес его на работу, всё же под музыку дела делаются быстрее. Уж извините, что не спросил вашего великого разрешения.

- И давно ли лес валят под музыку? – Продолжала возмущаться я.

- А ты у нас во всех областях мастер? Знаешь кто и как свою работу выполняет? Вечно ты всем недовольна, - отец с недовольством вошел в свою спальню, а я так и осталась пристыженная, с мыслью, что вечно я всё порчу своими расспросами, как довожу тетю разговорами о матери, так отца о работе.

На работе меня быстро подхватила под руку Нихан, и увела в раздевалку, где в подробностях рассказывала о том, как вернулся из армии в двухнедельный отпуск Онур, и как он просил её руки у родителей. Я видела, как она светится от счастья, а в глазах горят огоньки, и от всего этого счастья она стала ещё красивее.

- Мне так не хватало тебя, не с кем было поделиться этой радостью, и звонить я не стала, не хотела отвлекать. Надеюсь, тебя не отчислили? Ты ведь не уйдешь от меня раньше времени?

- Так если меня отчислят, я останусь здесь навсегда, - усмехнулась я. – А почему тебе не с кем было поделиться? Как же твоя сестра?

- Она не очень одобряет это, - стушевалась Нихан, начиная краснеть. Мнение старшей сестры для неё очень важно, поэтому ко всем её словам она прислушивается. – Не знаю, чем ей не угодил Онур, хотя сейчас она плохо относится ко всем молодым людям. После того как её мужа сбил уколотый подросток, угнавший у своего отца депутата гоночную машину. Знаешь, мне теперь стыдно, но в тот день я подумала, подумала, вдруг она мне завидует? Не рада тому, что в нашем доме вместо траура свадьба.

- Перестань, конечно, она рада за тебя, она очень переживает из-за смерти мужа, но ведь прошло уже два года, тебе то не нужно хранить траур, рано или поздно везде приходит праздник.

- К ней он никогда не придет, - вздохнула Нихан, подходя к двери, чтобы мы, наконец, приступили к работе. – Всё свое время она забивает работой, целый день в больнице.

- Зато она отличный хирург, сколько жизней спасла.
- Да, но мать из неё не очень. Айлин полностью на мне. Даже Онур уже шутит, что после свадьбы она будет жить с нами.

Я стояла за стойкой, тем местом, где должны находиться официантки в нашем кафе, пока клиенты не пришли или не определились, таковы условия, что мы всегда должны быть на виду. Попеременно я наблюдала за парнем, внимательно изучающим какой-то каталог с деревянной мебелью, он пьет красный чай, и каждый раз заказывает к нему новый десерт.

- Что, опять караулишь? – Из кухни выпорхнула Нихан, вставая рядом со мной, ущипнула меня за бок. – Когда ты уже подойдешь к нему?

- Никогда, если бы я нравилась ему, он бы хоть слово проронил.

- Перестань, - отмахнулась подруга. – А когда тот парень открыто проявлял к тебе интерес, тебе тоже не нравилось.

- Так у него же ещё и девушка есть, - продолжила я ныть, по поводу своей симпатии. – Помнишь, они заходили? Тогда ещё мест не было. Кстати, до этого он приходил?

- Не знаю, - пожала плечами Нихан. – Я не обращаю на них внимания, ходят и ходят. Мне же не нужно к ним приглядываться.

Глава 6. Биркан.

- Ну, и? – Нетерпеливо спросил я, после того как обе официантки скрылись на кухне.

- Видел её? - С восторгом прошептал Анри, продолжая смотреть на дверь служебного помещения.

- Которую?

- Вы серьезно? – Непонимающе, с каким-то ошеломлением и перекошенным ртом спросил Джан. – Вы оба втюрились в официанток? Я просто ещё надеюсь, что не в одну.

- Тебе-то какое до них дело, женатик? – Хмыкнул его брат, за что быстро получил по уху, из-за чего мы привлекли внимание этого любимчика, а по взгляду этой девчонки я сразу всё понял, моей официантки. – Всё хорошо, брат, не беспокойся, - поблагодарил парня Озгюр, и уже Джану, - Вот поэтому в приличных местах я никогда не сажусь с тобой рядом.

- А сейчас чего уселся? – Джан с раздражением смотрит на брата, после ситуации в клубе они так и не помирились.

Джан сегодня нервный, даже больше, чем обычно, он постоянно крутил что-то в руках и дергал ногой, и часто, будто случайно смотрел в огромные окна, но я заметил, как он с тревогой поглядывает на этого неприятного типа за соседним столом.

А тот, в свою очередь, делал вид, что наблюдает за официантками, но часто его взор обращался на нас.

- Хорошие места заняли, - пробубнил Озгюр, натянул на свою рыжую шевелюру капюшон, затянул нитки, чтобы нижняя часть лица его закрылась, и сполз по стулу.

- И вот теперь, когда все неприятные личности, с ещё более неприятными интересами, нам не мешают, говорите, какого черта здесь происходит?

- Не выражайся так, - попросил Анри, слабо следящий за ситуацией за нашим столиком. – Вот она сейчас возвратится, услышит твои поганые речи, и будет разочарована во мне.

- А она что, подслушивает чужие разговоры? – Пошел в атаку Джан.

- Здесь нет никого кроме нас и того молчащего парня, я уверен, что в такой тишине нас и на кухне слышно, - вступился я за Анри, и сразу задал ему вопрос, - Ты всерьез влюбился в кого-то из них? Когда только успел.

- Я бывал здесь некоторое количество раз, - тихо и смущенно произнес Анри, глаза его забегали. – Моя семья никогда не ожидала от меня этакого предательства. Чтобы я привел в дом официантку.

- Что-то в этом пошло тебе на пользу, - кивнул Джан, на лице его застыло строгое выражение, и только в глазах остался огонек, огонек недоверия. – В этот раз ты не называешь их подавальщицами.

- Да заткнись ты уже, - очнулся от немого пребывания в капюшоне Озгюр, вновь усаживаясь прямее, почуяв, что сейчас узнает что-то новое. – А чего сразу домой приводить?

- Прежде чем жениться, нужно устроить встречу с родителями, - от такой глупости с нашей стороны Анри даже покраснел.

- Ага, - Озгюр, как и все мы удивился, но так как он никогда не теряет дар речи, ведь его язык способен говорить в любом состоянии. – А вот, - продолжил друг, но с запинкой, впервые в своей жизни подбирая слова, чтобы не обидеть друга. – Ну вот, ты же… Ну… Из хорошей семьи. Любимец всеобщий. Как это господин Алькас не заметил это вовремя и не отвел к врачу? Да и госпожа Дюзийде попробовала бы заняться тобой.

- О чём ты толкуешь? – Анри, в самом деле, не понял, и с интересом взглянул на друга, а потом и на всех нас.

Джан, всегда говорящий, о чем думает, в этот раз решил промолчать, и вместо слов опять ударил брата по уху.

- Ну, ты же это, кукухой сдвинулся, - заморгал Озгюр, потирая ушибленное ухо. – Не смотри на меня так, я про то, что зачем тебе жениться? У нас уже есть один такой, и то он не по своей воле. Кто же тебе в наше время запрещает погулять, присмотреться…

- Я уже решил, - совершенно серьезно сказал Анри, от чего он стал похож на какого-то зубрилу, и вся его привлекательная внешность вдруг стала какой-то жалкой. – Да и неправильно это, в доме меня не поймут.

К слову, Анри самый привлекательный из нас. При виде него все девушки принимаются глупо и смущенно хохотать, стараясь привлечь его внимание, но этим они его только отпугивают. Он высокий, почти под два метра, стройный, но не такой худощавый, как Озгюр, у него светло-русые волосы, несколько лохматые, но всё же добавляют ему какую-то схожесть с семейством кошачьих, так же как и его лицо, с утонченным подбородком, узкими скулами, и чуть раскосыми изумрудными глазами.

Те девушки, что не отпугнули его своим глупым поведением, и оставшиеся на беседу с ним, убегают сами, из-за его странных выражений, и излишней требовательности к дамам, а ещё из-за серьезности. Поэтому, практически никогда с девушкой мы его и не видели, и не видели его интереса к кому-то.

- А она то, что думает? – Продолжал наступать Озгюр. – Подошла по всем твоим критериям и сразу согласна выйти замуж?

- С ней я ещё не говорил, - Анри смутился ещё сильнее и, почти как Озгюр, несколькими минутами назад, частично скатился под стол, но своими длинными ногами он только испачкал джинсы Джана. – Поэтому я и пришел с вами. Я не знаю, как мне поступить.

- Забыть об этом и гулять спокойно, - не выдержал Джан, отряхивая свои ноги.

- Ой, посмотрите-ка, женатик дает советы, так как сам не нагулялся. Я думал это входит в привычку после нескольких лет в браке, когда ты уже во всем разобрался и можешь смело наставлять неопытных холостяков, - с издевкой протянул Озгюр, уже подготавливая руку, дабы не допустить очередной оплеухи.

- А ты, я посмотрю, шутник. Ой, как мы все посмеемся, когда я поговорю с родителями и тебе так же найдут жену, но мне-то не обидно, у меня нет таких планов по охмурению самой популярной девчонки, которая, сбежала из этих мест, не смотря на прилипшее к ней «сокровище», - не остался в долгу Джан, драматично приложив ладони к лицу.

- Хватит, мы собрались, чтобы помочь Анри, - я попытался отвлечь их, чувствуя, что сейчас вспыхнет конфликт. – Ты вообще-то, с ней о вас разговаривал?

- Я с ней вообще не разговаривал.

- А, понятно, - настал мой черед пребывать в ошеломлении. – И вот, прям никак?

- Пару раз я пытался говорить о погоде, она соглашалась со мной и всё.

Глава 7. Кадер.

Сегодня вечером одна из компаний в центре сняла наше кафе для корпоратива в честь дня рождения совладельца, работы было много, и оплачивалась она в двойном тарифе, но так как я отсутствовала, то и не смогла заранее записаться. Вакантные места вырвали Нихан, чтобы заработать денег на свадьбу, и наши сменщицы, приходящие в выходные или для помощи в большой обеденный перерыв.

Меня отпустили раньше, когда я уходила, в раздевалке уже было довольно оживленно, девушки переодевались в форму и радостно щебетали, будто уже получили заветные купюры. И среди этого райского сада выделялась увядшая лилия, портящая всю обстановку, и этим стухшим цветком являлась я.

- Чего сопли на кулак наматываешь? – Довольно грубо высказалась Тюлин, толкая меня бедром, в процессе стараясь обхватить свои густые рыжие волосы руками, и завязать хвост.

- Да вот, всю работу отобрали, - попыталась отшутиться я, чуть улыбнувшись.

- Ага, не повезло тебе, - продолжила Тюлин, отодвинув меня от зеркала за моей спиной, для любования собой. – И женихов всех отберем. Там ведь богачи будут, кого попало на такие праздники не берут.

- Тебе ли женихов не хватает? – В комнату вошла Нихан и, услышав речи своей любимицы, закатила глаза. – Отстань от Кадер, и лучше волосы собери, вон по сторонам всё торчит. А то ведь давно не было жалоб, что кто-то нашел рыжие волосы в еде.

Нихан терпеть не может Тюлин, так же и наоборот. Нихан раздражает вездесущесть и излишняя любовь сменщицы к деньгам и мужчинам, а Тюлин считает Нихан глупышкой, не понимающей ценностей жизни. Поэтому во время моего отпуска подруга решила работать одна, так как все кроме Тюлин были заняты.

- А ты молчи, тебе то легко свои три волосины убрать, а вот у меня да, грива как у Рапунцель, - гордо вскинулась красавица, не отводя взгляда от грязного, частично залапанного пальцами зеркала.

- Скорее, как у кобылы, - хмыкнула Нихан и подошла ко мне. Конфликт, как и всегда, закончился быстро, особенно не разгораясь, это уже больше походит на их своеобразное приветствие. – Мы с тобой так и не поговорили. Ты сильно переживаешь из-за Хасана?

- Неприятно, всё же он мне нравился, а теперь ушел, будто и видеть не хотел, даже в глаза мне не посмотрел. Ну что ж поделаешь, он ведь не муж, сегодня первый раз заговорили и сразу разошлись, знать судьба такая.

- Может, он просто разозлился, подумал, что у того парня планы на тебя, растерялся и ушел. Но он часто приходит, если ты ему понравилась, то возьмет себя в руки и…

Больше подруга не нашла слов. Она и сама понимала, что всё это глупость, и если он хотел беседовать, то сделал бы это раньше, без моих подсказок.

- Сильнее меня волнует только этот выскочка. Зачем он так поступает? Ведет себя так, будто я пыль с его ботинок, и он делает мне одолжение, разговаривая со мной. Так зачем тогда это начинает? Он мне сразу не понравился, и взгляд у него, как у барана.

- Успокойся, просто ты ему понравилась.

- Так разве себя ведут парни, которым нравится девушка? Он даже не пытается делать вид, что я ему интересна, просто очередной трофей, вдруг решивший сопротивляться, поэтому он и пристал. А то и хуже, может, он со своими друзьями пари заключил. От таких как он всего можно ожидать.

- Красавица моя, - Нихан села рядом со мной на деревянную скамью, и приобняла за плечи. – Ты ведь никому довериться не можешь, тебе всегда кажется, что всё временно, знакомства, друзья, любовь, что в любой момент тебя могут оставить. Так ты решила в детстве, когда лишилась матери. Не смотри на меня так, я знаю, о чем говорю. Не зря я полтора года училась на психолога. Зря, конечно, так оно мне нигде и не пригодилось, поэтому я и бросила.

- И к чему ты это ведешь?

- Довериться и открыться кому-то придеться. Никогда не угадаешь, ждет тебя жемчужина или кишки моллюска, - Нихан проговорила это с таким серьезным видом, что я не выдержала и рассмеялась.

- Откуда ты только эти выражения берешь.

- Отец Ышика рыбак, он так и говорит, на самом деле так оно и есть. Не узнаешь, если не попробуешь, - а вот так говорят у вас.

- Может быть, - задумчиво протянула я. - Кому-то и доверюсь, но точно не этому выскочке. По нему сразу видно, что ничем кроме себя любимого и крутых тачек, он не интересуется.

- Не суди по внешнему виду.

- Я по поступкам сужу. Нормальные люди ведь иначе начинают общение. Хотя ты права, я и в этом не специалист, но с ним я точно никаких дел иметь не хочу.

К дому я подошла, еще до того, как на моем изувеченном царапинами телефоне цифра 18, не сменилась на 19, что гораздо раньше моего обычного возвращения. Солнце ещё не село, а вот моё настроение осело ещё ниже, когда я заметила рядом с домом огромную черную машину.
Первой мыслью было, что это тот выскочка из кафе, каким-то образом нашел меня и теперь терроризирует меня из дома, а прознав про ситуацию с отцом, сразу решит, что мне, в подобном положении, нужно на первого встречного броситься, а не строить из себя зазнобу.

Но эту мысль я сразу же отмела, так как это излишне самовлюбленно, чтобы кто-то вычислял мой адрес и заявился в гости, это уже слишком. Да и из дома вышло несколько мужчин.

Все такие высокие, в костюмах, крепкого телосложения, а на лицо – настоящие бандиты.

Пока я не рассмотрела их лиц, а увидела людей выходящих из дверей, то испугалась, что с отцом что-то случилось, и быстро подбежала к косому зеленому забору. Но разглядев мужчин, поняла, что проблемы могут быть куда крупнее, чем проблемы со здоровьем или разбитое по пьяни стекло.

Мужчины, в ответ, разглядывали меня, весьма бесцеремонно и даже неприлично. Внутри меня вспыхнула злость, мне хотелось повысить голос и угрожающе спросить кто они, и что здесь забыли, но к подобному тону с незнакомыми людьми я никогда не наберусь смелости. Поэтому испуганно зыркнув на них, я обошла их и забежала в дом.

- Отец, что здесь происходит?

- Не пугайся, это мой старый приятель наведался в гости, решили чаю попить, - отец сразу же улыбнулся, и на секунду мои подозрения стихли, но здравый смысл вновь пробудил тревогу.

Глава 8. Биркан.

- Эту зовут Гюль-лю, а это Фибюль, - проникновенным тоном и взглядом, каким смотрят на безобидных дурачков в лечебницах, девочка указывала рукой на кукол, с отвратительным макияжем, всклоченными белыми волосами, торчащими во все стороны из плохо заплетенной косы, наряженные в огромные фиолетовые платья.

- Ага, - медленно протянул я, стараясь вникнуть в ситуацию. – И что они делают?

- Они принцессы! – В нетерпении выпалил ребенок, не понимая, как можно не знать таких вещей. – Ты что, не понимаешь? Принцессы ведь ничего не делают!

- А какой тогда смысл играть? Нужен же какой-то прогресс, - продолжал тянуть свою линию, не зная простой истины, что не стоит лезть в чужую семью со своими порядками. Кукольная семья не исключение.

- Чего? – Расхохоталась сестра, уже глядя на меня с весельем, продолжая считать меня непонятливым дурачком. – Их надо одевать и причесывать, а потом они идут на бал.

Задумчиво почесал голову, совершенно не радуясь такой перспективе. С Фериде приходиться довольно часто играть, и всё заканчивается хорошо, будь то догонялки, прятки или, на худой конец, футбол или что-то подобное, но стоит ей достать кукол, или любую другую девчачью игру, так всё существование кажется для меня адом.

Почему-то я не мог просто взять в руки это розовое чудовище и делать вид, что оно кружит в танце, я редко испытываю скованность или смущение, но когда дело касается подобных игр, я чувствую себя нелепо.

- А, может, поиграем в машинки? – С надеждой во взгляде взмолился я, надеясь на женское милосердие.

Девочка с грустью осмотрела своих кукол, их огромный ядовито-розовый дом, и коробку, полную кукольных нарядов, вздохнула, посмотрела на меня, с ещё большей жалостью, и проговорила, с нескончаемой грустью в голосе:

- Пошли, что ещё с вами мужчинами делать, только и можете о машинках думать.

- Это откуда такие слова? – Усмехнулся я.

- Чичек сказала, она на своего сына так по телефону говорила, а я услышала.

- А ты чужие разговоры не подслушивай.

- Что ж тогда ещё делать? – Продолжая дуть губы, пожала плечами сестрица, делая свою мордашку намеренно несчастной, словно её оставили на улице без куска хлеба.

- В следующий раз лучше помоги Чичек убрать со стола, и то больше пользы будет.

Наблюдая, как девочка, тяжело вздыхая, будто её сейчас накажут, поднималась по ступенькам в дом, подхватив пластиковых чудовищ, я тоже вздохнул.

Фериде сложно без матери и какой-либо женской опеки. Раньше с ней сидела бабушка, хоть и та редко могла позволить себе играть, а Чичек и горничные обычно заняты работой, поэтому девочке приходится сложно, и выполнять работу её матери отчасти выпадает мне.

Мать сестры умерла через неделю после её рождения, в пару раз быстрее, чем моя. Мюжде – а именно так звали очередную жену моего отца – вместе с мужем возвращалась из гостей, отец никогда не отказывался выпить пару рюмок коньяка со своими друзьями, зато отказывался от услуг своего личного водителя, которого так часто подсовывал ему дед. На одном из поворотов он не справился с управлением и на большой скорости слетел с обрыва в море.

Так я лишился отца, а моя сестра обоих родителей. Отец почти не уделял мне времени, постоянно ссылаясь на работу, но изредка звал в свой большой кабинет, стены которого выделаны красным деревом.

По бокам всегда горели настенные светильники, от которых исходил такой теплый, уютный свет, от которого кабинет становился уютнее, и, не смотря на то, что разговоры в этом помещении приносили мне мало радости, я всегда с восторгом вспоминаю ту комнату.

Отец сажал меня перед собой, на обтянутое красной кожей кресло, садился напротив, и глядел на меня свысока, будто я в чем-то провинился. Традиция началась года в четыре, когда моя матушка покоилась в могиле уже не первый год, а его вторая жена, взявшаяся за мое воспитание. К слову, обращалась она со мной хорошо, принимала за своего ребенка, была ласкова и нежна, до тех пор, пока не сбежала.

Её воспитание очень не нравилось отцу, он говорил, что я должен расти мужчиной, и не важно, сколько мне лет, я должен всегда оставаться самостоятельным, храбрым, не нуждающимся в тепле. Позже Айше узнала, что не может родить своего ребенка, не выдержала строгости мужа, и сбежала. Они с отцом так и не развелись, поэтому с Мюжде заключился религиозный брак.

Так вот, отец разговаривал со мной долго, соблюдая строгость, во время этих бесед мои руки нервно тряслись, скрыть этого я не мог, поэтому получал очередную порцию упреков. Наше общение с господином Эюпом осуществлялось кратко во время приемов пищи, и во время разговоров в кабинете, больше я старался не попадаться ему на глаза.

Жизнь изменилась, когда он погиб, и нас с Фериде отправили в дом деда и его сестры, только тогда я и познал, что такое иметь семью. Раньше я приезжал к ним только на лето, а теперь остался навсегда.

Хоть дед и нечасто проявляет свою любовь, но никогда не бывает так холоден как отец, часто беседует с нами и балует.

Несмотря на его хорошее отношение, я никогда не забуду этого страха, того как дрожал перед отцом, боясь заметить на себе его строгий взгляд, не говоря о том, чтобы получить от него пощечины, которыми он награждал меня в моменты неудач.

Тогда я научился прятаться в библиотеке, читая любую попавшуюся книгу, освещая её маленьким фонариком, больше смахивающим на лазерную указку. Книги отвлекали меня, от страхов и от действительности. С тех пор я считаю, что в своем внутреннем мире я отличаюсь от своих знакомых, разве что молчаливый, много осмысливающий происходящее Анри близок мне по духу.

Но замечая, как большинство людей считают его странным, я всё больше начинаю скрывать свои мысли и строить из себя избалованного парня. Я действительно боюсь вновь потерять всех, и хоть я понимаю, что никогда не вернусь в темную библиотеку, где за серым диваном буду прятаться от отца, поэтому в окружении других людей почти всегда натягиваю маску.

Глава 9. Кадер и её несчастье.

Прошло ещё несколько недель, в процессе которых я вновь конфликтовала с этим выскочкой, имени которого я так и не узнала, ведь познакомиться со мной никто не удосужился, наверное, это было выше его чести. Часто я вообще не выходила в зал, отсылая к нему Нихан, в остальное же время разговор строился примерно одним образом:

- А чечевица у вас свежая? – Сначала он всегда начинал обычную беседу с официантом, и я даже переставала недовольно выпячивать губы, будто утка.

- У нас всё свежее.

- Прекрасно. А что вы делаете сегодня вечером?

- Стараюсь забыть эти глупые разговоры и вашу наглую физиономию, уж не сочтите это за оскорбление, - очередная ехидная улыбка от меня сопровождаемая нелепой фразой, ответ на которую он придумывал каждый раз.

- Так значит, я всё же запоминаюсь вам, и вы даже прилагаете усилия, чтобы забыть обо мне.

После он приторно с долей самоуверенности, естественно, кто же его забудет, улыбается мне, а потом я взрываюсь, и если в зале нет Фатмы, выливаю на него поток завуалированных оскорблений или просто ухожу, едва сдерживаясь, чтобы не заехать подносом по его надменному лицу.

Иногда бывало, что я сдерживала эмоции и находила в закромах памяти более-менее сносный ответ, и быстро уходила, чтобы он не придумал что-то лучшее, а я вышла победителем.

Иногда он оставлял мне цветы, которые я тут же, не смотря на регламент, запрещающий выходить во время работы, принималась разбирать на части и раздавать прохожим.

Ещё реже он решал ждать меня до самого закрытия и потом предлагал провожать до дома, и почти всю дорогу мы молчали, вернее он-то пытался говорить, но я, уставшая после рабочего дня, вздыхала и в красках рассказывала, как же он меня раздражает. К слову, ни разу за время этих прогулок я не сводила его к настоящему дому, в те нелегкие для меня дни, и гостила у тети, это была единственная радость за день.

Стоит признать, у меня появилась некоторая привычка в нем, хоть он и раздражал меня, но без его присутствия в кафе становилось скучно и время текло медленно. Мне казалось, что я даже могу испытать к нему симпатию, но потом понимала, что его привлекает во мне только эта игра в добивание, стоит мне обратить на него внимание, он потеряет интерес. После этой мысли меня вновь настигала неприязнь, ещё сильнее предшествующей, так же я понимала, что он хочет лишь использовать меня, получить нужные эмоции, сыграть в игру, может, дойдет до чего-то большего, но сразу прекратится.

Помимо него в кафе наведывался этот его друг, он всегда садился за столики Нихан, и с трепетом ждал её появления. Она совсем не обращала на него внимания, не специально, просто она не способна думать о других мужчинах, у неё есть Онур, и быть с ним, для неё единственная радость. Я не рассказывала ей, что этот парень влюблен в неё, а она сама не замечала.

Со стороны видно, с каким благоговением он смотрит на неё, как пытается шутить, часто он говорит о чем-то возвышенном, что Нихан совсем не понимает, поэтому просто смеется.

Однажды он упомянул круги по Данте, не упомянув, что это круги ада, а подруга подумала, что это новые аттракционы в парке развлечений и опять улыбалась. Не смотря на это её совершенное непопадание в тему, он умиленно улыбнулся, даже не подумав, что девушка несколько не соответствует его повседневным разглагольствованиям.

Странно, но вместе наши «ухажеры» не появлялись, кроме прошлых случаев, договаривались они или нет, мне неведомо, а может, вовсе они и не друзья, поэтому и не ходят вместе.

Этот молчаливый красавчик, как мне казалось, тоже далеко не из бедной семьи, но ведет себя гораздо скромнее, как настоящий человек из высшего общества, общества, которое я представляла себе, что там, в действительности, я не знаю. Он всегда был скромен, не позволял себе лишнего, был мил и действительно влюблен в Нихан. Мой же был дерзок, нагл, и смотрел на меня как на мясо, а ещё он выглядел высокомерно и этим вновь разжигал во мне неприязнь.

Дома тоже было спокойно, отца я почти не видела, так как уходила, когда он спал, а возвращалась уставшая, и попросту не обращала на него внимания, или же он не успевал возвращаться до моего прихода. Пропавшие вещи он вернул, а их оказалось даже больше, чем я думала, появилась их замена, так как старые он, вероятно, продал. У родителя появлялась новая одежда, в холодильнике еда, а он сам перестал просить у меня денег. Это настораживало, ведь до дяди Али я так и не дошла.

Однажды я устроила уборку и на трюмо в столовой обнаружила щетку для волос, которая не попадала ранее мне на глаза. Мне она не принадлежала, а уж отцу, с его короткими волосами, с лысоватым пробором она была ни к чему.

Позже, уже в его комнате, я обнаружила флакон с женской туалетной водой, наполовину использованной, так, что это не могло быть для меня, и не могло быть его, так как не припомню, чтобы от отца пахло вишней и жасмином.

Подозрения усилились, когда я стирала, а в корзине с грязным бельем нашлась гладкая, будто шелковая, фиолетовая ночная сорочка внушительных размеров, а на полке вдруг появилось новое полотенце, которое я замечала, но не придала значения.

Во мне проснулась детская ревность, я всегда боялась появления у отца новой женщины, но спустя пару минут я успокоилась, и подумала, что это к лучшему. Может, именно из-за женщины он стал меняться, нашел работу, перестал пить (или просто научился выбрасывать за собой бутылки, или пить вне зоны моей видимости), и зажил спокойной жизнью. Если это действительно так, то я буду только рада за него, нельзя же всю жизнь пытаться забыть мою мать.

Сегодня я задумчиво разглядывала пустое кафе, болтая ногами в воздухе от нечего делать. Этот неприятный тип не появлялся уже несколько дней, а если быть точнее уже пятый день, я не хотела признаваться себе в том, что считаю эти дни.

Мне стоило бы радоваться, ведь я избавилась от него, тем более что он действительно раздражал меня, но мне было обидно. Я чувствовала себя использованной вещью, будто он наигрался мною, или нашел новый вариант, и исчез.

Глава 10. Биркан и незаконное приобретение.

Я не успел, приехал к моменту, когда Кадер вышвыривали из дома, а её соседки, прикрывая рот от изумления, перешептывались. Я выскочил из машины, на ходу отдавая приказы своим людям, чтобы те вытащили бандитов на улицу, а соседок деликатно попросили удалиться, ведь смотреть на этот позор совершенно ни к чему.

Пока я разбирался с этими людьми, Кадер приходила в чувство на заднем сидении джипа, сначала она противилась, пыталась сама всё решить, вновь дралась, кричала и царапалась. В какой-то момент она заговорила тише, потом зашептала, глаза её будто скосились и начали медленно закрываться. Я едва успел подхватить её на руки и отвести к машине, всучив в руки бутылку с холодной водой, которую она быстро опустошила.

Мужчины, собиравшиеся отнять дом у семьи Весфель, долго сопротивлялись, угрожали оружием, но я не просто так взял с собой членов охранной организации нашей фирмы, поэтому им пришлось сесть со мной за стол переговоров в столовой этого странного дома.

На удивление он даже показался мне уютным, пусть тесным, недоделанным, и местами пришедшем в непригодность, но мне нравилась атмосфера. Я будто бы чувствовал старания Кадер, то, как она пыталась превратить эту лачугу в семейный очаг. Это легко заметить по тщательно подобранным шторам, ажурным салфеткам на столе для каждого гостя, по вазам с живыми цветами, сорванными из соседских садов. Мне понравились мелкие детали, которые оживляли это место, хоть на фоне всеобщего хауса в лице кривых, облупленных стен и обветшалых полов, этот простой домашний уют наблюдался только при внимательно рассмотрении. В прежнем состоянии осталась только столовая, в остальных же местах был погром и обстановку там я не заметил.

Неприятели оказались местными бандитами, они выдают деньги под большой процент, но чтобы получить кредит нужно в обязательной форме подписывать документы о залоге жилья. Уважающие себя люди, смыслящие в жизни хоть на грамм, не связывались с этой организацией, если только ситуация была безвыходная, а деньги требовались срочно. Поэтому они сами находили таких людей, или же зависимых, которые ради своего удовлетворения, получаемого за денежный эквивалент, были готовы на всё.

Люди, разумеется, не могли выплатить долг и лишались жилья или другой собственности, которая позже сдавалась или сносилась для будущих предприятий.

Мы довольно быстро пришли к обоюдному согласию, я оплачиваю долг, а они отдают все документы и навсегда оставляют в покое семью Весфель, так как сумма, предложенная мной, в достаточной мере превышала заем с процентами.

Бандиты остались довольны, и, пожав руки моим парням, контролирующим переговоры, дабы всё прошло гладко и без эксцессов, удалились.

Всё это время за столом сидел Джошкун, на лице его застыла стыдливая улыбка мученика, он осознавал свою вину, понимал, в какой яме находится, но ничего не мог поделать. За это время он не проронил ни слова, и ни разу не поднял взгляд на меня или тех людей, он смотрел исключительно на ножки стола, будто на них написаны подсказки о том, что следует делать дальше.

Посмотрел на него, и меня посетила грусть, незавидная судьба у этого человека, к сожалению, я был полностью посвящен во все его дела и во все ошибки, которые он так непредусмотрительно допустил.

Я чувствовал себя в некоторой степени смущенным, ведь настал момент неприятного разговора, которого я ждал с нестерпимой жаждой, будто маньяк, поджидающий свою жертву, и которого также боялся, ведь прекрасно осознавал, что ни к чему хорошему это не приведет и всё это неправильно.

Но тогда у меня будет то, что я так желаю получить… И имеет ли значение честно это или подло?

Я вытянул руки на столе, постучал пальцами по стопке документов, затем нерешительно вздохнул, искоса поглядывая на господина Джошкуна, и набравшись смелости, попросил оставшихся помощников выйти на улицу и приглядеть за девушкой.

- Можно обсудить с вами кое-что? – Как можно мягче спросил я, так и не найдя слов, как именно обратится к нему.

Впервые за всё это время он пошевелился, не выпрямляя своей согнутой, будто под бременем судьбы, спины он поднял на меня глаза, такие печальные, знавшие много боли, так похожие на озорные глаза Кадер, только зелень у мужчины потускнела, словно на этот вечнозеленый лес опустился густой туман.

- Я сожалею, но мне нечем отплатить вам свой долг. Можете разве что взять мою никчемную жизнь.

Вот этого я больше всего и боялся. Этот человек благодарен мне, и как я, глядя в эти глаза, полные горя, объявлю о своем намерении?

- Мне не нужны деньги, и уж тем более ваш дом, - осторожно начал я, коря себя тем, что заранее не подобрал слов, ведь не предполагал, что это будет так тяжело.

- А что тогда? Такая помощь бесплатной не бывает.

Я замер на мгновение, дабы собрать в себе всю наглость, которой обычно хватало с лихвой, и объявил:

- Мне нужна ваша дочь.

Джошкун хмыкнул от неожиданности, и даже печаль в его глазах сменилась удивлением, кажется, о таком исходе он и не мог подумать.

Не стал торопить его, поэтому, когда он вдоволь повздыхал сначала от удивления, а потом от возмущения, лицо его приобрело яростную эмоцию, в виде нахмуренных бровей и изогнувшегося в некотором отвращении рта, услышал:

- Пусть я и обязан вам всем, что у меня есть, но Кадер – слишком высокая цена. Можете забрать меня в рабство, хоть по частям продайте, но свою дочь я не продам.

- Подумайте. Посмотрите вокруг, вспомните, как живет ваша дочь, разве этого вы хотели для неё? Чтобы она убивалась с утра до ночи на работе без выходных, чтобы заработать вам на бутылку спирта?

- Да как ты… - он начал было кричать, вскочил на ноги, метая в меня свирепые взгляды, но я перебил его.

- Разве вы уверены в себе? Можете поклясться, что больше не возьмете в руки бутылку, не попадете в полицию за свои проделки, и никогда не свяжетесь с подобными людьми? Или можете устроить, чтобы Кадер жила ни в чем себе не отказывая, не убивая себя и своё здоровье в забегаловке, и не возвращалась в этот холодный дом, в котором опять всё неспокойно, ведь вы либо пропадаете, либо валяетесь в пьяном угаре. Вы можете обещать, что это не повторится?

Глава 11. Кадер доверяется судьбе.

«Вернее для себя», - подумала я, и двинулась дальше, не желая мешать этой встрече. Где-то в мыслях я надеялась, что это не его дочь, ничего не имею против детей, но меня смутил бы тот факт, что в его годы у него уже есть достаточно взрослый ребенок, и возможное наличие матери этого ребенка в доме, которая явно не будет рада моему приходу. Хотя эти мысли от нервов, умом я понимала, что этого не может быть.

К слову, о местных жителях. Меньше всего меня волновал факт моего пребывания здесь, если бы не другие люди, как они будут реагировать на меня? Я девушка, которую привели в дом мужчины, который не является мне ни женихом, ни мужем, ни близким родственником. К тому же семья богатая и имеет положение в обществе, и для них большой позор оказание подобного гостеприимства, как и для всех остальных людей.

Это может остаться в тайне, если я проведу здесь одну ночь, что казалось мне наиболее вероятным, или же я буду заперта на третьем этаже с одной дверью, кажется, моей спальней будет чердак. А я и не против, всяко лучше, чем ночевать со своим «владельцем» в одной комнате, и тем более в одной кровати.

И следующая волнующая меня мысль, самая важная, что мне делать? Неужели я действительно стану любовницей человека, чье имя знаю меньше часа? Для меня любое тесное общение с молодыми людьми кажется пугающим, сначала я держусь хорошо, общаюсь, шучу, но стоит мужчине проявить ко мне интерес и намекнуть на дальнейшее общение, как всё мое добродушие пропадает. Я смущаюсь, начинаю меньше говорить и максимально отдаляюсь. Я никогда не понимала, что это, может, страх торопиться куда-то? Страх перемен? Или страх быть использованной, брошенной? Сейчас мне и переживать не стоит, я ведь уже должна принять факт, что меня используют и выбросят. Сделают так, как я боюсь, и от чего всю жизнь пыталась отдалиться.

Мой меньший страх исполнился мгновенно, стоило мне ступить на второй этаж, размышления тут же прекратились, в мою сторону шла невысокая, чуть полноватая женщина средних лет.

Я остановилась, не зная, как вести себя. Мне нужно поздороваться. Ну а что дальше? Пройду молча на третий этаж? Гостья, позволяющая себе слишком много.

- Доброго дня, - едва слышно проговорила я, не поднимая на женщину глаз от смущения.

- И тебе, дочка. Ты подруга нашего господина Биркана? – Я кивнула, не поднимая головы, но сделала это не так быстро, так как не сразу вспомнила имя «друга». – Добро пожаловать. Комната на третьем этаже, если что-то понадобиться, найди меня.

- Благодарю, - я, наконец, смогла взглянуть на женщину, и заметила её хитрую, беззлобную улыбку и изучающий взгляд. Она не осуждала меня, скорее интересовалась, кого выбрал молодой хозяин. Я же нашла в себе каплю смелости, и продолжила, - Меня зовут Кадер, а вас?

- Я Чичек, можешь называть меня тётушкой, как это делают наши младшие господа.

Я медленно кивнула, выражая свою благодарность, женщина с довольной, но хитрой улыбкой ещё раз осмотрела меня, и продолжила свой путь.

Я поднялась на третий этаж, схватилась за ручку и распахнула темную, деревянную дверь с прямоугольными стеклянными вставками, ожидая увидеть небольшое помещение с кроватью, возможно заваленное хламом. Но перед моими глазами предстала уютная, обжитая комната, огромных размеров.

Стена напротив двери полностью состоит из больших окон, и стеклянной двери, с выходом на балкон, в середине стоит темно-синий мягкий диван, а напротив него, большая двуспальная кровать, застеленная синим пледом с узором из серебристых ромбов. Сбоку от кровати обнаружилась ещё одна дверь, она вела в ванную комнату, довольно тесную, по сравнению с чердаком, но больше ванной в моем доме.За диваном, возле окна стоит письменный стол из стекла, и рядом с ним два мягких, бархатных кресла, голубого цвета.

На фоне всего этого интерьера я почувствовала себя дешевкой, совершенно не вписывающейся ни к чему из этого, особенно к жизни в подобном окружении.

Может, кому-то это всё покажется обычным, здесь ведь нет чего-то эксклюзивного, выходящего за рамки людских возможностей, это вполне обычная комната людей среднего достатка. А я понимала, что я очень далеко от этого среднего достатка. Я выгляжу как дешевка, потому что я такая и есть, я всегда так чувствовала себя, но никогда не желала признаваться, а теперь, очутившись в богатом доме, в приличной семье, и будучи купленной, будто бы на распродаже уцененных товаров, я приняла это мнение.

Я чувствовала себя гусеницей на фоне прекрасных бабочек, гусеницей, которая никогда не станет бабочкой, как бы она на это не надеялась.

Я не испытала ни капли радости от того, что проживу какое-то время в лучших условиях, наоборот, это всё вновь выпустило наружу тот страх и ту тревогу, что я пыталась спрятать за злостью, когда поняла, что ждет меня, и что никуда я от этого не денусь.

Обида сжала мое горло, брови чуть приподнялись и сошлись над переносицей, так происходит каждый раз, когда я теряю контроль над своими эмоциями, от этого заболела голова, и мне захотелось плакать, мне хотелось кричать. Но слезы отказывались появляться, глаза щипало, но ни одной слезинки так и не появилось.

От мерзкой ноющей боли в горле, я схватилась за шею, будто бы это как-то ослабит боль, и в таком положении вошла в ванную. Я мимолетно глянула на себя в зеркале, и отшатнулась. Лицо опухло и стало раза в два больше, чем обычно, нос и щеки красные, будто я купалась в кипятке, тушь размазалась, под глазами красовались темные разводы, будто я не спала недели три, а темно-русые волосы стоят дыбом, и при этом выглядят настолько путанными, будто я в жизни не видела расчесок.

Удивившись своему виду, я поскорее решила привести себя в порядок, нагнулась над раковиной и включила кран, не обращая внимания, горячая льется вода или холодная.

Как Биркану могло прийти в голову, взять меня в любовницы, особенно сейчас, когда я выгляжу как ошарушка, как говорит моя тетя в моменты, когда ей кто-то не приглянулся.

Глава 12. Биркан хозяин вечера.

Прием начался в шесть часов вечера, и я надеялся, что продлится он недолго, ибо большинству приглашенных завтра нужно идти по делам, поэтому до утра сидеть никто не будет.

Торжество было организовано в огромной беседке, неподалеку от нашего дома, всю территорию украсили фонариками и цветами, со стороны всё это напоминало мне чью-то свадьбу, к счастью, не мою.

Гости нарядились в свои выходные костюмы и дорогостоящие платья, для них это не было каким-то событием, ведь почти каждую неделю организовывалось что-то подобное, под разными предлогами. И хотя наша семья подобным занимается только из-за каких-то удачных сделок фирмы, так как скучающих богатых женщин у нас в семье нет, а такие мероприятия обычно устраивают именно жены влиятельных мужей, чтобы показать окружающим свое новое платье или драгоценности, но ещё и потому что больше заниматься им нечем.

Все же праздник вызывал у многих интерес, некоторые дамы посчитали, что я собираюсь жениться, особенно странно на меня поглядывала госпожа Эда, мать Шекер.

Когда их семья появилась на празднике, они мило поприветствовали меня и направились к гостям, но госпожа Эда издалека разглядывала меня и подозрительно улыбалась. Шекер же постоянно пыталась привлечь мое внимание, сначала разговорами, а затем, пытаясь вызвать у меня ревность, прижимаясь к парням.

К слову, своих друзей на этот фарс я звать не стал, мне не хотелось объясняться перед ними, да и эти приемы они, как и я, обычно не посещали. Я не хотел приглашать и Йетер, предполагая какую истерику она может устроить мне или Кадер, но госпожу Эду, как главную сплетницу не позвать было бы дурным тоном, и потом она бы устроила Кадер веселую жизнь и во время нашего скоротечного союза и после. Но всё же я надеялся, что Шекер не появится, и всё пройдет достаточно спокойно.

Я разговаривал с Ялмазом и с соседом, имя которого никогда не помнил, и помнить не собирался, о делах фирмы и конкурентах, как наконец, на празднике появилась Кадер.

Я специально просил подержать её подольше в салоне, а потом вести её долгой дорогой, чтобы она приехала к моменту, когда все гости соберутся и мне не придеться каждому представлять её, хотя я ещё не продумал, как следует поступить.

Девушка выглядела восхитительно, неудивительно, что при её появлении большинство гостей обернулись, я же заметил, как её глаза округлились, ей неприятно всё это внимание, но по блеску в глазах видно, как она радуется своему преображению.

Макияж у неё обычный, добавились только аккуратные стрелки, которые визуально делают глаза чуть раскосыми и кошачьими. Её темно русые волосы завиты в мелкие волны.

На Кадер светло-голубое платье, с переливающими блестками, рукава у платья короткие,скорее представляющие собой наплечники, от которых ниспадают тонкие, бело-голубые нити, платье длиной до колена, одежда подчеркивает её стройную фигуру, особенно узкую талию. На ногах голубые туфли на небольшом каблуке.

Я заметил, что её тело напряжено, изо всех сил она старается держать равновесие и не качаться, медленным шагом, она приближается ко мне.

В её глазах горит огонек, она довольна своим видом, и смотрит на меня с вызовом, ожидая от меня комплимента.

Я улыбнулся, мне нравится это преображение, но больше чем наряд и накрашенное личико, мне нравится её искрящаяся светом улыбка, её счастливый и отдохнувший вид. Та девушка, что была в кафе и та, что стоит передо мной сейчас, совершенно разные люди, и дело не во внешнем преображении, а в том, что она спокойна и улыбается, а я улыбаюсь ей, радуясь её улыбке. Мне нравится её горящая душа, которую я успешно пытаюсь погасить.

Я не был бы собой, если бы не сделал то, что сделал. Вдруг мне захотелось привлечь её внимание, не захотелось, чтобы она поняла, что мне понравилось, и поэтому я сказал:

- С прямыми волосами тебе лучше. А так ты на барана похожа.

Её улыбка померкла, но зелены глаза всё так же смотрели на меня с вызовом. Я думал, что она вновь ничего не ответит мне на мой выпад, из-за чего я буду чувствовать себя виноватым, но неожиданно она произнесла:

- Очень приятно, так и буду всегда ходить, чтобы мы были похожи друг на друга.

- Мило, - похвалил её я и обернулся к Ялмазу, который смотрел на меня с некоторым подозрением. – Это Кадер, знакомься, теперь, возможно, ты будешь частенько видеться с ней.

- Рад знакомству, - кивнул Ялмаз, переместив взгляд с девушки на меня. – Можно тебя на пару слов?

- Осваивайся пока тут, я сейчас вернусь.

Мы спустились из беседки, прошли по дороге, и вдали от всех, Ялмаз положил руку мне на плечо и недовольно проговорил:

- И что ты творишь? Зачем привел её?

- Это разве не моё дело?

- Господин Тунгюч знает? Она ведь явно не подходит вашей семье, максимум скоротечная интрижка, без присутствия на приемах.

- Послушай, твоя задача сейчас молчать и не вмешиваться в мои дела, - внушительно сказал я. –Я рад и бесконечно благодарен за информацию, которую ты нашел, но я сам решу, что для меня хорошо, а что плохо.

- Нет уж, дорогой, послушай. Девушку, которую ты хочешь, можно выбирать тогда, когда ты имеешь положение в обществе и сам распоряжаешься своей жизнью, независимо ото всех. Посмотри на меня, Биркан, нет, ты посмотри мне в глаза. Знаешь, я вижу, что ты идешь на поводу у своих чувств, если бы ты не был влюблен в неё, то не рискнул бы так сильно.

- Это глупости, в этом нет ничего подобного, да и жениться на ней я не собираюсь.

- Меня не обманывай, и подумай сам, господин Тунгюч никогда этого не одобрит, он одобрил секундное развлечение, и то, потому что не знает, подробностей о её жизни и жизни её семьи, а вместе с ним тебя забросит это общество.

- И что мне с этих людей? Прекрати, это просто увлечение, и к тебе у меня только одна просьба, молчи о том, что знаешь.

- На этих людях держится бизнес, они и инвесторы, и обычные клиенты, которые имеют слово, способное эту нашу империю погрузить под землю. Я буду молчать, но если я смог найти правду о ней, то и любой другой найдет.

Глава 13. Кадер, Биркан и новый взгляд.

Кадер.

Утро наступило неожиданно не скоро, во всяком случае, для меня. Проснулась я около часа дня. Шторы опущены, поэтому яркий солнечный свет не разбудил меня. В доме было тихо, мне даже показалось, что все тоже продолжают спать, но на самом деле на третьем этаже просто ничего не слышно, кроме сверчков, и пения птиц, обитающих на многочисленных деревьях в саду.

Даже этот диван, кажущийся мне узким, оказался мягким и удобным, я даже смогла поместиться во весь рост, и это даже удобнее моей кровати, и уж гораздо удобнее коврика в ванной. И даже сон в облегающем платье, блестки которого впивались в кожу, не помещало мне выспаться.

День начался для меня просто восхитительно, особенно радовал факт того, что между мной и Бирканом ничего не было. Неизвестно сколько он продержится в этом недопонимании, ведь рано или поздно он настоит на своем, но я довольна тем, что есть сейчас.

Чтобы почувствовать себя ещё лучше, мне нужно было принять душ и смыть вчерашний макияж, но надевать вновь платье жутко не хотелось, а моя рабочая форма осталась в салоне. А телефон и того лучше, остался на скамейке в рабочей раздевалке, и это я поняла только сейчас.

От последнего осознания я вновь рухнула на диван, думая, что же мне делать. А вариантов у меня не так уж и много, первый сидеть и ждать чуда, и второй найти Биркана и попросить отвести меня домой и на работу. Я могла бы и сама забрать вещи из дома, но последние деньги тоже остались на работе, в моей крохотной сумке.

Я привела диван в приличное состояние, будто на нем никто не спал. Подняла шторы, собираясь спуститься вниз и начать поиски, но из-за обильного макияжа сейчас мне было дискомфортно. Лицо и глаза чесались, поэтому я потратила время на то, чтобы просто смыть это визажистское великолепие, превратившее меня в красавицу на один вечер.

И судьба не зря привела меня в ванную, на длинной тумбе лежала небольшая стопка, это была сложенная черная майка и черные брюки, всё это оказалось мне велико, но всё лучше, чем грязное платье.

Когда я отмылась и переоделась, то спустилась вниз, в гостиной нашлась Фериде, она сидела на полу, и рисовала на низком кофейном столике, увидев меня, она радостно воскликнула:

- Доброе утро, я думала, что ты обманула меня, и не живешь с нами.

- Доброе утро, я бы никогда не обманула тебя, - улыбнулась я, подходя к ней. – Чем ты занимаешься?

- Разрабатываю одежду, - серьезно сказала девочка, глядя на свои рисунки.

- Хочешь стать модельером?

- Нет, я шью для своих кукол. Правда у меня не очень хорошо получается, но Чичек помогает мне. Хочешь шить со мной?

- Конечно, хочу, только я тоже без помощи Чичек не обойдусь, - поведала я о своих швейных талантах, присаживаясь рядом на пол.

- Когда-нибудь научимся, - оптимистично сказала Фериде, протягивая мне карандаши. – А рисовать у тебя получается лучше?

- Может быть, - про себя подумала, что и рисую я отвратно, максимум могу ровно чертить, и то, только из-за учебы на архитектора.

Из кухни вышла молодая девушка, и, подойдя к нам, с интересом посмотрела на меня и проговорила:

- Доброго дня, госпожа Кадер, вам приготовить поесть? Все ведь давно поели и ушли, я беспокоилась, что вы заболели.

- Добрый день, благодарю, я бы не отказалась от чего-нибудь. А как вас зовут?

- Я Сарихин, - ответила девушка учтиво.

- Рада знакомству, - улыбнулась я. – Могу я попросить вас кое о чем?

- Разумеется.

- Не называйте меня госпожой.

Девушка улыбнулась и вернулась на кухню. Пожалуй, она мне понравилась, очень милая и не смотрит свысока, хотя могла бы, ведь я в этом доме никто, даже меньше чем никто.

- Где твой брат? – Спросила я, раскрашивая юбку в синий цвет.

- Работает, - грустно ответила девочка. – Он теперь каждый день работает.

- И где он работает?

- С дедушкой, строят дома.

- И когда они возвращаются домой?

- По-разному, дедушка дома редко бывает, если приходит, то работает в кабинете. Биркан тоже, но он не всегда работает, дедушка говорит, что он где-то путляется.

Я расстроилась, кажется, я ещё не скоро доберусь до своего телефона или до вещей, но оставалась последняя надежда.

- А у тебя нет телефона? Ты как-то звонишь брату?

- У меня нет, дедушка говорит, что рано мне. Если я хочу попросить Биркана что-то привести, то прошу телефон у Чичек или Сарихин, а иногда и у Ферхата.

Я дождалась, пока Сарихин поставит на стол две тарелки с чечевичным супом, и попросила у неё телефон, и уже после того, как мы с Фериде поели и вышли на улицу, я, под диктовкой Фериде, набрала номер Биркана.

Не так давно на улице прошел дождь, поэтому сейчас было свежо и чуточку прохладно, а трава оставалось сырой, из-за чего я намочила ноги, проходя к креслам, которые тоже оказались сырыми, но выбора у меня особенно не было, поэтому я уселась на сырую древесину.

- Что-то нужно купить домой, Сарихин? – Послышалось в динамике.

- Это Кадер, - начала говорить я, но меня перебили.

- Ты меня преследуешь?

- Да, как говорится, то, как мы поступаем с другими, то к нам и возвращается.

- Восхитительно, а потом ты меня из передряги вытащишь?

- Нет, куплю тебя как вещь, но в кредит.

- Это лучший план на жизнь, из тех, что я слышал когда-либо, - усталым голосом проговорил Биркан. – Что ты хотела?

- Мне нужно съездить на работу, и домой, я бы съездила сама, но у меня нет ни телефона, ни денег.

- Возьми деньги в комнате… - и не успел он договорить, как на этот раз я перебила его.

- Твои деньги я брать не собираюсь, я и так должна тебе, заработаю эти деньги и отдам. Я не поехала на работу только потому, что рядом не оказалось будильника.

- Кажется, с твоим долгом мы всё решили и больше не обсуждаем это, - вмешаться в это мне не дали, и продолжили. – А что с твоей личной сереной? Почему у тебя нет телефона?

Глава 14. Кадер и маленькие секреты большого общества.

Глава 14. Кадер и разговоры по душам.

Я довольно быстро познакомилась с друзьями Биркана, особенно добр ко мне оказался Джан, а Анри и Озгюр засыпали меня вопросами. И если Озгюр хотел знать больше обо мне и о всяких подробностях, за что получил щипок от брата и Биркана, то Анри, в странной, но чарующей манере, расспрашивал о Нихан. Со всем прискорбием я сообщила, что она счастлива и вскоре выходит замуж. От этой новости парень расстроился, будто подруга была центром его вселенной, хотя они ни разу не поговорили нормально, во всяком случае, Нихан ни разу не слушала, что он говорит

Мешать мужской компании я не стала и хоть и чувствовала себя странно, грязной тряпкой на фоне нарядов от кутюр, как говорит моя тетя, но мне срочно требовалось отойти в какой-нибудь угол и сесть, ибо терпеть боль в ногах уже было невозможно.

Так как других туфель у меня нет, а эти принесла мне тетя, и они на два размера меньше моего, мои пальцы сжались до такой степени, что грозились пробить костяшками обувь, а пятка настолько вжалась в край, что вероятно уже сейчас натерлась мозоль, и вот-вот хлынет кровь. Но во всем этом был плюс, даже если я начну прыгать на месте, обувь с меня не соскочит, вряд ли бы мне это пригодилось, но хоть что-то хорошее.

Я медленно, мне казалось, если чуть набрать скорость, то я собью или врежусь в кого-то, а лишнее внимание мне ни к чему, двигаясь, как ощетинившаяся кошка, перемещалась по огромному двору. Оценивала декорации: миниатюрные лампочки, белые и розовые атласные ленты изящно ниспадают с мраморных колонн, поднимаются вверх и окутывают пространство над садом. Словно навес из шелка.

Праздник проходил во дворе за домом семьи Бетлюч, часть гостей находилась на большой веранде из белого дерева, где как раз и размещались кресла и диванчики, обтянутые бело-молочной кожей. А вот во дворе, сразу после ступенек разместились столы с угощениями и напитками.

Гостей было так много, что я боялась заблудиться и среди этих людей, разместившихся и на террасе, во дворе и в большом коридоре, размеры которого превышали мой дом, как в высоту, так и в ширину, потерять Биркана.

Глядя себе под ноги я осторожно приближалась к замечательному месту, в самом углу террасы, возле перил, там был еще и вход в кухню, откуда часто выходили официанты, пополняющие столы и выполняющие некоторые личные просьбы гостей, в виде приготовления чая или кофе, поэтому народ не спешил занимать там места.

Незаметно для себя я подняла голову, услышав чей-то приятный смех, в нескольких шагах от меня,спиной ко мне стояла полноватая девушка, разговаривая с несколькими другими девушками, на ней свободное платье, чуть оголяющее лопатки. Сверху, на шее, платье придерживается шелковыми лентами, по цвету, так похожими на ленты коими украшена территория. Ленты развязались, и одна вот-вот норовит сползти по плечу, оголив этим всю верхнюю часть тела.

Одна из собеседниц, с идеально прямыми черными волосами, её уложенная челка кокетливо прикрывает голубые глаза, прекрасно замечает, как медленно сползает лента по кругловатому плечу своей подруги, даже следит за этим краем глаза, но молчит. С плеча её взгляд переводится на меня и красивые, чуть раскосые, голубые глаза смотрят с интересом и сомнением.

Красивое лицо девушки показалось мне стервозным, сложилось впечатление, в особенности от её взгляда, что она ждет, когда платье сползет от резкого поворота или от ветра, и девушка опозорится перед кучей людей.

Не совсем вникнув в свои действия, я шагнула к ним, обойдя небольшой пуфик, бесцеремонно вмешиваясь в чужой разговор. Не зная, что следует сказать, а что сделать, я, чувствуя как мои щеки алеют, осторожно коснувшись её оголенного плеча пальцами, произнесла:

- Прошу прощения, можно я поправлю кое-что?

Девушка, с глазами испуганного зверька, обернулась ко мне, не понимая, что я хочу от неё.

- Что такое? – У неё оказался неожиданно милый, высокий голос, почти детский.

- Отойдем подальше, я поправлю ленты на твоем платье. Честное слово, сейчас ветер подует и всё улетит, - пояснила я, с некоторым сожалением.

Она с удивлением попыталась посмотреть на свою спину, а рукой потрогала себя за шею, проверяя мои слова. В это время я заметила прожигающий ненавистью взгляд от другой девушки, и адресован этот взгляд мне.

- В самом деле, - охнула девушка. – Спасибо тебе, давай зайдем в дом.

Она, приложив руку к груди, придерживая платье, развернулась, и хотела было отправиться в помещение, но вдруг послышался треск. Мы резко обернулись, та самая голубоглазая девушка случайно наступила на край длинного платья и оно разошлось.

Она спрятала нижнюю часть лица ладонями, глаза её округлились, и она произнесла:

- Ох, Мелике, прости. Я хотела пойти за вами, помочь тебе, но испортила всё. Ох.

На глаза девушки навернулись слезы, она с таким сожалением смотрела на это платье, будто на умирающего человека. Она вот-вот расплачется, а на нас уже начали поглядывать гости, я взяла её под руку и повела вперед, не давая произнести хоть что-то.

- Сегодня мой день, возможно, самый счастливый день, - протянула она, давясь слезами, пока я, сев на корточки возле её ног, пыталась придумать, что сделать с платьем. – А всё случилось хуже некуда. Я так долго выбирала платье. Захотела быть самой красивой, и что теперь.

- Не паникуй, я сейчас придумаю что-нибудь. А ты пока умойся. Посмотри на себя, тушь потекла, так не годится, осторожно смой это, только без лишних движений.

Мелике послушно выполнила моё поручение, включив кран и шмыгая носом. Я залезла в свою маленькую черную сумку, схваченную наспех из дома, в поисках чего-то. К счастью, моя тетушка всегда просит носить меня с собой швейный набор, но, к сожалению, я не всегда внимательно её слушаю. Вместо того чтобы взять комплект с иголкой и ниткой, я прихватила прозрачную, пластиковую коробочку, в которой хранятся совсем непонятные для меня вещи, а именно: пара мелких белых, и пара черных пуговиц, четыре заклепки, приделанные в маленькие картонки, пара швейных булавок и наперсток. Я обрадовалась нахождению булавок, коих в комплекте было всего четыре штуки, чего может быть недостаточно при таком длинном разрезе.

Глава 15. Биркан и поменявшийся порядок вещей.

Резкий и пронзительный писк будильника разбудил и меня и девушку, которая от неожиданности подскочила на диване и ударилась ногой о приставной столик с книгами.

- Который час? – Сонным голосом протянула она, потирая ушибленную часть тела.

- Самое время, начать новый день, восемь тридцать.

- Отлично, я успеваю на работу, - едва слышно проговорила девушка, усаживаясь на диване, потирая сонные глаза. Остатки макияжа, который она не в состоянии была стереть до конца перед сном, осыпались под глаза, и размазались по её руке.

- Сложно опоздать туда, куда тебе не надо, - попытался я напомнить о нашем уговоре, но встретился с недовольным, и при этом утомленным, взглядом. – Что? Мы всё обговаривали.

- Мы ничего не обговорили, пойми, мне нужно…

- Хватит, это уже надоедает. Сейчас, уж извини, ты вынуждена играть по моим правилам и слушать меня, - довольно резко проговорил я.

Она тяжело вздохнула и вновь повалилась на подушку, пряча лицо в ладонях.

- Нет уж, вставай, завтракаем мы все вместе.

После этих слов, рука медленно сползла с её лица, и изумрудный глаз посмотрел на меня с надеждой. Надеждой, что я шучу.

Кадер долго отпиралась, не желая влезать в наши семейные традиции, но когда мне всё это надоело, я перекинул её через плечо и понес к выходу из комнаты. Только тогда она поняла, что выхода у неё нет, вырвалась, переоделась во вчерашнюю одежду, чем навела меня на мысль, что стоило бы купить ей что-то ещё, и покорно, пусть и с видом человека, идущего на смертную казнь, спустилась на первый этаж.

Дед уже восседал во главе стола и с печальным лицом, почти таким же, как у моей спутницы, ковырялся в глубокой тарелке, переполненной геркулесовой кашей. Из-за проблем с желудком дедушке то и дело назначают диеты, соблюдает он их редко, и только по утрам. Обычно съев с трудом половину тарелки каши, у него заканчивалось терпение, и он заедал завтрак … по дороге на работу.

- Доброе утро, приятного аппетита, - проговорила Кадер, потирая большой палец на левой руке, казалось, она просто не знает, куда день свои руки.

- Спасибо, девочка, присаживайся, - дед указал на свободные места за столом.

Кадер неуверенно повернулась ко мне, взгляд её будто просил меня о подсказке, или же, я просто не понял, что она хотела.

- Садись, - поторопил её я. – Я схожу за Фериде, наверное, она заснула.

Взгляд Кадер вновь умоляюще пронзил меня, кажется, она боится оставаться тут одна, и тем более, наедине с дедом. Ну, что ж, надо же приспосабливаться в этом жестоком мире. Я приятельски похлопал её по плечу, развернулся и пошел к лестнице, чувствуя, как изумрудные глаза прожигают меня ненавистью.

Завтрак прошел как никогда спокойно, почти никто ничего не говорил, и это не из-за постороннего за столом, а потому что на завтрак была каша. Мы всегда немногословны, когда едим геркулес без всего. Фериде и вовсе так тяжко вздыхала, что без слез на неё посмотреть было нельзя, но, тем не менее, все справились с первым днем диеты, это далось чуть легче, ведь мы знали, что завтра каши не будет. Кухарке тоже не очень нравится ограничиваться только этим.

После завтрака мы с дедушкой засобирались на работу, и я поторапливал сестру, приговаривая:

- Фериде, скорее, нам нельзя опаздывать.

- Куда вы? – Спросила девушка, помогая убирать тарелки со стола, хотя Чичек, дикими глазами поглядывая на неё, пыталась помешать.

- Сегодня у меня занятия, - скорбно вздохнул ребенок, принимая в руки маленький сиреневый рюкзачок с бабочками, в который едва помещалось несколько тетрадей и пенал.

- Что за занятия? – Мягко спросила новая обитательница дома, наклонившись к девочке.

- Математика, - поведал я. – В нашем мире главное цифры и то, как они складываются, - по лицу Кадер я заметил, как она покусывает внутреннюю часть нижней губы, стараясь не сказать кое-чего лишнего. – Да чего уж, говори, раз не терпится.

Она мотнула головой, с соответствующим этому жесту отрицающим мычанием. Я остался стоять неподвижно, продолжая ждать от неё этих едких слов, точно осознавая, что это как-то связано со мной. В это время сестра смотрела на нас снизу и крутила головой, поворачиваясь то к одному, то ко второй.

- Что вы стоите? Опоздаете ведь, - попыталась перевести тему девушка, отведя взгляд в сторону.

- Скажешь, и пойдем, - неумолимо стоял я на своем.

- Глупости, не обращай внимания. Просто хотела сказать, что с цифрами у тебя лучше, чем с людьми. Но не стоит переживать, ведь ты сам поставил себе такие приоритеты.

- Отлично, - проговорил я холодно, без капли эмоций, направляясь к выходу.

Девочки же попрощались, пожелав друг другу хорошего дня, а заодно и мне, ну так, чисто ради приличия, или чтобы я перестал обиженно смотреть на неё. Хотя я надеялся, что по моему лицу не видно, что это её замечание немного, но смогло задеть меня.

- Подожди, - остановила меня Кадер, когда я уже выходил из двери, догоняя меня. – Что мне делать весь день? Теперь даже Фериде уехала.

Я вздохнул, открыл дверь, чтобы пропустить сестру, которая тут же побежала к машине, и медленно повернулся к девушке, прислонившись спиной к дверному косяку.

С минуту я размышлял, совсем не собираясь придумывать ей что-то дельное, потому что таких занятий в доме нет, и ответил:

- Отдыхай, думай, тебе это не повредит. Не смотри на меня так, я про отдых говорю. А вообще, ты же любишь язвить, так вот, потренируйся, запиши несколько лучших вариантов, вечером похвалишься, когда мы поедем убирать в твой дом. Даю подсказку, убираю я ужасно, так что можешь настроиться на эту тему, не всё же время один и тот же прием использовать.

- Мы поедем ко мне домой? – Кажется, она даже обрадовалась.

- Можем остаться у меня, - попытался я пошутить, зная, что получилось плохо, но после завтрака и тех слов, сказанных в мой адрес, настроение, а вместе с тем и чувство юмора, исчезло. – Будь готова часам к пяти-шести, как раз окна вставят.

Глава 16. Кадер и её сожаления.

По дороге к дому мы заехали в кафе, чтобы я забрала свой телефон, и пока Биркан ждал в машине, я разговаривала со своими приятелями.

- Милая, как же я переживала за тебя, - обнимала меня Нихан, уткнувшись в мои волосы. – Почему ты не позвонила? И куда пропала?

- Это долгая история, сразу и не расскажешь, - я прервала объятия, но не отпустила её рук. – Ты не видела здесь мою сумку?

- Какая сумка, позже, что произошло?

Я замялась, нужная мысль так и не пришла ко мне, я растерялась. Но, тем не менее, начала говорить, не зная, как собираюсь продолжать:

- Помнишь того парня, которого я всё избегала?

- Тот, что приходил с друзьями? Он сделал что-то нехорошее? – Забеспокоилась подруга, присаживаясь со мной на скамейку.

- Можно и так сказать, но… Вернее не сделал, а… - я совсем зашла в тупик, не зная, как сформулировать мысль, сомневаюсь, что такое можно нормально объяснить, ведь маловероятно, что многие впадали в такие ситуации. – Слушай, Нихан, я не знаю, как сказать об этом, но этот человек спас меня, действительно спас, и так сложилось, что мы теперь живем вместе.

- Что? Как такое может быть? Ты с ума сошла? Это ведь грех. Да и вы знакомы меньше месяца, - подруга была настолько поражена, что отпустила мою руку, а её глаза в бешенстве не могли замереть на месте.

- Да нет, больше прошло, - не согласилась я, зная, что меня не поймут. – У меня не было другого выхода, он действительно спас меня, я не знаю, сколько это будет длиться, но сейчас моя жизнь принадлежит ему.

- Всё так серьезно, милая? Расскажи мне, может, я смогу помочь тебе, нельзя ведь так жить, вдруг он захочет чего-то большего?

Я тяжело вздохнула и медленно проговорила:

- Он уже захотел, Нихан, - мне же захотелось в тот момент провалиться сквозь землю от стыда.

Подруга открыла рот от удивления и прикрыла его ладонью. Эмоции так и распирали её. Я чувствовала, что она хочет закричать, на меня, на него, как она хотела поругать меня, пристыдить, но увидела то, как я сжалась от страха, изменила свои планы. Девушка приобняла меня, положив руку мне на плечо, утешающе погладила, нежно проговорив:

- Тише, мы со всем справимся, хочешь, Онур разберется с ним, он никогда и взглянуть на тебя не посмеет, а ты забудешь это всё как страшный сон.

- Не нужно, - я остановила её слишком резко. – Всё не совсем так, как ты думаешь. Пока он ничего не просил, я не знаю, что будет дальше, но у меня такое чувство, что он сам жалеет обо всем этом, и если когда-то я ему нравилась, то сейчас он едва терпит меня.

- В этом ли проблема? Проблема в том, что он похитил тебя и принуждает…

- Нет, подожди, не кричи. Я дала на это согласие, согласилась, как падшая женщина, ради лучшей жизни, для себя и для своего отца. И меня пугает, то, как я легко пошла на это.

- Тише, не плачь, может, в этом действительно нет ничего плохого? – по её интонации я поняла, что на самом деле она так не считает, но говорит так для меня. – Ты ведь так устала, от всего этого, от всей этой тяжелой жизни.

- Не в этом дело. У отца появились проблемы, ещё больше, если бы не Биркан, я бы не смогла справиться с этим, мы бы жили на улице.

Я как можно короче рассказала историю прошлых дней, не углубляясь в подробности, во время повествования подруга не произнесла ни слова, также она не решалась взглянуть на меня, когда я закончила мы немного помолчали. Я замерла, в страхе ожидая слов подруги, её обвинений в распутности и тому подобное, а этих слов от неё мне никогда не хотелось бы слушать, но она вновь взяла меня за руку и ласково поговорила:

- Знаешь, хоть это и совсем нехорошее дело, и потом тебе будет ещё тяжелее, чем сейчас. Я же знаю тебя, ты боишься, что тебя оставят, поэтому и не начинаешь общения, опасаясь всего этого. А тут тебе сразу обозначили, что тебя используют и бросят, - я странно посмотрела на подругу, нежность её голоса не вязалась со словами, и в горле заныло что-то, к глазам подступил слезы, но я попыталась сдержаться. – Пусть останется в прошлом. Но согласись, не станет ли это для тебя шансом? Шансом избавления от страхов? Ты станешь немного свободнее, проще смириться с расставанием, зная об этом заранее.

- Свободнее? Я его вещь, как я могу быть свободной? Я ведь никогда не забуду этого позора, и боюсь, что никогда не смогу посмотреть кому-то в глаза, - все-таки я не выдержала и озвучила мысль, не дающую мне покоя с судного дня.

- Да, с нашего понимания это неправильно, унизительно, но с этим уже ничего не сделаешь, от любой ситуации нужно искать положительные моменты, и часть из этого знания и опыт.

- Такое ощущение, что это ты приехала из страны с другим менталитетом, ибо даже мне нелегко принять это.

- Потому что я всего лишь рассуждаю, а ты живешь.

Мои вещи так и не нашлись, либо кто-то случайно забрал их, или же за это время они куда-то провалились. В машине я всё же приняла телефон Биркана, который он так услужливо вытащил из коробки и протянул мне, едва я села на свое место, у меня даже появилось подозрение, что он сам растоптал мой старый сотовый.

Дом порадовал глаз, новые окна и дверь как нельзя лучше вписались в интерьер, однако из-за ремонтных работ внутри оказалось ещё грязнее, чем вчера. Повсюду валялся картон, клейкие ленты, пыль из частично выпиленных стен, монтажная пена и куски пластика, всё это великолепие красовалось на обеденном столе и полу, а также на моей кровати, которую сверху так присыпало пылью, что желтое покрывало стало серым. Радовало только отсутствие старых окон в доме и на улице, к счастью, их всё же увезли.

Биркан долго ругался, говоря, что им следовало бы убрать за собой хотя бы остатки пластика и коробки, а мне даже не хотелось ругаться, перешагнув порог домашнего очага, я вновь ощутила отчаяние, мне не хотелось ни ругаться, ни спорить. Стоит отдать ему должное, убирал он старательно, и не жаловался, что стало для меня приятным открытием. Когда он собрал мусор в пакеты и понес его на свалку, находящуюся в нескольких метрах от нашей улицы, я решила приготовить ужин.

Глава 17. Биркан и проблемы совместной жизни.

После того вечера Кадер перестала попадаться мне на глаза, хотя я думал, что тот день, те искренние разговоры, её слезы, и моя наиболее возможная открытость сотрет все преграды, и нам станет проще. Но я ошибался.

Видел девушку я только по утрам, и даже если возвращался рано, то они с Фериде гуляли в лесу, а после возвращения Кадер вновь куда-то исчезала, и замечать её можно было только спящей на диване.

Предпринимать какие либо попытки по отношению излишней близости я передумал. Передумал почти сразу, как осознал, насколько несчастна эта девушка. Сейчас при общении с ней у меня возникало только одно чувство, ранее почти неведомое мне, жалость. Та странная симпатия и желание обладать её, улетучилось. Но зная тот факт, что она боится быть вновь оставленной, никогда не вынудит меня вышвырнуть её, или дать понять, что мне жалко её.

Я не знаю, что будет дальше, и как будет проходить дальнейшее наше сожительство, но сейчас у меня есть только одна цель по отношению к ней, и это как-то улучшить её, а для этого ей необходимо быть рядом. Хотя последнее нужно только мне, отчего-то в её присутствии мне становилось спокойнее, и даже особняк стал ощущаться для меня, как настоящий дом, в который хочется возвращаться, и не хочется покидать.

За это время я пару раз встречался с друзьями, и тема моих отношений в нашем разговоре всплывала несколько раз. Анри желал почаще встречаться с ней, а лучше, чтобы на встречи она приводила с собой подругу, которая так и не обращает на него внимания. Озгюру тоже была интересна её личность, ведь его знания обо всех жителях городка иссякали по отношению к ней. И только Джан мочал, ни разу не вмешавшись в разговор о Кадер, даже не упомянув её имени, он опускал голову и молчал, и только под конец вечера попросил у меня её номер.

- И ты ничего не перепутал, уважаемый? – Спросил я, складывая руки на груди, стараясь сделать это шутливо, но чем-то это действительно задело.

- Если тебя не волнует Биркан, твоя невеста скажет тебе, что не так, - напомнил Озгюр.

- Как раз она и напомнила, - спокойно проговорил Джан, совсем не смутившись. – Они хорошо поладили на празднике, Мелике хочет продолжить дружбу с Кадер.

- Пожалуй, от подруг Кадер не откажется, - проговорил я, доставая свой телефон. – А вот от нового друга, в твоем лице, могла бы и отказаться. Вернее я бы отказал.

- А что в этом такого? – Спросил Озгюр. – С Шекер ведь мы все общались, как и с другими девушками.

- Здесь другое, брат. Кадер, совсем не Шекер.

- Кстати, я видел её на днях, выходила из отеля своего отца, выглядела ещё хуже, чем обычно.

- Она мне опять писала, и даже звонила пару раз.

- И что ты?

- Не ответил, не хочу связываться с ней, тем более, она знает, о появлении Кадер.

- Мне это напоминает кое-что, - вмешался вдруг Анри. – Йетер никому из вас добра не принесет, и стоило бы отказаться от неё, как и от Сеита когда-то.

- От Сеита мы отказались по другой причине, - с некоторым злом проговорил Джан. – Он знал, как хорошо мы к нему относимся, что поможем в любой момент, но он начал использовать это в неправильных целях. Он не собирался ни отказываться от своей пагубной привычки, ни менять что-то. Наоборот, всё, что видел, пытался потопить.

- И никому не интересно, что с ним сейчас? – Поинтересовался Озгюр.

- Ему не было интересно, что с нами было бы, если бы мы вовремя не оставили его. Он не думал, когда вмешивал нас в ту историю.

- У тебя, Джан, совсем хорошего мнения о нем не осталось.

- А должно остаться? После его поступков? Да его человеком назвать язык не повернется, - парень поднялся, протянул мне телефон и договорил, - Пиши номер Кадер, мне пора идти.

Когда он ушел, Озгюр сказал, что тема с Сеитом каждый раз доводит его до дикого раздражения.

- Я не буду утверждать, но есть что-то ещё, о чем знает только Джан.

- Вполне возможно, ведь это он настоял на прекращении отношений, - подтвердил Анри мысль Озгюра.

- Вам не кажется странным, что мы дружим столько лет, но до сих пор Джан не пытается открыться нам? Будто он совсем не доверяет нам?

- Так ты ведешь себя точно так же, - хмыкнул Озгюр. – И если брат стал скрытным и закрытым после ссоры с Сеитом, то ты всегда таким был, но мы же молчим. Скрывайся сколько угодно в своем шкафу, если захочешь выйти, будем рады.

- И к чему это ты? Тебя не устраивает, то, что есть сейчас?

- Меня всё устраивает, но не приставай к Джану из-за его закрытости, когда сам не бываешь открытым.

Ещё одно наблюдение о близнецах, друг другу они говорят всё, что угодно, особенно в компании могут шутить и издеваться друг над другом, но стоит кому-то другому, в отсутствии кого-то сказать какую бы то ни было фразу, второй сразу вставал на защиту.

В тот вечер мы разошлись не на самой дружелюбной ноте, но обиды ни у кого не было, просто небольшие разногласия.

Придя домой уже после всех норм приличия, когда ужин был завершен, а старики и дети укладывались спать, в тот момент я и встретил Кадер. Встреча была неожиданной, пусть мы и находились в одном доме, это совсем не являлось поводом видеться чаще, хотя бы потому, что девушка избегала меня, и в этом я уже не сомневался.

Кадер выходила из комнаты Фериде, судя по всему, они вновь читали книжки и смеялись. Думаю, после таких посиделок спать уже не захочется, но обе мадам засыпали без задних ног. Иногда они и спали вместе, особенно в те дни, когда я ложился поздно, и у Кадер была возможность короткого, но контакта со мной.

Увидев меня, а вернее влетев на полной скорости разворота от двери, девушка удивилась, и только по вставшим домиком бровям и приподнятому уголку губ читалось её разочарование.

- Она уже спит?

Кадер кивнула, и сразу же попыталась сбежать, но я взял её за руку и попросил не исчезать в ближайшие полчаса. От таких новостей даже разочарование пропало с её милого лица, вместо этого оно вытянулось, предвещая что-то нехорошее. Не трудно догадаться, что она там себе придумала.

Глава 18. Кадер приближается к высшему обществу.

Утро началось с беготни. Около четырех часов утра телефон Биркана зазвенел, громко ругаясь, он побежал на балкон, якобы не желая меня разбудить, но мне уже было не до сна. Как я поняла, срывалась некая сделка, поэтому в короткие сроки ему нужно уехать в Стамбул, на неопределенное время.

Тут же новость дошла и до господина Тунгюча, только место действия перенеслось в гостиную, мужчины громко обсуждали дела, ругая виновника их пробуждения.

Так как мне уже не спалось, я вызвалась приготовить им кофе, благо, кофе это не суп, с этим у меня проблем нет.

- Спасибо, дочка, не утруждала бы себя, иди спать, утро ещё раннее, - улыбнулся мне хозяин дома.

- Что вы, мне не тяжело, - почему-то в этот момент я подумала, что Биркан внесет свою лепту, упомянув, что подавать кофе всегда было моей обязанностью, по этой причине я нервно взглянула на него.

Поняв этот взгляд по своему, он сказал:

- Кадер, здесь никто не кусается. Попытайся заснуть, но лучше в другой комнате, я сейчас начну собирать вещи, буду греметь и не дам тебе спать.

- Не буди девушек, они и так работают весь день, я сама соберу, только скажи, что тебе там будет нужно.

Укладывая его вещи в чемодан, я чувствовала себя странно, даже ощутила себя заботливой женой, хотя в моем положении скорее лучше назвать меня прислугой.

Биркан уехал около шести утра, провожая его к машине, я выслушала кучу наставлений, в его рекомендации было всё, начиная от того в какое время лучше не выходить из дома, заканчивая тем, что взрослой девушке не пристало играть с огнем.

Он, в самом деле, сказал это, от чего ввел меня в ступор, зато сам рассмеялся, напоследок хлопнул меня по плечу, и сказал ждать его через три дня.

Зайдя в дом, я обнаружила господина Тунгюча в кресле, он задумчиво смотрел прямо перед собой, в руках его осталась пустая чашка.

- Сварить вам ещё кофе? – Учтиво спросила я, надеясь не вызвать раздражение мужчины.

- Лучше чай, и себе тоже сделай. Посидим, поговорим.

Эта фраза испугала меня, до этого момента наши встречи с господином ограничивались фразами приветствия, доброго утра и приятного аппетита. Я не считала, что я могу разговаривать с ним, я была лишней в их доме, поэтому пыталась не попадаться ему на глаза. Мне казалось, он недолюбливает меня, и вполне заслужено, разве можно хорошо относиться к девушке, продавшей свою честь и достоинство, ныне позорящей его семью совместной жизнью с его внуком.

Не предчувствуя ничего хорошего от этого разговора, чай я делала довольно долго, максимально растягивая каждое действие, к сожалению, нельзя было делать этого до возвращения Биркана.

Я поставила стеклянный стакан на столик рядом с его креслом, а сама села на диван.

- Дочка, надеюсь, ты не сильно обижаешься на меня и моего внука? – Начал мужчина, чем сильно удивил меня.

- На что мне обижаться, господин?

- На то, что произошло с тобой. Биркан самонадеян, в чем-то избалован, но он не плохой человек, и я надеюсь, что он не сделал с тобой ничего плохого.

- Вам не о чем беспокоиться, - мои щеки и уши загорели, мне никогда не было так стыдно. Меньше всего мне хотелось разговаривать на эту тему.

- Хорошо, но если ты захочешь уйти, уйдешь, никто и никогда не узнает обо всем происходящем, всё будет, как и раньше.

Я надолго замолчала, не зная, что сказать. Мне было стыдно, и страшно, я не могла найти слов. Кажется, мужчина это почувствовал, поэтому задал другой вопрос, не менее трудный для меня:

- Одного не могу понять, дочка, как твой отец дал согласие на это? Мы оказались не очень плохими людьми, но что если бы ты попала в плохие руки? Разве может отец отдать свою единственную дочь?

- Видимо, может. Не спрашивайте почему, я не смогу ответить на этот вопрос, так же, как и никогда не смогу принять его мнение.

- Не держи на него зла, быть может, он думал, что делает для тебя лучшее. Да и он столько лет прожил в России, у вас ведь проще к этому относятся?

- Проще, но не думаю, что он проникся этим обычаям, но в остальном… Я не знаю…

Господин почувствовал, что ещё немного, и я не выдержу, голос мой задрожал, а лицо пылало подобно пламени костра. Поэтому он остановился, но всего на мгновение, кажется, ему на ум пришел очередной вопрос, но к моему счастью, со второго этажа спустились работницы, отвлекшие внимание мужчины.

Этот день я решила провести с пользой, особенно хотелось снять с сердца груз относительно отца, как бы там ни было, мне нужно навестить его, хотя бы раз.

Я пыталась позвонить ему, но даже не могла набрать номера, все разговоры я представляла в голове, и каждый раз всё либо исходило к моей обиде, либо я понимала, что большую часть времени мы будем молчать.

Из дома я забрала свою последнюю заначку, и теперь собиралась потратить её, купив отцу что-то в угощение, сомневаюсь, что в больнице проблема с продуктами, но с пустыми руками ехать нельзя было.

Когда я поднялась в спальню, переодеться, на комоде нашла небольшой конверт, на нем написано: «Возьми это молча, это всегда пригодится», с интересом я вскрыла конверт и нашла там банковскую карту на свое имя. И когда он всё успевает?

Карта так и осталась на том же самом месте, я постаралась подавить в себе чувство стыда и чувство обиды, ведь только этого мне не хватало для продолжения замечательного утра.

Я подозревала, что день будет наполнен неприятными чувствами, но ожидала этого только от встречи с отцом, однако произошел момент, перекрывший все мои ожидания и страхи.
До больницы меня довез молчаливый человек, по имени Ферхат, когда я вышла из дома, он встал у меня на пути и сказал, что Биркан приказал сопровождать меня везде. Этому я не расстроилась, пусть мне совсем перекрыли путь к свободе, зато я знаю, как куда-то доехать и вернуться.

Наверное, боги услышали мои молитвы, к отцу меня не пустили, объяснив это процедурами и прогулками, расписанными по времени. Я оставила одежду, взятую из дома, и угощения, состоящие из фруктов и некоторой любимой еды отца, самого любимого кушанья, имеющего в своем составе весомую долю спирта, в посылке не оказалось, надеюсь, он не сильно расстроится.

Глава 19. Биркан познает ревность.

Спустя неделю я вернулся в родной город, закончив все дела в Стамбуле. Дома ничего не изменилось, если не считать, взявшую на свои хрупкие плечи домашние обязанности, Кадер.

Стоило мне войти в дом, как я увидел её, задумчиво листающую толстую книгу, и выписывающую что-то в тетрадь.

Её темные волосы, некогда собранные в пучок, опустились. Часть прядок выбилась из прически и теперь лохматой волной закрывают глаза, и препятствуют написанию текста.

Увидев её, я улыбнулся, молча замер в проходе, прислонившись к стене, разглядывая это задумчиво-растерянное выражение красивого лица. Не прошло и мгновения, как ей захотелось поправить волосы, она выпрямилась, взгляд её случайно наткнулся на меня. Она вздрогнула, подскочив на стуле.

- И давно ты там стоишь?

- А ты принципиально не желаешь говорить мне приятные слова, вроде «добро пожаловать»?

- Добро пожаловать, - растерянно проговорила девушка, заправив прядку за ухо, откуда она тут же выбралась и опять упала на лицо.

- Спасибо. К тебе вор зайдет, ты и не заметишь, - я поднялся и подошел к столу.

- С работой всё хорошо?

- Возможно, ещё пару раз нужно будет уехать. Если хочешь, поехали со мной. Как раз ты никогда не видела Стамбул.

- Лучше не надо, - она задумчиво опустила глаза.

- Твое право, - я сел на стул напротив неё, теперь нас разделял длинный стол. – Как ты проводила время?

- Как и раньше, - пожала она плечами. – Только ещё один раз пыталась за это дело с заказами сесть.

- Из дома даже не выходила?

- Было один раз, встречалась с Мелике и твоей подругой.

- Что за Мелике, что за подруга?

- Будущая жена Джана, а с ней была Йетер, и ещё девушка, честно сказать, её имени я не запомнила.

- Ты знакома с Шекер? – Удивился я, почему-то мне даже стало смешно. – И когда вы успели подружиться?

- Шекер? А почему просто сладкой не назовешь? – На лице Кадер застыло странное выражение, бровь изогнута, на губах замерла чуть глуповатая улыбка.

Мне стало ещё смешнее, я не выдержал и засмеялся.

- Это что-то вроде прозвища, не ревнуй, - мне захотелось её позлить, я ведь целую неделю не видел этого зеленого огня ненависти в её глазах. – Так и что ей нужно от тебя?

- Знать бы, - на лице появилось слабое раздражение. – Одно я поняла точно, я не очень ей нравлюсь.

- Конечно, обычно ей нравятся другие вещи.

- Ты о чем?

- Не важно. Надеюсь, ты не строишь иллюзии вокруг этого? Не обращаешь на неё внимания, и не расстраиваешься, что не подружилась с ней?

- Мне, по-твоему, пять лет? – Разозлилась девушка. – Да и Джан предупредил, сказал, что не стоит обращать на неё внимания.

Имя друга заставило меня встрепенуться, если весь разговор до этого я оставался расслабленным, то сейчас странное чувство посетило меня. Что-то похожее я ощутил неделю назад, увидев сообщение от друга на телефоне Кадер.

- Джан? Когда это вам удалось пообщаться?

- В тот же день. Он узнал, что Йетер сидит с нами и забрал, потом ещё ругал Мелике, не хотел, чтобы та девушка знала о наших «отношениях».

- О ваших?

- Каких ваших? Якобы о нас с тобой, они ведь считают, что у нас отношения.

- Надеюсь, ты не опровергла это?

- Зачем мне это? Только хуже себе сделаю. Знаешь, - Кадер тяжело вздохнула, отвела взгляд в сторону. – Обо мне начинают ходить сплетни, сам понимаешь, хорошего ничего не говорят.

- Кто мог узнать?

- Кто? Будто мы на людях не появлялись, сколько раз нас видели? А мои соседи, думаешь, не заметили твоего приезда в тот день, и то, что теперь в доме никто не живет? Мало того, ещё та девушка из кафе, Тюлин, ты ведь вытащил меня прямо у неё под носом, вот она и наговорила всем.

- Плевать. Пусть люди думают, что хотят. Что за мода пошла, в чужие дела нос совать. А та девушка? Ей ли тебя обвинять?

- Но ведь это правда, мне не стоило ехать сюда, теперь всё разрушено.

- Прекрати, тебе ли не наплевать на них? Это твоя жизнь.

- Ты не понимаешь, в каком обществе мы живем? Хорошо, общество, в котором живу я. Это здесь могут спокойно отнестись ко всему этому, вы живете по современным правилам, но там, ближе к нашему провинциальному городку, где каждый у каждого грехи ищет? Я когда стала в кафе работать, так каждая соседка заходила, проводила со мной беседы, все старались переубедить, будто я не официанткой работаю, а приватные услуги оказываю. Стоит мне вернуться, как они мне в глаза смотреть перестанут, видя меня, начнут на другую сторону переходить.

- Кадер, - я встал с места и подошел к ней, заметив в её глазах бисеринки слез, взял её за руки и вкрадчиво проговорил. – Я обещал тебе, что позабочусь обо всем, обо всех последствиях, и я это выполню. А ты не думай ни об этих людях, ни, тем более, об их мнении о тебе. Ты знаешь правду, я её знаю, ты не сделала ничего, поддающегося осуждению.

- Но ведь, - попыталась возразить она, с надеждой глядя мне в глаза, и не вырывая своих ладоней из обхвата моих рук.

- Я позабочусь, как и обещал. А теперь успокойся, потом позови Фериде, мы все вместе поедем куда-нибудь.

Кадер послушно вытерла слезы, забрав свою руку от моих, что почему-то огорчило меня, и последовала наверх, оставив после себя на столе книгу с каталогом, тетрадь и ручку.

Она оставила меня с размышлениями и тяжестью на сердце. Я и подумать не мог, что в наше время ещё осталось это осуждение и обсуждение. Видимо разница между районами одного города существенно отличается в своих мнениях. Стоит вспомнить, что все спокойно восприняли новость о нашей совместной жизни, пусть история и была приукрашена. Вероятно, если отправиться по стране дальше, найдется место, где люди способны забить провинившегося человека камнями на площади.

После нашего разговора у Кадер пропало настроение, как бы мы с сестрой не уговаривали её, она отказалась ехать с нами, сославшись на головную боль.

Глава 20. Биркан обуздает бурю.

После вчерашней ночи я долго не мог успокоиться, я винил себя, осуждал, принимал их мнение, правду, о том, что есть и будет, но если бы я вернулся в тот момент, когда предлагал девушке сделку, то не изменил бы ничего.

Всю эту ночь я не спал, ездил и ходил по городу, размышляя о своих ощущениях, и последствиях.

Я не знаю почему, но мне не хотелось расставаться с ней, будто что-то в моей жизни перевернулось с появлением Кадер, но стоит вспомнить прежние времена, всё так же, как и сейчас. Кадер не была каким-то особенным человеком, она не влияла на меня, но она казалась мне дополнением всего. Будто придавала моей жизни остроту, а вроде и не делала ничего.

Я ощущал резкую необходимость быть с ней, это не было влюбленностью, это странная привязанность к человеку, чью жизнь ты ломаешь по кусочкам, при том, что этот человек по тем же кусочкам, сам того не понимая, собирает твою жизнь, пока его лежит в руинах.

Я знал, что Кадер ушла к тете, поэтому не стал останавливать её, утром, едва на часах появилось более менее приличное время для визитов, когда люди уже проснулись, я поднялся в квартиру госпожи Фазидовой.

Женщина встретила меня в легком платье сиреневого цвета, я порадовался, что не разбудил её. Она, кажется, обрадовалась моему приходу, улыбнулась и весело сказала:

- Биркан, добро пожаловать. Проходи, как раз вместе позавтракаем.

- Прошу прощения за столь ранний визит, - начал я речь, проходя в квартиру.

Мне нравилось это место, оно было уютное, умиротворенное и солнечное. Например, сейчас по всему коридору расплывались квадраты света, идущего через большие окна по всей квартире. Пусть здесь в какой-то мере тесно, но сразу создается впечатление, что здесь живут люди, живут и радуются жизни.

Всё пространство усеяно мелкими деталями интерьера или вещами, принадлежащими хозяйке, в моем же доме нет ничего подобного. Там свободно и чисто, всё лежит на своих местах, и нет никакого напоминания о жителях дома, если не считать облюбованного дедушкой кресла. Если бы кто-то посторонний вошел в дом, то подумал бы, что это просто помещение на продажу, не принадлежащее долгие годы одному семейству.

- Что ты, проходи, я сейчас подойду, - женщина пропихнула меня вглубь квартиры, а сама осталась у зеркала, заканчивая прическу.

Я сделал шаг и, остановившись в дверном проеме, заметил сидящую на розовом диване Кадер.

Одной рукой она облокотилась на стол, придерживая пальцами лоб. Она задумчиво смотрела мне под ноги, лицо её не выражало никакой эмоции, заметив меня, она не пошевелилась. Лишь перевела задумчиво-печальный взор на меня.

- Глупо было надеяться, что ты оставишь меня, - тихо произнесла она, а я только сейчас заметил, что она в пижаме.

- Мне не стоило так поступать, - тихо проговорил я, не зная, как оправдаться.

- Как именно? – Она убрала руку со стола и прямо взглянула на меня.

- Ладно, всё, что я делал было немного неправильным.

- Немного? – Усмехнулась девушка. – По-твоему, это ничего? И я выдумала проблему на пустом месте?

- Нет, я осознаю всё произошедшее, - я старался подбирать ничего не выдающие слова, понимая, что тетушка слышит всё, ибо находится в двух шагах от меня. – И я сожалею, но иначе нельзя было.

- Нельзя?

- Хорошо, можно было, но я не мог.

- Ты объяснишь мне хоть что-то? – Устало вздохнула Кадер, обхватывая свои плечи руками.

- Если бы я сам понимал, - так же печально вздохнул я, отвернувшись.

- Ничего ведь не изменится?

- Пока нет, договор в силе. И, Кадер, - я дождался, пока она посмотрит на меня. – То, что произошло вчера, больше не повторится.

Она медленно прикрыла глаза и слабо кивнула, чтобы через секунду подняться и спросить:

- Ты, наверное, хочешь есть?

- Не отказался бы, - согласился я, устало опускаясь на стул.

Кадер подошла к холодильнику, стоило ей открыть дверцу, как в кухню залетела тетушка.

- Не надо, я покормлю нашего гостя, я обещала ему завтрак.

- Обойдется, пусть столкнется с неизбежным, раз ему так этого хочется, - кажется, она больше не злилась. Приподняла бровь и переглянулась со мной.

- Никогда не ел, то, что ты готовишь, - усмехнулся я, почему-то перспектива позавтракать едой, приготовленной этой девушкой, показалась мне приятной.

- Значит, до этого самого момента Всевышний ценил тебя, - грозно сказала она, шутливо приподнимая брови, и в этот момент захлопнула дверцу холодильника.

- Может, тогда лучше закажем что-то? Или воспользуемся гостеприимством тетушки? – Почему-то немного испугался я, ища пути отступления.

- Поздно, друг мой, поздно.

Кадер испекла яблочный пирог с корицей, кажется, она зря запугивала меня. Получилось вкусно, насколько я, человек нелюбящий ни сладкое, ни выпечку, могу оценить пирог. Я даже с удовольствием запихнул в себя два больших куска, ещё три были съедены с чуть меньшим восторгом.

Тетушка от угощения отказалась, сославшись на свою диету, Кадер же пошутила, что стоит ей приготовить что-то, как все массово перестают есть сладкое, мясо, и всё, что когда-либо произрастало из земли, в зависимости от приготовленного. Не могу сказать точно, но поэтому я с удовольствием проглотил пять кусков сладкого пирога, того, что не проглотил бы при других обстоятельствах, ни при каких условиях.

- Ты выглядишь уставшим, - проговорила Кадер, когда мы уже возвращались домой.

- Я всю ночь не спал.

- Я тоже, на пару минут только заснула, - она сделала небольшую паузу. – Но лучше бы совсем не спала.

Мы переглянулись, её взгляд был каким-то странным, и я не смог догадаться, что он означает, наверное, этот сон расстроил её, поэтому я не стал спрашивать, не возвращая её в неприятные воспоминания.

- Можешь поспать сейчас, ехать ещё долго.

- Нет, потом весь день буду сонная, лучше перетерпеть.

- Считаю этот день заведомо бесполезным, поэтому предлагаю просто его проспать.

Глава 21. Кадер, меняющая жизни.

Биркан уехал пару часов назад, а я продолжала тупо сидеть на диване и смотреть на кулон в своей руке.

Стоило мне проснуться, а руке случайно угодить под подушку, как она тут же наткнулась на что-то. Черное сердце в мелком жемчуге на короткой серебряной цепочке.

То самое украшение, красовавшееся вчера на шее Йетер.

Биркан обманул меня, ночью он не бродил по городу в раздумьях, а спокойно, а может быть и не совсем спокойно, спал в объятиях девушки в черном платье.

Меня переполняли странные эмоции. Я не могла бы назвать это ревностью. И никак иначе тоже не могла назвать.

Я чувствовала непонимание, обиду и почему-то, боль. Зачем он обманывает меня? Разве не мог просто промолчать на тот мой вопрос об усталости? Хорошо, он не захотел объявить о ночи, проведенной с Йетер, но и врать не стоило, ведь я ему никто.

Если у них всё хорошо с этой девушкой, тогда зачем он забрал меня сегодня утром? Не хотел оставить покупку неопробованной? Или его цель ещё не достигнута, и худшее открытие будет впереди?

Я не знала, куда деться от этих мыслей, в какой-то момент мне так это надоело, что я решила сразу расставить всё на свои места, и как бы Биркан не пытался обойти эту тему, впервые в жизни настоять на своем и добиться ответа.

Я взяла в руки телефон, собираясь позвонить Биркану, не в силах дождаться его возвращения. На экране обозначились несколько непрочитанных сообщений. И все от Нихан.

Самое последнее, но первое, бросившееся мне в глаза, содержало следующее: «Прости, если я что-то сделала тебе, прошу, не обижайся, иначе я не могу».

Мысли о Биркане и кулоне тут же отошли на последний план. С подругой что-то случилось.

Сердце забилось чаще, и я будто перестала существовать в этом пространстве. Похолодевшими пальцами я нажала на вызов.

Нихан долго не отвечала, от страха я не могла пошевелиться, только механически перезванивала, раз за разом.

Когда моё терпение было на пределе, и я уже не могла сидеть на месте и поднялась на дрожащие ноги, мне ответили:

- Да.

- Нихан, что случилось? – Крикнула я в нетерпении, теряя контроль.

Послышались истеричные всхлипы, девушка пыталась что-то сказать, но слова невозможно было понять, они тонули в тихом вое.

- Я не смогу так, - первая часть оказалась понятной, остальное объяснение так и осталось для меня загадкой.

- Успокойся, прошу тебя, всё пройдет, - по моим щекам потекли слезы, я не понимала, что произошло, но чувствовала, подруга на грани, что бы ни случалось ранее, она не бывала в таком отчаянии. – Расскажи мне всё, давай, расскажи, тебе станет легче.

Ещё некоторое время подруга судорожно дышала, стараясь унять рыдания, но получалось плохо, вздохи прерывались отчаянным, истеричным плачем, в некоторых моментах таким срывающимся, что это походило на смех.

Я не могла сидеть на месте, расхаживая по комнате, неистово прижимая к себе телефон, чтобы услышать всё, не переспрашивая, стараясь вникнуть во всю ситуацию, попутно вбрасывая однотипные утешающие слова, и узнала я следующую информацию.

Сегодняшним вечером в кафе вновь арендовали помещение, Нихан, страстно желающая сделать своему жениху подарок в виде понравившихся обручальных колец, бралась за любую возможность заработать, этот праздник не стал исключением.

В заключение праздника, когда основная масса гостей разошлась, а оставшиеся ждали такси, Нихан пошла в раздевалку, остальные официантки прибирали в зале.

Чтобы попасть в нашу раздевалку, необходимо пройти через узкий и короткий темный коридор, в нём три двери, одна ведет в зал, другая в морозильную камеру, и последняя в нашу раздевалку. В коридоре мало движения, всего пару раз за день там проходят люди. Из холодильника с утра достается всё необходимое, а вечером совершается обход и проверка испорченности.

Свет в этой тесной комнате, длиной в пять шагов, обычно не включается, никто в жизни не ошибался, в какую дверь ему заходить, в этот раз, как и в другие, Нихан, не беспокоясь, проходила в раздевалку. Стоило ей схватиться за ручку двери, сзади неё появился свет. Свет из зала.

Она обернулась, думая, что встретит госпожу Фатму, Ышика,но в комнате появился неизвестный. Лицо невозможно было разобрать, только силуэт, и свет пробивавшийся сзади.

Дверь за ним быстро захлопнулась, оставляя неизвестного в полной темноте, наедине с моей несчастной подругой.

Нихан не стала медлить и задавать какие-то вопросы, она тут же забежала в раздевалку и попыталась запереть дверь, но некто просунул руки и ноги в проем, и как бы девушка не старалась, дверь закрыть не могла.

От страха она могла даже вскрикнуть, хотя понимала, что нужно звать на помощь, но все свои силы она приложила к запиранию двери. Ей казалось, если она закроет её, то всё закончится. Эта лихорадочная мысль не подпускала другие мысли к ней. Девушка вцепилась в дверь, навалившись всем телом, пытаясь захлопнуть её.

Щуплое тело Нихан, как и следовало ожидать, не было ни в каком сравнении с неизвестным, чей рост превышал средний, так же, как и всё его сложение в целом.

Девушке казалось, она держит эту дверь вечность, она верила, кто-то сейчас зайдет и спасет её, но в действительности борьба длилась меньше минуты, а в зале никто и не хватился несчастной, если бы Нихан закричала, её услышали бы, но она будто потеряла голос, не в силах даже вскрикнуть.

Когда война за дверь закончилась, официантка отлетела в сторону, споткнувшись о низкую скамью, на которой мы обычно переодеваемся, она прижалась к стене, придавленная деревянно-металлическим сидением, жалея, что не включила свет, когда сразу забежала сюда, потаенно надеясь, что он не заметит её.

Свет мужчина не включил, но тьма не помешала ему найти её, не приложив к этому никаких усилий.

Только в тот момент Нихан начала кричать, но её крик больше походил на писк котенка, она открывала рот, но оттуда вырывалось что-то похожее на глухое шипение.

Глава 22. Биркан устраивает затишье перед бурей.

Прошло две недели с тех пор, как Нихан положили в клинику, к ней никого не пускали, разрешали только звонить один раз в день по вечерам, поэтому через день она звонила то домой, то Кадер.

Всё это время последняя не находила себе места, подолгу не могла заснуть и при этом просыпалась едва солнце показывалось из-за горизонта. До тех пор пока она не получала новостей от подруги, не могла и успокоится, то и дело пыталась найти в доме какую-то работу, но люди, получающие за эту работу деньги не были в восторге. Они хорошо относились к девушке, но боялись, что кому-то может не понравиться, что невеста, а Кадер считали здесь невестой, а значит и будущей хозяйкой, должна прибираться.

К радости «невестки», повариха согласилась учить её готовить, и, к моему сожалению, все удачные и неудачные попытки дегустировались мной. Помимо этого Кадер взялась за проекты, и в те моменты, когда ей надоедало бродить по двору, она садилась за них.

Дедушка с Фериде вернулись одни, бабушка Мехтебер, так приноровиласьк деревенской жизни, что не захотела так скоро распрощаться с ней, ещё она пригласила нас всех к себе через пару недель, она услышала о наличие у меня девушки, и жутко захотела посмотреть на неё.

С приездом сестры Кадер почти угомонилась, теперь они нашли занятие для двоих, а именно просмотр сериалов. Начинали они с утра, не знаю, смотрели ли в течение дня, но когда я возвращался, они продолжали это занятие, только передвигались по дому.

Сегодняшним утром я застал девочек в домашнем кинотеатре. В этой комнате огромный экран во всю стену, нет ни единого окна, куча диванов и кресел, которые между собой даже не сочетаются, ни по цвету, ни по форме, ни по стилю, по бокам от экрана размещены белые шкафчики, внутри хранятся диски, кассеты, флешки, забитые фильмами разных направленностей. Практически никогда мы не бываем в этой комнате, исключением являются дни футбольных матчей, на которые мы с друзьями не можем попасть.

Девочки уселись на отвратительного кислотного цвета желтый диван, Фериде уложила голову на колени старшей сестре, как она её называла, и внимательно наблюдала за происходящим на экране.

Я тоже взглянул на разноцветных медведей, ходящих друг за другом, и разговаривающих противным, писклявым языком, как взглянул, так и перехотел на них смотреть.

Во время просмотра чего-либо во мне просыпается критик, я придираюсь к любой мелочи, не вписывающейся в общий сюжет, да и сами картины и их смысл редко нравились мне, это мое чувство не обошло стороной и современные мультфильмы. Практически всё, что я смотрел с сестрой, казалось мне глупостью, в них ведь даже нет истории, сюжета, ничто не заставляет задуматься, поэтому терпения смотреть с ней у меня не было, а одной ей было скучно, оно и понятно, что можно найти интересного в хождении на одном месте. Поэтому я рад, что эта обязанность перешла на Кадер.

Кажется, её тоже отчасти раздражают «сюжетные повороты», но от общей глупости она лишь улыбается или приподнимает левую бровь.

Сегодня на улице просто дичайшая жара, от неё не спасают даже кондиционеры, поэтому пока я искал сестру, видел, как работницы закрывают окна от попадания солнечного света внутрь.

- А у вас прохладно, - сказал я, присаживаясь в кресло рядом.

- Здесь же окон нет, да и кондиционер на полной мощности. Да и тебе кажется, просто не так жарко, как в остальном доме, посидишь минут десять, так же жарко станет, - пояснила Кадер, обмахиваясь маленькой подушкой.

- Может, пойдем к бассейну? – Предложила Фериде.

- Там сейчас самое солнце, да и вода согрелась. Я хотел отвести вас к морю.

Сестрица выразила бурную радость, и обняла меня, девушка же отвела взгляд.

- Совсем недавно я уже была у моря, не лучшие впечатления.

- Мы поедем с другой стороны, где не видно этого утеса.

- Вы езжайте, а я останусь здесь.

- Кадер, пожалуйста, поехали с нами, мне будет скучно без тебя, - заныла сестрица, даря свои объятия Кадер.

Несколько минут она уговаривала её, а когда согласие было дано, с радостными воплями побежала переодеваться.

- Кстати, - нарушил тишину я. – Ты умеешь водить машину?

- Откуда? – Удивилась девушка.

- Значит сегодня, на обратной дороге, будешь учиться, - объявил я и скрылся из виду, оставляя Кадер с широко раскрытыми глазами.

На пляже было не так много народу, несколько семей с детьми, с которыми как раз подружилась Фериде и оставила нас с Кадер.

- Пойдешь плавать?

- Нет, полежу немного, - как-то странно сказала она, отворачиваясь от меня.

- Вот в чем отличие взрослой женщины. Они приходят на пляж загорать, а не плавать. С таким успехом могла бы в комнате полежать, легла бы под окно и все дела.

- Хорошо, хоть не пожилой женщиной назвал, большое тебе спасибо, - кажется, я её обидел.

- Не обижайся, чтобы не быть уставшей от жизни женщиной на солнце, иди плавать.

- Не пойду, кожа от воды сморщится, ты меня тогда в дом престарелых на каникулы возить будешь.

- Каникулы на пляже тебе не нравятся, может хоть там понравится. Перестань, идем, - я взял её за руку и потащил к воде.

- Отпусти, - начала выдираться она.

- Ты тут перегреешься, ты для чего вообще поехала? – Я продолжал тащить её, но она упиралась ногами в песок и тянулась в другую сторону.

- Я и не хотела ехать.

- И чтобы ты делала? Смотрела сериалы?

- Да, смотрела бы и ничего не делала. Ты обещал мне работу, после всего этого? Не надо, найди мне мужа, чтобы я целый день лежала и смотрела сериалы.

- Боюсь, за такой девушкой очередь выстроится до самого Измира.

- Сам главное в неё не вставай, - добавила Кадер и ещё сильнее потянула в другую сторону.

- Господи, убереги меня от этого события, - взмолился я. Мне надоело тянуть её, а остановиться уже я не мог, поэтому отпустил её руку, из-за чего увидел негодование в её глазах, подошел ближе и поднял на руки.

Глава 23. Кадер и Джан.

Остаток дня мы с Фериде провели на небольшой полянке, в нескольких минутах ходьбы от дома. Девочка возилась в песочнице, играла в куклы, собирала цветы, и всячески пыталась привлечь моё внимание.

Но сегодня у меня не было никакого настроения играть, я лишь сидела на лавочке под широкой ветвью чинары, и с недовольным лицом глядела в высокую траву возле своих ног.

Меня переполняли эмоции, мне хотелось нервно ходить по поляне, но я сдерживала свои порывы, вместо этого я нервно трясла правой ногой.

Мне не нравилось, что я высказала Биркану ту мысль в лицо, пусть это и волновало меня, но я давно смирилась. Моя претензия заключалась в Йетер, а именно в его чувствах к ней.

Та девушка права, он по-прежнему любит её, хоть это и проявляется странно, все его действия выглядят так, будто он намерено пытается уколоть её, тем самым обратить её внимание.

Ещё мне не дает покоя кулон, что я нашла под подушкой. В ту ночь, когда я не ночевала здесь, он приводил её, и сомневаюсь, что кулон случайно сорвался с её шеи при милом разговоре, и оказался прямо под подушкой. Конечно, были и другие возможные объяснения, но они не приходили мне в голову. Оправданий не было бы, если под подушкой я нашла нижнее белье, а кулон ничего не доказывает, хотя это и не успокаивает меня.

Сильнее волновал именно вопрос, почему это меня беспокоит. Я надеялась, что это, в самом деле, не ревность. Всего на всего беспокойство, по непонятному поводу. А когда он прикасается ко мне, сердце сильно бьется из-за страха, а странное тепло, поднимающееся с ног, идущее выше по телу в виде мурашек, когда он прижал меня к машине, это просто от неожиданности.

А если не пытаться убежать от собственных чувств и мыслей, и признать, что это странное общение переросло во что-то для меня неведомое, тогда нужно признать и то, что это обречено.

Биркан небезразличен к своей бывшей девушке, а иначе он сказал бы ей всё, и отстранил от себя, а не подпитывал бы её интерес с каждым разом. Помимо этого, та девушка, манекенщица, права, я никогда не впишусь в его жизнь. Я ничего не добившаяся, не особо привлекательная, девушка, не блещущая умом, и даже не из хорошей семьи, соответствующей их кругу.

С самого начала Биркан купил меня для развлечения, продолжительного или скоротечного, совершенно не понимая, что это нарушит его репутацию. Вероятно, это всё закончилось бы уже давно, но он узнал меня лучше, ему стало жалко меня, да и во время многих нехороших событий он просто не мог выбросить меня из-за жалости. Какое мнение о нём не имела бы я с самого начала, но он хороший человек, хоть и пытается казаться другим.

- Нам не пора идти? – От размышлений меня отвлек взволнованный голос Фериде, она стояла рядом со мной, но я и не обратила на неё никакого внимания.

- Ты хочешь домой?

- Должны приехать друзья Биркана, я тоже по ним соскучилась, - скромно проговорила девочка, будто боясь моей реакции. – С тобой всё хорошо?

- А что со мной может быть? – Попыталась улыбнуться я.

- Ты очень грустная, а сначала была злой. Тебя расстроила эта вешалка?

- Какая вешалка?

- Ну та, высокая из кафе на берегу.

- Фериде, не хорошо называть людей вешалками, - попыталась я упрекнуть девушку в неправильном поведении, но чуть не улыбнулась.

- Она сама сказала, что показывает одежду, это же, тоже самое, что вешалка, - пожала плечами девочка.

- Тогда все люди немного вешалки, - улыбнулась я и чмокнула девочку в нос. – Пойдем.

- Подожди, помоги мне связать цветы, я хочу подарить их мальчикам.

- Мальчикам разве дарят цветы?

- Я не могу дарить им, то, что они любят, поэтому пусть берут, что дают.

- Это то они и любят, брать, что дают, - едва слышно проговорила я. – А что они любят?

- Машины и когда наши в футбол выигрывают, а когда не выигрывают, они любят разные бутылки с цветными жидкостями, от которых пахнет, как от отполированного стола.

- Надо сказать Биркану, чтобы не брал тебя с собой на некоторые мероприятия, или терпел, пока ты уснешь.

Мы туго перевязали маленькие букетики из полевых цветов и травы нитками, которые предусмотрительно взяла с собой малышка, и двинулись к дому.

Заходили мы со стороны двора, поэтому столкнулись с входящими через главный вход, следуя им навстречу.

Первым появился Анри, стоило его светловолосой макушке показаться в гостиной, как Фериде отпустила мою руку и побежала к нему. Тот подхватил её и поднял вверх.

- Маленькая госпожа возвратилась? Как тебе в деревне с бабушкой Мехтебер?

- Сначала мне нравилось, а потом стало скучно, там же нет ни игрушек, ни телевизора с мультиками.

- И что ты там делала?

- Бегала, разговаривала с животными, а иногда и с соседскими мальчишками. Но я скучала по своим соседским мальчикам, - Фериде обвила шею Анри руками и прижалась к нему.

- Разве у вас здесь есть такие?

- Да, вы мои соседские мальчики.

Анри засмеялся, я подошла ближе и поздоровалась.

- Добро пожаловать, позвать Биркана?

- Благодарю, тебе очень идет такая прическа, а этого прихвостня не зови, сам откуда-нибудь вылезет.

Стоило мне порадоваться комплименту о моих волосах, кои сразу после возвращения домой заплела в две немного кривоватые косы Фериде, и будто услышав призыв, Биркан спустился с лестницы.

- Я тоже рад тебя видеть, Анри, - Биркан собирался дружески обнять приятеля, но его сестрица ещё крепче прижалась к другу.

- Мой Анри, не пущу никого к нему. Кадер, подари ему подарок.

Я послушно протянула букетик васильков, Анри, будто, в самом деле, обрадовался и поблагодарил нас.

- А мне не подаришь?

- Возьми, отдам тебе свой, если кое-кто придет он тебе очень понадобится, - не сдержалась я от резких слов.

- Да, чтобы этим веником вымести её отсюда, - на его лице заиграла странная улыбка, что заставило меня с отвращением искривиться.

Глава 24. Биркан в Зазеркалье.

Я отвез Кадер домой, а сам поехал на работу, думая, обо всей этой ситуации.

Дел сегодня было мало, у меня всегда не так много обязанностей, дедушка берет на себя большую часть, жизни без работы он не представляет. Но сегодня я был почти свободен к обеду, что меня радовало, ведь ночью я не спал, лишь ненадолго вырубился на стуле в доме Кадер.

Как только я собирался вернуться домой, мне пришло сообщение от Озгюра «Прошу тебя, приезжай по этому адресу», и далее следовало название незнакомого мне заведения. Я спросил, что случилось, и он ответил, что это просто дружеская встреча.

Хоть эта и была дружеская встреча, и нужно было бы вытащить Кадер, но мне не хотелось, чтобы она лишний раз встречалась с Джаном, мне совсем не нравилось их общение.

Я приехал на указанное место, это оказался некий салон эксклюзивной одежды. Видимо, слишком эксклюзивной. Никто не ходил туда, и стоило мне войти внутрь, как ко мне бросилось сразу несколько продавцов.

Из соседней двери показался Озгюр, поняв, что это я, он подошел ближе:

- Девушки, всё хорошо, он с нами, - они расстроенно разошлись. – Спасибо, что пришел.

- Зачем мы встречаемся тут?

- Брат, не поверишь, - с мечтательно-счастливой улыбкой сказал друг, остановившись у двери. – Мне позвонила Сурия. Пригласила сюда, сказала, ей нужен новый гардероб, попросила меня сказать, что ей подойдет.

- Что за глупость? С каких пор женщинам нужна консультация в одежде?

- Да какая разница? Главное, она позвала меня, брат, меня.

- Я рад, что это произошло, но при чем тут я?

- Она попросила позвать тебя, я сначала не понял, а потом здесь появился неожиданный сюрприз, но, брат, ты же не оставишь меня? Это моя единственная возможность, - взмолился друг.

- Там Йетер, да?

Озгюр кивнул, боясь моего отказа. В его глазах горела такая надежда, что я не мог развернуться и уйти. Да и к тому же, мне нужно было выяснить, что это за история с кулоном и ревностью.

- Идем, - хлопнул я его по плечу. – Посторожим твою Медузу Горгону.

Мы вошли в странную комнату, в середине стояло что-то вроде небольшого возвышения, окруженного зеркалами, у больших окон стоят два розовых дивана, и столик с чаем, рядом с входной дверью, дверь в примерочную.

Я поздоровался со всеми и сел на диван. Йетер подорвалась со своего места и уселась рядом.

- Почему ты перестала общаться с Бурсу? – Вдруг спросил я, вспомнив, что давно не видел эту молчаливую сопроводительницу.

В этот момент Сурия, вместе с продавцом уединилась в примерочной, чтобы вскоре продемонстрировать нам новый наряд.

- Она в больнице, - весело сообщила девушка, будто ничего такого сейчас не произнесла.

- Что с ней? – Включился в разговор Озгюр, ведь его объект обожания скрылся с глаз.

- Какая-то ерунда, когда выпишут, расскажет, - махнула она рукой.

Вот ещё одно доказательство, что Йетер такой себе человек.

- Хорошо, а что ты наговорила Кадер?

- Что я говорила? – Испугалась девушка и упорно не смотрела на меня.

- Что мы с ней вместе ради ревности для тебя?

- Вероятно, она сама об этом думает, да и у всех складывается такое впечатление, Биркан. И знаешь, я очень расстроилась, когда вчера ты выгнал меня, - она повернулась ко мне, приблизилась, и попыталась прикоснуться к моему лицу, но я отстранился.

- Йетер, чего ты добиваешься? Я уже говорил тебе, между нами ничего не может быть. У меня другая жизнь, другая девушка.

- Зачем ты так говоришь? – Прошептала Йетер, на глазах её появились слезы.

- У нас всё кончено, Шекер. Давно.

- Так же и с этой оборванкой всё закончится. Биркан, - она схватила меня за руку. – Она лишь временное увлечение, а я буду всегда. Мы как единое целое, понимаешь?

Я с трудом вырвал её руку, частично причинив ей боль.

- Тебе пора жить своей жизнью, пойми, мы больше никогда не будем вместе. Не приставай к Кадер, не ищи поводов встретиться, всё кончено, у меня нет чувств к тебе.

Пару секунд она смотрела на меня со слезами на глазах, казалось, она сейчас удушит меня, внутри плескалась такая злость, что и представить сложно.

От этого взгляда её отвлекло появление Сурии, не взглянув на подругу, Йетер вскочила с дивана и побежала куда-то.

- Что произошло? – взволнованно спросила девушка.

- Мы немного поговорили.

- Ох, Биркан, ох, - воскликнула Сурия. – Зачем ты обидел её?

- Нужно было прекратить это всё.

- Ты ошибся, - спокойно сказала девушка, и повернулась к зеркалу, совсем не собираясь успокоить подругу. – В этом хорошо?

- И ты не пойдешь к ней? – пропустил я её вопрос.

- Зачем? Известно куда и зачем она сейчас пошла, себя в эти дела я не буду вмешивать.

Как же меня раздражало это общество, эти прекрасные подруги, это нежелание видеть ни кого, кроме себя. Помимо этого я был недоволен своими словами, неприятно говорить такое людям, особенно, если они будто что-то чувствуют к тебе. Да и этот мой поступок вновь подтолкнул Йетер к своему барыге.

Почувствовав мое настроение, Озгюр попытался перевести разговор:

- Очень красиво, тебе к лицу этот цвет.

На Сурие комбинезон, если это и в самом деле так называется, приятного голубого цвета, с черно-белыми, большими и редкими цветами и разводами. Симпатичная вещь, на Кадер бы она смотрелась ещё лучше.

- Нет, этот цвет может только бледность подчеркнуть. Да и штанины свободные, мне хотелось бы облегающие. Давайте мерить следующее.

- У вас есть такое, только на меньший рост?

- Своей пустынной розе хочешь взять? – Чуть не засмеялась Сурия.

- Да, ей подойдет, - пожал я плечами, не видя в этом ничего такого.

- Вполне, - хмыкнула девушка. – Какой у неё рост? Где-то 166-167? У вас есть такое? Думаю, размер не имеет значения, не свалится же он с неё.

- С чего это ты стала любезной?

- Это не любезность, а профессионализм. Да и что в этом такого? Как не пытайся нарядить её, красивее Йетер она не станет.