Подари мне себя до боли

Глава 27

Tell me do I need to be my own hero?

Would you lay our life down

Would you give an arm or a leg

Are we gonna fight now

Cause baby its the world were against

Is it our time now right now

Or is it just me in the end

Is our future bright now

Tell me is the dark seeping in

Are we alright now

Or are we barely breathing again?

Is it our time now right now

Or is it just me in the end?

Andy Grammer «My Own Hero»

Нет, на обратном пути надежды на побег окончательно разбились о железобетонный взор криворотого, которым он доходчиво намекнул, чтобы девочки быстрее двигали булками. Негоже заставлять ждать уважаемых людей!

- Что за дамы! Шащердым! - почти фальцетом пропел Камиль, после того, как невоспитанная скотина грубо втолкнула их в комнату.

Лысый в огурцах стал какой-то дерганый и слишком активный. Он поднялся, раскидал подушки, расчищая на диване место для Сони и Нелли. И движения его были рваные, агрессивные, как у гиены, почувствовавшей запах крови.

Камиль подполз гадом и схватил обеих за запястья. Нельку подтолкнул ближе к пузатому, сам сел рядом и потянул за руку Соню, усаживая её между собой и Джамалем.

- Уфь, мама-мия, девочки-бомбы, брат! - взвизгнул он и окатил своим сальным взглядом Соню. - От души, саол!

Сидение оказалось твёрдым. И хорошо, иначе Сонины колени призывно задрались бы до ушей, как на выходе из Приоры. Сесть, конечно, получилось не так, как на светском приеме Ёе Величества, но хотя бы не рогаткой кверху.

- Угощайтесь, красивые, - суетился лысый. - Фрукты-сладости, зелень-мелень, мясо...

- Шмясо! Мы поняли, - раздраженно перебила Нелька и схватила с блюда ягоду винограда, стала остервенело жевать, нервно сопя носом.

Соня отклонилась назад, за спину лысому и зло вытаращила на Нельку глаза: «Что ты творишь, заткнись!» - одними губами прошелестела она. Но, к счастью, Камиль, либо был в принципе не знаком с сарказмом, либо пропустил мимо ушей Нелькину насмешку.

- Вот, молодец, кушай, угощайся. Как звать тебя, говоришь?

- Нелли, брат, это! - вальяжно протянул Джамаль. - Искусством занимается!

- Типа, рисуешь что ли мазню? Художница? - Камиль откровенно осмотрел Нельку с ног до головы, будто сверяя с изображением собственные представления о людях искусства.

- Нет, - Нелли закинула ещё одну виноградину в рот, - показываю мазню, которую кто-то нарисовал, всем разбирающимся ценителям и потенциальным покупателям.

- И щто, ала? Хорошо берут?

- Не так, конечно, как дыни-мандарины на базаре в разгар сезона, - огрызнулась Корнеева.

Камиль завис, глядя на Нельку из-под мохнатых бровей и собранного гармошкой лба. Это замечание оказалось совсем сложным для его пронюханного мозга.

- Дыня садкая, как девушка. Съел и хорошо. А мазня эта твоя, - он изобразил рукой в воздухе букву «Х», - на стенке висит, какую пользу приносит?

Очень интеллектуальная беседа получилась!

Нелька набрала воздуха в легкие и открыла рот.

«Господи, она же сейчас ляпнет что-нибудь и конец!»

Не дав Корнеевой съязвить последний раз в её жизни, Соня громко, словно репортёр, обратилась ко всем троим сразу:

- А скажите, чьей была идея концепции клуба и кто предложил такой неординарное решение?

«Господи, что я несу?!»

Дальний шевельнулся. Отложил мундштук кальяна, сел.

- У тюрков и славян, - заговорил он, тщательно отделяя слова, - гораздо больше точек культурного и исторического соприкосновения, чем у всех остальных народов. В вашем культурном коде зашифрован опыт многовекового влияния Османской империи на Славянский мир. В ваших жилах есть наша кровь. Вы любите восток, - констатировал бородач и почтенно склонил голову, - мы здесь даём вам капельку того Востока, который вы ищите за пределами вашего дома.

Соня закусила губу. Взяла с блюда виноградину и съела. Затем взяла ещё пару. Дааа, этот пузырь не так маргинален, как казалось, когда он молчал. Как минимум, он образован. И в данном случае это могло стать отягчающим судьбу Сони и Нелли обстоятельством.

Каха сверлил девушку внимательным взглядом темных глазниц, без тени плотского интереса, но так, будто пытался читать её. Опасный тип. И, скорее всего, он здесь главный. А значит, вести переговоры придётся именно с ним.

У Сони пересохло во рту. Она обшарила взглядом стол в поисках воды, но кроме «отравленного» шампанского ничего жидкого не увидела. Взяла ещё виноградину. Хоть так.

- Каха... - начала Соня неуверенно, - я могу говорить с вами, как с образованным, умным человеком?

Мужчина прищурил свои чёрные впадины и показал Соне клык.

- Ну, попробуй, джаным... только кысаджа, коротко, женщина не должна много говорить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Соня перестала грызть пересохшие губы и затараторила, лихорадочно подбирая слова:

- Послушайте. Мне кажется, вы слегка не за тех нас принимаете... - язык прилип к нёбу. Она сухо сглотнула. - На такого рода общение мы не соглашались. Мы шли в клуб по приглашению вашего брата... и...

- А за кого, ты думаешь, мы вас принимаем? - перебил её Каха.

- За... пу... тан?

- Мой сладкий сахар, ты шла не в филармонию! И одета ты не для светских бесед, - он выдул кальянным дымом в потолок, - теперь не делай вид, что не при делах. Моего интереса здесь нет. С Камой договаривайся, сегодня у него праздник.

Вот и все переговоры! Равнодушный тон мужчины не оставил никаких шансов. Предложение обсудить их судьбу с виновником «торжества» звучало, как издёвка.

- Товар, что надо, - одобрил Камиль, восхищенно рассматривая Соню. - От души, брат тешеккюр эдерим, - он снова переключился на девушку, - ты кушай, кушай. Женщина должна быть сытой. И чуть-чуть пьяной... а то ты слишком серьёзная для своего платья.

Он подвинул блюдо с фруктами ближе. И, будто бы, нечаянно провёл рукой по Сониной пояснице. Даже через ткань она почувствовала, какие влажные, мерзкие у лысого ладони.

- Давай за тебя, королева! - протянул Камиль почти полный бокал.

- Нет, спасибо! Мне достаточно! - Соня машинально отпрянула назад. Джамаль сзади обхватил ее локоть, подталкивая Сонину руку к бокалу. Спереди Камиль буквально всунул ей его в ладонь.

- На, джабни!

«Божееее, какой лютый кошмар происходит!» - вопило сознание, а телу пришлось подчиниться. Она думала удастся сделать вид, что пьёт, но Камиль и Каха наблюдали за ней, как два кота за мышью, попавшей в мышеловку. Пришлось сделать пару глотков. Соня сразу схватила ещё ягоду, закинула в рот и поперхнулась едкой сладостью сока. Долго и мучительно, сглатывая подкатывающую дурноту.

Что-то глухо стукнуло в затылок. А потом, неожиданно, все мысли, какие были у Сони в голове, взмыли и разлетелись в разные стороны, будто стая голубей, напуганная нарастающим металлическим гулом.

Нет, только не это!

Пожалуйста...

Изображение пошло сильной рябью. Пол с диваном ухнул вниз и понёсся по разноцветной спирали бесконечного тоннеля. Голова закружилась, к горлу поднялась каша из шампанского с виноградом. Соня проглотила кислый комок и вцепилась в предплечье Камиля, чтобы не сорваться в обморок.

Он понял это по-своему - притянул девушку за талию к себе, так агрессивно, что Соня вынуждено уткнулась носом в его вонючую подмышку. Захлёбываясь омерзением, она попробовала оттолкнуться от него. Лысый больно схватил ее за запястья и потянул вверх, вставая с дивана, дёрнул за собой и поволок к хромированному столбу в центре комнаты.

- Потанцуй, красивая, потом отдохнём с тобой! - хохотнул Камиль и Соне показалось, что над жилистой шеей выросла волчья голова.

- Я не танцовщица! - С трудом шевеля губами, сообщила она.

- Э! Не обижу, хорошо заплачу! Раз пришла - танцуй, - он опустил свою жилистую, покрытую густыми чёрными волосами лапу Соне на ягодицу и сжал. - Ножки у тебя какие! - прожужжал он сквозь зубные протезы, скользя масляным взглядом по ней снизу вверх.

Опять поплыла голова, тело стало мягким, словно пластилин. Сознание пьяной мухой тыкалось в стекло, разделяющее бред и реальность. Пришлось вцепиться двумя руками в шест, чтобы не стечь на пол.

Сглатывая подступающую тошноту, Соня постаралась сфокусировать внимание на Нельке, которая осталась сидеть на диване. С правой стороны ее поджимал к себе Каха, с левой - Джамаль опустил короткопалую кисть ей на голое бедро и мял. Корнеева бледная, словно стенка, сидела каменным истуканом и смотрела, не моргая, в одну точку перед собой. «В отключке!» - пронеслось у Сони в голове.

- Давай, - скомандовал лысый в огурцах и хлопнул три раза в ладони, усаживаясь обратно на диван рядом с Джамалем. - Танцуй!

Ситуация достигла того кульминационного момента, после которого, обычно, наступает или полный пиздец, или судьба подкидывает внезапный и непредсказуемый «ИВДРУГ»!

И только такой лузерше, как Соня, могли достаться оба варианта, причём, в одном лице.

Из коридора послышались короткие крики. Пару раз грохнуло так, будто там упало что-то большое и тяжёлое. Чернобородые повернули головы к двери ещё до того, как в её проёме возник источник враждебных колебаний.

Бешеная карусель резко остановилась, в воздухе запахло чьим-то досадным обломом и... личным Сониным кошмаром.

- Мор? Салам...

Медленно и нехотя, Джамаль, убрал лапу с Нелькиной коленки и поднялся.

- Каким ветром?

- Приветствую, Джамаль, - прокатился по комнате знакомый низкий голос. - Там, перед ослами своими извинись за нас. Очень они у тебя упрямые. Пришлось помять им немного костюмы.

Весь с головы до ног в чёрной коже, вошедший вызывал у Сони одновременно и страх, и восхищение и сомнения в его реальном существовании. Но, судя по вытянутым лицам бородачей, галлюцинацией никто из них его не считал.

Джамаль свернул улыбку и метнул острые лезвия взгляда в незваного гостя.

- Зачем же так? - Мужчина спрятал руки в карманы брюк, качнулся пару раз с пятки на носок. - Можно же цивилизованно в гости ходить. Сесть, посидеть, поговорить. Выпить, покурить кальян, - прогундосил он. - Братишка сегодня первый день, как воздух свободы нюхает. Не ломай кайф!

Моронский окинул быстрым цепким взглядом ерзавшего рядом Камиля.

- Вечер в хату... - с издёвкой бросил Макс.

- Падай, - продолжал Джамаль, пропустив колкость, и указал на диван, - поляну накрыли, в лучшем виде. Выпей, закуси с нами. Тёлки есть.

Соня крепче вцепилась в металлическую трубку и слепила тяжёлые веки, предпочитая не встречаться взглядом с человеком, коего здесь знали и... боялись.

Тишина.

- А чё не густо так? - услышала она голос Мора и приоткрыла один глаз. - Да и стрёмные... тёлки-то. - Он резко повернулся и успел перехватить убегающий Сонин взгляд. - Бляди какие-то! - зло выплюнул он, посмотрел в упор, дёрнул презрительно губой и отвернулся.

Соню снова замутило.

«Всё, это конец. Это конец. Это конец!» - прозвенело в одурманенном мозгу.

А чего конец?

А было у него начало?

Слёзы двумя ручьями хлынули по щекам. От обиды. От стыда. От жалости к себе. От боли. От отчаяния. От ощущения близкой потери чего-то важного... чего она пока не осознавала.

- Обижаешь, Мор, - возразил Джамаль, - тёлки нормальные, не хуже твоих.

- Нормальные? Они же в анестезии! - Моронский кивнул на Нельку, посмотрел на Соню. - Их только на органы разбирать в таком состоянии.

Сквозь вскипающие в глазах слёзы, Соне показалось, что он замер и нахмурился.

- Ребята, - он обратился ко всем троим, - по-моему вы им не нравитесь? Давайте мы их отпустим, да побазарим без лишних ушей.

На какое-то время в комнате повисла тишина. Стало слышно, как недовольно сопит брат Джамаля.

- А ты, дорогой, зачем в гости без приглашения пришёл и гавкаешь? - Подал голос Камиль.

Макс придавил взглядом лысого и заговорил, чеканя слова:

- Так я не один пришёл. С друзьями. Которым подарил половину вашего долга в обмен на услугу. - Макс перевёл взгляд на Каху. - Ребята серьёзные и ждать не любят, хотят как можно скорее познакомиться.

- А ты, кудрявый, - он снова смерил Камиля, - молись Всевышнему чтобы тебя, по возможности, сразу пристрелили, потому что с такой биографией на пальцах после первой ходки на вторую лучше не попадать. Сам знаешь, у авторитетных людей с такими шакалами, как ты, разговор короткий.

Дальнейшее пошло по сценарию индийских боевиков.

Соня не поняла, что случилось. Все было слишком стремительно для её заторможенного сознания. Она заметила только, что лысый сделал какое-то резкое движение рукой в сторону Макса. А в следующее мгновение Камиль уже лежал под грубым ботинком Моронского, прижатый щекой к полу. Дуло пистолета, оказавшегося в руках Макса, упиралось лысому в ухо.

Люди Мора не шелохнулись. Да и сама Соня даже испугаться не успела.

- Занозу выбрось! - сказал Макс лысому и тут только Соня заметила в руке у того нож.

- Хлыст убери! - сдавленно проскрипел Камиль.

- Не скули! - Моронский сильнее придавил его шею тяжелым ботинком к полу, продолжая буравить пистолетом ухо. Другую руку выставил вперёд, преграждая путь Джамалю.

- Каха, Джама. Давайте отпустим девочек и поговорим, как цивилизованные. Иначе, мои друзья разнесут этот келдым, а лысый потяжелеет грамм на восемь-шестнадцать. Мне мух на него не жалко.

Джамаль быстро заговорил по-турецки. Каха повелительно каркнул что-то в ответ. Через мгновение Камиль оскалился, но холодное оружие из зажатой кисти выпустил. Макс убрал подошву с его шеи и носком ботинка быстро отбросил нож в сторону к ногам своей охраны. Однако, с прицела не снял. Поиграл желваками.

- Ну, что? Отпускаем чаек и садимся, разговариваем, как воспитанные люди с общими интересами? - он обвёл жестким взглядом всех присутствующих мужчин.

- Пусть идут. Все равно аппетит пропал... - сказал Джамаль.

Макс убрал пистолет.

- Возражений у дам, я надеюсь, нет? - Моронский смерил колючим взглядом Соню и снова презрительно скривил рот.

«Да. Это конец!»

Грудь изнутри обожгло очередной волной обиды, а слёзы с новой силой хлынули из глаз, застилая тусклый свет, в котором размытая Нелька, неуклюже ползла по дивану.

- Дальше сам, - сказал Макс охране и убрал пистолет за пояс, глядя на помятого ботинком лысого. - Эта грязь больше не булькнет.

Моронский кивнул своему человеку. Их с Нелькой подхватили под локти и вытолкали из комнаты, как двух нашкодивших кошек.

***

- Хороший клуб отгрохали, - проговорил Моронский, когда за воронами закрылась дверь. - И район хороший. Что характерно - мой! Я смотрю, дела у вас неплохо идут? - Макс сделал паузу, оглядел всех по очереди и добавил с досадой: - А денег все нет. Где мои бабки, Джама?

- Мы же перетёрли с тобой... - вспыхнул тот.

- Да ладно, - перебил брата Каха, - Мор, заканчивай цирк. У нас джентельменский договор был. Конкретные сроки зафиксировали. Всё на мази было...

Макс обернулся. Он знал, что раз в дело вступил старший Ознаур, нужно всегда держать пару козырей в резерве. Их у Макса для Кахи как раз два и было. Но выбрасывать их сейчас, означало - спалить всю обойму в воздух.

Рано.

- Когда сроки обсуждали, вы мне про клуб ничего не сказали. И было очень неприятно узнать это от моих ребят. Сразу, как-то, градус доверия к моим восточным друзьям упал.

Макс обвёл всех троих взглядом: Джамаль раздраженно крутил перстень на мизинце; лысый тёр на шее протекторный след от башмака Моронского; Каха вертел и мял в пальцах сигарету.

- Так что, - снова заговорил Макс, обращаясь к последнему, - моя доля - ровно половина, до конца месяца должна быть у меня. Не будет бабок - заберу эту чайхану себе. По поводу остальной суммы уже с пацанами договариваться придётся. А они, повторюсь, ждать не любят.

Макс щёлкнул зажигалкой перед носом у Кахи и держал открытое пламя до тех пор, пока тот, все-таки, не прикурил. Резко, захлопнул крышку так, что Каха вздрогнул и моргнул.

- Зря ты... Мор, - услышал он уже на пути к выходу, - не стоит ОНА того, чтобы портить со мной отношения.

Макса покоробила эта фраза, но вида он не подал. Каха блефует! Моронский ничем себя не выдал, чтобы принимать угрозы уязвлённого противника всерьёз.

- Миша, алаверды! - сказал Моронский входящему в комнату невысокому, поджарому мужику в костюме, и сам шагнул за порог.

Дальше ребята без него разберутся.

Эти марамойки не сидели в машине, наглухо запертые, как он велел сделать охране, а находились возле нее. Полуголая шмакодявка сидела на кортах, низко опустив голову. А эта... в розовом гандоне, стояла рядом, протягивая ей бутылку воды и что-то тихо втирала ей.

- Не захотели садиться в машину, - пояснил Славик, когда Макс подошёл ближе, - сначала блевали в кустах, теперь вот, воздухом дышат.

- Перед смертью все равно не надышатся! Полей! - он подставил руки и Слава полил ему в ладони из бутылки. Макс плеснул пару пригоршней себе в лицо и растёр.

- Что пили? - рявкнул он, вытирая лицо краем футболки.

- Ш... Шампанское, - тихо ответила Соня, не поднимая на него глаз. - В нем что-то было. Мы его вырвали.

- Ели?

- Виноград только немного, - проблеяла девчонка.

- Нельзя было. Если дурь попала а желудок - есть нельзя.

Он снял с себя куртку.

- Прикройся! - процедил Макс, надевая ее на Соню.

Она продела руки в рукава и обхватила себя, низко опустила голову и шмыгнула носом.

И Моронского вдруг переклинило! Захотелось убить эту дуру и одновременно сжать в объятьях, прижать к себе сучку, пожалеть, успокоить. Стоит - трясётся вся, шатается на коблах своих...

- Ну чё, Орлова?! - Макс тряхнул Соню за шкирку, - Давно не косячила? Кто тебя надоумил на это мероприятие?

Он бегло смерил взглядом Корнееву, сидящую возле колеса Мерина и тыкнул в неё пальцем:

- Твоя идея была? Это ты ее притащила сюда?

Девчонка бессильно склонила голову, каясь.

Макс шумно втянул воздух. Похлопал себя по карманам брюк, понял, что забыл сигареты дома.

- Эту я забираю, - сказал он охране и ещё раз тряхнул Соню. - Эту - он кивнул на шатающуюся, словно китайский болванчик, подружку, - можете вывезти в лес и выебать с двух сторон, а то у неё сорвалось сегодня! Потом скажете, что так и было, все равно на утро ни черта не вспомнит! - Славик с Игорем синхронно уронили квадратные челюсти на асфальт и переглянулись с дебильными ухмылками.

Пигалица хоть и была бухая в муку, а смысл слов до неё дошёл. Хрюкнула и выдула пузырь ноздрей.

- М... Ма-к-аксим Андреич... - икнула и замолчала, хлопнув вразнобой ресницами, с которых тушь давно ссыпалась в подглазья.

Срамота. Панда, блять.

- Какой я тебе Максим Андреич, дебилка?! Вы с Орловой до сих пор не вкурили, что большие бородатые дяди вам не феи-крёстные?

- П-прос-ти... ти-те нас, п-жал-ста, мы больше так не... не будем. Я не знала...

- Конечно, блять, не будете! Одна под домашний арест со всеми вытекающими. Ты - в деревню к бабушке, в Калачи. На неделю. Чтобы духу твоего в городе не было! Поняла?

- П-поняла.

Он открыл заднюю дверь автомобиля и впихнул Соню в салон. И прежде чем залезть следом, обернулся к охране и сказал:

- Про выебать в лесу - шутка, если что! Домой ее отвезите. Завтра я решу, что с ней делать. Толя, домой, - велел он водителю и захлопнул дверь.

***

Соню била крупная дрожь.

- Ну, спасибо, за незабываемый вечер, Орлова! - сказал Макс, упав рядом на сидение. Он пару раз прошёлся пятерней по волосам и уставился на Соню, выжигая взглядом в ее виске дырку.

Она не решалась поднять на него глаза. Не могла заставить даже голову повернуть.

- Давно так чудесно время не проводил...

- Прости... - едва слышно, почти одними губами прошептала Соня.

Моронский молчал. Потом опять посмотрел на неё.

- Тряпка чья? - спросил он, поддев одним пальцем подол розового «чулка».

- Нелли дала... попросила надеть вместо джинсов...

- То есть, ты «нет» только мне говоришь? Остальным все позволяешь?

Соня не выдержала и подняла на него голову. Ее обидно задела эта фраза. Сначала она хотела, было, возразить что-нибудь, дернуть плечами. Оскорбиться, в конце концов. А потом Соня вспомнила в каком месте, в каком виде, в какой сцене он ее застал и все слова растаяли на языке.

Нет. Оправдываться она не будет. Все бессмысленно. Если он сложил о ней определённое мнение, ничто уже его не изменит. Будь, что будет. Уже то, что он не оставил ее там, на улице возле этого шалмана - неплохо.

Соню снова замутило. То ли действие наркотика ещё давало о себе знать. То ли это от самой себя воротило. Она тяжело сглотнула и слёзы опять сами собой покатились по лицу.

Моронский вдруг с силой потянул ее за плечи на себя и прижал ее голову к своей груди. Сильно. Соня уткнулась в неё носом, вдохнула его запах, показавшийся таким родным и желанным, и зарыдала в голос, сотрясаясь и всхлипывая.

А потом она отключилась...