Подари мне себя до боли

Глава 29 (часть 1)

You make my body feel like heroin

Until you wake asleep

You’ve gone too far

Gone too far

Oh, my God

You move too fast

Move too fast

Oh, my God

You’ve gone too far

Gone too far

Oh, my God

MXMS «OMG»

Вот так живет себе одна маленькая девочка и горя не знает. До поры до времени. А потом «бац!» и в ее жизни начинаются какие-то «пятьдесят оттенков».

Да какие там пятьдесят! Шестьсот шестьдесят... шесть! И не серого! А темно-красного. Все, какие есть - от цвета корриды до чёрной крови на песке...

И ладно бы, она была в восторге от... жанра! Но фильм, на который они таскались с Нелькой ещё студентками совершенно не впечатлил. Всеобщего экстаза, возглавляемого королевой факультета - Самойловой Настей, Соня не разделяла. Та ходила на каждую часть по три раза, зачитала до дыр книги и поставила себе цель - обзавестись личным Греем, о чем даже несколько раз громко заявляла вслух. Соня тактично опускала ресницы и вздыхала. Благодаря очередному голливудскому выкидышу, благородный, романтичный капитан Грей из девичьих грёз об Алых парусах, превратился в обожаемого всеми слащавого, перверта с кучей комплексов и расстройств личности, который, к тому же, ещё и дерётся. Самойлова, да и сама Нелька, как бы она не скрывала этого от подруги, видели на экране отредактированную временем нравами сказку про Золушку. Соня помалкивала. А все потому, что в детстве мама читала ей правдивую нетленку про «Синюю Бороду», в плену которого пропадали наивные женщины, а не сказочку про замарашку, которой сладкий принц примерял хрусталь на ножку.

- Никогда не пойму вас, девчонки, - как-то неосторожно брякнула Соня. - Это больные отношения. Как можно всерьёз мечтать о таком извращенце, как этот ваш Грей?

«Никогда»! Это слово нужно было вычеркнуть из вокабуляра ещё в детстве, высечь вместе с его производными, наложить вето, секвестр, санкции и не произносить его вслух, словно страшное проклятие! Но слово - не воробей, а судьба знает способы пошутить над излишне эмансипированными и самоуверенными барышнями. Взяла и материализовала озвученную Самойловой мысль в Сониной жизни. Бабах! Нате - жрите, не подавитесь.

Она с трудом открыла глаза и не сразу сообразила, какое время суток за окнами.

Солнце больше не било в стёкла бетонной лофт-пещеры Моронского. Оно было ещё высоко, но чувствовалось, что светило несколько устало и скоро начнет клониться ко сну...

Стоило только вспомнить, где она очнулась и рядом с кем, как сознание всполошилось, наполнилось вспышками образов, картин, слов и эмоций.

Соня зажмурилась до рези под веками и рвано втянула воздух, задохнулась в растерянности, не зная, куда себя деть.

Стыдно было, горячо, запретно. Запредельно!

Такого просто не может быть! Такого просто не бывает! Это было не с ней! С кем угодно, но не с ней...

Она даже предположить не могла, что все это пошлое, дикое, что показывают во взрослых фильмах и что она видела на тех картинках у Нелли в галереи, может быть на самом деле. С ней! Это не плод извращённого воображения. Не чья-то фантазия. Не продукт порно-индустрии. Это все было по-настоящему! И самое главное: она позволила с собой всё ЭТО сделать! Безропотно. С покорной смиренностью. Приняла наказание.

И сгорела в ощущениях. Получила удовольствие от того, что должно было вызвать, как минимум, возмущение. Смесь боли, стыда, возбуждения и кайфа сложились в комбинацию химических элементов, подчиняющую разум, выкручивающую все чувства на полную катушку. Если бы можно было синтезировать эту комбинацию в порошок, таблетку, жидкость, все забыли бы про кокаин, героин и другие психотропные вещества. Один минус: привыкание стопроцентное с первой же дозы. Зависимость - неизлечима.

Какой там блёклый мистер Грей с его выстиранными оттенками? По сравнению с Моронским киношный садист - просто задохлик с наклонностями. Не более. Много шума из ничего.

Позади сопел настоящий доминант. Животное. Она терпела тяжеленную ножищу Моронского у себя на левом бедре, ощущала его жар всем телом, закипала в напалмах его храпа. «Интересно, а когда он один спит, он куда ногу закидывает?» Почему-то мысль, что он может спать не один и не с Соней вызвала спазм в солнечном сплетении. Сердце зашлось. Соня сделала пару глубоких медленных вдохов и выдохов.

Мамочка! Куда она летит со всей дури?

Мамочка!!!

Соня в ужасе вытаращила глаза. Она же ей так и не позвонила! То есть, мама уже сутки не знает, где ее дочь и все ли с ней хорошо?Она же там с ума сходит!!!

Софи аккуратно поерзала, расшевелила придавивший ее шлагбаум и начала медленно выползать из-под Моронского, миллиметр за миллиметром двигаясь к краю кровати.

- Куууда?! - вдруг сонно рыкнул зверь и сжал в лапе Сонины волосы, когда финишная линия была уже совсем близко.

Она вынуждена была упасть на лопатки. Над ее лицом тут же возникла бородатая физиономия с глазами-углями.

- Куда это ты собралась? - прохрипел Моронский.

- Мне... я... телефон...

- Зачем тебе телефон?

- Мне маме надо позвонить. Она меня потеряла со вчерашнего вечера.

- А... - он ослабил натяжение Сониных прядей и резко перекинул ее на себя, усаживая сверху, - не кипишуй, она знает где ты.

Соня часто заморгала и замерла, забыв про смущение в надежде, что ослышалась.

- Это шутка такая, Моронский?

- Да, какие уж тут шутки, Орлова?

- Но... з-зачем? К-как?

«Ну, кто тебя просил, а?!» Соня ведь приготовилась прикрыться Корнеевой, соврав, что ночевала у подруги. Теперь мама перестанет доверять ей, и, что ещё хуже, начнёт презирать её за слабость, как... как Анну Каренину.

- Затем, что она звонила несколько раз. Я ответил, - он пальцами слегка провёл вверх-вниз по ее соскам, закусив губу. Соня сейчас только обратила внимание, что его верхние резцы едва заметно длиннее остальных зубов и это придавало его редкой улыбке какую-то легкую детскость. - Сказал, чтобы не теряла, - медленно выговорил Макс, играя с Сониной грудью, - у тебя все просто замечательно, несмотря на то, что ты в сексуальном рабстве.

Моронский погладил ее плечи, вернулся к груди. Сжал пальцами соски.

- Чего? - Соня пыталась игнорировать поднимающееся волной возбуждение. Не до него сейчас. - Ты серьезно?

- Абсолютно! - руки Макса замерли на талии у Сони. Он смотрел на них, будто изучал контраст текстур и оттенков. На фоне нежного медового атласа ее кожи его смуглые татуированные кисти смотрелись двумя дубами, молодыми, но сильными, с бороздами жизненного опыта, отметинами бурной юности, чередой любовных побед, разорванного в клочья белья... Руки Макса говорили о нем громче слов. Именно его руки - первое, что увидела Соня тогда в галереи. Именно они тогда и пленили. Сразу. Ещё до того, как она осознала опасность, исходившую от этого мужчины.

Глаза Макса сузились, заполнились до краев темнотой. Цепким взглядом факира он гипнотизировал ее, словно кобру и Соне, вдруг, отчаянно захотелось посмотреть на себя в зеркало. Она, как-то, не привыкла к таким пристальным взглядам спросонья.

Она опустила глаза, отвела смущённо взгляд в сторону и впилась зубами в губу. Привычный алгоритм капитуляции. Усиленно подавляя стыдливость, Соня снова заглянула в тёмную гладь омутов. Ни одно зеркало не было бы и на сотую долю так правдиво, как его глаза. Сама она обязательно бы нашла к чему придраться. Но он смотрел на неё так... будто, на данный момент она была самой... «охуительной телкой» в его вселенной.

- Макс, пожалуйста... скажи честно, что ты ей сказал?

Моронский переместил ладони с талии на Сонины ягодицы и сжал, впиваясь сильными пальцами. Совсем не нежно. Хотя кожа там ещё саднила. Отвлеченная движениями его рук, она не успела ничего осознать и отреагировать. Макс приподнял ее над собой и быстро надел сверху на своё, готовое к бою орудие.

- Ох... - Соня задохнулась. Горячая волна сильного возбуждения окатила ее снизу вверх. Подкатила к горлу, придушила, отпустила. Внизу распирало сладкой болью. Ощущение почти разрывающей заполненности затопило каждую клеточку ее организма.

Чувства на грани. Соня замерла, боясь пошевелиться. А вдруг она не выдержит и треснет пополам?

- На, сама позвони и спроси, - он нашарил под подушкой свой телефон и протянул ей. - Давай. Вот так, не меняя положения. Звони. А я послушаю.

Он пошевелил бёдрами, сильнее прижимая Соню к себе, входя глубже. Хотя, куда уж глубже? По спине прокатилась блаженная рябь.

Господи. Что он делает?!

Соня взывала к той части мозга, что не успела ещё стать киселём, пытаясь вспомнить номер мобильного мамы. Путаясь в цифрах, стала набирать. Вроде все правильно. Тыкнула вызов.

- На громкую! - выпалил Моронский.

Соня помотала головой.

- Я сказал, на громкую! - отрезал он и резко подал бёдрами вверх, толкаясь ещё глубже в Соню. Внизу все сжалось в спазме и новая волна возбуждения прокатилась до горла, обдала щеки кипятком. Влага хлынула из неё водопадом.

Она включила динамики.

- Алло? - раздалось из телефона.

- Мам...

Моронский ещё раз толкнулся в неё, но уже не резко, а мягче, скользя в обильной смазке.

- Да. Соня?

- Мам, ты как? Мне... у меня все... хорошо... - ещё толчок. Соня непроизвольно зажмурилась и закусила губу. Задержала дыхание.

- Я слышу, Соня...

Макс криво усмехнулся и активнее начал вращать бёдрами под Соней.

Вот ведь беспринципный тип! Ничего святого!

- Ну, мааам... - не получилось у Сони протянуть это жалостливо, как в детстве, когда мама обижалась на дочь за не съеденный суп. Получилось простонать. Очень красноречиво.

- Наслаждайся моментом, девочка моя. Судя по всему, от тебя там ничего не зависит, - сказала мама и отключилась.

- Пока... - шепнула Соня в погасший экран.

- Молодец у тебя мама! Умная. Не то, что ты...

Моронский выдернул у неё из рук телефон, откинул. Взял Сонины руки в свои, переплел свои пальцы с ее. Сделал ещё пару сильных движений вверх.

- Теперь подвигайся сама. Ты же в первый раз на мне сверху? Нравится?

Соня чуть поднялась на коленях над Моронским, и аккуратно опустилась до конца, вжимаясь задницей в его бедра. Снова поднялась и опустилась уже смелее. Поерзала вперёд и назад.

- Нравится... - довольно протянул Макс, не дожидаясь ответа.

Он закатил глаза. За руки потянул ее к себе на грудь, подхватил Соню под ягодицы и, как поршень, начал вбиваться в неё снизу вверх, двигая ее за бедра к себе навстречу.

- Ох, хорошо! Охуенно! - пророкотал Макс, не останавливаясь.

Он резко, со шлепком, опустил бедра Сони вниз на себя и с силой прижал.

Это было настолько глубоко, что было бы больно, если бы не было так хорошо! Соне не хватило. Ей нужно было ещё таких движений.

- Ещё... - тихо, несмело попросила она, когда он перестал вжимать ее в себя так сильно.

- Что? - Макс даже голову поднял над подушкой.

- Ещё так сделай, - сказала Соня и покраснела.

Макс криво усмехнулся.

- А волшебное слово?

- Пожалуйста, - сгорая от нетерпения выстонала она.

- Пожалуйста что?

Он издевается?

- Пожалуйста. Сделай. Так. Ещё.

- Сделать как?

- Трахни меня, Моронский, я больше не могу... - не выдержала Соня.

- С-с-сссскка! - выдавил сквозь зубы Макс и поднял Сонин зад над собой. Резко опустил и придавил. Поднял опять и снова с силой насадил на себя и прижал. И когда она начала сжиматься вокруг него, ускорил темп. Соня вскрикнула. Макс, не сбавляя скорости, не останавливаясь ни на секунду, обхватил правой рукой Сонино горло и чуть отстранил от себя, чтобы они могли видеть друг друга. Она уже сама двигалась на нем, крутила бёдрами в агонии, повинуясь древним, глубинным инстинктам самки.

Грудь Макса тяжело вздымалась. Челюсть сжалась, на лбу проступили капли пота. Губы приоткрыты. Брови домиком.

Вдруг он замер. Запрокинул голову. Вены на шее вздулись. Макс выгнулся, притянул Соню за горло к себе ближе и она увидела, как лицо его за мгновение меняется. Вот, только что ему, как будто, было плохо, а сейчас уже нереально, крышесносно ХОРОШО!

Соня рухнула ему на грудь, уткнулась носом в шею, вдыхая его запах и подрагивая.

- Отличное начало дня! - сказал Моронский, отдышавшись, и пустил руки бродить по Сониной спине.

- Моронский, какое начало? Солнце садится, - пробубнила она ему в шею.

- У меня, когда я встал, тогда и начало.

Когда Соня вышла из ванной, завернутая в полотенце, Макс сидел на краю кровати, напротив стеклянной стены. Мощная спина его чернела на фоне вползающих в комнату сиреневых сумерек.

- Макс, - тихо позвала Соня.

Он обернулся.

- Ты не хочешь поговорить о том, что вчера было?

- Это о чем? Что было вчера?

- В шафране...

- А это... - отмахнулся он, - нет, не хочу. Я уже все обсудил с твоей задницей. Надеюсь... - он сощурил глаза, - Очень надеюсь, что она меня поняла.

Соня поджала губы. Оправдаться не получится. Да и это было бы глупо.

Макс поднялся с постели, медленно, походкой тигра двинулся к Соне. Подошёл вплотную. Стянул полотенце. Взял за плечи, развернул к себе спиной и толкнул на кровать.

- Мааакс... - попробовала возразить она, сомневаясь, что выдержит ещё одну атаку.

- Ш-ш-ш, - прошелестел он ей в ухо, - не трону, расслабься. Лежи смирно.

Он куда-то отошёл, но быстро вернулся. Что-то щёлкнуло. И через секунду Соня почувствовала на своих ягодицах что-то влажное и прохладное, а затем и ладони, осторожно размазывающие это что-то по ее попе. Запахло чём-то косметическим, весьма брутальным.

- Что это?

- Крем после битья.

Он аккуратно, очень нежно гладил Сонины ягодицы, не упуская возможности скользнуть пальцами между ними. И ей казалось, что это длится уже целую вечность. Терпеть это было невыносимо. Ощущения обостряла ставшая очень чувствительной после порки кожа. Соня даже незаметно закусила указательный палец, пытаясь сдержать стон.

Да что с ней такое? Как такое возможно? Почему она постоянно его хочет?!

В холле что-то звякнуло.

Макс чертыхнулся.

- Это Игорь. Пиццу притаранил. Ща похаваем!

И соскочив с постели, на ходу натягивая боксеры, вышел из спальни.

Соня тоже поднялась. Нашла своё полотенце и обмоталась. Прикоснулась к пылающим щекам. Подула себе на лоб. Что он делает с ней? Что она сама делает?

- Соня! - раздалось снизу. - Пошли пожрем, пока она горячая!

Моронский шмякнул на тарелки по огромному треугольнику пиццы.

- Давай! - жевнул он.

Соня и правда была голодная. Она потуже затянула полотенце над грудью, присела на краешек высокого барного индастриал-стула. Взяла двумя руками кусок пиццы и осторожно укусила за краешек.

Моронский активно жевал, жадно заглядывая за махровый узел над Сониной грудью. Проглотил, не отрывая от неё взгляда, откашлялся и сказал:

- Хотел тебя, - он глотнул минералки из пузатого фужера, - покатать на байке по ночному городу. Но одежда у тебя, - он кивнул на полотенце, - вообще не одежда. А ту розовую хуйню я велел сжечь.

У Сони пицца встала поперёк горла. Она тоже схватила фужер с водой. Хлебнула. Проглотила.

- Оно, вообще-то, от Кавалли! - она дёрнула плечиком и закусила губу.

- От Кавалли, блять?! - рявкнул он. - Вот в нем тебя бы и отковалли все трое! Один там, правда, больше по мальчикам. Но для разнообразия и твоя жопа бы сгодилась.

- Макс...

- Да. Закрыли тему! - отрезал Моронский.

Он прожевал ещё кусок, запивая водой из бокала.

- Завтра поедем, купим нормальных шмоток тебе, - сказал он обыденно, закуривая чёрную сигарету.

Она хотела возразить, но не успела, Макс не дал.

- А пока вот, - он с сигаретой во рту нырнул куда-то за подушки дивана и извлёк несколько брендовых пакетов. - Времени особо не было. В первом попавшемся магазине здесь внизу купил. Если что-то не подойдёт, можно завтра поменять. Главное, не в полотенце туда прийти.

Соня смотрела на пакеты и не знала, что делать. Как реагировать? Как это выглядит? Как расценивать? Он изъявил желание ее приодеть? Она, типа, замухрышка, которую надо теперь довести до кондиции, подтянуть до уровня хозяина? Чтобы не позорила венценосного? И что ей на это сказать?

«Тоже мне, принц с хрустальным башмаком!»

- Соня! У меня сейчас сигарета усы спалит! Может, возьмёшь пакеты?

И она взяла. А куда деваться? Не ходить же, в самом деле, в полотенце.

Первый попавшийся магазин - Шанель. Он все купил в одном месте. Вплоть до нижнего белья. Сам? Простые, светло-голубые джинсы-скинни, простая белая футболка, толстовка нежно-голубого цвета, белая бейсболка. Зачем? И белье, нежно-голубое. В коробке белые с чёрным кроссовки, носки.

- Ты сам это купил?

- Ну нет, Игоря послал, - съязвил Моронский. - Он же у нас икона стиля!

- Я к тому, что это не ты выбирал.

- Почему это?

- Ну, ты б все чёрное купил. По крайней мере, белье точно.

- Дедукция - не твой конёк! - с наигранной важностью проговорил Моронский, выдыхая дым. - Я вообще ничего не выбирал, просто попросил что-нибудь не розовое. А белье... это просто по акции продавалось. Со скидкой.

Ну, и как к нему относиться? Вот, что он за человек? Как он так умеет? Задевает людей по касательной. Показывая им их место. Тонко уел!

- А это на сдачу дали, - он шлёпнул на стол коробочку с тем же логотипом бренда на крышке.

- Что это?

- Понятия не имею, - пожал он плечами. - Говорю ж, на сдачу. Как спички.

Соня открыла. На подушке поблескивали золотые серьги- гвоздики в виде знаменитого шанелевского клевера с чёрным камушком в его середине. И цепочка с подвеской тем же клевером с камнем.

- Ну, допустим, одежда ладно, она нужна. Но вот спички, - она одним пальцем подвинула Максу коробку, - верни, пожалуйста, в магазин.

- Сама возвращай! - Макс даже не взглянул на коробку. - Хрен только они у тебя их возьмут без чека.

- Зачем ты это делаешь, Макс? - спросила серьезно Соня.

Макс опустил глаза, посмотрел на ее голые ступни. Склонил голову набок, покрутился на стуле. Потом поднял взгляд на Соню и сказал коротко:

- Я хочу!

И поднимаясь со стула, тоном, не терпящим возражений, добавил:

- Одевайся и поехали!

- Куда? - похолодела Соня. Она думала, про байк он пошутил.

- Я же сказал, кататься по городу.

Соня в панике подскочила, и не зная, за что хвататься: за полотенце, чтобы не потерять его, или за пакеты, посеменила за Максом по лестнице, чудом удерживая и то и другое.

- Я не могу! - лепетала она. - У меня... у меня попа болит!

- Не ври, Орлова! - бросил он из-за плеча, - Было бы это так, ты бы не скакала на мне, как бешеная, два часа назад.