Подарок к Рождеству

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кромешная тьма, проливной дождь, час пик. Хуже не придумать, если предстоит дорога в сорок миль накануне Сочельника. Джудит скрежетала зубами: поездка осложнилась из-за поднимавших брызги на развилке под Пеннингтоном грузовиков. Лучше бы она пропустила празднество в офисе, думала Джудит, и поехала днем раньше. Но вчера у нее не было намерения проводить Рождество в семье брата: ей становилось больно от одной этой мысли… Рождество у Хью и Маргарет — на ферме Лонгхоуп, до самой стрехи, казалось, пропитанной теплом счастливого семейного очага, — только заставило бы Джудит еще острее почувствовать, как же она несчастлива. Но сегодня в офисе, в разгар веселья, она почему-то постоянно вспоминала о полученном утром письме, и ей стало одиноко. Она вдруг пожалела о том, что вся полнота кратковременного ежегодного оживления ей неведома. Она так сильно ощутила потребность оказаться в кругу близких, что, поддавшись порыву, позвонила и в нескольких словах объяснила своей приветливой и хозяйственной снохе: передумала… приедет.

Маргарет очень радушно откликнулась на ее решение и призналась, что картина оставшейся без компании на Рождество Джудит снилась ей в кошмарных снах, а Хью из-за ее отказа приехать ужасно встревожился.

— Извини, я совсем не хотела огорчать вас. Но вам не помеха лишний рот за столом? — спросила Джудит и почувствовала, что уже не так, как прежде, страдает от одиночества.

— Это на Рождество-то, да на ферме? — Маргарет рассмеялась. — К тому же, милая, у тебя, я знаю, пара умелых рук.

Потом Маргарет посетовала на погоду и предостерегла Джудит: такого дождливого декабря не бывало уже много лет, несколько районов Глостершира затоплены. Проезд по дороге пока оставался открытым, но на участках, где трасса лежала вдоль реки Северн, требовалась особая осторожность.

Джудит не придала значения этим словам родственницы. Конечно, дождь лил как из ведра, было темно. Вести машину в таких условиях неприятно. Но малолитражка Джудит никогда ее не подводила, и Джудит за рулем всегда была осторожна. Просто придется потратить на дорогу времени больше, чем обычно… Джудит это стало совершенно ясно, когда она целый час добиралась до окрестностей Глостера, преодолев всего восемь миль пути. Вблизи последней крупной развилки поток машин еле полз, и наконец она поняла почему: дорожная полиция в полном составе — с ярких плащей полицейских ручьями стекала дождевая вода — осведомлялась у каждого водителя о месте его назначения.

— Сожалею, мисс, — сказал констебль, когда Джудит сообщила ему, что намерена ехать по чепстоуской дороге. — Некоторые участки трассы уже под водой. Возвращайтесь или поезжайте в Глостер, а далее следуйте поездом.

Джудит поблагодарила полицейского и без колебаний повернула налево, в Глостер, к железнодорожной станции. Раз Джудит решила провести Рождество на ферме Лонгхоуп, она доедет туда во что бы то ни стало. Через полчаса ее машина была в надежном укрытии на автостоянке длительного пользования. Телефонным звонком Джудит предупредила брата, и Хью обещал встретить ее на «лендровере» в Чепстоу — с поезда.

Дождь все лил, и Джудит не захотела ждать двадцать минут на платформе. Зашла в ярко освещенный буфет, проверила расписание по висевшему над дверью табло, постояв в очереди, взяла чашку кофе, а потом присела на скамейку и принялась листать кем-то забытую бульварную газетенку.

Снова взглянув на табло, она узнала, что ее поезд опаздывает еще на двадцать минут. Она со смирением взирала на табло и вдруг съежилась, увидев, что дверь распахнулась и вошел высокий, до боли знакомый человек. Судорожно оглядываясь, она стала искать, где бы скрыться, и испытала облегчение, когда Николас Кэмпьен прошел прямо к стойке и даже не посмотрел в ее сторону. Джудит поднялась и, крадучись, направилась к выходу, но тут Ник обернулся с чашкой в руке и задержал взгляд на ее ярко-красном плаще. На мгновение его глаза оживились, но взгляд Ника стал жестким, когда он увидел, что она уже держится за ручку двери.

Он поспешил протиснуться к ней сквозь толпу, насмешливо приподнимая бровь.

— Неужели ты, Джудит? Давненько мы не виделись! И что тебя занесло в эту глушь?

Она изобразила сверкающую светскую улыбку.

— Привет, Ник. Пытаюсь добраться домой.

— Домой?

— Да, в Лонгхоуп, — ровным голосом ответила она.

Его голубые, с зеленой искоркой, окаймленные густыми ресницами глаза, — неотразимые, в который раз подумала Джудит, — сузились и превратились в холодные щелки.

— А мне говорили, что в этом году ты не осчастливишь своим присутствием Лонгхоуп в Рождество. — Он указал на два свободных места в углу. — Присядем? Если ты, как и я, собираешься ехать в Чепстоу, нам придется ждать — наш поезд опаздывает.

То, что Ник будет ее попутчиком, явилось настоящим ударом для Джудит. Но она покорно села. Она все делала, как он хотел, до тех самых пор, пока не ушла от него.

— Я отправилась на машине, — заговорила она, чтобы прервать тяжелое молчание. — Но под Глостером полиция сказала, что дальше дорога затоплена и что надо поворачивать обратно или ехать сюда, на поезд.

— И мне сказали то же самое. — Он повернул голову и посмотрел на нее прежним проникновенным взглядом. Седина в его волосах проступала гораздо заметнее, чем в их предыдущую встречу. — Я сделал ошибку, поехав сегодня в Пеннингтон.

— За рождественскими подарками? — вежливо поинтересовалась она.

— Нет. Я заходил к тебе, — ответил Ник, помолчав немного.

У Джудит екнуло сердце. Она сделала над собой неимоверное усилие, чтобы ее лицо не выдало, как ей хочется узнать, зачем он заходил. С деланным безразличием она спросила:

— Когда это было?

— Наверное, около половины пятого.

— Ты опоздал всего на несколько минут.

Они взглянули друг на друга и отвернулись. Наконец она не смогла удержаться:

— Зачем ты хотел меня видеть?

— Чтобы поздравить с Рождеством, зачем же еще? — едко ответил он.

Она покраснела от досады и с тоской посмотрела на табло. Поезда не будет еще целую вечность — почти десять минут.

— Ты похудела. И подстригла волосы, — с недовольством заметил он. — Мне длинные больше нравились.

Как раз поэтому она их и подстригла.

— А твои еще поседели, — огрызнулась она.

— Ничего удивительного, — с горечью ответил он, и снова воцарилось напряженное молчание, связавшее их посреди шумной толпы в буфете. Прервал молчание резкий голос Ника: — Как у тебя дела, Джудит, — честно?

Она остановила взгляд на своих черных замшевых сапогах, купленных по случаю Рождества.

— Нормально. Работа в фирме кипит. Я получила повышение.

— Поздравляю.

— Спасибо. А ты? Все в этих вечных кругосветных путешествиях?

Ник повернулся к ней.

— Теперь это будет редко. Ты, наверное, знаешь, папа скоро уйдет на пенсию. Я нужен здесь.

Джудит насмешливо повела бровью.

— Будешь наконец сидеть как прикованный за столом? Такого я от тебя не ожидала.

— Я и сам от себя такого не ожидал. Но если подумать, я, наверное, все время знал, что этим кончится.

— Жаль, раньше ты об этом не говорил.

— В самом деле? — Он резко повернулся и перехватил ее взгляд.

— Что — в самом деле?

— Ты сказала — жаль. Может, наши отношения сложились бы иначе, если бы я раньше отказался от своих поездок?

— Вряд ли. — Джудит повернула голову и посмотрела на табло. — Мне пора. Поезд вот-вот подойдет.

На платформе гулял ветер, окатывая пассажиров ледяной дождевой водой, и, пока не подошел местный, из двух вагонов, состав, Джудит успела промокнуть и замерзнуть. Она знала, что выглядит ужасно. Ее подстриженные каре ярко-каштановые волосы, обычно мягко обрамлявшие лицо, теперь, мокрые, слиплись вокруг жалкого, посиневшего от холода личика, на котором вообще не было никакой косметики: она не стала тратить время на грим — просто вылетела пулей из квартиры. Если бы она догадывалась, что встретит Ника, то нашла бы время накраситься, сказала себе Джудит и нахмурилась. С какой стати ей заботиться о том, что подумает Ник о ее внешности? Его мнение уже ничего для нее не значило. Поезд подъезжал к платформе, и она молилась, чтобы не нашлось свободных мест рядом, иначе ей с Ником пришлось бы сидеть вместе. Ее молитва исполнилась. Обоим было негде сесть, но так оказалось еще хуже: они стояли рядом среди колыхавшейся массы тел и не могли не касаться друг друга. На каждом повороте, у каждой стрелки, их швыряло из стороны в сторону, и Джудит уже была готова взвыть. Наконец Ник обхватил ее рукой за талию и крепко прижал к себе, не обращая внимания на ее испепеляющий взгляд.

— А то мы оба будем в сплошных синяках, — сказал он ей прямо в ухо, тепло дыша и щекоча ее мочку губами.

Джудит стиснула зубы, чтобы они не стучали, и надеялась, что Ник подумает, будто она замерзла, и не догадается, как она вся загорелась от его прикосновения. В последний раз, с горечью обещала себе Джудит, она поддалась порыву. Она могла бы сейчас сидеть в сухой одежде в тепле… в своей квартире, смотреть телевизор, держа поднос с ужином на коленях, могла бы спокойно провести вечер одна. Но картина, которую Джудит себе нарисовала, вдруг показалась ей такой безрадостной, что она встряхнула головой, желая прогнать мучительное видение.

— Успокойся, — раздраженно сказал Ник, неправильно поняв ее жест. — Мы же все-таки не совсем чужие.

Джудит опустила голову, пряча предательски выразительное лицо. Дни, недели, месяцы после того, как они расстались, она тосковала по многому, что привыкла считать само собой разумеющимся за недолгое время их бурной семейной жизни. Не на последнем месте было и такое, как сейчас, касание тел. Ее щеки горели при мысли о том, сколько ночей она ворочалась с боку на бок в жесткой постели на унылой квартирке в Пеннингтоне и томилась желанием ощутить присутствие Ника. Она поневоле училась обуздывать свою пылкость и до этой минуты искренне верила, что научилась. Они оба были одеты в тренчи; под плащом у нее был толстый черный свитер и черные шерстяные брюки, а у Ника, как она заметила, — твидовый пиджак поверх светло-коричневой водолазки и вельветовые брюки. Но соприкосновение их тел будоражило Джудит не меньше, чем если бы они оба были нагими и прижимались бы друг к другу.

Она несмело заглянула Нику в лицо, заметила, как дергается жилка в уголке его плотно сжатого рта, и с восторгом поняла, что он волнуется не меньше ее.

Вдруг поезд сделал необъявленную остановку прямо посреди глостерширских полей.

— Что-нибудь случилось? — спросила Ника Джудит, переходя на крик из-за поднявшегося гвалта.

В ответ Ник перехватил ее поудобнее и пожал плечами.

— Если и случилось, то скоро узнаем.

В микрофоне раздался голос, и толпа в вагонах затихла. Поезд, передал сообщение полиции машинист, далее не может следовать. Из-за наводнения пострадал мост у них на пути. Они находились у заброшенного полустанка в нескольких милях от Глостера, куда, сказал машинист, будут поданы автобусы и пассажиров развезут по населенным пунктам, насколько это позволит еще не затопленный участок дороги. Желающие имели возможность вернуться в Глостер тем же поездом.

— Теперь, — проговорил Ник, прикрывая Джудит от внезапного натиска устремившихся к выходу пассажиров, — надо приготовиться к тому, что дальше будем добираться пешком или вплавь.

— Но бедный Хью обещал встречать меня в Чепстоу. Там маленькая станция, нет служащих, ему не у кого будет узнать, что случилось, — с беспокойством сказала Джудит, когда Ник помогал ей сойти с поезда.

— У меня в портфеле телефон. Можешь позвонить Хью, пока ждем автобусов.

Когда-то Джудит ненавидела этот телефон, без которого Ник не обходился, ее раздражали звонки, вторгавшиеся в их жизнь. Благословляя теперь телефон Ника, она набирала номер фермы Лонгхоуп, а Ник светил ей карманным фонарем.

Потрясенный новостями, Хью предложил выехать им навстречу.

Джудит передала свой разговор Нику, он взял у нее телефон и стал непререкаемым тоном говорить со старым, добрым другом, который был к тому же его шурином.

— Хью, не выезжай, пока я не позвоню. Бог знает, сколько времени мы потратим и далеко ли продвинемся. Я перезвоню, как только будет возможность. Не беспокойся о сестренке, я о ней позабочусь.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем приехали наконец долгожданные автобусы за промокшими и замерзшими людьми, которые покинули поезд. Ждали так долго, что Джудит уже привыкла и не стеснялась сидеть, прижавшись к Нику. Они залезли в автобус и заняли места в конце салона. Ник сел как можно ближе к ней, и Джудит было приятно ощущать его тепло.

— Дай Бог, чтобы после всего этого ты не слегла с пневмонией, — проворчал он.

— У меня крепкий организм, — бодро ответила она. — Я редко болею.

— Отлично помню несколько случаев, когда ты все-таки болела, — сказал он, и от его интонации кровь прилила к лицу Джудит.

Вечным поводом для шуток между ними двоими было то, что в редких случаях, когда ей прописывали антибиотики, лекарство не подавляло, а, наоборот, обостряло в ней ответное чувство на его ласки. Ник подшучивал над тем, что таблетки оказывали на нее «жароповышающее» действие, и каждый раз, не стесняя себя, с упоением пользовался случаем.

— Интересно, далеко ли нам удастся продвинуться, — сказала она через некоторое время, разглядывая струйки воды на стеклах. — Хлещет так, что без ковчега нам не попасть домой.

— Не хочется, чтобы Хью где-нибудь застрял, пробираясь к нам, — проговорил Ник, хмуря брови. — Задавленному работой фермеру только не хватало в завершение дня схватки со стихией.

— Да уж, — вздохнула Джудит, в голосе которой звучало раскаяние. — Сколько хлопот из-за меня. Надо было поступить, как решила с самого начала, и провести Рождество в Пеннингтоне.

— Собиралась праздновать Рождество в кругу друзей? — спросил он небрежным тоном.

Джудит очень хотелось солгать и сказать, что да, собиралась, но ей всегда было трудно лгать Нику.

— Нет, — ответила она через некоторое время. — Я собиралась провести Рождество в тихом одиночестве. Я съездила в Лонгхоуп на прошлой неделе, отвезла подарки и получила свои — заодно с выговором от Маргарет и Хью по поводу моего неразумного решения.

Он испытующе посмотрел на нее.

— Джудит, почему ты не хотела провести Рождество у брата?

Потому что год назад, вскоре после их с Ником размолвки, веселье в большой компании, какие всегда собирала Маргарет, оказалось слишком тяжелым испытанием для нее. Несмотря на то, что боль еще не улеглась, Джудит как-то сумела тогда ничем себя не выдать, и никто, кроме Маргарет, не заподозрил, что она притворяется, веселясь больше всех. Тот праздник, однако, лишил ее сил, и в этом году она была просто не в состоянии пережить все снова. Но сегодня прислали документы о разводе, и что угодно казалось лучше перспективы остаться на Рождество в одиночестве.

— В фирме пришлось много работать, — неопределенно сказала она, — и мне захотелось немножко покоя. Ты знаешь мальчиков, какие они, а в этом году еще и малышка пошла, так что спасайся кто может. Но, — непринужденно добавила Джудит, — я воспользовалась привилегией женщины передумать и вот… влипла. Что ж, сама виновата.

— Не беспокойся, — твердо сказал он, — я позабочусь о том, чтобы ты добралась в Лонгхоуп целой и невредимой, пусть даже Хью придется вытаскивать нас откуда-нибудь на тракторе. Джудит заставила себя рассмеяться.

— Пожалуй, неплохо придумано. Кстати, — сказала она, — где ты собираешься провести Рождество?

Ник на секунду задержался с ответом.

— Во Фрайере-Хейвене.

Джудит посмотрела на него с удивлением.

— Но твои родители на Карибском море. Я… обедала с ними в последнее воскресенье перед их отъездом.

— Зачем этот извиняющийся тон? — усмехнулся Ник. — Я знаю, что ты постоянно встречаешься с ними.

— Здесь нет никакого секрета, — резко ответила она. — Лидия всегда говорила, что наш с тобой разрыв не повлияет на мои отношения с ней или с твоим отцом. И я рада этому: я очень привязана к ним. Я не так уж часто езжу во Фрайерс-Хейвен, но всегда получаю удовольствие от поездок.

— Им тоже приятно тебя видеть. Моя матушка только и твердит мне об этом. — Ник невесело усмехнулся. — Они оба ведут себя так, будто это я тебя бросил, а не наоборот.

Автобус остановился, и несколько пассажиров сошли. Остановка отвлекла их, и между ними вновь воцарилось молчание. Для Джудит молчание было лучше этого разговора, который, кроме ссоры, ничем не мог кончиться.

Джудит откинулась на спинку сиденья, чувствуя, что ее покинули силы: запоздалая реакция на неприятную неожиданность — встречу с Ником. Они не виделись десять месяцев, с того дня, когда он разыскал ее в Лонгхоуп и добился от нее объяснений. Они обменялись резкостями, поставили точки над «i», после чего Ник сел в машину и помчал от фермы на такой скорости, что чуть не разбил свой «лотос» на колдобинах ведшей к шоссе проселочной дороги. И вот они снова вместе. Из-за какой-то непогоды.

Джудит украдкой взглянула на знакомый орлиный профиль сидевшего рядом с ней мужчины, потом отвернулась и стала всматриваться в темноту, освещенную редкими фонарями там, где у дороги встречались сбившиеся в кучу домишки. Автобус снова и снова останавливался, выпуская пассажиров, и наконец они с Ником остались одни в салоне.

Она смотрела в окно невидящими глазами. Первая встреча с Ником ожила в ее памяти так ясно, будто только вчера Хью, не предупредив, привел его домой к ужину, будучи уверенным, что Маргарет, как всегда, без затруднений сумеет принять неожиданного гостя. Хью Лонг учился с Ником Кэмпьеном в одной школе. Потом Хью поехал в сельскохозяйственное училище в Сайренсестер, а Ник — в Эдинбургский университет, чтобы получить специальность инженера электронной техники. Фактически Ник занялся маркетингом и исколесил полсвета, продавая различные электронные товары своего семейного предприятия. В тот первый раз за ужином, в просторной, теплой кухне на ее родной ферме, Джудит казалось, что Николас Кэмпьен явился к ним с другой планеты.

Джудит, конечно, видела мельком Ника и раньше — она знала многих друзей Хью. Родители Ника жили всего в нескольких милях от фермы Лонгов в одном из самых прелестных домов района. Джордж Кэмпьен с успехом занимался бизнесом, а его жена, пользовавшаяся большим уважением в округе, — благотворительной деятельностью. Но Ник, как и Хью, был на десять лет старше Джудит, и до того рокового вечера их пути не пересекались. Она только что окончила колледж, получила диплом бухгалтера, нашла более или менее сносное местечко в бюро бухгалтерских услуг в Пеннингтоне — чтобы было с чего начать, пока появится отвечающее ее запросам занятие — и чувствовала себя на седьмом небе.

Джудит в тот вечер не сомневалась, что она хороша. Ее волосы были длиннее, чем сейчас; блестящие, густые, они спадали ей на плечи, а от желтого свитера становились заметнее золотистые искорки в ее карих глазах. Неожиданный гость оценил этот эффект, она сразу заметила. Хью был доволен тем, что его старого друга встретили так тепло. Но только Маргарет уловила электрический ток, через стол связавший обаятельного брюнета Ника Кэмпьена и сияющую, молодую Джудит.

Ник тогда временно обосновался в глостерширском отделении своей фирмы. У Джудит кружилась голова оттого, что она нашла работу, что впервые жила вдали от семьи. Молодой девушке польстило, что Николас Кэмпьен с места в карьер пустился за ней ухаживать, притом с такой решимостью победить, какой она не ожидала. К концу их третьего свидания она была по уши влюблена, и — чудо из чудес — Ник отвечал ей полной взаимностью.

Он жил в то время в небольшом коттедже восемнадцатого века в самом старинном и престижном районе Пеннингтона — города, более двух столетий назад ставшего модным бальнеологическим курортом. На квартире, которую Джудит снимала с двумя подружками, было невозможно уединиться, и у нее скоро вошло в привычку все чаще приходить к Нику. С первого поцелуя оба были потрясены остротой взаимного чувства, но Джудит не поддалась на уговоры Ника переехать к нему.

— Нет, — решительно сказала она. — Я обещала себе, что не сделаю этого, пока… ну, пока не буду уверена, что это навсегда.

— Ты — о браке?..

— Не обязательно о браке… Наверное, дело в твердом уговоре. — С нечеловеческим усилием она вырвалась из его объятий и встала чуть поодаль, трепеща под взглядом его горящих светлых глаз. — Еще рано. Это слишком неожиданно.

Ее поразило, до чего легко, без протеста, Ник согласился с ней. Это задело ее самолюбие. Потом в течение одной-двух недель он не пытался добиться большего, чем поцелуи, и только распалял ее ласками до потери сознания. Но он ни разу даже не заикнулся о том, чтобы им жить вместе. Будь Ник менее внимательным, Джудит могла бы подумать, что он выбросил эту мысль из головы. Но он посылал ей на квартиру цветы, ставшие предметом зависти ее соседок, и тонко выбирал подарки — книги, ее любимую грампластинку, фарфоровую безделушку из какой-нибудь антикварной лавки, которыми славился Пеннингтон. Он водил ее в местный театр и дорогие рестораны, даже ездил с ней по воскресеньям в Лонгхоуп обедать в кругу ее семьи, ведь Джудит регулярно ездила на обеды по настоянию Хью и Маргарет.

Как он все ловко подстроил, хмуро вспоминала Джудит, а автобус по-прежнему медленно ехал среди полей сквозь темную ночь и проливной дождь. Ник ее просто припер к стене, однажды вечером объявив, что дальше так нельзя, что оба они совершеннолетние люди и что либо они становятся любовниками, либо между ними все кончено. С какой самонадеянностью он рассчитывал на ее согласие! Не представляя себе, как жить без него, она позволила Нику тут же затащить ее в постель.

Нагие, они легли вместе на его широкую кровать, и пожиравшее обоих пламя страсти было настолько яростным, что Джудит не смогла сообщить Нику кое-что, в тот момент ей казавшееся несущественным. А Ник обнаружил, что он — первый в ее жизни любовник, но, обуреваемый желанием, не остановился… Потом он совершенно недвусмысленно сказал ей, что она должна была его предупредить.

— Зачем? — спросила она, еще дрожа от первого в жизни акта любви. Ощущение было острым, но прервалось слишком скоро, и она теперь нервничала.

Ник приподнялся на локте и посмотрел на нее. Его лицо все еще искажала жажда.

— Затем, глупышка, чтобы предохраняться… Под конец меня захлестнуло, и я как последний дурак забыл, что обязательно надо спросить…

— Мне нельзя принимать таблетки, — выпалила она, — если ты об этом. Когда я уезжала в колледж, Маргарет говорила, что надо бы… Но сколько их на мне ни испытывали — ото всех у меня были мигрени. Да и в школе любили читать лекции о том, как это опасно. — Она остановила на нем долгий, жаркий взгляд. — И я еще не встречала того, ради кого стоило бы рисковать. До сегодняшнего дня.

Тут Ник обнял ее и снова стал целовать с такой страстью, что неизбежно и скоро наступивший оргазм вознес Джудит к немыслимым высотам блаженства, и она была не в состоянии слова произнести, когда Ник, опытный любовник, во второй раз уже овладев ситуацией, наконец кончил.

— Ты что же, так никогда больше и не заговоришь? — лениво спросил он чуть позже.

Джудит посмотрела на него воспаленным взглядом и улыбнулась улыбкой Евы.

— Я думаю, как странно, что я до сих пор никогда этого не делала. Знала бы, чего себя лишаю, давно бы совершила грехопадение!

От ее слов у Ника потемнели глаза, он сдавил ее до синяков и заявил, что впредь в ее жизни нет места другим мужчинам.

Поженились они через месяц, всего через восемь недель после того, как Хью приводил Ника ужинать в Лонгхоуп. Но супружеская жизнь оказалась совсем не счастливым завершением встреч, как это представлялось Джудит. Она панически боялась летать на самолете, к тому же не желала бросать работу и поэтому иногда отказывалась сопровождать Ника в поездках, о чем он поначалу просил ее. Таким образом, ей часто приходилось оставаться одной… даже на обе годовщины их свадьбы. Во второй раз Ник опоздал ровно на день, и когда он вернулся из Японии домой, то обнаружил, что его жена, а также почти все ее личные вещи исчезли.

«Я ухожу, Ник, — писала она в записке, найденной им на тумбочке в прихожей. — Я не хочу быть маленькой женушкой, которая вечно ждет, что ее господин и повелитель наконец придет домой, а тогда уделит ей чуточку времени. Постарайся понять меня. Мне очень хочется быть самой собой, а не только супругой Николаса Кэмпьена. И тут никакого другого мужчины нет. Никогда не было — с минуты нашей первой встречи. Но я больше так не могу. Прости».

Записка была без подписи. Казалось неуместным заключать: «Любящая Джудит». Теперь она жалела, что не написала этих слов. Она никому никогда не признавалась, думала, что ее затея станет чем-то вроде испытания для него, докажет ему, что она тоже имеет право решать, когда речь идет об их совместной жизни. Она нисколько не сомневалась в том, что стоит ей уйти, как Ник поймет: в их отношениях надо что-то менять. Но Николас Кэмпьен был гордым, и после нескольких неизбежных столкновений гордость не позволила ему бегать за женой, которая его бросила. А спустя некоторое время гордость не позволила Джудит вернуться. Он больше не пытался встретиться с ней после того случая, когда, в бешенстве, уехал из Лонгхоупа. Но Джудит все жила надеждой, что услышит в телефонной трубке его низкий голос, который ни с каким другим она бы не спутала, или увидит Ника у выхода, когда пойдет с работы домой.

Она занимала уже не тот красивый, со вкусом выстроенный коттедж, а жуткую тесную мансарду в другом конце города, которую только и могла себе позволить теперь, когда приходилось жить на одно свое жалованье. Она знала, что ее поступок поразил и Хью, и Маргарет. Хью пытался дознаться, не обращался ли Ник с ней жестоко, а Маргарет сперва спрашивала, не замешана ли тут другая женщина, потом еще — не нашла ли Джудит мужчину, которого предпочла Нику.

Но Джудит не представляла себе, как можно, независимо от обстоятельств, кого-либо предпочесть Нику. Ей удалось убедить и брата, и его жену в том, что вина на ее стороне, что брак с Ником не оправдал ее надежд, что она желает жить самостоятельно, не хочет довольствоваться какой-то полужизнью, подчиненной целям и интересам мужа. А после третьей неудачной попытки Ника разубедить ее она даже сменила квартиру.

— Ник обязательно поинтересуется, где ты. Дать ему твой адрес? — спросил Хью, не понимавший всей этой истории.

— Если ему это нужно… — безразличным тоном ответила она. — Я ведь от него не прячусь.

А будто бы пряталась… Она долго не видела Ника — его словно земля поглотила. Но однажды он промелькнул перед ней — у выхода из магазина, в котором иногда покупал одежду, а еще она не сомневалась, что несколько раз видела его «лотос», проезжавший по ее улице. Но если за рулем и сидел Ник, он не остановился. Один взгляд на него, даже на машину той же марки — и она ясно поняла, какую выбрала жизнь… без Ника она очутилась в голой пустыне. В конце концов прозревшая и погрустневшая Джудит смирилась с тем, что проиграла в борьбе за преобразование своего брака. Со временем и неожиданно для себя Джудит приспособилась к жизни вновь одинокой женщины, но в своем положении соломенной вдовы она не принимала приглашений от мужчин, которые начали ходить за ней косяками, когда стало известно, что она рассталась с Ником. Его мать постоянно сообщала ей о его поездках после их разрыва, ошеломившего и очень расстроившего старших Кэмпьенов. Вначале они не сомневались: виноват их сын. Хотя Джудит и уверяла, что это не так, она сама решила уйти от него, у Лидии Кэмпьен затаилось подозрение: Ник изменял молодой жене. Не вдаваясь в подробности, Джудит наконец убедила его мать, что та заблуждается. Но никому, кроме Ника, считала Джудит, не нужно знать всех причин, побудивших ее разрушить брак, который и друзья, и родственники называли идеальным.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Какой тяжелый вздох… — сказал Николас Кэмпьен и прикрыл ее руку своей. — Не беспокойся, Джудит, я в конце концов довезу тебя до Лонгхоуп.

— Да, конечно, — беспечным тоном ответила она, убрала свою руку и тут же пожалела об этом: она почувствовала, как он весь напрягся. — Во всяком случае, мы оба умеем плавать.

— Обещаю, что до этого не дойдет. — Ник выпрямился и стал пристально смотреть вперед, на дорогу. — Тормозим. Пойду переговорю с водителем. — Ник вскочил на ноги как раз в тот момент, когда автобус остановился и вошел инспектор дорожной полиции.

Коротко переговорив с обоими, Ник вернулся к Джудит, взял с полки свой портфель и ее дорожную сумку.

— Увы, конечная остановка. Теперь мы предоставлены самим себе.

Джудит философски улыбнулась Нику.

— Возможно, кто-нибудь одолжит нам лодку, — произнесла она, когда полицейский помогал ей сойти.

— Не берите, даже если вам кто-нибудь ее и предложит, — проговорил озабоченный констебль. — Река Северн вздувается с каждым приливом, и вас унесет до самого Бристольского залива. Там, в устье, Бог знает что может случиться.

— Не беспокойтесь, инспектор, — сказал Ник и, дав чаевые водителю, спрыгнул на землю. — Жена шутит. Она родилась в здешних краях.

— В таком случае все в порядке, — улыбнулся полицейский. — У нас и так хлопот по горло, вызволяем людей из застрявших на дороге машин. Лодок нам еще не хватало… Будьте осторожны. Скоро прилив.

Ник заверил инспектора, что они полиции хлопот не прибавят, повесил на плечо сумку Джудит, потом вынул из портфеля фонарь, которым его спутница и завладела. Она послушно взяла Ника под руку, и они пустились в путь.

— Похоже, — сказал Ник, когда они шли по узкой, в середине дороги, полоске, еще выступавшей над водой, — что ярдов через сто начнется затопленный участок. Констебль говорил, если постараться, то можно пройти вброд до Барнфорда. К счастью, город высоко стоит над рекой, и мы без особых затруднений проберемся главной улицей. Но вот за церковью дорога опять спускается к реке, и, по-видимому, немалый участок снова будет под водой.

Джудит содрогнулась от этой мысли.

— Надо было возвращаться домой на поезде, — с горечью произнесла она. — Ведь ты бы не стал так упорствовать, не настройся я попасть в Лонгхоуп любой ценой?

— Нет, — откровенно признался Ник и остановился: дорога скрылась под водой. — Я бы вернулся в Глостер и переночевал в гостинице.

— То есть ты оказался в дурацком положении только потому, что я решила сегодня вечером непременно быть на ферме у брата? — не веря своим ушам, переспросила она.

— Да, — просто ответил он. — Я понемножку учусь. Раньше я бы настоял на том, чтобы ты возвращалась со мной, отмел бы в сторону любые твои возражения. Но у меня хватило времени пересмотреть отношение к тебе, и сегодня я поступил так, как хотела ты.

— В результате чего до нитки промок и, наверное, умираешь от голода, а крыши над головой, ужина и даже Хью с его трактором нам не видать, если не преодолеем этот потоп. — Она расхохоталась.

— Что тут смешного? — с раздражением спросил Ник и сжал ее руку.

— Да так, ничего, — задохнувшись, выдавила она. — Просто я часто представляла себе, что мы как-нибудь снова встретимся, но мне и не снилась такая веселенькая история.

Он тоже посмеялся с ней, и на мгновение им, стоявшим в темноте под проливным дождем, эта невероятная ситуация показалась абсурдной, а вовсе не таившей угрозу.

Спустя некоторое время Ник посветил фонарем на затопленную дорогу перед ними, потом наклонил голову к Джудит.

— Ну как — вперед? Или возвращаемся к какому-нибудь оставшемуся на суше пабу и поищем, где бы устроиться на ночлег?

— Признать свое поражение? Нет! — храбрясь воскликнула она. — Жаль, конечно, что надела эти, такие красивые новые сапоги!.. Но все равно, я — за то, чтобы идти вперед.

— Отлично. Твое слово — закон.

С крайней осторожностью они пустились вброд сперва мелкой водой, но постепенно заходили все глубже. Глубину они смогли прикинуть, когда нашли кем-то брошенную у дороги машину, но вскоре были только ветер, только хлеставший придорожные деревья дождь, только черная бездна перед ними, и они уже не различали, где дорога, а где река. Тут Ник настоял на том, чтобы ему прокладывать путь.

— Цепляйся за мой пояс, — распорядился он, — но постарайся на меня не наскочить, если я вдруг остановлюсь. Ты намного ниже меня, так что дергай, если для тебя будет слишком глубоко.

Джудит вцепилась мертвой хваткой в его пояс, и они осторожно двинулись дальше, держась вблизи деревьев по правой стороне. Джудит скрежетала зубами, но намеревалась идти сколько сил хватит, несмотря на то что, казалось, было уже слишком глубоко для нее. Ноги у нее онемели, когда ледяная вода поднялась выше ее сапог до колен. Джудит успокаивала себя тем, что этот участок дороги короткий, а судя по расстоянию до размытых бледно-оранжевых пятен света от уличных фонарей, Барнфорд был рядом. А там дорога через город пойдет вверх по крутому склону…

Джудит казалось, что они с мучительной медлительностью продвигаются уже много часов, когда она почувствовала — вода поднялась выше колена. Джудит захрипела, внезапно представив себе, как начинается прилив и бурная река захлестывает их. Ник остановился.

— У тебя все в порядке? — резко спросил он.

— Все хорошо! — успокоила его она, щелкая зубами. — Ну не то чтобы хорошо, а просто могло бы быть хуже.

— Отсюда назад нам не вернуться, — проговорил он, тяжело дыша. — Но если выдержишь еще несколько ярдов, там дорога пойдет в гору.

— Ура! — Она хрипло фыркнула. — Веди вперед, Макдуф [1].

Ветер унес его ответный взрыв хохота, а Джудит, медленно и мучительно, постоянно спрашивая себя, утонет она или умрет от переохлаждения, прежде чем они доберутся до возвышенного участка, и все-таки не теряя присутствия духа, пробивалась сквозь массу воды, пока вода, с ужасом заметила Джудит, не поднялась ей до бедер. Тут Ник снова остановился.

— Сможешь минуту-другую удержаться на ногах здесь, Джудит?

— А что? — спросила она, впадая в панику.

— Я рвану вперед и пристрою где-нибудь эту твою сумку, потом вернусь за тобой.

— Не оставляй меня одну! Брось сумку, Бог с ней, — простонала она, вдруг теряя самообладание.

Ник посветил фонарем ей в лицо, не проронив ни слова, пустил сумку по воде, передал Джудит фонарь и взял ее на руки.

— Свети. Остальное — мое дело.

— Но, Ник… — вырвалось у нее.

— Нет, дорогая, на этот раз буду распоряжаться я, — заявил он, хрипло дыша. — А ты, пожалуйста, помолчи и не мешай мне.

Через несколько минут, когда Джудит уже казалось, что Ник вот-вот ее уронит, он опустил ее на видневшуюся над водой у первого барнфордского фонаря дорогу. Вдоль поросшего травой размокшего берега тянулся деревянный парапет, и они, обессилев, навалились на него. Джудит не могла унять дрожь, она щелкала зубами, как кастаньетами, а Ник с минуту-другую хрипел, рывками глотая воздух, прежде чем пришел в себя. Потом схватил Джудит за руку и поволок по дороге, ведшей в гору, — через размытый дождем, обезлюдевший город, мимо лавчонок в диккенсовском духе, с разукрашенными мишурой витринами.

— Как тихо, — захлебываясь, произнесла Джудит.

Интересно, думала она, удастся ли ей когда-нибудь в жизни снова ощутить тепло… если она поправится после пневмонии, с которой, Джудит уже не сомневалась, они оба слягут.

— Ни одной машины, — тяжело дыша, сказал Ник. — Город отрезан от шоссе.

Вдруг в дверях одной из лавчонок показалась крупная фигура. Человек обратился к ним:

— Добрый вечер.

Бобби [2], в своем старинного образца шлеме, был как видение, ниспосланное им свыше.

— Добрый вечер, констебль, — ответил Ник, тяжело дыша. — Мы только что добрались сюда вброд.

Констебль выразил явное беспокойство, увидев при свете фонаря, какое у Джудит бледное, измученное лицо и как она промокла.

— Куда вы пытаетесь добраться? — обратился констебль к Нику.

— Дама желает попасть в Литл-Минн, на ферму Лонгхоуп.

— Вряд ли это вам удастся… Там наводнения нет, но несколько участков дороги затоплены, и вы не сможете подойти к ферме.

— Нам надо позвонить моему брату, — волнуясь, заговорила Джудит и тут поняла, что портфель промок не меньше ее самой. — Но я, кажется, вывела из строя твой телефон, Ник, — робко добавила она.

— Если вы последуете за мной в полицейский участок, вон там, на возвышении, — указал жалким путешественникам констебль, — то сможете позвонить оттуда. А я узнаю, примут ли в «Быке» постояльцев. Обычно там не устраивают на ночлег.

— Спасибо, констебль, не беспокойтесь о ночлеге, — ответил Ник, почти волоком тащивший за собой Джудит. У нее просто оборвалось сердце; от мысли, что им придется идти вброд еще миль этак двенадцать, ей захотелось лечь на месте и умереть. — Есть возможность вызвать такси? — к ее крайнему удивлению, спросил Ник у констебля.

— Да, конечно, — совершенно невыразительным тоном ответил полицейский. — Но вряд ли есть смысл… просить Эрни Миллера присылать машину сегодня, пока вода стоит так высоко. Утром будет отлив, тогда автомобиль, может быть, и доберется. А вообще-то не стану вас обнадеживать.

— Я думал поехать мимо церкви и через Риджвей до Аппер-Хайфилда. — Они подошли к полицейскому участку, и Ник улыбнулся констеблю. — Дорога поднимается круто. И земля, наверное, ужасно раскисла, но место такое, что не затопит. У меня там живут родители.

Констебль одобрительно кивнул. Он был явно рад хоть чем-нибудь помочь.

— Вот это другое дело.

В маленьком полицейском участке все засуетились вокруг Джудит. Ей приготовили горячий чай, дали полотенце, чтобы обсушить волосы, и восторгались ее смелостью в сражении с потопом. Ей было совестно. Джудит чувствовала, что она виновата: они попали в передрягу из-за ее упрямства. В Лонгхоуп ей, видите ли, захотелось! Джудит поначалу и в голову не приходило, что Ник едет, просто чтобы удостовериться, что она доберется невредимой. Добралась… правда, добралась она не в Лонгхоуп и вымокла до нитки, но была целой и невредимой благодаря заботам Ника. С чувством полного безразличия, думая об одном — согреется ли она хоть когда-нибудь, Джудит ждала, пока Ник вел недолгий разговор с Хью по телефону, пообещав перезвонить, когда они окажутся во Фрайерс-Хейвене. Потом подъехало такси, и все стали бурно прощаться, поздравлять друг друга с наступающим праздником. Ее закутали в плед, усадили на заднее сиденье в машине, где, слава Богу, было тепло, и они поехали мимо церкви по петлявшей дороге в гору, к родному дому Ника.

Таксист еще только тронулся с места, а Ник уже успел отпереть дверь, включить свет и втащить Джудит в дом. В квадратном, с низким потолком холле было уютно. На обшитых панелями стенах висели написанные маслом пейзажи, а в изгибе лестницы стояла высокая елка. Ник повернул выключатель, и на ветках, среди мишуры и шаров, замигали огоньки. Но Джудит прежде всего оценила упоительное, живительное тепло.

— Выбора нет, — тусклым голосом проговорил Ник, — при сложившихся обстоятельствах ночевать больше негде. Конечно, только сегодня…

Джудит понимала, что в ее положении не до капризов. Она коротко кивнула, по-прежнему стоя у порога.

— Мне не пришло в голову, что можно ехать во Фрайерс-Хейвен. Я не знала про эту дорогу. Я сюда ездила только через Глостер.

— Не стой там, будто явилась с визитом, — нетерпеливо сказал Ник. — Поднимайся в мамину спальню и прими самую горячую ванну, какую только сможешь вытерпеть. Что нужно из одежды, найдешь у мамы в шкафу.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила она. — Не мог бы ты отнести мой плащ и сапоги на кухню или еще куда-нибудь — чтобы с них стекла вода?

Ник резко кивнул и сорвал с себя тренч.

— Конечно. Давай, снимай.

— Что-то… — проговорила Джудит слабым, отсутствующим голосом, — что-то я не…

Он окинул ее быстрым, внимательным взглядом и бросился к ней по прекрасному персидскому ковру, едва успев ее, падавшую, поддержать.

— Обмороков мне тут не хватало! — рявкнул Ник.

Джудит стиснула зубы, проглотила комок в горле и с неимоверным усилием овладела собой.

— Извини, — задыхаясь, выговорила она. — Разморило в тепле… Мне не по себе.

— Тебе будет лучше, когда избавишься от этого промокшего тряпья, — бросил Ник и, отрывая пуговицы, потащил с нее плащ. Ник пихнул ее на резную деревянную банкетку у стены. — Сядь, я стяну с тебя сапоги.

Легко сказать… На деле у них уже не было сил. Как сквозь туман, Джудит заметила, что после всего, что они перенесли, Ник побледнел и осунулся. Если Ник, который всегда держался подтянуто, так ужасно выглядел, то сама она наверняка напоминала призрачную тень того, чем была на Рождество. Джудит не увлекалась спортом, она только ходила пешком на работу и с работы, а летом изредка играла в теннис. Отныне, мысленно обещала она себе, запыхавшись от усилий, которых ей стоила попытка помочь Нику стащить с нее застрявший второй сапог, займусь аэробикой, долгими пробежками и буду меньше смотреть телевизор, чтобы в следующий раз, когда придется преодолевать потоп, оказаться в полной боевой готовности.

— Все. — Ник отдышался и поднял ее, но слишком рано отпустил, и Джудит рухнула на пол.

— Извини, — неловко пробормотала она, когда он опять помог ей встать. — Ног под собой не чую.

— Еще бы! — Ник презрительно осмотрел ее размокшие сапоги на шпильке. — Ты по-прежнему носишь кокетливую обувь. — Не отпуская ее, он нетерпеливо встряхнул головой. — Я доставлю тебя наверх, но после сегодняшней передряги вряд ли я это сделаю изящно. — Вдруг Ник взвалил ее на плечо, как мешок картошки, и направился вверх по лестнице. Пыхтел он так, будто она весила целую тонну.

Ник протопал по коридору в спальню родителей, на ходу включая везде свет. Когда он опустил свою ношу на табурет в ванной комнате, то дышал будто бегун марафонской дистанции. На лице Джудит проступил яркий румянец.

Ник молча включил горячую воду, потом постоял, разглядывая Джудит.

— Справишься?

— Да! — поспешила ответить она. — Все будет в порядке. Пожалуйста, позаботься о себе. Ты же, как и я, промок.

— Ладно! — Он задержался на миг, потом вывалился из ванной комнаты и довольно резко хлопнул дверью.

Лидия Кэмпьен, конечно же, любила понежиться в ванне… Джудит взяла с полки одну из многочисленных бутылей бальзама для ванны и вылила ее содержимое, с ароматом весеннего букета, в горячую воду, потом, не без труда, избавилась от промокшей одежды и осторожно залезла в сверкавшую белизной ванну. Тут Джудит вознесла благодарственную молитву за благополучное завершение злоключений. Наверное, ей мозги размыло, как ту дорогу, думала, погружаясь в воду, Джудит, если ей в голову не пришло, пока они с таким трудом пробирались через затопленные места, что надо сворачивать к Фрайерс-Хейвену, раз уж невозможно добраться в Лонгхоуп. Ей пришлось немножко помучиться, пока в конечностях восстанавливалось кровообращение, но, когда прекратилось болезненное покалывание, она почувствовала, как ее тело расслабляется и пропитывается благодатным теплом. Наслаждаясь, она откинула голову назад — думать ни о чем не хотелось, тем более о том, что будет дальше, когда ей придется выбраться из воды и снова иметь дело с Ником. В эту минуту решать такие проблемы было выше ее сил. Да и, в конце концов, зевая сказала она себе, не такая уж это неразрешимая проблема. Утром она, наверное, найдет способ продолжить путь в Лонгхоуп.

Резкий стук в дверь заставил ее очнуться от дремоты.

— Джудит! У тебя все в порядке? — прокричал Ник. — Не для того я столько перетерпел, чтобы ты у меня утонула в ванне!

— Все прекрасно! — ответила она, пуская пузыри: вода плескалась у ее губ. — Помою голову и тут же выйду.

Через несколько минут она закуталась в махровый халат Лидии Кэмпьен, зачесала назад мокрые волосы, обмотала голову полотенцем и вышла в спальню, чтобы совершить набег на имущество свекрови. Она застыла на месте, увидев, что в комнате стоит Ник и ждет ее. Он был в теплом свитере и удобных старых вельветовых брюках. Он стоял, скрестив руки и широко расставив ноги, — в позе, которую она очень хорошо помнила.

— У тебя действительно все в порядке? — с требовательной интонацией спросил он.

— Да, — ответила она чуть дыша. В ней проснулась совершенно неуместная стыдливость, и ее лицо под белым тюрбаном из полотенца стало пунцовым. — Я… я просто вышла поискать какую-нибудь одежду.

— Я беспокоился, — сказал он сдавленным голосом. — Внизу ты была как тень.

— Меня силы тогда покинули. — Она посмотрела на него с невозмутимой улыбкой, понимая, что они уже не товарищи по несчастью теперь, когда миновала опасность.

— Пойду соберу что-нибудь поесть, — проворчал Ник и направился к двери.

— Ник, — окликнула его Джудит, — подожди! Я тебя не поблагодарила за то, что ты спас меня. Там в одном месте было так глубоко, что у меня душа в пятки ушла.

Он повернулся, и глаза его на мгновение вспыхнули.

— Я заметил. Я до сих пор чую тебя сердцем. По крайней мере иногда. Наверное, ты была готова скорее утонуть, чем признаться, что у тебя нет сил идти дальше.

— Что ты! К тому же не забывай: я умею плавать.

— Этого я не забыл, но ты замерзла и очень устала. Тебе было бы трудно плыть.

— Знаю. Потому и благодарю тебя. — Она подошла и прикоснулась к его руке. Ее улыбка стала теплее. — Бьюсь об заклад, что сэра Вальтера Раля было легче уговорить принять благодарность, когда он простер плащ у ног королевы Елизаветы.

Ник стоял не шелохнувшись, но вдруг встрепенулся и стряхнул ее руку. Джудит испуганно отпрянула, и полотенце соскользнуло с ее головы. Они одновременно бросились его ловить и неловко столкнулись. Ник хотел было выругаться, но поймал ее в объятия и стал целовать с тем пылом, который ее телу был так хорошо памятен и на который она отзывалась прежде, чем ей удавалось овладеть собой. Она задыхалась, ее губы приоткрылись под натиском его губ, но, почувствовав его язык, нетерпеливый и требовательный, она внезапно очнулась, вырвалась от Ника, а ее тело пожирал огонь.

— Я, наверное, должен извиниться перед тобой, — стиснув зубы, проговорил Ник, но она отрицательно покачала головой.

— Нет. Это… Я понимаю, ты не… То есть сегодня мы так много перенесли…

— Это меня не оправдывает. Прости, — сказал он с неожиданной холодной вежливостью. — Спускайся. Я приготовлю поесть.

Джудит подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты очень любезен, — тоже с холодком произнесла она. — Признаться, я голодная: с утра не ела.

— С каких это пор ты стала есть по утрам? — усмехаясь, спросил он.

— С тех пор, как ушла от тебя, — жестко ответила она. — С тех пор в моей жизни многое изменилось.

— Кое-что все-таки не изменилось. — Сама гордыня, он направился к выходу и обернулся с такой улыбкой, что она впилась пальцами ног в пушистый ковер, покрывающий пол в спальне его матери. — Твое чувство ко мне осталось тем же.

— И только? — мило парировала Джудит. — Я думала, ты меня оценишь выше. Мне казалось, я поднаторела в этом искусстве с тех пор, как мы в последний раз встречались, Ник. Когда все узнали, что мы с тобой расстались, я не могла отбиться от желавших меня утешить.

Если она чего-то и добивалась, ей, кажется, не повезло. Николас Кэмпьен — ей бы надо не забывать — прекрасно владел собой.

— Чему же тут удивляться, — ровным голосом сказал он. — Не заставляй себя ждать. Я иду на кухню.

Джудит смотрела Нику вслед и кляла свою детскую слабость — уколоть. Джудит действительно делали немало предложений, но она солгала, сказав, будто их принимала. Впрочем, Ник отнесся к ее словам совсем не с тем безразличием, какое хотел выказать. Ника выдало знакомое ей подергивание в уголке рта, и она поняла, что безразличие Ника — одно притворство.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Пока Джордж Кэмпьен не купил своей молодой жене Фрайерс-Хейвен, в этом мирном жилище в течение века обитали монахи. И хотя теперь все в доме было устроено по-современному, над ним по-прежнему витал дух покоя, что, вместе с умением Лидии Кэмпьен вести хозяйство, сообщало ему какое-то особое тепло. И нечего было Джорджу Кэмпьену, пусть и добродушно, не переставая ворчать по поводу счетов за отопление…

На кухне, оснащенной по последнему слову техники, включая множество приспособлений, которые позволяли Лидии Кэмпьен наслаждаться любимым занятием — стряпней, Джудит не ощутила привычной для Фрайерс-Хейвена атмосферы умиротворенности, когда наконец ступила туда. Джудит задержалась у порога, смущаясь оттого, что выглядит диковато в чужом… оперении. Ростом Лидия была выше, чем жена ее сына, худощавее, и Джудит с трудом нашла подходящую одежду. Ей пришлось взять теплый красный свитер с полки свекра, и она надела его с черной юбкой джерси из гардероба Лидии, доходившей до щиколотки, однако, по причине мягкого материала, не стеснявшей Джудит при ходьбе. У Лидии в шкафу оказалось несколько пар тонких темных колготок, которые ей так нравились, но единственное, что подошло Джудит из обуви, — это черные бархатные шлепанцы, украшенные страусовыми перьями.

— Извини, что я так долго, — стесняясь, сказала Джудит, когда Ник поднял глаза от кастрюли, в которой помешивал суп.

Ник осмотрел Джудит с головы до пят, и его губы тронула улыбка, когда он взглянул ей на ноги.

— Это, наверное, маме папа купил.

Джудит тоже чуть улыбнулась.

— Я помогу тебе?

— Если хочешь, свари кофе. Мама у нас — единственный человек, посвященный в тайну кофеварки.

— Мы могли бы обойтись растворимым, — сказала Джудит, с опаской присматриваясь к электроприборам.

— В том, что касается кофе, вкус у меня не изменился, — отрезал Ник, наливая суп в две мисочки. — Я люблю, чтобы был настоящий. Или никакого не надо.

Они встретились глазами, и Джудит поспешила вернуться к электрокофеварке.

— Но инженер-то мог бы с ней справиться?

— Инженеру это не под силу ввиду злоключений сегодняшнего вечера. — Ник подошел к столу с мисочками супа и поставил их на чисто выскобленную деревянную столешницу рядом с блюдом толсто нарезанного хлеба. Масло и уложенный на тарелке сыр двух сортов дополнили угощение. Джудит бросила кофеварку, вдруг почувствовав такой голод, что ей стало не до технических головоломок.

— Лучше я потом заварю чай, — твердо сказала она и села на стул, который ей подставил Ник. — Мм, вкусно пахнет. Что это?

— Пара банок густого овощного супа. Я покрошил в него стильтонского сыра. — Ник сел напротив Джудит и посмотрел ей в лицо. — Ты очень любила стильтон… когда-то.

— До сих пор люблю… — Джудит взяла хлеб и с удовольствием приступила к супу.

Они не проронили больше ни слова и скоро опустошили мисочки. Ник сразу же встал, чтобы налить еще.

— Ты уже гораздо лучше выглядишь, — заметил он, садясь на место.

— Просто удивительно, до чего много значит толика пищи, — согласилась Джудит. — Я в первый раз ем сегодня.

— Ты говорила, что теперь завтракаешь, — тут же напомнил он ей.

— Я солгала. — Она пожала плечами. — Кофе, чай и глоток дешевого шампанского — вот все, что я держала во рту сегодня.

— Теперь понятно, почему ты в холле чуть не упала в обморок! — Он прищурился. — А шампанское зачем?

— Мы праздновали Рождество в офисе. — Джудит, положив ложку, подняла глаза. — Только начали, вдруг я поняла, что не вынесу всего этого веселья, этой праздничной атмосферы, и решила бежать в Лонгхоуп. Я позвонила Маргарет. Она приняла идею с большим, чем я заслуживаю, энтузиазмом. Я выехала под проливным дождем в час пик. Дальше сам знаешь.

— А в дороге ты не слушала по радио сводки о состоянии дорог? — нахмурив брови, спросил он.

— Нет. Радио в машине недавно вышло из строя. Жду конца Рождества, чтобы на сезонных распродажах купить новое.

— Если у тебя мало денег, почему не берешь те, которые я перевожу каждый месяц на твой счет? — совсем мрачно спросил он.

Джудит чуть не огрызнулась, но одумалась.

— Денег мне хватает. Но глупо приобретать радио по полной цене, когда стоит немного подождать и можно сделать выгодную покупку на распродаже… Ты же отлично знаешь, почему я не стану притрагиваться к твоим деньгам, — вдруг вспыхнув, добавила она.

— Потому, что хочешь мне доказать, что отлично сама справляешься и что не нужен я тебе со своими деньгами? — Он холодно взглянул ей в глаза, но Джудит, не моргнув, выдержала этот взгляд.

— Николас Кэмпьен, было бы совершенно неразумно без конца бубнить о потребности быть собой и жить самостоятельно как полноценная личность, а потом брать деньги у того самого человека, которому все это доказываешь. — Она отвернулась и демонстративно принялась отрезать себе кусок сыра.

Ник молча смотрел на нее, потом тоже взялся за сыр.

— Не слишком плотный ужин, если весь день не есть.

— Все в порядке. Ты что, еще голоден? — спросила она. — Я могу приготовить омлет или что-нибудь в этом роде. Если у Лидии остались яйца.

— Конечно, остались. Ты ведь знаешь, я сдаю наш… сдаю дом на Бат-Крессент. Жильцы задержатся там еще на месяц, вот я и не знал, где проведу Рождество, — проговорил он ровным голосом. — Я убедил маму, что она не должна отказываться от поездки, но прежде, чем они уехали на Карибское море, мама приготовила запас яиц и чем только не набила холодильник — тут уж я ничего не мог поделать. Теперь ты понимаешь, откуда взялся свежий хлеб: когда располагаешь чудесами техники, сущий пустяк освежить буханку в микроволновой печи.

— Когда-то ты не был таким хозяйственным, — сказала Джудит и взяла еще ломоть хлеба. Когда-то… один намек на спор лишил бы ее аппетита, но в последнее время, с радостью отметила Джудит, она стала выдержаннее.

— Я себя не считаю и никогда не считал искусником на кухне, — спокойно согласился он, потом улыбнулся, глядя ей в глаза. — Но всегда компенсировал свой недостаток в спальне.

— Человек живет не только в постели, — парировала она. Его слова ее не тронули. Она встала, чтобы наполнить чайник. Пока чайник закипал, Джудит, порывшись на полках, нашла пачку сухого молока.

Ник поднялся, принял у нее поднос с чаем.

— Хочешь пить чай здесь или пройдем в мамино святилище?

— Давай останемся здесь. Так будет проще потом вымыть посуду. — Джудит казалось, что ей легче держать положение вещей под контролем, пока они с Ником на кухне, чем если окажутся у Лидии в ее меньшей столовой. — Джон в этом году не приедет домой на Рождество? Нет?

Джонатан Кэмпьен, на десять лет моложе Ника, был уменьшенной и мало достойной похвал копией брата. Но Джон был тоже с головой и учился в Гарвардской школе бизнеса, чтобы занять свое место в семейном предприятии, как только обретет необходимую квалификацию.

— Джон останется в Штатах со своей девушкой. Иначе мама с папой могли и не поехать на Карибское море. Что касается меня, — сухо добавил Ник, — я убедил их, что не пропаду на Рождество.

— А в прошлом году как ты его провел? — спросила Джудит и тут же раскаялась, заметив, каким насмешливым взглядом ответил Ник на ее вопрос, прежде чем сказал:

— Неужели ты впервые задумалась над этим? Наверняка мои родители сообщали тебе о моей поездке в Австралию, а уж я позаботился о том, чтобы не поспеть обратно к поре всеобщего благодушия. Я тогда особого благодушия не испытывал — речь хоть о тебе, хоть о ком бы то ни было.

Джудит молча пила чай, а Ник поднялся и взял с тумбы неоткупоренную бутылку виски.

— Это меня заставили взять на вечеринке в нашем офисе, — с усмешкой сказал он. — Я счел своим долгом заглянуть туда, раз нет ни папы, ни Джона. В наши дни нельзя выпить и после этого сесть за руль, вот никто и не удивился, когда я сразу же стал раскланиваться под предлогом, что мне «пора возвращаться». Люди тактичные… Никто не позволил себе спросить, куда или к кому я собирался «возвращаться». Налить?

Джудит не любила виски, но при сложившихся обстоятельствах чем-нибудь себя взбодрить ей показалось кстати.

— Да, пожалуйста, — ответила она, к его удивлению. — Капни мне в чай.

— В чай? Ты хочешь, чтобы я… вылил этот бесценный нектар в горячий чай?

— А что?

Ник вдруг улыбнулся и стал больше похожим на того, каким она его полюбила.

— А что, в самом деле? Скажи, когда хватит. Алкоголь мгновенно снял с обоих напряжение.

Ник никогда не питал слабость к спиртному, говорила себе Джудит, попивая непривычный напиток, да и она сама — тоже. А вот к Нику она питала слабость… настолько, что никогда не интересовалась другими мужчинами. И с тех пор, как она бежала от него в поисках независимости, единственное, чем она могла себя побаловать, был шоколад. Боже ты мой, сказала она про себя, стараясь не хихикать. До чего глупо. Нет, не утолит ее любовный бальзам… с новыми партнерами. Она посмотрела на Ника. Ее охватило любопытство. Она уже слегка опьянела.

— Много у тебя было женщин с тех пор, как мы расстались?

— Нет! — выкрикнул он с неожиданной злобой. — Нет, черт побери! А мы с тобой не расстались, Джудит. Ты меня бросила. Это не одно и то же.

— Да, — согласилась она. Ее бледное лицо уже заливала волна тепла. — Я не стала бы тебя винить, даже если бы они у тебя и были.

— А ты великодушна, — едко произнес он. — Давай, рассказывай про всех этих мужчин, с которыми ты совершенствовала свое мастерство.

— Я же лгала, — произнесла она без раскаяния. — Ты меня разозлил.

— Это мне свойственно, — согласился он. Его глаза резко сузились. — Ты что, хочешь сказать, у тебя никого вообще не было?

— А у тебя?

Их взгляды встретились — ни один не отводил глаз.

— Были попытки, — с горечью сказал Ник. — Если хочешь знать правду, я изо всех сил старался.

— Что ты старался?..

— Заняться любовью с кем-нибудь другим, забыть тебя. Забыть, как хорошо нам было вместе. Не вспоминать, как я хотел, чтобы ты вернулась. — Он, стиснув зубы, пожал плечами. — Но… но — не смейся — ничего не вышло. Подвело либидо. Вначале, во время моих поездок, я водил женщин по ресторанам, но потом припрятал доспехи. Я даже начал думать, что у меня какое-то серьезное расстройство. Конечно, так и было: я потерял тебя и обнаружил, что ни в одной другой женщине не способен возбудить и тени желания. — Он невесело, резко расхохотался. — Вот это анекдот.

— По-моему, это не смешно, — мягко сказала Джудит. Виски, что ли, так согревало ее изнутри…

— А у тебя?.. — Ник смотрел на нее так, будто насквозь просвечивал. — У тебя то же самое?

— Не совсем, — ответила она. Ей хотелось быть точной. Она налила себе еще чашку чая. Ник, не спросив, потянулся вперед и долил в ее чашку немного виски. — Ты что, споить меня хочешь? — спросила она.

— Нет. Но после всех наших мытарств нам не грех подлечиться. Кроме того, две чайные ложки шотландского виски в стакане чая вряд ли тебе повредят.

Она улыбалась, глядя, как он осторожно наливает себе порцию виски, еще меньшую, чем была первая.

— Я говорила, многие мои сотрудники начали приглашать меня, когда стало известно, что я… в общем, что мы с тобой расстались. Но я всем отказывала, потому что прекрасно понимала, что все они — жеребцы, которым не терпится занять пустое место у меня в постели.

— И ты… не захотела? — спросил он, явно смягчаясь.

Джудит нахмурилась и залпом выпила едва не половину своей чашки.

— Нет. Раз уж ты со мной откровенен, признаюсь: мне в самом деле было тяжело обходиться без этой стороны нашего брака, хотя без всего остального мне было не легче. Наверное, мне просто тяжело без тебя, Ник. Я и не представляла, что так может быть, когда взбунтовалась против твоей привычки все решать за нас обоих.

— И тебе… — осторожно начал он, — тебе не приходило на ум дать мне знать, что ты по мне скучаешь?

Она покачала головой.

— В мыслях этого не было. После того последнего случая, когда ты, такой взбешенный, уехал с фермы, я думала, ты уже не захочешь со мной иметь дела.

— Как, черт побери, тебе удалось получить повышение? — ехидно спросил он. — В этом твоем бюро бухгалтерских услуг понимают, что ты за идиотка?

— Я не идиотка! Если ты хотел, чтобы я вернулась, почему ты не сообщил мне?

— Джудит, ведь это ты ушла! Черт возьми, да просто мужское достоинство в таких обстоятельствах заставит подождать, пока женщина сделает первый шаг. — Ник проглотил остаток своего напитка и с возмущением смотрел на нее. — Ты, кажется, забываешь, что я трижды пытался уговорить тебя…

— Уговорить! — перебила она, сверкая глазами, как тигрица. — Единственное, чего ты хотел, — это чтобы я отказалась от работы, от собственной жизни и успокоилась в роли твоей женушки. — Она стиснула зубы. — И, если ты не забыл, я была готова уступить. Но с условием. А ты об этом условии слышать не хотел.

— Разве есть что-нибудь необычное в том, что мне хотелось подольше пожить просто вдвоем? Ты была слишком молода, чтобы обзаводиться детьми, — категорическим тоном сказал он.

Ее глаза погасли.

— Это ты так думал. — Джудит откинулась на стуле и остановила взгляд на лице Ника. — Я и сейчас не понимаю, почему. У нас было достаточно денег. И я была готова отказаться от работы на таком условии.

— А иначе ты не соглашалась. Тебе было мало просто быть моей женой, — с горечью сказал он.

— При том, что ты отсутствовал по нескольку недель, да, мало. Чем, по-твоему, я должна была заниматься, пока ты носился по всему свету? — У Джудит вновь горели глаза. — Если бы у меня на руках был ребенок, я бы не страдала от одиночества.

— Моя мать, в тех же обстоятельствах, находила, чем занять себя!

— Но я не Лидия! — Джудит сделала глубокий вдох. — Не понимаю, зачем нам ворошить это снова. Но пока мы жили врозь, у меня хватило времени все обдумать. Ты не был со мной совсем откровенен до нашей свадьбы. А я была так влюблена, что мне и в голову не приходило ставить вопрос о детях. Я считала, само собой разумеется, что будет ребенок, если между нами такое чувство.

— Неужели я так много просил — ведь только пожить вначале вдвоем! — тут же возразил он.

— Ты ничего не просил, — с горечью сказала она. — Ты стал командовать. Я должна бросить работу, сосредоточиться на роли миссис Николас Кэмпьен и отложить рождение ребенка на какое-то неопределенное «будущее». Ты как будто вышел из викторианской мелодрамы, Ник. Только ты один и решаешь вопрос о семье… без меня. Но когда я настояла на том, что продолжу работать, наши недолгие, между твоими деловыми поездками, периоды совместной жизни заполнились одними спорами. В конце концов это стало невыносимо. Так что, когда вторую годовщину свадьбы мне пришлось отмечать в одиночестве, я поступила, возможно, не самым благородным образом: ушла, пока ты еще не явился Бог знает откуда.

— Ты, наверное, думала, что я тут же крутанусь кругом, помчусь за тобой, стану уговаривать вернуться, пообещаю все простить и все делать по-твоему, — резко сказал он.

Джудит с горечью кивнула.

— Конечно! Я как раз на это надеялась. Какие жалкие фантазии! Совершенно ясно, что мне было еще далеко до зрелости. Верно?

Ник долго молча смотрел на нее.

— А ведь я бегал за тобой, — наконец напомнил он ей. — Целых три раза я к тебе являлся. Дважды — в эту унылую мансарду, которую ты себе подыскала, и в последний раз — в Лонгхоуп, тогда я был уверен, что Хью меня поддержит, поможет тебя убедить…

— Что надо быть умницей? — перебила она желчно. — По-твоему, быть умницей, конечно же, значит: все делать так, как хочешь ты.

— Как бы то ни было, Хью мне не помог. — Ник уклонился от прямого ответа. — Когда понадобился его голос, Хью оказался твоим старшим братом, а не моим старым другом. Не приходилось сомневаться, что Маргарет выставит против меня вилы, если я попытаюсь заручиться ее поддержкой.

— Мне исключительно повезло с родными, — сухо сказала Джудит. — Они отнеслись неодобрительно к тому, что я ушла от тебя. Но оба решили, что я вправе распоряжаться своей жизнью, как хочу. Конечно, при этом они не перестали волноваться, ибо считали, что я сама себе ее порчу.

Ник бросил на нее быстрый взгляд, потом криво усмехнулся.

— Ты, наверное, знаешь, что я постоянно звоню Хью?

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Конечно, не знаю. Впервые об этом слышу. И о чем ваши разговоры?

— О тебе. Благодаря Хью, Маргарет и моим родителям я был неплохо осведомлен о твоих делах после того, как мы расстались, — опасливо признался он.

Вспыхнувшие в устремленных на него глазах огоньки предвещали грозу.

— Ты хочешь сказать, что установил за мной слежку?

— Никоим образом. Я просто интересовался, все ли благополучно у моей жены.

— Возможно, я уже недолго буду твоей женой, — выпалила она и была готова откусить себе язык, увидев, как исказилось его лицо.

— Это как понимать? — зло спросил он.

Джудит выпятила подбородок.

— Я недавно обращалась к адвокату насчет развода и сегодня получила от него письмо, в котором есть кое-какие сведения.

— Вот как, сведения, — без всякого выражения повторил он, уставившись ей в глаза.

Она отвернулась и пожала плечами. Ей стоило усилия подавить дрожь в голосе.

— Мы и так расстались. Я просто подумала, что стоит навести справки о том, что делать дальше.

— Вот как, — проговорил Ник тем же леденящим тоном. — И на каком основании ты решила от меня избавиться?

Она стрельнула в него глазами.

— Я еще не дошла…

— В таком случае, — перебил он, — позволь напомнить, что ты покинула меня, а я сделал все, чтобы убедить тебя вернуться. — Ник вдруг вскочил на ноги и навис над ней. — Джудит, кто он?

Она посмотрела на него непонимающими глазами.

— Кто — адвокат?

— Нет. Твой любовник. Тот, ради кого ты хочешь получить развод.

— У меня никого нет! — вспыхнула она.

— Ты надеешься, что я поверю?

— Да. Это же правда, — сердито сказала она. — Неужели так трудно поверить, что я просто больше не хочу быть твоей женой, Николас Кэмпьен?

Раздражение исчезло с его лица, вдруг осунувшегося.

— Сомневаюсь… ты перегнула палку.

Они молча уставились друг на друга. Молчание тянулось так долго, что Джудит была готова раскричаться.

— С учетом обстоятельств, — наконец вымолвила она, — надеюсь завтра же попасть в Лонгхоуп.

Глаза Ника угрожающе потемнели.

— Не беспокойся, — процедил он сквозь зубы, — умру, но доставлю тебя туда.

Джудит чуть не захлебнулась последним глотком чая. Она надеялась, что доставит… Но еще минута-другая этих истязаний, которые начинались, стоило им с Ником остаться вместе, и она сорвется. Поможет ей Ник или нет, завтра она попадет в Лонгхоуп, хотя бы ей пришлось ради этого пуститься вплавь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Напряжение возросло, когда не имевший репутации хозяйственного мужчины Ник ошеломил Джудит, взявшуюся навести порядок на кухне, настойчивым предложением помощи. Они прибирали вместе и молчали… молчали о многом, о чем так хотелось заговорить, пока Джудит уже была готова разразиться криком, а кухня стала такой опрятной, что удовлетворила бы даже Лидию Кэмпьен, которую, впрочем, гораздо меньше порадовала бы холодная вежливость ее сына, спросившего у Джудит, что ей понадобится на ночь.

— Не надо было мне бросать твою сумку, — резко сказал он, — но у мамы, наверное, где-нибудь в ванной есть запас зубных щеток. Бери все, что тебе необходимо.

— Даже если бы ты и не бросил сумку, ничего бы не пригодилось — все же промокло, — холодно заметила Джудит. — Не беспокойся, я выйду из положения.

— Ну да, я забыл. Ты в последнее время привыкла сама о себе заботиться!

Джудит задержалась на пороге кухни.

— Ник, сегодня я бы не справилась без тебя, — сказала она, глядя ему прямо в лицо. — Возможно, я не сумела выразить всю свою благодарность тебе за помощь.

Ник остановил на ней окаменевший взгляд.

— Не стоит благодарности… Я бы сделал то же самое для кого угодно.

Его слова как ножом резанули Джудит, но она скрыла обиду. Они вместе шли вверх по лестнице, как часто бывало в прошлом. Но в более счастливые времена они оставались в большой комнате для гостей в глубине дома и прижимались друг к другу на одной из односпальных кроватей, чтобы только не проводить ночь врозь.

— Я буду в своей старой комнате… если тебе что понадобится, — сказал Ник таким сердитым голосом, что Джудит поняла: он думал о том же, о чем и она. У них так часто бывало: они без труда угадывали мысли друг друга. Их проблемой было отсутствие согласия, а не интуиции.

На верхней площадке лестницы Ник остановился.

— По крайней мере ты сегодня должна легко заснуть, Джудит. Ты, наверное, переутомилась от приключений, пока мы добирались сюда.

— Не сомневаюсь, что буду спать как сурок. — Она лгала. Она совсем не была в этом уверена. Она нерешительно улыбнулась ему, и Ник невольно вдруг потянулся к ней, но отпрянул, увидев, что она съежилась. На мгновение воздух так наэлектризовался, что у Джудит прервалось дыхание. Потом она пожала плечами и отступила на шаг.

— Спокойной ночи, Джудит.

— Спокойной ночи, — вежливо ответила она и пошла, сдерживая шаг, но готовая побежать стремглав в спальню четы Кэмпьен. Джудит мягко прикрыла дверь и — повисла на ней как тряпка. Ну что ты за мокрая курица, недовольно сказала она себе и оттолкнулась от двери с полуистерическим смешком. Мокрая курица! Она прорвалась сквозь потоп и впредь намерена мокнуть только в горячей, душистой ванне…

Джудит, как и ожидала, нашла новые зубные щетки в шкафчике в ванной комнате, воспользовалась ночным кремом из внушительной коллекции Лидии Кэмпьен и пошла поискать, что надеть на ночь. Выяснилось, что ее высокая, худощавая свекровь любит весьма легкомысленные рубашечки, которые на фигуре скорее пышной, чем угловатой, оказались бы просто неприличными. Джудит поспешила сложить их обратно в ящик и обошлась незамысловатого фасона комбинацией из розового атласа. Обычно Джудит спала в большого размера футболках или вовсе раздетой. Но сегодня не такая ночь, чтобы спать нагишом… потому что холодно, твердо сказала она себе.

Огромная двуспальная кровать оказалась удобной, но, выключив свет, Джудит лежала в напряжении и не могла заснуть, а мысли ее были полны Николасом Кэмпьеном. Какая же она дура — заговорить о разводе. Ее запрос стал неожиданностью для нее самой, а ответ только убедил в том, что меньше всего ей был нужен развод, как бы она ни внушала себе, что без Ника ей лучше. Стоило увидеть его сегодня, и все стало до боли ясно. Джудит тоскливо вздохнула и повернулась в кровати. А спит ли Ник? Зачем это тебе? — ехидно спросила она себя. Думаешь пойти и поинтересоваться, не хочется ли ему поболтать? Она резко села, бросив притворяться, будто старается заснуть, и включила лампу на тумбочке. На обеих тумбочках было по стопке книг. Джудит выбрала в стопке Лидии роман о событиях в средневековой Фландрии и стала читать, но через страницу-другую подняла голову, и у нее забилось сердце: она услышала стук в дверь.

— Заходи, — сказала она голосом, который ей самой показался чужим.

Ник открыл дверь и остановился в проеме.

— У тебя все в порядке? Я ходил в ванную и увидел свет у тебя под дверью. Я подумал, что тебе, может быть, плохо.

На Нике был старый шелковый халат. У Джудит сердце екнуло при виде этого, такого знакомого халата. Она робко улыбнулась, едва удерживаясь от желания натянуть одеяло до самого подбородка.

— Я не могла заснуть. Странно. Я чувствовала себя такой усталой, пока не легла в постель. Теперь просто ужасно, не могу глаз сомкнуть. Это, наверное, из-за сыра.

— Налить тебе горяченького?

Она чуть улыбнулась. Тот, прежний Ник не имел привычки предлагать по ночам горяченькое. Иногда он приносил ей шампанского, но ни разу — горячего молока.

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, почитаю одну из книжек Лидии. Извини, что обеспокоила тебя.

— Ты в самом деле думала, что в таких обстоятельствах я мог заснуть? — спросил он во внезапном порыве чувства.

У Джудит перехватило дыхание.

— Я подумала, что ты, вероятно, устал. Вечер был изматывающим.

— И по многим причинам…

От синих глаз к широко раскрытым карим через всю комнату прочеркнула молния, и рот Ника покривился.

— Может, если поговорим немного, потом поспим.

— Может быть, — согласилась она. У нее пересохло во рту.

— К несчастью, — тихо сказал он таким голосом, что у нее дрожь по спине прошла, — мне не хочется говорить. Мне хочется целовать тебя, обнимать и ласкать так, чтобы ты взмолилась о пощаде, как раньше.

Джудит не сводила с него округлившихся глаз. Она надеялась, что он не услышит, как под чужой розовой рубашечкой колотится ее сердце.

— Но я отвыкла умолять.

— Наверное, пора привыкать мне. — Ник не двинулся с места. Он стоял в дверях, высокий, изможденный, такой желанный, но что-то подсказывало Джудит, что эта минута одна из самых значительных в ее жизни и что не надо торопиться с распростертыми объятиями принимать Ника в постель. Раньше Джудит не умела владеть своими чувствами. Любовь была панацеей от всех бед. Но это было в прошлом. Если Ник рассчитывает на победу, ему придется ее добиваться…

— На твоем месте я не стала бы… — нарушила Джудит воцарившееся молчание. — Если доходит до просьб, то лучше удержаться… Мне много стоила эта наука.

Ник поджал губы.

— А ты изменилась.

— Надеюсь. Я стала старше и, наверное, поумнела.

— Иными словами, ты не хочешь, чтобы я ласкал тебя?

— Не совсем, — совершенно честно призналась она.

С торжествующим лицом Ник в два шага пересек комнату. Он заключил Джудит в объятия и крепко прижал к себе; его глаза были так близко, что она разглядела в их голубизне нефритовые искорки.

— Любимая, неужели ты не поняла — это же чудо! Нас соединил потоп. Я хочу тебя, Джудит.

— Зачем? — спросила она, не отводя взгляда от его глаз.

— Затем, что мы созданы друг для друга, ты же знаешь! — Он опустил голову и поцеловал ее, уверенно, властно, ей это было так знакомо, а она лежала в его объятиях и позволяла себя целовать…

Спустя какое-то время он поднял голову и с недобрым блеском в глазах спросил:

— Ничего не чувствуешь?

— Это все было так давно, Ник, — тихо произнесла она. — Ты застал меня врасплох. Я уже успела одуматься. Ты в самом деле считал, будто поцелуй-другой бросит меня к твоим ногам?

Он отпихнул ее на подушку, вскочил и остановил на ней взгляд.

— Не стану вызывать твое возмущение всем, что было у меня в мыслях. Впрочем, пока я не увидел, что у тебя горит свет, я думал оставить тебя в покое. Но, черт возьми, Джудит, неужели для тебя ничего не значит, что ты единственная во всем мире женщина, способная так на меня действовать? Ни с кем другим так не получается, только с тобой, — проговорил он хрипло. — Ради Господа Бога, Джудит, прекрати ты эту ерунду с разводом!

— Хорошо, что тебя никогда не тянуло сделать карьеру дипломата! — Она прямо смотрела на него. — Яснее ясного: барс не переменит пятна свои. Все эти разговоры о том, что ты обдумал свое отношение ко мне, не более чем разговоры! Ты нисколько не изменился, Николас Кэмпьен!

Торжество уступило выражению злобы на его побледневшем лице.

— Весьма вразумительный ответ. Спокойной ночи, Джудит. Спи и не тревожься. Больше не буду тебя беспокоить. — Он зашагал прочь из комнаты, подчеркнуто аккуратно закрыл за собой дверь, а Джудит смотрела на нее унылым взглядом. Ей стало так холодно, будто Николас Кэмпьен, уходя, унес с собой все тепло из ее комнаты.

Джудит выключила свет и укуталась одеялом, но стало еще холоднее, холод неумолимо завладевал всем ее телом. Она натянула на голову пуховое одеяло, но стучала зубами, а ее тело отказывалось согреваться. Атласная комбинация вдруг показалась ей ледяным футляром. У нее начался сухой кашель. Ей вдруг ужасно захотелось пить, но она так замерзла, что не могла заставить себя подняться с кровати, чтобы набрать воды. Наконец Джудит включила свет, выползла из постели и, дрожа и шатаясь, направилась к ванной. Вдруг Джудит подскочила: дверь распахнулась и ей навстречу кинулся Ник.

— Джудит! Черт! Я так и знал… Ради Бога, залезай обратно в постель.

— Хочу воды, — прохрипела она.

Он уложил ее обратно в постель, подоткнул вокруг одеяло, зашел в ванную. Вернулся он со стаканом и поднес его к ее губам, а Джудит с трудом, между приступами кашля, удалось отпить немного воды, больше разливая ее на атласную комбинацию.

Ник презрительно оглядел эту одежонку, подошел к комоду своего отца и стал рыться в ящиках, пока не нашел теплую полосатую пижаму. Он швырнул пижаму на кровать.

— Ты в ней утонешь, но по крайней мере тебе будет тепло. Пойду разыщу грелку.

Ужасно кашляя, Джудит стащила прилипшую к дрожавшему телу комбинацию и облачилась в пижаму Джорджа Кэмпьена. Мужчина он был крупный, и видом своим она рассмешила бы кого угодно. Но ей было уже все равно. Джудит удалось слегка засучить рукава пижамы, и она зарылась в постель до того, как явился Ник с подносом и грелкой в махровом чехле.

— Тебе лучше? — спросил он, ставя поднос рядом с ней на тумбочку. Он сунул грелку под одеяло — к ее ногам. Джудит силилась сдержать кашель. — Я снова включил отопление, — деловито продолжил он, — и заварил чай. Еще порция виски в чае тебе не помешает. Но постарайся больше не разливать…

Джудит как можно скорее выпила чай. Ник брал из ее рук чашку каждый раз, когда она кашляла, а когда она кончила пить, поставил чашку на поднос и пошел в ванную.

— Нашел! — торжествующим голосом объявил он, возвращаясь с флаконом сиропа от кашля. — Зимой мама кашляет. Вот почему папа настоял на том, чтобы увезти ее в теплые края на Рождество. — Ник налил сиропа в пластиковую мензурку и протянул ее Джудит. Она послушно проглотила лекарство и натянула одеяло повыше.

— Спасибо, — прохрипела она наконец. — Мне становится лучше.

— Но ты еще дрожишь, — угрюмо сказал он.

— Скоро будет все хорошо. Мне стало теплее, правда, — уверяла она, но клацала зубами, и от этого ее слова казались не слишком убедительными.

— Я позвоню доктору, — непререкаемым тоном сказал он и двинулся к телефону.

— Нет! — Джудит яростно затрясла головой. — Все будет хорошо, как только я согреюсь. Наверное, у меня какая-то запоздалая реакция.

Он нахмурился и пощупал ее лоб.

— По крайней мере жара нет.

— Я же сказала, мне просто надо согреться. — Ей удалось изобразить на лице жалкую улыбку. — Возвращайся в постель, Ник. Все будет в порядке через… — Не закончив фразы, она застучала зубами.

Ник чертыхнулся, отдернул одеяло и лег рядом с ней.

— Считай, что это терапия, — грубо произнес он и прижал ее к себе. — Не отбивайся. Я просто хочу согреть тебя.

Джудит не собиралась отбиваться. Она послушно прильнула к нему, с чувством благодарности принимая его тепло. Какое-то время она ничего не чувствовала, кроме тепла, перетекавшего к ней из его горячего, знакомого ей тела. Ее голова уютно лежала в изгибе его плеча, а тело невольно приладилось к его телу, и по мере того, как тепло проникало в нее, Джудит расслаблялась, подчиняясь крепко обнимавшим ее рукам, отдаваясь неге, которая спасла ее от мучительной дрожи. Оба лежали не шелохнувшись, и покой нарушал только один звук, одно движение — их дыхание. Но постепенно неподвижность эта стала иной: Джудит почувствовала, как руки Ника сжимаются, услышала, как ритм его дыхания меняется, ускоряется, и она тоже задышала чаще, поспевая за ним. Тепло перешло в зной, она резко вздохнула и попыталась отстраниться, но Ник крепко держал ее.

— Джудит, Джудит, как ты нужна мне! — простонал он, скользнул горячими губами по ее щеке к губам и приник к ним с такой жаждой, что ей было не устоять. Тихая нега сменилась огнем, необоримым желанием, и ни один из них не мог совладать с собой после долгих месяцев одиночества и воздержания.

Слепой инстинкт вычеркнул из головы Джудит все мысли. Ник целовал ее с жадностью, с упоением, гладил руками по спине и ниже, по ягодицам, настойчиво притягивая к себе, и Джудит уткнулась лицом ему в шею. Губы Ника снова покрыли ее губы, она пылко ответила на вторжение его языка и прижалась бедрами к его бедрам, когда он пальцами ощупал ее груди и нашел неопровержимое доказательство ее желания. Он опустил голову и поймал зубами твердый как алмаз сосок, а пальцами щекотал второй, пока Джудит не стала биться головой о подушку. Тело Джудит будто пронзали раскаленные добела стрелы, мириадами впиваясь ей в груди, а он долго и мучительно прикасался то к одной, то к другой, и ей казалось, что она вся тает изнутри от желания, которое подавляла в течение года. Она издала хриплый вздох, когда наконец он нежно коснулся ее лона и понял, что она желала, страстно желала его.

Николас Кэмпьен склонился над своей женой, на мгновение вгляделся в ее искаженное, раскрасневшееся лицо и скользнул руками под ее бедра, чтобы приподнять ее к себе, согнул спину привычным гибким движением и, не отрывая взгляда от ее глаз, завершил их воссоединение. Джудит с силой втянула воздух, потрясенная жгучим знакомым наслаждением. Ее гипнотизировал исполненный желания взгляд прозрачных глаз ее мужа, и она протянула жадные руки и вонзилась ногтями ему в плечи. Ник хрипло вскрикнул и стал двигаться как в конвульсиях. Джудит повторяла его движения, ее тело, как всегда, в точности подчинялось ритму его тела, и она улыбнулась, глядя в его напряженное лицо. Она знала, что он давно сдерживает потребность разрешиться, владеет своим телом и продлевает торжество их любви, но вот наконец он сдался, и всепоглощающая кульминация охватила обоих одновременно. Обессилев, не разнимая объятий, они мгновенно заснули. Он держал ее так крепко, что казалось, будто ни за что никогда не отпустит.

Когда чуть позже Джудит проснулась, Ник по-прежнему крепко обнимал ее, и ее тело бессознательно уже отвечало его телу — до того, как ее мозг успел охватить происходящее. Она вздрогнула от прикосновения его возбуждающих рук, отдала ему приоткрытые губы, и они вдвоем еще раз окунулись в знакомую волну. Все происходило как во сне, без слов и продолжалось дольше, чем в первый раз, но было так же упоительно. На этот раз, когда все кончилось, Ник перевернулся на спину, притянул ее к себе и ласкал, пока она не уснула.

Когда Джудит снова очнулась, настал уже день, и она была одна. Она вскочила. Лицо ее залилось горячим румянцем, как только она заметила, что она нагая, а постель в беспорядке. Джудит в смятении побежала в ванную, встала под горячий душ, а потом, чувствуя себя виноватой, стала рыться в вещах Лидии в поисках нижнего белья и нашла там же старые трикотажные брюки в полиэтиленовой сумке, набитой одеждой, которую Лидия явно отложила для какой-нибудь из своих благотворительных распродаж. Брюки были Джудит тесноваты в талии, она разглядела на них два-три пятна от краски, ужасно длинные брючины собрались гармошкой, но, подогнув их, натянув носки свекра и его теплый красный свитер, почувствовала себя более подготовленной ко всему, что мог обрушить на нее наступивший день. Она торопливо нанесла на лицо увлажняющий крем и, стараясь не видеть в зеркале своих глаз, расчесала волосы.

Как, в смятении думала она, встречаться с покинутым мужем после ночи, подобной прошлой? Бессмысленно притворяться, будто виноват был Ник. Их ласки были взаимными и горячими, как всегда, и даже в каком-то отношении более страстными после их долгой разлуки. Конечно, это все из-за пережитого приключения. Что-то первобытное, изначальное захлестнуло обоих после того, как они с трудом добрались до укрытия, преодолев ужасное наводнение. Но что менялось? Ничего. Ник был тем же Ником, а ей и этим утром хотелось плясать под его дудку не больше, чем до мгновения, когда их примитивная страсть перечеркнула все, включая возможный развод.

Джудит с неловкостью смотрела на развороченную постель. Поскорее сорвав простыни и одеяла, скомкав все, Джудит вышла из комнаты. У нее отнимались ноги — так ей не хотелось идти вниз, где был Ник. Она услышала, что он в отцовском кабинете говорит по телефону, и прошмыгнула на кухню, а потом дальше, в моечную, радуясь тому, что встреча пока откладывается. Джудит сунула белье в стиральную машину Лидии, включила и вернулась на кухню, где Ник, впервые за их совместную жизнь, уже приготовил завтрак. Стол был накрыт на двоих. На нем стояли масло, джем и мед. Кофе кипел в электрической кофеварке, хлеб был нарезан ломтиками — бери обжаривай в тостере. В общем, на кухне была такая подчеркнуто домашняя обстановка, что Джудит заняла оборонительную позицию прежде, чем вошел Ник, ясноглазый, уверенный в себе, вошел с видом героя-победителя.

— Доброе утро, дорогая, — произнес он с улыбкой, от которой у нее когда-то размякали кости.

— Доброе утро, — с холодком ответила Джудит. — Все это довольно неожиданно. Ты, я вижу, даже кофеварку освоил.

Улыбка исчезла с лица Ника. Он молча осмотрел ее изучающим взглядом, а на его лице сразу же появилось свойственное ему натянутое выражение.

— Так. Отсутствие энтузиазма при свете дня означает, что ты не рада вчерашней ночи. То есть мы вернулись к исходной точке.

— Если ты ведешь речь о том, что из-за вчерашнего между нами ничего не изменилось, то — да, — сказала она, все-таки ощутив боль, когда Ник пожал плечами и отвернулся, чтобы сунуть ломтики хлеба в тостер.

Когда Ник ставил на стол кофейник и сухарницу, его лицо уже сделалось непроницаемым.

— По крайней мере можно позавтракать вместе, прежде чем каждый пойдет своей дорогой, Джудит.

— Конечно. — Она села. Досадно, что из-за него она чувствовала себя виноватой. — Я слышала, что ты говорил по телефону. Ты пытался выяснить, как добраться в Лонгхоуп?

— Да. И еще я разговаривал с Хью. Вернее, с Маргарет. Хью к тому времени успел уйти на ферму. Я сказал, что ты доберешься к ним сегодня… тем или иным способом, но тогда я еще не разобрался в вопросе с транспортом. Можешь позвонить ей после завтрака, если хочешь. Скажи, что приедешь к обеду. — Ник намазал тост маслом, потом медом и таким официальным тоном попросил Джудит налить ему кофе, будто прошедшей ночи не было. — Ты сама ничего не съешь? — спросил Ник.

Скорее чтобы найти себе занятие, чем из желания поесть, Джудит взяла ломтик тоста и намазала маслом.

— Я правильно поняла — ты в самом деле нашел способ отправить меня домой?

— Ты имеешь в виду Лонгхоуп? Да, — ответил он. — Здесь дороги еще затоплены, но у меня есть друг в Пеннингтоне, который согласился прилететь за тобой на вертолете. Он сможет сесть здесь, на газоне, а в Лонгхоуп достаточно места, чтобы спустить тебя.

Джудит в ужасе уставилась на Ника.

— На вертолете! Но такой… транспорт будет стоить целого состояния!

— Считай это рождественским подарком, — пожимая плечами, ответил Ник и протянул чашку — он хотел еще кофе. Пока Джудит наливала, он намазал маслом новый ломтик тоста.

— Ты, наверное, голоден, — виновато сказала Джудит. — Давай я тебе приготовлю омлет…

— К черту! Не нужен мне твой омлет! — неожиданно выпалил он и злобно посмотрел на нее через стол. — После чуда вчерашней ночи — а для меня, пусть не для тебя, это было сказочно — я думал, между нами все уладится. Так нет же! Сегодня с утра опять вижу эту мисс Айсберг! Я хочу всю оставшуюся жизнь прожить вдвоем с тобой. А ты в состоянии предложить мне только какой-то омлет?!

Джудит разозлилась.

— А по-твоему, чтобы все уладилось, достаточно провести ночь вдвоем в постели? Ты каким был, таким и остался, Николас Кэмпьен. Каждый раз, когда у нас возникали разногласия, ты только и делал, что тащил меня в постель, чтобы «все уладить». Но в этот раз ничего не выйдет. Не то чтобы вчерашняя ночь, — добавила она, стараясь быть справедливой, — не была чудесной… секс был самый лучший, какой у нас когда-нибудь получался, но я хочу от жизни большего. Я хочу нормальных супружеских отношений — чтобы каждый уступал… Хочу, чтобы каждый считался с потребностями другого. В течение нашего недолговечного брака, насколько помню, только твои потребности и принимались во внимание.

Глаза Ника превратились в осколки льда.

— Если ты называешь то, что было у нас прошлой ночью, всего лишь «сексом», нет смысла вести с тобой разговор. Джудит, я думал, что мы любили друг друга. Раз уж я явно ошибся, давай прекратим этот разговор.

— Прекрасно, — огрызнулась она. — Когда будет вертолет?

— Часов в одиннадцать. Тебе придется лететь как есть: твоя одежда не высохла.

— Неважно. Уложи ее в пластиковый мешок. Добраться бы в Лонгхоуп. Мне безразлично, как я буду выглядеть. Я верну все, что сейчас на мне, твоей маме, когда она приедет. — Джудит вскочила на ноги и принялась убирать со стола, сердито гремя посудой.

Ник с минуту наблюдал за ней, потом допил залпом кофе, поднялся и зашагал прочь, не оглянувшись.

Джудит разом прервала судорожную деятельность — она боролась с собой, чтобы не разреветься, однако через минуту взяла себя в руки и стала наводить порядок на кухне. Выходит, Ник проведет Рождество в одиночестве. Она знала: достаточно одного ее слова, и они остались бы здесь вместе. Но это было бы все равно что согласиться жить по-старому, когда все делалось, как хотел Ник. Да, она любила его по-прежнему, но ей хотелось чего-то большего. Гораздо большего.

Удостоверившись в том, что кухня сияет чистотой, Джудит запихнула плащ и сапоги в полиэтиленовую сумку и поднялась наверх за своей остальной мокрой одеждой. Потом она прибрала в спальне, спустилась и постучала в дверь кабинета.

— Ну? — раздраженно спросил Ник, когда она вошла.

— Я не могу лететь в туфлях Лидии. Они мне немного велики, — холодно произнесла она. — Можно я возьму ее резиновые сапоги? Мои еще насквозь мокрые.

Ник, смотревший в окно, обернулся.

— Бери все, что хочешь, — угрюмо сказал он. — Ты уже почти готова? Я позвонил Маргарет и сказал, что ты скоро отправляешься. Вертолет должен быть здесь с минуты на минуту.

Джудит проглотила комок в горле. Одна мысль о вертолете приводила ее в ужас.

— Ник… — начала она.

Он посмотрел на нее исподлобья.

— В чем дело?

— Ты забыл, что я боюсь летать?

— Это лишало меня твоего общества во время поездок, так что нет, не забыл. — Его глаза насмешливо засветились. — Кроме того, я же сам глушил тебя коньяком, когда мы летели в Париж провести медовый месяц. Помнишь?

Джудит покраснела.

— На самолете… Извини, что я причиняю тебе столько хлопот, но от одной мысли, что придется лететь даже не самолетом, а вертолетом, у меня поджилки трясутся.

— А я думал, ты на все готова, лишь бы оказаться от меня подальше, — едко произнес он и нетерпеливо вздохнул. — Раньше говорить надо было. Теперь Дан Эббот, наверное, уже в пути.

— Тогда… тогда ты мог бы со мной полететь? — с отчаянием в голосе спросила она.

Он сощурил глаза.

— Мое присутствие что-нибудь изменит?

— Да, — не таясь, сказала она, глядя на него с откровенной мольбой. — Прошу тебя, Ник.

Он пожал плечами.

— Хорошо. Вряд ли я имею право сажать на шею Дану пассажирку-истеричку. Пойду закрою все и возьму пиджак. Потом выйдем на газон. Будем ждать. Остается надеяться, что Дан сможет забросить меня обратно.

— Я частично оплачу расходы, — поспешила сказать Джудит, когда они увидели в небе вертолет.

— Это ни к чему, — сухо ответил он. — Ты не просила устроить тебе путешествие на вертолете, так что ничего не надо оплачивать. Я же сказал: это мой тебе подарок. Ну вот, Дан спускается, а поэтому хватит спорить. Возьми себя в руки: ты оглянуться не успеешь, как окажешься целой и невредимой в Лонгхоуп.

Последние слова Ника заглушил звук рассекавшего воздух винта. Шум становился все громче, и над похожими на леденцы дымовыми трубами Фрайерс-Хейвен возник вертолет. Мгновение — и ревущий круг лопастей уже парил над газоном, трава полегла. Напоминавшая огромную стрекозу машина приземлилась. Ник широко улыбнулся пилоту, пригнул голову и, заставив Джудит сделать то же самое, затолкал ее впереди себя в вертолет. Ник прокричал пилоту об изменившихся планах, одновременно пристегивая к сиденью до столбняка напуганную Джудит, и уселся рядом с ней. Она попыталась улыбнуться Дану Эбботу и окаменела на своем месте, чувствуя, как у нее внутри все переворачивается. Машина Тем временем с грохотом поднималась над кронами залитых зимним солнечным светом деревьев. Пассажирам открылся великолепный вид на леса и затопленные водой равнины. Впрочем, Джудит ничего этого не видела: она боялась смотреть вниз. Она сидела будто скованная и, почти оглохнув от шума, смотрела прямо вперед. Периодически она хваталась за руку Ника, как утопающий за соломинку, и повторяла себе, что через несколько минут они благополучно доберутся в Лонгхоуп, или жестоко ругала себя за малодушие, надеясь, что пилот не принял ее за полную идиотку.

Еще каких-то пять минут — и Дан Эббот приземлился, как было указано, на поблекший луг за фермой Лонгхоуп на глазах у семейства Лонг и двух-трех их работников, с интересом наблюдавших сцену посадки. Пока лопасти винта медленно останавливались, Ник отстегнул ремни и помог посеревшей Джудит выйти из вертолета, а потом повернулся к ринувшимся толпой людям, которым не терпелось встретить гостей и познакомиться с пилотом. Самую восторженную встречу прибывшим оказали племянники Джудит, близнецы Джек и Чарли, совершенно ошеломленные транспортом, на котором явилась к ним тетя.

После первых приветствий Маргарет Лонг, высокая, приятной наружности женщина, одетая в вельветовые брюки, теплый свитер и перепачканные землей резиновые сапоги, окинула взглядом Джудит и крепко обхватила ее за талию, а затем пригласила веселого и приятного мистера Эббота зайти выпить кофе.

Он с явным сожалением отказался, объяснив, что обязан прибыть по графику в Ювилтон.

Это сразило Джудит.

— Ник, значит, ты не сможешь улететь обратно?

Дан ее успокоил:

— Миссис Кэмпьен, я могу быть у вас сегодня после обеда. Я должен вернуться в Глостер к четырем. Забрать тебя отсюда часа в три, Ник?

Джудит заметила, что все семейство хмуро смотрит на нее, и покраснела. Ник между тем заверил друга, что ему так будет удобно.

— Извини, я доставляю тебе столько хлопот, Дан. Если бы не Джудит, я бы сюда не летел. Ты заметил, для нее это путешествие было не слишком приятным. Я предполагал, что ты не обрадуешься ее истерике, поэтому попросил и меня захватить.

— Еще бы ты с ней не прилетел! — с излишней резкостью бросил Хью и мрачно взглянул на сестру. — Маргарет приготовила обед на целую ораву. Вы в самом деле не сможете остаться, Эббот? Мы были бы вам очень рады.

К глубочайшему разочарованию Джека и Чарли, Дан Эббот все-таки отказался от приглашения. Хью оттащил сыновей подальше, и они во все глаза смотрели, как вертолет поднимался в небо, а потом полетел над рекой Северн в южном направлении.

Джудит почувствовала себя непрошеной гостьей: Хью с сыновьями и Ник вместе направились к дому. Десятилетние мальчики задавали нескончаемые вопросы Нику, и Хью тоже, не скрывая, радовался встрече со старым другом. У Джудит подгибались ноги, когда она шла через размокшее поле с Маргарет, которая, одна из всего семейства, была озабочена состоянием своей молодой золовки.

— В чем дело, Джудит? Ты настоящее привидение. Не заговаривай мне зубы тем, что не переносишь вертолет. Тут что-то еще кроется.

Джудит с ужасом почувствовала, что не может сдержать навернувшихся на глаза слез. Маргарет подхватила ее под руку и повела к сараю.

— Пойдем посмотрим, что я готовлю на завтра, — громко сказала она, обращаясь к Джудит, когда Ник обернулся и нахмурился. — Я уже начала накрывать на стол, но ты мне поможешь.

Сарай в Лонгхоуп представлял собою великолепное строение с балочным потолком, печами и баром. Во времена былой роскоши здесь устраивали традиционные на ферме соревнования в стрельбе по фазанам. Теперь в качестве мишени выставляли только глиняных голубей и сарай использовали как хранилище. Однако он существенно преображался перед ежегодными рождественскими встречами семейства Лонг: в нем проводились все праздничные мероприятия.

— Так, — сказала Маргарет, плотно прикрывая дверь. — Джудит, тебе нездоровится после того, как ты вчера промокла, или появились проблемы совсем другого свойства? Почему тебе взбрело в голову бежать домой?

Джудит смотрела на Маргарет, отчаянно хлюпала носом и вдруг стала скороговоркой говорить про все подряд: про письмо адвоката, про встречу с Ником, про то, что поняла: любит его так же сильно, как раньше.

— А Ник? Его чувство к тебе не изменилось? — Маргарет подвела Джудит к стульям, которые надо было расставить вокруг длинного стола. — Давай садись. Хью может угостить Ника рюмкой, а закуски в горшочках подождут.

Джудит рухнула на стул и всхлипнула.

— Ник хочет, чтобы я вернулась к нему.

— Ник все время хотел, чтобы ты вернулась, — спокойно проговорила Маргарет.

Джудит осуждающе повела бровью.

— Ну да, я забыла. Хью и Ник постоянно ведут телефонные разговоры.

— Ник беспокоится о тебе. — Маргарет скорчила гримасу. — В последнее время нам немалых трудов стоило отговаривать его… он хотел явиться к тебе и силой заставить помириться с ним.

— Вот это похоже на Ника. Ну как можно заставить помириться? Здесь же явное противоречие! — Джудит пожала плечами. — Кроме того, он хочет, чтобы все оставалось по-прежнему.

— Он так и сказал?

Джудит на минуту задумалась.

— Нет… не то чтобы именно так…

— Тогда поверь ему, душечка, и позволь поговорить с тобой. Узнай, что именно у него на уме.

— Но он совершенно ясно дал понять это прошлой ночью… — Джудит осеклась и покраснела как рак. — Я имела в виду…

— Я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду, — широко улыбаясь, перебила ее Маргарет. — Наверное, Ник максимально воспользовался стечением обстоятельств.

Джудит запустила пальцы в волосы.

— Он всегда считал это верным способом убеждения. Но вдвоем получать удовольствие от… всего этого для меня недостаточно. В последнее время я привыкла быть сама собой, поступать по-своему.

— Я уверена, что ты могла бы поступать по-своему и вернувшись к Нику.

— Ты всегда неодобрительно относилась к тому, что я ушла от него, так ведь? — вспыхнула Джудит.

— Но я считаю, вы созданы друг для друга. Посмотри мне прямо в глаза и скажи: ты была счастлива с тех пор, как вы расстались? — не сдаваясь, спросила Маргарет.

Джудит молча посмотрела на невестку, громко высморкалась и встала.

— Давай, миссис Лонг, я лучше помогу тебе с обедом… Да, я же не успела подержать на руках свою племянницу! С ней твоя замечательная юная Нэнси?

Маргарет подняла руки вверх.

— Ладно, ладно. Займусь своим делом. Вернемся к вечным будням. Ты можешь покормить Таб: ее верной Нэнси хочется заняться после обеда последними покупками к Рождеству.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Обед в канун Рождества на ферме Лонгхоуп был настоящим празднеством — почти как само Рождество. И пока Джудит восторгалась племянницей Табитой, хвалила девочку, что та хорошо ходит, когда малышка с торжествующим воркованием приковыляла к ней, Джудит поняла, что уже свыклась с присутствием Ника. Что до самого Ника, то он всегда чувствовал себя как дома у семьи Лонг и за обедом был так занят ответами на вопросы близнецов о наводнении и о поездке на вертолете, что ему почти не удавалось поговорить с Хью, а тем более с Джудит. Она попросила, чтобы высокий стульчик Таб придвинули к ней, тогда она бы покормила девочку и, таким образом, освободила бы незаменимую Нэнси Хиггз, которая могла помочь Маргарет подавать на стол.

Джудит была рада позаботиться о Таб, возбужденной, требовавшей большого внимания. И вдруг, когда все взялись за говядину, тушенную с овощами из собственного огорода, Джудит почувствовала, что она давно не испытывала такого полного счастья.

— Просто объедение, Маргарет, — с удовольствием сказал Ник, вздохнув и откинувшись наконец на стуле. — Я уже забыл, как ты замечательно готовишь.

— А вот Джудит никогда не была выдающейся стряпухой, — рассмеялся Хью и дернулся: Маргарет ударила его ногой под столом.

Ник улыбнулся невозмутимой улыбкой.

— Верно, — легко согласился он, как будто все время терпел от бездарной кулинарии Джудит. Потом Ник обратился к близнецам: — Ну, ребята, как вы думаете, что завтра найдете под елкой?

Мальчики подняли гам, а Маргарет и Нэнси между тем уже раздавали большие куски пирога с начинкой из размороженной малины. Джудит вместо пирога предпочла взять Таб с высокого стульчика и, с ней на коленях, посидеть у камина в старом кресле-качалке. Девочку вскоре сморил сон, и она, держась пухлой ручонкой за тяжелую золотую цепочку, которую Джудит носила на шее, заснула. Какое-то время спустя Джудит подняла взгляд и заметила, что из другого конца комнаты за ней пристально следит Ник. Их глаза встретились, и Джудит первая опустила свои. В замешательстве она провела пальцами по мягким завиткам на головке Таб.

— Если твой друг, Ник, вернется за тобой на вертолете после обеда, — спросила Маргарет, перебивая рассказ Хью о высоком урожае клубники прошлым летом, — куда он тебя доставит?

— Обратно в Фрайерс-Хейвен.

Хью нахмурился.

— Но Джудит говорила, что твои родители на Карибском море.

Ник непринужденно кивнул головой:

— Верно.

— Не собираешься же ты провести Рождество в одиночестве? — с ужасом спросила Маргарет и осуждающе посмотрела в сторону Джудит, наверное виноватой в таком его решении.

— Не пропаду, — с усмешкой ответил Ник.

— Но так нельзя! — вставил, ужаснувшись, Чарли, а брат с жаром поддержал его.

— Ты можешь связаться с мистером Эбботом, Ник? — спросила Маргарет.

Джудит смирилась, угадав мысль невестки.

— Да, я мог бы, — ответил Ник, пряча глаза. — А что?

— Ясно — что, — решительным голосом заговорил Хью. — Позвони этому парню и скажи, что обратно не летишь. Мы настаиваем на том, чтобы ты провел Рождество с нами. Потом откроются дороги, и я отвезу тебя, куда захочешь.

На этот раз Ник, казалось, растерялся и не знал, что сказать в ответ. Он прочистил горло.

— Это очень любезно с твоей стороны, но…

— Никаких «но», — твердо проговорила Маргарет. — И если у тебя в голове какая-нибудь чепуха, вроде того, что ты — лишний рот, брось это. Завтра и без тебя за столом будет двадцать один человек. Двадцать один или двадцать два — для нас никакой разницы, уж поверь.

— Не от меня это зависит, — заметил Ник. Все, кто был за столом, посмотрели на Джудит. Она почувствовала, что краснеет, и небрежно повела плечами.

— Конечно, тебе надо остаться, Ник. Если тебе хочется…

— Хочется, — быстро ответил Ник. — Очень хочется.

Наступило недолгое молчание. Потом Маргарет вскочила на ноги.

— Вот и славно. Все — за дело! Джудит занимается Таб, так что остальные помогают Нэнси мыть посуду, а я засучу рукава и буду печь.

Джудит, прикованная к креслу из-за спящего ребенка, была вынуждена оставаться на месте. Хью договорился с Нэнси, что доставит ее в Чепстоу — она ехала за последними рождественскими покупками — после того, как завезет близнецов в общественный центр при церкви праздновать день рождения их друга. Джудит несколько удивилась, когда Ник попросил Хью прихватить и его. А через полчаса Маргарет и Джудит остались на кухне одни с Таб, которая успела проснуться и сидела в манеже со своими игрушками.

— Ты не против того, чтобы Ник остался? Только честно? — спросила Маргарет, вырезая кружки теста для пирожков.

— Нет, — ответила Джудит. Она была занята приготовлением пряной начинки для двух гигантских индеек, которым предстояло жариться до утра в печах в сарае.

— Нет — и все?

— Кто я тут, чтобы составлять тебе список гостей? Как по-твоему, — спросила Джудит, — достаточно петрушки?

— Брось ты эту петрушку! Я надеюсь, что не испортила тебе Рождество.

— Если учесть, что вначале я думала провести день одна у себя в квартире, то Рождество в Лонгхоуп — это чудесно, — жизнерадостно заверила ее Джудит. — Но есть одно «но»: кроме кое-какого бельишка, которое я держу здесь на всякий случай, мне буквально не во что одеться, пока мои промокшие вещи не высохнут. Да и они совсем не праздничные.

— К вечеру все высохнет. А если нет, наденешь что-нибудь из моего. И можешь взять ремень у Хью — подпоясаться, убрать лишнее… — Маргарет посмеивалась. — А если ты гадаешь, кто где будет спать, — я устрою Ника в комнате Таб, а ее кроватку затащу к нам.

Джудит не отрывала глаз от индейки, в которую набивала начинку.

— Ничего я не гадала… Твои родители, конечно, будут в одной из запасных комнат. А во второй кто?

Маргарет пустилась в подробности размещения гостей: ее брат с женой будут спать наверху; их двое сыновей — с Джеком и Чарли.

— Разместимся, — добавила она с широкой улыбкой. — Что касается обеда, будет Нэнси с мамой и папой, будут с детьми Питерсоны — они живут дальше по нашей дороге, — ах, еще будет моя сестра Шарлотт с недавно обретенным мужем, Томом, — в этом году они приедут из Бристоля.

Когда выпечка и огромное количество овощей были готовы, Джудит накормила Таб бутербродами со сливочным сыром и йогуртом, потом одела в теплый комбинезон и посадила в коляску, чтобы отвезти в сарай — смотреть, как Маргарет завершает убранство своего заслужившего добрую славу рождественского стола. К потолочным балкам в сарае были подвешены красные фонарики и пучки омелы, длинный стол на солидных опорах был накрыт зеленой скатертью. Маргарет уже разложила на столе красные салфетки, разместила несколько изумительных композиций из остролиста и плюща. А Джудит, давно знакомая с распорядком, воткнула в пучки зелени на столе высокие красные свечи, разложила приборы, расставила бокалы и у каждого прибора положила по красной с позолотой рождественской хлопушке. Маргарет навешала гирлянд живой зелени на старинные сельскохозяйственные инструменты, служившие уже только настенными украшениями, и проверила, достаточно ли дров в корзине под колпаком очага, где их приготовили, чтобы назавтра разжечь огонь, который должен был придать законченность праздничному оформлению рождественского обеда.

Пока Маргарет осматривала критическим взглядом свою работу, Джудит развлекала Таб тем, что катала ее вокруг стола.

— Как ты думаешь, Джудит, достаточно омелы?

— Предостаточно! Что дальше?

Маргарет посмотрела на часы и присвистнула.

— Первым делом купаем Таб, а потом позволим себе спокойно выпить чашку чая, пока вся орава не вернулась.

Через полчаса, когда Таб пила молоко на коленях у Джудит, они услышали, как распахнулась входная дверь. Маргарет широко улыбнулась и бросила на Джудит многозначительный взгляд. В Лонгхоуп почти никогда не ходили через парадную дверь. Из холла долго слышалось только шарканье ног и сдавленный смех, прежде чем Хью и Ник вошли. Оба напыжились и казались очень довольными.

— Мы подождали Нэнси, чтобы отвезти ее домой, — вкрадчивым голосом заговорил Хью, а потом поцеловал Маргарет.

Она рассмеялась и указала Нику на стоявший у стола стул.

— Хью, будь добр, подай Нику чая, попотчуй пирожками, а потом возьми Таб, пусть Джудит передохнет.

Джудит приветливо улыбнулась Нику.

— Ну как там в Чепстоу?

— Народу тьма. Я встретил людей, которых Годами не видел.

— Всем так хотелось поговорить с Ником, — вставил Хью, — что нам просто не давали заняться покупками.

— В самом деле? — моментально откликнулась Маргарет. — А я думала, что за покупками ехала Нэнси.

— Мне кое-что понадобилось, — объяснил Ник, улыбаясь Маргарет. — Я не знал, что останусь, вспомни. — Он повернулся к Джудит: — Чем ты тут еще занималась, кроме забав с мисс Лонг?

— Помогла накрывать стол в сарае, набила начинкой индеек, перечистила горы овощей. — Джудит уступила Таб отцу и с жалостливым видом показала руки. — Вот бы рождественский дед принес мне крема для рук!

Маргарет всполошилась, сощурила глаза.

— Кстати, ты не растеряла посреди потопа подарки, которые получила от нас?

— Нет. Я их оставила у себя. Я в такой спешке выезжала, что не сообразила захватить их с собой, — виновато ответила Джудит.

— Неважно, — сказал Хью, улыбаясь поверх головки Таб. — Ты добралась. Остальное не имеет значения.

Джудит поблагодарила его улыбкой и в радостном изумлении подняла голову: со двора донесся чистый, безупречный дискант. Мальчишеский голос запевал «Среди унылой зимы». К первому присоединилось еще несколько юных голосов. Сияя от удовольствия, Маргарет подошла к двери и распахнула ее, чтобы впустить прекрасные звуки. Во дворе стоял хор мальчиков местной церкви.

— Есть у вас пожелания, миссис Лонг? — спросил старший из мальчиков, когда они кончили петь рождественский гимн. — На ферме так и просится еще вот этот — «Там, в яслях»!

Все одобрительно рассмеялись, потом замолкли, чтобы послушать мальчиков. Выступление закончилось гимном «Внемлите, ангелы поют!». После этого хористы гуртом повалили в тепло, на кухню, и набросились на пирожки и горячие напитки, которые выставила Маргарет.

Ник раздал хористам понемногу денег, Джудит налила по второй чашке, а Таб хлопала в ладошки, радуясь такому необыкновенному развлечению в час, когда пора спать. Перед тем как уйти, мальчики долго всех благодарили, а дойдя до порога, как по команде, повернулись и на прощание спели куплет из «Дай вам Бог отдохновения, веселые господа».

Как только певчие ушли, послышался шум машины, подъезжавшей по фунтовой дороге, и через несколько минут двое весельчаков, родители Маргарет, вошли в дом. Тут поднялась суматоха, посыпались поздравления, поцелуи. Казалось, родители Маргарет принимали присутствие Ника как должное. Он помог выгрузить из машины какие-то таинственные свертки, а любящие дед с бабкой расспрашивали, где близнецы, и обнимали Таб, в один голос восторгаясь тем, как девочка быстро растет.

— Но, мама, ты только месяц ее не видела! — смеялась Маргарет.

Миссис Слейтер лишь отмахнулась в ответ и наотрез отказалась от чая — ей хотелось помочь уложить внучку.

— Поеду за ребятами, — сказал Хью, посмотрев на часы.

— Позволь и мне чем-то помочь. Если доверишь мне «лендровер», поеду я, — предложил Ник.

— Договорились! — без колебаний ответил Хью. — Хоть успею выпить рюмку с тестем, прежде чем эта пара разбойников налетит на него. Возьми с собой Джудит, — добавил Хью.

— Нет, спасибо, — поспешила отказаться она. — Я бы искупалась до того, как садиться за стол.

Ник пристально посмотрел на нее, поймал ключи, которые ему кинул Хью, и молча ушел. Джудит осталась с братом. Он не одобрял ее поведения и прочел ей нотацию, обвинив во враждебном отношении к Нику, явно пытавшемуся наладить отношения. Она еще не успела что-либо сказать в свою защиту, как к ним вернулся мистер Слейтер, уже отнесший свои вещи в комнату для гостей. Джудит оставила мужчин одних, радуясь возможности улизнуть от строгого брата.

Она поднялась наверх и услышала в спальне Маргарет требовательный голосок. С улыбкой на лице из спальни появилась миссис Слейтер.

— Я как раз за тобой, Джудит. Таб необходимо твое присутствие, иначе она не угомонится. Правда, малышка прелесть? Между прочим, дорогая, я очень рада, что вы с Ником снова вместе. — Приветливая, жизнерадостная женщина поцеловала Джудит и стала спускаться вниз, напевая рождественский гимн, а Джудит, с чувством, что все против нее, пошла в спальню Маргарет, чтобы рассказать Таб сказку, пока невестка переодевает девочку.

Позже, когда они вышли на площадку, Джудит с воинственным видом уставилась на Маргарет:

— Это ты сказала своей маме, будто я вернулась к Нику?

— Конечно, нет.

— Она, кажется, думает, что я вернулась.

— Наверное, она сделала такой вывод, увидев вас обоих здесь. — Маргарет погладила золовку по щеке. — Плыви по течению, Джудит. Кончится праздник, и снова все будет нормально. А сейчас постарайся просто радоваться Рождеству вместе с нами.

Джудит вдруг почувствовала себя виноватой и обняла ее.

— Конечно. Извини, Маргарет, что я вечно всем порчу настроение.

Через полчаса Джудит переоделась в собственные свитер и брюки, несколько пострадавшие от случившегося, но все-таки сидевшие на ней лучше, чем чужая одежда, уложила массажной щеткой свежевымытые блестящие волосы в привычное каре, воспользовалась предоставленной Маргарет декоративной косметикой и сунула ноги в старые, из черного вельвета, тапочки, которые всегда держала в Лонгхоуп. Когда она спустилась, все были в сборе за столом на кухне, с нетерпением дожидаясь окорока, который Маргарет зажарила в духовке, чтобы подать холодным с зимним салатом и картофелем, заблаговременно поставленным Джудит печься.

Ник встал, чтобы подставить ей стул рядом со своим, и Джудит села. Ее вниманием тут же завладели близнецы. Они во всех подробностях рассказывали о празднике, на котором побывали, о призах, которые выиграли.

— Жаль только, что дядя Ник не смог отвезти нас домой на вертолете, — вздохнул Чарли.

Все рассмеялись и набросились на ужин, незамысловатый, но восхитительный.

Джудит была так уверена, что праздничная атмосфера неминуемо поведет к осложнениям между ней и Ником, что ощутила какое-то странное опустошение, когда оказалось, что ее опасения напрасны. Столько всего требовалось сделать, столько всего происходило — за весь вечер она ни разу и не осталась наедине с Ником. Его присутствие беспокоило ее не больше, чем если бы он был просто знакомым. Ей пришлось даже признать правоту Хью, заявившего, что Ник их всех очень выручает. Ник развлекал Джима Слейтера рассказами о своих поездках и, больше того, с предельным вниманием слушал его бесконечные воспоминания о войне.

Хью, много раз слышавший истории тестя, смог в это время загнать близнецов в постель, а потом помочь Маргарет набить подарками их чулки. Наконец-то непоседы не мелькают перед глазами!

— Мальчики все еще верят в рождественского деда? — спросила Джудит, передавая брату игрушки-головоломки.

— Нет, конечно же, — ухмыльнулся Хью. — Но не так давно они приняли единогласное решение: раз Таб еще очень маленькая, ради нее они будут притворяться. Это сообщил мне Джек.

— Хотят по-прежнему получать каждый год полный подарков чулок! — вставила смеющаяся бабушка. — Ну, Маргарет, что еще надо сделать?

Оставалось сделать совсем немного. Все подарки уже лежали горой в холле, под елкой, все, что готовилось на праздничный стол, требовало лишь обработки на огне — это откладывалось на завтра; Нику и Хью только оставалось отнести в сарай огромных индеек и сунуть в печи, которые Маргарет уже разогрела.

— Ты выглядишь устало, Джудит, — сказала Маргарет, когда они вчетвером возвращались в дом. — Мне придется вернуться сюда примерно через полчаса, чтобы убавить жару, но ты иди спать.

— Ступай с ней, Ник, — предложил Хью, не подумав. — На один вечер хватит с тебя историй старика Джима. А после всего, чего вы натерпелись вчера вечером, вы, наверное, оба очень устали.

Молчание, которым остальные встретили это высказывание, не прерывалось, пока они шли через весь двор, пока зашли на кухню. Там Джудит вдруг почувствовала, что Маргарет была права: она действительно очень устала. И ей давно было известно, что Рождество в Лонгхоуп начинается с первым утренним светом: в это время близнецы имели привычку с разбегу кидаться на ее кровать. Джудит улыбнулась всем, избегая, впрочем, встретиться взглядом с Ником.

— Пожалуй, в самом деле пойду лягу. Всем спокойной ночи. До встречи утром. — Джудит помахала рукой, улыбнулась, вышла из кухни в холл, плотно закрыла за собой дверь и ринулась к огромной куче подарков под елкой. Джудит молилась, чтобы все оставались на кухне, и молниеносно проверила карточки. Она нашла свое имя на нескольких. Они были надписаны характерным почерком Ника. Она этого ожидала после утреннего похода Ника по магазинам.

Погрузившись в мысли, Джудит пошла наверх в знакомую комнату, которая была свидетелем стольких ее переживаний на протяжении многих лет. В этой комнате она горевала из-за смерти родителей, подростком переживала из-за полноты и прыщей, ликовала, сдав экзамены, радовалась встрече с Николасом Кэмпьеном. А потом — страдала из-за него. Она села на двуспальную кровать, внимательно оглядела себя в доставшемся от мамы трюмо, выдвинула нижний ящик старинного комода красного дерева, в котором до сих пор держала немного одежды. Какая удача иметь такую привычку, криво усмехнулась она, да, удача… при подобном стечении обстоятельств. Под старой спортивной фуфайкой в ящике лежала маленькая коробочка в подарочной обертке. Она оставалась там с прошлого Рождества. Джудит была так уверена, что к тому времени они с Ником будут снова вместе, что брала сверхурочную работу, чтобы заработать деньги на дорогой подарок ему. Но он задержался в Австралии, и, в полной уверенности, что больше ему не нужна, Джудит спрятала подарок, заставив себя смириться с тем, что как постелешь, так и ляжешь. Одна.

Джудит вынула коробочку, надписала имя Ника на карточке и поскорее, чтобы не передумать, прошмыгнула вниз — спрятать коробочку под кучей подарков. Потом Джудит снова поднялась наверх, заглянула к Таб и в тусклом свете ночника увидела, что малышка спит, поджав под себя ручки и ножки, попкой вверх. Одеяло и простыня были скомканы в ногах кроватки. Джудит осторожно перевернула девочку на бок, укрыла ее, слегка подоткнула одеяло вокруг маленького теплого тельца и осталась — загляделась на разрумянившееся ангельское личико. Вдруг Джудит услышала, как скрипнула дверь. Обернувшись, она увидела Ника, наблюдавшего за ней, и подошла к нему на цыпочках. Он взял ее за руку и потянул за собой из комнаты, потом повел через холл в свою комнату.

— Мне просто хотелось поговорить с глазу на глаз, — сказал он полушепотом, завел ее к себе и закрыл дверь. Потом он наклонился, включил у кровати лампу, повернулся к Джудит и стал молча на нее смотреть.

— Так что? — наконец спросила Джудит.

— Всего лишь вот что, — ответил Ник, обнял и крепко поцеловал ее, предотвратив всякое сопротивление; он так крепко сжал ее, что она не могла пошевелиться. Джудит попыталась подавить охватившее ее чувство, но через мгновение сдалась и позволила поцелую длиться целую вечность. Наконец Ник оторвал свои губы от ее губ и зарылся лицом в ее волосы. Когда она отстранилась, он уронил руки вдоль тела и отступил на шаг. Он прерывисто дышал, но лицо его было совершенно непроницаемым. — Я просто хотел пожелать тебе доброй ночи наедине. — Их взгляды встретились. — Ты сердишься, что я навязался в гости, Джудит?

— Ты вовсе не навязывался, — сказала она, тяжело дыша и стараясь взять себя в руки. — Не будь я такой трусихой, ты бы не полетел со мной на вертолете.

— Доставив тебя, я мог и не оставаться. — У него задрожали губы. — Я испортил тебе Рождество?

Джудит замотала головой.

— Нет, не испортил. — Она криво улыбнулась. — Было бы гораздо хуже, если бы я добилась, чтобы ты вернулся один во Фрайерс-Хейвен. Маргарет с Хью мне бы житья не дали.

— Поэтому ты попросила меня остаться?

— Конечно. — Она улыбнулась, пытаясь смягчить свои слова, и невольно зевнула. — Мне в самом деле пора в постель. В Лонгхоуп Рождество наступает рано.

Они долго смотрели друг другу в глаза, и Ник улыбнулся.

— Что ж, ступай. Спокойной ночи.

Уверенная в том, что этот эпизод не даст ей заснуть, Джудит ушла к себе в комнату и заснула, как только ее голова коснулась подушки. Но среди ночи Джудит неожиданно пробудилась, она лежала не двигаясь, когда дверь открылась и кто-то бесшумно подошел к изножью ее кровати. В комнате было совершенно темно, но Джудит не требовался свет, чтобы узнать своего гостя. Она лежала неподвижно, пыталась ровно дышать, притворяясь, что спит. Она надеялась, что Ник подойдет к ней, но мысленно прогоняла его. А когда он таки ушел — так же бесшумно, как пришел, — она испытала жгучее разочарование и, рывком повернувшись, зарылась лицом в подушку.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Джудит так долго не могла снова заснуть после тайного посещения Ника, что была даже больше, чем обычно, заспанной, когда на рассвете Чарли и Джек явились к ней в комнату с чулками, полными подарков.

— Можно к тебе, тетя Джу? — шепотом спросил Джек. — Папа сказал, нельзя, но с тобой веселее вытряхивать чулки.

— Конечно, можно, — зевая и протирая глаза, ответила Джудит. — Только, пожалуйста, Джек, подай мне свитер со стула, ведь еще не затопили. Включи маленькую лампу, Чарли.

— И надо нам потише, а то разбудим Таб, — сказал Чарли и нырнул в постель поближе к Джудит. — Давай, Джек. Чем ты там занят?

Джек расплылся в улыбке и подал Джудит свитер.

— В чем дело? — спросила она, натягивая свой свитер.

Джек пошел к изножью кровати, наклонился и вернулся к ней с рождественским чулком. Правда, это был щегольской желтый шерстяной гольф, не похожий на те огромные, вязанные на спицах штуковины, которые Маргарет всегда наполняла подарками.

— Вот это да, — захлебнулся Чарли, — и тебе принесли подарки, тетя Джу!

— Принесли, — ровным голосом произнесла Джудит. — Наверное, рождественский дед слыхал о том, что я выбралась из потопа.

Джек почесал затылок, с недоверием поглядывая на нее.

— Неужели ты веришь во всю эту чепуху?

Джудит чуть улыбнулась.

— В этом году, пожалуй, верю.

Сколько ни уговаривали ее племянники, она настояла на том, чтобы сперва они развязали свои чулки, и восторгалась сокровищами, которые вываливались на ее стеганое одеяло. Когда близнецы добрались до самых носков, где нашли шоколадные монетки и мандарины, положенные для того, чтобы им заморить червячка, пока не подоспеет завтрак, Джек с Чарли стали настойчиво просить Джудит вытряхнуть и ее желтый гольф.

Она много бы дала, чтобы сделать это без свидетелей, но у нее не хватило духу отказать детям. На глазах любопытствующих племянников она достала пару невообразимо безвкусных серег со множеством подвесок из цветного стекла, четыре трюфеля с ликером в бонбоньерке, кожаный брелок для ключей с ее инициалами из латуни, кусок роскошного мыла, второй гольф и, наконец, вместо монеток, шоколадное сердце в золотистой фольге.

— По-моему, это не рождественский дед постарался, — посмеиваясь, сказал Чарли.

— Кто бы это ни был, замечательно, что ему пришла такая мысль в голову, — хрипло произнесла Джудит и прочистила горло. — О! Что я слышу? Сладкий голосок мисс Табиты?

— Я пойду принесу ее сюда вместе с чулком? — вызвался Джек.

— А что! — Джудит радостно улыбнулась: внезапно весь мир для нее озарился. — Попроси и одежду. Мы потом малышку оденем. Пусть ваша мама немного отдохнет.

Когда мальчики побежали за сестренкой, Джудит еще раз осмотрела добытое из «чулка». Она была так тронута вниманием Ника, что, если бы в эту минуту он появился в комнате, она приняла бы его с распростертыми объятиями. Когда он наконец через несколько минут пришел, все были так взбудоражены, что не заметили его. Он стоял и любовался сценой: Джудит сидела в постели с Таб на руках, а близнецы, пристроившись по обе стороны, помогали малышке вытаскивать из чулка подарки, и уже целые горы игрушек, снятых оберток возвышались на стеганом одеяле. Вдруг Джудит подняла голову и улыбнулась ему такой теплой улыбкой, что Ник просиял и рванулся к ней, как будто его потянули на веревке.

— Счастливого Рождества! — весело сказала Джудит. — Смотри, что рождественский дед нам принес!

Чарли и Джек с бурным восторгом стали хвастаться перед Ником своим добром, а Таб потянула к Нику ручки, и он, со смешным, взволнованным лицом, поднял ее с постели и прижал к себе, а потом опустил на пол — играть с презабавной лающей собачкой, которая нашлась в малышкином чулке.

— Боже ты мой, ну и гвалт! — В комнату зашла Маргарет. — Держу пари, Ник: ты уже не рад, что не вернулся в родительский дом.

Он кивнул.

— Угу. Вместо того чтобы вот так веселиться с ребятами, я сидел бы в тишине и одиночестве.

— Ты серьезно? — выпалил ошарашенный Джек. Ник ответил улыбкой.

— Нет, Джек. Конечно, не серьезно. Я пошутил. Мне очень повезло, что твоя мама предложила мне остаться.

Джудит тихо откашлялась.

— Вы не вышли бы на несколько минут? Таб я одела, теперь мне хотелось бы и самой одеться.

Маргарет, посмеиваясь, сгребла в охапку свою дочь.

— Верно, ребята. Все вон! Ник, завтракаем через несколько минут.

Ник не вышел вместе со всеми, а задержался.

— Доброе утро, Джудит, — сказал он, улыбаясь ей. Этим утром, одетый в новые молескиновые брюки и темно-красный свитер, купленные накануне в Чепстоу, он выглядел очень элегантно.

— Доброе утро. Спасибо за чулок. Я… тронута, — запинаясь, сказала она. — Очень тронута.

Глаза Ника, синие как васильки при свете зимнего утра, не отрываясь, смотрели в ее глаза.

— Это пальмовая ветвь, Джудит. Я хотел, чтобы хоть сегодня мы забыли о наших размолвках и просто вместе радовались Рождеству.

Она кивнула.

— Я уже радуюсь. — Она ему улыбнулась и смахнула с лица спутавшуюся прядь. — Этот гольф… отлично придумано. Я в восторге. Только сейчас я хотела бы привести себя в более праздничный вид… если дашь мне пять минут.

— Сегодня Рождество, поэтому я добрый. Даю десять!

Когда Джудит появилась на кухне, Хью кормил дочь, Маргарет собирала поднос для своих родителей, а Ник и мальчики уплетали яичницу с беконом.

— Я отнесу поднос, — не задумываясь, сказала Джудит. — Тебе, наверное, нужно проверить индеек.

— Уже проверила. Как раз готовы, — объявила Маргарет и протянула ей сухарницу. — Но с удовольствием передам тебе поднос. Я не прочь позавтракать.

Ник вскочил на ноги.

— А может, я отнесу?

Хью ухмыльнулся.

— У моей тещи будет припадок, если ввалишься ты и застанешь ее в бигуди! Предоставь это Джудит.

— К тому времени как Джудит вернется, я успею приготовить ей завтрак, — сказала Маргарет и снова занялась плитой. — Доедай, пока у тебя не остыло, Ник.

— Она привыкла давать указания, — со смиренным видом заметил Хью, кивнув в сторону Маргарет.

— Пусть указывает! Она готовит так, что я все стерплю, поверь мне! — широко улыбаясь, успокоил его Ник.

Джудит отнесла поднос с завтраком, поцеловала Джима и Бетти Слейтер, поздравляя с Рождеством Христовым, и поспешила обратно на кухню, где увидела на столе поставленную для нее тарелку с яичницей.

— Но, Магс…

— Никаких «но», — твердо сказала Маргарет и принялась за свою яичницу. — Сегодня мы с тобой полакомимся: я добавила немного копченой красной рыбы.

— Вот это да! — с восторгом сказала Джудит. — Ну, тогда я не откажусь!

— А мы не получили копченой рыбы! — пожаловался Чарли и разинул рот, чтобы принять кусочек, который его тетя протянула ему попробовать с вилочки. Мальчик пожевал, потом проглотил рыбу и скорчил гримасу. — Фу! Мне больше нравится яичница с беконом.

— Я так и знала, — глядя на Чарли, проговорила мать.

— А ты хочешь попробовать? — с притворной застенчивостью спросила Джудит у Ника.

Он покачал головой.

— Не то чтобы я был согласен с Чарли, но мне хочется посмотреть, как ты это съешь. Обычно ты не жалуешь завтрак.

— У Маргарет такие командирские замашки, что я просто пасую перед ее натиском, — объяснила Джудит, доедая яичницу. — Мм, а ведь вкусно.

— Разве не полагается запивать такое блюдо шампанским? — поинтересовался Хью.

— Э-э, нет, только не у нас, — замотала головой его жена.

— Когда можно брать подарки? — спросил Джек.

— Вы каждый год задаете один и тот же вопрос, — сказала его мать, — и каждый год получаете один и тот же ответ: когда кончим завтракать, уберем со стола, а я поставлю париться пудинг. — Не обращая внимания на недовольное сопенье сыновей, она налила кофе четверым взрослым, подобрала с пола новую собачку, которую уронила Таб, и со вздохом уселась. — Я так люблю Рождество, — сообщила она, сияя.

Сочувствуя сгоравшим от нетерпения близнецам, Хью поднялся наверх, чтобы забрать поднос, а когда вернулся с ним, сообщил, что бабушка и дедушка спустятся через пять минут. Ребята с торжествующим воплем помчались в холл, чтобы, сидя на ступеньках лестницы, дожидаться их, а заодно занять лучшие места… Близилась церемония раздачи подарков. Когда чета Слейтер уселась на мягкой банкетке, а Джудит, с Таб на коленях, устроилась между мальчиками и Ником, облокотившимся у конца перил, Маргарет и Хью начали раздавать яркие свертки, зачитывая с подвешенных к ним карточек имена. Вначале выдали несколько подарков близнецам, чтоб они угомонились, но это были подарки попроще: Джудит знала, что «гвоздь» программы ожидает во дворе, ведь этакому не уместиться под елкой…

Прежде чем взрослым получить свои подарки, все вышли, процессией, во двор, залитый морозным зимним солнцем. Мальчики чуть не расплакались от радости, увидев, что в другом конце вымощенного бетоном двора, у стены сарая, стояли два прогулочных велосипеда.

— Подождите! — крикнула вдогонку племянникам Джудит, когда они понеслись как угорелые к велосипедам. — Вам надо получить мои подарки, прежде чем станете кататься.

Уже обмундированные, в шлемах и штанишках для езды на велосипеде, купленных им Джудит, Чарли и Джек так разволновались, что отец велел сыновьям успокоиться, прежде чем испытывать велосипеды. Но Хью опасался напрасно: оседлав свои машины, ребята мгновенно освоились. Остальные на время превратились в зрителей и смотрели, как близнецы разъезжали по бетонным дорожкам вокруг строений фермы, а потом взрослые вернулись в дом, чтобы спокойно открыть свои подарки.

Джудит обнаружила, что Ник накануне не зря потратил время в Чепстоу. В свертках, которые он вручил ей, были коричневые вельветовые брюки, коричневые замшевые туфли без каблука, шелковая блузка медового цвета и, главный элемент, жилет из тончайшей замши, чуть темнее брюк. Никто не заметил, как Джудит краснела и как запиналась, когда благодарила Ника: в это время все только ахали и целовали друг друга, разглядывая подарки, в том числе ящик вина для Хью и тонкого фарфора миску для Маргарет, подаренные Ником. Наконец, когда малышка резвилась среди оберток и рвала их в клочья, а чета Слейтер понесла свои подарки к себе наверх, Джудит нагнулась, чтобы достать маленькую коробочку, которую спрятала за елкой.

Маргарет и Хью занимались уборкой оберток, а Джудит сунула маленький сверточек в руку Нику.

— Счастливого Рождества, Ник, — хрипло проговорила она и раскраснелась оттого, что его глаза резко прищурились и густые черные ресницы прикрыли огонек, мелькнувший в них, когда он взглянул на подарок. Ник осторожно снял золотую, в полоску, обертку, и открыл маленький кожаный футляр. Джудит в напряжении наблюдала за Ником, а он с недоверием смотрел на пару прямоугольной формы запонок из чистого золота, на которых была выгравирована его монограмма. Он поднял изумленный взгляд на Джудит и молчал так долго, что привлек внимание Маргарет.

— Что у тебя там? — спросила она. — Боже, какая прелесть! Хью, посмотри-ка!

Хью посмотрел и, подняв брови, перевел взгляд на красную до корней волос сестру.

— А это откуда взялось, Джу?

Она повела плечами и снисходительно улыбнулась.

— Так, пустячок. Я его заранее припасла. — Она нагнулась, чтобы поднять Таб. — Не пора ли приступать к работе? Ты бы понаблюдал за теми велогонками вокруг Франции, Ник, пока я помогу Маргарет с самыми последними приготовлениями. Гости вот-вот будут.

— Сначала главное, — сказал Ник и обнял ее вместе с ребенком. Таб залилась смехом, когда он стал целовать обеих. — Спасибо, Джудит. Не знаю, как тебе удалось раздобыть такой чудесный подарок, но я всю жизнь буду дорожить им.

Остаток дня у Джудит прошел в кипучей деятельности: она встречала гостей, следила за овощами, разнимала близнецов, их двоюродных братьев и юных соседей, ведь все приглашенные ребята получили в подарок велосипеды и притащили их с собой, чтобы развлекаться вместе. К моменту, когда Хью разделывал индейку в одном конце стола, а Джим Слейтер — вторую, в противоположном конце, Джудит пребывала в таком радостном настроении, какого не испытывала со дня своей свадьбы.

В полосатом переднике поверх своих обновок, со смешными серьгами в ушах, она подавала хлебный соус, брюссельскую капусту в сухариках и картофель, а Ник разносил тарелки, разливал вино, подкладывал дров в очаг, и собравшаяся большая компания разделалась с великолепно приготовленным рождественским обедом подчистую — до последней ложки сливового пудинга под коньячным соусом.

После этого младших отпустили играть во двор, а старшие какое-то время обменивались новостями о родных и знакомых. Под шум голосов Ник обратился к Джудит:

— Что там по плану дальше?

— Дальше мы с Маргарет приготовим кофе, Хью поставит портвейн. Будем просто беседовать и наслаждаться общением. Потом соседи уйдут, а мы вернемся в дом и ненадолго разойдемся по своим углам. Вечером еще поедим. И, предупреждаю, будут игры.

Ник широко улыбнулся.

— Игры?

— Ну да, шарады, дорисовки и так далее. Глупо, но весело. — По лицу Джудит пробежала тень.

— В чем дело? — спросил он.

— Ни в чем. Все прошло. Как с гуся вода…

— Скорее — с индейки!

Она рассмеялась. Призрак исчез — исчезло воспоминание о прошлом Рождестве, когда в течение всего празднества ей пришлось делать веселую мину при плохой игре.

Джудит разносила кофе, когда вбежали сломя голову четверо возбужденных мальчиков и сообщили, что пошел сильный снег и поднимается ветер.

— Снег! — испуганно повторила Шарлотт, сестра Маргарет.

— Не впадай в панику! — ласково сказал Хью и усадил ее обратно на стул. — Оставайся ночевать, пусть Том выпьет немного портвейна.

— Но…

— Отличная идея, — поддержала мужа Маргарет. — Зачем портить такой день поездкой через Севернский мост в метель? Мы вас куда-нибудь втиснем, с условием, что будете участвовать в играх. Наверняка ты мастер по части шарад, Том.

Шарлотт явно успокоилась и легко дала себя уговорить. Только поздно вечером, когда завершились последние игры и все были готовы ложиться спать, Шарлотт наконец спросила, куда именно Маргарет собирается ее «втиснуть».

Маргарет на мгновение задумалась, а Джудит спокойно предложила:

— А что, если в комнату Таб, Магс?

На ферме Лонгхоуп в каждой комнате стояло по двуспальной кровати, так что предложение было вполне разумным. Но Маргарет вопросительно смотрела на Джудит, пока все желали доброй ночи друг другу, перед тем как разойтись. И вдруг Ник, ходивший с Хью в сарай, чтобы проверить, погашен ли очаг, появился на пороге, притопывая ногами и стряхивая снег.

— Что-нибудь случилось? — тут же спросил он, переводя взгляд с Маргарет на Джудит.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, — как бы невзначай ответила Джудит, — но я забрала твои вещи из комнаты Таб, чтобы освободить ее для Шарлотт и Тома.

— Все в порядке, — не задумываясь, ответил он. — Я пересплю ночь где-нибудь на диване.

— Незачем на диване… — сказала Джудит тем же легким тоном. — Ты можешь перейти ко мне.

Он остолбенел и не сводил с нее глаз, а Маргарет поскорее пожелала им доброй ночи и утащила из комнаты зачарованного зрелищем мужа. Джудит и Ник остались одни.

— Ты серьезно? — хриплым голосом спросил Ник.

— Глупо спать на диване в такую погоду. По ночам в доме холодно, а мне бы не хотелось, чтобы ты слег с пневмонией. — Джудит огляделась вокруг. — Кажется, здесь все в порядке. Пожалуй, пойду наверх. Пошли?

Он молча кивнул и пошел за ней в холл, потом поднялся следом наверх, по дороге выключая свет. Они шли в другой конец дома, в комнату, где Джудит спала всю жизнь — до того дня, когда стала женой Николаса Кэмпьена.

— Жаль, собственной ванной при моей комнате нет, — проговорила она, немного запыхавшись. — Но, наверное, уже освободилась та, у лестничной площадки.

— Мне идти туда первому? — спросил он сдавленным голосом.

Джудит кивнула, протянула ему сумку с банными принадлежностями, которую он купил накануне, и, как только дверь за ним закрылась, сорвала с себя одежду, отыскала в ящике ночную рубашку, всю в оборочках, полученную в подарок много лет назад, но так ни разу и не надетую, расчесала волосы и немало удивилась румянцу на щеках и блестящим глазам, когда посмотрела на себя в зеркало. Она накинула старый махровый халат и, когда вернулся Ник, прошмыгнула мимо него, чтобы в свою очередь отправиться в ванную.

Когда она вернулась, Ник все еще был одет.

— Я не знаю, каковы правила этикета в таких случаях, — сказал он с каменным лицом. — Мне показалось, что было бы слишком бесцеремонно с моей стороны залезть в твою постель без приглашения. — Джудит закусила губу, но не смогла сдержать смешок. Лицо Ника вдруг смягчилось, и он криво улыбнулся. — Мне в самом деле как-то неловко. Я совершенно опешил, когда ты объявила о новом распределении спальных мест.

— Извини, что так тебя озадачила в присутствии Хью и Маргарет. — Она пожала плечами. — Ты, конечно, можешь спуститься обратно и найти какой-нибудь холодный диван, если тебе хочется…

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — сказал он, внезапно вспыхнув, и подошел вплотную к ней. Не прикасаясь, он опустил взгляд на ее лицо. — Чтобы я получил такой бесценный случай, Джудит Кэмпьен, и, как последний дурак, не воспользовался им? Начнем с того, — добавил он, стаскивая с себя свитер, — что я наконец смогу выговориться. Да, именно, выговориться! — подтвердил он, заметив изумление на ее лице.

Джудит вдруг затрясло, и она кивнула в сторону кровати.

— Ты не мог бы вон там выговориться? Я вся продрогла.

В ответ на это Ник откинул одеяло, освободил ее от халата и толкнул в постель, потом выключил свет, мгновенно разделся и скользнул под одеяло рядом с нею. Он растянулся на спине, и единственное, что он себе позволил, это взял ее за руку.

Не отрывая головы от подушки, он повернулся лицом к ней:

— Мне хочется кое-что предложить тебе.

— Давай. Маргарет говорила, что я должна тебя выслушать.

— Большущее спасибо Маргарет, — сухо произнес он. — Начнем с того, Джудит, что я решительно не желаю разводиться. Ты моя жена, и я желаю, чтобы ты таковой и оставалась. А если тебе нужны доводы, только один имеет значение: я люблю тебя.

— Нда, но достаточно ли ты меня любишь? — тихо спросила Джудит.

— Черт, я люблю тебя так, что не знаю покоя. И если ты намерена по-прежнему работать, никогда не садиться в самолет и родить дюжину детей, мне все равно — только вернись ко мне и дай стать их отцом. — Он вдруг рассмеялся каким-то странным, сдавленным смехом. — Я тогда заходил к тебе на квартиру, чтобы сказать это.

Джудит повернулась в темноте и приблизила лицо к его лицу.

— Правда?

— У меня есть свои недостатки, Джудит, — с раздражением сказал он, — но я не лжец.

Джудит почувствовала жар во всем теле, и это ощущение не объяснялось только тем, что она лежала рядом с мужчиной.

— Мне не надо целой дюжины… — наконец сказала она.

Ник лежал не шелохнувшись, потом осторожно, как будто она была вся из стеклянного волокна, привлек ее к себе и поцеловал.

— Значит, да? — помолчав, спросил он шепотом.

— Ну конечно же, — проворчала она.

— Так почему ты была так дьявольски холодна вчера утром? — потребовал он ответа и слегка встряхнул ее.

— Потому что тогда, — в ярости прошептала она, — ты считал, что стоит лишь провести ночь… ну…

— Полную счастья? — с жаром спросил он и сжал ее крепче.

— Я хотела сказать «секса», но в прошлый раз ты отказался упоминать об этом.

— Еще бы, — угрюмо произнес он.

— Ты ничего не говорил ни о моей работе, ни о детях.

— Я уже был готов. Готов на все, чего бы тебе ни захотелось. Вот так-то. Но после того, как я провел самую восхитительную в своей жизни ночь с тобой в постели, встретиться за завтраком со Снежной королевой было все равно что получить пощечину!

— Мне было неловко, — пробормотала она. — Я, знаешь ли, совершенно твердо решила, что буду держаться с холодком, когда мы доберемся во Фрайерс-Хейвен. Но я переборщила, я сама просто обледенела, и тебе пришлось согревать меня единственным способом, которому я не в состоянии сопротивляться!

— Пришлось? — Он фыркнул. — Я обеими руками ухватился за случай! — Он сделал паузу. — И вообще не думал о последствиях.

— Так вот почему ты хочешь, чтобы я вернулась, — вдруг появится ребенок, тогда понадобится твое имя, — театрально произнесла Джудит.

— Вернешься ты или нет, ребенок будет носить мое имя! — прогремел он и еще раз встряхнул ее. — Но ведь ты вернешься, правда, любимая?

Она кивнула и подставила лицо для поцелуя.

— Откуда в тебе вдруг эта уверенность?

— Я был уверен с той минуты, когда ты мне вручила подарок. Это же был не просто порыв, Джудит. Ты наверняка давно купила эти запонки, чтобы успеть отнести их граверу. Когда ты собиралась подарить их мне?

— На прошлое Рождество.

У Ника напряглось тело, и он прижался к ней.

— На прошлое Рождество?

Она испустила долгий, дрожащий вздох.

— Да. Я была так уверена, что к тому времени мы будем снова вместе, что стала брать сверхурочную работу, чтобы иметь деньги на особо памятный подарок тебе. А ты задержался в Австралии, — с укоризной добавила она. — Тогда я бросила футляр вон в тот ящик и кляла себя за то, что оказалась такой дурой.

Ник зарылся лицом в ее волосы, его руки обхватывали ее стальным обручем.

— А я не спешил домой, потому что боялся встретить Рождество без тебя! Ох и глупые мы с тобой! — В темноте он повернул ее лицом к себе и обнаружил, что она плачет. Он заговорил хриплым голосом: — Не плачь, Джудит. Теперь все будет по-другому. Пусть не идеально, но все-таки по-другому. Я не мог измениться мгновенно. Но я давно начал меняться. Когда я пришел к тебе, незадолго до Рождества, я был готов на все, лишь бы мы были вместе.

— Партнерами?

— Хорошо, партнерами, — согласился он. — Но и любовниками, и самыми лучшими друзьями.

Джудит обвила его шею руками и горячо поцеловала его.

— Ах, Ник, как я счастлива. — Вдруг она захихикала. — Только мне не по себе от мысли, что завтра придется спускаться к завтраку. Знаешь, что все подумают?

— Ну и пусть… — невнятно проговорил Ник — он скользил губами вниз по ее шее. — И если они будут думать, что я страстно любил тебя всю ночь, то грех обманывать их ожидания.

— Верно, — с дрожью в голосе согласилась Джудит, задыхаясь при его прикосновении.

— И еще, — продолжил Ник, — предлагаю попросить Хью отвезти нас во Фрайерс-Хейвен, как только позволит погода. Там я намерен запереться от всех на свете и оставаться с тобой одной еще долго после Нового года. Если ты не против, — поспешил он добавить.

— Конечно, не против. Это блестящая идея, — ответила Джудит, радуясь его плану. — Я очень люблю своих родных, но нам с тобой надо столько наверстать, Николас Кэмпьен. Я так тебя люблю. Я все время любила тебя. Всегда.

У Ника вырвался резкий вздох, и он крепко сжал ее.

— Смотри не пойми меня неправильно: эти запонки — совершенно особый подарок. Но знать, что ты меня любишь, — вот самый лучший подарок к Рождеству. — Он потерся щекой о ее щеку. — Жизнь в разлуке с тобой — все равно что кораблекрушение в не обозначенных на карте морях. Теперь я чувствую, что наконец спасся в укромной гавани.

— Как ты красиво это выразил, — дрожащим голосом проговорила Джудит. — И чтобы не было никаких недоразумений, знай, ты у меня всегда на первом месте… независимо от детей… — Она крепко обняла его.

— Ну, я такого не скажу, — глубокомысленно изрек Ник, удивив ее. — Если у нас будет дочурка вроде Таб, мне, наверное, придется несколько отвлечься от тебя.

— Ну спасибо! — возмутилась она. — Тогда и мне придется отвлекаться от тебя.

— Верно, — ответил Ник, потрясенный этой мыслью. — В таком случае считаю, что будет разумно сосредоточить внимание исключительно друг на друге, пока еще можно. С этой самой минуты. Прекрасная, обворожительная моя половина, ты согласна?

— От всей души! — ответила Джудит и с упоением предалась любви с вновь обретенным мужем. Так завершилось счастливейшее Рождество в ее жизни.