Подневольный Рут

В. К. Ланкастер

Подневольный Рут

Серия: Рут и Грон (книга 1)

Автор: В. К. Ланкастер

Название на русском: Подневольный Рут

Серия: Рут и Грон_1

Перевод: alevtinka_zago

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Мария Гридина

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

Рут с грохотом упала на пол. Судя по тому, как быстро ее теперь уже ноющее от боли плечо соприкоснулось с полом, она пролетела чуть меньше чем один этаж. Боль была не такой острой, как при переломе, но она не удивилась бы, если бы что-то повредила. Она застонала и перекатилась на руки, стараясь задействовать свою ушибленную спину, чтобы встать на четвереньки, или сесть, а может даже подняться на ноги. В комнате, куда она попала, было темно, почти что кромешная тьма, единственный источник света находился в комнате наверху, освещая пространство непосредственно под отверстием, в которое она провалилась. Ей удалось встать на колени и оглядеться.

Пол был металлический, и это объясняло, почему он издал такой звук, когда она ударилась об него. Она практически не видела стен, потому что свет не доходил так далеко, но свет отражался от болтов и швов между листами обшивки, и это навело её на мысль, что они тоже металлические. Потолок тоже был металлическим, с отверстием в центре, примерно полтора метра шириной. Рядом с ее рукой на полу была дыра поменьше, дюймов шесть в поперечнике. Не такая большая, чтобы в нее могла войти нога, но определенно достаточно большая, чтобы споткнуться об нее, если она о ней забудет. Эти две дыры, казалось, были единственными отверстиями в окружающем её сплошном металле. Насколько она могла судить, здесь не было ни дверей, ни окон. Несмотря на бросающуюся в глаза стерильность помещения, здесь все еще чувствовался отчетливый запах меха и пота животного, как будто это место только что покинула загнанная лошадь.

Рут попыталась вспомнить события этого утра, тот момент, когда она ударилась головой или нечаянно запила таблетку ЛСД кофе. Накануне вечером она легла спать, как обычно, выключив телевизор без десяти одиннадцать и уютно устроившись под одеялом час спустя. Она крепко проспала всю ночь, ее не тревожили ни вспышки света, ни затягивающие лучи НЛО, ни маленькие зеленые человечки с анальными зондами. Она проснулась, чувствуя себя паршиво, но смирилась с этим состоянием, преследующим её почти каждый день, и пошла на работу. Она оделась, купила кофе и булочку на завтрак, как обычно, по пути на работу. Она сделала пару глотков и на ходу несколько раз куснула булочку из коричневого бумажного пакета. Город кишил людьми, спешащими вовремя добраться до своего рабочего места, в одно и то же время. Она как всегда решила срезать путь, свернув в переулок, а потом?

А потом она очутилась здесь. Вернее, в комнате наверху. Она помнила дрожь, чувство зыбкости, неприятный привкус во рту, и вставшие дыбом волосы. Затем она споткнулась о приподнятую платформу в залитой светом хромированной комнате, шатаясь из стороны в сторону, и уже без кофе и булочки. Когда ее грубо толкнули сзади, а затем сбоку, у неё тут же возникло чувство, что стены пришли в движение. Вибрирующие металлические пластины образовали перед ней дорожку, похожую на беговую, и ее толкали по ней ближайшими к ней металлическими листами. Они едва доходили ей до плеч, так что, кто бы ни стоял за ними, был слишком низкого роста, чтобы она смогла их рассмотреть. Они не позволяли ей обрести равновесие, чтобы она не могла твердо стоять на ногах и оказать сопротивление, и довольно скоро они толкнули ее в яму, и вот она оказалась здесь.

Ее похитили? Если так, то они действовали весьма ловко, но зачем ей подсунули этот чертов кофе? Это было жестоко. Зачем вообще её похищать, если подумать? Она была никем. Не представляла важности и не знала никого, кто такую важность представлял, даже компания, где она в настоящее время работала. Она была временным сотрудником. Делала ксерокопии. Работала в офисе меньше месяца. Ей было 28 лет, у неё никого не было, она жила одна вдали от родителей, которые жили в ее родном городе. Ни с кем из соседей она не дружила, у нее даже не было домашнего животного. Может быть, именно поэтому они и забрали ее: потому что ее не хватятся.

О Боже, а что, если ее продадут в рабство? Заставят работать в борделе? Она была уверена, что не переживет это, но понимала, что если все к этому идет, то ее изобьют и свяжут, возможно, дадут наркотики. Она видела подобное в сериале CSI. Может быть, ее уже накачали наркотой, поэтому она не могла вспомнить, как попала сюда? Но ведь тогда бы ее плечо так сильно не болело, да? А может она все-таки сломала его, а наркотики приглушили еще более нестерпимую боль? В любом случае, она понимала, что ей нужно отсюда выбираться. Она была не связана и без кляпа во рту, поэтому могла барабанить по стенкам контейнера, в который ее засунули, и кричать, тогда, возможно, ее спасут. Наверное, она в каком-то грузовике. Она ненавидела себя за то, что свернула в тот переулок.

Внезапный лязг металла и звук задвигаемого засова вынудили её поднять голову вверх и взглянуть на дыру, в которую её толкнули. Сейчас отверстие, через которое она пролетела, надёжно прикрывала решетчатая крышка. Её охватил ужас.

— Вы не можете удерживать меня здесь! — закричала она. — Люди начнут меня искать, и тогда вы пожалеете!

Она хотела еще кое-что крикнуть, но затаила дыхание и открыла рот, когда позади раздалось громкое, неистовое, раскатистое рычание. Она замерла, почувствовав, как по спине стекает ледяная струйка. Кто-то был здесь вместе с ней. Но кто? Судя по рычанию, это должен был быть кто-то вроде тигра или медведя. Господи Иисусе, неужели они ее скормят ему? Или они должны будут сразиться, как в Колизее? Это будет бой не на жизнь, а на смерть, или съемки фильма с насильственной смертью одного из участников?

«Пожалуйста, будь по ту сторону стены, — подумала она. — Пожалуйста…»

С широко открытыми от испуга глазами, она повернулась и глянула через плечо в угол камеры. Её первой мыслью было: «Слава Богу, это человек».

Второй мыслью было: «Нет… Не человек».

Она закричала от ужаса и вжалась спиной в самую дальнюю стену, лицом к тому, что едва могла разглядеть. Этот кто-то был похож на огромного мужчину, крупного бодибилдера, сидящего с приподнятыми коленями и скрещенными руками на груди, уставившегося на неё своими темными глазами. Вот что она увидела сначала. Затем она заметила, что часть его тела была скрыта темным мехом, который, как она догадалась, покрывал заднюю часть его шеи, плечи и руки. Судя по всему, его грудь тоже была затемнена мехом, благодаря которому в темноте его практически не было видно. Мех покрывал почти все его ноги и ступни, как у хоббита, в истерике подумала она. Девушка предположила, что его волосы того же цвета, но едва могла их разглядеть. Она лишь могла допустить, что они у него имеются, потому что безволосые участки кожи, такие как его лицо и часть груди, были единственными частями тела, которые она могла видеть в слабом свете.

Его лицо говорило о том, что он не человек, по крайней мере, не полностью. У него были густые, нависшие брови, скрывающие большие темные глаза, и плоский, широкий нос, но больше всего внимание к себе привлекал его рот. У него была массивная квадратная челюсть, а его зубы, казалось, выпирали, как у гориллы. Он зарычал, когда она закричала, обнажив огромные белые клыки, которые, казалось, были не меньше трех дюймов в длину, нависая над его нижними зубами, заставив ее призадуматься, как они помещались у него во рту.

Когда он зарычал, ей удалось подавить крик, перешедший в хныканье. Это был пещерный человек? Неандерталец? Нет, она видела экспонаты и картины в музеях, и хотя лицо было близко, мех был совершенно не таким. Пещерные люди, конечно, были волосатыми, но не настолько. Это определенно был мех, как у животного, но он не покрывал все его тело. Казалось, это был своего рода узор, вроде светлых и темных пятен на антилопе, предназначенных для того, чтобы запутать хищников. Мех этого зверя был одного цвета, но, казалось, некоторые части его тела были намеренно лишены волосяного покрова, и Рут было интересно почему.

Она осознала, что он не двинулся с места, только рычал и фырчал, поэтому она осмелилась отвести от него взгляд и оглядеться в поисках того, что могла пропустить. Она надеялась найти пути к отступлению или, по крайней мере, что-нибудь, что заверило бы ее в том, что он не сможет до нее добраться, но поиски не увенчались успехом. Стены были из идеально гладкого металла, без креплений, выступов и дверных ручек. Ее взгляд вновь метнулся к находящемуся напротив нее зверю, и ее сердце бешено заколотилось. Она определенно, без всяких сомнений, была брошена в камеру с этим зверем, и если он не был Пожирателем женщин, ей просто нужно будет с ним поладить.

Глава 2

Грон подпрыгнул, когда на пол перед ним шлепнулось существо. Он понял, что, вероятно, задремал, и разозлился на себя. Он наблюдал за тем, как животное со стоном от боли перевернулось на живот. Это не очень хорошо. До сих пор его похитители не бросали в его камеру ничего, кроме еды. Этот зверь тоже был большим. Не таким большим, как он, но если эта тварь агрессивна, он может пострадать, тем более, если у нее есть когти, острые зубы или яд. Он должен был бороться с ней? Съесть ее? Или развлекать своих похитителей, втянув это существо в кровавую бойню? Он внимательно наблюдал за тем, как оно приподнялось и село на корточки.

Тело существа было прикрыто, это было очевидно. На ногах у него, похоже, были какие-то орудия пыток, причиняющие неимоверную боль, и он понял, что, по крайней мере, по размерам оно его не превосходит. Оно было довольно худым, но у него было две руки, две ноги и одна голова, насколько он мог судить. Он не мог с уверенностью сказать, были ли одеяния надеты на существо его похитителями, чтобы согреть или защитить его, или существо было поймано уже облаченным в них. Грон знал о расе, которые прикрывали свои тела тканями, сложная структура которых, как он отметил, говорила о том, что они были чем-то большим, нежели просто накидкой, удерживающей существо в тепле. Таким образом, учитывая, что оно имело те же размеры, что и его народ, и носило искусственные одеяния, означало, что оно было разумным.

Он хотел увидеть его лицо, но длинная масса прямого и свободно струящегося меха закрывала ему обзор. Как странно, иметь шкуру, но все же носить одеяния. Возможно, это была не шкура, по крайней мере, не принадлежащая самой твари. Это мог быть какой-то трофей от убийства, который он носил на голове. Грон втянул воздух, пытаясь уловить его запах, который оказался на удивление сложным. Множество сладких и горьких ароматов наслаивались друг на друга с разной степенью интенсивности, и лишь в конце улавливался запах плоти. В целом он производил впечатление весьма чистого животного, которое выпрыгнуло из ручья, чтобы обсохнуть на цветочной поляне, правда он никогда раньше не нюхал цветов.

Существо не смотрело на него, поэтому он сидел неподвижно. Грон еще не знал, опасно оно или нет. Он наблюдал за тем, как оно начало озираться вокруг, изучив дренажную трубу в полу и люк в потолке. Когда оно повернулось к нему, он увидел лицо этого существа и замер. Да, между ними были различия, но больше всего это животное походило на Королеву. Он не понимал, как сразу не догадался. Да, ее запах почти полностью был завуалирован сладкими ароматами, которыми она себя покрыла, и ее тканевые одеяния скрывали ее грудь от его взгляда, но все же он должен был догадаться. Это была Королева. Он нахмурился, обдумывая это. Похитители выкрали Королеву и бросили ее в эту дыру к нему? Они безумцы или самоубийцы? Разве они не понимали, что ее самцы придут за ней? И что ему теперь делать?

Он замер, стараясь казаться меньше и безобиднее. Он не хотел, чтобы гнев ее самцов обрушился и на него. Это не его вина, что он оказался здесь. Он бы никогда не запер себя с ней по собственной воле. Его правильно воспитали. Он уважал законы.

Грон напрягся, когда ее взгляд скользнул по нему, и был удивлен, когда она не отреагировала. Не похоже, что она его проигнорировала, она вообще его не заметила. Возможно, она не видела в темноте так хорошо, как он, или ее глаза просто не успели привыкнуть к темноте после света наверху. Но это дало ему возможность более внимательно рассмотреть ее лицо. Да, они отличались друг от друга. Чтобы стать Королевой его рода, ей понадобятся, по крайней мере, двое, а то и трое. Может, она была молода? Но это не объясняло различий в их лицах. Примечательно было то, что ее зубы не выпирали, а кончик её заостренного носа, походил на выступающий маленький клювик. У нее, как и у него, было два глаза, хотя они казались пропорционально меньше, что подходило изящным, миниатюрным чертам её лица. Ее нос выглядел необычайно хрупким, такое чувство, что сильный порыв ветра его повредит. Разумеется, он сломается, будучи таким тонким и торчащим. Но ее глаза были на удивление выразительными, и хотя он не мог определить их цвет в темноте, он заметил, что они были светлыми, а не темными, как у него. Он поймал себя на мысли, что ее кожа выглядит мягкой.

Он оторвал взгляд от ее лица, но значительная часть ее тела была прикрыта. Ее руки, которыми она упиралась в пол, казались такими же изящными, как и ее нос. Он сильно сомневался, что она сможет вскарабкаться благодаря им на свое дерево. Она, наверно, из очень мирного и процветающего племени, возможно, обитающего на воде и питающегося рыбой. Грон слышал о таких людях, хотя никогда не встречал. С ее худенькой и изящной фигурой она, бесспорно, больше подходила для воды. Он представил, как ее узенькие плечи рассекают воду, как легкие кости не дают ей утонуть, и решил, что так оно и есть.

Решетчатый люк, закрывавший отверстие над ними, с лязгом опустился, и они оказались заперты вместе. Королева подняла голову, явно встревожившись, и начала кричать. Грон не понимал этого языка, но он был громким. Ее голос был резким, гораздо более высоким, чем у любой Королевы, которую он знал.

Она сделала глубокий вдох, чтобы продолжить кричать, но он перебил ее.

— Они только разозлятся и накажут тебя, — сказал он, не считая разумным заверять её в том, что он ее защитит. Если она была Королевой, то уже знала об этом.

Она моментально затихла. Он озадаченно нахмурился, увидев, как она напряглась и медленно повернулась к нему. Он вспомнил, что она не заметила его в темноте. Как только ее взгляд сфокусировался на нем, она закричала. У него заныли уши, но он не смел пошевелиться. По всей видимости, она испугалась. Ей было неизвестно о его присутствии, и, должно быть, он был крупнее ее самцов, поскольку она была такой маленькой по сравнению с ним. Она продолжала кричать, как будто он ее убивал, и Грон не смог сдержаться, изогнув губы в презрительном оскале. Он ничего ей не сделал и ничего не сделает, но завопив и съежившись, она будто давала понять, что он плохой, не благородный самец. Когда он зарычал, ее крик перешел в хныканье, и он заметил, как ее взгляд пробежался по его телу. Пока она его осматривала, он сидел неподвижно, надеясь, что она успокоится, узнав, как он выглядит, но, тем не менее, ему было неуютно, и его хвост нервно подергивался на его коленях.

Он был заперт в этом маленьком пространстве с Королевой. Ему следует сохранять спокойствие и держать себя в руках. Если ее похитили, ее самцы скоро за ней придут. Он напомнил себе, что не имеет права на ошибку.

Глава 3

Прижавшись спиной к стене, словно она собиралась пройти через нее, Рут опустилась на пол, ее ноги ослабли. Этот… инопланетянин все еще находился в другом конце комнаты, наблюдая за ней. Так вот кто он такой? Инопланетянин? Ее похитили инопланетяне? Это происходило на самом деле? Она не видела других, тех, кто толкнул ее в яму, но этот парень не был человеком. Даже не походил на первобытного человека, а это само по себе было бы невероятно. Ну, если ее похитили, то, похоже, и этого парня тоже. Вопрос в том, дружелюбен он или нет?

Он все еще не двигался, просто пялился на нее. Она догадалась, что ему она тоже кажется довольно необычной. К тому же она закричала, как только увидела его, и бросилась в другой конец комнаты. Теперь она поняла, что это могло показаться странным, может быть, обидеть его. Она запоздало сообразила, что, возможно, ей следует придерживаться тюремных правил, например, не смотреть в глаза, не показывать слабость. Интересно, наблюдали ли за ней те, кто ее похитил? Они, наверняка, слышали ее крик, но никто не пришел проверить, жива она еще или нет. Она смущенно провела рукой по волосам, тем не менее, пребывая в ужасе — от своего сокамерника, от того, почему ее похитили, от того, кем она была похищена, и отпустят ли её. Но все это не избавляло её от чувства неловкости. Весьма типично.

В камере вдруг стало очень тихо.

Она снова огляделась, просто чтобы отвлечься. Инопланетянин был единственным существом в камере. Великолепно. Она откашлялась.

— Привет.

Ничего. Ну, ладно, он хотя бы моргнул.

— Я Рут.

Тишина.

— Ты говоришь по-английски? Ты меня понимаешь? Кивни, если понимаешь.

Он ответил рычанием, по крайней мере, так показалось Рут. Он не выглядел рассерженным, но определенно зарычал. Так что, общение не складывалось. Она предположила, что, быть может, у него имеется универсальный переводчик или что-то подобное, как в «Звездном пути», но, очевидно, нет. Она снова задумалась о том, как долго ее здесь продержат. Она даже толком не позавтракала. Сейчас в том переулке лежали кофе и вкусная булочка с ее именем на пакете и стаканчике, в прямом смысле этого слова. По какой-то причине ей стало очень грустно. Она не хотела быть похищенной инопланетянами, она даже не хотела знать о существовании инопланетян. Разве она не должна была увидеть звезды или что-то в этом роде, если ее похитили из космоса? Может, они еще не покинули Землю! Наверняка НАСА или кто-то другой отслеживал подобные вещи? Она решила, что эта идея нравится ей гораздо больше, чем мысль о том, что она никогда не вернется домой. Наверное, могло быть и хуже. Они еще ничего не пытались воткнуть в нее. Она не была привязана к столу или связана.

Ей хотелось прилечь, но что-то подсказывало, что от этого ей не станет легче. К тому же это не казалось удобным. Ей хотелось чего-нибудь поесть или попить. Она надеялась, что ее покормят. Она застонала при мысли о том, чем для нее могут обернуться следующие несколько часов. Ее может замучить жажда. Она может проголодаться. Возможно, ей приспичит справить нужду, а туалета здесь явно не было. Она с ужасом уставилась на дыру в полу. Ей стало зябко, хотя она не чувствовала сквозняка, как будто здесь имелся кондиционер. Она была рада, что на ней все еще оставалась ее одежда, красивая-но-выдержанная-в-одном-стиле с офисным дресс кодом: брюки, блузка и блейзер. На ней еще были туфли с каблуками средней высоты. Вероятно, она замерзла из-за нехватки адреналина, поскольку недополучила калории и кофеин на завтрак в качестве подпитки. Скорее всего, у нее разболится голова без кофе, в конце концов, из-за кофеиновой зависимости.

От ее внимания не ускользнуло, что ее сокамерник был абсолютно голым, насколько она могла судить. У него был мех, но в остальном — ни единого клочка одежды. Она называла его «он», потому что мускулы, широкие плечи и отсутствие сисек не допускали мысли о том, что он это «она», но кто его знает? Он был инопланетянином. У его вида, возможно, даже нет мужчин и женщин. Возможно, они однополые, трехполые или четырехполые существа. Возможно, они отличались от людей тем, что у них были мускулистые самки и слабенькие самцы. Возможно, они доставали своих детей из-под капусты или пробирок. Возможно, они появлялись полностью сформировавшимися из деревьев. Возможно, он относился к ограниченному числу бессмертных, неспособных к размножению. Все возможно.

Но она отталкивалась от предположения, что он был мужчиной. А она была женщиной. И это может, в конечном счёте, привести к серьёзным последствиям. По крайней мере, у нее только что закончились месячные, и какое-то время об этом можно не беспокоиться. Но если она пробудет здесь долго, то, вероятно, они понадобятся, чтобы определить, сколько времени прошло. Она надеялась, что пробыла здесь не так долго, и не заболеет от нехватки солнца. Может у неё началась клаустрофобия? Как вообще проявляется боязнь замкнутого пространства? Она надеялась, что все не так плохо.

Рут чувствовала, что сходит с ума от этого нескончаемого потока мыслей в голове. Умом она понимала, что рано или поздно устанет настолько, что заснет на этом полу, но ей бы этого не хотелось. Она бы могла свернуть жакет и использовать его вместо подушки.

«Боже, кто-нибудь, найдите меня, — в отчаянии подумала она. — Кто-нибудь, спасите меня. Я не хочу здесь находиться».

Может, на ее работе заметят её отсутствие? Может, когда они не смогут связаться с ней, они позвонят ее арендодателю. Эти люди будут искать не только ее, но и ее работодателя и арендодателя. Семья и друзья, скорее всего, не заметят ее пропажу, ведь они неделями не слышали от неё вестей.

Она снова посмотрела на инопланетянина, который делил с ней эту камеру. Как давно он здесь? Они не могли похитить его с Земли в ходе того же полета, что и ее. Наверно, он провел в этой камере дни, недели или месяцы. Рут не знала, к чему приводят межпланетные перелеты на практике, никто на Земле не знал. Она надеялась, что он не сошел с ума.

Они должны подружиться. Рут не знала, сможет ли она находиться в одной камере с ним, не имея возможности говорить друг с другом и вообще не общаться. Она мрачно заметила, что если он собирается ее убить, то лучше сразу с этим покончить. Она быстро сойдет с ума от тоски, если хоть что-нибудь не предпримет, даже не встретится с ним взглядом… не сыграет в «ладушки» или во что-то наподобие этого!

Медленно, словно она приближалась к разъяренной собаке, хотя и не знала, как это делается, девушка снова встала на четвереньки, приняв позу собаки, и стала наблюдать за его реакцией. Он внимательно смотрел на нее, выглядя не вполне счастливым, но он выглядел так с тех пор, как она сюда попала. Поэтому, не сводя с него глаз, подмечая любые перемены в выражении его лица, она подползла к другому ближайшему к нему углу. Он не двигался, но следил за ней глазами, повернув голову, когда она придвинулась ближе. Теперь она могла рассмотреть его получше, и да, он был обнажен, его упругие ягодицы прижимались к металлическому полу. Даже у человеческих мужчин не было таких рельефов, не везде. Она была права и насчет волос: у него была темно-коричневая грива, длиннее, чем остальная часть его шкуры, сливающаяся с мехом, который покрывал его плечи.

Ладно, пока все хорошо. Она начала бочком подбираться к нему. Рут никогда не была популярной девочкой в школе, у нее обычно было только двое или трое друзей, но временная работа, по крайней мере, научила ее ладить с людьми, быть вежливой и приятной. В данной ситуации она бы предпочла, чтобы он считал ее приятной.

Она подползла к нему примерно на фут, когда он резко встал, пересек камеру и снова сел почти там же, откуда она начала своё продвижение. Он нахмурился, как отец, отчитывающий ребенка. Очевидно, он не слишком обрадовался ее попытке подружиться с ним.

У Рут отвисла челюсть. Не потому, что он отошел. Он не напал на нее, и это было здорово. Нет, он встал меньше чем в футе от ее лица. Теперь она не сомневалась в том, что он был мужчиной. Самым настоящим мужчиной. И, видимо, они были… совместимы. В общем-то, она могла бы даже сказать, что не увидела ничего такого, чего не видела раньше. Правда она никогда не видела такого… большого. Какой бы ни была расцветка его шерсти, она не коснулась этой части его тела, поэтому ничто не мешало ей насладиться зрелищем. Его, казалось, не заботило, что она увидит его во всем великолепии.

Но ее поразило не только доказательство его мужского начала. Когда он встал, длинный пушистый хвост соскользнул с его колен и расположился между его ягодиц, подергиваясь позади него, когда он от нее отошел.

Не человек. Определенно, нет.

Теперь у нее просто руки чесались потрогать этот хвост. Его мех был мягким или грубым на ощупь? Интересно, ему бы это понравилось или он бы её за это убил? Она предположила, что это можно будет выяснить позже.

Она устроилась на его прежнем месте. По крайней мере, там было тепло.

Глава 4

Королева стала подбираться к нему, чтобы сесть рядом. Грон хотел было позволить ей, но нервничал все больше и больше по мере её приближения. Почему она хочет приблизиться к нему? Чтобы прикоснуться? Или напасть? Ей нельзя было доверять, она могла являться орудием его похитителей, поэтому он не мог позволить ей приблизиться к нему. Он сомневался, что она сможет причинить ему боль, если только в ее одеяниях не припрятано что-то ядовитое. Но даже тогда он был уверен, что в одно мгновение одолеет ее.

Но почему она здесь? Неужели его похитители не знали, что они сделали, выкрав Королеву? Он понятия не имел, почему его похитили, но предполагал, что в качестве рабочей силы, трофея или просто ради забавы. Он яростно сражался и продолжал сражаться при каждой возможности, но у них были палки, которыми его били и обжигали. Поэтому они пришли к логическому решению и больше не приближались к нему. Они бросали еду через люк, и на этом все. Такое положение приводило его в состояние отчаяния, так как он понимал, что с каждым днем удалялся все дальше от его племени, но у него больше не было возможности сразиться или сбежать.

Если они знали, что она Королева, неужели они надеялись использовать ее, чтобы контролировать его? Он был вынужден признать, что это сработает. Если она отдаст ему приказ, он постарается подчиниться. Он все равно попытается сбежать и возьмёт её с собой, но что ему делать, если она пособница его похитителей? Что ему делать, если они пригрозят причинить ей боль, в случае его неподчинения им? Он не мог допустить, чтобы ей причинили вред, тем более такой, как она, слабой и хрупкой, возможно, еще не достигшей полового созревания. Но если он даст им это понять, не станет ли хуже положение для них обоих? Он должен помнить, что она не из его племени, не его расы, возможно, даже не его вида. Те, кто похитил его, были не из его мира, как и этот корабль. Он не был ей предан. Мысль об этом вызвала у него неприятное чувство вины и тошноты, но ее присутствие в его камере вполне могло быть ловушкой, своего рода уловкой, чтобы укротить и приручить его для их целей, какими бы они ни были. Если это правда, то ему не поздоровится, если он купится на их ухищрения.

Безусловно, раса, похитившая его, настолько отличалась от его собственной, что, возможно, не осознавала важности Королевы, возможно, даже не осознавала, что она самка. Он еще не смог определить, есть ли у их вида самцы и самки. В таком случае, чего они от него ждут по отношению к ней? Может, ее просто поместили в его камеру, чтобы перевезти куда-то? Они знали, что он опасен.

Возможно, они ждали от них сражения друг с другом. Забавы ради.

Возможно, они рассчитывали, что он её съест.

У него кровь застыла в жилах, а затем забурлила, когда ему в голову пришла другая мысль. Возможно, они хотели, чтобы он спарился с ней. Если он представлял ценность, возможно, они хотят от него большего. Потомства. Он сглотнул. Это было запрещено. Она не была его Королевой. Его похитители, вероятно, не понимали обычаев его народа, но он не собирался нарушать их, как бы далеко они ни увезли его от племени.

Но если они будут держать их вместе в этом помещении долго, не образуется ли между ними Связь? Разве его преданность не изменится, если он останется с ней наедине? Природа возьмет верх. Он станет ее. Тело не оставит ему выбора.

Он не мог этого допустить.

Поэтому он отошел, когда она приблизилась к нему. Но если она захочет прикоснуться к нему… Начнём с того, что это было бы неприемлемо. Ни одна Королева, кроме его матери, не прикасалась к нему без дара. Ему будет явно не по себе. К тому же это ускорит формирование Связи. Он будет готов к близости с ней, к ее потребности в размножении. Он не мог поверить, что она этого хотела. Не при таких обстоятельствах. У такой Королевы, как она, уже должны быть самцы, но даже если и нет, здесь не место для вынашивания и воспитания потомства. Должно быть, она намеревалась привязать его к себе только ради безопасности. Она была далеко от своего племени. Он полагал, что сможет защитить ее лучше, чем она сама, по крайней мере, в бою, и она, должно быть, это понимала.

Это мысль была… Он не мог об этом думать. Не ему решать, кто станет любовником Королевы. Его дело прислуживать и ничего больше. К тому же у него уже есть племя и Королева, и его убьют, если он предаст ее. На этом все сказано. Он будет предан своему народу, это его долг. Он не позволит причинить вред Королеве, но и не позволит связать себя узами.

По-прежнему оставалась вероятность, что она действовала в интересах его похитителей и хотела образовать с ним Связь, чтобы он больше не сражался с ними. Добиться этого можно было лишь спарившись с ним самым быстрым путём.

Когда он сел в другой конец камеры, выражение ее лица подсказало ему, что она не ожидала, что он ее отвергнет. Справедливое предположение, поскольку ни один самец не огорчит свою Королеву, но она не была его Королевой и должна это понимать. Долг самца — не уводить чужую Королеву, а он не был слабовольным или честолюбивым самцом.

Пока Грон наблюдал за тем, как она прислонилась к стене, обхватив себя руками, с печальным выражением на лице, его хвост виновато дернулся. Она была здесь одна, как и он. Ее выкрали у ее народа, забрали из ее дома. Наверное, она напугана. Он не мог винить ее за попытку наладить контакт, установить связь. Если она была такой же пленницей, как он, то со стороны Королевы это было разумно и практично. Он был впечатлен тем, что она была готова сделать это так скоро, она наверно по-настоящему сильная, чтобы отважиться на то, что защитит ее, не взирая на сентиментальную привязанность к её прежнему племени. Он задавался вопросом, не бросит ли она его, когда вернется в свое племя, не сделает ли одним из своих любовников, не убьет ли? Он не подходил к ее виду, но, возможно, он бы мог предложить им что-то, чего им не хватает, например силу, размер.

Он выкинул из своей головы эту фантазию. Что он творит, думая об этом? Это не его будущее. Он должен оставаться непоколебимым. Ситуация не улучшится, если между ними образуется Связь. Если Королева была расстроена, ей явно хватит сил, чтобы пережить это. Он поможет ей выжить, и тогда они расстанутся.

Глава 5

Похоже, инопланетянин не хотел заводить друзей. По крайней мере, он не напал на нее. Могло быть и хуже. До тех пор, пока похитители будут их кормить, он ее навряд ли съест. О, Рут не сомневалась, что он мясоед с такими-то зубами, но она надеялась, что он привередлив в еде и не поедает другие разумные расы. Он больше не пялился на нее, и это было хорошо. Она, вероятно, была более виновной стороной, поскольку была поймана с поличным за разглядыванием его гениталий.

Может, она ошиблась, может, он просто животное? Очень спокойная инопланетная горилла. От этой мысли спокойнее не стало, так что пришлось от нее отмахнуться. Он не реагировал на нее, как животное. У него было человеческое выражение лица. Он отвечал ей, хоть она его и не понимала. Он встретил ее взгляд и нахмурился с явным упреком, когда она попыталась сесть рядом с ним. Он был умен. Он был инопланетянином. Они не могли общаться. Ситуация хуже не придумаешь.

Она посмотрела на часы. Во всяком случае, ей удалось сохранить связь с жизнью на Земле. Она не смотрела на них до этого, поэтому не могла сказать, сколько времени прошло с тех пор, как ее похитили, но еще не было и двенадцати. Она знала, что была в том переулке без десяти девять, потому что находилась недалеко от своего дома, от которого шёл кратчайший путь до её работы, а она не хотела, чтобы ее кофе остыл, когда она туда доберется. Значит, она не пробыла в камере и трех часов. Ее коллеги наверно думают, что она опаздывала или заболела. Вероятно, пройдет несколько часов, прежде чем ее босс будет дозваниваться не на её номер, а на чей-то другой. Конечно, могут пройти и дни. Возможно, они будут искать ее только для того, чтобы уволить.

Рут откинула голову назад. Как здесь может быть так тихо и статично, если они на космическом корабле? При других обстоятельствах она была бы рада полету в космическом пространстве, если бы они правда его совершали. А если все же нет? Может, ее похитило НАСА, и сейчас она находилась в Зоне 51, брошенная к инопланетянину ради эксперимента по адаптации. Может, ее похитили, потому что она была безобидной первой попыткой, чтобы проверить, враждебен ли зверь к людям, и ее не хватятся, если что-то пойдёт не так. Если ее похитили люди, она была бы очень признательна, если бы они подали ей какой-нибудь знак. Наверно, они не могли позволить ей увидеть их лица, но было бы достаточно голоса по интеркому или спецназа в бронежилетах и лыжных масках, чтобы поднять ей настроение.

Она села прямее. Еще слишком рано впадать в депрессию, она даже дня здесь не пробыла. Может, ее удерживают ради выкупа и отправят домой, как только правительство добьется ее освобождения. Она поднялась на ноги. Может, ей удастся выбраться отсюда. Она должна хотя бы посмотреть. От нее не ускользнуло, как ее сокамерник провожал ее взглядом, но сейчас не обращала на него внимания. Она не винила его за то, что он наблюдал за ней, в конце концов, кроме нее здесь никого не было. Он не мог наблюдать за тем, как сохнет краска или растет трава. Здесь даже не было плитки, которую можно было бы посчитать.

Рут повернулась к нему спиной, лицом к стене и провела по ней руками. Она вообще не почувствовала никаких вибраций, как и тогда, когда сидела на полу. Она прижала ухо к стене, но ничего не услышала, кроме тихого гула, который, как она подозревала, был шумом крови в ее голове. Рут постучала костяшками пальцев по металлу, и тот лязгнул, как тогда, когда она упала на пол сразу после того, как ее сюда сбросили. Видимо, с другой стороны была пустота. Похоже, помещение было образовано отдельными металлическими листами, скрепленными болтами, поэтому логично предположить, что уязвимые места должны были быть по швам. Рут подошла к ближайшему и провела по нему пальцами.

С другой стороны камеры до нее донеслось рычание инопланетянина. Хотя она по-прежнему не могла разобрать слова, она все больше и больше верила, что он говорил, а не просто выражал свое недовольство, как животное. Она не могла этого понять, но мысль о том, что он не будет относиться к ней равнодушно и пренебрежительно, как бы долго они ни были вместе, обнадеживала. Он не хотел, чтобы они сидели рядом друг с другом, и она это уважала, но была рада, что появилась надежда на некоторую солидарность. Он не встал, чтобы помочь ей, поэтому она вернулась к тому, чем занималась.

— Да, как скажешь, — ответила она из вежливости, зная, что он не понимает. — Я все равно посмотрю.

Она искала разболтавшийся или искореженный болт и напомнила себе продолжить поиски позже, но болты были расположены настолько близко друг к другу, что, если она хотела создать достаточно широкий зазор для ее плеч, ей пришлось бы удалить, по крайней мере, два или три болта, но шансы на то, что три поврежденных окажутся рядом друг с другом, были почти нулевые. Возможно, она бы могла как-то ослабить их, оказав воздействие на металл, но стены не поддавались, когда она навалилась на них всем своим весом.

Инопланетянин заговорил снова, вероятно, убеждая её не утруждаться понапрасну, но она остановилась, только когда услышала, как он встал на ноги. Она отскочила от стены, когда он подошел, прижав руки к груди, чтобы защититься, но он просто встал перед ней, приложив одну руку ко шву в месте соединения металла, и навалился так сильно, как только мог.

Рут задалась вопросом, побледнела она или покраснела. Если не считать того, что он обнаженный и мохнатый, этот парень был выше шести с половиной футов, а его руки были размером с ее голову. Он был тот еще качок. У него был такие размеры и рельефы, которые можно было найти только в комиксах. Теперь она видела, что мех на его груди походил на форму щита, сужающегося от грудной клетки и переходящего в дорожку, которая вела к его гениталиям, но не покрывала их. И да, она снова туда посмотрела. Сам мех, казался невероятно густым, почти в два дюйма, покрывая внешнюю сторону его рук и ног. Она опустила взгляд ниже, надеясь еще раз взглянуть на тот хвост, и была очень признательна, когда обнаружила его висящим между икр, прежде чем он свернулся и исчез из виду.

Его мышцы послушно напряглись, когда он надавил на металл, но ничего не произошло. Он снова посмотрел на нее и рыкнул. Теперь ей казалось, что она распознает «я же говорил» на его языке, если услышит его снова, но все же нахмурилась.

— Ты не можешь винить меня за попытку, — сказала она. — Кроме того, возможно, я умнее тебя, хоть и не такая сильная.

Она делала ставку на то, что он не сможет ее понять, но не скрывала раздражения и вызывающе скрестила руки на груди. Он смотрел на нее в полном недоумении, словно ожидая, что она объяснит все так, чтобы он понял. В конце концов, она закатила глаза и махнула рукой, чтобы прогнать его. Он явно не понял жеста, но все равно отступил, вероятно, неправильно истолковав это, как попытку прикоснуться к нему.

Она снова провела пальцами по шву, и стало ясно, что ничего не изменилось. По крайней мере, ее глаза привыкли к темноте. Рут прошлась по комнате, останавливаясь у каждого шва и осматривая болты. Она знала, что инопланетянин все еще стоит там, где она его оставила, наблюдая за ней, но он больше не предлагал ничего стоящего. Она старалась не нервничать под его взглядом и не пугаться его размеров.

Наконец она осмотрела все стены, не найдя ни царапины и ни пятнышка ржавчины. Великолепно. С полом была та же история. Она топнула ногой, прислушиваясь к лязгу. Должно быть, они зависли в огромном пустом пространстве, но эха не было. Она обошла помещение по кругу, пытаясь уловить изменения в звуке, намек на то, что их камера была к чему-то пристыкована, но ничего не обнаружила. Она подняла глаза и увидела, что инопланетянин стоит в нескольких дюймах от нее, глядя в пол, словно ожидая увидеть то, что объяснит ее топот. Она подпрыгнула на целый фут, когда увидела его, а он посмотрел на нее так, словно начал опасаться, что она потеряла рассудок.

Ну и что он собирается с этим делать? Рут отодвинулась от него и переключила свое внимание на потолок. Она приподнялась на цыпочки, чтобы посмотреть, сможет ли дотянуться до него. Она бы лишь коснулась его, если бы подпрыгнула. Ладно. Чисто теоретически, если там, наверху, есть слабые места, она может этим воспользоваться. Она не знала, как это сделать, но, по крайней мере, до него можно было дотянуться. Она снова вздрогнула, когда инопланетянин появился рядом с ней. Черт, этот парень был тихим, когда хотел. Он по-прежнему выглядел сбитым с толку, но на этот раз приложил руку к потолку. Разумеется, он мог дотянуться до него. Он был на фут выше ее, если не больше. Но это не могло не радовать. Она взволнованно указала на зарешеченный люк над отверстием в потолке. Он посмотрел туда, и на его лице отразилось понимание. Его лицо потемнело, и он зарычал. На этот раз она не думала, что он говорил. Он знал, чего она хочет, но не хотел этого делать. Почему?

Рут указала более решительно. Он снова зарычал и двинулся прочь. Она схватила его за руку. Он тут же напрягся, отдернул руку и, развернувшись, зарычал ей в лицо. Она закричала и вскинула руки, чтобы защитить лицо от удара, который, она не сомневалась, должен был последовать, но её не ударили. Она рискнула взглянуть на него и увидела, как он отступил, опустив губу и скрыв под ней свои безумные клыки. Он взглянул на люк, после чего отошел и снова тяжело опустился, привалившись к стене.

Может, там наверху было то, что не давало ему убить ее? Видеокамера? Один из тех, кто похитил ее? Она посмотрела на люк, но ничего не заметила. Она оглянулась на инопланетянина, который уже сел, но все еще внимательно наблюдал за ней. Ну и черт с ним. Рут посмотрела на люк и подпрыгнула.

Глава 6

Грон наблюдал за Королевой с некоторой тревогой и чувством вины. Он всего лишь хотел предостеречь ее, когда зарычал на нее. Она должна понять, что он не присоединится к ней. Она взяла его за руку, пытаясь отдать ему приказ, и он отреагировал, не задумываясь. Он не ожидал, что она так съежится и заверещит. Королевы, которых он знал, в ответ зарычали бы ему в лицо. Он забыл, что намного больше ее. У нее не было таких мускулов, как у него, и зубы, должно быть, тоже очень маленькие, раз помещались у неё во рту.

Он наблюдал за ней, как она сидела с понурым видом, потом встала и начала осматривать стены. Он довольно быстро сообразил, что она делает. Она искала слабые места в конструкции, путь к спасению. Он когда-то делал то же самое. Разумеется, он делал это, бросаясь в ярости на стены и ревя во все горло, пока не охрип, но он знал, что там нет ни бреши, ни спасения. Грон пытался сказать ей об этом, и хотя она ответила ему, она не остановилась. Они не понимали друг друга. Поэтому он встал, чтобы показать ей. Он осторожно приблизился к ней, заметив, как она вздрогнула, и изо всех сил надавил на стену в месте стыка. Как он и ожидал, ничего не произошло.

— Это не выход, — сказал он ей. Она что-то ответила ему, но он не понял. Затем она взмахнула руками, заставив тем самым его отступить из-за страха, что она прикоснется к нему. Грон по-прежнему не хотел, чтобы она касалась его. Он не мог сказать почему, но это было похоже на панику. Он не знал, что произойдет. Да, это было недопустимо, в его племени самец мог быть сурово наказан за то, что прикоснулся к Королеве так, как она считала неуместным, но никто не мог спорить, если Королева решала прикоснуться к самцу сама. Если Королева выбирала самца для своей свиты, она начинала с прикосновения к нему. Если она решит привязать к себе самца, лишь другая Королева сможет ей возразить.

Но он не хотел, чтобы Королева образовала с ним Связь. Или хотел? Быть избранным в супруги было большой честью, на которую он и не рассчитывал, не мог рассчитывать в своем племени, где он не был одним из самых крупных самцов и не был привлекательным. Конечно, для него это была возможность, но многое оставалось неизвестным. Он не мог даже поговорить с этой Королевой, как ее племя примет его, если они сбегут и вернутся к ним? Неужели он никогда не сможет вернуться в свое племя и не увидит ни матери, ни братьев? Разве то, что предлагала эта Королева, было достойным обменом? К тому же такая жизнь как сейчас была слишком неопределенной. Эта камера не была домом, где можно растить детей. Здесь они не были в безопасности, он бы не смог их прокормить. В любой момент существа наверху могли разлучить их, причинить боль или убить. Они могут умереть с голоду, а он ничего не сможет поделать. Пока они не будут свободны, он не станет для нее достойной парой.

Позволить образовать между ними Связь было слишком рискованно. Он защитит ее от опасностей, но должен оставаться свободным.

Грон продолжал наблюдать за странным существом, которое двигалось по камере, часто и подолгу замирая на месте. Когда она снова приблизилась к нему, то остановилась и начала топать ногами, чтобы произвести шум. Он опасался, что их услышат похитители, но ничто из того, что он делал раньше сам, не привело их в камеру, когда у них были причины спуститься. Он подумал, что, возможно, она пытается общаться с духами, обряд, который ему уже приходилось видеть раньше, но вряд ли какой-нибудь дух явится в этот холодный серый ящик.

Тем не менее, ему стало любопытно, и он снова подошел к ней, и она опять отскочила от него. Почему? Неужели она думает, что он может причинить ей боль или схватить ее? В конце концов, она сама подходила к нему раньше! Она отодвинулась от него и потянулась к потолку, даже подпрыгнула, чтобы дотронуться до него. В замешательстве он приложил руку к потолку, чтобы посмотреть, не этого ли она хочет. Ее лицо просветлело, и она указала на дыру в потолке. Она хотела, чтобы он прикоснулся к решетке люка? Нет, он уже прикасался к ней в своем неистовом желании сбежать отсюда, и получил ожог. Понимая, что она не может говорить на его языке, он зарычал на нее, сообщая, что это плохая идея. Она снова указала пальцем на решетку люка, и он повторил свое предупреждение, затем отошел от нее.

Её прикосновение к его руке стало для него сюрпризом. Возможно, по глупости, он повернулся так, что не заметил ее действий в тот момент, и она схватила его сзади. Он развернулся, чтобы предостеречь ее. Его не тронут. Он не будет связан. Она должна принять это.

Теперь он сидел, прислонившись к стене, и снова наблюдал за ней, виновато помахивая хвостом по коленям. Он не хотел напугать ее. Его поведение в племени было бы воспринято нормально. Он хотел все объяснить словами, но не мог. Им станет некомфортно находиться вместе, если они не найдут общий язык. Но он не мог извиниться, и ему нечего было ей подарить, чтобы продемонстрировать свое раскаяние.

Ему не нравилось, что она до сих пор стояла. Она все также стояла под люком и смотрела на него. Наверно, она поняла его предупреждение… Но кто он такой, чтобы указывать Королеве, что делать? На всякий случай он переместил свой вес вперед.

Но он не успел ее остановить, прыгнув после того, как ее протянутая рука задела один из прутьев решетки. Она вскрикнула от боли и упала на спину, ее ноги подогнулись, и она сильно ударилась об пол. Он мгновенно оказался рядом с ней, потянувшись к ее раненой руке, но она закричала и стала отбиваться от него, толкая его в шею и плечи, чтобы вылезти из-под него. Он отпустил ее, пристыженный. Она не только боялась его, она думала, что он настолько подлый, что воспользуется ее состоянием. Она либо не хотела его помощи, либо не верила, что он хотел ей помочь. Либо она предпочитала страдать в одиночестве, решив обойтись без поддержки или помощи, либо думала, что он сделает только хуже.

Она забилась в дальний угол, прижимая руку к груди и время от времени поглядывая на нее, чтобы оценить нанесенный ущерб. Грон по собственному опыту знал, что такие повреждения должны быть неглубокими и быстро заживать. Он видел, как она страдает, как ее тело напряжено, как стиснуты ее челюсти, как она попеременно то смотрит на свою руку, то — на потолок. Грону было физически больно видеть, как она страдает в одиночку, не приняв его помощи. Она оказалась в ловушке вместе с ним, без своих самцов, без своего племени, к тому же он не хотел связывать себя с ней. Ни одна Королева, независимо от возраста или силы, не должна страдать без утешения. Если бы она была дома, то сейчас ее окружали бы её самцы. Если бы он был дома, а его Королева ранена, он бы утешал ее. Но он не мог подойти к ней, потому что рычал, ворчал и пугал ее, вел себя так плохо, что в результате она отвергла его. Для нее боль была предпочтительнее любого утешения, которое он мог ей дать. Он подавил скулеж. Если бы дома его Королева отвергла бы его таким образом, он приполз бы к ней на коленях и просил прощения.

Но это была не его Королева. Он не понимал, почему ведет себя с ней так, будто она привязала его к себе. Конечно, его воспитывали относиться ко всем Королевам с покорностью и обожанием, и если бы он нашел раненую Королеву, то помог бы ей, но у него бы точно не возникло такого нестерпимого желания утешить ее, как сейчас, — не возникло бы желания зализывать ее раны, пройтись своим мехом по её коже и сказать ей пару нежных слов.

Наверно, он слишком долго был один. Слишком долго пробыл один в этой камере; не так должен был жить его народ. Он никогда еще не был так одинок. Возможно, он инстинктивно привязался бы ко всему, что появилось бы в его камере. К любому виду. Или даже к неодушевленному предмету. Возможно, она была не единственной, кто искал утешения в новом племени. Должно быть, так оно и было. Эти чувства не были реальными, они были всего лишь результатом его изоляции. Он не мог позволить себе поддаться им.

Он напомнил себе, что его похитители все еще могут наблюдать за ними. Они посадили ее к нему не просто так.

Он заставил себя не следовать за ней туда, где она свернулась калачиком, и отступил к стене. Он сидел, поджав хвост, и слушал её рыдания с болью в сердце.

Глава 7

Рут попыталась сдержать слезы, но не смогла. Она не хотела плакать, но ее рука очень болела! Это было глупо. Инопланетянин пытался отговорить ее, но она считала себя умнее его. Ну и кто теперь умнее? У нее был болезненный, но, к счастью, неглубокий ожог примерно в три сантиметра длиной на всех четырех пальцах правой руки, и, по крайней мере, сейчас она не могла сжать руку в кулак. Чертовы решетки были наэлектризованы или что-то в этом роде! Она должна была догадаться. Если ее сокамерник мог дотянуться до решетки, что-то подсказывало ей, что его бы уже здесь не было, если только его не удерживало нечто другое.

Она ударилась головой о стену и уставилась в потолок, пытаясь избавиться от пелены в глазах, но это не сработало. Она спрятала голову между колен и просто отпустила ситуацию, пытаясь отгородиться от всего, что её окружало. Она больше не хотела испытывать боль в руке, но гораздо больше ей не хотелось здесь находиться! Ей хотелось домой, хотелось выпить чашечку чая за рабочим столом, терпеть похотливые взгляды офисных придурков, пока она будет проводить конфиденциальные, отработавшие своё, документы через шредер. Ей хотелось побыть одной, хотелось пообщаться с людьми, которые говорили по-английски, хотелось увидеть родителей. Она не хотела сидеть в этом огромном контейнере с Тарзаном, разглядывающим ее, пока она плачет.

Боже.

Ну, ладно.

Урок усвоен: отныне слушай Тарзана. Он пробыл здесь дольше, чем она, и знал, что к чему. Она опешила, когда он неожиданно склонился над ней. Удар током, полученный от прутьев решетки, или что-то в этом роде, мягко говоря, сбил её с толку, поэтому она не удержала равновесие и упала. У неё болела рука, но когда она смогла поднять голову, он был прямо перед ней, его огромные темные глаза смотрели на нее из-под насупленных бровей. Он дотронулся до ее руки, и ей пришлось оттолкнуть его, потому что его прикосновение причиняло боль, черт подери! Он застыл, а она забилась в угол зализывать раны, и теперь он, вероятно, был не слишком высокого мнения о ней. Он предупреждал ее не делать глупостей, но она их сделала, а потом психанула. Отлично. Теперь он снова замкнулся и замолчал, перебравшись на свою сторону камеры.

Она старалась больше не выводить его из себя. Ей нужно было с ним подружиться. Теперь она знала, что он не хочет сидеть рядом с ней и определенно не любит, когда к нему прикасаются. К тому же они не могли общаться и не могли сбежать. Отлично. Что ж. В данный момент не было похоже, что она могла ещё что-нибудь предпринять. Теперь оставалось только ждать. Ждать, когда накормят. Ждать, когда отпустят. Ждать до тех пор, пока ей рано или поздно не понадобиться в туалет, пока она не устанет настолько, что заснет на этом голом металлическом полу.

Люди выживали и в условиях похуже, верно? Она выживет. И тогда это будет просто история, которую она никогда никому не расскажет, потому что в это безумие никто не поверит.

Если это был какой-то эксперимент по становлению личности, Рут похоже его провалила. Может они её скоро отпустят.

Она посмотрела на часы. «По крайней мере, она хоть как-то убила время», — мрачно подумала Рут. Она пропала больше двух часов назад. Два часа, а она уже умудрилась пораниться в комнате без острых углов и движущихся частей. Блестяще.

Какое-то время она оставалась в таком положении, но, когда выплакала все слёзы, почувствовала полное безразличие и апатию. Как инопланетянин выжил в этом карцере без каких-либо стимулов? Либо он пробыл здесь недолго, либо уже сошел с ума. А может, был какой-то особый распорядок дня, о котором она еще не знала. Может их выведут из камеры во двор. Может тогда их цель станет ясна. Если у них и была какая-то цель, она бы хотела, чтобы инопланетянин просто поведал ей об этом и избавил от страданий, даже если это были гладиаторские бои или они выступят в качестве живой приманки для какого-нибудь межгалактического песчаного червя. Если бы она знала для чего ее здесь держат, она придумала бы план. И возможно этот бы план сработал.

Рут вздохнула и вытянула ноги. Она сняла жакет и свернула его. Делать было нечего, и она решила попытаться заснуть. Она знала, что когда-нибудь ей придется это сделать, какая разница, сейчас или позже? Сон поможет убить несколько часов.

Она не спала на голом полу со времен колледжа, отдавая предпочтение комфорту. Но она лежала на спине и не жаловалась. На потолке не было ламп, которые светили бы ей в лицо. Правда, для того, чтобы уснуть ей не хватало тепла, ведь она привыкла к уютной тяжести одеяла. Наверное, ей помогло то, что она не выпила кофе. Она прижалась лицом к жакету и задремала.

Ее разбудил непонятный шум, и она резко села. Сон ее дезориентировал больше, чем она ожидала, а может её сбили с толку то, что она проснулась в темной металлической камере.

В камеру упали какие-то… штуковины, вернее, они были сброшены и лежали прямо под люком, между Рут и инопланетянином. Она не могла точно сказать, что это было, но инопланетянин не сдвинулся с места. Он сидел прямо напротив нее, наблюдая за ней. Неужели он смотрел, как она спит? Поначалу она не возражала против его пристального внимания к её персоне, но скоро ей станет не по себе.

Почему он не отреагировал на присутствие чего-то нового в их камере? Она вдруг поняла, что кто-то сюда это сбросил, и вскочила на ноги.

— Эй! Выпустите меня! — крикнула она в люк, не заметив наверху никакого движения. Может, они открывали его, чтобы сбросить что-то сюда, а она упустила этот момент? — Эй! Вы не можете держать меня здесь! Пожалуйста!

Ответа не последовало. Она понимала, что они, скорее всего, не говорили по-английски и не собирались ее отпускать, но тот факт, что никто не появился у люка, чтобы узнать, о чем она кричала, показался ей жестоким. Ее могли здесь — внизу — съесть живьем, если только за ними не следили по видеокамерам.

Она снова повернулась и посмотрела на инопланетянина. Безмозглый неудачник, который мог дотянуться до гребаного люка, сидел на заднице, как обычно, уставившись на нее и не двигаясь. Ему что, здесь нравилось? Возможно. Ей снова пришло в голову, что он просто мог быть разновидностью какого-то странного животного, выросшего в неволе, помещенного в спец учреждение и не желающего выходить за пределы этой камеры. А может, снаружи было еще хуже, и он это знал. Она вспомнила, что в прошлый раз, когда она пыталась позвать на помощь, он зарычал на нее, но на этот раз промолчал. Возможно, ему надоело помогать ей, поскольку она проигнорировала его и дотронулась до обжигающего люка.

Ну и ладно. Её интересовали сброшенные предметы, даже если его они не заботили. Она посмотрела себе под ноги. Там были… какие-то круглые и квадратные хреновины. Рут опустилась на колени, чтобы рассмотреть их получше, и подняла одну из круглых штуковин. Она выглядела как гигантская гелевая капсула, как одна из тех фиговин с маслом для ванны внутри, или одна из тех таблеток от боли в горле. Предмет был размером с большую дыню и бледно-зеленого цвета. Их было четыре, по две на каждого.

Должно быть, это их вода. Рут вдруг поняла, что хочет пить. Она посмотрела на инопланетянина, но тот не двигался. Возможно, он знал о них то, что не знала она, и она не собиралась совершать очередную ошибку, игнорируя его. Может они были напичканы наркотой?

Остальные предметы представляли собой большие прямоугольники размером с четыре буханки хлеба, соединенные вместе. Положив капсульную дыню, Рут осмотрела один из двух прямоугольников. По всей видимости, она и инопланетянин получат только по одному. Что казалось немного нелепо, учитывая разницу в их размерах, но она не собиралась отказываться от своей порции, мало ли что. По консистенции он напоминал зачерствевший бисквит с красно-желтыми разводами. Ей не хотелось думать об этом, но она предположила, что это какая-то разновидность питательной смеси, заменяющей ежедневную потребность в мясе и зерне; смешанная, спрессованная и высушенная, заключенная в удобный несъедобный куб. Космический паек. Все встало на свои места. Она понюхала, но ничего не уловила. Может, от него и пахло хлебом или бабушкиным креслом, но что-то подсказывает ей, что это всего лишь игра воображения. Она сомневалась, что сквозь эту плотную оболочку могли просачиваться мельчайшие частицы ароматов, которые можно было вдохнуть.

Она хотела попробовать их, но инопланетянин ничего не предпринимал. С другой стороны, возможно, ему не нужно было так много есть, как ей. Может, они давали такой паек только раз в месяц, и он берег его, растягивая удовольствие. Может, он отпил из одного такого перед ее приходом и не был голоден. Она могла потерпеть, пока он не проголодается, так что она подождет. Рут положила буханку и отползла назад, наблюдая за выражением его лица. Он явно не одобрил её решение, словно она сделала неправильный выбор. Он нахмурился и посмотрел на «еду», будто удивляясь, почему она ее отложила. Выходит, он ожидал, что она это съест. Но сам он ничего не взял, и это не воодушевляло.

Рут решила пока понаблюдать и вернулась в свой угол. Через мгновение он встал и подошел к ней, явно растерянный. Когда он встал, ей пришлось отвести глаза. Она не понимала, как могла забыть, что он был обнажен, с такими-то заметными репродуктивными органами, как у земных мужчин. Может, потому, что он совершенно не стеснялся своей наготы.

Он подошел к еде и присел возле нее на корточки, его глаза пробежались по «еде», явно выискивая недостатки, что угодно, что заставило ее отказаться от пищи. Ничего не обнаружив, он снова поднял на неё взгляд, все еще хмурясь и пребывая в замешательстве. Затем он схватил буханку хлеба своей огромной рукой и в три шага подошел к ней. Он остановился на расстоянии вытянутой руки и сел на пол, скрестив ноги, что говорило о неподобающих застольных манерах в его нынешнем обнаженном состоянии. Если бы Рут не была так сосредоточена на его действиях и на перспективе поесть, она бы посмеялась над полным отсутствием у него стыда. Это была единственная забавная вещь в данной ситуации.

Он положил космическую булку между ними, отщепнув кусочек и протянув ей. Она взяла его, отчасти чтобы уважить его, отчасти надеясь, что он докажет — съедобно это или нет. Он отломил кусочек для себя и положил его в свой рот, глядя на нее так, словно хотел её обнадежить, жестом указав на её кусок и мимикой дав ей понять, что его нужно съесть. Она усмехнулась. Он, должно быть, думает, что она тупая, раз корчит рожи, как мать, кормящая ребенка. Она съела свой кусок, просто чтобы покончить с этой шарадой и надеясь восстановить его веру в её умственные способности. Все оказалось не так уж плохо. На вкус хлеб в основном походил на крахмал, картонные опилки и непрожаренный бургер с кровью, но по консистенции напоминал черствый пирог, так что она могла притвориться, что ей нравится. В ее жизни бывали и более неприятные вещи. По крайней мере, он не скользкий и не шевелится.

Значит, у них есть еда. Инопланетяне наверху кормили их. Она поняла, что у неё будто камень с души упал, и настроение значительно улучшилось. Конечно, она не знала, как долго ей придётся довольствоваться буханкой хлеба, но, по крайней мере, следующие пару дней она будет в порядке.

Ее сокамерник отломил еще один кусок и протянул ей, но Рут подняла руку и покачала головой.

— Я не собираюсь есть твою булку, здоровяк, — сказала она. У него был такой вид, будто он готов настаивать на своем, поэтому она быстро пошла, схватила другую буханку и вернулась обратно с ней. Он выглядел довольным и съел кусок, который держал в своей руке.

Обедать с ним было очень даже приятно. Все остальные попытки подружиться оказались безуспешными, но, по всей видимости, путь к сердцу этого мужчины лежал через его желудок. Она не знала, все ли прощено и забыто, но, по крайней мере, теперь они сидели на одной половине камеры. Рука по-прежнему ее немного беспокоила, но она могла удерживать буханку, пока отламывала кусочки левой рукой. Наблюдать за тем, как он ест, было настоящим опытом. Он ел аккуратно, во всяком случае, какое-то время, но изредка сверкал зубами, вид которых вызывал небольшое беспокойство. Его передние зубы больше походили на коренные, но она размышляла над тем, как отличить его выступающие клыки от других заостренных зубов. Он был похож на саблезубого тигра. Челюсть у него тоже была огромной, если бы он открыл рот, чтобы показать зубы или пустить их в ход, она, наверняка, смогла бы без проблем засунуть туда свой кулак, ничего не задев. Рут в очередной раз убедилась в том, что лучше его не злить.

Она почувствовала себя так, будто переела, хотя не съела и восьмой части буханки. Она легко могла представить, как время от времени отщипывает от него куски, просто чтобы чем-то себя занять. Интересно, не прибавит ли она в весе? Если не из-за хлеба, то из-за отсутствия движения. Она не могла пройти больше десяти шагов за раз в этой клетушке.

Во рту у нее было как в песчаном карьере, больше еда в неё не влезала. Она пошла и взяла два предмета напоминающих мячи, желая получить урок о том, как из них пить. Мужчина с удовольствием взял тот, что она протянула ему, затем она села напротив него, зеркально повторив его позу со скрещенными ногами. Она держала шар в руках и ждала. На ощупь он был резиновый. Мгновение мужчина смотрел на нее, но не стал прикидываться дурачком, любезно отложив свой хлеб, чтобы заняться шаром.

Рут внимательно наблюдала за тем, как он нашел на нем углубление, которое она не заметила, и ковырнул с боку, пока не вытянул что-то вроде язычка, который затем осторожно зажал зубами и после нескольких попыток сумел вытащить. Сомкнув губы вокруг образовавшегося отверстия, он запрокинул голову и сделал глоток. Он снова опустил голову и посмотрел на нее, удерживая мяч в руках. Она поняла, что теперь, когда в нем появилась дырочка, он не сможет его положить на пол, потому что тот был сферической формы. «Небольшой дефект в дизайне», — подумала она.

Девушка переключила внимание на свой собственный шар, настраиваясь предпринять собственную попытку. Она поискала язычок и обнаружила, что на самом деле он похож на верхушку клубники или винограда, на том месте, где раньше был стебель. Это было растение. Идеально сферический, наполненный жидкостью плод. Ладно. Она подцепила язычок и зажала его между зубов, осторожно потянув, пока не отделила от остальной части, а жидкость не потекла в ее рот. Она была гуще воды, но очень освежала. Не такая приятная, как фруктовый сок, но вкус свежескошенной травы был не так ужасен. В данных обстоятельствах вполне приемлем.

Рут выпила половину, после чего опустила сферический фрукт, чувствуя себя намного лучше. Она практически ощутила, как её организм восстанавливает водный баланс. Инопланетянин наблюдал за её успехами, что было неудивительно. Она улыбнулась ему, чтобы поблагодарить за помощь, но он нахмурился. Ее улыбка дрогнула. Она сделала что-то не так? Он смотрел на ее рот. Может, сок что-то сделал с ней? Возможно, у нее проявилась аллергическая реакция, которую она не почувствовала. Она коснулась губ, но они казались нормальными, а язык все еще ворочался во рту и не распух. Движение сбоку привлекло ее внимание, и она увидела, как на полу рядом с ним мелькнул его хвост. Боже, это было так странно. Хвост. Ей хотелось прикоснуться к нему. Может, теперь, когда они разделили космический хлеб, он позволит ей к нему прикоснуться?

Осторожно держа шарик с соком, она положила руку на пол и медленно потянулась к кончику его хвоста, внимательно следя за выражением его лица. Она посчитала, что достаточно ясно выразила свое намерение, но мужчина нахмурился и отдернул хвост на дюйм от нее. Она замерла, но не сразу отстранилась, поэтому он приподнял губу и рыкнул, сверкнув клыком, затем встал и отошёл на другую сторону камеры.

Рут вздохнула и откинулась назад. Похоже, это был шаг вперед, а затем снова шаг назад. Но, наверно, она бы тоже не позволила ему коснуться ее хвоста, если бы он у нее был. Они только-только познакомились. Она заметила, что он оставил свой хлеб. Ну, она уже не так как раньше боялась упрямого ребенка, поэтому подняла его булку и отнесла ему, демонстративно положив буханку возле него, прежде чем вернуться на свою сторону и насладиться тем, что осталось от ее сытного плода.

Небольшой перекус действительно улучшил её настроение.

Глава 8

Проблема с едой и питьем заключается в том, что поход в туалет становится неизбежным. Этого Рут и боялась. Умом она понимала, что если пробудет здесь дольше, то стыдливость исчезнет. В конце концов, ее сокамерник уже ходил голым. К тому же мочеиспускание было естественной, необходимой потребностью организма, но неужели так трудно было установить ширму? Ее мочевой пузырь взывал к опорожнению, но она была полна решимости терпеть до последнего. Она даже пояс расстегнула. Проклятье.

Она знала, что первый раз будет самым неловким. В тюрьмах, которые показывали по телевизору, сокамерники часто делили один туалет, и, насколько она могла судить, никто не умер от чувства неловкости. Инопланетянин, наверняка, пользовался дренажной трубой с тех пор, как сюда попал. Он должен был понимать, что ей тоже придется воспользоваться этой дырой в полу. Если бы только он пошел первым и положил конец этим мучениям.

Конечно, она понимала, что может ошибаться. Возможно, дыра в полу была проделана не для этого. Как было бы унизительно, если бы она ошиблась! Но она обыскала всю камеру и не нашла никаких других приспособлений, кнопок или потайных отсеков. И она была уверена, что смогла бы определить, мочился ли Тарзан по углам или нет. Она отказывалась верить, что существо, столь похожее на нее физиологически, соблюдающее тот же самый рацион питания, не должно время от времени облегчаться. Может, он и инопланетянин, но не настолько же.

Кроме того, она с горечью осознала, что здесь нет ни смыва, ни туалетной бумаги, ни средства для мытья рук. Ей просто нужно было притвориться, что это биотуалет как на фестивале. У нее и правда не было другого выбора, кроме как обоссаться, дождаться, когда лопнет мочевой пузырь или что-то в этом роде. Учитывая все вышеперечисленное, она с трудом поднялась на ноги, чтобы попытаться убедить сокамерника хотя бы отвернуться.

Он сел прямее, когда она к нему подошла. Ей нужно поторопиться, потому что положение «стоя» лишь усугубляло её дискомфорт. Она остановилась в нескольких футах перед ним, убедившись, что привлекла его внимание.

— Ладно, приятель, — сказала она. — Мне надо пописать, так что сейчас ты отвернешься.

Он выглядел озадаченным, как она и ожидала. Она указала на стену, и он послушно оглянулся через плечо, но затем снова повернулся к ней, нахмурившись в замешательстве. Она описала пальцем в воздухе круг — жест, который считала универсальным. Даже собаки распознавали его! Но не этот парень. Нет. Он смотрел на ее палец, но не двигался. Пора продемонстрировать нагляднее. Рут похлопала себя по груди, затем указала на дыру позади себя.

— Понял? — произнесла она, вскинув брови и уперев руки в бока, стараясь не пританцовывать, чтобы сдержать позывы. Он не мог быть таким тупым. Ей показалось, что в его глазах мелькнула настороженность, и она прищурилась.

— Или ты отвернешься, или я пописаю на тебя, — пригрозила она и снова указала на стену. Он посмотрел туда, но ее сообщение явно было непонято. Она зашла в тупик, оказавшись на грани отчаяния! Она постучала себя по груди, указала на дыру, потом на него и закрыла глаза, чтобы показать, чего она хочет. — Брось, куда уж очевидные! — она чуть не заплакала. Ей нужно было пописать, сейчас же.

Он посмотрел на нее, потом медленно, явно не понимая, зачем, он поднял руки и прикрыл глаза.

— Да! Да, спасибо, вот так, не двигайся, — громко подбодрила она, отбежав и стянув брюки. Она не сводила с него глаз, потому что не была полностью уверена в том, что он не посмотрит посреди «процесса», и продолжала рассыпаться в похвалах, чтобы он знал, что открывать глаза нельзя. — Отлично, вот так, пока не смотри…

Закончив, она воспользовалась крошечным кусочком ткани, лежавшим в кармане жакета, затем выбросила его в дыру, прекрасно понимая, что больше ей вытереться будет нечем. «Решай проблемы по мере их поступления», — сказала она себе. Ее еще могут спасти.

Она оделась и пошла дать знать инопланетянину, что он может открыть глаза. Она практически дотронулась до него, но потом вспомнила, что ему это не нравилось. Она откашлялась, и он нерешительно опустил руки. Она улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она, сложив руки вместе так, будто молилась, еще один жест, который, по её мнению, не нуждался в переводе. А может и нуждался. Он нахмурился и разомкнул губы. Улыбка Рут погасла. Он не рычал, но определенно акцентировал внимание на передних зубах, а не на демонстрации клыков, чтобы предостеречь ее. Он не выглядел рассерженным, и не похоже, что пытался её припугнуть, так почему же он так скалит зубы? Она решила, что, пожалуй, лучше перестраховаться, и отошла на свою половину камеры, чтобы еще немного подкрепиться хлебом. Он что-то пробормотал, но она его не поняла.

Она взглянула на часы. Будь это обычный день, она сейчас была бы дома и ужинала на диване перед телевизором. Рут вздохнула. Неужели она тратила свою жизнь впустую? Неужели причина в том, что она оставалась дома каждую ночь, переходила с работы на работу, ничем особым не отличившись? Ей нравилась её жизнь. У нее было несколько друзей, с которыми она периодически общалась. Она звонила родителям каждые выходные. И дело не в том, что она не хотела строить карьеру, а в том, что сейчас экономика переживала не лучшие времена. Изменится ли что-то, если она вернётся домой? Что она могла пообещать Богу за свое спасение? Она ничего не могла придумать. Может, ее жизнь не была идеальной, но она была хорошим человеком. Она этого не заслуживала.

Интересно, сможет ли она еще немного поспать? Больше делать было нечего, да и интерес к еде пропал. Оказалось, что снаружи водяной плод тоже был съедобным. Он был резиновый, но освежающий. Они не дали им ничего лишнего, что могло остаться после еды, вот почему камера была совершенно пуста, когда её сюда забросили. Еда не подавалась на подносах или тарелках, для неё не требовалась посуда. Когда еда была съедена, не осталось ничего, что они могли бы использовать в качестве оружия или подручного инструмента.

Интересно, они единственные пленники на корабле? Возможно, на нем перевозили еще несколько клеток с людьми или инопланетянами внутри, которых они просто не слышали. Куда они направлялись? Зачем? Она отмахнулась от вопросов, на которые у нее не было ответов.

Рут вздохнула и снова свернула жакет, чтобы поспать. Она надеялась, что это будет недолгий полёт, куда бы они не направлялись. Она не сомневалась, что сорвется, если ей и дальше придется терпеть такое существование. На этот раз она легла на бок, лицом к стене и спиной к пленнику.

Глава 9

Когда Рут проснулась в следующий раз, инопланетянин спал. Поначалу ее встревожило глубокое дыхание, но когда она увидела, что он спит, то расслабилась. Он лежал в позе, очень похожей на ее, только лицом к ней. Его голова покоилась на одной руке, а другую руку он расположил под собой. Его лицо выглядело на удивление умиротворенном, без хмурого выражения, которое появлялось у него, когда он бодрствовал.

Она поняла, что это ее шанс изучить его. Он постоянно смотрел на нее, теперь настала ее очередь. Разумеется, она знала, как он выглядел. Выпирающие зубы, массивная челюсть, плоский нос и густые брови. Темные, почти черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, рукам и ногам и покрывающие его грудь. Интересно, как он выглядел со спины? Она знала, что у него есть хвост, но не могла припомнить, чтобы как следует его разглядела. До сих пор он старался не поворачиваться к ней спиной. Но она припоминала полоску темного меха, спускавшуюся по его спине, оставляя остальную часть спины обнаженной. Это была забавная картина. Что-то наподобие камуфляжа. Поскольку ночью темный мех было сложно разглядеть, очертания его тела превращались в разрозненные части. Она задумалась, был ли его окрас устрашающе-агрессивным или защитно-оборонительным. Окрас тигра или зебры? С такими клыками первый вариант ей казался куда более вероятным.

К тому же нельзя было отрицать, что он был в хорошей форме, и пребывание в заключении, похоже, никак на нем не отразилось. Может, на его планете гравитация сильнее? Может, в хлебе было полно протеина? В это она бы охотнее поверила. Каждая часть тела этого парня была огромной. Приметные зубы, большие глаза, широкая грудь, внушительные руки и ноги. И да, она снова посмотрела на его член, но его было довольно трудно не заметить, ведь он был голым! Стоит отметить, что спящим он выглядел и вовсе мило. Рут не часто просыпалась в одной постели с парнями, которые бы не натягивали штаны и не искали часы. Интересно, сколько ему лет? Она предположила, что разница в возрасте у них относительно небольшая. Его планете, вероятно, не требовалось 365 дней, чтобы обогнуть Солнце, и, скорее всего, не требовалось 24 часа, чтобы описать круг вокруг своей оси. Это было бы астрономическим совпадением. На её взгляд можно было с уверенностью сказать, что в физическом плане он был половозрелой, взрослой особью. У него не было ни дряблой кожи, ни седины, а значит он не старик. Ей казалось, что он в самом расцвете сил. Интересно, какой он видел ее? Рут и подумать не могла, чтобы кто-нибудь воспользовался выражением «в самом соку», чтобы охарактеризовать её.

Его дыхание, как ни странно, успокаивало. Такое чувство, что рядом с ней находилось живое существо, словно она спит в одной комнате с собакой. Он интересно посапывал. Пока она рассматривала его, ей показалось, что она увидела на его теле отметины, похожие на синяки: две или три на животе, боку и ногах. Она надеялась, что он получил их до того, как его похитили, но они выглядели более свежими, в отличие от других. Сердце Рут преисполнилось жалости к нему. Может, она становилась сентиментальной, наблюдая за тем, как он спит, когда он не мог рычать или ворчать, но впервые она представила, как тяжело ему пришлось до того, как она сюда попала. Его образ жизни мог разительно отличаться от ее. По крайней мере, она привыкла проводить время в помещениях и пользовалась современными технологиями. Ее народ выходил в космос и был знаком с понятием «инопланетяне». Может на ее восприятие повлияли мех, нагота и зубы, но она представляла его где-то в зеленых джунглях, наблюдающим за звездами из своего домика на дереве.

Он был здесь один, бог знает сколько времени. Впрочем, она подумала, что если бы ему было одиноко, он бы мог быть более дружелюбным. Но её бы не удивило, если бы он слегка спятил. С учётом всех обстоятельств, он не напал на нее и даже пытался помочь ей. Правда, ему не нравилось, когда к нему прикасались. Но это было его право. Если подумать, она, наверно, тоже не хотела бы, чтобы он прикасался к ней. Возможно, в его культуре прикосновения были под запретом. А может он думал, что у нее микробы.

Она сверилась с часами. Дома было раннее утро. Она никогда не страдала бессонницей, но и не была склонна ложиться рано и дремать в середине дня. Пока ее сокамерник спал, она решила, что будет разумно воспользоваться случаем и облегчиться. Затем она не спеша позавтракала черствым хлебом, пригубив космического сока. Ей пришлось вскрыть вторую ягоду и поставить ее в угол, приперев буханкой, чтобы сок из неё не вытек. Она привыкала к новым условиям своего существования. И получалось это у нее весьма неплохо.

Тем не менее, невозможность умыться станет для нее проблемой. Она всегда была чистюлей. Она не боялась испачкаться или день не мыться, если не собиралась выходить из дома, но второй день кряду ходить в одной и той же одежде, не имея возможности воспользоваться дезодорантом и расческой? М-да, такими темпами одежда быстро износится. Как только она сюда попала, то заметила, что в камере воняет. Видимо, источником этого запаха был ее сокамерник. Теперь же она едва ощущала его. Должно быть, привыкла. Довольно неприятный аромат, но пройдет немного времени, и от неё будет запашок не лучше. Она должна перестать быть такой придирчивой.

Ход ее мыслей прервал пробудившийся ото сна мужчина, о котором шла речь. Казалось, он не сразу сориентировался, и ей стало интересно, сколько времени у него уйдет на то, чтобы вспомнить, где он проснулся, и сколько времени ему потребуется, чтобы сконцентрировать своё внимание на ней. Он, похоже, забыл о ее присутствии, потому что замер, увидев, что она наблюдает за ним, после чего сел. «Да-да, взаимно, приятель», — подумала она.

Он смущенно взглянул на нее, затем встал и подошел к ней, от чего она напряглась и задумалась, что ему нужно. Он указал на стену позади нее. Она оглянулась, но ничего не увидела, после чего повернулась к нему в замешательстве. Он закрыл глаза ладонями, и тут до неё дошло. Она чуть не захихикала. Ему нужно было воспользоваться дырой. Она улыбнулась и любезно повернулась лицом к стене. Они вместе решали трудности, учились сосуществовать друг с другом, и на это ушел всего один день.

Она услышала, как он что-то проворчал у нее за спиной, и обернулась. Он сложил руки вместе так, как накануне это сделала она, и оскалил зубы. Зачем он это сделал? И тут она поняла, что он пытается скопировать ее улыбку! Она не была уверена, следует ли ей обижаться, но было очевидно, что его люди не улыбаются, и она должна была признать, что такая улыбка не очень хорошо сочеталась с выступающими зубами. У него неплохо получалось подражать ей, видимо, ему достаточно было увидеть что-то один раз. Её согревала сама мысль, что он делает это, чтобы попытаться поладить с ней. Он не только умен, но еще и дружелюбен!

Он вернулся на свою половину камеры, но Рут этого было недостаточно. Она заметила, что он доел свой хлеб, поэтому отломила половину от своего, чтобы отдать ему. С обожженной рукой это было затруднительно, ко всему прочему она придерживала вскрытую ягоду с соком, чтобы та не опрокинулась, но, в конце концов, ей это удалось. Она отнесла кусок хлеба ему, сев на том же расстоянии от него, какое он оставил между ними вчера, когда они разделили трапезу. На этот раз она не потянется к его хвосту.

Она улыбнулась и протянула ему буханку. Она знала, что он не понимает ее улыбки, но, похоже, он понял, что она не агрессивна, так что, если она продолжит улыбаться, он, будем надеяться, поймет, что это не сулит ничего плохого. В любом случае, она не могла перестать улыбаться. Это был рефлекс. Она улыбалась уже не так часто, как раньше, но это не значит, что она откажется от своих привычек.

Инопланетянин посмотрел на буханку в ее руке и зарычал. Рут потрясла хлебом, давая ему понять, что хочет поделиться с ним, но он не взял предложенный кусок, поэтому она положила его перед ним.

— Это тебе, — произнесла она. Никакого ответа. — Ладно, я подумала, что пришло время узнать имена друг друга, раз уж мы подружились.

Ее предложение удостоилось ответа, и она вежливо стала ждать, когда он закончит, хотя ничего из сказанного им не поняла. Он закончил свою тираду тем, что вернул ей буханку хлеба.

Неужели он не голоден? Или брезгует есть ее буханку? Она отдала ему ту половину, от которой не откусывала, но, очевидно, он не хотел хлеб. Может, он просто не хотел брать еду у нее? В конце концов, может быть, позже им бросят еще что-нибудь? Но речь шла о налаживании отношений, а не о пропитании. Она снова пододвинула к нему буханку.

— Возьми. Я же вижу, что у тебя не осталось буханки. А у меня еще есть. Я делюсь хлебом с тобой, — настаивала она, не в силах перестать говорить «буханка». Возможно, это был симптом пребывания в замкнутом пространстве.

Он уперся руками в пол и подтянул колени к груди, будто выстраивал стену из своих конечностей и сжигал мосты. Он посмотрел на нее с неповиновением во взгляде. Она вздохнула и разломила имеющуюся половину буханки пополам, положив перед ним четвертинку хлеба.

— Ты съешь это, — заявила она безапелляционно.

Она не знала, подражает он ей или его народ всегда так себя ведет, но он вздохнул, отломил маленький кусочек от лежащего перед ним куска хлеба и быстро его проглотил.

Она улыбнулась.

— Хорошо. Спасибо. Итак… — она прижала руку к своей груди и начала выговаривать слова так, словно учила маленького ребенка. — Я Рут, — сказала она.

Он явно не понимал, что она пытается сказать.

Она начала похлопывать себя по груди, показывая на себя.

— Рут… Руут…

Если у его вида нет имен, он подумает, что у нее крыша поехала. Она наблюдала за ним, ожидая хоть малейшего проблеска понимания, и тяжело вздохнула. Ладно. Она начала указывать на предметы в комнате, которых было не так уж много, и называть их, чтобы подкинуть ему идею.

— Стена. Дыра. Люк. Потолок. Пол… Хлеб. Ру-ут.

Ничего. Она указала на него.

— Инопланетянин?

При этом слове он напрягся, очевидно, почувствовав себя оскорбленным, и снова зарычал. Рут не знала, сможет ли она произнести его имя, когда услышит, если так звучал его язык.

— Скажи мне, как тебя зовут, — произнесла она. Тишина. Она снова постучала себя по груди. Честно говоря, ей все равно больше нечем было заняться, у нее было нескончаемое количество часов, чтобы вдолбить в его башку свое имя. — Рут…

— …Гру…

— Да! То есть, нет, но ты реагируешь, и это здорово, мы кое-чего добились. Хорошо. Рут…

— Груэ…

— Рут, — она наклонилась вперед, до нелепости нарочито двигая губами и языком, и говоря как заторможенная. Вытягивая один единственный слог, так долго, как только могла.

— Груф.

— Не Груф, а Рут.

— Груф?

Ладно, может быть, каждое слово в его языке начиналось с буквы «Г» и ей просто придется с этим смириться. Возможно, ему незнакомо звучание буквы «т». Итак, она хочет быть Груф или Груэ?

— Грууууууут, — она зажала язык между зубами и зашипела, как змея. Он выглядел немного встревоженным, но последовал ее примеру.

— Грууут?

— Да! Грут! Немного практики и… Грут.

Наконец-то.

Она указала на него и посмотрела с ожиданием во взгляде. Он ударил себя в грудь и издал утробный звук.

Она непонимающе захлопала ресницами.

— Грон.

— Как?

— Грон.

Пауза. Она попыталась как могла произнести то, что услышала.

— Гр, — прорычала она.

Он посмотрел на нее так, словно хотел сказать, что она и не старается.

— Грон.

— Грр?

— Грон.

Она изо всех сил постаралась рыкнуть.

— …Грррон.

Она перевела дыхание и пробудила свою внутреннюю гориллу.

— Грон, — рыкнула она. Его лицо просветлело, хотя она и не была уверена в том, что конкретно ему сказала. Ей тоже придется попрактиковаться. Он еще что-то пролепетал, но для нее это был просто шум.

— Грут, — произнес он, будто поздравляя себя с преодолением языкового барьера.

— Грон, — поддержала она его из солидарности.

Глава 10

Второй день в камере протекал так же, как и первый. Им сбросили еду туда же, куда и прежде. Рут постаралась запомнить время. Если их собирались кормить в одно и то же время каждый день, это бы помогло структурировать распорядок дня. Она поймет, когда можно будет спокойно покончить с тем, что осталось со вчерашнего дня. Она поймет, когда инопланетяне окажутся возле люка, этажом выше. Она не знала, как так получалось, что она никогда их не слышала, но если они собирались сбежать, было бы полезно знать их расписание.

Она попыталась вовлечь Грона в разговор, или заставить его сыграть в какую-нибудь игру, или еще что-нибудь, но, хотя сейчас он не возражал, когда она садилась рядом с ним, он ясно дал понять, что не хочет, чтобы она была слишком близко, или чтобы она прикасалась к нему. Он наблюдал за ней и иногда что-то отвечал, но что именно она не понимала. Она сидела перед ним и болтала обо всем, что приходило ей в голову. Задавала ему вопросы о положении, в котором они оказались, рассказывала о своей жизни, расспрашивала о его планете. Рассказывала ему анекдоты. Это помогало общению, даже если он не понимал, и, надо отдать ему должное, он не выказывал скуки и раздражения. Он внимательно смотрел на нее, как будто действительно слушал.

На третий день, она увидела инопланетян, которые ее похитили. И ничего приятного в этом не было.

Она в очередной раз общалась с Гроном, ее голос слегка охрип, а темы от долгого одностороннего разговора иссякали, когда внезапно Грон напрягся и уставился на люк. Она тоже туда посмотрела, но ничего не увидела. Наверно, он слышит или чувствует то, чего не слышит и не чувствует она. Его могло встревожить только одно. Вероятно, там наверху другие инопланетяне, и он явно этому не обрадовался. Рут посмотрела на часы, они как раз подходили к тому времени, когда им вчера бросили еду, но реакция Грона отличалась от той, когда их кормили. Что-то изменилось, и она собиралась сдержать свое обещание и довериться ему после инцидента с люком.

Из него вырвался гортанный рык, да и выглядел он каким-то взъерошенным. Она хотела спросить его, что случилось, но остановила себя, зная, что он не сможет ни понять ее, ни ответить, поэтому решила, что лучше помолчать и позволить ему прислушаться.

Не взглянув на нее, он отодвинул ее в сторону и указал в угол комнаты. Очевидно, для него прикасаться к ней было в норме вещей. Она пошла туда, куда он указал, а он последовал за ней, загнав ее в угол и прикрыв своим телом. Он почти не оставил ей места, встав между ней и остальной частью камеры. Его хвост повис между ее ног, а шерсть на спине щекотала ей нос. Одна его рука лежала на ее бедре, словно удерживая на месте, хотя она и не смогла бы никуда уйти. Она старалась не двигаться, думая лишь о том, насколько сильно он превосходил ее в размерах. Ее голова едва доставала ему до лопаток. Она подавила желание провести пальцами по мышцам на его спине.

Она была напугана. Если он загнал ее в угол, значит должно произойти что-то плохое. Он пробыл здесь дольше, чем она. Он мог знать, почему они здесь, почему ее похитили. Возможно, ему уже приходилось проходить через эксперименты или гладиаторские бои. Но почему он так ее защищает, встав между ней и приближающейся опасностью? Он, наверное, решил, что она слабачка по сравнению с ним, но что с того? Тогда она становилась для него обузой, ненужным балластом. Если их заставят сражаться насмерть или что-то в этом роде, если на карту поставлено его выживание, он не должен ее защищать. Она ему даже не нравилась, насколько она могла судить. Они были незнакомцами, она ничего для него не значила.

— Грон… — всхлипнула она. Он оглянулся на нее и тихо заурчал, вероятно, что-то успокаивающее, и она обнаружила, что это немного помогло.

Она услышала голоса наверху. По крайней мере, она полагала, что это голоса. Ей показалось, что она даже может определить… эмоции. Они не казались взволнованными. Сам язык, однако, походил на звон ключей в стеклянной банке, падающей и перекатывающейся с одной ступеньки лестницы на другую. Шерсть Грона встала дыбом, как у кошки, и чуть ли не топорщилась. Его хвост бился о ее ноги, удивительно сильный, и она попыталась отодвинуться, чтобы дать ему больше пространства.

Грон злобно зарычал, по всей видимости, в ответ на голоса, и ей стало интересно, понимает ли он их. Если бы она услышала этот звук, доносящийся из темной дыры в полу, на их месте она тут же отступила бы. Он пытался предупредить их, не покидая ее. Но таким образом, он бы не смог с ними бороться при всем своем желании. Если он останется с ней, то станет легкой добычей. Если он оставит ее, она будет беззащитна. Она подавила всхлип и отчаянно захотела прикоснуться к нему, просто положить руку ему на спину или обнять за талию, за что-нибудь ухватиться. Попросить его не бросать ее. Она не сделала ни того, ни другого, потому что, не имело значения, чего она хочет, сейчас не время выводить его из себя.

Сверху снова послышались голоса. Она не видела ничего, кроме широкой спины Грона. Рут уловила звук отодвинутого засова и лязг быстро открывшегося люка, а затем последовала череда глухих ударов, когда несколько инопланетян, по-видимому, спрыгнули в камеру.

Грон взревел, подавшись вперед и полуприсев, по-прежнему пытаясь ее защитить. Ей стало интересно, боится ли он, и если боится, то больше за себя или за нее. Она не считала себя слабой, на самом деле она часто считала себя довольно-таки выносливой, но она понимала, что есть множество вещей, которые может сделать с ней инопланетный вид, что сломает ее. Возможно, у них было то, о чем она даже не догадывалась. В конце концов, они не проявят к ней того же элементарного уважения, с каким относятся к своему виду. Если они держали ее в этой камере, они, вероятно, считали ее животным. К тому же они явно были гораздо более развиты в плане передовых технологий, нежели люди, если имели возможность совершать космические полеты.

А потом началась самая настоящая битва. Она предположила, что один из них подошел слишком близко, потому что Грон внезапно перестал удерживать ее, а вонзил какую-то длинную черную палку в шею кого-то на полу. Теперь она увидела напавших. Они были намного ниже ее ростом, от трех до четырех футов (прим. от 90 до 120 см). Грон выглядел как Годзилла, сравнивающий Токио с землей, когда косил их как траву одного за другим, но они определенно были готовы к атаке. Рут не могла разглядеть, как они выглядели на самом деле, потому что все они были одеты в нечто похожее на самодельные, набитые чем-то мягким, доспехи. Они обернули свои тела тканями, которые выглядели как нечто среднее между кровельной изоляцией и футоном, дополненным странными кусочками металла. Все они были в шлемах или защитных масках, но она смогла разглядеть участки зеленой кожи. Они все держали одинаковые длинные черные палки, которые были длиннее их роста, с небольшим зубцом на конце. Они явно готовились ко встрече с медведем, но заставило ее призадуматься не это, а их кое-как пошитая броня. Она посчитала, что они не могут быть военными или иметь отношение к крупной корпорации. Ей показалось, что больше всего они напоминают пиратов.

Грон боролся, не собираясь сдаваться, но его уже несколько раз укололи палками, оставлявшими на нем большие красные рубцы, которые, наверно, и были причиной отметин, замеченных ею ранее. Его уводили все дальше и дальше от нее, и ее страх возрос. Она не знала, чего они добиваются, но догадывалась, что они хотят забрать из камеры хотя бы одного из них. Рут видела, как Грон повалил одно существо на пол, потом схватил другое и сильно укусил за плечо. Существо заверещало, как лягушка, взахлеб выдавив из себя несколько громких кваканий, когда, по-видимому, каждая косточка в его плече сломалась. Она сомневалась, что зубы Грона смогут прокусить наполнитель брони, но сокрушительная сила его челюстей, должно быть, просто неимоверна, и если уж эти клыки вонзились в плоть, он не выпустит жертву из своей хватки. Один из пришельцев сильно ткнул его палкой в спину, пронзив кожу, пока Грон не взвыл и не отпустил пришельца, которого держал, чтобы развернуться и отомстить.

Рут посмотрела на ближайшую к ней тварь. Грон весьма искусно ранил существо в шею, но тот не умер. Похоже, палка не пробила кожу, но существо явно сопротивлялось. Оно еще не успело подняться, но слабо перекатывалось из стороны в сторону. Может у него была перебита трахея, сломан позвоночник или еще что-нибудь. Может ей покинуть безопасный угол и схватить палку, которая все еще лежала рядом с ней? Ее вдруг осенило, что им выпала возможность сбежать, ведь люк все еще открыт. Не перестанет ли она себя уважать, если позволит напасть на Грона и ударить его, стоя в углу? Что, если ее действия изменят их жизнь и они либо застрянут здесь, либо вернуться домой?

С этими мыслями в голове она неуверенно покинула угол камеры. Она не хотела привлекать к себе внимание, но как только она вооружится… Рут устремилась к распростертой на полу фигуре, которая уже собиралась подняться. Она осторожно подкралась к существу. Палка была с другой стороны, ей придется склониться над ним, чтобы поднять ее, или обойти. Она заметила, как инопланетянин потянулся к палке, и сделала выпад, подхватив ее с пола и поспешно отступив. Инопланетянин в защитной маске повернулся к ней с удивлением? Страхом? Ей хотелось на это надеяться.

— Поделом тебе, тварь! — угрожающе бросила она.

И что теперь? Она проверила Грона и с ужасом обнаружила, что он стоит на одном колене, его движения стали заметно медлительными и крайне неточными. Существа визжали друг на друга, и стало ясно, что почти все они были в той или иной степени ранены. Один из них тащил павшего товарища к люку.

Что же ей делать? Помочь Грону, или будет только хуже? Не помешает ли она? Не отвлечет ли его? Рут видела, что пока остальные кружили вокруг Грона, нанося все больше и больше ударов, один из них отделился от группы и направился к ней.

— Даже не думай, дружок, — сказала она, крепче сжав палку. Ее обожженная рука ныла, ну и черт с ней. У нее не было на это времени. Она направила палку на пришельца под нелепым углом, но у нее определенно было преимущество в размере. Инопланетянин выставил свою палку, заостренным концом вперед. Черт, почему она не брала уроки фехтования?

Казалось, ее разум наводнил нескончаемый поток всевозможных стратегий, одна лучше другой, насколько она могла судить, но она знала, что у нее нет никакой подготовки, и не на чем основывать свои решения, лишь секунды, чтобы действовать. Ей на ум пришли такие слова, как «парировать», «блокировать» и «джиу-джитсу», пока она безуспешно пыталась прочитать язык тела инопланетянина, чтобы предугадать его дальнейшие действия. Но сделать это было не так-то легко, учитывая, что на пришельце была броня с толстой подкладкой. Вся эта ситуация показалась ей ужасно несправедливой. Она хорошо училась в школе, поэтому прекрасно понимала, что ей давали время подготовиться.

Пришелец принял несколько пробных выпадов, и она отпрянула назад, но ей не хватало места для маневра. Она услышала стон Грона, который ей не очень понравился, но она не могла позволить себе оглянуться. Она спасет его после того, как разберется с этой тварью.

Она сделала выпад, выставив палку вперед, оттолкнув от себя противника, но ей не хватило места для размаха, чтобы нанести удар по его телу, и он успел отскочить от нее. Краем глаза она заметила еще одну фигуру, отделившуюся от группы. Она не могла отвести взгляд от того, кто стоял перед ней, но знала, что на подходе другой. Черт, черт, черт… Ее инстинкт «дерись или беги» обезумел. Она внезапно рванула вперед к группе в центре, ее единственной мыслью было прорваться сквозь маленьких зеленых человечков, сбивая их с ног, как кегли, и ударив нескольких по морде. Если она доберется до Грона, они смогут сражаться спина к спине. Она будет не одна.

Не успела она сделать и трех шагов, как острая, жгучая боль пронзила ее сбоку, вынудив растянуться на полу. Она вскрикнула от шока и боли, но не выпустила палку. Она знала, что ей не подняться. Она видела, как, по крайней мере, четверо других прижимают Грона к полу, вонзая в его тело зубцы своих палок, пока он тяжело дышал и рычал. Он посмотрел на нее с отчаянием в глазах и попытался приложить еще одно усилие, но маленькие демоны, окружившие его, начали пинать Грона, а один из них забрался ему на спину и удерживал. Он хотел спасти ее, но они были в меньшинстве. Рут надеялась, что он понимает, — она его не винит.

В нее ткнули палкой еще пару раз, и каждый раз был хуже предыдущего. Она захныкала и скрючилась на полу, все ее тело ныло от боли, но отчаянно пыталось увернуться от острых зубцов. Казалось, каждая мышца в ее теле напряглась до предела. Она не могла пошевелиться. Ее нервы пропускали импульсы и не подчинялись приказам мозга. Она была беспомощна, когда напавшие потянулись к ней своими крошечными ручками, и почувствовала, как по ее коже заскользили холодные острые лезвия, а на глаза от страха навернулись слезы. Она услышала, как рвется ткань. О, Боже. Что они делают? Неужели они собираются ее изнасиловать? Прямо на глазах у Грона? Зачем им это делать? Зачем было рисковать ради этого?

Ее одежда была разрезана и сорвана с нее в мгновение ока. Она пыталась сопротивляться им, из последних сил оттолкнуть, но они с легкостью справились с ней. Когда она оказалась полностью раздета, они ловко отбежали и выскочили из люка. Остальные наблюдали за уходом своих товарищей, после чего бросились вслед за ними, явно не желая задерживаться надолго после того, как работа была завершена.

С минуту они оба просто корчились на полу. Грон что-то слабо пророкотал, но она не могла посмотреть на него. Она была слишком занята, пытаясь свернуться в клубок и как-то прикрыться. Их похитители забрали даже обрывки ее одежды. Она услышала, как Грон окликнул ее по имени, но не обратила на него внимания. Она пришла в себя быстрее, чем он, потому что ее ударили зубцами всего три раза, а его, вероятно, раз тридцать. Поразительно, что он все еще был в сознании. Как только смогла, она наполовину отползла, наполовину откатилась от него и забилась в дальний угол. Он позвал ее снова, но она просто обхватила себя руками и задрожала, пытаясь осознать, что только что произошло.

Почему они сделали это? Неужели некоторые из них подверглись серьезным ранениям, только чтобы забрать ее одежду? Она представляла для них какую-то ценность? Благодаря ей они каким-то образом смогут получить информацию о Земле? Рут знала, что никогда не поймет для чего пришельцам дешевый хлопок и полиэстер, она могла только предположить, что для них это все равно что лунная пыль, продающаяся за миллионы на инопланетном eBay, или топливо для их термоядерного реактора, или что-то в этом роде. Они даже забрали ее часы. Неужели они похитили ее только ради шмоток? Но тогда зачем ждать три дня, прежде чем изрезать и сорвать с нее одежду? Неужели они ждали, что она снимет ее сама, но их терпение лопнуло?

Она сомневалась, что ее нагота была соблазнительна для них, особенно, если учесть, что они сбежали так быстро, будто за ними черти гнались, как только заполучили ее одежду. Но будет ли ее нагота сексуальна для Грона? Если да, то стоит ли ей бояться? Возможно, он не понял, что она женщина, прикрывающая свое тело. Вполне возможно, что у его вида не было женщин, похожих на нее, или для размножения не требовались мужчина и женщина. Возможно, его виду отводилось определенное время года для размножения, ритуалы или правила, частью которых она не была. Возможно, у нее не было нужных феромонов. Возможно, он не находил ее привлекательной.

Но при всем при том она понимала, что все сводилось к тому, что он сможет ее принудить, если захочет. У нее не было ни единого шанса против его размеров и очевидной силы. Впрочем, до сих пор, он не был ни агрессивен, ни похотлив по отношению к ней, по крайней мере, судя по его поведению. В сущности, он рьяно и неоднократно избегал ее прикосновений. Она сомневалась, что ее нагота изменит его отношение к ней. Она поняла, что отчасти доверяла ему. Не полностью, но чувствовала, что узнала достаточно, чтобы предсказать его дальнейшие действия. Во всяком случае, она на это надеялась.

Она хотела одеться. Ей было холодно. Без одежды в камере было довольно прохладно. Ее кожа покрылась мурашками, она чувствовала, как металл высасывает из нее тепло. Она была слишком скромна, поэтому чувствовала себя неловко. Рут редко обнажалась перед другими. Все это время Грон был голым, но его, похоже, это нисколько не беспокоило. Наверно, его люди не носили одежду. Его, скорее всего, не заботило, что она теперь голая, но это не означало, что она могла просто расслабиться.

Она вспомнила, как не могла пошевелиться, когда маленькие руки и огромные лезвия срезали с нее одежду. Это воспоминание не скоро забудется. Они не использовали лезвия в бою, хотя Грон легко мог убить их. Почему? Единственный ответ, пришедший на ум, — они не хотели убивать их или рисковать ими. Значит, они им для чего-то нужны. Рут отвернулась к стене и постаралась больше не плакать, гадая над тем, для каких целей их похитили.

Глава 11

Грон застонал, подтянув колено под себя, чтобы снять лишнее напряжение с трясущихся рук. Воздействие палок все еще ослабляло его. Грут пришла в себя и отползла в другой конец камеры, подальше от его глаз, но он продолжал бороться. Она не обратила на него внимания, когда он окликнул ее. Это было справедливо. Он потерпел неудачу. Он был недостаточно силен, чтобы защитить ее. Теперь он ей не нужен.

В данный момент он был не сильнее новорожденного. Пока он полз к стене, в животе засело чувство стыда и отвращения к себе, вызывающего тошноту. Он знал, что они придут. Он услышал и учуял, что их слишком много, еще до того, как они открыли люк. Не зная, как еще защитить ее, он загнал Грут в угол и прикрыл ее собой, приготовившись к бою.

Он не знал, зачем они пришли. Может причинить ему боль своими палками? Ему никогда раньше не приходилось никого защищать, поэтому он действовал осторожно. Но их было слишком много, и он упал, а они все равно добрались до нее.

Перед нападением Грут сидела рядом с ним, как и накануне, болтая на своем языке. Он предполагал, что она говорит о своем доме или о ритуалах, которым ему придется следовать, чтобы стать одним из ее самцов. Он не понимал ее, но хотел бы понять. Чем больше он привыкал к ее голосу, тем приятнее он ему казался. Наверно, она думала, что он умен, раз посчитала, что он достоин разговора, и, возможно, в конце концов, он выучит ее язык, но это было трудно.

Их отношения были странными. Она ни о чем его не просила и перестала к нему прикасаться, но все же подошла, села рядом и заговорила с ним. Ей казалось важным, чтобы они ели вместе, в одно и то же время, рядом друг с другом, поэтому он постарался подчиниться. Это было тяжко, потому что обычно Королевы ели первыми, и только когда они наедались, ели самцы. Он вспомнил, как она настояла на том, чтобы он съел ее пищу, за что его бы наказали в родном племени. Он часто разрывался между тем, чтобы следовать традициям своего народа и повиноваться сидящей перед ним Королеве. Он полагал, что, бросив ей вызов, совершит худший поступок из всех. То, как она скалилась, производило опасно-чарующий эффект, который, как он предполагал, был умышленным. Ее очередным обольщением. Он не имел в виду ничего плохого, когда последовал ее примеру, просто пытался определить ее реакцию, которая, похоже, была отрицательной. И это сбивало с толку.

Она пробыла с ним в камере всего ничего, но он уже чувствовал, как к нему возвращается жизнь, его разум снова пробудился, он больше не походил на животное, которым стал за время изоляции и нападений. Он знал, что даже если не Свяжет себя с ней, он не сможет вернуться к одиночеству. Он не мог позволить им забрать ее у него. И не позволит. Хотелось бы ему сказать, что это ради ее же блага, ведь, наверняка, если он позволит похитителям забрать ее, для нее это ничем приятным не закончится, но всему виной был его эгоизм.

Затем он потерпел поражение. Он был напуган, но полон решимости бороться. Он собирался заставить их пожалеть о том, что они вошли в камеру. Но они все равно добрались до нее, пока он лежал на полу, как беспомощный детеныш. Когда она вооружилась одной из их палок, он понял, что не смог ее защитить. Она считала его слишком слабым и знала, что он проиграет. Ее крик, когда они, в конечном итоге, поймали ее, показался ему последним звуком, который он услышит в этой жизни. Он бы отдал в тот момент остаток своих дней за то, чтобы спасти ее. Они причинили ей боль, а он не смог за нее постоять.

Боль от четырех воткнутых в него палок удерживала его на полу. Даже сейчас воспоминание об этом щекотало ему нервы. Он стал свидетелем того, как двое напавших обнажили клинки и опустились рядом с ней на колени там, где она лежала не в силах пошевелиться от полученных ран. Они разрезали ее одеяния, и он был уверен, что увидит, как они ее съедят, убьют, отрежут какую-нибудь часть ее тела. Но они этого не сделали. Они только взяли материю и исчезли.

Это обескуражило его, но он не стал гадать что к чему. Он лишь от всего сердца поблагодарил Богиню-Мать за то, что она услышала его молитвы и сберегла ее. Она была изранена палками, но он по собственному опыту знал, что все пройдет. Она будет жить. Она будет такой, как всегда. Целой и невредимой.

Значит, у него еще есть надежда, что они оправятся от нападения, и повреждения будут незначительными. Он посмотрел на нее, пытаясь овладеть своим телом и подползти к ней, чтобы осмотреть ее раны и потереться своим мехом о ее кожу, чтобы она знала, что у нее есть мужчина. Но она не взглянула на него. Она пыталась пошевелиться, но не посмотрела на него. Она не обратила на него внимания, даже когда он позвал ее по имени. Она пришла в себя быстрее, чем он, и отодвинулась от него к той стене камеры, которая стала ее. Смысл был ясен: она больше не хочет иметь с ним ничего общего. Он потерпел поражение. Он доказал свою слабость и неспособность защитить ее, в результате чего эти существа коснулись ее. Она обнаружила, что он ее недостоин.

Он застонал, подавшись всем своим телом к стене. Он хотел спасти ее. Хотел, чтобы она посмотрела на него и обнажила зубы в своей собственной манере, чтобы снова попыталась прикоснуться к нему. Он не мог позволить сформироваться этой Связи, но эгоисту в нем нравилось, что она пыталась до него дотронуться. Возможно, он позволил бы ее пальцам на мгновение коснуться его кожи, прежде чем остановить. Ему нравилось, как звучал ее голос, когда она обнажала зубы, напоминая ему те моменты, когда дети племени играли на солнце.

И вот все это в прошлом. Теперь ему придется страдать от ее молчания, разочарования и упреков до тех пор, пока их пребывание в этой камере не подойдет к концу. Он должен отпустить ее и встретить свою судьбу, зная, что подвел ее.

Грон добрался до стены и привалился к ней. У него больше не было ни сил, ни желания бороться. Он бросил на нее последний взгляд; он должен был убедиться, что она поправляется, что ей уже лучше. Ее обнаженная кожа привела его в замешательство. Он знал, что внешне она будет отличаться от него — уже отличалась — но совсем без шкуры? Возможно, именно поэтому она и носила одеяния. Она наверно страдала от царапин и ссадин, нанесенных любым мельчайшим предметом. По ее спине струилась длинная грива, обеспечивая какое-никакое покрытие, но не значительное. Кости, проступающие под кожей на ее спине, вызывали тревогу, он никогда прежде такого не видел. Он даже видел ее ребра. Он не заметил у нее ни одного мускула и подумал, не истощена ли она. Ему вдруг стало не по себе от того, что он взял у нее кусок плода, который она ему предложила. Он также заметил, что у нее нет хвоста. Если он прав насчет того, что она родом из племени, которое питается плодами океана, то ее гладкой коже легче рассекать воду и быстрее высыхать. За неимением хвоста она не могла быть с деревьев, как он.

Она лежала в стороне от него, сжавшись в комок, но он уже увидел достаточно, чтобы понять, что она взрослая. Возможно, молодая, но зрелая. Однако не было похоже, что она рожала, и в его голове снова мелькнула мысль, что, возможно, она еще не спарилась и не собрала свой гарем. Возможно, ее похитили, потому что она только что покинула свое племя и осталась одна. Она была очень храброй, раз решилась так быстро образовать с ним Связь, если он правильно ее понял.

Даже если у нее не было других самцов, теперь она знала, что он недостаточно силен. Даже не имея других самцов, которые могли бы защитить и позаботиться о ней в этом месте, она не примет его. Это глубоко ранило, но он понимал, что заслужил такую участь. Он потерпел неудачу. Сейчас она не двигалась. Ее плечи не тряслись от рыданий, дыхание было ровным и размеренным. Он мог отдохнуть.

Он позволил своим плечам скользить по стене до тех пор, пока не лег на пол и не заснул с мыслью о том, что она повернулась к нему спиной.

Глава 12

Рут замерзла. Адреналин после борьбы схлынул, а есть и пить, чтобы восполнить энергию, было нечего. Еду явно не дадут, то ли в наказание, то ли потому, что они были слишком заняты лечением раненых. Она злорадно надеялась на последний вариант, но понимала, что это не имеет значения. Она по-прежнему была голодна. Но если последнее предположение верно, то еду им вскоре бросят. Сейчас ее сильно трясло. Она хотела, но не могла справиться с этим, не могла успокоиться. На мгновение ей показалось, что она подвергнется сексуальному насилию со стороны инопланетян, пока единственный человек, который мог ей помочь, был прижат к полу в двух футах от нее.

Она посмотрела туда, где лежал Грон. Будь она сострадательнее, то сказала бы, что он был без сознания. Будь она цинична, то сказала бы, что он заснул. Ей хотелось спать, но она не могла заставить себя расслабиться. Она не знала, стоит ли ей пойти и проверить его. Он пострадал гораздо больше, чем она. Он может быть серьезно ранен. С другой стороны, что она могла сделать? Она не знала, какой у него должен быть пульс и в каком месте его можно прощупать. Если он не дышал, она понятия не имела, как его оживить. Попытаться воспроизвести искусственное дыхание, которое она видела по телевизору? Она вздохнула. Наверное, ей стоит перестать гадать, взять себя в руки и хотя бы пойти посмотреть, жив ли он. Если он спал или был без сознания, ей не нужно было беспокоиться о своей наготе. Она могла вернуться и прижаться к стене так, чтобы он не увидел ее тела.

Она надеялась, что он жив. Он, похоже, пришел в себя, когда она отползала от него, ей бы не хотелось находиться в камере с трупом. Это было бы ужасно. К тому же она не хотела потерять его. Рут не знала, можно ли назвать его другом, но во многих отношениях он был ее товарищем по несчастью. Насколько ей известно, они находились в одинаковом положении, преследуя одни и те же цели. Он был милым и забавным, когда пытался копировать ее стиль общения. Он боролся почти до смерти, чтобы защитить ее.